Реферат Культура и быт России 17 век
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Оглавление.
1. Введение………………………………………………………………………….2
2. Новые тенденции в культурной жизни страны………………………………..3
3. Просвещение……………………………………………………………………..5
4. Научные знания………………………………………………………………….8
5. Славяно-греко-латинская академия…………………………………………...11
6. Архитектура и живопись………………………………………………………12
7. Заключение……………………………………………………………………..18
8. Список изученной литературы………………………………………………..20
9. Приложения.
Введение.
Я считаю, что тема «Культура и быт России XVII в.» актуальна и представляет научный интерес потому, что культура XVII века явила множество новшеств во всех своих направлениях. Часть этих новых явлений была вызвана эволюционным движением, другая – бурными событиями Смуты; третья – иностранным влиянием, в первую очередь, западноевропейским, проводником которого была для России Украины и Польша. Наиболее легко иностранные заимствования приживались в области быта и обиходной культуры. Несмотря на то, что предметный и бытовой уклад является весьма статичен, многие его элементы оказались подвержены значительным изменениям. Это было вызвано различными обстоятельствами. С одной стороны, большая часть заимствованных элементов быта не несла в себе идеологической нагрузки и оценивалась исключительно с точки зрения удобства и целесообразности. С другой, многие новшества были до той поры «незнаемы» и к ним не могло сложиться какое-либо устойчивое отношение, позволяющее оценить их с точки зрения господствующей традиции.
С развитием экономических и общественных отношений в XVII в. окончательно ликвидируется обособленность отдельных областей, и расширяются международные связи, в искусстве нарастают светские черты. Не выходя в целом почти до конца XVII в. за рамки религиозных форм, искусство отражало кризис официальной церковной идеологии и постепенно утрачивало цельность мировосприятия: непосредственные жизненные наблюдения разрушали условную систему церковной иконографии, а заимствованные из западноевропейской архитектуры детали вступали в противоречие с традиционной композицией русского храма. Но этим отчасти подготовлялось решительное освобождение искусства от влияния церкви, совершившееся к началу XVIII в. в результате реформ Петра I.
Новые тенденции в культурной жизни страны.
В истории русской культуры, как и в истории России в целом, XVII столетие завершает период средневековья и примерно со второй половины XVII в. начинается новый период. Во всех сферах общественной жизни происходят заметные изменения, обусловленные глубокими сдвигами в развитии социально-экономических отношений.
В этом столетии, как и в следующем, Россия продолжала оставаться феодальной страной. Феодальный строй, будучи господствующим, продолжал укрепляться, что нашло своё выражение в окончательном оформлении системы крепостного права Соборным уложением 1649 г. Одновременно всё большее значение приобретали новые явления в социально-экономической жизни, выразившиеся в развитии общественного разделения труда, росте товарного производства и обращения, в начавшемся процессе формирования всероссийского рынка. Это привело к образованию в недрах феодально-крепостнического строя первых, ещё неустойчивых и слабых ростков буржуазных общественных отношений, что и позволяет считать XVII век началом нового периода русской истории.
Противоречивость общественного развития предопределила высокий накал социальных противоречий, небывалый размах классовой борьбы. Недаром современники называли XVII век «бунташным». Две крестьянские войны, целая серия городских восстаний середины века, прокатившихся по всей стране, знаменитый «медный бунт» 1662 г., стрелецкие восстания конца столетия – это лишь одни из самых ярких проявлений народного недовольства. К этому следует добавить борьбу внутри господствующего класса, конфликт между церковью и светской властью, борьбу внутри самой церкви, которая привела к её расколу, и выступление купечества со своими сословными притязаниями. Конфликты и потрясения, которыми заполнен весь XVII век, отразились в культуре, придав многим её памятникам невиданную социальную остроту
Обострение классовой борьбы заставляло господствующий класс совершенствовать и укреплять государственный аппарат. Всё более заметной тенденцией в развитии политического строя становилось усиление централизации власти, её эволюция от сословно-представительной монархии в сторону абсолютизма.
С зарождением буржуазных элементов начался новый этап этнического развития русского народа – формирование русской нации. Развитие экономических связей, укрепление государственного единства, объединение больших масс людей в ходе крестьянских войн, длительные войны с внешними врагами, людские потоки, направляющиеся в поисках воли в южные степи и далёкую Сибирь, - всё это способствовало ликвидации местной обособленности, росту национального самосознания. Обобщение накопленных веками традиций и их распространение вширь, усиление взаимопроникновения и слияние местных говоров, обычаев, особенностей быта вели к развитию общности культуры русского народа. Однако этот процесс только начинался и шёл очень медленно. Одним из главных факторов, тормозивших его, было крепостное право, приковывавшее крестьян к земле, а посадских людей – к посадам.
Изменения в общественной жизни предопределяли основное направление развития культуры и её особенности. Главное, что характеризовало содержание культурно-исторического процесса в XVII в., это начавшееся разрушение традиционного средневекового мировоззрения, религиозного по всей сути. Шёл процесс «обмирщения» культуры, т. е. придания ей светского характера, освобождения её из-под духовной диктатуры церкви.
Это было связанно с ростом демократических тенденций в русской культуре. Церковь теряла ведущую роль в производстве и распространении идей и культурных ценностей, в этот процесс всё шире включалось ремесленно-торговое городское население. В его среде формировались новые идеалы и представления, моральные и эстетические нормы и вкусы, вступавшие в противоречия с аскетическими канонами, утверждавшимися церковью. Крепло представление о самоценности земной жизни с её радостями и невзгодами, возрастало внимание к самому человеку, к его роли в событиях и в определении собственной судьбы, осознавалось значение его активной деятельности. Подобные взгляды и настроения распространялись и в придворной среде, и в дворянстве, и в среде приказной бюрократии. Особенно сильно они проявлялись в литературе, живописи, в произведениях исторической и общественно-политической мысли.
Возрастание роли демократических элементов в искусстве, литературе усиливало влияние народной культуры на культуру господствовавшего класса. Литература обогащалась фольклорными сюжетами, литературный язык сближался с живым народным языком. Влияние народного творчества явно проявлялось и в архитектуре, живописи и безусловно преобладала в прикладном искусстве. Всюду, куда проникали элементы народного творчества, они вступали в конфликт с традиционными формами и сюжетами.
Государственные потребности, общенациональные интересы, всё более осознаваемая необходимость преодоления экономической и культурной отсталости России настоятельно требовали использования достижений европейских стран. С ростом международных политических и экономических связей России ширились и её культурные контакты с этими странами. О достижениях западноевропейской культуры русские люди узнавали от своих соотечественников, побывавших за границей в составе дипломатических миссий, с торговыми целями или в плену. Увеличивался приток иностранцев в Россию: купцов, специалистов в различных отраслях производства, поступавших на государеву службу. Слободы торговых и служилых иностранцев существовали в Москве (более 1000 человек в средние века), в Вологде, Нижнем Новгороде, Астрахани, Архангельске, Холмогорах, Туле. Пленных иностранцев правительство расселяло большими партиями во внутренних городах страны вплоть до Сибири. Всё более тесным становилось общение русских людей с иностранцами, исчезла отчуждённость русской культуры от западной, характерная для России прошлых веков. Постепенно, хотя и не всегда гладко, преодолевалось насаждавшееся церковью представление о национальной исключительности.
Новые явления в культуре утверждались в острой борьбе с господствующей средневековой культурой, базировавшейся на религиозном мировоззрении. Консервативные силы в этой борьбе возглавляла церковь. Отстаивая незыблемость традиционной культуры и религиозного мировоззрения, она преследовала всякое стремление к свободомыслию, к отходу от средневековых канонов, препятствовала распространению светских знаний, занимала крайне враждебную позицию по отношению ко всяким новшествам, особенно идущим с «еретического» Запада. Борьба светского и феодально-клерикального направлений и составляла основное содержание развития русской культуры XVII в.
Просвещение.
Во времена Василия III, Ивана Грозного, Фёдора Ивановича грамотных можно было сыскать преимущественно среди лиц духовного или приказного сословия; в XVII в. их уже немало среди дворян и посадских людей. Даже среди крестьян черносошных, отчасти среди крепостных и даже среди холопов имелись грамотеи – старосты и целовальники, приказчики и писцы. Но, конечно, подавляющая масса крестьян – неграмотные.
В целом процент грамотных по стране, хотя и медленно, увеличивался. Ещё в первой половине столетия многие городские воеводы из-за неграмотности или малой грамотности шагу не могли ступить без дьяков и подьячих, свих подчинённых по воеводской избе – центр уездного управления. То же самое можно сказать и о многих дворянах, которых посылали из Москвы описывать и межевать земли, «сыскивать» беглых, чьи-либо упущения, преступления и т.д. Во второй половине столетия на воеводствах сидели люди, как правило, грамотные; это прежде всего представители думных и московских чинов. Среди уездных дворян грамотных было немного.
Немало грамотных имелось в посадах. Занятия ремеслом и торговлей, разъезды по делам требовали занятия письма и счёта. Грамотные люди выходили из богатых, и из бедных слоёв. Довольно часто как раз малый достаток стимулировал стремление к знанию, грамоте. «У нас – говорили, например, жители поморского Яренска, - которые люди лучшие и прожиточные, и те грамоте не умеют. А которые люди грамоте умеют, и те люди молотчие». В Вологде для многих обедневших посажан умение писать – способ добыть хлеб насущный: «А кормятся на Вологде в писчей избушке площадным письмом посацкие оскуделые люди». В Устюге Великом таким путём добывали средства существования 53 площадных подьячих из местных посадских людей. Десятки и сотни таких же грамотеев трудились на площадях других городов.
Грамоте посадские и крестьяне учились у «мастеров» из священников и дьяконов, дьячков и подьячих, прочих грамотных людей. Нередко обучение грамоте строилось на началах обычного ремесленного ученичества, по «ученической записи», соединялось с обучением торговли, какому-либо ремеслу. К примеру, К. Буркова, мальчика из посажан Устюга Великого, матушка отдала (конец столетия) для обучения грамоте и кружевному делу Д. Шульгину - тяглецу столичной Семёновской слободы.
Обучались мужчины. Грамотных женщин было очень немного; они – из царского дома и высшего сословия, как царевна Софья и некоторые другие. Учили прежде всего элементарной азбуке по азбуковникам, печатным и рукописным. В 1634 г. был опубликован и в течении столетия неоднократно переиздан букварь. В. Бурцева. На книжном складе московского Печатного двора в средние века лежало около 3 тыс. экземпляров бурцевского букваря. Стоил он одну копейку, или две деньги, весьма дёшёво по тогдашним ценам. Тогда же издали грамматику Мелетия Смотрицкого, украинского учёного (по ней потом учился Михаил ломоносов). В конце столетия напечатали букварь Кариона Истомина, монаха Чудова монастыря Московского Кремля, а так же практическое руководство для счёта – таблицу умножения – «Считание удобное, которым всякий человек, купующий ли продающий, зело удобно изыскати может число всякия вещи». За вторую половину столетия Печатный двор напечатал 300 тыс. букварей, 150 тыс. учебных псалтырей и часословов. Бывало за несколько дней раскупались тысячные тиражи таких пособий.
Многие люди учились рукописным азбукам, прописям и арифметикам; последние имели подчас весьма экзотические названия: «Книга сия, глаголемая по-эллински, или по-гречески, арифметика, а по-немецки альгоризма*, а по-русски цифирная счётная мудрость».
Значительно расширялся круг чтения. От XVII века сохранилось очень много книг, печатных, а особенно рукописных. Среди них, на ряду с церковными, всё больше светских: летописей и хронографов, повестей и сказаний, всякого рода сборников литургического, исторического, литературного, географического, астрономического, медицинского и иного содержания. Много имели различные руководства по изменению земель, изготовлению краски, устройству всяких сооружений и др. У царей и знатных дворян имелись библиотеки с сотнями книг на разных языках.
Среди тысяч экземпляров книг, изданных московским Печатным двором, более половины составляли светские. Увеличилось число переводных сочинений: в XVI в. известно всего 26 названий; в XVII в. – 153, из которых к числу религиозно-нравственных относится менее четырёх десятков. Остальные, более трёх четвертей, светского содержания.
В деле просвещения русских немалую роль сыграли учёные украинцы и белорусы. Одни из них (И. Гизель идр.) присылали свои сочинения в Москву, другие (С. Полоцкий, А. Сатановский, Е. Славенецкий идр.) переводили, редактировали книги, создавали свои произведения (вирши, орации, проповеди и др.), многие были в России учителями.
Приезжало в Россию много иноземцев, сведущих в разных областях научных, технических знаний. На окраине Москвы они жили в Немецкой слободе, которую столичные жители прозвали Кукуем (Кокуем): то ли потому, что обитатели её кукуют по-кукушечьи, непонятно; то ли потому, что на кокуи, т.е. игрища** собираются. Смотрели на них с жадным любопытством (многое было непривычно для русского человека: те же танцы, курение, свободная манера общения мужчин и женщин) и страхом. Среди приезжих было немало людей знающих и добросовестных. Но большей частью – всякие проходимцы, искатели наживы и приключений, плохо знающие своё ремесло, а то и вовсе неграмотные.
*Альгоризм – название, идущее от имени Ал-Хорезми, великого учёного средневековой Средней Азии, родом из Хорезма.
**Игрища – вечера с танцами.
От иноземцев русские перенимали знания и навыки в области архитектуры и живописи, обработки золота и серебра, военного и металлургического производства, в иных ремеслах и художествах. Обучались языкам – греческому, латинскому, польскому и проч.
Обучение с помощью учителей на дому или самообразование перестало удовлетворять насущные потребности. Встал вопрос о заведении школ. Молодые люди, особенно из столичных, уже посмеивались над своими учителями: «Враки они вракают, слушать у них нечего. И себе имени не выдают, учат просто; нечего не знают, чему учат».
Окольничий Фёдор Михайлович Ртищев, любимец царя Алексея Михайловича, человек влиятельный, в разговорах с царём убедил его посылать московских юношей в Киев: там в коллегиуме научат их всяким учёностям. Пригласил из украинской столицы учёных монахов. Они должны обучать русских в Андреевском монастыре, им основанном, славянскому и греческому языкам, философии и риторике, другим наукам словесным. Любознательный окольничий ночи напролёт проводил в беседах с киевскими старцами, изучал под их руководством язык Гомера и Аристотеля. По его же настоянию молодые дворяне проходили курс наук у приезжих профессоров. Некоторые делали это охотно, из любви к знанию, изучали греческий и латынь, хотя и опасение имели: «в той грамоте и еретичество есть».
Всё описанное происходило в 40-е годы. Лет двадцать спустя прихожане церкви Иоанна Богослава в Китай-городе подали челобитную с просьбой открыть им при церкви школу наподобие братских училищ на Украине, а в ней «устроение учения различными диалекты: греческим, словенским и латинским». Власти согласились: заводите «гимнасион», «да трудолюбивые спудеи радуются о свободе взыскания и свободных учений мудрости».
Возможно, тогда появились и некоторые другие, ей подобные школы. Известно, что в 1685 г. существовала «школа для учения детям» в Боровске, около торговой площади.
В Москве, на Никольской улице построили особое здание для школы. Открыли её в 1665 г. при Заиконоспасском монастыре (точнее – Спасском монастыре за торговым Иконным рядом). Во главе поставили самого мудрого Симеона Полоцкого. Собрали учеников из молодых подьячих разных приказов. В их числе оказался и Семён Медведев из Приказа Тайных дел, впоследствии монах Сильвестр, учёный и писатель, автор прекрасного исторического и публицистического труда о регентстве Софьи. В то время молодой Семён и его сотоварищи изучали латынь и русскую грамматику, ибо приказы нуждались в образованных чиновниках – подьячих.
Через пятнадцать лет устроили школу при Печатном дворе. При открытии школы в ней было 30 учеников, взятых из разных сословий и учившихся греческому языку; через три года – уже 56, ещё через год – на десяток больше. А 166 учеников постигали премудрости и сложности славянского языка. 232 ученика в школе – немало для XVII столетия!
Научные знания.
Развитие ремесла и торговли, рост связей с западноевропейскими странами создали предпосылки для дальнейшего накопления научных знаний. Они носили преимущественно прикладной, практический характер, без теоретического осмысления и попыток привести их в стройную систему. Как и прежде, они вырабатывались эмпирическим путём, в процессе производственной деятельности. Существенную роль в расширении этих знаний сыграла западноевропейская научная литература с её рационалистическим подходом к объяснению природных явлений. Однако в Россию попадала далеко не самые новые, передовые научные идеи, да и литература эта имела ограниченный круг читателей. В основном имела хождение ещё старая литература с богословско-мистическим истолкованием природы.
Новым для XVII в. появляется появление письменных руководств, обобщавших производственный опыт и помогавших расширению практических задач. Письменность становилась важным средством закрепления и распространения производственного опыта и практических знаний.
Одним из таких практических руководств являлась книга «сошного письма», содержавшая знания в области геометрии и их применения при измерении земельных площадей. В начале века «трубным мастером» Семёном из г. Тотьмы было составлена «Роспись, как зачать делать новая труба на новом месте»*.
Онисим Михайлов (Родышевский) в 1621 г. составил «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки», основанный на иностранных источниках, но существенно переработанный им и дополненный собственными наблюдениями. Составитель обобщил тот практический опыт, который уже имелся у русских пушкарей. «Устав» содержал практические сведенья из области математики (измерение расстояния до цели с помощью теоремы Пифагора), физики ( о связи дальнобойности с калибром орудия, о разнице в удельном весе свинца и железа, о способах улавливания звука и т. д.), в нём дано описание приборов, употреблявшихся в артиллерии, - компаса, «четверогранца»**. Подробно изложены в «Уставе» практические сведенья из области химии, необходимые при изготовлении и применении взрывчатых веществ. Познания в области практической химии нашли отражения также в многочисленных пособиях по приготовлению чернил, красок, олифы и т. п.
Практическим характером отличились и медицинские знания, основанные на многовековом опыте народной медицины. Широко были распространены различные «Травники» и «Лечебники», оригинальные и переводные, содержащие описания различных трав и их лечебных свойств, а также наставления по их собиранию и использованию. Опираясь на опыт народной медицины, холмогорский архиепископ Афанасий составил в 1696 г. «Лечебник» с описанием болезни и лечебных средств против них.
Большое значение в развитии медицинских знаний имела деятельность Аптекарского приказа, в котором наряду с врачами - иностранцами работали и
* Руководство по установке рассолоподъёмных труб на соляных промыслах.
** Четверогранец – угломерный прибор.
русские лекари и «алхимисты»*. Приказ ведал и подготовкой медицинского персонала: лекарские учебники получали медицинское образование под руководством докторов. При приказе существовала богатая библиотека медицинской и другой естественно-научной литературы. Получивший образование в Аптекарском приказе русский лекарь Иван Венедиктов составил «Фармакопею» на основании иностранных источников, но дополнил их собственными наблюдениями.
Знания по анатомии приобретались из переводных книг. Епифаний Славинецкий перевёл труд основоположника научной анатомии Андерса Везалия (XVI в.) «О строении человеческого тела» (перевод не сохранился).
Практическими потребностями в точных календарных исчислениях, необходимых для хозяйственной деятельности и определения времени церковных праздников, объяснялся интерес к астрономии. Распространённые тогда переводные и компилятивные сочинения по астрономии основывались на птолемеевском положении о Земле как центре вселенной (геонцентрическая система). Но в середине XVII в. в Россию стали проникать и сочинения, знакомившие с гелиоцентрической системой Н. Коперника: труд В. и И. Блеу «Позорище** всея Вселенные, или Атлас новый» (первый том переведён Епифанием Славинецким), а также книга польского астронома Я. Гевелия «Селенография, или Описание Луны». Но эти переводы не были широко известны. Подавляющее большинство населения продолжало придерживаться традиционных средневековых взглядов на мироздание. Любые отступления от этих взглядов преследовались церковью Попытку соединить западноевропейские астрономические теории с библейским учением о сотворении мира предпринял в своей работе «Шестоднев» Афанасий Холмогорский, который исходил из геоцентрической системы Птоломея, но Земля уже представлялась ему не плоским, шарообразным телом.
О растущем интересе к астрономии свидетельствовало распространение в России различных астрономических приборов, в том числе и подзорной трубы, изобретённой в Голландии в 1608 г. Уже в 1614 г. она появляется в России, где её использовали и для наводки орудий при артиллерийской стрельбе.
Развитие торговли, оживление дипломатических связей, освоение новых земель способствовали развитию географических знаний. XVII век – век великих русских географических открытий, явившихся большим вкладом в мировую науку.
Расширялись и были существенно уточнены представления о территории собственной страны. Ещё на рубеже XVI и XVII вв. была составлена свободная карта русского государства («Большой чертёж»), которая не сохранилась. В 1627 г. в Разрядном приказе была создана «Книга Большому чертежу», представлявшая собой комментарий к общей карте и содержавшая перечень городов с указанием расстояний между ними и некоторые этнографические сведенья. Она пользовалась большой популярностью. Составлялись также «чертежи» (карты)
различных районов государства и различные географические справочники практического назначения («дорожники»).
* Алхимист – фармоколог.
** Позорище – обозрение.
Особенно крупные успехи были достигнуты в изучении Сибири. Русские мореходы и землепроходцы были не только первооткрывателями «новых землиц», но и пытливыми исследователями Сибири. Их интересовало всё: пути, реки, залежи руд, растительный и животный мир, возможности охоты, рыболовства, земледелия и численность населения, язык, нравы и обычая различных народов. Многочисленные сведенья, собранные землепроходцами и зафиксированные в их донесениях («скасках» и «отписках»), послужили фундаментом последующего знания о Сибири. Их отчёты обрабатывались, обобщались, на их основе составлялись свободные чертежи и географические обзоры отдельных районов и Сибири в целом:»Роспись Сибирских городам и острогам», составленная около 1640 г., «Годуновский чертёж» (по имени тобольского воеводы П. И, Годунова; 1667), «Чертёж Сибирской земли» (1672), и наконец, знаменитая «Чертёжная книга Сибири» (Атлас) С. У. Ремезова (1701).
Сведения о географии зарубежных стран собирались русскими посольствами и обобщались в «статейных списках» (отчётах послов).Во время посольства И. Петлина (1618-1619) и Ф. Байкова (1654) в Китай были собраны богатые сведенья об этой стране и составлены её описания, получившие известность не только в России, но и в Западной Европе. Особенно большое значение имела поездка в Пекин в 1675-1678 гг. русского посольства во главе с Н. Спафарием. Это было не только посольство, но и настоящая научная экспедиция, одной из задач которой было подробное описание Сибири и Китая. Научным результатом экспедиции явились статейный список посольства, дорожный дневник Н. Спафария и две его книги «Описания первыя части Вселенныя, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство…» и «Сказание о великой реке Амуре». Участник экспедиции Н. Ванюков составил историко-географический очерк «Описание новые земли, сиречь Сибирского государства». Более подробного описания Китая к тому времени в Европе не было.
Русские первопроходцы определили западноевропейских географов в деле изучения Азии. Русские географические открытия оказали большое влияние на европейскую географическую науку. Географические материалы – карты и описания, сделанные русскими специалистами, привлекали большое внимание иностранцев, которые широко использовали их при составлении карт и географических трудов.
Существенные сдвиги происходили в развитии исторических знаний и исторической мысли. Об усилении интереса к прошлому свидетельствуют многочисленные списки различных исторических сочинений и их широкое распространение среди представителей разных социальных слоёв населения. Из всей светской литературы именно исторические сочинения пользовались наибольшей популярностью. Расширялся круг не только их читателей, но и их создателей. Из демократических слоёв населения выходили произведения, близкие по своему характеру к устному народному творчеству: «Повесть об Азовском осадном сидении», полулегендарные повести о начале Москвы, сказания о ранней славянской истории, о начале русской государственности. Возросший интерес к истории своей страны отражал рост национального самосознания, начавшийся процесс формирования русской нации.
Провиденциализм – объяснение исторического процесса как осуществление замысла бога, характерное для средневековья, - постепенно уступал место поиску реального истолкования исторических событий. Реалистические описания теснят богословские рассуждения, исторический процесс предстаёт цепью событий, а не просто их суммой. Авторы многочисленных повестей и сказаний о «смуте» начала XVII в. стремясь разобраться в событиях и выяснить их причины, уже не могли ограничиться ссылкой на волю произведения. Возрос интерес к роли человеческой личности в истории, к значению человеческой воли и разума как факторов исторического процесса. Всё более утверждались прагматическое понимание истории, взгляд на историческое событие как следствие деяний людей.
С этим связано и разрушение традиционных форм исторических сочинений. В XVII в. ещё продолжали составляться летописи. Наиболее значительным произведением этого жанра был «Новый летописец». Но постепенно летописная форма изложения материала и уступала место другим видам исторических сочинений. Появились произведения, посвящённые одной теме и отличавшиеся цельностью содержания. Такими были повести о «смуте». Таким же по характеру было сочинение С. Медведева «Созерцание краткое…», посвящённое истории стрелецких волнений в 1682 г. В 1692 г., после неудачных Крымских походов и накануне Азовских походов, Андрей Лызлов написал «Скифскую историю», в которой осветил историю борьбы России и её соседей с татаро-турецкими завоевателями («скифами»). Это уже монографическое исследование одной проблемы, вполне светское историческое произведение, выполнявшее определённую историческую задачу.
Большую роль в распространении исторических знаний сыграла книга украинского учёного Иннокентия Гизеля «Синопсис», изданная в Москве в 1678 г. с киевского издания 1674 г. Эта книга – первое печатное историческое произведение – содержала краткий обзор русской истории с древнейших времён до 70-х годов XVII в. Она стала одним из самых популярных книг. Выдержав в дальнейшем около 30 изданий, «Синопсис» на протяжении всего следующего столетия выполнял роль учебника по русской истории.
Славяно-греко-латинская академия.
В 1687 г. открыли Славяно-греко-латинское училище, впоследствии названное академией. По «привилегии», давшей программу образования, оно должно было стать не только церковным, а общим. Здесь постигали «семена мудрости» из наук гражданских и церковных, «наченше от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии разумительной, естественной и нравной, даже до богословия», т. е. всю схоластическую школьную премудрость, идущую от средневековья; весь школьный цикл от низших до высших классов, начиная с грамматики и кончая философией (метафизической и натуральной), этикой и богословием. Училище было одновременно высшим и средним учебным заведением. В соответствии с уставом, в училище принимали людей «всякого чина, сана и возраста». В будущем государственные должности могли получить только выпускники школы, за исключением детей «благородных»: их «порода» считалась достаточной гарантией успешной службы на государственном поприще.
На училище, или академию, возлагали немалые надежды. И потому наделили деньгами и всякими льготами, иммунитетами: профессоров и учащихся, за исключением уголовных дел, подчинили суду собственной училищной юрисдикции, «блюстителя» же (ректора) – суду патриарха. Приказы не могли входить в их тяжебные дела и проступки. Училище получило библиотеку.
Первые преподаватели, профессора были греки: братья Лихуды, Иоанникий и Софроний. Учеников для них взяли из школы Печатного двора. В первый год их было 28, на следующий – 32. Шли сюда и отпрыски московской знати, и дети приказных дельцов. Полдюжины учеников ходили в лучших; в их числе – Пётр Васильевич Посников, сын дьяка Посольского приказа, ставший доктором медицины Падуанского университета в Италии.
Лихуды составили учебники грамматики, пиитики, риторики, психологии, физики, других предметов. Сами же учили всем наукам, греческому и латинскому языкам. Через три года лучшие питомцы переводили книги с обоих языков. Обучение шло очень хорошо. Но против братьев выступил влиятельный недоброжелатель светского образования патриарх иерусалимский Досифей. Его интриги и наветы закончились для Лихудов печалью – их отстранили от любимого дела. Но его продолжили их русские ученики, особенно успешно Ф. Поликарпов и И. С. Головин.
Новшества в деле просвещения, образования затронули Москву и лишь отчасти – другие города. Вне столицы грамотность распространялась в Поморье, Поволжье и некоторых других областях. Уделом основной массы крестьян и посажан оставалась неграмотность. Просвещение, как и многое другое, было привилегией феодалов, духовного чина и богатых торговцев.
Архитектура и живопись.
Как и другие сферы русской культуры XVII в., зодчество обнаружило тенденцию к усилению светских мотивов, к «обмирщению», отказу от строгих церковных канонов. Главное, что характеризует архитектуру это времени, - это отход от средневековой строгости и простоты, стремление к внешней нарядности, усиление в ней декоративного начала. «Дивное узорочье» - так сами современники определяли суть новых веяний в зодчестве.
Одним из самых замечательных светских зданий первой половины XVII в. является Теремной дворец в Московском Кремле, построенный в 1635-1636 гг. русскими зодчими Б. Огурцовым, А. Константиновым, Т. Шарутиным и Л. Ушаковым, которые в великолепных архитектурных формах, декоре этого дворца сумели выразить своё представление о прекрасном, воплотить замечательные черты русского народного искусства. Два пояса многоцветных сверкающих изразцов, резные белокаменные наличники, золоченная кровля, красочные узоры на стенах придавали дворцу живописный, сказочный вид. «Зело пречудные палаты», - говорили о нём современники.
В церковном зодчестве продолжали развиваться традиции шатровой архитектуры, однако в шатровых постройках всё более заметно выступает стремление к внешней нарядности, декоративности убранства. Шатровым тип храма, воплощающий народную, светскую струю в зодчестве, получает широкое распространение в первой половине XVII в. Наиболее эффектным памятника этого типа является Успенская церковь Алексеевского монастыря в Угличе (1628), прозванная в народе «Дивной». Нарядная церковь была построена по заказу Д. М. Пожарского в Медведкове под Москвой.
В Троице-Сергиевом монастыре была возведена украшенная цветными изразцами церковь Зосимы и Савватия, в Вязьме – богато декорированный небольшой пятишатровый собор.
Культовая архитектура постепенно утрачивает резкую обособленность от гражданского строительства. Церкви становятся похожими на светские храмы с характерной для них асимметричностью форм. Усложнялись объёмы, к основному массиву здания пристраивались различные пределы и постройки, крытые паперти-галереи и нарядные крыльца, различные части здания соединялись переходами, а в целом оно походило на ансамбль построек. Широкое применение цветных изразцов, фигурного кирпичика, разнообразных декоративных деталей придавало постройкам живописность и нарядность.
Заказчиками церквей всё чаще становились купцы и посадские общины, что играло большую роль в «обмирщении» церковного зодчества. Именно в «посадских» храмах наиболее выразительно проявлялось светское начало, отражались вкусы и настроения демократических слоёв населения. Ярким примером такого рода построек служит церковь Троицы в Никитниках (в Москве), возведённая в 1628-1636 гг. по заказу богатого купца Г. Никитникова. Она представляет собой целый комплекс разнохарактерных, но связанных единым замыслом построек. Своим ассиметричным планом церковь напоминает жилые хоромы. Её отличает исключительное богатство декоративного убранства и жизнерадостность художественного облика. Церковь в Никитниках оказала влияние на целый ряд построек в других городах: на церковь Вознесения в Устюге, построенную по заказу купца Н. Ревякина, Троицкую церковь в Муроме и другие.
Образцом посадского зодчества середины столетия является построенная в Москве по заказу прихожан церковь Рождества богородицы в Путниках (1649-1652), отличающаяся причудливой композицией разных объёмов и богатством «узорочья». Пять разновысоких шатров, венчающих основное здание, предел и крыльцо, объединяются в единое целое возвышающимся в центре шатром колокольни.
Наиболее яркие образцы посадского зодчества возникли в Ярославле, одном из крупнейших торгово-ремесленных центром в России. Богатые ярославские купцы, соревнуясь друг с другом, возводили постройки одну, роскошнее другой. Большинство ярославских церквей превосходили размерами, богатством и обилием убранства столичные постройки этого времени. Их внешний облик совмещал в себе величественную монументальность древних пятиглавых соборов и изысканную нарядность, соответствующую вкусам века. В 1647-1650 гг. по заказу купцов Скрипиных была построена церковь Ильи Пророка, а в 1649-1654 гг. купцы Неждановские возвели ещё более нарядную церковь Иоанна Златоуста, которая составила с построенным позже Владимирской церковью, шатровой колокольней и башнеобразными воротами единый ансамбль. Вершиной ярославского посадского зодчества стала построенная в 1671-1687 гг. церковь Иоанна Предтечи в Толчкове. Торжественная монументальность, обилие архитектурных деталей, гармоничное сочетание золота пятнадцати глав, венчающих основное здание и два придела, с красным тоном кирпичных стен, расцвеченным голубоватым узором изразцов, выделяют этот храм даже среди ярославских церквей. «Ликующей симфонии народной фантазии» назвал его исследователь древнерусской архитектуры Н. Н. Воронин.
Церковь упорно сопротивлялась «обмирщению» культового зодчества, проникновению в него светского начала. Патриарх Никон в 50-х годах запретил возводить шатровые храмы, выдвинув в качестве образца традиционное пятиглавие. В своей строительной деятельности он настойчиво пытался возводить стиль строгого монументализма. В этом стиле были построены Д. Охлебининным и А. Мокеевым Патриаршие палаты в Московском Кремле с большим Крестовым залом – сводчатой палатой без столпов, а также комплекс зданий в Иверском Валдайском монастыре, основанном Никоном (зодчий А. Мокеев).
Монументальным характером отличается и комплекс зданий Новоиерусалимского монастыря, загородной резиденции патриарха. Его строительство велось с 1656 по 1694 г. начала А. Мокеевым, а затем Я. Бухвостовым. По замыслу Никона, в постройках монастыря должны были повториться главные христианские святыни. Воскресенский собор строился по образцу Иерусалимского храма «над гробом господним», были использованы его чертежи и модель. Однако строители собора, сохранив в основном план его прототипа, придали внешнему облику специфически русские черты, широко использовав в обработке фасадов и интерьеров многоцветные рельефные изразцы. Соперничество со светской властью, стремление возвысить церковь вынуждало Никона использовать для этого весь арсенал художественных средств, в том числе и гонимое им «узорочье».
Подражая патриарху, крупное строительство вели и другие церковные иерархи. Как воплощение идеи о главенстве был задуман ансамбль построек ростовского митрополичьего двора – Ростовский кремль, возведённый митрополитом Ионой Сысоевичем в 70-80-х годах. Несмотря на явное тяготение к архаизации, к строгости и простоте, мы наблюдаем здесь нарядную декоративность, проявившуюся как в общей композиции ансамбля, так и в отделке ворот, башен и стен.
Попытки церкви воспрепятствовать «обмирщению» зодчества, проникновению в него народных, светских элементов оказались безуспешными. И в условиях строгой церковной регламентации продолжалось строительство «посадских» храмов, в которых развивалось демократическое направление в зодчестве, светское по своим художественным приёмам. Об этом свидетельствуют церкви Григория Неокесарийского на Большой Полянке, Николы в Хамовниках (в Москве), Троицы в селе Останкине и многое другое.
Стремление к украшению, нарядности заметно и в крепостной архитектуре кремлей и монастырей. Изменил свой облик Московский кремль. Ещё в 1624-1625 гг. на Спасской башне русский зодчий Бажен Огурцов и англичанин Христофор Галовей сделали высокую кирпичную надстройку, богато украшенную белокаменными узорами, а в нишах были поставлены белокаменные «болваны»*.
*Болваны – статуи.
Спустя полвека украшенные изразцами и белокаменной резьбой шатры появились и на других башнях Кремля. Теряет свой суровый облик и крепостная архитектура монастырей. Богатой декоративной отделкой были украшены стены и башни Ново-Девичьего, Донского, Данилова, Троице-Сергиева, Спасо-Ефимьева и других монастырей. Нарядный характер придают монастырям и новые пышно декорированные трапезные, колокольни и церкви.
Богатые купцы и дворяне начинают строить для себя каменные жилые дома. В их строительстве также проявлялось стремление к отходу от традиционной простоты и строгости к богатому декоративному оформлению фасадов. Примером таких зданий могут служить сохранившиеся до настоящего времени в Москве палаты думного дьяка Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной и дом дьяка Ивана Волкова в Харетоньевском переулке. Богатым декоративным убранством отличаются и жилые каменные дома, сохранившиеся в Ярославле, Калуге, Нижнем Новгороде и в других городах.
Дальнейшее развитие русского зодчества привело к возникновению в конце столетия так называемого нарышкинского стиля (или «московского барокко»). Заметную роль в оформлении этого стиля сыграла западно-европейская культура. Характерными чертами нового стиля являлись чёткость и симметричность композиции, подчёркнутая устремлённость ввысь, многоярусность, тщательная разработка деталей при сохранении и развитии приёмов многоцветной декоративной обработки здания (декоративная резьба по белому камню, цветные изразцы, раскраска фасадов).
Одним из самых замечательных памятников этого стиля – церковь Покрова в Филях, построенная в 1690-1693 гг. братом царицы Л. К. Нарышкиным. По композиционным приёмам и деталям убранства к ней очень близка церковь в селе Уборы под Москвой, сооружённая зодчим Я. Бухвостовым. Другими образцами этого стиля являются трапезная Троице-Сергиева монастыря, многоярусная колокольня Ново-Девичьего монастыря, сплошь покрытый многоцветными изразцами Крутицкий теремок (зодчий О. Старцев), соборы в Рязани и Астрахани, соборы Иосифо-Волоколамского и Донского монастырей и другие памятники. Черты этого стиля проявились и в зданиях общественного характера – в богато – украшенном белокаменной резьбой здании Печатного двора (1679) и в Сухаревой башне, построенной в 1692-1701 гг. зодчим М. Чоглоковым.
«Московским барокко» завершается развитие древнерусской архитектуры и вместе с тем начинается история архитектуры XVII столетия.
Общий для русской культуры XVII в. процесс «обмирщения» затронул и живопись. Новые явления в живописи начали проявляться с середины столетия. Главным из них было становление и развитие реалистических тенденций. Художники этого времени стремились отразить в своём искусстве и донести до сознания современников прелесть земного, материального, радость земного бытия. В рамках религиозной живописи развивается бытовой жанр, появляется портретная живопись
Художественным центром, откуда шли новые реалистические тенденции, стала Оружейная палата, которую с 1655 г. возглавил боярин Б. М. Хитрово, тонкий ценитель и знаток искусства. Во главе нового направления стоял мастер Оружейной палаты С. Ф. Ушаков (1626-1686). Вместе с ним работали Яков
Казанец, Георгий Зиновьев, Степан Резанец, Фёдор Зубов, Иосиф Владимиров и многие другие выдающиеся живописцы. С это средой связаны первые попытки
дать теоретическое обоснование новому направлению. Своего рода манифестом его стал трактат о живописи Иосифа Владимирова, написанный им в 1664 г. в форме послания к Симону Ушакову. Выступая против слепого преклонения перед стариной, он утверждал, что искусство должно быть близким к природе и радовать человека, а не подавлять его мрачными образами. По его мнению, «премудрый художник», что «видит и слышит, то и начертывает в образах или лицах и согласно слуху или веденью уподобляет». Он резко протестовал против канонической регламентации искусства. И. Владимиров положительно оценивал западное искусство и приводил доводы в его защиту.
Со своей стороны, С. Ушаков написал «Слово к люботщателям иконного писания» (1667), где решительно встал на защиту реалистических тенденций, подчёркивая, что живопись должна отражать жизнь так же, как зеркало отражает реальные предметы. Художником должно руководить стремление к красоте, произведение так должно воздействовать, чтобы изображённое на нём было понятно зрителю. Теоретические взгляды С. Ушакова и его сподвижников воплотились в художественных произведениях
Черты нового стиля в живописи – отход от старых канонов к реалистической действительности, к бытовому жанру – отчётливо проявились в стенописи церкви Троицы в Никитниках (1652-1653). Исследователи предполагают, что в росписи стен участвовали С. Ушаков и И. Владимиров.
Реалистические тенденции в станковой живописи ярче всего проявлялись в работах С. Ушакова. Центральной темой его творчества было изображение человеческого лица. В 1657 г. он написал для церкви Троицы в Никитниках голову Христа в архиерейском уборе – «Спас Великий архиерей». Он изобразил живое, тонкое, одухотворённое лицо человека. Самое известное произведение С. Ушакова – неоднократно им повторённый «Спас нерукотворный», в котором с использованием светотени хорошо передана объёмность классически правильного человеческого лица, ткань, на которой согласно церковному приданию, возник образ Христа. В 1671 г. художник создал икону на традиционный сюжет «Троицы», в которой стремился передать красоту не духовную (как у А. Рублёва), а земную, материальную, изобразив ангелов цветущими, полными здоровья.
К числу высоких достижений живописи относятся стенные росписи ярославских храмов конца XVII в. Особенно восхищают фрески церкви Ильи Пророка, исполненные артелью мастеров во главе с Гурием Никитиным и Силой Сивиным, и фрески церкви Иоанна Предтечи, написанные под руководством Дмитрия Плеханова. Здесь весьма заметно воздействие светской, посадской культуры, демократические элементы решительно вторгаются в церковно-догматическое искусство. В этих росписях господствует стремление художников изобразить реальный, материальный мир. Религиозные мифы, сюжеты «священной истории» они используют лишь, как повод для изображения бытовых сцен, для рассказа о жизни земных людей во всём её многообразии.
Чем шире распространялись реалистические тенденции и чем глубже они укоренялись в церковной живописи, тем решительнее выступали против них ревнители старины, которые отвергали всякие попытки художников приблизить изображаемое ни иконах и на стенах храмов к реальной жизни, нарушить веками освященные традиции иконописи. По их представлении, лица святых должны быть написаны «не по плотскому умыслу», не похожими на лица обыкновенных людей. Вот как обличал новшества в искусстве протопоп Аввакум: «Пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонные, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, так же и у ног бёдры толстые, и весь ярко Немчин брюхат и толст учинён, лишь сабли той при бедре не писано. А то всё писано по плотскому умыслу…» И хотя Аввакум упрекал своего противника в том, что «все то кобель борзой Никон, враг, умыслил будто живые писать», на самом деле позиция официальной церкви здесь ни чем не отличалась от позиции раскольников. Сам Никон выступал ярым гонителем новых веяний в искусстве, устраивал даже публичные расправы над иконами нового письма. Церковь пыталась строго регламентировать темы и образцы церковной живописи.
В 1668 г. появилась грамота трёх патриархов – Паисия Александрийского, Макария Антиохийского, находившихся тогда в Москве по случаю суда над Никоном, и Иоасафа Московского. В ней рекомендовалось установить контроль нал иконописью. В 1669 г. вышел царский указ, требовавший придерживаться старых иконописных традиций и объявлявший о создании специальной комиссии для освидетельствования новых икон. Эти мероприятия тормозили развитие новых явлений живописи.
С пробуждением интереса к человеку, к отдельной личности связано появление и развитие портретной («парсуной») живописи – первого собственно светского жанра. В первой половине XVII в. парсуны писались в старой иконописной манере и в старой иконной технике – на доске, яичными красками. Во второй половине столетия изображение стали принимать более реалистический характер, точнее передавать индивидуальные черты. Таковы портреты царя Алексея Михайловича конца 70-х – начала 80-х годов и царя Фёдора Алексеевича 1686 г.
Живописцы стали писать портреты по западному образцу – масляной краской на холсте. Так, в конце XVII в. написаны портреты князя Б. И. Репина, стольника Г. П. Годунова, Л. К. Нарышкина и многих других.
Русская живопись успешно развивавшаяся в VII в., оказала влияние на искусство украинского и белорусского народов, а также на искусство Молдавии и христианских стран Балканского полуострова и Закавказья. Русские мастера приезжали для росписи церквей на Украину, в Грузию, Молдавию. В 1641-1642 гг. по просьбе молдавского господаря русские живописцы Сидор Поспеев и Яков Гаврилов с товарищами были направлены В Яссы для росписи храма Трёх святителей. Обращались с просьбами о присылке художников и грузинские цари. С конца XVI в. почти с каждым посольством в Грузию отправлялись и иконописцы, многие из которых оставались там навсегда. Во многих местах Грузии занимались иконописью и живописью московские художники, особенно известен алавердский Егорьевский монастырь – там работало наибольшее их число. Установились связи и с Арменией. В России нашёл себе вторую родину армян Иван Салтанов, зачисленный в Оружейную палату и ставший одним из крупнейших русских художников второй половины XVII в.
На протяжении XVII столетия русская культура сделала большой шаг вперёд в своём развитии. В ней отчётливо проявились принципиально новые явления, утверждавшиеся в борьбе с религиозным мировоззрением. Однако эти новые, прогрессивные веяния были ещё не так сильны, чтобы радикально изменить направление культурного процесса. Но их развитие создало предпосылки этого перелома в культуре, который совершился в начале следующего столетия.
Заключение.
XVII век — время активного освоения сибирских земель, продвижения русских вглубь незнакомого сурового края, поэтому именно тогда большое значение приобрели символические аспекты в обживании новых территорий, в принципах внутренней организации поселений и в самих сооружениях. Особенно ярко роль символики проявилась в культовом зодчестве — деревянных церквях Тобольска, Томска, Илимска, создавая традиционную и одновременно неповторимую взаимосвязь с их обликом и образным строем.
В смысловой триаде морфологии, феноменологии и символики деревянных церквей Сибири XVII в. в полной мере проявилась дихотомические ряды «божественное — мирское», «мужское — женское», «традиция — новация», «старое — новое», «общее — уникальное», «движение — стабильность». Полнота поддержания каждого составляющего обеспечивала равновесное развитие деревянного зодчества. Утрата той или иной части, например, традиций, закономерно рассматривается как угроза воспроизводству всей системы, что справедливо и в современности.
Мировоззренческая доктрина замечательных православных храмов, среди которых можно назвать и собор Софии Премудрости Слова Божия, церкви Похвалы Богородицы, Троицы Живоначальной, Казанской Божьей Матери, показывает единство понимания божественного и мирского, через их непрерывное взаимовлияние. Такое сочетание оказалось удивительно гармоничным, жизнеспособным в течение многих веков.
В христианской идее «Бог — земная Церковь» явственно угадываются древние мотивы единства и противоположности «мужского — женского», что проявляется на всех смысловых уровнях, начиная с посвящения храмов. Так, каждая церковь воздвигается во славу Бога, но имеет и конкретное поименование. Конечно, посвящение далеко не всех церквей связано с женскими божественными образами (Софией, Богоматерью, Троицей), это было слишком примитивно и прямолинейно. Однако женская знаковость может проявляться, как было показано, и в числовой символике, и в самой канонической трактовке роли Церкви, как земной посреднице между людьми и Богом.
Строители церквей следовали традиционным для русского зодчества канонам, которые являлись основой для обеспечения преемственности образов зданий, имевших своих архитектурных «предшественников» и «наследников». Вместе с тем, канонизация не устанавливала жестких границ творчества — каждое сооружение уникально. Свою задачу создатели храмов видели не столько в воспроизведении форм в силу того, что были ограничены необходимостью использовать уже известные, испытанные конструкции, сколько стремились выразить идею единства всего Русского православного мира. Жители сибирских городов, происходившие из разных российских городов и пришедшие осваивать незнакомые территории, должны были чувствовать свою причастность к жизни всего государства, во всем ощущать «встроенность» в его систему и, в итоге, обрести новую родину в ранее чуждом им краю.
Русская деревянная церковная архитектура — неотъемлемая часть своеобразной культуры, созданной народом, формой жизни которого является непрерывное движение, перемещение, освоение, преобразование. Отсюда приверженность к строительству именно к деревянных зданий, которые прекрасно поддаются переделкам, усовершенствованиям, изменениям, без значительного ущерба для эстетических достоинств. Каждое поколение в новом сооружении имело возможность проявить свой художественный вкус, показать свое прочтение известных канонов, трактовать традиционные формы в духе своей мировоззренческой системы. А при необходимости и без сожаления, а с надеждой смириться с утратой здания, погибшего, например, в пожаре, поскольку всегда существовала уверенность в возможности возведения нового, одновременно и несущего элементы преемственности, и отвечающего потребностям времени.
Сибирские деревянные церкви XVII в., создававшиеся людьми и для людей, явились отражением всей мировоззренческой системы эпохи. Неудивительно, что многие из них продолжают оставаться загадкой для наших современников. Хотя усилиями исследователей завеса тайны уже приподнята, главные открытия еще впереди.
Список изученной литературы.
1. Георгиева Т. С. «История русской культуры». «Юрайт». 1998 г.
2. А. Б. Новосельцев, А. Н. Сахаров, В. И. Бурганов, В. Д. Назаров. «История России с древнейших времён до конца XVII в.». Москва. АСТ. 1997 г.
3. Ю. С. Рябцев «История русской культуры: художественная жизнь и быт XI-XVII в.» Москва. Гуманит. Изд. центр ВЛАДОС. 2001 г.
4. М. Р. Зезина, Л. В. Кошман, В. С. Шульгин. «История русской культуры». Москва. Высшая школа. 1990 г.
