П.А. Евдокимов, А.С. Щавелев, МГУ им. М.В. Ломоносова. Исторический факультет.

Известия “начальной” русской летописи (ПВЛ) наряду с данными археологии всегда служили ключевыми звеньями для реконструкции комплекса архаических верований древней Руси. Однако в науке долгое время сохраняется тенденция автоматически собирать воедино сведения, получаемые из источников различного характера, с целью сформировать некий синтетический образ “древнерусского язычества” как определенной системы мировоззрения. Нам же представляется оправданным обратить внимание на динамику развития языческих представлений, следы которой также можно обнаружить в источниках.

В первый набор летописных упоминаний о языческой практике восточных славян и Руси входят известия “этнографического введения”, предсказания волхвов о смерти Олега, препирательство князя Святослава с матерью Ольгой, т. н. “языческая реформа” князя Владимира Святославича, жертвоприношение христиан-варягов в Киеве [1, с. 14-16, 29-30, 45-46, 56-58, 60]. Эта череда завершается крещением Руси 988 г. [1, с. 80-81]. В целом указанная информация летописи позволяет общо описать основные черты языческого культа: очевидно. Существовал некий “микроуровень” бытовой магии и семейно-родового культа, на котором язычник не нуждался в посреднике между ним и сверхъестественным миром, в то время как конкретные проблемы всего языческого коллектива решались “старой чадью”, т. е. племенной элитой, венчал эту сакральную пирамиду князь, решавший своего рода “макропроблемы”.

Второй корпус известий о язычестве принадлежит уже XI веку. Теперь главную роль в религиозно-магических обрядах играют волхвы – известия 1024, 1044, 1071, 1091, 1092). До этого они появлялись лишь в связи с известиями о смерти князя Олега. Во всех случаях, когда происхождение волхвов более или менее известно, они соотносятся с иноэтничным (“чудин”-целитель, волхвы на Белоозере под 1071 г.), либо внезапным появлением откуда-то (известия 912, 1071, 1024, 1091 г.). Их действия, как правило, угрожающе противопоставлены князю и “старой чади”, то есть лицам, заправлявшим когда-то языческим культом. В целом, возможно, действия волхвов в тех конкретных случаях дополняли и вносили определенные изменения в прежнюю языческую традицию, а не вписываются в нее напрямую. Отсутствие упоминаний о волхвах в большинстве известий о язычестве IX-X вв., говорит о том, что, при несомненном их, волхвов, существовании в то время, их статус и функции лишь в XI в. видоизменились и перешли от маргинальных к ведущим.

Нам видится одно возможное объяснение этих изменений: выпадение после принятия христианства князей и элиты из системы отношений populus–rex sacrorum. А особая агрессия против знатных жен была вызвана, видимо, феминистическим, по В.Я. Петрухину, характером первого этапа христианизации.

Итак, волхвы в экстремальной для языческих общин ситуации заняли вакуум лидерства в сакральной системе язычников. Какую же роль они играли до этого? Видимо, они, по представлениям язычников, используя свое особое “ведение” практиковали магические обряды, связанные с хтоническим миром. Это видно на примере магически-боевого поединка воеводы Яна Вышатича и двух волхвов под 1071 г. Боги волхвов “сидя въ бездне”, Ян вкладывает им в уста “рубль” (кляп?, железный брусок?, “обол Харона”?), везет их по реке (очищение водой?, реликты погребения в ладье?), вешает трупы на дубе (принесение в жертву через повешение?, погребение на дереве?), затем их забирает медведь, животное, для язычников священное, возможно связанное с культом Велеса. Сам Ян не лично расправляется волхвами, а отдает их во руки кровных врагов (боязнь проклятия и мести со стороны “залежных покойников”).

Подобного рода эволюционные явления наблюдаются и на археологическом материале. С начала XI в. погребальный обряд в ряде областей восточнославянского мира изменяется погребальный обряд, появляется новый типично языческий по своему существу обряд трупоположения на горизонте, на освященной огнем земле [3, c. 21-31]. Одним из объяснений смены обрядов может быть резкая смена сакральной элиты, когда на освободившееся после христианизации верхов место пришла новая, скорее всего, инородная по происхождению. Угро-финское и балтское влияние при этом наиболее вероятно, кстати, в известии летописи за 1092 г. есть эхо описания погребального обряда именно последних.

Последний раз волхвы появляются во время голода1227/8 г. в Новгороде, но на сей раз новгородцы сами уничтожают чужаков, уповая на своего архиепископа Арсения [2, c. 270].

Вышеперечисленные отдельные факты и наблюдения позволяют говорить о XI веке как об особом периоде в развитии древнерусского язычества, позднее перешедшего в латентное состояние.

Список литературы

Повесть временных лет. М.-Л. 1950.

Новгородская первая летопись младшего извода. М.-Л. 1950.

Рябинин Е.А. От язычества к двоеверию (по археологическим материалам Древней Руси). //Православие в Древней Руси. Л. 1989.