Концепция культурно-образного страноведения.

Претерпев со времен Страбона и Геродота многообразные изменения, основной предмет исследования в географии, как и прежде, — описание земли. Сам характер этой задачи указывает на глубокую исходную близость науки географии и искусства, — ведь им свойствен интерес к сложным явлениям реальности, сущность которых не может быть раскрыта исключительно методами точного знания) для постижения которых необходимо и вненаучное, «художественное» мышление. И действительно, история географии говорит о том, что многие выдающиеся ученые проводили явную аналогию между методами географии и методами искусства.

Уже в работах классиков антропогеографии, например Ф. Ратцеля, встречаются рассуждения о важности для географов опыта художественной литературы, способной и обострить восприятие окружающего мира, и научить географов точной и образной передаче наблюдений.

Тема образного подхода в географии разрабатывалась многими учеными, начиная с рубежа XIX-XX вв. Особый интерес представляют взгляды В. П. Семенова-Тян-Шанского, изложенные им в книге «Район и страна»(1928). Значителен вклад в разработку этой проблемы и классиков американской географии XX в. Карла Зауэра и Джона Лейл и. В последние годы на Западе интерес к вопросу о взаимодействии географии и искусства усилился, благодаря развитию «гуманистической географии» — нового и внутренне неоднородного течения географической мысли) во многом противопоставившего себя математизированной парадигме географии 1960-х годов (эпохи так называемой количественной революции в общественной географии). /''Среди представителей этого направления следует назвать имена \ Д. Ли, Э. Рельфа, А. Баттимер, И Фу Туана и др.)

Одним из направлений «гуманистической географии» стало изучение «образа места», а одним из методов — обращение к текстам литературных произведений. Естественно, что вопрос об изучении «образа места» в рамках союза географии и гуманитарных дисциплин представляет особый интерес для географического страноведения. И прежде всего, нужно уяснить, что понимается под образом и образным подходом.

Было бы неверно исходить из некоего четко определенного понятия образа, принимая во внимание, что такого общего понимания образа не существует. По-разному трактуют это понятие психологи и искусствоведы, литературоведы и дизайнеры, не говоря уже о различных философских дефинициях этого термина.

Образ — это не столько термин, сколько символ, знак общей исследовательской установки, исходной интуиции, противоположный по значению таким символам (знакам), как «схема», «формула», «система» и т.п. Образ — категория конкретного мышления, особую роль в котором играют эмоциональные моменты и личное отношение исследователя к исследуемому предмету, что, заметим, было издавна характерно для географии и отличало эту науку от чисто «объективных», «строгих» наук. Образ предполагает наличие уникального, особенного, индивидуального, он конструируется именно из этих сторон реальности.

Изучение реальности с этих сторон основано на истолковании, понимании, герменевтике.

Образ — это одновременно инструмент и результат понимания индивидуального, уникального, особенного.

Образ — категория идеографического способа познания, противоположного номотетическому способу, ориентированному на установление причинно-следственных связей, законов, т.е. регулярного, общего, упорядоченного аспектов реальности.

Естественно поэтому, что изучение образа связано с комплексом наук о культуре, с «гуманитес», а не с «сайенс», с установкой на «понимание», а не на «объяснение», хотя, разумеется, нельзя абсолютизировать это противопоставление.

культурно-образный подход в географии

Традиция изучения образов в географии может быть условно названа культурно-образным подходом. Он позволяет включить в область рассмотрения и те методы, которые в строгом смысле слова не относятся к географии, но по своим целям и результатам близки ей и объективно дополняют ее. Тем самым в сферу программы современного страноведения будет входить, помимо собственно географии, еще и «параллельная география» — в чем-то альтернативные, в чем-то дополнительные «узкому» (систематико-схематическому) страноведению разработки но имеющие прямое отношение к страноведению в широком смысле слова — несистематической, но живой традиции, оперирующей образными категориями. Изучение образов в страноведении— это изучение образов мест. Это означает, что внимание исследователя обращено на целостные географические объекты — ландшафты, местности, города, районы, страны, или, подходя несколько иначе, рассматриваются различные среды, относящиеся к самым различным масштабным уровням. При таком подходе изучение образа места тесно смыкается с изучением образов среды, что важно учитывать, поскольку это направление получило очень широкое распространение в науках социально-гуманитарного цикла.

Следует различать две основные разновидности культурно-образного подхода.

Подход со стороны непосредственного восприятия среды и подход со стороны восприятия культурных артефактов". Последний в свою очередь распадается на литературно-образный, художественно-образный, архитектурно-образный и другие подходы. В сущности это разные грани общего интуитивного (или не вполне осознанного) стремления получить объемное, живое, человечески значимое представление о месте, и все эти подходы, хотя и в неравной мере могут служить целям и задачам страноведения. Вторую группу подходов можно было бы назвать «гуманитарно-страноведческой». Эти подходы более соответствуют основному масштабу страноведческого исследования, они «дистанционные (камеральны), т.е. не требуют непосредственного, полевого участия исследователя, наконец, они гибки, многовариантны, оперативны.

Подходы первого типа относятся более к сфере географии восприятия, «психогеографии. Исследования в этих рамках преимущественно микро- и мезомасштабны. Но это не значит, что следует полностью игнорировать эту сторону образного подхода — в нем также содержится много полезного для страноведения, географии в целом, а кроме того, на практике оба подхода нередко взаимосвязаны. Необходимо также отметить, что в своей современной трактовке идея образа места выходит за рамки традиционного для географии природно-морфологического понимания, в ней велика роль и культурно-символической составляющей — комплекса культурных, исторических, эстетических и иных «идеальных» значений. Поэтому(г7од культурно-образным подходом понимается междисциплинарный подход, а лучше сказать синтетический, ибо сама категория образа предполагает прорыв сквозь привычные междисциплинарные границы, и именно в таком контексте следует рассматривать любое исследование образов регионов и городов.'

Исходя из свойственного для страноведения целостного подхода и невозможности редуцирования страноведения до уровня схемы, (основная eгo проблема может быть разрешена только с участием художественного, во всяком случае гуманитарного, начала: сторонники этой точки зрения сближают страноведение с историей, художественной литературой, искусством. (Одним из убежденных защитников «несциентистского» (этот термин точнее отражает суть дела, чем эпитеты «гуманитарный», «образный», «художественный» и т.п.) страноведения был английский географ Э. У. Джилберт. В статье «Идея региона» (1960) одним из первых он представил развернутую программу гуманитарного страноведения, что совпало с началом «количественной революции» в географии. Географическое страноведение Джилберт рассматривает в широком культурном контексте, указывая, что географы не имеют исключительных прав на «идею региона»; поскольку она в не меньшей мере принадлежит сферам литературы и политики ([Gilbert, I960].

Видя в географии «искусство выявления, описания и интерпретации» индивидуальных образов регионов, Джилберт подчеркивал при этом именно художественную природу описания и полагал тщетными попытки «рассматривать его как точную науку с универсальными законами» [там же, с. 158]. Истинными образцами региональных описаний он считал работы французских географов школы Видаль де ла Блаша, «игнорировавших теории, но создававших региональную литературу» [там же, с. 160].

Альтернативный сциентизму в страноведении представляется подход писателей-регионалистов (региональная литература получила в Англии широкое распространение в период-1850—1950 гг.). Региональный роман преуспел в раскрытии специфики английского ландшафта. Задача географа-регионалиста определялась Джилбертом как сходная в некоторых отношениях с задачей писате ля — это попытка «соединить множество на первый взгляд несвя занных фактов о природе и о людях в описываемом регионе»" [там же, с. 167].

Подход региональной географии сравнивается Джилбертом с древнегреческой традицией целостного видения (холизма): «Подобно грекам современный географ-регионалист пытается видеть вещи в их целостности. Часто он не достигает этой цели и поэтому смотрит с завистью на большие, чем у него, успехи региональных писателей» [там же, с. 167].

Значительным событием в осмыслении на Западе феномена региональной географии явилась книга англичанина Р. М. Миншула «Региональная география: теория и npaктика»[MinshuIl,1967]. По его мнению, региональная география тем более будет подвержена критике, чем больше она будет пытаться копировать естественные науки и чем менее у нее будет общего с историей и «гуманитес». Для Миншула характерно постоянное сравнивание региональной географии с историей, и это сравнение не всегда бывает в пользу первой. Так, в отличие от исторического изложения, обладающего «драмой и конфликтом», региональное описание представляет собой «статичную картину», все Достоинства которой приходятся на самый конец, поскольку именно в конце региональной работы осуществляется синтез — самая важная и ценная ее часть.

Региональные описания, для Миншула, это прежде всего хорошо читаемые, ясные литературные произведения, книги, ценные как таковые, и в этом также заключается гуманитарная сущность страноведения. В противоположность целям и возможностям систематической географии (региональная география, по Миншулу, качественна, литературна, комплексна (сложна), академична и субъективна. Главной задачей региональной географии является создание яркого, действенного «регионального портрета», для чего вовсе не требуются исчерпывающая полнота описаний и расположение информации в строгом, привычном порядке.Д1опытки быть в географии объективным и безличным, по мнению Миншулы, оканчивались удручающе скучными результатами. Личная точка зрения совершенно необходима региональному географу и должна быть его силой, а не скрываться как неизвестная слабость. Особое место в книге Миншулы занимает проблема техники регионального описания, или, говоря словами Баранского, искусства географического описания. Именно в сфере отбора, организации, композиции материала, его литературного изложения заключена, по Миншулу, главная особенность региональной географии, и от успеха здесь зависит результат— создание регионального образа. В связи с этим Миншул обращается к идеям американского географа Д. Уитлеси, его концепции «компажа» (1954). Компаж (точнее — «компейдж») представляет собой интеллектуальную конструкцию, предназначенную для воссоздания образа региона на практике.

Если «регион» — это теория, то «компаж» — метод, позволяющий ограничиться при описании региона определенным числом региональных аспектов (характеристик), отобранных в соответствии со взглядом самого исследователя. Это метод получения региональной характеристики (описания), отличающийся произвольностью и избирательностью в выборе позиций, авторским правом подчеркивать основную тему, «ядро» региона, особым вниманием к «человеческому фактору», находящемуся в центре рассмотрения. Все это позволяет говорить о «компаже» как об особом, субъективно-художественном методе страноведения, получившем вполне научное обоснование в работе Уитлеси. Но «компаж» это только форма, структура метода, содержание в него привносится личным творческим усилием самого географа.

В методическом плане важно то, что региональный географ в своей работе должен анализировать и драматизировать массу собранных фактов. Он должен драматизировать, во-первых, в смысле концентрации всех интересных черт региона на переднем плане и, во-вторых, в смысле придания намного более широкого взгляда на регион, чем взгляд подлинно реалистический. Здесь у географа намного больше общего с историком, писателем, драматургом и художником, нежели с любым геологом или экономистом. «Сгущение» событий, фактов истории, романа или пьесы — это распространенный прием, являющийся в не меньшей мере чертой географии.

Проблемы развития региональной географии в англо-американском мире были освещены в работах Дж. X. Патерсона. Патерсон исходил из следующего понимания региональной географии: «это работа, где цель исследования состоит в прояснении специфической ситуации в определенной местности; работа, в которой, говоря другими словами, внимание сфокусировано на регионе ради него самого, а также населяющих его людей» [Paterson, 1974, с. 4].

О Первой из этих проблем он называл логическую невозможность достижения полного регионального описания в вербальной (словесной) форме. С этим связаны тенденция к уменьшению самого объема описания, замена его анализом, а также поиски синтетических параметров, способных объяснить региональную специфику. Патерсон обосновал несостоятельность обеих тенденций, не выводящих региональную географию к новым качественным рубежам.

О Вторая проблема — это ограниченный объем возможных нововведений, трудность преодоления схематического однообразия и связанная с этим предсказуемость формы и содержания. Большое внимание Патерсон уделял вопросу о возможности прогресса в региональной географии.

Прежде всего, по его мнению, можно говорить о расширении содержания региональной географии, главным образом за счет появления тенденций гуманитарного направления. Он отмечал, что региональные географы уверенно входят в область исследований, включающую региональный анализ литературы, юридических норм, религии, архитектуры и человеческой личности. Патерсон утверждал, что именно в этих сферах сосредоточены основные усилия и лучший качественный потенциал региональной географии.

B 1960—1970-е годы отмечался поразительный рост исследований в области географии восприятия и исторических исследований. Появился новый регионализм, регионализм ментальной карты как на уровне страны, так и отдельного города. Патерсон проводит границу между региональной наукой (в которой видят свой идеал многие регионалисты-страноведы) и собственно региональной географией. Региональная наука, по Патерсону, проблемно ориентирована, т.е. по природе своей смотрит в будущее и точна. Региональная география, напротив, не нуждается в этих свойствах. Ее цели более общие, чем специальные; она не столько проблемно ориентирована, сколько озабочена созданием сбалансированной картины, задачи ее скорее популяризаторские и образовательные, нежели практические или узкопрофессиональные. Патерсон особо останавливается на том, каким человеческим запросам и на каких уровнях отвечает региональная география. На самом нижнем, образовательном, уровне она отвечает естественному любопытству, интересу к жизни «других». На более высоком культурном уровне возникает чувство, названное английским поэтом Дж. Бетчеманом «топографической предрасположенностью», «привязанностью к отдельным местностям», или, проще говоря, осознание того, что не все места одинаковы и что в этом-то и состоит их интерес.

Этот региональный интерес может достигать более высокого уровня «посвященности» месту, характеризующейся «желанием посвятить всю жизнь определенному району, так что делается полностью знакомым с его жизнью» [там же, с. 21]. Примеров такой посвященности не так много. Патерсон указывает на Д. Ливингстона, но можно привести и более современный пример английского писателя Л. Даррела, посвятившего многие годы своей жизни островам восточного Средиземноморья и написавшего о них серию превосходных книг-портретов. Патерсон видит одну из главных причин современного упадка региональной географии именно в недостаточной «посвященности» регионалистов своим районам в тесной связи с региональным интересом находится внимание к уникальному, совершенно необходимое региональной географии, а в связи с проблемой уникального встают вопросы субъективизма и импрессионизма региональной географии. Патерсон отстаивал ту точку зрения, что оба эти качества — важнейшие свойства региональной географии, отличающие ее от остальных разделов географии, с их стремлением к большей точности и научной объективности. Качество ее продукции лишь возрастет, если этот субъективный элемент получит более полное развитие, а не будет сдерживаться. Он также задался вопросом: почему в эпоху бурного роста исследований по пространственному восприятию должно игнорироваться индивидуальное восприятие самого географа, с большей основательностью, чем другие, знающего свой предмет? Более того, по мысли Патерсона, идея «объективной» региональной географии неверна, такая география невозможна, ибо качество нередуцируемо к количеству («компьютерная география») и теряется коммуникативная функция региональной географии, теснейшим образом связанная с ее воспитательно-образовательной ролью. Она должна сохранить свою литературную форму. Резюмируя свою точку зрения на будущее региональной географии, Патерсон указывал на необходимость помнить; что «регион» не значит только «регион в восприятии масс», но означает также и «регион в интерпретации регионального специалиста».

Защите прав субъективной точки зрения в страноведении посвящены работы американского географа Дж. Ф. Харта. Харт призывает к более открытому и терпимому отношению ко всем «попутчикам» региональной географии, т.е. к тем, кто идет не вполне научным и даже совсем не научным путем, но к общему и полезному дня всех результату.

Харт в целом следует за Лейли и Миншулом в своей оценке региональной географии как дисциплины, во многом родственной истории во взгляде на регионы как на субъективно-художественные образования, имеющие познавательно-педагогическую ценность, ориентированные на понимание, а не на объяснение.

Харт подчеркивает необходимость для географа-регионалиста знать «граффити» региона (журналы, газеты, которые там выходят, историю, искусство) [Hart, 1982].

Английская исследовательница А. Джилберт в статье, посвященной новой региональной географии в англо- и франкоязычных странах [Gilbert, 1988], пишет о появлении наряду с другими новой «культурно-идентификационной» концепции района, отражающей наличие особой уверенности жителей района в общности своей культуры, в особом ее психологическом образе. При этом культура региона трактуется не пластически (морфологически), как у Зауэра, а ментально-психологически, с акцентом на мыслях и установках людей по поводу своей культурной общности. Такой подход открывает двери еще более широкому обращению к субъективной географической информации, содержащейся в литературе, предметах искусства, а также в обыденном сознании жителей региона. Образ региона мыслится здесь уже не столько как результат синтеза, предпринятого исследователем, сколько как обобщение уже имеющихся представлений о культурно-региональном своеобразии.

Сторонников этой точки зрения объединяет убежденность в невозможности достижения регионального синтеза механистически, опираясь исключительно на традиционные схемы покомпонентного описания. Синтез регионального образа — процесс творческий, «авторский», в нем непременно должен присутствовать субъективный элемент, момент личного отношения и участия исследователя к используемому материалу. В отборе, интерпретации, компоновке материала исследователь должен исходить не только из чисто объективных, научных соображений, но должен опираться и на интуицию, чувство стиля, художественный инстинкт.

Следует быть открытым к использованию нетрадиционных материалов, неожиданных точек зрения, быть готовым идти на определенный риск (неважно, тематический или стилистический) — только в этом случае можно рассчитывать на новый результат и оживление региональной географии.

Взаимодействие страноведения (региональной географии) и художественной литературы — один из главных аспектов культурно-образного подхода в науке или, говоря иными словами, одна из альтернативных, дополнительных возможностей ее гуманизации. Литературно-географические исследования имеют определенную традицию в нашей стране, однако в настоящее время она, к сожалению, недостаточно проявлена. Совсем по-другому дело обстоит на Западе, где тема «география и литература» образует один из существенных разделов гуманистической географии.

Таким образом, сложилась определенная традиция в понимании региональной географии (страноведения) как «несциентистской» в противоположность систематической, отраслевой) части географии. Представители этого направления видят главную роль региональной географии в создании целостного описания, «регионального портрета», «образа», т.е. идут по пути синтеза отдельных данных науки для создания более высокой, «сверхнаучной», формы; это сближает региональную географию с искусством, во всяком случае с дисциплинами гуманитарного цикла.

Перечень ссылок

1.Машбиц Я.Г. Комплексное страноведение. Смоленск: 1998. – 235с.

2.Вопросы географии. Сборник 16. Страноведение: состояние и задачи. М.: Мысль, 1981. – 255с.

3.Мироненко В.В.Страноведение: теория и методы. М.: Аспект Пресс, 2001. – 267с.

4.Кочетов Э.Г. Геоэкономика. (Освоение мирового экономического пространства). М.:, 2002

5.Україна у цифрах 2004. Статистичний довідник. К.: „Консультант”, 2005. – 263с.

6.Ушакова Н.Г., Помінова І.І. Соціально-економічні типи країн. К.: ВД „Професіонал”, 2004. – 304с.

7. Содружество независимых государств и страны мира. Статистический сборник./ Статкомитет СНГ – М.: 2002, -324с.