Адат и аталычество
Опубликовал(-а): Лиза Валиева

Опубликовано: April 1, 2005, 1:18 pm
Адаты. Как уже говорилось, адат — это так называемое обычное право, установленное обычаем, и совокупность традиционных норм северокавказских горцев, передаваемая из поколения в поколение. Адаты — неписаные законы, их исполнение было абсолютно обязательным, а неисполнение сурово наказывалось общественным сельским сходом. По мере исламизации народов Северного Кавказа (с XVI-XVII в.) к адатам стали добавлять нормы мусульманского теологического права — шариата.
Наиболее яркой нормой обычного права на Северном Кавказе представляется повсеместно распространенная кровная месть. Поводом для кровной мести были убийство, ранение, похищение девушки, захват земли, оскорбление гостя, чести, домашнего очага, почитавшегося у горцев, и т.д.. Будучи обычаем родового строя, кровная месть сохранилась у некоторых народов до сих пор — в частности, у дагестанцев и вайнахов. В Дагестане, по сведениям А.В. Комарова, адаты в конце XIX — начале XX вв. позволяли убить своего кровного врага, нападающего грабителя, пойманного на месте преступления вора, похитителя женщины.
Кровомщение допускалось между лицами одного сословия, за убийство раба виновный платил только штраф. Право и обязанность преследовать убийцу или примириться с ним, как правило, принадлежали ближайшему родственнику убитого. Примирение могло совершиться не раньше, чем через год после преступления, и вес это время убийца должен был находиться в изгнании и скрываться от мщения. Кровная месть была долгом и делом чести для всех членов рода пострадавшего, бывали случаи, когда она прекращалась — в случае непримирения — лишь после полного уничтожения одного из враждующих родов.
В дореволюционной литературе приводится парадоксальный пример, когда в соответствии с адатами в одном из дагестанских селений кровомщение между двумя родами — тохумами длилось более 200 лет, а началось оно… в ссоре за курицу. Этнограф — кавказовед Л.И. Лавров опубликовал рассказ чеченского писателя Х.Д. Ошаева о том, как он со своими родственниками прошел через процедуру примирения кровников. Дело происходило при Советской власти, и Чечено-Ингушская республиканская комиссия по примирению кровников предварительно опросила всех Ошаевых. После согласия Ошасвых (мстителей) па определенный день были вызваны все мужчины враждующих фамилий, включая военнослужащих. В присутствии членов комиссии, прокурора республики, почетных стариков селения и тысяч собравшихся зрителей обе враждующие стороны выстроились в шеренги друг против друга. После обращения председательствующего рукопожатиями обменялись сначала старейшие из враждующих фамилий, затем остальные мужчины по старшинству. Если хотя бы один мальчик не подал руку врагам, примирение не могло состояться. Но все обошлось — примирение состоялось, после чего получившие прощение кровники Ошаевых устроили угощение для них и гостей.
Это не романтическая экзотика. Это нормы выработанного веками саморегулирующего обычного права, основанного на мудрости народа и дающего возможность достойного примирения даже кровных врагов. Вряд ли мы преувеличим, если скажем, что эффективность обычного права горцев была для них несомненно выше современных часто изменяемых государственных законов.
Путешествовавший по Северному Кавказу в 1781-1783 гг. квартирмейстер на русской службе Штедер писал о кровной мести у осетин: «Кровавая месть и самовольные действия были обязательны среди семей; позор и презрение продолжались до тех пор, пока эта обязанность не была выполнена. Мщение, грабеж и убийство считались добродетелью, вследствие чего погибать считалось славным».
Обычай кровомщения универсален для обществ, находящихся на стадии родового строя или сохранения его остаточных явлений, о чем писал крупный этнограф-кавказовед М.О. Косвен: «Забота о самосохранении заставляет весь род вставать на защиту, хотя бы

обиженным был лишь один из членов рода. Месть становится долгом, делом чести, священной обязанностью». Существование этого обычая на Кавказе, хотя и в видоизмененных формах, говорит об архаичности и стойкости традиционной общественной жизни у некоторых горских народов Северного Кавказа.
Сказанное объективно подтверждается у чеченцев наших дней бытованием явления, тем же М.О. Косвеном квалифицированного как «война — грабеж»: погоня за чужим добром, жажда обогащения. Формой ее воплощения является набег на ближних и дальних соседей, для чего из воинственных мужчин создастся дружина во главе с военным вождем (у чеченцев «бячча»). Факты подобных грабительских набегов, особенно на Ставрополье, хорошо известны. По Косвену это явление характерно для строя военной демократии, т.е. для периода постепенного упадка родового строя.
Ярким материальным выражением некоторых черт родового строя и опасностей, с ним связанных, в том числе кровной мести, могут быть высокие боевые башни в горных ущельях Балкарии, Осетии, Чечено-Ингушетии, Дагестана. Видная издалека башня на скале — характерная черта горного пейзажа, и это было подмечено М.Ю. Лермонтовым:
В глубокой теснине Даръяла,

Где роется Терек во мгле,

Старинная башня стояла,

Чернея на черной скале.
В случае опасности в башне укрывались, деревянную лестницу с первого этажа поднимали, и башня делалась неприступной. Особенно совершенными формами отличались башни ингушей — высокие, стройные, с пирамидально-ступенчатыми перекрытиями, они украшают горные селения и образуют в них целые ансамбли (например, Таргим, где был и христианский храм). Жили в массивных жилых башнях, тоже своего рода каменных крепостях.
Встречаются в горах и каменные замки, например, Вовнушки в Ингушетии и Цамад в Осетии, в горных теснинах вырабатывается своя специфическая и рациональная народная архитектура. Следует заметить, что адыги своей каменной архитектуры не выработали, единственным исключением может быть башня XVI-VII вв. Адиюх на берегу р. Б. Зеленчук в Карачаево-Черкесии (хотя черкесское ее происхождение не доказано). Экологические и социальные условия, в которых на предкавказской равнине пребывали черкесы и кабардинцы, были иными.
Аталычество. Этот термин обозначает передачу детей на воспитание в другие семьи. Обычай аталычества (тюрк, «аталык» — названный отец, форма искусственного родства) существовал у адыгов, абазин, балкарцев, карачаевцев, ногайцев, осетин. Он не зафиксирован у вайнахских народов, что объясняется (по Я.С. Смирновой) неразвитостью у них феодальных отношений, — аталычество свойственно больше феодальной среде, хотя были случаи аталычества между феодалами и крестьянами. Адыгские князья отдавали детей на воспитание своим вассалам, у кумыков феодалы отдавали своих детей первостепенным узденям, осетинские феодалы отдавали их кабардинским, последние — кумыкским и т.д. Срок пребывания ребенка в доме аталыка устанавливался для мальчика до 8-13 лет (иногда до 17-18), для девочки до 12-13 лет. Аталык учил своего питомца правилам поведения и физическим упражнениям, стрельбе, обращению с оружием, верховой езде и т.п. — всему, что необходимо аристократу и воину. Девочку воспитывала жена аталыка, обучая се рукоделию и другим хозяйственным работам, этикету. После окончания срока воспитания выросший питомец возвращался торжественно в семью с подарками (конь, оружие, одежда). Семья также одаривала аталыка.
У многих народов Кавказа существовала иная форма аталычества, когда с целью прекращения кровной мести из рода убитого род убийцы похищал ребенка и воспитывал его. Штедер писал: «Кровная месть прекращается , если убийца похищает сына убитого, становиться его приемным отцом и воспитывает его. С помощью такого средства примиряются самые мстительные семьи». Возвращение ребенка через несколько лет с подарками означало прекращение вражды, между семьями и родами устанавливались родственные отношения.
Аталычество укрепляло устои и связи феодального класса, одновременно расширяя их до рамок феодальных союзов тогда, когда аталыческие отношения устанавливались между семьями соседних народов. Обычай аталычества в XX в. сошел на нет и сейчас не существует.
Кровная месть

[править]

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

(Перенаправлено с Вендетта)
Кро́вная ме́сть (также венде́тта, от итал. vendetta — мщение) — принцип, согласно которому лицо, совершившее убийство, либо кто-либо из членов его семьи, рода, племени, клана, группировки, обязательно подлежит смерти в порядке возмездия, а не правосудия. Кровную месть осуществляет, соответственно, кто-либо из членов семьи, рода, племени, клана, группировки, к которой принадлежал убитый.Содержание [убрать]

1 Происхождение

2 Историко-географическое распространение

3 Современное право и кровная месть

4 Литература

5 См. также

6 Ссылки

7 Примечания
[править]

Происхождение
Обычай кровной мести является элементом правовых систем, в которых государство либо не существует, либо не в состоянии обеспечить правопорядок (отсутствие монополии права на насилие у государства). В такой ситуации за убийство семья жертвы наказывает семью преступника, чтобы восстановить семейную честь. В качестве семьи могут выступать, в зависимости от обычаев, не только биологические родственники, но и весь клан или группировка. Кровная месть появилась в первобытном обществе, где отсутствовали иные средства правового регулирования.
Кровная месть отражает принцип равного воздаяния за преступление, который в Ветхом Завете сформулирован как «око за око, зуб за зуб»: за нанесение вреда имуществу виновные отвечают соответствующим имуществом, за нанесение вреда здоровью — соответствующей материальной компенсацией, за убийство — изгнанием или смертью, что соответствует наиболее простому пониманию человеком справедливости. Возложение же ответственности на семью (род), с одной стороны, делает месть легче осуществимой, с другой — ставит убийцу в положение ответственного перед своей собственной семьёй, ведь если он избежит мести, она просто будет осуществлена по отношению к кому-то другому в семье.
Кровная месть чревата опасными последствиями — месть нередко становится ещё более жестокой, чем предшествовавшее ей преступление, влечёт за собой ответную «месть за месть», и в итоге выливается в долгие кровавые конфликты, нередко приводящие к обескровливанию обеих враждующих групп или полному уничтожению одной из них. С одной стороны, это служит определённым фактором сдерживания (с этим связывают, например, бытовавший у арабов-кочевников обычай грабительских набегов на соседей, при которых самым лучшим образом действий считалось захватить ценности, но никого не убивать, чтобы не провоцировать месть). С другой стороны, как было понято уже очень давно, негативные последствия слишком значительны; известны случаи, когда целые кланы мстили за события трёхсотлетней давности, в результате полностью уничтожая друг друга. Вследствие этого уже у древних народов существовали обычаи, позволяющие прекратить или предотвратить кровную месть. Так, у тех же арабов-кочевников род совершившего непреднамеренное убийство мог откупиться достаточно большим выкупом.

[править]

Историко-географическое распространение
Сегодня принцип кровной мести практикуется в странах Ближнего Востока и некоторых регионах Северного Кавказа, а также в Албании. В Европе обычай имел широкое распространение в средневековой Италии, в настоящее время сохраняется в более отсталой Южной Италии (См. мафия). Словом «вендетта» кровная месть называлась, главным образом, на островах Сардиния и Корсика, где она бытовала даже в начале XX века. В XII—XIX веках обычай практиковали греки-маниоты с полуострова Мани в Южной Греции.

[править]

Современное право и кровная месть
По состоянию на начало 2009 года законодательство Российской Федерации мотив кровной мести при совершении убийства рассматривает как отягчающее вину обстоятельство. За убийство на почве кровной мести статья 105 УК РФ предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 20 лет, либо пожизненного лишения свободы, либо смертной казни[1].
Менталитет (фр. Mentalite) — образ мышления, мировосприятия, духовной настроенности, присущие индивиду или группе. В русской философии, культурологии и публицистике обычно употребляется для характеристики национальных особенностей народов, особенностей культуры. Менталитет — весьма сложное, многогранное проявление психической деятельности социальных индивидов изоморфизского толка, включающей как сознательное, так и бессознательное, специфическое соотношение между рациональным и эмоциональным в совершении их действий, а также между особенностью мышления национально-этнической группы по отношению к общности в целом, между стремлениями к инновациям и сохранению культурного потенциала прошлого. Менталитет — мировоззренческая матрица, картина мира в сознании человека и его вписанность в эту картину. Это норма представления мира вокруг себя и себя в нём. Черты менталитета, к примеру, — интуитивизм, рационализм, цветовая гамма, семейные образы, лиризм и т. д.
Менталитет культуры — глубинные структуры культуры, исторически и социально укорененные в сознании и поведении многих поколений людей, объединяющие в себе различные исторические эпохи в развитии национальной культуры. Менталитет определяет умонастроение и жизненную позицию.

Национальный характер подразумевает к тому же свойства не отдельного индивида, а целой человеческой группы, часто очень многочисленной. Эта группа имеет общую культуру, символы, обычаи и т. п. Но можно ли из общности культуры делать вывод об общности (и специфичности) психического склада составляющих нацию (народность, этническую группу) индивидов? Если одни западные социологи сводят проблему национального характера к психическим свойствам индивидов, то другие, наоборот, целиком отрицают применимость к его изучению психологических методов. Например, Питирим Сорокин писал, что свойства разрозненных частей автомобиля не тождественны свойствам целого автомобиля как организованной системы; свойства человеческого организма как системы нельзя понять, изучая его отдельные органы или клетки. Точно так же и свойства социально-культурной системы нельзя понять, ограничив себя изучением отдельных членов общества. На этом основании Сорокин считал психологическое исследование национального характера принципиально невозможным

Действительно два эти понятия менталитет и национальный характер схожи, но в то же время разные. Национальный характер - совокупность устойчивых психических особенностей этнической общности, преломляющихся в этнических стереотипах, личностных самоопределениях свойств и качеств характера, своде представлений о высших добродетелях и пороках, и проявляющихся в типичных способах поведения и общения, а менталитет - глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания, включающий и бессознательную совокупность предрасположенностей людей действовать, мыслить и воспринимать мир определенным образом.

Методы научного этнопедагогического исследования. В этнопедагогике как новой отрасли знаний формируются собственные методы познания, каковыми являются:
теоретического уровня:

 

историко-педагогический анализ и синтез (определение целей, предмета и задач исследования, развития педагогических представлений и воспитательной практики народа в разные периоды его этногенеза;

выявление истоков и основных направлений генезиса этнопедагогики);

сравнение и обобщение (обработка и этнопедагогическая интерпретация библиографических указателей, историографических, этнографических и фольклорных изданий, археологических материалов);

историко-структурный (с помощью которого осуществляется структуризация приобретенного историко-педагогического знания и соотношение ее с конкретными периодами, доминантными идеями);

конструктивно-генетический (рассмотрение трансформации историко-педагогических знаний в течение ХІІІ–ХХ вв.);

аксиологический (заключается в соотношении объектов, которые изучаются, и тех или иных ценностей, благодаря чему и осуществляется отбор объектов и их оценка);

персоналистично-биографический (применяется для анализа педагогической литературы, посвященной педагогическим персоналиям);

прогностический (моделирование, метод экспертных оценок).
эмпирического уровня:

диагностические (беседы, интервью, «воспоминания в воспоминаниях»);

обсервационные (наблюдения в разных условиях жизнедеятельности семьи),

народа, изучение результатов труда).
Этнопедагогика, являясь отраслевой педагогической дисциплиной, безусловно, в своих исследованиях использует как традиционные общепедагогические методы, так и методы, учитывающие особенности ее предмета. Методы научного этнопедагогического исследования – это способы получения информации, которая нужна для установления закономерностей, отношений и зависимостей в этнопедагогическом процессе.
1. Методы изучения фольклорных материалов. Своеобразным и весьма интересным источником для этнопедагогической интерпретации является фольклор. В нем отражаются быт, культура, социально-экономические и педагогические воззрения создавшего его народа.
Проблема использования фольклора в качестве источника и метода уже не является спорной. Такие видные фольклористы как В. Жирмунский, А. Кононов, В. Пропп, К. Чистов, Р. Липец постоянно указывали на важность использования исторического фольклора для изучения культуры, воззрений, исторического прошлого. В их трудах содержится и методика использования фольклора как источника. Использование фольклорных данных в филологических исследованиях на материале Крыма и крымских татар впервые поставлено на научную основу профессорами Р. Музафаровым, А. Эмировой и доцентом Д. Бекировым. Привлечение преданий, легенд и т.д. в решении проблем этнокультурных процессов оказалось весьма плодотворным [304; 506; 48].
В определенной мере использованы также данные языка. Этимологический, семантический анализ слов и терминов, относящихся к области духовной культуры и являющихся консервативными элементами словарного состава, нередко подводит к конкретным периодам истории. В плане вышесказанного плодотворны исследования А. Меметова, посвященные крымскотатарской лексикологии [286]. Он убедительно показывает большие возможности этимологических, сравнительных анализов лексики. На их основе выявляется богатый, казалось бы, отчасти совершенно исчезнувший, но сохранившийся, главным образом, благодаря языку духовный мир предков крымских татар.
В устном творчестве народа, в его обычаях, обрядах, традициях заключен колоссальный объем информации по вопросам воспитания. Поэтому вполне естественно, что исследование национальных традиций не может не сказаться положительно на развитии этнопедагогической науки.
2. Изучение письменных источников. Это один из актуальных методов этнопедагогики, ценность которого заключается в разнообразной и достоверной информации об изучаемых народах и их культурах, содержащейся в исторических памятниках («Кодекс Куманикус», «Кадыаскерские тетради» и др.). В качестве письменных источников используются обычно история народов, написанная ими самими, или описания их культур, что сохраняет к этим источникам устойчивый интерес ученых-этнологов. Однако такого рода историко-культурные описания не единственный тип письменных источников, представляющих интерес для педагогов. В настоящее время существует большое количество еще не исследованных письменных материалов, которые содержат много полезной и неизвестной информации о жизни и культуре крымскотатарского народа.
Особое место занимают письменные свидетельства путешественников и послов. Примером этому могут служить записки Мартина Броневского, бывшего послом польского короля Стефана Батория при дворе крымского хана Мухаммед-Гирея ІІ и запечатлевшего облик Бахчисарая 70-х гг. XVI в.; эпистолярное наследие барона Тотта, бывшего французским консулом, посланником короля при хане Крым-Гирее (в 1760–70-х гг.); книга о жизни турецкого путешественника Эвлия Челеби (1641–1667 гг.) и др.
К этой же группе следует отнести записки, сочинения и мемуары политических деятелей, военачальников, царедворцев. Чаще всего в этой связи приходится обращаться к запискам барона Э. Миниха, к дневникам завоевателя Крыма В. Долгорукова, к сочинению П. Сумарокова «Досуги крымского судьи, или второе путешествие в Тавриду» (Спб.; 1802) и путевым заметкам и зарисовкам П. Свиньина, вошедшим в его книгу «Картины России и быт разноплеменных ее народов...» (Спб., 1839).
К числу путешественников относятся талантливые писатели и поэты, воспевшие Крым: А. Пушкин, А. Грибоедов, Л. Толстой, В. Белинский, А. Чехов, М. Горький, М. Волошин, К. Паустовский, И. Бунин, А. Куприн. О Крыме упоминалось в многочисленных украинских думках (песни-стоны) и других литературных произведениях: В. Антоновича, В. Капниста, Н. Гоголя, С. Руданского, О. Гончара, В. Короленко, П. Панча и др.
Важно уметь оценивать предметы или идеи, которые наши предки брали у других и интегрировали в собственную историю. В условиях объективно сложившегося дефицита сохранившихся письменных источников даже такие заимствования имеют ценность, так как они представляют собой свидетельство многосторонних связей крымских татар с другими народами.
3. Археологические материалы. Для восстановления этнической истории и истории культуры в этнопедагогике применяется метод изучения археологических материалов. В отличие от письменных источников и устного народного творчества археологические материалы являются самыми надежными, так как позволяют довольно точно определить время каких-либо исторических событий или возраст предметов культуры. Высокая достоверность этого метода основывается на современных способах изучения и оценки археологических материалов.
Благодаря археологическим источникам мы прикасаемся к духовному миру крымских татар. Использование археологических материалов в качестве источника основано на понимании культуры как способа и результата материальной и духовной деятельности людей. Следовательно, потенциальным источником может быть все, что является результатом деятельности народа.
Археологические материалы конкретно локализуются во времени и пространстве. В них отражается культурная (археологическая), а нередко родовая и этническая принадлежность. В отношении датировок, например, родовой принадлежности мы опирались на результаты исследований О. Акчокраклы «Татарские тамге в Крыму». Ученому-археологу за короткое время удалось собрать в степной части Крыма до 400 тамг. В настоящее время необходимо возобновление исследований тамг, которые дадут возможность изучить значение их в быту крымских татар.
При работе над темой исследования были изучены археологические материалы, относящие к крымскотатарской культуре домонгольского, Крымского ханства (У. Боданинский, Б. Засыпкин, О. Акчокраклы) и современного периодов (В. Кутайсов, В. Ядыкин, Е. Айбабин и др.). Они дают возможность судить о религиозной принадлежности, погребальных и свадебных обрядах крымских татар, что является актуальным сегодня для этнопедагогики. Предметы утвари, инструменты, использовавшиеся в процессе обработки растений, шерсти, шелка, изготовлении тканей и войлоков, содержат информацию об образе жизни, культуре, и национальных приоритетах крымских татар. Анализ, оценка и интерпретация этой информации служит основанием для создания этнопедагогических теорий, концепций и рекомендаций.
4. Полевые исследования. Метод полевого исследования основывается на длительном пребывании и вживании исследователя в изучаемую этническую среду. Причем срок стационарной работы должен быть не менее одного этнического года, который по своей продолжительности на два-три месяца превышает календарный.
Метод полевых исследований позволяет получить сведения как о материальной, так и духовной культуре народа. К первым относятся зафиксированные в чертежах, схемах, фотографиях объекты материальной культуры: объекты производственной и бытовой жизни этноса, орудия труда, жилища, утварь, одежда и т. д. С помощью современных технических средств (кино, фото-, аудио-, видеоаппаратура) и традиционных полевых записей фиксируются объекты и явления духовной жизни народа (традиции, обряды, обычаи, ритуалы, фольклор и т.д.). Причем материализованные свидетельства духовной культуры, например, предметы культа, народного искусства, места и типы захоронений фиксируются подобно объектам материальной культуры.
5. Метод историко-педагогического анализа применим почти ко всем педагогическим явлениям, таким, как возникновение и становление национальной системы просвещения; основные традиции в развитии просвещения и культуры; структура системы народного образования и ее изменения на определенных исторических этапах; характеристика школьной политики государства и взаимоотношений школы и религии в стране; выявление традиций, важнейших проблем и тенденций в развитии просвещения; исследование педагогических идей, теорий и отдельных проблем просвещения и т. д. Выводы по любой педагогической проблеме могут иметь научный характер, когда основаны на анализе генезиса и особенностей ее развития. Исторический метод способствует более глубокому пониманию современного состояния анализируемого этнопедагогического явления.
6. Социологический метод теснейшим образом связан с остальными методами исследования. Он предполагает оценку социального характера народного образования, анализ целей и задач, содержания и методов воспитания и образования с позиций этнической структуры общества, оценку соответствия организации школы потребностям народа и т.д.
7. Метод сравнения. С помощью сопоставления педагогических явлений и установления их различий можно определить общие закономерности, тенденции развития и национальные особенности систем воспитания различных народов. В нашем исследовании для сопоставления привлекались материалы педагогической культуры тех народов, с которыми крымские татары поддерживали тесные экономические, торговые и культурные связи (страны Востока, Запада, Древняя Русь и т.д.).
Совершенно закономерным было сопоставительное изучение педагогической культуры тюркских народов, учитывая их большую близость в изучаемый нами период.
Кроме того, несмотря на значительные различия педагогических культур разных стран того времени, действовавшие на больших пространствах нивелирующие силы делали культуру одной страны похожей на другую. Это было обусловлено сходными условиями развития, прямыми взаимовлияниями, широкими торговыми связями. Как показало проведенное исследование, наибольшее нивелирующее влияние на крымских татар и другие тюркские народы оказала мусульманская культура. Все эти факторы были учтены нами при изучении педагогической культуры крымских татар.
8. Педагогический эксперимент – научно-поставленный опыт в области учебной и воспитательной работы с целью выявления способов и путей функционирования этнопедагогики в современной учебно-воспитательной системе. Изучение педагогических явлений осуществляется в специально созданных и контролируемых условиях. Педагогический эксперимент предполагает активное вмешательство в учебно-воспитательный процесс. Учеными могут применяться различные виды эксперимента: констатирующий, созидательно преобразующий и контрольный.
9. Методы теоретического исследования народно-педагогических явлений. В ходе теоретического анализа обычно выделяют и рассматривают отдельные стороны, признаки, особенности или свойства педагогических явлений. Анализируя отдельные факты, группируя и систематизируя их, исследователи выявляют в них общее и особенное, устанавливают общий принцип или правило.
В теоретических исследованиях используют индуктивные и дедуктивные методы. Это логические методы обобщения полученных эмпирическим путем данных. Индуктивный метод предполагает движение мысли от частных суждений к общему выводу, дедуктивный – наоборот, от общего суждения к частному выводу.
Начальной стадией теоретического исследования, ступенькой перехода от эмпирического познания к теоретическому является обобщение системы, сложившейся в воспитательной практике, или опыта передовой практики. По этой причине метод теоретического анализа широко применяется в процессе историко-педагогических исследований, когда изучается творческое наследие педагогов прошлого или конкретный исторический этап в духовном прогрессе того или иного народа.
Первый этап развития педагогической мысли характеризуется одной неизменной чертой – почти не заметной еще, но бесспорной тенденцией к обобщению конкретного воспитательного опыта. Я.А. Коменский на основе обобщения опыта домашнего воспитания в трудовых семьях выдвинул и разработал идею «материнской школы». И.Г. Песталоцци в своих произведениях «Как Гертруда учит своих детей», «Книга для матерей», «Линград и Гертруда» дает педагогические выводы в форме народной педагогики, как результат обобщения педагогического опыта необразованной крестьянской семьи и др.
Суть обобщения не в описании и переносе педагогического опыта из одних условий в другие, а в вычленении наиболее существенных черт, из которых выводится теоретическая мысль. Только теоретическое осмысление воспитательного опыта того или иного исторического периода позволяет включить его в систему педагогической науки.
Современные тенденции интеграции научного знания приводят к использованию в этнопедагогике систематизированных научных методов как совокупности методов исследования различных смежных дисциплин.
Это важно потому, что взятые в отдельности факты и источники не могут отражать все многообразие педагогической культуры различных народов. Так, археологические памятники сами по себе представляют лишь отдельные элементы этой педагогической культуры. Ключом к разгадке их семантики являются этнографические, фольклорные, психологические материалы.