События 1985-1991 годов нельзя рассматривать, не зная предыстории, поэтому в этой главе я изложу вкратце, что лежало у истоков этого государства и что привело его к перестройке. Этап 1985-1991 годов связывают, прежде всего, с именем Горбачева, поэтому в этой главе мы рассмотрим этап от 1917-1985 годов, от прихода к власти Ленина до прихода к власти Горбачева. В 1917 году, воспользовавшись царившим в стране хаосом и умело, сыграв на низменных чувствах народных масс, путем военного переворота к власти пришли большевики во главе с Лениным. Этим было положено начало созданию невиданного государства-монстра.

Первым делом большевики спешили удовлетворить запросы той части населения, благодаря которой они пришли к власти. Это вылилось в так называемую "экспроприацию экспроприаторов", но народ говорил проще: "грабь награбленное". Таким образом, власть оправдывала грабеж имущества, нажитого путем, который эта власть не признавала за честный: путь коммерции и предпринимательства. Крестьянам, как известно, больше всего нужна была земля. Своя земля, кровная. Большевики обманули крестьян своим "Декретом о земле", объявив позже, что земля является общенародной собственностью, понимая под этим собственность государства. Государство взяло на себя все функции эксплуататора, с той лишь разницей, что для борьбы против конкретного эксплуататора можно создать профсоюз или забастовать, и это будет в рамках закона, а эксплуататор-государство само издает законы, и тут же признает профсоюз "контрреволюционным формированием", а забастовку - "саботажем" и расстреляет зачинщиков.

Ленин поздно, но понял свои ошибки, введя нэп, но исправлять что-либо, было уже поздно. Вокруг него создалась когорта тех, кому нравилось понукать массы и грозить маузером, и эта когорта потихоньку отстранила его от власти, а вскоре он и сам умер. В тридцатые годы, когда страной правил Сталин, была произведена коллективизация, приведшая к массовой гибели крестьян, как от голода, так и в результате повальных высылок. Бедные крестьяне желали стать богаче, но иного способов, как отнять имущество у богатого, не видели. Большевики и не стали искать иных способов. Кулак был большей частью выкорчеван еще во время революции, но потребности бедных надо было как-то удовлетворить и богатых середняков произвели в кулаки, которых и истребили. Крестьянам запретили менять место жительства - фактически сделали из них крепостных.

Время правления Сталина вошло в историю, как годы массового террора. Террор, с одной стороны, истреблял инакомыслящих и просто вредных правящим кругам людей, а с другой стороны, влиял на психику народа: нагнетал страх перед властью и давал почувствовать каждому индивидууму, что его судьба - полностью в руках власти. Была введена паспортная система, причем закрепощенные крестьяне паспортов не имели. Паспорт содержал (и содержит) унизительные графы "национальность" и "прописка", которых нет в паспорте ни одной из цивилизованных стран. Умных людей, могущих быть опасными, то есть интеллигенцию и духовенство, уничтожали. Насаждалась новая, классовая идеология. Классический пример: сына расстреливали за то, что он не донес на отца. На период правления Сталина пришлась и Великая Отечественная война, едва не проигранная из-за некомпетентности высшего руководства и, прежде всего из-за самого Сталина. Все умные военачальники были им уничтожены: Тухачевский, Блюхер и т.д.

Количество погибших советских людей в этой войне, по некоторым оценкам превышает, тридцать миллионов, и такое их количество обусловлено неподготовленностью к войне и потере вследствие этого огромной территории. После смерти Сталина в 1953 году к власти пришел Хрущев, который через три года на XX съезде заявил о культе личности Сталина и вреде, принесенном этим культом. Многие тысячи невинно пострадавших были реабилитированы. С этого момента начинается "хрущевская оттепель", омраченная началом "холодной войны". Еще до смерти Сталина было создано атомное оружие, а Хрущев продолжил гонку вооружений. Нарастание напряженности вылилось в 1962 году в Карибский кризис, едва не приведший мир к ядерной катастрофе.

Правление Хрущева вошло в историю, как время великих реформ. Было затронуто буквально все: сельское хозяйство, промышленность, финансовая система. Уровень жизни народа стал потихоньку повышаться, цены снижались, были отменены карточки. Крестьяне получили паспорта. Приподнялся "железный занавес", закрывавший пути за рубеж. Имя Хрущева связывают с первым искусственным спутником Земли (1957) и первым человеком в космосе (1961). Во время руководства Хрущева с его стороны были проявления субъективизма и волюнтаризма. Всем памятны его "догоним и перегоним Америку", "коммунизм к 1980 году", "кукуруза - царица полей" и "мы вам покажем кузькину мать!". Увлечение Хрущева ракетной техникой чуть было не привело к расформированию артиллерийских войск. Хрущев - единственный правитель СССР, покинувший пост живым. 14 октября 1964 года, во время отдыха Хрущева в Пицунде, оппозиция в ЦК сняла его с должности генсека. Новым генсеком стал Брежнев.

Его правление ознаменовалось тотальной коррупцией, проникающей во все сферы общества: органы внутренних дел, прокуратура, партийное руководство, торговля и прочее. В Средней Азии сформировались настоящие феодальные мини-государства, основанные на взятках. В казне их "правителей" осели ценности на миллионы рублей. Отсюда деньги шли "наверх", в Москву. Характером Брежнев отличался мягким и добродушным, он не прибегал к репрессиям. Уровень жизни народа рос за счет получения валюты от продажи нефти за границу. Об этом времени нередко теперь вспоминают, ностальгически вздыхая - надо же, все ведь было... Тотальное распределение, подавление инициативы, предприимчивости, развитие экономического стимулирования труда, замена его политическими лозунгами приводят к застою легальной экономики и процветанию "теневой", в которой наличествовали все нормальные товарно-денежные отношения. После смерти Брежнева в 76 лет (10 ноября 1982 года) начинается головокружительная "карусель": сначала генсеком становится 74-летний (председатель КГБ с мая 1967г.) Андропов. 9 февраля 1984 года Андропов умирает и генсеком становится 73-летний Черненко. Он не оставил практически никакой памяти о себе и 12 марта 1985 года опять же скончался. С этого момента начинается правление Горбачева. Ему всего 54 года, по сравнению с предыдущими генсеками он выглядит довольно молодо. Народ после прихода Горбачева к власти ожидает перемен...

Первый президент.

Избрание Горбачева на должность Генерального секретаря ЦК КПСС вовсе не было предопределено расстановкой политических сил. Был, по признанию самого Михаила Сергеевича, и другой кандидат. Но в результате скрытой, недоступной простому смертному аппаратной игры победу одержала именно его команда. Естественно, Горбачеву нужно было укрепиться у власти. А для того, чтобы идеологически обосновать свою борьбу со "склеротическими геронтократами", старой партийной гвардией, он вынужден был провозгласить курс на обновление социализма с его ведущей и направляющей силой - КПСС. Поначалу, в апреле, когда народ скорбил по поводу алкогольной кампании, начались кадровые перестановки. Один за другим отправлялись на заслуженный отдых партийные вожди областей и республик. Чисткой аппарата руководил теперь уже подзабытый Егор Кумич Лигачев, и за два года справился со своей задачей - рассадил преданных людей на все ключевые посты. На этом все партийные "перестройки" до Горбачева, как правило, заканчивались, но влияние Лигачева в партии возросло настолько, что генсек почувствовал дыхание конкурента в затылок. И не успела новая номенклатура припасть к кормушке, как Горбачев объявил о том, что перестройка продолжается.

Однако "свалить" Лигачева на партийной арене оказалось не так-то просто, и Горбачеву, в конце концов, пришлось создавать альтернативные структуры в виде Верховного Совета и Съезда народных депутатов, чтобы держать аппаратчиков в постоянном напряжении. В сидении на двух стульях сразу Горбачев нашел для себя несомненную пользу: партократов всегда можно было, припугнут демократами, а демократов - славой КПСС. Наконец, на XVIII Съезде задача-максимум была выполнена: Горбачев окончательно подмял под себя парт аппарат, который даже смирился с переходом к рынку и потерей европейских колоний. Но оказалось, что борьба за власть не закончена, напротив - вступает в новую стадию. Инициативу теперь перехватили демократы во главе с Б.Н. Ельциным.

“Перестройка”

Итак, термин "перестройка" появился в нашей политической лексике в 1985 году. Но чем была тогдашняя "перестройка"? Апрель 1985 года положил начало медленным, осторожным реформам, направленным на частичное обновление существующей системы. Перемены, происходившие на протяжении примерно трех последующих лет, отдаленно напоминали ситуацию, сложившуюся в России в конце 50-х годов прошлого века. Сто тридцать лет назад потребность в частичной модернизации режима была осознана в результате поражения в Крымской войне, которая продемонстрировала всему миру, как далеко отстала Российская империя от других европейских держав за время, прошедшее после триумфальной победы ее над наполеоновской Францией. Теперь же причиной начавшегося "ремонта" стало отставание от США в гонке космических вооружений: неспособность в силу экономических причин дать ответ на программу "звездных войн" убедила правящие круги СССР в том, что соревнование в сфере высоких технологий уже почти проиграно (о близости экономического кризиса говорит хотя бы такой факт: в 1971-1985 г.г. налицо была отрицательная динамика роста по важнейшим экономическим показателям.

Темпы роста национального дохода составляли в восьмой пятилетке - 41 процент, в девятой - 28, в десятой - 21, в одиннадцатой - 17 процентов. Рост производительности труда в восьмой пятилетке был 37 процентов, в девятой - 25, в десятой - 17 процентов). Но имелось и характерное отличие. Чтобы его показать, процитируем одного популярного в прошлом, но непопулярного ныне немецкого автора. В середине прошлого века он писал о России следующее: "При существовавших политических условиях в стране не была возможна никакая иная административная система, кроме исключительно господствовавшей в ней и доведенной до предела бюрократической системы. Чтобы заложить основы более подходящей системы, Александр II вынужден был вновь обратиться к идее освобождения крепостных. Ему пришлось бороться с двумя грозными противниками: с дворянством и с той самой бюрократией, которую он возымел намерение реформировать вопреки ее собственному желанию и которая должна была в то же время служить орудием выполнения его планов. Ему негде было искать поддержки, кроме как в традиционной и пассивной покорности инертной массы русских крепостных и купцов, которые до сего времени лишены были даже права задумываться над своим политическим положением.

Чтобы сделать их поддержку реальной, он должен был создать нечто вроде общественного мнения и хотя бы подобие прессы. В связи с этим была ослаблена цензура и предоставлена возможность для вежливой, благонамеренной и весьма почтительной в выражениях дискуссии; была разрешена даже легкая и учтивая критика действий чиновников". Это мысли Энгельса из его работы "Европа в 1858 году" (Маркс К., Энгельс Ф., соч.т.12, с.672). Не правда ли, все очень похоже - с точки зрения методов? Но вот что касается целей... Если Александр II поставил в повестку дня вопрос, решение которого могло коренным образом изменить всю систему общественных отношений, то новый Генеральный секретарь М.С. Горбачев поначалу лишь возрождал времена хрущевской "оттепели". Речь шла вовсе не о том, чтобы изменить систему - существующая вполне устраивала правящие верхи. Систему эту стремились лишь приспособить к новым - прежде всего международным - условиям. Отмена крепостного права даже в том варианте, который был реализован Александром II, привела к существенному расширению "степеней свободы" для большинства населения Российской империи. Напротив, в первоначальном проекте перестройки во главу угла ставилась технология, а не человек - ему отводилась непонятная роль "человеческого фактора".

Первые реформы.

Причины нынешнего кризиса в экономике, по мнению специалистов, не доверять которым нет оснований, надо искать в уродливой структуре народного хозяйства страны и отсутствии серьезных стимулов к труду. Все это следует умножить на серьезные ошибки в управлении, допущенные в начале перестройки. Кстати, первоначально, на XVII Съезде КПСС вопрос ставился правильно: повернуть производство лицом к потребителю и активизировать человеческий фактор.

Но как добиться поставленной цели? Горбачев избрал вполне марксистский метод - метод проб и ошибок. Сначала было "ускорение" - наивная попытка с помощью идеологических заклинаний и призывов к "каждому на своем рабочем месте" заставить проржавевший хозяйственный механизм крутиться быстрее. Но одними уговорами было не обойтись: на выпуск товаров народного потребления была задействована только одна седьмая часть основных производственных фондов. И правительство затеяло малую индустриализацию - с тем, чтобы в конечном итог модернизировать легкую отсталую промышленность. Все это, однако, закончилось провалом уже на первом этапе: миллиардные госкапвложения в базовые отрасли бесследно растворились во всеобщем бедламе - нового оборудования, материалов, технологий легкая промышленность так и не дождалась. Тогда сократили закупку ширпотреба и бросили валютные средства на закупку техники за рубежом. Результат - минимальный. Часть оборудования так и осталась на складах и под открытым небом - нехватка производственных площадей. А то, что удалось, в конце концов, смонтировать, то и дело давало отказы.

Целые поточные линии простаивали из-за неправильной эксплуатации, отсутствия запчастей, низкого качества сырья. Наконец поняли, что при отсутствии стимулов у производителей ничего в экономике не повернешь. Решили дать предприятиям хозрасчетную самостоятельность. Но ограниченная свобода обернулась лишь правом бесконтрольного расходования государственных средств и привела к вздуванию цен, сокращению объемов производства и резкому росту денежной массы в наличном обращении. Рост заработков при этом никак не повлиял на выход конечной потребительской продукции, поскольку деньги выплачивались не только производителям товаров, но и всем остальным без исключения. Желание власти выглядеть хорошо без всяких на то оснований сыграло с ней плохую шутку. Не сокращая прежних расходов, в центре и на местах разрабатывали бесчисленные социальные программы, закачивали в экономику инфляционные деньги. В конце концов, раздутый платежеспособный спрос начал потихоньку раздавливать и торговлю, и потребительский сектор промышленности. Потери народного хозяйства от первой реформы Горбачева - антиалкогольной компании - оцениваются в 40 млрд. рублей. Урон, который нанесла нашей социалистической экономике реформа 1987 года, вообще не поддается исчислению. Второе дыхание к социализму так и не пришло - началась агония...

Ельцин как Президент.

Существуют, видимо, несколько типов, моделей поведения "первого лица" государства. "Вождь" знает, как надо, и ведет народ к новым и новым свершениям. "Патрон" заботится о том, чтобы все члены большой семьи-государства были довольны, сыты и друг друга не обижали. "Арбитр" следит за соответствием всех проявлений жизни писаным и неписаным законам. И т. д.

Первая, "бунтарская", часть политической карьеры Ельцина, казалось, закончилась 29 мая 1990 года, когда он был избран председателем Верховного Совета России. Впрочем, трудно было ожидать, что в новой роли он напрочь откажется от прежних политических привычек. Став через год президентом, Ельцин вскоре продемонстрировал, что намерен сочетать в своей деятельности все три модели поведения. Наверное, харизматический лидер так и должен был себя вести, именно этого и ждали его приверженцы. Осознавая себя внепартийным, выражающим интересы целого народа президентом, Ельцин поневоле стремится держаться за все рычаги власти, не довольствуясь ролью главы ее исполнительной ветви. Этим, по-видимому, и обусловлен стиль поведения президента, который аналитики именуют "конфронтационным". Конфронтация заложена в том, что Ельцин все время стремится действовать в системе простейшей, привычной ему с 1987 года схемы: массы и лидер. Советы, Конституционный суд и кто бы то ни было еще, претендующий на самостоятельную политическую роль, т. е. на выражение части "застолбленных" президентом народных интересов, неизбежно рискуют быть объявленными "реакционными", "утратившими доверие" и т. п. Одним из самых трудных, однако, испытаний, ожидавших Ельцина на посту президента, стало другое - сочетание лозунгов "ДемРоссии" с императивом российской державности. На первых порах Ельцин, как я помню, "раздавал" суверенитеты "каждому по способностям", но обещал сберечь единство России. Но ведь единство подлинной, исторической России, существовавшей с 1922 года под псевдонимом "СССР", было разрушено в Беловежской пуще. Неясно, был ли Ельцин инициатором беловежских соглашений, каким именно виделось ему тогда СНГ и т. д. Но сам факт участия в упразднении СССР стал, пожалуй, самым крупным и драматическим событием политической биографии Ельцина. А когда в внутри РФ Чечня взяла "слишком много" суверенитета, Ельцин попробовал вмешаться, но безуспешно. Теперь, когда почти все российские автономии обзавелись собственными президентами и конституциями, Ельцину, возможно, и хотелось бы снова оказаться единственным президентом в своей стране, но не совсем ясно, как это сделать. А Конституция написана уже и в Вятке, пишется в Туле ...

Некоторое время назад Ельцин вдруг объявил, что он "националист" (конечно, в смысле приверженности национальной идее). Но следует все же признать, что внутри российская региональная политика остается пока одним из самых слабых мест администрации Ельцина.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Кризис политической системы: необходимость компромисса.

Борьба на политической арене страны шла главным образом вокруг двух пунктов (на мой взгляд, эта борьба продолжается и по сей день). Первый - общий сценарий развития перестройки. Будет ли это постепенное врастание сложившихся структур управления в рыночное хозяйство и введение государственно-бюрократического капитализма "сверху"? Или же, напротив, ликвидация этих структур и стихийное формирование капитализма "снизу"?

Второй узловой момент: поскольку реформы требуют заведомо непопулярных мер, то ответственность за их принятие и все, связанные с ними издержки возлагаются, как правило, на политических противников. Чаще всего в роли "козла отпущения" выступал Центр. Это проявлялось, например, в ходе политического скандала, который разразился в Верховном Совете России, когда союзное правительство обнародовало решение о введении договорных цен на ряд товаров (в ноябре 1990 года), а между тем это решение было согласовано и с Б.Н. Ельциным, и с И.С. Силаевым. Известны и обратные случаи, когда Центр сам находил "козла": введенный по указу Президента пятипроцентный налог с продаж, изъявший из кармана населения только за январь-февраль 1991 года чуть менее миллиарда (931.5 млн.) рублей, "свалили" на Совет Министров РСФСР.

К концу 1990 года установилась патовая ситуация: ни коммунисты-реформаторы, ни либералы уже не могли, каждые в отдельности, добиться позитивных сдвигов в экономике, политике, социальной сфере. Главное - они не могли поодиночке противостоять угрозе всеобщей анархии. Первые - потому что в значительной степени утратили поддержку народа, вторые - потому что после своих первых побед успели подрастерять многих своих приверженцев.

Понимание необходимости политического компромисса наблюдалось как в одном, так и в другом лагере. Коммунисты-реформаторы (и даже коммунисты-консерваторы в лице ЦК КП РСФСР) в своих документах второй половины 1990 года призывали к гражданскому согласию, выражали готовность создать не просто блок сил "социалистической ориентации", но пойти на союз со всеми демократическими партиями и движениями. Их оппоненты, хлебнув лиха в решении практических вопросов, с которыми они столкнулись, придя к власти на местном, а кое-где и на республиканском уровне, похоже, также были внутренне готовы к сотрудничеству. Идея компромисса с частью аппарата и центром и создания сильной исполнительной власти - такой, например, лейтмотив декабрьской программной статьи Г.Х. Попова, озаглавленной не без претензии: "Что делать?". ("Огонек", 1990, NN 50,51). Идея гражданского согласия путем приостановки действия иди полного роспуска всех политических партий стала к концу 1990 года популярной и замелькала на разных флангах либерально-демократического движения. Об этом говорили и А.А. Собчак, и лидер либерально-демократической партии России В.В. Жириновский. Либералы, по всей видимости, поняли, что их время истекает, так и не начавшись.

Роза политических ветров перестройки изменилась в очередной раз. Разразился острейший кризис сложившейся политической системы. Провозгласив лозунг "Вся власть - Советам!", реформаторы даже не задумывались над тем, что Советы, которые перестали быть приводными ремнями КПСС, не в состоянии организовать нормальный процесс политического развития. Пресса КПСС остро критиковала "некомпетентных демократов", не умеющих наладить работу тех Советов, в которых им принадлежит большинство. "Некомпетентные демократы" кивали на "саботаж" со стороны прежней правящей касты - аппарата исполнительной власти, мафиозных структур. Однако суть дела глубже. Политический кризис конца 1990 года - результат не столько некомпетентности или саботажа, сколько отжившего типа государственности.

Каждая политическая сила стремилась искать собственный выход из этого кризиса. Болезненнее всего на него реагировали "государственные сословия" - те слои, само существование которых было поставлено сейчас на карту. Они все энергичнее подталкивали Президента и Верховный Совет СССР к установлении, авторитарного президентского режима при номинальной советской власти. Горбачев, хотя и не без колебаний, вынужден был идти на это, он нуждался в поддержке, но получить же ее было ниоткуда больше не мог: КПСС утратила мобилизационные способности, а с либералами сотрудничество не сложилось - сказалась инерция конфронтации. Впрочем, если бы оно и сложилось - авторитарной трансформации режима едва ли удалось избежать. Ибо либералы - во всяком случае, те из них, кто делает погоду на политическом небосклоне, рассматривали (и рассматривают) усиление исполнительной власти, авторитарные методы перехода к рыночному хозяйству как нечто долговременное, а не как временную тактическую меру, поэтому, строго говоря, не только демократами, но и либералами они являлись разве что в кавычках. Достаточно было прочесть проект Конституции России, чтобы увидеть: тоталитарный режим предполагается заменить не всеобщей демократией, но авторитарной властью. При этом, однако, в отличие от коммунистов-реформаторов, либералы нацеливались (и нацеливаются) на изменение фундамента политической системы, на трансформацию советской власти в парламентскую республику.

И все же определенный шанс предотвратить окончательную "авторитаризацию" перестройки еще имеется. Превращение подлинно демократических движений во влиятельную политическую силу, в "четвертый вектор" преобразований (наряду с консерваторами, реформаторами и либералами) может существенно изменить политическую погоду. Даже авторитарный президентский режим нуждается в легитимности и социальной базе. Поэтому демократические движения добиваются того, чтобы осуществлялся не бюрократический и не анархический вариант капиталистического развития. Крайне важно обеспечить участие общественных организаций трудящихся в решении всех практических вопросов перехода к рынку, включая разгосударствление и частичную приватизацию государственной собственности.

Не реформаторы и не либералы, а только демократические, самодеятельные общественные организации трудящихся могут воспрепятствовать замыслам консервативных сил, которые пытаются спровоцировать народный бунт против грядущего рынка, антирыночную, тоталитарную контрреволюцию. Для этого, однако, всем общественно-политическим, потребительским, культурно-просветительным, профсоюзным и иным организациям необходимо сплотиться в мощный блок демократического единства.