Яблоков И.Н., д-р филос. наук

Английский (шотландский) философ Д. Юм рассматривал религию в ряде своих трудов: “Трактат о человеческой природе”, “О бессмертии души”, “Исследование о человеческом познании” и особенно “Естественная история религии”.

В вопросе о познании и знании Юм занимал позиции агностицизма и скептицизма. Исходным для него являлось понятие “опыт”, а в качестве его элементов выступают перцепции— восприятия. По своему источнику они могут быть трех видов: те, что получены от органов чувств как результат ощущений, когда мы видим, слышим, осязаем; те, которые возникают от “воодушевления страстью”, в результате аффектов, эмоций, когда мы любим, ненавидим, испытываем страх, надежду или желания, влечения; и те, которые появляются как результат деятельности мышления, ума, рефлексии. Юм разделял восприятия также по степени живости и силы: подобным образом он различает впечатления и идеи (мысли). Впечатления представляют собой живые и сильные восприятия, идеи же .суть восприятия, менее яркие по сравнению с впечатлениями, более тусклые и слабые.

Впечатления или сильные восприятия философ подразделял на две группы: впечатления ощущения — первичные, внешние и впечатления рефлексии — вторичные, внутренние. Источником первого рода впечатлений являются органы чувств; внутренние впечатления возникают, когда мы испытываем эмоции, желания, совершаем акты воли. Причина впечатлений .ощущения, совершенно необъяснима для человеческого разума: никогда не удастся решить с достоверностью, происходят ли они непосредственно от объекта, порождаются ли творческой Силой ума или же обязаны своим происхождением Творцу нашего бытия.

Идеи суть “копии” впечатлении, все их содержание выводится из предшествующих им впечатлений. Спрашивать об истинности или ложности впечатлений неправомерно, истинность или ложность присуща идеям: они истинны, если вполне соответствуют впечатлениям. Кроме того, Юм различал простые и сложные идеи, последние являются результатом комбинирования первых путем психологических ассоциаций между впечатлениями и идеями. Сложным идеям нет необходимости иметь сходство с впечатлениями. Философ разработал репрезентативную теорию абстракций. Идеи (т. е. фактически представления) становятся обобщениями тогда, когда приобретают репрезентативные функции: индивидуальный чувственный образ (представление) становится представителем всего класса данных явлений в связи с обозначающим его словом. Слово пробуждает единичную идею наряду с определенной привычкой, а эта привычка возбуждает другую единичную идею. Природа абстрактных идей и общих имен объясняет, по Юму, “...парадокс, гласящий, что некоторые идеи являются особенными по своей природе, но, представительствуя (in their redivsentation), они общи”. Особенная идея становится общей, будучи присоединена к общему имени, т. е. к термину, который благодаря привычному соединению со многими другими особенными идеями находится в некотором отношении к последним и легко вызывает их в воображении”.

Юм обращал внимание на две способности ума - память и воображение. Из опыта мы узнаем, что всякое впечатление, воспринятое сознанием, снова появляется в нем в качестве идеи, И это достигается памятью и воображением. Память обеспечивает впечатлению, вновь появляющемуся в сознании, значительную степень первоначальной живости и делает его чем-то средним между впечатлением и идеей. В воображении же впечатление теряет эту живость и становится совершенной идеей. Идеи памяти гораздо живее и сильнее идей воображения. Память до некоторой степени связана порядком и формой первичных впечатлений, воображение не имеет этой связанности, обладая свободой перемещать и изменять свои идеи. Эта свобода рождает вымыслы, но Юм подчеркивал, что ни живые идеи памяти, ни слабые идеи воображения не могут появиться в сознании без предшествующих соответствующих впечатлений, подготовивших им путь. Например, мы можем с помощью воображения создать крылатую лошадь, никогда не видев ее, но составные части этой сложной идеи происходят из впечатлений. Все простые идеи происходят прямо или косвенно от соответствующих им впечатлений. Тем самым снимается вопрос о врожденных идеях: идеи могут появляться только на основе впечатлений; впечатления являются первоисточником. Этот принцип науки о “человеческой природе” Юм относил и. к идее Бога.

Простые идеи соединяются в общие путем некоего связующего начала, ассоциирующего качества, с помощью которого одна идея естественно вызывает другую. Юм называл три способности ума осуществлять связь или ассоциацию идей: по сходству, по смежности во времени или пространстве, принципу “причина и действие”. Эти особенности соединения и сцепления простых идей — род притяжения, действия которого всегда явны. Что же касается его причин, то они по большей части неизвестны и должны быть сведены к первоначальным качествам человеческой природы. Юм обращал внимание на то, что в процесс ассоциации идей включаются и посредники. Два объекта оказываются связаны не только, когда один из них непосредственно сходен или смежен с другим, либо является его непосредственной причиной, но и если между ними расположен третий объект, находящийся в одном из этих отношений к обоим.

С философских позиций Юм анализировал и религию. В религиоведческом аспекте особенно значимы сочинения “Естественная история религии”, “Диалоги о естественной религии”, “О бессмертии души”. Первые два — его главные труды в этой области — названы так не случайно: естественное Юм понимает в смысле противоположности необычайному, искусственному, чудесному.

Философ, принимая во внимание семантику английского языка, различал веру как акт человеческой природы вообще (англ. belief — вера, убеждение, уверенность, мнение) и религиозную веру (англ, faith — вера, религия, общение, верность, доверие). Характеризуя веру как акт человеческой природы вообще, Юм писал: “Вера, или согласие, всегда сопровождающая память и чувства, есть не что иное, как живость (vivacity) доставляемых ими восприятий... только эта живость и отличает их от воображения. В таком случае верить — значит переживать (to feel) непосредственное впечатление чувств или повторение этого впечатления в памяти”. Вера состоит не в природе и не в порядке наших идей, но в способе, которым мы их представляем, и в том, как они воспринимаются умом. Истинной и реальной причиной идеи и сопровождающей ее веры нужно считать наличное впечатление. Вера, сопровождающая любое наличное впечатление, возникает по привычке. Рассуждая о причинах веры, Юм устанавливал в качестве общего правила науки о человеческой природе следующее: “...когда любое впечатление воспринимается нами, то оно не только переносит ум к связанным с этим впечатлением идеям, но и сообщает им часть своей силы и живости”. На веру оказывают сильное влияние чувства. Эмоция легко переходит на воображение, распространяется на идею затронувшего нас объекта и заставляет нас образовывать эту идею с большей живостью и соглашаться с ней. Вера является актом скорее чувствующей, чем мыслящей части нашей природы.

С помощью веры как акта человеческой природы, полагал Юм, вообще принимается идея внешнего существования вещей. Всякое впечатление и идея осознаются как существующие, а из такого сознания проистекает идея бытия и уверенность в нем.

Идея существования тождественна идее того, что мы представляем как существующее. Думать о какой-нибудь вещи и думать.о ней как. существующей совершенно одно и то же. Чтобы мы ни представляли, мы представляем это как существующее. Всякая образованная нами идея есть идея бытия.

Идея внешнего существования вытекает из того факта, что уму никогда не дано ничего, кроме его восприятий (впечатлений и идей) и что внешние объекты становятся известны нам только с помощью вызываемых ими восприятий. Мы не можем себе представить что-то или образовать идею чего-то, отличного от впечатлений и других идей. Когда мы сосредоточиваем свое внимание на чем-то вне нас, уносимся воображением к небесам или к крайним пределам Вселенной, мы ни на шаг не выходим за пределы самих себя и не можем представить какое-нибудь существование, помимо тех восприятий, которые появились в рамках нашего узкого кругозора. Кругозор же этот — Вселенная, создаваемая воображением.

В соответствии с учением об идеях Юм истолковывал и идею субстанции. Ни впечатления ощущения, ни впечатления рефлексии не производят этой идеи. У нас нет другой идеи субстанции, кроме совокупности отдельных качеств. Идея субстанции есть совокупность простых идей, объединяемых воображением и наделяемых особым именем, с помощью которого мы можем вызвать эту совокупность в собственной памяти и в памяти других людей9. По мнению Юма, представление о субстанции смутно и несовершенно, и мы не имеем иной идеи о субстанции, кроме идеи агрегата отдельных свойств, присущих неведомому нечто. Субстанция — это связка или пучок различных восприятий. Материя и дух (материальная и духовная субстанции) равно не известны, и мы не можем определить, какие свойства присущи тому или другому.

Признание объективной причинности также связано с верой. Согласно Юму, психологической основой убеждения в наличии объективной причинности является ассоциация событий в последовательности, появление образов памяти, ожидание, воображение и, наконец, вера. В силе и живости восприятия состоит, первый акт суждения, кладущий начало заключению, которое мы строим, исходя из него при установлении отношения причины и действия. Мы можем заключить о существовании какого-нибудь объекта из существования другого объекта лишь на основании опыта. Мы помним, что один из объектов всегда сопровождал другой и находился с ними в постоянном и правильном отношении смежности и последовательности. Например, при виде объекта, называемого нами огнем, мы испытывали ощущения, называемые нами теплом; мы припоминаем также их постоянное соединение с этим объектом во всех предыдущих случаях. Без дальнейших колебаний мы называем один объект причиной, другой — действием и делаем вывод о существовании одного из существования другого.

Юм считал, что религиозная вера бывает различной. Просвещенная вера — это вера в существование чего-то стоящего над природой, выше ее; она не тождественна разуму, но отдаленно напоминает его. Вера может быть основана в разуме. Весь строй природы свидетельствует о существовании разумного творца. Намерение, цель, план очевидны во всех воспринимаемых явлениях природы, и как только наше понимание расширяется до рассмотрения первоначального происхождения видимой системы мира, — мы вынуждены принять с самым глубоким убеждением идею о некоторой разумной причине или о разумном творце. Единообразные законы, управляющие всей организацией Вселенной, также неизбежно внушают нам представление о единстве и неделимости высшего разума. Даже противоречия в природе, обнаруживаясь всюду, становятся доказательствами некоторого связного плана и свидетельствуют о едином намерении, о единой, хотя и необъяснимой и непостижимой, цели. Ни один рассудительный исследователь при серьезном размышлении не может хотя бы на минуту отойти от веры в изначальные принципы “истинного теизма и религии”. Это — идея “причины вообще”, в которую можно лишь верить, как и в объективную причинность, но бесполезно пытаться доказывать.

Иного рода вера, по мнению Юма, присуща “народным” религиям. Непросвещенная религиозная вера связана с сомнением, она не может сравниться с яркими впечатлениями, доставляемыми здравым смыслом и опытом. Вера сторонников “народной” религии является каким-то неизъяснимым душевным актом, средним между неверием и убеждением, но гораздо более близким к первому, чем ко второму. Человеческий дух является до такой степени шатким и неустойчивым, что даже теперь не удается “выгравировать” на нем богословские принципы на сколько-нибудь продолжительное время. Власть всякой религиозной веры над умом человека неустойчива и непостоянна, подчинена колебанию настроения и зависит от разных событий, поражающих воображение.

Принцип обоснования внешнего существования какого-то объекта Юм применял и по отношению к бытию Бога. Утверждая, что Бог существует, мы просто образуем идею Божества соответственно своему представлению о нем. Думая о Боге, мы думаем о нем как о существующем и верим в его существование. Когда к представлению присоединяется вера, мы бываем убеждены в истине того, что представляем. Этот акт нашего духа есть сильное и устойчивое представление какой-нибудь идеи, до известной степени приближающееся к непосредственному впечатлению.

Предметы веры, полагал Юм, воплощаются в чувственных символах и образах, тем самым этим предметам придается большая наглядность, чем та, которой мы могли бы достигнуть чисто интеллектуальным рассмотрением и созерцанием. Чувственные объекты всегда оказывают на воображение большее влияние, чем всякие другие. Приверженцы католичества чувствуют благодетельное влияние внешних движений, поз и действий, проявляющееся в оживлении их благочестия и усилении их рвения, которые бы иначе исчезли, будучи направлены исключительно на удаленные и нематериальные объекты.

Вера - это живая идея, связанная с наличным впечатлением. Как среди магометан, так и среди христиан было замечено, что паломники, видевшие Мекку и святую землю, всегда оказывались впоследствии более стойкими верующими, чем те, кто не пользовался этими преимуществами. Человек, в памяти которого воскресает живой, образ Черного моря, пустыни, Иерусалима или Галилеи, не может сомневаться в чудесных событиях, о которых повествует Моисей и евангелисты. Живая идея этих мест способствует лёгкому переходу к фактам, которые предполагаются связанными с данными местами отношением смежности, и укрепляет веру, усиливая живость представления. Воспоминание об этих полях и реках оказывает на простого человека такое же влияние, как новый аргумент.

По мнению Юма, в исследовании религии преимущественно привлекают внимание два вопроса: об основании религии в разуме и о ее происхождении из природы человека. На первый вопрос Юм давал самый очевидный и ясный ответ: весь строй природы свидетельствует о существовании разумного Творца. Второй вопрос — “представляет несколько больше трудностей”. Философ считал, что хотя вера в невидимую разумную силу была весьма широко распространена среди человеческого рода всюду и всегда, однако она, быть может, не была настолько всеобщей, чтобы не допускать исключений, и вызванные ею идеи не отличались единообразием. Начальные религиозные принципы не первичны, а вторичны, производны. “Предвзятая идея” невидимой разумной силы не порождается каким-либо особым инстинктом или же первичным естественным впечатлением вроде тех, которые дают начало себялюбию, половой любви, любви к потомству, благодарности, мстительности. Но, хотя склонность верить в невидимую разумную силу и те есть изначальный инстинкт, она все же является общим свойством человеческой природы, есть “род метки или печати”, “образ или оттиск” Творца Вселенной. Первоначальной формой веры был политеизм (идолопоклонство).

Юм объяснял причины возникновения политеизма — “этой первобытной религии невежественного человечества”. Разнообразие и противоречивость событий человеческой жизни неизбежно приводили к ней. Бури и грозы разрушают то, что произрастает благодаря солнцу; солнце уничтожает то, что питается влагой рос и дождей. Война заканчивается благополучно для народа, страдающего от голода вследствие неблагоприятной погоды. Болезни и мор опустошают целое царство, утопавшее в изобилии. Одному и тому же народу сопутствует одновременно успех в сражениях на море и неудача на суше; а государство, одержавшее верх над врагами, вскоре оказывается вынужденным сложить перед ними оружие. Повсюду переплетены и смешаны добро и зло, счастье и несчастье, мудрость и глупость, добродетель и порок; нет ничего чистого и безусловно ценного. Все преимущества сопровождаются недостатками: самый блестящий ум граничит с помешательством, высшие проявления радости порождают глубочайшую меланхолию; наиболее упоительные наслаждения сопровождаются крайней усталостью и отвращением; наиболее обольстительные надежды уступают место серьезнейшим разочарованиям. Мир, в котором мы обитаем, представляет собой как бы огромный театр: подлинные причины происходящего в нем от нас совершенно скрыты, и у нас нет ни достаточного знания, чтобы предвидеть бедствия, которые беспрестанно угрожают нам, ни достаточной силы, чтобы предупредить их. “Мы непрестанно балансируем, — замечал Юм, — между жизнью и смертью, здоровьем и болезнью, изобилием и нуждою — все это распределяется между людьми тайными, неведомыми причинами, действие которых часто бывает неожиданным и всегда — необъяснимым. И вот эти-то неведомые причины становятся постоянным предметом наших надежд и страхов; и если наши аффекты находятся в постоянном возбуждении благодаря тревожному ожиданию грядущих событий, то и воображение наше также действует, создавая представления об указанных силах, от которых мы находимся в столь полной зависимости”. Чем больше на образ жизни человека влияют случайности, тем сильнее он предается суеверию.

Юм обращал внимание на роль эмоций и аффектов в возникновении политеистических верований. Деятельность представления и мысли в ходе создания образов богов происходила влиянием аффектов — тревожных забот о счастье, страха перед грядущим несчастьем, боязни смерти, стремления удовлетворить голод и обеспечить другие жизненные потребности. Философ полагал, что любой из человеческих аффектов может привести к идее невидимой разумной силы; однако люди гораздо чаще оказываются повергнуты на колени под воздействием мрачных, а радостных аффектов. Благополучие человек принимает как нечто должное и не особенно задается вопросом о его причине. Оно вызывает веселое настроение, прилив энергии и активности, и у людей нет времени и желания думать о таинственных и невидимых сферах. С другой стороны, каждый несчастный случай тревожит и наводит на размышления о вызвавших его причинах. В человеке просыпается страх за будущее, появляется недоверчивость ужас и меланхолия.

Одной из предпосылок религии Юм считал существующую в воображении склонность к антропоморфизму — одушевлению и персонификации природных явлений. Люди обладают общей склонностью представлять все существующее подобным себе и приписывать каждому объекту качества, с которыми они близко знакомы. Мышление, разум, аффекты, чувства переносятся на богов. Люди признают свои божества особым видом человеческих существ, вышедших из их среды и сохранивших все человеческие аффекты и стремления равно как и органы человеческого тела. Боги политеистов весьма мало превосходят людей, а потому сильное чувство почитания или благодарности к какому-нибудь герою или благодетелю народа легко побуждает к превращений его в бога, пополнению небес “рекрутами, набираемыми среди человечества”.

Юм отмечал, что в системах политеизма большую роль играет аллегория — как физическая, так и моральная. Присутствие аллегорий обусловлено стремлением примирить противоположные склонности. С одной стороны, верить в существование невидимой разумной силы в природе, с другой — задерживать внимание на чувственных, видимых объектах; эти склонности заставляют людей соединять невидимую силу с каким-нибудь видимым объектом. В невежественные и варварские времена люди обожествляли растения, животных и даже грубую неорганизованную материю, чтобы не остаться без чувственного объекта поклонения. Согласно политеизму, Солнце, Луна и звезды — боги; в источниках обитают нимфы, а на деревьях дриады. Даже обезьяны, собаки, кошки и другие животные часто становятся в глазах политеистов священными и пробуждают в них религиозное благоговение.

Юм выдвигал и обосновывал мысль о том, что теизм (монотеизм) происходит из политеизма. У какого-то народа на определенном этапе истории, среди нескольких ограниченных богов, выделялось одно божество, которое становилось объектом особого почитания и поклонения. Люди могли предположить, что, при распределении власти и территории между божествами их народ был подчинен юрисдикции именно данного частного божества. А рассуждения о небесных объектах по земному образцу могли привести к представлению о верховенстве над остальными богами одного Бога. Обладая одинаковой природой с остальными, он тем не менее имеет над ними власть, подобную той, которой пользуется земной владыка над своими вассалами. Постепенно ограниченное божество, считавшееся творцом лишь отдельных благ и зол в жизни, признается верховным творцом и преобразователем Вселенной.

Принципы религии, утверждал Юм, имеют в человеческом духе свойства приливов и отливов: “у людей наблюдается природная склонность подниматься от идолопоклонства к теизму и от теизма снова опускаться до идолопоклонства”. Достигнув представления о верховном божестве, имеющем атрибуты единства и бесконечности, простоты и духовности, простой народ не может остаться на уровне этого представления. Постепенно деятельное воображение, не довольствуясь отвлеченным представлением объектов поклонения, начинает придавать последним большую определенность и воплощать их в образы, более соответствующие свойственному людям способу мышления. Утонченные идеи в силу несоответствия обычному пониманию недолго сохраняют свою первоначальную чистоту. Народный ум нуждается в представлениях о посредниках. Начинается отлив от теизма (монотеизма), создаются представления о промежуточных существах, занимающих более низкое положение, чем единый и бесконечный Бог, или о подчиненных агентах, которые становятся между человечеством и его высшим божеством. Эти полубоги, или промежуточные существа, более близки человеческой природе и потому становятся главными объектами поклонения. Тем самым происходит возврат к политеизму. Среди примеров Юм приводил и такие: Дева Мария, будучи сперва только добропорядочной женщиной, в католицизме мало-помалу узурпировала многие атрибуты всемогущего; Бог и святой Николай играют одинаковую роль в молитвах московитов. Однако идолопоклоннические религии, впадая во все более грубые и вульгарные представления, в конце концов сами себя разрушают и заставляют снова повернуть в сторону теизма. Таким образом, люди колеблются между двумя противоположными мнениями: их слабый ум на может удовлетвориться представлением о божестве как чистом духе и совершенном разуме, а, с другой стороны, естественно присущие людям страхи не позволяют им приписывать божеству малейший оттенок ограниченности и несовершенства. “Все та же слабость, — писал Д. Юм, — влечет их вниз: от всемогущего и духовного божества к ограниченному и Телесному, а от ограниченного и телесного божества к статуе или видимому изображению последнего. Все то же стремление возвыситься влечет их вверх: от статуи или материального образа к невидимой силе, а от невидимой силы к бесконечно совершенному Божеству, Творцу и владыке Вселенной”. История религии полна постоянного движения между политеизмом и монотеизмом.

Сомнение, недостоверность, энигма, тайна — вот принципы юмовского скептицизма. Своеобразным выводом из религиоведческих поисков Юма могло бы, по-видимому, служить следующее его суждение: “...если моя философия ничего не прибавляет к аргументам, защищающим религию, то я по крайней мере могу утешиться мыслью, что она ничего от них и не отнимает и все остается совершенно в том же положении, как и раньше”.