Министерство образования РФ

Брянский государственный педагогический университет

им. академика И.Г.Петровского

Исторический факультет

Кафедра всеобщей истории

Англо-Германские отношения в межвоенный период, 1919-1939 гг.

Аттестационная работа

на степень бакалавра образования

студента IV курса

исторического факультета

Лемешова О.А.

Научный руководитель

к.и.н., доцент

Залепеев В.Н.

Брянск 2000 г.

Содержание

стр.

Введение ……………………………………………………..……….. 3

Глава 1. Вейморская республика во внешней политике……………

Великобритании

§1 На пути к Локарно …………………………………………………

§2 Дальнейшее сближение …………………………………………...

Глава 2. Англо-германские взаимоотношения в 30-х годах……….

§1 Приход Гитлера к власти. Изменения Английской политики ….

§2 От политики уступок к политике умиротворения. Мюнхенский сговор …………………………………………………………………..

§3 Британо-германские отношения накануне войны ……………….

Заключение ……………………………………………………………..

Источники и литература ………………………………………………..

В В Е Д Е Н И Е

Минуло уже более 50 лет со времени начала второй мировой войны, но связанные с ней события до сих пор вызывают неослабевающий интерес. Люди хотят знать, почему агрессивным государствам удалось навязать миру истребительную бойню, унесшую более 50 миллионов человек, кто виновен в том, что фашистские помнится смогли начать свой опустошительный поход, окончившийся, к счастью для человечества, полным их поражением. Люди стреляться узнать всю тайну, в которой война рождалась, чтобы предотвратить новые конфликты. Это доказывает, что выбранная мною тема актуальна и в наше время.

Нужно вспомнить, что южно-германские отношения вышли на первый план в мире еще в конце 19-го века, когда достаточно ясно обозначилось морское и колониальное соперничество между этими державами. Позднее Германия потерпела поражение в первой мировой войне, но проиграв, она вовсе не отказалась от своих реваншистских планов, которые с новой силой стали возрождаться в 30-е годы 20-го столетия. В это время Англия была одной из ведущих держав, способной противодействовать гитлеровской политике. Однако, действия Британского правительства носили попустительский характер и не оказали препятствий развитию германского фашизма. И Гитлер был побежден только в результате новой мировой войны.

Отсюда цель моей работы – показать развитие германо-английских отношений 1919-1939 годов, учитывая разные взгляды, точки зрения и известные документы. Я постараюсь показать как менялась политика этих держав на протяжении двадцатых – тридцатых годов, как взаимоотношения этих двух стран влияли на положения других стран; выяснить, почему политика «умиротворения» не умиротворила Гитлера, а разгорила его, и Англия была вынуждена открыть войну.

Материалом для данной работы послужили труды историков, политиков, дипломатов разных стран, а так же официальные документы.

Если говорить об английской историографии то сразу же после второй мировой войны английское министерство иностранных дел (Форин-офис) начало подготовку «белой книги» - сборника специально подобранных дипломатических документов о причинах конфликта. При этом ставилась цель не только дать официальное объяснение причинам войны, но и оправдать их маневры, которые делало правительство Чемберлена в конце августа 1939 года, а так же затянувшуюся более чем на двое суток «паузу» с объявлением войны гитлеровской Германии. В последующие годы, вплоть до конца войны, издательская деятельность Форин-офис была не значительной. Лишь когда наметился победный исход и большое значение приобрели вопросы послевоенного мирного урегулирования, началась подготовка к изданию дипломатических материалов меж военных лет под названием «документы английской внешней политики: 1919-1939».

Советский историк Б.Е.Штейн¹ отметил, что это было вызвано стремлением правящих кругов Англии оправдать свой внешнеполитический курс в период между двумя мировыми войнами, а так же боязнью возможных разоблачений, которые могли быть сделаны в результате опубликования трофейных немецких документов. В.Н.Реутов² подчеркивает, что эта коллекция документов, является далеко не полным и необъективным изданием: в ряде случаев приводя какой-нибудь документ или ссылаясь на него, редакторы произвольно «опускают» другой, связанный с ним и нередко не менее важный. Судьба ряда важных документов, существование которых уже доказано, остается неизвестным.

Сильный удар по попыткам фальсификации истории второй мировой войны наносят советские публикации документов.³

Важным источником военной политики Англии второй мировой войны воспоминания ее политических и военных деятелей, а так же дипломатов. Из-за скудных документальных публикаций, относящихся к этому период, мемуарная литература остается в ряде случаев единственным источником. Но нужно учитывать, что некоторые высказывания, не редко делаемые мемуаристами с целью самооправдания или рекламы, не соответствуют действительности. Как правило, большинство фактов и данных, сообщаемых ими, нуждаются в проверке.

Среди мемуарных работ государственных деятелей Великобритании первое место по своему знанию и влиянию на буржуазную историографию международных отношений 30-х годов половины 40-х годов занимает сочинения У.Черчеля¹. У.Черчкль - опытный публицист и историк. В написании своей работы он использует большое количество документов в том числе и личных. В первом томе своей работы он критикует политику консервативных кабинетов С.Болдуина и Н.Чемберлена, способствующую перевооружению Германии и развертыванию финансовой агрессии. «Моя цель, как одною из тех, кою жил и действовал в те дни, показать, как легко могла быть предотвращена трагедия второй мировой войны». Черчель называет вторую мировую войну «ненужной войной», так как ее итоги привели к резкому нарушению «баланса сил» в мире.

Такие сведения о международных отношениях этого периода можно получить из мемориалов А.Идена, воспоминаний Г.Макмилана, Дж.Саймона,из биографических работ К.Фейленга, Бюркенхэда.

Анализ работ английских буржуазных авторов о второй мировой войне и ее предыстории представляет не малую сложность. У многих авторов можно наблюдать полную общность и взглядов по ключевым вопросам внешней политике Англии и международных отношений 1933-1945 годов. Не всегда можно определить разницу между взглядами историков-консерватистов, либералов и лейбористов. Историков и публицистов Англии на основе их работ, концепций, оценок, и выводов можно разделить их на 2 главных направления: официозное и объективно-критическое. Первое развивает, комментирует и пропагандирует официальные версии и концепции, печатной продукции по внешней политики и истории международных отношений 30-х годов и периода войны. Состав официозного направления весьма пестр: от консерваторов до лейбористов. Оно объединяет как официальных историков (А.Вудвард, Д.Батлер, А.Тойнби, Э.Керр, Д.Уилер-Бэннет, У.Медлесот), так и работающих самостоятельно (Р.Сетон-Уотсон, М.Белов, Б.Лиддел, Г.Геторн-Хорди, и др.).

Состав второго направления более однороден. Это главным образом лейбористы, в том числе и левые, а так же беспартийные историки и публицисты, выступающих с объетивнетских и критических позиций (А.Тейлор, П.Рейнольдс, И.Кеннет, А.Верн, К.Уоткинс, А.Роуз, М.Гилберт, и другие).

Представители второго направления выступают с критической политики «умиротворения», Мюнхена. Но их работы не являются историческими исследованиями. Цель их иная: оперативно выступить против внешнеполитических установок «мюнхенцев», показать общественности альтернативу-возможность борьбы против финансовых агрессоров в сотрудничестве с СССР.

Достаточно подробно события предвоенного периода проанализированы в работах А.Мосли¹ и В.Я.Сиполса². Они разоблачают многие версии реакционной историографии, фальсифицирующие причины возникновения второй мировой войны. Они показывают, как уступками и посулами западные «демократии» помогали фашистским странам, провоцировали их на войну. Авторы признают что Англия и Франция попали в западню, которую сами себе приготовили.

В основном, но не все, работы английской историографии, в том числе и статья Рейнольдса Д.³,стараются как-то оправдать политику поощрения германской, японской и итальянской агрессии, подталкивание агрессоров на войну с СССР, которую проводили в предвоенные годы правящие круги этих стран. Тем самым они пытаются снять с этих держав (Англия, Франция, США) ту немалую долю ответственности, которая гадает на них за возникновение второй мировой войны.

Рассматривая же материалы русских историков и дипломатов, таких как Майский И.М.⁴, Овсяный И.Д.⁵,

Трухановский В.Г.¹, и другие. Не приживается их вывод, что вторая мировая война явилась продолжением политики двух империалистических группировок, их борьбы за рынки сбыта, источники сырья, сферы приложения канителя. Эта война по своему происхождению называется не справедливой. Группировки империалистических стран – германо-итальянская и англо-французская несколько отличались друг от друга и по разному представляли способы достижения своих целей. Англия, Франция, США, выйдя победителями из первой мировой войны, «переваривали» добычу и усиленно эксплуатировали колониальные и завоеванные страны. Германия, Италия и Япония по мере экономического и военного усиления стали более энергично и нетерпеливо предъявлять свои претензии на «место под солнцем». Русские историки делают вывод, что буржуазные фальсификаторы истории предпочитают умалчивать о том как правящая клика западных держав подталкивала агрессивные усиления гитлеровской Германии против других стран Европы, и прежде всего, СССР, и главная цель политики умиротворения была – направить удар Германии по СССР.

Таким образом, предыстория второй мировой войны является одной из областей острой идеологической борьбы.

глава 1

Первая мировая война не смогла распутать клубок проблем, существовавших в Европе и в мире. «Европейское равновесие», на котором в течении ряда веков основывалась внешняя политика Великобритании, было крайне потрясено. Шесть великих держав составляли основу этого равновесия – Англия, Франция, Германия, Россия, Австро-Венгрия и Италия. В результате поражения в войне и внутренних катаклизмов Германия и Россия были вычеркнуты из списка великих держав. Австро-Венгрия перестала существовать. Англо-французскую Антанту сменила острая англо-французская борьба. Италия была на столько ослаблена войной, что не могла рассматриваться как первостепенный фактор европейской и мировой политики. В этих условиях Англии еще предстояла тяжелая политическая борьба, что бы сохранить положение ведущей европейской державы.

11 ноября 1918 года, в день заключения Компьенского перемирия , которым закончилась первая мировая война, выдающийся английский политический деятель Уинстон Черчилль писал: «Не было ощущения, сто дело сделано. Мое собственное настроение было двойственным: с одной стороны, я боялся за будущее, с другой – хотел помочь разбитому врагу. Поставленная цель еще не достигнута. Еще остались враги: у победителей оспаривают власть новые силы, препятствующие справедливому разрешению мировых проблем»¹. Враги упомянутые Черчиллем, в то время военным министром Великобритании в правительстве Девида Лойд Джорджа, - это, прежде всего большевистская Россия, а так же Франция, которая была главным соперником Англии в борьбе за европейскую. гегемонию. Наличие этих двух сильных государств на карте Европы и прежде всего, экономические интересы Англии, определили позицию английских правящих кругов по отношению к Веймарской республики. В условиях послевоенного экономического кризиса и резкого снижения покупательской способности, спрос на английские товары значительно упал. Поэтому в интересах английской экономики было нормализовать экономические отношения на европейском континенте. А для этого необходимо было прежде всего Восстановление германского хозяйства. Возрождение экономической мощи Германии диктовалось так же традиционной английской политикой сохранения «равновесия сил» в Европе. Германия, по замыслам англичан, должна была стать противовесом французским вожделениям в Европе, с одной стороны, и нависшей над континентом большевистской угрозе, с другой стороны.

У. Черчилль писал в 1919 году: «Подчинить своей власти бывалую русскую империю – это не только вопрос военной экспедиции, это вопрос мировой политики… Покорить Россию мы можем лишь с помощью Германии»¹. Англия желала ослабить экономические позиции Германии, как своего конкурента, но сохранить ее в качестве достаточно серьезного политического и военного противовеса Франции на континенте.

Осуществление своих внешнеполитических планов, связанных с Германией, Англия начала сразу же после окончания первой мировой войны на Парижской мирной конференции, проходившей с 18 января по 28 июня 1919 года. О серьезности решаемых проблем и об отношении к ним Великобритании говорит численность английской делегации, возглавляемой Дэвидом Ллойдом Джорджем. Она состояла из 207 человек, из них 12 – от министерства иностранных дел, 28 – от военного министерства, 22 – от адмиралтейства, 13 – от министерства авиации, 26 – от министерства торговли и 75 – от доменионов². Вопрос о Рейнской границе стал в центре внимания Парижской конференции уже в самом ее начале. Английская дипломатия, игнорируя возможность нового германского натиска на западе и опасаясь установления французского господства в Европе, всячески противодействовала осуществлению рейнских планов Франции. От ее в той или иной форме к Франции усилило бы экономические и стратегические позиции Франции. Англия лишилась бы возможности использовать франко-германскиие противоречия для того, что бы выступать в роли арбитра в европейских делах. Английская делегация решительно выступила против французской программы установления границ по Рейну. «Если мы достаточно предусмотрительны, мы должны предложить Германии мир, который в силу своей справедливости будет для всех разумных людей предпочтительнее большевистской альтернативы», - писал Д. Ллойд - Джордж¹. Таким образом чрезмерные требования от Германии, по мнению английских верхов, могли не только способствовать усилению позиций Франции, но и толкнуть Веймарскую республику «в объятия большевистской России». Германская сухопутная военная мощь никогда не вызывала особого беспокойства в Англии. С флотом, а не с армией, была связана угроза для Британской мировой торговли, для ее имперских коммуникаций, для ее колониальной гегемонии и морского владычества. Тем не менее, Англия по тактическим соображениям всемерно форсировала вопрос о разоружении Германии. В первую очередь это вызывалось внутриполитическими мотивами. Тяга в Английской армии где мобилизация заставляла правительство быстрее распустить солдат по домам. А для этого надо было разоружить Германию. Был еще один мотив, заставлявший Англию, торопиться с вопросом о разоружении Германии. Существование германкой армии было важным аргументом для французов, настаивавших на увеличении своей военной мощи. Можно было ожидать, что англичане потребуют полного уничтожения германского ВМФ и запрещение Германии в дальнейшем строить или содержать какой либо флот. Однако и здесь на сцену выступили англо-французские противоречия. Англия считала возможным оставить Германии такой флот, который не представлял бы никакой угрозы для самой Англии, но был бы некоторым противодействием французскому ВМФ. Наконец, Англия хотела обеспечить преобладание германского флота в Балтийском море – в противовес Советской России. Принятые и зафиксированные в Версальском договоре требования англичан заключались в том, что Германия может содержать флот не превышающий 6 броненосцев, 6 легких крейсеров, 12 эсминцев и 12 миноносцев. Германии было полностью запрещено содержать подводные лодки.¹ Все эти, а так же другие принципиальные английские положения по «германскому вопросу» на Парижской мирной конференции содержались в меморандуме, о озаглавленном «некоторые замечания для мирных конференции до составления окончательного проекта мирных действий», известным под названием «документы из Фонтенбло», и в предложениях английского комитета по экономическим вопросам «документ из Фонтенбло», составленный Д. Ллойдом Джорджем со своими советниками генералом Смэтсом, генералом Вильсоном, Морисом Хенком и Филиппом Карром, был послан 25 марта 1919 года премьер-министру Франции Жоржу Клемонсо и презеденту США Томасу Вудро Вилсону². В нем английские предложения сводились к следующему. Рэйнкая область остается за Германией, но демилитаризуется. Германия возвращает Франции Эльзас-Лотарингию. Франция получает границы 1914 года, а так же право эксплуатации угольных копий Саарского бассейна на 10 лет. К Бельгии отходят Мальмеди и Моренэ, а к Дании определенные части территории Шлезлига. Германия отказывается от всех своих прав на бывшие германские колонии и на «арендованную область». Польша получает Данцигский коридор¹. Если сравнить это с французскими требованиями, то станет видно, что Англия, ввиду вышесказанного, была против чрезмерных требований, способствующих разрушению Германии как государства. Кроме территориального вопроса был очень важен вопрос о контрибуции и репарациях. И здесь английская делегация выступала против чрезмерных требований. По их мнению, размер репараций должен был сообразовываться с платежеспособностью Германии. Полученные от Германии суммы Англия предлагала распределить в следующей пропорции: 50 % - Франции, 30%- Великобритании, 20% - остальным державам.² Предложения английского комитета в составе австралийского премьера Юза, Вальтера Лонга, директора Английского банка лорда Кенлифа и других видных британских деятелей сводились к следующему: 1) контрибуция, которую следует взыскать с Германии, долхна покрывать всю стоимость войны, все расходы союзников; 2) общие расходы союзников составляют 24 миллиарда фунтов стерлингов (около 480 млрд. золотых марок). Германия должна в качестве возмещения этих расходов платить ежегодно 1200 млн. фунтов стерлингов; 3) не следует опасаться вредных экономических последствий этих требований; 4) суровая контрибуция будет служить гарантией против восстановления военной и экономической мощи Германии. Следует отметить, что Франция требовала общей суммы германских репараций в размере 200 млд. долларов, что было на 40 % больше английской суммы³. Очевидно, что не смотря на белее умеренные требования, по сравнению с французскими, Англия не собиралась в 1919году идти на уступки Германии в вопросе о репарациях. Здесь показательны инструкции, данные британским делегатом в Париже имперским военным комитетом: «Стараться получить от Германии наибольшее возмещение, какое она может платить последовательно, не причиняя ущерба экономическому состоянию Британской империи, не нарушая всеобщего мира, и взыскание которого не потребовало бы содержания оккупационной армии»¹, и заявление Д. Ллойда Джорджа о том, что «Германия должна платить до последнего предела своих возможностей. Вопрос в том, что бы установить этот предел».² Надо отметить, что если Франция рассматривала германские репарации как орудие экономического ослабления Германии, то Англия подходила к репарационному вопросу с точки зрения перспектив экономического оздоровления Европы. Английская промышленность нуждалась в европейских рынках, а возрождение европейской торговли Англия не мыслила без восстановления Германии. Интересно, что предложения английской делегации и аргументы, которые она выдвигала в их защиту, почти полностью совпадали с пожеланиями германской делегации на Парижской мирной конференции. Так 7 мая 1919 года граф Брокдорф-Рандау, глава немецкой делегации, заявил, что «разорение и гибель Германии лишили бы государства, имеющие право на компенсации, тех выгод, на которые они претендуют, и повлекли бы за собой невообразимый хаос во всей экономической жизни Европы»³. Таким образом, хотя подписанный 28 июня 1919 года в Весале мирный договор очень больно ударил по экономическому, военному и политическому положению Германии, была довольно четко видна заинтересованность Великобритании в в сохранении Германии как государства – части проводимой Англией в Европе политики «баланса сил», государства – противовеса возможной французской гегемонии на континенте, государства – торгового, экономического и политического партнера Англии в Европе, в интересах самой Англии.

В результате, после Версаля в Европе завязался сложный узел англо – франко – германских противоречий. Франция чувствовала непрочность своей победы над Германией. Англия переоценивала опасность французской гегемонии в Европе и недооценивала угрозу восстановления мощи Германии. Французская политика в отношении Германии в после версальской Европе заключалась в стремлении к предельному ослаблению Германии, как военному так и экономическому. Подобная политика не отвечала интересам Англии. В противовес французской политике, полтика английского правительства диктовалась задачей не допустить чрезмерного ослабления Германии. Но в задачу английской военной политики не входило и чрезвычайное усиление Германии, ибо это означало появление нового конкурента в Европе взамен Франции. Поэтому английская военная политика имела немаловажной целью углубление и расширение германо-французских противоречий. «Германский вопрос» в английской внешней политике и антисоветскую направленность. В интересах Англии было не допустить «броска Германии в русские объятия» и создать в лице Германии достаточно сильный противовес Франции на западе, а Советской России на востоке, гарантировав тем самым «баланс сил» в Европе, как залог нормальной политической и экономической жизни континента.

Политику правительства Великобритании по отношению к Веймарской республике ярко демонстрирует разговор между министром иностранных дел Великобритании в 1919-1924 годах лордом Керзоном и назначенным в середине 1920 года британским послом в Берлине лордом Д^ Аберноном, записанный в воспоминаниях последнего. Перед отъездом в Берлин летом 1920 года Д^ Абернон имел следующий разговор с Керзоном: «Д Абернон: Следует ли понимать полтику правительства в том смысле, что надо быть непреклонным в вопросах высшей безопасности, но в то же время пойти на широкие экономические уступки при условии, если требования обеспечения военной безопасности будут полностью удовлетворены? Лорд Керзон: Да, это безошибочно выражает политику правительства»¹. После Версальского мира, англо-германские отношения концентрировались вокруг проблем, связанных с выполнением условий этого мира. Не территориальные проблемы были разрешены на Парижской мирной конференции. В целом ряде мест – Клагенфургия, Бургенланде, Верхней Селезия – происходили плебесциты. Вопрос об оккупации Рейнской области вызывал непримиримые трения. Одновременно стоял вопрос о разоружении Германии до уровня, предусмотренного Версальским договором. Наконец, над всем этим доминировал сложнейший репарационный узел, вокруг которого в первую очередь кристаллизировались основные противоречия в Западной Европе. Именно репарационный вопрос явился основным вопросом в англо-германских и в англо-франко-германских отношениях в 20-30 годы. Главным бременем войны для Великобритании была потеря заграничных рынков, что привело к безработице. Возрождение торговли стало основным принципом британской политики в Европе. Англия в ходе войны и мирным договором с Германией добилась удаления немецких товаров с мировых рынков. Это была многолетняя мечта Англии, однако, когда эта мечта стала явью, обнаружилось, что одновременно была уничтожена особенность Германии приобретать английские товары и что английская экономика от этого весьма сильно страдает. Англия считала, что взыскание рапараций в соответствии с «аппетитами» Франции еще больше дезорганизует германскую и европейскую экономику. Поэтому Англия считала необходимым способствовать финансовому и экономическому восстановлению Германии. Но экономическое возрождение зависело от прекращения военной лихорадки, которая угрожала стать войной из-за склонности Франции к применению санкций.

Между январем 1920 года и декабрем 1922 года состаялись 24 союзные конференции, подавляющее большинство из которых было посвящено репарационному вопросу. Не смотря на разногласия, Англия и Франция выступали зачастую единым фронтом в ренарационном вопросе, потаму как германское правительство не выполняло своих обязательств по ренарационным выплатам. Так на конференции в Булони 21-22 июня 1920 года союзники направили Германии ноту, требовавшую уплаты в течении 12 лет 260 млр. золотых марок ренараций и отвергавшую заранее какие либо просьбы о ревизии этой суммы¹. На союзнической конференции в Спа, 5-6 июля 1920 года, на которую впервые были приглашены германские представители, Германии снова было указано на невыполнение ей военных и финансовых условий Версальского мира. Союзники, и прежде всего Франция, грозили применением санкций-окупацией Рура. В Спа стороны договорились о распределении ренарационных сумм между союзниками: Британская империя получала -22%, Франция - 52%, Италия – 10%, Бельгия – 8%, остальные страны – 8%². Общая сумма германских ренарационных платежей все еще не была окончательно установлена. Жесткую первоначальную позицию Великобритании в вопросе о германских ренарациях демонстрирует реакция английского правительства в ответ на заявление министра иностранных дел Германии Симонса на Лондонской конференции, 21 февраля – 14 марта 1921 года, о готовности Германии заплатить лишь 50 млр. марок, из которых 20 уже было уплачено, и то, лишь в том случае, если будут сняты ограничения для германской торговли, Германия получит заем, а Верхняя Сенезия войдет в состав Германии.³Глава английской делегации Д.Ллойд Джордж назвал предложения Симонса «издевательством над Версальским миром» и объявил о возможном применении санкций – занятия рурских городов в случае, если германские делегаты будут упорствовать, что и было сделано французскими войсками, оккупировавшими Дуйсбург, Рурорт и Дюссельдорф.⁴Не смотря на это германская сторона и впредь выказывала явное нежелание выполнять как экономические так и военные условия Версальского договора. Поэтому союзники реально оценивая ситуацию, были вынуждены постоянно снижать общую сумму ренараций. Так на Парижской мирной конференции англичане предлагали 480 млр. марок, на конференции в Булони – 269 млр. марок, на Лондонской конференции – 226, а позже- и вовсе 132 млр.марок. Но Германия упорствовала в невыполнении мирного договора. Правительство Франции видело единственный выход из положения в оказании действительного нажима на Германию путем оккупации Рурской области. Англия боялась, что оккупация Рура вызовет социальные потрясения в Германии в Европе. Поэтому английская дипломатия и противилась французской оккупации Рура. Тогдашний премьер министр Великобритании Бонар-Лоу назвал оккупацию Рура «Несчастьем для экономической жизни всей Европы¹». 11января 1923 года французские войска вступили в Рурскую область. Англичане не принимали участия в оккупации Рура, негласно поддержав германскую политику «пассивного сопротивления». Сначала политика Англии была крайне осмотрительной и носила выжидательный характер. Она не хотела порывать нитей связывающих ее с Францией, точно так же как и с Германией. Когда к лету 1923 года стало очевидно, что оккупация Рура не оправдала себя ни с политической, ни с экономической точки зрения, Правительство Англии решает взять инициативу в свои руки, вновь выступить в роли европейского арбитра. 12 октября 1923 года премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин обратился к государственному секретарю США Юзу с предложением принять участие в работе по изучению платежеспособности Германии и изысканию путей к оздоровлению германского хозяйства². 30 ноября 1923 года было образовано 2 комитета экспертов – один для изыскания средств уравновешивания германского бюджета и стабилизации валюты, второй – для изыскания средств к учету и обратному водворению утекших из Германии капиталов. В обоих комитетах Англия принимала активное участие. В первом, над председательством директора чикагского банка Чарльза Дауэса, от Англии работали член правления английского банка Киндерслей и начальник департамента государственных сборов Стемп. Второй комитет возглавлялся директором английского «Мидленд-банка» Мак-Кенна³. В январе 1924 английский посол в Берлине Д Аберион представлял Киндерслею меморандум по репарационному вопросу в котором намечались следующие мероприятия: 1) эвакуация Рура; 2) восстановление германской марки; 3) унификация репарационных платежей; 4) резкое сокращение расходов на оккупационную армию. По этой приблизительной линии и шла работа комитетов экспертов.¹Активность английской дипломатии подтверждает заинтересованность Великобритании в экономическом восстановлении Германии для нормализации экономического, финансового и политического положения в Европе, для восстановления необходимого Англии «баланса сил». Подтверждением этих слов служит письмо премьер-министра Великобритании Рамсея Макдональда премьер-министру Франции Раймону Луанкаре от 28 февраля 1924 года, в котором он пишет: «Английский народ с тревогой наблюдает за тем как Франция решила разрушить Германию и господствовать на континенте, не считаясь с нашими разумными интересами и с будущими последствиями для европейского согласия».² Лондонская конференция (16 июля-16 августа 1924 г.), принявшая рекомендации комитета Дауэса, получившие название «плана Дауэса», дававшие Германии некоторые льготы в репарационном вопросе и привлекавшие в Веймарскую республику иностранный капитал, увенчала успехом действия английского внешнеполитического ведомства по стабилизации в Европе и по предотвращению французской гегемонии на континенте. В этом же направлении велась английская политика в отношении Германии и в дальнейшем. Так 2 декабря 1924 года был подписан англо-германский договор о торговле и мореплавании, переговоры о котором велись с сентября 1924 года¹. Договор устанавливал принцип наибольшего благоприятствования в торговых отношениях между Англией и Германией. Следует отметить, что в английских правящих кругах не было единства в вопросе об отношении к Франции и Германии. Во-первых, существовало явно антигерманское профрацузское направления, сторонники которого боялись возрождения Германии, как опаснейшего соперника Англии и настаивали на оказании полной поддержки Франции. Эти тенденции были сильны во влиятельных кругах консервативной партии и среди имперско-колониальных деятелей. Во вторых, существовало явно антифранцузское и прогерманское течение. Оно сильно было в лейбористской и либеральной партиях, а лидером его являлся Рамсэй Макдональд. Третье, наиболее влиятельной направление выдвигало программу лавирования, установления некого «нового равновесия» сил в Европе. Его представители считали, что надо оказывать огромную поддержку побежденной Германии, противопоставляя ее Франции, и в то же время не порывать с Францией, давая ей некоторые гарантии против германского реванша. Надо добиваться, что бы Англия заняла положение арбитра в европейских делах.² К этому направлению примыкали наиболее влиятельные круги консервативной партии. Именно это направление определяло в конечном счете внешнеполитический курс британской дипломатии.

Дауэса» был мерой, направленной на стабилизацию экономики Европы, то заключение пакта о безопасности должно было стабилизировать межгосударственные политические отношения. Рейхсканцлер Лютер 30 января 1925 года заявил: «В требовании обеспечить безопасность выражается необходимость того, чтобы отныне за экономическим взаимопониманием с Лондоном последовало также обсуждение еще не решенных проблем. Коль скоро будет найдено решение вопроса о безопасности, почти само собой последует разрешение большинства остальных вопросов».¹ Однако германский меморандум встретил в Лондоне отнюдь не безоговорочное одобрение. Министр иностранных дел О.Чемберлен увидел в нем «неуклюжую попытку Германии вбить клин между Великобританией и Францией».² 24 марта 1925 года в палате общин Остин Чемберлен заявил, что «неприкосновенность Франции и Бельгии - это неприкосновенность Британских островов».³ Таким образом, британское правительство было готово стать гарантом франко-германской границы, но не желало гарантировать восточные границы Германии. В Англии хотел ценой некоторых возможных уступок Германии в области ревизии восточных границ включить Германию «в семью европейских народов». «На западе английские интересы были велики и риск гарантий мал. На востоке интересы казались незначительными, а риск был несомненно велик».⁴ Вынужденные, однако, учитывать неодобрительное отношение к отказу гарантировать границы на востоке Германии со стороны Франции и ее союзников - Польши и Чехословакии, английские правящие

круги заверили, что гарантия Англией франко-германской границы обусловит стабилизацию существовавшего положения на восточных границах Веймарской республики.

На совещании юристов в Лондоне, проходившем с 31 августа по 1 сентября 1925 года, был выработан предворительный проект Рейнского гарантийного пакта и арбитражных договоров с соседями Германии на востоке. После окончания лондонского совещания, 15 сентября 1925 года германское правительство получило официальное приглашение на конференцию для заключения гарантийного пакта.¹

Конференция проходила с 5 по 16 октября 1925 года в швейцарском городе Локарно. В ней участвовали представители Великобритании, чью делегацию возглавлял Остин Чемберлен, Франции, Германии, делегацию которой возглавлял рейхсканцлер Лютер, Италии, Бельгии, Чехословакии и Польши. В общей сложности на Локарнской конференции было 8 заседаний и 2 официальных встречи между главами делегаций Англии, Франции и Германии».² Основными вопросами при обсуждении проекта соглашений стали, как и ожидалось, вопросы о гарантиях западных и восточных границ Германии и о вступлении Веймарской республики в Лигу наций. И если в вопросе о гарантиях франко-германской границы особых споров не возникло, то по двум другим вопросам на конференции шла острая дипломатическая борьба. Германская делегация, в связи с территориальными претензиями Германии к Чехословакии и Польше, имела предписание: «Ни при каких обстоятельствах не соглашаться на гарантии Западом границ восточноевропейских государств».³ В этом вопросе Германии вторила Англия. Так Остин Чемберлен заявил, что «правительство Его величества не может принять на себя какое-либо новое обязательство относительно гарантий восточных границ Германии».⁴ Таким образом, Англия, не смотря не стремление Франции добиться гарантий для восточных соседей Германии, упрочив тем самым свои позиции в Польше и Чехословакии, странах которые играли большую роль в системе обороны Франции, отказалась гарантировать восточные границы Германии из-за «большого риска и малых интересов» в этом регионе. Наибольшую дискуссию вызвал вопрос о вступлении Германии в Лигу наций, который обсуждался 8 октября 1925 года. Этот вопрос был для Англии политически очень важен. Английская сторона не раз заверяла германских дипломатов, что «целью союзников является достижение полного равенства между ними и Германией», но это равенство было невозможно без «введения Германии в семью европейских народов». Остин Чемберлен заявил: «Что касается Великобритании, то это именно тот вопрос, которому она придает наибольшее значение... не может быть и речи о заключении пакта без одновременного вступления Германии в Лигу наций».¹ Настаивая на вступлении Германии в Лигу наций Англия вместе со всеми союзниками рассчитывала на не только включение Веймарской республики в европейскую систему политических отношений, что сделало бы действия Германии более предсказуемыми, но и на безоговорочное выполнение ею обязательств по 16 статье Устава Лиги наций, которая обязывала всех членов Лиги активно участвовать в «карательных мерах», которые Лига наций могла предпринять против «нарушителей мира». Германия не желала связывать себя такого рода обязательствами. Она не хотела идти на ухудшение отношений с СССР, от сотрудничества с которым она извлекала большие выгоды. Германия дорожила своими тесными связями с СССР. Так 2 октября 1925 года рейхсканцлер Германии Лютер заверил наркома иостранных дел СССР Г.В.Чичерина, что Германия не вступит в Лигу наций без оговорок в отношении статьи 16.² Еще до того, 2 июня 1925 года д^,Абернон писал: «Как я полагаю, Германия немедленно вступила бы в Лигу наций, если бы не опасалась разрыва с Россией».³ В итоге, несмотря на противодействие Франции и Англии был достигнут компромисс по вопросу о вступлении Германии в Лигу наций - оговорка в пользу Германии о том, что «каждое из государств - членов Лиги обязано лояльно и действенно сотрудничать для того, чтобы добивать соблюдения Устава и противодействовать любому акту агрессии в ой мере, в какой это совместимо с его военным положением с учетом его географического положения».² Таким образом, Германия должна была сначала получить право вооружиться для того, чтобы участвовать в совместных действиях стран - членов Лиги против возможного агрессора. И Германию, и Советский Союз такая формулировка устроила. Официальное подписание Локарнских соглашений состоялось 1 декабря 1925 года в Лондоне, а 14 сентября 1926 года, после принятия Германии в Лигу наций Локарнский договор вступил в силу. Согласно Рейнскому гарантийному пакту Франция, Бельгия и Германия обязывались поддерживать территориальное статус-кво, о гарантами договора выступали Англия и Италия. В результате вступления Германии в Лигу наций и в Совет Лиги, она становилась равноправной державой на континенте. Заключение Локарнского договора привело к изменению расстановки сил в Европе. Британская дипломатия добилась в Локарно осуществления всех своих целей: она избавилась от призрака французской гегемонии, она достигла «успокоения» в Европе, она добилась вовлечения Германии в русло европейской политики. Если «план Дауэса» создавал экономическую базу «западного блока», то Локарнские соглашения были его организационно-политической формой.

§ 2. Дальнейшее сближение.

После заключения Локарнских соглашений и вступления Германии в Лигу наций Англия получила определенные гарантии стабильного внутреннего и внешнего положения Германии. Она получила возможность активно участвовать в экономическом восстановлении Германии, что входило в английскую программу «успокоения» и возрождения «баланса сил» в Европе.

В 1924-1929 гг. английский финансовый капитал предоставил Германии значительные займы, которые составили 125,7 миллиона долларов. Германское правительство получило от Англии два долгосрочных займа: в 1927 году на сумму 167 миллионов марок, в 1928 году - 135 миллионов марок. В акционерное общество Германии было вложено 126,04 миллиона марок. Всего в 1924-1928 гг. официальные английские капиталовложения в Германии составили 187,5 миллионов долларов.¹ 24 процента всех краткосрочных и 12 процентов долгосрочных кредитов, полученных Германией, приходилось на долю Англии, которая стояла на втором месте в мире, после США, в числе германских кредиторов. На 30 сентября 1933 года Англия выдала Германии кредитов на сумму в 132 миллиона фунтов стерлингов (1718 миллионов марок).² Ведущую роль в качестве посредника между английскими финансистами и германскими монополиями и банками играл Лондонский банк «Генри Шредер энд К^о», выплативший в 1924-27 гг. различным германским банкам и монополиям около 13 млн. Долларов и 8 млн.фунтов стерлингов. Большую часть английских займов Германия получила от Английского банка и от банка «Генри Шредер энд Хиггинсон». В Германии существовала разветвленная сеть отделений английских банков. Английские монополии имели крупные пакеты акций в ряде отраслей германской промышленности. Важную роль в возрождении военно-промышленного комплекса Германии играли нефтяные монополии Англии и в первую очередь «Роял Датч Шелл». Они вложили в германскую нефтяную промышленность около 200 млн. марок. Возрождение германской промышленности при активном участии частного английского капитала шло при непосредственной поддержке английского правительства. Такая широкомасштабная поддержка возрождающейся экономики Германии английским капиталом свидетельствует не только о заинтересованности английских финансовых и правящих кругов в налаживании тесных связей с Германией, но и об уверенности Великобритании в германской экономике и политике.

Однако Локарно не решило всех проблем в «германском вопросе». Главные из них - это вопросы о вооружении Германии и ее репарациях. Германия продолжала не выполнять условия Версальского договора и решения различных конференций по этим двум ключевым вопросам в международных отношениях на европейском континенте в 20-е годы нынешнего столетия. Германия наращивала численность и мощь вооруженных сил под видом различных «полиций» и «патриотических ассоциаций». 30 мая 1925 года Германии была вручена нота союзников по вопросу о разоружении, в которой содержался перечень бесчисленных нарушений Германией постановлений о разоружении. Как справедливо замечает В.М.Турок в своем исследовании о Локарно, «проще было бы отметить, что Германия вообще не выполняла своих обязательств по разоружению.»¹ Германское руководство объясняло необходимость увеличения своей армии большевистской угрозой. Правительство Великобритании не особо усердствовало в пресечении подобных нарушений, так как в интересах Англии было, чтобы Германия имела достаточно сильную армию как оппонент Франции на континенте. 24 ноября 1926 года английский посол в Берлине сэр Рональд Линдсэй в разговоре со Штреземаном сказал, что по мнению Великобритании, 99 процентов разногласий, касающихся разоружения Германии, уже улажены, и Остин Чемберлен готов обратиться к Франции и Италии с предложением о снятии военного контроля. В результате, на 43-й сессии Совета Лиги наций в Женеве в декабре 1926 года было решено заменить контроль союзников бумажной фикцией - «правом контроля Лиги наций». Французская пресса отмечала после этого, что «из гарантий, предоставленных Франции Версальским договором, им придется вычеркнуть разоружение Германии».¹ Кроме того, при активнейшем вмешательстве Англии, не дожидаясь выполнения Германией всех ее обязательств по разоружению, осенью 1925 года началась эвакуация союзниками оккупированной Кельнской зоны. Позже Великобритания заявила о своем намерении завершить эвакуацию Рейнской области в конце 1929 года. Это было объяснено слишком большими расходами, связанными с оккупацией германских территорий, составившими на 1 сентября 1927 года, сумму в 306 млн. фунтов стерлингов.¹

В рамках тесного англо-германского политического и экономического сотрудничества в октябре 1926 года, в атмосфере строгой тайны, прошла конференция крупных промышленников Англии и Германии в Ромси, близ Саутгемптона. Делегацию Великобритании на ней возглавлял бывший министр торговли Роберт Хорн, Германии - бывший рейхсканцлер Куно. На конференции обсуждались вопросы таможенной политики, германских репараций, европейских долгов США, промышленности и «русский вопрос». «Дейли геральд» передавала, что Англия резко осудила Германию за подписание торгового договора с Советским Союзом от 24 апреля 1926 года.³ Надо сказать, что тесные германо-советскоие отношения вызывали постоянную озабоченность и претензии в Англии. Но Германия умело играла на довольно сложных англо-советских отношениях и не собиралась отказываться ни от тесных отношений с Великобританией, ни от хороших отношений с СССР. 16 апреля 1926 года германский посол в Лондоне Штамер в беседе с Чемберленом дал заверения от том, что обязательства Германии по предполагаемому советско - германскому договору не помешают ей выполнять свои обязанности как будущего члена Лиги наций.¹ Но, несмотря на все заверения германской стороны, Англия постоянно ставила вопрос о нежелательности сближения СССР и Германии. На конференции же в Рамси был создан агло-германский комитет по координации экономических вопросов. В декабре 1926 года прошла еще одна, но уже официальная англо-германская конференция промышленников в Лондоне. На ней обсуждались следующие вопросы: создание системы двойного тарифа и общая торговая политика обеих стран.²

Показателем единства английско-германской точек зрения в вопросе о необходимости восстановления германской экономики в интересах всей Европы является целенаправленная политика всей Великобритании на постепенное снижение, а затем и отмену репарационных выплат Германии. В августе 1927 года премьер-министр Великобритании С.Болдуин заявил в парламенте, что «разорение Германии будет иметь роковое значение для Англии, ее союзников и всей Европы», потребовав принять меры к разрешению проблемы германских репараций.³ Зная благожелательное отношение Англии в вопросе о репарациях, Германия не выполняла своих обязательств по репарационному вопросу. В декабре 1927 года министр иностранных дел Германии Штреземан заявил в Нюнберге о невозможности для Германии в ближайшие годы выполнять финансовые обязательства по «плану Дауэса».⁴ В апреле 1928 года в Германию с неофициальным визитом прибыл английский министр по делам Индии лорд Биркенхед, который встречался со Штреземаном. «Дэйли экспересс» писала, что визит Биркенхеда носит далеко не частный характер и что стороны обсуждали экономические вопросы и русско-германские отношения.⁵ Биркенхед добивался, чтобы Германия последовала за Англией, разорвавшей дипломатические отношения с СССР в 1927 году, обещая пересмотреть «план Дауэса» и установить определенную, выгодную обеим сторонам сумму репараций. И хотя Германия не пошла на разрыв с СССР , Англия стала активным участником пересмотра «плана Дауэса». В конце декабря 1928 года, с согласия английского правительства, был создан комитет экспертов по репарационному вопросу во главе с американским финансистом Оуэном Юнгом, в котором Ангия была представлена лордом Ревелстоком и Джоном Стэмпом, директором банка Англии.¹ В результате деятельности этого комитета (9 февраля - 7 июня 1929 года) был организован «сверхбанк», в задачу которого входило регулирование получения и распределения репарационных платежей Германии, контроль за операциями по переводу иностранной валюты из Германии в другие страны, облегчение получения Германией дополнительных рынков сбыта. Комитет экспертов пришел к соглашению о замене «плана Дауэса» новым «планом Юнга». 31 августа 1929 года участники конференции в Гааге подписали протокол к плану Юнга, а 20 января 1930 года состоялось подписание всех соглашений. По «плану Юнга» размеры ежегодных репарационных платежей были снижены до 2 млрд. марок, из которых 457 млн. предназначались Англии, т.е. стали почти на полмиллиарда меньше нежели по «плану Дауэса». Был также впервые указан конкретный срок выплат - 59 лет.² Но нормальному выполнению «плана Юнга» помешал мировой экономический кризис 1929-33 гг., особенно тяжело ударивший по германской экономике. Финансовое положение Германии в 1931 году становилось все более угрожающим. Экономический кризис отбросил Германию к уровню 1895 года.³ 6 июня 1931 года германское правительство опубликовало манифест, в котором говорилось, что «экономическое и финансовое положение рейха настоятельно диктует необходимость освободить Германию от выполнения невыносимых репарационных обязательств».⁴ Германское руководство искало поддержку

в сложившейся ситуации у Англии. В начале июня 1931 года Германская делегация в составе рейхсканцлера Брюнинга, посла в Лондоне Нейрата и представителей МИДа Германии Бернстрофа и Курциуса вылетело в Англию для осуществления зондажа в отношении позиции Англии по репарационному вопросу. Англо-германские переговоры, в которых со стороны Англии принимали участие премьер-министр Макдональд, министр иностранных дел Гендерсон, министр торговли Ванситтарт и другие официальные лица, прошли в Чеккерсе в начале июня 1931 года.¹ Обсуждались вопросы о борьбе с кризисом и об облегчении экономического положения Германии. После них правительство Великобритании обратилось к США с предложением о выработке совместных мер по облегчению экономической ситуации в Германии. В результате был принят план президента США Герберта Кларка Гувера об отсрочке на один год, с 1 июля 1931 года по 30 июня 1932 года, всех платежей по межправительственным долгам и репарациям, вошедшие в историю как «мораторий Гувера». Совместные англо-германские действия по преодолению экономического кризиса продолжились переговорами, состоявшимися 27-28 июля 1931 года в Берлине, на которых обсуждались меры для смягчения торговой конкуренции между Англией и Германией.² 30 декабря 1931 года правительство Англии выступило с официальным предложением о созыве репарационной конференции в феврале 1932 года. Англия отмечала, что в связи с тяжелым экономическим положением Германии можно рассмотреть вопрос об отменен репарационных выплат, чтобы Германия имела возможность продолжать платить по более важным частным долгам. 2 февраля 1932 года министр финансов Великобритании Невил Чемберлен выступил с предложением об отмене германских репараций и военных долгов. Показательно, что бюджет Англии на 1932-33 гг. не предусматривал поступлений от репарационных платежей.³ В начале июня 1932 года в Лондоне состоялись англо-германские переговоры, на которых министр иностранных дел Германии Нейрат вручил своему английскому коллеге Саймону меморандум Германии с требованием об аннулировании германских репараций.⁴ На состоявшихся 11-12 июня 1932 года англо - французских переговорах английская сторона высказала мнение о том, что на предстоящей репарационной конференции выбор может быть лишь между двумя решениями вопроса - отменой репараций без условий и отменой репараций на определенных условиях ибо Германия все равно не может и не хочет, а значит и не будет платить.¹ 16 июня 1932 года начала работу Лозаннская конференция шестнадцати стран. Со стороны Англии в ее работе принимали участие - Макдональд, Н. Емберлен, Саймон и министр торговли У. Ренсимен. Со стороны Германии - рейхсканцлер фон Папен, Нейрат, министр финансов граф Шверин фон Крозик и министр торговли Вармбольд. В очередной раз Германия и Англия выступали на ней единым фронтом. Тем более, Германия заявила, что пока не отменят репарации, она не сможет платить по частным кредитам, что для Англии было важнее репарационных выплат. В результате 9 июля 1932 года был принят «заключительный пакт» Лозаннской конференции, по которому Германии предоставлялся трехлетний мораторий, после чего она должна была выплатить 3 млрд. марок, на чем ее репарации исчерпывались бы. На выплату этих 3^х млрд. марок Германии предоставили срок в 15 лет.² Энтони Иден отмечал, что «Лозанна достигла в финансовой области того, что Локарно обеспечивал в области политики».³ То есть при активнейшем участии Англии с Германии наконец была снята финансовая и экономическая зависимость от Запада. 17 ноября 1932 года на заседании президиума конференции по разоружению английский министр иностранных дел Саймон огласил декларацию своего правительства о замене военных постановлений Версальского договора в отношении Германии конвенцией о разоружении. И с 6 по 11 декабря 1932 года на совещании пяти держав в Женеве - Англии, Германии, США, Франции и Италии - была выработана декларация о предоставлении Германии и другим странам, которых касались Версальские постановления о разоружении; «равноправия в вооружениях в рамках системы безопасности, одинаковой для всех стран».¹ Таким образом, отныне, Германия получала не только политическую и экономическую, но и военную самостоятельность в системе европейских отношений.

Но тесные, а иногда и совместные действия Англии и Германии по различным экономическим и политическим вопросам вовсе не означают, что между этими государствами в период существования Веймарской республики не было противоречий. Они были. Английские уступки Германии объяснялись не альтруизмом Великобритании и не англо - германской дружбой, а прагматичными интересами Англии в том или ином вопросе. Одним из противоречий были тесные германо - советские отношения, о которых уже указывалось, и которые вызывали постоянное недовольство Великобритании. Вторым - и пожалуй самым главным - частые требования Германии о возврате ей хотя бы части ее бывших колоний. По Версальскому договору от германских колоний, площадь которых в 1914 году составляла 2952,7 тыс. км², а население - 10176 тыс. человек, на долю Англии достались колонии площадью в 2133,1 тыс. км² с населением 3990 тыс. человек.¹ Но постоянные требования Германии о возврате колоний Англия и слушать не хотела. По словам Штреземана английский посол д^,Абернон когда речь заходила о германских колониях умышленно пропускал это мимо ушей, как и О. Чемберлен². Это, несомненно, вызывало определенные трения в отношениях между Великобританией и Германией.

Говоря об англо - германских отношениях времен Веймарской республики необходимо отметить взаимную заинтересованность Англии и Германии. Германия в лице Англии нашла поддержку со стороны влиятельного государства в Европе по многим политическим и экономическим вопросам. Англия желала скорейшего экономического возрождения Германии для восстановления разбитой первой мировой войной европейской экономики и «баланса сил» на континенте. Благожелательное отношение Великобритании к Веймарской республике, продемонстрированное на нескольких международных форумах 20^х - начала 30^х годов, явилось крупной поддержкой для Германии, наращивавшей свою политическую, военную и экономическую мощь. Тем самым Англия, желая избавиться от соперничества Франции в борьбе за европейскую гегемонию и сохранить Германию как вполне вероятного участника коалиции против «чумы советского коммунизма», сама взрастила для себя мощного конкурента в рамках Европы и способствовала появлению еще более разрушительного, чем коммунизм политического режима - германского фашизма.

II Англо - Германские взаимоотношения в 30-х годах.

Приход Гитлера к власти. Изменения Английской политики.

В январе 1933 года в Германии к власти пришел Гитлер. По словам И.М. Майского (советский дипломат, историк, академик) сначала правящая Англия не принимала Фюрера слишком всерьез. "Я хорошо помню, как не протяжении всего 1933 года британские политики разных направлений - консерваторы, либералы, лейбористы - еще спорили по вопросу о том, удастся ли Гитлеру удержаться у власти. Даже такой опытный государственный деятель, как Венситтарт, занимавший в то время ключевой пост постоянного товарища министра иностранных дел, как - то летом 1933 года в разговоре со мной сказал:

• У Гитлера очень много трудностей и врагов - внутренних и внешних… К нему относятся подозрительно французы, бельгийцы, чехи, поляки… Внутри нацисткой партии неспокойно. Есть люди, претендующие на первое место в ее рядах, с которыми Гитлеру нелегко справиться… Не исключено, что внутренняя драка приведет Нацистскую Германию к развалу… Надо подождать да посмотреть.

Что ни коснется лейбористских лидеров, то они в большинстве своем были убеждены в недолговечности Нацистского государства Германии".¹

Хотя Англичане вроде бы и не приняли Фюрера всерьез, Гитлер в "Майн Кампф" не скрывал своих захватнических замыслов. Курс "Дренг нах остен" отнюдь не исключал и развертывание агрессивных войн не Западе.

"Нам не нужна не западная, не восточная ориентации, - нам нужна восточная политика, направленная на завоевание новых земель для немецкого народа. Для этого нам нужна сила: для этого нам нужно прежде всего уничтожить стремление Франции к гигемонии в Европе, ибо Франция является смертельным врагом немецкого народа, она душит нас и лишает нас всякой силы".²

Кроме этого, гитлеровцы детально разработали план захвата Англии - "операция Зеелеве". После основания "тысячелетнего третьего рейха" гитлеровцы наметили серию операций с целью "принять" колониальное государство Англии и Франции и образовать гигантскую империю великой германии.

Сразу же после прихода к власти в Германии Гитлер начал вооружаться. Равенство в вооружениях с Англией и Францией по договоренности, а если не удастся - де - факто, ремитализация Рейнской области, аншлюс Австрии и полная ликвидация условий Версальского договора - таковы были первые верхи его внешнеполитической программы.

Менее чем через два месяца после прихода Гитлера к власти в кругах английского кабинета родилась идея подписания "пакта четырех (Англия, Франция, Италия, Германия). Документ, озаглавленный "политический пакт согласия и сотрудничества между четырьмя западными державами" включал такие основные положения:¹

"I. Четыре западные державы - Италия, Франция, Германия и Великобритания - принимают на себя обязательства во взаимоотношениях друг с другом осуществлять политику эффективного сотрудничества с целью поддержания мира… В области европейских отношений они обязуются действовать таким образом, чтобы эта политика мира, в случае необходимости, была также принята другими государствами.

II. Четыре Державы подтверждают, в соответствии с положениями Устава Лиги наций, принцип пересмотра мировых договоров…

III. Италия, Франция и Великобритания заявляют, что в случае, если Конференция по разоружению приведет лишь к частичным результатам, равенство прав, признанное за Германией, должно получить эффективное применение…

IV. Четыре Державы берут на себя обязательство проводить в тех приделах, в которых это окажется возможным, согласованный курс во всех политических и неополитических, европейских и внеевропейских вопросах, а также в области колониальных проблем…"

Для обсуждения проекта "Пакта Четырех" Муссолини пригласил в Рим английского премьер-министра Макдональда и министра иностранных дел Саймона. Вскоре Макдональд использовал трибуну палаты общин для выступления в поддержку пакта.

Гитлеровцы с радостью восприняли предложение о "Пакте Четырех". Он устраивал их как нельзя лучше. Фон Липин заявил, что идея Муссолини "гениальна". Немедленно был направлен ответ в Рим: Германия готова тотчас приступить к переговорам. В силу ряда соображений проект поддержала и французская дипломатия.

Но не все в то время знали, что инициатором пакта является вовсе не Муссолини, а Макдональд, пожелавший остаться в тени. Вот один из документов:

"… Как выясниться, - сообщал из Рима американский посол Лонг 24 марта 1933 года, - идея создания группировки четырех держав обязана своим происхождением не Муссолини, а Макдональду. Перед своей поездкой в Рим последний доверительно обсуждал эту идею в Женеве, в частности с некоторыми сотрудниками (польскими) Секретариата Лиги, а они сообщили об этом министру Гипсону. По данным этих информаторов, главной заботой Макдональда было создание небольшого высшего совета из главных европейских держав, совет заседал бы почти непрерывно и принимал бы решения, которые исполнял бы обычный Совет Лиги…"¹

В полной мере одобряя замысел Макдональда, правительство США хранило в тайне полученные сведения.

В беседе с германским послом в Риме Хеселем 15 марта 1933 года Муссолини отметил, какую огромную выгоду "Пакт Четырех" предоставлял фашистской Германии.²

"Благодаря обеспеченному таким путем спокойному периоду в 5-10 лет Германия сможет вооружиться на основе принципа равенства прав, причем Франция будет лишена предлога предпринять что-либо против этого. В то же время возможность ревизии будет впервые официально признана и будет сохраняться на протяжении упомянутого периода… Система мирных договоров буде, таким образом, практически ликвидирована…"

15 июля 1933 года в рабочем кабинете Муссолини в подчеркнуто деловой обстановке состоялось подписание "Пакта Четырех".

Глубокие империалистические противоречия между участниками пакта, прежде всего между Францией и Германией, помешали его ратификации. Поощрительная позиция Англии и Франции подтолкнула Гитлеровцев на скорейшую реализацию планов вооружения Германии и подготовки захватнической войны.

С февраля 1933 года в Женеве работала Всеобщая конференция по разоружению. Наглые домогательства гитлеровцев о предоставлении оружия встревожили мировое общественное мнение. Поддерживая германские требования ревизии Версальского договора, американская дипломатия сочла необходимым в этих условиях дать Гитлеру несколько любезных советов.

Н.Девне: " Лучший способ добиться ревизии заключается не в том, чтобы все время говорить об этом публично, а в том, чтобы действуя спокойно, использовать конференции и комиссии для того, чтобы добиться исправления то тут, то там различных постановлений договора".¹

Такую же позицию занимала и Англия. Выдвинутый Британской дипломатией на Конференцию по разоружению в марте 1933 года "План Макдональда", по оценке одного из английских журналов, был "скорее похож на план перевооружения, чем разоружения".

Генеральная комиссия конференции приняла его "за услугу последующих дискуссий".

"Исходным пунктом этого плана было принятие французской концепции армии с кратким сроком службы - в данном случае он определялся в 8 месяцев, после чего устанавливалось точнее численность войск для каждой страны. Численность французской армии, составляло в мирное время 500 тыс. Человек, сокращалась до 200 тыс., а Германской - соответственно увеличивалась до такого же размера. К этому времени германские вооруженные силы, хотя и не располагавшие еще массовыми обученными резервами, которые может дать лишь систематическое обучение новых контингентов рекрутов в течении ряда лет, по всей вероятности, уже насчитывали более миллиона ревностных добровольцев, отчасти уже вооруженных. При этом заводы, поддающиеся конверсии и частично уже переведенные на выпуск военной продукции, производили для этих добровольцев многие виды новейшего вооружения.

К концу первой мировой войны Франция, как и Великобритания, располагала огромным количеством тяжелых артиллерийских орудий, в то время как орудия германской артиллерии были уничтожены, как того требовал мирный договор. Макдональд стремился ликвидировать это явное неравенство, предлагая с этой целью установить для орудий подвижной артиллерии предельный калибр в 105 мм. или 4,2 дюйма. Существующие орудия калибром до 6 дюймов могли быть сохранены, но при замене старых орудий новыми допускался калибр не свыше 4,2 дюйма. Собственно британские интересы, отличные от интересов Франции, ограждались сохранением до 1935 года ограничений военно-морских вооружений Германии, установленных мирным договором, по истечении же этого срока предлагалось созвать новую морскую конференцию. Германии запрещалось иметь военную авиацию на период действия соглашения, но три союзные державы должны были сократить свои собственные военно-воздушные силы до 500 самолетов каждая".¹

Пока шло обсуждение, начались оживленные переговоры между представителями германских деловых кругов и британскими авиационными фирмами (в частности с "Фэйери") о поставки немцам самолетов, хотя Версальский договор категорически запрещал это. Следует ли удивляться, что английский министр авиации Лорд Лондондери, откровенный сторонник ремилитаризации Германии, в одну из частных писем в марте 1933 года отметил: "Заботы Конференции по разоружению бесполезны. Вопрос заключается в том, каким образом лучше избавиться от нее".²

США и Англия на словах добивалась лишь "справедливости", на деле стремилась получить ничем не ограниченную свободу для ускоренного перевооружения Германии и подготовки войны.

Французы настояли на том, чтобы уничтожение их тяжелого вооружения было отсрочено на 4 года. Английское правительство приняло эту поправку с условием, что согласие Франции на уничтожение ее артиллерии будет зафиксировано в специальном документе, который должен быть подписан немедленно. Франция подчинилась этому требованию, и 12 октября 1933 года Сэр Джон Саймон, посетовав на то, что Германия изменила за последние недели свою позицию, представил проект этих предложений на рассмотрение Конференции по разоружению.

Осенью 1933 года в результате переговоров между США, Англией и Францией был выработан новый проект Конференции о разоружении. Но это уже не устраивало гитлеровцев. Гитлер: "… необходимо вернуться к "первоначальному вопросу" т.е. потребовать в ультимативном порядке разоружения других держав и заявить, что если они отвергнут разоружение, откажут нам в равенстве прав или если неприемлемый для нас проект будет поставлен на обсуждение, то мы покинем конференцию, а также выйдем из Лиги наций…"¹

На следующий день 14 октября германское правительство заявило об уходе с Конференции по разоружению. Оно объясняло свой шаг отказом других держав разоружаться в соответствии с Версальским договором и тем, что Германии не обеспеченно равноправие. 19 октября Германия заявила о выходе из Лиги Наций.

Когда Германия покинула Конференцию, Британцы поняли, что этот форум не сможет примерить Францию и Германию в рамках европейской системы безопасности. Реакция Британии учитывала данные о тайном перевооружении Германии. В октябре 1933 года был создан Комитет по нуждам обороны, а в июле 1934 года согласованны программы развития 3-х видов вооруженных сил в условиях бюджетного дефицита. Перевооружение замышлялось прежде всего как средство принудить Германию начать переговоры. Если начальники штабов предлагали провести сбалансированное переоснащение всех вооруженных сил, особенно подчеркивая возможность войны с Японией, то политика во главе с министром финансов Н. Чемберленом сосредоточила внимание на создание "демонстративной" бомбардировочной авиации направленной против Германии. Это было дешевле, учитывая трудности в экономике, а также соответствовало чувству беспокойства общественности по поводу возможного германского удара с воздуха.

Существовала надежда, что Германию удаться склонить к принятию нового европейского урегулирования в обмен на демонтаж версальских отношений, что узаконило бы ее положение великой державы. Эту политику можно охарактеризовать как "поиски англо-германской разрядки", подкрепленные наличием эффективной бомбардировочной авиации, способной служить средством сдерживания в современном понимании этого слова (однако к 1936 году эта политика потерпела крах: Гитлер просто отменил Версальсальские ограничения в одностороннем порядке).

Несмотря на резко отрицательное отношение к проекту "Восточного пакта", правительство Англии не рискнуло открыто заявить об этом. Многовековой опыт европейской политики Англии, строившийся на "золотом правиле" баланса сил, подсказывал Форин офрнец, что создавшаяся ситуация имеет заманчивую перспективу. Нельзя ли использовать Германию для срыва франко-советского предложения и одновременно заработать на признательности гитлеровцев за оказанную таким образом помощь?

Свою готовность поддержать идею "Восточного пакта" Сайман обусловил внесением в договор существенных поправок. Во-первых, министр выразил озабоченность тем, что "Восточный пакт" якобы выгоден Франции и России и ничего не дает Германии. Он потребовал предусматривавшиеся пактом гарантии распространить и на нее. Практически Франция должна была взять обязательства помогать Германии, если та станет объектом агрессии. Во-вторых, Саймон заявил, что Германия должна получить право на равноправие в вооружениях. Третья оговорка: "Восточный пакт" должен создаваться "по образцу" Люкарнского договора (имелось ввиду действие пакта подчинить Лиги Наций). Английское правительство полагало, что "Восточный пакт" вывернутый Саймоном наизнанку, создает "полезные возможности" для Германии. В Берлине же мнение Форин офис восприняли иначе. Готовясь к большой войне за мировое господство, гитлеровцы имели ввиду до похода против СССР укрепить позиции за счет соседей. "Советская Россия - большой кусок. Им можно и подавиться, - рассуждал Гитлер в кругу приближенных, - не с нее я буду начинать".¹ Поэтому фашистская Германия не хотела связывать себе руки пактом, даже в том виде, в каком его предлагал Саймон.

В начале 1935 года по инициативе британского правительства состоялась англо-французская встреча: от Англии - Макдональд и Саймон, от Франции - Фланден и Лаваль. Своей главной задачей они провозгласили осуществление непосредственного и эффективного сотрудничества с Германией. Итогом встречи являлась обширная программа "умиротворение" Европы. В качестве приманки для гитлеровцев Англия и Франция обещали, что при определенных условиях готовы пойти на отмену военных ограничений Версаля и замену их общей конвенции по "ограничению" вооружений на основе признания равенства прав германии. Среди пунктов упоминался и "Восточный пакт" (Саймон писал о нем оговорку о "свободно заключенном) английская дипломатия заботливо охраняла интересы гитлеровцев.

Гитлеровцы хотели выяснить в первую очередь, насколько крепко согласие на отмену военных ограничений увязано с другими пунктами программы. После изучения документа они поняли, что главным было предложение западных держав заключить "воздушный пакт". Германское правительство заявило о готовности заключить "воздушную конвенцию", а остальные предложения обошло молчанием. В качестве первого шага Берлин предложил Англии начать двусторонние переговоры. Это была грубо сработанная ловушка для Саймона: заинтересовав перспективой соглашения по вызывавшему беспокойство Англии вопросу (оборона от нападения с воздуха), вбить клин в ее отношения с Францией. Игра удалась. Ответ гласил, что Форин офис с радостью принимает предложение о Германо-Английском обмене мнениями в результате уже имевших место двусторонних переговорах.

Одновременно английское правительство сообщило о намерении послать в Берлин для переговоров министра иностранных дел - Саймона (прибудет 8 марта). (Впервые за 60 лет министр иностранных дел Англии посетит Берлин).

В середине июля 1935 года в зале заседания английского адмиралтейства в Лондоне пригласили германскую делегацию во главе с "послом для особых поручений" Ребентропом. На одном из первых заседаний Ребентроп, следуя, видимо указаниям "фюрера", изложил требования рейха: Германия претендует, чтобы ее флот по своей мощи был не менее одной трети английского. Саймон покинул заседание.

Непосредственным фоном для англо-германских переговоров являлась пространная речь Гитлера, с которой он выступил 21 мая. "Фюрер клялся, что желает жить в мире с западными державами, саму мысль о войне он отвергает, т.к. война бессмысленна, бесполезна, ужасна. Германия торжественно признала свои границы с Францией как окончательные, заключила пакт о ненападении с Польшей и не намеренна вмешиваться во внутренние дела Австрии, ни присоединять ее. Она согласна будет даже вернуться в Лигу Наций, когда устранят неравенство, созданное Версальским договором. Плюс Германия будет строго соблюдать территориальные постановления Версальского договора и Люкарнских соглашений".¹

Неудивительно после этого, что, несмотря на вызывающее поведение Реббентропа, англо-германское морское соглашение очень быстро - 18 июня 1935 года - было подписано. Оно удовлетворяло все требования гитлеровцев. Англия согласилась в нарушение Версальского договора на создание рейхом военно-морского флота, равного 35% флота Британской империи; в отношении подводного флота была установлена еще более выгодная для Германии пропорция - 45%. При этом предусматривалось, что в случае "исключительных", по ее мнению, обстоятельств. Германия имеет право, предварительно информировав об этом английское правительство, построить подводный флот равный британскому. Тоннаж флота, разрешенного Германии по соглашению, был настолько велик, что его создание загрузило бы германские верфи по меньшей мере на 10 лет.

"Немцам было разрешено построить 5 линкоров, 2 авианосца, 21 крейсер и 64 эсминца. Фактически же они имели к началу войны готовыми: 2 линкора, 11 крейсеров, 25 эсминцев и ни одного авианосца - т.е. значительно меньше половины того, что мы так благодушно разрешили им построить".²

Правительство Болдуина, подписывая это соглашение, рассчитывало, что строящийся германский флот явится орудием Германии для войны против СССР на Балтике. "Непосредственным результатом его явится то, - говорил Черчилль 22 июня 1935 года, - что тоннаж германского флота с каждым днем приближается к таким размерам, которые обеспечат ему полное господство на Балтийском море, и очень скоро одно из препятствий на пути к европейской войне постепенно начнет исчезать. Что же касается положения на Средиземном море, то мне кажется, нас ожидает очень серьезное затруднение".¹

Черчилль и вслед за ним английская историография утверждают, что Англия будто бы не была должным образом подготовлена ко второй мировой войне в военном плане. Вряд ли это утверждение в полной мере соответствует истине. Известно, что военные расходы Англии во второй половине 30-х годов были весьма значительными, что изготовление вооружения и снаряжения для вооруженных сил достигло большего размера.

Англия была втянута в бессмысленную политическую игру в цифры и слова по поводу германского потенциала и того, что считать паритетом. Более того, британское правительство уступило инициативу Гитлеру, чье внезапное заявление в марте 1935 года о том, что Германия уже опередила Британию, повергло Уайт Холл в смятение. Англия оказалась втянутой в гонку вооружений, в которую вступила слишком поздно.

2. От политики уступок к политике умиротворения.

По версальскому договору на левом берегу Рейна, до границы с Францией, Бельгией и Нидерландами, а также вдоль правого берега, на полосе в 50 километров, Германия не имела права держать вооруженные силы и возводить укрепления. Это мешало Германии готовиться к захватам в Европе. Версаль Гитлер уже отверг, очередь была за Люкарно. Нужен был лишь предлог.

27 февраля 1936 года палата депутатов французского парламента ратифицировала наконец франко-советский пакт. Гитлер объявил, что от ныне он не обязан соблюдать Люкарнский договор. Следовательно, на повестке дня встала аккупация Рейнской зоны, это создало угрозу Франции.

7 марта 1936 года немецкая армия внезапно перешла Рейн.

стр.48

вооруженных сил.

В Лондоне все еще носился дух умиротворения. Премьер-министр зачитал предупреждение, которое в тот же вечер он намеревался передать немцам через посла.

Всю субботу 2 сентября правители Англии и Франции – Чемберлен и Галифакс в Лондоне, Даладье и Боннэ в Париже – отчаянно изворачивались, пытаясь обойти западню, которую сами себе приготовили. Выхода не было никакого, но они еще не были в состоянии это понять.

К этому времени Невиль Чемберлен начал понимать, что лед, по которому он носился, становился опасно тонким. «Мы дали, черт возьми, обещание проклятым немцам, - кричал оратор в Гайд - Парке, - и что мы делаем, чтобы помочь им? Черт возьми, ничего не делаем!»¹. Шли демонстрации, требования перейти правительству к действиям.

В 9 часов утра 3 сентября 1939 года Гендерсон вручил английский ультиматум министру иностранных дел Германии. Ультиматум требовал, чтобы германское правительство до 11 часов дня заявило о выводе немецких войск из Польши. Если такого заявления не последует, Англия и Германия с этого момента будут находиться в состоянии войны.

В телеграмме полномочного представителя СССР в Великобритании И.М. Майского в Народный Комиссариат иностранных дел СССР говорилось, что «С 11 часов утра 3 сентября Англия находится в состоянии войны с Германией»².

Война между Англией и Германией началась.

Заключение

Анализ отношения к Германии с 1919 по 1939 годы выявил несколько проблем:

Во-первых, несмотря на то, что Германия в годы первой мировой войны была противником Англии, последняя была не заинтересована в полной ликвидации германской государственности. Лондон послевоенную Вейморскую республику рассматривал как «противовес» Франции, поэтому был заинтересован в усилении британского влияния в немецкой республике.

Во-вторых, Лондонская конференция гарантировала западные границы Германии и ее вступление в Лигу Наций, где были особенно сильны позиции Британии. Поэтому правящие круги Англии пошли на дальнейшее сближение с Веймарской республикой, щедро вложив в ее экономику инвестиции, и фактически поддержал пересмотр германского репарационного вопроса.

В-третьих, (является самой войной), англичане продолжали считать, что сильная, процветающая, но мирная Германия представляет собой не только неизбежный, но и желательный фактор в Центральной Европе. Стремление французов к разоружению и расчленению Германии постоянно отклонялось Лондоном. Также отвергалось вплоть до начала политики сдерживания в 1939 году и стремление французов окружить Германию с помощью системы союзов с восточноевропейскими странами.

В-четвертых, британские политики все время сильно преувеличивали значение совершенствования военно-воздушной техники. Страх перед бомбардировками, начиная с 1933 года, вызвал перекосы в осуществлении программ перевооружения и способствовал капитуляции в 1938 году.

В-пятых, британские лидеры неверно оценивали экономическое положение нацистской Германии. Убежденные, что нацизм возник в ответ на экономические трудности, они значительной мере основывали свою веру в «умиротворение» на том, что экономические уступки могут иметь решающее значение. И напротив, в 1939-40-х годах это предположение о «перенапряженной» германской экономике способствовало их уверенности в том, что Гитлеру необходимо победить быстро,. если он хочет победить вообще. Последствия его завоеваний 1938-1940-х годов для уменьшения имеющейся у Германии нехватки людских ресурсов, индустриальных мощностей и сырья серьезно недооценивались.

В-шестых, эта уверенность была связана с продолжающимся неверным истолкованием политики Германии. Механически перенося в 1933-1939 года существующую в Германии в 1914 году полярность мнений, британские лидеры рассматривали события с точки зрения соперничества в рейхе «умеренных» и «экстремистов». При выработке британской политики «умиротворение», направленной на поощрение умеренных, преувеличивалась как «умеренность» этих деятелей, так и их значение в нацистской политической иерархии. Кроме того, англичане все время неправильно понимали Гитлера – сначала недооценивали, считая его просто непоследовательным сторонником великобританской политики, направленной в основном на Восток Европы, затем убедили себя, что его ближайшей и главной целью является уничтожение Британской империи.

Также заблуждения британских политиков относительно нацистской Германии коренились в ошибках разведывательных служб. Сбор разведывательных данных был не только недостаточным по объему, но и чрезвычайно фрагментарным. Разведслужбы 3-х видов вооруженных сил независимо друг от друга изучали соответствующего рода война иностранных государств. Каждое ведомство привносило в разведывательные оценки свои собственные страхи и свою озабоченность, отсюда рост числа предположений, исходивших из наихудшего варианта развития событий. Но самая большая проблема была не на уровне сбора информации и даже организационной структуры, а в оценках. До 1939 года чересчур пессимистический анализ британской военной мощи постоянно сочетался с чрезмерно оптимистической оценкой Чемберленом намерений против Британии.

С 1933 года британское правительство так и не поняло по-настоящему характера и динамики политического развития «третьего рейха». После Мюнхена А. Кедоген сделал запись: «Неужели мы не могли перехватить инициативу? Почему мы не могли заставить немцев гадать о наших намерениях и тем самым изменить ситуацию, от которой мы уже столько лет страдаем, когда немцы заставляют гадать нас»¹.

И все же в самом конце рассматриваемого периода британцы сумели поменяться с Гитлером местами. К концу 1930-х годов и после ремилитаризации рейнской зоны Австрии и Мюнхена фюрер, похоже, решил, что Англия готова молчаливо согласиться с германской гегемонией на континенте.

В 1939 году Гитлер не ожидал, что англичане выполнят данную Польше гарантию и объявят войну. Отказ Британии капитулировать нарушил его планы дальнейшей экспансии, а ненападение на Россию втянуло его в войну на 2 фронта. В конце концов, Британии с помощью союзников удалось исправить ошибки 30-х годов, хотя и дорогой ценой.