Реферат на тему:

«Развитие взглядов на ведение оборонительных действий советских войск в 30-е – начале 40-х годов»

Содержание

Введение

1. Советская оборонительная доктрина в 30-е гг.

2. Советская оборона накануне и в начальный период Великой Отечественной войны

Заключение

Литература

Введение

Оборона — вид боя, имеющий цель сорвать или отразить наступление (удар) превосходящих сил противника и нанести ему значительные потери, удержать важные районы (рубежи, объекты) и тем самым создать благоприятные условия для перехода в решительное наступление. Оборона может осуществляться вынужденно или преднамеренно. Она применяется в тех случаях, когда наступление невозможно или нецелесообразно, а также, когда необходимо путем экономии сил и средств на одних направлениях обеспечить условия для наступления на других, более важных направлениях. Оборона может подготавливаться заблаговременно или организовываться в ходе боя, при отсутствии непосредственного соприкосновения с противником и в условиях соприкосновения с ним [8].

Оборона возникла одновременно с наступлением, поскольку боевые действия представляют собой двухсторонний процесс: если одна сторона нападает, то есть наступает, другая отражает нападение, то есть обороняется. Неравенство сил и средств, наличие у наступающих войск инициативы и возможности выбора направления и времени нанесения ударов еще на ранних ступенях развития военного искусства определили основную цель обороны и способы ее достижения. Обороняющиеся войска ставили цель отразить наступление (удар) превосходящих сил противника, нанести ему имевшимися силами и средствами значительные потери и удержать определенный пункт или район местности. При этом обороняющиеся войска занимали выгодную позицию, перехватывавшую направление удара противника и позволявшую остановить его наступление. Если они не могли достичь этого на одной позиции, то наносили поражение противнику на нескольких, последовательно занимаемых позициях. После того как наступающая сторона, понеся потери, утрачивала превосходство в силах и средствах, обороняющиеся войска стремились использовать создавшиеся благоприятные условия для последующего перехода в наступление.

С появлением массовых, многомиллионных армий, развертыванием боевых действий на фронтах протяженностью в сотни и тысячи километров применение обороны определялось не только необходимостью противодействия наступающему противнику, но и требованием сочетания наступательных действий на одних направлениях с обороной на других. В связи с этим расширялись и цели обороны. Ее целями также стали: экономия сил и средств на одних направлениях для создания превосходства над противником и ведения наступления на других, более важных направлениях; удержание захваченных в ходе наступления рубежей, отражение контрударов или контрнаступления противника; прикрытие флангов и тыла наступающих группировок; закрепление достигнутых рубежей и выигрыш времени для подготовки нового наступления. Таким образом, применение обороны во многом подчинялось интересам наступления.

Способы достижения целей обороны в решающей степени всегда определялись состоянием средств вооруженной борьбы. С появлением огнестрельного оружия поражение наступающего противника достигалось главным образом огнем пехоты и артиллерии, а в годы первой и особенно второй мировой войн, кроме того, огнем танков, противотанковых средств и ударами авиации. Поскольку обороняющиеся войска, как правило, уступали наступающему противнику в силах и средствах и были зависимы от него в действиях, приходилось изыскивать пути повышения эффективности поражения противника. Чтобы лишить его превосходства в силах и средствах, прежде всего использовались такие факторы, как местность и время. Позиции для обороны выбирались по возможности за естественными препятствиями, на командных высотах и гребнях, обеспечивающих хороший обзор и обстрел впередилежащей местности. Естественные препятствия затрудняли действия не только пехоты наступающего противника, но и его танков. Важное значение приобрело инженерное оборудование позиций, а также применение войсками различных заграждений. Обороняющаяся сторона стремилась занять выбранные позиции заблаговременно, чтобы иметь время на их инженерное оборудование и проведение других мероприятий по подготовке обороны. Кроме того, позиции выбирались, как правило, на таком удалении от наступающего противника, которое вынуждало его затрачивать определенное время на подход к ним, а затем на подготовку войск к наступлению. Это время обороняющиеся войска использовали для создания более прочной обороны. Опыт боевых действий показал, что обороняющаяся сторона добивается успеха в том случае, если не только поражает противника огнем с подготовленных позиций, применяет маневр силами и средствами, но и наносит противнику ответные удары.

Целью любой войны является победа над врагом. Средство - уничтожение его армии. Совершенно очевидно, что армия противника не может быть разбита обороной. Наступление - единственный вид боевых действий, который может принести победу над врагом. Оборона же нужна для того, чтобы изменить временно сложившееся неблагоприятное для воюющей стороны соотношение сил, удержать территорию, нанести противнику максимальные потери и выиграть время для наращивания военно-промышленного потенциала, увеличения численности армии. Конечной целью любой обороны является создание предпосылок для перехода в наступление с целью разгрома армии противника и достижения победы над ним. Таким образом, оборона играет подчиненную роль по отношению к наступлению. Это фундаментальное положение военной стратегии, которое справедливо всегда. Следовательно, государство, готовясь к оборонительной войне и будучи уверенным в ее успехе, должно еще до войны начать подготовку к периоду, когда враг будет прочно остановлен и можно будет перехватить инициативу. Если имеется твердая уверенность в успехе оборонительного периода войны, то еще до ее начала обязательно необходимо создать предпосылки для успешного ведения наступательных операций, которые будут иметь место после того, когда противник будет прочно остановлен обороной. В качестве примеров заблаговременного создания таких предпосылок можно указать, например, создание до войны в СССР плавающего танка Т-40 и начало формирования в апреле 1941 года 5 воздушно-десантных корпусов.

Однако недооценка обороны ведет зачастую к фатальным последствиям, о чем наиболее ярко свидетельствует трагический опыт начала Великой Отечественной войны.

1. Советская оборонительная доктрина в 30-е гг.

Казалось бы, все было сделано правильно. За годы предвоенных пятилеток (1929—41) на основе бурного развития промышленности была проведена коренная техническая реконструкция Вооружённых Сил, созданы бронетанковые и воздушно-десантные войска. Советские военные теоретики и командование разработало способы ведения войны, операций и боёв, отвечавшие новым условиям и возможностям. В теории военного искусства и практике военного строительства решалась сложная проблема определения общей структуры Вооружённых Сил; наряду с развитием всех видов Вооружённых Сил и родов войск учитывалась ведущая роль сухопутных войск. Основным видом военных действий считалось стратегическое наступление, осуществляемое рядом одновременных или последовательных ударов, охватывающих широкий фронт и рассчитанных на большую глубину. Стратегическое наступление, предпринятое для последовательного разгрома вражеской коалиции, могло состоять из одной или нескольких наступательных кампаний. Оборона при этом не отрицалась, однако ей отводилась подчинённая роль. Теория оборонительных операций разрабатывалась преимущественно в масштабе армии. Учитывалась также возможность самостоятельных операций отдельных видов вооружённых сил.

В середине 1920-х гг. советские военные учёные во главе с М.В. Фрунзе выделили в военном искусстве наряду со стратегией и тактикой оперативное искусство как теорию и практику организации и ведения армейских и фронтовых операций. М.В. Фрунзе считал, что наступление при прочих равных условиях всегда выгоднее обороны: оборона имеет своей задачей обеспечить успешный переход в наступление, Красную Армию надо воспитывать в наступательном духе. Взгляды М. В. Фрунзе, поддержанные ЦК партии и военной общественностью, оказали большое влияние на развитие советской военно-теоретической мысли и нашли отражение в официальных документах, в частности в Полевом уставе 1925 года, в наставлении «Высшее командование», утвержденном М.В. Фрунзе и изданном в 1924 году, а также в боевых уставах пехоты и других родов войск, вышедших в свет в том же году. Эти документы имели огромное значение для установления единства взглядов на многие оперативно-тактические вопросы.

Крупным достижением советских военных теоретиков в 30-е годы явилась разработка теории глубокой операции. Её сущность заключалась в одновременном подавлении всей глубины обороны противника огнём артиллерии и ударами авиации, создании в ней бреши, через которую устремляются подвижные войска, чтобы не допустить её закрытия подходящими резервами противника и развить наступление на всю оперативную глубину. Теория глубокой операции предусматривала несколько стадий её ведения: прорыв совместными усилиями тактической обороны; развитие тактического успеха в оперативный путём ввода через созданную брешь массы танков, мотопехоты и механизированной конницы, а также путём высадки воздушных десантов; развитие оперативного успеха до полного разгрома группировки противника, избранной в качестве объекта операции, и занятия выгодного исходного положения для новой операции. Теория глубокой операции определяла способы применения войск, оснащённых новой боевой техникой, и в основном отвечала объективным условиям ведения войны. В соответствии с этой теорией возникли и новые способы ведения операции. Считалось целесообразным прорывать оборону одновременно или последовательно на нескольких направлениях, предполагалось, что основным объединением для решения задач в наступательной операции будет фронт, состоящий из 2—3 ударных армий, действующих на главном направлении, и 1—2 армий — на вспомогательных направлениях. Для развития наступления в глубину предусматривался мощный эшелон подвижных войск (механизированные и кавалерийские корпуса). Составной частью теории глубокой операции была теория глубокого боя, определявшая способы действий войск при прорыве обороны противника. Бой рассматривался как общевойсковой при решающей роли пехоты и танков.

Разработка глубокой наступательной операции не заслоняла собой развитие тактических и оперативных форм обороны, хотя этому уделялось намного меньше внимания, поскольку даже в недалеком прошлом оборона не пользовалась популярностью у военачальников. И до первой мировой войны вряд ли хоть одна армия в мире считала оборону необходимым способом борьбы. Так, во французской армии накануне первой мировой войны «слово «оборона», — писал известный военный деятель Люка, — звучало... столь дурно, что мы не смели ее сделать предметом упражнений на планах, а тем более на местности. В русской армии долгое время имело широкое хождение крылатое словечко о «подлой» обороне. Примерно таким было отношение к обороне и в немецкой армии. Советские военные специалисты, отдавая предпочтение наступлению как основной и решающей форме борьбы, считали неизбежным и необходимым владеть всеми видами оборонительного боя и операции. Основными теоретиками, разрабатывавшими советскую теорию оперативной и тактической обороны, были Н.Я. Капустин, Д.М. Карбышев, А.Е. Гугор, А.И. Готовцев, В.Д. Грендаль, Ф.П. Судаков и другие.

«В современных условиях обороняющийся должен быть готов встретить наступающего противника, атакующего с массой танков на всю глубину обороны», — писалось в Инструкции по глубокому бою. Оборона должна быть прежде всего противотанковой и глубокой, говорилось в полевых уставах 1936–1939 годов. В целом она расценивалась как способ действий, применяемый для выигрыша времени, экономии сил, удержания особо важных районов, для изменения невыгодного соотношения сил. Оборона не самоцель, а лишь средство для оперативного обеспечения и подготовки наступления.

Допускалось два вида обороны: позиционная (упорная) и маневренная (подвижная). Наиболее продуманной и отработанной была теория организации позиционной обороны, которая должна была успешно противостоять массовым атакам танков и авиации, огню артиллерии наступающего и обеспечить нарастание сопротивления в случае прорыва противника. Армейский оборонительный район должен был состоять из четырех зон: передовой, тактической, оперативной и тыловой, каждая из них включала одну-две полосы. Общая глубина армейской полосы обороны достигала 100–150 километров.

Большое значение в этот период уделяется теории оборонительной фортификации. Практически сразу после завершения Гражданской войны в Советской России ряд специалистов-фортификаторов начали разрабатывать тему фортификации в новых условиях. Работу советских инженеров облегчало то, что в России уже существовала авторитетная фортификационная школа, выработавшая комплекс взглядов на вопросы долговременной обороны. Прежде всего, советских специалистов интересовала проблема построения оборонительной полосы. Уже в 1920 - 1922 гг. выходят работы Г.Г. Невского. Согласно его взглядам, необходимо было создать три взаимодействующих эшелона: передовой рубеж — 30-50 км², объединяющий до 16 малых узлов (полк); «крепость», состоящую из 30 малых узлов на площади до 200 км² (бригада); наконец укрепленный район на площади до 300 км² и с гарнизоном до 20 тыс. человек (дивизия). Такая структура предполагала, по мнению автора, максимальную гибкость и маневренность войск, а также живучесть укрепрайона, поскольку потеря тактической единицы — «малого узла», площадью 1-4 км² с гарнизоном 100-200 человек (рота) не могла серьезно повлиять на стратегический исход боевой операции. Система укрепленных районов, нацеленных на круговую оборону, охватывающих обширный регион диаметром 80-100 км с гарнизоном до 100 тыс. человек, была разработана начальником Военно-инженерной академии РККА Ф. И. Голенкиным. С.А. Хмельков поставил вопрос об укреплении границ на практическую почву и разработал тактические нормативы строительства укреплённых районов. По его предложению оборонительная линия должна была состоять из полосы передовых позиций (до 3 км), полосы главного сопротивления (до 8 км) и полосы тыловых позиций (до 4 км). По фронту такой рубеж должен был протянуться на 40-60 км. Гарнизон мирного времени состоял из пулеметных батальонов и артиллерийских бригад, а во время войны на его усиление придавались части и соединения полевой армии. В.В. Иванов в начале 30-х гг. подробно разработал вопросы применения артиллерии при обороне укреплённых рубежей [4]. Во второй половине 30-х гг. сформулированные ранее взгляды оставались в силе, о чем свидетельствует предвоенная работа В.В. Яковлева и Н.И. Шмакова. В целом необходимо сделать вывод, что советские учёные-фортификаторы смогли в межвоенный период создать устойчивую систему взглядов на устройство укреплённых районов и сухопутных долговременных фортификационных сооружений. Советские укрепрайоны вполне могли выполнить свою задачу — задержать противника на некоторое время, прикрыв мобилизацию и развёртывание главных сил.

2. Советская оборона накануне и в начальный период Великой Отечественной войны

Начавшаяся вторая мировая война вызвала необходимость углубленного изучения опыта боевых действий и дальнейшего развития советского военного искусства. Кампании в Польше и Западной Европе, финляндско-советский военный конфликт давали возможность проверить и уточнить разработанные военно-теоретической мыслью стратегические и оперативно-тактические принципы, оценить достоинства и недостатки военного искусства армий других держав. Это необходимо было сделать для того, чтобы внести обоснованные изменения в организацию, вооружение и боевую подготовку войск.

Генеральный штаб, научно-педагогические коллективы академий, органы военной печати, внимательно следя за развертыванием военных событий на Западе, стремились определить их характерные черты, сделать по ним первые выводы. Уже спустя два месяца после поражения Польши, в декабре 1939 г., журнал «Военная мысль» — орган Наркомата обороны СССР — опубликовал статью, обобщавшую опыт германо-польской войны. Статья отметила некоторые особенности боевых действий вермахта в Польше: массированное применение танков и авиации, нанесение глубоких рассекающих ударов, приводящих в итоге к окружению противника, высокие темпы наступления и другие. Вскоре статьи, содержавшие анализ опыта войны в Польше, появились в других военных изданиях — «Военно-историческом журнале», «Военном зарубежнике», газете «Красная звезда». Военная печать быстро отозвалась и на кампанию в Бельгии, Голландии и Франции. Вскоре после ее окончания «Военно-исторический журнал» поместил статью известного военного исследователя М. П. Галактио-нова, в которой освещался опыт сражений во Франции. Статья привлекала внимание тем, что анализировала действия немецко-фашистских войск на направлении главного удара. В конце 1939 г. Военная академия имени М.В. Фрунзе выпустила первый сборник материалов, содержащих анализ германо-польской воины, а в 1940 г.— второй, посвященный военным действиям в Западной Европе. Они использовались как учебные пособия в органах военного управления, академиях и войсках. Первые советские публикации о второй мировой войне обращали внимание прежде всего на то новое, что она давала для военного искусства: на способы ведения и формы боевых действий войск, боевое применение видов вооруженных сил, действия танков, авиации и т.п.

Крупной вехой в изучении опыта войны и развитии военного искусства явилось совещание высшего командного состава, которое было проведено по указанию ЦК ВКП(б) наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко в конце декабря 1940 г. На совещании, созванном для обсуждения итогов боевой подготовки войск за 1940 г. и докладов по актуальным проблемам оперативного искусства и тактики, состоялся большой принципиальный разговор об основных направлениях развития советской военной теории и повышения боеспособности войск.

В центре внимания участников совещания в основном находились проблемы организации и ведения наступательной операции армией и фронтом. Освещая эти проблемы, генерал Г.К. Жуков подверг анализу опыт действий немецко-фашистских войск в Польше и Западной Европе, говорил о возможностях фронта, армии вести современную наступательную операцию, о ее размахе и темпах. В докладах генералов Д.Г. Павлова и П.В. Рычагова, в сущности дополнявших доклад генерала Г.К. Жукова, рассматривались крупные оперативно-тактические вопросы боевого применения танков и авиации в наступательной операции. Учитывая опыт начавшейся мировой войны, докладчики в решении этих вопросов исходили из идеи массированного использования новых средств вооруженной борьбы.

Тем не менее, совещание занималось также рассмотрением проблем организации и ведения оборонительной операции в новых условиях. В связи с этим в своем докладе генерал И.В. Тюленев отметил слабую разработанность теории обороны на оперативном уровне (армия, фронт) и выдвинул предложения, которые послужили развитию этой теории. Он изложил требования, которым должна отвечать оборона армии и принципы ее построения, привел расчеты плотности полевой и противотанковой артиллерии. Как указал в докладе генерал А.К. Смирнов, оборона стрелковой дивизии должна опираться на батальонные районы обороны, хорошо оборудованные в инженерном отношении.

В целом в дискуссии на совещании приняли участие около 60 человек. Все они в той или иной мере дополняли или уточняли выдвинутые в докладах положения. Позднее прошло еще несколько подобных совещаний. Материалы совещаний наряду с публикациями, обобщавшими опыт начавшейся мировой войны и боевых действий Советской Армии, с достаточной полнотой отразили состояние советской военной теории. Не было ни одной крупной проблемы общей военной теории, стратегии и оперативного искусства, которая в то время не получила бы развития под воздействием обобщенного опыта военных действий.

Первые операции мировой войны позволили уточнить содержание начального периода войны, его значение для хода и исхода вооруженной борьбы. Начальный период рассматривался как отрезок времени от начала военных действий до вступления в сражения основной массы вооруженных сил. Отмечалось, что агрессор будет стремиться нанести удар заранее отмобилизованными и уже развернутыми для наступления войсками. Мероприятия, составлявшие раньше основное содержание этого периода, например мобилизация, осуществлялись теперь в довоенное время. Это давало оперативно-стратегические преимущества нападающей стороне и резко повышало значение первых операций для хода вооруженной борьбы. Однако советской военной теории не удалось создать последовательной концепции начального периода войны в том ее виде, который вытекал из опыта военных действий на западе. Она допускала, например, возможность проведения мобилизационного развертывания уже после начала войны, недостаточно конкретно занималась изучением таких вопросов, как ведение стратегической обороны, вывод войск из-под первого удара.

В канун Великой Отечественной войны перед советской военной теорией не стояло проблемы, какому способу ведения вооруженной борьбы отдать предпочтение: стратегическому наступлению или обороне. Взгляд на наступление как главный способ боевых действий, с помощью которого только и можно добиться победы в вооруженном столкновении, оставался незыблемым. Это положение получило подтверждение в первых операциях и кампаниях мировой войны, в период финляндско-советского военного конфликта.

Своеобразие советской концепции наступления состояло в том, Что она исходила из идеи ответного удара по противнику. При этом признавалась исключительная важность захвата и удержания стратегической инициативы с начала военных действий. Однако эту проблему до конца решить не удалось, так как ее требовалось согласовать с идеей ответного удара, которая исходила, в сущности, из того что в начале войны необходимо прибегнуть к обороне.

Первые кампании второй мировой войны дали немало материала для размышлений над такими проблемами, как использование в стратегической операции сухопутных сил, воздушно-десантных войск, взаимодействие наземных сил с военно-морским флотом и т. п. Было ясно, что основная роль в достижении победы принадлежит сухопутным силам. Именно они принесли вермахту успех в Польше и Франции. Причем характер задач, решавшихся сухопутными войсками, был таким, каким его еще в 30-е годы видела советская военно-теоретическая мысль. В стратегическом наступлении они во взаимодействии с авиацией прорывали оборону противника, уничтожали его живую силу и боевую технику, овладевали важнейшими стратегическими объектами и рубежами, создавая условия для новых наступательных операций. В обороне сухопутные войска, как это было в Польше и Франции, принимали на себя основную тяжесть в отражении наступления ударных группировок противника и препятствовали развитию прорыва в глубину. Советская военно-теоретическая мысль отметила, что принципиально новым в применении сухопутных сил явилось массирование подвижных войск на направлениях главных ударов и стремительное продвижение этих войск вперед. Было признано целесообразным создавать для ведения наступления подвижные группы фронтов, армий (мехкорпуса, конно-механизированные армии), а в оборонительных операциях — группы подвижных войск для нанесения мощных контрударов. На декабрьском совещании 1940 г. в дискуссии по этому вопросу высказывалась мысль о создании ударных армий в составе нескольких механизированных корпусов.

Война в Европе, особенно воздушная «битва за Англию», заставала во многом по-новому взглянуть на роль и значение войск ПВО страны. Опыт массированного применения бомбардировочной авиации воюющими сторонами позволил советской военной теории сделать важный вывод о создании зон противовоздушной обороны на всю глубину возможного радиуса действий бомбардировщиков противника. Эти зоны должны быть объединять в себе соединения и части войск ПВО страны, имея главной задачей прикрыть важнейшие оперативно-стратегические направления крупные политические и промышленные центры, железнодорожные узлы войска, штабы и базы снабжения. Была выдвинута и обоснована идея пунктового прикрытия объектов артиллерией и авиацией, которая легла в основу организации ПВО страны.

Наряду со стратегией развивалась теория оперативного искусства Принятые на вооружение советской стратегией принципы, в частности принципы преимущества наступления перед обороной, массирования сил и средств на главных направлениях, взаимодействия видов вооруженных сил и другие, пронизывали собой и оперативное искусство. Оно развивалось, по сути, по пути, проложенному еще в 30-е годы теорией глубокой операции.

Проанализировав действия групп армий и фронтов, военная теория пришла к выводу, что оперативные возможности войск наиболее полно могут быть реализованы во фронтовой наступательной операции. Фронт, как высшее оперативное объединение, мог обеспечить наиболее эффективное использование различных родов войск, особенно танковых и механизированных, авиации, десантных войск, а также взаимодействие их с флотом. Основным способом действий признавался фронтальный удар. Весьма важным оперативная мысль считала нанесение фланговых ударов с целью охвата и окружения войск противника.

Армейскую наступательную операцию намечалось проводить в три этапа. Первый этап составлял прорыв тактической зоны обороны противника; второй — ввод в прорыв подвижной группы армии, выброску воздушных десантов и развитие успеха в оперативной глубине; третий — овладение рубежом для последующего наступления. Наступление мыслилось как мощный удар и быстрое продвижение вперед всех родов войск, действия которых согласованы по времени и рубежам. Войска ориентировались на достижение решительней победы. Однако принятая схема действий армии упускала из виду переход войск в наступление после продолжительной обороны из положения непосредственного соприкосновения с противником.

Это упущение не было случайным. Оно вытекало из недооценки трудностей переключения основных усилий войск на ведение оборонительных действий. Из поля зрения органов военного руководства фактически выпадало рассмотрение стратегической обороны, так как будущие действия Советской Армии и Военно-Морского Флота представлялись почти исключительно как наступательные. Как говорил на декабрьском совещании 1940 г. генерал И.В. Тюленев, советское военное искусство в то время не располагало обоснованной теорией обороны, которую можно было бы поставить в один ряд с теорией и практикой глубокой армейской наступательной операции. Проблема оборонительных действий войск на начальном этапе войны рассматривалась лишь для части стратегического фронта и под углом зрения задач, стоявших перед армиями прикрытия. Переход армии к обороне допускался в трех случаях: на второстепенном направлении, когда требовалась экономия сил для подготовки наступления на главном направлении; на главном направлении, если оказывалось, что противник обладает превосходством в силах и средствах, а обороняющимся нужно выиграть время для изменения соотношения сил в том случае, когда представлялась возможность перед переходом в наступление ослабить силы противника. Таким образом, проведение армией оборонительной операции рассматривалось лишь с точки зрения обеспечения операции наступательной.

Построение армейской обороны вытекало из требований, что она должна сдержать наступление крупных сил противника, быть противотанковой, противоартиллерийской, противовоздушной, противодесантной и обладать большой активностью. Армия могла обороняться в полосе 80—100 км и иметь три зоны обороны: передовую оперативную зону заграждений глубиной 25—50 км, тактическую оборонительную зону — 20—30 км, оперативную оборонительную зону — 20—30 км. Тактическая зона обороны считалась главной. В ней сосредоточивались основные силы и средства обороны. Предполагалось, что в этой зоне наступление противника будет сломлено. Оперативная зона включала зону маневра армейских резервов и тыловой армейский рубеж. Она предназначалась для борьбы с крупными подвижными силами, прорвавшимися через тактическую зону. Оперативная зона имела оборудованные в инженерном отношении противотанковые районы, заграждения и отсечные позиции. Боевой состав армии в обороне на важном операционном направлении мог достигать 12—15 стрелковых, 1 — 2 танковых, 1 авиационной дивизий, 4—5 артиллерийских полков РГК и других средств усиления. Армия строила оборону, располагаясь, как правило, в один эшелон с выделением в резерв 1 — 2 дивизий, в том числе танковой.

Армейская оборонительная операция представлялась как искусно организованные боевые действия войск сначала в передовой оперативной зоне и, если врагу удастся ее преодолеть, то в главной — тактической зоне обороны. Затем ослабленный враг попадал под мощный фланговый контрудар сил армии и фронта, который сокрушал противника. Таким образом, советская военно-теоретическая мысль, активно отозвавшись на события начавшейся мировой войны, за короткие сроки сумела с достаточной полнотой определить характерные особенности развертывавшихся военных действий. Были конкретизированы и получили развитие важнейшие положения военного искусства. Хотя советская военная теория оказалась несвободной от целого ряда недостатков, ее выводы и обобщения во многом обогатили практику строительства вооруженных сил. Специфической особенностью развития советской военной теории являлось то, что почти одновременно с обобщением опыта мировой войны шло внедрение в жизнь научных рекомендаций. Разрабатывался новый Полевой устав, проект которого вышел в июне 1941 г., вносились изменения в боевые уставы родов войск. Нападение фашистской Германии произошло в тот момент, когда внедрение в практику новых военно-теоретических положений началось во всех штабах и соединениях.

В первый период войны (июнь 1941 — ноябрь 1942) передвоенным командованием РККА возникла необходимость решать сложные проблемы стратегического развёртывания вооружённых сил и ведения стратегической обороны в крайне неблагоприятной обстановке. Стратегическая оборона осуществлялась одновременно на всём фронте и на ряде важнейших направлений и проводилась в форме оборонительных операций нескольких фронтов или отдельными фронтами в тесном взаимодействии с авиацией и войсками ПВО, а на приморских направлениях и с ВМФ. Важнейшими положениями, которые на основе опыта первых месяцев войны были разработаны советским военными теоретиками в области стратегической обороны, явились: умелое определение направлений главных ударов противника; правильный выбор способов ведения обороны; глубокое построение группировок сил и средств; решительный маневр силами и средствами из глубины и по фронту с целью восстановления прорванного стратегического фронта и наращивания сил на главном направлении. Основной способ ведения стратегической обороны заключался в изматывании противника упорным сопротивлением на последовательно занимаемых, заранее подготовленных рубежах и в проведении контратак и контрударов, наносимых с целью ослабления или разгрома главных сил противника, срыва его замыслов и создания условий для перехода в контрнаступление.

Переход Советской Армии к стратегической обороне в начале войны вызвал необходимость разработки форм и способов ведения оборонительных операций и боёв, наиболее полно отвечающих сложившимся условиям. Вместо равномерного распределения сил и средств по фронту, вызванного стремлением надёжно прикрыть все направления ограниченными силами, они стали сосредоточиваться в районах и полосах, от удержания которых зависела устойчивость всей обороны. Развитие оперативной обороны шло по линии увеличения её глубины, повышения плотности сил и средств, особенно противотанковых, на главных направлениях, а также по пути дальнейшего совершенствования инженерного оборудования оборонительных полос.

Заключение

Трагические итоги недоработки оборонительной доктрины СССР накануне Великой Отечественной войны известны. середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий, принявших на себя первый удар германской военной машины, 28 оказались полностью разгромленными, 70 дивизий потеряли свыше 50% своего личного состава и техники. Особенно жестокие потери понесли войска Западного фронта. Из общего числа разгромленных на советско-германском фронте дивизий 24 входили в состав этого фронта. В катастрофическом положении оказались и остальные 20 дивизий этого фронта. Они потеряли в силах и средствах от 50 до 90%. За первые три недели войны Красная Армия лишилась огромного количества военной техники и вооружения. Только в дивизиях (без учета усиления и боевого обеспечения) потери составляли около 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. орудий противотанковой обороны, около 12 тыс. минометов и около 6 тыс. танков. Военно-Воздушные Силы за это время потеряли 3 468 самолетов, в том числе значительное количество машин новых конструкций. Уже к полудню 22 июня в ходе бомбардировок советских аэродромов немцы уничтожили 1 200 самолетов, из них свыше 800 - на земле. Потери Советского Военно-Морского Флота составили: 1 лидер, 3 эсминца, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров, ряд других судов и транспортов. К концу 1941 г. Красная Армия потеряла практически весь первый стратегический эшелон - наиболее подготовленные кадровые войска. Только военнопленными, как это теперь установлено, потери за это время составляли около 3,9 млн человек. К 10 июля немецкие войска продвинулись в глубь советской территории: на главном, западном направлении - на 450-600 км с темпом продвижения 25-35 км в сутки, на северо-западном направлении - на 450-500 км с темпом 25-30 км в сутки, на юго-западном направлении - на 300-350 км с темпом 16-20 км в сутки. Для сравнения: потери вермахта за этот период составили около 40% танков от первоначального состава, из них 20% - боевые потери; 900 самолетов; на Балтике - 4 минных заградителя, 2 торпедных катера и 1 охотник. В личном составе потери вермахта, по немецким данным, составили около 100 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести 27. Такие потери немцев, хотя и превышали значительно их потери в предыдущих боях в Западной Европе, ни в какой мере не были сопоставимы с потерями советских войск.

Всего этого, скорее всего, можно было бы избежать, если бы не репрессии конца 30-х гг. против высшего командного состава советской армии, уничтожившие наиболее талантливых полководцев-стратегов и военных теоретиков. Новое поколение командиров и разработчиков военной теории оказалось не способным противопоставить что-либо соразмерное детально разработанной в начале 30-х гг. теории глубокой операции, и поэтому чисто механически взяло ее на вооружение. Таким образом, несмотря на то, что большинство создателей и пропагандистов теории глубокой операции было уничтожено, сама она парадоксальным образом их пережила и фактически стала определяющей для военной стратегии СССР в 1940 – 1941 гг. Тем не менее, даже несмотря на репрессии, как показывают некоторые исследования [1], началу войны армии удалось подойти с достаточно высоким образовательным уровнем высшего офицерского состава. Главным недостатком офицерского корпуса перед войной являлась низкая подготовка огромной массы командиров среднего звена. Значительная группа офицеров с невысоким уровнем образования, влившаяся в РККА в предвоенные годы, была неизбежным следствием ее незапланированного развертывания. Опыт прохождения службы в занимаемых должностях был невелик, но, как показывает предшествующий опыт массового развертывания новых формирований, вряд ли он мог быть выше при данной системе подготовки, выдвижения и накопления высших военных кадров. Вред, нанесенный репрессиями, заключаются не столько в снижении уровня подготовленности кадров, их некомплекте и недостатке опыта прохождения службы в соответствующих должностях, сколько в нагнетании атмосферы страха и неуверенности среди командного состава. Оценить влияние этих факторов на состояние офицерского корпуса при помощи существующих методов пока не представляется возможным [2].

В 80-е гг. на этой почве среди историков и даже беллетристов возникла идея, что Советский Союз даже готовил упреждающий удар по Германии - имеется ввиду нашумевшие книги В. Суворова «Ледокол» и «Аквариум», где подробно излагается данная точка зрения. Согласно ей, ошибки и просчеты советского военно-политического руководства являются вовсе не наивными заблуждениями, а следствием вполне продуманных мероприятий с целью подготовки упреждающего удара и последующих наступательных действий против Германии. Этому стратегическому замыслу и был подчинен принцип оперативного построения войск первого стратегического эшелона. На деле же войну пришлось начинать в условиях мощного неожиданного удара со стороны противника неорганизованными оборонительными действиями. К тому же войсками, практически повсеместно застигнутыми врасплох. И хотя концепцию В. Суворова большинство историков не принимает, она все же заслуживает внимания хотя бы в том, что наглядно демонстрирует в каком плачевном состоянии тогда находилась оборонительная теория в СССР.

Литература

1. Вопросы стратегии и оперативного искусства в советских военных трудах (1917—1940 гг.) - М., 1965.

2. Герасимов Г.И. Действительное влияние репрессий 1937 – 1938 гг. на офицерский корпус РККА / Г.И. Герасимов // Российский исторический журнал. – 1999. - №1.

3. Доклад Председателя Государственного Комитета Обороны на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями города Москвы 6 ноября 1944 г. // Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. – Т. 2. - М., 1946.

4. Иванов В.В. Артиллерийская оборона укреплённых полос / В.В. Иванов. - М., 1931.

5. Михеев П.А. Причины поражений Красной Армии в первый период Великой Отечественной войны / П.А. Михеев. - М., 1995.

6. Новиков В.Н. Накануне и в дни испытаний / В.Н. Новиков. - М., 1988.

7. Развитие тактики Советской Армии в годы Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.). - М., 1958.

8. Тактика. – М.: Воениздат, 1987.

9. Тухачевский М.Н. Избранные произведения. В 2-х т. — М.: Воениздат, 1964.

10. Фрунзе М.В. Избранные произведения / М.В. Фрунзе. - Т. 1—2. - М., 1957

11. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны / С.М. Штеменко. - М., 1975.