Радикальные республиканцы в конгрессе США в условиях гражданской войны и реконструкции

История Гражданской войны и Реконструкции в США по праву принадлежит к числу классических тем в американской историографии. И поныне многие вопросы, связанные о толкованием событий этого периода, вызывают бурные дебаты среди историков различных поколений и идейных направлений. При этом проблеме радикальных республиканцев уделяется особенно пристальное внимание, что определяется той огромной ролью, которую радикалы как гегемон сыграли в ходе второй американской буржуазной революции. Многочисленные попытки принизить революционное значение Гражданской войны и Реконструкции, характерные для современной американской буржуазной историографии, неизменно подталкивают ее представителей к переоценке деятельности радикальных республиканцев. В последние десятилетия проблема эта стала привлекать все более пристальное внимание исследователей, принадлежащих к историографической школе «новой политической истории», а также некоторых историков других направлений, применяющих в своих работах методы количественного анализа деятельности американских законодателей.

Статья американского исследователя Э. Гамбилла, вышедшая в свет в июне 1965 г., стала первой работой, основанной на использовании математических методов при анализе голосований радикальных республиканцев в конгрессе. В ней автор подверг критике взгляды тех историков, которые пытались объяснить поведение радикалов в 1866 г. их политическими амбициями. По мнению Гамбилла, эти попытки «иллюстрировали неадекватность традиционного исторического анализа при исследовании политического поведения», ибо в них явно ощущался недостаток внимания к «систематической классификации». Это обстоятельство часто приводило к появлению «неверных обобщений».

Автор выделяет как минимум две крупные ошибки, неизбежные при традиционном подходе к исследованию деятельности радикальных республиканцев. Одна заключается в том, что на первом месте в работах подобного рода стояла задача определения самого понятия «радикализм» в ущерб исследованию индивидуального вклада каждого из радикалов. Другая состоит в том, что степень сплоченности различных политических группировок в 1866 г. определялась историками-традиционалистами как бы «в вакууме», на основе «некоторых абстрактных стандартов», субъективно отобранных в ходе исследовательской работы. По мнению Гамбилла, негативную роль в данном случае играет и сам исторический материал, наиболее часто используемый исследователями - речи, воспоминания, газетные статьи, частная переписка, - ибо он в силу своей специфики не дает возможности адекватно определить уровень политических взаимоотношений между группами законодателей.

Гамбилл кладет в основу своего исследования метод, хорошо известный в политологии под названием «шкалы Гетмена». В качестве критерия для определения «радикализма» того или иного законодателя в сенате он выбрал голосования по различным аспектам политической реконструкции. В результате исследования автор получил девять шкал, включающих в сумме 93 голосования по таким важнейшим вопросам реконструкции, как представительство в конгрессе от южных штатов, права негров, создание Бюро освобожденных, утверждение кодексов гражданских законов, контроль за назначением на политические должности и закон о Реконструкции от 2 марта 1867 г. Итоговая таблица, подготовленная с учетом данных указанных девяти шкал, представляет собой убывающий ряд индексов «радикальности» сенаторов, наиболее часто участвовавших в голосованиях по вопросам реконструкции.

Интерпретируя таблицу индексов «радикальности», автор приходит к выводу об отсутствии серьезных разногласий между радиальными и умеренными республиканцами в сенате. По свидетельству Гамбилла, радикалы и умеренные в гораздо меньшей степени отличались друг от друга, чем, взятые вместе, - от консерваторов, занимающих последние места в таблице. Как бы то ни было, автор все же проводит условную пинию, разделяющую радикальных и умеренных сенаторов. Это позволяет ему уточнить принадлежность некоторых сенаторов к той или иной политической группировке в рамках республиканской партии, т. е. решить тот самый вопрос, который казался неразрешимым для историков-традиционалистов. Определение границ каждой из трех республиканских фракций предоставило Гамбиллу возможность подойти к решению еще одной важной проблемы, связанной с установлением уровня сплоченности радикалов, умеренных и консерваторов. По мнению автора, наиболее сплоченными в сенате были не радикальные, а умеренные республиканцы. Оценивая в целом результаты проведенного исследования, Гамбилл приходит к выводу о том, что лишь на основе использования количественных методов анализа может быть плодотворным дальнейшее изучение истории Реконструкции».

Статьи профессора американской истории Г. Линдена, посвященные исследованию отношения радикальных сенаторов и конгрессменов к экономической политике в годы войны и Реконструкции, продолжают традицию использования количественных методов анализа. Автор пытается ответить на вопрос, вызывающий постоянные споры между историками-традиционалистами: насколько едины были радикальные республиканцы по своим идейным воззрениям, сколь сплоченно выступали они в достижении своих общих целей? Если историки Г. Бил и Г. Уильяме видели в радикалах фанатиков, целеустремленно отстаивавших эмансипацию и наделение негров политическими правами, с тем чтобы распространить свой контроль над политическими и экономическими институтами поверженного Юга, то исследователи Д. Доналд и Э. Маккитрик склонялись к иной интерпретации деятельности радикальных республиканцев. По их мнению, радикалы не были объединены на почве какой-либо позитивной социальной или экономической программы и гораздо чаще приходили к соглашению по поводу того, что вызывало их протест. Более того, сам термин «радикализм», как считают они, получил широкое распространение лишь благодаря усилиям пропаганды оппозиционной демократической партии, стремившейся показать всю республиканскую партию как организацию фанатиков, объединенных вокруг радикального ядра заговорщиков.

Чтобы разобраться в том, какой из этих двух общепринятых точек зрения отдать предпочтение, Г. Линден и предпринимает попытку анализе экономической политики радикалов в сенате и палате представителей в период с июня 1861г. по март 1873 г.. Важнейшей частью воплощения авторского замысла стала предварительная идентификация сенаторов и конгрессменов как «радикалов». С этой целью Линден отобрал в сенате и палате представителей определенное количество законодателей - радикалов, уже идентифицированных в трудах исследователей-традиционалистов, и проверил степень их радикальности на основе анализа голосований по важнейшим радикальным мероприятиям. По заключению автора, 33 сенатора-радикала в период с 1861 по 1873 г. в 75 случаях из 100 поддерживали радикальные мероприятия, представленные на рассмотрение сената.

Анализ 76 голосований в палате представителей дал Линдену возможность утверждать, что в нижней палате конгресса насчитывалось не 34 радикальных конгрессмена, как утверждали ранее историки, а 130, все из которых поддерживали радикальные мероприятия не менее чем в 75 случаях из 100. Наряду с радикалами автор выделил в обеих палатах конгресса и «нерадикальных» законодателей, т. е. тех, кто голосовал за радикальные мероприятия менее чем в 50 случаях из 100. При этом оказалось, что в сенате 33 радикалам противостоят 28 «нерадикалов» и 39 «неприсоединившихся» сенаторов, в то время как в палате представителей на 130 радикалов приходилось 83 «нерадикальных» конгрессмена и 69 «неприсоединившихся».

Достаточно четкое определение границ политических фракций в обеих палатах конгресса дало Линдену возможность перейти к следующей стадии исследовательской работы - применению методик количественного анализа для выяснения отношения радикальных законодателей к различным мероприятиям экономической политики времен Гражданской войны и Реконструкции. С этой целью автор отобрал 95 голосований по экономическим вопросам в сенате и 65 - в палате представителей. Затем по каждому из голосований в конгрессе было подсчитано так называемое «радикальное большинство голосов». Сравнивая данные о голосовании каждого из сенаторов и конгрессменов с «радикальным большинством голосов» в каждом конкретном случае голосования по экономическим вопросам, Линден пришел к выводу о том, что лишь 10 из 33 радикальных сенаторов и 21 из 130 радикальных конгрессменов голосовали вместе с «радикальным большинством» в 75 случаях из 100 и более.

Чтобы выяснить, что же, если не «радикализм» взглядов, объединяло законодателей при голосованиях по экономическим вопросам, автор перегруппировал сенаторов и конгрессменов по «географическому принципу», объединив в блоки тех из них, чьи штаты входили в один и тот же географический регион. Такая перегруппировка и последовавший анализ голосований по экономическим вопросам на основе уже опробованной методики дали неожиданно высокие результаты. Невзирая на политические различия и принадлежность к разным фракциям республиканской партии, законодатели одного и того же географического региона гораздо чаще голосовали единым фронтом по определенным экономическим вопросам, чем в том случае, когда они были объединены в блоки по признаку отношения к «радикализму». Более того, проведенный анализ показал, что « географические» интересы сенаторов и конгрессменов при обсуждении экономических мероприятий часто шли вразрез не только с их фракционными, но и с партийными интересами. По свидетельству автора, весьма нередкой была ситуация, когда республиканцы

и демократы, представляющие один регион, голосовали вместе, забыв о своей партийной принадлежности. Результаты проведенного количественного анализа подвели Линдена к выводу о том, что «радикалы не были сторонниками какой-либо определенной экономической политики». Тем самым автор высказался в пользу приводимых выше взглядов Д. Доналда и Э. Маккитрика на проблему единства в радикальном лагере.

Исследование Д. Доналда, одного из ведущих профессоров Гарвардского университета, о политической истории реконструкции занимает особое место в ряду работ, основанных на использовании количественных методов исторического анализа. Следует отметить, что автор его никогда ранее не причислял себя к приверженцам школы «новой политической истории». По собственному утверждению Доналда, его обращение к использованию «методов бихевиористских наук» было вызвано желанием «обойти те преграды, которые затрудняют написание истории реконструкции». К числу таких «преград» Доналд относит наличие в американской историографии огромного количества преимущественно биографических исследований периода реконструкции, которые не дают возможности составить общее представление о характере исторических процессов, а также тот факт, что многие проблемы этого периода, такие, как роль афро-американцев в истории США или характер взаимоотношений федеральных и штатских властей, - сохранили свою остроту в современном американском обществе.

В центре внимания Доналда находится целый ряд крупных исторических вопросов, связанных с толкованием политических аспектов реконструкции. Однако первостепенное значение среди них, по мнению автора, имеет уже известная проблема идентификации радикальных и умеренных республиканцев, от решения которой во многом зависит понимание партийно-политической борьбы в критический период американской истории. «В настоящее время, - пишет Доналд, - стало трудным идентифицировать четкую радикальную позицию даже по таким вопросам, как рабство, конфискация собственности конфедератов, предоставление «неграм права голоса и условия допущения южных штатов в Союз». По мнению автора, весьма сложной представляется также задача поисков разграничительной линии между радикалами и умеренными, ибо практически невозможно найти «какой-либо из важных вопросов эпохи Гражданской войны, в ходе обсуждения которого радикальные республиканцы в конгрессе объединяли бы свои силы против президента или умеренных». Радикалы обычно выражали свое несогласие с представителями «других фракций республиканской партии по поводу отдельных положений или частей законопроектов, однако итоговые голосования практически по всем мероприятиям, касающимся методов ведения войны, рабства и восстановления Союза, обнаруживали удивительное единство в рядах республиканцев.

Для классификации представителей различных политических фракций республиканской партии в исследуемый период историки, как правило, использовали обычные методы анализа социальных групп. В основе такого подхода лежит концепция, согласно которой представители социальной группы, будь то религиозная организация, общественный клуб или политическая партия, должны отличаться единством мнений по различным вопросам, одинаковым социальным происхождением и т. д. Доналд отвергает подобный подход к исследованию деятельности республиканских законодателей. «То, что объединяло радикальных республиканцев, - пишет он, - не имело ничего общего с их происхождением, социальным статусом, психологией или идеологическими преференциями». Невозможность объяснения поведения радикалов на этой основе, свидетельствует Доналд, уже была доказана многими авторами. Вместо дискредитировавшей себя мотивации деятельности радикальных и умеренных республиканцев социальными и идеологическими факторами Доналд предлагает в качестве «рабочей гипотезы» исследовать зависимость между поведением законодателей в конгрессе и их желанием «быть переизбранными на прежние посты или получить новые, более высокие».

Члены палаты представителей федерального конгресса, по мнению Доналда, могут несравненно лучше выполнять роль объектов подобного исследования, нежели сенаторы. В пользу этого утверждения говорит тот факт, что наиболее важные проблемы, способные вызвать серьезные споры между республиканцами в сенате, всегда предварительно решались на закрытых кокусах республиканской фракции. Информация о таких кокусах практически недоступна для последователя, который в качестве основного источника пользуется протоколами заседаний конгресса. Кроме того, заявляет автор, поскольку выборы сенаторов в этот период не были прямыми, а также, учитывая, тот факт, что сенаторы избирались на несравненно более длительный срок, чем конгрессмены, зависимость их поведения от воли избирателей была значительно меньшей.

Хотя автор и не смог найти ни одного голосования в конгрессе за период Гражданской войны, способного послужить своеобразным индикатором для выявления радикалов в палате представителей, ему все же удалось отобрать шесть голосований по периферийным и процедурным вопросам, в ходе которых конгрессмены обнаружили явную тенденцию к объединению в политические блоки. Все шесть голосований имели место во время работы 38-го конгресса в 1864 и 1865 гг. 50 конгрессменов, поддержавших в ходе голосований конгрессовский, а не президентский вариант реконструкции, а также выступивших за наказание бывших южных мятежников, с известной долей условности были классифицированы автором как сторонники радикального курса. Такие же шесть голосований по незначительным, техническим вопросам реконструкции были найдены Доналдом и в ходе работы второй сессии 39-го конгресса, проходившей в 1866-1867 гг. Анализ этих голосований позволил автору условно идентифицировать 72 конгрессмена с поддержкой радикальной политики в отношении, реконструкции Юга.

Автор убежден, что «совместное голосование по вопросам о Юге, неграх и реконструкции было единственной связью, удерживавшей радикалов вместе». Из 50 радикальных республиканцев идентифицированных Доналдом в 1864-1865 гг., 41 остался в палате представителей на следующий двухлетний срок, причем, по крайней мере, 75% из них продолжали поддерживать радикальные мероприятия. Учитывая сложность политической ситуации в годы войны и Реконструкции, автор считает, что «такое постоянство при голосованиях неизбежно должно наталкивать на мысль о существовании связи между уверенностью конгрессмена в том, что он будет переизбран, и его радикальным поведением». Подсчет количества голосов, поданных на выборах за того или иного конгрессмена, обнаруживает, по мнению автора, важную закономерность: чем более прочные позиции имела республиканская партия в отдельном избирательном округе, тем больше вероятности того, что избранный от этого округа конгрессмен будет поддерживать радикальный курс в конгрессе. В доказательство этого утверждения Доналд приводит данные, согласно которым все 50 радикалов в палате представителей 38-го конгресса были избраны, получив в среднем на выборах не менее 58,3% голосов избирателей.

Еще более показательными становятся эти данные, если проводить исследование на примере отдельных штатов или региональных групп штатов. Автор, проанализировавший выборную статистику в штатах Нью-Йорк, Пенсильвания, Огайо, Индиана, Иллинойс, Мичиган, Висконсин, Миннесота, Айова, Канзас, Массачусетс и др., пришел к выводу, что степень зависимости между радикальным поведением конгрессмена и количеством республиканских избирателей в отдельных округах может быть очень высокой. Но если позиции республиканской партии в определенных округах были сомнительными или сравнимыми с позициями демократов, избранные от этих округов конгрессмены чаще всего становились приверженцами умеренной или консервативной линии в конгрессе.

В качестве объяснения данному феномену автор выдвигает тезис о том, что конгрессмен-радикал, уверенный в своих шансах на предстоящих выборах, «редко чувствовал себя должником перед федеральными органами своей партии и еще реже - перед президентом». Доналд особенно подчеркивает здесь роль того обстоятельства, что президент и его помощники в администрации в годы Гражданской войны были вынуждены прислушиваться к мнению лояльных демократов Севера, с тем, чтобы обеспечить их поддержку правительственных военных мероприятий. В такой ситуации только тот конгрессмен, который был уверен в своем будущем переизбрании, «не имел необходимости выдавать себя за умеренного, ибо не нуждался в поддержке независимых или демократических избирателей».

В ином положении находились те конгрессмены, которые могли обеспечить свое переизбрание лишь с помощью поддержки независимых избирателей или лояльных демократов. По свидетельству автора, они «должны были избегать радикализма безотносительно к своим личным желаниям или убеждениям». Даже если они не чувствовали давления из своих избирательных округов, эти конгрессмены были «обязаны поддерживать президента, который и сам, как известно, был вынужден придерживаться умеренного курса». Приверженность президентской линии давала таким конгрессменам возможность надеяться на ответную помощь со стороны последнего, которая «иногда заключалась в закрытии враждебных газет или даже в использовании федеральных войск для недопущения политических противников - демократов - к избирательным урнам».

На основе данных проведенного исследования Доналд делает предположение, что «если бы все республиканцы были одинаково свободны от необходимости заигрывания с избирателями, принадлежащими к разным партиям, идеологические различия между умеренными и радикалами могли и не быть столь глубокими». Как бы то ни было, борьба фракций внутри республиканской партии «не была притворной», даже, несмотря на тот факт, что в основе фракционного деления «лежала политическая необходимость, а не идеология». Умеренные республиканцы должны были «одерживать экстремистские предложения радикалов, ибо в противном случае они неминуемо терпели поражение в тех

избирательных округах, представителями которых являлись». Для радикалов же, умеренные были лишь обременительным «мертвым грузом», мешающим им воплощать на практике задуманные мероприятия.

С тем чтобы подтвердить сделанное предположение о характере и направленности внутрипартийной борьбы в республиканской партии, Доналд в отдельной главе своей монографии проводит исследование, посвященное истории принятия известного закона о Реконструкции 1867 г. По мнению автора, закон этот «не был плодом деятельности какого-либо конгрессмена или целой фракции». Не должен он пониматься и «как продукт определенной идеологии». Голоса тех конгрессменов, которые считали законопроект при обсуждении слишком радикальным, равно как и голоса других членов палаты представителей, считавших билль слишком слабым по своей радикальной направленности, были «предопределены не столько абстрактными идеями, сколько осознанием степени прочности своих позиций в родном избирательном округе». По сути дела, история обсуждения этого билля, считает Доналд, представляет собой непрерывную цепь компромиссов между необходимостью заботиться о поддержке избирателей, осознаваемой многими конгрессменами, и необходимостью для всей республиканской партии в национальном масштабе разработать адекватную времени программу реконструкции.

Книга профессора М. Бенедикта посвящена исследованию партийно-политических проблем периода Реконструкции. В центре внимания автора - разногласия и расхождения между самими же радикальными республиканцами в федеральном конгрессе, возникшие на так называемом радикальном этапе Реконструкции в период ожесточенной борьбы между президентом Э. Джонсоном и республиканской партией по вопросам о восстановлении Союза. Бенедикт выдвигает изначальную гипотезу, согласно которой «так называемые радикальные республиканцы никогда не были объединены на почве сколь либо определенной политики в отношении Реконструкции, а настоящие радикалы среди них никогда не имели возможности контролировать в конгрессе прохождение приемлемых для себя законопроектов по этому вопросу».

Автор широко использует в своем исследовании новые количественные методы анализа, причем особенно часто - метод шкалирования, распространенный в политологии. Однако, по свидетельству самого Бенедикта, его подход к внедрению количественных методов в исследования кардинальным образом отличается от подхода буржуазных политологов. Если они используют математические методы анализа «с максимальной точностью, получая абсолютно достоверные результаты с точки зрения действия законов статистики и вероятности», обращение автора к этим методам носит более прагматический и утилитарный характер. «Я использовал эти методы только для того, - пишет Бенедикт, - чтобы пояснить некоторые тезисы, которые мне хотелось бы доказать с помощью более традиционного исторического анализа».

Кто же такие радикальные республиканцы? Поиски ответа на этот вопрос занимает автора на протяжении всего исследования. Бенедикт согласен в целом с исторической концепцией в современной американской историографии, согласно которой радикалы являются «членами союзной партии, которые верили, что уничтожение рабства должно стать одной из главных цепей войны безотносительно к тому, понималось ли оно как акт гуманности или как средство ослабить южную аристократию». После издания президентской прокламации об освобождении рабов в 1862 г. радикализм становится «достаточно неясной программой», включающей требования более твердых гарантий свободы для негров, ужесточения методов ведения войны и отказа от любой попытки заключения мира с мятежниками до окончательной победы Севера над Югом. Уже к 1865 г. радикализм перестает ассоциироваться с вопросами ведения войны, и все более тесно увязывается с решением проблемы реконструкции. В это время радикалы, отстаивавшие требование о наделении освобожденных негров политическими правами, вновь вступают в конфликт с президентом Линкольном, занимавшим более консервативную позицию в данном вопросе. В спектре республиканской партии, отмечает автор, помимо радикалов и консерваторов, были еще и так называемые «центристы», занятые разработкой компромиссных предложений в области реконструктивной политики.

После смерти Линкольна, с приходом к власти в стране нового президента - Э. Джонсона - расстановка сил в республиканской партии по вопросу о Реконструкции меняется кардинальным образом. Джонсон, отказавшийся от весьма умеренной программы Реконструкции, предлагаемой консервативными и умеренными республиканцами, способствует переходу этих двух фракций в оппозиционный лагерь. Начиная с этого времени, все антиджонсоновские республиканцы получили название «радикалов», да и сами не отказывались называться этим именем. «Именно благодаря этому бессловесному уговору между журналистами и политиками долгое время оставался в тени тот факт, что многие «радикалы» в действительности не были радикалами». В течение всего срока пребывания у власти президента Джонсона в стране существовала политическая аномалия, названная радикальным сенатором Ч. Дрейком проблемой «консервативного радикализма». Невнимание историков к этому историческому факту, по мнению Бенедикта, значительно снижает потенциальные возможности исследования характера политической борьбы в конгрессе по вопросу о Реконструкции. Не менее важен и другой фактор, заставивший историков поверить, будто республиканцы в конгрессе были объединены под эгидой радикалов: удивительное единодушие при голосованиях, с которым они принимали свои законопроекты и отвергали поправки демократов к ним.

Автор объясняет этот политический феномен достаточно простым образом. В условиях, когда президентское кресло было «занято «человеком, «чья позиция по вопросу о Реконструкции была неприемлема даже для наиболее консервативных республиканцев, представителям правящей партии в конгрессе не оставалось ничего другого, как только поддерживать между собой такое соглашение, которое позволяло бы им контролировать две трети голосов в каждой из палат». Чтобы уменьшить опасность, грозившую им как со стороны возможных президентских вето, так и со стороны повысивших свои амбиции, демократов, республиканцы были вынуждены прибегать в конгрессе к различной парламентарной тактике.

Автор отмечает, что в палате представителей сами процедурные правила в значительной степени помогали республиканцам обрести необходимое единство; «Престиж комитетов совместно с наличием правил, враждебных по своей сути ведению свободных дебатов и внесению поправок, делали намерения республиканцев в палате непреодолимыми, способствуя распространению в их среде атмосферы искусственной сплоченности». В сенате, свидетельствует Бенедикт, роль комитетов была несколько меньшей, однако «и здесь они служили в качестве институтов, примиряющих мнения республиканцев при обсуждении законопроектов о реконструкции». Автор обращает особое внимание на роль кокусов республиканской фракции в сенате, которые столь же успешно приводили к единому знаменателю воззрения республиканцев на тот или иной вопрос еще до того, как он выносился на обсуждение. Результатом действия всех этих «гармонизирующих» институтов в обеих палатах конгресса стало, по мнению Бенедикта, появление абсолютно неестественного, «искусственного» единства в рядах республиканских законодателей при голосованиях по вопросам реконструкции. Это затрудняет задачу исследователя, намеревающегося показать глубину разногласий между радикалами и консерваторами посредством анализа данных об их голосованиях в конгрессе.

Применение метода шкалирования для исследования данных о голосованиях, считает автор, помогает в значительной мере преодолеть эти трудности. « Преимущество этого метода, - пишет Бенедикт, - заключается в том, что он не просто демонстрирует поведение законодателей как таковое, но помогает определить их отношение к обсуждаемым мероприятиям». Учитывая наличие естественных ограничивающих

факторов, более радикальные по своим воззрениям республиканцы могли заявлять о разногласиях с умеренными и консерваторами «лишь в ходе одного или двух голосований на протяжении всей конгрессовской сессии» Хотя подобные голосования могли носить периферийный или частный характер, «очень часто они свидетельствовали о наличии фундаментальных расхождений между законодателями».

Анализ, проведенный автором, показал, что гипотетические разногласия между радикалами и консерваторами действительно существовали в ходе работы 38-го, 39-го и 40-го конгрессов. Наиболее заметные всплески борьбы происходили в период между первой и второй сессиями 38-го конгресса, когда вопросы, связанные с ведением войны, уступили место проблемам мира и Реконструкции; между второй сессией 39-го конгресса и первой сессией 40-го конгресса в условиях, когда вопросы восстановления Союза отошли на второй план в сравнении с проблемами импичмента и взаимоотношений исполнительной и законодательной власти в стране, а также в период между второй и третьей сессиями 40-го конгресса, когда уже после возвращения всех южных штатов в лоно Союза в конгрессе стала активно обсуждаться проблема необходимости защиты гражданских прав со стороны федерального правительства

На основе «плательного анализа данных о голосованиях автору удалось определить границы политических фракций в конгрессе» В свою очередь, это дало ему возможность утверждать, что «радикалы никогда не доминировали в конгрессе на протяжении всей эры Реконструкции». Позиции радикалов среди республиканской партийной элиты также не были прочными - из 17 законодателей, которые были отнесены автором к числу представителей элиты в конгрессе, всего лишь четверо были радикалами. В различных конгрессовских комитетах радикалы были «уравновешены» силами умеренных и консерваторов

Бенедикт исследовал отношение радикальных республиканцев к другим вопросам, не касающимся проблемы реконструкции, и пришел к выводу об абсолютной

бесперспективности гипотезы, согласно которой радикалы могли быть объединены на почве сколь либо целостной социально-экономической программы. Он утверждает, что «уровень корреляции между голосованиями радикалов по вопросам реконструкции и их голосованиями по другим проблемам весьма низок». Исходя из этого, автор дает определение радикализма как течения, которое к 1865 г. объединяло в конгрессе республиканцев, «разделявших общие убеждения относительно расовой справедливости, рабства и условий восстановления Союза». Таким образом, «радикальные республиканцы были людьми, которые всегда действовали на основе естественных радикальных принципов республиканской партии, очищенных от всяческих соображений политической необходимости».

Судьба радикализма была предрешена его же собственными отличительными чертами, считает автор. «После 1868 г., когда другие проблемы - реформа гражданской службы и системы государственных доходов, антимонополизм и финансовые вопросы - устранили из политической жизни радикально-консервативную дихотомию как основу фракционного деления, радикализм стремительно и неуклонно движется к упадку».

Книга профессора А. Боуга, одного из родоначальников школы «новой политической истории» в американской историографии, посвящена исследованию «природы радикализма в американском сенате в период Гражданской войны». Автор специально указывает во введении к своей работе, что в основе его подхода к изучению этого исторического «феномена» лежит преимущественное использование разнообразных математических методов анализа данных о многочисленных голосованиях в сенате. «Моя задача заключалась в том, - пишет он, - чтобы идентифицировать радикальных и умеренных республиканцев на основании исследования тех позиций, которые они занимали сообразно характеру своего голосования.., а затем проанализировать те объяснения, которые сами законодатели в сенате давали по поводу своих политических преференций в ходе обсуждения законопроектов».

Автор указывает, что в сенате в период Гражданской войны «республиканцы не имели серьезной оппозиции». Таким образом, они не ощущали того «консолидирующего влияния», которое всегда оказывает сильная оппозиция на правящую партию. В силу сложившейся ситуации в сенате 37-го конгресса появились все условия для развертывания борьбы между «наиболее политически активными и целеустремленными республиканскими законодателями за контроль над осуществлением законодательного процесса».

Анализ этой политической борьбы, по мнению автора, ставит перед исследователем немало объективных трудностей. Как известно, республиканская партия с момента своего образования включала в орбиту влияния многие элементы уже распавшихся или еще существующих политических партий - вигской, партии «ничего не знающих», демократической и др. Вливаясь в новую партию под ударами кризиса, представители различных политических течений пытались привнести в программу республиканцев собственные рецепты осуществления глобальных доктрин республиканизма, что способствовало появлению множества оттенков в общем спектре партийной идеологии. Автор указывает, тем не менее, что искать взаимосвязь между поведением радикалов и их социально-политическим прошлым - бесперспективная задача, ибо анализ «общественных и экономических характеристик всех республиканских сенаторов не выявляет ни у кого из них сколь-нибудь серьезного разрыва с их прежним статусом». Для идентификации радикальных республиканцев в сенате, по мнению автора, не подходит ни один из традиционных методов, применяемых историками. Как бы то ни было, в качестве отправной точки для своего исследования Боуг берег общепринятую концепцию, согласно которой «радикализм должен был наиболее очевидно проявлять себя в вопросах расовых отношений, рабства и политики правительства в решении южной проблемы».

Основываясь на этой исходной посыпке, автор предпринимает тщательный анализ голосований в сенате на воем протяжении Гражданской войны. В качестве основных «орудий» исследования он применяет шкалы Гетмена и кластер-анализ. Применение этих математических методов позволило Боугу прийти к выводу о том, что «степень солидарности в рядах сенатских республиканцев в годы войны была достаточно низкой». Автору удалось не только провести четкий водораздел между позициями радикалов и умеренных, но и проследить динамику перегруппировки сип в сенате. По его мнению, с течением «времени степень единства радикальной группировки постоянно нарастала, тогда, как у умеренных республиканцев она постоянно падала. По вопросу об отношении к Югу в 1862 г. умеренные соглашались друг с другом гораздо чаще, чем с радикалами, хотя индекс их сплоченности был ниже, чем у представителей радикального крыла. Уже в 1864 г. умеренные республиканцы при обсуждении тех же вопросов оказались лишь на несколько долей процента более сплоченными между собой, чем в едином блоке с радикалами. И все же, считает автор, разногласия между умеренными и радикальными сенаторами продолжали оставаться достаточно серьезными даже в конце войны.

Чтобы понять их роль в общем спектре политической борьбы в сенате, автор пытается предложить собственную типологию разногласий как между отдельными сенаторами, так и между сенатскими фракциями. По этой типологии разногласия в сенате могли быть; а) случайными, в ходе которых отдельные сенаторы отстаивали либо собственные позиции, либо позиции своих избирателей; б) секционными, которые чаще всего принимали форму опоров между республиканцами Востока и Запада; и в) собственно разногласиями «радикалы против умеренных». Количественный анализ голосований утвердил автора в мысли о том, что последний тип разногласий был наиболее частым, определяющим в ходе политической борьбы.

Сколь бы ни была серьезной и острой фракционная борьба в сенате в период Гражданской войны, Боуг вовсе не склонен преувеличивать ее значение. Он призывает историков всегда помнить о том, что за фасадом ее скрывалось «фундаментальное согласие между конфликтующими сторонами,

основанное на общих принципах и целях республиканской партии». «Если бы все было иначе, - пишет он, -партия вряд ли оказалась в состоянии контролировать федеральное правительство». По мнению автора, разногласия между умеренными и радикальными республиканцами в сенате касались всего лишь краткосрочной политики; они возникали лишь при обсуждении специфических законодательных мероприятий и служили отражением приверженности представителей различных группировок разным тактическим приемам. Бесспорно, подобные конфликты могли угрожать стабильности «долгосрочного консенсуса» и даже ставить под угрозу будущее республиканской партии. Желая или не желая того, конфликтующие стороны предоставляли сенаторам от оппозиционной партии возможность воздействовать на процесс законотворчества. И все же, на протяжении войны влияние фракционной борьбы на сохранность внутрипартийного консенсуса оказалось незначительным^, с. 142).

Во второй части своей монографии Боуг пытается дать интерпретацию причин расхождения во мнениях между представителями умеренной и радикальной группировок партии, воссоздать модель политического мировоззрения, характерного для каждой из двух фракций. В первую очередь он обращает внимание на вопрос о рабстве и афро-американцах, служивший естественным водоразделом между радикалами и умеренными. Если умеренным республиканцам часто казалось, что радикалы превращали войну против рабства в способ преследования лояльных рабовладельцев, то последние не без оснований обвиняли умеренных в слепом следовании расовым предрассудкам при обсуждении антирабовладельческих мер в сенате. «Радикалы в целом, И в частности в ходе голосований, обнаруживали больше веры в интеллектуальный и гражданский потенциал негров, нежели умеренные, и в несравненно большей степени заботились о расширении сферы гражданских свобод для освобожденных рабов».

Сфера разногласий между радикалами и умеренными, считает Боуг, включала в себя также и вопрос о взаимоотношениях федеральных и штатских властей. Радикальные республиканцы, намеревавшиеся использовать власть

федерального правительства во всей ее полноте, в самих условиях национального кризиса искали оправдания своей политике, которая в глазах умеренных означала ущемление прерогатив штатских правительств. Как и следовало ожидать, умеренные республиканцы были очевидными сторонниками прав штатов, что объясняло их особое внимание к нуждам и требованиям лояльных рабовладельцев в штатах пограничного региона.

Если умеренные и радикалы отличались по своему подходу к решению вопроса об отношениях федеральных и штатских властей, они неизбежно должны были расходиться во мнениях относительно распределения прерогатив между ветвями государственной власти, считает автор. В целом радикальные республиканцы относились к различным инстанциям судебной власти с гораздо меньшим уважением, нежели умеренные. Автор полагает, что существенно различным было и толкование конституции радикалами и умеренными. Радикалы «либо не находили конституционных препятствий на своем пути, либо изыскивали конституционные средства для санкционирования своих целей», тогда как умеренные в конгрессовской деятельности чаще признавали существенность конституционных ограничений.

Приведенный выше анализ главных сфер разногласий между радикалами и умеренными в сенате привел автора к мысли о неадекватности самих терминов «радикал» и «умеренный» исследуемым историческим объектам. «Среди законодателей в годы Гражданской войны, пишет Боуг, - существовал более широкий континуум воззрений, крайние полюса которого могут быть обозначены как «модернизаторский» и «традиционалистский».

В заключение автор повторяет свой тезис о том, что поддержка республиканскими сенаторами «радикальных» или «умеренных» мероприятий «была обусловлена наличием у них относительно небольшого круга тесно взаимосвязанных воззрений, наиболее важные из которых касались толкования конституции и решения расовой проблемы». Боуг утверждает, что различия в подходах представителей обеих сенатских фракций к решению этих вопросов могли служить отражением более глубоких разногласий в отношении социального устройства.