Рассказы Л.Н. Толстого

Исследователи творчества великого русского писателя Льва Николаевича Толстого подсчитали, что за свою долгую жизнь он создал свыше пятисот произведений — художественных, философских, публицистических, педагогических и других. Вместе с дневниками и письмами они составили девяносто томов Полного собрания его сочинений, известного под названием «Юбилейного».

Грандиозный писательский труд Толстого его современники оценивали как беспримерный подвиг.

«Историческое значение работы Толстого,— писал в 1909 году М. Горький,— уже теперь понимается как итог всего пережитого русским обществом за весь XIX век, и книги его останутся в веках, как памятник упорного труда, сделанного гением; его книги — документальное изложение всех исканий, которые предприняла в XIX веке личность сильная, в целях найти себе в истории России место и дело».

Жизнь подтвердила глубочайшую справедливость этой оценки. Однако книги Толстого имеют не только историческое, а и современное значение.

Сам великий писатель в последние десятилетия своей жизни не раз высказывал желание, чтобы с его книгами познакомились миллионы читателей. Перед собою, как писателем, он ставил задачу — «работать для миллионов».

Расширяется круг его произведений, с которыми знакомятся читатели. Изучая читательские заявки «на Толстого» в библиотеках, легко убедиться, что наибольшим спросом из его произведений пользуются «Война и мир», «Анна Каренина» и «Воскресение».

Это нетрудно понять и объяснить: в великих романах Толстого полнее всего воплотилась колоссальная мощь его художественного творчества. Вспомним, как оценивали «Войну и мир» ее первые читатели. «Я с великим наслаждением прочел роман Толстого,— писал Тургенев,— в этом романе столько красот первоклассных, такая жизненность, и правда, и свежесть — что нельзя не сознаться, что с появления «Войны и мира» Толстой стал на первое место между всеми нашими современными писателями».

Критикуя исторические сцены романа, Тургенев писал: «Вся бытовая сторона (и военная) удивительна: есть тут вещи, которые не умрут, пока будет существовать русская речь».

Автор романа «Обломов» И.А. Гончаров писал Тургеневу об авторе «Войны и мира»: «Он, т. е. граф, сделался настоящим львом литературы».

Знакомый Толстого литературный критик и философ Н.Н. Страхов писал из Петербурга в Ясную Поляну об огромном впечатлении, произведенном на читающее общество романом «Анна Каренина»: «Последняя часть... произвела особенно сильное впечатление, настоящий взрыв. Достоевский машет руками и называет вас богом искусства».

А сам Достоевский утверждал тогда в «Дневнике писателя»: «Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение... с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться...» Когда увидел свет третий роман Толстого «Воскресение», передовые критики-демократы говорили о нем восторженно. Вот, например, отзыв В.В. Стасова: «Какое чудо творчества, ума, души, страсти, гения!!! Право, я все еще не могу прийти в себя от восхищения и радости... Что за счастье, что есть такие люди на свете и что мне привелось быть его современником, видеть и слышать его лично!»

Громадный успех выпал не только на долю романов Толстого, а и его повестей: ранних — «Детство», «Отрочество» и «Юность», и поздних — «Смерть Ивана Ильича», «Холстомер (История лошади)», «Крейцерова соната», «Отец Сергий», «Хаджи-Мурат». Зная о том, как любят читатели эти произведения, к ним часто обращаются деятели театра и кино. Даже в XXI веке по повестям Толстого были поставлены новые спектакли, созданы новые кинофильмы и телевизионные фильмы. Десятилетиями не сходят со сцены пьесы Толстого — народная драма «Власть тьмы», злая и веселая комедия «Плоды просвещения», глубокая психологическая драма «Живой труп». Вышло так, что Толстой-романист, повествователь и драматург как бы заслонил Толстого-рассказчика, словно бы отодвинул его в тень. Трудно сказать, почему так получилось, но только «вины» Толстого тут нет. Может быть, немножко «виноваты» исследователи творчества Толстого, разделившие его прозу на «большую» и «малую» и уделявшие главное внимание прозе большой — романам и повестям, сравнительно мало занимаясь произведениями, составившими малую прозу писателя. А между тем она представляет собой в высшей степени важный и дорогой для нас раздел наследия великого писателя. Произведения малой прозы создавались Толстым на протяжении всей его творческой жизни. По ним, как по романам и повестям писателя, можно проследить все этапы его идейных и художественных исканий.

Малая проза Толстого необыкновенно разнообразна по своему составу. В нее входят рассказы, сказки, очерки, притчи, басни, краткие жизнеописания, художественные сцены, включенные писателем в его публицистические статьи и трактаты, зарисовки и другие небольшие по размерам произведения. Каждая из названных нами частей малой прозы Толстого заслуживает особой характеристики и оценки. В этой работе мы остановимся всего лишь на одном из ее разделов — на рассказах. Творчество Толстого-рассказчика поражает прежде всего своим разнообразием и по содержанию произведений, и по их художественной форме. Это было рано замечено и высоко оценено такими выдающимися современниками Толстого, как Н.А. Некрасов, Н.Г. Чернышевский, И.С. Тургенев. Н.А. Некрасову принадлежит честь открытия таланта Толстого. Вот как это было. Создав четыре редакции своей повести «Детство», Толстой отправил ее рукопись в журнал «Современник», редактором которого был Н.А. Некрасов. Именно ему доверил начинающий автор свою судьбу, прося вынести «приговор» его первому детищу: «Он или поощрит меня к продолжению любимых занятий, или заставит сжечь все начатое». Отзыв Некрасова был самый положительный: «...Направление автора, простота и действительность содержания составляют неотъемлемые достоинства этого произведения». Прочитав повесть в корректуре, Некрасов нашел, что она «гораздо лучше», чем показалась ему в рукописи, и поспешил сообщить свой «окончательный приговор»: «Могу сказать положительно, что у автора есть талант. Убеждение в этом для Вас, как начинающего, думаю, всего важнее в настоящее время». Да, в ту пору для молодого Толстого было совершенно необходимо убедиться в том, что занятия литературой — его истинное призвание. Он настолько не был уверен в этом, что послал в редакцию «Современника» повесть «Детство», подписав ее инициалами «Л.Н.». А Некрасов был так уверен в ее высокой художественности, что напечатал повесть, не зная точно, кто автор. Посоветовав Тургеневу обратить внимание в девятой книжке «Современника» за 1852 год на повесть «Детство», Некрасов писал об ее авторе: «...Это талант новый и, кажется, надежный. Настоящее имя его граф Ник. Ник. Толстой — офицер, служащий на Кавказе».

В это заблуждение ввел Некрасова автор «Детства», сообщив ему в обратном адресе не свое имя, а имя брата, Николая Николаевича Толстого, с которым тогда служил в действующей армии на Кавказе. Впрочем, недоразумение скоро было выяснено, и Некрасов советовал Толстому «не прикрываться буквами, а начать печататься прямо под своей фамилией». К этому совету Некрасов добавил: «Если только Вы не случайный гость в литературе». «Письмо... от редактора, которое обрадовало меня до глупости»,— отметил Толстой в дневнике. Однако, не вняв некрасовскому совету, он еще целый ряд своих ранних произведений будет подписывать инициалами «Л. Н.» и «Л. Н. Т.». И только исключительный успех повестей «Детство» и «Отрочество», кавказских военных рассказов и севастопольских рассказов заставил Толстого поверить в свой талант и открыть, наконец, читателям подлинное свое имя. Он впервые сделал это, печатая в «Современнике» рассказ «Севастополь в августе 1855 года».

Первую литературную известность и славу принесли Толстому его ранние повести и рассказы. В ту пору Толстой-повествователь и Толстой-рассказчик выступали в такой тесной близости, что нередко одного принимали за другого, называя его рассказы повестями, а повести — рассказами. Это можно заметить даже в статьях о произведениях молодого Толстого, написанных таким проницательным критиком, как Н.Г. Чернышевский. Откликаясь на первое двухтомное собрание сочинений Толстого, вышедшее в 1856 году, Н.Г. Чернышевский писал: «Почти в каждом новом произведении он (Толстой) брал содержание своего рассказа из новой сферы жизни. За изображением «Детства» и «Отрочества» следовали картины Кавказа и Севастополя, солдатской жизни (в «Рубке леса»), изображение различных типов офицера во время битв и приготовлений к битвам,— потом глубоко драматический рассказ о том, как совершается нравственное падение натуры благородной и сильной (в «Записках маркера»), затем изображение нравов нашего общества в различные эпохи («Два гусара»). Как расширяется постепенно круг жизни, обнимаемой произведениями графа Толстого, точно так же постепенно развивается и самое воззрение его на жизнь».

Читая эти слова, можно подумать, что Чернышевский относит к рассказам Толстого его повести — «Детство» и другие. В действительности же, он прекрасно видел их жанровые различия. В своей статье о ранних произведениях Толстого он занят другой задачей — выяснением главных особенностей таланта молодого писателя. Задачу эту великий критик решил превосходно: сказанное им о своеобразии творчества Толстого полностью сохраняет свое значение и в наше время. Из слов Чернышевского можно заключить, что он высоко оценил молодого Толстого как писателя, устремленного к реальной жизни, открывающего для себя и для читателей ее «новые сферы». Главную же особенность его творчества, составляющую «особенную, только ему свойственную силу», Чернышевский увидел в мастерстве психологического анализа, в поразительном умении писателя передать «диалектику души» человека, показать «едва уловимые явления» его «внутренней жизни». «В этом,— замечает Чернышевский,— состоит, как нам кажется, совершенно оригинальная черта его таланта. Из всех замечательных русских писателей он один мастер на это дело». Чтобы показать, как это «делается» Толстым, критик привел главу из рассказа «Севастополь в мае», в которой на нескольких страницах переданы мысли и чувства офицера Праскухина, возникшие за минуту до того, как он был убит осколками бомбы, разорвавшейся на близком от него расстоянии. «Это изображение внутреннего монолога,— заключает критик,— надобно, без преувеличения, назвать удивительным». Следующей особенностью таланта молодого Толстого Чернышевский назвал непосредственную чистоту нравственного чувства. «От этого качества,— говорит критик,— по нашему мнению, во многом зависит прелесть рассказов графа Толстого... Только при этой непосредственной свежести сердца можно было рассказать «Детство» и «Отрочество» с тем чрезвычайно верным колоритом, с тою нежною грациозностью, которые дают истинную жизнь этим повестям».

Завершая характеристику своеобразия Толстого как писателя, Чернышевский замечает: «Само собою, разумеется, что всегда останется при нем и его художественность». Чернышевский высмеял критиков, упрекавших Толстого за то, что в «Детстве» и «Отрочестве» он не изобразил «на первом плане какой-нибудь прекрасной девушки лет восемнадцати или двадцати, которая бы страстно влюблялась в какого-нибудь так же прекрасного юношу». Не похвалил он и критиков, укорявших Толстого за то, что в этих повестях он «не выставил картин общественной жизни». «Удивительные понятия о художественности!» — говорит Чернышевский по поводу этих рассуждений и добавляет: «Мы любим не меньше кого другого, чтобы в повестях изображалась общественная жизнь; но ведь надобно же понимать, что не всякая поэтическая идея допускает внесение общественных вопросов в произведение; не должно забывать, что первый закон художественности — единство произведения, и что потому, изображая «Детство», надобно изображать именно детство, а не что-нибудь другое, не общественные вопросы, не военные сцены, не Петра Великого и не Фауста, не Индиану и не Рудина, а дитя с его чувствами и понятиями... Надобно понять, что поэтическая идея нарушается, когда в произведение вносятся элементы, ей чуждые... Всему свое место...» Острейшим общественным вопросам времени молодой Толстой посвятил свои антикрепостнические произведения — рассказ «Утро помещика» и повесть «Поликушка».

События Кавказской войны запечатлены в его военных рассказах 50-х годов — «Набег», «Рубка леса», «Разжалованный», в написанном для создававшейся в начале 70-х годов «Азбуки» рассказе «Кавказский пленник», в одном из самых поздних и самых замечательных произведений Толстого — в повести «Хаджи-Мурат». События Крымской войны Толстой изобразил в севастопольских рассказах, потрясших современников суровой правдой, с которой показана в них война, а также силой патриотического воодушевления, которой и сегодня обжигает душу каждая их страница.

Рассказ «Метель» — первое произведение Толстого,- на «мирную» тему, которая вновь вошла в его творчество после кавказских и севастопольских военных рассказов.

«Поразительного случилось со мною только метель»,— записал Толстой в дневнике, проделав в 1854 году за две недели путь с Кавказа до Ясной Поляны. В «темную, слепую метель, среди голой степи», блуждая всю ночь и рискуя жизнью, Толстой, забыв об опасности, жадно наблюдает за встречными почтовыми и курьерскими тройками, за тяжелыми обозами, слушает неторопливые разговоры ямщиков, радуется заливистому перезвону колокольчиков, с наслаждением думает о том, что все это — Россия, родина, дорогая сердцу земля. В сладкой полудремоте видятся ему красные колючие стволы шиповника, листва корявой березы, ярко-голубое зеркало пруда, золотистые караси, желтокрылые бабочки. «Все вокруг меня было так прекрасно, — пишет Толстой,— и так сильно действовала на меня эта красота, что мне казалось, я сам хорош...»

И хороши были люди, не устрашившиеся разбушевавшейся метели, наперекор ей мчавшиеся на тройках по заметенной снегом степи. В особенности хорош был удалой ямщик Игнашка, когда в конце пути, повернув к своему седоку «засыпанное снегом, дышащее морозом, веселое лицо», сказал: «Доставили-таки, барин!»

Совсем в иной обстановке развертывается действие рассказа Толстого «Люцерн». Включив в его заглавие слова: «Из записок князя Д. Нехлюдова», писатель хотел дать слово свидетелю и участнику события, о котором, как сказано в «Люцерне», историки должны будут написать огненными буквами.

Это — первая вещь Толстого, открыто и страстно обличающая правопорядки в странах буржуазной Европы, с которыми молодой писатель столкнулся в пору первого заграничного путешествия. «Люцерн» — это памфлет, где писатель соединяет художественные сцены с публицистическими отступлениями, а в конце выступает в роли проповедника, заявляя, что лишь «всемирный дух» может быть «непогрешимым руководителем» людей в поисках ими путей к добру и справедливости. В конце 70-х — начале 80-х годов Толстой пережил крутой перелом в мировоззрении, который сам он называл переворотом. В «Исповеди» он заявил о полном разрыве с дворянским классом, к которому принадлежал по рождению и воспитанию, и о переходе на сторону трудового народа. Величайший художник, глубокий мыслитель, Толстой стал, по его словам, «адвокатом стомиллионного земледельческого народа» — русского патриархального крестьянства, близко к сердцу приняв его нужды и заботы, беды и надежды.

В художественных и публицистических произведениях, написанных после идейного перелома, Толстой «обрушился со страстной критикой на все современные государственные, церковные, общественные, экономические порядки, основанные на порабощении масс, на нищете их, на разорении крестьян и мелких хозяев вообще, на насилии и лицемерии...». Однако в то же время «горячий протестант, страстный обличитель, великий критик», обнаружил такие противоречия в решении поставленных жизнью вопросов, которые Ленин назвал «кричащими» ".

Отлученный Святейшим синодом от православной церкви, Толстой создал новую религию, очищенную от церковных догматов. Не приняв участия в революционном движении, он создал учение о всеобщей любви и о непротивлении злу насилием. Резко критикуя слабые стороны взглядов и творчества писателя, Ленин подчеркивал, что кричащие противоречия Толстого не являются противоречиями его личной мысли, а присущи идеологии всего русского патриархального крестьянства, на сторону которого перешел Толстой. Современники Л.Н. Толстого видели и слабые, по их мнению, стороны его творчества. Обо всем этом нужно помнить, когда мы читаем такие толстовские рассказы, как «Много ли человеку земли нужно», «Хозяин и работник» и повесть «Холстомер».

Первый из них входит в число так называемых народных рассказов писателя, созданных им в первой половине 80-х годов для издательства «Посредник».

Толстой и его единомышленники образовали это издательство с целью дать народу за недорогую цену хорошие книжки и картины, которые бы по всей стране разносили офени — коробейники.

По мысли Толстого издания «Посредника» должны были вытеснить с книжного рынка лубочные издания с их пустячно-развлекательным, а то и вредным содержанием, а также «назидательные» церковно-монастырские брошюрки и книжонки. Народные рассказы Толстого («Чем люди живы», «Свечка», «Два брата и золото» и другие) обличают пороки богатых, праздных, корыстолюбивых людей и в то же время проникнуты идеями покорности, смирения, призывами к незлобию и всепрощению. Сюжеты большей части этих произведений писателя заимствованы из фольклора. Написаны они ярким, живым языком, со множеством пословиц, поговорок, слов и речений, взятых из народного словаря. Сюжет рассказа «Много ли человеку земли нужно», как сюжет притчи или басни, можно передать в немногих словах. Мужику-переселенцу Пахому сказали в башкирской степи, что он получит в полную собственность столько земли, сколько успеет обойти за день. Сначала Пахом шел «не тихо, не скоро», а потом все прибавлял шагу и, наконец, «побежал рысью». С заходом солнца вернулся к тому месту, откуда начал свой путь,— где лежала его шапка. Но как вернулся? Вконец обессилев, упал на землю, дотянулся руками до шапки и помер. И вот она, знаменитая концовка: «Поднял работник скребку, выкопал Пахому могилу, ровно насколько он от ног до головы захватил — три аршина, и закопал его». Первые читатели толстовского рассказа были потрясены, подавлены, казалось бы, неотразимой убедительностью такого финала. Толковали о нем по-разному. Одни справедливо увидели в рассказе Толстого суровое предостережение скупым, жадным, скаредным людям. Другие же увидели в нем призыв к веселой, беззаботной жизни: надо ли к чему-то стремиться, ежели впереди нас ждут всего три аршина земли?!

В открытую полемику с таким толкованием выступил А.П. Чехов в рассказе «Крыжовник»: «Принято говорить, что человеку нужно только три аршина земли. Но три аршина нужны трупу, а не человеку... Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свои свойства и все особенности своего духа». Чеховская полемика с автором рассказа «Много ли человеку земли нужно» внесла верный мотив в истолкование этого произведения, сильного своим протестом против страсти к обогащению, к стяжательству, в чем бы и где бы эта страсть ни проявляла себя. К числу сильнейших обличительных произведений, созданных Толстым в 80-е годы, принадлежит повесть «Холстомер», названная автором «историей лошади». Она отличается от рассказов не только большим числом действующих лиц, сцен и эпизодов, но и более развернутым сюжетом. В рассказах внимание автора сосредоточено чаще всего на описании одного какого-то случая или события. В повести же он стремится запечатлеть историю всей жизни главного персонажа или нескольких лиц. В творчестве Толстого, как и других больших художников, повесть — это ступень от малой прозы к большой: к роману, к эпосу. Десятилетием позднее Толстой написал рассказ «Хозяин и работник». Для этой вещи характерно использование художником резкой контрастности в изображении социальных противоречий, с чем мы встречаемся и в других произведениях позднего Толстого — повестях «Смерть Ивана Ильича» и «Холстомер», в комедии «Плоды просвещения», романе «Воскресение». В «Хозяине и работнике», как и в некоторых других вещах позднего Толстого, использован также прием художественной ретроспекции: сначала показан конец жизни героя (как, например, в «Смерти Ивана Ильича»), а затем рассказана вся его предшествующая жизнь. Волею судеб купец 2-й гильдии Василий Андреевич Брехунов, вымогатель и кровосос, хищник с «выпуклыми и ястребиными глазами», и его незлобивый, покорный работник. Никита оказались на краю гибели. Жадность хозяина-барышника была тому причиной: в зимний, ветреный день, взяв с собой Никиту, поехал он к помещику покупать лес. И попали путники во власть метели, превратившей всю округу в «белую пустыню». Поняв, что смерть стоит у них за спиной, и Никита и Брехунов каждый по-своему вспоминают прожитую жизнь. Никита покорно принимает мысль о смерти, а Брехунова она сначала приводит в ужас. Как и в некоторых других произведениях позднего Толстого (например, в уже названной выше повести «Смерть Ивана Ильича»), в рассказе изображается чудо: поняв, что ему пришел конец, Брехунов решает свершить доброе дело: своим телом он прикрывает до костей продрогшего Никиту, а сам замерзает. Имея в виду концовку рассказа, критик-народник Н.К. Михайловский заметил, что «ни хозяева, ни работники не поверят графу Толстому», признав все же, что это произведение направлено в защиту работника и в обличение хозяина. По признанию Толстого, он взялся за «Хозяина и работника» с целью проверить, не разучился ли он писать художественные произведения. Эти его опасения оказались напрасными: по силе художественной изобразительности «Хозяин и работник» нисколько не уступает другим вещам позднего Толстого.

Почти полвека отделяют рассказ «Люцерн» от одного из поздних рассказов Толстого «После бала». И как сильно отличаются они один от другого, хотя оба принадлежат к сильнейшим обличительным произведениям великого писателя. В «Люцерне» молодой автор с трудом находит слова, чтобы излить свой гнев и негодование против богатых туристов, отказавших в подаянии нищему певцу. Обыденный, казалось бы, случай он поднимает на огромную высоту, мечет громы и молнии на головы равнодушных к чужой беде людей. В рассказе «После бала» описано действительно страшное событие: несчастного солдата прогоняют сквозь строй, насмерть забивая его шпицрутенами. Воссоздавая подробности этой ужасной сцены, писатель остается сдержанным и скупо передает чувства, пережитые рассказчиком. Между тем ненависть писателя к царю-деспоту, каким был Николай I, прозванный в народе «Палкиным», не знала пределов. Достаточно перечитать посвященную ему главу в повести «Хаджи-Мурат», чтобы в этом убедиться. Толстой предоставляет читателю самому сделать выводы, к которым приводит его рассказ «После бала». И от этого впечатление от него становится еще более сильным. Всего пять сравнительно коротких рассказов и одна повесть Толстого составляют эту книгу. Но они дают отчетливое представление о том, как богата малая проза писателя и жизненным содержанием, и разнообразием художественных средств. Не забудем, что эта малая проза создавалась не просто большим, а великим мастером.

Литература

1. Сливицкая О.В. Художественный мир Л.Н. Толстого. – М., 1998

2. Петровицкая И.В. Программа по истории русской литературы Х - ХIХ вв. для средней школы. – М., 2005

3. Петровицкая И.В. Новые материалы Л.Н. Толстого и о Толстом. – М., 2004

4. Ищук Г.Н. Лев Толстой. Диалог с читателем. М., 1984.

5. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1971

6. Бабаев Э.Г. Очерки эстетики и творчества Л.Н. Толстого. М., 1981.

7. Дружинин А.В. "Метель", "Два гусара". Повести графа Л.Н. Толстого; "Военные рассказы графа Л.Н. Толстого" // Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988.