Выдающийся русский ученый – историк Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911гг.) – академик (и почетный академик Петербургской АН), был человеком разносторонним и, кроме хорошо известного цикла лекций: “Курс русской истории”, оставил замечательные труды по истории крепостного права, сословий, финансов, историографии.

Русский писатель, князь Сергей Михайлович Волконский писал о нем: “В 1911 году в Петрограде скончался маститый профессор Ключевский, новейший из корифеев русской историографии, человек, одаренный исключительным даром проникновения в тайники былой жизни народа. От прикосновения его критического резца с исторических личностей спадают условные очертания, наложенные на их облик традиционными, на веру повторявшимися поверхностными суждениями. Ни воплощения государственных добродетелей, ни носителей беспримерного злодейства вы не встретите на страницах его книги, там пред вами проходят живые люди - сочетание эгоизма и доброты, государственной мудрости и безрассудных личных вожделений.

Но не только Андрей Боголюбский или Иван Грозный воскресают под его творческим прикосновением; оживает и безымянный, почти безмолвный строитель своей истории - обыденный русский человек: он бьется за жизнь в тисках суровой природы, отбивается от сильных врагов и поглощает слабейших; он пашет, торгует, хитрит, покорно терпит и жестоко бунтует; он жаждет над собой власти и свергает ее, губит себя в распрях, уходит в дремучие леса молитвенно схоронить в скиту остаток своих годов или убегает на безудержный простор казачьих степей; он живет ежедневной серой жизнью мелких личных интересов - этих назойливых двигателей, из непрерывной работы которых слагается остов народного здания; а в годы тяжких испытаний поднимается до высоких порывов деятельной любви к гибнущей родине.

Этот простой русский человек живет на страницах Ключевского таким, как был, без прикрас, во всей пестроте своих стремлений и дел. Крупные личности, яркие события - это у Ключевского лишь вехи исторического изложения: к ним тянутся и от них отходят многотысячные нити к тем безвестным единицам, которые своей ежедневной жизнью, сами того не зная, сплетают ткань народной истории. Мысль Ключевского, зарожденная в высокой области любви к правде, за десятки лет ученого труда пронизала мощный слой исторического сырого материала, претворила его и течет спокойная, струей исключительного удельного веса, бесстрастная и свободная. Нигде нет фразы, нигде он не унижается до одностороннего увлечения, всюду у него, как в самой жизни, сочетание света и тени, всюду о лицах, классах, народностях, об эпохах беспристрастное, уравновешенное суждение. В наш век рабской партийной мысли и лживых слов книга эта - умственная услада и душевное отдохновение. Ей мы можем довериться”.

В своем “Курсе русской истории” Ключевский, в отличие от многих других историков, предшествующих и современников, дал историческую характеристику страны не по царствованиям великих князей и царей, а наметил периодизацию, исходя из главных моментов определяющих, по его мнению, развитие исторического процесса: в его труде очень много интересного материала, свидетельствующего о роли экономического и политического фактора в развитии страны и все это в тесной связи с географическими, природными условиями существования, расселения и развития народа.

Рассмотрим ход Русской истории в соответствии с взглядами В. О. Ключевского.

Обширная восточноевропейская равнина, на которой образовалось русское государство, в самом начале не была на всем своем пространстве заселена тем народом, который до сегодняшних дней делает ее историю. История России открывается тем явлением, что восточная ветвь славянства, потом разросшаяся в русский народ, вступает на русскую равнину с юго-запада, со склонов Карпат. В продолжение многих веков этого славянского населения было далеко недостаточно, чтобы сплошь и равномерно занять всю равнину. По условиям исторической жизни и географической обстановки население распространялось по равнине не постепенно путем нарождения, не расселяясь, а переселяясь, покидая насиженные места и садясь на новые. При каждом таком перемещении оно подвергалось воздействию новых условий, в соответствии с физическими особенностями нового края и новыми внешними отношениями, возникавшими на новых местах. Эти местные особенности и отношения при каждом новом размещении народа придавали народной жизни особое направление, особый склад и характер.

История России по Ключевскому есть история страны, которая колонизуется. Область колонизации в ней расширялась вместе с ее государственной территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжалось до XX столетия.

Ключевский делил историю России на отделы или периоды в соответствии с народными передвижениями. “Периоды нашей истории – этапы, последовательно пройденные нашим народом в занятии и разработке доставшейся ему страны до самой той поры, когда, наконец, он посредством естественного нарождения и поглощения встречных инородцев распространился по всей равнине и даже перешел за ее пределы. Ряд этих периодов – это ряд привалов или стоянок, которыми прерывалось движение этого народа по равнине и на каждой из которых наше общежитие устроялось иначе, чем оно было устроено на прежней стоянке. Я перечислю эти периоды, указывая в каждом из них господствующие факты, из коих один – политический, другой – экономический, и обозначая при этом ту область равнины, на которой в данный период сосредоточивалась масса русского населения, - не все население, а главная масса его, делавшая историю”.

Первый период русской истории.

По мнению Ключевского, не ранее, чем с VIII века нашей эры можно прослеживать постепенный рост русского народа, наблюдать внешнюю обстановку и внутреннее строение его жизни в пределах равнины. С VIII до XIII века народ сосредоточивался на среднем и верхнем Днепре с его притоками и с его историческим водным продолжением – линией Ловать – Волхов. Все это время Русь политически разбита на отдельные более или менее обособленные области, в каждой из которых политическим и хозяйственным центром являлся большой торговый город. Этот город захватывался пришлым князем, но и при нем не терял своего важного значения. Господствующий политический факт этого периода – политическое дробление земли под руководством городов. Господствующий факт экономической жизни – внешняя торговля, движущей силой которой является: лесные промыслы, звероловство, бортничество (лесное пчеловодство) и т. п. Это Русь Днепровская, городовая, торговая.

Второй период русской истории.

С XIII до середины XV века главная масса русского населения появляется на верхней Волге с ее притоками. Это масса раздроблена политически уже не на городовые области а на княжеские уделы. Удел – это совсем другая форма политического быта. Господствующий политический факт этого периода – удельное дробление верхне-волжской Руси под властью князей. Господствующий факт экономической жизни – сельскохозяйственный крестьянский труд. Это Русь Верхне-волжская, удельно-княжеская, вольно-земледельческая.

Третий период русской истории.

С половины XV до второго десятилетия XVII века главная масса русского населения из области верхней Волги растекается на юг и восток по донскому и средне-волжскому чернозему, образуя особую ветвь народа – Великороссию, которая вместе с населением расширяется за пределы верхнего Поволжья. Расширяясь географически, великорусское племя впервые соединяется в одно политическое племя под властью московского государя, который правит своим государством с помощью боярской аристократии, образовавшейся из бывших удельных князей и удельных бояр. Господствующий политический факт этого периода – государственное объединение Великороссии. В экономической жизни происходят изменения: воля крестьянства начинает стесняться по мере сосредоточения землевладения в руках служилого сословия, военного класса, вербуемого государством для внешней обороны. Это Русь Великая, Московская, царско-боярская, военно-землевладельческая.

Четвертый период русской истории.

С начала XVII до половины XIX века русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала и даже проникает на юг и восток далеко за Кавказ, Каспий и Урал. Политически все почти части русской народности соединяются под одной властью: к Великороссии примыкают одна за другой Малороссия, Белороссия и Новороссия, образуя Всероссийскую империю. Но это собирающая всероссийская власть действует уже не с помощью боярской аристократии, а с помощью военно-служилого класса, сформированного государством в предшествующий период, - дворянства. Господствующий политический факт этого периода – политическое собирание и объединение частей Русской земли. Основным фактом экономической жизни остается земледельческий труд, окончательно ставшим крепостным, к которому присоединяется обрабатывающая промышленность: фабричная и заводская. Этот период всероссийский, императорско-дворянский, период крепостного хозяйства, земледельческого и фабрично-заводского.

“Таковы пережитые нами периоды нашей истории, в которых отразилась смена исторически вырабатывавшихся у нас складов общежития. Пересчитаем еще раз эти периоды, обозначая их по областям равнины, в которых сосредоточивалась в разные времена главная масса русского народонаселения: 1) днепровский, 2) верхневолжский, 3) великорусский, 4) всероссийский.”.

Ключевский считал, что для изучения первого периода нашей истории необходимо рассмотреть состав и характер Начальной летописи, основного источника наших сведений об этом периоде. Сведения о первых веках нашей истории довольно разнообразны и разносторонни: это и иноземные известия патриарха Фотия (IX век), императора Константина Багрянородного и Льва Диакона (X), сказания скандинавских саг и целого ряда арабских писателей тех же веков (Ибн-Хордадбе, Масуди и др.). Но все это отдельные подробности, не складывающиеся ни во что цельное. Начальная летопись дает возможность объединить и объяснить эти отдельные данные. Она представляет сначала прерывистый, но чем далее, тем все более последовательный рассказ о первых двух с половиной веках нашей истории. “Летописание считалось богоугодным, полезным делом. Потому не только частные лица записывали для себя на память, иногда в виде отрывочных заметок на рукописях, отдельные события, совершавшиеся в отечестве, но и при отдельных учреждениях, церквах и особенно монастырях велись на общую пользу погодные записи достопамятных происшествий. Сверх таких частных и церковных записок велись при княжеских дворах и летописи официальные”. Первые наиболее известные летописцы: инок Киево-Печерского монастыря Нестор (XI – XII век), игумен Михайловского Выдубицкого монастыря в Киеве Сильвестр (XII век) и монах Лаврентий (XIV век. Лаврентьевский список – самый древний из сохранившихся списков общерусской летописи).

В основание Начальной летописи легли как главные его составные части три особые цельные повествования:

1. Повесть временных лет. “Это связная и цельная повесть, лишенная летописных приемов. Она рассказывает о разделении земли после потопа между сыновьями Ноя с перечнем стран, доставшихся каждому, о расселении народов после столпотворения, о поселении славян на Дунае и расселении их оттуда, о славянах восточных и их расселении в пределах России, о хождении апостола Андрея на Русь, об основании Киева с новым очерком расселения восточных славян и соседних с ними финских племен, о нашествии разных народов на славян с третьим очерком расселения славян восточных и с описанием их нравов, о нашествии на них хозар, о дани, которые одни из них платили варягам, а другие хозарам, об изгнании первых, о призвании Рюрика с братьями из-за моря, об Аскольде и Дире и об утверждении Олега в Киеве в 882 году. Повесть составлена по образцу византийских хронографов, обыкновенно начинающих свой рассказ ветхозаветной историей”.

2. Сказание о крещении Руси при Владимире. “Оно разбито на три года: 986, 987, 988. Но это также не летописный рассказ: он лишен летописных приемов, отличается полемической окраской, желанием охулить все веры кроме православной.”.

3. Киево-Печерская летопись (ее писал в конце XI и в начале XII века монах Печерского монастыря Нестор). В ней описаны события русской жизни XI и XII веков до 1110 года включительно.

Конечно же, подобные летописи не могут дать полную и подробную картину, абсолютный перечень всех событий и имен того периода. Несомненна предвзятость отношения летописца к тем или иным событиям. Летописцы и не могли быть беспристрастны, так как один жил в одном монастыре, другой в другом, один служил у одного князя, другой у другого и т. п. Отстаивая своих князей и свои местные интересы, летописец мог по-своему изобразить ход событий, по-своему толковать их подробности, причины и следствия. Дело ученых-историков, внимательно изучая бесценные материалы, дошедшие до нас из глубины веков делать верные выводы и правильно расставлять исторические акценты.

Рассмотрим теперь подробнее взгляды Ключевского на первый период русской истории.

Начальная летопись не дает нам ответа на главный вопрос: как славяне появились на русской равнине. Мы застаем славян уже на Дунае. Исторические источники по-разному описывают расселение славян. Например, - из придунайских мест, с Карпат славяне расселились в разные стороны: одни славяне ушли и сели по Висле, прозвавшись ляхами, другие пришли на Днепр и прозвались полянами, поселившиеся в лесах – древлянами и т. д.

Ключевский считал, что у восточных славян на Карпатах в VI веке был образован большой военный союз под предводительством князя дулебов (одно из славянских племен). Продолжительная борьба с Византией создала этот союз, соединила восточное славянство почти в единое целое. Этот военный союз и есть первый факт, который можно поставить в самом начале нашей истории.

С северо-восточных склонов и предгорий Карпат восточные славяне в VII веке постепенно расселялись по равнине. Это расселение можно признать вторым начальным фактом русской истории. Начальная летопись не помнит ясно о приходе днепровских славян с Карпат, но запомнила один из последних моментов этого расселения. Размещая восточно-славянские племена по Днепру и его притокам, летопись рассказывает, что были в ляхах два брата, Радим и Вятко, которые пришли со своими родами и сели – Радим на Соже, а Вятко на Оке; от них и пошли радимичи и вятичи. Итак, славяне расселились по русской равнине, в основном вдоль Днепра.

Днепр был главным торговым путем. Верховьями своими он близко подходит к Западной Двине и бассейну Ильменя-озера, т.е. к двум важнейшим дорогам в Балтийское море, а устьем ведет к северным берегам Черного моря. Притоки Днепра справа и слева соединяются с карпатскими бассейнами Днестра и Вислы, а с другой стороны Волги и Дона. Таким образом, область Днепра охватывает всю западную и частью восточную половину русской равнины. Благодаря этому по Днепру с давних времен шло оживленное торговое движение. Как сказано в древней летописи: по Днепру шел “путь из Варяг в Греки” (северные берега Черного моря и восточные Азовского – за долго до нашей эры были заселены греческими колониями).

Днепр с притоками стал для восточных славян “могучей питательной артерией народного хозяйства, втянув их в сложное торговое движение, которое шло тогда в юго-восточном углу Европы. Своим низовым течением и левыми притоками Днепр потянул славянских поселенцев к черноморским и каспийским рынкам. Это торговое движение вызвало разработку естественных богатств занятой поселенцами страны. Восточные славяне, как мы знаем, заняли преимущественно лесную полосу равнины. Эта лесная полоса своим пушным богатством и лесным пчеловодством и доставляла славянам обильный материал для внешней торговли. С тех пор меха, мед, воск стали главными статьями русского вывоза; с тех пор при хлебопашестве для себя или с незначительным вывозом началась усиленная эксплуатация леса, продолжавшаяся целые века и положившая глубокий отпечаток на хозяйственный и общественный быт и даже национальный характер русского народа. Лесной зверолов и бортник – самый ранний тип, явственно обозначившийся в истории русского народного хозяйства.

Одно внешнее обстоятельство, по мнению Ключевского, особенно содействовало успехам этой торговли. Примерно в то же время, когда западные славяне вступили в приднепровские области, - с противоположной стороны, из-за Волги и Дона, по южно-русским степям распространились хозары – азиатские орды, блуждавшие между Черным и Каспийским морями. Это кочевое племя тюркского происхождения вскоре начало оставлять свой кочевой быт с его хищничеством и обращаться к мирным промыслам и оседлой жизни. Они построили города и сделали свое государство привлекательным для торговых людей. Хозары вместе с волжскими болгарами стали посредниками живого торгового обмена между балтийским Севером и арабским Востоком. В VIII веке хозары покорили племена восточных славян, жившие близко к степям, полян, северян, вятичей. “Древнее киевское предание отметило впечатление, произведенное хозарами на покоренных ими днепровских славян, - впечатление народа невоинственного и нежестокого, мягкого”. Хозарское “иго” было для славян не особенно тяжело и нестрашно. Напротив, лишив восточных славян независимости, оно доставило им большие экономические выгоды. С тех пор для днепровцев были открыты степные речные дороги, которые вели к черноморским и каспийским рынкам. Под покровительством хозар шла бойкая торговля. Есть свидетельства, что славянские купцы от Днепра, через Хозарию достигали Багдада (это известие арабского писателя Хордадбе, современника Рюрика и Аскольда), т.е. подобная торговля могла завязаться, по крайней мере, лет за сто до Рюрика – в середине VIII века. Это подтверждается многочисленными кладами того периода, найденными у Днепра, с арабскими монетами, начиная с VII века.

Успехи восточной торговли славян, завязавшейся в VIII веке, привели к возникновению на Руси древнейших торговых городов. Повесть о начале Русской земли не помнит, когда возникли эти города: Киев, Переяславль, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород, Ростов, Полоцк. К началу повествования о Руси большинство этих городов были уже значительными поселениями. Большинство из них вытянулось длинной цепью по главному речному пути “из Варяг в Греки”. С IX века хозарское владычество начало колебаться. Причиной этого стало появление с востока в тылу у хозар орд печенегов. Хазары с трудом сдерживали напор этих новых пришельцев. В одном из первых известий о Киеве говориться, о том, что Аскольд и Дир в 867 году избили множество печенегов. Т.е. печенеги уже около середины IX века подошли близко к Киеву, отрезая среднее Поднепровье от его черноморских и каспийских рынков. Хозары уже не в состоянии были оберегать русских купцов на востоке.

В этих условиях торговые города Руси должны были сами взять на себя защиту своей торговли и торговых путей. Они начали вооружаться, опоясываться стенами, вводить военное устройство, запасаться ратными людьми.

С начала IX века по берегам Западной Европы начинают рыскать вооруженные шайки пиратов из Скандинавии. Т.к. происходили они преимущественно из Дании, то в Европе они известны под именем Даны. В это же время на речных путях русской равнины стали появляться пришельцы с берегов Балтийского моря (Варяжского), получившие название Варягов. Варяги стали постоянно приходить на Русь или с торговыми целями, или по зову местных князей, набиравших из них военные дружины. Повесть временных лет знает этих варягов уже около половины IX века. Повесть признает варягов общим названием разных германских народов, обитавших в Северной Европе, преимущественно по Варяжскому морю, каковы шведы, норвежцы, готы, англы. Эти варяги-скандинавы и вошли в состав военно-промышленного класса, который стал складываться в IX веке по большим торговым городам Руси под влиянием внешних опасностей. Повесть временных лет не помнит, как поляне освободились от хозарского владычества, она рассказывает, что “Аскольд и Дир, подошедши Днепром к Киеву и узнав, что городок этот платит дань хозарам, остались в нем и, набрав много варягов, начали владеть землей полян”. По-видимому, этим и обозначился конец хозарского владычества в Киеве.

В Повести обозначается первая местная политическая форма, образовавшаяся на Руси около половины IX века: это – городовая область, т.е. торговый округ, управляемый укрепленным городом. Эти области и назывались по именам городов. Когда образовалось княжество Киевское, вобравшее в себя племена восточных славян, эти древние городовые области – Киевская, Смоленская, Черниговская и другие, прежде независимые, вошли в его состав.

Образование этой первой политической формы на Руси сопровождалось в иных местах появлением другой вторичной и тоже местной формы – варяжского княжества – там, где вооруженные пришельцы превращались во властителей. Эти властители или вожди в скандинавских сагах называются конингами и викингами, у славян получившие вид князей и витязей. Термин князь, во времена варяжских пришельцев полностью заменяет хозарское величание вождя – каган, продержавшееся (по некоторым источникам) даже до Святослава и Владимира.

Возникновением на русской равнине варяжских княжеств и объясняется “сказание о призвании князей из-за моря” в Повести временных лет. В сказании – еще до Рюрика, варяги пришли в Новгородскую землю и брали дань с финских и славянских племен - кривичей, чуди, мери, веси. Затем данники отказались платить и прогнали варягов за море. Но перессорились между собой, не было между ними правды, один род восставал на другой, пошли усобицы. Утомленные этими усобицами и ссорами решили новгородцы “поищем себе князя, который бы владел нами и судил нас по праву”. Отправили послов за море к знакомым варягам, приглашая желающих из них “придти владеть пространной и обильной, но лишенной наряда землей”. Три родных брата Рюрик, Синеус и Трувор - откликнулись и пришли “с роды своими”, т.е. с дружинами земляков. Предание говорит, что князья-братья, как только уселись на своих местах, начали “города рубить и воевать всюду”, значит призваны они были, как защитники от внешних врагов. Из летописи следует, что не совсем охотно, а после раздумий согласились братья придти на Русь, “боясь звериного их обычая и нрава”. Об этом свидетельствует и тот факт, что Рюрик не прямо сел в Новгороде, а предпочел сначала остановиться поодаль, с расчетом вовремя отступить и укрыться в случае нужды. Водворившись же в Новгороде, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство славян: “оскорбились, говоря: быть нам рабами и много зла потерпеть от Рюрика и земляков его”. Был даже заговор (замечательно и образно показанный в поэтической повести М.Ю. Лермонтова “Последний сын вольности”). Рюрик убил вождя “храброго Вадима” и перебил многих новгородцев, его соумышленников. Через несколько лет еще многие новгородцы бежали от Рюрика в Киев к Аскольду, т.е. видимо не было такого уж благодушного приглашения, а были призваны варяги для военной подмоги, но “подзадержались”, “загостились” и стали тиранить народ данью и поборами. Вот и вся красивая легенда о призвании варягов на княжение.

“Из соединения варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей вышла главная политическая форма этого периода, завязавшаяся на Руси: то было великое княжество Киевское”. Кто владел Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли. Поэтому всех князей тянуло в Киев. Поэтому они соперничали друг с другом из-за Киева и истребляли друг друга. Так новгородский князь Олег за Киев погубил земляков своих Аскольда и Дира; так и другой новгородский князь Владимир за тот же Киев погубил своего родного брата Ярополка. Все торговые русские города были в экономической зависимости от Киева. Киев мог пропустить или не пропустить торговые лодки по Днепру к азовским и черноморским рынкам.

Киевская Русь имела торговые отношения со всем Причерноморьем и Византией. Начальная летопись свидетельствует, что после основателя Киева Кия, жизни и торговым связям полян мешали древляне и другие окольные племена. Поэтому Аскольд и Дир (они отделились от дружины Рюрика, беспрепятственно спустились Днепром до Киева и без заметной борьбы овладели им вместе со всею землею полян), как только утвердились в Киеве, вступили в борьбу с древлянами, печенегами и пр., а потом, совершили поход на Царьград с целью защиты славянских купцов и восстановления торговых отношений. То же повторил и Олег. Завладев Киевом (убив Аскольда и Дира), он начал строить вокруг новые города для защиты киевской земли от набегов из степи, а потом с дружиной совершил новый поход на Царьград, кончившийся также заключением (силовым) торгового договора. По поводу дерзкого захвата Царьграда константинопольский патриарх Фотий (IX век) свидетельствовал, что “народ никем не знаемый до этого нападения, ничтожный, вдруг стал пресловутым, прославленным после этого отважного дела, а отвага внушена была ему тем, что недавно он поработил соседние племена, и этот успех сделал его чересчур гордым и дерзким”. “Значит, как только основалось в Киеве варяжское княжество, отсюда началось сосредоточение сил страны и вышло первое общерусское предприятие, вызванное общим интересом, обеспечением торговых сношений”. Итак, киевские князья стремились к приобретению заморских рынков, к очистке и охране торговых путей, которые вели к этим рынкам. Отсюда и военные походы на Царьград. До смерти Ярослава их можно насчитать шесть, если не считать поход Владимира на Византийскую колонию Херсонес Таврический в 988 году: Аскольдов 860 г., Олегов 907 г., два Игоревых – 941, 944 г., поход Святослава 971 г. и, наконец, поход Ярослава сына Владимира 1043 г.

“Общий интерес, создавший великое княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли направлял и его дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью первых киевских князей. Читая начальный летописный свод, встречаем ряд полуисторических и полусказочных преданий, в которых историческая правда сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти предания повествуют о князьях киевских IX и X вв. – Олеге, Игоре, Святославе, Ярополке, Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных критических усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли деятельность этих князей”. Расширяя свои владения, киевские князья устанавливали в них государственный порядок, т. е. обеспечивали сбор налогов. В подчиненных городовых областях (Чернигов, Смоленск, Переяславль, Полоцк…) князья ставили своих наместников (посадников), которыми были либо собственные сыновья и родственники, либо приближенные дружинники. Главной целью княжеской власти был сбор налогов. Олег, как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных племен. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила “уставы и оброки, дани и погосты” и т. д. И все это на фоне постоянного отражения набегов степных кочевников.

Своим мечом киевские князья очертили довольно широкий круг земель, политическим и экономическим центром которых стал Киев. Так возникло государство Киевская Русь. Русские земли простирались “от Ладожского озера до устьев реки Роси, правого притока Днепра, и Ворсклы или Псла, левых притоков; с востока на запад она шла от устья Клязьмы, на которой при Владимире Мономахе возник город Владимир (Залесский), до области верховьев Западного Буга, где еще раньше, при Владимире Святом (крестившем Русь в 988 году), возник другой город Владимир (Волынский). Нижнее течение реки Оки, которая была восточной границей у Руси, и низовья южных рек Днепра, Восточного Буга и Днестра находились, по-видимому, вне власти киевского князя”.

Разноплеменное население, занимавшее всю эту территорию, вошло в состав великого княжества Киевского или Русского государства. Но это государство еще не было государством русского народа. Все это разноплеменное население было пока соединено чисто механически. Христианство с 988г. распространялось медленно и к середине XI века не успело захватить еще даже всех славянских племен русской земли: так вятичи не были христианами вначале еще XII века. Главной связующей силой населения Русской земли была княжеская власть с ее посадниками, данями и пошлинами. Во главе этой власти стоял великий князь киевский. Княжеская дружина вместе с князем носила название руси. По предположению автора древней Повести о Русской земле, так называлось то варяжское племя, из которого вышли первые князья. Понятие Русь, или Русская земля впервые появились в Игоревом договоре 945 года. Наконец, в XI – XII вв. так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем христианским славяно-русским ее населением.

Ко времени княжения Ярослава только начали складываться довольно разрозненные и во многом противоречивые порядки, определяющие существование гражданского уклада, по которому могло жить и существовать население русских земель. При Ярославе появляется первый и наиболее полный памятник русского права – Русская Правда. Ключевский считает, что только на первый взгляд можно сделать вывод о том, что “Русская Правда есть кодекс, составленный Ярославом и служивший руководством для княжеских судей XI в. И в нашей древней письменности сохранилась память об Ярославе как установителе правды, закона: ему давалось иногда прозвание Правосуда”. Ключевский делает вывод, что Русская Правда создавалась не только Ярославом, но и его детьми и даже его внуком Мономахом. В Русской Правде не было смертной казни, но другие источники того и более позднего периода, свидетельствуют, что княжеский суд мог решать и по-своему, без учета прописанного в Правде закона и, как убийство слуги могли оставить без наказания, так и в случае неуплаты, назначенной за преступление суммы, - могли повесить. При Владимире и его сыне Ярославе был создан и церковный устав, в котором учтено большое влияние Церкви. Эти две судебные основы позволяли находить наиболее верное (а чаще наиболее удобное для суда или князя) решение в различных случаях судебных тяжб.

“Но все это составляло лицевую сторону жизни, которая имела свою изнанку, какою является быт общественного низа, низших классов общества. Экономическое благосостояние Киевской Руси XI и XII вв. держалось на рабовладении. К половине XII в. рабовладение достигло там громадных размеров. Уже в X – XI вв. челядь составляла главную статью русского вывоза на черноморские и волжско-каспийские рынки. Русский купец того времени всюду неизменно являлся с главным своим товаром, с челядью на Волге; выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Болгаре или Итиле, свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар – рабынь. С тем же товаром являлся он и в Константинополь. Когда греку, обывателю Царьграда, нужно было купить раба, он ехал на рынок, где “русские купцы приходящие челядь продают”: так читаем в одном посмертном чуде Николая чудотворца, относящемся к половине XI века”. Кстати и в Русской Правде вопросы рабовладения – наиболее обработанные и крупные законодательные разделы. Военные походы были серьезным источником пополнения челяди. Князья брали и приводили в полон множество рабов-челяди, причем не только при походах в чужие земли, но и при борьбе друг с другом. Захваченная челядь стала необходимой хозяйственной принадлежностью частного землевладения князей, членов их семей, дружинников, церквей и монастырей. Раба-холопа сажали на землю и заставляли ее обрабатывать, поэтому в XI – XII вв. раб поднялся в цене и уже после Ярослава запрещено было убивать раба. “самая идея о праве собственности на землю, о возможности владеть землею, как всякою другою вещью, вытекала из рабовладения, была развитием мысли о праве собственности на холопа. Холоп-земледелец, “страдник”, как он назывался на хозяйственном языке древней Руси, служил проводником этой идеи от хозяина на землю, как тот же холоп был для хозяина орудием эксплуатации его земли. Так возникла древнерусская боярская вотчина: привилегированный купец и витязь-княж муж X века превратился в боярина, как называется на языке Русской Правды привилегированный землевладелец”.

В первом периоде русской истории не был решен главный вопрос государства – порядок передачи власти. Начиная с Рюрика, иногда власть переходила от одного князя к другому по старшинству – так, преемником Рюрика был не его малолетний сын Игорь, а родственник Олег (по преданию его племянник). Иногда всею землею правил один князь, но это в тех случаях, когда не оставалось взрослых князей. Таким образом, единовластие до половины XI в. было политической случайностью, а не политическим порядком. Когда у князя появлялись сыновья, то, несмотря на возраст, еще при жизни отца они получали в управление ту или иную область. Так, Святослав, оставшийся после отца малолетним, еще при его жизни правил в Новгороде, а потом, собираясь во второй поход на Дунай, поделил русские земли между тремя своими сыновьями; так поступил со своими сыновьями и Владимир. После смерти Ярослава власть на Руси больше не оставалась в единых руках. Княжеские роды размножались все более и более и земли Русские делятся и делятся, распределяясь и перераспределяясь между многочисленным потомством.

Князья стали ставить посадниками своих детей, те стали пытаться переходить в лучшие земли и города и не всегда правдами и нередко в обход старшинства. Кроме того, в городах сложилась своя верхушка, старшина, знать и пр., имевшая свои торговые и политические интересы. Часто этой верхушке не нравился тот или иной князь и они звали другого - в обход не только старшинства, но и родства и т.п. И это понятно, т.к. не только знати, но и простому населению хотелось постоянства и устойчивости власти. Возникали распри и усобицы. Братья могли люто ненавидеть друг друга, интриговать и когда обманом, а когда силой захватывать владения другого. Князья не были привязаны к определенному месту, а постоянно перемещались и заменяли друг друга, желая переместиться в лучшее место. Так же, зачастую, вела себя и дружина. Когда князь шел на лучшее место, то дружина шла за ним, а в случае худших условий, дружина могла предать своего князя и уйти к другому.

Киев стал главным городом Руси. Городская знать создала себе привольную жизнь. Торговые успехи, выгодное расположение на торговых путях, превратили город в богатый и культурный центр жизни того времени. Материальное довольство проявлялось и в успехах искусств, книжного образования. Богатство и обустроенность жизни привлекали в Киев множество иноземных мастеров: архитекторов, книжников, музыкантов, художников и пр. Целые века помнили на Руси о воскресных пирах киевского князя и до наших дней сохранились сказания и богатырские былины о том почти сказочном времени. Как следствие - Киев стал и “центральным узлом всех княжеских отношений: туда направлялся княжеский круговорот; оттуда он нормировался. Удобства жизни в Киеве, фамильные предания, честь старшинства, названного отечества, церковное значение этого города делали его заветной мечтой для каждого князя. Молодой княжич, кружась по отдаленным областям, не спускал с него глаз, спал и видел его”.

Но постепенно распри и усобицы привели к обособлению земель и меньшей зависимости от Киева. “По мере размножения князей отдельные линии княжеского рода все далее расходились друг с другом, отчуждались одна от другой. Сначала племя Ярославичей распадается на две враждебные ветви, Мономаховичей и Святославичей; потом линия Мономаховичей, в свою очередь, разделилась на Изяславичей волынских, Ростиславичей смоленских, Юрьевичей суздальских, а линия Святославичей – на Давидовичей черниговских и Ольговичей новгород-северских. Каждая из этих ветвей, враждуя с другими из-за владельческой очереди, все плотнее усаживалась на постоянное владение в известной области. Потому одновременно с распадением княжеского рода на местные линии и Русская земля распадалась на обособленные друг от друга области, земли”.

При этом необходимо помнить, что Русь находилась на самой окраине культурно-христианского мира, а далее простирались бескрайние степи – преддверие Азии. Эти степи со своим многочисленным кочевым населением были главным и историческим бичом для древней Руси. После поражения, нанесенного Ярославом печенегам в 1036 г., русская степь на некоторое время очистилась; но вслед за смертью Ярослава с 1061 г. начались непрерывные нападения на Русь новых степных ее соседей половцев. С ними Русь непрерывно и упорно боролась в XI и XII столетиях. Половецкие нападения на Русь были страшны и опустошительны. Города и даже целые области пустели. “Русь истощалась в средствах борьбы с варварами. Никакими мирами и договорами нельзя было сдержать их хищничества, бывшего их привычным промыслом. Мономах заключил с ними 19 миров, передавал им множество платья и скота, - и все напрасно. С той же целью князья женились на ханских дочерях; но тесть по-прежнему грабил область своего русского зятя без всякого внимания к свойству. Русь окапывала свои степные границы валами, огораживалась цепью острожков и военных поселений, предпринимала походы в самые степи; дружинам в приграничных со степью областях приходилось чуть не постоянно держать своих коней за повод в ожидании похода”. И это при непрекращающихся усобицах между князьями, причем нередки были случаи, когда в подобной борьбе один из князей договаривался с половцами и наводил их на своего родича-врага.

“В то время как Западная Европа крестовыми походами предприняла наступательную борьбу на азиатский Восток, когда и на Пиринейском полуострове началось такое же движение против мавров, Русь своей степной борьбой прикрывала левый фланг европейского наступления. Но эта историческая заслуга Руси стоила ей очень дорого: борьба сдвинула ее с насиженных мест и круто изменила направление ее дальнейшей жизни”. Князья и население потянулись в более спокойные места. Иногда это было не просто переселение, а бегство. Переселение народа из Приднепровья шло в двух направлениях: одни продвигались на запад, на Западный Буг, в область верхнего Днестра и верхней Вислы, вглубь Галиции и Польши; другие направлялись на северо-восток, за реку Угру, в междуречье Оки и верхней Волги, в Ростовско-Суздальский край.

Это северо-восточное направление и стало главным в развитии русского народа и русской истории. Здесь еще до XII в. возникли русские города Ростов, Суздаль, Ярославль, Муром и др. При Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском один за другим возникают новые города: Переяславль-Залесский, Москва, Юрьев, Дмитров, Боголюбов и др. Этим переселением обозначилось начало нового, второго периода русской истории.

Итак, “Запустение Днепровской Руси, начавшееся в XII в., было завершено в XIII в. татарским погромом 1229-1240 гг. С той поры старинная область этой Руси, некогда столь густо заселенная надолго превратились в пустыню со скудным остатком прежнего населения”.

Творчество Ключевского и сегодня сохраняет большое значение и не только как свидетельство достижений русской исторической науки второй половины XIX – начала XX века, но и как богатейшее наследие, помогающее нам лучше понять историю России.

Студент 1 курса МПГУ

В.К.