Реферат по истории:

«Российская государственность середины 18 века. Императрица Елизавета Петровна»

План

Вступление

1. Биография императрицы Елизаветы Петровны

2. Внутренняя политика Елизаветы

3. Внешняя политика Елизаветы

4. Эпоха «просвещенного абсолютизма» как один из этапов российской государственности

Выводы

Список литературы

Вступление

Эпоха правления Елизаветы Петровны оказала, безусловно, огромное влияние на развитие русской культуры и науки. В ней можно выделить как множество положительных, так и отрицательных моментов. Достаточно сказать, что Елизавета пришла к власти на волне борьбы с немцами, а оставила своим преемником  императора, ненавидевшего все русское и боготворившего все немецкое. Правда, та же Елизавета сумела выбрать императору в жены такую немку, которая искренне захотела и смогла стать русской. Екатерина Великая - это тоже наследство Елизаветы.

В данной работе рассмотрена биография, внешняя и внутренняя политика Елизаветы и сделана попытка оценки ее влияния на российскую государственность в целом.

1. Биография императрицы Елизаветы Петровны

ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА (1709–1761) – российская императрица (с 25 ноября 1741), дочь Петра I и Екатерины I Алексеевны.

Родилась 18 декабря 1709 в подмосковном селе Коломенском еще до заключения церковного брака между царем Петром и Екатериной, став «вторым подарком» отцу после успешной Полтавской баталии, свершившейся в том же году. Росла в Москве, уезжая летом в Покровское, Преображенское, Измайловское или Александровскую слободу. Отца в детстве видела редко, когда же и мать уезжала в Петербург, воспитанием будущей императрицы занималась сестра отца, царевна Наталья Алексеевна, или семья А.Д.Меншикова. Они и ведали образованием Елизаветы, которую обучали танцам, музыке, умению одеваться, этике, иностранным языкам. В зрелости она превосходно говорила по-французски, знала по-итальянски и немного по-немецки, умела казаться сведущей и остроумной в беседе. По характеру была веселой, добродушной и одновременно капризной и вспыльчивой. Больше всего на свете любила светские развлечения: балы, танцы, охоту, маскарады. Елизавета слыла первой красавицей своего времени, обожала наряжаться, никогда не надевала одно платье дважды и строго следила, чтобы никто из придворных дам не был одет или причесан красивее ее или даже появился в платье такой же материи (после смерти императрицы в ее гардеробе было найдено около 15 тыс. платьев).Живую, приветливую, несколько крупноватую, но стройную, ее в 15 лет сватали за французского короля Людовика XV, но тот обвенчался в 1726 с полькой Марией Лещинской. Второй была попытка выдать ее замуж за племянника – Петра II (впоследствии императора), но и этот план провалился. Умирая в мае 1727 года, Екатерина I завещала своей круглолицей, румяной дочке выйти замуж за Карла Августа Голштинского – но тот умер в том же году.

В итоге вплоть до своего вступления на престол Елизавета фигурировала в разных брачных комбинациях (она выступала как невеста то Морица Саксонского, то Георга Английского, то Карла Бранденбургского, то Мануеля Португальского, то даже персидского шаха Надира). По описанию видевшей ее часто жены английского посланника, она была по-европейски хороша собой. Современникам бросались в глаза ее превосходные, слегка рыжеватые волосы (которые она не пыталась по моде того времени «обезобразить пудрой»), выразительные серо-голубые глаза, правильной формы рот, здоровые зубы. Демонстративные любовные похождения (вначале с кн. А.Бутурлиным, обергофмейстером С.Нарышкиным, а затем даже с простым гренадером Шубиным) в какой-то мере скрывали ее властные амбиции: Елизавета почти не интересовалась политикой и придворной жизнью Петербурга (куда она окончательно перебралась в 1731), а также делами своей дальней родственницы, императрицы Анны Ивановны (обе были внучками царя Алексея Михайловича). Она очень долго не обнаруживала своего желания царствовать и все годы правления Анны оставалась в практической опале. После смерти императрицы и объявления новым самодержцем Ивана VI Антоновича она начала готовиться к своему законному, с ее точки зрения, но нелегитимному с точки зрения законорожденности (поскольку была добрачным ребенком) «исполнению права царствовать». Около года в этих вопросах она консультировалась с французским (Шетарди) и шведским (Нолькеном) послами, обещая правителями их стран территориальные дивиденды в случае признания своих претензий на трон. Впоследствии она «забыла» об обещанном.

В то же время она пользовалась большой симпатией жителей Петербурга, особенно гвардейских солдат и офицеров, видевших в ней наследницу Петра Великого. Министры правительницы Анны Леопольдовны советовали ей как можно скорее удалить Елизавету из Петербурга.

В ночь на 25 ноября 1741 года 32-летняя Елизавета в сопровождении графа М.И.Воронцова, лейб-медика Лестока и своего учителя музыки Шварца словами «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мною! Как вы служили отцу моему, так и мне послужите верностью вашей!» подняла за собой гренадерскую роту Преображенского полка. Не встретив сопротивления, с помощью 308 верных гвардейцев она провозгласила себя новой царицей, распорядившись заточить в крепость малолетнего Ивана VI и арестовать всю Брауншвейгскую фамилию (родственников Анны Ивановны, в том числе регентшу Ивана VI – Анну Леопольдовну) и ее приверженцев.

Фавориты прежней императрицы Минних, Левенвольде и Остерман были приговорены к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь – дабы показать Европе терпимость новой самодержицы. В момент переворота сама Елизавета конкретной программы не имела, но идея воцарения «дщери петровой» поддерживалась простыми горожанами и низами гвардии из-за недовольства засильем иностранцев при русском дворе. Однако в дни самого переворота никто еще не видел в этой взбалмошной и веселой (а по словам недругов, «крикливой и грубой») женщине сильной политической фигуры, способной добиться стабильности в стране, истерзанной заморскими проходимцами.

Первым подписанным Елизаветой документом был манифест, в котором доказывалось, что после смерти Петра II она – единственная законная наследница престола. Выросши в Москве, она пожелала устроить коронационные торжества в Успенском соборе Кремля и 25 апреля 1742 сама возложила на себя корону

На смену немецким фаворитам пришли русские и украинские дворяне, заинтересованные в делах страны. «Умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня», соединявшая «новые европейские веяния с благочестивой отечественной стариной», как характеризовал ее историк В.О.Ключевский, сделала распорядителем своего двора украинского казака А.Г.Разумовского. Благодаря привлекательной наружности, этот высокий, широкоплечий брюнет с черной бородой и мощным басом сделал при Елизавете стремительную карьеру от придворного певчего до управителя царских имений и фактического супруга императрицы. В начале 1750-х страной практически руководил молодой фаворит П.И.Шувалов,

Елизавета обладала практичным умом, умело руководила своим двором, маневрируя между различными политическими группировками. Однако активного участия в государственных делах она не принимала, лишь время от времени интересуясь внешней политикой. При рассмотрении важных вопросов нередко проявляла нерешительность и надолго откладывала принятие решений. Сразу после воцарения она, женщина религиозная, дала обет, что в течение ее царствования не будет смертных казней. Хотя это решение не получило законодательного оформления, императрица строго его придерживалась. Однако ее правление ознаменовалось несколькими шумными политическими процессами, в частности, Лопухиных (1743) и Бестужева-Рюмина (1758).

Еще до воцарения у Елизаветы начался роман с украинским певчим А. Г. Разумовским, с которым, как считается, императрица тайно венчалась в 1742. Разумовский получил графский титул, ордена, звания и крупные пожалования, однако в государственных делах участия почти не принимал. Позднее фаворитом Елизаветы стал И. И. Шувалов, который покровительствовал просвещению. По его инициативе в 1755 был основан Московский университет, а в 1760 Академия художеств. Правление Елизаветы было временем расцвета русской культуры и науки.

В целом царствование Елизаветы Петровны было временем политической стабильности, укрепления государственной власти и ее институтов, окончательного закрепления в русском обществе результатов петровских реформ.

25 декабря 1761 г. Елизавета Петровна скончалась. Ее преемником стал племянник (сын старшей сестры Анны Петровны и голштинского герцога Карла Фридриха) Карл-Петр-Ульрих, вступивший на российский престол под именем Петра III.

Петр Федорович, объявленный наследником российского престола еще в конце 1741 г. и воспитанный при дворе тетки, тем не менее был плохо подготовлен к своей исторической роли. Поверхностное образование и слабое знание России в сочетании с природной импульсивностью, особенно склонностью к военной муштре и парадам подрывали позиции царя и мешали претворению его благих помыслов

2. Внутренняя политика Елизаветы

Обстоятельства восшествия на престол отразились на елизаветинском царствовании. Был провозглашен курс на возврат к наследию Петра Великого, в частности, восстановлена роль Сената и некоторых других центральных учреждений. Вместе с тем в конце 1740-х первой половине 1750-х годов по инициативе П. И. Шувалова был осуществлен ряд серьезных преобразований, важнейшим из которых стала отмена в 1754 внутренних таможен. Это привело к значительному оживлению торговых связей между различными регионами страны. Были основаны первые русские банки Дворянский, Купеческий и Медный; осуществлена реформа налогообложения, позволившая улучшить финансовое положение страны; получила развитие тяжелая промышленность. Были упразднены возникшие после смерти Петра Первого государственные институты (Кабинет министров и др.), восстановила роль Сената, коллегий, Главного магистрата. Отменена смертная казнь (1756). В 1754 была создана новая комиссия для составления Уложения, которая завершила свою работу к концу царствования Елизаветы. Комиссия разработала проекты реформ, направленных на секуляризацию церковных земель, законодательное оформление дворянских привилегий и т. п. В целом внутренняя политика Елизаветы Петровны отличалась стабильностью и нацеленностью на рост авторитета и мощи государственной власти. По целому ряду признаков можно сказать, что курс Елизаветы Петровны был первым шагом к политике просвещенного абсолютизма, осуществлявшейся затем при Екатерине II.

При правлении Елизаветы Петровны были значительно расширенны дворянские льготы, особенно в 50-е годы http://russia.rin.ru/guides/10656.htmlXVIII в. В это время были учреждены дворянские заемные банки, предоставлявшие землевладельцам дешевый кредит для хозяйственных и прочих нужд. Дворянство получило монопольное право на винокурение. Начавшееся с середины десятилетия генеральное межевание земель сопровождалось значительным приростом дворянской земельной собственности (в общей сложности площадь дворянского землевладения увеличилась на 50 млн. десятин).

В 1760 г. был издан указ, разрешавший помещикам ссылать крепостных в Сибирь за "дерзостные" поступки с последующим зачтением сосланного как сданного государству рекрута. Но одновременно с продворянскими и прокрепостническими тенденциями в политике верховной власти проявлялись черты, свойственные «просвещенному абсолютизму». Наиболее ярким актом такого рода явилось основание в 1755 г. по проекту М. В. Ломоносова первого в России Московского университета. Его куратором был назначен фаворит Елизаветы Петровны, просвещенный вельможа и меценат И. И. Шувалов.

Елизавета ПетровнаИмператрица придавала большое значение развитию русской культуры, образования, науки. В 1755 по её повелению был открыт первый в стране Московский университет. Была основана Академия художеств, созданы выдающиеся памятники культуры (царскосельский Екатерининский дворец и др.). Оказывала поддержку М. В. Ломоносову и другим представителям русской науки и культуры. В последний период царствования меньше занималась вопросами государственного управления, передоверив его П. И. и И. И. Шуваловым, М. И. и Р. И. Воронцовым и др. В 1744 заключила тайный морганатический брак с А.Г.Разумовским, от которого, по свидетельствам современников, родила нескольких детей (после смерти Елизаветы Петровны появилось немало самозванцев, именовавших себя её детьми от этого брака. В их числе наиболее известной фигурой стала так называемая княжна Тараканова).

3. Внешняя политика

В елизаветинские времена внешняя политика России слишком часто опиралась не на продуманный государственный курс, а была лишь отражением придворных интриг. За влияние на императрицу бились между собой несколько враждебных групп. Ее личный врач Лесток и французский посланник Шетарди склоняли Елизавету к союзу с Францией и Пруссией, а канцлер Алексей Бестужев стоял за традиционные связи с Австрией и Англией. При этом действия всех участников политической игры во многом определялись не принципиальными воззрениями, а просто взятками.

Взятки брали все, даже глава внешнеполитического ведомства Бестужев. Пенсион, что он получал от англичан,  значительно превышал его официальное жалованье. Самым же выдающимся взяточником той эпохи можно безошибочно назвать Лестока. Он умел собирать дань со всех: ему платили немалые деньги и французы, и англичане, и шведы, и немцы. Вдобавок ко всему по просьбе Пруссии германский император Карл VII даровал врачу Лестоку графское достоинство.

Беспрерывно выпрашивал у Парижа деньги на подкуп русских чиновников и маркиз де ля Шетарди.  Впрочем, большая часть этих денег, кажется, оседала в его собственном кармане. Шетарди предпочитал действовать, опираясь не столько на деньги, сколько на личное обаяние, отчаянно ища благосклонности самой Елизаветы. Посланник играл ва-банк. Есть свидетельства, что как мужчина победу он одержал, а вот как посол провалился. Императрица была внушаема, но лишь до определенных пределов. Елизавете нравился обаятельный француз, но ей хватало ума не путать альковные дела с делами внешнеполитическими.   

Вся эта мышиная возня иностранных агентов около императорского трона во времена Петра, учитывая его характер, была невозможна, хотя бы потому, что была бессмысленна. Меншиков, конечно, с удовольствием взял бы взятку от любого, но политический курс определял только Петр, и никто иной. За Елизавету же в отличие от отца шла постоянная и порой довольно грязная борьба. Чтобы свалить своих противников, Бестужев прибег даже к перлюстрации их переписки. Это know-how с легкой руки прусского короля начало как раз тогда входить в практику, на удивление быстро вписавшись в привычный аристократический инструментарий европейской дипломатии. Вскрыв одну из депеш Шетарди в Париж, Бестужев обнаружил там рассуждения, весьма компрометирующие как самого автора, так  и Лестока. Это был драгоценный для канцлера материал, которым он и не преминул воспользоваться.

Через Бестужева в руки императрицы попал следующий текст: «Мы здесь имеем дело с женщиной, - писал Шетарди, - на которую ни в чем нельзя положиться. Еще будучи принцессою, она не желала ни о чем бы то ни было мыслить, ни что-нибудь знать, а сделавшись государынею - только за то хватается, что, при ее власти может доставлять ей приятность. Каждый день она занята различными шалостями: то сидит перед зеркалом, то по нескольку раз в день переодевается, - одно платье скинет, другое наденет, и на такие ребяческие пустяки тратит время. По целым часам способна она болтать о понюшке табаку или о мухе, а если кто с нею заговорит о чем-нибудь важном, она тотчас прочь бежит, не терпит  ни малейшего усилия над собою и хочет поступать во всем необузданно; она старательно избегает общения с образованными и благовоспитанными людьми; ее лучшее удовольствие - быть на даче или в купальне, в кругу своей прислуги. Лесток, пользуясь многолетним на нее влиянием, много раз силился пробудить в ней сознание своего долга, но все оказалось напрасно: - что в одно ухо к ней влетит, то в другое прочь вылетает. Ее беззаботность так велика, что если сегодня она как будто станет на правильный путь, то завтра опять с него свихнется, и с теми, которые у нее вчера считались опасными врагами,  - сегодня обращается дружески, как со своими давними советниками».

Уже этого было более чем достаточно, чтобы императрица изменила свое отношение к Шетарди и Лестоку. Но  записка содержала  не только убийственную характеристику самой Елизаветы, под которой в душе мог бы подписаться, наверняка,  и сам Бестужев, но также и другую любопытную информацию. Шетарди рассуждал в депеше о том, как предан ему Лесток, и о том, что эту преданность надо бы «подогреть», увеличив его годичный пенсион. Далее Шетарди просил денег на выплату взяток еще нескольким полезным персонам, а  в заключение  предлагал Парижу подкупить некоторых православных иерархов, и в частности личного духовника императрицы.

Неудивительно, что после столь удачного перехвата депеши Бестужев избавился и от Лестока, и от Шетарди. Первого отправили в ссылку, второго домой в Париж. Вместе с Бестужевым ликовали австрийский и английский посланники.

Главным рычагом влияния русских на Европу в те времена по-прежнему оставалась мощная армия, она и в елизаветинскую эпоху одержала немало побед. В ходе малой русско-шведской войны 1741-1743 годов Россия не только снова разбила старого противника, но и присоединила к своим владениям еще один кусочек финской земли. Русский солдат в этот период не раз активно вмешивался в большую европейскую политику: в 1743 году благодаря русской армии решился вопрос о престолонаследии в Швеции, а в 1748 году появление русского корпуса на берегах Рейна помогло окончить войну за австрийское наследство и подписать Ахенский мир.  Активнейшее участие приняли русские и в так называемой Семилетней войне (1756-1763 гг.)

Вместе с тем, как и в прежние времена, большинство побед не принесло России ничего, кроме славы, успех русского оружия лишь укрепил в Европе страх перед русскими. Русские войска разгромили непобедимого Фридриха, взяли Берлин, но Петербург не смог извлечь из этого ни материальных, ни территориальных, ни политических выгод. Перед падением Берлина Фридрих в панике писал своему министру Финкенштейну: «Все потеряно. Я не переживу погибели моего отечества!»

Нерешительность русских полководцев сохранила Фридриху и жизнь, и отечество, и власть. Фридрих, справедливо отдавая должное мужеству русского солдата, о чем он говорил неоднократно, так же отмечал и бездарность их военачальников. «Они  ведут себя, как пьяные», - заметил он однажды. И в этом отличие елизаветинской эпохи от эпохи Петра Великого. Его полководцы и он сам любили выпить, но дрались на трезвую голову и умели извлекать выгоды из побед.

Вместе с тем следует учесть, что непоследовательность шагов тогдашних русских полководцев в немалой степени объяснялась наличием в Петербурге прусской «пятой колонны». Сама Елизавета, не любившая Фридриха, требовала решительных действий, но в этот период уже тяжко болела и в любой момент могла умереть. А вслед за ней на престол должен был взойти известный пруссофил Петр III. Рисковать своей карьерой, учитывая ситуацию, русские военачальники не хотели. Отсюда их «пьяная походка», шаг вперед, два шага назад.   

4. Эпоха «просвещенного абсолютизма» как один из этапов российской государственности

Петровская эпоха была завершением процесса складывания абсолютизма, но она же оказалась и наиболее полным его выражением. Именно при Петре I неограниченность власти монарха достигла максимального предела. Последующий же период стал этапом выработки пусть и не явных, но все-таки ограничителей полномочий императоров. Именно в этом, а не в простом переходе власти "от одной кучки дворян или феодалов... другой" (В.И. Ленин), состоял смысл тех событий, которые вошли в историю под именем "эпохи дворцовых переворотов". Перевороты XVIII в. были, в сущности, отражением претензий российского общества на участие во власти. "Логика процесса поставила гвардию на то место, которое оставалось вакантным после упразднения земских соборов и любого рода представительных учреждений, так или иначе ограничивавших самодержавный произвол, когда он слишком явно вредил интересам страны. Этот "гвардейский парламент", сам принимавший решения и сам же реализовывавший, был, пожалуй, единственным в своем роде явлением в европейской политической истории" (Я. Гордин).

Благодаря настойчивости "гвардейского парламента" во второй половине XVIII произошла стабилизация политической системы, были выработаны новые формы взаимоотношений между монархией и обществом. Это не были какие-либо письменные взаимные обязательства в виде конституционного закона, скорее императорской властью были осознаны пределы ее возможностей, которые она старалась не переступать. Быть может такую монархию можно было бы определить как "самоограниченную". Именно эта необходимость самоограничения обусловила и успешность царствования Екатерины II (1762 - 1796 гг.) и, напротив, неудачу Павла I (1796 - 1801 гг.), и, наконец, непоследовательность и противоречивость политики Александра I.

Необходимость считаться с общественным мнением стала неотъемлемой чертой государственной системы и легла в основу политики, получившей название "просвещенного абсолютизма". Главным отличием ее от традиционного абсолютизма являлась двойственность проводимых мероприятий. С одной стороны, правительства активно противодействовали всяким попыткам изменениям существующей системы, но с другой - были вынуждены время от времени делать частичные уступки требованиям общества.

Так, почти все монархи начинали свое правление с поощрения либерализма. Если Екатерина II в первые годы после прихода к власти организовала созыв и работу Уложенной комиссии (1767 - 1769 гг.), ограничившейся, правда, лишь чтением наказов, то на долю Александра I приходится создание Негласного комитета М.М. Сперанского, создавшего ряд вполне либеральных законов. Более того, Александр даже продумывал план конституционных реформ, хотя и не осуществившихся, но отчетливо показывающих то направление, в котором нехотя двигалась российская монархия. Та же тенденция видна и в усилиях государства по распространению просвещения в стране, поскольку образование заметно увеличивало число тех, кто стремился провести идеи либерализма в российскую действительность. Не удивительно поэтому, что именно в эти годы в России получило широкое распространение свободомыслие (Вольное экономическое общество, Н.И. Новиков, А.И. Радищев, декабристы и т.д.).

В то же время, не было ни одного монарха, который бы был последователен в своих либеральных устремлениях. Все они, как правило, во второй половине царствования вступали в активную борьбу с либерализмом. Прежде всего она выражалась в укреплении централизма в системе государственного управления, имеющего цель поставить под жесткий контроль общество. Примерами такого рода являются, например, губернская реформа Екатерины II или создание Совета Министров Александром I. Не отказывалось правительство и от использования репрессивных методов в борьбе против либералов. Среди них можно назвать и достаточно жесткие, подобно аресту Н.И. Новикова или ссылке А.И. Радищева, и весьма умеренные, в виде традиционной опалы, как например, М.М. Сперанского. В противоположность политике привлечения реформаторов начала царствования в фавор входят весьма консервативные деятели, типа А.А. Аракчеева.
     Не менее двойственный характер носила и социальная политика этой эпохи. Если расширение привилегий дворянства, наиболее полно выраженное в "Жалованной грамоте дворянству" (1785 г.), и организация местного дворянского самоуправления выглядели, в общем-то, естественно, то покровительственная политика по отношению к предпринимательским слоям и создание городского самоуправления ("Жалованная грамота городам" 1785 г.) и уж, тем более, попытки разрешения крестьянского вопроса (указы о трехдневной барщине и вольных хлебопашцах, ликвидация крепостного права в Прибалтике и др.) явно свидетельствуют о понимании государством необходимости хотя бы частичных изменений в социальной системе.

Однако главным направлением в социальной политике оставалось стремление сохранить сложившиеся отношения в неизменном виде. Поэтому именно во второй половине XVIII - первой четверти XIX вв. крепостническая зависимость приобретает законченные формы рабства, превратив крестьян в абсолютно бесправное сословие. Закрепостительные тенденции отчетливо видны в практике создания военных поселений, в окончательной ликвидации казачьей автономии.

Следствием этой политики стало нарастание со второй половины XVIII в. социальных конфликтов. Особенно заметную роль сыграла в этом отношении казачье-крестьянская война под предводительством Е. Пугачева. Если такие действительно крупные социальные выступления предшествующих столетий (восстание под руководством С.Разина, или булавинское выступление), нередко определявшиеся в советской исторической науке как крестьянские войны, на деле таковыми не являлись, то выступление пугачевцев, пожалуй, мы вправе характеризовать именно как крестьянскую войну. И по причинам (рост крепостничества и наступление правительства на права казаков) ), и по социальному составу участников (крестьяне, "работные люди", казачество, национальные меньшинства и т.д.), и по целям (борьба за ликвидацию крепостного права) это выступление было действительно крестьянским. Поэтому, несмотря на поражение восставших, значение восстания чрезвычайно велико: именно оно обнаружило силу накопленного в крестьянстве недовольства, чем стимулировало будущие поиски решения крестьянского вопроса и, в конечном итоге, стало тем фактором, память о котором вынудила российское государство в следующем веке отменить крепостное право. Менее широкими, но не менее значимыми были и многие другие социальные выступления (Чугуевское восстание военных поселян, восстание Семеновского полка и др.), обнаруживавшие все большее нарастание угрозы социальной нестабильности.

Фактически, та же картина наблюдается и в сфере экономики. Экономическое развитие России во 2-й половине XVIII в. характеризуется весьма заметными новациями. Прежде всего это касается роста применения свободного труда на мануфактурах. Ограниченность рынка свободных рабочих рук в городе приводила к появлению особой формы использования трудовых ресурсов деревни в виде отходничества. Выход из положения, таким образом, был найден, однако отходничество приводило к относительной дороговизне рабочей силы (поскольку в заработную плату приходилось закладывать сумму денежного оброка крестьянина) и нестабильности в обеспечении ею производства, что явно тормозило развитие мануфактурного производства. Другим характерным явлением второй половины XVIII в. стало сформирование всероссийского рынка, реально связавшего страну воедино.

Рынок, однако, весьма своеобразно воздействовал на развитие сельского хозяйства. Не создавая каких-либо качественно новых явлений в аграрном секторе, он вызвал изменение количественных характеристик существующих отношений. Стремление повысить производство хлеба на продажу заметно увеличило барскую запашку, что, в свою очередь, потребовало увеличения рабочего времени, необходимого для ее обработки. Рынок, тем самым, обернулся для крестьян ростом барщины, а порой (скажем, в случае перевода на "месячину"), их полным отделением от земли. К тем же последствиям приводил и перевод крестьян на денежный оброк, который, как раз, и вынуждал их отправляться на заработки в город. Потеря же связи крестьянина со своей землей подрывала основы существующей системы, создавала предпосылки для возникновения новых отношений (хотя и вне самого аграрного сектора).

Таким образом, для периода "просвещенного абсолютизма" характерно взаимопереплетение, взаимодействие и взаимное противоборство старого и нового во всех сферах жизни: либерализм и деспотизм в политике; расширение прав одних сословий и сужение - других в социальной сфере, увеличение свободы предпринимательства и ограничение возможностей хозяйственных субъектов - в экономике - везде наблюдается двойственный характер развития России в эту эпоху.

Развитие государственности в России стимулировалось не только внутренними факторами; большое значение имела внешнеполитическая деятельность Российского государства. Основные линии внешней политики России во 2-ой половине XVII - начале XIX вв. диктовались ее западнической ориентацией, заложенной еще при Петре I. Силы Российского государства к этому времени настолько возросли, что оно уже имело возможность действовать практически одновременно сразу на трех направлениях: борьба за выход к Черному (а в перспективе - и Средиземному) морю, удовлетворение территориальных претензий на западной границе и, наконец, сопротивление росту французского влияния в Европе. Русско-турецкие войны (1768 - 1774, 1787 - 1791, 1806 - 1812 гг.), участие в разделах Польши (1772, 1793, 1795 гг.) и борьба на стороне антифранцузской коалиции (русско-французкие войны конца XVIII - начала XIX вв.) не только повысили международный авторитет Российского государства, но и создали предпосылки для завершения процесса его превращения в "великую европейскую державу".

Впрочем, решающая фаза этого процесса относится лишь ко второму десятилетию XIX в. и связана с событиями Отечественной войны 1812 г. Будучи эпизодом в длительной истории борьбы за гегемонию на европейском континенте между Великобританией и Францией, эта война должна была стать средством укрепления позиций Наполеона на континенте (а в случае удачи, и привлечения России к антианглийской коалиции). Однако последний явно переоценил свои и недооценил силы России. В ходе военных действий, несмотря на первоначальный успех вторжения, французская армия потерпела сокрушительное поражение, чему были причинами умело выбранная стратегия ведения войны М.Б. Барклаем де Толли и М.И. Кутузовым (и, напротив, неудачная - Наполеоном), патриотизм русского народа, отчетливо выразившийся, в частности, в широком партизанском движении, и, наконец, природно-климатические условия России, талантливо использованные русскими полководцами.

Победа над Наполеоном в Отечественной войне, наряду с успешной кампанией в составе антифранцузской коалиции 1813-1814 гг., не только изменила соотношение сил на континенте в пользу России и укрепила ее международный престиж. Не меньшее, а, пожалуй, и большее значение она имела для развития внутренней ситуации в России. Победа укрепила позиции самодержавной власти в стране, позволив ей стать более независимой от социального давления снизу, что заметно ослабило реформаторский пыл государственной власти.

Такая непоследовательность и вялость власти в создании перспективной политической стратегии, наряду со все более очевидными депрессивными явлениями во всех сферах жизни страны стала одним из первых признаков нарастания всеобщего кризиса в России. Собственно говоря, именно противодействие кризисным тенденциям в развитии российского общества и являлось главной задачей системы "просвещенного абсолютизма". Неудача в предложении действенной политики по выходу из кризисной ситуации "сверху", стала причиной усилившейся активности самого общества в поисках средств разрешения кризиса "снизу".

Именно такой попыткой найти достойный для России выход из тупика стало широко известное движение декабристов. Движение было результатом развития нескольких весьма противоречивых процессов политической жизни России. Во-первых, реальные противоречия российского общества требовали своего разрешения, во-вторых, сложился довольно значительный социальный слой, претендующий на соучастие в государственной деятельности, в-третьих, Отечественная война, с одной стороны, вполне проявила скрытые ранее возможности России, которым явно не соответствовала существующая в стране социально-экономическая и политическая система, а с другой - помогла увидеть, казалось, то, каким образом можно использовать их более эффективно (как это делалось, например, в Западной Европе). Именно это сыграло решающую роль в возникновении и развитии декабристских организаций. Ставя своей задачей воспрепятствовать сползанию страны к предполагаемой, и, как известно, не без оснований, катастрофе, декабристы предлагали провести ряд весьма существенных перемен в внутриплеменных и политическом строе страны: ликвидацию крепостного права, уничтожение самодержавия (но не обязательно монархии), введение конституции и др. Попыткой достижения этих целей и явилось восстание 14 декабря 1825 г. Однако оно закончилось, и вполне закономерно, поражением. Неразвитость противоречий, слабость социальной опоры и сила государственной власти не позволяли в тех условиях решить поставленную задачу. Декабристы созрели раньше, нежели сложилась в них отчетливая потребность. Это привело к тому, что после их поражения в обществе почти не осталось политически активных сил, способных продолжить давление на правительство "снизу" в целях проведения антикризисной политики. Тем самым, резко вырос консерватизм последекабристской эпохи, обусловивший беспрепятственное движение России ко всеобщему и глубочайшему кризису

Выводы

ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА (1709-1761/62), российская императрица с 1741, дочь Петра I. Возведена на престол гвардией. В ее царствование были достигнуты значительные успехи в развитии хозяйства, культуры России и во внешней политике, чему способствовала деятельность М. В. Ломоносова, П. И. и И. И. Шуваловых, А. П. Бестужева-Рюмина и др.

Во многом она придерживалась политики своего отца. При ее правлении была отменена смертная казнь, была восстановлена роль Сената, расширены дворянские льготы. Однако отрицательные черты также были свойственны периода правления Елизаветы.

Список литературы

1. Анисимов Е. В. Россия в середине XVIII в.: Борьба за наследие Петра. М., 1986.

2. Вдовина С. И. Дочь Петра // На российском престоле. М., 1993.

3. Наумов В. П. Елизавета Петровна // Романовы: Исторические портреты. М., 1997. Т. 1.

4. http://bibliotekar.ru/rusRomanov/9.htm

5. http://mega.km.ru/bes_98/encyclop.asp?TopicNumber=21280

6. http://ru.wikipedia.org/wiki/

7. http://www.rian.ru/zabytoe/20061102/55327417.html

8. http://www.hrono.ru/biograf/elizavet.html

Ссылки (links):

http://bibliotekar.ru/rusRomanov/9.htm

http://mega.km.ru/bes_98/encyclop.asp?TopicNumber=21280

http://www.rian.ru/zabytoe/20061102/55327417.html

http://www.hrono.ru/biograf/elizavet.html