ПЛАН:
Введение…………………………………………………………………….  2
1.      Понятие «Лица». Правоспособность……………………………………..5
2.     Дееспособность и её ограничения………………………………………. 15
3.     Институт Опеки и Попечительства……………………………………… 19
Заключение………………………………………………………………….  27

       

Список литературы………………………………………………………….. 28
Введение

Людям, сообществам, учреждениям – придавалось качество лица, придававшее  правоспособности: социально юридической категории, исходящей от государственной власти и состоящая в возможности иметь права и обязанности.  Рабовладельческое общество признавало лицом (persona) , т.е. существом, способным иметь права, не каждого человека. Это общество было особенно наглядным свидетельством того, что правоспособность (способность быть субъектом, носителем прав) не есть прирожденное свойство человека, а представляет, как и само государство, и право, надстроечное явление на базисе экономических отношений общества. Другими словами, правоспособность коренится в социально-экономическом строе данного общества в данный период его развития. Но правоспособность  значительно утратила бы свой смысл, если бы не выражалась вовне. Это исходит в дееспособности: возможность лица своими действиями приобретать права и создавать для себя обязанности.

В отечественной романистике утверждали, что римское право не знало понятие правоспособности и  дееспособности – это утверждение не корректно. Сущностная сторона названных категорий римлян была разработана детально,  мы и поныне пользуемся их выводами. Римские юристы не тяготели к дефинициям: «Всякое определение в цивильном праве опасно, ибо не мало случаев, когда оно не могло быть опровергнуто» (Д.50.17.202)[1]

Разумеется, регламентация правоспособности не была одинаковой во все периоды римской истории. Вместе с развитием экономических отношений шло развитие и правоспособности свободных людей. По мере превращения Рима из небольшой сельскохозяйственной общины в огромное государство с развитой внешней торговлей пестрые различия правоспособности отдельных групп свободного населения (римских граждан, латинов, перегринов) стали сглаживаться, пропасть между свободным и рабом по-прежнему оставалась. В конце концов, был, достигнут крупный для того времени результат – формальное равенство свободных людей в области частного права.  

Также большое значение для рассмотрения занимает институт Опеки и Попечительства – это  правовой институт, служащий для восполнения отсутствующей или ограниченной дееспособности лица посредством соответствующих действий других, специально значимых лиц, способных к сознательным волевым актам, - опекунов и попечителей.

Эти вопросы имеют фундаментальное значение  для существования и функционирования правовой системы. Право лиц принадлежит исключительно сфере ius civile. Это ограничение указывает на гражданскую общину квиритов как точку отсчёта при определении статуса лица.

Актуальность данного института правоспособности и дееспособности мы видим и на сегодняшний день при изучении гражданского пава, т.к. именно большая часть римского права заимствована в гражданское право, где данный институт был преобразован и усовершенствован в связи с современным развитием экономических и товарно-денежных отношений.

Понятие «лица». Правоспособность.
Физическое лицо (в узком смысле) всякий индивид, которому право разрешает осуществление  предоставленных ему публичных и частноправовых интересов, как равно неуклонное исполнение возложенных на него публичных и частноправовых обязательств.

Физическое лицо (в широком смысле) всякий кому закон гарантирует право на жизнь, телесную неприкосновенность, честь достоинство.

В римском частном праве лицом считался всякий правоспособный, всякий кому закон разрешал обладать собственностью, вступать в договорные отношения с другими лицами, с тем, чтобы приобретать права и за то обязываться к известным действиям. Таким образом, слагается понятие субъекта права.[2]

Субъекты права выступают в правовом общении как абстрактные лица (persona). Совокупность правовых качеств выражаемых включенность субъекта в ту или иную сферу социальной жизни, регулируемых нормами права, определяющих статус лица (status). Чем выше статус, тем полнее правоспособность- возможность быть субъектом прав и обязанностей. Право лиц включает в себя критерии классификации лиц, устанавливающих соответствие между статусом и правоспособностью, а также определяющих действительную способность лица совершать юридические акты – дееспособность.

Эти вопросы имеют фундаментальное значение для существования и функционирования правовых систем. Право лиц принадлежит в исключительной сфере ius civile (это единственная ситуация когда претор вмешивается в право лиц, отпущенных на волю без соблюдения надлежащей формы, до принятия lex Iunia Norbana – была крайне не продолжительна по времени). Это ограничение указывает на гражданскую общину квиритов, как на точку отсчёта при определении статуса лица. Если по естественному праву (ius naturale) все люди формально равны, то в плане исторически определённых правовых систем (ius gentium) наблюдения ограничения: по отношению к рабам и чужеземцам права отдельной гражданской общины (ius civile) выступают привилегией. С этой точки зрения полноправными являются только члены civitas – civis.[3]

Мы не знаем достоверно, когда и как возникло у римлян это учение о правоспособности. Вероятно, римляне стали сознательно различать ее составные части тогда, когда, вступая в союзы с соседними народами, они стали предоставлять союзникам некоторые из прав, которыми пользовались римские граждане (большею частью гражданскую правоспособность, т.е. jus conubii и commercii), или когда римские граждане стали в наказание лишаться каких—либо прав (большею частью, политических).

Полнота качества субъекта гражданского права заключалась в  наличности у лица двух категорий: правоспособности и дееспособности.

Социальная неоднородность римского общества нашла отражение в институте правоспособности.

Правоспособность – способность иметь права, быть субъектом права, а, следовательно, получать законную защиту со стороны всех институтов государства.

Для того чтобы выступать полноправным субъектом в сфере частного права с  подразумеваемой правоспособностью (caput), человек должен был отвечать двойной совокупности условий. Во-первых, он должен быть человеком с позиций естественного права (иметь разумную душу и человеческое тело с отчетливыми признаками пола). Во-вторых, он должен представлять лицо (persona) с позиций гражданского права.

Полная правоспособность в области частноправовых отношений, в свою очередь складывалось из двух элементов:

·        Ius conubi, т.е. право вступления в законный римский брак, при котором дети получали право на римское гражданство, а отцу принадлежала власть над детьми.

·        Ius comercii, т.е. означало право совершать имущественные сделки и обладать имущественными правами, признававшимися в тогдашнем римском праве, например, право приобретать квиритскую собственность, (заключать обязательственные договоры и употреблять для этого формы, признанные римским правом, например, mancipatio, in jure , nexurn, stipulatio и т.д. Jus commercii влечет за собой неизбежно и другое право –actio, т.е. право обращаться в римский суд для защиты своих субъективных прав. Обыкновенно (хотя и не всегда) с jus commercii соединяется и testamentifactio, т.е. способность делать в форме завещания (testamentum) распоряжения на случай смерти.

Некоторые  учёные ещё включали такие элементы как:

·        Jus suffragii, т.е. активную политическую правоспособность, т.е. право голоса в народном собрании

·        Jus honorum, т.е. пассивную политическую правоспособность, т.е. право выступать кандидатом на магистратские должности.[4]

Правоспособность возникает:

1. Естественным путём (по рождению).

2. Искусственным путём. (Г.1.17. «Лицо, удовлетворяющее трём условиям оно старше тридцати лет, было собственностью господина по квиритскому праву и получило свободу вследствие законного отпущения на волю….  »).

Но и зачатый ребёнок ещё не родившийся, признавался для особых случаев (когда становился наследником отцовского или материнского имущества).

Такая регламентация и объём римской правоспособности была непостоянной в истории римского права. Вместе с развитием римского общества и государства стирались правовые различия отдельных групп населения (например, патриции, плебеи). В 212 г. Император Каракалла даровал права римских граждан всему  свободному населению империи и таким образом было достигнуто формальное равенство всех свободных людей, в том числе и в области частного права.

Правоспособность прекращалась со смертью лица, либо с максимальной утратой.

Правоспособность определялась трояким состоянием:

·        Состояние свободы – Status Libertatis – для противопоставления свободных и рабов

·        Состояние гражданства – Status Civitas – для противопоставления римлян неримлянам

·        Семейное положение – Status Familiae – для противопоставления самостоятельных глав семейства подвластным членам.

Лицо могло по тем или иным причинам утратить один из статусов и тогда его правоспособность либо утрачивалась совсем (в рабство), либо ограничивалась (при усыновлении).[5]

Отсутствие однозначного обладания каким-либо из трех важнейших статусов гражданского права могло дать основу для юридического спора. Состояние свободы (или несвободы), положение в римской семье (самовластное или подвластное) могли быть установлены с помощью судебного процесса по частным искам; были выработаны специальные иски – средства защиты или оспаривания статуса. Не мог устанавливаться судом только статус гражданства – принадлежность к римскому гражданству определялась публично-правовыми средствами и публично-правовым порядком гарантировалась.

В соответствии с этим «Главное разделение в праве лиц, состоит в том, что все люди – или свободные, или рабы… Из свободных людей одни – свободные, другие – вольноотпущенники» (Г.1.9,10)

Правовое положение граждан в зависимости от статуса:

 1. Статус

свободы
(status libertatis)

1). Рабы (servi)

а). Рассмотрим, прежде всего, положение рабов, которое отличается двойственностью. Так, в соответствии с цивильным правом (ius civile) servi res sunt (т.е. “рабы суть вещи”), но в соответствии с естественным правом (ius naturale) за рабами признавалась человеческая личность.

Меры по регулированию положения рабов:

- Закон Петрония 19 г. н.э. – запретил отдавать рабов в гладиаторы;

- Эдикт императора Клавдия – предоставил свободу всякому старому и больному рабу, брошенному своим господином;

- император Домициан (I в.н.э.) запретил кастрацию рабов;

- император Адриан (II в.н.э.) запретил безнравственную торговлю рабами; сослал матрону из Умбрики на 5 лет за жестокость к рабыням;

- император Антонин Пий (2 пол. II в.н.э.) издал конституцию, согласно которой а) насилие над рабами и незаконное их убийство преследовалось уголовным наказанием (однако уголовному преследованию в архаическом Риме подвергались даже животные); б) если раб искал убежище в храме или у статуи императора – получал защиту и его господин мог быть вынужден продать раба другому.

- император Юстиниан (VI в.) признал родственные связи рабов (cognationes serviles).

Б). Имущественное положение рабов

- способность приобретать, т.е. раб обладал юридической дееспособностью, мог действовать от имени господина (ex persona domini)

- формально обязательства рабов не распространялись на господина, но он обязан был возместить причиненный ими ущерб;

- рабу нельзя было предъявить иск, но за ним признавалось натуральное обязательство;

- в соответствии с преторским эдиктом ответственность господина за обязательства своего раба регулировалась четырьмя исками:

1). Иск о пекулии (de peculio); 2). Иск инститорный (institoria); 3). Иск экзерциторный (exercitoria); 4) Actio quod iussu – ответственность господина в объеме данных господином рабу распоряжений.

В). Особый статус государственных рабов.
2). Вольноотпущенники (liberti).

В древности (VIII-II вв. до н.э.) все вольноотпущенники становились римскими гражданами (cives Romani). Затем после закона Юния Норбана выделились latini iuniani, о которых Гай сказал: “жили как свободные, умирали как рабы”. Получая латинское гражданство, эти отпущенники были лишены политических прав, права заключения брака по римским законам и права завещания. К особой категории относились т.н.  peregrini dediticii (клейменые) – свободные, не имевшие гражданства и права пребывать в Риме и его окрестностях. Все эти различия были уничтожены лишь Юстинианом.

Имущественное и социальное положение вольноотпущенников

1) вольноотпущенник не имел избирательных прав (но его сын уже имел их).

2) Согласно праву патроната (ius patronatus) вольноотпущенник cохранял некоторые обязательства по отношению к господину:  а) обязан оказывать ему уважение, не имел права возбуждать против него и его детей инфамирующих (т.е. бесчестящих) исков. Б) имел материальные обязательства (officium), особенно если давал при освобождении клятвенное обещание (iurata promissio)  господину. В). патрон и его дети в случае обеднения имели право требовать от вольноотпущенника средств на пропитание – alimenta. Г). Патрон и его дети имели наследственные права на имущество вольноотпущенника, если тот умирал без завещания.
3). Колоны (coloni).

Колоны как свободные арендаторы чужой земли существовали уже в эпоху республики и принципата. Однако юридическая зависимость колонов появилась позднее и связана с реорганизацией императорами налогообложения земли. В императорских земельных кадастрах учитывалось не только качество земли, но и количество обрабатывавших ее колонов. Положение колонов ухудшается с середины III в. н.э. и имеет свою предысторию:

- Закон Манциана (75 г. н.э.?) ввел регулирование денежной и натуральной подати колонов, установил 6 дней в году обязательной работы колонов на господина.

- Закон Адриана (117-138 гг.) подтвердил и развил предыдущий закон.

- Конституция императора Константина 322 г. предписывала принудительное возвращение колонов на обрабатываемую ими землю.

- Закон 357 г.н.э. запретил продажу земли без колонов. Таким образом, они стали как бы рабами самой земли (servi terrae ipsius).
1.     Гражданский статус (status civitatis)

Приобретение гражданского статуса делало человека субъектом права.

Основные гражданские права:

1). Право приобретения собственности (ius commercii).

2). Право вступления в законный брак (ius conubii).

3). Пассивное избирательное право (ius suffragii).

4). Активное избирательное право (ius honorum) – в архаическом Риме имели только патриции.

5). Право быть римским воином (militaria).

6). Право завещания (testamenti factio).

Не всякий свободный был гражданином. Некоторые категории были лишены гражданских прав: 1) Эрарии – лишены избирательного права, 2) Латины – лишены избирательного права, а также права давности владения. 3). Перегрины – лишены гражданских прав (ius civile). Их отношения с римлянами строились в соответствии с правом народов (ius gentium), специально для разбора судебных дел с ними избирался претор перегринов. 4). Дедитиции – лишены всех прав.

Император Каракалла в 212 г. н.э. издал рескрипт, согласно которому всем жителям империи кроме дедитициев было даровано римское гражданство. В VI в. император Юстиниан еще раз подтвердил этот закон.
2.     Семейный статус (status familiae)

Семейный статус делил всех римских граждан на две категории: personae sui iuris (лица своего права) и personae alieni iuris(лица чужого права). К первым относились главы семейств или домовладыки (patres familiarum), которым принадлежала вся власть над имуществом семьи и всеми домочадцами. Ко вторым соответственно относились все члены семьи, находившиеся в отеческой власти. Абсолютная власть домовладыки (pater familias) называлась manus. Конкретное ее проявление – власть над сыном – называлась patria potestas. Первоначально единство семьи основывалось на агнатическом родстве, т.е. родстве по отцовской линии. Этот институт имел весьма широкое применение в том смысле, что распространялся не только на кровно-родственные отношения. Во все времена в Риме был весьма распространен институт усыновления двух типов: 1). Arrogatio или quasi adgnatio – для усыновления лиц своего права, и 2). Adoptio – для усыновления лиц чужого права. С течением времени все большее значение стало получать когнатическое родство, т.е. родство по крови, по материнской линии. Общее развитие системы родства шло от абсолютного преобладания агнатического родства (в законах XII таблиц) до полного признания на основе ius gentium (права народов) когнатического родства. В VI в. Юстиниан сделал когнатическое родство преобладающим. [6]

Юридическое положение человека, как субъекта прав и члена гражданского общества, вследствие известных обстоятельств может быть или вовсе уничтожено или же в такой или иной степени ослаблено, умалено. Такое умаление гражданской правоспособности на языке римских классических юристов называется capitis deminutio.  Так как полнота гражданской правоспособности обусловливается трояким состоянием лица—status libertatis, status civitatis и status familiae, то сообразно с этим и умаление caput может заключаться или в потере status libertatis (но вместе с ним неизбежно теряется и status civitatis и status familiae) или в потере status civitatis (причем одновременно теряется и status familiae), или, наконец, в потере только status familiae. В виду этого классические юристы различают и три степени capitis deminutio—mахіmа, media, minima (D. 4. 5).  He  подлежит, однако, сомнению, что такой вид теория capitis deminutio приобрела лишь в учениях классических юристов; в более раннее время существо capitis deminutio было, вероятно, несколько иное, хотя эволюция этого института во многих отношениях очень спорна.

Как было указано, в древнейшее время единственными в истинном смысле субъектами прав были только свободные граждане и, притом, семейно-самостоятельные; libertas, civitas и familia составляли три стороны, друг от друга неотделимые. Утрата этой триады была возможна только в случаях гражданской смерти лица.  Такая гражданская смерть наступала в случае пленения римского гражданина врагом, в случае продажи его trans Tiberim (т. е.  также в руки врагов), или в случае aquae et ignis interdictio, т. Е. отлучения от правового общения, связанного с изгнанием.  Во всех случаях человек утрачивал сразу все три status, и с юридической точки зрения умирал.  С течением времени появились случаи, когда юридическая личность человека не вовсе уничтожалась, а лишь подвергалась известному умалению, деградации. Так, когда чужестранцы, как таковые, перестали считаться за hostes, утрата права римского гражданства — вследствие добровольного переселения или же вследствие изгнания—не влечет более за собой полной юридической смерти лица: утрачивая свою прежнюю цивильную правоспособность, такое лицо сохраняет правоспособность ex jure gentium, как перегрин. Далее, в случае продажи отцом своего сына кому-либо в кабалу, в пределах римской территории, проданный делался в древности, по-видимому, рабом (слово mancipium и позже употребляется для обозначения рабов), но с течением времени его положение улучшается: он уже не раб, а liber in tаnсіріо; его правоспособность может возродиться (с истечением срока кабалы, с отработкой долга); но он находится servorum loco (Г. 1.  138) и служит, подобно подвластным, орудием приобретения для его господина. Сохраняя свою libertas и civitas, подобный манципированный переходит под власть другого домовладыки, лишь подвергаясь некоторой деградации в своем status familiae.  Случаи подобного рода, постепенно умножаясь, заставили римскую юриспруденцию различать разные степени юридической деградации и привели, в конце концов, к формулированию изложенной выше теории capitis deminutio с ее тремя видами— maxima, media и minima. Ho исторический корень этого института (гражданская смерть) проглядывает еще даже в учениях классических юристов; так, напр., по заявлению Гая (Г. 3. 153), civili ratione capitis deminutio morti coaequatur, причем из этого тезиса тут же делается и определенный практический вывод (разрушение societas).

При сохранении качеств persona человек мог подвергнуться троякому по значимости ограничению правоспособности:

1.     capitis deminutio maxima -  наступает всякий раз, когда человек лишается своей свободы. Важнейшие случаи этого рода следующие:

·        Римлянин попадает в плен к врагу. По исконному римскому воззрению, гражданин, сделавшийся где-либо рабом, переставал существовать в качестве субъекта и утрачивал все права; но правило это имело корректив в виде т. н. jus postliminii. Если пленнику удавалось каким-нибудь образом вернуться в пределы (limina) своего отечества, его личность опять оживала—так, как если бы он вовсе не был в плену. Если же он не возвращался и умирал в плену, то, по строгому смыслу права, после него не могло быть наследования—ни по закону ни по завещанию (наследование после раба невозможно); однако, это положение было изменено неизвестным нам ближе законом Корнелия, который установил т.  н. fictio legis Corneliae. В силу этой фикции предполагалось, что плененный умер свободным в самый момент своего пленения («quasi tunc decessisse videtur, cum captus est), вследствие чего, если он оставил тогда завещание, оно сохранялось в силе, если нет—призывались наследники по закону.
·        В ряде случаев возможна была продажа гражданина в рабство trans Tiberim, т. е. чужестранцам, причем для проданного таким образом jus postliminii не применялось: так, магистрат продавал в рабство того, кто уклонялся от ценза (incensus), кредитор продавал после manus injectio своего несостоятельного должника, обокраденный— вора, захваченного на месте преступления; наконец, домовладыка мог продать своего подвластного также trans Tiberim в полное рабство. Но все эти случаи уже в период республики отпали; в позднейшее время их место заняли другие, когда в силу тех или других причин гражданин делался рабом внутри государства: кто-либо дал продать себя, как раба, pretii participandi gratia; женщина вступила в связь с рабом и т.д.
Общим юридическим результатом capitis deminutio maxima является полная потеря прав, как личных (patria potestas и т.  д.), так и имущественных. Что касается, в частности, последних, то имущество capite minutus переходит или к государству (напр., в случае продажи incensus) или к известным частным лицам—к кредитору, продающему должника, к хозяину раба, с которым женщина вступила в связь, и т. Д. Но долги лица, подвергшегося capitis deminutio, принципиально погашались за исчезновением их субъекта—лица обязанного. Так как, однако, это было несправедливо по отношению к его кредиторам, то претор стал давать последним actio utilis против тех, к кому имущество переходит, и, если они не пожелают уплатить долги, вводил кредиторов во владение имуществом capite minutus и предоставлял им продать его для своего удовлетворения (Д. 4. 5).

2. Capitis deminutio media наступает тогда, когда лицо, сохраняя свободу, утрачивает права римского гражданства; это бывает, главным образом, в случаях aquae et ignis interdictio, a в императорское время в случае ссылки—deportatio. По положению Г. 1. 158  лицо, подвергшееся c. D. Media, теряет свои цивильные права, но сохраняет отношения juris gentium: так, напр., теряется agnatio, но сохраняется cognatio. Имущество также или теряется (при удалении в изгнание: «amissis bonis et civitate relicta nudus exulat» —Д. 4. 5) или конфискуется (при deportatio). Долги и здесь jure civili погашаются, но интересы кредиторов охраняются так же, как и в случаях с. D. Maxima (Д. 4. 5).[7]
3. Сapitis deminutio minima происходит тогда, когда меняется семейное положение лица, а это возможно в следующих видах:

·        persona sui Juris превращается в persona alieni juris: лицо семейно-самостоятельное усыновляется кем-либо (arrogatio); женщина, не подчиненная ничьей власти, выходит замуж ;

·         persona alieni juris переходит из-под власти одного paterfamilias под власть другого: сын отдается кому-нибудь в усыновление (adoptio) и т. д.;

·        наконец, сюда же относится классическими юристами и тот случай, когда persona alieni juris посредством искусственного акта mancipatio делается persona sui juris—напр., сын освобождается своим отцом из-под его власти (emancipatio). По существу в этом последнем случае происходит не умаление status, а напротив—его усиление: сын делается полноправным субъектом; если же классические юристы и в этом случае усматривали capitis deminutio, то лишь по традиции—потому, что для достижения такого результата сын должен был подвергнуться троекратной (для формы) продаже in mancipium, т. е. хоть на мгновение должен был стать in servilem condicionem (Г. 1.  162).

Результатом с. D. Minima является полный разрыв прежних семейных (агнатических) связей со всеми вытекающими из них правами (наследования и т. Д.). Если лицо, доныне семейно-самостоятельное, превратилось в persona alieni juris, то все его имущество переходит к его новому домовладыке, но долги и здесь jure civili погашаются; претор, однако, дает кредиторам restitutio in integrum, т. Е. предоставляет им иски против самого capite minutus с фикцией «ас si capite deminutus non esset»; вследствие этих исков новый домовладыка должен будет либо уплатить, либо выдать имущество capite minutus для удовлетворения (Г. 3. 84, Д. 4. 5). [8]

Менее характерным, но все же признаваемым правом явлением было и изменение статуса в сторону улучшения – т.н. усиление состояния. Так же как и уменьшение (ограничение), усиление статуса могло быть минимальным (в рамках семьи), средним (приобретение другой категории гражданства), наиважнейшим (освобождение от рабства прежде полноправного римского гражданина). Спорные и сомнительные случаи допускали и судебное установление статуса.

Помимо трех основных status, полнота гражданской правоспособности предполагает еще состояние гражданской чести.— Status inlaesae dignitatis (Д. 50. 13).  Лица, в силу тех или других причин опороченные, подвергаются гражданскому бесчестью (existimatio minuitur) и ограничиваются в некоторых правах. В истории римского права гражданское бесчестье встречается в нескольких видах.

Древнейший вид—intestabilitas. Законы XII т. Постановляли: «Qui se sierit testarier libripensve fuerit, ni testimonium fatiatur, improbus intestabilisque esto»; кто будет свидетелем (или libripens'oм) при заключении сделки и потом откажет в своем свидетельстве (в случае спора), да будет improbus intestabilisque. Последнее обозначало, что такой человек впредь не только не может быть свидетелем у других, но и сам не может никого приглашать к себе в свидетели. А так как почти все сделки древнего права совершаются при участии свидетелей, то указанное ограничение по существу создавало полную юридическую недееспособность. С постепенным исчезновением старых формальных сделок этот вид гражданского бесчестья утратил свое значение.

Римские магистраты в пределах своей компетенции также при разных обстоятельствах обращали внимание на гражданскую беспорочность лица, не допуская к тем или другим функциям людей с сомнительной в том или ином отношении репутацией. Так создался институт ignominia или infamia. Цензоры, контролеры нравов по преимуществу (regimen morum), по своему усмотрению могли то или другое лицо вычеркнуть из списка сенаторов, из всаднических центурий и т. д. Консулы, руководя выборами в магистраты, могли отказать лицу, по их мнению, себя опорочившему, в выставлении его кандидатуры. Преторы также могли не допускать к выступлению перед ними на суде.  В то время как контроль цензоров и консулов с падением республики исчез, преторская infamia сделалась прочным институтом гражданского права. Infamia наступала:

   а) как следствие осуждения за уголовное преступление или за особо порочащее частное правонарушение, в результате присуждения по искам из таких отношений, где предполагается особая честность (например, из договора поручения, товарищества, хранения), из отношений по поводу опеки и т.п.;

    б) как следствие осуждения за уголовное преступление или за особо порочащее частное правонарушение, в результате присуждения по искам из таких отношений, где предполагается особая честность (например, из договора поручения, товарищества, хранения), из отношений по поводу опеки и т.п.

Т.е. она наступает в одних случаях непосредственно в силу тех или других обстоятельств (бесславное удаление в отставку из легионов, заключение двойного обручения и т. д.—т. н. infamia immediata), a в других случаях является результатом обвинения лица в известных процессах (vi bonorum raptorum, injuriarum, doli, pro socio, depositi; все эти иски называются поэтому исками инфамирующими—aсtiones famosae, a самая infamia здесь есть т.  н. infamia mediata). Лицо, подвергнувшееся infamia, лишается права быть избранным в общественные должности (напр., в декурионы), быть опекуном, выступать на суде в качестве представителя за других (procurator) и т. д. [9]

Вне пределов infamia, регулированной преторским эдиктом, некоторые профессии (ремесло актера, проститутки и н.  др.) накладывали на лиц, к ним принадлежащих, также пятно известного общественного презрения—т. н. turpitudo- это лица, которые признавались общественным мнением бесчестными по общему характеру своего поведения. Наиболее существенным ограничением  было ограничение в области наследования. [10]

II
. Дееспособность и ее ограничения.

 

В римском праве помимо правоспособности выделяют и дееспособность – это способность активно, своей волей участвовать в гражданской жизни (заключать сделки и т.д.). [11]

На дееспособность лица или на способность осуществления прав оказывает влияние возраст—aetas. В виду того, что сознание и воля в человеке появляются; не с рождением, a только постепенно развиваются и крепнут, пока не достигнут во взрослом человеке полного развития, законодательство не может признать человека дееспособным с его рождения, и различает возрасти людей, a сообразно со ступенями их возраста, определяет и их способность или неспособность к известным действиям. Хотя развитие отдельных лиц совершенно неодинаково, но соображения практической пользы или иначе целесообразности требуют, чтобы ступени возраста были точно и для всех одинаково определены. И римское право разделяло человеческую жизнь на несколько возрастов. Прежде всего, издавна оно делило людей на достигших возраста зрелости—pubеres и не достигших impubures  Не достигшие возраста 14 лет для мужчины и 12 для женщины  называются impuberes-pupilli—малолетние. По общему правилу они не обладают дееспособностью, и если они лица sui Juris, то к ним назначаются опекуны.

Вторую ступень возраста составляют в Юстиниановском праве infantes majores—дети от 7—14 лет. Они считаются достигшими способности произносит слова сознательно. В некоторых случаях римское право считает их способными иметь волю и дозволяет им совершать без участия и согласия опекуна те действия, которые клонятся исключительно к их выгоде. Но такие действия, в результате которых может для них последовать имущественный ущерб, они совершать не могут.

По достижении 14 лет для мужчин и 12 для женщин наступает возраст зрелости. Достигшие этого возраста способны к совершению юридических действий и могут вступать в брак.

Женщина sui juris в древнее время, по достижении 12 лет находилась под опекой, так что с достижением этого возраста для нее менялся только характер опеки. В императорский период опека над женщинами была, отменена, и женщины sui juris получили способность сами распоряжаться своим имуществом. Способность распоряжаться и имуществом вообще связана для мужчин с 14-летним, a для женщин с 12-летним возрастом.

Так предъявлять иски имели право, только достигшие 17 лет, для занятия должности судьи требовалось 18 лет. Отпущение рабов на волю без согласия попечителя дозволялось сначала только лицам, достигшим 20-летнего возраста; Юстиниан позволил это 17-летним и т. д. В древнем праве pubеres пользовались абсолютной свободой в распоряжении их имуществом с самого момента наступления зрелости. Но впоследствии предоставление такой ранней самостоятельности юношам оказалось вредным. Отсутствие всяких ограничений в праве распоряжения имуществом вело иногда гибельные последствия для неопытных и увлекающихся молодых людей. Для предохранения юношества от таких последствий был издан lex Plaetoria, грозивший уголовным судом всякому, кто вступит в юридическую сделку с лицом, хотя зрелым, но не достигшим 25 лет от рождения, и употребит обман, пользуясь его неопытностью. Кроме того, этот закон предоставлял не достигшим 25-летнего возраста некоторые средства к тому, чтобы обессилить принятые ими на себя обязательства.  Со времени издания этого закона pubеres разделились на 2 класса, именно: на minores viginti quinque annis (с 14 до 25 лет) и majores XXV annis, которым уже исполнилось 25 лет. Первый возраст получил название aetas minor, a второй aetas major, по-русски—возраст несовершеннолетия и совершеннолетия.

В покровительство, оказанное несовершеннолетним законом Plaetoria, было потом признано недостаточным; претор и императоры создали, поэтому еще несколько исключительных правил в пользу несовершеннолетних. Преторский эдикт обещал всякому, не достигшему 25-летнего возраста и заключившему невыгодную для себя сделку, восстановление в прежнее состояние (restitutio in integrum), т. е. такая сделка по преторскому эдикту считалась недействительной.

Император Марк Аврелий установил упоминавшийся уже в законе Plaetoria институт попечительства для не-достигших 25-летнего возраста, дозволив последним испрашивать попечителей. Позднейшими императорскими постановлениями назначение попечителей к не достигшим 25 летнего возраста сделано обязательным. Но если законы, с одной стороны, покровительствовали несовершеннолетним, то, с другой, они затрудняли для них ежедневные имущественные операции; стесняли во многих случаях без всякой надобности их способность к юридическим действиям. (Несовершеннолетие не могли, например, вести процесс в суде без содействия curator'a попечителя, но могли сами отдавать себя в усыновление, получать платежи, выдавать расписки и т. д.). Между тем несомненно, что многие и не достигшие 25-летнего возраста могут быть так развиты и богаты опытом, что в состоянии пользоваться полной свободой. Поэтому императорскими постановлениями было дозволено мужчинам 20, a женщинам 18 лет испрашивать y Императора привилегию venia aetatis, по которой они считались вполне совершеннолетними, хотя им было менее 25 лет. Конечно, император имел право, и отказать в даче такой привилегии.

Не только возраст человека влияет на его способность действовать сознательно и свободно, а, следовательно, и на его способность к юридическим действиям; подобное влияние оказывает на эту способность состояние здоровья лица. Человек, находящийся в болезненном состоянии, иногда лишается сознания и воли, иногда фактически бывает поставлен в невозможность совершать известные действия.

Не только возраст человека влияет на его способность действовать сознательно и свободно, а, следовательно, и на его способность к юридическим действиям; подобное влияние оказывает на эту способность состояние здоровья лица. Человек, находящийся в болезненном состоянии, иногда лишается сознания и воли, иногда фактически бывает поставлен в невозможность совершать известные действия, a потому понятно, что законодательство должно обратить на это обстоятельство внимание и определить влияние болезненного, ненормального состояния организма на правоспособность лица.

Уклонения от нормального отправления организма причиняются или расстройством правильной его деятельности, наступившим вследствие болезни, или же увечьем какого-либо органа. Римляне в 1-м случае технически называли болезнь morbus, во 2-м,— они говорили о телесном недостатке, увечье—vitium. Болезнь, совершенно превращающая свободное употребление органов и делающая человека совершенно неспособным к гражданской деятельности, в законе XII таблиц называется morbus sonticus.

Из болезней особенное значение имеют душевные болезни, вызывающие расстройство умственных способностей. Dеmentes, mente capti, furiosi, faturi (различие терминов не имеет юридического значения)—все неспособны к юридическим действиям. Furiosi nulla voluntas est—за исключением времени светлых промежутков — lucida intervalle, Уже закон XII таблиц отказывает этим лицам в праве распоряжаться их имуществом и установляет над ними попечительство (cura furiosi). По образцу этого попечительства над сумасшедшими (cura furiosi) образовалось в римском праве позднее попечительство над расточителями (cura prodigi). Расточитель, т. е. лицо, которое судебным порядком было признано за мота, также мог быть лишен, подобно сумасшедшему, распоряжения своим имуществом; но положение его, однако разнится от положения сумасшедшего. «Furiosi nulla voluntas est», и furiosus не может сам заключать сделок (кроме времени светлых промежутков), a расточитель (prodigus) способен к заключению сделок, но лишь таких, которые служат к увеличению его имущества; сделок же, прямо или косвенно могущих служить к уменьшению его достояния, заключать не может. Положение расточителя, таким образом, уподобляется положению лица, не достигшего еще возраста зрелости (pubertati proximus).

Лицам, умственные способности которых слабы от природы (stulti, simplices, fatui), римское право не отказывает в способности к гражданской деятельности, но ограничивает эту способность, назначая к ним попечителей, без согласия которых они не могут заключать никаких сделок.[12]

    В течение ряда веков существовали серьезные ограничения правоспособности и дееспособности для женщин.  В республиканском римском праве женщины находились под вечной опекой домовладыки, мужа, ближайшего родственника. В конце классического периода было признано, что взрослая женщина, ни состоящая под властью, ни отца, ни мужа, самостоятельна в управлении и распоряжении своим имуществом, но не вправе принимать на себя в той или иной форме ответственность по чужим долгам. В праве Юстиниановской эпохи ограничения правоспособности и дееспособности женщины были ослаблены, но равноправия полов все-таки не было и тогда.[13]
III. Институт опеки и попечительства.



Гай 1.142: «Теперь перейдем к другому разделению. Ведь из тех лиц, что не находятся ни во власти домовладыки, ни во власти мужа, ни манципированы другому домовладыке, некоторые пребывают под опекой и надзором, некоторые не ограничены ни тем, ни другим правом. »                

Во всяком обществе могут оказаться лица, имеющие права (правоспособные), но не обладающие достаточной степенью разумения и зрелостью воли для самостоятельного управления своими делами (недееспособные). Таковы – несовершеннолетние и безумные; таковыми же являются согласно старым воззрениям женщины; наконец таковыми же признаются и расточители. Если все эти лица находятся под чьей-либо семейной властью, если они – по римской терминологии – суть personae alieni juris, то особого вопроса об их охране не возникает: они, во-первых, по старому праву никакого своего имущества не имеют, а во-вторых, они находят естественную охрану в лице своего paterfamilias.  Иное дело, если они такой естественной семейной охраны не имеют, если они personae sui juris: тогда для права возникает вопрос об организации для них искусственной защиты, о создании суррогата семейной охраны. Этой цели и служит везде институт опеки и попечительства. Но этот институт также имеет свою длинную историю, в течение которой он резко изменил свой характер.

В древнейшее время, когда еще сильны родовые связи, опека над лицами недееспособными составляет дело родственников, причем в институт опеки на первом плане стоит не забота о подопечном, а забота о его имуществе в интересах его ближайших наследников.  Для этих последних, конечно, важно, чтобы то имущество, которое может к ним дойти в порядке законного наследования, не было в руках малолетнего, безумного и т. Д. растрачено или расхищено. Вследствие этого опека имеет характер некоторой предварительной охраны возможного в будущем наследства («ut qui sperarent hanc successionem, iidem tuerentur bona, ne dilapidarent» – Д. 26. 4). Эта основная идея древней опеки отражается на всем ее построении.  Прежде всего, порядок призвания к опеке совпадает с порядком призвания к наследованию («eo tutela redit, quo et hereditas pervenit», – Д. 50. 17): естественным опекуном является ближайший наследник. А так как в древнейшее время наследование определялось только порядком агнатического родства, то и естественным опекуном являлся ближайший агнат. Это т. Н. tutela legitima.  Но уже законы XII т. Предоставляют paterfamilias в своем завещании изменить этот законный порядок и назначать для своих малолетних или слабоумных детей какого-либо иного опекуна: «uti paterfamilias legassi super pecunia tutelave rei suae, eia jus esto». В таком случае мы имеем tutela testamentaria.  Здесь уже возможно несовпадение опекуна с ближайшим наследником опекаемых; подобно тому, как завещатель может лишить своего законного наследника ожидаемого им наследства, так же точно он может лишить его и права опеки. Закон допускал наличие двух или нескольких опекунов, при этом, как правило, один из них представлял всю «коллегию» (соопекунов). [14] Опека, далее, в это древнейшее время есть не обязанность, а право опекуна, ставящее его во властное положение по отношению к опекаемому и его имуществу. Опекун имеет власть, подобную власти paterfamilias.

Мало-помалу этот элемент обязанности, заботы, все более и более выступает на первый план, и положение опекуна коренным образом изменяется; самые права его являются лишь средством для выполнения лежащей на нем обязанности. Не охранение своих возможных в будущем прав, а забота о чужих правах составляет общую задачу его деятельности. Ввиду этого в источниках позднейшего права опека определяется уже как некоторое «onus» для опекуна, как некоторое «munus» .

При этом опека является munus publicum, общественной повинностью, в двояком направлении.  Прежде всего, в этом определении заключается мысль о том, что опека в смысле заботы о лицах, которые сами о себе заботиться не могут, есть общая обязанность государства. Эта мысль была совершенно чужда старой опеке: если у малолетнего или безумного не было ни опекуна по закону (вследствие отсутствия родственников), ни опекуна по завещанию, то он в старом праве вовсе оставался без опеки, так как не было лиц, которые имели бы на нее право. Во второй половине республики точка зрения государства меняется. Lex Atilia, закон неизвестного времени, но, во всяком случае, до 186 г. до Р. Х. (до senatusconsultum de Bacchanalibus), предписала в таких случаях назначать опекуна магистратам – именно претору при участии народных трибунов. Вместе с тем постепенно усиливается контроль государства над деятельностью опекунов. Во многих случаях они должны на те или другие акты испрашивать разрешение властей. Опекунские дела разрастаются настолько, что делаются специальной компетенцией известных органов власти; таковыми являются в период империи сначала консулы, потом особые praetores tutelares, а в провинциях провинциальные правители при участии органов муниципального самоуправления. Эти последние несут даже субсидиарную ответственность перед опекаемым за плохое управление рекомендованных ими опекунов.  С другой стороны, опека делается общественной обязанностью, и для отдельных граждан. Если раньше быть опекуном составляло право, от которого каждый мог свободно отказаться и которое можно было свободно переуступить (in jure cessio tutelae по отношению к женщине засвидетельствована еще классическими юристами), то теперь это – обязанность, освобождения от которой можно просить только при наличности известных уважительных причин (excusationes) и о переуступке которой путем частного соглашения не может быть речи.  Одним словом, опека изменяется в самом своем существе и в позднейшем императорском праве принимает приблизительно тот вид, который она имеет в законодательствах современных.

Римское право различает исстари два вида опеки: опеку в собственном смысле, tutela, и попечительство, cura, но  принципиального различия между обоими видами нет. Разница сводится только к тому, что в тех случаях, когда необходимо при заключении сделки согласие опекуна, это согласие при tutela выражается в форме auctoritatis interpositio, а при cura в виде простого consensus curatoris. Auctoritatis interpositio давалась непременно тотчас же при самом  заключении сделки опекаемым и в виде ответа опекуна на  соответствующий вопрос контрагента, меж тем как consensus curatoris мог быть дан и не in continenti, а ранее или позже волеизъявление самого опекаемого.Роль tutor’a или curator’a может быть различна, смотря по характеру недееспособности, послужившей основанием для учреждения опеки. Иногда эта недееспособность будет полной (малолетний, безумный); тогда опекун или попечитель должен вполне заменять подопечного, должен самостоятельно вести все его дела. В других же случаях недееспособность будет лишь частичной (несовершеннолетний, расточитель); тогда акты чистого приобретения, только улучшающие положение опекаемого (т. н. negotia lucrativa – напр., принятие подарка), последний может совершать и сам; для всех же остальных актов (отчуждение имущества, вступление в обязательство и т. Д.) необходимо согласие опекуна или попечителя; в таких случаях роль опекуна будет лишь ролью подкрепляющей действия опекаемого.  Когда опекуну приходилось заменять опекаемого и самому вести все его дела, то для древнего права возникало затруднение в том, что оно не знало представительства при заключении сделок, т. е. возможности заключения сделки одним лицом от имени и на счет другого. Вследствие этого опекун или попечитель обыкновенно действовал, как negotiorum gestor: он заключал все сделки на свое имя и лишь уже затем (напр., по достижении малолетним возраста) переносил все приобретения права на подопечного. Но это затруднение отпало, когда в эпоху формулярного процесса претор стал давать actiones utiles с перестановкой субъектов: тогда опекаемый получал прямо иски против лиц, заключивших сделку с его опекуном.  Первоначально опекун, заведуя делами опекаемого, не был ничем ограничен в своей деятельности: он мог заключать всякие сделки, мог продавать вещи опекаемого, закладывать их и т. д.  Средствами для защиты интересов опекаемого были только или accusatio suspecti tutoris, возбуждение кем-либо уголовного преследования против подозрительного опекуна, которое может повести к его отстранению, или же actio rationibus distrahendis – иск, предъявлявшийся по окончании опеки и имевший деликтный характер: опекун, растративший имущество опекаемого, отвечал in duplum, как fur nec manifestus; но, как иск деликтный, actio rationibus distrahendis в случае смерти опекуна не могла быть предъявляема против его наследников.  Эти средства с течением времени были признаны недостаточными, и преторский эдикт еще в конце республики создает новые иски: для отношений по поводу опеки – actio tutelae directa и contraria, а для отношений по поводу попечительства – actio negotiorum gestorum, а также directa и contraria. При помощи actio directa опекаемый по окончании опеки (или новый опекун при смене) может требовать отчета от опекуна и возмещения своих убытков не только от него самого, но и от его наследников, и не только в случае растраты, но и в случае нерадивости или бездеятельности. При помощи actio contraria опекун, в свою очередь, может требовать от опекаемого уплаты понесенных им расходов: но вознаграждения за ведение опеки римское право не знало.

Для лучшего обеспечения интересов опекаемых к этим искам присоединяются затем дополнительные средства: во-первых, входит в обычай требовать от опекуна при самом вступлении его в должность обеспечения – satisdatio rem pupilli salvam fore, а, во-вторых, в период империи признается законная ипотека опекаемого на все имущество опекуна.  Но все эти средства могут оказаться безрезультатными при несостоятельности опекуна. Ввиду этого усиливающаяся забота государства об интересах опекаемых приводит мало-помалу к различным ограничениям опекуна в самой его деятельности. Так, уже цивильное право запретило опекуну акты дарения. Гораздо большее значение имеет сенатское постановление oratio divi Severi (Д. 27.  9): оно запретило опекунам и попечителям отчуждение сельской недвижимости опекаемого, кроме некоторых случаев, в которых, однако, необходимо предварительное разрешение со стороны опекунских властей (decretum de alienando). Император Константин распространил затем это запрещение на другие более ценные вещи, так что роль опекуна свелась к роли простого хранителя имущества да к ведению текущих неотложных дел.  При несомненном общем характере опеки и попечительства во всех тех случаях, где они имеют место, все же в отдельных видах опеки замечаются известные различия.

1.         Tutela impuberum и cura minorum. Наиболее частый случай недееспособности – это несовершеннолетие. Человек правоспособен уже с самого момента своего рождения: он может тотчас же оказаться обладателем огромного состояния и участником самых сложных юридических отношений. Но очевидно, что признать за ним тотчас же и дееспособность нельзя.  Вследствие этого всякое право уже с самых древних времен откладывает дееспособность человека до достижения им известной степени физической и психической зрелости. Вопрос заключается только в том, какими признаками определить наступление этой зрелости, достижение совершеннолетия.  Обычный для нас прием – установление известного, для всех одинакового возраста – древнему праву чужд: решающим признаком там является обыкновенно достижение физической, половой зрелости – момента, когда ребенок превращается в мужа. Момент этот не для всех людей одинаков, вследствие чего определение этого момента для каждого отдельного лица составляет обыкновенно дело его семьи, и признание совершеннолетним выражается в каких-либо внешних знаках – смене детской одежды на одежду взрослых и т. п. Также точно и римское право долгое время различие между puberes и impuberes строило на этом единственном признаке половой зрелости. Но если с этим неопределенным признаком мог мириться примитивный оборот, то с развитием экономической и деловой жизни он оказывался решительно непригодным; условия этой жизни требовали установления какого-либо определенного, для всех одинакового, возраста совершеннолетия. Для женщин этот вопрос был фиксирован обычаем несколько ранее, чем для мужчин: уже в эпоху классических юристов совершеннолетие наступает для них с достижением 12 лет. Относительно же мужчин мы еще среди классических юристов встречаем разногласие: сабиньянцы стоят еще всецело на старой точке зрения, меж тем как прокульянцы признают совершеннолетними всех, достигших 14 лет; есть рядом и среднее мнение, в силу которого необходимо достижение 14 лет, но сверх того и половой зрелости. Ко времени Юстиниана перевес склонился на сторону мнения прокульянцев.

Но между ребенком только что родившимся и юношей, приближающимся к pubertas, есть масса промежуточных ступеней: человек, возрастая, постепенно приобретает способность ориентироваться – сначала в вещах более простых, а потом и более сложных. Конечно, со всеми этими переходными стадиями право считаться не может, но игнорировать известные крупные различия оно не в состоянии. Так и римское право различает среди несовершеннолетних две группы – infantes и infantiae majores. Infantes – это первоначально дети, которые еще не могут говорить, – «qui fari non possunt»; позже, однако, и здесь был установлен возрастной признак – достижение 7 лет.  Дети от 7 до 14 лет суть infantiae majores.

В зависимости от возраста опекаемого различна и роль опекуна.  Infantes никакого участия в гражданском обороте не принимают; всякое волеизъявление их ничтожно, оно даже не может быть основанием для согласия опекуна. Вследствие этого их всецело заменяет опекун, который и ведет их дела в описанных выше условиях. За детьми от 7 до 14 лет, напротив, уже признается известная способность разумения, вследствие чего сделки чистого приобретения они могут совершать даже сами, без согласия опекуна; во всех же остальных случаях они действуют при участии опекуна, который дает свою auctoritas.  По достижении 12 или 14 лет человек считается совершеннолетним и, следовательно, может вести свои дела самостоятельно. Однако, этот возраст (или, в период республики, возраст половой зрелости), бывший, быть может, достаточным в эпоху простых отношений, что якобы совершеннолетние дети 14-15 лет начали все чаще и чаще служит объектом для эксплуатации. В виду этого был издан особый закон – lex Plaetoria, – который устанавливал уголовное преследование против лиц, которые воспользовались неопытностью юношей, достигших совершеннолетия, но не достигших 25 лет. Претор затем расширил применение этого закона и стал давать не только в случаях явного обмана, но и вообще в случаях невыгодности сделки. Благодаря этому возникла новая категория – minores, которые пользуются особым покровительством закона.  Но это покровительство имело и свою обратную сторону. Деловые люди, зная, что minor, если найдет потом для себя сделку невыгодной, может ее уничтожить путем restitutio in integrum, естественно стремились воздерживаться от отношений с ним, предпочитая иметь своим контрагентом лицо, по отношению к которому такая возможность не имеет места. Это могло существенно отзываться на самих minores, вследствие чего они стали привлекать к участию в своих сделках особых попечителей – curatores. Участие куратора (его consensus) устраняло возможность последующего оспаривания сделки и гарантировало в этом отношении контрагентов.

Однако, обязанности испрашивать куратора для minores не существует; это вопрос их воли. Если куратор не испрошен, minor сохраняет свою дееспособность, как совершеннолетний; он может, как прежде, просить о restitutio in integrum. Впрочем, такие minores без попечителей в позднейшем праве составляют исключение, и Юстиниан говорит в своих Институциях в виде общего правила. Возраст полного совершеннолетия, таким образом, фактически отодвинулся до 25 лет, а положение лиц от 14 до 25 лет почти сравнялось с положением infantiae majores.

Но если  совершеннолетний, не достигший 25 лет, испрашивал назначения попечителя, он становился ограниченным в своей дееспособности в том смысле, что для действенности совершаемых им сделок, с которыми связано уменьшение имущества, требовалось согласие (consensus) попечителя, которое могло быть дано в любое время (заранее или при совершении сделки, или в виде  последующего одобрения). Молодые люди в возрасте 14 (12) – 25 лет могли без согласия попечителя совершать завещание, а также вступать в брак. [15]

2.                   Tutela mulierum.  Второй случай, где римское право знает tutela, есть опека над женщинами. Женщина в старое время, и не только в римском праве, считается недееспособной даже тогда, когда она не находится ни под властью отца ни под властью мужа. Причина этого заключается не столько в какой-нибудь грубости нравов, сколько в характере примитивного правопорядка: как мы знаем, в древнее время обладание правом и защита его предполагали способность субъекта владеть оружием.  Женщина вследствие отсутствия такой способности всю жизнь свою должна была находиться под опекой своего ближайшего агната или того лица, которое назначено ей опекуном в завещании отца или мужа. Первоначально, конечно, и опека над женщинами имела реальное значение и безусловный характер manus, но с течением времени, с изменением самих условий правовой жизни, она все более и более утрачивает свой смысл и отмирает. Уже в конце республики она имеет только формальное значение. Женщина сама ведет свои дела и лишь для некоторых актов, по преимуществу старого цивильного характера, нуждается в auctoritas своего опекуна (ведение legis actio, отчуждение res mancipi и т. Д.).

При этом отказ опекуна в auctoritas не имеет уже решающего значения: его согласие, по жалобе женщины, может быть вынуждено претором (Г. 1. 190). Вследствие всего этого, так как tutor mulieris никаких дел не ведет, то он ни за что и не отвечает: actiones tutelae здесь никакого применения не имеют. Но и в таком виде опека над женщинами к началу империи начинает казаться стеснительной и ненужной, и Гай  говорит уже, что она не имеет под собой основания –  «nulla pretiosa ratio»; обычное «вульгарное» мнение, будто женщины вследствие присущей им levitas animi делаются часто жертвой обмана, по его мнению, есть мысль «magis speciosa quam vera». Вследствие этого tutela mulierum постепенно исчезает из жизни. Уже lex Julia et Papia Poppaea освобождает от опеки женщин, имеющих jus liberorum.  Эдикт императора Клавдия отменяет вообще главный случай опеки – tutela legitima (Г. I. 157). Редкие последние случаи опеки по завещанию мужа или отца (tutela dativa к женщинам никогда не применялась) стали даже юридически невозможными после указа императора Гонория и Феодосия, который всем женщинам даровал jus liberorum. 

Впрочем, опека над женщинами рано утратила своё практическое значение. Уже к концу республики женщины самостоятельно участвовали в деловых отношениях, и лишь некоторые акты цивильного права (участие в легискационном процессе, отчуждение res mancipi) нуждались в согласии опекуна. Но и  эти ограничения к началу классического периода воспринимаются как излишние, в частности Гай считал, что они имеют под собой основания. ( Г. I.190). В первой половине I в. был отменен основной вид опеки над женщинами – опека ближайших агнатов, а затем – практически не применявшаяся опека по завещанию мужа или отца. [16]

Но уничтожение опеки над женщинами отнюдь не обозначает полного управления их с мужчинами. Целый ряд юридических функций оставался до конца для женщин закрытым (Д. 50. 17). Они не могут занимать никаких должностей с публичным характером, не могут выступать за других на суде, не могут быть опекунами (кроме матери и бабки по отношению к своим собственным детям и внукам). С другой стороны, они имеют некоторые привилегии. Как видно, то «вульгарное» мнение, о котором говорил Гай, оказывало влияние на законодательство и до конца сохранило в нем свои следы.

Таким образом, практика показывает, что институт опеки нацелен именно на компенсацию дефекта дееспособности, определяемого формально, тогда как обоснования исходящие из психических особенностей лиц, поставленных под опеку, вторичны. С таким заключением согласуются и различие функций опеки в зависимости от возраста подопечного. [17]

3.   Cura furiosi – попечительство над безумными и сумасшедшими (furiosi, dementes, mente capti) – известна уже законам XII т. Так попечительство и здесь было делом ближайшего родственника и наследника, причем оно давало ему potestas над личностью и имуществом опекаемого. Дальнейшее развитие шло более интенсивным контролем правительства и в праве Юстиниана опекун к безумному обыкновенно назначается уже властью. Душевнобольные и слабоумные признавались недееспособными и находились под попечительством. Телесные недостатки влияли только в соответствующей сфере деятельности; например, так как договор стипуляции совершался в форме устного вопроса и ответа, то его не могли совершать ни немые, ни глухие и т.п. [18]  Разумеется, назначению попечителя предшествовало расследование психического состояния больного со стороны магистрата, от которого зависело установление опеки. В светлые промежутки (lucida intervalla), когда к сумасшедшим возвращается сознание, они вполне дееспособны.

4.         Cura prodigi – попечительство над расточителем – это лица слабовольные, не способные соблюдать необходимую меру в расходовании имущества и потому так расточающие его, что создавалась угроза полного разорения – также известна уже Законам XII т. (Д. 27. 10). По заявлению лиц заинтересованных (прежде всего, конечно, ближайших родственников) магистрат, впоследствии претор, производил расследование и, если признавал наличность расточительной наклонности, налагал на расточителя запрещение – interdictio. Обычная формула такого запрещения гласила: «Quando tibi bona paterna avitaque nequitia tua disperdis liberosque tuos ad egestatem perdicus, ob eam rem tibi ea re commercioque interdico». Как видно из этой формулы, запрещение первоначально касалось только имущества, полученного по наследству – «отцовского и дедовского», которое должно было перейти и к детям расточителя; но с течением времени запрещение было распространено на всякое имущество вообще. Подвергнутый interdictio расточитель ограничивался в своей дееспособности и ставился под надзор куратора. Сам он мог заключать только сделки чистого приобретения, для всех же остальных он нуждается в concensus curatoris.  Кроме рассмотренных основных случаев попечительства, в более развитом римском праве мы встречаем целый ряд других, когда по тем или другим причинам преторской властью временно назначается попечитель: напр., curator bonorum несостоятельного должника; curator наследства, пока оно не будет принято наследниками; curator ventris для охранения интересов имеющего родиться ребенка и т. д.

Издавна существовал иск о возмещении стоимости растраченного имущества подопечного недобросовестным опекуном. Однако этот иск не всегда достигал цели, поскольку был личным и не распространялся на наследников опекуна. Со временем претором были введены специальные иски (action tutelage directa) был направлен не только против недобросовестного опекуна, но и против его наследников, другой (action tutelage conraria) служил интересам опекуна (для возмещения затрат, связанных с опекой). [19]

Заключение
Римское право оказало на Россию не меньшее влияние, чем на западную Европу. Однако своеобразие этого влияния заключалось в том, что Кодекс и Дигесты Юстиниана проникли в Россию в X-XII вв. из Византии вместе с христианством.[20]

Говоря о конкретных нормах нового Гражданского кодекса РФ,  следует отметить, что здесь невозможно рассмотреть сколько-нибудь подробно все случаи прямого или опосредованного влияния римского права, столь они многочисленны практически во всех разделах. Очевидно, влияние римского права в регламентации гражданско-правовой дееспособности. Так, несовершеннолетние по степени ограничения  дееспособности так же, как и в римском праве, разделяются на три возрастные категории. Статья 27 ГК вводит (под влиянием Германского гражданского уложения) такой типично римский институт, как эмансипация, т.е. освобождение от опеки родителей или попечителя с их согласия по достижении им 16-летнего возраста. Практически аналогичен римскому институту  установления опеки над умалишенным и попечительства над расточителем – пьяницей или наркоманом (ст.ст.29, 30 ГК).[21]

Список литературы:



1.     Дормидонтов Г.Ф. «Система римского права», Казань, 1910г.

2.     Дождев Д.В. «Римское частное право», М., 1997г.

3.     Косарев А.И. «Римское частное право», М., 1998г.

4.     Кофанов Л.Л. «Основы римского частного пава», 2000г.

5.      Медведев С.Н. «Основные черты римского частного права», М., 1978г.

6.      Новицкий И.Б., И.С. Перетерский «Римское частное право», М., Юристъ, 2003г.

7.     Покровский И.А.  «История римского частного права», 1917 г.

8.     Суханов Е.А., Л.Л. Кофанов «Влияние римского права на новый гражданский кодекс РФ - Древнее право», 1999г.

9.     Суханов Е.А., Л.Л. Кофанов «О роли изучения римского права в России Древнее право», 1996г.

10. Хутыз М.Х. «Римское частное право», Лекции, 1993г.

11. З.М. Черниловский «Римское частное право», М., 2000г.

12. Гай Институция

13. Институция Юстиниана

14. Дигесты

15. Гражданский Кодекс РФ.