1. Происхождение

Иовиан родился в 330 (или 331) году в Сингидунуме (современный Белград) в семье комита доместиков (лат. comes domesticorum) Варрониана^[3] (одного из двух начальников императорской гвардии Константина II). Языческие авторы, следуя античной традиции, приводят пророческие сны его отца, сулившие Иовиану власть. Так, автор «Извлечений о жизни и нравах римских императоров» пишет, что тому «было дано во сне указание, чтобы сыну, рождение которого в его семье тогда уже ожидалось, он дал имя Иовиан»^[4], так как имя образовано от одного из императорских эпитетов (ещё со времен Диоклетиана) — «Иовий», то есть «Юпитер». Аммиан Марцеллин говорит, что «его отец Варрониан из откровения, полученного во сне, знал наперёд судьбу сына»^[5]. Предсказание Иовиану императорского сана Аммиан также видит в том, что Иовиану, по должности сопровождавшему набальзамированный труп недавно умершего Констанция II до Константинополя, «предоставляли образцы хлебного довольствия солдат или, как это называют, пробы, выставляли на смотр лошадей государственной почты, и народ по обычаю встречал его толпами»^[6]. В этом же видел божественное предзнаменование и оратор Фемистий^[7].

В судьбе будущего императора важную роль сыграли заслуги его отца. Иовиан заметных успехов не добился, какими-либо выдающимися достоинствами наделён не был и был известен в армии именно благодаря Варрониану^[8] (хотя, например, Феодорит Кирский пишет, что Иовиан «слыл мужем отличным и знаменитым и получил известность по многим причинам»^[9], но причины эти не приводит). Он сделал себе карьеру в императорской гвардии, будучи протектором-доместиком (лат. protector domesticus) при Констанции II и Юлиане и дослужившись при последнем до примицерия доместиков (лат. primicerius domesticorum) — начальника гвардии. В христианских источниках получила распространение версия о том, что Иовиан был уволен со службы Юлианом II за приверженность к христианству^[10]. Современными исследователями эта легенда признана не имеющей под собой реальных оснований^[11] — Иовиан сопровождал императора Юлиана II в его персидском походе против Шапура II в качестве начальника императорских телохранителей.

2. Внешность и личные качества

Наиболее полное описание внешности и личности Иовиана оставил Аммиан Марцеллин:

«Осанка его при движении отличалась достоинством, лицо было очень приветливым, глаза голубыми, роста он был очень большого, так что долго не могли найти никакой подходящей ему царской одежды. …занимался иногда серьёзными делами после полудня и имел привычку весело шутить в обществе близких людей. …образования был невысокого; по характеру был доброжелателен и, насколько можно было судить по немногим случаям сделанных им назначений, осторожен в выборе сановников. В пище он допускал излишества, имел склонность к вину и любовным утехам, — пороки, от которых, быть может, он бы и избавился из уважения к императорскому сану»^[12].

В то же время Аммиан называет его «сутуловатым»^[13]. Высокий рост и статное сложение Иовиана подчеркивают и другие авторы. К этому христианские писатели добавляют апологетические характеристики:

«Он был очень высокого роста и имел великую душу, обыкновенно отличался в войнах и в подвигах ещё более важных, ибо смело говаривал против нечестия, не боялся власти тирана [то есть Юлиана II — Wiki] и за свою ревность относим был к мученикам нашего Спасителя»^[9].

3. Ситуация в Империи

Предшественник Иовиана Юлиан II проводил активную внутреннюю и внешнюю политику. После прихода к власти он организовал судебные расследования деятельности бывших приближенных Констанция II, некоторые из которых были казнены, а многие отправлены в отставку, что создало императору естественную оппозицию. Главным направлением во внутренней политике Юлиана был отказ от государственной поддержки христианства и возврат к старой римской религии (правда, в несколько реформированном виде). Христиане не подвергались казням, в основном «гонения» заключались в отстранении их от преподавания в школах и ликвидации финансовой поддержки государством христианской церкви. Данная политика тоже, несомненно, способствовала формированию внутренней оппозиции. В области внешней политики Юлиан был намерен завершить долго тянувшуюся войну с персами. Снарядив в начале 363 года армию, он двинулся в Персию. Поход первоначально проходил успешно, Юлиан нанес персидскому войску поражение и занял несколько крепостей. Однако, не решившись осаждать столицу Сасанидов, Ктесифон, Юлиан обманом был заманен персами в пустыню, и в битве получил смертельную рану.

4. Избрание императором

Когда высшие чины армии собрались, чтобы выбрать преемника погибшего Юлиана (так как тот не оставил официального наследника), Иовиан получил власть (27 июня 363 года), хотя до того не мог и надеяться на неё^[14]. Наиболее подробно об обретении им власти пишет Аммиан^[15]. Историк сообщает, что армейские начальники в процессе выборов разделились на две партии:

«Аринфей^[16], Виктор^[17] и остальные из придворного штата Констанция искали подходящего человека из своей партии; напротив, Невитта^[18], Дагалайф^[19] и знатнейшие галлы искали такого из своих соратников»^[20].

В источниках нельзя найти непосредственной информации, в чём же состояли их разногласия. Однако можно проследить несколько основных линий.

• Во-первых, сказывались, очевидно, религиозные пристрастия различных армейских чинов — в обществе явно существовали два лагеря — языческий и христианский^[21].
• Во-вторых, внутри элиты существовали некоторые «территориальные кланы» — и паннонцы были далеко не на последнем месте — ведь и Иовиан, и его преемник Валентиниан происходили именно из Паннонии^[22]. К тому же Аммиан в одном месте прямо говорит о поддержке Валентиниана его земляками^[23].
• В-третьих, внутреннюю борьбу можно наблюдать между бывшими придворными Констанция II и приближенными Юлиана.

Неизвестно, как именно шла внутренняя борьба по вопросу о выборе императора, известно лишь, что титул предложили префекту претория Секунду Саллюстию^[24], язычнику по вероисповеданию и соратнику Юлиана, бывшему при Юлиане фактически вторым человеком в государстве^[25]. Тот, однако, отказался, ссылаясь на свой возраст ^[26]. Так как армия находилась в критической ситуации — в пустыне, отступая перед наседавшими персами, то надо было быстро принимать какое-то решение. Как пишет Аммиан, «…несколько горячих голов, как это часто случается в затруднительных обстоятельствах, выбрали императором Иовиана»^[27]. Впрочем, вероятно, что затруднение разрешил Дагалайф — возможно, он поддержал кандидатуру Иовиана, покинув сторону Невитты^[28]. Отчасти это подтверждается тем, что в дальнейшем Дагалайф занимал высшие государственные должности, о судьбе же Невитты ни один из дошедших до нас источников ничего более не упоминает. Итак, пурпур был предоставлен Иовиану. Он, очевидно, был избран императором как компромиссная фигура, устраивавшая соперничающих между собой военачальников империи, и был не слишком самостоятелен в принимаемых решениях — Аммиан называет его «тенью императорской власти»^[29].

Интересно^[30], что такую трактовку избрания императора приводит лишь Аммиан. Все остальные источники, и языческие, и христианские, сообщают, что Иовиан был избран не какой-то частью, а всей армией, потребовавшей его царём^[31]. Исследователи предлагают три основных объяснения этого противоречия. Во-первых, возможна определённая дезинформация со стороны Аммиана Марцеллина. Историк плохо относился к этому императору и, очевидно, не считал его до конца легитимным правителем, пытаясь убедить в этом и своих читателей, приписывая избрание лишь определённой армейской группе^[32]. Во-вторых, подобная дезинформация возможна с другой стороны: так, Фемистий произносил свою речь непосредственно перед Иовианом и всем двором, так что вполне мог заменить некоторые не совсем приятные для императора моменты на более выгодные ему. Также и позднейшие христианские писатели, дабы оправдать приход Иовиана к власти, могли писать о его единогласном избрании армией^[33]. В-третьих, возможно, что авторы источников просто зафиксировали наделение Иовиана властью армией, и, не вдаваясь в подробности, писали именно об армии, а не о какой-то её части или высшем армейском начальстве^[34].

Христианская историография не останавливалась на анализе вопроса об избрании нового императора, лишь приветствуя обретение трона христианином. Однако христианские авторы все, как один, приводят следующий эпизод:

«когда, приведенный для получения власти, он увидел императорские знаки отличия, вышел к войску и сказал: „Я не могу вами править, ибо я христианин“. Тогда [ответили] все в один голос: „И мы христиане“. И согласился он принять власть не раньше, чем это услышал»^[35].

Легенда эта появилась в конце IV века^[36] — Григорий Назианзин ещё не упоминает о ней^[37]. Впрочем, эта история может иметь под собой и некие реальные основания: вкупе с сообщениями, что пурпуру Иовиан был во многом обязан заслугам своего отца, бывшему в свое время командиром легиона Иовиев, эта информация позволяет предположить, что он был выбран в первую очередь именно этим легионом, вслед за которым Иовиана признали и остальные. Иовии в большинстве своем были, очевидно, христианами — их знаменосцы в правление Юлиана отказались убирать со знамен лабарум и были заменены на других. Эту версию может, по мнению некоторых исследователей, подтверждать факт бегства после избрания Иовиана знаменосца этого легиона к персам. Знаменосец этот находился в плохих отношениях с отцом нового императора^[29] и выступал, вероятно, против поддержки Иовиана легионом^[38]. Также возможна версия, что основной силой, выступившей за избрание Иовиана, были отряды протекторов-доместиков^[39].

Аммиан, в противоположность христианским авторам, пишет, что, когда новый император стал обходить строй армии,

«то передовые отряды, слыша крики: „Иовиан Август“, повторяли их ещё громче. Будучи введены в заблуждение сходством его имени с именем Юлиана, так как все различие заключается в одной лишь букве^[40], они подумали, что это выводят оправившегося Юлиана с криками радости и ликования, как это бывало обыкновенно. Но когда увидели, что подходит этот высокий и сутуловатый человек, то догадались, что случилось, и все разразились скорбными стенаниями и слезами»^[41].

Иоанн Лид, единственный, приводит версию, согласно которой Юлиан перед смертью назвал Иовиана своим преемником^[42].

5. Правление

5.1. Внешняя политика

Получив власть, Иовиан продолжил отступление армии, тем более что Шапур II узнал от перебежчика о смерти Юлиана^[44] и стал ещё сильнее наседать на римлян. Теснимое со всех сторон персами римское войско отступило сначала к Сумере, а затем в Харху, где было окружено противником. Изможденные скудным питанием солдаты стали требовать немедленной переправы через Тигр, несмотря на то, что в это время река сильно разлилась, а противоположный берег был занят неприятелем. Дабы успокоить солдат, император приказал галльским и германским солдатам, числом около пятисот, форсировать реку. Эта авантюра оказалась успешной и римский отряд занял противоположный берег. Тем не менее, быстро соорудить переправу и перевести основную часть войска не удалось.

В сложившихся условиях царь Шапур предложил мир на тяжелых для римлян условиях. В обмен на проход римского войска и заключение мира на 30 лет персидский царь должен были получить пять областей за Тигром: Арзакена, Моксоэна, Забдицена, Регимена и Кордуэна с пятнадцатью крепостями, а кроме того города Нисибис^[45], Кастра Маврорум (лат. Castra Maurorum) и Сингара^[46]. Император также должен был отказаться от союза с армянским царем Аршаком II^[47].

Иовиан был сильно озабочен слухами, что, перед тем как направиться в поход, Юлиан оставил своему родственнику Прокопию пурпурный императорский плащ и завещал захватить власть в случае его, Юлиана, смерти. Опасаясь за свое положение, Иовиан принял все условия Шапура, оговорив лишь, что перед сдачей Низибиса и Сингары жители должны покинуть города. Такое решение вызвало резкое осуждение со стороны современников. Даже христианские писатели, превозносившие Иовиана, признают невыгодность заключённого договора, отмечая, впрочем, его необходимость, а иногда и прямо преподнося как достижение^[48]. Языческие же авторы — Аммиан, Зосим, Евтропий — прямо порицают императора за него^[49]. Тем более, что заключен он был, по мнению Аммиана, не в такой уж безвыходной ситуации; он был нужен Иовиану, так как Август опасался выступления какого-нибудь узурпатора в Галлии или Иллирике. В предупреждение враждебных действий стороны обменялись заложниками. Несмотря на это, персы, по утверждению Аммиана^[50], планировали напасть на отстававших римлян, но были разоблачены в своих намерениях и отказались от них. Во время отступления многие воины погибли от голода, утонули в реке при переправе или, отстав, были захвачены персами. Мир между Империей и персами был заключен на тридцать лет.

5.2. Внутренняя политика

По прибытии на римскую территорию, Иовиан назначил своего тестя Луциллиана магистром конницы и пехоты и повелел ему отправиться в Медиолан, дабы предупредить возможные попытки государственного переворота. Иовиан разослал гонцов в отдаленные части империи, чтобы те выяснили настроения наместников и, по возможности, предотвратили бы выступления недовольных. Этим гонцам было приказано сообщать в провинциях, что персидский поход окончился благополучно. Эти пропагандистские меры дополнялись соответствующими надписями — как на милевых столбах, так и на монетах (на которых выбивались выражения RESTITVTOR REIPVBLICAE — «Восстановитель Республики», VICTORIA AVGVSTI — «Победа Августа» и VICTORIA ROMANORVM — «Победа Римлян» и тому подобные^[51]).

Когда отступающая армия подошла к Нисибису, император не стал входить в город, а приказал разбить лагерь за его стенами, так как ему было стыдно сдавать неприступный город неприятелю во время собственного пребывания там^[52]. Жители Нисибиса просили императора дать им возможность самим, без помощи армии, оборонять свой город, но император отказал им и приказал покинуть его в течение трёх дней.

Август всячески старался устранить возможных соперников — так, был убит его тёзка, нотарий Иовиан^[53], в пользу которого раздалось несколько голосов при выборах^[54]. Для упрочнения своего положения Иовиан предоставил известному полководцу Малариху^[55] командование войсками в Галлии, однако тот отказался от предоставленной чести.

В то же время был отослан с частью армии вперёд, к Тарсу, Прокопий^[56] — родственник Юлиана, с приказом похоронить последнего возле этого города (как распорядился сам Юлиан при жизни). После похорон Прокопий исчез, и объявился лишь после смерти Иовиана, попытавшись захватить власть.

Некоторое время Иовиан провёл в Антиохии-на-Оронте, где решал религиозные вопросы. Здесь его посетила делегация Константинопольского сената (это была первая делегация, вторая, возможно, посетила его в Анкире)^[57]. Жители города, по некоторым сообщениям^[58], довольно неприветливо встретили нового императора — очевидно, из-за того, что Антиохия была всегда под угрозой нашествия персов, и потеря ключа к Востоку — Нисибиса — жителями воспринималась очень тревожно^[59]. На настроение жителей города повлияло, очевидно, и то, что Иовиан приказал (побуждаемый своей женой, как пишет Иоанн Антиохийский) сжечь языческий храм, выстроенный ещё при Адриане, который Юлиан превратил в библиотеку^[60]. Неприязнь жителей города к Иовиану была так велика, что они, узнав впоследствии о его смерти, восстали и разорили поместья некоего Далиана, карьере которого весьма поспособствовал Иовиан^[61]. Впрочем, у антиохийцев редко складывались хорошие отношения с императорами: они конфликтовали до того и с Юлианом II, и с его братом Цезарем Галлом. Иовиан недолго задержался в Сирии, и поспешил на Запад, стремясь скорее оказаться в Константинополе. Миновав Тарс, в котором он демонстративно позаботился об украшении могилы Юлиана, император прибыл в каппадокийский город Тиану, где к нему прибыли некоторые из посланных им ранее на Запад гонцов. В частности, ему сообщили, что его тесть Луциллиан, после Медиолана поехавший в Германию, погиб в результате бунта в Ремах (совр. Реймс), который вызвал своими несвоевременными действиями (см. ниже). Сообщил Августу об этом Валентиниан, будущий император, сумевший спастись во время бунта. Помимо этих неприятных известий Иовиану также сообщили, что легионы в Галлии признали его.

Август двинулся дальше, и, прибыв в Анкиру, вступил в консульство вместе со своим малолетним сыном Варронианом, по поводу чего перед ним и всем двором была произнесена большая речь известным ритором Фемистием, в которой тот всячески превозносил нового Августа.

Законов, оставшихся от времени Иовиана, немного. Периодом его правления в кодексе Феодосия помечены 6 законов (из них три обозначаются как принадлежащие императору Юлиану, два — Валентиниану и Валенту), в кодексе Юстиниана — 1 закон, помеченный как принадлежащий Валентиниану и Валенту. При этом исследователи считают принадлежащим Иовиану закон, помеченный составителями кодекса Феодосия как его, но с датой 19 февраля 364 года (то есть на два дня позже наиболее упоминаемой даты смерти). Наибольшее внимание современных исследователей привлекают законы, связанные с религиозной политикой императора.