Этническая прогностика: возможно ли ее создание?

О. Я. Бондаренко

Аннотация. В статье рассматривается возможность моделирования развития социально-этнических процессов на долгосрочную перспективу. Автор исходит из теории пассионарности Л.Н.Гумилёва, однако не принимает ее механически, а старается переосмыслить, предлагая собственное видение пассионарности. Впервые опубликована в журнале “Центральная Азия и Кавказ” (Швеция), №3(4) за 1999 г. Опубликована в хрестоматии “Современная этнопсихология” (под общей редакцией А.Е.Тараса) в качестве вводной статьи.

Мир вступает в новое тысячелетие. К сожалению, вступает со стыдом. Так хотелось в конце XX века похвастаться (самим себе), что человечество уже не такое, как прежде, и научилось цивилизованно разрешать любые этнические конфликты, не прибегая к грубой силе и бомбежкам. И вот – конфликт в Югославии, “смазавший всю картину”.

Почему он произошел?..

Прежде всего, нужно найти в себе силы и, абстрагируясь от эмоций, признать: у мирового сообщества в лице НАТО были вполне обоснованные причины для начала боевых действий против режима Милошевича. Милошевич, известный как “балканский мясник”, относится к типу беспринципных политиков, пренебрегающих правами этнических меньшинств; как в свое время и Саддам Хуссейн, Милошевич испытал на себе адекватные действия Запада.

Не следует забывать и то, что в первые недели авиационных налетов необъявленная война на Балканах велась со стороны НАТО относительно корректно, если вообще допустимо употреблять слово “корректность” применительно к войне. Гражданским объектам по существу ущерб почти не причинялся (большинство российских средств массовой информации давало, на мой взгляд, несколько искаженную, тенденциозную информацию, обусловленную политикой Москвы). Лишь на третьей неделе бомбежек, когда стало очевидно, что “блиц-криг” не удался и у Запада начали сдавать нервы, прицельность обстрелов резко снизилась. Среди мирного населения появились серьезные жертвы.

Парадокс в том, что, несмотря на обоснованность и первоначальную “корректность” ведения войны, вся она явилась следствием грубых дипломатических ошибок и политических просчетов. Ничто оправдать эту войну не может, тем более ссылки на западную демократию. Прибегнув к военной силе, НАТО поставило себя в крайне щекотливую ситуацию: 1) кампания оказалась затяжной и создала Милошевичу ореол чуть ли не “мученика идеи”; 2) выигравших в этой войне не будет, ибо в случае формальной победы НАТО пощечину получат ООН, пацифисты, а заодно и все славяне, а в случае формального поражения НАТО – разнообразные этнические меньшинства; 3) европейское сообщество рано или поздно расколется, затормозив процесс общеевропейской интеграции и соответственно введение в оборот евро. Добавьте к этому огромные финансовые потери, структурное переустройство мира (мир будущего без ООН?) и ряд чисто специфических проблем в отдельных государствах, например в Германии, где ныне проживает 1,3 млн. сербов, т.е., по сути дела, 1,3 млн. потенциальных врагов или, во всяком случае, эмоциональных противников германского правительства на ближайшую перспективу.

Практика показала чрезвычайно плохую информированность военных Европы о положении на Балканах и национальном менталитете сербов – естественно, не в количественном аспекте, а, так сказать, в качественном, когда уверенность в собственных силах и собственном превосходстве не позволила разумно проанализировать факты элементарной военной истории. Когда-то Бисмарк предупреждал о нежелательности любых военных кампаний против России. Увы, в случае с Югославией для нее не нашлось своего Бисмарка.

В психологии и психиатрии известно такое явление как “компульсия” (разновидность невроза) – непреодолимое стремление совершать нерациональные поступки. Выражаясь языком Козьмы Пруткова, “если нельзя, но очень хочется, то можно”. Наивно думать, что руководство стран Западной Европы и США не предвидело последствий такого своего шага. Оно не могло их не предвидеть. Другое дело, что справиться со своим желанием не удалось. Подобно тому, как боевой конь бьет копытом, горя желанием броситься под пулемет, так и в данном случае: руководители развитого мира совершенно сознательно (а может, и не совсем сознательно) решились затянуть на своей шее удавку.

Не так давно Джордж Сорос предсказал возможность глобального кризиса в самих Соединенных Штатах, по сравнению с которым все недавние кризисы покажутся просто цветочками. Если события в Югославии (включая и их прямые последствия) наложатся на обещанный кризис, то, как говорят физики, произойдет резонанс. Конечно, мир не провалится в тартарары. Но, вполне возможно, будет расчищено место для совершенно новых лидеров Земли XXI века – стран Азии, в т.ч. мусульманских, а также Латинской Америки и, не исключено, России.

Впрочем, возможно, война на Балканах к этому не приведет. Но она показала, что следующая подобная война будет иметь примерно такие последствия. Лиха беда начала.

Итак, события 1999 года ярко высветили неспособность западной системы к глобальному контролю за событиями. Добавьте к этому то, что сегодня называется кризисом гносеологии и методологии и вообще существующих философских учений, бессилие современных гуманитарных наук (социологии, психологии и этнопсихологии, конфликтологии, политологии и др.), которые принципиально не могут устранить из нашей жизни насилие и войны, экономическое несовершенство стран Запада с их незащищенностью перед стихийностью рынка, наконец, надвигающийся кризис Интернета и всей виртуальной системы связи и информации – и вы получите полное представление о мире, в котором мы живем.

Не следует думать, что автор данной статьи – пессимист. Напротив. Просто хочется воспринимать XXI век не сквозь розовые очки. “Титаник” погиб потому, что счел себя непотопляемым. А синдром “Титаника” – уверенность в собственной непотопляемости – есть чрезвычайно опасная болезнь. Для нее не хватает только одного-единственного айсберга.

Идея, из которой исходил автор, сводилась к тому, что любое этническое развитие, вопреки общераспространенному мнению, можно спрогнозировать с достаточно высокой степенью точности и даже построить соответствующую компьютерную модель. Это позволило бы видеть, в каких случаях этнические компульсии (непреодолимые побуждения совершать нерациональные действия) и этнические репрессии (психологические запреты на совершение каких-либо действий) берут верх над здравым умом тех или иных наций.

Этническое развитие, точнее, этнические процессы, на мой взгляд, до сих пор недооценивались. Причина – их долговременность, растянутость на века. Так, часто мы не придаем особого значения геологическим процессам (на бытовом уровне), ибо не замечаем их непосредственного воздействия. Но маленький овраг в результате эрозии может рано или поздно погубить все поле. Так и в этнологии. Мы стараемся объяснить происходящие вокруг нас вещи с сиюминутных позиций, привлекаем для объяснений политику, экономику, географию, даже культуру и искусство, но не видим, что дело обстоит гораздо серьезней, и порой те же самые политика, экономика, искусство являются внешним выражением скрытых до поры до времени этнических процессов.

Что есть этнический процесс? Это развитие чего-то, на первый взгляд, неуловимого, которое заставляет людей коллективно любить или ненавидеть, зарабатывать деньги или пассивно покоряться своей невезучей судьбе, строить или разрушать. Это неуловимое нечто вполне реально. Назовем его коллективным бессознательным.

Учение о коллективном бессознательном появилось в начале столетия и было разработано Карпом Г.Юнгом. Однако, как говорит Библия, “всякой вещи время под небом”. Тот вариант коллективного бессознательного, который создал Юнг, годился для своего времени. Он прямо исходил из существующих материалистических идей, т.е. имел отношение к тем самым гносеологическим методам познания, которые широко практиковались до недавнего времени и о кризисе которых мы с вами говорили на несколько абзацев выше.

В данном случае понятие коллективного бессознательного нужно немного модернизировать. Грубо говоря, это – совокупность всех условных рефлексов, всех неосознанных раздражителей боли, неприятных воспоминаний и ощущений, внутренний автоматизм, ответно-раздражительный механизм, заставляющий психику подчиняться определенной программе и нивелирующий отдельные личностные характеристики. Скажем, во время паники все люди (или большинство их) ведут себя достаточно однообразно, невзирая на свои индивидуальные особенности, темпераменты, характеры и т.п. Это и есть пример коллективного бессознательного.

Этническое коллективное бессознательное может быть примерно определено с помощью соответствующих социологических обследований. Оно выражается индексом. Индекс дает нам представление о предпочтительных формах поведения той или иной этнической группы. Кроме того, важен не сам индекс, а его изменение в течение некоего периода времени, т.е. динамика коллективного бессознательного, то, как изменяются формы этнического поведения в течение, допустим, десятилетий, каких реакций можно ожидать от данного этноса в отдаленном будущем, каковы в перспективе мотивации его поступков.

Чем выше индекс, тем более реактивен этнос. Это значит, что он большей частью подчиняется требованиям внутренней автоматики, не рассуждая, оправдывая это традициями, обычаями, заветами отцов или чувством мести, обиды, страха, наконец. При относительно малом коллективном бессознательном этнос действует большей частью осознанно, на основе рефлексии, с раскрытием всего своего творческого потенциала.

Показатель, обратный индексу коллективного бессознательного, мы можем считать мерой сознательного, характеризующей уровень рефлексии, селф-детерминизма (по-англ. – самостоятельное принятие решений). На схеме изменение данного, последнего показателя всегда будет выглядеть как волна: от точки этнического зарождения (момент появления этнической группы) через фазу этнического подъема и гребень волны до фазы этнического спуска с последующей деградацией. Причем период подъема будет в общих чертах характеризоваться стремлением людей к консолидации, а спуска – наоборот, стремлением к разобщению, распаду.

Уровень контроля за ситуацией всегда соответствует фазе этнической волны.

Внимательный читатель, знакомый с работами известного советского историка-диссидента Л.Н.Гумилёва, поймет, что выше в общих чертах обрисована его знаменитая теория пассионарности. Пассионарии – в свете данного взгляда на вещи – это социальная прослойка, чей уровень сознательного несколько превышает аналогичный уровень прочих людей, т.е. те, кто чуть-чуть в меньшей степени подчиняется коллективному бессознательному. Они-то и навязывают свой стереотип поведения остальным, воздействуя на общество в течение поколений (постепенно, из века в век). Пассионарность, по Гумилеву, имеет волнообразную динамику.

Здесь надо заметить, что подобная система прямо противоречит многим существующим гуманитарным дисциплинам, в частности классической психологии и психоанализу. Причина понятна: у Юнга ничего не говорится о волнообразности и уровнях коллективного бессознательного. Напротив, по Юнгу коллективное бессознательное не динамично, а статично, оно не меняется по “объему”, содержанию (лишь по структуре).

Естественно, что многие психологи, социологи, а через них – и историки не воспринимали и до сих пор не воспринимают всерьез работы Л.Н.Гумилева. Существует весьма критическое отношение и к той области, которой занимается автор данной статьи.

Между тем причина расхождений кроется в общем методологическом подходе. Традиционные науки, как правило, идут по пути группировки и систематизации исследуемых явлений, превращения их в объекты изучения узких специалистов (т.н. вертикальный подход, основанный на дифференциации). Нестандартный взгляд на пассионарность и коллективное бессознательное абстрагируется от форм, или групп, и предпочитает работать непосредственно с содержанием, существом изучаемого явления (т.н. горизонтальный подход, основанный на интеграции). Он не требует существования института узких специалистов, почему встречает порой ожесточенное сопротивление.

Горизонтальный, или объединяющий, подход характерен для ряда наук нового, послевоенного поколения: кибернетики, теории информации, волновой генетики, дианетики Л.Рона Хаббарда и некоторых других. Вместе с тем он пока не получил всеобщего распространения.

Согласно горизонтальному подходу, допускается существование уровней исследуемых явлений или процессов (в квантовой физике, например, существуют энергетические уровни квантовых систем). Нижайший уровень характеризуется пассивным взаимодействием составляющих системы, средний – противоречивым активно-пассивным или пассивно-активным (имеется в виду по форме и по содержанию), высший уровень – активным взаимодействием. Сравните сами: при низком уровне сознательного, или при переполненности коллективным бессознательным, люди пассивны, инертны по отношению друг к другу, затем, по мере повышения уровня, начинают друг друга опасаться, ненавидеть, воевать друг с другом, наконец, учатся относиться терпимо и после всего активно и по-товарищески взаимодействуют. Уровень (фаза) волны влияет и на форму этнической организации, на структуру этноса.

В результате любое явление может быть представлено как волна. Но классический вертикальный подход волнообразности не знает, т.к. не рассматривает такое понятие, как качество, качественный уровень явления или процесса (содержание), ограничиваясь все больше количественными показателями (формами). Это видно, например, в теории Маркса (поступательная смена экономических формаций), Дарвина (постепенная смена форм), того же Юнга (коллективное бессознательное не меняется по внутреннему содержанию, но может модифицироваться, изменяясь по структуре, составляющим его формам). Образно говоря, “вертикальщики” оперируют с прямолинейным движением, а “горизонтальщики” – с волнообразным.

Идея движения вообще – динамичного, направленного вперед – по сути дела была разработана материализмом. Идея иерархичности содержания, так сказать, уровней процесса – идеализмом, который гораздо меньше внимания уделял динамичному движению. Идея волнообразного движения, которое бы учитывало одновременно и иерархию по уровням, разрабатывается вновь возникающим направлением философии – философией единого поля (синтез материализма и идеализма, венчающий собой всю триаду познания: тезис-антитезис-синтез). Именно данное направление, на взгляд автора, приходит на смену прежним в условиях развивающегося кризиса гносеологии и методологии. Но оно же, при известных условиях, может стать могильщиком традиционных гуманитарных дисциплин, вроде академической психологии или конфликтологии, социологии в их сложившихся формах. Но ничего страшного в этом видеть не нужно. Именно эти-то дисциплины и оказались бессильными предотвратить кровь и насилие на Балканах – как, впрочем, и в других горячих точках планеты.

Если с исторической арены в XXI веке уйдут, согласно пророчеству Шпенглера, наиболее развитые западные страны мира, то вместе с собой они унесут и изжившие себя гуманитарные дисциплины, являющиеся порождением Запада. Новая волна принесет с собой и новую “горизонтальную” методологию с совершенно новыми дисциплинами очередного поколения.

Этническая прогностика (или этнопрогностика) – одна из них. Она полностью основана на признании волнообразности этнических процессов. Вместе с тем она не “уживается”” с привычными науками, которые изучаются в большинстве университетов мира.

Этнопрогностика исходит из общей теории систем, разработанной в рамках философии единого поля. Она использует т.н. межсистемный анализ (модификация системного анализа, где внимание обращается не только на взаимоотношения особей в популяции, но и на качественный уровень этих взаимоотношений, так сказать, на уровень взаимодействий между составляющими системы). В соответствии с принципами этнопрогностики и теории систем мир управляется по единым (общим) законам, но в зависимости от уровня рассмотрения эти законы могут отнюдь и не представляться едиными, как, например, не представляются едиными, на первый взгляд, законы квантовых систем и систем этнических. Между тем законы в действительности общие, если мы будем обращать внимание не на форму, а на содержание.

Поэтому общая теория систем, а следовательно, и этнопрогностика, могут быть выражены с помощью языка физики и математики. Хотя этнические процессы и не являются предметом рассмотрения физики. Просто они не могут выйти за рамки законов, рассматриваемых физикой. Здесь мы видим зарождающиеся основы будущей метанауки – глобальной науки XXI века, интегрирующей в себе гуманитарные и естественнонаучные дисциплины.

Вот пример. Этническая волна – явление достаточно сложное и на практике не столь “твердое”, “несгибаемое”, устойчивое, каким оно представляется из работ Л.Н.Гумилева. Эта волна ведет себя порой капризно. Она может менять свою длину и амплитуду, что зависит от ее составляющих – субэтносов более низкого порядка. Может также при определенных условиях, которые здесь мы сейчас рассматривать не будем, наклоняться по отношению к оси ОХ (время) – гребнем в сторону, противоположную направлению движения. Вообще эта волна есть скорее не механическая, а вероятностная – физики знают, что такое “волны вероятности””. Соответственно этнопрогностика активно использует вероятностный подход, т.е. рассчитывает, какова вероятность ожидаемого события, например смены этнических фаз.

Допустим, что волна находится в развитии, или движении (из века в век или из десятилетия в десятилетие). По ходу своей истории этническая группа переходит из одной точки волны в другую – из этого-то и составляется вся волнообразная динамика, отражающая развитие коллективного сознательного и бессознательного членов этой группы. Чем выше группа – относительно оси ОУ, – тем больше консолидация людей и выше энергетический уровень, т.е., иными словами, больше этническая масса (условный термин, характеризующий способность людей к совместной деятельности, сплоченности, общему решению проблем, а также характеризующий степень слияния субэтносов в один общий этнос; так, скажем, масса этноса космополитичных американцев больше, чем масса этноса индейцев из какого-либо разобщенного и изолированного племени, причем количественный аспект здесь не имеет особого значения). Но с ростом по оси ОУ растет и расстояние от гребня волны до начального, нулевого уровня, т.н. этнический радиус – он примерно соответствует амплитуде.

Физика знает закон сохранения импульса и его разновидность – закон сохранения вращательного момента (N=mvr). В соответствии с последним, при увеличении массы и радиуса падает скорость – причем строго пропорционально увеличению массы и радиуса. Следовательно, если этническая масса американцев выросла, вырос и их этнический радиус, то скорость этнических процессов в США с какого-то момента должна замедляться? Безусловно. Ученые сказали бы, что кинетическая энергия американского суперэтноса переходит в потенциальную, т.е. американцы с каждым годом становятся все сильнее и мощнее, но при этом... утрачивается динамичность развития, а прежний стремительный подъем к гребню этнической волны теперь прекращается и переходит в плавную, пологую линию, параллельную оси ОХ! За все в этом мире нужно платить.

Знаменитый футуролог Фрэнсис Фукуяма назвал такую тенденцию “теорией устойчивого развития”, т.е. развития без дальнейшего роста.

Что плохо в этой ситуации? Во-первых, другие этнические группы с меньшей массой, в отличие от американцев, пока идут стремительно вверх – китайцы, например. Сейчас уровень китайского этноса ниже. Но скорость роста у него выше. И именно поэтому он когда-нибудь опередит американцев (и, в свою очередь, замедлит этническую скорость, уступая место следующим за ним). Во-вторых, сами американцы ничего этого не видят. Срабатывает синдром “Титаника”. Когда они увидят, – будет поздно.

Почему же они этого не видят? Ответ прост. Горизонтальный методологический подход, позволяющий моделировать этнические процессы, только рождается на свет. Существующий ныне вертикальный подход, основанный не на интегрировании, а на дифференциации (“Разделяй и властвуй!”), не работает с подобными графиками и не сопоставляет разные этнические группы по показателю качества движения. Страны сопоставляются скорее по отдельным формам: развитие демократии, гражданских врав и свобод, экономики и финансов и т.д. и т.п. – короче, в пределах стандартной “вертикальной” структуры, на основе сложившейся, привычной, удобной дифференциации. Так создаются иллюзорные картины, скрывающие подлинные этнические процессы и... подводную часть “того самого” айсберга. Институт узких специалистов, выращенный специально для реализации вертикального методологического подхода, будет активно настаивать на том, что существующие методики близки к идеалу. Даже тогда, когда корабль даст течь.

Не зря сами же американцы придумали шутливое т.н. “определение Вейнберга” в рамках общеизвестных законов Мэрфи: “Квалифицированный специалист – это человек, который удачно избегает маленьких ошибок, неуклонно двигаясь к какому-нибудь глобальному заблуждению”.

Именно эти-то специалисты, видимо, и отвечают за разработку операции на Балканах.

Явление, при котором динамика развития современных этнических (и суперэтнических) групп, достигнув порога, начинает замедляться, превращаясь в “развитие без дальнейшего роста”, в этнопрогностике называется невидимым этническим спуском. Отличие последнего от прямого этнического спуска заключается в том, что этническая волна начинает вести себя несколько своеобразно, наклоняясь гребнем в сторону, противоположную движению:



Примечание. Здесь показаны фрагменты волнообразного движения более высокого порядка:



В первом случае, который был более характерен для ранних и средних веков, постепенная этническая деградация с последующим распадом просматривалась очень отчетливо – вспомним хотя бы судьбу древних римлян, византийцев. Но во втором случае, который характерен для более высоких этажей (уровней) общей, глобальной волны, отрицательные этнические процессы уже не так хорошо просматриваются. Создается иллюзия процветания западных обществ, которые в действительности утрачивают мобильность, “маневренность” (понять это также помогает термодинамика: при увеличении массы – в данном случае этнической – требуется гораздо большее количество энергии для “разогрева”). Строго говоря, данная ситуация вовсе не отменяет развитие общества вообще и принципиально не сдерживает рост. Она просто требует переосмысления ситуации и резкого изменения тех социальных институтов, которые явились порождением предыдущих этнических фаз. Что имеется в виду? По существу всё: иной взгляд на демократию, право (скоро грядет эпоха т.н. надзаконного права), принципы сложившихся наук, иная организация бизнеса, внешней политики, международного сотрудничества и т.п. Причем автору статьи совсем не хочется, чтобы данные мысли были восприняты в контексте какой-нибудь очередной пролетарской революции. Вовсе нет. Новые социальные институты сложатся не под влиянием революций, а сами собой, как неизбежный продукт человеческого развития, и, вероятно, в других, незападных странах, пока свободных от инерционности. Они-то и окажутся более жизнеспособными.

Состояние, при котором во внешне здоровом и процветающем обществе вдруг ни с того, ни с сего появляются признаки этнической “усталости”, “вялости”, относительной мировоззренческой “пустоты”, называется эффектом невидимого этнического спуска. Для него характерны: снижение энергичности и активности, в т.ч. предпринимательской, постепенный рост самоубийств и суицида, насилия, в т.ч. детского, немотивированных преступлений (когда какой-нибудь благообразный господин вдруг начинает расстреливать из автомата посетителей кафе), странная болезнь “ненормальности” у молодежи, ширящиеся психические отклонения и психические заболевания у населения, выход из-под контроля сексуальных проблем, прогрессирующие пьянство и наркомания и т.п. Можно сказать, что общество не находит себе места. Футбольные болельщики начинают от озлобления крушить витрины магазинов, парламенты провинций искусственно раздувают межрегиональные и даже межэтнические противоречия, только на, так сказать, более “цивилизованном” уровне. А генералы – генералы мечтают хоть что-нибудь сотворить, развязать хоть маленькую “цивилизованную” войну, оправдывая это, разумеется, требованиями демократии (чем же еще?).

Какова природа этого процесса? Она связана с динамикой коллективного бессознательного. Вернемся опять к Л.Н.Гумилеву. По его теории пассионарности вся жизнь этноса укладывается в длину этнической волны, причем чем старше этнос, тем он культурней, цивилизованней. Молодые этнические группы более горячие, более жизнеспособные, но вместе с этим знают о мире куда меньше, да и культуру и искусство имеют неразвитую. Этнопрогностика добавляет: старые этносы лучше заботятся о детях и стариках, поддерживают науку, имеют хорошо налаженную экономику. Молодые – живут “одним днем”, легко относятся к разбазариванию средств, т.к. верят в то, что всё равно выживут в этом мире – сил-то много! Вместе они уравновешивают друг друга, потому что “молодежь” динамична и маневренна, легко перестраивается, а “старики” – хранители опыта, но при этом очень тяжелые на подъем. “Молодежь”, разворовывая нередко собственную страну, порождает периодические обвалы в мировой экономике, но психологически легко выходит из кризисов, тут же забывая о них. “Старики” же так и не могут остановить свою первоначально устойчивую и “правильную” экономику, расшатавшуюся в результате “молодежных” безобразий, входят в стагнацию и депрессию, тем самым уступая дорогу взрослеющим молодым этносам.

У молодых (фаза подъема) коллективного бессознательного мало. Мало и комплексов. Бессознательное носит поверхностный характер, в быту преобладают запретительные команды (или запретительный стандарт поведения): “Это нельзя!”, “Так не делать!” и т.п. С течением времени бессознательное копится, что является естественным следствием долгой жизни с ее трудностями, горестями, проблемами. Новое бессознательное напластовывается или наслаивается на предыдущие “оболочки”, пока самая нижняя из них, бывшая когда-то поверхностной, ни становится глубинной. Т.о., все запретительные команды переходят в сферу глубинного. У стариков (фаза спуска) коллективного бессознательного уже много. Много и комплексов. В быту преобладают предписывающие команды типа: “Ты должен этого добиться!”, “Необходимо поступить в университет и заработать миллион!” и т.п. На первый взгляд, кажется, что общество стало гораздо разумней и культурней и отказалось от запретов по пустякам. Но почему? Потому что запретительные стандарты уже заложены в людях с “молодых” времен, а теперь к ним вдобавок присоединились и предписывающие. Такие люди будут полностью опутаны тысячами условностей, сковывающими их и заставляющими действовать в рамках определенной жизненной “программы”.

Так, безработный представитель молодого этноса (условный, усредненный психологический тип) быстро найдет себе любую работу. Безработный представитель старого этноса будет до последнего искать работу “по специальности” и в конце концов умрет с голоду; скажем, “культурный” профессор никогда не согласится торговать на рынке именно из-за наличия избыточного числа комплексов. Так, пьяный представитель молодого этноса “потеряет тормоза” и будет приставать ко всем подряд, потому что ему море по колено. Пьяный представитель старого этноса в большинстве случаев не утратит чувства меры (подсознательно он знает, что и когда делать не следует), а если и утратит, то на “интеллигентный” манер, с какой-то претензией на соблюдение рамок приличия – скажем, он не будет настойчиво преследовать прохожих и добиваться любви незнакомой женщины. Мы можем назвать это еще “цивилизованным автоматизмом” или “цивилизованной инерционностью”.

Именно обилие комплексов отравляет жизнь почтенным и развитым этническим группам. Именно переполненность коллективным бессознательным сверх допустимого не дает этносу расти дальше, приспосабливаясь под стремительно меняющиеся условия, и порождает множество психических проблем, одной из которых нужно считать компульсию – периодическое непреодолимое желание вести себя нерационально, против логики, вероятно, в качестве своего рода внутреннего протеста. Например, сорвавшись, нападать на тех, кто потенциально слабее и сам запутался в собственных проблемах (естественно, все подобные действия будут оправдываться с помощью т.н. аппарата оправдательного мышления).



На графике-схеме, отражающей поведение общей динамики этнического развития, фазы подъема и спуска можно изобразить так:

Естественно, здесь все дано очень схематично. Размеры статьи не позволяют рассказать об этнопрогностике более детально; невидимый этнический спуск есть лишь один из множества объектов ее исследований.

Всегда нужно помнить: этнос ведет себя по отношению к другим этносам часто именно так, а не иначе, не потому, что он хороший или плохой, а потому, что таковы особенности фазы его развития. К примеру, если он вступил в фазу конфронтации, разобщенности, то избежать дестабилизации невозможно. Таковы, скажем, некоторые страны центральноазиатского региона (Таджикистан, Узбекистан); фаза может длиться десятки лет, если не век-два. При этом не важно, кто выступит источником дестабилизации – как не важно было, выстрелил ли Гаврило Принцип в эрцгерцога Фердинанда или кто-нибудь другой. В роли дестабилизатора могут выступать и фундаменталисты. Развитые страны готовы предпринять титанические усилия, чтобы сдержать натиск фундаменталистов, потратить сотни миллиардов долларов – в конце концов фундаменталисты отступят… чтобы вместо них пришел другой враг, другой дестабилизатор. Узкие специалисты только разведут руками. Ведь они привыкли работать с формами, а здесь мы имеем дело с содержанием.

Этническая волна есть поэтапное изменение содержания. Умение увидеть это содержание есть искусство. Тот, кто не увидит, будет вечно бросать на ветер силы и средства. А тот, кто увидит, – поймет, что если событие нельзя предотвратить, то его можно “укротить”: смягчить, направить в иное русло, обратить себе на пользу и т.д.

Часто представляются совершенно нелепыми попытки избежать конфликта там, где он заведомо неизбежен. Вместе с тем, вызывает недоумение сознательный отказ от разработки темы “неизбежный конфликт”. Допустим, дестабилизация обстановки в Узбекистане и Таджикистане в начале XXI века является событием с высокой степенью вероятности, и уже сейчас грядущие события можно было бы локализовать путем соответственной перестройки политики Киргизстана, Казахстана, России, мирового сообщества, постараться изолировать будущий возможный очаг напряженности. Вместо этого шаги, скорее всего, будут предприняты совсем в другом направлении: окружение данных стран, переживающих прямой этнический спуск, начнет долго и затратно (с большими затратами) искать пути недопущения дестабилизации. В результате дестабилизация все равно вполне может наступить, а затраченные усилия окажутся затраченными впустую.

Примечание. Потенциально любого конфликта можно избежать, если уровень контроля будет оптимальным. Однако последнее соответствует иным, более высоким уровням знаний и, на взгляд автора, может быть разработано лишь философией единого поля в рамках горизонтального подхода. Нынешние “вертикальные” специалисты к такому уровню контроля, видимо, не готовы. Говоря проще, избежать-то конфликта можно, но пока это представляется делом малореальным, а потому во многих ситуациях волей-неволей приходится исходить из факта его неизбежности. Подробнее см. в моей книге “Философия выживания этноса”.

В дианетике (наука о человеческом разуме) это называется ИСР, т.е. искусственно созданная работа.

Примерно в такой расстановке сил заключен секрет балканской проблемы. Сербский этнический режим в лице Милошевича воюет с другими этническими группами не потому, что он хочет, а потому что должен воевать – таковы особенности данной этнической фазы. Его можно было бы изолировать и умелым маневрированием поэтапно локализовать конфликт, хотя для этого понадобились бы годы. Однако Запад пошел по пути кажущегося наименьшего сопротивления и попытался разрешить конфликт силой сразу. Почему? Потому что он подсознательно хотел воевать – и сорвался, не сумел удержаться от соблазна. Таковы особенности его собственной этнической фазы. В результате конфликт растянется уже не на годы, а на десятилетия (по своим косвенным последствиям).

Вот вам еще один пример искусственно созданной работы.

Именно поэтому автор уверен, что главное сегодня – это не те или иные этнические конфликты. Главное – понимание их глубинных причин. А понять можно лишь с помощью нетрадиционных подходов, в частности горизонтального методологического подхода, допускающего создание этнопрогностики, а вовсе не с помощью привычных малоэффективных, не оправдавших себя в истории подходов с их обилием узких специалистов и профессионалов “прежней закалки”. Хотите искоренить насилие в этом мире? Начинайте с философии – все остальное подстроится под нее естественным путем.

Естественно, область применения этнопрогностики может быть достаточно широка. Все дело не ограничивается сказанным выше. Так, волнообразность этнических процессов подсказывает, что им в полной мере присущи явления этнической дифракции (способность этноса справляться с препятствием только при определенных условиях) и этнической интерференции (способность этнических волн усиливать или гасить друг друга). Последнее дает понимание почему, например, Киргизстану с его более высокой амплитудой невыгодно иметь дело с Россией – ее амплитуда ниже, а мощность волны больше, поэтому Россия может загасить этническое развитие в Киргизстане (в смысле: создать внутренние отрицательные тенденции). Этнопрогностика вмешивается в геополитику. Кроме того, она вполне может вмешиваться и в бизнес, и в долгосрочную экономическую стратегию, и в вопросы изучения миграционных процессов, и даже в мир культуры и искусства.

Важно понять, что этнопрогностика – не сиюминутная прихоть и не дань моде. Она является частью новой философии, вторгающейся в мир XXI века. Она идет на смену и идеализму, и материализму. Если первый предпочитал видеть во всем законы Божии, то второй – скорее стихийность, случайность развития и эволюционных процессов, зависящую от воли людей. Философия единого поля (с этнопрогностикой) видит во всем закономерную случайность, иными словами, она объединяет волю людей с общими законами, которые исключают существование вещей, выходящих за рамки объективного мира. Именно поэтому эта философия активно использует вероятностные методики (математическую теорию вероятностей), занимающиеся законами случая.

Возможен ли мир без насилия и войн, крови и убийств? Да! Но придти к нему придется не путем утопических увещеваний и демагогических деклараций в стиле ООН, часто построенных по принципу: “Ребята, давайте жить дружно!” Это будет путь естественной смены поколений, смены эпох, смены специалистов, смены наук и философских воззрений. Мир требует этого. И стоит такая операция дорого. Впрочем, не дороже, чем человеческая жизнь.

Этническая безопасность, прежде всего, есть вопрос нас самих, нашего разумного мышления при отсутствии коллективного бессознательного и нашей готовности к переменам.

Первым это понял президент Киргизстана Аскар Акаев, который поддержал работу в области этнопрогностики. Впрочем, работа только начинается. Хотелось бы, чтобы ее поддержали и в других странах.

Примечание. Вскоре после опубликования этой статьи руководство Киргизстана потеряло интерес к этнопрогностике.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru