Реферат Развитие торгово-экономического сотрудничества стран СНГ и ИРИ
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Реферат
на тему: Развитие торгово-экономического сотрудничества стран СНГ и ИРИ
Отношения Ирана с Россией и со странами ЦА и Закавказья и возможные тенденции их развития зависят от политических и внешнеэкономических целей властных элит, от потенциальной способности самих стран осуществлять эти политические, экономические или идеологические цели. Экономический аспект отношений Ирана со странами СНГ дает возможность оценить именно потенциальную способность Ирана оказывать экономическое, а следовательно, в определенной степени и политическое влияние на страны региона.
После образования новых независимых республик в начале 90-х гг. главным итогом политических и научных дискуссий относительно новой региональной проблемы было признание того, что: а) в регионе в ситуации образовавшегося вакуума власти начнется соперничество за лидерство между Россией, Ираном и Турцией; б) возникла опасность усиления роли политического ислама, или фундаментализма, а источником его может стать усиление влияния Ирана;
в) новые республики всячески стремятся дистанцироваться от России, чтобы стать «более независимыми», рассчитывая при этом на помощь Ирана и Турции.
Но реалии весьма основательно подкорректировали эти прогнозы. За прошедшее десятилетие изменилась ситуация в мире, в самих странах, изменились их геополитические, национальные, внешнеполитические и экономические цели и интересы. В разное время появлялись новые факторы, которые актуализировали интерес к региону. Представляется, что на сегодняшний день в отличие от начала 90-х годов главными для региона стали новые проблемы: а) проблема вывода каспийской нефти и маршрутов нефте- и газопроводов; б) изменение отношения к России – от стремления дистанцироваться до признания России в качестве приоритетного направления в отношениях (как в отношении стран СНГ, так Ирана и Турции); в) непосредственное появление в регионе США, возможность их более прямого влияния на регион, а не только через Турцию и ориентированные на Запад страны; г) проведение военной операции в Афганистане и ее последствия; д) события вокруг Ирака.
Поэтому Ирану в своей региональной политике приходится учитывать и эти новые реалии. Менялось и отношение Ирана к региону. В первые годы образования новых государств, когда во внешней политике Ирана акценты были смещены в сторону идеологических интересов, это направление было наиболее приоритетным, так как Иран рассчитывал на свое идеологическое лидерство. По мере осознания собственных экономических интересов как национальных приоритеты стали меняться. Зависимость поддержания и наращивания экономического потенциала Ирана, особенно таких его экспортных отраслей, как нефтяная, нефтехимическая, металлургическая, от иностранных инвестиций отразилась на приоритетах внешних и в первую очередь внешнеэкономических связей Ирана. Для Ирана, впрочем, как и для Турции, при сохраняющейся заинтересованности в регионе Центральной Азии и Кавказа, это перестало быть наиболее приоритетным направлением, особенно во внешнеэкономических связях, за исключением вопросов, касающихся энергопроектов. Показательно в этом отношении мнение А.Малеки, влиятельного до сих пор деятеля, который пишет, что с конца 90-х годов «отношения с новыми республиками региона не являются приоритетными для Ирана»1. Конечно, после событий в Афганистане интерес к региону возрос, на Евразийском экономическом форуме в Алма-Ате вице-президент Ирана Ареф говорил в беседе с Назарбаевым, что регион является приоритетным для Ирана. Иран стал одним из инициаторов вопроса о помощи Афганистану на саммите ОЭС в октябре 2002 г. Для решения этой проблемы предполагается координировать усилия ОЭС с ООН и ЕС, заключившей торговый договор с Ираном, который благодаря этому укрепил свое влияние в ОЭС. Но все-таки следует признать, что рост этого интереса связан не столько с самими странами, сколько с усилением в регионе позиций США, сближением позиций США и России, для которой Иран остается выгодным политическим и экономическим партнером.
Возможность непосредственного влияния Ирана на регион, которую он получил в результате образования новых государств, совпала по времени с изменениями, которые стали набирать силу в самом Иране. Эти изменения получили название реформаторского движения, которое внесло значительные коррективы в направления как внутренней, так и внешней политики Ирана. Именно эволюция этого движения, перспективы его развития оказывают решающее влияние на формирование региональной политики Ирана и возможные ее изменения.
В связи с этим необходимо вспомнить, что в первые годы исламской власти в качестве приоритетного направления внешней политики были избраны мусульманские страны, хотя промышленность и потребительский рынок, сформировавшиеся раньше, были ориентированы главным образом на западные страны. В результате была фактически парализована промышленность. Среднегодовые темпы прироста ВВП в 80-е годы не превышали 1,7%. Осознав, что экономический коллапс более опасен для исламского режима, нежели его экономическая либерализация, Али Акбар Хашеми Рафсанджани, избранный президентом страны в 1989 г., приступил к реформам, которые в своей совокупности являются рыночными. Для новых экономических условий нужны были внешнеэкономические связи, прежде всего с развитыми странами, а также новые рынки для ожидаемого всплеска промышленного производства. Проявленная Ираном чрезвычайная активность в отношениях с новыми государствами региона, возникшими после распада СССР, безусловно, диктовалась и прагматическими целями. Иран рассматривал эти государства как новые рынки, которые повысят его потенциал как центра транспортных потоков между Западом и Востоком. Но все-таки, нужно признать, что главным был интерес геополитический, а также идеологический, связанный с распространением исламского влияния.
Иран рассчитывал стать ведущей региональной державой, оторвав новые государства от России. Уже в феврале 1992 г. представители Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана, Туркмении и Азербайджана были приглашены на саммит Организации Экономического Сотрудничества (ОЭС) в Тегеран, где официально заявили о своей готовности стать ее членами2. Успех Тегеранского саммита, который продемонстрировал геополитические изменения в регионе и попытки региональной интеграции исключительно мусульманских государств, укрепил позиции прагматического крыла иранского духовенства. Деятельность Рафсанджани, который после распада СССР буквально перехватил у всех стран инициативу по вовлечению в зону своего влияния новых государств Центральной Азии и Кавказа, получила безусловную поддержку нового рахбара страны (после смерти Хомейни в 1989 г. Советом экспертов рахбаром был избран Али Хаменеи), по Конституции определяющего общий внешнеполитический курс страны. Но уже второй срок его пребывания показал, что, несмотря на ускорение экономического развития, значительного прорыва в поднятии экономического потенциала достичь не удалось. Исламская модель государственного устройства, не сумевшая в мирное время доказать свои социальные и экономические преимущества, стала терять и свою идеологическую привлекательность. Особенно наглядно это проявилось в отношениях с новыми мусульманскими государствами СНГ, отражением чего стало снижение их экономической и политической активности в рамках ОЭС. Сложившаяся структура Ирана требовала расширения связей с мировым рынком, и не столько для экспорта иранской нефти, сколько для поставок необходимых для промышленности компонентов и притока иностранных инвестиций. А для их привлечения необходим благоприятный и политический, и экономический климат. Поэтому, когда в середине 90-х годов США ввели эмбарго на торговлю с Ираном, а затем и санкции (из-за поддержки Ираном исламских организаций, борющихся за создание Палестинского государства) ILSA против компаний, инвестирующих в нефтегазовую отрасль Ирана, это поставило страну в трудное экономическое положение.
После первых лет реформ, когда прирост ВВП (в постоянных ценах) превышал 10%, темпы прироста в 1995 г. снизились до 1,6%3. Неустойчивость экономики, поставившая на грань катастрофы исламский режим, снизила уровень прагматизма и в региональной политике Ирана. Иран попытался усилить политические тенденции в деятельности ОЭС, чтобы ослабить стремление изолировать исламский режим, что не нашло поддержки среди большинства членов ОЭС. В 1995 г. Иран активно выступил против вступления России, Армении и Румынии в члены ОЭС, опасаясь укрепления лидерства России в регионе, хотя такое решение могло бы смягчить последствия экономической изоляции для Ирана. Повторная попытка России, предпринятая в 1997 г. и уже получившая одобрение Ирана, была заблокирована Пакистаном и Азербайджаном4.
Процесс реформаторского движения с приходом на пост президента Мохаммада Хатами получил с 1997 г. новое направление. Коренные изменения претерпел подход к внешней политике. Хатами выступил к концепцией «диалога цивилизаций», которая свидетельствовала о стремлении теоретически обосновать необходимость нормализации связей со странами европейской цивилизации. Именно это направление в отношениях с мировым сообществом является сейчас для Ирана наиболее приоритетным, так как от развитых стран зависят перспективы его модернизации. Это изменение всей концепции внешней политики, основанной на прагматическом подходе к собственным национальным интересам, с экономической точки зрения обосновывается необходимостью прежде всего привлечения иностранных инвестиций. Для Ирана это сейчас – одна из наиболее острых задач, затрагивающая не только экономические, но и социальные проблемы. Из-за всплеска рождаемости в 80-е годы в Иране сложилась демографическая ситуация, когда прирост лиц рабочих возрастов значительно опережает возможности экономики по их абсорбции. Чтобы избежать социальных потрясений, в стране нужно ежегодно вводить 600–700 тыс. новых рабочих мест. 90% членов меджлиса выразили убежденность, что решить проблему безработицы можно только с помощью иностранных инвестиций5. Необходимость увеличения инвестиций – как отечественных, так и иностранных – перешла в разряд острых политических проблем. Изменение экономического законодательства в сторону приближения его к общемировым принципам расширит возможности для налаживания связей не только с развитыми странами, но и странами региона, в которых становление экономических законов идет в русле подобных тенденций.
Наиболее приоритетным направлением усиления своего влияния в регионе Иран считает экономическое присутствие. Однако экономические возможности Ирана не позволили ему стать лидером в регионе. Не удалось этого и Турции, хотя ее успехи в экономическом проникновении в регион были более впечатляющими. Например, такая новая тенденция в экономическом развития Турции, как вывоз капитала, связана именно с новыми мусульманскими государствами, турецкие инвестиции в них превысили 8 млрд. долл., а товарооборот в 1999 г. достиг 1,0 млрд. долл.6 Иранские показатели не столь велики. Данные относительно иранских инвестиций в числе действующих компаний крайне противоречивы, сумма, инвестиций видимо, не превышает 0,6–0,8 млрд. долл. Товарооборот Ирана со странами ЦА и Закавказья (без Грузии) составил в 1995/96 г. 803,3 млн. долл., 1996/97 г. – 1053,6, 1997/98 г. – 876,5, в 1998/99 г. – 604,2 млн. долл.7 После кризисного 1998 г. товарооборот стал вновь наращивать объемы. В иранский экспорт не включена нефть, но она не играет роли в торговле с этими странами. Хоть эти цифры и меньше турецких объемов, но вполне с ними сопоставимы. Для Ирана чрезвычайно важно, во-первых, что его торговый баланс с этими странами имел на протяжении 90-х гг. положительное сальдо, а во-вторых, что значительную часть его экспорта составляют промышленные товары. Для стратегии Ирана, нацеленной на всемерное увеличение ненефтяного экспорта, страны региона представляют собой достаточно надежный рынок.
Несмотря на ограниченность этого рынка из-за крайне низкой покупательной способности населения, иранские товары, которым трудно пробиться на европейские и другие мировые рынки, находят сбыт в странах ЦА и Закавказья. Например, в Азербайджане до 90% товаров на потребительском рынке поступают за счет импорта, в том числе почти на треть из Ирана и Турции. В республиках открываются магазины, совместные компании, созданы смешанные торгово-промышленные союзы. В результате именно через этот рынок Иран реализовал в 1995/96 г. 12,4% своего не-нефтяного экспорта, в 1996/97 г. – 19%, в 1997/98 г. – 19,6%. Финансовый кризис в Иране в 1998/99 г. сразу же сказался на сокращении как импорта, так и экспорта в страны региона, тем не менее даже в этот период, когда президент ИРИ признал, что экономика «больна», именно через страны ЦА и Закавказья Иран получил 12,6% валютных поступлений от ненефтяного экспорта. Говоря о перспективах экономических связей этих в общем-то однотипных по ресурсным характеристикам стран, можно в качестве перспективных предположить те, которые связаны с поставками в Иран мясопродуктов и зерновых (из Казахстана), импорт которых остается для Ирана стабильным вот уже на протяжении последних четырех десятилетий, экспорт из Ирана металлов, по производству которых Иран вышел на 23-е место в мире.
Для Ирана в отношениях со странами региона торговые связи хотя пока и являются преобладающими, начинают уступать экономическим контактам, связанным с транзитными поставками, и в перспективе не коммерческий оборот, а сфера услуг может стать преобладающей. Деятельность Ирана по созданию единой железнодорожной сети региона, ее модернизации, строительству современных автодорог, различных терминалов по периметру своих границ, в том числе на северных границах, ввод в действие транспортного коридора «Север-Юг», создание свободных экономических и специальных зон на границах с Центральной Азией и Кавказом – Серахсе, Энзели, Ноушахре, а в ближайшее время, вероятно, в Астаре, – делают особенно перспективным это направление экономических связей. Пусть медленно, но вопрос об участии Ирана в совместных проектах по выводу каспийских энергоресурсов, решается. Закончено сооружение трубопровода «Нека-Тегеран», который может стать частью системы замещения поставок нефти. Пуск в 2002 г. газопровода из Ирана в Турцию меняет энергобаланс региона, усиливает в нем позиции Ирана, а главное, открывает перспективы использования территории Ирана для прокладки экспортных трубопроводов. Опять возобновились переговоры по гигантскому газопроводу Иран-Пакистан-Индия общей протяженностью 2600 км и стоимостью в 4 млрд. долл. Заинтересованность в завершении строительства 140 км газопровода Иран-Армения мощностью 1 млн. куб. м и возможности прокачки через него туркменского газа (при доведении мощности до 5 млн. куб. м) высказала Польша8.
Конечно, проблема участия Ирана в нефтегазовых проектах и его позиции в направлениях маршрутов вывода каспийской нефти на мировые рынки очень неоднозначна. Иран выступает за маршруты южного направления, проходящие по его территории. Он выдвинул идею использования «swap»-сделок замещения. Выбор других маршрутов Иран считает результатом давления, оказываемого США. Однако очевидно, что как член ОПЕК Иран не заинтересован ни в дополнительных поставках нефти на мировой рынок, ни тем более в выводе каспийской нефти на европейский рынок. Поэтому, говоря об экономических связях Ирана со странами региона, особенно Каспийского бассейна, необходимо учитывать этот фактор, который объективно «не работает» на сближение позиций Ирана и стран, заинтересованных в скорейшем выводе своих энергозапасов на мировые рынки. В то же время Иран является сторонником вступления нефтедобывающих стран региона в ОПЕК, что может привести в соответствие интересы всех участников энергопроектов. Пока этого не произошло, представляется, что заинтересованность Ирана в использовании его территории для вывода каспийской нефти носит во многом геополитический характер, т.к. в этом случае возрастет его влияние на мировой рынок нефти, следовательно, на страны-потребители нефти.
Заинтересованность Ирана в южном маршруте продиктована не только этими далеко идущими политическими целями, а носит и сугубо прагматический экономический интерес. Такой маршрут даст не только валютные поступления от транзита, но и сможет помочь решить наиболее болезненную сейчас для Ирана проблему – проблему занятости. Это тоже одна из причин того, что сейчас Иран активно развивает транспортную инфраструктуру как трудоемкое производство – как в стране, так и на региональном уровне. Именно Иран является инициатором большинства транспортных проектов ОЭС, одним из основных инвесторов в эти проекты. В отличие от других видов транспорта эксплуатация трубопроводов дает быструю окупаемость. Проблема избытка трудоспособного населения в Иране не может быть решена с помощью стран СНГ, также испытывающих демографическое давление, углубляемое меньшим по сравнению с Ираном развитием частного предпринимательства. Поэтому выполнение совместных проектов способно внести свой вклад в решение этой острой региональной проблемы.
Поскольку экономическая составляющая взаимоотношений не в последнюю очередь предполагает ориентацию на определенную модель развития, нельзя не сказать о том, что отчетливо проявившееся в последние годы более позитивное восприятие Ирана странами региона во многом связано именно с эволюцией иранской модели. Дальнейшая модернизация иранской экономической модели, приобретающей все больше общих правовых черт с правилами мирового хозяйства, безусловно, будет способствовать сближению Ирана со странами Центральной Азии и Кавказа.
Тенденции эволюции исламского режима позволяют достаточно уверенно говорить о том, что прогноз начала 90-х годов об опасности распространения в странах региона фундаментализма со стороны Ирана оказался неоправданным. Об угрозе иранского фундаментализма можно говорить скорее как о гипотетически возможном, нежели как о реальном факторе. Конечно, тезис об угрозе до сих пор широко используется Турцией, Израилем и США. Так, быстро урегулированный инцидент с исследовательским азербайджанским судном в спорном с точки зрения Ирана участке Каспийского моря подавался некоторыми СМИ как военная угроза иранского фундаментализма, но всерьез об этом как о реальной угрозе говорить не следует. Иран очень осторожно использовал в своих взаимоотношениях со странами региона религиозные инструменты. Более того, в прошедшее десятилетие именно со стороны светской Турции была проявлена более высокая по сравнению с Ираном религиозная активность – причем не только со стороны негосударственных религиозных турецких организаций (это прежде всего деятельность групп Искандерпаши и Эренкоя по строительству мечетей и открытию исламских центров), но и государственных структур (например, Фонд при Турецком Управлении по делам религии, ставя официально задачу воспрепятствовать распространению иранского ислама, открыл в странах региона, как и в мусульманских регионах России, несколько мусульманских школ и богословских факультетов)9. По словам главы Культурного Центра при Посольстве ИРИ в Москве М.Санаи, автора нескольких работ об отношениях Ирана и Центральной Азии, Иран «вовсе не намерен, используя религиозные чувства людей, преследовать какие-либо религиозно-фундаменталистские цели»10. Серьезным источником распространения фундаментализма вновь может стать Афганистан, вернее, незавершенность его государственной консолидации. В этом случае вероятность активизации сторонников исламской государственности в Средней Азии прогнозируется до 35%11. В условиях развития ситуации по исламскому варианту, особенно если он будет аналогичен «Талибану», иранский фактор либо явится определенным противовесом ему, внеся раскол в этот исламский проект, либо придаст процессу менее радикальный характер как государство, прошедшее свой пик исламского экстремизма. Нельзя, однако, исключить и того, что нарастание исламской компоненты в средней Азии может повлиять на баланс политических сил в самом Иране в пользу консервативного крыла.
Конечно, Иран не отказывается от распространения своего религиозного влияния, но фактически наиболее видимой в этом отношении является деятельность такого исламского фонда, как Комитет имама Хомейни в Нахичеванской республике Азербайджана. Отделение этого Комитета несколько лет ведет благотворительную деятельность в этом автономном анклаве Азербайджана, и сама по себе деятельность Комитета представляет собой пропаганду преимуществ исламской системы, элементом которой являются подобные фонды.
Снижение в своей региональной политике религиозной компоненты, что явилось отражением изменения приоритетов во внешней политике Ирана, было восполнено усилением культурных контактов со странами региона, все более частой апелляцией не только к общей исламской, но и доисламской культурной общности. Особенно активизировалась деятельность Ирана по открытию курсов персидского языка, по поддержке центров иранистики, культурному обмену. Примером удачного развития иранистических научных направлений, поддержанных Ираном, стала деятельность созданной по инициативе Астраханского технического университета в конце 90-х годов Ассоциации университетов прикаспийских государств (Астрахань, Дагестан, Калмыкия, Казахстан, Туркмения, Иран).
Прагматизм в государственной политике, превалирующий над идеологическими соображениями, проявился не только в отказе от пропаганды фундаментализма, встречавшего неприятие правящих режимов новых государств, но и в позиции Ирана в азербайджано-армянском конфликте. Возможность распространения Азербайджаном движения за выделение из Ирана районов компактного проживания азербайджанцев, составляющих до 40% населения Ирана, особенно проявившаяся в 1991–1992 гг., когда президентом Азербайджана был Эльчибей, в значительной степени была блокирована неразрешенностью Карабахской проблемы. Так как Армения официально не имеет военного контингента в Карабахе, укрепление отношений с ней Ирана, как и России, не может рассматриваться как поддержка страны-агрессора, а политическое, экономическое и военно-техническое сотрудничество с Ираном позволяет Армении поддерживать свой экономический потенциал.
Россия главным направлением в отношениях с Ираном, близко примыкающим к ее южным границам, помимо возможности контроля за развитием атомной энергетики и военной программы, считает ведение постоянного политического диалога, нацеленного на стимулирование позитивных изменений в стране, являющихся одним из факторов стабильности в регионе.
Никаких сколько-нибудь убедительных доказательств связей Ирана с экстремистскими исламскими организациями, действующими в Центральной Азии и на Кавказе, нет, безосновательны и обвинения Ирана в укрывательстве вырвавшихся из Афганистана боевиков «Талибана» и «Аль-Каиды». Новые тенденции внешнеполитического курса способствовали улучшению отношений Ирана с европейскими странами, что повысило его авторитет и на региональном уровне.
Наиболее «болевой» точкой в отношениях Ирана со странами региона является проблема правового статуса Каспия. Иран остается в целом верен своей первоначальной идее кондоминиума, выработанной совместно с Россией, которая из-за различия интересов стран Каспийского бассейна не может быть практически реализована. Позиция Ирана, не согласного со схемой, предложенной Россией, Казахстаном и Азербайджаном, объясняется как потерей по сравнению с иранским вариантом доли в экваториальном делении Каспия, так и экономической незаинтересованностью Ирана в выбросе на мировой рынок каспийской нефти в условиях, когда Иран отстранен из-за позиции США от участия в совместных проектах по добыче и экспорту нефти.
Проблема усиления или ослабления роли Ирана в регионе во многом будет зависеть от разрешения кризиса в Ираке. Иран заинтересован в изменении власти в Ираке с точки зрения усиления участия в государственной власти представителей шиитского большинства. Кроме того, после войны с Ираком в Иране базировались силы иракской оппозиции, включая военизированные, во главе с лидером Иракского национального конгресса Ахмедом Чалаби и лидером шиитского Высшего совета исламской революции в Ираке Мохаммадом Бакиром аль-Хакимом. Постоянные контакты с ними и лидерами крупнейших курдских партий Ирака делают Иран одним из активных участников событий вокруг Ирака, результаты которых неизбежно отразятся на ситуации в Средней Азии.
Нельзя исключить возможности развития сепаратистских тенденций в самом Иране, что повысит уровень нестабильности в регионе. Острой может стать курдская проблема. Курдский фактор может быть использован для попытки свергнуть исламский режим в Иране или для развала страны по этническому принципу, несмотря на то, что в иранском Курдистане дислоцированы части КСИР. Актуальной является возможность развития азербайджанских сепаратистских настроений. И хотя сторонников отделения от Ирана среди иранских тюрок немного, вероятность использования «азербайджанского фактора», особенно базирующихся за пределами Ирана азербайджанских организаций, для расшатывания стабильности режима достаточно велика. Нарушение стабильности в Иранском Азербайджане неизбежно усилит конфликтность в Кавказском регионе – как на уровне государств, так и автономий прилегающих стран, в том числе России.
Внутриполитическая ситуация перед иракским кризисом отличается большей напряженностью, нежели перед афганской операцией. Хотя Ирак, как и талибский Афганистан, не входит в число дружественных Ирану стран, тем не менее реакция консервативного духовенства на возможность военной операции против Ирака значительно более резкая, чем в случае с Афганистаном. Возможно, из-за того, что Иран не получил никаких дивидендов от занятой им позиции во время афганской операции в виде смягчения позиции США. А так как все произошло наоборот, рахбар страны не пытается сохранять молчаливый нейтралитет и выступает с заявлениями, характеризующими действия против Ирака как действия против «ислама и мусульманской уммы», и что «всем мусульманским народам надо тесно сомкнуть их ряды»12. Возможно, что низкий уровень участия населения в муниципальных выборах и поражение реформаторов, всегда выступавших за нормализацию отношений с США, в немалой степени объясняется антиамериканскими настроениями общества в преддверии нападения на Ирак.
Таким образом, прошедшее десятилетие достаточно отчетливо показало, что в воздействии Ирана на регион Средней Азии и Кавказа преобладали стабилизирующие ситуацию факторы. Иран способен конструктивно участвовать в урегулировании региональных конфликтов. Его роль в урегулировании межтаджикского конфликта, статус-кво в конфликте между Азербайджаном и Арменией, позиция по Афганской и Иракской проблемам отвечают и собственным национальным интересам и одновременно оказывают стабилизирующее влияние на регион. Положительная динамика в налаживании отношений с мировым сообществом, в повышении собственного экономического потенциала, тенденции в эволюции режима дают основание считать, что Иран не только останется одной из наиболее влиятельных стран региона, но имеет перспективы усилить свое влияние.
Список литературы
иран регион нефтегазовый исламский
1. Уразова Е.И. Тенденции развития экономического сотрудничества Турции с постсоветскими тюркскими государствами // Центральная Азия и Кавказ, 2001, № 5 (17), с. 140–143.
2. Араз Б. Турция: некоторые особенности отношений с государствами Закавказья // Центральная Азия и Кавказ, 2001, 5 (17), с. 95–98.
3. Санаи М. Тегеран и Центральная Азия // Персия, 2000, № 1.
4. Малашенко А. Мусульмане в начале века: надежды и угрозы. – М., 2002, с.
Размещено на Allbest.ru
