«Отпевание заживо»

Хотя рыцари и пользовались такими большими преимуществами, но зато, если они совершали какой-нибудь проступок, противный уставу рыцарства, тогда их разжаловывали; разжалование сопровождалось такими обрядами, которые наводили ужас даже на постороннего зрителя. Если какой-нибудь рыцарь оказывался виновным в измене, коварстве или вероломстве, а также и в таком преступлении, которое влекло за собой изгнание или смертную казнь, тогда собиралось двадцать-тридцать рыцарей или оруженосцев, которые призывали на суд провинившегося рыцаря. Созывание рыцарей производил герольдмейстер или герольд. Герольдмейстер или герольд должен был выяснить все дело собранию рыцарей и назвать свидетелей. Тогда собравшиеся рыцари совещались, и, если обвиняемый был осужден на смерть или на изгнание, тогда в приговоре говорилось, что преступник прежде будет разжалован.

 Для приведения в исполнение такого приговора на площади устраивали два помоста или эшафота; на одном из этих помостов были приготовлены места для рыцарей, оруженосцев и для судей вместе с герольдмейстерами, герольдами и их помощниками; на другой помост выводили осужденного рыцаря, который был в полном вооружении; перед осужденным воздвигали столб, на котором был повешен опрокинутый щит преступника, а сам он стоял лицом к судьям. По обеим сторонам осужденного сидели двенадцать священников в полном облачении.

 Весьма понятно, что при такой печальной и вместе с тем ужасной церемонии присутствовала многочисленная толпа народа, которая, как известно, всегда с какой-то непонятной страстью стремится посмотреть на подобного рода зрелища, так сильно действующие на нервы, потрясающие и волнующие каждого человека с душой и чувством; но есть и такие люди, которые готовы смотреть на все ужасное и потрясающее. На церемониях разжалования рыцарей всегда особенно много толпилось зрителей, так как подобные церемонии происходили очень редко и потому возбуждали в толпе большое любопытство.

 Когда все было приготовлено, то герольды читали во всеуслышание приговор судей. По прочтении приговора священники начинали петь похоронные псалмы протяжным и заунывным напевом; по окончании каждого псалма наступала минута молчания; мертвая тишина водворялась на площади, умолкала и толпа, теснившаяся вокруг помостов; но эта тишина продолжалась недолго; опять раздавался заунывный напев священников; затем с осужденного, начиная со шлема, снимали один доспех за другим, пока его окончательно не обезоруживали. Каждый раз, когда с осужденного снимали какой-нибудь доспех, герольды громко восклицали:

 - Это шлем коварного и вероломного рыцаря!

 Или:

 - Это цепь коварного и вероломного рыцаря! и т. д.

 Когда же с преступника снимали полукафтанье, то его разрывали на куски.

 Наконец, когда с осужденного были сняты все доспехи, брали его щит и раздробляли на три части. Этим, собственно, и оканчивалось разжалование.

 После этого священники вставали со своих мест и пели над головой осужденного 108-й псалом Давида, в котором, между прочим, заключается следующее:

 «Да будут сокращены дни его, а его достоинства да получит другой; да будут сиротами дети его и вдовою жена его; да будут дети его скитаться вне своих опустошенных жилищ, и пусть они просят и ищут хлеба; пусть заимодавец захватит все, что он имеет; пусть чужие люди разграбят все достояние его, и да не будет милующего детей его; на погибель да будут потомки его; да изгладится имя их в другом роде, да будет воспомянуто у Господа беззаконие отцов его, и да не изгладится грех матери его; да будет она всегда пред Господом, и да истребит Всевышний память их на земле за то, что он не помнил делать милость, преследовал человека страждущего и бедного и огорченному в сердце искал смерти; да настигнет его проклятие, так как он любил его; пусть благословение удалится от него, так как он не искал его; да облечется он проклятием, как ризою, и да проникнет оно, как вода, во внутренности его и в кости его, как елей; да будет оно ему как одежда, в которую он одевается, и как пояс, которым он опоясывается».

 Когда священники оканчивали пение последнего псалма, то герольдмейстер или герольд троекратно спрашивал имя осужденного; в это время помощник герольда становился позади разжалованного и, держа в руке чашу с чистой водой, называл имя, прозвище и поместье разжалованного; тогда вопрошавший возражал помощнику герольда и говорил, что последний ошибается и тот, кого он называл, не более как коварный и вероломный изменник; затем для убеждения скопившейся толпы он громко спрашивал у присутствующих судей их мнения относительно осужденного. Тогда старейший из судей отвечал громким голосом, чтобы его могли слышать, что изменник, которого называл помощник герольда, не достоин рыцарского звания и что за свои преступления он осужден на разжалование и на смерть.

 После этого помощник герольда подавал герольдмейстеру чашу теплой воды, которую последний и выливал на голову осужденного. Тогда судьи вставали со своих мест и отправлялись переодеться в траурное платье, а потом шли в церковь. Осужденного также сводили с эшафота, но не по ступенькам, а по веревке, которую привязывали ему под мышки; затем его клали на носилки, покрывали покровом и несли в церковь; тут священники отпевали его, как покойника.

 Из этого обряда видно, что если при посвящении в рыцари церковь благословляла рыцаря на долг чести и мужества, то она же и предавала того же витязя проклятью, если он оказывался недостойным носить такое высокое и почетное звание и не исполнил данного им при его посвящении торжественного обета.

 По окончании церковной службы осужденный сдавался королевскому судье, а потом палачу, если преступник был приговорен к смерти.

 После казни осужденного герольдмейстер или герольды объявляли детей и все потомство казненного «подлыми, лишенными дворянства и недостойными носить оружие и участвовать в военных играх, турнирах и присутствовать на придворных собраниях под страхом обнажения и наказания розгами, как людей низкого происхождения, рожденных от ошельмованного судом отца». Так описывает разжалование и осуждение на казнь вероломных и преступных рыцарей Лакюрн де Сент-Палей в своих «Записках о древнем рыцарстве».

 Конечно, такая церемония, как разжалование рыцарей, производящая сильное впечатление на умы людей, имела на них и благодетельное влияние, впрочем, подобные церемонии происходили очень редко; разжалование и смертная казнь присуждались рыцарям только за самые тяжкие преступления.

Другие наказания

Что же касается менее серьезных преступлений, то за них рыцарей подвергали наказанию сообразно с важностью совершенного ими проступка. Так, например, в наказание щит провинившегося рыцаря привязывали опрокинутым к позорному столбу с обозначением преступления, потом стирали со щита герб или какие-нибудь части герба, иногда рисовали символы бесчестия, а то и ломали его.

 Если рыцарь величался своими подвигами, а на самом деле ничего не делал, то такого хвастуна наказывали следующим образом: на его щите укорачивали правую сторону главы герба.

 Если какой-нибудь рыцарь осмеливался убить военнопленного, то за это также укорачивали главу герба на щите, округляя ее снизу.

 Если рыцарь лгал, льстил и делал ложные донесения, чтобы втянуть своего государя в войну, то главу герба на его щите покрывали красным цветом, стирая бывшие там знаки.

 Если кто-то безрассудно пускался в бой с неприятелем и этим причинял потерю и даже бесчестье своим соотечественникам и даже своей родине, то его наказывали тем, что рисовали внизу толчею.

 Если же рыцаря уличали в лжесвидетельстве или же он попадался на пьянстве, то на обеих сторонах его герба рисовали две черные мошны.

 Если рыцарь уличался в трусости, то его герб был замаран с левой стороны.

 Кто не держал данного слова, тому в центре герба рисовали четырехугольник.

 Если рыцарь, которого подозревали в преступлении, был побежден на поединке, который должен был доказать его невиновность, или же был убит и перед смертью сознался в своем преступлении, то officiers d'armes клали его тело на черную плетеную решетку или же привязывали его к хвосту кобылы, а потом отдавали его палачу, а тот бросал труп преступного рыцаря в помойную яму. Его щит привязывали опрокинутым на три дня к позорному столбу, а потом ломали его при стечении многочисленной толпы, а полукафтанье раздирали в клочья.

 Тому же рыцарю, который одержал победу над своим преступным противником, оказывали большие почести; король, королева и все придворные поздравляли его с победой; потом победителя водили с большим триумфом по городу; впереди шли трубачи, барабанщики, а также герольдмейстеры и герольды и несли то оружие, которым рыцарь поразил врага, потом его знамя и хоругвь с изображением его ангела.

 Если рыцарь совершил небольшое преступление, то offlciers d'armes уничтожали, по приказанию государя, только один какой-нибудь знак.

 Для примера приведем следующий случай:

 В царствование Людовика Святого Жан д'Авень, один из сыновей графини Фландрской, Маргариты, оспаривал графский титул у Вильгельма Бурбона, владевшего Дампьерром, сына графини Маргариты от второго брака. Последний вместе с матерью явился к Людовику Святому, чтобы король разрешил их спор. В пылу спора Жан д'Авень сказал что-то оскорбительное матери, и та пожаловалась на сына королю. Людовик Святой приказал отнять в гербе Жана д'Авеня льва с когтями и языком, мотивируя свое решение тем, что сын, омрачивший честь своей матери, заслуживает разжалования. Поэтому-то в гербе графов фландрских изображен на золотом поле черный лев с красными когтями и языком, а в гербе у Жана д'Авеня и его потомства изображен лев без языка и без когтей. Следовательно, гербы и изображаемые на них символы свидетельствовали потомству не только о славных подвигах рыцарей, но и об их позоре.

 Если какой-либо рыцарь был присужден к смертной казни за то, что совершил тяжкое преступление, например, изменил отечеству, занимался разбоем, поджогами, то, когда такого рыцаря велено было казнить, он должен был нести на плечах собаку. Таким унизительным обычаем хотели показать народу, что вероломный, преступный рыцарь стоит много ниже домашнего животного, которое отличается привязанностью и верностью к своему хозяину и никогда не изменит ему; она стережет его дом и имущество, ласкается к нему, когда он возвращается домой, и никогда не укусит его, даже и в том случае, если он станет ее бить.

Список литературы

Ж.Ж.Руа «История рыцарства»