Завоевание Северной Африки

Разложение Магриба в конце XV века благоприятствовало вторжению иноземцев. Португальцы обосновались на атлантическом побережье, испанцы – на краю приморской полосы Алжира и Туниса, однако их дальнейшие планы разбились о встречные начинания турок.

Первое вторжение европейцев, которых привлекало выгодное географическое положение стран Северной Африки, было направлено на Марокко. В 1415 году португальцы заняли Сеуту и, продвигаясь по побережью Гибралтара, смогли подчинить ряд важнейших населенных пунктов, в том числе в 1471 году Танжер. Закрепившись в завоеванных городах, португальцы время от времени предпринимали набеги в глубь страны, проникая до Маракеша.

Вследствие роста анархии Восточный и Средний Магриб стали как бы политической мозаикой. В Ифрикии с центром в Тунисе правили наследники великого Абу Фариса, но страна в целом была во власти арабских племен. Города и порты Джирида сохраняли свою независимость, выплачивая кочевникам дань. Последние представители династии Абдальвавидов потеряли власть над Средним Магрибом и с трудом удерживались в Западном Алжире. Их государство, разрываемое на части соперничающими дворцовыми кликами или отданное во власть жадных претендентов и высших чиновников, было беззащитно перед нашествием иноземцев. Государства Северной Африки распались в ходе событий на бесчисленное множество княжеств, автономных племен и федераций, марабутских земель и свободных портов с неопределенными границами.

От Джербы до Марокко портовые города образовали своего рода пиратские республики. Тунис, Безерта, Бужи, Алжир, Оран, Хунейн снаряжали галеры, бороздившие воды Средиземного моря. Корсары XV века были не только грабителями, какими стали турки, но и солдатами против христиан. Они думали в первую очередь не о торговле пленниками, а о пленении неверных.

Пиратство, даже по религиозным мотивам, несомненно, наносило ущерб торговле и безопасности христиан, особенно в конце XV века, когда мавры, изгнанные из Испании, придали ему небывалый размах. Не столько дух крестовых походов, сколько потребность уничтожить убежища корсаров вызвала вмешательство испанцев в дела Магриба. Значение религиозных мотивов, лежавших в основе африканского «крестового похода», преувеличено. Хотя нельзя оспаривать религиозные рвения Фердинанда Католика, но материальные интересы скоро выступили на первый план. Испанский король подчинил триумф веры соображениям внутренней и особенно внешней политики, которая не имела ничего общего с торжеством религии, а христианские воины заботились не столько о спасении души, сколько о материальном благополучии.

Разложение Магриба поощряло честолюбивые устремления испанцев. Средний Магриб был более соблазнительной добычей, так как соглашение с Португалией запрещало Испании обосновываться в городах Марокко, кроме Мелильи. Впрочем, после завершения реконкисты (1492 г.) вся активность Испании свелась к оккупации этой крепости (1497 г.). Это продолжалось бы и далее, если бы восстание мавров-горцев в 1501 году в королевстве Транада не выдвинуло на первый план мусульманскую опасность. Фанатики увидели влияние Магриба там, где внезапно прорвалось недовольство народа, доведенного до отчаяния нетерпеливостью кардинала Химе-неса де Сиснероса. Хименес сумел использовать экзальтацию катоменов и, несмотря на сопротивление, добился перенесения войны на африканскую землю, где бежавшие туда мориски разжигали ненависть к Испании, которой угрожала коалиция правителей Магриба и египетского султана.

Начало войны было сплошным триумфом. После нападения корсаров Мерс-аль-Кебира на Аликанте, Эльче и Малугу весной 1505 года испанцы начали военные действия. За полтора месяца испанская армада добилась сдачи Мерс-аль-Кебира, лучшей якорной стоянки алжирского побережья (9 сентября – 23 октября 1505 г.). В 1508 году Педро Наварро захватил Пеньон де Белее в испанской зоне влияния в Марокко, затем Оран (который был предан изменником). В мае 1509 года кардинал казнил там более 4 тыс. человек, освятил мечети в церкви. В январе 1510 года был взят Бужи, который оказал лишь видимость сопротивления. В дополнение к этим успехам Наварро в июле 1510 года взял приступом Триполи. Неудача у Джербы в 1511 году не подорвала престижа испанского оружия. Еще не захваченные испанцами порты опасались, что их постигнет участь Мерсаль-Куберы, Трана и Бужи. Один за другим они заявляли о своем согласии платить дань: Тенес – еще до взятия Орама; Деллис, Шершель, Мостангем – в мае 1511 года.

Педро Наварро получил от Алжира один из островков, который преграждал путь в порт, и построил на нем крепость Пеньон, пушки которой властвовали над городом, отстоявшим от нее на 300 метров. За несколько лет Испания овладела основными пунктами побережья, опираясь на которые она могла завоевать Средний Магриб, но так и не сделала этого. Испанцы довольствовались системой ограниченной оккупации. Они превращали завоеванные порты в хорошо укрепленные крепости с гарнизонами (presidios), предместья которых состояли из туземцев.

В течение всего времени испанской оккупации пресидиос находились в состоянии осады. Жизнь солдат была крайне тяжелой, так как питались они плохо и нерегулярно получали жалованье. Гарнизонам и городам часто угрожал голод. Неожиданное выступление турок не только ухудшило положение пресидиос, но и повлекло за собой провал испанской политики в Африке. Инициатива, исходившая из Алжира, изменила весь ход африканской истории. Город этот имел достаточно скромную историю и являлся своеобразной самоуправляемой республикой. Его порт активно посещали корабли, а сами жители занимались пиратством. Приток морисков из Гранады увеличил его население до 20 тыс., неимоверная озлобленность которых активизировала деятельность пиратов. Чтобы предотвратить их нападения, Педро Наварро направил на город пушки Пеньона. Но жители обратились за помощью к турецкому корсару Аруджу, который с 1514 года хозяйничал в Джиджели.

Братья Барбаросса («Рыжебородые»), которых по привычке объединяют под этим прозвищем, относящимся собственно лишь к одному Хайраддину, были сыновьями тимариота из Митилены. В 1504–1510 годах, нападая на корабли христиан в Западном Средиземноморье, а также перевозя тысячи морисков в Берберию, Арудж завоевал большой авторитет среди мусульман. С этого времени под его знамена стали стекаться тысячи авантюристов, которые жаждали добычи. Хафсидский султан, заинтересованный в прибылях, предоставил им право запасаться всем необходимым в его портах, а также управление островом Джерба (Жельв), который стал базой для эскадры.

Оказавшись в опасности, ислам обратился за помощью к пиратам. В 1512 году по призыву харсидского наместника Арудж хотел захватить Бужи, но не смог вести штурм, так как был ранен. Два года спустя он снова потерпел неудачу. В 1514 году он обратился к Джиджелли и получил в 1516 году помощь.

Весть о смерти Фердинанда Католика взволновала все порты Магриба. Жители Алжира считали, что это освобождает их от присяги, но, будучи слабыми, они поторопили своего шейха Садима аб-Туми обратиться за помощью в освобождении к Аруджу. Корсар сперва занял порт Шершель, который находился под властью турецкого авантюриста, и с триумфом вошел в Алжир. Горожане, которые рассчитывали на быстрое избавление от пушек Пеньона, стали проявлять беспокойство. Был составлен заговор для того, чтобы отделаться от корсаров. Но Арудж быстро пресек его, убив шейха Селима, и в 1516 году провозгласил себя султаном.

Испанцы, занятые европейскими делами, не могли уделять достаточного внимания Северной Африке, и первое наступление на Алжир в сентябре 1516 года под командованием Диего де Вера окончилось поражением. Арудж воспользовался слабостью султана Тенеса, чтобы захватить Тенес, Милиану и Медесу. Жители Тлеменсена обратились к нему за помощью против своего государя, который в 1511 году принял испанский сюзеренитет. Арудж незамедлительно проuнал его, затем обосновался в Мешуаре на месте претендента, которому он обещал трон. Новый государь начал строить крепости, покорил племя бану снассен и начал переговоры с ваттасидским султаном Феса. Однако его триумф был недолог. В 1518 году он был вынужден бежать от испанской экспедиции из Алжира, затем Мешуара, но был настигнут и убит после отчаянного сопротивления.

Аруджем были завоеваны Митуджа, долина Шелифа, Титтери, Дахра, Уарсенис, Тлеменсен. Однако объединение разрозненных земель в единую могущественную державу было бы обречено на гибель, если бы его не продолжил родной брат Аруджа Хайраддин. Именно он стал подлинным основателем Алжирского регентства, а впоследствии организатором и великим адмиралом Османского флота.

Поражение брата поставило его в сложную ситуацию. Жители Тенеса, Шершеля и Алжира, кабилы Куко, сторонники свергнутого государя Тлеменсена – все стремились освободиться от власти корсара. Один Хайраддин был бы раздавлен своими многочисленными врагами. Но он обратился за поддержкой к Османской империи и получил военную и финансовую помощь. Это вынудило Хайраддина принести клятву верности султану Селиму I, который дал ему титул паши и назначил эмиром эмиров (бейлербей). Более того, он получил из Стамбула 2 тыс. человек с артиллерией, затем еще 4 тыс. добровольцев, занявших привилегированное положение янычар.

Подкрепление прибыло вовремя, чтобы потопить в крови заговор алжирцев и племен и отразить в 1519 году новый поход испанцев под командованием Уго де Монкады. Но затем, вследствие предательства войск Куко на поле боя, Хайраддин был Разбит в Кабильне хафсудской армией и вынужден покинуть Алжир, чтобы укрыться в Джиджелли, где вернулся к карьере пирата (1520–1525).

В 1521 году, восстановив свою армию и пополнив казну, Хайраддин захватил Колло, в 1522 году – Бон и Константину; затем с помощью султана из рода Бану Аббас изгнал из Алжира кабилов Куко и занял в 1525 году Митиджу. Оставалась крепость Пеньон, угроза которой по-прежнему висела над Алжиром. Хайраддин решил предпринять против нее мощную атаку. После трехнедельной бомбардировки 27 мая 1529 года капитан крепости Мартин де Варгас сдал ее.

Алжир представлял собой в то время незавидную гавань. Хайраддин приказал, чтобы пленные христиане построили мол длиной 200 м, шириной 25 м, высотой 4 м, который соединил город с островками. Так был создан порт Алжира. Его положение между Сицилийским проливом и входом в Западное Средиземноморье позволяло следить за путями из Гибралтара в восточное Средиземноморье, из южной Испании на юг Италии или Сицилию и перекрывать их. Поэтому турки превратили военный порт в укрепленную базу и в укрытие для своего флота. Оккупация Бужи и Орана испанцами, которые уничтожили там пиратские гнезда, позволила Алжиру Хайраддина монополизировать пиратский промысел в Среднем Магрибе.

Владея Алжиром, Хайраддин хотел получить в полное распоряжение также и восточное побережье. Воспользовавшись раздорами при хавледском дворе и недовольством населения своим султаном Мулай Хасаном, он, при поддержке Порты, совершил нападение на Тунис. После недолгого боя турки вступили в столицу 18 августа 1534 года. Барбаросса разместил гарнизон в Кайруане, без особого труда присоединил города побережья и даже добился содействия могущественных племен Южной Константины.

Организация турками морского разбоя в Тунисе непосредственно угрожала Папе и итальянским князьям. Желание изолировать Алжир от Стамбула и призывы свергнутого султана Мулай Хасана склонили императора Карла V направить свой флот против хафсидской столицы. Флот испанцев беспрепятственно подошел к Карфагену, 14 июля 1535 года занял Ла-Гулет, а через шесть дней и Тунис. Однако эта победа не решала проблемы. Карл V не рискнул ввязаться в авантюру по завоеванию Берберии и ограничился постройкой крепости в Ла-Гулете и восстановлением власти Мулай Хасана.

Хайраддин, которому пришлось отойти к Бону, где стоял его флот, не примирился с этой неудачей. Он неожиданно напал на Маон, где захватил 6 тыс. пленных и огромную добычу. Султан Сулейман вызвал его в Константинополь, чтобы он возглавил руководство операциями против Карла V и его союзников.

Государству «алжирцев», как обычно называли турок Алжира, Хайраддин придал военную в своей основе организацию, которая не претерпела глубоких изменений вплоть до французского завоевания. В центре находилось войско янычар, которое представляло собой привилегированный корпус, беспокойный характер которого тяжело отражался на управлении страной. После избрания командиров эта аристократия руководствовалась твердо установленными правилами в фалитарном духе. Простые янычары (йолдаш) постепенно продвигались по служебной лестнице до поста главного начальника войска (ага), который они покидали через два месяца.

Янычары пользовались различными льготами. Они получали еду, жалованье, долю в добыче от пиратства, освобождались от налогов. Обычаями оджака (очага) руководствовались во всем, вплоть до наказаний. Янычары подчинялись только своим начальникам, которые могли их приговорить к тюремному заключению, палочным ударам или смерти. Янычарское войско состояло из пехоты, а всадники (сипахи) рекрутировались из бывших ага или туземцев. Янычары были взаимно солидарны и сплочены, но грубы и недисциплинированны. Их совет (диван), защищавший корпоративные интересы, вскоре стал вмешиваться в дела государства. Он уже не довольствовался посылкой некоторых из своих членов в диван паши, где обсуждались вопросы управления и вершилось правосудие, но несколько раз пытался захватить власть.

Братья Барбаросса создали судовые команды, набившие руку на ремесле корсаров и превратившие Алжир в пиратский порт. В войне с неверными именно им Стамбул поручил западный сектор Средиземного моря. Они наносили удары в основном по традиционному врагу магрибского ислама – Испании. Гребные команды гнали галионы на веслах, чтобы паруса не выдавали их присутствия. Неожиданно они высаживались где-нибудь на восточном берегу Испании, грабили селения, а жителей уводили в плен.

Пираты, которые разоряли берега Сардинии, Сицилии и Неаполя, угрожали морским сообщениям между имперскими владениями Италии и Испании: брали суда на абордаж, захватывали команду и товары. Священная война постепенно превращалась в грабительскую.

Турки и туземцы составляли меньшинство в корпорации пиратских капитанов (таифа раисов), сподвижников Барбароссы. Большинство их было выходцами из беднейших провинций Средиземноморья, которые занимались пиратством. Захваченные алжирскими галионами, они ценой отступничества становились «турками по профессии»: давали таифе точные сведения о христианском побережье и заботились не о Священной войне, а о хорошей наживе. Однако во времена бейлербеев авторитет вождей заставлял их уважать приказы султана, и они отличились во многих сражениях с неверными. В 1558 году раисы располагали 35 галерами, 25 бригантинами или фрегатами и множеством вооруженных лодок.

Корсары поддерживали борьбу бейлербеев против притязаний янычар. Но раисам пришлось пойти на сделку с оджаком и допустить в 1568 году его членов в свои экипажи. Вербовка новых корсаров, несмотря на старания раисов ограничить ее размеры, вела к упадку пиратства.

В Алжире в XVI–XVII веках проживало более 60 тыс. человек, не считая 25 тыс. пленников-христиан, многие из которых жили в предместьях. Метисы турок и местных женщин (кулугли) принимали участие в государственных делах. Мавры (коренные алжирцы и бежавшие из Испании мориски) держались в стороне и не были обязаны нести военную службу. Их цехи держали в своих руках все местное производство. Иногда они становились землевладельцами. Самые богатые из них вкладывали капиталы в галеры и участвовали в прибыли от пиратства. Кабилы, чернорабочие и поденщики находились под довольно стеснительной опекой. Идабиты владели монополией на общественные бани, бойни и городские мельницы. Они занимались также караванной торговлей и продажей черных рабов.

Сложное по составу местное гетто включало в себя небольшое число евреев африканского происхождения и многочисленных эмигрантов, которые были обязаны носить особую одежду и облагались подушной податью. Хайраддин разрешил основаться им в Регентстве на постоянное жительство, хотя и ограничил число их заведений, приобретших в скором времени влияние на деловую жизнь. Европейцы были представлены небольшим количеством торговцев и большим числом пленников. Алжир не придавал торговле особого значения, зато средиземноморские, особенно марсельские купцы, еще до 1550 года создавали здесь свои фактории. Король Франции утвердил в Алжире в 1564 году пост консула.

Разнообразие языков было такое же, как и разнообразие рас. Турецкий язык был языком официальным, языком военной и морской аристократии. Видное место сохранял арабский диалект: на нем говорили не только старые горожане (баледи) и иммигранты из Испании, но он был единственным языком, который был понятен местным племенам. Возможно, в некоторых кварталах говорили на кабидьском и лезабитском диалектах. Наконец, рабы, многие европейские купцы, а также некоторые корсары нового завоза пользовались Ппдиа 1 хапса – языком, который состоял из смеси арабского, испанского, турецкого, итальянского, провансальского ^и некоторых португальских слов.

Бейлербеи, назначаемые султаном, правили Регентством прямо или через посредника (т.е. своего заместителя – халифа). Они не были связаны мнением дивана, осуществляли права сюзерена в отношении пашей Туниса и Триполи. Их верность Порте была неизменной. Паши не ограничивались украшением своей богатевшей на пиратстве столицы и довольно интенсивно эксплуатировали Алжир, не будучи удовлетворены оккупацией побережья, размещали гарнизоны (мунас) в городах, занимавших стратегическое положение. Вся их организация была направлена на то, чтобы давить туземца, выжимать подати путем посылки экспедиционных отрядов.

Бейлербеи довольно быстро поняли, что опасаться следует не столько своих подданных, сколько янычар, которые угрожали их власти. Поэтому они попытались создать собственную столь же храбрую, но более надежную армию из кабилов. Возможно, что они претендовали на создание империи. Но этому помешало недоверие Порты, которая боялась создания независимого соперничающего государства. Бейлербеи боролись одновременно против марокканских шерифов, мощь которых их беспокоила, и против испанцев, пытавшихся опереться на враждебные туркам вассальные государства Тлеменсена и Туниса.

До середины XVI века алжирские паши были достаточно сильны, чтобы расширить сферу своего господства. В 1541 году преемник Хайраддина Хасан Ага сумел отбить попытку флота Карла V захватить Алжир. В результате победы турок на их сторону перешел король Тлеменсена Мулай Мухаммед, который отверг сюзеренитет Испании и передал Мешуар туркам. Однако паша Алжира был вынужден сосредоточить свое внимание на западе Регентства и оставить Тлеменсен, король которого в 1547 году вновь стал клиентом Испании. Новый шериф Мухаммед аль Махди использовал бездеятельность турок и занял в 1551 году зайянидскую столицу. Затем его сын захватил Мостаганем и направился вверх по долине Шелифа, но испанцы были утомлены трудностями в Европе и не двинулись с места. Зато Хасан-паша действовал весьма энергично. Турецкая армия под командованием Хасана Корсо и при поддержке западных племен вернула Мостаганем, разбила шерифскую армию, а затем вернулась в Тлеменсен. Ха-сан Корсо воздержался от восстановления на троне вассального государства, а разместил в городе гарнизон и назначил турецкого наместника. Постоянная оккупация одного из крупных западных городов означала конец испанских походов в Оранском хин-терланде.

Летом 1557 года с кончиной бейлербея Салаха Раиса в Регентстве начались беспорядки, вызванные столкновениями между янычарским войском и таифой. Назначенному Портой бейлербею Текелерли янычары преградили доступ в Алжир. Однако мятеж не удался и благодаря Раисам Текелерли смог проникнуть в город, но вскоре сам паша был убит янычарами. Ухудшилось положение на Западе, где имперская армия, овладев Тлеменсеном, осадила турецкий гарнизон в Мишуаре. Эти события заставили султана апеллировать к авторитету Хасана Хайраддина. Он вторгся в Марокко, но угроза со стороны испанцев заставила его вернуться обратно. В августе 1558 года губернатор снаряжает третью экспедицию против турок, которая закончилась неудачей, и испанцы оказались блокированными в городах Оране и Мерс аль-Кебире.

В марте 1568 года бейлербеем был назначен Уледж-Али, который наряду с Хайраддином был самой крупной фигурой времен турецкого господства. Новый бейлербей хорошо знал Регентство, где он управлял Тлеменсеном и руководил борьбой против испанцев. Его первой заботой была поддержка восстаний морисков в Гранаде против преследований католической церкви, но ему трудно было снабжать восставших людьми и оружием, и восстания оказались подавленными. Более удачными были его усилия, направленные на освобождение Туниса от испанского протектората и ликвидацию хафсидской династии.

После отъезда Карла V Тунисское государство снова оказалось во власти анархии. Хафсидский султан был вынужден бороться как с народом, так и с собственным сыном. Юг Туниса освободился от его власти, и в ходе кампании против Кайруана, ставшего столицей религиозного княжества арабов шаббийя, Мулай Хасан был покинут своими войсками в 1542 году. Он был вынужден искать поддержки в Европе, но, несмотря на это, был разбит, взят в плен и ослеплен своим сыном Мулай Хамидом (Ахмед Султан), который лавировал между испанцами и турками.

Испании, достигшей критической точки в борьбе в Францией, было не до корсаров или алжирцев, однако договор в Като-Калебрезе, который практически означал поворотный пункт в истории Европы, освобождал Испанию от ее неотложных забот. 3 1559 году начинает изменяться африканская подитика. Наличие турецкой опасности выдвинуло на первый план Тунис, который вместе с Мальтой, Сицилией и Неаполем составлял испанскую границу, отделявшую западное Средиземноморье, где господствовал католический король, от восточного, находившегося во власти султана. Взоры испанцев были обращены на Ла-Гулет. Но Испания переживала последствия банкротства 1557 года и не могла позволить себе больших планов.

Филипп II предоставил мальтийским рыцарям и неаполитанскому вице-королю возможность организовать экспедицию на Джербу против Драгута. Флот герцога Медины Кёли ждал осени, когда турецкие галеры уйдут в Галлиполи. Адмирал легко занял остров, но потратил много времени, превращая его в базу операций против Триполи. 15 марта 1560 года он был атакован эскадрой паши Пиали и Драгута и разбит. Небольшой христианский гарнизон Джербы был полностью уничтожен.

Соперничество между католическим королем и султаном продолжалось на границе, разделявшей два средиземноморских бассейна. Перенеся войну в Тунис, бейлербей Алжира вернулся, наконец, к традициям Хайраддина. В 1569 году он отбросил слабые хафсидские войска и изгнал из Туниса Хамиду, который укрылся у испанцев. Поставив каида Раледана правителем Туниса, бейлербей вернулся в Алжир, где занялся реорганизацией варварийского флота. Он готовил экспедицию против Ла-Гулета, когда неожиданно был отозван султаном.

Османская империя была тогда в серьезной опасности. Создание антитурецкой коалиции с участием папства, Испании и Венеции принудило католического короля бросить все силы на восток и отложить поход в Африку. Морское сражение при Лепанто означало победу коалиции. Но как только отступничество Венеции в 1573 году привело к распаду лиги Испания вернулась к своим планам относительно Туниса. Хуан Австрийский неожиданно подступил к городу и взял его почти без борьбы. Однако ему пришлось ограничиться оставлением в городе гарнизона и возвратиться в Италию, поставив правителем нового хафсидского принца.

Османская империя не могла оставаться в долгу за Лепанто и Тунис. В следующем году объединенные силы под командованием Синана-паши и Уледж-Али заняли Ла-Гулет и в 1574 году Тунис. Эта двойная победа отдала туркам весь Тунис, который стал турецким пашалыком. Разоренный новым банкротством (1575 г.), парализованный восстаниями в Нидерландах и беспорядками в Италии, обеспокоенный происками англичан и французов, Филипп II отказался от реванша в Африке и был вынужден согласиться в 1581 году на перемирие с султаном. Испания сохранила за собой лишь пре-сидио Мелилью, Мерс аль-Кебир и Оран. Благодаря всем этим конфликтам Магриб принял свой современный облик с тремя политическими центрами – Марокко, Алжиром и Тунисом.

Когда в 1587 году в преклонном возрасте умер Ульдж Али, султан счел подходящим момент, чтобы включить африканские завоевания в обычные рамки государственности, преобразовав Триполитанию, Тунис и Алжир в три Регентства, управляемые периодически сменяемыми пашами. Эти меры предполагали упразднение поста бейлербея в Алжире, в связи с этим Порта отозвала Хасана Венецкано, поручив ему пост капузан-паши, и заменила его пашой, назначенным на трехлетний срок. Варварийские провинции перестали быть бастионом турецкой империи против испанцев: они стали обычными провинциями, как и многие другие, но лишь более отдаленными.

В конце XVI–XVII веков Алжир и Тунис освободились от власти Порты. Крепкие организации оджака и таифы не принимали во внимание временных чиновников, не имевших никакой власти в провинции, которой они якобы управляли от имени султана. Кончилось тем, что паши перестали держать под контролем янычаров и рапсов и, пока могли, заботились о личном обогащении. Предоставленные сами себе, движимые собственными интересами и ненавистью, оджак и таифа яростно боролись за главенство в государственных делах. В результате конфликтов, потрясавших оба Регентства, выкристаллизовались новые власти в Алжире: власть янычарских ага (1659 г.), затем – деев (1671 г.), в Тунисе – власть деев (1590 г.), затем беев (1705 г.). Автономия африканских пашалыков позволила им свободно заниматься пиратством, не принимая во внимание тех предосторожностей, соблюдать которые Порта заставляла бейлербеев. Эта автономия повлекла за собой двоякого рода последствия: с одной стороны, деятельность корсаров вызывала недовольство европейских государств; с другой – соперничество между двумя Регентствами вело к вооруженным конфликтам.

Внутренняя история Регентств очень однообразна. В Алжире это были заговоры, мятежи, убийства. Паше приходилось довольствоваться ролью парадного правителя. Он жил во дворце, и ему оказывали почести, но, чтобы кормиться, он должен был утверждать решения, принятые диваном янычар. Диван собирался четыре раза в неделю, чтобы обсуждать местные дела, и в качестве последней инстанции высказывался по вопросам войны и мира. Официальным актам паша должен был предпосылать формулу: «Мы, паша и диван непобедимого войска Алжира». Только один паша Хедер попытался сбросить опеку янычар, опираясь на кулугли, отстраненных от государственных дел, и кабилов, всегда готовых к восстанию (1596 г.).

В Тунисе победа Синана-паши привела к установлению режима, аналогичного режиму Алжира. В Тунисском Регентстве имелись: паша; янычарское войско, набиравшееся сначала из турок, затем мусульман, вантийцев и кулугли и находившееся под командованием аги, почти независимого от паши, а также таифа раисов и племена махзен, на которых был возложен сбор налогов. Регентство испытывало те же волнения, что и его сосед. В конце XVI века оджак состоял из 40 секций по 100 человек в каждой, во главе секции стоял младший офицер, называвшийся «дядей со стороны матери» (дей). Как и все население, оджак страдал от высокомерия и злоупотребления властью войсковых лейтенантов (одобаши) и капитанов (булукбаши), которые составляли диван и подменяли пашу, узурпировав его полномочия. В конце концов дело дошло до того, что оджак сломил их верховенство путем военного переворота, совершенного в демократическом духе в 1590 году. После того как булукбаши были перебиты, 40 деев избрали из своей среды одного, чтобы он вместе с агой осуществлял командование войском. Этот дей непрестанно покушался на прерогативы паши и стал подлинным главой правительства. Дей Осман укрепил свою власть, низведя диван до положения регистрирующей палаты, а полномочия паши – к пустой чести получения кафтана, и опираясь на двух преданных ему агентов – начальника флота (кабтан) и командующего войсками, осуществляющего сбор и руководство племенами.

История Туниса в XVII веке – это история усиления могущества беев в ущерб власти деев. Осман (1590–1670) подчинил себе мятежные племена Туниса, а его зять Юсеф (1630–1637), покровитель корсаров и крупный строитель, боролся против арабских восстаний и вторжения алжирцев. Но наряду их властью, опиравшейся на оджак, гораздо менее значительный, чем в Алжире, росла власть беев, которые, управляя племенами и располагая налоговыми ресурсами, получали в свои руки командные рычаги государства. Бей Мурад (1612–1631) вместе с титудом паши получил право передавать свои полномочия сыну Хамуде по наследству. С тех пор наследственное влияние Мурадидов непрерывно укреплялось. Хамуда (1631–1659) увеличил свой авторитет, положив конец изменам арабских племен и вновь присоединив Джербу к пашалыку Туниса.

XVII век был золотым веком варварийских корсаров. Независимость Регентств по отношению к Порте, ослабление европейских морских сил и соперничество между христианскими нациями позволили им действовать очень дерзко.

Особенно процветал от доходов пиратства Алжир, где население превышало 100 тыс., не считая 25–30 тыс. пленников. Алжирский флот бороздил все восточное Средиземноморье, наводя ужас до Исландии (1616 г.). Все население обогащалось от продажи товаров и работорговли.

Тунис также был городом-космополитом. В 1609 году он принял изгнанных из Испании морисков в еще большем количестве, чем Алжир, из них около 80 тыс. нашли приют в самом городе. Во все времена Тунис принимал андалузцев: турки благосклонно относились к этой иммиграции. Торговая, промышленная и интеллектуальная аристократия заняла особые кварталы. Огородники и ремесленники, изготовлявшие шешии, Шелковые ткани и майолику, продолжали заниматься своим делом в ближайшем пригороде. Наконец, многочисленные крестьяне, создававшие богатства орошаемых районов Андалузии, подняли земли по берегам Меджерды. Восточные пришельцы принесли более высокую технику пиратства, доходы от которого позволили украшать город. Строились культовые здания, школы, были благоустроены некоторые районы, построены мосты через Меджербу; приведен в порядок акведук Карфагена, строились фонтаны с питьевой водой (себбала) и общественные отхожие места с умывальниками для ритуальных омовений (мидас).

Каково бы ни было значение пиратства для экономики Туниса, все же оно никогда не приобретало такого исключительного значения, как в Алжирском Регентстве. Но потребности торговли, в конце концов, заставили правительство ограничивать деятельность пиратов.

Состояние войны, пиратство, слабость внутренней торговли и конкуренция Орана, Бона и Бастион,_е Франса мешали развитию обмена. Все лее европейские купцы во все времена жили в Алжире неотлучно, несмотря на опасности, которым они подверглись в случае восстания. При попустительстве консулов они часто торговали товарами, которые были захвачены корсарами и продавались евреями; эти товары европейские купцы отправляли в Ливорно и даже на Антильские острова. Вывозили они главным образом кожи, воск, шерсть. Англичане и голландцы добились права обменивать оружие на продовольственные товары. Экспорт, включая вывоз изюма, фиников, инжира, тканей и табака, был очень невелик, и правительство не придавало его росту большого значения. Регентство продавало экспортные лицензии, выдавало множество патентов на право вывоза и строило свою торговлю на раздаче бакшисцей всем посредникам. Наиболее приспособились к этим условиям торговли евреи, которые стали интендантами, менялами, маклерами и хозяевами экономической жизни страны. Конкуренцию с ними выдерживали только мальтийские резиденты, мораль которых была весьма сомнительна.

В Тунисе христиане жили в своих фундуках (кварталах). В Тунисе нельзя было грузить пшеницу, но отсюда экспортировались сырые кожи, шерсть, воск, губки, финики и страусовые перья. В страну ввозилась шерсть таких сортов, которые наиболее подходили для развитого производства шешай, а также вино, полотно и оружие.

Французы и генуэзцы развернули наиболее широкую деятельность не в Алжире и Тунисе, а в Бастион де Франс, на Кабо-Верде и на острове Табарка. Неудовольствие алжирцев вызвала компания Ванш, которая обосновалась в Бастион де Франс ^и нарушала соглашение, экспортируя зерно; поэтому алжирцы в 1658 году с боем взяли город. Конфликты между Францией и Алжиром мешали всякому соглашению. Лишь в 1688 году при помощи корсиканца Сансона Наполеона была подписана конвенция относительно Бастион де Франс. Французы получали право монополии на торговлю и ловлю кораллов на территории концессии, право восстановить все разрушенные здания и оборонительные сооружения. За это они должны были платить арендную плату (лезма) в размере 18 тыс. ливров. Сансон, несмотря на запреты по конвенции 1580 года, создал настоящую крепость и базу снабжения войск, высадить которые он предлагал королю. При попытке отнять у генуэзцев остров Табарка он был убит.

Борьба европейских государств с Тунисом и Алжиром в первую очередь объясняется не взрывом негодования против действий пиратов. Правительства руководствовались такими соображениями, в которых на первом месте стояли коммерческие интересы и соперничество европейских стран.

Политика Регентств также определялась главным образом экономическими соображениями. Мир с христианами порождал нехватку средств, так как нельзя было грабить суда под флагом протежируемой нации. Выгоднее было состояние войны с ее риском, но и прибылями. В случае необходимости договор заключался только с одной державой и удваивалась энергия в борьбе с другими.