Реферат на тему Русский изразец
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-01-03Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Федерация образования РФ
Сочинский государственный университет туризма и курортного дела
Инженерно-экологический институт
Кафедра архитектуры и дизайна
Реферат на тему:
Русский изразец
г. Сочи-2006г.
Оглавление
1. Введение
2. Из истории изразца
3. Разновидности и конструктивное оформление изразцов
4. Изразец в архитектуре русского средневековья
5. Заключение
6. Список литературы
1. Вступление
Декоративное искусство играет огромную роль в развитии у человека чувства прекрасного. Оно формирует его эстетические чувства, воспитывает эстетическую восприимчивость, художественный вкус.
''Есть ещё пропасть людей – писал В. В. Стасов, - которые воображают, что нужно быть изящным только в музеях, в картинах и статуях, в громадных соборах, наконец, во всём исключительном, особенном, а что касается до остального, то можно расправляться как ни попало – дескать дело пустое и вздорное. Что может быть несчастнее и ограниченнее таких понятий! Нет, настоящее, цельное, здоровое в самом деле искусство существует лишь там, где потребность в изящных формах, в постоянной художественной внешности простёрлась уже на сотни тысяч вещей, ежедневно окружающих нашу жизнь''.
Окружающие человека вещи представляют собой материальное, предметное воплощение его чувств. Это раскрытая книга человеческой психологии.
В декоративном искусстве, в отличие от живописи и скульптуры воплощение эмоций и настроений осуществляется не путём воспроизведения видимого мира, а посредством создания новых предметов, не имеющих прямого прообраза в натуре. В этом специфика художественного образа в декоративном искусстве. Поскольку изразцовое искусство является декоративным, то и в нем изобразительное начало играет подчинённую роль
Главное – создание таких форм и такого декора предмета, которые бы с наибольшей выразительностью и красотой соответствовали практическому назначению и художественному замыслу. Отсюда сами изобразительные мотивы неизменно становятся наиболее условными, обобщёнными. Но эта условность не есть ограниченность, а специфический язык, дающий огромные возможности для решения творческих задач. Изразцовое искусство имеет многовековую историю. В нем своеобразно отразились – духовный мир русского народа, эстетические вкусы и понятия. Оно отличается глубокой народностью.
В орнаменте изразцов отразился не только широкий мир, окружающий человека, природы, но ещё и различные привнесённые из других эпох и заимствованные у других народов художественные формы. Однако русский художник претворяет и перерабатывает эти заимствования настолько органично, что они становятся подлинным, самобытным явлением его творчества. Общность форм и орнаментов русского декоративного искусства с формами и орнаментами других народов не лишает его своеобразия, а лишь подтверждает широкие культурные связи русского народа.
''Характерная черта народного искусства – ярко-выраженное чувство ритма, любовь к повторности мотивов, к замедленным мерным темпам. Народные мастера больше всего ценят симметрию и уравновешенность''.
Тесно связанное с жизнью народа, гончарное искусство было занятием широких масс крестьян и ремесленников. Богатство творческой фантазии, тонкость вкуса, чувство пропорций силуэта, цветовой гармонии – всё это ярко проявлялось в творениях мастеров. В этом заключается огромная художественная ценность их работ, в этом же состоит великое художественное значение творчества.
Именно то, что ни в коей мере нельзя умалять роль декоративного искусства, его значимость в истории искусства вообще; об эстетике природного материала, в частности, - о глине; об изразцовом искусстве, как интереснейшем явлении декоративно-прикладного искусства и о специфике его выразительных средств говорится в этой работе. В дипломной работе была сделана попытка проследить, как далеко простираются корни этого ремесла и какой глубоко национальный характер оно имеет, ведь изразцовое украшение печи – традиция, бытующая на Руси на протяжении многих столетий; а так же как продолжаются традиции гончарного дела в наши дни.
2. Из истории изразца
''Русское изразцовое искусство – одна из замечательных отраслей народного творчества.
Изразцовые декоры, выполненные из отдельных изразцов или многоизразцовых клейм и фризов, создавали яркие цветовые акценты на фасадах храмов и светских зданий, придавали им живописность, праздничность и нарядность''.
Во второй четверти XIII века смерч монголо-татарского нашествия обрушился на русский край. Разрушенные княжества, ослабленные усобицами города сопротивлялись яростно, но были смяты полчищами Батыя. Русский народ оказался под тяжким ярмом. Борьба длилась столетия.
В XIV – нач. XV века русская земля ещё лежала в развалинах: разрушены были храмы, сравнены с землей каменные палаты и стены крепостей, выжжены города и селения. Но даже в самое лихолетье иноземного ига не замирала на Руси художественная жизнь. Она сосредотачивалась в ремесленных слободах северных городов, в монастырях, в вотчинах московских князей.
Строить надо было много, быстро, красиво. Входил в силу кирпич. В ту пору и появились глиняные плиты с теснённым узором, повторявшим орнамент и изображения белокаменной резьбы. Эти плиты ещё не покрывались поливой. Они известны как первые облицовочные керамические материалы, трансформировавшиеся позднее в красные изразцы.
''Собственно изразец известен в России с XVI века. Красные изразцы ещё не поливались глазурями, но они интересны прежде всего своим разнообразием сюжетных изображений, красотой и наивной смелостью композиций''.
Не лишенные сметки и художественного вкуса, гончары понимали, что печь, облицованная узорными изразцами, может стать украшением жилища. И ещё понимали они, что рисунок на изразцах должен, с одной стороны поражать воображение покупателя своей красотой и занимательностью, а с другой – быть доступным его пониманию. Значит, и рельефы на изразцах не имеют права быть разнородными, случайными, а должны связываться между собой какой-то единой линией, хотя бы сюжетной.
Красные изразцы можно разложить на пять групп. Надписи на некоторых плитках помогают определить названия групп.
Надо заметить, что в конце XVI и особенно в XVII веке излюбленным литературным чтением русского человека была ''Александрия'' – повесть о походах и жизни Александра Македонского. Множество списков повести, украшенных порой самобытными рисунками, ходило тогда по рукам. Увлекательные приключения Александра открывали богатейшие возможности для иллюстраторов. Хитроумный гончар нашел в полюбившейся модной повести темы рисунков будущих изразцов.
Каждые пять кафлей мастер объединил единым сюжетом. Так, первая группа посвящалась штурму ''града Египта'' войсками Александра. На глиняных плитах изображались осажденная крепость и ее защитники; войска, идущие на приступ – пехотинцы, всадники. пушкари и сам царь Александр. На изразцах второй группы можно увидеть охотника, возможно того же Александра, с соколом, льва, барсов, журавля. Третья группа изображает сказочных чудовищ: ''китовраса'' – кентавра, зверя ''инрога'' – единорога – лошадь с рогами на голове, лютого грифа – льва с орлиными крыльями и козлиной мордой, семиглавого зверя, птицу Сирина.
На остальных изразцах помещены государственный герб – двуглавый орёл и разнообразные узоры из акантов, пальметт и диковинных растений.
Ряды ''пятёрок'' могли располагаться в любой последовательности. Но, вероятнее всего, в центре помещались изразцы с гербом. Над ними или под ними, так чтобы удобно было разглядывать, располагались изразцы с картинками. А на самом верху и в самом низу шли ряды с узором из трав и цветов.
Весь этот калейдоскоп узоров, реальных и фантастических картинок, беспрестанно стоял перед глазами обитателей дома. Он привлекал к себе внимание, будоражил фантазию, порождая неосознанное желание узнать ещё что-нибудь о далёких и таинственных землях и странах.
Позднее эти сюжеты перекочевали в рельефные изразцы с зелёной поливой. Первый изразец, покрытый зелёной поливой, известен как уроженец Пскова. Оттуда он пожаловал в Москву в первой половине XVII столетия. Полную силу зеленый (муравленный) изразец наберёт и в облицовке печей и в наружном керамическом уборе зданий лишь в середине XVII века.
Многоцветие в архитектурной керамике заявило о себе в Москве в середине XVI века, когда на некоторых московских, а так же в близлежащих городах появляются изразцовые изделия невиданной красоты и формы.
К этому времени окрепшее Московское государство начало возвращать себе западные земли, захваченные ранее польско-литовскими папами. Многие тысячи людей духовно тяготевших к своим русским братьям, переселились с этих земель в города Центральной Руси. Среди переселенцев оказалось немало отменных умельцев, оставивших замечательный след в развитии московских ремёсел. Вместе с московскими гончарами они так продвинули ''ценинное дело'' вперёд, что вторую половину XVII века можно было бы назвать золотым веком русского многоцветного изразца.
Изразцы XVII – XIX веков, украшавшие печи не только в царских и монастырских покоях, но и в домах купечества и зажиточных горожан были красочны и своеобразны.
''И рельефные, и гладкие, с синим, зелёным и многоцветным рисунком они несут в себе приметы новых времён, освоения опыта других народов и борения с некоторыми иноземными влияниями. При этом в их решении оставались неизменными чувство цвета, композиция, гармония и самобытность лучших отечественных изразечников''.
Изразцовые печи играли большую роль в украшениях интерьеров храмов, трапезных палат, парадных царских, княжеских и боярских теремов, а позднее в XVIII – XIX веках, и в жилых помещениях горожан и зажиточных сельских жителей.
Русское изразцовое искусство, в котором широко отразились быт, обычаи и вкусы народа, было создано в большинстве своём безымянными народными мастерами резьбы по дереву, гончарами и живописцами, выходцами из ремесленной части населения в небольших гончарных мастерских, разбросанных по всей территории Русского государства.
Сюжеты для своих изделий мастера черпали чаще всего из окружающей их жизни, флоры и фауны, из легенд, преданий, из смежных отраслей прикладного искусства: резьбы по белу камню, народных мотивов вышивки, набойки и кружев.
В развитии русского изразцового искусства не было чёткой последовательности в изготовлении различных видов изразцов. Например, во второй половине XVII одновременно выделывались терракотовые, муравленные и многоцветные изделия.
Истоки русского изразцового искусства следует искать в Древнем Киеве X – XI веков, Старой Рязани и Владимире XII века. При археологических раскопках в этих городах были найдены первые русские керамические изделия, покрытые прозрачными многоцветными глазурями.
Прерванное монголо-татарским нашествием, это производство возродилось через два с половиной столетия в Пскове и Москве. Муравленые изделия Пскова и московские терракотовые плиты XV века, многоцветные рельефы Дмитрова и Старицы XV-XVI веков – наиболее древние керамические изделия послемонгольского периода.
Красные терракотовые изразцы московские мастера начали вырабатывать в конце XVI – нач. XVII веков. В XVII веке производство красных, муравлёных и многоцветных рельефных изразцов распространилось по Центральной части Русского государства. Ведущее начало в эти годы принадлежало Москве, за столицей следовали Ярославль, Владимир, Калуга. В конце XVII – первой половине XVIII веков изразцовые производства организовались в Петербурге, Александровской Слободе, Троице-Сергиевом монастыре и в далёких от столицы городах: Балахне, Соликамске, Великом Устюге и Тотьме.
Все указанные производства имели свои чётки отличительные особенности.
Северное изразцовое производство началось в конце XVI века в Орле-Городке на Каме, одном из северных опорных пунктов в период проникновения русских на Урал и в Сибирь. После переноса в 1706 г. Орла-Городка на левый, более высокий берег Камы, изразцовое производство переместилось в Соликамск.
Начало балахнинского производства ориентировочно датируют второй половиной XVII века.
Печные изразцы Соликамска и Балахны близки по цветовой гамме и сюжетам. Они имели коробчатые румпы на протяжении всего периода существования этих производств.
Производство изразцов на реке Сухоне, в городах Великом Устюге и Тотьме были очень близки между собой: почти одинаковые цвета эмалей с характерной густой травянистой зеленью и отступающие от краёв высокие румпы. Рельефные изображения растительного и орнаментального характера этих производств сохраняются на протяжении всего XVIII – первой половины XIX столетия. Гладкие расписные изразцы выделывались в этих производствах очень короткий период, по всей вероятности, только в XIX веке.
В Калужском изразцовом производстве использовались местные светлые глины с характерными для них красно-жёлтыми и серо-желтыми оттенками.
Производства Макарьевского монастыря на Волге и Александровской слободы узнаются по индивидуальным формам их румп.
Для петербургского производства организованного в 10-х годах XVIII века, характерны своеобразный профиль румпы и синяя роспись по белому фону гладкого изразца.
Терракотовые, так называемые красные изразцы, впервые начали вырабатывать в Москве во второй половине XVI века. Красные печные изразцы московского производства, так же как и терракотовые плиты, изготовлялись из красных глин, формировались в резных деревянных формах, выполненных талантливыми мастерами резьбы по дереву, подвергались сушке, а затем обжигу. Для крепления их в печной облицовке или в кирпичной кладке с тыльной стороны выделывались румпы коробчатой формы. Формовка лицевой пластины изразца и изготовление румпы производилось с помощью гончарного круга.
Ранние изразцы имели квадратные лицевые пластины размером около 20х20 см. окаймлённые широкими рельефными рамками. Такие изразцы назывались широкорамочными. Большие размеры лицевых пластин дали им ещё и второе название – изразцы ''большой руки''. Толщина пластин этих изразцов была близка к 1 см.
Лицевые поверхности красных широкорамочных изразцов богато орнаментировались. Высота рельефа изображений колебалось в пределах 0,3-0,8 см. и, как правило, была несколько ниже высоты рельефа контурной рамки. Наиболее характерные сюжеты: весенние сцены, журавль, лев, Пегас, охотник.
В это же время вырабатывались изразцы ''малой руки'', с квадратной лицевой пластиной размером около 14х14 см. и широкой контурной рамкой.
Для выкладки горизонтальных рядов печной облицовки выделывались поясовые изразцы прямоугольной формы. Они имели высоту около 10 см., коробчатые румпы и широкие рамки по длинным сторонам изразца. Рельефные изображения были растительного или геометрического характера.
В горизонтальные и вертикальные швы между изразцами закладывались перемычки. Они имели полукруглую форму с рельефными рисунками и на тыльной стороне румпу в виде гребня. Перемычки, вставленные в глиняные швы, увеличивали их герметичность, а полукруглая форма придавала зеркалу печи барельефный характер.
Верх печей обычно завершался рядом ''городков'' фигурной формы с узкой контурной рамкой и разнообразными рельефными изображениями.
Из этих основных пяти типов изразцов складывался печной набор, необходимый для облицовки одной печи.
Зеркало печи облицовывалось изразцами ''большой руки'', или, как их иногда называли, ''стенными''. Для облицовки углов печей употреблялись те же ''стенные'' изразцы со срезанной под 450 румпой. Для получения перевязки в горизонтальных рядах облицовки применялись половинки ''стенных'' изразцов.
Расположение изразцов ''малой руки'' в печной облицовке до сих пор точно не установлено. По всей вероятности они шли на облицовку верха печей или на выкладку более широких горизонтальных рядов. Видимо, не случайно поставленные в ряд пять изразцов ''большой руки'' и семь ''малой руки'' дают один и тот же размер.
Изразцовые печи выкладывали на глиняном растворе. Зеркало печи, как правило, белилось, часто с примесью толченой слюды для придания ему блеска. Печи, облицованные красными изразцами, не сохранились.
В конце первой половины XVII века начали вырабатываться красные изразцы с узкой контурной рамкой, шириной около 1 см., названные узкорамочными. Незначительное на первый взгляд новшество позволило отказаться от применения перемычек, что сократило количество изделий печного набора, но привело и к определённым недостаткам во внешнем виде печей: утрате барельефного характера печного зеркала и появлению широких глиняных швов между изразцами.
Красные изразцы иного характера изготовлялись гончарной мастерской Троице-Сергиева монастыря. Их отличительной чертой была широкая рамка с рельефным растительным орнаментом. В первой половине XVII века они изготовлялись с коробчатой румпой, а позднее – с румпой, отступающей от краёв.
Во второй половине XVII века красные изразцы почти повсеместно были вытеснены более современными, муравлёными и многоцветными изделиями. Сочинский государственный университет туризма и курортного дела
Инженерно-экологический институт
Кафедра архитектуры и дизайна
Реферат на тему:
Русский изразец
г. Сочи-2006г.
Оглавление
1. Введение
2. Из истории изразца
3. Разновидности и конструктивное оформление изразцов
4. Изразец в архитектуре русского средневековья
5. Заключение
6. Список литературы
1. Вступление
Декоративное искусство играет огромную роль в развитии у человека чувства прекрасного. Оно формирует его эстетические чувства, воспитывает эстетическую восприимчивость, художественный вкус.
''Есть ещё пропасть людей – писал В. В. Стасов, - которые воображают, что нужно быть изящным только в музеях, в картинах и статуях, в громадных соборах, наконец, во всём исключительном, особенном, а что касается до остального, то можно расправляться как ни попало – дескать дело пустое и вздорное. Что может быть несчастнее и ограниченнее таких понятий! Нет, настоящее, цельное, здоровое в самом деле искусство существует лишь там, где потребность в изящных формах, в постоянной художественной внешности простёрлась уже на сотни тысяч вещей, ежедневно окружающих нашу жизнь''.
Окружающие человека вещи представляют собой материальное, предметное воплощение его чувств. Это раскрытая книга человеческой психологии.
В декоративном искусстве, в отличие от живописи и скульптуры воплощение эмоций и настроений осуществляется не путём воспроизведения видимого мира, а посредством создания новых предметов, не имеющих прямого прообраза в натуре. В этом специфика художественного образа в декоративном искусстве. Поскольку изразцовое искусство является декоративным, то и в нем изобразительное начало играет подчинённую роль
Главное – создание таких форм и такого декора предмета, которые бы с наибольшей выразительностью и красотой соответствовали практическому назначению и художественному замыслу. Отсюда сами изобразительные мотивы неизменно становятся наиболее условными, обобщёнными. Но эта условность не есть ограниченность, а специфический язык, дающий огромные возможности для решения творческих задач. Изразцовое искусство имеет многовековую историю. В нем своеобразно отразились – духовный мир русского народа, эстетические вкусы и понятия. Оно отличается глубокой народностью.
В орнаменте изразцов отразился не только широкий мир, окружающий человека, природы, но ещё и различные привнесённые из других эпох и заимствованные у других народов художественные формы. Однако русский художник претворяет и перерабатывает эти заимствования настолько органично, что они становятся подлинным, самобытным явлением его творчества. Общность форм и орнаментов русского декоративного искусства с формами и орнаментами других народов не лишает его своеобразия, а лишь подтверждает широкие культурные связи русского народа.
''Характерная черта народного искусства – ярко-выраженное чувство ритма, любовь к повторности мотивов, к замедленным мерным темпам. Народные мастера больше всего ценят симметрию и уравновешенность''.
Тесно связанное с жизнью народа, гончарное искусство было занятием широких масс крестьян и ремесленников. Богатство творческой фантазии, тонкость вкуса, чувство пропорций силуэта, цветовой гармонии – всё это ярко проявлялось в творениях мастеров. В этом заключается огромная художественная ценность их работ, в этом же состоит великое художественное значение творчества.
Именно то, что ни в коей мере нельзя умалять роль декоративного искусства, его значимость в истории искусства вообще; об эстетике природного материала, в частности, - о глине; об изразцовом искусстве, как интереснейшем явлении декоративно-прикладного искусства и о специфике его выразительных средств говорится в этой работе. В дипломной работе была сделана попытка проследить, как далеко простираются корни этого ремесла и какой глубоко национальный характер оно имеет, ведь изразцовое украшение печи – традиция, бытующая на Руси на протяжении многих столетий; а так же как продолжаются традиции гончарного дела в наши дни.
2. Из истории изразца
''Русское изразцовое искусство – одна из замечательных отраслей народного творчества.
Изразцовые декоры, выполненные из отдельных изразцов или многоизразцовых клейм и фризов, создавали яркие цветовые акценты на фасадах храмов и светских зданий, придавали им живописность, праздничность и нарядность''.
Во второй четверти XIII века смерч монголо-татарского нашествия обрушился на русский край. Разрушенные княжества, ослабленные усобицами города сопротивлялись яростно, но были смяты полчищами Батыя. Русский народ оказался под тяжким ярмом. Борьба длилась столетия.
В XIV – нач. XV века русская земля ещё лежала в развалинах: разрушены были храмы, сравнены с землей каменные палаты и стены крепостей, выжжены города и селения. Но даже в самое лихолетье иноземного ига не замирала на Руси художественная жизнь. Она сосредотачивалась в ремесленных слободах северных городов, в монастырях, в вотчинах московских князей.
Строить надо было много, быстро, красиво. Входил в силу кирпич. В ту пору и появились глиняные плиты с теснённым узором, повторявшим орнамент и изображения белокаменной резьбы. Эти плиты ещё не покрывались поливой. Они известны как первые облицовочные керамические материалы, трансформировавшиеся позднее в красные изразцы.
''Собственно изразец известен в России с XVI века. Красные изразцы ещё не поливались глазурями, но они интересны прежде всего своим разнообразием сюжетных изображений, красотой и наивной смелостью композиций''.
Не лишенные сметки и художественного вкуса, гончары понимали, что печь, облицованная узорными изразцами, может стать украшением жилища. И ещё понимали они, что рисунок на изразцах должен, с одной стороны поражать воображение покупателя своей красотой и занимательностью, а с другой – быть доступным его пониманию. Значит, и рельефы на изразцах не имеют права быть разнородными, случайными, а должны связываться между собой какой-то единой линией, хотя бы сюжетной.
Красные изразцы можно разложить на пять групп. Надписи на некоторых плитках помогают определить названия групп.
Надо заметить, что в конце XVI и особенно в XVII веке излюбленным литературным чтением русского человека была ''Александрия'' – повесть о походах и жизни Александра Македонского. Множество списков повести, украшенных порой самобытными рисунками, ходило тогда по рукам. Увлекательные приключения Александра открывали богатейшие возможности для иллюстраторов. Хитроумный гончар нашел в полюбившейся модной повести темы рисунков будущих изразцов.
Каждые пять кафлей мастер объединил единым сюжетом. Так, первая группа посвящалась штурму ''града Египта'' войсками Александра. На глиняных плитах изображались осажденная крепость и ее защитники; войска, идущие на приступ – пехотинцы, всадники. пушкари и сам царь Александр. На изразцах второй группы можно увидеть охотника, возможно того же Александра, с соколом, льва, барсов, журавля. Третья группа изображает сказочных чудовищ: ''китовраса'' – кентавра, зверя ''инрога'' – единорога – лошадь с рогами на голове, лютого грифа – льва с орлиными крыльями и козлиной мордой, семиглавого зверя, птицу Сирина.
На остальных изразцах помещены государственный герб – двуглавый орёл и разнообразные узоры из акантов, пальметт и диковинных растений.
Ряды ''пятёрок'' могли располагаться в любой последовательности. Но, вероятнее всего, в центре помещались изразцы с гербом. Над ними или под ними, так чтобы удобно было разглядывать, располагались изразцы с картинками. А на самом верху и в самом низу шли ряды с узором из трав и цветов.
Весь этот калейдоскоп узоров, реальных и фантастических картинок, беспрестанно стоял перед глазами обитателей дома. Он привлекал к себе внимание, будоражил фантазию, порождая неосознанное желание узнать ещё что-нибудь о далёких и таинственных землях и странах.
Позднее эти сюжеты перекочевали в рельефные изразцы с зелёной поливой. Первый изразец, покрытый зелёной поливой, известен как уроженец Пскова. Оттуда он пожаловал в Москву в первой половине XVII столетия. Полную силу зеленый (муравленный) изразец наберёт и в облицовке печей и в наружном керамическом уборе зданий лишь в середине XVII века.
Многоцветие в архитектурной керамике заявило о себе в Москве в середине XVI века, когда на некоторых московских, а так же в близлежащих городах появляются изразцовые изделия невиданной красоты и формы.
К этому времени окрепшее Московское государство начало возвращать себе западные земли, захваченные ранее польско-литовскими папами. Многие тысячи людей духовно тяготевших к своим русским братьям, переселились с этих земель в города Центральной Руси. Среди переселенцев оказалось немало отменных умельцев, оставивших замечательный след в развитии московских ремёсел. Вместе с московскими гончарами они так продвинули ''ценинное дело'' вперёд, что вторую половину XVII века можно было бы назвать золотым веком русского многоцветного изразца.
Изразцы XVII – XIX веков, украшавшие печи не только в царских и монастырских покоях, но и в домах купечества и зажиточных горожан были красочны и своеобразны.
''И рельефные, и гладкие, с синим, зелёным и многоцветным рисунком они несут в себе приметы новых времён, освоения опыта других народов и борения с некоторыми иноземными влияниями. При этом в их решении оставались неизменными чувство цвета, композиция, гармония и самобытность лучших отечественных изразечников''.
Изразцовые печи играли большую роль в украшениях интерьеров храмов, трапезных палат, парадных царских, княжеских и боярских теремов, а позднее в XVIII – XIX веках, и в жилых помещениях горожан и зажиточных сельских жителей.
Русское изразцовое искусство, в котором широко отразились быт, обычаи и вкусы народа, было создано в большинстве своём безымянными народными мастерами резьбы по дереву, гончарами и живописцами, выходцами из ремесленной части населения в небольших гончарных мастерских, разбросанных по всей территории Русского государства.
Сюжеты для своих изделий мастера черпали чаще всего из окружающей их жизни, флоры и фауны, из легенд, преданий, из смежных отраслей прикладного искусства: резьбы по белу камню, народных мотивов вышивки, набойки и кружев.
В развитии русского изразцового искусства не было чёткой последовательности в изготовлении различных видов изразцов. Например, во второй половине XVII одновременно выделывались терракотовые, муравленные и многоцветные изделия.
Истоки русского изразцового искусства следует искать в Древнем Киеве X – XI веков, Старой Рязани и Владимире XII века. При археологических раскопках в этих городах были найдены первые русские керамические изделия, покрытые прозрачными многоцветными глазурями.
Прерванное монголо-татарским нашествием, это производство возродилось через два с половиной столетия в Пскове и Москве. Муравленые изделия Пскова и московские терракотовые плиты XV века, многоцветные рельефы Дмитрова и Старицы XV-XVI веков – наиболее древние керамические изделия послемонгольского периода.
Красные терракотовые изразцы московские мастера начали вырабатывать в конце XVI – нач. XVII веков. В XVII веке производство красных, муравлёных и многоцветных рельефных изразцов распространилось по Центральной части Русского государства. Ведущее начало в эти годы принадлежало Москве, за столицей следовали Ярославль, Владимир, Калуга. В конце XVII – первой половине XVIII веков изразцовые производства организовались в Петербурге, Александровской Слободе, Троице-Сергиевом монастыре и в далёких от столицы городах: Балахне, Соликамске, Великом Устюге и Тотьме.
Все указанные производства имели свои чётки отличительные особенности.
Северное изразцовое производство началось в конце XVI века в Орле-Городке на Каме, одном из северных опорных пунктов в период проникновения русских на Урал и в Сибирь. После переноса в 1706 г. Орла-Городка на левый, более высокий берег Камы, изразцовое производство переместилось в Соликамск.
Начало балахнинского производства ориентировочно датируют второй половиной XVII века.
Печные изразцы Соликамска и Балахны близки по цветовой гамме и сюжетам. Они имели коробчатые румпы на протяжении всего периода существования этих производств.
Производство изразцов на реке Сухоне, в городах Великом Устюге и Тотьме были очень близки между собой: почти одинаковые цвета эмалей с характерной густой травянистой зеленью и отступающие от краёв высокие румпы. Рельефные изображения растительного и орнаментального характера этих производств сохраняются на протяжении всего XVIII – первой половины XIX столетия. Гладкие расписные изразцы выделывались в этих производствах очень короткий период, по всей вероятности, только в XIX веке.
В Калужском изразцовом производстве использовались местные светлые глины с характерными для них красно-жёлтыми и серо-желтыми оттенками.
Производства Макарьевского монастыря на Волге и Александровской слободы узнаются по индивидуальным формам их румп.
Для петербургского производства организованного в 10-х годах XVIII века, характерны своеобразный профиль румпы и синяя роспись по белому фону гладкого изразца.
Терракотовые, так называемые красные изразцы, впервые начали вырабатывать в Москве во второй половине XVI века. Красные печные изразцы московского производства, так же как и терракотовые плиты, изготовлялись из красных глин, формировались в резных деревянных формах, выполненных талантливыми мастерами резьбы по дереву, подвергались сушке, а затем обжигу. Для крепления их в печной облицовке или в кирпичной кладке с тыльной стороны выделывались румпы коробчатой формы. Формовка лицевой пластины изразца и изготовление румпы производилось с помощью гончарного круга.
Ранние изразцы имели квадратные лицевые пластины размером около 20х20 см. окаймлённые широкими рельефными рамками. Такие изразцы назывались широкорамочными. Большие размеры лицевых пластин дали им ещё и второе название – изразцы ''большой руки''. Толщина пластин этих изразцов была близка к 1 см.
Лицевые поверхности красных широкорамочных изразцов богато орнаментировались. Высота рельефа изображений колебалось в пределах 0,3-0,8 см. и, как правило, была несколько ниже высоты рельефа контурной рамки. Наиболее характерные сюжеты: весенние сцены, журавль, лев, Пегас, охотник.
В это же время вырабатывались изразцы ''малой руки'', с квадратной лицевой пластиной размером около 14х14 см. и широкой контурной рамкой.
Для выкладки горизонтальных рядов печной облицовки выделывались поясовые изразцы прямоугольной формы. Они имели высоту около 10 см., коробчатые румпы и широкие рамки по длинным сторонам изразца. Рельефные изображения были растительного или геометрического характера.
В горизонтальные и вертикальные швы между изразцами закладывались перемычки. Они имели полукруглую форму с рельефными рисунками и на тыльной стороне румпу в виде гребня. Перемычки, вставленные в глиняные швы, увеличивали их герметичность, а полукруглая форма придавала зеркалу печи барельефный характер.
Верх печей обычно завершался рядом ''городков'' фигурной формы с узкой контурной рамкой и разнообразными рельефными изображениями.
Из этих основных пяти типов изразцов складывался печной набор, необходимый для облицовки одной печи.
Зеркало печи облицовывалось изразцами ''большой руки'', или, как их иногда называли, ''стенными''. Для облицовки углов печей употреблялись те же ''стенные'' изразцы со срезанной под 450 румпой. Для получения перевязки в горизонтальных рядах облицовки применялись половинки ''стенных'' изразцов.
Расположение изразцов ''малой руки'' в печной облицовке до сих пор точно не установлено. По всей вероятности они шли на облицовку верха печей или на выкладку более широких горизонтальных рядов. Видимо, не случайно поставленные в ряд пять изразцов ''большой руки'' и семь ''малой руки'' дают один и тот же размер.
Изразцовые печи выкладывали на глиняном растворе. Зеркало печи, как правило, белилось, часто с примесью толченой слюды для придания ему блеска. Печи, облицованные красными изразцами, не сохранились.
В конце первой половины XVII века начали вырабатываться красные изразцы с узкой контурной рамкой, шириной около 1 см., названные узкорамочными. Незначительное на первый взгляд новшество позволило отказаться от применения перемычек, что сократило количество изделий печного набора, но привело и к определённым недостаткам во внешнем виде печей: утрате барельефного характера печного зеркала и появлению широких глиняных швов между изразцами.
Красные изразцы иного характера изготовлялись гончарной мастерской Троице-Сергиева монастыря. Их отличительной чертой была широкая рамка с рельефным растительным орнаментом. В первой половине XVII века они изготовлялись с коробчатой румпой, а позднее – с румпой, отступающей от краёв.
Техника изготовления зелёной свинцовой глазури, так называемой муравы, была известна ещё в глубокой древности. На Руси она впервые появилась в Древнем Киеве, а затем в конце XV века в Пскове.
В производстве муравлёной керамики Псков опередил Москву почти на полтора столетия, что явилось результатом более частых его политических и торговых связей с западными соседями. Первые муравлёные изразцы московского производства, дошедшие до наших дней, датируются 30-ми годами XVII века.
Сюжеты большинства ранних московских муравлёных изразцов имели много общего с изображениями их красноглиняных предшественников. Изразцы изготовлялись из светлых с сероватым оттенком, по всей вероятности, гжельских глин, имели, как правило, квадратные формы лицевых пластин с широкими рамками по контуру и коробчатые румпы. Формовка лицевой пластины и изготовление румпы производилась так же как и у красных изразцов, с помощью гончарного круга.
Первые западные влияния наблюдаются в изразцах Никольской церкви (1665г.) в селе Урюпине под Москвой. Здесь наряду с узкорамочными ранними муравлёнными изразцами ''тарелями'' и ''шарами'' имеются изразцы с квадратной лицевой пластиной, но уже без контурных рамок.
В московских муравлённых изразцах 70-х годов XVII века продолжают преобладать квадратные формы пластин с изображениями стилизованных цветов, разнообразных птиц.
Хорошего качества изразцы вырабатывались в то же время в Александровской слободе.
В фондах Александровского музея хранится около десяти различных типов изделий из облицовки печей, бывших в корпусе монастырских келий. Большинство из них имеют рельефные рисунки, которые переходят на соседние изразцы, образуя на зеркале печи композиции коврового характера.
Большая коллекция зелёных изразцов из облицовки печей 80-х годов XVII века хранится в музее ''Новодевичий монастырь'' и фондах Государственного исторического музея. Изразцы, имеющиеся в этих музеях дали возможность установить типы изделий, входившие в состав печного набора и позволило выполнить реконструкции этих печей.
Муравлённые изразцы продолжали выделываться и в первые годы XVIII века, но они потеряли выразительность изображений, сочность рельефа и вскоре были вытеснены новыми расписными изразцами петровского времени.
Многоцветные рельефные изразцовые изделия появились в XV-XVI веках в близлежащих к Москве городах.
В Москве многоцветные рельефные изразцы впервые появились в Керамическом декоре церкви Троицы в Никитниках (1635-1653г.г.). Светлая жёлто-розовая глина, из которой изготовлены эти изразцы, характерна только для калужского производства, где, по всей вероятности, они и были выполнены. Вероятнее всего, что огромное богатство купца Никитникова дало ему возможность вызывать в Калугу белорусского мастера, которому были известны секреты изготовления цветных эмалей. Может быть это и было началом вовлечения белорусских мастеров в русское изразцовое производство, которое затем было расширено патриархом Никоном.
Производство рельефных многоцветных изразцов было организовано Никоном, настоятелем Иверского Святозерского монастыря, по соседству с обителью – в селе Богородицыне.
Здесь начали работать приглашённые им белорусские мастера, выходцы из тогдашних литовских земель. Белорусы привезли с собой секреты изготовления глухих оловянных эмалей четырёх цветов: белого, желтого, бирюзово-зелёного и синего. Кроме эмалей они применяли прозрачную поливу коричневатого цвета, которая на красном черепке изразца давала красивые коричневые оттенки. Новшеством была и прямоугольная форма лицевой пластины изразца, не применявшаяся на Руси до приезда белорусских мастеров.
При изготовлении новых изразцов ведущее начало продолжало принадлежать мастерам резьбы по дереву, и изготовлявшим формы, цветовые решения выполнялись гончарами. Изразцы одного рисунка, как правило, имели несколько вариантов раскраски.
Эти новые многоцветные изразцы, называемые ценинными или фряжскими, как нельзя лучше отвечали вкусам того времени. Они хорошо сочетались с пышным декором культовых и светских зданий, так называемым узорочьем, получившим широкое распространение в XVII веке.
''Производство началось в начале 1655 года с выделки печных изразцов гончаром Игнатом Максимовым из добрых глин, найденных в районе села Богородицына. Изготовленные изразцы использовались в самом монастыре, рассылались Никоном в виде подношений, а иногда шли на продажу''.
В начале 70-х годов московская гончарная слобода переходит на изготовление многоцветных изразцов, и вскоре производства белорусских и московских мастеров тесно переплетаются между собой и становится трудно различимыми.
В последней четверти XVII века многоцветные изразцы начинают изготовлять провинциальные производства.
Ярославские изразечники, минуя изготовление муравлёных изделий начали выделывать многоцветные изразцы. Они изготовляли в большом количестве изразцы – розетки, многоизразцовые клейма, пояса, фризы и антаблементы. Рисунки розеток близки к московским, остальные изделия очень самобытны и отличаются от столичных как по рисункам изображений, так и по оттенкам эмали.
Во второй половине XVII столетия центром древнерусского интерьера стала изразцовая печь, а одним из главных элементов декора – изразцовое убранство церквей и колоколен.
Более того, многоцветная рельефная керамическая плитка, органично воплотив красоту и богатство, сделала изразцовый декор значимым элементом эстетических представлений человека того времени.
Многоцветные печи, облицованные рельефными изделиями, украшали во второй половине XVII века интерьеры храмов, трапезных, парадных царских и боярских палат.
Печи имели чётко выраженный ярусный характер. Каждый ярус складывался из нескольких рядов изразцов или многоизразцовых клейм. Ярусы разделялись профильными горизонтальными тягами. Цокольная и завершающие части печи складывались из более сложных по форме изделий: ножек, подзоров и городков.
В начале XVIII века в Москве и соседних с нею городах наружный изразцовый декор зданий выходит из употребления. Изразцы в эти годы используются только в интерьере. В провинциях, особенно далёких от столицы, изразцами продолжали украшать фасады зданий в течение почти всей первой половины XVIII века.
''Бурная Петровская эпоха с её коренной перестройкой общественной жизни и быта верхушки русского общества требовала новых решений в изразцах. Излюбленным на изразцах XVII века единороги, лютые грифы, полканы, сирины и воины-лучники становятся уже анохранизмами''..
Рельеф изразцов XVII века был слишком крупен для печей жилых помещений, как правило, не больших в те годы. Это привело к тому, что московские гончары, а за ними и большинство провинциальных мастеров начинают вносить значительные новшества в производство своих изделий.
Московские изделия начала XVIII века близки к своим предшественникам: сохраняется многоцветность и рельеф изображения, высота которого постепенно уменьшается, а вскоре рельеф и совсем исчезает. Появляются сюжеты, которых не было, да и не могло быть в допетровские времена. Сохранились изразцы с портретами, ярко отразившие введение Петром I новой моды на одежду и причёски.
В первой половине XVIII века изготовлялись изразцы с небольшими рельефными медальонами с примитивной одноцветной росписью.
Размеры медальонов постепенно увеличивались, усложнялась на них роспись, которая стала захватывать в некоторых изделиях всё свободное от медальона поле изразца. Во второй четверти XVIII века на медальонах начинает появляться сюжетная роспись, а иногда и подписи, размещённые на свободном от росписи поле медальона.
Печи, облицованные изразцами с овальными медальонами, сохранились надвратной церкви Троице-Сергиевой Лавры и в Верхоспасском соборе Московского Кремля.
Балахнинское изразцовое производство в начале XVIII века было близко к московскому. Ранние изделия не имели росписи, затем она появилась в виде скромного рисунка и, постепенно усложняясь, перешла за пределы рельефных медальонов.
Совсем иным путём шли мастера Великого Устюга. Они в течение всего XVIII века выделывали многоцветные изразцы с рельефами орнаментального и растительного характера. Роспись на изразцах совсем не применялась. Начало производства в Великом Устюге в 30-40-е годы XVIII века. Ранние изразцы имели темный фон, чаще всего зелёный и светлые орнаменты. Для изразцов конца XVIII века первой половины XIX века характерны белый фон и темные орнаменты.
Красочные печи Великого Устюга делились по высоте на несколько ярусов, сложенных из 2-х, 4-х, 9-ти изразцовых клейм. В их рельефных рисунках мастера достигали большого совершенства.
''Разнообразные сюжеты и колорит клейм делают печи Великого Устюга похожими на восточные ковры, которыми может быть и вдохновлялись северные художники на своих красочных многолюдных ежегодных ярмарках''.
В первой четверти XVIII века в русском изразцовом искусстве появились большие новшества: начали изготавливать гладкие живописные изразцы. Инициатива изготовления их принадлежала Петербургу.
Петр I, начиная строить заложенный им в 1703 году город, принимает личное участие в организации производства печных изразцов нового типа.
Дельфтская расписная керамика, с которой он познакомился во время своего путешествия в Голландию, должна была, по его настойчивым требованиям, заменить древние многоцветные изразцы. В 1709 году Петр послал двух пленных шведов в Ново-Иерусалимский монастырь для организации там производства гладких расписных изразцов. Сделанные шведами образцы не получили одобрения. Вероятно это и послужило поводом для посылки русских мастеров в начале 10-х годов XVIII века в Голландию для обучения их кафельному делу. Обученные в Голландии русские гончары в совершенстве овладели техникой иноземной росписи.
Во Дворце –музее Петра I и дворце Меньшикова на Васильевском острове сохранились первые печи, облицованные расписными изразцами нового типа. Они были изготовлены на кирпичных заводах Петербурга, обученными в Голландии мастерами, которые именовались не мастерами, а живописцами. Ведущее начало при изготовлении изразцов теперь стало принадлежать не мастерам резьбы по дереву, а живописцам. Для изготовления гладких печных изразцов, которые всё чаще называют кафелями, уже не требовалась резная деревянная форма, как это было в прошлом веке. Их ровная поверхность покрывалась белой эмалью,, затем на неё наносилась роспись, и изразец обжигался. При вторичном обжиге (а первый раз изразец обжигался до нанесения красок), происходило расплавление эмалей и одновременное вплавление росписи.
Ярусная структура печей XVII века сохранялась, а многоизразцовые клейма уступили место гладким изразцам с сюжетной росписью.
Во многих сюжетах этих изделий сказываются иноземные влияния, особенно в изображениях зданий и парусных судов.
Новшествами в этих печах являются украшения средних ярусов расписными колонками и постановка печей на точеные дубовые ножки.
Мастера древней столицы не могли остаться в стороне от петровских нововведений и начали тоже вырабатывать гладкие с синей росписью изразцы. В росписи и сюжетах этих изделий голландские влияния очень незначительны. Один из видов московских изразцов с синей сюжетной росписью и пояснительной надписью бытовал довольно долго, особенно в провинциальных городах.
Пути петербургских и московских гончаров довольно быстро разошлись. Одноцветная синяя роспись, видимо не отвечала вкусам древней столицы, и её мастера вновь перешли на полихромию. Приблизительно в 40-х годах XVIII века в Москве складывался новый тип многоцветных изразцов с сюжетной росписью. В середине и во второй половине XVIII столетия они вырабатывались по всей центральной части России. Эти новые многоцветные расписные изразцы имели прямоугольную форму лицевой пластины (16-18х21-23 см.) и отступающую от краев румпу. Изразцы расписывались глазурями 5 цветов: белого, желтого, коричневого, зелёного и синего. Белым покрывался, как правило, фон изразца. Большинство изразцов имело 3-х цветную роспись. Во второй половине XVIII века одновременно изготовлялись два варианта многоцветных изразцов с сюжетной росписью: с пояснительными подписями и без них.
Роспись этих изделий не выходила за пределы лицевой пластины изразца. Обрамления были очень разнообразны, начиная от простых узких каёмок и кончая широкими и сложными по рисунку. Исключением были изразцы с изображением цветов, которые, как правило, не имели обрамлений.
Сюжеты росписей на изразцах были разнообразными: мужчины и женщины в костюмах XVIII века и в античных одеждах, ''заморские народы'', всадники, воины, охотники, домашние животные, звери, птицы, разнообразные цвета; много сценок из городской и сельской жизни, а также бытового, нравоучительного, любовного и шуточного характера. Изредка встречались легкомысленные, а иногда и непристойные сценки. Не менее интересны и подписи под сюжетами. Они носят чаще всего пояснительный характер. Много изречений народной мудрости и поговорок. На изразцах с ''заморскими народами'' имеются подписи: ''Апонская госпожа'', ''Китайский купец'', ''Кавалеры испанские''. Под изображениями животных, птиц и цветов: ''Елень дикая'', ''В одном беге смел'', ''Познают мя от кохтей'', ''Пою печально'', ''От гласа погибаю'', ''Дух мой сладок'', и много, много других, не менее интересных и забавных.
Характерной особенностью печей XVIII века была неповторяемость сюжетов настенных изразцах печной облицовки. Повторялись только изразцы с изображением отдельных предметов в виде ваз, плодов, букетов.
В 60-70-х годах XVIII века количество различных изделий печного набора увеличивается. Начинают выделываться печные изразцы раппортного и коврового типов. Сложные по форме изделия изготавливаются для завершения и угольной части печей. Появляются свободно стоящие колонки.
В конце 60-х годов XVIII века появились печи Калужского производства, значительно отличающиеся от предыдущих как своей формой, так и росписью на изразцах. Печи напоминают небольшие архитектурные сооружения с чёткими горизонтальными членениями. Роспись изразцов носит барочный характер, некоторые сюжеты размещаются на нескольких изразцах. В верхнем ярусе находятся карнизные детали ярко выраженного барочного характера.
Во второй половине XVIII века много выделывалось расписных изразцов с изображениями цветов. В отличие от примитивных и стилизованных цветов на рельефных изделиях, изображения цветов на расписных изразцах более реалистичны и красочны.
В середине второй половины XVIII века начали выделываться раппортные изразцы, на которых сюжеты размещались на 2-х, а чаще на 3-х поставленных в ряд изделиях. Они выделывались с пояснительными надписями и без них. На некоторых раппортных изразцах подписи заменялись кавычками. Они предшествовали более поздним изразцам без подписей.
В течение всей второй половины XVIII века почти все керамические производства выделывали в больших количествах расписные изразцы с сюжетами без подписи, рисунки которых не выходили за пределы лицевой пластины изделия. Они отличались от своих предшественников середины века более сложным рисунком декоративных рамок.
В 80-х годах XVIII века повсеместно начинают выделывать расписные изразцы с упрощёнными сюжетами. Опять появляется синяя роспись по белому фону. Этими изразцами облицовывали более простые по своим формам печи. Это был первый этап к переходу изготовления более упрощенных и дешевых изделий для печей следующего столетия.
Одновременно выделывались и более сложные изразцы с крупной синей росписью. Из них складывали композиции из больших ваз, корзин с цветами, венков, гирлянд, которые размещались на центральной части печного зеркала. Более богатые печи украшались колонками, нишами и сложными по форме завершениями.
Гибкое, быстро перестраивающееся производство, не прекращающийся спрос на изделия, покровительство сильных мира сего обеспечивала ему органичное существование в этом столетии.
XIX век не внес ничего нового в историю народного изразцового искусства. Чётко прослеживается спад того взлета, который был достигнут в расписных многоцветных изразцах в третьей четверти XVIII века. Сюжеты начинают постепенно упрощаться, тона эмалей теряют прежнюю яркость. В первой четверти XIX века вновь появляются многоцветные изразцы с пояснительными надписями, но они бытуют очень короткое время, уступая место изделиям с упрощенной росписью.
Широкое внедрение изразцовых печей в дома зажиточного городского и сельского населения требовало более дешевых изделий, не чуждых вкусам новых потребителей.
В сюжетах этих изразцов находят отражение события окружающей жизни, исчезают аллегорические сценки, поучительные надписи, идилистические пейзажи в пышном обрамлении. Персонажи больше не облекаются в античные тоги и экзотические одежды: в их костюме обстоятельно передаются характерные бытовые детали. Таково, несколько условное, но в достаточной мере точное изображение уланов и гусаров в формах 10-20-х годов и людей в костюмах 30-х-40-х годов XIX века на изразцах того времени, хранящихся сегодня в музее-заповеднике ''Коломенское''. Печи, облицованные цветными изразцами с несложной росписью, делали дом уютнее, жизнерадостнее. В таких изразцах ещё сохранились традиции непосредственного, самобытного народного творчества. Однако и в этой росписи происходили определённые перемены. Изменился сам тип росписи: сочная живопись уступала место сухому графическому рисунку, стал преобладать холодный голубой цвет в сочетании с желтым и коричневым, наконец, нарядное орнаментальное обрамление сменилось узенькой строгой каймой.
Ту же эволюцию можно наблюдать и в декоре очень широко распространённых в первой трети XIХ века орнаментальных изразцов с вазонами и букетами. Многоцветная роспись сменяется здесь однотонной синей. Отголоски живописного стиля ещё чувствуются в асимметричной композиции с фруктовой веткой в пышных, сочно написанных барочных завитках. С годами рисунок все более упрощается, становится суше. В конце концов вся композиция сводится к двум крайне упрощённым веточкам, расположенным крест на крест в ромбовидной рамке. Подобные изразцы дешевые, несложные в производстве, были особенно распространены во многих провинциальных городах и деревнях России.
В дворянских особняках печи выкладывали сложными по исполнению белыми рельефными изразцами с орнаментом и изображениями, выполненными в стиле классицизма. Они напоминают античную скульптуру и являются образцами высокого мастерства безвестных исполнителей. Но, сплошь покрытая белой эмалью, эта керамика в большей мере теряла свою теплоту, печи становились параднее, официальнее.
На этом этаже и угасает производство изразцов как своеобразное и яркое народное творчество.
Оно возникло в XV веке, достигло своего апогея во второй половине XVII века и перешло в технически оснащённые цеха предприятий керамической промышленности в XIX столетии.
В творениях народных мастеров ярко проявилась их художественная одарённость, высокое мастерство, тонкое понимание материала и свободное владение техникой. В них всегда прослеживаются ясность замысла, чёткость композиции и умение сочетать утилитарные и художественные задачи.
Народные художники на всём протяжении их многовековой деятельности с исключительным мастерством отразили в своём искусстве жизнь, стремления и чаяния своего народа, для которого они творили и частью которого были сами. Всё это даёт право считать изразцовое искусство подлинно народным и глубоко национальным русским искусством.
3. Разновидности и конструктивное оформление изразцов
При описании терракотовых изразцов XYI-го и первой половины XYII-го века указывались основные четыре типа этих красных печных изразцов: стенные, поясовые, перемычки и городки . При дальнейшем развитии изразцового производства во второй половине XYII-го столетия, когда изразцы начали применяться не только для печной, но и для наружной облицовки, появились их новые формы. В связи с той или другой формой, профилем, назначением и местом в кладке, изразцы получали и разные названия.
Для круглых печей и поставленных над ними в верхних этажах «проводных труб» для карнизов («подзоров») и физов («поясов») на барабанах и шеях церковных глав применялись изразцы круглые, выгнутые, называвшиеся так в отличие от плоских. Карнизы печей и наружных фасадов составлялись из подзорных изразцов, а фризы – на поясовых. Изразцы, составляющие надкарнизную полку перапета печи, назывались листвою, венчающие печь антефиксы и акротерии, назывались листвою, венчающие печь антефиксы и акротерии – городками, а столбики-консоли у основания печи – ногами. Профилеванные фасонные изразцы носили название: валик, свес (каблук), уступ (обращенный каблук). Изразцы фигурного силуэта назывались: выступающие вперед точеные на круге украшения, горлом уходящие в глубь стенной кладки – шарами, а плоские удлиненные, фигурного силуэта – языками .
Конструктивной особенностью изразца, отличающей его от других керамических облицовочных плит и плиток, является его румпа, глиняная коробка для крепления изразца в стенной или печной кладке. Румпа – обычная принадлежность как печных, так и наружных древнерусских изразцов. Последнее необходимо отметить и подчеркнуть, так как в литературе нашей имеется ошибочное утверждение, что румпа - принадлежность только печного изразца и не применялась при облицовке наружных стен . Для внесения в этот вопрос полной ясности, необходимо указать, что в многовековой истории русской керамики в отдельные периоды ее развития производились и применялись и плиты без румпы. Так, олицовочные неглазурованные плитки XI – XIII-го столетия известны в Киеве, белгородке и Старой Рязани . В Московской Руси в конце XY-го и начала XYI-го века изготовлялись терракотовые рельефные плиты для наружной облицовки зданий. С середины XYI-го до конца XYII-о века вырабатывались мемориальные плиты во Пскове. Все эти плиты и плитки не имели румпы.
Но с середины XYI-го века начинает развиваться на Руси производство изразцов, продолжающееся преемственно и в следующих столетиях. Эти изразцы обязательно имели румпу, независимо от их применения в печной или наружной облицовке. В настоящее время известен способ крепления наружных изразцов с построек XYI – XYIII-го столетий из Астразани, великого Устьюга, Владимира, Иосифо-Волоколамского монастыря, Костромы, Москвы, Нижнего Новгорода, Новгорода, Нового Иерусалима, Романово-Борисоглебска, Ростова, Твери, Углича, Ярославля; эти наружные изразцы всегда снабжены румпой.
Чтобы не перегружать изложение перечнем всех построек в названных четырнадцати городах и сохранить примерам конкретность, приведем перечень лишь известных Московских построек с наружной облицовкой изразцами, имеющими румпы: в Кремле – Верхоспаский собор , на красной площади – собор Василия Блаженного и Земской приказ; церкви Григория Неокессарийского на Большой Полянке , Николы Явленного на Арбате, Троицы в Зубове, Ермолая на Большой Садовой. Терракотовые красные изразцы для печей XYI-го и первой половины XYII-го века имели своеобразное технически конструктивное оформление, подробно описанное в первом выпуске. Его основной особенностью являлись – коробчатая румпа для крепления и отсутствие угловых изразцов, заменявшееся двумя прямыми изразцами, румпы которых срезаны под углом 45о.
Со второй половины XYII-го столетия румпы изразцов имеют новую форму, сохранившуюся через XYIII и XIX-е столетия до XX-го века на небольших заводах, выделывавших белые печные кафли, типа называвшегося «московскими». Второй тип румпы точится отдельно от изразца на гончарном круге, в вдие цилиндрика, обычно с двойным ободком наверху, называвшимся «бунтик». Здесь же на круге, цилиндр мнут, придавая ему четырехугольную форму с мягкими углами. В таком виде будущую румпу снимают с круга и ставят «провялить». Затем у нее разбивают и расширяют деревянной линейкой низ и примазывают ее к изнанке мягкого изразца, еще находящегося в форме. Изразец переворачивают вверх лицом, снимают с него форму и ставят его на полутвердую румпу для сушки. Обычная высота румпы этого типа на старых изразцах – 9 – 11 см., но иногда они делались значительно выше. Более высокие точеные румпы приделывались к выступающим профилеванным изразцам наружной облицовки: например, карнизный изразец из Углича обычной «ярославской» формы имеет румпу в 19 см, а розетка оконных наличников Крутицкого терема в Москве – 26 см.
В стенках румпы для удобства крепления и привязывания проволокой при установке и для более равномерной сушки сырового отформованного изразца – с узких сторон изразца делались отверстия металлической трубкой – «патроном», по одной с каждой стороны, изразца, а у крупных – по две.
Точеные румпы заготовлялись заблаговременно, на целую неделю вперед, на круге тем же мастером, который оттискивает изразцы в формах. Для такой заготовки румп мастеру не нужно быть специалистом токарем, умеющим точить посуду, обычно более тонкостенную и имеющую более сложные очертания профиля. Чтобы точить румпы, привычному к глине гончару достаточно упражняться на круге несколько дней. Таков преобладающий тип румпы второй половины XYII-го века. Для угловых, парных или полуторных изразцов «наугольников», применявшихся с этого же времени, обычно делались несколько измененные румпы. «Городки» печей и мелкие изразцовые пояски «перемычки» имели вместо румпы особые зацепные ушки ).
Помимо конструктивного значения при сушке и креплении изразцов, румпы древнерусских изразцов являются исключительно ценным материалом для распознавания самих изразцов. Различные типы коробчатой румпы красных изразцов первой половины XYII-го века и фасонной румпы поливных изразцов второй половины того же столетия, отсутствие у первых и наличие у вторых оформленных углов – уже сами по себе помогают ориентироваться в типе и датировке изразца.
Приводимые рисунки профилей изразцовых румп второй половины XYII-го века дают возможность дифференцировать соответственные изразцы по различным районам производства. Оригинальность и неповторимость в других районах румпы изразцов Великого Устюга, с которыми автор настоящей работы первоначально знакомился как с анонимными в музее, помошли ему установить по этому и ряду других признаков существование на севере одного из крупных самостоятельных центров изразцового производства, которое может быть объединено понятием Северо-двинской школы
4. Изразец в архитектуре русского средневековья
Древнерусский изразец заметен и любим и в музейной экспозиции, и в архитектурном декоре – привлекает нарядностью, сочной декоративностью сюжетов, орнаментов, яркими цветами, звучность которых подчеркнута блестящей фактурой поливной керамики. Добротность исполнения затейливых орнаментов свидетельствует о высоком мастерстве древнерусских керамистов и тонком владении технологией, в то же время некоторая грубоватость и наивность их, в особенности сюжетных изображений, отчетливо проявляет ремесленный характер этих изделий народного искусства, не только радующих глаз, но повествующих многое о художественном сознании той эпохи.
Русский изразец – знаковое явление культуры позднего русского Средневековья. Сам по себе этот невеликий предмет архитектурной пластики (со стороной примерно от 15 до 30 см), не выдержит сравнения с монументальной архитектурой по своей концептуальной значимости.
Но, будучи первоначально элементом архитектоники фасада, он возник как одно из средств выражения художественно- эстетической идеи, традиции понимания в Древней Руси красоты как божественной “благости”, так как считалось, что земная красота, выраженная в украшении храма, «есть отражение небесной красоты, истины и святости».
В храмах Владимиро-Суздальской Руси домонгольского периода все плоскости стен были покрыты белокаменной резьбой. Наследием этого великолепия в раннемосковских храмах остался белокаменный резной фриз. Резьба по камню была весьма трудоемкой и длительной работой. Знакомство с технологией изготовления кирпича в XV в. создавало условия для расцвета нового вида архитектурного декора – терракотовых плит. Возможность за короткое время оттиснуть в резной форме и обжечь серию повторяющихся элементов не только сокращала срок выполнения декора, но и позволяла значительно улучшить его художественные достоинства.
Строго говоря, терракотовые плиты – еще не изразцы, а их предвестники. Плоские, как кирпич, они декорированы высоким, массивным рельефом, ведь их рисунок должен быть различим с очень большого расстояния.
Архитектурная терракота XIII–XIV вв. и в готической архитектуре, и в переходный период от готики к Ренессансу широко применялась в Западной Европе, и особенно в Италии. Строительство многих русских памятников конца XV–XVI вв., украшенных поясами из терракотовых плит, связано с деятельностью итальянских архитекторов, определивших стилистику орнаментов терракотовых фризов, новизну ренессансныхd dмотивов – это пальметты, крины-трилистники, стилизованные дельфины, профильные терракотовые детали: каблучки и полочки, украшенные акантом, овами, бусами, зубчиками.
В эстетическом плане керамический архитектурный декор имел такое же важное художественное значение, как фрески или иконы. Был даже эпизод в XVI в., когда в декоре княжеских соборов (Успенском в Дмитрове и Борисоглебском в Старице) появились керамические иконы: “Распятие” в виде киота и круглый рельеф “Чудо Георгия о змие” из полихромных поливных изразцов. Предполагается, что их выполнили приглашенные керамисты-иностранцы.
Трудно установить сегодня было ли это единичным эпизодом в русской архитектуре XVI в. Но традиция украшать изразцами фасады храмов и богатых жилых строений была продолжена и развита в русской архитектуре XVII века.
Параллельно с архитектурной фасадной керамикой примерно в последней четверти XVI в. в гончарных слободах зарождалось производство печных изразцов.
В процессе художественной эволюции в течение нескольких веков изразец постепенно утратил свое подчиненное фасадному декору положение и, приобретая все более утилитарный характер, переместился в интерьер, став исключительно принадлежностью малых форм архитектуры. Покрывая значительную площадь облицовки печей, а в поздний период еще и стен, изразец находился в состоянии перманентного развития, и на его трансформацию оказывали влияние многие аспекты. Перенос изразца с небесной высоты фризов и барабанов церковных глав на уровень человеческого взгляда решительно преобразовал качество его орнамента: уменьшились размеры, орнамент стал мельче, появились жанровые или батальные сценки, их дополнили надписи. Конструкция изразца, форма рельефа, способ отделки его поверхности, цвет поливы, виды изображений – все эти характеристики изменялись соответственно сменам стилей декоративно-прикладного искусства и форм архитектуры печей. Своеобразная система отбора западноевропейских мотивов и их частичной переработки русскими мастерами привела к формированию устойчивых специфически русских форм орнаментов, в которых иногда зарубежные прототипы угадывались с трудом.
Процесс зарождения производства собственных изразцов в XVI веке, когда была особенно сильна роль Москвы в становлении общерусского искусства, отражает всю систему функционирования архитектурно-художественных работ и смежных с ними ремесел, происходивших на протяжении XVI–XVII вв. под руководством Приказа каменных дел. Централизованное руководство приводило не только к единообразию изразцовых изделий на весьма обширной территории Московской Руси, но и к нивелированию самобытности развитых ранее школ (например, псковской, сформировавшейся еще в XIV веке) и унификации продукции на всей территории России, что вообще позволяет определить русские изразцы XVI–XVII веков как явление московской культуры. Приказ каменных дел строго регламентировал использование рабочей силы на строительстве. Если по царскому указу начиналось крупное строительство, лучшие мастера созывались со всех городов на весь срок строительства, отказываться никто не мог. Обычай собирать мастеровых людей вместе создавал условия для взаимообмена информацией. Возвращаясь домой, мастера привозили с собой новые веяния, технологические и орнаментальные новшества. С расцветом изразцового искусства в XVII в. в городах, где имелось кирпичное производство и велось обширное строительство, стали возникать местные изразцовые центры. Наиболее крупные из них: – Ярославль, Смоленск, Псков, Балахна, Владимир и Суздаль, Калуга и северные города – Соликамск, Великий Устюг и др. Небольшие очаги местного изразцового промысла имелись во многих крупных монастырях, иногда возникали временные мастерские, функционирующие в период крупного строительства, как, например, в Муроме в 30-е гг. XVII в.
Нередки случаи, когда для налаживания местного производства, для повышения квалификации местных мастеров, для выполнения большого заказа из Москвы на временную работу приезжал опытный мастер-изразечник и привозил свои изразцовые формы. Таким образом, распространение технологических приемов, иконографии орнаментов чаще всего происходило тоже централизованно, а центром была Первопрестольная. До XVII в. в России, пожалуй, не было специализированной профессиональной группы, занятой только изготовлением изразцов. Эту работу выполняли мастера Гончарной слободы: горшечники, гончары, каменщики, печники, то есть все, кто имел отношение к обжигу глиняных изделий и кирпича, ведь изразцы первоначально выпекали из той же по составу глиняной массы, что и кирпич. Промысел носил семейный характер, во дворах устраивали помещение для сушки сырых оттисков, горн для обжига, приспособления для обработки глины и пр. Эти маленькие мастерские именовались в XVII веке “заводами”.
В Приказе имелся и список необходимого оборудования для них. Формы, в которых делали оттиск изразца, чаще всего, были деревянными, но бывали и глиняные, их называли «станок». Формы резал резчик, оттиск и обжиг – гончар, он же был и «ценинником», или «мурамлеником». Ремесло это было уважаемым, а ремесленники пользовались льготным положением «беломестцев», не облагаемых налогами («тяглом»), как посадские жители.
В начале 30-х гг. XVII в. многие храмы условно называемого русского узорочья были украшены зелеными глазурованными изразцами, помещенными в специальные ниши в кирпичной кладке. Именно в это время для обучения русских изразечников «из-за литовского рубежа» в Москву был выписан опытный муравленик Орнольт Евернер. Чуть позже профессиональные керамисты появились на Руси благодаря патриарху Никону. Он пригласил белорусских, польских, литовских мастеров, хорошо владеющих технологией приготовления цветных эмалей, еще неизвестных в России, создал специальную мастерскую в Иверском Валдайском монастыре. Начав строительство каменного храма Воскресения в 1658 г., Никон перевел эту мастерскую в Новый Иерусалим под Москвой и перевез туда иноземных керамистов. Среди них известны мастера высокого класса: поляк Петр Иванович Заборский, белорусы Степан Иванов по прозвищу Полубес, Игнатий Максимов, их имена много раз упоминаются в документах, связанных с самыми ответственными строительными работами. Эти мастера и работавшие с ними русские ученики за восемь лет создали в Новом Иерусалиме пять ордерных изразцовых иконостасов, наличники окон, керамические порталы, декоративные пояса, надписи. В процессе совместной работы они воспитали опытных русских специалистов, которые перенимая западноевропей-ский художественный опыт, в дальнейшем перерабатывали его на основе собственных представлений.
Взятые из слобод ученики начинали работу с простейших операций: один краски растирал, другой их “наводил”. Керамические краски делали из окислов металлов и различных добавок, их растирали в порошок и, смешивая с водой, наносили на заданные места. При обжиге краски оплавлялись, в зависимости от температуры обжига приобретали цвет и растекались по поверхности окрашиваемого участка орнамента. Работники в учениках ходили по семь лет, и лишь когда они досконально овладевали мастерством приготовления полив, им доверяли наносить отдельные цвета на уже готовые изразцы. Форму для изразца изготавливал резчик, но орнамент, по-видимому, задумывали они вместе с мурамлеником, – специалистом приготовления полив.
После опалы и низложения Никона работы в Новом Иерусалиме были приостановлены, а специалистов царь перевел в Москву, в ведение приказа Большого дворца. Самых лучших: Степана Иванова-Полубеса, Игнатия Максимова, взял к себе в Оружейную палату, остальные поселились в московской Гончарной слободе. Степан Иванов, сделавший на фасаде абсиды главного алтаря фриз “Павлинье око”, используя те же формы, впоследствии выполнял такие же фризы для Покровского собора в Измайлове (1669–1683), церкви Григория Неокесарийского на Большой Полянке (1668–1675), для Надвратной церкви Андреевского монастыря в Москве (1675). Затем износившиеся формы были обновлены и послужили для выполнения фризов в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря (1688–1694). В Новом Иерусалиме производство изразцов не умерло, там осталась изразцовая мастерская, которой суждено было продолжать керамические работы не одно столетие и по украшению храма, и по реконструкции ранних облицовок, и печи изразцовые ставить. Сначала руководителем был “золотых, серебряных, медных, ценинных и всяких рукодельных хитростей” мастер Петр Иванович Заборский, работавший в монастыре на Истре до конца жизни.
Условия работы русских и западных керамистов сильно отличались. В Западной Европе, где была твердо устоявшаяся торгово-промышленная среда с очень большим количеством ремесленников, организованных в цехи, на художественный процесс оказывала воздействие конкуренция. В каждом городе было несколько цехов, строго деливших рынки сбыта. Право торговли в своем или чужом городе регламентировалось предписаниями. Соперничество между цехами стимулировало керамистов к расширению ассортимента и обеспечивало неповторяемость изделий разных цехов. Богатые заказчики, как правило, желали помещать свои портреты на фасадах печей, поэтому портретные изразцы имели индивидуальные формы, продукция западных цехов была столь разнообразна, что говорить о своеобразии изделий отдельных цехов вообще трудно.
В России картина была противоположной. Торгово-промышленные отношения в России XVI–XVII вв. были менее развиты. На всю огромную страну было несколько отлаженных изразцовых центров. Мастерские при монастырях обслуживали достаточно обширное монастырское строительство и только часть своей продукции продавали посадам. А потребности в изразцах для печей в богатых домах и облицовки храмов в отдаленных городах обеспечивали одни и те же изразцовые центры. Например, балахнинские изразцы продавали на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде. Оттуда купцы везли их по Волге во Флорищеву пустынь (под Нижним), в Муром; верхневолжские города: Лух, Юрьевец-Поволжский, Пучеж, Пурех, Катунки; клязьминские города Гороховец, Вязники, в Сибирь через Вятку, Хлынов, Кайгород. Водные пути от Макарьевской ярмарки шли также в Москву, Ярославль, Пермь, Казань, Астрахань. Во многих из этих городов до сих пор сохранилось большое количество балахнинских изразцов в наружном архитектурном декоре и облицовке изразцовых печей. Естественно, при такой усиленной нагрузке изразечники не стремились к разнообразию, а искали способ упростить, рационализировать работу. Это в какой-то степени объясняет относительную ограниченность типов орнаментов стенных изразцов и даже унификацию поясовых деталей печной облицовки. А поскольку печи продавались готовыми наборами, трудно предполагать влияние на их орнаменты вкусов заказчика.
Изразец с самого начала был предметом роскоши, украшать изразцами дома или ставить в них изразцовые печи могли позволить себе только члены царской семьи, приближенные к ним бояре и настоятели крупных монастырей. Расширение изразцового промысла позволило несколько удешевить их изделия и расширить ассортимент, дифференцированный по качеству отделки и ценам. С конца XVII, в первой трети XVIII вв. изразцовые печи вошли в обиход более широкого круга населения: купцы, богатые ремесленники или мещане ставили в своих домах изразцовые печи. Во всех каменных жилых домах XVII–XVIII вв., сохранившихся в древних русских городах, изразцовые печи были в каждой жилой палате. Те, кому приходилось побывать в палатах бояр Романовых на Варварке, или в палатах Юсупова в Москве, в Поганкиных палатах в Пскове, в посадском и купеческом домах в Суздале, могли увидеть, как украшает интерьер изразцовая печь. Богатые пластикой формы печи покрыты ярким многоцветным ковром орнамента, если это печь ренессансного типа. или изящным кружевом узоров, если она барочная расписная. Но кроме чисто эстетического эффекта оформления интерьера, организации плановой структуры жилья изразцовая печь благодаря тематическим изображениям на изразцах несла еще смысловую нагрузку. Ведь в те времена в домах не было книжных полок. Изразцы можно было рассматривать, как в более поздние времена – лубочные картинки.
Формирование орнаментов на изразцах – особая тема. В их развитии аккумулировались и особенности русского художественного сознания, понимания, что и как должно и можно изображать: в отличие от западноевропейских изразцов, в России никогда не делали портретные изразцы, все изображения были условны, обобщены, лишены натуралистических подробностей, многие из них были наделены символическим смыслом отражения картины мира. И западноевропейские влияния: готический принцип построения растительных, геометрических и сюжетных орнаментов на ранних печных изразцах, имеющих более всего прототипов в Польше и Литве XVI–XVII вв.
В странах Западной Европы печные изразцы появились значительно раньше, и к XVII в. это ремесло имело там уже трехсотлетнюю историю, поэтому естественно, что начинающие русские мастера перенимали их опыт.
Находки археологов последнего десятилетия позволяют познакомиться с самой ранней стадией русских печных изразцов XVI в. Это тоже плитки без румпы. Очевидно, сначала гончары пробовали моделировать орнамент от руки, их массивные рельефы неумелые, расплывчатые. Затем появились плитки с оттиском в форме. Их изображения частично перекликаются с известными и на архитектурной терракоте, и на изразцах: грифон, лошадки, всадники, ренессансные растительные мотивы на архитектурных обломах. А некоторые прориси встречаются впервые: петушки, обезьяна, фрагменты каких-то растений и пр. Это была промежуточная стадия: между терракотовыми плитами и уже известными изразцами с румпой, сменившими их.
Отбор изобразительных мотивов происходил под влиянием господствующих в русском обществе вкусов, это излюбленные цветочные орнаменты, их можно увидеть и в шитье, вышивке, и в чеканке, и в резьбе по дереву, и в книжной миниатюре, а также неовизантийская плетенка. И ренессансные тенденции, унаследованные от более ранней архитектурной керамики, пальмовые ветви, виноградные лозы с гроздями, листья аканта, вьющиеся ветви с листьями и цветами, витые жгуты и т.д. Свою лепту внесли и литературные источники: сказки, сказания, персонажи былин Бова Королевич, Соловей Разбойник, батальные сцены, иллюстрирующие походы Александра Македонского по книге «Александрия» (в Троицком соборе в Муроме на муравленом изразце так и написано: «Приступ Александра цариа ко граду Египту»). Ряд изображений, пройдя долгий путь от древней Персии, античной Греции и Рима, укоренившись в европейском средневековом изобразительном репертуаре, перекочевали в русский архитектурный декор и прикладное искусство. Такие образы как крылатая собака Симаргл (или по-другому Сэнмурв), полуптица-полузверь «лютый зверь» Грив (Грифон), Кентавр (или по-русски Китоврас), натягивающий стрелу лука, птица-девица Сирин, «дикий зверь» лев, Единорог (Инорог), орел, дракон, трехфигурные композиции древа жизни, претерпев некоторую редакцию, приобрели чисто русскую стилистику и яркую национальную окраску.
Приезд опытных керамистов из польско-литовских земель в середине XVII в. определил новую волну, происходивших от итальянской майолики, ренессансных и маньеристических влияний в орнаментах полихромных изразцов. Это многообразные калейдоскопические цветки-розетки, целые серии поющих, взлетающих, сидящих на ветках с цветами, как в райском саду, птиц, прекрасные античноподобные вазы, украшенные цветами и энергичными завитками ручек, ковровые орнаменты и многоизразцовые клейма, несколько напоминающие мусульманские майоликовые облицовки, «циротные» композиции из плодов, выполненные в высоком рельефе.
Усвоение столичных тенденций формирования орнамента в провинциальных изразцовых центрах происходило с сильным запаздыванием, до 50 лет. Интересная особенность этих процессов в том, что если в Москве сами носители новых веяний обеспечивали быструю, скачкообразную смену стилистики, то в провинции саму ее суть осознавали не сразу, и длительное время бытовали эклектичные модификации, в которых сочетались архаичные композиции с отдельными, механически вставленными ренессансными деталями, или, наоборот, ренессансным изображениям придавался несвойственный им готический характер симметрии.
А из Нового Иерусалима, где появление ордерно- пропорционального начала в облицовках Воскресенского собора, послужило импульсом нового взлета блистательной фасадной архитектурной майолики, она прошествовала по всей России. Великолепные образцы ее до сих пор мерцают и переливаются – ярким синим, желтым, коричневым и белым на выразительном бирюзовом фоне – и в богатейших наличниках и фризах ярославских храмов, и в поясах соборов Нижнего Новгорода и Балахны, и в далекой церковке в Лухе, в трапезной Вяжищского монастыря под Новгородом, в Богоявленской церкви в Соликамске и… много еще памятников сохранилось, всех не перечислить, хотя разрушено несравненно больше. Но самое большое собрание архитектурной майолики второй половины XVII в., конечно, в Москве. Начиная от изразцовых вставок в Покровском соборе (Василия Блаженного) XVI в., блестящих, как бисер, зеленых шаров на белом шатре церкви Покрова в Медведкове 20-х гг. XVII в., почти все стадии эволюции изразцового убора можно найти на московских храмах, как в музейной экспозиции. Степан Полубес после серии замечательных фризов в уже упоминавшихся храмах, на закате своего творчества, как будто так ему было завещано свыше, вернулся к исходной позиции и, перекликаясь с неведомыми художниками XVI века в Дмитрове, изобразил в полный рост святых – четырех евангелистов, поместив барельефы в барабане главы Успенской церкви в Гончарах 1702 г. (ул. Володарского в Москве). Можно еще вспомнить изразцовые антаблементы Монетного двора и Аптекарского приказа (хранящегося в Государственном историческом музее, так как здание не сохранилось), наличники Благовещенской церкви в Юрьевце, которые после ее разрушения перенесены в Москву и вмонтированы в ограду Донского монастыря. И заключительным аккордом изразцового убранства стало Крутицкое подворье, где отец и сын Старцевы облицевали изразцами весь фасад снизу доверху, соблюдая все правила ордерного построения – антаблементы, карнизы, колонки, наличники. Производство изразцовой майолики в отечественной строительной практике в таких масштабах больше никогда не повторялось. Крутицким подворьем завершился Золотой век русского изразцового искусства. В будущем он вспомнится, может быть, только в связи со строительством дворца А.Меншикова, который с неменьшим размахом облицевал все внутренние стены своего дворца расписной плиткой наподобие голландских.
5. Заключение
Устойчивость традиционных форм в народном декоративном искусстве объясняется стремлением народных мастеров исходить из ранее созданного, практически усовершенствованного и отстоявшегося образца, варьировать и шлифовать его.
''Народ… выбирает, сохраняет и несёт, шлифуя на протяжении многих десятилетий, только самое ценное, самое гениальное''.
То, что традиция изразца продолжалась на протяжении длительного времени – подтверждает совершенство этого промысла.
От доисторических времён детство человечества до дней космической эры обыкновенная глина всегда являлась первоосновой различных керамических изделий. Поливная керамика, облицовочные кирпичи и плитки вошли в декоративное убранство как внешнего вида зданий, так и интерьеров.
Каждая эпоха вносила свои характерные особенности во внешний вид изразцов.
После значительного расцвета производства древнерусской монументально-декоративной керамики в Киевской Руси наступает известный упадок. В дальнейшем, в XV-XVI веках русские гончары добились отдельных выдающихся достижений в искусстве керамики. Однако лишь во второй половине XVII века эти достижения были объединены и творчески переработаны в принципиально новой технике – майолике, получившей иные художественные качества. Развивавшаяся в русле традиций русского искусства, эта майолика носила яркий национальный характер. В развитии русского изразцового дела в XVIII столетии можно наметить несколько периодов. В начале века наружная изразцовая облицовка постепенно исчезает, переходя в облицовку внутри помещения, что было вызвано изменениями в русском зодчестве того времени. Меняется облик и самих изразцов. Постепенно исчезает рельеф, появляется гладкая белая поверхность с яркой и сочной росписью, с преобладанием зеленого, коричневого, фиолетового и желтого цветов. Наряду с этим в первой половине века существовало производство белых кафельных плиток с синей росписью, подражающих голландским кафлям.
В конце столетия в связи с изменениями интерьера и декора печей появляется новый тип изразцов. В их украшении преобладает орнаментальная роспись, которая вскоре уступает место белым рельефным изображениям на темы античной мифологии и соответствующему орнаменту.
Производство керамики, в основном архитектурной, в XIX – нас ХХ веках сосредоточилось в нескольких керамических мастерских, выполнявших отдельные заказы на уникальные украшения и стандартные декоративные детали.
Русским изразцам примерно девятьсот лет. Сменились поколения, правители, но по-прежнему опытные гончары обжигали в горнах глиняные коробки без крышек, раскрашенные и разрисованные с одной стороны. Для людей, для их радости и удовольствия создавали художники –гончары невиданной красоты керамическое убранство. И это стремление столь благородно и естественно, что хотя бы уже по этому изразцы должны жить и в будущем.
6. Список литературы
1. Акунова Л.Ф., Крапивина В. А. Технология производства и декорирование художественных керамических изделий. М., 1983.
2. Белов В. И. Лад. Очерки о народной эстетике: печники, гончары, М., 1982. С. 49-52
3. Бусева-Давыдова И.Л. Древнерусское жилище://Иск-во, 1996,№2.С. 7-9//.
4. Ковалёв В.М., Могильный Н.П. Русская кухня: традиции и обычаи .М., 1992, С 63-65.
5. В А.С. Скачи, добрый единорог: сказ про поливной изразец. М., 1983, С. 63-75
6. Немцова Н.И. Исследование и реставрация русских изразцовых печей XVII-XVIII вв. М, 1989.
В начале 30-х гг. XVII в. многие храмы условно называемого русского узорочья были украшены зелеными глазурованными изразцами, помещенными в специальные ниши в кирпичной кладке. Именно в это время для обучения русских изразечников «из-за литовского рубежа» в Москву был выписан опытный муравленик Орнольт Евернер. Чуть позже профессиональные керамисты появились на Руси благодаря патриарху Никону. Он пригласил белорусских, польских, литовских мастеров, хорошо владеющих технологией приготовления цветных эмалей, еще неизвестных в России, создал специальную мастерскую в Иверском Валдайском монастыре. Начав строительство каменного храма Воскресения в 1658 г., Никон перевел эту мастерскую в Новый Иерусалим под Москвой и перевез туда иноземных керамистов. Среди них известны мастера высокого класса: поляк Петр Иванович Заборский, белорусы Степан Иванов по прозвищу Полубес, Игнатий Максимов, их имена много раз упоминаются в документах, связанных с самыми ответственными строительными работами. Эти мастера и работавшие с ними русские ученики за восемь лет создали в Новом Иерусалиме пять ордерных изразцовых иконостасов, наличники окон, керамические порталы, декоративные пояса, надписи. В процессе совместной работы они воспитали опытных русских специалистов, которые перенимая западноевропей-ский художественный опыт, в дальнейшем перерабатывали его на основе собственных представлений.
Взятые из слобод ученики начинали работу с простейших операций: один краски растирал, другой их “наводил”. Керамические краски делали из окислов металлов и различных добавок, их растирали в порошок и, смешивая с водой, наносили на заданные места. При обжиге краски оплавлялись, в зависимости от температуры обжига приобретали цвет и растекались по поверхности окрашиваемого участка орнамента. Работники в учениках ходили по семь лет, и лишь когда они досконально овладевали мастерством приготовления полив, им доверяли наносить отдельные цвета на уже готовые изразцы. Форму для изразца изготавливал резчик, но орнамент, по-видимому, задумывали они вместе с мурамлеником, – специалистом приготовления полив.
После опалы и низложения Никона работы в Новом Иерусалиме были приостановлены, а специалистов царь перевел в Москву, в ведение приказа Большого дворца. Самых лучших: Степана Иванова-Полубеса, Игнатия Максимова, взял к себе в Оружейную палату, остальные поселились в московской Гончарной слободе. Степан Иванов, сделавший на фасаде абсиды главного алтаря фриз “Павлинье око”, используя те же формы, впоследствии выполнял такие же фризы для Покровского собора в Измайлове (1669–1683), церкви Григория Неокесарийского на Большой Полянке (1668–1675), для Надвратной церкви Андреевского монастыря в Москве (1675). Затем износившиеся формы были обновлены и послужили для выполнения фризов в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря (1688–1694). В Новом Иерусалиме производство изразцов не умерло, там осталась изразцовая мастерская, которой суждено было продолжать керамические работы не одно столетие и по украшению храма, и по реконструкции ранних облицовок, и печи изразцовые ставить. Сначала руководителем был “золотых, серебряных, медных, ценинных и всяких рукодельных хитростей” мастер Петр Иванович Заборский, работавший в монастыре на Истре до конца жизни.
Условия работы русских и западных керамистов сильно отличались. В Западной Европе, где была твердо устоявшаяся торгово-промышленная среда с очень большим количеством ремесленников, организованных в цехи, на художественный процесс оказывала воздействие конкуренция. В каждом городе было несколько цехов, строго деливших рынки сбыта. Право торговли в своем или чужом городе регламентировалось предписаниями. Соперничество между цехами стимулировало керамистов к расширению ассортимента и обеспечивало неповторяемость изделий разных цехов. Богатые заказчики, как правило, желали помещать свои портреты на фасадах печей, поэтому портретные изразцы имели индивидуальные формы, продукция западных цехов была столь разнообразна, что говорить о своеобразии изделий отдельных цехов вообще трудно.
В России картина была противоположной. Торгово-промышленные отношения в России XVI–XVII вв. были менее развиты. На всю огромную страну было несколько отлаженных изразцовых центров. Мастерские при монастырях обслуживали достаточно обширное монастырское строительство и только часть своей продукции продавали посадам. А потребности в изразцах для печей в богатых домах и облицовки храмов в отдаленных городах обеспечивали одни и те же изразцовые центры. Например, балахнинские изразцы продавали на Макарьевской ярмарке в Нижнем Новгороде. Оттуда купцы везли их по Волге во Флорищеву пустынь (под Нижним), в Муром; верхневолжские города: Лух, Юрьевец-Поволжский, Пучеж, Пурех, Катунки; клязьминские города Гороховец, Вязники, в Сибирь через Вятку, Хлынов, Кайгород. Водные пути от Макарьевской ярмарки шли также в Москву, Ярославль, Пермь, Казань, Астрахань. Во многих из этих городов до сих пор сохранилось большое количество балахнинских изразцов в наружном архитектурном декоре и облицовке изразцовых печей. Естественно, при такой усиленной нагрузке изразечники не стремились к разнообразию, а искали способ упростить, рационализировать работу. Это в какой-то степени объясняет относительную ограниченность типов орнаментов стенных изразцов и даже унификацию поясовых деталей печной облицовки. А поскольку печи продавались готовыми наборами, трудно предполагать влияние на их орнаменты вкусов заказчика.
Изразец с самого начала был предметом роскоши, украшать изразцами дома или ставить в них изразцовые печи могли позволить себе только члены царской семьи, приближенные к ним бояре и настоятели крупных монастырей. Расширение изразцового промысла позволило несколько удешевить их изделия и расширить ассортимент, дифференцированный по качеству отделки и ценам. С конца XVII, в первой трети XVIII вв. изразцовые печи вошли в обиход более широкого круга населения: купцы, богатые ремесленники или мещане ставили в своих домах изразцовые печи. Во всех каменных жилых домах XVII–XVIII вв., сохранившихся в древних русских городах, изразцовые печи были в каждой жилой палате. Те, кому приходилось побывать в палатах бояр Романовых на Варварке, или в палатах Юсупова в Москве, в Поганкиных палатах в Пскове, в посадском и купеческом домах в Суздале, могли увидеть, как украшает интерьер изразцовая печь. Богатые пластикой формы печи покрыты ярким многоцветным ковром орнамента, если это печь ренессансного типа. или изящным кружевом узоров, если она барочная расписная. Но кроме чисто эстетического эффекта оформления интерьера, организации плановой структуры жилья изразцовая печь благодаря тематическим изображениям на изразцах несла еще смысловую нагрузку. Ведь в те времена в домах не было книжных полок. Изразцы можно было рассматривать, как в более поздние времена – лубочные картинки.
Формирование орнаментов на изразцах – особая тема. В их развитии аккумулировались и особенности русского художественного сознания, понимания, что и как должно и можно изображать: в отличие от западноевропейских изразцов, в России никогда не делали портретные изразцы, все изображения были условны, обобщены, лишены натуралистических подробностей, многие из них были наделены символическим смыслом отражения картины мира. И западноевропейские влияния: готический принцип построения растительных, геометрических и сюжетных орнаментов на ранних печных изразцах, имеющих более всего прототипов в Польше и Литве XVI–XVII вв.
В странах Западной Европы печные изразцы появились значительно раньше, и к XVII в. это ремесло имело там уже трехсотлетнюю историю, поэтому естественно, что начинающие русские мастера перенимали их опыт.
Находки археологов последнего десятилетия позволяют познакомиться с самой ранней стадией русских печных изразцов XVI в. Это тоже плитки без румпы. Очевидно, сначала гончары пробовали моделировать орнамент от руки, их массивные рельефы неумелые, расплывчатые. Затем появились плитки с оттиском в форме. Их изображения частично перекликаются с известными и на архитектурной терракоте, и на изразцах: грифон, лошадки, всадники, ренессансные растительные мотивы на архитектурных обломах. А некоторые прориси встречаются впервые: петушки, обезьяна, фрагменты каких-то растений и пр. Это была промежуточная стадия: между терракотовыми плитами и уже известными изразцами с румпой, сменившими их.
Отбор изобразительных мотивов происходил под влиянием господствующих в русском обществе вкусов, это излюбленные цветочные орнаменты, их можно увидеть и в шитье, вышивке, и в чеканке, и в резьбе по дереву, и в книжной миниатюре, а также неовизантийская плетенка. И ренессансные тенденции, унаследованные от более ранней архитектурной керамики, пальмовые ветви, виноградные лозы с гроздями, листья аканта, вьющиеся ветви с листьями и цветами, витые жгуты и т.д. Свою лепту внесли и литературные источники: сказки, сказания, персонажи былин Бова Королевич, Соловей Разбойник, батальные сцены, иллюстрирующие походы Александра Македонского по книге «Александрия» (в Троицком соборе в Муроме на муравленом изразце так и написано: «Приступ Александра цариа ко граду Египту»). Ряд изображений, пройдя долгий путь от древней Персии, античной Греции и Рима, укоренившись в европейском средневековом изобразительном репертуаре, перекочевали в русский архитектурный декор и прикладное искусство. Такие образы как крылатая собака Симаргл (или по-другому Сэнмурв), полуптица-полузверь «лютый зверь» Грив (Грифон), Кентавр (или по-русски Китоврас), натягивающий стрелу лука, птица-девица Сирин, «дикий зверь» лев, Единорог (Инорог), орел, дракон, трехфигурные композиции древа жизни, претерпев некоторую редакцию, приобрели чисто русскую стилистику и яркую национальную окраску.
Приезд опытных керамистов из польско-литовских земель в середине XVII в. определил новую волну, происходивших от итальянской майолики, ренессансных и маньеристических влияний в орнаментах полихромных изразцов. Это многообразные калейдоскопические цветки-розетки, целые серии поющих, взлетающих, сидящих на ветках с цветами, как в райском саду, птиц, прекрасные античноподобные вазы, украшенные цветами и энергичными завитками ручек, ковровые орнаменты и многоизразцовые клейма, несколько напоминающие мусульманские майоликовые облицовки, «циротные» композиции из плодов, выполненные в высоком рельефе.
Усвоение столичных тенденций формирования орнамента в провинциальных изразцовых центрах происходило с сильным запаздыванием, до 50 лет. Интересная особенность этих процессов в том, что если в Москве сами носители новых веяний обеспечивали быструю, скачкообразную смену стилистики, то в провинции саму ее суть осознавали не сразу, и длительное время бытовали эклектичные модификации, в которых сочетались архаичные композиции с отдельными, механически вставленными ренессансными деталями, или, наоборот, ренессансным изображениям придавался несвойственный им готический характер симметрии.
А из Нового Иерусалима, где появление ордерно- пропорционального начала в облицовках Воскресенского собора, послужило импульсом нового взлета блистательной фасадной архитектурной майолики, она прошествовала по всей России. Великолепные образцы ее до сих пор мерцают и переливаются – ярким синим, желтым, коричневым и белым на выразительном бирюзовом фоне – и в богатейших наличниках и фризах ярославских храмов, и в поясах соборов Нижнего Новгорода и Балахны, и в далекой церковке в Лухе, в трапезной Вяжищского монастыря под Новгородом, в Богоявленской церкви в Соликамске и… много еще памятников сохранилось, всех не перечислить, хотя разрушено несравненно больше. Но самое большое собрание архитектурной майолики второй половины XVII в., конечно, в Москве. Начиная от изразцовых вставок в Покровском соборе (Василия Блаженного) XVI в., блестящих, как бисер, зеленых шаров на белом шатре церкви Покрова в Медведкове 20-х гг. XVII в., почти все стадии эволюции изразцового убора можно найти на московских храмах, как в музейной экспозиции. Степан Полубес после серии замечательных фризов в уже упоминавшихся храмах, на закате своего творчества, как будто так ему было завещано свыше, вернулся к исходной позиции и, перекликаясь с неведомыми художниками XVI века в Дмитрове, изобразил в полный рост святых – четырех евангелистов, поместив барельефы в барабане главы Успенской церкви в Гончарах 1702 г. (ул. Володарского в Москве). Можно еще вспомнить изразцовые антаблементы Монетного двора и Аптекарского приказа (хранящегося в Государственном историческом музее, так как здание не сохранилось), наличники Благовещенской церкви в Юрьевце, которые после ее разрушения перенесены в Москву и вмонтированы в ограду Донского монастыря. И заключительным аккордом изразцового убранства стало Крутицкое подворье, где отец и сын Старцевы облицевали изразцами весь фасад снизу доверху, соблюдая все правила ордерного построения – антаблементы, карнизы, колонки, наличники. Производство изразцовой майолики в отечественной строительной практике в таких масштабах больше никогда не повторялось. Крутицким подворьем завершился Золотой век русского изразцового искусства. В будущем он вспомнится, может быть, только в связи со строительством дворца А.Меншикова, который с неменьшим размахом облицевал все внутренние стены своего дворца расписной плиткой наподобие голландских.
5. Заключение
Устойчивость традиционных форм в народном декоративном искусстве объясняется стремлением народных мастеров исходить из ранее созданного, практически усовершенствованного и отстоявшегося образца, варьировать и шлифовать его.
''Народ… выбирает, сохраняет и несёт, шлифуя на протяжении многих десятилетий, только самое ценное, самое гениальное''.
То, что традиция изразца продолжалась на протяжении длительного времени – подтверждает совершенство этого промысла.
От доисторических времён детство человечества до дней космической эры обыкновенная глина всегда являлась первоосновой различных керамических изделий. Поливная керамика, облицовочные кирпичи и плитки вошли в декоративное убранство как внешнего вида зданий, так и интерьеров.
Каждая эпоха вносила свои характерные особенности во внешний вид изразцов.
После значительного расцвета производства древнерусской монументально-декоративной керамики в Киевской Руси наступает известный упадок. В дальнейшем, в XV-XVI веках русские гончары добились отдельных выдающихся достижений в искусстве керамики. Однако лишь во второй половине XVII века эти достижения были объединены и творчески переработаны в принципиально новой технике – майолике, получившей иные художественные качества. Развивавшаяся в русле традиций русского искусства, эта майолика носила яркий национальный характер. В развитии русского изразцового дела в XVIII столетии можно наметить несколько периодов. В начале века наружная изразцовая облицовка постепенно исчезает, переходя в облицовку внутри помещения, что было вызвано изменениями в русском зодчестве того времени. Меняется облик и самих изразцов. Постепенно исчезает рельеф, появляется гладкая белая поверхность с яркой и сочной росписью, с преобладанием зеленого, коричневого, фиолетового и желтого цветов. Наряду с этим в первой половине века существовало производство белых кафельных плиток с синей росписью, подражающих голландским кафлям.
В конце столетия в связи с изменениями интерьера и декора печей появляется новый тип изразцов. В их украшении преобладает орнаментальная роспись, которая вскоре уступает место белым рельефным изображениям на темы античной мифологии и соответствующему орнаменту.
Производство керамики, в основном архитектурной, в XIX – нас ХХ веках сосредоточилось в нескольких керамических мастерских, выполнявших отдельные заказы на уникальные украшения и стандартные декоративные детали.
Русским изразцам примерно девятьсот лет. Сменились поколения, правители, но по-прежнему опытные гончары обжигали в горнах глиняные коробки без крышек, раскрашенные и разрисованные с одной стороны. Для людей, для их радости и удовольствия создавали художники –гончары невиданной красоты керамическое убранство. И это стремление столь благородно и естественно, что хотя бы уже по этому изразцы должны жить и в будущем.
6. Список литературы
1. Акунова Л.Ф., Крапивина В. А. Технология производства и декорирование художественных керамических изделий. М., 1983.
2. Белов В. И. Лад. Очерки о народной эстетике: печники, гончары, М., 1982. С. 49-52
3. Бусева-Давыдова И.Л. Древнерусское жилище://Иск-во, 1996,№2.С. 7-9//.
4. Ковалёв В.М., Могильный Н.П. Русская кухня: традиции и обычаи .М., 1992, С 63-65.
5. В А.С. Скачи, добрый единорог: сказ про поливной изразец. М., 1983, С. 63-75
6. Немцова Н.И. Исследование и реставрация русских изразцовых печей XVII-XVIII вв. М, 1989.
