позволявшие управлять машиной любо­му из членов экипажа в случае ранения или гибели водителя или повреждения рычагов управления.

Менделеев в своем проекте впервые предложил противоснарядное брониро­вание и дифференцированную броневую защиту.

Второй вариант боевой машины Мен­делеева, о котором имеются лишь отры­вочные данные, отличается увеличени­ем калибра пушки до 127 мм, наличием двух пулеметных башенок вместо одной и уменьшением толщины бортовой бро­ни до 50 мм.

Смущает в проекте только одно: на­сколько необходимо было в 1911 году за­щищать машину столь мощной броней и вооружать столь крупнокалиберной пуш­кой? Вспомним: в первую мировую войну реально действовавшие танки были за­щищены значительно слабее, а калибр танковых пушек не превысил 75 мм, тем не менее с поставленными перед ними за­дачами они справлялись. По своим пара­метрам и внешнему виду танк Менделее­ва напоминает скорее подвижную огневую точку, предназначавшуюся, по-видимому, для разрушения фортификационных со­оружений крепостей. Применение же его как танка вряд ли было возможным из-за крайне ограниченной проходимости.

Однако все это отнюдь не умаляет за­слуг талантливого русского инженера В. Д. Менделеева. Его проект представлял со­бой яркую и оригинальную работу, кото­рую отличало большое количество сме­лых конструктивных решений. Часть из них была реализована только в значитель­но более поздней практике танкостроения.

«Вездеход» А. Лороховщикова — первый русский тангх

Начиная с 1914 года проекты брони­рованных машин, как гусеничных, так и колесных, посыпались, словно из рога изобилия. Помимо технических предпо­сылок, появилась и потребность в такого


рода боевых машинах — не будем забы­вать, что шла первая мировая война.

В августе 1914 года в Ставку Верхов­ного Главнокомандующего обратился изо­бретатель А. А. Пороховщиков с проек­том бронированной машины — «Везде­ход». Предложение рассматривалось в Особом комитете генералом А. В. Кауль-барсом. При его поддержке Пороховщи­ков попал на прием к Верховному Глав­нокомандующему, которого убедили объ­яснения изобретателя. В принятом реше­нии было определено, что «Вездеход» должен быть изготовлен силами началь­ника инженерных снабжений армий Се­веро-Западного фронта.

В Главном военно-техническом уп­равлении необходимые чертежи, доклад­ная записка и смета расходов на пост­ройку «Вездехода» не были одобрены. 24 декабря 1914 года эти материалы посту­пили к начальнику инженерных снабже­ний армий Северо-Западного фронта, который, изучив проект, составил спе­циальный доклад главному начальнику снабжения армий того же фронта. В до­кладе обосновывалась необходимость постройки «Вездехода» как машины, по­лезной в военном деле. 13 января 1915 года постройка опытного образца «Вез­дехода» с одной широкой гусеницей была санкционирована. На его изготовление ассигновали 9960 рублей, а местом ра­боты определили казармы ушедшего на фронт Нижегородского полка.

1 февраля в Риге в казармах Нижего­родского пехотного полка завершилась организация мастерских: 25 солдат-ма­стеровых и столько же наемных квали­фицированных рабочих приступили к из­готовлению «Вездехода».

На стадии предложения рассматрива­лись два варианта — с одной и двумя гу­сеницами. Так как в конструктивном и про­изводственном отношении первый вари­ант был проще, то он и был принят. Для опытного образца, на котором должна была быть проверена правильность основной идеи изобретения, не имело существен­ного значения большее или меньшее со­


вершенство движителя, поэтому детально разрабатывался первый вариант. Это был сравнительно легкий «аппарат» мас­сой 3,5—4 т, то есть уровня танкетки. Не­сущей конструкцией являлась стальная рама, к которой крепились направляющий и три опорных (из них задний — ведущий) пустотелых барабана. Оси направляющего барабана вводились в специальные про­рези рамы и фиксировались двумя вин­тами. Его перемещением вдоль прорезей регулировали натяжку гусеницы. Кроме того, существовал дополнительный натяж­ной барабан, формирующий верхнюю ветвь гусеницы, проходящую под всем днищем корпуса. Ходовая часть закрыва­лась фальшбортом.

Широкая гусеница обеспечивала низ­кое удельное давление на грунт, хоро­шую проходимость, исключала вероят­ность посадки днищем на препятствие; но применение резиновой ленты признать удачей невозможно в силу ее высокой уяз­вимости. Вряд ли движитель мог уверен­но выдержать сосредоточенный обстрел. Однако следует сделать поправку на вы­сокие скоростные данные и малые габари­ты машины (длина — 3,6 м, ширина — 2м, высота по корпусу — около 1,5 м), извест­ным образом затрудняющие ведение по ней прицельного огня. В целом способ­ность «Вездехода» действовать в бою маневренно сомнений не вызывала.

Оригинальным образом производился поворот машины. По обе стороны рамы, в ее средней части, имелись два рулевых колеса, поворачивающиеся относительно вертикальной оси и связанные со штур­валом поворотными вилками и системой тяг. На дорогах с твердым покрытием«Вез­деход» опирался на рулевые колеса и ве­дущий барабан. На слабых грунтах руле­вые колеса самопроизвольно заглубля­лись, и в действие вступала вся поверх­ность гусеницы. Таким образом была по­лучена своеобразная интерпретация ко-лесно-гусеничного движителя.

В качестве силового агрегата исполь­зовался автомобильный 20-сильный мо­тор, смонтированный на кормовой части

•Вездеход- Пороховщикова (общий вид)                                                 •Вездеход" (продольный разрез)

рамы. Крутящий момент на ведущий ба­рабан передавался через механическую планетарную коробку передач и кардан­ный вал. Следует особо отметить кон­струкцию броневой защиты — она мно­гослойная (лицевой цементированный 2-мм стальной лист, амортизирующая прокладка из волос и морской травы, вто­рой стальной лист) при общей толщине 8 мм. Поражает качество формы броне-корпуса: оно столь высоко, что невольно возникает вопрос о технологических сложностях и трудоемкости изготовления применительно к 1915 году. Не исключе­но, что именно это обстоятельство заста­вило Пороховщикова отказаться в даль­нейшем от столь удачного решения и, про­ектируя «Вездеход-2»,обратиться к при­митивному коробчатому корпусу. Кроме того, конструкция корпуса «Вездехода» позволяла добиться его водонепроницае­мости. Такая возможность анализирова­лась, и в перспективе предполагалось на­делить машину амфибийными свойствами.

Водитель и командир (он же пулемет­чик) размещались в средней части кор­пуса, «плечом к плечу», на двух установ­ленных рядом сиденьях. Вооружение (1— 2 пулемета) наметили разместить в ци­линдрической башне, венчающей боевое отделение.

В реализации проекта особое опасе­ние внушал движитель, конструкция со­вершенно оригинальная. Поэтому основ­ные усилия направлялись на сборку хо­довой части. Бронекорпус изготавливали параллельно. Его элементы подвергались пробному обстрелу. Затем всю коробку установили на легковое шасси и подверг­ли испытаниям на пулестойкость и общую жесткость.

15 мая 1915 года постройка опытного образца завершилась. На нем смонтиро­вали деревянный макет корпуса, а для ком­пенсации массы в машину уложили бал­ластные мешки. Спустя три дня провели пробный пробег. Выяснилось, что при дви­жении соскакивает гусеница. На опреде­


ление причины ушел месяц. После чего на внешней поверхности барабанов, перво­начально гладкой, сделали по три кольце­вых направляющих желоба, а на внутрен­ней поверхности гусеницы — соответст­венно три центрирующих выступа.

20 июня 1915 года на официальных испытаниях комиссия отметила хорошую проходимость машины, ее маневренность, высокие разгонные качества и скорость около 25 верст/час и в соответствующем акте № 4563 зафиксировала: «...Оказа­лось, что означенный «Вездеход» легко идет по довольно глубокому песку со ско­ростью около двадцати пяти верст в час; в дальнейшем «Вездеход» перешел на сред­нем ходу канаву с пологими откосами ши­риной по верху 3 метра и глубиной около 1 аршина... Все значительные выбоины и значительные неровности поверхности «полкового двора», где производились ис­пытания, «Вездеход» брал легко на пол­ном ходу. Поворотливость вполне удов­летворительная; в общем «Вездеход» про­шел по грунту и местности, непроходи­мым для обыкновенных автомобилей».

Доводка «Вездехода» производилась в Петрограде. 29 декабря была достиг­нута скорость порядка 40 верст/час. К этому времени было израсходовано 18000 руб. Дело сулило успех, но... военные прекратили финансирование работ. В этой связи нередко ссылаются на пре­ступное равнодушие и бюрократизм. Од­нако шел 1916 год, в самом разгаре была первая мировая война, и боевые дейст­вия приобрели затяжной позиционный характер. Объективно «Вездеход», обо­гнавший свое время, оказался «не кста­ти». Ожидать от скоростной, высокома­невренной машины эффективной работы на многорядных проволочных загражде­ниях не приходилось. Для этих целей она явно не годилась. Требовался специаль­ный танк — позиционный. И достаточно было Н. Лебеденко подать заявку на ко­лесную боевую машину прорыва, как с высочайшего благоволения императора


Николая II он получил необходимые силы и средства для осуществления своего проекта.

Итак, несмотря на положительные результаты испытаний, работы по усовер­шенствованию опытного образца «Везде­хода» были прекращены. Главное воен­но-техническое управление приняло все меры по срыву успешного завершения опытных работ и организации промыш­ленного производства танков в России. На различные предложения о дальнейшей судьбе «Вездехода» начальник Главного военно-технического управления отвечал следующими характерными резолюция­ми: «Почему мы вмешались в это дело?», «Для чего он нам?» (на предложение о передаче «Вездехода» в Главное военно-техническое управление). С декабря 1915 и по октябрь 1916 года шла бюрократи­ческая переписка, были заторможены все работы над «Вездеходом».

Подлинные чертежи первого «Везде­хода» А. А. Пороховщикова еще не уда­лось разыскать. Сравнительно недавно были обнаружены документы, по которым удалось восстановить в основных чертах историю его постройки, а также были най­дены фотоснимки машины, сделанные во время ее испытаний.

В сентябре 1916 года в русской печа­ти появились первые сообщения о при­менении англичанами нового оружия — «сухопутного флота». Эти сообщения были напечатаны в газете «Новое время» № 14568 от 25 сентября (по старому сти­лю) 1916 года и в «Петроградской газете» № 253. В связи с этими сообщениями в газете «Новое время» № 14572 от 29 сен­тября (по старому стилю ) 1916 года по­явилась статья «Сухопутный флот — рус­ское изобретение», которая вскрыла не­приглядную роль Главного военно-техни­ческого управления в задержке работ по созданию в России нового оружия — бо­евых вездеходных машин.

Вскоре после выступления в печати последовал запрос в государственную думу о проведенных мероприятиях по обеспечению русской армии танками. Под давлением общественного мнения начальник Главного военно-технического управления санкционировал проектиро­вание усовершенствованного «Вездехо­да» — «Вездехода-2», или, как его еще обозначали для отличия от предшествен­ника, «Вездеход 16г.» Проект был вско­ре закончен и 19 января 1917 года по­ступил в броневой отдел автомобильной части Главного военно-технического управления. Его экспертиза и обсужде­ние затянулись на срок более десяти ме­сяцев.

Помимо проекта была выполнена мо­дель «Вездехода-2». Сохранившиеся до­кументы позволяют получить довольно полное представление об его устройстве. Ходовая часть «Вездехода-2» сочетает элементы ходовой части автомобиля и

гусеничного трактора. Резиновая беско­нечная лента, расположенная под днищем корпуса, охватывает четыре подрессо­ренных барабана. Задний барабан свя­зан цепью с силовой передачей и являет­ся ведущим. На одной оси с ним жестко посажены автомобильные колеса, имею­щие больший диаметр, чем барабан. Пе­редний барабан, снабженный пружинным устройством, приподнят, что улучшает преодоление препятствий. На одной оси со вторым барабаном посажены перед­ние колеса, с помощью которых (как у автомобиля) выполняются повороты.

При движении по дороге с твердым покровом «Вездеход-2» опирался на грунт только колесами и двигался, как автомобиль; гусеница перематывалась вхолостую. На рыхлой почве колеса по­гружались в грунт, гусеница садилась на грунт и начиналось движение на гусенич­ном ходу. Поворот и в этом случае осу­ществлялся с помощью тех же колес, что и при движении на колесном ходу.

Броневая защита предусматривалась толщиной в 8 мм. Вооружение состояло из 3 или 4 пулеметов. 2—3 пулемета дол­жны были устанавливаться в башне весь­ма оригинальной конструкции,допускав­шей независимую наводку на цель каж­дого пулемета отдельно.

Двигатель и трансмиссия, а также си­стемы, обеспечивающие их работу, раз­мещались в кормовой части корпуса. В носовой части корпуса находилось отде­ление управления, а посередине — бое­вое. Предусматривалась специальная перегородка между боевым отделением и отделением силовой установки. Для ос­мотра и обслуживания двигателя в пере­городке имелись люки.

19 октября 1917 года Автомобильный комитет ГВТУ, куда поступил на рассмот­рение проект «Вездехода-2», признал конструкцию «недостаточно разработан­ной, а посему затраты казны по выпол­нению проекта в настоящем его виде из­лишними».

Колесная боевая машина Н. Н. Лебеденко

28 сентября (11 октября) 1916 года Генеральный штаб русской армии полу­чил телеграмму от своего военного агента в Англии с описанием тактико-техничес­ких характеристик британских танков. Эта по существу первая попавшая в Рос­сию конкретная информация о зарубеж­ных работах по созданию танков посту­пила в Главное военно-техническое уп­равление 20 ноября. На документе стоит историческая резолюция генерал-лейте­нанта Милеанта: «21 .XI. Таких чудовищ мы делать не будем, так как у нас есть свое подобное».

Что имел в виду начальник ГВТУ? Из всех известных ныне конструкций того пе­риода такому определению соответствует


только колесная боевая машина Н. Лебе­денко. Однако следует заметить, что боль­шая часть фондов Военно-исторического архива до сих пор не введена в оборот. Возможно, будущих исследователей ждут интересные открытия. Ведь буквально все известные проекты разработаны частны­ми лицами, и не исключено, что афиширо-вание этих конструкций служило прикры­тием глубоко засекреченных работ. Не­которые документы наводят на мысль, что работы по созданию танков в России но­сили более широкий характер, чем при­нято считать. Необходимо, по крайней мере, объяснить, почему эксперты ГВТУ так квалифицированно, с очевидным зна­нием дела, уничтожающе критиковали проекты авторов-одиночек.

Приватная лаборатория по военным изобретениям инженера Н. Лебеденко (впоследствии Опытная лаборатория во­енного министерства, руководимая ка­питаном Лебеденко) находилась в Мос­кве в двухэтажном особняке князя Щер­бакова на Садово-Кудринской улице. В 1914 году, взявшись организовать по за­казу военного ведомства разработку бомбосбрасывающего прибора для са­молетов «Илья Муромец», Лебеденко, имея при себе рекомендательное пись­мо председателя Земского союза князя Львова, обратился к Н. Жуковскому с просьбой рекомендовать специалиста, способного выполнить необходимые расчеты. Жуковский указал на своего племянника — студента МВТУ Б. Стеч-кина (будущий академик, видный ученый в области гидроаэромеханики и тепло­техники), который с декабря начал ра­ботать на Лебеденко. Вскоре понадобил­ся конструктор, и к работе привлекает­ся еще один племянник Жуковского, тоже студент МВТУ — А. Микулин (будущий академик, выдающийся конструктор авиационных двигателей).

Таким образом Лебеденко сформиро­вал «мозговой центр» лаборатории. Опи­раясь на него, он смог реализовать идею высококолесной боевой машины, на кото­рую его навели арбы, увиденные на Кав­казе. Однажды Лебеденко пригласил Ми-кулина и, взяв подписку о неразглашении тайны, спросил: «Согласны ли вы разра­ботать чертежи изобретенной мной маши­ны? При помощи таких машин в одну ночь будет совершен прорыв всего германско­го фронта, и Россия выиграет войну...»

Лебеденко поставил задачу, заинтере­совавшую Микулина с инженерной точки зрения. Предстояло спроектировать бо­евой аппарат массой 2,5 тыс. пудов (40— 44 т) в виде гигантского орудийного лафе­та с диаметром ходовых колес 9 м и ско­ростью их вращения 10 об/мин при боль­шом крутящем моменте, как известно, об­ратно пропорциональном числу оборотов. Предполагалось, что при этих парамет­рах машина без труда одолеет окоп, ров, вертикальную стенку, раздавит избу и т. п.


В течение минуты «колесница» покрывала 28 м, что равнялось скорости около 17 км/ч (ряд источников указывает на расчетную скорость до 4 км/ч).

Обращают на себя внимание разра­ботанные Микулиным оригинальная си­ловая передача и элементарно разрешен­ная проблема редукции высокооборотно­го двигателя (передаточное отношение равно 250!). Каждое ходовое колесо при­водилось в движение своим собственным мотором «Майбах» мощностью 240л. с. при 2500 об/мин. Эти моторы были сняты с подбитого «Цеппелина». Колесо с танген­циальными спицами, рассчитанное на прочность Жуковским, имело тавровое сечение. К полкам тавра, покрытым дре­весиной, посредством железнодорожной рессоры прижимались два обрезиненных катка (автомобильных колеса), которые, вращаясь навстречу друг другу, прово­рачивали за счет трения ходовое колесо. Катки связывались с валом двигателя че­рез конические шестеренчатые пары. В случае заклинивания ходового колеса на каком-либо препятствии катки, пробук­совывая по ободу, выполняли функцию предохранительной муфты. Управление по курсу производилось при помощи задней направляющей тележки, на которую опи­ралась хвостовая станина.

Предусматривалось, что к фронту ма­шина будет доставлена в разобранном виде большими секциями и собрана на болтах. Вооружение: два орудия и пулеметы.

Общий расчет конструкции «Нетопы­ря» (так с некоторой долей сарказма име­новали машину проектировщики) прово­дил Стечкин. Рабочий проект выполнял­ся инженерами-мостовиками.

Была изготовлена масштабная дере­вянная копия машины с 30-см никелиро­ванными колесами и приводом от грам­мофонной пружины. Модель, помещен­ную в шикарный красного дерева ларец с золочеными застежками, представили князю Львову, затем военному министру. В итоге Лебеденко добился высочайшей аудиенции. Модель сия возымела на Го­сударя потрясающее действие. Более по­лучаса самодержец всея Руси и изобре­татель ползали по коврам «аки дети ма­лые», умиляясь прыткости игрушки, борзо перекатывавшейся через разбросанные по полу толстые тома «Свода законов Российской империи», извлеченные тут же из кабинетного книжного шкафа. В конеч­ном счете Николай II попросил оставить ему модель и повелел открыть счет на финансирование проекта.

Лебеденко создал акционерное об­щество и приступил к постройке маши­ны. Общая сумма затрат составила 210000 руб. Основное бремя расходов несли «Союз городов» и ГВТУ. Сборка деталей корпуса «Мастодонта» (бытова­ло и такое название) осуществлялась в манеже у Хамовнических казарм, а из­готовление ходовых колес — недалеко от

Дмитрова. Работы велись в режиме строгой секретности.

Трудности военного времени внесли свои коррективы — толщина получаемо­го листового материала превышала рас­четную, из-за чего масса машины увели­чилась в 1,5 раза. Мощность «Майбахов» в этой связи вызывала сомнения. В глу­хом лесу под Дмитровом, в районе стан­ции Орудьево, в 60 км от Москвы расчи­стили монтажную площадку, обнесли ее колючей проволокой, подвели узкоколей­ку. Охрану участка несли казачьи разъ­езды. Сборка машины началась в конце июля 1915 года под руководством Мику-лина и выполнялась посекционно подоб­но тому, как это предполагалось делать на фронте. В августе, в присутствии пред­ставителей армии, приступили к ее ис­пытанию. Микулин поднялся по трапу и занял место водителя, Стечкин запустил моторы. Гигантские колеса начали мед­ленно поворачиваться. Машина пошла, сломав, как спичку, близстоящую бере­зу. Сквозь амбразуру Микулин хорошо видел, как все собравшиеся зааплоди­ровали, солдаты дружно закричали «ура!!!". Пока двигались по гати, а это метров десять, все шло нормально, но только вышли на мягкую почву, задняя


тележка попала в канаву и «Мастодонт» встал как вкопанный. Двигатели натужно ревели, колеса проворачивались, но мощности, чтобы «сняться с якоря», не хватало. На том, собственно, все и за­кончилось. Было ясно, что необходимо увеличить диаметр катков направляющей тележки и иметь минимум 300-сильные моторы.

Разработку такого двухтактного дви­гателя под индексом АМБС Микулин и Стечкин проводили в 1916 году на сред­ства военного ведомства. Опытный об­разец готовила фирма «От и Везер» в За­москворечье. Сборку производили в МВТУ. Время работы при первом запуске составляло 1—1,5 минуты, после чего двигатель вышел из строя — гнулись ша­туны, деформировался корпус.

Вскоре по решению технической ко­миссии, наблюдавшей за постройкой ма­шины, прекратилось выделение средств, обещанных на доводку конструкции: во-первых, двигатель АМБС требовал очень длительной доводки; во-вторых, своевре­менно оценили чрезвычайную уязвимость машины на поле боя. «Царь-танк» (су­ществовало и такое название по аналогии с «Царь-пушкой») по сей день является самой крупногабаритной боевой машиной


из когда-либо сооруженных в практике мирового танкостроения. Не нужно обла­дать богатой фантазией, чтобы предста­вить последствия картечного залпа по ступицам ходовых колес или сосредото­ченного шрапнельного обстрела. Причем даже незначительное повреждение колес грозило надолго вывести машину из строя. Перечень непреодолимых недостатков конструкции дополняют высокое удель­ное давление на грунт и невозможность ведения стрельбы в секторах, перекры­тых ходовыми колесами.

Еще не один год растаскиваемая на куски, единственная в своем роде, боевая машина одиноко стояла в лесу, пока в 1923 году не была окончательно сдана на слом.

Идея высококолесной боевой маши­ны в первые годы мировой войны была довольно-таки распространенной, по­скольку устройство колесного движителя проще гусеничного, он более надежен, требует меньшего расхода мощности при осуществлении поворота машины. В ян­варе 1915 года майор службы морской авиации (РМАЗ) британского Адмиралтей­ства Хетерингтон представил проект «Су­хопутного крейсера», концептуально со­звучного идее Лебеденко. Гигантская (длина 30 м, ширина 24 м, высота 14 м)

трехколесная машина с диаметром колес 12 м несла три башни из 75-мм брони, в каждой из которых предполагалось ус­тановить по две 4-дюймовые пушки. При расчетной массе 300 т, с 800-сильным дизелем и электрической трансмиссией она, по расчетам, должна была развивать до 13 км/ч, преодолевать препятствия высотой до 6 м и преодолевать вброд реки глубиной до 4,5 м. Проверочные расчеты показали, что масса исполина составит около 1000 т, а скорость не более 3 км/ч. Но главное — его живучесть не выдер­живала никакой критики.

Таким образом, за исключением «Не­топыря» и американского трехколесного опытного парового танка 1918 года, раз­работки не выходили за рамки проект­ного предложения.

Другие проекты боевых машин, предложенные в 1915—1917 годы

В России над созданием боевых вез­деходных машин в 1915—1917 годах не­зависимо друг от друга работали многие талантливые изобретатели.

В начале 1915 года изобретатель Александр Васильев закончил разработ­ку проекта и изготовление модели гусе­ничной боевой машины. Ее бронирова­ние и вооружение изобретатель предла­гал принять такими же, как у «больших бронеавтомобилей». Машина должна была преодолевать вертикальные пре­пятствия, равные четверти ее высоты, и рвы, равные трети ее длины. Техничес­кий комитет Главного военно-техничес­кого управления, рассмотрев 17 марта 1915 года проект и сопутствующие пред­ложения о внедрении гусеничного дви­жителя в армию, отказался поддержать изобретателя и вынес следующее реше­ние: «Технический комитет признал, что предлагаемое приспособление г-на Ва­сильева для военного ведомства не при­менимо».

Трудно найти документ, более нагляд­но показывающий ограниченность и не­дальновидность высокопоставленных во­енных чиновников царской России.

В январе 1917 года Васильев, ознако­мившись с появившимися в печати фо­тографиями английских танков, с го­речью писал военному министру: «...По-корнейше прошу расследовать это дело, почему изобретение русское остается без результатов, а точно такое у иностранцев производит сенсацию».

В июле 1915 года полковник Гульке-вич подал начальнику Главного артил­лерийского управления рапорт, в кото­ром доказывал необходимость создания бронированной боевой гусеничной маши­ны, вооруженной легкой пушкой и не­сколькими пулеметами: «...Бронирован­ные автомобили, которыми до сих пор единственно пользовались для установ­


ки пулеметов, имеют тот недостаток, что

не могут проходить по всяким дорогам и тем более проходить через проволочные заграждения и их уничтожать; между тем имеется... «гусеничный трактор», кото­рый специально предназначен для пе­редвижения по всякому грунту, даже по вспаханным полям. Его специальная кон­струкция... соответствует еще одному важному предназначению: разрывать и затаптывать в землю проволочные за­граждения».

Предлагаемую боевую машину изо­бретатель называл «самодвигатель». Ре­комендуя начать необходимую опытную работу, он писал: «Если опыты дадут вполне блестящие результаты, необхо­димо приступить немедленно к массо­вому производству предложенных мною бронированных и вооруженных самодви­гателей по расчету не менее 40 экземпля­ров на корпус, дабы ни под каким видом не выпускать в действующую армию один или два аппарата, так как противник может воспользоваться и изготовить их еще в большем числе и размере, чем мы».

В своем рапорте изобретатель не только доказал целесообразность созда­ния танка и наметил его характеристику, но и указал условия, необходимые для успешного применения нового оружия (массовость, внезапность), а также пре­дусмотрел организационные формы (не менее 40 машин на корпус). Весь комплекс вопросов, связанных с созданием танка, был разработан изобретателем раньше, чем это было сделано за рубежом.

Сознавая невозможность организации специального производства подобных машин в царской России, Гулькевич пред­полагал бронировать уже готовые гусе­ничные тракторы. Так как для своих опы­тов изобретатель не смог получить такие

Проект 20-тонного танка 1915г


тракторы, то он вынужден был ограни­читься созданием полугусеничных бро­неавтомобилей. Особенностью полугусе­ничных бронеавтомобилей Гулькевича являлось применение металлических гу­сениц, наличие силовой передачи не толь­ко к гусеничному движителю, но и к пе­редним колесам.

В 1915 году на одном из заводов был разработан проект танка со следующей характеристикой: вес 20 т, экипаж 4 че­ловека, вооружение 107-мм пушка и крупнокалиберный пулемет, броня 10— 12 мм, максимальная скорость 7 км/час, мощность двигателя 200 л. с, Характер­ная конструктивная особенность: нали­чие упругой подвески.

Представленный в Главное военно-техническое управление 10 августа 1916 года этот проект, как и все аналогичные предложения-, не получил необходимой поддержки.

Имеются сведения и о другом проек­те, разрабатывавшемся в то же время. По этому проекту танк («бронированный трактор большой мощности») должен был иметь следующие данные: вес 12 т, ско­рость до 12 км/час, вооружение 75-мм пушка и пулемет.

Все вышеперечисленные работы ха­рактерны тем, что танк проектировался как гусеничная машина, агрегаты которой либо должны были специально изготовляться, либо могли использоваться из числа при­меняемых в автомобилях и тракторах.

Боевую машину высокой проходимо­сти стремились получить также, создав полугусеничные бронеавтомобили. В 1913 году полугусеничные автомобили Русско-Балтийского завода испытывались в зим­них условиях(движение по обледенелой дороге, глубокому снегу и т. д.). Испыта­ния показали целесообразность приме-

Пушечный бронеавтомобиль Путиловского завода (1914 г.)  Полугусеничный бронеавтомобиль Путиловского завода (1916г.)

нения полугусеничных автомобилей для

нужд армии.

Зимой 1914—1915 года выявилась пол­ная непригодность бронеавтомобилей для действий в зимних условиях. В 1915 году дается официальное заключение о том, что движение автомобиля по снегу лучше всего обеспечивает приспособление, применен­ное Русско-Балтийским заводом для по­лугусеничных автомобилей.

В связи с этим в 1915 году для рус­ской армии на Путиловском заводе были заказаны бронированные и транспортные полугусеничные автомобили.

Во время испытаний в августе 1916 года в окрестностях Петрограда полугусенич­ный бронеавтомобиль развил скорость до 40 км/час. Он свободно передвигался по целине и проходил кочковатое болото. В том же году полугусеничный бронеавто­мобиль был испытан пробегом почти на 1500 км, результаты пробега были весьма удачными. В трудных дорожных условиях средняя скорость движения равнялась 9— 10 км/час, при движении по хорошей до­роге 20—22 км/час. Вес этого полугусе­ничного бронеавтомобиля был равен 5,3 т. Остальные данные были такие: вооруже­ние 2 пулемета, броня 7 мм, экипаж 5 че­ловек. Броня защищала бронеавтомобиль от обычных пуль при стрельбе с расстоя­ния свыше 50 шагов. Для увеличения про­ходимости полугусеничные бронеавтомо­били были оборудованы дополнительными приспособлениями, позволявшими им пре­одолевать окопы.

В октябре 1916 года Путиловский за­вод построил оригинальную башню для бронеавтомобиля, установка пулемета в которой позволяла вести огонь как по на­земным, так и по воздушным целям. Башни этого типа решено было установить на 30 полугусеничных бронеавтомобилях из чис­ла 60 заказанных заводу осенью 1916 года. Построены они были уже после Октябрь­ской социалистической революции. Неко­торые из этих полугусеничных бронеавто­мобилей были успешно использованы при обороне Петрограда осенью 1919 года.

Следует отметить, что полугусенич­


ные бронеавтомобили в некоторых офи­циальных документах 1916—1917 годов рассматривались как «русский тип тан­ка». Действительно, в свое время (1919— 1920 годы) полугусеничные бронеавтомо­били выполняли задачи легких танков даже более успешно, чем могли их выполнять, например, французские легкие танки, значительно уступавшие русским маши­нам в подвижности.

Успешные результаты испытаний по­лугусеничных бронеавтомобилей обусло­вили принятие решения (осенью 1916 года) о переоборудовании бронеавтомо­билей всех основных марок в полугусе­ничные. Однако вследствие развала и не­разберихи в военном производстве ни­каких мероприятий по реализации этого решения не было предпринято.

Помимо создания полугусеничных бронеавтомобилей, были проделаны и другие работы по улучшению проходи­мости бронеавтомобилей, приданию им способности преодолевать проволочные заграждения.

В декабре 1915 года офицер 7-го ав­тоброневого дивизиона Юго-Западного фронта штабс-капитан Поплавко пред­ложил конструкцию бронеавтомобиля, броневой корпус которого был приспо­соблен для разрушения проволочных за­граждений. Повышенная проходимость обеспечивалась использованием шасси с четырьмя ведущими колесами. Бронеав­томобиль такого типа был вскоре по­строен и испытан. Благодаря специаль­ной форме корпуса автомобиль, двигаясь со скоростью 5—6 км/час, ломал и выво­рачивал колья, рвал проволоку и с помо­щью особого возимого на нем моста пе­реходил через канавы и траншеи. По­плавко был вызван в Петроград, где под его руководством был изготовлен броне­автомобиль, который испытывался в июле 1916 года на Ижорском полигоне. Испы­тание проводилось после дождя на гли­нистом и частично торфяном грунте, Бро­неавтомобиль преодолел проволочное заграждение в 5 рядов (колья высотой 1— 2 метра) и заграждение из рогаток, пере­


плетенных колючей проволокой. После испытаний военное министерство зака­зало 30 бронеавтомобилей этой конструк­ции. Сформированный из них особый ав­тоброневой дивизион в октябре 1916 года был отправлен на Юго-Западный фронт.

В начале 1915 г. изобретатель В. А. Казанский предложил создавать боевые вездеходы в виде вооруженных пулеме­тами бронированных колесных тракто­ров, предназначавшихся для разрушения проволочных заграждений. По мнению изобретателя, для обеспечения необхо­димой проходимости следовало приме­нять на тракторах широкие колеса боль­шого диаметра. Он писал: «Скорость та­ких тракторов может быть доведена до 15—20 верст в час, хотя это и не имеет большого значения, так как эти сухопут­ные броненосцы предназначаются для прорыва фронта и вслед за ними непо­средственно должна следовать пехота». Кроме того Казанский намеревался по­ставить на свой трактор такую броню, которая не пробивалась бы снарядами полевой артиллерии. Предложение Ка­занского осталось нереализованным.

В декабре 1915 года поручик Быковец предложил разрушать проволочные за­граждения тяжелым бронированным трактором на 8 ведущих колесах. Было проведено испытание по разрушению проволочных заграждений колесным трактором, который весил около 10 т и имел двигатель в 65 л. с. Трактор был пу­щен задним ходом на специально по­строенные проволочные заграждения, которые и были им разрушены.

Для характеристики косности и ру­тинерства, с которыми приходилось стал­киваться русским изобретателям в то время, весьма характерно заключение комиссии, проводившей это испытание. Ее выводы были следующие: «...от спо­соба уничтожить проволочную сеть мас­сою дорогого металла в виде трактора надлежит отказаться. ...Тяжелый трактор может сминать проволочное заграждение, но добраться такому трактору по изры­тому снарядами пахотному полю под ар-

Бронеавтомобиль Русско-Балтийского завода (1914 г.) был первой бронированной машиной отечественного производства, поступившей на вооружение русской армии


Бронеавтомобиль конструкции штабс-капитана Мгеброва (1914 г.) выгодно отличался от других подобных боевых машин наклонной установкой броневых листов

тиллерийским огнем противника... при скорости движения от 6 до 8 верст пред­ставляется едва ли возможным».

Заключение комиссии по предложе­нию Быковца было переслано в техничес­кий комитет Главного военно-техничес­кого управления, который на одном из своих заседаний его «принял к сведению».

23 ноября 1916 года комиссия по бро­невым автомобилям рассматривала мо­дель и чертежи броневой машины весом около 10т, спроектированной инженером Яковлевым. Ее главной конструктивной особенностью являлось наличие двенад­цати ведущих колес. Толщина брони ос­новных листов корпуса была 9 мм; воору­жение 6 пулеметов. Машина могла дви­гаться по неровному грунту и преодоле­вать различные препятствия. Рассмот­рев проект, комиссия не приняла ника­кого решения и ограничилась формаль­ной отпиской.

Позднее, в октябре 1917 года, рас­сматривался проект боевого самохода, созданный солдатом Кириченко. Особен­ностью этого проекта являлось исполь­зование в качестве движителя шагающе­го механизма.

13 августа 1915 года технический ко­митет ГВТУ «зарезал» проект «Земного броненосца»; 5—6 соединенных между собой катков большого диаметра, из ко­торых 2—3 отводились под силовое от­деление, а остальные, как и расположен­ные над катками бронеплощадки, несли в , себе вооружение, прислугу и боезапас. Не менее внушительно должна была вы­глядеть «Улучшенная черепаха» массой около 200 т с ходовыми катками диамет­ром от 2,5 до 6,6 м, 20—30-мм броней, дву­мя 8-дюймовыми гаубицами, несколькими пушками меньшего калибра, десятью пу­леметами и 300-сильным двигателем.

В связи с появлением военной авиа­ции и ее быстрым развитием на одно из первых мест выдвинулось создание зе­нитных установок, поэтому в годы, пред­шествовавшие первой мировой войне, на Путиловском заводе разрабатывалась конструкция самоходной зенитной 76-мм


пушки, устанавливаемой на шасси гру­зового автомобиля. Производство этих пушек началось с 1914 года.

Большой вклад в дело создания само­ходной артиллерии внес известный зна­ток стрелкового дела генерал Н. М. Фила­тов. /января 1916 года он представил ра­порт «О пушечных бронеавтомобилях». В этом рапорте генерал Филатов обосновал необходимость установки полуоткрытых пушек на бронеавтомобили неполного бронирования, т. е. обосновал конструк­тивное решение установки вооружения и конструкции броневой защиты одного из типов самоходной артиллерии.

В том же 1916 году под руководством генерала Филатова были спроектирова­ны и построены самоходные орудия ино­го типа. 3-дюймовые (76,2-мм) противо-штурмовые пушки установили на трех­колесные и четырехколесные автомо­бильные шасси. Строились они в мастер­ских офицерской стрелковой школы, а испытывались в Ораниенбауме (ныне г. Ломоносов) 13 октября 1916 года. Их главной конструктивной особенностью являлось применение откидного сошни­ка для поглощения силы отдачи орудия. Применение сошника было одобрено ко­миссией, проводившей эти испытания, Позднее спроектировали и начали стро­ить такого же типа установку 42-линей­ной пушки на базе шасси бронеавтомо­биля с четырьмя ведущими колесами.

Отсутствие гусеничных тракторов вы­нуждало использовать автомобильные шасси в качестве базы для этих самоход­ных орудий. Колесный движитель, естест­венно, не мог обеспечить им высокой про­ходимости, что и являлось их недостатком.

В начале 1917 года в Главном военно-техническом управлении обсуждался по­дробно разработанный проект перевода артиллерии русской армии на трактор­ную тягу. В этом проекте было дано и те­оретическое обоснование необходимос­ти широкого внедрения гусеничного дви­жителя в артиллерию. Применительно к основной цели проекта были определены желательные типы тракторов. Была так­


же обоснована целесообразность введе­ния самоходных гусеничных лафетов. Проект, намного опережавший экономи­ческие возможности тогдашней России, остался нереализованным.

В 1914—1916 годах русские изобре­татели решили многие частные конструк­тивные вопросы в области бронетанко­вой техники.

В 1914 году братья Бажановы изгото­вили и успешно испытали колеса с внут­ренней амортизацией, предназначавши­еся для бронеавтомобилей и артиллерий­ских орудий, но изобретение не было оце­нено по достоинству. Только в 1939 году на серийном советском тяжелом танке КВ были применены опорные катки с внут­ренней амортизацией.

Изобретатель А. Л. Чемерзин в 1914 году впервые применил перископический смотровой прибор для бронеавтомобиля.

1 июня 1915 года инженер Василий Ребиков предложил двухъярусное распо­ложение башен для бронеавтомобилей. На главной вращающейся башне он предло­жил установить еще одну башню, воору­женную пулеметом. Башням обеспечива­лась возможность поворачиваться неза­висимо одна от другой. Изобретатель вы­полнил несколько проектов установки вооружения бронеавтомобилей, но ни один из них не был реализован. Размещение вооружения, предложенное Ребиковым, представляло безусловный интерес на одном из этапов танкостроения.

Повышение точности огня боевых ма­шин давно привлекало внимание русских изобретателей. Как известно, на точность огня с ходу наиболее неблагоприятно ска­зываются вертикальные и горизонталь­ные угловые колебания корпуса. Вредное влияние этих колебаний может быть зна­чительно нейтрализовано стабилизатора­ми вооружения или корпуса.

В августе 1916 года одна из петроград­ских фирм предложила одноплоскостной электрогироскопический стабилизатор для пушечного вооружения бронеавтомо­билей. Это была первая попытка повы­сить точность стрельбы бронеавтомоби-

лей с ходу введением стабилизации во­оружения в вертикальной плоскости. Во­енное министерство отказалось от стаби­лизатора, признав его медленно действу­ющим. Однако никаких работ по его усо­вершенствованию не было проведено.

Привлекало внимание изобретателей и создание плавающих боевых машин. Выше указывалось, что первый русский опыт­ный танк «Вездеход» был задуман не толь­ко как машина высокой проходимости, но и как плавающая. В 1916 году изобретатель И. И. Чайковский представил в Главное уп­равление кораблестроения предложение о постройке плавающего бронеавтомобиля. После рассмотрения его докладной запис­ки было принято следующее решение: «...В бронированном автомобиле, могущем дви­гаться по воде, морское министерство на­добности не встречает».

Не находили необходимой поддержки у царских чиновников не только принци­пиально новые работы, но и мероприя­тия, направленные на повышение боеспо­собности уже существующей боевой тех­ники, например бронеавтомобилей, Из­вестно, что неудовлетворительная вен­тиляция боевого отделения (очистка от по­роховых газов) значительно снижает практическую скорострельность воору­жения боевых машин. Над разрешением этой проблемы русские конструкторы успешно работали еще в 1915 году. В ре­зультате в броневом отделе военно-ав­томобильной школы было разработано вентиляционное устройство для башен пушечных автомобилей . Рассматривав­шая это предложение комиссия по бро­невым автомобилям 22 декабря 1915 года вынесла следующее решение: «В специ­альных приспособлениях для вентиляции надобности нет; достаточно немного при­открывать откидную дверку крыши баш­ни, которая должна быть снабжена при­способлением для закрепления ее в та­ком положении...»

Из усовершенствований бронеавтомо­билей отметим проект бронированного автомобиля с шестью ведущими колеса­ми, представленный в начале 1916 года И. А. Кузьминым. Несколько позднее рядо­вой Л. Г. Пржевальский предложил при­способление для разрушения проволоч­ных заграждений, которое должно было устанавливаться на бронеавтомобили.

Приведенные выше далеко не полные материалы свидетельствуют об исключи­тельном размахе творческой мысли рус­ских изобретателей в создании нового вида военной техники — бронетанковой.

Несмотря на огромные усилия, затра­ченные русскими новаторами на создание нового вида боевых машин — танков, рус­ская армия в первую мировую войну не имела их. Недостаточное развитие тяже­лой промышленности в царской России, неподготовленность страны к войне, не­разбериха и развал в организации воен­ного производства, не обеспечивавшего фронт даже снарядами, засилье иностран­ного капитала в промышленности явля­лись причинами, в результате которых не было организовано хотя бы ограниченное, мелкосерийное производство танков.

Иностранные фирмы всячески стре­мились использовать в своих корыстных целях экономическую отсталость России. Так, например, американская компания «Гэс Трактор» (Лассинг, штат Мичиган) предложила русскому военному министер­ству поставки гусеничных тракторов... еще не находившихся в производстве. Как вы­яснилось, компания собиралась, получив русские деньги, построить завод, на кото­ром в дальнейшем и предполагала начать изготовление гусеничных тракторов.

Поставлявшиеся из Англии бронеав­томобили отличались низким качеством изготовления, а часто и вовсе оказыва­лись непригодными для боя. Прибывшие в конце весны 1916 года в Россию 25 бро­неавтомобилей «Шеффилд-Симплекс», 36 бронеавтомобилей «Армстронг Уитворт— Фиат» и 30 бронеавтомобилей «Джаррот» оказались непригодными для боевого ис­пользования. В телеграмме русскому военному атташе в Англии от 30 июня 1916 года сообщалось, что бронеавтомобили «Армстронг Уитворт—Фиат» непригодны для отправки на фронт вследствие низко­го качества производства (спицы колес срезаются тормозными болтами, шасси перегружено, ряд узлов силовой переда­чи и ходовой части ненадежен, так как для ответственных деталей применены низко­сортные материалы, и т. д.).

30 июля 1916 года в документе, адре­сованном русскому военному атташе в Англии по поводу другой партии броне­автомобилей, сообщалось: «...все при­бывшие в Петроград бронированные ав­томобили «Шеффилда-Лориеса» и «Арм­стронга» оказались в данном их виде не­пригодными для отправки на фронт».

Зависимость от иностранных произ­водителей серьезно тормозила оснаще­ние русской армии броневыми машина­ми. После неоднократных поставок не­годных бронеавтомобилей из Англии рус­ское военное министерство решило за­казывать за границей только автомобиль­ные шасси, с тем чтобы их бронирование проводилось на русских заводах. Однако английские и американские фирмы не выполняли контракты, срывали работу заводов, в частности Путиловского и Ижорского, по выпуску бронеавтомоби­лей для русской армии. В результате даже такой весьма скромный план, как по­стройка 200 бронеавтомобилей в год, ока­зался невыполненным.

Царская Россия не смогла создать отечественного танкостроения, как не смогла обеспечить русскую армию бро­нетанковой техникой, крайне необходи­мой для ведения боевых действий в опе­рациях первой мировой войны, машин­ный характер которой проявился с пер­вого ее дня.

Первый в мире по-настоящему бое­способный танк был изобретен и пост­роен в Великобритании и сразу же полу­чил крещение огнем в боях первой ми­ровой войны.

Танки первой мировой войны.

В русско-японскую войну 1904—1905

годов в войсках появилось автоматичес­кое оружие, увеличилось количество ар­тиллерии, повысилось ее качество и усо­вершенствовались способы ее боевого использования. Во время этой войны рус­ская армия располагала 374 пулеметами. Около 300 пулеметов имела и японская армия. Война убедительно показала боль­шое значение пулеметного огня для обо­роны, особенно в случае применения пу­леметов в сочетании с проволочными за­граждениями, что, естественно, побуждало как к дальнейшему, более широкому вне­дрению в армию пулеметов, так и к изыс­канию средств по борьбе с ними. Послед­нюю задачу в годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой вой­не, понимали,однако, немногие, наиболее дальновидные военачальники и изобре­татели. Необходимость нового оружия была еще недостаточно ясна. Генераль­ные штабы и военные теоретики великих держав предполагали, что будущая война будет маневренной, скоротечной и закон­чится в несколько месяцев. Зачатки же позиционных форм ведения боевых дей­ствий в период русско-японской войны стремились объяснить бездарностью ко­мандования, слабой выучкой войск и про­чими факторами.

Подобное представление о характе­ре надвигавшейся войны было одной из главных причин, из-за которой предло­жения о постройке танков, сделанные до начала первой мировой войны, не при­влекли к себе должного внимания.

Первая мировая война 1914—1918 годов явилась первой войной, имевшей все характерные особенности войны ма­шинного периода.

Вовлечение в войну большинства го­сударств придало ей характер мировой. Развитие производительных сил позволи­ло создать многомиллионные армии, на­сыщенные огромным количеством самого разнообразного вооружения. Достигнутый в основных воевавших странах уровень развития промышленности обеспечил в ходе первой мировой войны массовое применение автоматического и полуавто­матического оружия. Так, в течение 1914— 1918 годов в России, Германии, Франции, Англии, США и Италии было изготовлено свыше одного миллиона пулеметов.

Действительный ход военных дейст­вий оказался совершенно неожиданным для военных специалистов всех стран, вовлеченных в мировой конфликт. После непродолжительного маневренного пери­ода началась затяжная позиционная вой­на. Появились сплошные укрепленные линии фронта с глубоко эшелонирован­ной обороной.Массовое применение пу­леметов в сочетании с развитыми инже­нерными сооружениями — проволочны­ми заграждениями, траншеями и т. д. — настолько усилило оборону, что для ее преодоления наступающая сторона долж­на была изыскивать новые средства борь­бы, поскольку существовавшие виды оружия не справлялись с решением но­вых задач в ходе боевых действий.

Глубокое эшелонирование обороны исключало для артиллерии наступающей стороны возможность подготовки атаки на всю глубину обороны противника. После овладения первой и второй линиями око­пов наступающая пехота неизбежно на­талкивалась на нетронутую артиллерий­ской подготовкой третью линию. Для ата­ки новых линий обороны требовались продвижение артиллерии вперед и орга­низация снабжения ее боеприпасами.На все это требовалось время, в течение ко­торого противник подготавливал новые линии обороны и подтягивал свои резер­вы для контратаки. Таким образом, вмес­то прорыва происходило лишь неболь­шое местное продвижение — «вдавлива­ние» линии фронта.

Артиллерийская подготовка велась обычно несколько дней. На небольшом участке фронта сосредоточивалось ог­ромное количество артиллерии, которая должна была подавлять вражеские ору­дия и пулеметы, уничтожать проволоч­ные заграждения, разрушать окопы, блиндажи, поражать войска противника. При колоссальных расходах боеприпа­сов достигнутые успехи были ничтожны как вследствие потери внезапности, так и огромной живучести пулеметов. Наступ­ления захлебывались при больших поте­рях в живой силе наступающей стороны.

Требовались новые эффективные средства борьбы, которые помогли бы вывести войну из позиционного тупика и создали бы возможность перехода к ма­невренным боевым действиям в услови­ях войны машинного периода.

Итак, появление сплошного укреп­ленного фронта, насыщенного автомати­ческим и полуавтоматическим оружием, явилось серьезным препятствием для маневра войск и привело к застойному характеру войны. Достигнутый же высо­кий уровень развития транспортных средств создавал условия для значитель­ного повышения маневренности войск. Это специфическое противоречие пер­вой войны машинного периода и обусло­вило появление нового вида боевых ма­шин — танков.

Почему танк не появился в преддве­рии первой мировой войны, несмотря на то, что для этого имелись все техничес­кие предпосылки, а изобретатели бом­бардировали военные ведомства проек­тами боевых машин? Разве не заманчи­вые перспективы открывало применение таких средств в бою, если учитывать воз­растающую мощь стрелкового оружия?

Потенциальные противники, опасаясь втягивания в затяжную войну, разраба­тывали доктрины, так или иначе тракту­ющие концепцию войны «молниеносной». Все собирались энергично наступать, чтобы решить исход кампании в несколько месяцев или недель. В соответствии с этой логикой даже построение армий имело немало общего. В рамках такой направ­ленности нашлось место и для бронепо­ездов, и для бронеавтомобилей, и для артустановок на бронированных авто­шасси — то есть средств, способных ве­сти высокоманевренные действия. Тан­ки, первые проекты которых базирова­лись на тихоходных тракторных шасси, в нее явно не вписывались.

Трагедия ситуации заключалась в том, что противостоящие коалиции оказались достаточно сильны, чтобы сорвать пла­ны противника, и одинаково слабы, что­бы осуществить собственные. Вскоре фронты зарылись в землю, спутались ко­лючей проволокой, ощетинились пулеме­тами. Любая атака захлебывалась в кро­ви. Для захвата квадратной мили насту­пающие теряли до 8000 человек. Десяти­месячное топтание на месте, известное как Верденская «мясорубка», стоило сторо­нам 1 млн. человек. В названии своего зна­менитого романа «На западном фронте без перемен» Э.-М. Ремарк абсолютно точно передал суть происходившего: средства обороны возобладали над средствами нападения. Требовался качественный рывок, пока окончательно не истощились людские ресурсы, пока не наступил эко­номический крах.

В октябре 1916 года военное минис­терство Германии все же предприняло попытки организовать производство соб­ственных танков. Германским конструк­торам, как и их коллегам в Великобрита­нии и Франции, приходилось все начи­нать с нуля, если не учитывать ограни­ченное знакомство с английскими маши­нами. Какого-либо опыта постройки вез­деходных боевых машин до первой ми­ровой войны не было. Правда, в 1911 году австрийский железнодорожник обер-лейтенант Г. Бурштын создал вполне ре­ализуемый проект гусеничной брониро­ванной  машины  «Моторгешютц» (Мо<огдезспи(г). Этот проект был пред­ложен Военному министерству Австро-Венгрии, а чуть позже — Германии. Хотя 28 февраля 1912 года Бурштын получил на него немецкий патент № 252815, а 25 апреля — австро-венгерский № 53248, военные ведомства им совершенно не заинтересовались, Тем не менее сам факт обращения в германское (точнее — прус­ское) Военное министерство и получения патента позволяет немецким авторам до сих пор упоминать проект австрийского офицера как прелюдию к истории гер­манского танкостроения. Впрочем, после первой мировой войны немецкие иссле­дователи откопали сообщения о Б. Гебе-ле, который в 1913 году якобы испытывал вПознани «вооруженную пушками» вез­деходную машину, а в 1914 году даже пы­

тался показать ее в Берлине. Проект «су­хопутного крейсера» Гебеля рассматри­вался комиссией Военного министерства и был признан нереализуемым и непригодным для военного применения. Уже после появления на поле боя английских танков в печати появился рисунок уст­рашающей «машины кайзера для проры­ва неприятельских рядов», «размером с пассажирский вагон», с шипами на броне и 20—25 пушками и пулеметами. Все это, конечно, нельзя было считать заделом для практических работ.

Однако для создания нового оружия Германия располагала соответствующим уровнем технологий, промышленным и конструкторским потенциалом. Кроме высоко развитого сталелитейного и ар­тиллерийского производства она имела собственное двигателе- и автомобилес­троение, мощную электротехническую и химическую промышленность и вполне была способна наладить производство танков. Осенью 1916 года промышленни­ки заверяли кайзера и военное руковод­ство: «Ресурсы, находящиеся в распо­ряжении немецкой промышленности, та­ковы, что она способна на протяжении долгих лет снабжать нашу доблестную армию... всем
необходимым оружием». Разумеется, авторы таких заявлений пек­лись о военных заказах, однако не слиш­ком кривили душой, когда требовали ре­шить лишь «проблему рабочих рук». Не­смотря на общее тяжелое положение гер­манской экономики, военная промышлен­ность, реализовывавшая программу ин­тенсификации («программа Гинденбурга»), была предельно мобилизована и практи­чески полностью обеспечивала потреб­ности армии в вооружении,боеприпасах и технических средствах. Правда, сама «программа Гинденбурга» никаких «тан­ков» не предусматривала. Рейхсвер ши­роко применял автотранспорт для под­воза грузов войскам, переброски подраз­делений вдоль фронта, а на Румынском фронте для оперативной переброски войск использовали 20 000 автомобилей. Не было в армии недостатка и в техниче­ских кадрах (водители, механики).

Проектированием боевых гусеничных машин занялись сразу несколько фирм. Компания «Орион» на базе своего сель­скохозяйственного 3-колесного тракто­ра изготовила 18-тонную боевую маши­ну, а в 1916 году конструктор Г. Бремер создал полноразмерный макет брониро­ванного четырехгусеничного военного экипажа, который он разработал на ос­нове полугусеничного грузовика, заменив передние колеса гусеницами. Но все эти разработки носили лишь эксперимен­тальный характер.

В конечном итоге усилия немецких конструкторов все же принесли свои пло­ды, и Германия получила вожделенные танки. Немцы несколько раз применяли их на поле боя, но в мизерном количест­ве. Только один раз им сопутствовал ус­пех — 24 апреля 1918 года под Виллер-Бретонне, когда при большом наступле­нии кайзеровских войск они использо­вали 15 А7У и около 20 трофейных анг­лийских машин. Тогда 13 немецких танков повели в атаку 4 пехотные дивизии, кото­рые добились значительных результатов.

За время войны в Германии успели сформировать 8 танковых рот, но только 3 из них были оснащены отечественной техникой — по 5 машин в каждой.

Тяжелый танк А7
У

Для организации и объединения ра­бот по созданию германского танка 13 ноября 1916 года была создана техниче­ская комиссия, которую возглавил гене­рал Фридрихе — руководитель 7-го (транспортного) отделения Общего уп­равления Военного министерства. Это отделение, образованное в октябре 1915 года и именуемое сокращенно А7У, вы­ступало в роли заказчика боевых машин. В комиссию вошли также представители известных фирм — Г. Вильгельм («Опель»), К. Шипперт («Даймлер») и ди­ректор МАО/АЕО Юнг. Руководителем конструкторских работ по решению ко­миссии назначили главного инженера Опытного отделения Инспекции автомо­бильных войск 46-летнего капитана Йо-зефа Фольмера. Он имел большой опыт разработки автомобилей различных ти­пов, в военном ведомстве успешно вел работы по повышению проходимости гру­зовиков. В группу Фольмера вошло около 40 конструкторов от различных фирм.

Поначалу немцы заимствовали англий­ское название «1апк», затем появились «рапгегжадеп», «рапгегкгаПжадеп» и «катр^уадеп». А 22 сентября 1918 года, то есть незадолго до окончания войны, официально был утвержден термин "з(игт-

рапгегоадеп».

Взгляды Военного министерства и

высшего командования на назначение этой машины значительно расходились. Скеп­тицизм командования в отношении танков и нежелание тратить средства попусту породили решение о разработке универ­сального шасси. 15 ноября сформулиро­вали требования к гусеничному самоход­ному шасси, которое можно было бы ис­пользовать для танка и трактора или гру­зовика. При этом машина должна была развивать скорость до 12 км/ч, преодоле­вать рвы шириной 1,5 м и подъемы кру­тизной 30°. Заметим, что практически в то же время по такому же пути пошли в Ита­лии, создавая опытный тяжелый танк «Фиат 2000». Только к концу 20-х годов окончательно стало ясно — создать пол­ноценный танк на шасси трактора или ис­пользовать танк как трактор невозможно.

К участию в этом проекте привлека­лись фирмы «Даймлер», «Бюссинг», NА^, «Бенц» и «Опель». В разработке ходовой части участвовали представитель фир­мы «Холт-Катерпиллер» X. Стайнер и берлинская фирма «Брасс унд Херш-тетт». Несмотря на скептицизм Ставки, поддержка Военного министерства обес­печила средства для проведения работ.

Проектирование велось спешно и было завершено уже к 22 декабря. В ос­нову компоновочной схемы машины лег­ла симметрия в продольной и попереч­ной плоскостях, что сказывалось даже на расположении дверей корпуса.

Все агрегаты шасси собирались на массивной прямоугольной коробчатой раме. В геометрическом центре машины был размещен двигательный отсек, за­крытый капотом. Над ним помещалась площадка с местами механика-водителя и командира. На первом варианте шасси установили два места водителя, повер­нутые в противоположные стороны, для переднего и заднего хода — популярная в те годы идея «челнока». Для увеличения полезного объема корпуса гусеницы по­местили практически под днищем корпу­са. Ходовую часть выполнили по типу трактора «Холт».

«Ходовые тележки» подвешивались на вертикальных винтовых цилиндрических пружинах к поперечным коробчатым бал­кам, приклепанным снизу рамы. Понача­лу каждая тележка имела две пружины, затем их количество довели до четырех. Одна тележка несла пять опорных катков с наружными и центральными реборда ми — по типу железнодорожных. На каж­дый борт приходилось по три тележки, Перемещение тележек относительно рамы ограничивалось балками. Верхняя ветвь гусеницы поддерживалась шестью роли­ками, которые крепились попарно на осо­бых брусках, уложенных по бокам рамы на выступы поперечных балок. Таким об­разом, оси поддерживающих роликов и ведущего колеса были жестко связаны с рамой. Ось направляющего колеса снаб­жалась винтовым механизмом регулиров­ки натяжения гусеницы. Направляющее и ведущее колеса — спицованные (впос­ледствии устанавливались и сплошные ведущие колеса), Расположенное сзади ведущее колесо имело зубчатый венец, зацеплявший шарниры гусеничной цепи.

Траки гусениц делались сборными. Каждый трак состоял из башмака и рель­са. Башмак, снабженный невысокими по­перечными грунтозацепами, непосредст­венно ложился на грунт и служил как бы «шпалами» для рельса, по которому дви­гались опорные катки с ребордами — некое подобие железнодорожного хода. Проушины на концах внутреннего рельса служили для соединения траков цилинд­рическими пальцами(болтами) с надеты­ми на них втулками — буксами. С одного края башмак имел изогнутый отросток, прикрывавший шарнир от попадания гря­зи и камней при изгибе. Ширина башмака составляла 500 мм, рельса — 180 мм, вну­треннего проема рельса — 65 мм, тол­щина башмака — 8 мм, высота рельса — 115 мм. Рельс выполнялся из прессован­ной стали, пальцы и втулки — из стали «хронос», башмак штамповался из мар­теновской стали Сименса.

Требования к танку выражались в ско­рости движения 10 км/ч. При планировав­шемся весе 25—30 т и предполагаемом сопротивлении движению для этого тре­бовался двигатель мощностью около 200 л. с. Такие моторы имелись в Германии (на­пример, для дирижаблей жесткой схемы «Цеппелин»), но их было недостаточно. Фирма «Даймлер» могла поставить дви­гатели мощностью 100л. с. и снабжать ими строящиеся танки. Поэтому решили при­менить двухдвигательную установку с ра­ботой каждого мотора на гусеницу одного борта. Двигатели были карбюраторные, 4-цилиндровые, рядные, жидкостного ох­лаждения, с рабочим объемом цилиндров 17 л, диаметром цилиндров 165 мм и ра­бочим ходом поршня 200 мм. Расход бен­зина на 1 км пути составлял 4—7л. Двига­тели устанавливались параллельно, нос­ками коленчатых валов к корме и крепи­лись к раме каждый в трех точках.

Топливопроводы располагались так, чтобы карбюраторы и питающие патруб­ки находились на внешних сторонах и не нагревались от соседнего двигателя. Вы­хлопные трубы ставились на внутренней стороне и по днищу корпуса выводились через глушители наружу с обоих бортов. Система питания рассчитывалась таким образом, чтобы ее работа не зависела от наклона машины. Два бака емкостью 250 л каждый помещались в передней части корпуса под днищем и защищались 10-мм бронелистами. Для большей пожарной безопасности их перекрывали стальными листами и изолировали от боевого отде­ления. Подача бензина производилась под давлением отработавших газов, причем каждый бак мог питать оба двигателя. Для пуска двигателей имелись два вспомога­тельных бака с бензином лучшей очистки, служившие также в качестве резервного запаса. Зажигание смеси осуществлялось от магнето с пусковым магнитом. Число оборотов регулировалось предохрани­тельным механизмом, ограничивавшим его максимальное значение, и дроссельным клапаном со специальным ручным рыча­гом. Пуск двигателей мог производиться несколькими способами: электростарте­ром, заводной П-образной рукояткой для трех человек, распылителем «Бош» и на­качиванием смеси насосом. Для подогре­ва служила ацетиленовая горелка. Запу­стив один из двигателей и придав танку первоначальное движение, можно было, включив сцепление, запустить второй. Каждый двигатель снабжался счетчиком оборотов — тахометром.

Тщательно была разработана систе­ма смазки. Стекающее в картер масло откачивалось насосом в отдельный бак, откуда оно другим насосом вновь пода­валось через фильтры к местам трения. Это предотвращало заливание цилинд­ров маслом и забрызгивание свечей за­жигания даже при продольном наклоне машины в 45°.

Для охлаждения вдоль передней и задней стенок капота вертикально уста­навливались два трубчатых радиатора. Они крепились эластичными хомутами и располагались в особых карманах на войлочной прокладке, снижавшей дейст­вие вибрации. Радиаторы охлаждались четырьмя вентиляторами — каждая их пара приводилась во вращение от колен­чатого вала ременной передачей (со сто­роны маховика) с регулируемым натяже­нием. Воздух забирался изнутри корпуса и выбрасывался наружу через решетки ниже двигателей.

Привод гусеницы каждого борта представлял собой автономный агрегат, помещенный в едином картере. Он вклю­чал сцепление, трехскоростную коробку передач, конические передачи передне­го и заднего хода, однорядный бортовой редуктор. Сцепление (главный фрикци­он) помещалось на конце удлиненного но­ска коленчатого вала двигателя. Коробка передач — тракторного типа, с ведущим и передаточным валом и скользящими шестернями. Значения скорости — 3, 6 и 12 км/ч. Переключение скоростей про­изводилось перемещением скользящих шестерен на ведущем валу, включение переднего или заднего хода — переме­щением втулки конической пеаедачи, при-тормаживание гусеницы — колодочным тормозом на конце передаточного вала (доводку трансмиссии осуществила фир­ма «Адлер»). Органы управления были связаны с соответствующими механиз­мами гибкими тросами.

Поворот машины производился вы­ключением и притормаживанием одной гусеницы. Наименьший радиус поворота составлял при этом 2,2 м и равнялся при­мерно ширине колеи машины. Включив задний ход одной из гусениц, можно было развернуть машину на месте. При пово­роте с большим радиусом механик-во­дитель поворотом вправо или влево ру­левого колеса («волана») изменял соот­ношение числа оборотов двигателей. Та­ким образом, механик-водитель управ­лял машиной в одиночку и мог в широких

Тяжелый танк АРУ (корпус фирмы "Крупл»)

пределах варьировать повороты и дви­жение машины. Органами управления ему служили рулевое колесо, две педали сцепления, рычаг переключения передач, два рычага тормозов, два рычага заднего хода и рычаг насоса. Машина получила обозначение А7У — по аббревиатуре за­казчика. Заметим, что буква «V» в этой аббревиатуре иногда расшифровывалась в литературе как «конструкция Фольме-ра» ( «ЬаиаПуоПтег»). Шасси получили номера от «500» и далее, под которыми и числились впоследствии танки.

16января 1917годавБерлин-Мариен-фельде был продемонстрирован макет шасси и деревянный макет бронекорпу-са. 20 января Военное министерство под­готовило заказ на постройку 100 шасси. При этом предполагалось, что заброни­ровано будет только 10 из них.

Первый прототип танка — рабочее шасси с макетом бронекорпуса — про­демонстрировали в Берлин-Мариен-фельде 30 апреля, а 14 мая он был пока­зан на ходу в Ставке Главного командо­вания в Майнце, при этом для большего правдоподобия машину загрузили балла­стом массой 10 т. Прототип А7\/ испыты­вался параллельно с полугусеничным «Мариенваген 11". Кроме того, свое пред­ложение «боевой артиллерийской маши­ны» К.0.1 представила и фирма «Крупп». Но Главным командованием по результа­там испытаний был выбран А7\/. Впро­чем, шасси «Мариенваген 11» тоже на­шло практическое применение — позже на его базе изготавливались самоходные зенитные и противотанковые (!) орудия, а фирма «Эрхард» строила тяжелые бро­неавтомобили.

Первые 5 готовых А7У планировалось получить к 15 июля 1917 года, следующие 5 танков и 40 небронированных шасси — к 1 августа, а последние 49 шасси — к 1 сентября. К концу лета ожидалось полу­чить также 50 шасси «Орионваген», од­нако их проходимость и способность пре­одолевать проволочные препятствия вы­зывали сомнения, и этот проект не полу­чил дальнейшего развития. А7У оказался в конце концов единственным. Ускорению работ по А7У способствовало участие французских танков в бою на реке Эн у Шмен-де-Дам 16 апреля 1917 года. За­метим, кстати, что шасси французских машин «Шнейдер» и «Сен-Шамон» также были выполнены по типу трактора «Холт».

Испытания А7У, проводившиеся вес­ной и летом 1917 года, выявили ряд тех­нических недостатков а системе охлаж­дения двигателей, в трансмиссии, в на­правляющих гусеничного хода. Их ис­правление заметно затянуло работы — результат первоначальной спешки. К тому же сказывался растущий дефицит мате­риалов. Постройку первого серийного А7У завершили только к концу октября 1917 года. Еще до окончания постройки, 19 июня танк продемонстрировали в Мари-енфельде кайзеру Вильгельму II.

Броневой корпус устанавливался на раме сверху и собирался клепкой на стальном каркасе. Существовало два типа корпуса— производства «Крупп» и «Рех-линг». Каждый борт «крупповского» кор­пуса собирался из пяти вертикальных листов, крыша— из четырех продольных и одного поперечного, лобовая и кормовая части — из трех листов каждая. Эти кор­пуса получили танки № 540, 541, 542, 543 и 544. Корпуса фирмы «Рехлинг» отличали цельные, из единого листа борта. Их име­ли танки № 502, 505, 506, 507. Толщина и качество брони позволяли противостоять бронебойным винтовочным пулям (типа французской 7-мм АРХ) на далы-юстях от 5 м и больше, а также осколочно-фугас-ным снарядам легкой артиллерии. Броне-защита корпуса несколько повышалась наклонной установкой листов и «кора­бельной» формой лобовой и кормовой ча­сти. Уязвимыми местами были стыки бро-нелистов из-за их плохой пригонки — прежде всего на углах. По утверждениям союзников, сквозь стыки проникали ос­колки пуль и свинцовые брызги. В крыше корпуса спереди и сзади имелись боль­шие вентиляционные решетки, служившие частично и для освещения боевого отде­ления танка. Верхняя рубка собиралась из пяти съемных листов и складывалась при перевозке и на марше. При сложен­ной верхней рубке А7У мог перевозиться на стандартной платформе по германским, французским и бельгийским железным дорогам без помех со стороны железно­дорожных сооружений (для погрузки тан­ка на железнодорожную платформу эки-

пажу обычно приходилось строить спе­циальную рампу). Смотровые лючки по периметру рубки прикрывались склады­вающимися вверх крышками, позволяв­шими регулировать высоту открытой щели. В крыше рубки имелся лючок с от­кидной решетчатой крышкой. В перво­начальном проекте предусматривался специальный «нос» в виде двух треуголь­ных рам из балок таврового сечения. Рамы крепились в передней части и слу­жили для повышения проходимости и про-делывания проходов в заграждениях. «Нос» даже был выполнен на деревянном макете, но уже в первом демонстрацион­ном образце от него отказались.

Командир машины размещался на верхней площадке слева; справа и чуть позади него — механик-водитель. Верх­няя площадка находилась на высоте 1,6 м над полом. Наводчики, заряжающие и пу­леметчики размещались по периметру корпуса. Входившие в состав экипажа два механика располагались на сиденьях спереди и сзади от двигателей и должны были следить за их работой. Для посадки и высадки экипажа служили откидные двери в правом борту — впереди и .в ле­вом — сзади. Под дверью снаружи при­клепывались две узкие ступеньки, Внут­ри корпуса на верхнюю площадку вели две лестницы — спереди и сзади. Не сразу выбрали и вооружение танка. Рассмат­ривался вариант укороченного корпуса с восемью амбразурами: в них, в зависи­мости от обстановки, можно было уста­новить нужным образом две 20-мм пуш­ки и два пулемета или четыре пулемета и два огнемета. Танк с «полноразмерным» корпусом предполагалось вооружить 77-мм полевой пушкой модели 1896 года или штурмовой пехотной пушкой Круппа модели 1916 года, двумя 20-мм автома­тическими пушками Беккера и четырьмя пулеметами на вертлюгах. 77-мм штур­мовая пушка с длиной ствола 20 калиб­ров обеспечивала начальную скорость снаряда (масса 6,85 кг) 400 м/с. Для ее монтажа в танке спроектировали тумбо­вую установку. Однако использование 77-мм пушки создавало ряд проблем — только длина ее отката составляла 750 мм. Кроме того, заказы на пушки оказались полностью расписаны на многие месяцы вперед и получение их также вызывало затруднение. В другом варианте предпо­лагалось вооружить танк четырьмя 20-мм пушками и четырьмя пулеметами. В конце концов было решено ограничить­ся, по примеру англичан, 57-мм орудием. Для этого выбрали 57-мм капонирные пушки Максима — Норденфельдта, зах­ваченные в октябре 1914 года в крепости Антверпен.

Пушка имела длину ствола 26 калиб­ров, длину отката 150 мм, наибольшую дальность стрельбы 6400 м. В боекомп­лект, кроме 100 выстрелов с осколочно-фугасными снарядами, входили 40 бро­небойных и 40 картечных. Осколочно-фугасные снаряды имели взрыватель с замедлителем и могли использоваться против полевых укреплений. Начальная скорость бронебойного снаряда состав­ляла 487 м/с, бронепробиваемость —

20 мм на дальности 1000 ми 15 мм на 2000м. А7У первой постройки кроме корпусов отличались и типом установки орудия. Со­бранные первыми танки с корпусами «Рехлинг» в передней части имели раму (козлы), на которой крепилась поворот­ная артиллерийская установка системы Артиллерийской Испытательной комиссии. Широкая маска (щит) пушки качалась в вертикальной плоскости, а небольшой внутренний щиток — в горизонтальной. Установка снабжалась противовесом и двумя маховиками наведения. Танки № 540—544 с корпусами «Крупп» полу­чили тумбовые установки, которые раз­рабатывались для танка А7УЦ, но исполь­зовались на А7У. Угол наведения орудия по горизонтали составлял 45° в обе сто­роны, по вертикали +20°. Наводчик рас­полагался на сиденье, укрепленном на кронштейне тумбы и поворачивавшемся вместе с пушкой. Сиденье опиралось на ролик, перемещавшийся по полу корпуса. Для наводки служил телескопический прицел. Маска состояла из двух частей. Большой щит полуцилиндрической фор­мы соединялся с тумбой и вместе с ней вращался в горизонтальной плоскости, в левой части он имел вертикальную про­резь для прицеливания. В вертикальном вырезе посредине щита имелся щиток, связанный со стволом пушки и переме­щавшийся в вертикальной плоскости. Та­ким образом, наводчик сидел как бы вну­три полубашни. Заряжающий размещал­ся справа от него на неподвижном сиде­нье. Узкое поле зрения прицела и распо­ложение пушки в передней точке приво­дили к тому, что наводчик легко терял цель из виду при любом движении танка. По­этому по обеим сторонам от орудийной амбразуры сделали смотровые лючки с двустворчатыми крышками. И все же ве­сти более-менее прицельный огонь танк мог только с места.

Стандартные 7,92-мм пулеметы МО.08 (системы Максима) крепились на вертлюжных установках с полуцйлйндри-ческими масками и винтовыми механиз­мами вертикального наведения. Угол го­ризонтального наведения пулемета со­ставлял ±45°. Расчет каждого пулемета состоял из двух человек—ошибка, кото­рой избежали французы при разработке

легкого танка «Рено». Пулеметчики по­мещались на приклепанных к полу сиде­ньях с низкой спинкой. Коробка с лентой на 250 патронов крепилась на сиденье стрелка. Танк мог возить с собой 40—60 лент, то есть 10—15 тысяч патронов, В бортах корпуса и дверях имелись лючки с бронезаслонками для стрельбы из лич­ного оружия экипажа, которое включало ручной пулемет, карабины, пистолеты, ручные гранаты и даже один огнемет. Та­ким образом, экипаж танка вооружался подобно гарнизону форта, но на практике это не вполне соблюдалось (по крайней мере, ни один танк огнемета не получил).

Танк № 501 оказался полностью «сим­метричным» — вместо артиллерийской установки в его передней части, так же как и в кормовой, располагались два пулеме­та, что обеспечивало действительно кру­говой обстрел. Позже танк перевооружи­ли 57-мм пушкой на тумбовой установке.

Следует отметить, что 57-мм пушки Максима — Норденфельдта на тумбовых установках пригодились не только для тан­ков — 150 штук смонтировали на грузо­виках в качестве самоходных орудий ПТО.

Спереди и сзади к раме А7У крепи­лись буксирные крюки. В боевой обста­новке вырезы корпуса для них прикры­вались шарнирно укрепленными треу­гольными крышками. На минимальной скорости тяговое усилие достигало 15 т. Танк был укомплектован ЗИПом и шан­цевым инструментом.

Для питания электрооборудования (внутреннее и внешнее освещение) уста­навливался генератор. Из средств внут­реннего управления следует упомянуть указатель на цель. Он крепился на крыше корпуса над артиллерийской установкой и поворачивался командиром танка с помо­щью троса. Перед расчетом орудия над правым смотровым лючком располагалась панель с белой и красной лампочками: их сочетания означали команды «Заряжай», «Внимание» и «Огонь». Остальному эки­пажу, как и во всех танках того времени, командиру приходилось подавать коман­ды криком, перекрывая шум двигателей и трансмиссии. Средств внешней связи не предусматривалось. Надежность работы имевшихся радиостанций внутри трясу­щегося корпуса вызывала большие сомне­ния, не было уверенности и в эффектив­ности световой сигнализации. Семафоры быстро сбивались бы пулями, осколками или взрывной волной. Был, правда, пре­дусмотрен лючокдля сигнализации флаж­ками. Однако на практике управление све­ли к принципу «Делай как я», а при необ­ходимости приказы доставлялись посыль­ными. Существовал и вариант танка свя­зи, оснащенного радиостанцией с поруч-невой антенной на крыше корпуса, воору­женного только двумя пулеметами, с эки­пажем 11—13 человек, включая радистов и наблюдателей. Но, в отличие от англий­ских и французских «радиотанков», этот проект остался на бумаге.

В целом конструкция А7У воплощала в себе идею «подвижного форта», при­способленного более для круговой обо­роны, нежели для прорыва обороны про­тивника и поддержки пехоты. Увы, кру­гового обстрела в прямом смысле слова не получилось: из-за ограниченных уг­лов наведения орудия два сектора в пе­реднем направлении представляли собой мертвое пространство.

Основным производителем А7У стал завод фирмы «Даймлер» в Мариенфель-де. На этом же заводе, кстати, собирались и машины «Мариенваген». Стоимость по­стройки одного танка А7У в ценах 1917— 1918 годов составляла 250000 рейхсма­рок, из них 100000 марок приходилось на бронирование. До сентября 1918 года было собрано всего 20 А7У. Первую серию со­ставили танки на шасси № 501, 502, 505— 507 и 540—544. Номера танков второй се­рии — 525, 526, 527, 528, 529 (корпуса «Крупп»); 560, 561, 562, 563 и 564 (корпуса «Рехлинг»). Все танки второй серии име­ли тумбовые установки орудия.

Бронирование ходовой части, высту­пающие под рамой машины картеры бортовых передач и подвешенные под днищем спереди и сзади наклонные бро-нелисты вместе с высоким расположе­нием центра тяжести снижали проходи­мость машины. Танк мог уверенно дви­гаться по рыхлому грунту, но только по открытой местности без бугров, глубо­ких рытвин и воронок; легко опрокиды­вался при боковом крене, При переходе через проволочные заграждения колю­чая проволока просто затягивалась гу­сеницами и запутывалась в них, что ино­гда приводило к перегрузке и выходу из строя сцеплений.Бронирование ходовой части было применено по опыту собст­венной германской противотанковой обороны, часто «разбивавшей» откры­тые гусеницы английских танков.

На первом демонстрационном образце танка бронирование доходило до осей опорных катков. Экраны, закрывавшие ходовую часть, имелись и на серийных тан­ках, однако экипажи снимали их, открывая ходовые тележки — дабы грязь с верхних ветвей гусениц не забивалась в ходовую часть. Бронелисты, прикрывавшие на­правляющие и ведущие колеса, могли от­кидываться на петлях вверх. Для обслу­живания ходовой части в бортах предус­матривались также два небольших лючка, причем в крышке переднего был вырез для вывода выхлопной трубы. Лючок имелся также в нижнем кормовом листе.

Расположение командира и механика-водителя в поднятой рубке обеспечивало им неплохой обзор местности, однако силь­но затрудняло наблюдение за дорогой не­посредственно перед танком. Механик-водитель видел местность только в 9 м впе­реди машины! Поэтому в управлении ему помогали механики, наблюдавшие за ме­стностью через лючки в бортах под руб­кой. В отличие от английских тяжелых тан­ков (до появления МК V), всю физическую работу по управлению машиной механик-водитель выполнял один, причем она была легче и проще, чем у английских коллег. Два механика участвовали в управлении только «глазами и голосом». Большие размеры, и особенно высо­та танка, делали его хорошо видимой ми­шенью для артиллерии За громоздкий неуклюжий корпус и две дымящие трубы А7У прозвали в войсках «тяжелой поход­ной кухней». Вентиляция танка, как и на первых английских и французских маши­нах, оказалась неудовлетворительной. По сведениям одного механика-водителя А7У, температура внутри корпуса во вре­мя боя достигала +86°С — пожалуй, здесь не обошлось без преувеличения. На мар­ше экипажи предпочитали размещаться на крыше танка.

Как показал боевой опыт, обилие во­оружения и слабая подготовка экипажей приводили к тому, что пулеметчики ме­шали артиллеристам и наоборот. Вообще же неудачи, которые постигли немецкие танки впоследствии, следует отнести не только на счет недостатков конструкции, но и на счет малочисленности машин и степени обученности их "--типажей — у немцев просто не было времени и воз­можности провести должное обучение.

Послевоенные и современные танки

СССР/РОССИЯ

Началом отечественного танкостроения принято считать 1920 год, когда на заво­де «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде было организовано производство пер­вых советских танков. В связи с ограниченными возможностями промышленности и отсутствием подготовленных кадров в области танкостроения все типы танков вплоть до середины 30-х годов создавались на основе изучения и использования зарубеж­ного опыта (главным образом английских и американских образцов).

Перед войной основу танкового парка составляли легкие танки Т-26 и БТ, в конст­рукции которых предпочтение отдавалось огневой мощи и подвижности. В войсках имелось некоторое количество средних танков Т-28 и тяжелых Т-35, а также танкетки.

Одним из главных факторов, повлиявших на ход сражений Великой Отечествен­ной войны, стало создание в предвоенные годы первоклассных машин отечествен­ной разработки — среднего танка Т-34 и тяжелого КВ. По сути, советские конструк­торы первыми в мире создали танки, в которых гармонично сочетались все боевые свойства. С этого времени советское танкостроение стало развиваться собствен­ным, самобытным путем.

К сожалению, производство этих машин не было развернуто в достаточном ко­личестве к началу войны. К концу 1941 года почти полностью был выбит довоенный танковый парк, находившийся в войсках западного направления. Заводы по про­изводству Т-34 и КВ были эвакуированы на восток. В этих условиях для восполне­ния в короткий срок потерь танков промышленность в большом количестве выпус­кала легкие танки Т-60 и Г-70. К 1943 году они уступили место на поле боя сред­ним и тяжелым машинам. Тогда были разработаны танки Т-34-85, ИС, большое семейство самоходных артиллерийских установок, практически выполнявших на поле боя задачи танков.

В послевоенные годы советские кон­структоры продолжали самобытный путь развития отечественного танкостроения и сохранили лидирующие позиции в мире. Советские средние танки Т-54/55, со­зданные на основе опыта войны, служи-ли эталоном для зарубежных конструкто­ров и состояли на вооружении более чем в 40 странах мира. Дальнейшее разви­тие получили тяжелые танки, в конструк­ции которых было реализовано много пе­редовых технических решений, не утра­тивших значения до настоящего време­ни. К сожалению, принятое в середине 60-х годов ошибочное решение о пре­кращении работ над тяжелыми танками закрыло многие перспективные разра­ботки. Единственным образцом легкого танка в послевоенный период стал пла­вающий танк ПТ-76, обладающий выда­ющимися водоходными качествами и со­стоящий на вооружении и поныне.

В середине 60-х годов на смену средним и тяжелым машинам пришли основные танки. Они обеспечили лидер­ство советского танкостроения пример­но до середины 80-х годов. Непревзой­денными для своего времени боевыми свойствами обладали танки второго пос­левоенного поколения Т-64, Т-72, Т-80 и их модификации. После распада Со­ветского Союза нарушились коопераци­онные связи промышленности танко­строения. С 1992 года производство тан­ков в России резко снизилось и ориен­тируется сегодня на комплектующие, по­ставляемые российскими предприятия­ми. В связи с известными экономичес­кими проблемами сохранен выпуск чи­сто символических партий танков, при­званных не допустить полного развала производства, либо экспортных образ­цов и комплектующих к ним на заводах в Омске и Нижнем Тагиле. Опытно-конст­рукторские работы также опираются на заделы, подготовленные еще в годы су­ществования СССР, новые направления практически свернуты. Отставание от западного танкостроения за последние несколько лет по ряду параметров при­няло угрожающий характер. Разрыв по тем направлениям, где отечественные разработки имели неоспоримый при­оритет, сокращается. Вместе с тем опыт боевого применения российских танков показывает, что необходимо их дальней­шее совершенствование.

легкий плавающий танк ПТ-76

В 1951 году на вооружение разведы­вательных подразделений Советской Армии поступил легкий плавающий танк ПТ-76. Танк был разработан конструк­торским бюро Ж. Я. Котина, известного своими тяжелыми танками. ПТ-76 ис­пользовался в боевых действиях в Аф­рике, на Ближнем Востоке, в Индо-Па-кистанском конфликте 1965 года и осо­бенно широко в 1965—1975 годах во Вьетнаме северовьетнамской армией.

Характерными особенностями танка являются высокие показатели подвижно­сти на плаву — максимальная скорость 10,2 км/ч при хорошей маневренности. Машина имеет большой водоизмещаю-щий объем, что, однако, обусловило ее сравнительно легкое бронирование. В начале 1960-х годов танк прошел глу­бокую модернизацию и получил индекс ПТ-76Б.

В разведывательных подразделени­ях сухопутных войск легкие танки ПТ-76 были заменены сначала средними, а за­тем основными танками. В настоящее время модернизированные танки ПТ-76 различных модификаций состоят на во­оружении морской пехоты ВМФ России, а также в составе вооруженных сил 28 государств Европы, Азии, Африки и Ла­тинской Америки.

Внутреннее пространство танка раз­делено на три отделения. В носовой ча­сти корпуса размещено отделение уп­равления. Рабочее место механика-во­дителя с сиденьем, установленным на продольной оси машины, оснащено органами управления движением (педали и рычаги), приборами наблюдения, кон

трольно-измерительны ми приборами, курсоуказателем и средствами связи (аппарат танкового переговорного уст­ройства). Посадка механика-водителя в танк и высадка из него осуществляются через круглый люк, основание которого выступает над верхним броневым лис­том. В отделении управления находятся также две аккумуляторные батареи, бал­лон со сжатым воздухом, два углекислот-ных баллона и автомат системы проти­вопожарного оборудования, часть ЗИП и другое оборудование.

В башне и подбашенном простран­стве корпуса расположено боевое отде­ление. В нем размещены пушка, спарен­ный пулемет, приборы наблюдения и прицельные приспособления, рабочие места командира танка (слева от пушки) и заряжающего (справа от нее), автомат Калашникова, часть боекомплекта, тан­ковая радиостанция Р-113, аппараты ТПУ, водооткачивающий (ручной) насос, ручные огнетушители (один или два), часть ЗИП и другое оборудование.

Моторно-трансмиссионное отделе­ние расположено в кормовой части кор­пуса и изолировано от боевого отделения перегородкой. В нем размещены двига­тель с системами, трансмиссия, водоме­ты, два топливных бака, водооткачиваю-щие насосы и другое оборудование.

Основным вооружением танка ПТ-76Б является 76-мм танковая пушка Д-56ТС, отличающаяся от первоначально устанавливаемой Д-56Т конструкцией дульного тормоза и наличием эжекцион-ной продувки канала ствола.

Ее боекомплект состоит из 40 унитар­ных выстрелов, 24 из них с осколочно-фугасной гранатой, 4 с бронебойно-трассирующим, 4 с подкалиберным бро-небойно-трассирующим и 8 с кумуля­тивным снарядами. Боеприпасы разме­щены в стеллажной укладке на 24 выст­рела на вращающемся полу боевого от­деления, в укладке на 14 выстрелов в боевом отделении, соединяющей свои­ми основаниями вращающийся пол с верхним погоном башни, и в хомутико-вой укладке на 2 выстрела на правом борту башни танка.

Наибольшая прицельная дальность стрельбы с прицелом составляет 4000 м, с боковым уровнем — 12000 м. Техни­ческая скорострельность достигает 7 выстрелов в минуту. Пушка имеет руч­ные и электрические приводы наведе­ния. Масса качающейся части пушки без бронировки равна 1150 кг.

С пушкой спарен 7,62-мм пулемет СГМТ с наибольшей прицельной даль­ностью стрельбы 2000 м. Его практичес­кая скорострельность составляет 200— 250 выстрелов в минуту. Питание лен­точное, в каждой ленте содержится по 250 патронов. Общий боекомплект на­считывает 1000 патронов. 4 коробки с патронными лентами размещены в баш­не танка.

Стрельбу из танка ведет командир. Для этого он использует телескопичес­кий шарнирный прицел ТШК-2-66 (ТШК-66) с 4-кратным увеличением и полем зрения 16°. Наблюдение и ори­ентирование осуществляется также с помощью прибора ТПКУ-2Б (ТПКУ) с 5-кратным увеличением (поле зрения 7,5°) и 2 призменных 1-кратных приборов ТНП (поля зрения по горизонту 70°, по вертикали 17°). У заряжающего имеется один перископический прибор МК-4.

В ходе модернизации танка ПТ-76 на него был установлен двухплоскостной стабилизатор вооружения СТП-2П «Заря», обеспечивающий точность ста­билизации по вертикали 1 т. д. и скоро­сти наведения от 0,05° до 6° в секунду, а по горизонтали — 1,5 т. д. и скорости от 0,1° до 20° в секунду. Углы стабилизи­рованного наведения составляют по вер­тикали от -4° до +30°, по горизонтали — 360°. Стабилизатор «Заря» характери­зуется зависимой линией прицеливания, наличием электрогидравлического при­вода для пушки и электрического при­вода для башни, а также гироскопичес­кими задающими устройствами.

В боевом отделении на левом борту корпуса закреплен чехол, в котором раз­мещается автомат АК-47 калибра 7,62 мм. К нему имеется 300 патронов. Кроме того, в комплектацию танка входит 15 ручных гранат Ф-1, сигнальный пистолет и 20 патронов к нему.

Броневая защита танка противопуль-ная. Корпус представляет собой жесткую конструкцию, сваренную из броневых листов. Его носовая часть состоит из верхнего и нижнего наклонных броне­вых листов, сваренных между собой, с бортовыми листами, подбашенным лис­том и днищем. Верхний лобовой лист толщиной 10 мм имеет большой угол на­клона от вертикали (80,5°). Нижний лист большей толщины (13 мм) наклонен на 45°. Борта корпуса вертикальные, верх­ние их части имеют толщину 13, а ниж­ние 10 мм. Вертикальный кормовой лист (верхний) толщиной 6 мм имеет два боль­ших круглых окна, в которых установле­ны патрубки водометных движителей. Днище корпуса состоит из двух продоль­ных сваренных между собой листов. Для повышения жесткости днища на нем вы­полнены продольные и поперечные реб­ра и зиги. Характерной особенностью является наличие двух приемных люков (окон), закрытых решетками, для забора воды водометными движителями. Слева от сидения механика-водителя имеется люк запасного выхода, крышка которого открывается наружу. Крыша корпуса сварена из 4-х листов — подбашенного, правого и левого задних боковых листов

и заднего листа.

На подбашенном листе на шарико­вой опоре установлена башня. Она сва­рена из броневых листов толщиной от 10 до 20 мм. Амбразура пушки закрывается броневой маской с кожухом, которая ка­чается вместе с пушкой. В кормовой ча­сти башни вварен бронированный кол­пак вентилятора. В крыше башни сде­лан овальный люк, закрываемый крыш­кой. На крышке люка на шариковой опо­ре установлена вращающаяся коман­дирская башенка. Танк оснащен систе­мой защиты от поражающих факторов ядерного оружия, работающей по прин­ципу герметизации обитаемого про­странства и создания в нем небольшого избыточного давления. Герметизация до­стигается за счет использования посто­янных и автоматически включающихся уплотнений. К числу первых относятся уплотнения амбразур пушки и спарен­ного пулемета, прицела и погона башни. Автоматически срабатывающими явля­ются механизмы закрывания воздухо-подводящего патрубка нагнетателя и окна вентилятора башни.

Избыточное давление создается на­гнетателем, установленным на подба­шенном листе корпуса танка в правом углу боевого отделения. Он представля­ет собой центробежный вентилятор с инерционной очисткой запыленного воз­духа. Отсепарированные частицы пыли через специальную трубку выбрасыва­ются наружу. При отсутствии радиоак­тивного заражения местности нагнета­тель может использоваться в качестве обычного приточного вентилятора. Для измерения мощностей доз гам­ма-излучения внутри и снаружи танка используется рентгенометр ДП-ЗБ, со­стоящий из измерительного пульта и вы­носного блока, размещенных в отделе­нии управления на левом борту корпуса, Для постановки дымовых завес танк ос­нащен термокондиционной дымовой ап­паратурой. В танке применяется специ­альная противопожарная автоматичес­кая углекислотная установка, состоящая из двух углекислотных баллонов, авто­мата ППО, четырех термозамыкателей, диффузоров или штуцеров и трубопро­водов. Она обеспечивает тушение пожа­ра в моторно-трансмиссионном отделе­нии. Кроме автоматической углекислотной установки, в танке имеются один или два ручных углекислотных огнетушите­ля, установленных в нише корпуса пе­редней части боевого отделения. Ручные огнетушители предназначены для туше­ния пожара в отделении управления, бо­евом отделении и снаружи танка, а в слу­чае необходимости применяются одно­временно с автоматической установкой при пожаре в МТО.

На танке используется четырехтакт­ный дизель жидкостного охлаждения В-6, представляющий собой, по суще­ству, один ряд (половину) широко рас­пространенного У-образного танкового двигателя В-2. При частоте вращения коленчатого вала 1800 оборотов в мину­ту он развивает мощность 240 л. с. В за­висимости от времени года применяется летнее, зимнее или арктическое дизель­ное топливо. Общая вместимость топлив­ных баков составляет 250 литров, что обеспечивает запас хода по шоссе 240— 260 км. Система охлаждения двигателя эжекционная, двигатель оборудован ме­ханизмом защиты от попадания в него воды. Для облегчения пуска двигателя в холодное время используется форсуноч­ный подогреватель. На машинах выпус­ка после 1960 года двигатели снабжены обогреваемым картером.

Механическая трансмиссия состоит из главного фрикциона сухого трения, пятискоростной коробки передач с по­стоянным зацеплением шестерен (прак­тически заимствованной у танка Т-34), бортовых фрикционов, редукторов отбо­ра мощности на водометы и бортовых редукторов, Приводы управления движе­нием машины механические.

Подвеска танка индивидуальная тор-сионная. На передних и задних узлах подвески используются гидравлические амортизаторы поршневого типа двусто­роннего действия. На каждом борту тан­ка расположено по 6 однорядных опор­ных катков. Передние необрезиненные направляющие колеса с механизмами натяжения гусениц, также как и опорные катки, с целью повышения плавучести машины выполнены пустотелыми. У ве­дущих колес зубчатые венцы являются несъемными.

Для движения на плаву танк снабжен двумя реактивными водометными движи­телями. Забор воды насосами водометов производится из-под днища танка через два окна, закрытые решетками. Выброс воды при движении вперед осуществля­ется через два кормовых окна, при дви­жении назад — через два окна, находя­щиеся на бортах танка в кормовой час­ти, при этом кормовые окна закрывают­ся специальными заслонками. Конструк­ция трансмиссии допускает одновремен­ную работу гусеничного движителя и во­дометов, что обеспечивает хорошую проходимость танка по болотам.

Размещение механика-водителя на продольной оси машины, основание его люка, выступающее над верхним лобо­вым листом, и сиденье, регулируемое по высоте, удалению от органов управления и угловому положению спинки, обеспе­чивают ему благоприятные условия вож­дения машины как с открытым, так и с закрытым люком. Для наблюдения за до­рогой он использует три призменных прибора ТПН, перископический прибор ТПН-370 или ПЕР-17 (при движении на плаву) и бинокулярный перископический прибор ночного видения ТВН-2Б. При вождении танка по заданному курсу в условиях затрудненного ориентирования водитель пользуется курсоуказателем, установленным в отделении управления, состоящим из гирополукомпаса ГПК-59 и преобразователя ПАГ-1Ф.

Модификации танка ПТ-76

ПТ-76Б отличается от ПТ-76 увели­ченными водоизмещением корпуса, за­пасом топлива (поставлен дополнитель­ный топливный бак), наличием системы защиты от ОМП, двухплоскостного ста­билизатора вооружения, установкой на двигатель более мощного (6,5 кВт) гене­ратора.

ПТ-76М имеет корпус видоизменен­ной формы с увеличенным водоизмеще­нием.

На базе танка ПТ-76 был создан пла­вающий гусеничный бронетранспортер БТР-50П.

ТАНК ТРЕТЬЕГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ
В настоящее время как в зарубежных, так и в российских специализированных изданиях, посвященных достижениям современного военно-промышленного комп­лекса и перспективным видам вооружений, большое внимание уделяется анализу состояния современной бронетанковой техники, в частности основных боевых тан­ков, и путям их развития. Главный вопрос, интересующий военных теоретиков, дос­таточно прост — каким быть танку третьего тысячелетия? — но ответить на него од­нозначно довольно сложно, поскольку это требует анализа большого числа взаимо­связанных факторов. Ниже приводится взгляд на эту проблему с точки зрения ос­новных боевых свойств танка — его огневой мощи и защищенности.

Огневая мощь

Возможности танка в обнаружении и уничтожении типовых целей возрастут в значительной степени. Будет решена проблема эффективного обнаружения малоразмерных камуфлированных це­лей в условиях нормальной и затруднен­ной видимости. Существующие в насто­ящее время ограничения в этом плане снижают высокие потенциальные воз­можности танка в поражении целей.

Танк будущего в течение считанных долей секунды (0,85—0,9 с) с большой точностью сможет засекать все угрожа­ющие и жизненно важные цели, находясь как в неподвижном положении, так и на ходу, в условиях хорошей видимости и на дальности прямого