СКЕПТИЦИЗМ

IV
-
III
в. до н. э. - это эпоха кризиса античной полисной системы. Правящие классы становятся врагами демократии и поэтому поддержива­ют экспансию Александра Македонского в Греции, возлагая надежду на военную диктатуру Македонии. Интеллектуальная верхушка зажиточных греческих классов проповедует аполитизм, уклонение от общественной деятельности. Отдельный человекчувствует себя крошечной песчинкой в бурном море политических страстей и противоречий. Круг интересов об­разованной части греческого общества замыкается на вопросах частной жизни и индивидуальной морали.

Однойиз философских школ этого периода,отразившей всю проти­воречивость и нестабильность греческого общества, стал скептицизм.

Название школы произошло от древнегреческого термина, озна­чающего «рассматривание, разглядывание, колебание, нерешитель­ность». Эта философская позиция всякое знание полагает недостовер­ным. Крайний скептицизм вообще отрицает возможность всякого дос­товерного знания, умеренный же скептицизм отрицает возможность достоверного знания о чем-либо определенном, допуская возможность познания в других областях. Умеренный скептицизм называется проба­билизмом (от лат. «вероятный», «правдоподобный»). Край­ний скептицизм утверждал, что из двух противоречащих друг другу суждений одно не является достоверным. Следовательно,всякое су­ждение должно иметь ему противоречащее и составлять вместе с ним апорию, т. е. сомнение вызываетсяналичием равноубедительных,нопротивоположных договоров.Если суждения, противоположного дан­ному, в наличии нет, его следует изобрести.

Основателем крайнегоскептицизма был Пиррон родом из Эдиды на Пелопоннесе (365-275 гг. до н. э.). Он ограничивался устным изло­жением своего учения и не оставил после себя никаких сочинений. По­сле смерти Пиррона учение скептицизма развивали Тимон (320-230 гг. до н. э.), Эниседем из Кносса, Лгриппа. Однимиз наиболее обстоятель­ных писателей позднего скептицизма был Секст Эмпирик(II в. н. э.), труды которого содержат систематическое изложение скептической философии.

Интерес к созданию теоретической картины мирасменяется в фило­софии эллинистического периода поисками смысла жизни и путей к сча­стью. В философии скептики видели деятельность, освобождающую чело­века от бедствий, опасностей, от ненадежности, обманчивости, от страха и волнений, которыми так полна и испорчена жизнь. Философ - это тот, кто стремится к счастью; оно же состоит в невозмутимости и в отсутствии страдании.

Кто желает достигнуть понятого таким образом счастья, должен от­ветить на три вопроса:

1) из чего состоят вещи?

2) как мы должны относиться к этим вещам?

3) какой результат, какую выгоду получим мы из этого отношения?

На первый вопрос мы, по мнению Пиррона, не можем получить ни­какого ответа, поскольку всякому нашему утверждению о любом предмете может быть с равной силой убедительности противопоставлено противо­речащее ему утверждение.

Из этого Пиррон выводил ответ на второй вопрос: единственный по­добающий философу способ отношения к вещам может состоять только в воздержании от каких бы то ни было суждений о них. Вме­сто утверждения: «Это является горьким», мы должны сказать: «Это мне кажется горьким». Последнее утверждение будет истинным. Ошибку со­вершит лишь тот, кто утверждает, будто данная вещь не только кажется ему горькой, но что она поистине такова.

Воздержание от суждений есть такое состояние ума, при котором ничто не утверждается и ничто не отрицается. Оно отличается от состоя­ния сомнения, неуверенности, обычного незнания тем, что здесь отсутст­вует само стремление к познавательной определенности. Если в состоянии сомнения ум не знает, что выбирать, то в состоянии воздержания он знает, что не надо ничего выбирать, отсюда ответ на третий вопрос, поставленный Пирроном: результа­том или выгодой из обязательного для скептика воздержания от всяких суждений об истинной природе вещей будет невозмутимость, или безмя­тежность, в которой скептицизм видит высшую степень доступного фило­софу счастья.

Воздержание от суждений нельзя считать вынужденным состояни­ем, на которое ум обрекается по причине своей слабости. Напротив, оно является высшим знанием. Если результатом сомнения или незнания яв­ляются смятение, растерянность, сожаление, неудовлетворенность и то­му подобные состояния души, то следствием воздержания являются спокойствие, невозмутимость, полная внутренняя удовлетворенность. Говоря иначе, состояние воздержания есть одновременно состоящие ду­шевного покоя. В этом пункте позиция скептиков сближается с позицией стоиков и Эпикура.

Традиционная для античной философии идея о зависимости счастья от успехов познания представляется скептикам заблуждением. Аргументируют они это следующим образом: во-первых, природа в её истинной сущности нам неведома, поэтому мы не можем сказать ни того, что в ней царит всепроникающая необходи­мость, ни того, что необходимость дополняется свободой и случайностью, во-вторых, говорят скептики, философы не очень далеко продвину­лись в постижении истины, и их мнения на этот счет сильно расходятся. И, наконец, даже если бы удалось найти истину, то это не только не приблизило нас к счастью, но, напротив, удалило бы от него. Истина есть нечто всеобщее, выходящее за рамки познающего субъекта и подчи­няющее его себе индивид оказывается рабом по отношению к истине, он или сожалеет о том, что не обладает ею, или боится лишиться ее. В обоих случаях его душа находится в возбужденном состоянии. Познавательный оптимизм оборачивается душевной смутой.

Скептик же не имеет определенного суждения о том, что хорошо или дурно, по природе. Он не гонится за этой определенностью, но и не избегает ее напряженно, а потому остается невозмутимым.

Скептики отрицают абсолютный и всеобщий характер добра и зла. Если бы существовало истинное, абсолютное, всеобщее благо и это, то они были бы таковыми для всех и всегда. В действительности же представле­ния разных народов о благе, зле и безразличном весьма отличаются друг от друга. Кроме того, фактическое благо разных индивидов различно: то, что полезно одному, другому вредно. Скептики показывают, что реальная нравственная жизнь представляет собой многообразие фактов, взаимно ис­ключающих друг друга. Мораль, как и любой другой объект познания, до­пускает взаимоисключающие, но равнозначные, с точки зрения достовер­ности, суждения.

Не случайно, говорят скептики, все предшествующие философы вы­сказывали весьма противоречивые суждения относительно нравственных понятий. Диагноз скептиков точен: отрицательные результаты философ­ской этики обусловлены ошибочностью самой исходной установки, стремлением понять мораль как абсолютную надындивидуальную сущ­ность. Следовательно, заключают скептики, достоверное знание о морали, как и вообще любое достоверное знание, невозможно.

Античный скептицизм не тождественен агностицизму. Последний отрицает возможность разумного познания объективного мира. Скеп­тицизм борется против окончательно оформившегося, застывшего интеллектуализма; он утверждает интеллектуализм более высокого уровня - подвижный, отрицающий самого себя. Скептицизм утвержда­ет вечный поиск, вечное недовольство разума. Он отмежевывается и от тех, кто говорит, что нельзя найти истину, и от тех, кто утверждает, что уже нашёл ее.

Скептицизм с его антидогматизмом имел большое эвристическое значение в истории философии, поскольку, отрицая возможность исти­ны, в действительности служил разработке методологии научного по­знания.

СТОИЦИЗМ

Одна из интереснейших философских школ античности - стоицизм - своими корнями уходит в киники: основатель стоицизма Зенон из Китиона (336-26^ гг до н. э,) был учеником киника Кратета Фиванского. Он прида­вал первостепенное значение устному преподаванию философии в процес­се личного общения учителя и ученика, и его ученики собирались в афин­ском портике, расписанном По-шгнотом. Портик по-древнегречески назы­вается «стоа», отсюда и берет название школа Зенона - стоицизм.

В долгом существовании стоической философии принято выделять три этапа:

• Древняя, или Старшая Стоя (конец IV в. до н. э. - середина II в. до н. э.): Зенон из Китиона, Клеинф, Хрисипп из Сол, в Киликии;

• Средняя (11-1 вв. до н. э.): Панэций, Посидоний;

• Новая, или Римская, Стоя (1-111 вв. н. э.); Сенека, Марк Аврелий,  Эпиктет.

Рим стал духовным наследником Греции. В Риме, уже в существенно изменившейся экономической, политической и, более широко культурной, ситуации, продолжают развиваться философские школы, зародившиеся первоначально в Греции. Классический полис погиб, разрушенный, преж­де всего, внутренними антагонизмами,о чем прозорливо предупреждал Сократ, и чему настойчиво стремились противостоять Платон и Аристо­тель. Ни место полиса пришли военно-бюрократические монархии, под­держивающие крупное рабовладение и политическое объединение различ­ных народов. Резко усилилось отчуждение индивидов от государства. Об­щественная ситуация изменилась настолько, что добродетельность лично­сти не могла обнаружиться внешним образом, в социально-политической деятельности.

В этих условиях личность обращается вовнутрь себя, чтобы к себе, в недрах духа найти то блаженство, покой и соразмерность, удовлетворение творческих притязаний и свободу, которые уже безвозвратно исчезли из общественной практики. В императорский период римской истории в раз­витии стоицизма выделилось популярное направление, представленное в I в. писателем и драматургом Луцием Аннеем Сенекой, а во II в. - рабом Эпиктетом и императором Марком Аврелием.

Физика стоиков возникла из сочетания физики Аристотеля, в частно­сти, его учения о форме и материи, с некоторыми чертами учения Гераклита Эфесского.

У стоиков мир в целом есть единое тело, живое и расчлененное, на­сквозь пронизанное одушевляющим его телесным дыханием - «пневмой». В учении стоиков элементы материализма и идеализма органично пере­плетались. Единый мир рассматривался как телесный и одновременно на­делялся божественными свойствами, отождествлялся с Богом. Стоики раз­рабатывали учение о совершенстве и целесообразности мира, в котором  все его части, все тела и все существа зависит от целого, определяющегося им. Греческие стоики полемизировали с гораздо более последователь­ным материалистическим учением Эпикура. Множеству атомов Эпикура стоики противопоставили учение о единстве мира, учению о реальности пустоты, концепцию о сплошной заполненности мирового шара телами. Эпикур утверждал существование бесчисленного множества миров, стоики учили об одном, единственном, уникальном мире.

Стоики восприняли и развили идею Гераклита о миро правя тем Ло­госе, или законе. Всеобщий Логос определяет все происходящее в мире целом, а в отдельных вещах он проявляется как их особые законы.

Космос ограничен и имеет форму шара. Он окружен беспредельным пространством, пустотой. Но внутри космического шара пустоты не суще­ствует. Космос - существо живое и разумное. В вечно повторяющемся процессе он происходит из Первоогня, живет, вновь возвращается в Огонь и вновь из него возникает. В жизни космоса бесконечно чередуются пе­риоды, когда единство мира разворачивается в многообразие различных существ (диакосмезис), и периоды, когда их различия исчезают в без­раздельном единстве божественной субстанции.

Высший род всего - это «нечто», причем стоики различии два его вида: сущее телесное, которое может действовать и испытывать воздейст­вия, и бестелесное, которое, в свою очередь, подразделяется на разряда: пространство, время, пустоту и чистые предметы мысли.

Цель, ради которой божественная субстанция переходит в стадию диакосмезиса, - рождение разумных существ.

Закон, который правит миром и предписывает каждому отдельному существу должный образ действия, есть Логос, Божественный Разум. По­скольку, разум есть сущность природы, то и сущностью человека яв­ляется разум. Цель человеческой жизни, по мнению стоиков, состоит в со­гласовании человеческого разума с разумом божественным, и. следова­тельно, высшее счастье - это есть жизнь в соответствии с природой чело­века, т. е. в соответствии с разумом. Отсюда добродетель - это искусство правильной жизни; она совпадает с первичным, природным влечением че­ловека. К добродетели человек должен стремиться не ради последствий и наград, которые сулит обладание добродетелью, а ради нее самой.

Добродетель не есть прирожденное свойство. Каждый человек при­обретает ее, основываясь на природных задатках, посредством теоретиче­ского обучения и практического упражнения. В начале жизни у человека еще нет разума, он существует лишь как потенциальная способность к са­мосовершенствованию. Такой человек ни мудр, ни неразумен; ни нравст­венен, ни без нравственен. Только с развитием логоса в человеке возникает моральная ответственность, а это происходит по достижению ребенком семилетнего возраста.

Изучение добродетели, вообще доступное и возможное, весьма трудно, так как наши аффекты, чувствования и влечения отклоняют разум от прямого пути.

Основных аффектов четыре. Из них два: страстное хотение и страх - относятся к будущему; это первичные аффекты. Два других; печаль и удо­вольствие - производны: удовольствие приходит, когда мы достигли же­лаемого или избежали того, чего мы страшились; печаль возникает, когда мы не достигли того, к чему страстно стремились, или подверглись тому, чего опасались.

Аффекты, или страсти - общий источник четырех видов зла: неразу­мия, трудности, неумеренности и несправедливости. (Эти виды зла выделил еще Платон, противопоставив им такие добродетели, как мудрость, муже­ство, умеренность и справедливость, которые признавались и стоиками).

Согласие с разумом и добродетель поддерживаются постоянным упражнением в добродетели и господством над страстями.

В мире царит необходимость - однозначная, неумолимая, не знаю­щая исключений. В ее роковой, заранее предначертанный ход включен и человек. Но человек обладает разумом и, в отличие от других существ, может осознать неотвратимость судьбы. Поэтому, высшая мудрость состо­ит не в убегании от мира, а в полном его принятии. Судьба ведет того, кто добровольно и беспечально ей подчиняется, и «насильно тащит» того, кто безрассудно ей противится.

Таким образом, свобода из сферы внешнего действия переносится в сферу состояния духа: она состоит в сознательном и добровольном приня­тии необходимости, рока.

В целом этику стоиков не следует считать пессимистичной, так как она опиралась на их веру в провидение и а разумный план космоса, благо­даря которому все в целом хорошо, хотя в частях может быть плохим и не­совершенным. Поэтому апатия, безразличие к временным неудачам и страданиям приведет человека к высшему счастью и блаженству как ре­зультату гармонии воли человека и воли вселенского разума, Логоса.

Стоики полемизировали с гедонистической традицией, а энке, при­знающей удовольствие целью человеческих устремлений и глинным двига­телем его жизнедеятельности. Стоики утверждали, что на самом деле все живое стремится к самосохранению, которому удовольствие чаще всего вредит: ведь существует масса удовольствий, разрушающих личность и причиняющих вред человеческой жизни. Самосохранение невозможно без жизни в полном согласии с природой. Поскольку природа наполнена бо­жественным разумом, поэтому жить в согласии с природой означает жить в согласии с разумом. Именно в этом состоит главный долг человека. Эти­ка стоиков - этика долга. Собственно, именно они и ввели в философский лексикон дотоле обыденное слово «долг».

Человек, будучи частью природы, должен стремиться жить в гармо­нии с ней, т. е. жить разумно, а, следовательно, бесстрастно.

Но стоическое бесстрастие не тождественно отрешенности индий­ского мудреца. Бесстрастие - это безразличие к житейским невзгодам и сосредоточенность на разумной, интеллектуальной деятельности. Стоиче­ский мудрец всегда пребывает в умеренно-радостном настроении духа, в основе которого лежит душевное спокойствие, вызванное сознанием хо­рошо исполненного долга и своей гармонии с богокосмосом.

В связи с этим стоики не третировали такие физические и нравст­венные ценности, как здоровье, красота, сила, стремление к сохранению рода, любовь к детям, но смотрели на это свысока, как на то, что сближает людей и животных.

Главная же ценность состоит в понимании того, что есть истинное добро и зло и что не есть ни то, ни другое. Последнее очень важно иметь в виду, поскольку это - совершенно новая тема в античной этике. Стоики поняли, что между добром и злом лежит громадная ничейная полоса - по­лоса нравственно безразличного, т. е. того, что не зависит от воли челове­ка, будь он даже мудрец. И единственно правильная позиция состоит в том, чтобы принять все, как оно есть: жизнь и смерть, здоровье и болезнь, богатство и нищету, удовольствие и страдание, знатность и низкое проис­хождение. Все это есть безразличное - адиефора: от нашей воли оно не зави­сит, но от нас зависит правильное, т. е. безразличное, отношение к этому.

Правильное отношение формируете благодаря истинному позна­нию, поэтому очень важное значение стоики придавали гносеологии.

Начиная с Зенона из Китиона, наиболее распространенным среди стоиков является деление философии на физику, этику и логику. Сам термин «логика - как название одного из разделов философии - введен в фи­лософский обиход именно стоиками. Предмет логики - логос.

Признаки истинного и ложного исследует часть логики, называемая диалектикой. Все существующее может стать предметом нашего познания только посредством чувственною восприятия. Чувственное представление есть мнение, произведенное в душе предметом. Оно бывает истинным, когда предмет отражается в душе так, как он есть в природе. Проверка чувственного восприятия осуществляется умом. Поэтому человек несет полную ответственность за собственные ошибки, причина которых слишком поспешное и недостаточно аргументированное согласие с чувст­венным представлением.

Наглядные представления, доставляемые чувственным восприятием, наш ум способен преобразовать: уменьшать или увеличивать, сочетать различным образом и т. д. Так могут возникнуть образы карлика, великана, кен­тавра. В отличие от божественного разума, человеческий ум может ошибаться.

Признаком научного знания, по мнению стоиков, является логиче­ская доказуемость: все истинные суждения согласуются друг с другом так, что истинность одного может быть доказана из истинности другого. Поэтому мудрость состоит не только в согласии с чувственными истинными представлениями, но и в умении делать правильные выводы и из­бегать заблуждений.