Любовь к природе: спорные вопросы

В.Е. Борейко, Киевский эколого-культурный центр

Любовь к природе возникает из того лучшего, что в ней заключено. Мы любим ее как град божий несмотря на то (а скорее как раз потому), что в этом граде нет жителей.

Р. Эмерсон

Любовь к животным сама собой приводит к тому, что люди требуют самых породистых, и это в свою очередь неизбежно порождает жестокость.

Я. Кавабата

Что такое любовь к природе

О необходимости любви к природе на уроках школьного естествознания еще в XIX веке писали русские педагоги Ястребцов, Сальцман, Симашко; известный педагог-естественник Д.Н. Кайгородов неоднократно заявлял: “Нужно культивировать в школе не мертвую науку о природе, а живую любовь к природе и Божьим творениям” (13). К такому же мнению в начале XX века пришел и известный педагог Стенли Холл (22).

Одну из наиболее серьезных работ обсуждению такого сложного и таинственного понятия как любовь к природе посвятил известный российский педагог и деятель охраны природы Б.Е. Райков еще в 1915 году (6). По его мнению, любовь к природе является “отвлеченным чувствованием собирательного характера”. В него входят разнообразные и сложные переживания, как то:

“1. Наслаждение красивыми формами, красками, звуками и связанные с этим восприятия и представления;

2. Удивление перед разнообразием форм и явлений в природе, интерес перед новым, незнакомым, проистекающее отсюда стремление узнать, понять, объяснить наслаждение от успеха самостоятельных попыток и достижений в этой области;

3. Преклонение перед величием природы, ее возвышенной красотой, необъятностью, переходящее в чувство умиления, сознания собственного ничтожества, скоротечности нашего бытия перед лицом вечности, священный трепет перед бесконечностью” (6).

Кроме этого, Б.Е. Райков полагал, что любовь к природе слагается из трех групп чувствований: эстетических, этических и интеллектуальных.

С ним частично не согласен автор легендарной “Розы мира” Даниил Андреев: “Но напрасно толкуют о любви к природе естествоиспытателей. Интеллектуальную любовь можно испытывать только к продукции интеллекта – именно умом любить идею, мысль, теорию, научную дисциплину. Так можно любить физиологию, микробиологию, даже паразитологию, но не лимфу, не бактерии и не блох. Любовь к природе может быть явлением физиологического порядка, может быть явлением порядка эстетического, наконец – порядка этического и религиозного. Явлением только одного порядка она не может быть – интеллектуального. Если отдельные специалисты-естественники и любят природу, то это чувство не имеет никакой связи ни с их специальностью, ни вообще с научной методикой познания Природы: это чувство или физиологического, или эстетического порядка” (14).

Кстати, как тут не вспомнить русского поэта Я. Полонского, писавшего, что “любви к природе нет без чувства красоты”. По мнению известного английского культуролога и экофилософа Джона Рескина, любовь к природе – самое здоровое чувство, несовместимое со злыми страстями: “Отсутствие любви к природе не является несомненным недостатком, но наличие этого чувства – обязательный признак доброго сердца и справедливого нравственного чувства…, степень глубины этого чувства, вероятно, определяет и степень благородства и красоты характера” (цит. по: 11).

По его мнению “любовь к природе, где бы она не проявлялась, всегда была волнующим и святым элементом чувства” (цит. по: 11), а человек, который больше других любит природу, всегда оказывается более способным в вере в Бога.

Известный польский пионер охраны природы, юрист, культуролог и экофилософ Ян Павликовский писал: “Любовь к природе соединяет человека с Землей, и ведь, собственно эта любовь является источником и одновременно плодом охраны природы. Известен тот психологический факт, что прежде всего любим то, что является предметом наших забот (…). Охрана природы – это деятельная любовь, активная, в ней эта любовь является, становится реальностью, благодаря ей усиливается. А эта любовь для природы имеет высокую моральную ценность. Укрепляет она связь солидарности со всем сущим, расширяет горизонты наших благородных чувств, является источником благородного бескорыстного удовлетворения, дает мысли покой и отдых” (цит. по: 11).

Любовь к природе может прийти к человеку неожиданно, поразить как гром среди ясного неба. Вот как рассказывает о таком случае Д. Андреев: “Лично у меня все началось в знойный летний день1929 года вблизи городка Триполье на Украине. Счастливо усталый от многоверстовой прогулки по открытым полям и по кручам с ветряными мельницами, откуда распахивался широчайший вид на ярко голубые рукава Днепра и на песчаные острова между ними, я поднялся на гребень очередного холма и внезапно был буквально ослеплен – передо мной, не шевелясь под низвергающимся водопадом солнечного света, простиралось необозримое море подсолнечников. В ту же секунду я ощутил, что над этим великолепием как бы трепещет невидимое море какого-то ликующего живого счастья. Я ступил на самую кромку поля и с колотящимся сердцем прижал два шершавых подсолнечника к обеим щекам. Я смотрел перед собой на эти точки земных солнц, почти задыхаясь от любви к ним…” (14). Писатель назвал это “первым прозрением”: “рано или поздно наступит первый день – внезапно ощутишь всю Природу, как если бы это был первый день творения и земля блаженствовала в райской красе” (14).

Таким образом, под любовью (влечением, приверженностью, страстью) к природе можно подразумевать сложную смесь неподвластных волевому регулированию этических, эстетических, религиозных чувствований, имеющих заинтересованный характер и основанных на восхищении и наслаждении красотой природы, симпатии, преклонении и благоговении перед ней и т.п. Любовь к природе вызывает альтруистические и одновременно эгоистические мотивации быть рядом с объектом любви, смотреть на него, обладать им или защищать его.

Любовь к природе отличается от любовного (чувственного) отношения к природе, под котором понимается воспитываемая в человеке симпатия, сострадание, уважение, доброта к природе, умение ею любоваться и желание защищать природу.

Любовь к природе может быть составной частью любви к Богу, а также к отечеству (являясь мотивацией патриотизма или природоохраны).

В заключение несколько слов о таком ходячем представлении как любовь к природе у охотников. По мнению Д. Андреева, “охота не находится с любовью к природе ни в какой связи”. В качестве доказательства он ссылается на Тургенева, страстного охотника и автора, честного с читателем. Вот эта фраза: “Природой на охоте я любоваться не могу – все это вздор, ею любуешься, когда лежишь или присядешь отдохнуть после охоты. Охота – страсть, и я, кроме какой-нибудь куропатки, которая сидит под кустом, ничего не вижу и не могу видеть. Тот не охотник, кто ходит в дачные места любоваться природой” (Д. Садовников. Встречи. О Тургеневе).

Любовь к природе и рыночные отношения

Как я уже писал выше, любовь к природе может вызывать не только альтруистические, но и эгоистические мотивации: быть рядом, наслаждаться, обладать объектом любви. Именно эгоистические мотивации, вызванные любовью к природе, ведут к таким вредным для природы практикам как коллекционирование бабочек, любительская охота, туристский “перевыгул” и т. п.

Соединение любви к природе с рыночными отношениями является взрывоопасной смесью. Еще в 1913 году известный польский природоохранник Ян Павликовский предупреждал: “Очередь наступила и для красивой, полной свежести и силы идеи любви к природе. Вынесенная на торг как мода, в жизни она привилась под двумя лозунгами: сделать природу красивой и сделать ее доступной. Сами по себе те лозунги невинны, и могли быть даже полезными, но в исполнении стали опасными и чисто убийственными для идеи” (20).

Евгений Евтушенко в “Балладе о нерпах” верно сказал:

Нерпы, нерпы, мы вас любим,

Но дубинками вас лупим,

Ибо требует страна.

По глазам вас хлещут люто,

Потому что вы – валюта,

А валюта нам нужна…

Если спросить охотников, то они тоже любят природу. Но по своему, через прицел ружья. Часто такая любовь бывает эгоистической не только у охотников, но и рыбаков, грибников, туристов. Михаил Пришвин пытался защитить охотников: “Многим непонятно, как это можно любить природу и всей душой сосредотачиваться на убийстве животных… Со стороны, и правда, это совсем невозможно понять, но по себе мы должны разобраться и в природе охотника-поэта. Мы так понимаем, что каждый страстный охотник является обладателем огромного и многим вовсе неведомого чувства природы. Прямо же тут, за околицей, для него начинается волшебный мир. Ему нужен трофей, доказать, что мир чудес существует и начинается тут, совсем близко. А сколько раз, бывало, в какую-нибудь деревеньку приходит дикий поэт-охотник с глухарем в руках, и вся деревня собирается вокруг охотника, и вся деревня удивляется, и тут между ребятами утверждается новая правда: за околицей начинается действительно мир чудес.

Так было в веках, с этого началось: само же страстное чувство природы требует поймать бегущего зверя, метким выстрелом остановить летящую птицу. И после самому, своей собственной рукой, поднять, подержать…

На этом для самого дикого поэта страсть кончается и остается еще тоже большое наслаждение: показать свой трофей близкому человеку, убедить, удивить – такой чудесный мир у нас так близко, прямо же тут, за околицей”… (“Корабельная чаща”). (цит. по: 23).

Как мы видим, защита охотников Пришвину, несмотря на весь его блистательный талант писателя, не удалась. Во всем этом многословии сквозит обыкновенный человеческий эгоизм, желание обладать и наслаждаться предметом любви любой ценой. Пусть даже путем самым страшным – путем убийства живого существа.

Любовь к природе как мотивация природоохраны

Людям свойственно защищать то, что они любят. Поэтому, наверное, защитники природы выработали твердую уверенность, что любовь к природе является чуть ли не основной мотивацией природоохраны.

“Мы защищаем то, что любим”, – сказано в Манифесте Движения дружин по охране природы, принятом в 1994 году (1).

Святой Франциск Ассизский, объявленный Ватиканом святым патроном защитников природы, в свое время предложил любить природу, цветы, птиц как своих братьев и сестер, то есть как своих ближних, к чему, кстати, и призывает христианская этика. Создавая в 1935 году кедровый резерват, западноукраинский митрополит А. Шептицкий одной из главных задач резервата назвал способствование тому, чтобы там “молодежь черпала любовь к родной земле и училась познавать ее красу” (16).

“Берегите, любите, охраняйте нашу природу” – призывал в своей проповеди “Красота природы” архиепископ Саратовский и Волгоградский Пимен (17).

Лидер Международного Социально-экологического Союза Святослав Забелин стоит на сходной позиции: “Социальными предпосылками нашего подхода [к охране дикой природы – В.Б.] являются все проявления и формы любви как высшего проявления человеческой духовности и Любви к Природе, в частности Любви, как счастливого дарения себя и своего достояния – другому… Заповедание, т. е. дарение территории в полное и ненарушаемое распоряжение населяющим ее существам – и есть материализация этой любви во всей ее полноте” (3).

Известный французский природоохранник Жан Дорст (2) писал, что спасти природу может только любовь, только чувство восхищения, а не расчет. С ним согласен видный российский деятель заповедного дела Ф.Р. Штильмарк: “Поэтому идеалисты, считающие, что спасти природу может только любовь, по нашему убеждению, более правы, чем те, кто призывает к разумному управлению биоценозами…” (4).

А Олдо Леопольд заявил: “Я не представляю себе, что этическое отношение к земле может существовать без любви и уважения к ней, без благоговения перед ее ценностью” (21).

“Дефицит любви – одна из причин неблагополучия в обществе и в его отношении с земной природой”, – считает преподаватель философии Московского университета Л.Н. Самойлов (5). По его мнению любовь – самое экологически позитивное отношение человека к природе.

А российский писатель-природоохранник В. Чивилихин даже поставил вопрос так: “Мне кажется, что наступило время, когда любить природу – мало. Любит ли она тебя, и что ты сделал для того, чтобы она тебя любила?” (18).

Согласно известному американскому писателю и экофилософу Эдварду Эбби любовь к природе “это выражение благодарности земле, которая нас родила, вскормила и стала нашим домом, единственным нужным нам раем, если только мы можем это понять” (19).

По мнению американского экопсихолога Джеймса Свана, любовь к природе, желание ее защищать возникает не на основе знаний, а на основе эмоциональных переживаний. И в этом очень могут помочь священные природные места – такие места, где мы вновь можем обрести “любовь к нашей второй матери – земле” (24).

Можно ли “научить” любить природу?

Известный российский деятель охраны природы, московский географ Ю.К. Ефремов даже стихотворно обосновал развитие чувства любви к природе:

Люблю и знаю,

Знаю и люблю,

И тем полней люблю,

Чем глубже знаю (12).

Однако, как справедливо пишет В.П. Чижова, “далеко не всегда и не у всех знания предшествуют любви или играют существенную роль в ее возникновении и укреплении. Обратимся на этот раз к другому литературному авторитету – М. Пришвину: “Разве я не понимаю незабудку: ведь я и весь мир чувствую иногда при встрече с незабудкой, а скажи – сколько в ней лепестков, не скажу. Неужели вы меня пошлете изучать незабудку?” А уж в том, что Пришвин не только понимал природу, но и любил ее и знал – и не с позиции ученья, а через восприятие сердцем, я думаю, никто не сомневается” (12).

С В.П. Чижовой согласен известный педагог-природоохранник К.Н. Благосклонов (26): “Чтобы любить природу, нужно ее знать” – формула педагогики, которая вызывает возражения. Можно пойти еще дальше, рассмотрев известное стихотворение Н.К. Рериха “Не убить?”, в котором рассказывается о том, что мальчик, дабы изучить птичку, убил ее. Однако навряд ли он от такого “изучения” стал еще больше любить ее, если вообще любил. Действительно, любовь к природе и объем знаний о ней – понятия не пропорциональные, а нередко и обратно пропорциональные. Недаром кто-то из великих сказал: “Лекарство от любви – узнать поближе”.

Утверждение, что чем больше мы изучаем природу, тем больше ее любим – является сужением вопроса. Порой бывает и наоборот – чем ближе мы узнаем (человека), тем меньше мы его любим. А может быть, и вообще любовь к природе никак не зависит от интеллектуальных знаний. Проблема “воспитания” любви к природе состоит еще и в том, что любовь, как мотивация – очень ненадежна, так как скоротечна и избирательна. Более того, как справедливо отмечал известный американский психолог и философ Э. Фромм (10), не все способны на любовь.

Как справедливо считает российский экопсихолог С.Д. Дерябо, любовь не подвластна волевому регулированию, то есть находится вне влияния человека. Ее невозможно формировать, невозможно научить людей любить природу, как и воспитать “любовь к природе”. Она приходит независимо от воли человека, это подтверждают и народные пословицы: “Любовь зла, полюбишь и козла”, “Сердцу не прикажешь”. По мнению Э. Эбби – “любовь к дикой природе сильнее, чем голод, она всегда вне досягаемости для разума” (19). Можно формировать уважение к природе, законопослушание, чуткое отношение к природе, но формировать любовь к природе нельзя. Формулу любви не смог объяснить даже опытный маг – граф Калиостро. Кстати, такой же неожиданной, личностной, не подвластной волевому регулированию может быть и ненависть к природе. От которой к любви (или наоборот), как известно, один шаг.

Любовь к природе – это дело очень личное, интимное. Ей, как и любви к Богу, нельзя научить, особенно в школе с ее казенщиной. Вспомним, до 1917 г. Закон Божий преподавался во всех школах, но это не спасло страну ни от революции, ни от безбожия.

“Любовь, – писал Виктор Гюго, – как дерево, она вырастает сама собой”. С ним согласен Стендаль, заявивший, что любовь подобна лихорадке – она родится и гаснет без малейшего участия воли. Действительно, о каком волевом регулировании любовью может идти речь, если любовь – это болезнь, дар небес, безумие. “Любовь подобна удаче – она не любит, чтоб за ней гонялись” (Т. Готье), “Любовь возникает внезапно и безотчетно” (Ж. Лабрюйер) (15).

В.И. Даль определял любовь следующим образом: “Любить (…) – это избрание и предпочтение кого-то по воле, волею (а не рассудком), иногда и вовсе безотчетно и безрассудно”.

Другая трудность воспитания любви к природе состоит в том, что люди, как правило, любят больше живописные пейзажи, симпатичных животных, красивые растения. Как говорится, любовь есть желание наслаждаться красотой. Но ведь 98 % всех видов животных относятся к членистоногим, которых трудно записать в число явных красавцев. А значит, им не достанется наша любовь. А что говорить о червях, простейших, микробах, вирусах? Сможет ли полюбить большинство людей пустоши или болота?

К. Лоренц пишет: “Наша любовь к ближнему настолько разбавляется массой этих ближних, притом слишком близких, что, в конце концов, даже следов ее невозможно обнаружить. Кто хочет испытывать сердечные и теплые чувства к людям и вообще, должен сосредоточить их на необходимом числе друзей: как бы ни было правильно и этично требование любить всех людей, мы так устроены, что не можем его исполнить” (28). Это же замечание справедливо и в отношении видов животных и растений. Такие же аргументы приводит и В.И. Грищенко (27), коснувшийся проблемы любви к природе.

Вспомним еще раз слова Я. Полонского, что “любви к природе нет без чувства красоты”. Но ведь болота или комары и черви не вызывают эстетического наслаждения, значит, на них трудно или невозможно распространить человеческую любовь. А нет любви – нет охраны. Что ставит под сомнение любовь к природе как эффективную и универсальную мотивацию ее защиты.

Другой спорный вопрос заключается в том, что каждый человек по своему понимает любовь к природе, вкладывая в это понятие свое, субъективное отношение. Получая наслаждение от красоты рощи или речки, многие любители природы не готовы и не желают прийти на помощь природе.

Еще одна проблема состоит в том, что любовь к природе, так же как и благоговение перед жизнью – это не правило, которое мы можем применять в специфической ситуации. Это скорее понятие, или даже черта характера. Любовь к природе, в отличие от экологической этики не дают нам ответ на вопрос, как нужно поступать, скажем, в случае, когда происходит конфликт интересов природы и человека.

Нельзя не согласиться с московским экофилософом, профессором А.Н. Тетиором: “…можно любить всю природу или только ее красивую часть, можно благоговеть перед живой природой, но, очевидно, не перед всей, – есть и очень негативные предметы и явления, перед которыми нельзя благоговеть, которые нельзя любить. Введенные в моделях идеальных экологических этик, понятие “благоговение” и “любовь” носят человеческий, антропоморфорный характер и поэтому неприменимы для объективной оценки взаимодействия с природой” (25).

Исходя из вышеизложенного, любовь к природе не может считаться универсальной природоохранной мотивацией или идеологией, формирующей и объединяющей движение в защиту природы.

Интересно, что ряд авторов – известный русский педагог П.Ф. Каптерев (29), англичанин С. Холл (22) предпочитают говорить не о воспитании любви к природе, а о воспитании симпатии к природе и чувственного к ней отношения. На мой взгляд, с такой постановкой вопроса и терминологией можно согласиться.

Любить или уважать природу?

Известный австралийский экофилософ и один из основателей международного Движения освобождения животных Питер Сингер более чем скептически относится к любви к природе: “Мы не испытываем какой-то “любви” к животным. Мы просто хотим, чтобы с ними обращались как с независимыми существами, которыми они и являются, а не как с предметами целей человека…” (7).

Американский экофилософ Пол Тейлор полагает, что уважение к природе куда важнее любви к ней. Уважение к природе, как основанное на незаинтересованности, отличается от любви к природе, основанной на наборе заинтересованных чувств и предрасположенностей. Последнее происходит от нашего личного интереса к природному миру и реакции на него. Подобно нежным чувствам, испытываемым нами к определенным людям, наша любовь к природе является ничем иным как проявлением таких чувств к диким существам. Точно так как наша любовь к отдельному человеку отличается от нашего уважения ко всем личностям как таковым (любим ли мы их или нет), так и любовь к природе отличается от нашего уважения к природе. Уважение к природе – это такое отношение, которое мы испытываем вне зависимости от того, любим мы природу или нет. Уважение к природе, в отличие от любви к природе, основывается на экологической этике и соответствует определенным правовыми обязанностям (таким, как непричинение зла и невмешательство) и чертам характера (таким как справедливость и благожелательность) (8).

В данном случае, осуществляя волевое действие в защиту природы на основе принципов экологической этики, человек осознанно противостоит власти непосредственно испытываемых потребностей, чувств, влечений, страстей, инстинктивных побуждений, импульсивных решений. Для волевого акта на основе принципов экологической этики характерна не мотивация “я хочу”, а мотивация “надо”, “я должен”, “я обязан”, а также осознание ценностной характеристики цели действия. Благодаря этому человек представляет собой единственное существо, которое ради охраны природы может добровольно действовать наперекор своим собственным интересам.

“Уважение к природе коренным образом отличается от любви к природе. Моральное уважение к природе не есть какая-то личная приверженность или забота из любви к природе. Чувства, которые человек может питать к животным или растениям, могут заставлять его тревожиться об их благополучии. Человек может особенно любить какой-либо конкретный вид диких растений или животных… и, конечно, тревожиться и заботиться об этих конкретных живых существах. Если тревога и забота такого рода являются следствием личных эмоций, они являются частью нашей любви к природе. Однако, они не являются свидетельством отношения уважения к природе, если человек не считает его свои долгом. Отношение уважения к природе не является частью личного отношения человека к природе, его любви к природе.

Различие между уважением и любовью имеет важнейшее значение для понимания того, что требуется для рационального обоснования уважения к природе. Поскольку основой уважения не является наша эмоциональная привязанность к каким-либо живым существам, тот факт, что какое-либо существо кажется нам привлекательным, вовсе не имеет отношения к принятию нами отношения уважения к природе, или выражения этого отношения в том, как мы с этим существом обращаемся (…). Если мы приняли этику уважения к природе, привлекательность или непривлекательность природы ни в коей мере не влияет на нашу непредвзятую, справедливую заботу о ее благополучии. Принятие отношения уважения к природе – это принятие определенного набора моральных стандартов и правил как веских этических норм” – пишет П. Тейлор (8).

Уважение к природе отличается от чувства любви к природе, поскольку хорошие действия по отношению к ней являются этически обязательными вне зависимости от наших чувств. По И. Канту, любовь, как вообще симпатия, ненравственна (ибо она может нести как добро, так и зло), а нравственно лишь сознание обязанности, бесстрастного почитания нравственного закона. Действительно, человек может не испытывать к природе особых чувств, но уважать ее и потому охранять. Я, например, не люблю домашних котов, однако уважаю их и не позволю кому-то таскать их за хвост (9).

Уважение – позиция, предписывающая не причинять вред другому: ни физически – насилием, ни морально – суждением.

Так, американские аболиционисты призывали освободить негров от рабства, начать уважать их права и свободы, но отнюдь не любить негров. Подобная аналогия напрашивается и с природой. Нужно научиться уважать ее права и свободы, а любить или не любить – это личное дело каждого.

* * *

Таким образом, ответственное, гуманное отношение к природе можно формировать при взаимодействии как чувственного (жалость, восхищение, сострадание и т. п.), так и интеллектуального (экологические и этические знания) воспитания. Что же касается любви к природе, то она всегда будет оставаться неподвластным человеку сопутствующим природоохранным мотивом.

И последнее. Природа должна быть защищена вне зависимости от наших чувств, вне зависимости от того, любим ли мы ее или нет. Природа должна быть защищена по той простой причине, что она имеет право на существование.

Список литературы

1. Манифест Движения дружин по охране природы, 1996, Спецбюллетень Охрана природы “Про эко”, №11, стр.12.

2. Дорст Ж., 1968, До того, как умрет природа, М.

3. Забелин С.И.,2000, Проект новой концепции охраны дикой природы, Гуманитарный экологический журнал, т.2, вып.1 стр. 3-5.

4. Штильмарк Ф.Р., 2001, Абсолютная заповедность как высшая форма экологической этики, Гуманитарный экологический журнал, т.3, спецвыпуск, стр.127-128.

5. Самойлов Л.Н., 2002, О любви к природе, Гуманитарный экологический журнал, т.4, спецвыпуск, стр.127-129.

6. Райков Б.Е., 1915, Школьное естествознание и любовь к природе, в кн. Райков Б.Е., Вагнер В.А., Естествознание в школе, Пг. Образование, стр.5-39

7. Сингер П., 2003, Освобождение животных, К. КЭКЦ, 132 стр.

8. Taylor, 1989, Respect for nature: a theory of environmental ethics, Princeton University Press, 329р.

9. Борейко В.Е., 2001, Прорыв в экологическую этику, К., КЭКЦ, 204 стр.

10. Фромм Э., 1991, Искусство любви, Минск, Полифакт, 77 стр.

11. Борейко В.Е., 2002, Философы дикой природы и природоохраны, К., КЭКЦ, 16 стр.

12. Чижова В.П., 1997, Любовь к природе (в вопросах и ответах), В кн. Любовь к природе. Материалы международной школы-семинара “Трибуна-6”, К. КЭКЦ, стр. 87-92

13. Кайгородов Д.Н., 1907, На разные темы, Спб, стр.92

14. Андреев Д., 2003, М., 300 стр.

15. Энциклопедия афоризмов, 1999, Издательство АСТ, М., 720 стр.

16. Борейко В.Е., 1995, Заповедники как гордость нации и национальный символ, В кн. Экологическое просвещения и работа с населением в государственных природных заповедниках и национальных парках, М., стр.27-32.

17. Пимен, 1989, Красота природы, Журнал Московской Патриархии, №10

18. Чивилихин В., 1968, Любит ли она тебя?, М., Сов. Россия, 314 стр.

19. Abbey E.,1968, Desert solitaire: a season in the wilderness, New York, Avon Books.

20. Pavlikowski J.G., 1913, Kultura a natura, t.4, Lamus, Krakov Warszava

21. Леопольд О., 1980, Календарь песчаного графства, Мир, 216 стр.

22. Холл С., 1914, Эволюция и воспитание чувства природы у детей, Спб. 70 стр.

23. Смирнов С., 1967, Охотничья проза и поэзия за 50 лет, Охотничьи просторы, №25, М., Физкультура и спорт, стр 7-58.

24. Swan James, 1990, Sacred places: how the Living earth seeks our friendship, Bear and Company Publishing, Santa Fe, New Mexico, 237p.

25. Тетиор А.Н., 2004, Целостность, красота, целесообразность мира множественной природы, М., 444 стр.

26. Благосклонов К.Н., 1982, Некоторые педагогические аспекты охраны животных, В кн. Проблемы охраны фауны, ч.II, М., МГУ, стр. 101-103.

27. Грищенко В.Н., 2002, Познание и любовь к природе, Гуманитарный экологический журнал, т.4 спецвыпуск, стр.79-89.

28. Лоренц К., 1998, Восемь смертных грехов цивилизованного человечества, Оборотная сторона зеркала, М., Республика, 60 стр.

29. Каптерев П.Ф., 1999, Воспитание у детей любви к природе при помощи эстетического и нравственного чувств, Гуманитарный экологический журнал, т.1, в.2, стр.68-69.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.ln.com.ua/