И.А.Бунин и М.Горький - писатели, внесшие огромный вклад в русскую литературу. Их судьбы пересеклись в конце 19 века и разошлись навсегда к концу 10-ых годов 20 века.  Они были современниками таких знаменитых  людей, как Лесков, Успенский, И.Гончаров, находились в тесных дружеских отношениях с А.П.Чеховым, встречались с Л.Н.Толстым, Ф.Шаляпиным, Л.Андреевым, Н.Телешовым, А.Куприным.  Еще при жизни писатели достигли большого творческого успеха и признания художественного мастерства. Горький становится известным сразу после выхода его первых произведений в конце 90-ых годов 19 века. Слава к И.Бунину-прозаику приходит в 10-е годы 20 века. Однако по достоинству он оценен немногими, первым среди которых был А.М.Горький. Длительное литературное сотрудничество и дружеская связь Бунина и Горького - явление во многом непонятное, трудно объяснимое. Они были людьми разного социального происхождения, с непохожими представлениями о мире и человеке, писателями, представлявшими разные литературные направления. Единственным связующим звеном между ними стала любовь к русской классической литературе, России. Дальнейшему сближению способствовала совместная работа в журнале "Жизнь", издательстве "Знание", постоянное общение в литературном кружке "Среда", регулярная переписка художников. Встречи Бунина и Горького на Капри в 1909-1913 годы станут лучшей порой их дружеских отношений. В эти годы прослеживаются параллели в творчестве писателей. В произведениях этих лет художники обращаются к теме России, народа, грядущих перемен, духовности. Однако их отношения нельзя назвать идеальными. Были моменты неприятия, раздражения, что отражается в переписке с близкими и друзьями. Они касались художественных и общественных позиций Бунина и Горького. Катастрофа, постигшая Россию в начале 20 века, резко обострила расхождения писателей, что и послужило причиной разрыва отношений М.Горького и И.Бунина в 1917 году.

Драматические события 17 года в России повлекли перемены в жизни и литературной деятельности И.Бунина и М.Горького. В 1920 году И.А.Бунин вынужден навсегда покинуть Родину. Горький остается в России, становясь символом революции, ее "буревестником".

Внимание и интерес литературоведов к творчеству М.Горького были постоянными, как к писателю, представлявшему искусство, связанное с революцией. В 30-40 годы организуется Архив и Музей художника, выходят сборники "Горьковских чтений", в основу которых были положены доклады и сообщения, сделанные на специальных горьковских конференциях. В эти годы обозначился круг исследователей, уделявших большое внимание изучению жизни и творчества писателя, среди них В.Н.Десницкий, С.В.Касторский, К.Д.Муратова, И.А.Груздев, С.Д.Балухатый.

В печати 40-50 гг. появились новые имена литературоведов, изучавших творчество Горького - Л.А.Волков, Б.В.Михайловский, А.И.Овчаренко, Е.Б.Тагер.

Большую помощь горьковедам оказало изданное в 1949-1955 гг. тридцатитомное "Собрание сочинений" Горьуого, куда были включены многие его ранние произведения, публицистические и критические статьи и 3 тома писем. Академия Наук СССР выпускает большие сборники документов и исследований о литературе - "Литературное наследство", из которых два тома посвящены Горькому.

На этом этапе истории фигура Горького изображалась в качестве ведущей фигуры литературного процесса. Дарование других значительных писателей недооценивалось или просто принижалось.

В современных исследованиях Горький представляется фигурой глубоко трагичной и недостаточно изученной. Литературоведы обращаются к малоизвестным фактам из жизни писателя, освещают истинные причины отъезда Горького из России в 1921 году. До сих пор вызывает споры загадочная смерть М.Горького в 1936 году. На современном этапе Горький интересен как замечательный мастер слова, деятельность которого рассматривается с общечеловеческих позиций. М.Горький - художник поражает своеобразной трактовкой избранных тем, мажорным тоном и яркостью художественной палитры. Он выступает как вестник духовного обновления русского человека.

Новый взгляд на эту проблему отражен в работах Н.Примочкиной, И.Уайла. В периодических изданиях 90-х годов появляются статьи Б.Парамонова, М.Пьяных, В.Баранова, В.Кузнецова.

"Возвращение" Бунина началось недавно. В течение нескольких десятилетий предавался он незаслуженному забвению. В советское время первым, наиболее полным, изданием был девятитомник, вышедший в 1965-1967 г.г., благодаря личным усилиям А.Т.Твардовского.

За рубежом уже в 1935 году выходит одиннадцатитомное собрание сочинений И.Бунина (Берлин, Петрополис). В Париже в 1950 году выходят "Воспоминания" И.Бунина, в 1977 году хранительница Парижского Архива Милица Грин публикует дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны Буниных.

На Западе впервые издаются уникальные произведения, не имевшие аналогов во всей русской литературе. В 1925 году в Париже напечатана "Митина любовь". Выходят сборники рассказов "Солнечный удар", "Божье древо". Вершиной его творчества становится опубликованная в 1930 году "Жизнь Арсеньева". В 1946 году полностью издан цикл рассказов о любви - "Темные аллеи".

Присуждение в 1933 году литературной премии Нобеля - крупное событие в творческой жизни Бунина, свидетельствовавшее о признании его таланта западным обществом. Знаменательно это вручение для России. Именно И.А.Бунин стал первым русским, удостоившимся этой чести.

О жизни и творчестве великого писателя писали многочисленные современники. Среди них историк и критик М.А.Алданов, В.Ф.Ходасевич, А.Седых, В.Катаев, Ф.А.Степун, Г.Кузнецова. Восхищение и уважение к его творчеству и личности высказывали многочисленные зарубежные художники и критики - Франсуа Мориак, Андре Жид, Р.Роллан, Анри де Ренье, Т.Манн, Д.Джером.

Современники Бунина единодушно отмечали, что именно в изгнании художник создал лучшие свои вещи. Почти все они на русские темы, о России.

В творчестве Бунина ярко отражены традиции русской литературы и поэтической системы в России. Бунин - реалист, для которого свойственны неуловимая художественность и свобода, образная память, знание народного языка, изумительная изобразительность, словесная чувствительность. И.Бунин внес в литературу новые, непривычные темы и звучания, создал ни с чем не сравнимый стиль, до сих пор поражающий своей яркой необычностью.

Среди современных исследователей, обращавшихся к изучению жизни и творчества Ивана Бунина, можно назвать Ю.Мальцева, Ю.И.Айхенвальда, В.Лаврова, Ю.Адоевцеву, Л.А.Смирнову и др.

К взаимоотношениям художников обращались неоднократно. Впервые систематическое рассмотрение проблемы в целом предпринято в работе А.М.Нинова. Такие исследователи, как В.Афанасьев, Л.Афонин, А.Бабореко, А.Волков, Б.Костельянц, К.Муратова, Л.Никулин отметили некоторые существенные точки соприкосновения М.Горького и И.Бунина в биографическом и общелитературном плане.

В современном литературоведении наблюдается интерес к публицистике И.Бунина и М.Горького начала 20 века. В печати "Окаянные дни" и "Несвоевременные мысли" появляются в конце 80-начале 90-х годов. До этого они были малоизвестны и не публиковались. Бунинский дневник более известен за рубежом. В середине 90-х годов в печати появляются статьи К.Ошар, К.Эберт, О.Михайлова, В.Асаткина. в них рассматриваются жанровые особенности произведения, выделяются главные темы и мотивы. Среди исследователей, обратившихся к изучению "Несвоевременных мыслей", можно назвать Л.Сараскину, А.Слинько, Л.Резникова, И.Вайнберга.

С недавнего времени эти произведения стали сопоставляться. Они схожи по жанру и тематике, отражают мысли писателей о прошлом, настоящем и будущем России.

Основное расхождение писателей определяется приятием Горького и неприятием Бунина этих кровавых дней. По-разному они видят пути обновления страны. Главным остается то, что их одинаково волновали дальнейшая судьба России, сохранение ее духовных и нравственных начал.

Попытка сопоставления публицистических произведений И.Бунина и М.Горького была предпринята в книге Ю.Мальцева, выпущенной в Париже.

В России в 90-е годы эта проблема рассматривалась в публикации Б.Ланина, В.Асаткина.

В современном литературоведении данная проблема недостаточно исследована. 

Цель предпринятой работы - сопоставление мыслей И.Бунина и М.Горького о России в публицистике 1917-1920 годов.

Осуществление поставленной цели невозможно без решения частных задач:

1. Раскрыть историю взаимоотношений писателей с современной точки зрения.

2. Проанализировать суждения И.Бунина и М.Горького о прошлом, настоящем и будущем России.

3. Выявить специфику публицистических произведений М.Горького и И.Бунина 1917-1920 годов.

Материалом исследований явились дневники, переписка писателей, публицистические произведения 1917-1920 годов, периодические издания последних лет, воспоминания современников о Бунине и Горьком.

Методы предпринятого исследования опираются на традиции историко-сравнительного, функционального изучения литературных явлений.

Положения дипломной работы излагаются в проблемно-хронологической последовательности.

Тема исследования определила структуру дипломной работы. Она состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Список использованной литературы содержит 65 наименований.

И.Бунин и М.Горький – писатели-современники.

В истории русской литературы их имена нередко ставились в один ряд. Причин тому множество: личное знакомство, совместное участие в работе издательства «Знание», публикации произведений в общих сборниках, наконец, определенное пересечение в поиске новых форм художественного освоения мира.

Жизненные и творческие пути Бунина и Горького, действительно, пересекались многократно и разнопланово. Отношения художников, между тем,  нельзя отнести к числу всегда понятных явлений. На протяжении 20 лет они были и близки, и далеки от взаимопонимания.

Первая встреча Бунина и Горького состоялась в апреле 1899 года на набережной Ялты. Познакомил писателей А.П.Чехов. «Чуть не в тот же день, - вспоминал через много лет Бунин, - между нами возникло что-то вроде дружеского сближения, с его стороны несколько сентиментального, с каким-то восхищением мною:

- Вы же последний писатель от дворянства, той культуры, которая дала миру Пушкина и Толстого!»[1]

В тот же день Горький и Бунин провели вместе несколько часов.

«На обратном пути Бунин зашел к Алексею Максимовичу, который жил в меблированных комнатах Витмер на Виноградной улице. Говорили о Чехове, вообще о литературе, засиделись допоздна».[2]

В характере Горького Бунин отметил умение быть милым, скромным и даже излишне застенчивым. Горький любил говорить о литературе, заинтересовался мнением Бунина по вопросам художественного творчества. Более всего Горького притягивала та генетическая связь, которая соединяла его нового знакомого с дворянской культурой. Он не раз подчеркивал это в разговоре с Буниным, очень четко сознавая необходимость для себя усвоения традиции классического искусства.

К моменту знакомства сам Горький уже был известен как писатель не только в России, но и за рубежом. В марте-апреле 1898 года вышли два тома его «Очерков и рассказов».

«…Слава его шла уже по всей России. Потом она только продолжала расти. Русская интеллигенция сходила от него с ума, и понятно почему. Мало того,  что это была пора уже большого подъема русской революционности, мало того, что Горький так отвечал этой революционности: в ту пору шла еще страстная борьба между «народниками» и недавно появившимися марксистами, а Горький уничтожал мужика и воспевал «Челкашей», на которых марксисты, в своих революционных надеждах и планах, ставили такую крупную ставку. И вот, каждое новое произведение Горького делалось всероссийским событием».[3]

Так спустя годы оценит Бунин положение своего современника в литературном процессе.

Имя И.Бунина также занимало видное место в числе молодых талантов. Он был автором нескольких книг – «На край света» (1897), «Под открытым небом» (1898), перевода «Песни о Гайавате», стихов и рассказов, опубликованных в столичных журналах, которые свидетельствовали о разностороннем, быстро крепнущем литературном таланте писателя.

Сборник «На край света», вышедший за год до первых книг  Горького, был встречен благожелательно многими известными критиками и стал заметным событием в литературе порубежной эпохи.

С момента знакомства в Ялте между писателями завязалась оживленная переписка. Получив в подарок книгу «Под открытым небом», Горький писал Бунину: «Читал и читаю стихи. Хорошие стихи, ей-богу! Свежие, звучные, в них есть что-то детски-чистое и есть огромное чутье природы».[4]

Огромную роль в сближении Бунина и Горького играл А.П.Чехов. Его авторитетное мнение было важным для молодых художников. Сам Чехов также весьма ценил общение с представителями «нового реализма». Его ялтинский дом на протяжении нескольких лет был местом встреч для Бунина и Горького.

Следующая их встреча, весной 1900 года, совпала с гастролями Московского Художественного театра в Крыму. Во второй половине марта Горький приехал к Чехову по его просьбе, с тем, чтобы «поближе подойти к этому театру, присмотреться» и «написать пьесу».

В то же время в Ялту приехали Бунин и Телешов. Они ежедневно виделись с Горьким. 18 апреля 1900 года Бунин писал брату Юлию из Ялты: «Я провожу здесь время очень недурно. Приехали мы 12-го вечером, прямо пошли к Горькому, встретил очень радушно. Он тут с женой Екатериной Павловной и со своим мальчиком, Максимом, толстый и милый мальчик. <…> Вечером 12-го мы пошли к Горьким ужинать. На другой      день у него завтракали и с тех пор почти не выходили от него. 14-го приехали артисты Моск.Худ.театра. <…> Горький в высокой славе, за ним ухаживают, умоляют его написать пьесу”.[5]

В свободное от спектаклей и репетиций время дом Чехова наполнялся знакомыми и друзьями. Станиславский  так описывал эти дни: «В одном углу литературный спор, … И.А.Бунин с необыкновенным талантом представляет что-то,  а там, где Бунин, неизменно стоит Антон Павлович и хохочет, помирает от смеха. Никто не умел смешить Ан.П., как И.А.Бунин…<…>”[6]

Минуты хорошего настроения сменялись у Бунина приступами замкнутости и тоски, так как в этот период он переживал мучительный разрыв с женой, Анной Николаевной Цакни.

В конце мая 1900 года Горький вместе с Чеховым, А.Н.Алексиным и В.Васнецовым выехал из Ялты в Батум, Бунин же двумя неделями раньше уехал через Одессу в родную Огневку. Из Огневки Бунин написал несколько писем Телешову, в которых слышны отзвуки споров вокруг имени Горького. Вот как Бунин излагает впечатление родных в деревне: «Хотел я и в деревне Огневке распространить его славу, но брат Евгений не поддался. Он находит его талантливым,…, на ¾ не жизненным и преувеличивающим все до плоскости. А мода… Я не портной, чтобы прилаживаться к сезонам, да ведь и ты не станешь. Хотя, конечно, тяжко, когда ты увлекаешься, положим, шекспировскими изящными костюмами, а все ходят в широчайших и пошлейших портках и глумятся над тобой»[7] Бунин выражает свой взгляд на литературу, он не подвержен моде, пишет о том, что близко ему.

В деревне, как всегда, Бунин много работал, здесь он написал поэму «Листопад», которую посвятил Горькому. Это говорит о том, что Горький быстро расположил к себе Бунина, и тот отдает ему должное как человеку и талантливому художнику. В то же время Горький приглашает Бунина посетить его в селе Мануйловке Полтавской губернии, куда он уехал для завершения литературных работ. Бунин серьезно обдумывал это приглашение. В письме к А.М.Федорову сообщает: «Много пишу, читаю – словом, живу порядочной жизнью,… Кроме того, сильно тянет меня к себе Горький, - он в Полтавской Губернии, а Полтавскую губернию я чрезвычайно люблю. <…>”[8]

Помимо поэмы «Листопад» Бунин подготовил рукопись нового стихотворного сборника. Уже в то время Бунин был великолепным мастером пейзажной и любовной лирики. В 1890-1900 годы Бунин был одним из немногих поэтов, чей поэтический стиль развивался в русле традиций русского классического стиха, и, прежде всего, стиха Пушкина, Майкова, Тютчева.[9]

После выхода «Листопада» Горький писал В.Брюсову: «С благодарностью извещаю, что получил прекрасную книжку стихов Бунина, коего считаю первым поэтом наших дней»[10]

В письмах Горького 1899-1900 годов звучит неизменное восхищение поэзией Бунина. Обращение к автору было дружеским с долей интимной иронии: «дорогой дядя», «дядя Ваня».

«Дядя Ваня – будь здоров, расти большой, большой. Ужасно приятно и радостно встречать настоящее искусство!»[11]

Горький приглашает Бунина к сотрудничеству в петербургском журнале «Жизнь». В октябрьском выпуске журнала за 1900 год был напечатан рассказ «Антоновские яблоки», с которого начинается пласт классической бунинской прозы. Прочитав впервые это произведение Горький почувствовал, что талант Бунина, освобождаясь от черт подражательности, обретает полную самостоятельность, оригинальность и силу. Отвечая на письма И.Бунина, Горький писал в ноябре 1900 года: «А еще большое спасибо за «Яблоки» - …Тут Иван Бунин, как молодой бог, спел. Красиво, сочно задушевно».[12]

В начале сентября Горький остановился в Москве по пути в Нижний Новгород с одной лишь целью – побывать в Художественном театре. Здесь, 4 сентября 1900 года, его разыскал Бунин. Об этой встрече Горький сообщает Чехову: «Сижу на репетиции в театре, вдруг является Поссе, Пятницкий, Бунин… Пошли в трактир и имели огромнейший разговор про Вас…<…>” В тот же день из Москвы была отправлена телеграмма в Ялту: “Любим Вас и шлем привет. Пешков, Поссе, Бунин, Пятницкий, Сулержицкий”[13] Это первый “документ”, подписанный Горьким и Буниным: любовь к Чехову действительно объединяла их и – особенно в первые годы знакомства – была немаловажным звеном складывающихся отношений.

Недолгое пребывание в Москве было скрашено еще одним значительным событием – выставкой картин В.М.Васнецова, живописью которого оба писателя тогда чрезвычайно увлекались.

Встречи и беседы в Москве заставили Горького с новой стороны оценить личность Бунина и его возможности как художника: “Он очень тонко чувствует все красивое, и когда он искренен – то великолепен, - замечал Горький в письме к Чехову, - если этот человек не напишет вещей  талантливых, он напишет вещи тонкие и умные”.[14]

24 сентября 1900 года Горький и Бунин снова встретились во МХАТе на премьере “Снегурочки”. Горький ради этого специально приехал из Нижнего Новгорода, а Бунин из Петербурга, куда уезжал на две недели по издательским делам. После первого спектакля состоялся традиционный ужин, на котором присутствовала вся труппа: среди гостей были Горький с женой и Бунин.

В сентябрьском выпуске журнала “Жизнь” публикуется цикл бунинских стихотворений под общим названием “Акварели”. Чехов, отмечая достоинства этого цикла, писал: “Мне понравились в “Жизни” стихотворения Бунина, - …Правда, мило и хорошо?”[15]

Бунинская лирика вполне соответствовала тональности лучших произведений, опубликованных этим изданием: “В овраге” Чехова, “Конец Андрея Ивановича” Вересаева, “Фома Гордеев” и “Трое” Горького.

В начале 1901 года Бунин взволнован слухами о возможном аресте Горького. О своих настроениях в эти бурные, полные событий дни Горький сообщал Бунину: “Живу очень шибко… Теперь, видите ли, такое время, когда ждешь каждый день чего-нибудь особенного и потому живешь в напряжении всех чувств, в некоей горячке души”[16].

Арест Горького предопределил судьбу “Жизни”. Журнал был запрещен.

Переписка писателей на некоторое время обрывается. Свидетельство тому – письмо М.Горького из Нижнего Новгорода, относящееся к концу марта 1901 года: “Простите, что не писал, - это не небрежность, это – недосуг. Живу - бойко, поспешно, в сумятице чувств, встреч, мыслей. Рад знать, что Вам работается. Жду Ваших рассказов с нетерпением.”[17] Бунин также с сожалением высказывается  по поводу некоторого охлаждения отношений: “Очень буду рад, если что-нибудь напишите мне и о себе. Вы упорно замолчали… Жаль, хотя я уже и не раз испытывал это на пути житейском. Жалко и “Жизни” – до чрезвычайности! Желаю Вам всего, всего хорошего”[18] Но опасения обоих писателей были напрасны, их связи быстро восстановились.

“География” встреч Горького и Бунина в начале века очень разнообразна. Хотя Горький и жил в Нижнем Новгороде, он часто менял свое пристанище, проводя несколько месяцев в году то на юге в Крыму, где лечился от легочного заболевания, то наезжая в Москву и Петербург, где его ждали литературно-издательские, общественные и иные дела. У Бунина в родном отечестве  и вовсе не было своего постоянного дома, и он, как вечный странник, колесил по России. Начиная с 1900 года художник совершает регулярные поездки в Западную Европу, на Ближний Восток, в Алжир, Египет и т.д.

Дом Телешова, где собирались знаменитые среды, стал для сблизившихся писателей постоянным местом встреч. В кружке “Среда” сотрудничество будущих знаньевцев было закреплено творческим личным общением, оставившим глубокий след в памяти каждого его участника.

Характеризуя свои литературные связи, Бунин особо отметил в автобиографии: “За это время я был, между прочим, ближайшим участником известного литературного кружка “Среда”, душой которого был Телешов, а постоянными посетителями – Горький, Андреев, Куприн и др”.[19]

Сам Телешов считал, что “И.А.Бунин представлял собою одну из самых интересных фигур на “Среде”. Высокий, стройный,…, всегда хорошо и строго одетый,… очень наблюдательный и способный ко всему, за что брался, настойчивый в работе и острый на язык, он врожденное свое дарование отгранил до высокой степени. …Все одинаково признавали за Буниным крупный талант, который с годами все рос и крепнул. Наши собрания Бунин не пропускал никогда, вносил своим чтением, а также юмором и товарищескими остротами много оживления”[20] За остроту языка Бунина прозвали в кружке “Живодерка”.

Горький также очень заинтересовался новым кружком и обещал быть на “Среде” непременно, как только попадет в Москву, чтобы со всеми познакомиться: “Как хорошо вы это устроили и живете, как и надлежит писателям, по-товарищески. Чем ближе будем друг к другу тем труднее нас обидеть”.[21]

Появление Горького внесло в жизнь “Среды” тот элемент жизненной активности, которого, особенно поначалу, недоставало телешовскому кружку. Различие идеологических и эстетических взглядов участников “Среды” не мешало Горькому сохранять искренние и дружеские отношения с этой группой вплоть до бурных событий 1905 года и вынужденного отъезда за границу.

Поводом к следующей встрече писателей стал арест Горького в 1901 году. Л.Андреев, И.Бунин, И.Телешов немедленно выехали в Подольск, через  который должны были провозить задержанного. Сам Горький был взволнован и расстроган состоявшейся встречей. За оживленным разговором пробежало несколько часов, а потом “Алексей Максимович поднялся на площадку вагона и едва успел сказать спасибо за наш приезд, как взревел гудок, и поезд тронулся. Горький смог только крикнуть нам всем на прощание: “Товарищи! Будем отныне все на “ты”.[22]

Эпизод встречи и разговор с Горьким в Подольске произвел сильное впечатление на И.А.Бунина. Он бросился к Чеховым, где застал Куприна, который очень жалел, что не провожал Горького. Находясь под впечатлением, Бунин живо и образно представил друзьям картину прощания в Подольске.

В зимний сезон 1901-1902 годов “Среда” собиралась без Горького, но все значительные события в литературной жизни столицы становились известны ему по письмам друзей.

По состоянию здоровья Горькому было разрешено жить в Крыму, где он сначала остановился у Чехова, а затем переехал на дачу Токмаковых “Нюра”. Здесь он прожил с 19 ноября 1901 года по 23 апреля 1902 года, и эти месяцы в его биографии оставили глубокий и резкий след. В числе знакомых и друзей по “Среде” сюда приезжали Андреев, Скиталец, Бунин, Шаляпин, Телешов. “Памятны были посещения Бунина в Крыму, -отмечает Е.П.Пешкова, - когда мы жили зиму 1901-1902 года в Олеизе, и он был частым гостем у нас на даче “Нюра”.[23]

Рядом в Гаспре лечился после болезни Л.Н.Толстой, и возможность общения с ними была одной из побудительных причин, склонивших Горького провести зиму в Крыму. Встречи с Толстым становятся ежедневными. Горький возбуждал в живом классике интерес к текущей литературе, тем молодым писателям, которые пришли вместе с ним или после него. Среди современных поэтов лишь немногие удостоились одобрительной оценки Толстого, в их числе был молодой Бунин. Творческая активность Горького стимулируется, он много работает, вчерне заканчивает драму “На дне”.

Бунин приехал в Ялту в конце марта вместе со своим другом, художником Нилусом и оставался в Крыму до середины апреля 1902 года. За это время он много раз встречался с Горьким и не только в Олеизе, но и в ялтинском доме Чехова. Постоянной темой литературных бесед был Толстой. Всех волновало состояние его здоровья. Другим поводом к переживаниям было решение отменить оезультаты выбора Горького почетным академиком. Следствием этого был решительный протест Чехова и Короленко, которые отказались от имеющихся у них аналогичных званий.

Осенью 1902 года Горький возвращается в Москву. К этому времени сюда из Одессы приехал Бунин, собрались и остальные завсегдатаи “сред”. Главной заботой Горького была постановка драмы “На дне” в Московском Художественном театре. На одном из заседаний кружка состоялось прочтение еще неопубликованной пьесы. Телешов вспоминал: “…Успех исключительный. Ясно было, что пьеса станет событием. Так оно и случилось…”[24]

18 декабря 1902 года – премьера пьесы Горького “На дне” Успех был небывалый. Сам Горький был потрясен случившимся. “Я ничего подобного не ожидал. И знаете – кроме этого удивительного театра – нигде эта пьеса не будет иметь успеха.<…> Игра поразительна!»[25]- так писал счастливый автор Пятницкому.

В связи с этим событием в интервью корреспонденту «Одесских новостей» 28 декабря 1902 года Бунин прокомментировал пьесу так: «Сам Горький – бесспорный художник и никакой склонности к логистике у него нет. Чтобы убедиться в этом стоит только послушать, как он спорит. Спор его – это целый ряд образов, и ни о каких «логических построениях» здесь не может быть и речи»[26]

С этого года Бунин надолго связывает свою творческую деятельность с издательством «Знание», у истоков создания и функционирования которого стоял Горький. Вместе с тем Бунин не связывал себя сколько-нибудь прочно ни с одним из существующих художественных объединений. До середины 1902 года он также поддерживал отношения с поэтами из «Скорпиона» и «Северных цаетов». Дорожил мнением В.Брюсова и состоял с ним в переписке. Разрыв с издательством символистом был для Бунина нерядовым событием. А.М.Горький, понимая, что в лице Бунина современная поэзия имела крупного поэта-реалиста, продолжателя классических традиций, старался привлечь его на свою сторону. В письме к Пятницкому Горький писал: «Я очень, очень рад, что Бунин будет издан «Знанием».[27] Речь здесь идет о первом томе «Рассказов» И.А.Бунина, изданных весной 1902 года.

Второй том, объединивший лучшие поэтические произведения Бунина, автор рассматривал как итог десятилетнего творческого пути. Книги Бунина, выпущенные «Знанием», заметно укрепили и подняли его авторитет.

Бунин становится самым значительным поэтом «Знания». Всего за этот период опубликовано 67 стихотворений. За 1903-1908 годы были изданы еще 3 тома стихотворений Бунина, а в 1906 году – поэтический сборник в серии «Дешевая библиотека». С начала девятисотых годов особенно широко развернулась периодическая деятельность. Мастерство художника стало общепризнанным.

Сборник стихотворений «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате» в 1903 году были отмечены Пушкинской премией.

Творчество И.Бунина входило весомой составной частью в знаньевскую литературу, поднимая ее эстетический уровень на более высокую планку. Казалось, Горький любовался ясным, отточенным стилем Бунина. Хотя он и пытался повернуть бунинский талант в русло иных социальных проблем, но тот оставался верен «художественной правде». «Не понимаю, - писал Алексей Максимович Брюсову,- как талант свой, красивый, как матовое серебро, он не отточит как нож и не ткнет им куда надо»[28] Действительно, личность и позиция Бунина оставались для Горького загадкой, и он с новой силой пытается ее разрешить. В 1902 году Горький возобновляет переписку с Буниным. Интонации писем сохраняют прежний дружеский тон. Бунин доверяет Горькому подбор стихов для публикаций. В начале августа 1903 года Горький пишет И.А.Бунину: «Дорогой друг! Если Вы не имеете ничего против – я исключил из выбранных Вами стихов: «Кольцо» и «Дома». Первое – непонятно будет, боюсь, второе – скучным покажется. Хотелось бы, чтобы Вы сами разместили стихи в книжке. Жду стихов для сборника, который скоро начнем печатать. И Вас самого.»[29]

Горький живо интересуется литературной работой Бунина, просит присылать новые произведения для издательства. Участие Бунина, бесспорно, важно для редактора.

После смерти Чехова (1904 г.), Горький задумал сборник памяти великого художника. Своими соображениями на этот счет он делится с И.А.Буниным. «Каждый из нас напишет что-нибудь лично о Чехове – разговор с ним, первое знакомство, воспоминание о каком-нибудь дне, совместно прожитом, и, кроме того, - даст рассказ. Тяжело, грубо ударила меня его смерть, хотя и ждал я ее»[30]

С этого времени Бунин приступает к работе над воспоминаниями о Чехове. Рукопись была готова к ноябрю 1904 года. Алексей Максимович отозвался прочувствованным письмом: «Хорошо Вы написали об Антоне Павловиче – нежно, как женщина, и мужественно, как друг. Захотелось сказать Вам это тотчас же, как прочитал… Крепко жму Вашу руку, дорогой друг!»[31]

Переписка и встречи Горького и Бунина продолжались. В апреле 1905 года они часто виделись в Ялте. Судя по переписке и воспоминаниям, писатели много говорили о “текущем моменте” в жизни страны.В 1905 году Горький создает ряд произведений на злобу дня: “Дачники”, “Дети солнца”, “Товарищ”, “Враги”, “Мать”.

Бунин возвращается к творчеству только весной 1905 года, пережив трагедию – смерть сына. Среди созданных в это время  стихотворений: “Новая весна”, “Ольха”, “Послушник”, “Хая-Баш”, “Тэмджид”, “Тайна”, “Потоп”, “С острогой”, “Мистику”, “Стамбул”. Бунин попрежнему полагается на Горького в подборе произведений для публикации. Другим доказательством их взаимного расположения является традиция, по которой почти каждая крупная горьковская вещь сопровождалась бунинскими стихами. Вероятно, Бунину импонирует стойкая, цельная, крепкая личность М.Горького. Он постоянно советуется с ним по самым различным вопросам.

В феврале 1906 года Горький вместе с женой, М.Ф.Андреевой уехал в Америку, позже в Италию, где обосновался на Капри, где написал - "Город Желтого дьявола", "Царство скуки", "Мов", "Мои интервью". Переписка между писателями обрывается.

В течение нескольких лет они не встречались. Весной 1909 года Бунин посетил Горького на Капри, где пробыл около месяца. Важнейшей темой бесед писателей являлось обсуждение литературных новостей и проблем. Горький только что кончил "Лето" и обдумывал планы окуровского цикла. В свое время Горькому очень нравились "черноземные" бунинские рассказы, напечатанные в сборнике "Знания". Он считал, что после Л.Толстого среди современных писателей мало кто знал деревню лучше, чем Бунин. К тому же он имел возможность непосредственно наблюдать за событиями в деревне последних лет и, следовательно, мог судить о них как живой очевидец. Беседы на Капри, несомненно, коснулись близкой Бунину темы - отношения современной литературы к народу, к мужику. Они сошлись в отрицательной оценке новейших веяний современной литературы, связанной с буржуазным распадом. В освещении истории России, оценке народа и мужика оба писателя ощущали необходимость объективного и трезвого реализма, хотя подход их к проблеме различался существенным образом. После посещения Капри между Буниным и Горьким установились особенно доверительные отношения. В письме из Лукьяново от 26 августа 1909 г. Бунин пишет:"Еще раз и всем сердцем свидетельствую, что дороги Вы мне по многим причинам, что всем очень трогает и радует меня расположение тех, кого я люблю..."[32] В этом же письме Бунин высказывает свой живой интерес к творчеству Горького. Его волновала неподдельная увлеченность, щедрость в подробностях, глубина и оригинальность мысли, отличавшая произведения Горького, особенно когда он говорил о дорогих его сердцу вещах. "Дай Вам Бог, дорогой, от всей моей души желаю побольше Вам писать. А то совсем захлебнешься в море идиотски-умного пустословия. Посовестился я попросить у Вас прочитать Вашу новую повесть-теперь очень жалею. Когда она появится?"[33]

По приезде у Бунина возникает замысел нового произведения, причем из писем следует, что возможность его возникновения обсуждалась с Горьким. Писатель задумывает свою знаменитую "Деревню".

1 ноября 1909 года состоялись выборы Бунина в почетные академики по разряду изящной словесности, а 17 ноября ему был послан диплом, подписанный председательствующим в Отделении русского языка и словесности академиком Шахматовым.

В 1909 году Бунин закончил первую часть "Деревни", "Маленький роман". Еще до того, как отечественная критика успела определить отношение к "Деревне",как замечательному явлению текущего литературного сезона, Горький лично высказал автору  свои более чем благоприятные впечатления. Бунин в свою очередь высоко оценил глубину окуровских повестей (1909 г.), сетуя лишь на то, что "это крупное произведение,...много потеряло от того, что печаталось небольшими частями".[34] Оптимистическое мнение Бунина расходилось с точкой зрения многих авторитетных исследователей и литераторов 900-х годов. В одном из своих интервью он заявил, что продолжает считать, "что очень крупный художественный талант Горького остается на прежней высоте... Горький идет к тому, чтобы перестать быть писателем исключительно русским и занять положение писателя общечеловеческого. Самым крупным произведением М.Горького последних лет считаю "Исповедь". Такие произведения пишутся... писателями, находящимися в полном расцвете художественных сил. Алексей Максимович... один из очень немногих в нынешней русской беллетристике, делающих настоящее и большое дело".[35] Бунин подходил к М.Горькому-художнику со своими эстетическими мерками, как правило, касается художественного мастерства. Он совсем не затрагивает произведений с ярко выраженной революционной тематикой, как например, "Враги", "Мать". Зато ценит такие вещи Горького, как "Исповедь", стихи "О барке в море, о песне на горах и о камнях у моря над горою", которым сам Алексей Максимович не придавал значения. Новая встреча писателей состоялась на Капри 18 апреля 1910 года. На этот раз Бунин пробыл у Горького две недели, их беседы касались злободневных вопросов общественной, политической и литературной жизни России. По возвращении из путешествия Иван Алексеевич дал интервью корреспонденту газеты "Утро России". Он сказал: "Горький много работает. Пишет новую историческую повесть (Вероятно, имеется в виду "Жизнь Матвея Кожемякина"). У него множество всевозможных планов литературной и другой работы. Вместе с Алексеем Максимовичем и его супругой мы поехали в Неаполь".[36].

После отъезда Бунина, Горький пишет ему: "Дорогой мой Иван Алексеевич! Посылаю Вам неаполитанские песни; нестерпимо хочется, чтоб Вы коснулись их. Вашей, милой мне, рукою поэта... Проводив Вас-ощутил большую грусть-ибо-очень люблю. Извините сие признание".[37] Судя по письмам этого периода, их отношения были искренними, уважительными, дружески доверительными.

И.А.Бунин великолепно передал суть душевных связей с Горьким следующими строками письма: "...Мы в отношениях, во встречах с Вами чувствовали эти минуты, - то настоящее, чем люди живы и что дает незабываемую радость.

Обнимаю Вас всех и целую крепко- поцелуем верности, дружбы и благодарности, которые навсегда останутся во мне, и очень прошу верить правде этих плохо сказанных слов!"[38] В конце 1910 года выходит в свет вторая часть повести "Деревня". И снова Горький дает ей высокую оценку в письме: "...читал "Деревню". Читал и говорю старым словом Стасова - "тузовая вещь". Хорошо. Строго, честно и-красиво. И множество достоинств вижу в повести этой, волнует она меня-до глубины души. Почти на каждой странице есть нечто так близкое, столь русское - слов не нахожу достойных! Хороших кровей писатель И.Бунин и - должен он беречь себя".[39]

В 1911 году Бунин создает "Суходол", который Горький оценивает так: "Это одна из самых жутких русских книг, есть в ней нечто от заупокойной литургии. В "Суходоле" Бунин ... отслужил панихиду по умершему сословию своему и, несмотря на гнев, на презрение к бессильным скончавшимся, отслужил все-таки с великой сердечной жалостью к ним. И - к себе, конечно, и к себе".[40]

Для Бунина этот год примечателен тем, что 2 апреля 1911 года ему была присуждена первая в его жизни золотая медаль имени А.С.Пушкина за обстоятельную рецензию на рассмотрение сочинений С.Городецкого, представленных на девятнадцатое соискание премий имени А.С.Пушкина.

Горький в этом году заканчивается повесть "Жизнь Матвея Кожемякина", работает над "Сказками об Италии".

Полные творческих замыслов писатели встречаются вновь на Капри.

Их общение на сей раз было достаточно продолжительным, до 17 февраля 1912 года. Поначалу Бунин был несколько раздражен. После пяти дней пребывания в Италии он пишет брату Юлию: "А что до Красноперого, то необходимость ходить к нему выбивает из интимной тихой жизни, при которой я только и могу работать... Да и скверно мы встретились: чувствовало мое сердце, что энтузиазму этой "дружбы" приходит конец, - так оно и оказалось, никогда еще не встречались мы с ним на Капри так сухо и фальшиво, как теперь".[41]

В отношениях наступило некоторое охлаждение, но они не прекратились. Тональность бунинского письма, между тем, наводит на серьезные размышления о сущности и особенностях связей двух крупных художников - современников.

В Италии Бунин закончил рассказы "Хорошая жизнь", "Сверчок", "Ночной разговор", "Веселый двор", которые впервые были прочитаны на вечерах у Горького. Под впечатлением прослушанного Горький пишет Белоусову: "А лучший современный писатель - Иван Бунин, скоро это станет ясно для всех, кто искренно любит литературу и русский язык!"[42] В подобной оценке перспектив бунинского таланта Горький оказался действительно прозорлив.

Две зимы подряд Бунин провел на Капри, возвращаясь летом в Россию. Скалистый итальянский островок прочно вошел в его маршруты.Здесь он чувствовал себя весьма комфортно. Воспоминаниями об особом природном окружении навеяны письма Бунина 1912 года: "А на Капри теперь небось, так ярки и чисты звезды, так восхитительно редко вздыхает у берега море ночное, летнее, итальянское. Хоть бы когда-нибудь рассказали Вы про это ночное море и про Ваши рыбачьи ночные таинства! Горжусь, что уговорил Вас когда-то рассказать о рождении человека. Помните, как это было? Мы ходили комету смотреть - поздно, поздно, по дороге к Анакапри".[43] Становится понятным, что Бунин ориентировал Горького на поиски высоких идеалов.

В октябре 1912 года в приветствии по случаю 25-летия литературной деятельности И.А.Бунина друзья с Капри, среди которых первым стояло имя Горького, отмечали дар "всемирности", свойственный юбиляру равно, как всякому крупному художнику России.

16 ноября 1912 года Бунин снова был на Капри с женой и племянником. Как и во все прежние приезды, он - неизменный участник литературных и музыкальных вечеров в доме Горького, постоянный его собеседник и спутник на прогулках. В этот приезд Бунины пробыли на Капри до 24 марта 1913 года. В беседе с корреспондентом московских "Вечерних известий" Бунин рассказал об этом времени следующее: "Я очень однообразно,- сказал Иван Алексеевич,- провел зиму, прожив всю сплошь на острове Капри. Пришлось очень много работать: к этому располагает тамошняя жизнь.(...) Единственный человек, с кем встречался постоянно,- это Алексей Максимович Горький. Вот уже вторую зиму провожу я с ним вместе".[44]

Но эта зима оказалась последней, проведенной Горьким и Буниным на Капри.

В этом году Бунин напишет 14 рассказов, среди которых знаменитый "Захар Воробьев", "Последнее свидание". Горький закончит первые две части "Детства", создаст новые рассказы из цикла "По Руси". Бунин встретит их восторженно:"Ах, хорошо! Крупный конь и поэт шагает!"[45] Также понравятся принципиальному критику экзотические "Сказки об Италии".

Зиму 1913 года И.А.Бунин провел на Капри в одиночестве. Прежний литературный кружок кружок распался навсегда. Время, проведенное на острове Капри в 1909-1913 годах, осталось лучшей порой в отношениях Горького и Бунина. Даже через много лет после разрыва, в эмиграции, Иван Алексеевич вспоминает об этой поре: "Одно время, особенно на Капри,...мы с Горьким дружили. Лично ко мне он всегда высказывал большое расположение, даже нежность. Я не мог на это не отзываться".[46]

Вскоре после возвращения Горького на Родину, Россия вступила в первую мировую войну. Связь и переписка с Буниным сохраняется и в это психологически сложное время. В конце октября 1914 года Горький посетил Киев, где гораздо сильнее чувствовалась близость фронта. По возвращению в Москву Горький пишет статью "Несвоевременное". Бунин по-своему переживал тяжкие испытания, выпавшие на долю Родины. 15 сентября 1914 года он писал: "Три месяца я с утра до вечера сидел - читал газеты и забыл за войной все на свете - без преувеличений говорю".[47]

Оба писателя в числе других поставили свои подписи под коллективным "Ответом русских писателей английским собратьям", в котором выражалась надежда, что содружество между народами не кончится на полях битвы, а претворится в духовном единении на почве общей работы человеческого духа.

В годы войны наступает заметное охлаждение в отношениях Бунина и Горького. В переписке нет прежней теплоты и интимности. Письма более короткие, иногда в три-четыре строки, и почти всегда исключительно рабочие, касающиеся издательских дел. Творческая активность художников, между тем, не снижается. В начале 1915 года И.А.Бунину присуждается золотая медаль за отзывы о рассказах Э.Голландской и об исторических поэмах Л.Жданова, которые представлялись на 21-й конкурс им. А.С.Пушкина.

Горький в середине 1915 года приступает к выпуску ежемесячника "Летопись", куда приглашает сотрудничать и И.Бунина. На это Бунин отвечает 15 октября из Измалково: "Дорогой Алексей Максимович, получил Ваше письмо относительно "Летописи". Доброе дело, желаю удачи, благодарю за приглашение, с удовольствием буду, если Бог даст, сотрудничать. На декабрь стихов и рассказ можно дать".[48]

В первой книжке за 1915 год бунинское стихотворение "Слово" воспринималось как общая литературная декларация нового журнала. В этом же выпуске была напечатана статья Горького "Две души". Главный пафос статьи заключался в развенчании великорусского шовинизма.

В этом же году Бунин пишет для "Летописи" стихи "Эллада", "У гробницы Виргилия", в которых обращается к священным камням Европы, сохраняющим свою поэтическую власть над поколениями, идущими друг за другом.

По приглашению Горького Бунин участвует в издании газеты "Луч", в ряде сборников, например, "Щит", "Армянская литература".

Проза Бунина в "Летописи" занимает скромное место. В 1916 году издаются его рассказы "Аглая", "Господин из Сан-Франциско". По поводу последнего Горький напишет Бунину: "Знали бы Вы, с каким трепетом читал я "Человека из Сан-Франциско",...с каким восторгом вот эти стихи. Ведь Вы для меня великий поэт, первый поэт наших дней. Извините мне эти излияния, но - Боже мой! - так редко счастье любоваться человеком."[49] В отношении рассказа "Аглая" Горький был сдержан, тематика произведения была ему чужда.

Последним эпизодом сотрудничества писателей является горьковское книгоиздательство "Парус", осуществлявшее общую с "Летописью" общественно-литературную программу. В конце 1916 года Горький предпринял первые практические шаги для подготовки серии биографий замечательных людей. К осуществлению проекта он надеялся привлечь крупнейших писателей и ученых современности. Бунин знал о новом горьковском начинании и проявил к нему интерес. К несчастью, общественные потрясения последующих месяцев не дали осуществиться этому грандиозному проекту.

Всю зиму 1916 года Бунины прожили в деревне Глотово. Настроение Ивана Алексеевича было мрачным. Трагическое восприятие связывается у него не только с положением родных, дворянской усадьбы, но и с мужицкой деревней, и с Россией, и со всем захлебнувшимся кровью миром, - вот источники его пессимизма и душевной подавленности в это время.

Настроения Горького также были далеко не радостными. Положение страны ухудшалось с каждым днем. Алексей Максимович был глубоко озабочен судьбой своего журнала, перспективами развития страны. Он писал Бунину: "Хочется видеть Вас,много написать Вам,но-мои впечатления-отвратительны, мысли-грустны".[50] Весной 1917 года Бунины ненадолго возвращаются в Петербург, где в апреле состоялась последняя встреча с Горьким. Сам Бунин так описывал ее: "В день моего отъезда из Петербурга он устроил огромное собрание в Михайловском театре, на котором он выступал с "культурным призывом о какой-то "Академии свободных наук", потащил и меня с Шаляпиным туда. Выйдя на сцену, сказал: "Товарищи, среди нас такие-то..." Собрание очень бурно нас приветствовало, но оно было уже такого состава, что это не доставило мне большого удовольствия. Потом мы с ним, Шаляпиным и А.Н.Бенуа отправились в ресторан "Медведь". Было ведерко с зернистой икрой, было много шампанского... Когда я уходил, он вышел за мной в коридор, много раз крепко обнял меня, крепко поцеловал..."[51] А через десять лет после революции Бунин вспомнит эту последнюю встречу: "И расстались мы с ним дружески-в Петербурге 1917 года-расцеловались на прощанье-навсегда, как оказалось..."[52] Казалось ничто не предвещало разрыва отношений. Весну, лето и осень 1917 года Иван Алексеевич провел в деревне, на Орловщине. За 1917 год имеется лишь одно письмо его к Горькому-от 10 августа. В нем - чувство горечи по поводу революционного хаоса, сожаления и боли за Россию. Бунин не приемлет революции как пути необходимых изменений общественного уклада. Горький же, напротив, целиком отдался политике, используя трибуну газеты "Новая жизнь". Поэтому то, что писал Горький, уже не могло вызвать ни сочувствия, ни поддержки со стороны Бунина. Иван Алексеевич счел невозможным поддерживать дальнейшие отношения с духовно чуждым себе человеком. Он так вспоминал впоследствии: "Вскоре после захвата власти большевиками он приехал в Москву, остановился у своей жены Екатерины Павловны, и она сказала мне по телефону: "Алексей Максимович хочет поговорить с вами". Я ответил, что говорить нам теперь не о чем, что я считаю наши отношения с ним навсегда конченными".[53]

Несмотря на разрыв, М.Горький до конца дней в своих печатных и устных высказываниях неизменно называл Ивана Бунина в ряду крупнейших имен русской литературы, настоятельно советовал молодым писателям учиться у него. Бунин, спустя много лет, определит свою дружбу с Горьким как "странную", а в литературном завещании потребует не печатать и не издавать его писем.

Проблема взаимоотношений И.А.Бунина и М.А.Горького рассматривалась как в российском литературоведении, так и в зарубежном.

Советские исследователи тенденциозно утверждали, что Бунин якобы находился все время под влиянием Горького, разделял его "прогрессивно-демократические" идеи. Как доказательство этому приводились произведения 900-х годов, в которых присутствовали так называемые гражданские мотивы, звучало предчувствие приближающейся катастрофы.

Дальнейшие шаги Бунина рассматривались как отклонение от традиций горьковской школы. Испуг перед революцией и народом якобы затмил взгляд Бунина и предопределил разрыв дворянина с пролетариатом. Позиция же писателя после Октября 1917 года объяснялась его разыгравшейся ненавистью, закономерно приведшей к потере Родины.

До 50-х годов о Бунине либо умалчивали, либо отзывались негативно. Лишь к началу 60-х отношение к великому поэту несколько потеплело. Между тем, его книги печатали неохотно. Целый ряд "антисоветских" произведений увидят свет лишь в конце 80-х - начале 90-х годов. Как гром среди ясного неба - публикация дневников "Окаянные дни", книги "Под серпом и молотом", заставившая многих людей переосмыслить прежние, навязываемые свыше, идеалы.

Мнение официального советского буниноведения опровергнуть было сложно. Лишь за рубежом могла появиться альтернативная точка зрения. К примеру, Ю.Мальцев обстоятельно доказывал, что Бунин не мог чему-либо учиться у Горького, так как сам был необычайно талантлив. Дружеское расположение к Горькому, выраженное в письмах и в многочисленных интервью, лишь знак вежливости. Исследователь отрицает всякую возможность идейной близости писателей, а интерес Бунина к "Знанию" объясняет большими гонорарами за произведения. Думается, и одна, и другая позиции-крайние.

Отношения писателей были действительно сложными, ведь речь идет о личностях творческих, неординарно мыслящих. Общественные катаклизмы вели к обострению взглядов и Бунина, и Горького. Каждый из них был не только художником, но и сыном Отечества. Бунин всегда проецировал современность и историю, выделяя закономерность в развитии России. Горький был склонен считать революционные перемены - новыми, небывалыми явлениями русской действительности.

Каждый из писателей одержим мыслями о судьбе Отчизны, а это главное. Различно их видение путей обновления России. Но, бесспорно, Бунина и Горького заботили проблемы духовности родины, сохранения ее вековых традиций.

Разрыв отношений писателей при сложившихся обстоятельствах был закономерен, предопределен их художественными и мировоззренческими взглядами.

Дружеские отношения и литературное сотрудничество Бунина и Горького продолжались почти два десятилетия. В эти годы писатели создали замечательные произведения, вошедшие в золотой фонд русской литературы.
Публицистические произведения "Окаянные дни" и "Несвоевременные мысли" создавались в одно время, 1917-1919 годы, и отразили впечатления художников от той реальности истории нашего отечества, которую мы сегодня называем Великой Катастрофой.

"Несвоевременные мысли" публикуются в газете "Новая жизнь" с апреля 1917 года по июль 1918 года. За эти публикации газета подверглась критике со стороны Ленина и большевиков, поэтому была закрыта. Разрозненные записи дневника И.Бунина опубликовала берлинская газета "Руль" в 1921 году. Эти записи были продолжены наблюдениями, что составило книгу "Окаянные дни" Впервые книга появляется в 1925 году на страницах газеты "Возрождение" в Париже.

И.Бунин и М.Горький выбирают дневниковую форму. Почему писатели, которые оказались по разные стороны баррикад, избрали такую форму для своих мыслей? Возможно этому способствовало то,  что в дневнике можно передавать свои непосредственные размышления о происходящем, запечатлеть на бумаге тот момент жизни, который врезался в память навсегда. Бунин еще в 1916 году писал: "Дневник - одна из самых прекрасных литературных форм. Думаю, что в недалеком будущем эта форма вытеснит все прочие"[54] Действительно, к дневникам обращаются В.Гиппиус, А.Ремизов, М.Цветаева. Дневник представляет собой литературно-бытовой жанр. Повествование ведется от первого лица в виде повседневных, как правило, датированных записей. Дневник как внелитературный жанр отличается предельной искренностью, откровенностью высказывания, происходит фиксация "только что" случившегося и перечувствованного. Дневник пишется для себя и не рассчитан на публичное восприятие. Это сообщает ему особенную подлинность, достоверность. Обращенный преимущественно к событиям личной жизни, дневник в то же время нередко включает и общезначимые суждения о мире, вырастающие из размышлений над проблемами собственного бытия. Дневник монологичен, но монологическое слово автора может быть и внутренне диалогичным, с неясной оглядкой на мнение другого о мире и о самом себе. Для дневника не характерен разрыв между временем написания и временем, о котором пишут: отсутствие этого временного интервала препятствует взгляду на собственную жизнь как единое целое.[55]

Для Бунина такой опыт передачи своих впечатлений не единственный. В 1905 году Бунин был свидетелем восстания в Одессе. О днях, проведенных здесь, писатель оставил дневниковые заметки весьма критического содержания. Он увидел в революции только бессмысленные погромы и кровопролития. В классовой борьбе заметил лишь разрушения, угрозу всему ранее созданному. Неслучайно речь настроенного "крайне революционно", "совсем интеллигентного человека" Бунин определяет как "тихую, твердую, угрожающую". А события "прокомментировал" словами малограмотной женщины:"... идуть на Одессу парубки и дядьки с дрючками, с косами; будто бы приходили к ним нынче утром,- ходили по деревням и по Молдаванке -"политики" и сзывали делать революцию."[56] Цель страшная-"громить город". Нельзя отказать И.А. Бунину в верности предчувствий опасного бессознательного, стихийного движения. И.А. Бунин сознавал необходимость перемен, накануне революции хотел скорейшего преобразования жизни, ее обновления, говорил своему племяннику литератору Н.А. Пушешникову, что в глубине души верил, "...революция для нас спасение и ...новый строй поведет к расцвету государства...". Но события развивались таким образом, что он пришел к выводу: "Философия эта ни к черту не годится".[57] Ощущения приближающейся "бури", сознание обреченности старой жизни и взволнованное ожидание перемен - эти настроения отразились в ряде произведений Бунина. Уже в 1900 году в рассказе "Антоновские яблоки" писатель, выражая чувство тоски в виду запустения "дворянских гнезд", в некоторой степени идеализирует старую крепостническую усадьбу. Подобные же настроения отразятся в ряде стихотворений 1902-1904 годов. Среди них: "Над Окой", "Диза", "Перед бурей".

Подобные мысли встречаются в более поздней прозе. В "Черноземе", к примеру, один из мотивов - ожидание перемен. Писатель не мог не показать, как это чувство все глубже проникает в сознание представителей трудового народа. Знаменитая "Деревня" пронизана тревожным беспокойством за будущее страны, его крестьянской России. Общая безотрадная картина деревни сочетается в повести с неверием писателя в творческие созидательные силы народа. В эмиграции он вновь обращается к этим проблемам. В рассказе "Безумный художник" дано "поэтическое" восприятие революции. Эти настроения отразятся позже в книге Бунина.

"Окаянные дни" состоят из двух частей, показывающих Москву 1918 года и Одессу 1919 года. "Несвоевременные мысли" - дневник революции, передающий ежедневные впечатления 1917-1918 годов, которые были напечатаны в эти же годы. Повествование в произведениях ведется от лица писателя в виде датированных записей. У Бунина запись дана в порядке следования, но иногда между днями наблюдаются большие интервалы. Например, за записью от 7 января 1918 года следует заметка от 5 февраля 1918 года. Заметки Горького также датированы, но расположение статей не совпадает с хронологической последовательностью их публикаций в газете: автор пошел на нарушение хронологии для того, чтобы придать книге иную логическую последовательность. Бунин фиксирует факты из жизни, которые наблюдал сам на улицах Москвы и Одессы. В первой части (московской) преобладают зарисовки уличных сцен, обрывки диалогов, слухов, газетных сообщений. Во второй (одесской) части мы слышим голос самого автора, он размышляет о судьбе России, о личных переживаниях, снах, воспоминаниях. У Горького прослеживается связь каждой статьи с реальным фактом, жизненным событием, общественным явлением, газетной публикацией, только что полученным письмом. Эти заметки глубоко "личные", в них запечатлены дорогие, близкие или ненавистные, горькие факты и явления, чувства и переживания. Бунин писал свой дневник для себя, он не был рассчитан изначально для публикации,но сложившиеся обстоятельства изменили решение писателя. Горький предназначал свои заметки для публикации в газете, предусматривал широкого читателя. Событиям личной жизни в этих произведениях отведено незначительное место. Бунин при обработке  собственных дневниковых записей убрал все бытовые детали личной жизни,все свидетельства растерянности. Он усилил описания ужасов как физических, так и идеалогических, сгущая атмосферу грубости, невежества и злобы. У Горького события личной жизни не освещаются, его статьи заключают в себе критические размышления о революции, культуре, русском народе. У писателя все переведено на язык публицистики, все подчинено газете, текущему моменту.  Отличительная особенность "Окаянных дней" в том, что Бунин реагирует на всю разворошенную жизнь. В его книге много "нейтрального" материала, воспоминаний о прошлом, пейзажей, чего нет у Горького. Он замечает такие детали, которые в газете были бы неуместны: "дама в пенсне", "молодой офицер", который покраснел, потому что не может заплатить за билет. Эти трогательные подробности очеловечивают грозные и страшные события. Бунин не раз записывает, как он сам остро их переживает, так остро, что испытывает физическую боль, "горячечное напряжение всех последних и душевных сил...": газету разворачивает "прыгающими руками", а потом вдруг чувствует, что "бледнеет, что пустеет темя, как перед обмороком...". По этим деталям видно, как борется писатель-реалист с безумным миром, как он побеждает сумасшествие точным, трезвым словом.[58] Бунин смотрит на происходящее с позиции времени. Оно подтвердило его правоту. В "Окаянных днях" Бунин выступает не только как публицист, но также как художник слова, природа не может оставить его равнодушным. Он записывает в дневнике не только бурные события, но также привлекает его пристальное внимание сияющее по-весеннему небо, месяц в небе, розовые облака, сугробы - то, что вызывало в нем "тайный восторг какой-то", в чем чувствовалась поэзия и было опъянение от мира, когда многое так восхищало. Бунин широко использует художественные средства. Оригинальна цветовая гамма - "бледно-молочной ночью", "розовые огни", "могильно-темна", "золотые маковки церквей", "сизая даль". Разнообразны эпитеты - "весна окаянная", "дикая музыка", метафоры - "голова горит", "деревцо побледнело", "Москва обесчещенная". Бунин называет Россию "старым домом", солдат - "грабителями". Вожди революции получают множество определений - "жулики", "мерзавцы", "словоблуды".

Неслучаен выбор названия книги - "Окаянные дни". "Окаянный" - проклятый, нечестивый, преданный общему поруганию, преступный.[59] "Окаянный" - созвучно с библейским именем братоубийцы Каина, человека, который первым на Земле пролил родную кровь, тем самым осквернив весь род людской, породив ненависть человека к человеку. По В.Далю "окаянствовать" - значит жить во грехе, недостойно, богопротивно. Второе значение слова "окаянный" - ненастоящий, несчастный, жалкий, погибший духовно. В дневнике Бунина передан не только гнев на революцию и большевиков, но и жалость, боль за Россию, ее народ, ее культуру, гибель прошлого и ужас настоящего. Ради ее спасения взялся он за перо, желая "указать на страшную болезнь, поразившую общество; распадение душ, совести, веры, языка, утверждение принципа "все позволено" во всей массе народа, что равносильно самоуничтожению."[60]

Горький в заголовке дневника запрограммировал многозначность, которая будет наблюдаться в каждой статье и в их совокупности. Автор, как будто признающий несвоевременность своих мыслей и тут же упрямо продолжающий их излагать, оказывается и в границах исторически конкретного времени и одновременно разрушающим эти границы. Под своевременно разумеется радоваться революции, приветствовать ее: "Несвоевременные" противоположны этому значению.

Они критиковали то, что сильно омрачало революцию: непоследовательность, неорганизованность, анархизм. Автор считает своевременным вмешательство в тяжелый процесс рождения революционной России. Одна из главных причин создания несвоевременных мыслей: "дать пример объективного отношения к большевикам и предупредить их о вреде захваливания и лести, о необходимости самокритики и критического отношения ко всему - даже к народу". Справедливая критика - главное условия здорового развития общества. Поэтому самое тревожное впечатление Горького о новой власти - это ее боязнь критики, боязнь правды. Едва ли не в каждой публикации он призывает: "Нужны вожди, которые не боятся говорить правду в глаза".[61] Октябрьский переворот вызывает у него впечатления самые мрачные, предчуствия самые грустные. В дни переворота он произносит речи, преисполненные трагического звучания: "Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся якобы по пути к "социальной революции" – на самом деле это путь к анархии, к гибели пролетариата и революции".[62]

Критическое отношение к действительности в произведении Бунина направлено, главным образом, против новой власти, которую он называл "кучкой авантюристов, считающих себя политиками". О вождях революции Бунин высказывается неоднократно и безжалостно. Вот начальник, с которым Ивану Алексеевичу приходится непосредственно общаться - "комиссар дома". Высокий чин этот человек получил только потому, что был самым молодым и неимущим из квартирантов. Но и теперь, самый скромный и робкий из соседей, он дрожит при одном лишь упоминании революционного трибунала.

Профессор Щепкин теперь именуется "комиссаром народного просвещения", и первое, что бросается в глаза при встрече с ним, "грязный бумажный воротничок,..., и толстый старый галстук, выкрашенный в красный цвет масляной краской".[63] Работу свою во главе народного просвещения Щепкин видит, прежде всего, в составлении для ЧК списков неугодных ему преподавателей. Есть и вполне заметные успехи в его деятельности - сумел закрыть до своего увольнения университетскую церковь. Малограмотный коммивояжер Шпан, предлагавший Бунину свои услуги в качестве импрессарио дл поездки в Николаев, Харьков и Херсон, стал "комиссаром по театральному делу". Л.И.Гальберштадт, сотрудник "Русских ведомостей" и "Русской мысли", невероятно огорчившийся уходом французов, теперь работает в газете "Голос красноармейца". Революционное начальство грубо и аляповато перенимает нравы перебитой буржуазии: лихачи, авто, девки, кокаин. На лицах победителей какая-то ложь, нет в них обыденности и простоты. Вместо разрушенной нормальной жизни идет "сумасшедшая по своей бестолковости и горячке имитация какого-то будто бы нового строя, нового чина и даже парада жизни".[64] Ни одной "мелочи" не прощает Бунин новой власти, потому что утверждается она на обещаниях справедливости, а на деле цинично и похабно попирая ее. Вот она новая справедливость: пришел рабочий в Совет просить работы, а ему говорят: “мест у нас нет, ..., а вот тебе два ордера на право обыска, можешь поживиться". Расхождение между словом и делом - вот что больше всего возмущает писателя. Революция ему не кажется "величайшей", "победоносной", "всемирной", "чудесной". Суть революции Бунин видит в призывах "проломить голову фабриканту, вывернуть его карманы и стать стервой еще худшей, чем этот фабрикант".[65]

М.Горький также обращает самый пристрастный взор в сторону русского человека у власти. "И я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, - недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность стать владыкой ближнего своего".[66]

Нелестные и невеселые мысли высказывает М.Горький о деятельности людей у власти. Он видит как "вожди взбунтовавшихся мещан" "всячески пропагандируют всеобщее равнение на моральную и материальную бедность". Горький отмечает, что "развивается воровство, растут грабежи, бесстыдники упражняются во взяточничестве так же ловко как делали это чиновники царской власти; темные люди, собравшиеся вокруг Смольного, пытаются шантажировать запуганного обывателя. Грубость представителей "правительства народных комиссаров" вызывает общие нарекания, и они - справедливы. Разная мелкая сошка, наслаждаясь властью, относится к гражданину как к побежденному, то есть так же, как относилась к нему полиция царя. Орут на всех, орут как будочники в Конотопе или Чухломе".[67] Революция не сделала людей честнее, не несет в себе признаков духовного возрождения человека. Горький приходит к неутешительному выводу, что совершилось только перемещение физической силы. Бунин отмечал, что к власти пришли "вчерашние изгои, которые искренне ненавидели прошлое, и свое личное, и всей России. И в то же время любыми средствами, чаще всего кровавыми, отстаивали свое новое положение: возможность распоряжаться не только своим имуществом, но и чужими жизнями; сидеть в личных кабинетах; пользоваться безотказной любовью секретарш и актрис; распределять блага среди родных и знакомых; устраивать на теплые местечки детишек и родственников. Но чтобы легче насаждать новое, следовало как можно быстрее уничтожить память о прошлом".[68]  Деятельность революционного правительства после 1917 года направлена на уничтожение памятников царей, генералов, независимо от их художественной ценности, исторического значения. Бунин собирает подобные факты, их много в "Окаянных днях". Так в Киеве "приступлено к уничтожению памятника Александра Второго. Знакомое занятие, ведь еще  с марта 1917 года начали сдирать орлы, гербы...".[69] Бунин часто встречает залепленные грязью вывески. На них замазаны слова, напоминающие о прошлом: "императорский", "величайший". От разрушения символов царской России революционное правительство перейдет к физическому уничтожению людей, которые являются представителями той России. Выступления революционных вожаков с предложением "употреблять буржуев вместо лошадей для перевозки тяжестей" встречаются бурными аплодисментами. На похоронах погибшего революционера звучит клич: "За смерть одного революционера - тысячу смертей буржуев!" Бунин приводит массу цитат, часто из газет "Известия", "Голос Красноармейца", в которых новые хозяева разоблачают самих себя, вроде "Вперед, родные, не считайте трупов!".[70] Обычным явлением стало то, что "грабят, бьют, насилуют, пакостят в церквах", поют похабные песни о священниках, - и всюду, в столицах и в провинции, погромы, расстрелы. "Душу раздирающие слухи, всю ночь шли расстрелы, сейчас грабят".[71] Среди тех, за кем шла, как он говорит, настоящая охота, были знакомые Бунина, литераторы  - А.А. Кипен - и простые люди - Моисей Гутман, "очень милый человек", которого убили (он перевозил Бунина на дачу). На улице могут убить ни за что и старика, соратника Брусилова, и медсестру, прошедшую всю войну, и ребенка. Писатель тяжело переживал происходящее в стране. Истинными виновниками ненужного и бессмысленного кровопролития называет правительство большевиков, тех, кто разжег в народе ненависть, развратил ломкой старого порядка.

Прямо обвиняет правительство народных комиссаров и М.Горький, так как оно плохо знает русскую психологию, которая после четырехлетней войны сделалась еще более темной, злобной. "Г.г. народные комиссары совершенно не понимают того факта, что когда они возглашают лозунги "социальной" революции - духовно и физически измученный народ переводит эти лозунги на свой язык несколькими краткими словами:

-Громи, грабь, разрушай..."[72]

Таким образом, они непосредственно виноваты в творящемся произволе. Горький не разделяет позицию революционных вождей, что для благополучия русского народа можно убить и миллион людей. "Людей на Руси - много, убийц - тоже достаточно,... От Ивана Грозного до Николая II этим простым и удобным приемом борьбы с крамолой свободно и широко пользовались все наши политические вожди - почему же Владимиру Ленину отказаться от такого упрощенного приема  Он и не отказывается, откровенно заявляя, что не побрезгует ничем для искоренения врагов".[73] Насилие, как известно, порождает ответное насилие, а в это сумбурное время оно повлечет множество несправедливых убийств, что только опорочит революцию.

Бунин, как и Горький,отвергал насилие. Разговоры о том, что всякая революция сопровождается кровопролитием, не вызывает у писателя решительно никакого сочувствия: "Давеча прочитал про расстрел 26 как-то тупо". Он чувствует, как события с каждым днем меняют его ощущения мира, притупляют его человеческую и художественную чуткость. Поэтому он и "старается ужасаться", заставляет себя разбивать на числа, раскладывать их на единицы человеческих судеб, видеть за каждым слагаемым искривленное предсмертной судорогой лицо, застывшее выражение ужаса в глазах".[74] Никакими высокими целями не оправдано убийство, Бунин не может простить его ни конкретным людям, ни партии: "В этом и весь секрет большевиков - убить восприимчивость". Революция обесценила жизнь человека, она стала игрушкой в руках так называемых "революционеров". Ежедневным явлением стали уличные "самодуры, поражающие быстротой вынесения приговора и жестокостью". "...захвачены с поличным два вора. Их немедленно "судили" и приговорили к смертной казни. Сначала убили одного: разбили голову безменом, пропороли вилами бок и мертвого,..., выбросили на проезжую часть".[75]

Горький в своей книге дает схожее описание "самосудов". "... около Александровского рынка поймали вора, толпа немедленно избила его и устроила голосование: какой смертью казнить вора: утопить или застрелить? Решили утопить и бросили человека в ледяную воду. Но он кое-как вылез на берег, тогда один из толпы подошел к нему и застрелил его".[76] Горький говорит, что даже в средние века нашей истории, если преступник, приговоренный судом к смертной казни, срывался с виселицы - его оставляли жить. Нарушен закон, существовавший веками, в людях не осталось милосердия.

Горького возмущает попустительство правительства, тем более что каждый из этих фактов еще более "разжигает, углубляет тупую жестокость толпы". Уничтожив старые суды, "г.г. народные комиссары этим самым укрепили в сознании "улицы" ее право на "самосуд", - звериное право. .(...) Нигде человека не бьют так часто, с таким усердием и радостью, как у нас, на Руси. "Дать в морду", "под душу", "под микитки",... - все это наши русские забавы".[77] Писателя особенно волнует то, что самосуды происходят на глазах детей, они весело приветствуют их. А ведь они - "будущие строители жизни. Дешева будет жизнь в их оценке, а ведь человек - не надо забывать об этом!- самое прекрасное и ценное создание природы, самое лучшее, что есть во вселенной".[78] Поэтому центральной в этом произведении является мысль о необходимости оставаться людьми в это сложное время. "Будьте человечнее в эти дни всеобщего озверения!"- призывал Горький.

Важнейший мотив книги Бунина - отстаивание общечеловеческих ценностей, которые попирались в "окаянные дни". Для И.Бунина революция стала не только "падением России", но и "падением человека", она разлагает его духовно и нравственно. Огромный исторический сдвиг, произошедший в стране, выворачивает гигантские пласты, срезает верхний тонкий культурный слой почвы, приносит невиданные "типы улицы". Писатель бродит по неузнаваемым улицам, вглядывается в лица новых хозяев, чтобы запечатлеть в памяти, донести их до потомков. Для Бунина народ -"это всегда - глаза, рты, звуки голосов,... речь на митинге - все естество произносящего ее"[79] И перед читателем предстают лица, характеры, мысли народные. "Говорит, кричит, заикаясь, со слюной во рту, глаза сквозь криво висящее пенсне кажутся особенно яростными. (...) И меня уверяют, что эта гадюка одержима будто бы "пламенной беззаветной любовью к человеку", "жаждой красоты, добра и справедливости!"[80] Для Бунина этот тип лишь "производное", "пена" во время шторма. Своего классового врага он представляет четко: "Закрою глаза и все вижу как живого: ленты сзади матросской бескозырки, штаны с огромными раструбами, на ногах бальные туфельки от Вейса, зубы крепко сжаты, играет желваками челюстей... Вовек теперь не забуду, в могиле буду переворачиваться!"[81] Бунин отмечает в книге, что люди в разных городах кажутся ему одинаковыми, пугающими злым выражением лиц. Сами города становятся безликими, серыми. Другой преобладающий цвет - красный. Он вспоминает Петербург 1917 года. "Невский был затоплен серой толпой, солдатней в шинелях внакидку, неработающими рабочими, гуляющей прислугой и всякими ярыгами, торговавшими с лотков и папиросами, и красными бантами, и пахабными карточками, и сластями, и всем, что просишь. А на тротуарах сор, шелуха подсолнухов, а на мостовой навозный лед, горбы и ухабы".[82] Москва 1918 года встает перед ним "жалкая, грязная, обесчещенная, расстрелянная и уже покорная,..." Ватаги "борцов за светлое будущее", совершенно шальные от победы, самогонки и архискотской ненависти, с пересохшими губами и дикими взглядами, с тем балаганным излишеством всяческого оружия на себе, каково освящено традициями всех "великих революций".[83] В Одессе Бунин отмечает, что подбор лиц удивителен, казалось ему, что и не уезжал из Москвы. "Какая, прежде всего грязь! Сколько старых, донельзя запакощенных солдатских шинелей, сколько порыжевших обмоток на ногах и сальных картузов, которыми точно улицу подметали, на вшивых головах! А в красноармейцах главное - распущенность. В зубах папироска, глаза мутные, наглые, картуз на затылок, на лоб падает "шевелюр".[84] Многое в поведении людей Бунин обьясняет помешательством, каким-то дьявольским наваждением. Среди этого безумия Бунин неожиданно выделяет фигуру военного "в великолепной серой шинели, туго перетянутого хорошим ремнем, в серой круглой военной шапке, как носил Александр Третий. Весь крупен, породист, блестящая коричневая борода лопатой, в руке в перчатке держит Евангелие. Совершенно чужой всем, последний могиканин."[85] Он противопоставлен толпе. Он символ ушедшей России. Важной деталью в его образе является Евангелие, заключающее в себе святость старой Руси. Таких образов у Бунина встречается немало. "На Тверской бледный старик-генерал в серебрянных очках и в черной папахе что-то продает, стоит скромно, скромно, как нищий... Как потрясающе быстро все сдались, пали духом!"[86] Ивану Алексеевичу тяжело и горько видеть насколько унижены и опозорены все те, кто составлял славу и гордость страны. Скорбью и негодованием пронизаны страницы бунинского дневника.

Несколько иные чувства владеют Горьким. Он испытывает ужас и недоумение перед происходящим:"... Ужасны эти люди, одинаково легко способные на подвиги, самопожертвования и бескорыстия, на бесстыдные преступления и гнусные насилия". Его тревожит духовное и моральное состояние народа. "Народ изболел, исстрадался, измучен неописуемо, полон чувства мести, злобы, ненависти, и эти чувства все растут, соответственно силе своей, организуя волю народа".[87] Его пугает и поражает то, что "революция не несет в себе признаков духовного возрождения человека, не делает людей честнее, прямодушнее, не повышает их самооценки и моральной оценки их труда. (...) Все старенькое, скверненькое пока не исчезает".[88] Основная масса не осознает истинной цели революции. Сам народ не понимает смысла, заключенного в понятии "социальная революция". Ответ солдата на подобный вопрос говорит сам за себя: "Мы народ необразованный, не наше солдатское дело разбираться в таких мудреных вопросах". Равнодушие, невежество народа привело к тому, что революция стала явлением хаотичным, стихийным. Вообще Горький выделяет в народе два типа представителей революции. Это - революционер на время и вечный революционер. "Вечный революционер -... это гений, который разрушая истины, созданные до него, творит новое, или скромный человек, спокойно уверенный в своей силе, сгорающий тихим, иногда почти невидимым огнем, освещая пути к будущему.

Революционер на время, для сего дня - человек, с болезненной остротой чувствующий социальные обиды и оскорбления. (...) Он весь насыщен, как губка, чувством мести и хочет заплатить сторицей обидевшим его."[89] Основная масса людей, принявших революцию, согласно мысли Горького, может быть названа революционерами на время. Писатель говорит о парадоксе революции, который заключается в том, что, как это ни странно, она порождает нового буржуя "...из мужика, который за время войны нажил немного деньжат,... Помещика пограбил - тоже доход не безгрешен, а - хорош. (...) Идет законный подбор, сильный одолевает слабого".[90] Горький считает, что крестьянская масса представляет наибольшую опасность для революции, грозит растворить в своей массе количественно малочисленный пролетариат, принести стране жестокость и бедствия, террор и жертвы. Приводя в пример Парижскую коммуну, которую зарезали крестьяне, М.Горький называет основной политической силой в России пролетариат. Он обращается к нему с предупреждением: "Тебя ведут на гибель, тобою пользуются как материалом для бесчеловечного опыта, в глазах твоих вождей ты все еще не человек!"[91] Бунин, напротив, считает основой русского народа - мужика, который сохранил еще некоторый разум, стыд. Русский крестьянин возмущен распущенностью и понимает, что все идет от слабости власти. Простой мужик делает вывод, что "теперь народ, как скотина без пастуха, все перегадит и самого себя погубит".[92] Народ, ослабленный физически и морально, надеется на то, что "немец придет, наведет порядок". Бунин отмечает одну из основных черт русского характера - надежда на кого угодно, только не на себя. Горький, в свою очередь, размышляет несколько иначе, но в том же русле. "Даже теперь, когда народ является физическим "хозяином жизни", он, все-таки, продолжает надеяться на "барина"; для одной части его этот "барин"- "европейский пролетариат", для другой - немец, устроитель железного порядка; некоторым кажется, что их спасет Япония, и ни у кого нет веры в свои собственные силы".[93] Горький убежден, что народ "должен будет посвятить шестимесячные зимы мыслям и трудам,а не полусонному безделью. Он принужден понять, что родина его не ограничивается пределами губернии, уезда, а - огромная страна, полная неисчерпаемых богатств, способных вознаградить его честный и умный труд сказочными дарами".[94] Бунин подмечает в поведении людей изменчивость в отношении к труду. "Как злобно, неохотно отворял нам дверь швейцар!"[95] Слуга брата Юлия, Андрей, прослуживший у него около 20 лет, "служит еще аккуратно, но, видно, уже через силу, не может глядеть на нас, уклоняется от разговоров с нами, весь внутренно дрожит от злобы, когда же не выдерживает молчанья, отрывисто несет какую-то загадочную чепуху".[96] М.Горький и И.Бунин приходят к выводу, что народ не был готов к роли созидателя новой жизни. Причину этого они видят в истоках русского национального характера. Горького интересовала социальная обусловленность русского характера, то каким образом талантливый и мужественный народ был доведен до "пассивизма, проповеди "неделания", анархизма и прочих недугов". По его словам "русский народ органически склонен к анархизму: что он пассивен, но - жесток, когда в его руки попадает власть; что прославленная доброта его души - Карамазовский сентиментализм, что он ужасающе невосприимчив к внушениям гуманизма и культуры..."[97] Горький осуждает свой народ за невежество, нелюбовь к труду, но другим он быть не мог. "Условия, среди которых он жил, не могли воспитать в нем ни уважения к личности, ни сознания прав гражданина, ни чувства справедливости,- это были условия полного бесправия, угнетения человека, бесстыднейшей лжи и зверской жестокости".[98] Одной из причин того, что русский человек все еще не может освободиться от наследия рабства, Горький считает "азиатскую косность, восточный пассивизм". Народ жил руководствуясь глупой поговоркой: "День прошел и - слава Богу!" Взгляд Бунина на русский национальный характер обусловлен "двойной" природой русского человека: европейско-азиатской. В "Окаянных днях" писатель определит эту двойственность так: "Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом - Чудь, Меря. Но и в том и другом есть страшная переменчивость настроений, обликов,"шаткость", как говорили в старину. Народ сам сказал про себя:"из нас, как из древа,- и дубина, и икона",- в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев... Древнюю Киевскую Русь Бунин оплакивал и любил до самозабвения, азиатчину ненавидел. (...) азиатчина и... пыль засасывает Русь".[99] Иван Алексеевич стремится осмыслить духовные законы, по которым жила Россия много веков.

У него все происходящее рассматривается как течение вечного закона истории, как очередное проявление сущности русской истории, которую сходным образом излагал уже Татищев: "Брат на брата, сыновья против отцов, рабы на господ, друг друга ищут умертвить единого ради корыстолюбия, похоти и власти..."[100] И комментарий Бунина: "А сколько дурачков убеждено, что в русской истории произошел великий "сдвиг" к чему-то будто бы совершенно новому, доселе небывалому".[101]

Опираясь на примеры истории, Бунин высказывает мысль, что революция не несла в себе чего-то нового, это был очередной бунт, доказывающий "до чего все старо на Руси и сколь она жаждет прежде всего бесформенности".[102] Писатель убежден, что поменялось лишь название очередного бунта.

Горький в определенный момент своего творчества, отрицает возможность назвать революцией происходящее "Нет,-в этом взрыве зоологических инстинктов я не вижу элементов социальной революции. Это русский бунт без социалистов по духу, без участия социалистической психологии".[103] Революция, по мысли художника, была сделана для того, чтобы человеку жилось лучше и чтобы он сам стал лучше. Она же дала обратный результат - "полный простор всем дурным и зверским инстинктам, накопившимся под свинцовой крышей монархии, и, в то же время, она отбросила от себя, все интеллектуальные силы демократии, всю моральную энергию страны".[104]

В свою очередь, Бунин видит причину всех бед в незнании истории.

Немаловажное внимание писатель уделяет "царям и попам", знавшим и умевшим предугадать поведение народа.

Невыразимый ужас охватил бы их при виде того ужасного кровавого балагана, в который превращена Россия. "Цари" и "попы" многое могли предчувствовать, зная и помня летописи русской земли, зная переменчивое сердце и шаткий разум своего народа, его слезливость и "свирепство", его необозримые степи, непроходимые леса, непролазные болота, его исторические судьбы,...- знали, словом, все то, от напасти чего, все-таки, спасали его "попы" и "цари"...- все то, что заставило Грозного воскликнуть: "Аз есмь зверь, но над зверьми и царствую!" - все то, что еще слишком мало изменилось до наших дней".[105] Несмотря ни на что именно "цари" и "попы", как утверждает Бунин, заботились о процветании государства и благе народа. Доказательством тому - пророческая фраза Николая Второго, произнесенная им после отречения от престола: "Я берег не самодержавную власть, а Россию. Перемена формы правления не даст счастья народу".[106] И.Бунин обращается к самому началу российской истории, которая так передается летописцем: " Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет..., придите володейте нами, в нас все зыбкость,...мы и жадны - и нерадивы, способны и на прекрасное, на высокое - и на самое подлое, низменное, обладаем и дьявольской недоверчевостью - и можем быть опутаны нелепейшей, грубейшей ложью, заведены в какую угодно трясину с невероятной легкостью..."[107] И дальше Бунин прослеживает на протяжении многовековой истории России цепь "великих российских революций"; "удельные вековые смуты", "кровавый хам Разин", "шатание умов и сердец из стороны в сторону, саморазорение, самоистребление, разбой, пожарища, разливанное море разбитых кабаков,...а на утро - тяжелое похмелье и приступы лютой чувствительности, слезы покаяния перед святынями, вчера поруганными, "поклоны" перед Красным Крыльцом отрубленными головами лже-царей и лже-атаманов, - помни, помни это, "самая революционная часть человечества, засевшая в Кремле".[108] Бунин не сомневается в том, что народ воспрянет и гнев его обратится против новых хозяев.

На протяжении всей книги И.Бунин проводит мысль о том, что история повторяется и в ней есть определенные устойчивые законы, не учитывать которые нельзя. Его размышления с позиции современности являются пророческими.

Горький также, как и Бунин, считал, что создатели новой жизни должны были предусмотреть этот взрыв душевной гадости, вызванный революцией, изучить историю России, чтобы овладеть знанием духовной сферы, духовных свойств материала. Это очень важно для будущего России. Он считал, что именно настоящая действительность определяет будущее состояние России. А настоящее выглядит очень неприглядно. "Дезорганизованный рабочий класс, истребляемый в междоусобной бойне, разрушенная до основания промышленность, ощипанное догола государство, отданное на поток и разграбление людям звериных инстинктов".[109] Горький не перестает утверждать, что русскому народу нужно много трудиться как физически, так и духовно, чтобы достичь этого светлого будущего. Горький уверен, что еще очень далеко до "нового" времени, "пройдут десятилетия упорной, будничной, культурной работы для создания этого праздника". Писатель отрицает возможность будущего "праздника", если человек останется прежним, если он не осознает значения духовного освобождения. Он размышляет о том, к чему может привести сложившаяся в стране ситуация. Состояние это может превратиться в "некий ростовщичий торг, в котором одни будут много запрашивать, другие понемножку уступать, а страна будет разрушаться все дальше, а народ станет развращаться все больше".[110] И.Бунина, как и М.Горького, тревожит настоящее и будущее России. Он не приемлет революцию, так как наблюдает картины жестокости, невежества, хамства, которые вызывают в его душе отвращение и ненависть к тем, кто стоял у ее истоков. Безнадежность, пустота долгих дней томит и тяготит писателя. Он осознает свою ненужность в этом новом, чуждом ему мире. "...в мире поголовного хама и зверья, мне ничего не нужно..."[111]- так Бунин определяет свою общественную позицию.

В отличие от Горького Бунин по-иному видит будущее России, исходя прежде всего из ее истории. Что ждет Россию в будущем? "Республика, монархия? Вероятнее всего сначала будет какая-нибудь военная диктатура - дня и часа которой, конечно, не угадаешь - потом что-нибудь вроде "совета десяти" (из железных дельцов, бывших "спецов")... Впоследствии не исключена и монархия... Говорить, что к "прошлому воврата нет могут только люди или хитрющие, или глупые, или не знающие истории России".[112]

И.А.Бунин - дальновидный человек. Он знал, что все-таки настанет день отомщения и общего, всечеловеческого проклятия теперешним дням. Старая Россия погибла? Родится ли новая? Он свято верил в это, как в силу молитвы, но он твердо знал, что эти дни придут не скоро и не просто".[113]

Спасение России писатели-современники представляют по-разному. Горький - в необходимости обьединения демократии, потому что только она "позволит спасти революцию от полной гибели, поможет ей одолеть внутреннего врага и бороться с внешним". Важная роль в этом процессе отводится русской интеллигенции, которая должна будет "взять на себя великий труд духовного врачевания народа".[114] И.Бунин видит спасение в самих людях, в возвращении к Божьему образу и подобию. Он вообще смотрит на жизнь с позиций православного Христианства, этим обьясняется "высокая", библейская лексика, а также частые цитаты из Библии. Более всего невыносимо для Бунина сознание ниспровержения святынь, насилия над церковью и уничтожение религии. Отступничество от веры - великий грех для человека, тем более русского: "Срам и позор тебе; хочешь оставить благословение Отца своего, гробы родительские, святое отечество, правую веру в Господа нашего Иисуса Христа!"[115] Неслучайно Бунин вспоминает пророчество русского историка Ключевского; предвещавшего конец русскому государству тогда, когда разрушатся наши нравственные основы, когда погаснут лампады над гробницей Сергия Преподобного и закроются врата Его Лавры. С горечью Бунин говорит о том, что жуткое пророчество сбылось. Обстреливают Кремль из крупнокалиберных орудий, ползут слухи о том, что будут его взрывать. А ведь за его стенами вся Россия, ее солнечное сплетение, ее слава и вера, ее храмы и соборы. Бить из пушек по Кремлю и означает загасить лампады отечественного духа, сознание себя великой нацией. Этот разгром старинных церквей - крест на могилу русской государственности. "До чего все родное, кровное и только теперь как следует прочувствованное, понятое!"[116] Бунин говорит о спасении души самого народа, о нравственном и духовном возрождении через возвращение к религии. Все в руках самого человека, от него немного требуется - "изменить свою жизнь, очистить душу от скверны и не принимать участия в дурных делах". Свою надежду на спасение Родины связывает с теми, кто, "испив до дна весь ужас и всю горечь крестных путей,...перед лицом неслыханного разврата родной земли, встали и пошли жизнью и кровью своей спасать ее, и повели за собой лучших ее сыновей, лучший цвет русской молодости, дабы звезда, впервые блеснувшая над темнотой и скорбью Ледяного похода, разгоралась все ярче и ярче - светом незнакомым путеводным и  искупляющим несчастную, грешную Русь!"[117]

Горький вскользь касается религиозной темы, обращаясь к образу Христа. Он признает, что это один из величайших символов, созданных человеком во все времена. Христос, по мнению Горького несет в себе те черты, которые бы он хотел видеть в людях - милосердие, человечность, кротость. Горький невольно обьединяет дело Христа и революцию, находя общее в великих муках, невыносимых испытаниях, которые они претерпели. И то и другое было вызвано стремлением к возрождению человека, к совершению мирского дела раскрепощения жизни от тяжких, ржавых цепей прошлого.

Писатели сходятся в оценке своей творческой задачи в тревожные для России дни. И.Бунин и М.Горький считают своим гражданским долгом откликнуться на происходящее. Художник обязан говорить правду, какой бы она ни была. Бунин рассказывает об "окаянных днях" в меру своих литературных сил. "А это уже дело людей - слушать или пройти мимо. (...) Каждый из нас отвечает лишь за свою душу и за свои поступки".[118] Он не находит искренности ни в лгущих политиках, ни в тех, кто "оставил церковь и поспешил в театр, ни в фабрично-заводских, ни в" денежных мешках" с кровавыми пятнами от сломанных человеческих судеб. Но он знал, что правда есть. По-старинному говоря, Божья правда. По мысли И.Бунина, вера в нее сохранится в сердцах тех миллионов, которые вынуждены были эмигрировать из России. Бунин считался барином, белым. А разве белые не народ? - до сих пор жгуче звучит вопрос писателя. Они тоже народ, давший культуру России, давший лучших представителей. И.Бунин верил, что его "Окаянные дни" будут иметь огромное значение для потомков. "Пристрастность" будет очень и очень дорога для будущего историка. Разве важна "страсть" только революционного народа?"[119]

Заслугой И.А.Бунина является то, что он перемучился всеми муками и болями великого разлома и честно рассказал обо всем, что не поддался отравной силе "великого дурмана" и пошел против течения, тянувшего всех в пропасть утопии.

М.Горький создает в "Несвоевременных мыслях" критический образ революции. Причины такого видения надо искать и в разочаровании идеалиста, вдруг столкнувшегося с жестокой действительностью, и в глубоком неверии и даже презрении, которое Горький питает к русскому мужику. Он подчеркивает: "Я имею право говорить обидную и горькую правду о народе, и я убежден, что будет лучше для народа, если эту правду о нем скажу я первым, а не враги народа..."[120] "В чьих бы руках ни была власть,- за мной остается мое человеческое право отнестись к ней критически".[121] Для Горького публикация "Несвоевременных мыслей" явилась нравственным и гражданским подвигом. В то время выступления такого характера требовали большой смелости и мужества. Писатель оценивает совершающиеся события по законам совести и морали, а не по правилам политической борьбы и революционного насилия. Нужно отметить, что отношение Горького к событиям революции 1917 года не было политически последовательным и однозначным. Бунин, внимательно следивший за его деятельностью, с нескрываемой иронией высказывается о работе горьковской газеты: "Лезет, подмигивая, с Блоком, и тут же "категорически осуждает" словом, обычная подлость..."[122] Бунин подразумевает, что Горький как писатель, приветствовавший революцию, находится в зените славы и почета, часто печатается. Сам Бунин находится в тени, как сторонник тех, кто не принял революции. И все же он работает, пишет, не отрекается от своих прежних идеалов. Бунин как бы противопостовляет свои записи горьковским публикациям. Он обвиняет Горького в том, что он не смог предвидеть последствий революции. Это может отразиться на самом "буревестнике". "А если, не приведи Господи, большевики удержатся у власти, то они самому "буревестнику" свернут шею!"[123] Бунин оказался не далек от истины. Публикация "Несвоевременных мыслей" не могла понравиться Ленину и большевикам, что отразилось на творчестве

М.Горького. За этим последовал отъезд в Италию, который явился неофициальной ссылкой. Непоследовательность Горького Бунин прослеживает при помощи выдержек из его выступлений:

"- Сегодня началась великая работа освобождения людей из крепкой, железной паутины прошлого, работа страшная и трудная, как розовые муки...

- И если честные русские революционеры, окруженные врагами, измученные голодом, будут побеждены, то последствия этого страшного несчастия тяжко лягут на плечи всех революционеров Европы, всего ее рабочего класса".[124]

Тут же Бунин приводит другое, более раннее высказывание из горьковской "Новой жизни": "Перед нами компания авантюристов, которые, ради собственных интересов,... готовы на самое постыдное предательство интересов социализма, интересов российского пролетариата, именем которого они бесчинствуют на вакантном троне Романовых!"[125] Горький расходится в оценках большевиков, то восхваляя их, то обвиняя в авантюризме. "Горький, видя, что делишки Ленина крепнут, кричит в своей газете: "Не сметь трогать Ленина!"- но тут же, рядом печатает свои "несвоевременные мысли", где поругивает Ленина (на всякий случай)..."[126]- так Бунин оценивает его работу. Горький, в свою очередь, напишет о Бунине и его книге: "Очень плох И.А.Бунин в своих "Окаянных днях". Бунин - умен по природе, достаточно образован. Видеть его в состоянии столь болезненного бешенства и обидно, и противно. И жаль художника. Пропал художник."[127] Писатели непримиримы в оценке друг друга. Несмотря на то, что писатели оказались после Октябрьской революции по разные стороны баррикад, они остаются истинными сыновьями своей Родины. Общее чувство любви к России заставило их написать эти дневники. Все происходящее в то смутное время не смогло изменить их отношения к Родине. Они горячо любят ее такой, какой она есть. И.Бунину очень больно видеть "падение" России. Самое страшное для него в том, что рушится многовековое, обжитое, а новое никак его недостойно. Кто станет хозяином всего этого "колоссального наследства"? Потому-то и неутомима его тревога, незатухающая его боль. Несправедливо говорить, что его произведение пронизано ненавистью. Да, этот мотив присутствует, но не по отношению к России, а к тем, кто вызвал эту великую Катастрофу. В "Окаянных днях" преобладают скорбь о случившемся, тоска по блаженной Руси, которую он помнил с детства. "Если бы я эту "икону", эту Русь не любил, не видал, из-за чего же я так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так беспрерывно, так люто?"[128]

"Россия! Кто смеет учить меня любви к ней! Один из беженцев рассказывает в своих записках Бунину о том, как красноармейцы убили "однажды какого-то нищего старика, жившего в своей хибарке совсем одиноко, с одной худой собачонкой...какую лютую ненависть приобрела она после этого ко всем красноармейцам..."[129] Бунин прочел этот рассказ с ужасом и восхищением. Он испытывает подобную ненависть к русскому Каину. Бунин мучительно переживает его торжество. Он признает и верит в "Христову Россию". Есть для Бунина нечто, гораздо большее даже и России, и особенно ее материальных интересов.

"Это мой Бог и моя душа".[130] Как достойный потомок русских святых он не отрекся, ни на минуту от своей веры. "Ради самого Иерусалима не отрекусь от Господа!"[131]

Горький испытывает прежде всего любовь к рабочему человеку, он ощущает связь с ним, "любовь и уважение к его великому труду. И, наконец, - я люблю Россию. Да, я мучительно и тревожно люблю Россию, люблю русский народ".[132]

Исторически закономерно, что революция произошла в начале 20 века. В истории человечества рубеж веков знаменуется важным событием в жизни страны, народа, нации. Он несет в себе изменения буквально во всем: в социальной и духовной жизни, в искусстве, в литературе. На пороге 20 века Россия оказалась на гране социальных потрясений. Великая Катастрофа 1917 года стала тем событием, которое перевернуло и изменило жизнь России. Современники, Горький и Бунин, явились свидетелями всех трагических перепитий конца 19 - начала 20 веков.

В мыслях И.А Бунина и М.А.Горького о России много общего. Они нашли выражение в публицистических произведениях писателей, каждое из которых имеет форму дневника. Выбрана одна и та же тема - Россия, ее судьба, ее прошлое, настоящее и будущее. Бунин стремился осмыслить события 1917 - 1920 годов в аспекте русской истории, которую новые хозяева не знали, да и не хотели знать, и которую нельзя забывать потомкам. Благо России он мерил "высшей мерой", с позиции человеческой, религиозной. Он мыслил о развитии истинно национальных начал, основанных на ненасилии и культуре. Горький разделял позицию Бунина. Для него революция связана с развитием культуры, это - явление духовное, ведущее к очищению и возрождению человека. Он оценивает Октябрь, прежде всего, с морально-нравственной позиции. Горький, считавший революцию своим детищем, не принимает ее, так как она противоречит гуманистическим идеалам, лежащим в ее основе. Он убежден, что и формы и методы ее осуществления не соответствуют демократическим принципам, человеческой нравственности, гуманистической морали.

Писатели приходят к неожиданному выводу: революция произошла в силу слабости, а не силы народа; она представляет опасность, прежде всего, для самого народа, раздагая его духовно и нравственно.

Художников одинаково возмущает жестокость, лживость и низменность нового режима. Они отрицают насилие, террор грабежи, разрушение национального богатства России. Бессмысленное расхищение созданных другими ценностей является фактически ограблением страны, то есть самих себя.

Идея большевиков все разрушить до основания и построить новое свободное государство не находит отклика в сердцах И.Бунина и М.Горького. Они сходятся в том, что такое переустройство не может произойти мгновенно. Бунин считает эту идею утопичной, так как устроители новой жизни не имеют четкого представления, что такое «царство свободы». Можно сказать, что И.Бунин еще в 1918 году четко представлял то, что большевики не принесут ничего хорошего. Все самое доброе, благородное и прекрасное обречено в этом обществе на гибель. Гибель России представляется ему окончательной и бесповоротной. У Бунина отвращение к большевикам носит эстетический характер. Он видит в основе трагизма мира контраст красоты и уродства.

Слова писателей звучат как предостережение. Горький обращается к своим современникам, предупреждает о необходимости перемен внутри самого человека, об освобождении личности от всего темного, низкого.

В своей книге Бунин обращает мысли к людям будущего. Трезвое, реалистическое описание в «Окаянных днях» 1918-1919 годов приобретает трагически-пророческий смысл. Бунин предостерегает нас от ошибок современной ему действительности, от нового агитирующего мифа, о том, что история, сделав свой виток, возвращается к старому. Ценно то, что И.Бунин с его чувственным восприятием мира и необыкновенным уменьем передавать увиденное, запечатлел образ России тех дней. Он сделал новый шаг в познании народа, русского национального характера на разломе времен.

М.Горький больше исходил из политики, проводимой в России в 1917 году. В «Несвоеременных мыслях» он высказывает свою гражданскую позицию, художник как бы отступает на второй план. Это не умоляет огромного значения «Несвоевременных мыслей» – нужно отдать должное переданной в книге необыкновенной искренности, мучительной боли, гражданского мужества писателя.

Несмотря на то, что происходящее в стране писатели оценивают как стихийное, хаотичное явление, они сохраняют веру в Россию, в ее светлое будущее, хотя оно и представляется весьма далеким и неясным.

Несмотря на разницу в культурном уровне, в отношении к жизни, в философских взглядах, любовь к России, тревога и боль за нее, ее народ, позволили писателям-современникам выразить схожее восприятие современной им действительности.