Реферат История русской православной церкви 3

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Имя

Выберите тип работы:

Курсовая работа Дипломная работа Контрольная работа Реферат Отчет по практике Эссе Доклад Решение задач Научно-исследовательская работа Монография Аспирантский реферат Магистерская работа Научная статья Публикация статьи в ВАК Публикация статьи в Scopus Дипломная работа MBA Бизнес-план Тест/экзамен online Чертеж Рецензия

Принимаю Политику конфиденциальности

Продолжить

Скидка 25% при заказе до 8.11.2024

                                                 Княгиня Ольга.

С именем княгини Ольги большинство людей олицетворяет такие исторические факты, как укрепление княжеской власти, подчинение непокорных племен (древлян), начало сбора дани с жителей Новгорода, Пскова и т.д. Также княгиня Ольга пыталась повысить престиж Руси за счет умелой и мудрой дипломатии. И в связи с этим особое значение приобрело крещение Ольги. По свидетельству летописца, она «с малых лет искала мудростью, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг – Христа». Но дело не только в том, что княгиня, расположенная к христианству, обрела истинную веру, несмотря на свое языческое окружение. Ёе крещение стало не только частным делом благочестивой пожилой женщины, но приобрело важное политическое значение и способствовало укреплению международного положения Руси.

          Историки до сих пор спорят, когда и где именно произошло это событие в Киеве или Константинополе.

          Согласно летописи, в середине 50-х гг. десятого столетия она отправилась в Константинополь и там «возлюбила свет и оставила тьму», приняв новую веру. Народная молва вновь расцветила реальные события красочными подробностями. Византийский цесарь, прельстившийся красотой и разумом Ольги (на самом деле ей было в ту пору около шестидесяти лет), якобы предложил ей стать его женой. Но княгиня, проявив мудрость и хитрость, обманула его: по ёе просьбе император стал крестным отцом Ольги, что по христианским законам исключало брака между ними.

          Скорее всего, Ольга была знакома с христианством ёще в Киеве, в ее дружине были христиане, в Константинополь ёе сопровождал киевский священник Григорий. Однако крещение Ольги именно в Византии приобретало ярко выраженную политическую окраску: получив титул «дщери» (дочери) византийского императора, что выделяло ёе среди прочих государей, приняв крещение из его рук, Ольга тем самым необычайно повышала престиж светской власти Киева в международном плане. На византийском императоре все еще лежал багряный отблеск славы великого Рима, и часть этого отблеска озаряла теперь и киевский престол.

          Однако крещение Ольги не повлекло за собой введения христианства на Руси.

                             Крещение князя Владимира Святославича.

Придя к власти Владимир, первое время пытался укрепить языческую веру. По его приказу на холме у княжеского дворца в Киеве были поставлены идолы Перуна - покровителя князя и дружины, а также идолы Дажьбога, Стрибога, Хорса и Мокоши – богов солнца и воздушных стихий. Соседние с Киевской Русью государства исповедовали религии, основу которых составлял монотеизм[3]. В Византии господствовало христианство, в Хазарии – иудаизм, в Волжской Булгарии – ислам. Однако наиболее тесные связи существовали у Руси с христианской Византией.

“Повесть временных лет” рассказывает, что в 986 году в Киеве появились представители всех трех перечисленных стран, предлагая Владимиру принять их веру. Ислам был отвергнут сразу, поскольку ему показалось чересчур обременительным воздержание от вина, иудаизм – из-за того, что исповедавшие его евреи лишились своего государства и были рассеяны по всей земле. Отверг князь и предложение перейти в веру, сделанное посланцами папы римского. Проповедь же представителя византийской церкви произвела на него самое приятное впечатление. Однако не довольствуясь этим, Владимир отправил своих собственных послов посмотреть, как поклоняются Богу в разных странах. Вернувшись те заявили, что мусульманский закон «не добр», что в немецкой церковной службе нет красоты, но зато греческую веру назвали самой лучшей. В греческих храмах, говорили они, красота такая, что нельзя понять где находишься – на земле или на небе. Так по легенде совершился выбор веры.

С решением Владимира перейти в христианскую веру тесно связана история его женитьбы на византийской принцессе Анне. Летопись сообщает о том, что в 988 году Владимир осадил Корсунь[4] и, взяв его, послал гонцов к императорам Константину и Василию, чтобы сказать им: «Слышал, что имеете сестру девицу. Если не отдадите ёе за меня, то сделаю вашей столице то же, что сему городу сделал». Оказавшись в безвыходном положении, византийские правители потребовали от Владимира креститься, поскольку по христианским законам не пристало вступать в брак с язычниками. Владимир, уже до этого принявший решение креститься, потребовал, чтобы Анна прибыла к нему в Корсунь в сопровождении священников, которые и окрестят его в захваченном городе. Не видя иного выхода, византийцы согласились, и Владимир был крещен в Корсуне.

Летописный рассказ дополняют византийские источники. Они сообщают, что император Василий Второй обратился к Владимиру за помощью против мятежного полководца Варды Фоки, претендовавшего на императорский трон. Князь согласился помочь, если за него выдадут царевну и, в свою очередь обещал креститься. Для Византии это было нечто новое, ведь даже сыну германского императора, будущему Оттону второму, было отказано, когда он сватался к греческой принцессе в 968 гуду. Причем тогдашний император Никифор Фока презрительно заявил, что рожденная в пурпуре не может быть женой варвара. И про договор постепенно стали забывать, кроме князя Владимира, который напомнил о себе, осадив Херсон. Византии пришлось вспомнить о заключенном договоре.

Вернувшись из Херсона в Киев, Владимир повелел уничтожить языческих идолов. Повергнутые, они были сожжены или изрублены на куски. Статую Перуна привязали к конскому хвосту и сволокли с горы к реке, а потом бросили в воду. Специально отряженные люди должны были отталкивать плывущего по Днепру идола от берега пока тот не окажется за порогами Руси. Князь стремился продемонстрировать подданным бессилие языческих богов. После разгрома языческих идолов князь Владимир приступил к обращению киевлян в христианство. Пришедшие из Царьграда и Корсуня священники крестили жителей Киева в Днепре в 988 году, по другим сведениям это происходило на притоке Днепра – Почайне.

Существует еще одна гипотеза, по которой христианство пришло к нам не из Византии, как принято считать, а из Болгарии. Историки заметили, что Византийские летописи умалчивают о таком, казалось бы важном, событии, как крещение Руси. Отсюда они и выдвинули версию, из которой следует, что князь Владимир, стремясь к независимости от Византии, крестился где-то на территории Болгарии, которая имела свое собственное Охридское архиепископство[5], независящее от Рима и Константинополя. В подтверждение этого факта историки приводят упоминание в русских летописях митрополита Иоанна, который, по их мнению, являлся охридским архиепископом. Также историки указывают на  тот факт, что княгиня Анна умерла раньше своего мужа. А  летописи рассказывают, что Владимир женился вторично на некой болгарке, которая стала матерью Бориса и Глеба, а также мачехой Ярослава. На мой взгляд, первая гипотеза более правдоподобна, так как имеет больше подтверждений в летописях и исторических фактах.       

Итак, история православия берет начало на Руси с 988 года. Что же дало Русскому государству принятие христианства? Значение этого события трудно переоценить, с приходом христианства стало очень быстро развиваться огородничество, так как многодневные посты заставляли верующих все больше потреблять овощей. Огромными темпами стало развиваться ремесло, приемы кладки стен и возведения куполов, камнерезного дела, а также мозаика, которые использовались при возведении и украшении церквей, были переданы русским греческим мастерами. Но самый главный вклад, это отмена жертвоприношений, в качестве которых нередко выступали люди, поднятие авторитета Руси в международных отношениях, а также с приходом христианства на Руси появилось славянская письменность доступная для всего населения, в тоже время в государствах западной Европы все проходившие богослужения и церковная литература были написаны и зачитывались только на латыни, доступной не всему обществу. Все эти маленькие нововведения приживались сразу не во всех районах, но постепенно с распространением христианства они стали приживаться. Первые зачатки русской церкви были положены, и её приход был неминуем, хотя, возможно, в этот период у её противников была прекрасная возможность нанести сокрушающий удар. Основная часть  населения  Руси оказывала активное или пассивное сопротивление новой религии. Именно всеобщее неприятие ее в  условиях пусть даже ограниченного народовластия сорвало планы киевской знати и превратило введение христианства в многовековой процесс.

Но принятие христианства несло с собой не только пользу, но и непредвиденные последствия. Так, например, при крещении Новгорода население встретило посланников Владимира с оружием в руках, заявляя: ”Лучше нам помрети, неже боги наши дати на поругание”. Только после того как киевская рать подожгла несколько домов, грозя превратить весь деревянный город в огромный костер, Новгородцы запросили мира.  Восстания происходили не только в Новгороде, но и в других крупных городах, например восстание в 1024 г., в Суздале, происходило во время войны между киевским и тмутараканским князем,  в результате которой в городе была ослаблена киевская власть.  Во главе восстания  стояли волхвы.  Не  "смерды", а волхвы выбрали удачное время для восстания.  Эта социальная группа была и материально  заинтересованной стороной  в сохранении прежней религии.  Отстаивая старину,  они боролись и за свои экономические интересы.  Но следует  обратить внимание  на то,  что призыв служителей культа ранненациональной религии был поддержан всем народом.  Это говорит о крайне незначительном влиянии православия на горожан. Летопись сообщает: "Услыхав о волхвах, Ярослав пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних отправил в изгнание,  а других казнил". Кровавая расправа над восставшими была рядовым явлением,  и летописец  не  считал нужным говорить о ней.   Восстания 1071г. в Ростовской земле и Новгороде было вызвано теми же причинами.  Большинство народа шло за волхвами,  а не за духовенством, которое защищало интересы знати. Все восстания имели глубокие социальные причины, носили антифеодальный и антицерковный характер.

В большинстве открыто восставших против насаждения  христианства  городов  выступила поместная светская и прежняя духовная знать. Так, известно о восстании князя Могуты, которое длилось с 988 по 1008 г.  Многолетняя борьба Могуты завершилась его пленением, а затем помилованием со ссылкой в монастырь. Восставшие повсеместно разрушали храмы, убивали священников и миссионеров. Восстания в разных регионах были сходны по своему характеру с восстаниями в Суздале,  Киеве, Новгороде, в них слились воедино антихристианские и антифеодальные мотивы.

В этих событиях необходимо обратить внимание на два момента.  Первый заключается в том,  что восстания происходили в основном в неславянских  землях,  где к указанным мотивам присоединилась и борьба за самостоятельность. Именно с этого времени на Руси  начали  проявляться одновременно три процесса: христианизация, феодализация и колонизация соседних земель. Для второго момента характерно удивительное  совпадение дат восстаний со смертью князей или их отсутствием,  вызванным феодальными распрями, т.е. в периоды относительного безвластия.  Но причины восстаний в XI в. уже глубже.

Их начало, как правило, связано с ухудшением экономического положения населения страны, вызванное многолетним голодом.  Между тем,  центральное киевское правительство, не обращало внимание на трудности северо-восточных земель и продолжало поборы с населения.  Положение усугублялось междоусобными войнами, сопровождавшимися грабежами.  В это трудное время глашатаями народного гнева выступили волхвы. По мере укрепления христианства они теряли свои права, а вместе с тем и источники существования, находили себе новые занятия,  чаще всего врачевание. Чтобы уничтожить  эту  социальную группу - своих идейных врагов, - церковники обвинили их в "колдовстве", в применении вредной "земли" и "потвора", настраивали против них верующих и государство.  Без суда и следствия были уничтожены и скоморохи,  досаждавшие церкви  лишь юмором, играми и песнями.

Теперь рассмотрим первые попытки насаждения  христианства  в  Северо-западной Руси. Они натолкнулись на сопротивление народных масс и бояр, группировавшихся вокруг местных князей.  Церковные  историки  считают, что первые христианские храмы здесь возникли уже в 988 г. Рогнеда,  сначала насильственно завоеванная Владимиром,  а потом  отвергнутая им же после его брака с Анной,  согласилась немедленно принять христианство и была отправлена в специально  построенные для нее в г.  Изяславле монастырь и церковь. для нее в г.  Изяславле монастырь и церковь. После выбора Владимиром новой жены она воскликнула:  "Прошу,  уневести меня своему Христу и да приму святой, ангельский, иноческий образ".

     В Северо-западном крае не было ни той верховной знати,  какая была в Киеве,  ни таких развитых международных связей, которые создавали предпосылки к проникновению христианства.  Местная знать еще не ощущала настоятельной потребности в религиозной идеологии и справлялась с народом прежними методами.  Вместе с тем она, и не без оснований, предполагала, что введение христианства повлечет за собой потерю  самостоятельности.  Поэтому попытки давления сверху неминуемо вызвали сопротивление не только низов,  но и местной знати,  чьи интересы не мог не учитывать великокняжеский посланник, если он думал оставаться во главе княжества.   

     Все старшие  князья Владимира в 988-990 гг.  уже находились во главе княжеств,  поэтому во время крещения их не было в Киеве. Удельные князья, представляя интересы своих земель, не могли уже бездумно и автоматически повторить шаг киевского князя, проигнорировавшего  мнение дружинников и знати,  настороженно воспринимавших любое мероприятие Киева.

     Владея крупнейшим княжеством Киевской Руси,  полоцкий князь Изяслав (988-1001) совершенно не считался с Киевом, вел самостоятельную  торговлю с прибалтийскими народами и Германией.  После его смерти,  причины которой неизвестны, стал княжить Брячислав.

Это произошло вопреки укоренившемуся правилу, по которому Владимир посылал в таких случаях младших сыновей.  Брячислав не только не  подчинился  Киеву,  но  и начал борьбу с ним за Новгород и, в конце концов, захватил его и разрушил (1021г.).  В  пользу  того, что процесс христианизации не начинался ни при Изяславе,  ни при Брячеславе,  свидетельствует как полное отсутствие  союзнических связей с Киевом и отсутствие каких-либо сведений о строительстве здесь церквей.

     Князь Туровский  Святополк  (988-1019)  имел особые счеты к Владимиру и,  видимо,  давно мечтал,  как и другие князья, отделиться от Киева. В этом уверял, излагая события тех лет, известный деятель церкви Кирилл Туровский.  Он специально подчеркивал, что  Святополк  "задумал  восстать против отца",  но имела место также и попытка Святополка избрать другую веру.  Об этом  свидетельствует и то,  что он подружился с печенегами, находясь у них заложником (1008),  и его брак с дочерью Болеслава (1013), и то, что с женой на Русь прибыл епископ Рейнберн, который хотел вместе со Святополком ввести здесь католицизм.

     Владимир, возмущенный  позицией  Святополка  по отношению к христианству,  вызвал его в Киев и вместе с женой  и  духовником посадил  в тюрьму,  но польский князь Болеслав двинулся на Киев, освободил зятя и оставил в Киеве Святополка и Владимира. Существует мнение,  что Святополк был регентом престарелого князя Владимира.  Это вполне возможно, иначе непонятны условия его пребывания  в Киеве после освобождения.  После смерти Владимира,  как сообщает летопись,  "Святополк сел в Киеве... и созвал киевлян и стал давать им подарки.  Они же брали,  но сердце их не лежало к нему,  потому что братья (дружинники) их были с Борисом".  Во время правления Святополка - с 1015 по 1019 г. христианство совсем развивалось на Руси слабо, в летописях так же нет упоминаний о  строительстве  христианских храмов.  Это подтверждается также летописной характеристикой Святополка,  где он  назван  коварным змеем, окаянным, законопреступником, не знающим бога.

     Рознь между наследниками за право владеть  киевским  троном началась  еще  при  жизни Владимира.  Больше всех претендовал на трон Ярослав,  но Святополк начинает расчищать дорогу к трону не с него, а с самых дальних и молодых претендентов - Бориса, Глеба и Святослава.  Борьба за трон была  исследована  историками  без учетов  личных мотивов участников междоусобной борьбы,  а в контексте борьбы двух партий - прохристианской и языческой. В "Саге об  Эймунде" излагается история о том,  что какой-то князь Ярислейф нанял варяга Эймунда,  который убил князя Бурислейфа. Историки считают,  что в саге показан Ярослав,  который, желая ослабить союз Святополка с Борисом,  убивает при помощи варягов последнего. В основе событий 1015 г. лежат не личные притязания сыновей Святослава,  а причины политического характера.  На Святополка,  как на язычника-варвара,  были списаны все преступления Ярослава.  Такие возможности появились сразу же после поражения Святополка,  не нашедшего поддержки у прохристианской киевской знати, и из-за почти полного отсутствия свидетелей убийства Бориса и Глеба.  Святополк, не без участия Ярослава превратился в кровожадного убийцу,  окаянного противника христианства, не знающего бога. События 1015 г. показали, что возврата к прежней вере в Киеве не могло быть.  Но, тем не менее,  и  после смерти  Святополка Турово-Писская земля не приняла Христианства. Ее возглавил Ярополк,  сын Изяслава Полоцкого, активного противника киевской политики.  Его сыновья и внуки продолжали заложенную в начале века политику сопротивления христианизации.

     Полоцкий князь Брячислав Изяславович не часто упоминается в летописях, но о Всеславе (1044-1101), сыне его, сложены легенды, но  критического  отношения  к Святополку и Всеславу историки не скрывают.  Всеслава всегда осуждают за взятие Новгорода  (1067), где он разрушил, прежде ограбив, храм Софии, увез принадлежности культа и даже колокола.  Скорее всего, это был выпад против христианства. Сыновья Ярослава, которые, как и отец, были поборниками новой религии, организовали против Всеслава совместный поход, захватили  многие  города,  перебили население Минска (1067).  В битве на Немиге, как отмечается в "Повести временных лет", Всеслав держал "бой жестокий и много людей пало,..  одолели Изяслав, Святослав, Всеволод". Поверив в клятву Ярославовичей (крестоцелование),  он  пришел  к ним на переговоры,  где был схвачен и отправлен в киевскую тюрьму. Это можно рассматривать как клятвонарушение, показывающее, что крестоцелование еще не обеспечивало нравственной ответственности. Дальнейшие события разворачивались стремительно:  на Русь напали половцы. Ярославовичи не смогли организовать оборону Киева.  Видя беспомощность князей, народ потребовал всеобщего вооруженного отпора.  Однако Изяслав отказался вооружить народ и был свергнут.  Восставшие городские низы, возмущенные бездеятельностью князей и христианскими порядками,  находят себе предводителя в темнице. Всеслав был объявлен киевским князем.  Без сомнения, из темницы на престол был посажен противник правящей партии.

     К мероприятиям  Всеслава по защите Руси прохристианская организация относилась враждебно, тем не менее, формальная христианизация  Руси продолжалась и лишь к началу XX века почти все народности нашей страны,  придерживавшиеся дохристианских (языческих)  верований,  были обращены - по крайней мере, номинально – в русское православие".

                          Организация русской церкви.

После придания христианству статуса государственной религии церковь  предприняла меры по развитию и укреплению организационных структур.

Церковь на  Руси  была организована так: во главе её стоял митрополит киевский, назначаемый патриархом Константинопольским, митрополит назначал епископов и совершал над ними обряд «рукоположения» или, говоря нормальным языком, обряд передачи божественной идущей ещё от апостолов мистической силы – «благодати». Епископы, в некоторых местах их называли архиепископами, руководили обширными церковно-административными округами – епархиями – и совершали обряд поставления в сан священников и дьяков. Отличительной особенностью русской церкви того времени можно считать ёе полное подчинение Византийской церкви вплоть до 1448 года. Хотя  принятие христианства из Византии не привело к политическому и даже в полное мере религиозному подчинению ей Руси, но епископы,  а затем митрополиты,  как правило, до XIII в. были греками, однако они полностью зависели от киевского князя. С обособлением отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела своего епископа.

Первые годы  церковь  и  ее  епископские кафедры находились полностью на содержании князей.  Однако  расширение  церковного аппарата  заставило искать другие источники.  Ими могли быть отчисления от государственных доходов,  что создавало  предпосылки для слияния государственного и церковного аппаратов.

     Русская митрополия делилась на епархии, которые соответствовали структуре светской власти. В начале XI века образовались епархии в Новгороде, Чернигове, Переяславле. В церковных источниках, русских и польских, неоднократно появлялись намеки на наличие епархий в Полоцке и в Турове,  созданных самим  Владимиром. Во второй  половине XI века была создана епархия во Владимире-Волынском. Позднее появились смоленская, рязанская, галичская, перемышльская,  луцкая, суздальская и другие. Они возникали по мере образования новых княжеств.  Епископам принадлежала вся полнота церковной власти в их области - не только право суда над духовенством, но и суда по многим гражданским делам. Епископами  могли  быть только лица,  постриженные в монашество.

     Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у них были свои слуги,  холопы, изгои и даже свои полки. Князья на содержание церквей давали "десятину" - десятую долю своих  даней и оброков. Высшие церковные власти - епископы  и  митрополит  -  могли быть выбраны только из среды монахов, которых в отличие от обычных попов и дьяконов называли черным духовенством.  На  Руси  не было проблемы кадров. Древнерусское государство  с первых дней введения христианства начало специально готовить священников при открывающихся церквах и монастырях, используя методы коллективного и индивидуального обучения. "Обеспеченность Руси духовенством подтверждается и летописью, где под 1051 г.  имеется запись,  что у Ярослава в Берестове "попы многы".

Особую активность по подготовке кадров проявили позже монастыри. Ко времени  Ярослава  относится  окончательной   оформление церкви как организации.  При нем основывается митрополия в Киеве и при ней соборная церковь святой  Софии,  которая  должна  была стать центром новой церковной организации.  Эта сторона деятельности Ярослава не укрылась от глаз исследователей. Одни объясняют  ее  переходом  из-под  власти  болгарской  архиепископов под власть константинопольского патриарха и вызванным этим  переустройством  церковного управления;  другие отрицают вообще наличие митрополичьей кафедры в Киевской  Руси  до  назначения  Фоепеппа около 1037г. Как бы то ни было, окончательно, как учреждение церковь сложилась только при Ярославе.  Не случайно и то,  что  при нем  был созван первый церковный собор в Киеве и сделана попытка установить церковную  автокефалию  путем  избрания  собственного митрополита из числа русского духовенства. Не случайно и то, что именно при Ярославе русская церковь получила своих первых святых в  лице  братьев самого князя,  Бориса и Глеба.

Русская православная церковь в средние века.                   

                                         Сергий Радонежский.

          Точная дата рождения Варфоломея, а именно так звали Сергия до пострижения в монахи, не установлена. Некоторые историки утверждают, что он родился в 1322 году, другие 1314 году. Варфоломей родился в окрестностях Ростова, точнее в трех верстах от города в усадьбе его родителей боярина Кирилла и его жены Марии.

          Не смотря на свою известность и популярность, о жизни и учении Сергия Радонежского практически ничего не известно. Все факты, касающиеся жизни Сергия, дошли до нас из его жития, написанного его учеником Епифанием Премудрым и отредактированным книжником Пахомием Сербом. Живя в Ростовской земле, ёще будучи ребенком, Варфоломей испытал на себе все тяготы княжеской междоусобицы. Примерно в 1328 году великий князь московский Иван Калита получил от хана Узбека грамоту на великое княжество Владимирское и при помощи войск монгольского хана стал захватывать земли близ лежащих княжеств, способствуя объединению Руси. По приказу Ивана Калиты, бояре, жившие в ростовской земле и являвшиеся сторонниками тверских князей, были принудительно переселены в безлюдную северо-восточную часть московского княжества. Среди этих бояр оказался отец Сергия и вместе с семьей был вынужден покинуть Ростовское княжество и поселиться в селе Радонежском.

          Как пишут летописцы, ёще в детстве  Варфоломей был отмечен знаком свыше. Летописец приводит такие примеры: когда Сергию исполнилось семь лет, то к нему явился ангел, в виде старика-монаха, и научил грамоте. В юности, под впечатлением происходивших вокруг него событий, Варфоломей дал клятву принять постриг. Но он принял его после того, как скончались его родители и младшие братья, оставшиеся ему на попечение, обзавелись семьями.

          Вместе со старшим братом Стефаном, который после кончины жены принял постриг, Варфоломей, в 1337 году отправился в лесную глушь, где        на холме Маковец в двенадцати верстах от Радонежа, соорудил небольшую келью. Вместе с братом они первым делом построили небольшую бревенчатую церковь во имя Пресвятой Троицы. Вскоре Стефан, не выдержав суровой жизни, ушел с Маковца. Он поселился в Москве, в Богоявленском монастыре. Варфоломей же остался жить на холме, не желая возвращаться в суетливый мир. По преданию летописца, изредка Сергия навещал игумен Митрофан, о котором известно только то, что именно он постриг юношу в монахи, и дал ему новое имя – Сергий.

          Постепенно среди отшельников и монахов стал распространяться слух о молодом монахе живущем вдали ото всех на Маковце. К нему стали приходить иноки5, желавшие разделить духовный подвиг в месте с ним. Так постепенно стало развиваться небольшое поселение монахов, количество которых Сергий ограничивал двенадцатью монахами, в честь двенадцати апостолов Христа. Но люди, желавшие отойти от сует мира сего, все приходили и приходили, постепенно ограничения были отменены и монастырь стал быстро расти, вокруг него стали селиться крестьяне, появились поля и сенокосы.

          Появление нового монастыря, растущего такими темпами, не могло обойтись без внимания высшего духовенства. В 1354 году по поручению митрополита Алексия епископ Волынский, живший в Переславле-Залесском, поставил Сергия в игумены монастыря и совершил обряд рукоположения его в сан священника.               

      После этого события в монастыре был введен общежительный устав, который был новшеством для всех монастырей того времени, живших по правилам ничуть не отличавшихся от мирских. Богатый пользовались теми же привилегиями, что и до пострижения. Летописец рассказывает, что после возведения Сергия в игумены монастыря его собственная жизнь ничуть не изменилась. «Сергий, начав править собиравшейся к нему братией, был для нее поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно тружеником служил ей, как раб купленный, ни на один час, не складывая рук для отдыха; как потом, став настоятелем обители и продолжая ту же черную хозяйственную работу, он принимал искавших у него пострижения, не спускал глаз с каждого новика, возводя его со степени на степень иноческого искуса, указывая дело всякому по силам, ночью дозором ходил мимо келий, легким стуком в дверь или окно напоминал празднословившим, что у монаха есть лучшие способы проводить досужее время, а поутру осторожными намеками, не обличая прямо, не заставляя краснеть, «тихой и короткой речью» вызывал в них раскаяние без досады». Жизнь внутри монастыря была неторопливой, все братья жили единой семьей, которую составлял сам Сергий. Он лично подстраивал особенности каждого монаха подстраивая его к «целям всего братства». Причем, как особенно выделяется в житие, под воспитательным руководством Сергия «лица не обезличивались, личные свойства не стирались, каждый оставался сам собой» в тоже время каждый брат был неотделимой частью монастыря. Историк Ключевский писал: ”Читая житиё, видишь перед собою практическую школу благонравия, в которой сверх религиозно-ионического воспитания главными житейскими науками были уменье отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в знаниях, помыслах и чувствах”. 

          Так воспиталось дружное братство, производившие, по современным свидетельствам, глубокое впечатление на простой люд. Люди специально приходили в монастырь, чтобы посмотреть, как живут монахи в согласии и любви, притом, что бывали времена, когда эти же монахи целыми неделями голодали. Всех людей приходивших к монастырю удивляло то, что ни один из монахов не пытался зазвать их в мир согласия, как бывало в других монастырях. Против этого метода был сам Сергий, потому что он считал, что человек сам должен найти свой собственной путь.

          Сергий Радонежский особо не интересовался политикой, но все был её невольным заложником. Так после смерти митрополита Алексия в 1390 году начался период ожесточенной борьбы за власть между различными церковно-политическими течениями. Многие историки, ссылаясь на тексты летописи, утверждают, что Сергий придерживался деятелей, который были за сохранение и развитие церковных и политических связей с Византией и выступали против власти князей над церковью. Сергий никогда прямо не заявлял, кого он поддерживает, и не вступал в противоречия со светской властью, но на предложенный ему пост митрополита Руси отказался, ссылаясь на свою занятость в монастыре. Огромное влияние на духовное состояние всего населения Руси произвел поступок Сергия Радонежского, когда он в 1380 году благословил князя Дмитрия на бой с монголо-татарами: «иди на безбожников смело, без колебания, и победишь», и послал с Дмитрием двух своих монахов, которые раньше служили в дружине одного из князей – Пересвета и Осляблю. Тем самым Сергий возвел войну с монголо-татарами в ранг священной войны, которая стала делом каждого христианина.

          Победа была одержана в день церковного праздника – Рождества Богородицы, что было воспринято всеми, как покровительство Богородицы Русской земле. Часто иконописцы изображают Сергия Радонежского и Пресвятую Богородицу, этот сюжет основан на легенде, согласно которой после долгой молитвы Пресвятой Богородице Сергий обернулся к своему ученику и сказал: «Чадо! Будь бдителен и бодрствуй, потому что видение чудесное и ужасное будет нам сейчас.», и в это же мгновение явилась с небес Пресвятая Богородица и сказала: «Не ужасайся, избранник мой! Ведь я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках твоих, о которых ты молишься, и об обители твоей…»

          Конец своей жизни святой старец доживал в своем монастыре, среди его учеников. Скончался Сергий Радонежский 25 сентября 1392 года, оставив после о себе великую память.

              Значение преподобного Сергия Радонежского для Руси. 

          Учения Сергия Радонежского не только способствовали становлению на Руси христианства, но также несли с собой неизмеримый вклад в становление национального самосознания. Чтобы понять, это давайте рассмотрим русского человека четырнадцатого века. В основном это люди порабощенные, потерявшие себя, незнающие кому верить, напуганные монголо-татарами и именно в это время стали появляться проповедники с их учением о любви к брату ближнему. Люди приходившие в монастырь получали напутствие и оставляли в его стенах всё горе, которое было у них, «подобно тому, как мутная волна, прибивая к прибрежной скале, отлагает от себя примесь, захваченную в неопрятном месте, и бежит далее светлой и прозрачной струёй». В человеке, который хоть один раз побывал у Сергия, появлялась маленькая частица веры, которая постепенно прорастала, конечно, этот человек был всего лишь каплей среди бедствующих людей, но рассказывая о жизни в монастыре он вселял в  надежду. Сам Сергий говорил, что пусть этих людей единицы, но они подобно «веществу вызывающие процесс живительного брожения в тесте», и подтверждал он свои мысли словами Иисуса Христа: «Царство Божие подобно закваске». Украдкой западая в массы, это влияние вызывало брожение и изменяло направление умов, перестраивало всю душу русского человека четырнадцатого века. Историк Ключевский так говорил о деятельности Сергия Радонежского: «Пятьдесят лет делал свое тихое дело преподобный Сергий в Радонежской пустыне; целые полвека приходившие к нему люди вместе с водой из его источника черпали в его пустыне утешение и ободрение и, воротясь в свой круг, по каплям делились им с другими. Никто тогда не считал гостей пустынника и тех, кого они делали причастниками приносимой ими благодатной росы,—никто не думал считать этого, как человек, пробуждающийся с ощущением здоровья, о своем пульсе. Но к концу жизни Сергия едва ли вырывался из какой-нибудь православной груди на Руси скорбный вдох, который бы не облегчался молитвенным призывом имени святого старца».

          Вот уже более шести веков, как святой старец покоится в стенах собора святой Троицы, а память о нем все жива. Возможно, это только малая часть долга, которого мы должны оплатить человеку сумевшему примером своей жизни, высотой своего духа поднять моральное и душевное состояние своего народа, пробудить в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнуть в него веру в свое будущее.

                      Митрополит Алексий и святой Стефан Пермский.

          Будущий епископ Пермской епархии, Стефан, родился в 1340 году в Устюге, его отец был священнослужителем в Успенском соборе, что уже в детстве предопределило судьбу Стефана. Ещё в отрочестве научившись грамоте, будущий епископ читал и пел во время церковных служб, особенно ему нравилось читать книги и, идя на поводу свой страсти, Стефан отправился в Григорьевский монастырь. Там он принял постриг и стал познавать тайны Священного Писания. С юности, зная язык жителей Пермской земли, Стефан решил «привести к спасению целый народ», обратив в православную веру пермичей, исповедовавших ещё язычество. Он направился к епископу Коломенскому, который поставил его в сан священника и наделенный «покровительством князя Дмитрия Ивановича» Стефан отправился исполнять свою мечту. Начав свою проповедь в низовьях Вычегды[6], он продвигался все выше и выше по течению, в глубь Пермской земли. Местные жители по разному встречали миссионера, но большинство из них, боясь мести князя Дмитрия Ивановича, повиновались и крестились в христиане. После своего «великого похода» Стефан был назначен епископом Пермской епархии и основал Михайловский монастырь. Скончался весной 1396 года во время очередного путешествия в Москву.

          Митрополит Алексий родился в 1292 году, в семье очень богатого и влиятельного дворянина. Уже с детства Алексий знал, что его будущее в служении богу и в возрасте восемнадцати лет он принял монашеский постриг. Алексий живет и проповедает в стенах Богоявленского монастыря, в 1340 году митрополит Феогност назначает его, за  «хорошую и умную жизнь», своим наместником во Владимире-на-Клязьме. В дальнейшем Алексий был возведен в 1350 году в сан священника, с целью сделать его в будущем митрополитом. Благодаря своей энергичности, уму и целеустремленности Алексий пользовался большой популярностью среди бояр, которые после смерти Феогноста помогли ему получить от патриарха Константинопольского Филофея сан митрополита Киевского и всея Руси. Первые годы своего управления русской митрополией Алексий провел в непрерывных разъездах. Зимой 1354-1355 года он принимал дела в Киеве, который находился под властью литовских князей. Летом 1355 года он узнал о том, что в Константинополе новый патриарх Калист, сменивший Филофея, поставил ещё одного митрополита для русских земель. Им стал Роман, тверич по происхождению. За спиной нового митрополита стоял правитель Литвы князь Ольгред. Между двумя митрополитами русской земли завязалась напряженная борьба. Ища поддержки, Алексий отправляется с начало в Константинополь, а затем и в Орду. С его путешествием в Орду летописцы связывают одну легенду. Приехав в стан великого хана, Алексий сотворил чудо, — исцелил жену хана Джанибека Тайдулу от слепоты, что подняло авторитет русского митрополита. Вернувшись в родную землю, Алексий весной 1358 года направляется в Киев, чтобы не допустить утверждения там своего соперника, Романа. Там он был схвачен и посажен в тюрьму, где провел более двух лет. После своего освобождения Алексий направился в Москву, где стал инициатором строительства белокаменной крепости. Во время войны с Ольгердом митрополит не только был на стороне Московских бояр, но также принимал непосредственное участье во всех событиях, ведь именно Алексий заключил в 1371 году договор от имени московского правительства с литовским князем Ольгердом. Дальнейшая жизнь Алексия мало походила на жизнь митрополита, это уже скорее был некий политик или боярин искушенный властью. Всегда окруженный огромной свитой, мало похожей на прихожан и его духовных учеников. Основной заботой митрополита стал Чудов монастырь, возведенный на участке земли в московском Кремле, подаренный ему монгольским ханом. После своей кончины митрополит Киевский и всея Руси был похоронен в Успенском соборе, рядом с гробницами митрополитов Петра и Феогноста.

             Роль трех святых старцев для русского общества.

          О церковь XIV в. невозможно рассказать не упомянув деятельность этих трех старцев. Все они были объединены единой идеей — идеей возрождения русского народа. Примерно в сороковых годах четырнадцатого века, по мнению летописца, произошло три знаменательных события: из московского Богоявленского монастыря вызван был на церковно-административное поприще скрывавшийся там 40-летний монах Алексий, тогда же один 20-летний искатель пустыни, будущий преподобный Сергий Радонежский, в дремучем лесу поставил маленькую деревянную келью с такой же церковью, а в Устюге у бедного соборного причетника родился сын, будущий просветитель Пермской земли святой Стефан. Ни одного из этих имен нельзя произнести, не вспомнив двух других. Тесная дружба и взаимное уважение соединяли их друг с другом. Митрополит Алексий навещал Сергия в его обители и советовался с ним, желая иметь его своим приемником. Припомним задушевный рассказ в житие преподобного Сергия о проезде святого Стефана Пермского мимо Сергиева монастыря, когда оба друга на расстоянии 10 с лишним верст обменялись братскими поклонами.

          Историк Ключевский в своей статье говорил: «Все три святых мужа, подвизаясь каждый на своем поприще, делали одно общее дело, которое простиралось далеко за пределы церковной жизни и широко захватывало политическое положение всего народа. Это дело — укрепление Русского государства, над созиданием которого по-своему трудились московские князья XIV в. Это дело было исполнением завета, данного русской церковной иерархии величайшим святителем древней Руси митрополитом Петром. Еще в мрачное время татарского ига, когда ниоткуда не поступал луч надежды, он, по преданию, пророчески благословил бедный тогда городок Москву, как будущую церковную и государственную столицу Русской земли. Духовными силами трех наших святых мужей XIV в., воспринявших этот завет святителя, Русская земля и пришла поработать над предвозвещенной судьбой этого города. Ни один из них не был коренным москвичом. Но в их лице сошлись для общего дела три основные части Русской земли: Алексий, сын черниговского боярина-переселенца, представлял старый киевский юг, Стефан — новый финско-русский север, а Сергий, сын ростовского боярина-переселенца, великорусскую средину. Они приложили к делу могущественные духовные силы. Это были образованнейшие русские люди своего века; о них древние жизнеописатели замечают, что один «всю грамоту добре умея», другой «всяко писание ветхаго и новаго завета пройде», третий даже «книги греческия извыче добре». Потому и удалось московским князьям так успешно собрать в своих руках материальные, политические силы русского народа, что им дружно содействовали добровольно соединявшиеся духовные его силы».

          Но в общем деле каждый из трех деятелей делал свою особую часть. Они

не составляли общего плана действий, не распределяли между собой призваний

и подвигов и не могли этого сделать, потому что были люди разных поколений. Они хотели работать над самими собой, делать дело собственного душевного спасения. Деятельность каждого текла своим особым руслом, но текла в одну сторону с двумя другими, направляемая таинственными историческими силами,

в видимой работе которых верующий ум прозревает миродержавную десницу провидения. Личный долг каждого своим путем вел всех троих к одной общей цели. Происходя их родовитого боярства, искони привыкшего делать с князьями труды обороны и управления страны, митрополит Алексий шел боевым политическим путем, был преемственно главным советником трех великих князей московских, руководил их боярской думой, ездил в орду ублажать ханов, отмаливал их от злых замыслов против Руси, воинствовал с недругами Москвы всеми средствами своего сана, карал церковным отлучением русских князей, непослушных московскому государю, поддерживая его первенство, с неослабной энергией отстаивая значение Москвы, как единственного церковного средоточия всей политически разбитой Русской земли. Уроженец г. Устюга, в краю которого новгородская и ростовская колонизация, сливаясь и вовлекая в свой поток туземную чудь, создавала из нее новую Русь, святой Стефан пошел с христианской проповедью в Пермскую землю продолжать это дело просвещения заволжских иноверцев. Так церковная иерархия благословила две народные цели, достижение которых послужило основанием самостоятельного политического существования русского народа: это — сосредоточение государственной власти в московском княжестве и приобщение восточноевропейских и азиатских иноверцев к русской церкви и народности посредством христианской проповеди.                      

 Европейское влияние на раскол в русской православной церкви.       

В переломные моменты Российской истории принято  искать  корни происходящего в ее далеком прошлом. Действительно, тысячелетняя история России таит немало загадок.  Но  среди  множества проблем  есть  главная,  являющаяся  одинаково актуальной, как несколько веков назад,  так и теперь,  на пороге XXI века.  И эта  главная  проблема российской истории - выбор пути развития. Как отвечали историки XIX века, специфика нашей страны - ее  расположение  на границе Европы и Азии.  Со времен первых нормандских князей,  призванных на Русь,  и до наших дней идет борьба между европейским и восточным влиянием,  борьба, которая,  на мой взгляд, в конечном счете, и определяет исторический петь нашей страны.

     Традиционно в народном сознании,  как и  в  исторической науке, считается, что решающий шаг в сторону европейского пути был сделан при Петре I в начале XVIII  века.  Это  истина, вряд ли нуждающаяся в подтверждении.  Но при этом сам процесс выбора пути обычно связывается с личностью,  инициативой, силой воли царя,  первого императора России Петра I. Роль великой личности в истории неоспорима, но этот факт мало, что дает нам в осмыслении исторического пути нашей страны, ее перспектив.  Для нас важно знать, как складывались предпосылки поворота истории страны, какие факторы (наряду с сильными личностями) влияли на этот процесс.

     Первые шаги навстречу европейским традициям были сделаны при его отче царе Алексее Михайловиче. И эти шаги еще мало что  значили.  Да  и  главное событие истории России середины XVII века - церковный раскол - выглядит бесконечно далеким от этих шагов. Традиционно в книгах по истории, в учебниках раскол рассматривается либо как внутрицерковное явление, либо, в крайнем случае, как отражение кризисного состояния общественного сознания (которое, безусловно, было в первую очередь религиозным).

     На этом фоне большой интерес представляет концепция  величайшего историка России XIX века Ключевского,  который рассматривал  раскол  как  отражение  глубокой борьбы  в  российском обществе в связи с началом европейского влияния и стремлением церкви это влияние не допустить. Именно в  этом контексте рассматривается проблема европейского влияния и церковного раскола.

                                Начало западного влияния.Источник этого влияния - недовольство своей жизнью,  своим положением,  а это недовольство происходило  из  затруднения,  в котором оказалось московское правительство новой династии и которое отозвалось  с  большей или  меньшей тягостью во всем обществе,  во всех его классах. Затруднение состояло в невозможности справиться  с  насущными потребностями  государства  при  наличных домашних средствах, какие давал существующий порядок,  т. е. в сознании необходимости новой перестройки этого порядка, которая дала бы не достававшие государству средства.  Такое затруднение не было новостью,  не  испытанной в прежнее время;  необходимость такой перестройки теперь не впервые  почувствовалась  в  московском обществе.  Но  прежде она не приводила к тому,  что случилось теперь.  С половины XV в. московское правительство, объединяя Великороссию,  все живее чувствовала невозможность справиться с новыми задачами, поставленными этим объединением, при помощи старых удельных средств. Тогда оно и принялось строить новый государственный порядок,  понемногу разваливая  удельный. Оно строило этот порядок без чужой помощи,  по своему разумению,  из материалов, которые давала народная жизнь, руководствуясь опытом  и  указаниями своего прошлого.  Оно еще верило по-прежнему в неиспользованные заветы родной страны,  способные  стать прочными основами нового порядка.  Поэтому эта перестройка только укрепляла авторитет родной старины,  поддерживала в строителях сознание своих народных сил, питала национальную самоуверенность. В XVI в. в русском обществе сложился даже взгляд на объединительницу Русской земли Москву,  как на центр и оплот всего  православного  Востока.  Теперь  было совсем не то: прорывавшаяся во всем несостоятельность существующего порядка и неудача попыток его исправления  привели  к мысли  о недоброкачественности самых оснований этого порядка, заставляли многих думать,  что истощился запас творческих сил народа и доморощенного разумения, что старина не даст пригодных уроков для настоящего и потому у нее нечего больше учиться, за нее не для чего больше держаться. Тогда и начался глубокий перелом в умах:  в московской правительственной среде и в обществе появляются люди, которых гнетет сомнение, завещала ли старина всю полноту средств,  достаточных для  дальнейшего благополучного существования; они теряют прежнее национальное самодовольство и начинают оглядываться  по  сторонам,  искать указаний и уроков у чужих людей,  на Западе, все больше убеждаясь в его превосходстве и в своей  собственной  отсталости. Так,  на место падающей веры в родную старину и в силы народа приходит уныние,  недоверие к  своим  силам,  которое  широко растворяет двери иноземному влиянию.

  Трудно сказать, отчего произошла эта разница в ходе явлений между XVI и XVII вв. Вероятнее всего, разница произошла оттого, что изменилось отношение к западноевропейскому миру.  Тогда  в XVI и XVII вв.  на развалинах феодального порядка создались большие централизованные государства;  одновременно с  этим и народный труд вышел из тесной сферы феодального поземельного хозяйства,  в которую  он  был  насильно  заключен прежде.  Благодаря  географическим  открытиям  и  техническим изобретениям ему открылся широкий простор для деятельности, и он  начал усиленно работать на новых поприщах и новым капиталом, городским и торгово-промышленным,  который вступил в успешное состязание с капиталом феодальным, землевладельческим. Оба этих факта,  политическая централизация и городской, буржуазный индустриализм,  вели за собой значительные успехи,  с одной стороны,  в развитии техники административной, финансовой и военной, в устройстве постоянных армий, в новой организации налогов, в развитии теорий народного и государственного хозяйства, а с другой - успехи в развитии техники экономической, в создании торговых флотов, в развитии фабричной промышленности,  в устройстве торгового сбыта и кредита.  Россия не участвовала во всех этих успехах,  тратя свои силы и средства на внешнюю оборону и на кормление двора,  правительства, привилегированных классов с духовенством включительно, ничего не делавших  и неспособных что-либо сделать для экономического и духовного развития народа.  Поэтому в XVII в.  она  оказалась более отсталой от Запада,  чем была в начале XVI в. Итак, западное влияние вышло из чувства национального бессилия, а источником  этого  бессилия  была все очевиднее вскрывавшаяся в войнах, в дипломатических отношениях, в торговом обмене скудность  собственных  материальных и духовных средств перед западноевропейскими, что вело к сознанию своей отсталости.

  Западное влияние,  насколько оно воспринималось и проводилось правительством,  развивалось довольно последовательно, постепенно расширяя поле своего действия.  Эта последовательность исходила из желания,  скорее из необходимости  для  правительства согласовать нужды государства,  толкавшие в сторону влияния,  с народной психологией  и собственной косностью, от него отталкивавшими. Правительство стало обращаться к иноземцам за содействием, прежде всего  для удовлетворения  наиболее  насущных материальных своих потребностей,  касавшихся обороны страны, военного дела, в чем особенно сильно чувствовалась отсталость. Оно брало из-за границы военные,  а потом и другие технические  усовершенствования нехотя,  не заглядывая далеко вперед, в возможные последствия своих начинаний и не допытываясь,  какими усилиями западноевропейский  ум достиг таких технических успехов и какой взгляд на мироздание и на задачи бытия направлял эти усилия. Понадобились пушки,  ружья,  машины,  корабли, мастерства. В Москве решили,  что все эти предметы безопасны для душевного  спасения,  и даже обучение всем этим хитростям было признано делом безвредным и безразличным в нравственном  отношении:  ведь  и церковный устав допускает в случае нужды отступление от канонических описаний в подробностях ежедневного обихода.  Зато в заветной области чувств, понятий, верований, где господствуют высшие,  руководящие интересы жизни,  решено было не уступать иноземному влиянию ни одной пяди.

  Потребность  в  новой науке,  встретилась  в  московском  обществе  с укоренившейся здесь веками неодолимой  антипатией  и  подозрительностью  ко всему, что шло с католического и протестантского Запада. Едва московское общество отведало плодов этой науки,  как  им  уже начинает владеть тяжелое раздумье,  безопасна ли она, не повредит ли чистоте веры и нравов.  Это раздумье - второй момент в настроении русских умов XVII в., наступивший вслед за недовольством своим положением. Он также сопровождался чрезвычайно важными последствиями.

                                      Церковный раскол. Русским церковным расколом называется отделение значительной части русского общества от господствующей русской православной церкви.  Это разделение началось  в царствование  Алексея  Михайловича  вследствие церковных новшеств патриарха Никона.  Раскольники считали себя  такими  же православными христианами,  какими считали себя и церковники. Старообрядцы, в общем, не расходились с церковниками ни в одном догмате веры, ни в одном основании вероучения; но они откололись от господствующей церкви, перестали признавать авторитет церковного правительства во имя "старой веры", будто бы покинутой этим правительством; поэтому их считали не еретиками, а только раскольниками.  Раскольники называли церковников никонианами,  а себя старообрядцами или староверами,  держащимися древнего  дониконовского обряда и благочестия.  Если старообрядцы не расходятся с церковниками в догматах,  в основах вероучения,  то,  спрашивается,  отчего  же произошло церковное разделение, отчего значительная часть русского церковного общества оказалась за оградой русской господствующей церкви.

  До патриарха Никона, русское  церковное  общество было единым и с единым высшим пастырем; но в нем в разное время и из разных источников возникли и утвердились некоторые местные церковные мнения,  обычаи и обряды,  отличные от принятых в церкви греческой, от которой Русь приняла христианство. Это были двуперстное крестное знамение, образ написания имени Иисус,  служение литургии на семи,  а не на пяти просфорах,  хождение посолонь,  т.  е. по солнцу (от левой руки к правой,  обратившись к алтарю), в некоторых священнодействиях,  например, при крещении вокруг купели или при венчании вокруг аналоя,  особое чтение некоторых мест символа веры ("царствию его несть конца", "и в духа святого, истинного и животворящего ") двоение возгласа аллилуия.0.  Некоторые из  этих обрядов и особенностей были признаны русской церковной иерархией на церковном соборе 1551 г. и таким образом получили  законодательное утверждение со стороны высшей церковной власти.  Со второй половины XVI в.,  когда в Москве началось книгопечатание, эти обряды и разночтения стали проникать из рукописных богослужебных книг в печатные их издания и  через них распространились по всей России.  Таким образом,  печатный станок придал новую цену этим местным обрядам и  текстуальностям  и  расширил их употребление.  Некоторые из таких разновидностей внесли  в  свои  издания  справщики  церковных книг,  напечатанных при патриархе Иосифе в 1642-1652 гг.  Так как вообще текст русских богослужебных книг  был  неисправен, то  преемник Иосифа патриарх Никон с самого начала своего управления русской церковью ревностно  принялся  за  устранение этих неисправностей.  В 1654 г. он провел на церковном соборе постановление о переиздании церковных книг,  исправив  их  по верным текстам,  по славянским пергаментным и древним греческим книгам. С православного Востока и из разных концов России в  Москву  навезли  горы  древних рукописных книг греческих и церковно-славянских;  исправленные по ним новые издания  были разосланы  по русским церквям с приказанием отобрать и истребить  неисправные  книги,  старопечатные  и  старописьменные. Ужаснулись православные русские люди, заглянув в эти ново исправленные книги и не найдя в них ни двуперстия,  ни Иисуса, ни других освященных временем обрядов и начертаний: они усмотрели в этих новых изданиях новую веру,  по которой не спасались древние святые отцы,  и прокляли эти книги,  как еретические, продолжая совершать служение и  молиться  по  старым  книгам. Московский церковный собор 1666-1667 гг., на котором присутствовали два восточных патриарха, положил на непокорных клятву (анафему)  за  противление  церковной  власти и отлучил их от православной церкви,  а отлученные перестали признавать отлучившую их иерархию своей церковной властью.  С тех пор и раскололось русское церковное общество.

По объяснению старообрядцев, церковный раскол произошел от того,  что Никон,  исправляя богослужебные  книги,  самовольно отменил двуперстие и другие церковные обряды,  составляющие святоотеческое  древне православное предание,  без которого невозможно спастись,  и, когда верные древнему благочестию  люди  встали  за  это  предание, русская иерархия отлучила их от своей  церкви.  Но в таком объяснении не все ясно.  А каким  образом  двуперстие или  хождение посолонь сделалось для старообрядцев святоотеческим преданием, без которого невозможно спастись? Каким образом простой церковный обычай, богослужебный обряд или текст мог приобрести такую важность,  стать неприкосновенной святыней,  догматом?  Православные  дают  более глубокое описание. Раскол произошел от невежества раскольников,  от узкого понимания ими христианской религии, от того, что они не умели отличить в ней существенное от внешнего,  содержание от обряда. Но и этот ответ не разрешает всего вопроса.  Положим, известные обряды, освященные преданием, местной стариной, могли получить неподобающее им значение догматов; но ведь и авторитет церковной иерархии освящен стариной,  и притом не местной,  а вселенской,  и его признание необходимо для спасения:  святые отцы не спасались без него, как без двуперстия. Каким образом старообрядцы  решили пожертвовать одним церковным постановлением для другого, отважились спасаться без руководства законной иерархии,  ими отвергнутой? Но религиозный текст и обряд, как и всякий обряд, и текст с практическим, житейским действием, кроме специально богословского имеет еще общее психологическое значение и с этой стороны,  как и всякое житейское, т.е.  историческое, явление, может подлежать историческому изучению.

                                              Патриарх Никон.

  Процесс  раскола в русской православной церкви  назревал десятки лет. Реформа церкви была неизбежна. Но любое историческое событие реализуется лишь через деяния конкретных  исторических  личностей,  которые  силой своего ума,  своей воли по праву заслуживают звание великих личностей.  Одной  из  таких великих  и  загадочных  личностей в истории XVII в.  является патриарх Никон.

     Он родился  в 1605 г.  в крестьянской среде,  при помощи своей грамотности стал сельским священником,  но  по  обстоятельствам жизни рано вступил в монашество, закалил себя суровым образом жизни в северных монастырях и способностью сильно влиять на людей приобрел неограниченное доверие царя, довольно быстро достиг сана митрополита новгородского и, наконец, в 47  лет стал всероссийским патриархом.  Из русских людей XVII в. Никон был самым крупным и своеобразным деятелем. В спокойное  время  в  ежедневном  обиходе  он  был тяжел,  капризен, вспыльчив и властолюбив,  больше всего самолюбив. Но это едва ли были его настоящие, коренные свойства. Он умел производить громадное нравственное впечатление, а самолюбивые люди на это неспособны.  За ожесточение в борьбе его считали злым; но его тяготила всякая вражда,  и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти ему навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток.  Но он забывал все при виде  людских  слез  и страданий;  благотворительность,  помощь слабому или больному ближнему была для него не столько долгом  пастырского  служения,  сколько безотчетным влечением доброй природы.  По своим умственным и нравственным силам он был большой делец,  желавший и способный делать большие дела,  но только большие.  Что умели делать все,  то он делал хуже всех;  но он хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе ли то было дело или дурное. Его поведение в 1650 г. с новгородскими бунтовщиками, которым он дал себя избить, чтобы их образумить,  потом во время московского мора 1654 г.,  когда он в отсутствие  царя  вырвал из заразы его семью,  обнаруживает в нем редкую отвагу и самообладание;  но он легко терялся и выходил из себя из-за житейской мелочи, ежедневного вздора: минутное впечатление разрасталось в целое настроение.  В  самые трудные минуты, им же себе созданные и требовавшие полной работы мысли, он занимался пустяками и готов был из-за пустяков поднять  большое шумное дело.  Осужденный и сосланный в Ферапонтов монастырь,  он получал от царя гостинцы, и, когда один раз царь прислал ему много хорошей рыбы, Никон обиделся и ответил упреком, почему не прислали овощей, винограда, яблок. В добром настроении он был находчив, остроумен, но, обиженный и раздраженный,  терял всякий такт и причуды озлобленного воображения принимал за действительность, В заточении он принялся лечить больных,  но не утерпел, чтобы не кольнуть царя своими целительными чудесами,  послал ему список излеченных, а царскому посланцу сказал,  что отнято, у него  патриаршество,  зато дана "чаша лекарственная: "лечи болящих". Никон принадлежал к числу людей,  которые спокойно переносят  страшные  боли,  но охают и приходят в отчаяние от булавочного укола. У него была слабость, которой страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди:  он скучал покоем,  не умел терпеливо выжидать; ему постоянно нужна была тревога,  увлечение смелой ли мыслью или широким предприятием, даже просто хотя бы ссорой с человеком. Это словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой.

     Внешние бедствия,  постигшие Русь и  Византию,  уединили русскую церковь,  ослабив ее духовное общение с церквями православного Востока. Это помутило в русском церковном обществе мысль  о вселенской церкви,  подставив под нее мысль о церкви русской, как единственной православной, заменившей собой церковь  вселенскую.  Тогда  авторитет вселенского христианского сознания был подменен авторитетом местной  национальной  церковной  старины.  Замкнутая  жизнь содействовала накоплению в русской церковной практике местных особенностей,  а преувеличенная оценка местной церковной старины сообщила этим особенностям значение неприкосновенной святыни.  Житейские соблазны и религиозные опасности,  принесенные западным влиянием, насторожили внимание русского церковного общества, а в его руководителях  пробудили  потребность  собираться  с  силами  для предстоящей борьбы,  осмотреться и  прибраться,  подкрепиться содействием  других православных обществ,  а для этого теснее сойтись с ними. Так в лучших русских умах около середины XVII в.  оживилась замиравшая мысль о вселенской церкви, обнаруживавшаяся у патриарха Никона нетерпеливой  и  порывистой  деятельностью, направленной к обрядовому сближению русской церкви с восточными церквями.  Как сама эта идея,  так и  обстоятельства  ее  пробуждения и особенно способы ее осуществления вызвали в русском церковном обществе страшную тревогу.  Мысль о  вселенской  церкви выводила это общество из его спокойного религиозного самодовольства, из национально-церковного самомнения.  Порывистое  и  раздраженное гонение привычных обрядов оскорбляло национальное самолюбие,  не  давало  встревоженной совести  одуматься и переломить свои привычки и предрассудки, а наблюдение,  что латинское влияние дало первый толчок  этим преобразовательным  порывам,  наполнило умы паническим ужасом при догадке,  что этой ломкой родной старины двигает  скрытая злая рука из Рима.

  Церковная  буря, поднятая Никоном,  далеко не захватила всего русского церковного общества.  Раскол начался среди  русского духовенства,  и  борьба  в  первое время шла собственно между русской правящей иерархией и той частью церковного общества,  которая была  увлечена  оппозицией  против обрядовых новшеств Никона, проводимой агитаторами из подчиненного белого и черного духовенства.  Даже не вся правящая иерархия была первоначально за Никона:  епископ коломенский Павел в ссылке указывал  еще  на трех  архиереев,  подобно  ему хранивших древнее благочестие. Единодушие здесь устанавливалось лишь по мере того,  как церковный  спор  передвигался с обрядовой почвы на каноническую, превращался в вопрос о противлении паствы законным  пастырям. Тогда  в правящей иерархии все поняли,  что дело не в древнем или новом благочестии,  а в том,  остаться ли епископской кафедре  без  паствы  или пойти с паствой без кафедры,  подобно Павлу коломенскому.  Масса общества вместе с царем относилась к делу двойственно: принимали нововведение по долгу церковного послушания,  но не сочувствовали нововводителю за его  отталкивающий характер и образ действий; сострадали жертвам его нетерпимости,  но не могли одобрять непристойных выходок  его исступленных противников против властей и учреждений, которые привыкли считать опорами церковно-нравственного порядка. Степенных людей не могла не повергнуть в раздумье сцена в соборе при снятии протопопа Логгина,  который по снятии с него однорядки  и кафтана с бранью плевал через порог в алтарь в глаза Никону и,  сорвав с себя рубашку, бросил ее в лицо патриарху. Мыслящие  люди  старались вдуматься в суть дела,  чтобы найти для своей совести точку опоры,  которой  не  давали  пастыри. Ртищев,  отец ревнителя наук, говорил одной из первых страдалиц за старую веру княгине Урусовой:  "смущает меня одно – не ведаю,  за истину ли терпите". Он мог спросить и себя, за истину ли их мучат. Даже дьякон Федор, один из первых борцов за раскол, в тюрьме наложил на себя пост, чтобы узнать, что есть неправильного в старом благочестии и что правильного в новом. Иные  из таких сомневающихся уходили в раскол;  большая часть успокаивалась на сделке с совестью,  оставались искренне преданы  церкви,  но отделяли от нее церковную иерархию и полное равнодушие к последней прикрывали привычным наружно почтительным отношением. Правящие государственные сферы были решительнее.  Здесь надолго запомнили,  как глава церковной  иерархии хотел  стать выше царя,  как он на вселенском судилище в 1666г.  срамил московского носителя верховной власти, и, признав, что от этой иерархии,  кроме смуты,  ждать нечего, молчаливо, без слов,  общим настроением решили предоставить ее самой себе, но до деятельного участия в государственном управлении не допускать.  Этим закончилась политическая роль древнерусского духовенства,  всегда  плохо поставленная и еще хуже исполняемая.  Так как в этом церковно-политическом кризисе ссора царя с  патриархом  неуловимыми узами сплелась с церковной смутой, поднятой Никоном, то ее действие на политическое значение духовенства  можно признать косвенной услугой раскола западному влиянию.  Раскол оказал ему и более  прямую  услугу,  ослабив действие  другого препятствия,  которое мешало реформе Петра, совершавшейся под этим влиянием.  Подозрительное отношение  к Западу  распространено было во всем русском обществе и даже в руководящих кругах его, особенно легко поддававшихся западному  влиянию,  родная  старина еще не утратила своего обаяния. Это замедляло преобразовательное движение,  ослабляло энергию нововводителей. Раскол уронил авторитет страны, подняв во имя ее мятеж против церкви,  а по связи с ней и против  государства. Большая часть русского церковного общества теперь увидела,  какие дурные чувства и наклонности может воспитывать эта старина  и  какими  опасностями грозит слепая к ней привязанность.  Руководители преобразовательного движения,  еще колебавшиеся между родной стариной и Западом,  теперь с облегченной совестью решительнее и смелее пошли своей  дорогой.  Особенно  сильное  действие  в этом направлении оказал раскол на самого преобразователя. В 1682 г. вскоре после избрания Петра в цари,  старообрядцы повторили свое мятежное движение во имя старины (спор в Грановитой палате 5 июля).  Это движение, как впечатление детства на всю жизнь врезалось в душу Петра и неразрывно связало в его сознании представления о родной старине,  расколе и мятеже: старина - это раскол; раскол - это мятеж; следовательно, старина - это мятеж. Понятно, в какое отношение  к старине ставила преобразователя такая связь представлений.

     Церковная реформа в России в целом закончилась поражением. Это, конечно, звучит парадоксально - ведь новые каноны, новые обряды были утверждены, они вошли в церковную практику и сохранились до наших дней, когда православная церковь переживает новый расцвет после семи  десятилетий забвения.  Но тогда,  в середине XVII века,  раскол имел два непосредственных результата: снятие с поста идеолога реформы патриарха  Никона и отход от официальной церкви большой части верующих-старообрядцев.  После Никона в  России  не было никогда столь влиятельных патриархов, способных помешать монархам-реформаторам в осуществлении их преобразований.

           Таким образом,  в  лице Никона православная церковь XVII века потерпела двойное поражение - в  стремлении  стать  выше царя и в попытке противопоставить западному влиянию оживление влияния греческого, византийского, не опасного для православной традиции и господства самой православной церкви в стране. Поражение церкви означало снятие самой  мощной  преграды на пути европейского влияния в России,  того влияния, которое осуществилось в полной мере через реформы  Петра  Великого  в начале XVIII века.  Этот пример доказывает, что успех глубинных реформ в такой сложной стране,  как Россия, возможны лишь в том случае,  если коренным преобразованиям в экономике, политическом строе,  образе жизни предшествует серьезная подготовка общественного сознания (в том случае - религиозного) на протяжении нескольких десятилетий.  В противном случае страну ждет  не  расцвет петровской Руси динамичной,  устремленной в будущее,  а череда глубоких кризисов в сфере экономики, политики, а также в сфере общественного сознания.

                           Церковные реформы Петра I. Важную роль в утверждении абсолютизма играла  церковная  реформа  Петра I.  Во  второй  половине  XVII в.  позиции Русской православной  церкви  были  весьма  прочными,  она  сохраняла   административную,  финансовую  и  судебную  автономию  по  отношению к царской власти.  Последние патриархи Иоаким (1675-1690 гг.) и Адриан (1690-1700) гг.  проводили политику, направленную на укрепление этих позиций.

     Церковная политика Петра,  как и его политика  в  других  сферах  государственной  жизни,  была  направлена  прежде всего на как можно  более эффективное использование церкви для нужд государства, а если  конкретнее  -  на  выжимание  из  церкви  денег  на государственные  программы, прежде всего на строительство флота. После  путешествия Петра в составе Великого посольства его занимает еще и проблема полного подчинения церкви своей власти.

Поворот к   новой  политике  произошел  после  смерти  патриарха  Адриана. Петр распоряжается провести ревизию для переписи имущества  Патриаршего   дома.   Воспользовавшись   информацией  о  выявленных  злоупотреблениях,  Петр отменяет выборы нового патриарха, поручая в  то  же  самое  время  митрополиту Рязанскому Стефану Яворскому пост  "местоблюстителя  патриаршего  престола".  В  1701  г.   образуется  Монастырский  приказ  - светское учреждение - для управления делами  церкви.  Церковь начинает терять свою независимость от государства,  право распоряжаться своей собственностью. Петр, руководствуясь  просветительской  идеей  об   общественном  благе,   для  которого  необходим  продуктивный  труд  всех  членов  общества,  разворачивает наступление на монахов и монастыри. В 1701г.  царский  указ  ограничивает  число  монахов:  за разрешением на  постриг  теперь  нужно  было  обращаться  в  Монастырский   приказ.  Впоследствии  у  царя  появилась  идея  использовать  монастыри как  приюты для отставных солдат и нищих.  В указе  1724  г.  количество  монахов  в  монастыре ставится в прямую зависимость от числа людей,  за которыми они ухаживают.

     Сложившиеся отношения  между церковью и властью требовали нового  юридического оформления.  В 1721 г. видный деятель Петровской эпохи  Феофан    Прокопович    составляет   Духовный   регламент,   который  предусматривал уничтожение института  патриаршества  и  образование  нового   органа   -   Духовной   коллегии,   которая   вскоре  была  переименована в  "Святейший  правительственный  Синод",  официально  уравненный  в  правах с Сенатом.  Президентом стал Стефан Яворский,  вице-президентами - Феодосий Яновский и Феофан Прокопович. Создание  Синода явилось началом абсолютистского периода русской истории, так  как теперь вся власть,  в том числе и церковная, была сосредоточена  в  руках Петра.  Современник сообщает,  что когда русские церковные  деятели пытались протестовать, Петр указал им на Духовный регламент  и заявил: "Вот вам духовный патриарх, а если он вам не нравится, то  вот вам (бросив на стол кинжал) булатный патриарх".

    Принятие Духовного   регламента  фактически  превратило  русских  священнослужителей в государственных чиновников,  тем более что для  надзора за Синодом было поставлено светское лицо - обер-прокурор.     Реформа церкви осуществлялась параллельно с  податной  реформой,  проводились учет и классификация священников, а низшие их слои были  переведены в  подушный  оклад.  По  сводным  ведомостям  Казанской,  Нижегородской  и  Астраханской  губерний  (образованы  в результате деления Казанской губернии),  от подати  было  освобождено  только  3044  священника  из  8709 (35%).  Бурную реакцию среди священников  вызвало Постановление  Синода  от  17  мая  1722  года,  в  котором  священнослужителям вменялось в обязанность нарушать тайну исповеди,  если  у  них  была  возможность  сообщить  какие-либо  важные   для  государства сведения.

     В результате церковной реформы церковь потеряла  огромную  часть  своего  влияния  и  превратилась в часть государственного аппарата,  строго контролируемую и управляемую светской властью.

 

                                                   Церковь во времена СССР
Февраль 1917 г. поставил Русскую Православную церковь в совершенно новое и необычное для нее положение. Впервые со времен Петра I церковь освобождалась от подчинения государству. Руководство православной церкви признало Февральскую революцию 9 марта 1917г. Святейший синод призвал верующих "довериться Временному правительству, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни".

Самой церкви теперь коренным образом предстояло изменить свою жизнь. Эти перемены начались немедленно. С весны 1917 г. православные епископы впервые за сотни лет стали избираться самими верующими на епархиальных съездах. Идеи созыва соборов и восстановления патриаршества высказывались в среде духовенства и общественности ещё в девятнадцатом веке. В 1905 г. члены Святейшего синода даже предложили царю созвать собор и избрать патриарха. Николай второй отвечал, что столь великие дела не должны совершаться в такое тревожное время. По иронии судьбы время, в которое их пришлось осуществлять, оказалось ещё более тревожным. 15 августа 1917 г. в Успенском соборе Московского Кремля открылся Поместный собор Русской Православной церкви. На открытии собора присутствовал глава Временного правительства Александр Керенский. Московский митрополит Тихон говорил, что собор воплотил мечты и чаяния лучших сынов Русской Церкви, которые жили мыслью о возобновлении соборной жизни Церкви, но не дожили до этого счастливого дня. Через три дня после Октябрьского переворота, 28 октября, собор принял решение о восстановлении в Русской православной церкви патриаршества, уничтожен в1703 г. 5 ноября на патриарший престол был избран митрополит Тихон.

Работа Поместного собора продолжалась более года. Он закончил её 1 сентября 1918 г., став свидетелем величайших потрясений и перемен в жизни страны.

Казалось бы, что пришедшее к власти советское правительство признавало значимость церкви, и даже пело на встречу, дав ей, независимость от государства, но это было лишь сначала.

В 1921 г. Поволжье охватил очень сильный голод. Патриарх Тихон призвал оказать голодающим международную помощь и создал Всероссийский церковный комитет помощи голодающим. Он выразил готовность пожертвовать голодающим часть церковных ценности. Однако государство отказалось от помощи церковников и созданный комитет был запрещен. 19 февраля 1922 г. патриарх Тихон разрешил жертвовать в пользу голодающих церковные ценности, "не имеющие богослужебного употребления". Но уже 23 февраля власти при решение изъять из храмов все ценности на нужды голодающих, их изъятие началось по всей стране.

          Патриарх Тихон в послании 28 февраля резко осудил изъятия церковных ценностей и назвал их святотатством.

В ряде мест вспыхнули протесты верующих против изъятий. 15 марта такие волнения   в ряде мест вспыхнули протесты верующих против изъятий. 15 марта такие волнение произошли в Шуе. На городской Соборной площади собралась толпа верующих, с колокольни стали бить в набат. По официальному сообщению толпа встретила подъехавшую конную милицию угрозами и кидала в нее поленья. Прибыли два автомобиля с пулеметами и армейские части, которые выстрелами разогнали толпу. Газеты сообщили о четырех убитых тринадцати раненых. В тот же день начались аресты горожан, замеченных на площади.

Вскоре после событий в Шуе,19 марта, В. Ленин направил членам Политбюро секретное письмо, в котором писал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо не в состоянии поддержать горстку черносотенного духовенства".

И подводил итог: "Чем больше число представителей реакционного духовенства удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

По всей стране в 1922-1923 гг. прокатилась волна арестов и судов над духовенством и верующими. Арестовали за утаивание ценностей или за протесты против изъятий.

26 апреля 1922г. в Москве открылся «процесс 54-х» священников и мирян, обвиняемых в сопротивлении изъятию ценностей. В качестве главного свидетеля суд несколько раз вызывал патриарха Тихона. 8 мая революционный трибунал вынес 12 смертных приговоров подсудимым (расстреляли 5 человек).

На следующий день,9 мая, был взят под домашний арест и сам патриарх Тихон.

9 июня начался суд над священниками и верующими в Петрограде (всего судили 86 человек). 5 июля десять обвиняемых, в том числе митрополит Петроградский Вениамин, были приговорены к расстрелу (шестеро позднее помилованы).

Почти каждый день газеты сообщили о новых арестах священников и судах над ними. Показательные процессы шли более чем в 20 городах. Аресты и расстрелы коснулись не только православного духовенства. Так, в марте 1923 г. приговорили к расстрелу глав католической церкви в России кардинала Яна Цепляка (позднее он был помилован и выслан за границу).
                  «ЖИВАЯ ЦЕРКОВЬ»  (ОБНОВЛЕНЦЫ)
Весной 1922 г. в православной церкви стали возникать группы, получившие общее название «обновленцы» (их также называли «живая церковь»). Всех их роднило то, что они выступали за тесное сотрудничество с Советским государством.

В остальном их программы были очень различны. Самые крайние обновленцы призывали к слиянию всех религий. А умеренный «Союз церковного возрождения» во главе с архиепископом Антонином требовал только небольшого изменения обрядов.

Одно из течений обновленцев — группу «живая церковь» —возлавлял петроградский священник Владимир Красницин. Другую обновленческую группу — «Союз общин древлеапостольской церкви» — возглавлял один из наиболее ярких лидеров обновленческого движения Александр Введенский. 

Все обновленцы боролись против патриарха Тихона и его сторонников и потому пользовались поддержкой властей. Против «тихоновцев» они боролись всеми доступными методами, в том числе и доносами. Философ Бердяев, побывав на Лубянке, так говорил « к “живой церкви” я относился отрицательно, так как представители её начали свое дело с доносов на Патриарха и патриаршью церковь».

После ареста патриарха Тихона обновленцам при поддержки властей в течение года удалось подчинить себе большую часть приходов страны. Правда, обновленческие храмы не пользовались большой популярностью у населения.

29 апреля 1923 г. обновленцы открыли в Москве «Второй Поместный собор Русской Православной церкви». Они лишили Тихона сана патриарха и упразднили патриаршество как «монархический и контрреволюционный способ руководства Церковью».

Собор обновленцев разрешил епископам вступать в брак, а овдовевшим священникам — жениться вторично. Священники-обновленцы коротко стриглись, часто надевали гражданскую одежду.

В июне 1923 г. патриарх Тихон принял решение «раскаяться в своих проступках против государственного строя» и был выпущен на свободу, что нанесло сокрушительный удар по обновленческой церкви.

Десятки священников, перешедших к обновленцам, приносили покаяние Тихону. Ряды приверженцев «живой церкви» таяли на глазах.

В 1925 г. на своем соборе обновленцы отказались от своих нововведений. Это означало конец обновленчества, хотя формально существовала вплоть до после военных лет.
    Церковь в годы гражданской и Отечественной войны.
Когда произошла Октябрьская революция, церковь относилась «с подозрением» к новому правительству. Патриарх Тихон усилено хотел показать «простому люду» Советскую власть с негативной стороны. Особенно обострились между ними отношения. Во время гражданской войны, когда в результате боевых действий было убито более 10000 церковнослужителей.

Большевики расстреливали священников, служившие благодатные молебны после падения местной Советской власти. Расстреливали они также священников, если те встречали колокольным звоном вошедших белогвардейцев, правда, в большинстве их приход совпадал с началом вечерней службы. В 1918 г. без суда был расстрелян митрополит Киевский Владимир, вручивший Тихону при избрании патриарший посох. За попытку помочь арестованной царской семье красноармейцы утопили в реке Туре епископа Тобольского Гермогена, его живым привязали к пароходному колесу.

В 1919-1920 гг. власти провели компанию «вскрытия мощей святых  угодников», которая вызвала огромное возмущение среди верующего населения страны. Были вскрыты мощи Александра Невского, Тихона Задонского, Сергия Радонежского и других православных святых. В некоторых местах протесты верующих подавлялись с помощью войск.  

 Во время Великой Отечественной войны отношения между церковью и Советской властью коренным образом изменились. И дело было не в том, что Русскую православную церковь возглавлял митрополит Сергий. Русское общество сплотилось во едино против нависшей над ней угрозой рабства, сравнимое лишь с монголо-татарским нашествием.

Митрополит Сергий обратился к верующим с посланием, призывая их встать на борьбу с врагом. В нем он четко перечислял задачи, которые готова взять на себя церковь: «Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не на помнить о долге и воле Божией.» «Господь нам дарует победу»,—заключил он свое послание. Таким образом, как и шесть веков назад, Сергий возвел Отечественную войну в ранг священной: «Прогрессивное человечество объявило Гитлеру священную войну за христианскую цивилизацию, за свободу совести и веры»[7]

Но церковнослужители не остановились на том, что только помогали моральными силами. 30 декабря 1942 г. митрополит Сергий призвал верующих к сбору средств на танковую колонну имени Дмитрия Донского. Через несколько дней он получил телеграмму от И. Сталина, где Верховный вождь благодарил «православное русское духовенство и верующих за заботу о бронетанковых силах Красной Армии». Всего в годы войны церковь собрала на военные нужды свыше 300 млн. рублей. На собранные деньги, помимо танковой колонны, была построена эскадрилья боевых самолетов имени Александра Невского.

Часто священники становились партизанами или устраивали в своих церквях убежища. Немцы на оккупированных территориях разрешали открывать православные храмы, в надежде на то, что советские люди поверят «в милость арийцев», но они не знали, что готовят себе.

В начале сентября 1943 г. митрополит Сергий вернулся в Москву из временной эвакуации. В ночь на 5 сентября за пышно накрытым столом встретились И. Сталин, В. Молотов, митрополиты Сергий, Алексий и Николай.

На встрече И. Сталин пообещал митрополитам об открытии новых духовных академий, о возобновлении выпуска «Журнала Московской патриархии» и разрешил созыв церковного собора для избрания нового русского патриарха. Все его обещания были сдержаны, и 8 сентября был избран новый патриарх им стал митрополит Сергий.
                               Патриарх Тихон.
Василий Иванович Белавин—будущий патриарх Тихон— родился 19 (31) января 1865 г. в селе Клин близ города Торопца Псковской губернии.

Отец Василия был священником, и его сын решил идти по стопам отца. Будущий патриарх закончил духовную семинарию в Пскове, затем духовную академию в Петербурге. В 26 Василий был пострижен в монахи под церковным именем Тихон. В 33 года он был возведен в сан епископа. Тихону довелось много путешествовать, и более десяти лет он руководил православною церковью в Америке, а потом возглавлял епархии в Ярославле и Литве.

Февраль 1917 года привел к переменам и в церковной жизни. С весны в России стали проходить выборы епископов. Тихона выбирают в митрополитом Московским и Коломенским. 5 ноября 1917 г., после более чем двухсотлетнего перерыва, Тихон  «по указанию Божию»[8] был избран патриархом Московским и всея Руси.

После Октябрьской революции русская церковь была втянута в политические события того времени. В марте 1918 г. Тихон говорил в проповеди: «Это тяжелое время нависло над нами так быстро, так неожиданно, что мы совершенно к нему не подготавливались. Можно ли было полтора года тому назад подумать, что скоро начнется открытое гонение на Церковь нашу, и от тех, в виде на жительство которых ещё не вычеркнуты слова «вероисповедания православного»…».

В проповедях и посланиях 1918 г. патриарх резко осудил расстрел Николая II, Брестский мир, казни заложников. Назревал конфликт с советской властью. Но постепенно стало ясно, что открытая политическая позиция церкви служит поводом для арестов и расстрелов духовенства по всей стране. В сентябре 1919 г. патриарх выступил с посланием « О прекращении духовенством борьбы с большевиками».

Но это было только, короткое перемирие. Следующие наступление властей на церковь началось во время голода в Поволжье. В одном из своих посланий Тихон так описывал отчаянное положение голодающих: «Падаль для голодного населения стала лакомством, но этого лакомства нельзя уже более достать. По дорогам и оврагам, в снегу находят десятки умерших голодных. Матери бросают своих детей на мороз. Убыль населения от 12 до 25%»

В августе 1921 г. патриарх Тихон объявил о создании Всероссийского церковного комитета помощи голодающим и обратился с воззванием к «народам мира и православному человеку». «Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. На помощь немедля! На широкую, щедрую, нераздельную помощь»—призвал Тихон. Вскоре церковный комитет был запрещен властями и началось массовое изъятие церковных ценностей в пользу голодающих.

28 февраля 1922 г. патриарх выступил с резким осуждением изъятия ценностей, в частности он говорил: «Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство: миряне—отлучением от Неё, священнослужители—извержением из сана». 9 мая патриарх был взят под домашний арест и заключен в Донской монастырь в Москве. В апреле 1923 г. печать сообщила о предстоящем суде над Тихоном. 23 мая 1923 г. патриарха перевели в тюрьму ГПУ[9] на Лубянку, тем самым было окончательно показано, что патриарх государственный преступник.

16 июня 1923 г. Тихон подписал заявление: «Раскаиваюсь в проступках против государственного строя. Я заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

27 июня 1923 г. патриарх Тихон был выпущен с Лубянки. Позднее он говорил: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза».

Выйдя на свободу, Тихон вернулся в келью в Донском монастыре, где жил до самой смерти. 9 декабря 1924 г. на него было совершенно покушение, и 7 апреля1925 г. патриарх Тихон скончался, находясь в больнице.

В октябре 1989 г. собор Русской Православной церкви причислил патриарха Тихона к лику святых.     

        
                                 Заключение.
На мой взгляд, в внутренней государственной политике правительства во все времена присутствовала одна огромная ошибка, которая заключается в том, что оно (правительство) мало внимания уделяет проблемам церкви. Ведь гораздо легче учиться на ошибках своих отцов, чем допускать их. По отношению к церкви присутствовало всегда две грубые ошибки. Первая заключается в том, что церкви уделяли мало внимания или  пытались забыть про неё. А вторая ошибка наоборот заключается в том, что церковь пытались поставить на колени перед светской властью.

Церковь и история государства очень сильно переплелись. Это можно подтвердить на ряде фактов. Так, например, можно говорить о том, что государь управляет действиями и решениями своих поданных, а церковь их мыслями и стремлениями. Во времена татаро-монгольского нашествия, когда вся власть на Руси была подчинена монгольскому хану и не могла сопротивляться, а русский народ был похож на рабов, именно церковь воскресила в христианах веру в победу и возглавила «священную войну». Получилось так, что когда у государства не было ни каких шансов, то к нему на помощь пришла церковь с более сильным оружием, чем мечи и стрелы. Видя эту силу, многие пытались поставить церковь в зависимость от власти. Но больше всего это удалось Петру Великому, который пошел дальше, заставив платить её взносы в казну.

Еще к особенностям Русской православной церкви можно отнести то, что она на протяжении веков смогла сохранить почти в неизменном состоянии все традиции Византийской церкви. Российская церковь стала островком чистого православия, так как греческая церковь под двухсотлетним игом Османской империи претерпела некоторые изменения.

Если посмотреть на всю эпоху существования церкви на Руси, можно увидеть, что примерно с 10 по 13 век дела церкви были не заметны в государстве—период становления, с 14 по 17 век — церковь, как никогда принимала участие в государственных вопросах, возможно, этот период был самым значительным для неё. С 18 по 19 век церковь находится «в спячке» в её жизни не происходит ничего значительного, и она отходит на задний план перед проблемами государства.  Двадцатый век стал самым ужасным испытанием для Русского православия… Придя к власти, большевики не видели в церкви свое врага, но с продвижением своих социалистических идей они пришли к выводу, что для русского человека нет иных верований кроме, как «в светлое будущее», а церковь просто отомрет, как не нужный орган. Её (церковь) превратили в ещё одно средство для выкачивания денег для нужд Красной армии, возможно, именно поэтому церковнослужители поддерживали белых офицеров. К сороковым годам в СССР не осталось ни одной церкви, которая была бы разграблена. Но самое ужасное заключалось в том, что храмы и соборы, замечательные исторические памятники, разрушались до основания. И в этот двадцатый век Русская Православная церковь не только не исчезла за плакатами ''коммунистической стройки'', но и смогла вынести свои изначальные и нетронутые основы.

В наше время церковь начинает свою «вторую» жизнь, восстанавливаются разрушенные храмы—обители духовной жизни на земле. Не найдя в этой жизни своего места, к церковной жизни все больше обращается людей, в том числе и молодежь. Церковь восстанавливает свои позиции в сердцах людей, потерянных во время её гонения.

Лично для меня в истории церкви поразило то, что она смогла сохранить свою изначальность и пойти по отношению к своим противникам на крайние меры, по примеру католической инквизиции. Иногда поражает самопожертвования церковных пророков для распространения идей готовых для доказательства своих верований идти в горящие избы (св. Стефан Пермский) и т.д. Отгораживая русского человека эпохи средневековья от «латинства» и «басурманства», православная церковь в то же время открывала перед ним собственную богатую и разнообразную культуру. ''Культурное влияние церкви и религии было безусловно преобладающим в исторической жизни русского народа'', — говорил известный историк Павел Николаевич Милюков. Важнейшей частью православной культуры являлось то, что она способствовала единению русского народа. Лучшие люди русской церкви стояли на страже христианской морали. Они публично выступали против произвола «сильных мира сего», смело осуждали их злодеяния. История Русской православной церкви — это ещё одно проявление стойкости духа, веры и патриотизма русского народа.          




 Свет Христовой Истины и новой жизни во Христе воссиял для русского народа тысячу лет назад.

          Десять веков Русская Православная Церковь соборно  славит Творца, совершает из рода в род спасительную проповедь Божественного учения.

          Увенчанный Крестом,  символом  победы  жизни над смертью, храм православный представляет перед нами как  дом  молитвы... Создание рук  человеческих,  он  заключает в себе ту же тайну, которую хранит и Вселенная, созданная и Творцом.

     "Храм - это селение славы Божией, храм - это небо на земле..." В нем собор верующих окружен собором святых, образы, которых мы видим в росписях и на иконах. В этом единстве видимого и невидимого полнота Церкви, ее крепость и сила.     Храм -  хранитель тысячелетней истории Русской Православной Церкви и истории Русской  святости.  Молитвами  и  трудами святых и праведников,  подвижников и угодников Божиих, в земле Российской просиявших,  утверждалась,  укреплялась и возрастала Русская Церковь.  Каждый  из  них отмечен особой Божией благодатью, каждый нес в себе  добродетели  и  лучшие  национальные черты нашего народа...

          Тысячелетняя Русская Церковь достойно выдержала все испытания. И сегодня она по-прежнему крепка своей верой, живет любовью к миру и надеждой,  что Господь и Матерь Божия и в будущем не оставят Ее Своей милостью,  Своей благодатью. Она верит и надеется 6 что "...явлено будет великое чудо Божие ...  И все щепки и обломки,  волею Божией и силой Его соберутся и  соединятся , и воссоздастся корабль своей красе, и пойдет своим путем, Богом предназначенным...".

     Она помнит  пророчество  своего  Небесного  Основателя  и Спасителя Христа:  "Созижду Церковь мою и врата ада не одолеют Ея..."(Мф. 16,18).

      

                                                        

     ЛИТЕРАТУРА:

1.              Исмаилова С.Т. Энциклопедия для детей: Т. 5, часть 1 (История России и её ближайших соседей), «Аванта+»,1995г. 670стр.

2.              Исмаилова С.Т. Энциклопедия для детей: Т. 5, часть 3 (История России  XX век), «Аванта+», 1996г. 672стр.     

3.              Кацва Л.А. История России VIII-XVвв., Москва,                  «Издатель».1995г. 238стр.

4.              Ключевский В.О. Исторические портреты, Москва, «Правда»,1991г. 622стр.

5.              Ключевский В.О. с/с. в 9 тт., т. 3. «Мысль» 1988 г. 350стр.

6.              "Русская Православная Церковь 988-1988" Издание Московской Патриархии 1988 г.
7.              Соловьев  С.М. "Сочинения", кн. 1 "Мысль", 1988г.
8.              Ключевский В.О., ''2Курс Русской истории", часть 1, "Москва", 1937г.
9.              Карамзин  Н.М "Предания Веков", "Правда", 1988г.
10.         Щапов Я.Н.,  "Церковь в древней Руси" (до конца XIII в.), "Политиздат", 1989 г.
11.         Татищев В.Н., "История Российская", "Москва, 1962 г.
12.         Ранов В.Н., "О дате принятия христианства князем Владимиром  и киевлянами", "Вопросы истории", 1984,N6