Реферат Население Зарубежной Азии
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
НАСЕЛЕНИЕ И ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Среди советских и зарубежных ученых до сих пор идет дискуссия о том, в каком регионе земного шара происходило превращение высокоразвитых человекообразных обезьян в людей. В Азии могут претендовать на эту роль южные регионы, где найдены костные остатки третичных человекообразных обезьян —антропоидов, живших 10—-19 млн. лет назад. На первое место среди них должны быть поставлены человекообразные обезьяны—рамапитеки, которых часто рассматривают как непосредственных предков людей. Зубы и фрагменты их челюстей обнаружены у подножия Гималаев в Сиваликских холмах. Однако многие специалисты считают, что зона эволюции людей как особого семейства приматов— гоминид была обширней и основной ее очаг был расположен не в Азии, а в Африке, где еще Чарльз Дарвин искал «прародину» человечества.
Новейшие археологические и палеоантропологические материалы позволяют предполагать, что предки древнейших людей, представленных в Азии питекантропами Явы и синантропами Китая, а также близкими к ним гоминидами Лаоса и Вьетнама, пришли на эти территории в начале четвертичного периода, т. е. около 1 млн. лет назад из западных районов первобытной ойкумены (населенной части Земли).
Костные остатки людей следующей стадии антропогенеза—неандертальцев (палеоантропов), живших 200—400 тыс. лет назад, а также свидетельства их хозяйственно-культурной деятельности, обнаружены во многих азиатских странах.
Огромный интерес для решения проблем происхождения человека и его расселения по Земле представляют костные остатки неандертальцев, обнаруженные в пещерах горы Кармел в Палестине, а также в Ираке. Для многих из этих неандертальцев характерны прогрессивные антропологические черты, переходные к людям современного вида. Весьма вероятно, что так называемые «прогрессивные неандертальцы» Юго-Западной Азии были непосредственными предками позднепалеолитических неоантропов — людей, принадлежащих к современному виду Homo sapiens.
Костные и культурные остатки древних людей найдены также на Яве, на юге и севере Китая.
Можно предполагать, что эти древние люди были потомками местных архантропов.
Если учесть, что у палестинских неандертальцев уже имеются признаки позднейших австралоидов, негроидов и европеоидов, а может быть, и монголоидов, то можно предположить, что предпосылки формирования человеческих рас имелись уже на грани раннего и позднего палеолита.
В эпоху позднего палеолита (40 —16 тыс. лет до н. э.) и мезолита (15—8 тыс. лет до н. э.) на территории Зарубежной Азии уже были представлены почти все основные расы, существующие в настоящее время. В Юго-Западной Азии расселялись различные группы европеоидов, кое-где с негроидной примесью.
В Южной и Юго-Восточной Азии имелось австралоидное население. В Восточной Азии обитали преимущественно тихоокеанские монголоиды, южные группы которых составляли переход к австралоидам. Центральная Азия была зоной расселения континентальных монголоидов.
По мнению большинства советских и многих зарубежных ученых, процесс формирования людей современного вида (caниентации) происходил и одном достаточно обширном очаге, скорее всего в Восточном Средиземноморье и соседних областях Юго-Западной, а может быть, и Южной Азии. Расселяясь из этого очага, люди современного вида осваивали Центральную, Восточную и Юго-Восточную Азию, где они смешивались со своими неандерталоидными предшественниками, стимулируя их развитие. По мнению некоторых антропологов, в это время сложилось разделение единого по своему происхождению человечества на два массива популяций (локальных групп населения)—западный и восточный. Оно могло быть связано с тем, что в разных районах первобытной ойкумены люди современного вида смешивались с различными группами неандертальцев. Население Юго-Западной и частично Южной Азии относилось к западной группе, а население Восточной и Юго-Восточной Азии — к восточной группе.
В неолите (7—4 тыс. лет до н. э.) и в следующем за ним бронзовом веке (3—2 тыс. лет до н. э.) Юго-Западная Азия, как и в позднем палеолите, была заселена различными, преимущественно длинноголовыми, популяциями южных
европеоидов, среди которых уже начался процесс брахикефализации (расширения и укорочения черепа). Костные остатки людей этого времени, найденные и Малой Азии, Сирии, Ираке, Иране, Пакистане и Северо-Западной Индии, а также сохранившиеся до наших дней скульптурные и иконографические изображения древних азиатских народов (шумеров, аккадов, эламитов, финикийцев, ханаанеян. халдов, хеттов, ассирийцев, вавилонян, мидян и др.) показывают, что тогда уже происходило формирование основных территориальных групп южных, интенсивно пигментированных европеоидов (маланохроев): средиземно-балканской, переднеазиатской (арменоидной) и индопамирской.
В бассейне Инда южные европеоиды, к которым принадлежали создатели хараппской культуры (3—2 тыс. лет до н. э.), говорившие, вероятно, на дравидских языках, смешивались с австралоидными популяциями аборигенов Южноазиатского субконтинента.
Костные находки эпохи неолита довольно многочисленны также в Индокитае.
Большинство черепов этого времени, найденных на стоянках Северного и Южного Вьетнама, должны быть отнесены к различным вариантам австралоидов, расселенных здесь еще с позднего палеолита. Однако среди неолитических краниологических серий из Вьетнама встречаются группы черепов, обладающих сочетанием австралоидных особенностей с монголоидными. К ним принадлежат, например, черепа из Фобиньзя и Камау (Вьетнам). Можно предполагать, что в неолите в Индокитае и на Японских островах уже началась метисация австралоидных аборигенов с генетически родственными им южными монголоидами, продвигавшимися из южных районов Восточной Азии.
В Индонезию и на Филиппины южные монголоиды проникли позднее, вероятно, во И тысячелетии до н. э. Немногочисленные в этих странах древние костные находки не имеют монголоидных признаков, но обладают определенными австралоидными чертами. Расселение южных монголоидов на востоке Индокитая, в Индонезии, на Филиппинах, на Тайване и на юге Японии, а также в Океании было связано с распространением языков австронезийской (или малайско-полинезийской) семьи, а на западе Индокитая, на юге Китая и в Северо-Восточной Индии -— с распространением австро-азиатских языков: мон-кхмерских (включая кхаси) и мунда. К австронезийцам и особенно к австроазиатам антропологически, этнографически и лингвистически близки вьетнамцы, мяо (мео), яо и народы тайской группы.
Потомками позднепалеолитического населения Северного Китая были по всей вероятности, протокитайские неолитические племена бассейна Хуанхэ (5—2 тыс. лет до н. э.), создавшие куль] туры Яншао, Луншань и др. Антропологически эти племена принадлежали к восточноазиатской группе тихоокеанских монголоидов, обнаруживая ясные генетические связи с более южными популяциями, переходными к австралоидам. К восточноазиатской расе относятся и неолитические черепа из Унги на севере Кореи; в них можно видеть начало формирования относительно короткоголового корейско - маньчжурского типа восточных монголоидов, распространившегося в первых веках п. э. на Японские острова, где он смешался с айноидными и южно-монголоидными формами. Другим вариантом восточных монголоидов был относительно длинноголовый «северокитайский тип», характерный для черепов, связанных с культурой Яншао, а также костяков из Иньских могильников II тысячелетия до н. э.
Можно предполагать, что одним из вариантов тихоокеанских монголоидов были также аборигены Тибета, освоение которого людьми началось еще в палеолите,
В северных и западных районах Центральной Азии на территории современных МНР, Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР и Афганистана на протяжении всего неолита, бронзового, а отчасти и железного веков расселялись различные, преимущественно ираноязычные, популяции, принадлежавшие к европеоидным расам. С середины I тысячелетия до н. э. континентальные монголоиды из восточных районов Центральной Азии начинают продвигаться на запад и смешиваться с более древним европеоидным населением. Продвижение это, связанное с массовыми миграциями алтайских народов, в первую очередь тюрков и монголов, продолжалось до XIII—XV вв. н. э. и привело к формированию разнообразных расовых типов, промежуточных между европеоидами и континентальными (северными) монголоидами.
Современный антропологический состав народов Зарубежной Азии чрезвычайно сложен и разнообразен. На этом огромном пространстве представлены всевозможные варианты европеоидных, австралоидных и монголоидных рас, а также формы, переходные между ними, К интенсивно пигментированным (т.е сравнительно
темно окрашенным) южным европеоидам переднеазиатской и индо-памирской групп принадлежит основная масса населения всех стран Юго-Западной и Южной Азии от Аравийского полуострова и Турции до Афганистана, Пакистана, Северной Индии и Бангладеш, говорящая на индоевропейских, семитских и тюркских языках. Несомненно, что европеоидные компоненты играли главную или весьма существенную роль в сложении расового состава многих дравидоязычных народов Южной Индии, в особенности наиболее крупных (телугу, каннара, тамилов, малаяли). К особой переднеазиатской (арменоидной) расе, с сильно выступающим носом и очень развитым третичным волосяным покровом, принадлежат арабы Сирии, Ливана, Палестины, Иордании, Саудовской Аравии и Ирака, а также евреи, армяне, турки, курды и греки. Большинство переднеазиатских популяций относительно короткоголовые, но есть среди них и более сходные со средиземноморцами Южной Европы и Северной Африки (например, некоторые племена бедуинов в Аравии). В Йемене арменоиды частично смешаны с негроидами, с древности проникавшими сюда из Африки.
В Иране среди собственно иранцев (персов), азербайджанцев и других ирано-и тюркоязычных народов наблюдается постепенный переход к другой группе южных европеоидов — индопамирской, которая отличается от арменоидов более тонким строением черепа и лицевого скелета (грацильностью), меньшим развитием третичного волосяного покрова, прямым узким носом и более темной окраской кожи. К индо- памирцам принадлежат почти все народы Афганистана, Пакистана и Северной Индии; среди них есть как короткоголовые, так и относительно длинноголовые группы; первые представлены, например, таджиками, а вторые — афганцами (пуштунами). У кафиров (нуристанцев), живущих в горах Гиндукуша, отмечено заметное количество светлоглазых. По мнению академика Н. И. Вавилова, это объясняется повышенной концентрацией генов светлой окраски в малой изолированной популяции.
Многие индийские и советские антропологи выделяют на юге Индостана особый «южноиндийский», или «деканский», расовый тип, морфологически переходный
между южными европеоидами и австралоидами. В Шри Ланке к этому типу относятся дравидоязычные тамилы, в то время как сингалы должны рассматриваться как популяция, морфологически близкая к «арийцам» Северного Индостана, с которыми они связаны своим происхождением. В виде примеси австралоидные элементы выступают и у некоторых народов Северной Индии (например, у бенгальцев, раджастханцев, гуджаратцев). В процессе метисации в разных пропорциях южных европеоидов с монголоидными популяциями сложился расовый состав уйгуров и других тюркоязычных народов, живущих в Китае, а также говорящих по-китайски хуэй (дунган), расселенных в КНР. Несомненно, что европеоидные компоненты в составе тюркоязычных народов Китая и хуэй имеют «западное происхождение» и связаны с вполне реальным проникновением в Китай еще в средние века иранских (на севере) и арабских (на юге) групп. Есть основания предполагать наличие европеоидных элементов, связанных с Индией, в составе некоторых групп населения Бирмы (в особенности у араканьцев) и Индонезии (на Яве и Бали).
Австралоидные популяции на юго-востоке Азии имеют реликтовый характер. Они очень немногочисленны, расселены в разных странах отдельными островками и характеризуются большим разнообразием локальных расовых типов. Одним ИЗ этих типов является «веддоидный» -— волнистоволосый, смуглокожий, грацильный, умеренно широконосый, наиболее характерный для веддов Шри Ланки, но широко распространенный также среди некоторых дравидо- и мундоязычных малых народов Южной и Восточной Индии. За пределами Индостана к веддоидам большинство антропологов относит отдельные, большей частью изолированные популяции Индокитая и Индонезии. Веддоидные особенности нередки также у многих малых народов Южного Китая и у китайцев южных провинций.
К австралоидам (в широком смысле слова) должны быть отнесены также низкорослые, курчавоволосые и темнокожие негритосы, представленные в Юго-Восточной Азии андаманцами, семангами Малакки и аэта Филиппинских островов. Большинство советских исследователей считает негритосов локальными расовыми типами, сложившимися вследствие длительной изоляции в Юго-Восточной Азии, и отрицает их специфическое генетическое родство с африканскими пигмеями, несмотря на значительное морфологическое сходство.
Островная изоляция на севере Японии, а в СССР — на Сахалине и Курилах имела немалое значение в формировании своеобразного расового типа айнов, для которых характерно сочетание относительно светлой кожи, волнистых или прямых волос, исключительно сильно развитого третичного волосяного покрова с такими «австралоидными» особенностями, как широкий нос, тенденция к прогнатизму (выступанию челюстей), массивный череп, покатый лоб и т. п. Айны являются скорее всего потомками древнего населения Японии, проникшего в эту страну с юга.
Еще одна группа австралоидных популяций— папуасомеланезийская, географически и генетически связанная с Океанией, расселена на крайних восточных рубежах Индонезии (Молукки, Западный Ириан и прилегающие острова).
Австралоидные популяции на северо-востоке Индостана, в Индокитае и Индонезии, на Филиппинах и на юге Китая часто находятся в тесном взаимодействии с южномонголоидными группами. Для них характерно сочетание общемонголоидных черт: плоское лицо, слабое выступание носа, наличие эпикантуса (складки кожи, прикрывающей слезную железу), сильно развитая складка верхнего века, малое развитие третичного волосяного покрова, прямые, часто тугие волосы и т.п.—-с некоторыми австралоидными признаками (относительно широкий нос, тенденция к прогнатизму, утолщенные губы, интенсивная пигментация кожи и др.). В целом южные монголоиды могут рассматриваться как морфологически и географически переходные группы между австралоидами и монголоидами, расселенными в более северных районах Азии. «Переходность» эта, вероятно, является следствием не только процесса межрасовой метисации, но и реального генетического родства монголоидов и австралоидов.
В Тибете и Центральном Китае, особенно к северу от водораздела Янцзы и Хуанхэ, южные монголоиды постепенно уступают место восточноазиатским монголоидам, которые отличаются более светлой кожей, высоким и сравнительно узким лицом, узким носом, менее утолщенными губами. В составе восточно-азиатской монголоидной расы выделяется несколько типов: восточнотибетский, северокитайский, корейско-маньчжурский; названия этих типов хорошо передают их этногеографическую локализацию. Промежуточное положение между южными и восточными монголоидами антропологически занимают японцы, у которых вследствие длительной остров--ной изоляции сложился своеобразный расовый тип, сочетающий черты южно-азиатской, восточноазиатской и курильской (айноидной) рас. Расовая история японцев отражай тесное взаимодействия и смешение этнических общностей южного и западного происхождения; к мерным относятся айны и индонезийцы, ко вторым — древние японцы, говорившие» на языке, близком к древнекорейскому генетически связанном с алтайскими языками.
Южно- и восточноазиатские популяции» могут быть объединены в одну большую группу тихоокеанских монголоидов, которые резко отличаются от расселенных еще севернее континентальных монголоидов, Континентальные монголоидные популяции отличаются от тихоокеанских более светлой кожей, некоторой тенденцией депигментации (посветления) волос и радужины глаз, большей массивностью скелета, более крупными горизонтальными размерами черепа (при меньшей его высоте), более широким лицом и меньшим развитием наружной слизистой оболочки губ. Различия между обеими группами монголоидных рас столь же велики, как различия между южными и северными европеоидами или между азиатско- океанийскими австралоидами и африканскими негроидами. В пределах Зарубежной Азии к континентальным монголоидам относятся монголоязычные народы | МНР и КНР: собственно монголы, дунсян, баоань, ту (монгоры), различные тунгусские группы (эвенки, орочены) и некоторые тюркоязычные народы Китая.
Отчетливой границей между ареалами преобладания обеих групп монголоидов служат Хинган и юго-восточный край Монгольского плато. Популяции, расселенные к северу и западу от этой границы, обнаруживают расовую (так же как языковую и культурную) близость к соседним народам советского Дальнего Востока, Сибири и Средней Азии, резко отличаясь в то же время от китайцев и других народов более южных областей Азии. Таким образом, на востоке Зарубежной Азии выделяются три большие расообразовательные зоны, одна из которых охватывает все страны Индокитая, Индонезию, Филиппины и южные провинции Китая, вторая — остальную часть КНР (кроме северо-запада) и Корею, третья же — МНР, а в пределах Китая — Внутреннюю Монголию и Синьцзяи. Зоны эти в основных чертах совпадают с крупнейшими историко-этнографическими и лингвистическими областями: юго-восточноазиатской, восточноазиатской и центральноазиатской. Островная Япония должна рассматриваться как особая расообразоватсльная и историко-этнографическая область.
Новейшие исследования по распространению отдельных признаков строения зубов, групп крови и других генетических показателей убеждают в том, что почти все монголоидные, австралоидные и промежуточные популяции Юго-Восточной Азии и Тихоокеанского бассейна в целом обнаруживают значительное сходство между собой и четко отличаются от расселенных в западной половине Евразии и в Африке европеоидных и негроидных популяций. Так, в «восточных» (монголоидных и австралоидных) популяциях по сравнению с западными европеоидными и негроидными гораздо чаще встречается лопатообразная форма резцов, очень высока (более 80%) концентрация резус-положительного фактора крови, заметно выше процент круговых узоров на подушечках пальцев рук. Эти данные подтверждают гипотезу о существовании двух основных ареальных подразделений человечества: австралоидно-монголоидного (тихоокеанского) и негроидно-европеоидного (атланто-средиземноморского), которые, вероятно, начали складываться в конце каменного века, когда происходило первоначальное расселение людей современного вида по земному шару.
Возникновение хозяйственно-культурных различий. Хозяйственно-культурная дифференциация человечества на территории современной Зарубежной Азии началась еще на заре каменного века, когда древнейшие и древние люди (архантропы и палеоантропы), попадая при расселении в разные экологические условия, приобретали различные навыки охоты и собирательства и вырабатывали связанные с ними формы материальной культуры. В первоначальной хозяйственно-культурной дифференциации населения Азии известную роль играло разнообразие природных ресурсов, в частности характер материалов для изготовления орудий труда. Именно этим в известной степени можно объяснить преобладание кремневых ручных рубил в Западной Азии и грубо оббитых с одной стороны галечных орудий типа чопперов и чопнингов в ее восточной части. В позднем палеолите хозяйственно-культурные различия между популяциями людей современного вида (неоантропов) разных ландшафтно-климатических зон выступают уже вполне отчетливо. Население горных и предгорных теплых, но относительно сухих областей Юго-Западной Азии в рассматриваемую эпоху постепенно переходит от охоты на крупных животных к охоте на разнообразную дичь и собирательству съедобных плодов, ягод, побегов, клубней и т.п. Для этих областей характерны разнообразные каменные орудия, изготовлявшиеся из удлиненных пластин, отколотых от призматических ядрищ. Во влажных тропиках и субтропиках Юго- Восточной Азии (Индокитай, юг Китая, Малайский архипелаг) каменные орудия редки, так как вместо них употреблялись, по-видимому, орудия из бамбука. Для жарких и влажных регионов характерны крупные рубящие орудия, необходимые для расчистки зарослей в джунглях. Культура позднего палеолита в Индостане занимает переходное положение между культурами Юго-Западной и Юго-Восточной Азии.
В более северных засушливых, степных и отчасти приморских областях — от Ирана на западе до бассейна Хуанхэ на востоке — в позднем палеолите преобладала охота на различных степных животных; значительную роль играло собирательство съедобных злаков, а на берегах водоемов — собирательство моллюсков и отчасти рыболовство. Именно здесь на рубеже палеолита и мезолита началась культурная дифференциация населения с выделением оседлых и полуоседлых приморских собирателей и рыболовов, с одной стороны, и бродячих охотников на степных животных (антилоп) и крупных птиц (страусов) — с другой.
Таким образом, к началу мезолита на территории Зарубежной Азии существовали разнообразные хозяйственно-культурные типы, основанные на «присваивающей дары природы» экономике. В эпоху мезолита число этих типов здесь возросло.
Около 10 тыс. лет назад в предгорьях Юго-Западной Азии выделилась обширная зона древнего земледелия, население которой начало переходить от собирания дикорастущих злаков к их выращиванию и от охоты на диких животных к их одомашниванию. Почти в то же время на юго-востоке Азии складывается другой древнейший очаг мотыжного (ручного) земледелия. Несколько позднее (в VII—IV тысячелетиях до н. э.) возникают многие вторичные очаги земледелия и скотоводства: ирано-средиземноморский, индостанский, северо-восточноазиатский, индонезийский. На рубеже IV и III тысячелетий до н. э. зарождается (вероятно, в Месопотамии) пашенное земледелие, а в конце II тысячелетия до н. э. в азиатских степях и полупустынях начинается переход от скотоводческо-земледельческого хозяйства к кочевому скотоводству.
Таким образом, более чем за три тысячи лет до нашего времени на территории современной Зарубежной Азии уже существовали хозяйственно-культурные типы всех трех групп: первой (охотники, собиратели и рыболовы), второй (мотыжные земледельцы и скотоводы) и третьей (плужные земледельцы, использовавшие тягловую силу домашних животных).
Формирование древних этнокультурных общностей. Существование двух основных ареальных подразделений человечества еще в позднем палеолите в значительной степени предопределило ход формирования наиболее древних этнических общностей. Пояс степей, протянувшийся от Северо-Восточного Китая через Монголию вдоль южных границ Сибири вплоть до Восточной Европы, стимулировал массовые передвижения; по нему совершались великие переселения народов. Полуоседлое и кочевое население степи, чутко реагировавшее и на климатические колебания, и на всевозможные исторические явления, время от времени выплескивалось мощными миграционными потоками то в северные, то в южные области, существенно влияя на их этническую картину. Не менее важную роль сыграло и наличие лежащего к югу от степей огромного пояса высокогорий, протянувшегося от Малой Азии и Кавказа почти до берегов Тихого океана. Этот пояс, с одной стороны, был существенным этническим рубежом, преградой для общения народов. С другой стороны, именно здесь — в предгорьях и долинах — сложились первые важнейшие очаги возделывания культурных растений, и именно в этом поясе раньше всего распространилось земледелие и связанные с ним изменения в этнокультурной картине мира.
Древнейшее культурное деление человечества при всей его относительности позволяет выделить существовавшие еще в конце каменного века некоторые существенные различия между Восточной и Юго-Восточной Азией (включая сюда и островной мир вплоть до Австралии), с одной стороны, и Юго-Западной Азией — с другой. Труднопроходимые высокогорья Гималаев, Гиндукуша и Тибета и суровые пустыни Центральной Азии способствовали относительной изоляции населения. Восточной Азии. Вместе с тем из основного очага сапиентации на восток распространялись волны влияний, которые постепенно охватывали всю Южную, Юго-Восточную и Восточную Азию. Волны эти наталкивались, как на волнорез, на нагорья Памира и Гиндукуша и делились на два потока: один, достигавший, по крайней мере, Индостана, а может быть, и Юго-Восточной Азии, и другой, растекавшийся по степным и лесостепным просторам Центральной и отчасти Восточной Азии. На юге Монгольского плато вновь встретились разошедшиеся восточная и западная ветви древнего человечества. Контактный характер этой зоны отразился и в позднепалеолитических памятниках этого района, и в расовых особенностях расселившихся по Центральной Азии континентальных монголоидов. Несмотря на постоянные и очень важные этнические и культурные контакты, которые с тех пор непрестанно осуществлялись через южный край Монгольского плато, он до самого последнего времени оставался одной из наиболее четко выраженных этнических и культурных границ сначала между степным и долинным, а затем между кочевым и оседлым миром.
Мы не располагаем никакими фактами о языках, на которых говорило позднепалеолитическое население Азии, и можем строить на этот счет лишь самые общие гипотезы. Можно предполагать, что очерченным выше двум расовым и культурным зонам в картине древнейшего населения Азии соответствовали и две огромные зоны древнейших языковых общностей. Одна из них располагалась на территории Восточной и отчасти Юго-Восточной Азии, очевидно, с самого начала охватывая основную часть современного Китая и север Индокитая, но не включая в себя островные районы Юго-Восточной Азии и юг Индокитайского полуострова. Какой-либо четко выраженной праязыковой, предковой общности для языков этой зоны наметить пока не удается. Это зона тихоокеанского языкового ствола, из которого в дальнейшем выкристаллизовывались более четко очерченные группы племенных диалектов, послужившие языками-основами для формирования пяти языковых семей Восточной и Юго-Восточной Азии: тибето-китайской, мяо-яо, мон-кхмерской, малайско-полинезийской (австронезийской) и тайской. Другая зона, охватившая огромные пространства от Восточного Средиземноморья до Индии и Центральной Азии, — это зона, где формировались языки ряда семей, которые, по мнению некоторых лингвистов, восходят к древнейшей, так называемой «ностратической» общности: ссмитохамитские, индоевропейские и алтайские языки (вместе с корейским и японским), — а также те языки, которые обнаруживают черты отдаленного родства с алтайскими: на севере, например, палеоазиатские, а на юге — дравидийские.
Мы перечислили существующие в наши дни языковые семьи Зарубежной Азии, которым в древности соответствовали какие-то языки-основы или группы племенных диалектов. Возможно, что наряду с дошедшими до нас языковыми семьями в древности на территории Азии были и другие диалектные группы. В прошлом число обособленных или промежуточных языковых общностей было значительно больше, чем теперь, но в течение веков они были ассимилированы и исчезли раньше, чем смогли оставить доходящие до нас, хотя бы косвенные, свидетельства своего существования. Лишь когда в Азии появляются первые виды письма и письменные памятники, мы можем, сопоставляя их с археологическими культурами, составить себе более достоверную картину распределения языковых и этнических общностей. Такую картину можно представить приблизительно с TV тысячелетия до н. э.
Значительная часть Малой Азии вместе с соседними районами Кавказа была в то них исчезнувших, так и в измененной форме доживших до наших дней, этнических общностей Юго-Западной Азии. К ним следует отнести как неиндоевропейские — древнеармянские и урартские племена, так и индоевропейские — древнеармянские и хетто-неситские, жившие и на современной территории СССР и за ее пределами. На крайнем же западе Малой Азии тогда же или немногим позднее началось формирование древнегреческих архейских племен. На этнической основе каждой из этих племенных общностей на территории Малой Азии, Закавказья и западной части Иранского нагорья в течение II—I тысячелетий до н. э. складывались и развивались, сменяя друг друга, многочисленные раннеклассовые и рабовладельческие государства, такие, как Хеттское, Урартское и др.
Гораздо раньше всех этих государств сложилось раннеклассовое общество и государство в Двуречье, где вначале оно развивалось на шумерской этнической основе. Шумерский язык, известный нам в основном по письменным памятникам Ш тысячелетия до н. э., уже во И тысячелетии до н. э. перестал существовать как живой язык. Сопоставление шумерского языка с финно-угорскими и кавказскими дает основание предполагать, что шумеры не были автохтонным населением Двуречья, а явились сюда откуда-то извне, скорее всего из северных или северо-восточных областей Юго-Западной Азии.
В дальнейшем, начиная со II тысячелетия до н. э., шумеры были ассимилированы семитоязычными племенами, на чьей этнической основе развились Вавилонское и Ассирийское царства. Прародиной семитских, точнее, семито-хамитских племен можно считать сирийско-месопотамские степи, откуда они распространялись по всему Восточному Средиземноморью, Аравийскому полуострову и в Африку. Большую роль в этнической и политической истории Восточного Средиземноморья сыграли такие семитские народы, как финикийцы, ханаанеяне, хабиры, а также появившиеся в результате взаимодействия некоторых из этих народов древние евреи.
Что касается древних народов, не раз вторгавшихся в Двуречье с Востока (касситов, эламитов, луллубеев и др.) то, хотя сведения о них и дошли до нас в письменных памятниках, об этнической и языковой принадлежности их данных у нас очень мало. Можно предполагать, что рядом с перечисленными племенами на территории современного Ирана жили племена, говорившие на диалектах, исходных для дравидийской семьи, возможно связанной с древнеуральскими языками. Распространяясь далее на восток, древние дравиды создали в долине Инда высокоразвитую протоиндийскую цивилизацию. Период расцвета этой цивилизации, как и шумерской, датируется III тысячелетием до н. э. Между ними существовали торговые и культурные связи. Дальнейшее распространение дравидов на юг Индостана сопровождалось интенсивной ассимиляцией исконного веддо- австралоидного населения и переходом его на дравидийскую речь. Остатки дравидоязычного населения сохранились по сей день западнее Инда (народ брагуи). Возможно, прежнее, еще более западное, их распространение нашло отражение в сведениях Геродота об «азиатских эфиопах», населявших восточные районы Древнеперсидского (Ахеменидского) царства.
Основное население Ахеменидского царства составляли иранские племена, появившиеся здесь довольно поздно, на рубеже II и I тысячелетий до н. э. Они выделялись из той массы индоевропейских племен, которые во II тысячелетии до н. э. проникли с запада в закаспийские степи, оттеснив на север их древнее население, говорившее, вероятно, на уральских языках. В военной и транспортной технике полукочевых иранцев большую роль играла конная колесница. Колесная повозка была известна уже шумерам, но запрягалась ослами, лошадь же была, очевидно, одомашнена для транспорта именно индоевропейцами в южнорусских степях. Отсюда, через Среднюю Азию, на рубеже II—I тысячелетий до н. э. на юго-восток, в Индостан, двинулись отколовшиеся от первоначального индо-иранского единства племена древних арьев; на юго-запад прошли те иранские племена, которые составили основное население нынешнего Ирана и Курдистана; восточнее, в районах Алтая, Саян и степной Монголии, расселялись племена, говорившие на языках алтайской семьи. Эти языки тесно связаны с уральскими, и многими лингвистами признается существование такой общности, как урало-алтайская семья.
В процессе распространения континентальных монголоидов на север и северо-запад от зоны их первоначального формирования на востоке Центральной Азии происходила передача алтайских языков более древнему палеоазиатскому населению. Так сформировались алтаеязычные племена, тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские, включающие в основном население монголоидного облика, хотя в заключительном этапе формирования этих племен участвовали и европеоиды.
Кроме того, даже племена, говорившие и продолжающие говорить на языках тихоокеанского ствола, но контактировавшие с алтаеязычными народами, испытали их языковое влияние. Так сложились тибето-бирманские языки, в которых не только имеются алтайские слова, но и синтаксическая структура которых существенно отошла от «тихоокеанской» модели, приблизившись к алтайской. Можно предполагать, что разделение древнекитайского и тибето-бирманских языков произошло в IV тысячелетии до н. э. Почти одновременно от тибето-бирманских языков отделились так называемые гималайские языки, проникшие вместе с их носителями через перевалы Гималаев на южные склоны этих гор. Значительно позже, в основном во II тысячелетии до н. э., произошли другие крупные этнические передвижения в Юго-Восточной Азии. В результате их древнее веддо-австралоидное население было почти полностью поглощено южными монголоидами. Сохранились лишь небольшие остатки его, типа семангов и сеноев в Малайе, но и те перешли на мон-кхмерскую речь. Этнические передвижения имели волнообразный характер: отделившиеся от мон-кхмеров мунда-сантальские племена проникли в Восточную и Центральную Индию, вслед за ними туда же продвинулись и самые западные из мон- кхмеров — кхаси. В Индокитае почти параллельно происходило продвижение на юг мон- кхмеров во внутренних районах и индонезийцев в прибрежных. В северные горные районы Индокитая и Восточной Индии (Ассам) проникли тибето-бирманские племена. Исходным пунктом всех этих миграций были горные пригималайские районы запада Юго-Восточной Азии (для тибето-бирманцев и мон- кхмеров) и прибрежные восточные районы той же территории (для индонезийцев), а движущим их механизмом — повышение плотности населения, вызванное освоением плавки бронзы и культивированием поливного риса в конце III тысячелетия до н. э. Особенно широкий, не уступающий расселению индоевропейцев размах приняли миграции индонезийцев, причем развитая мореходная техника сыграла для них такую же роль, какую конные повозки для индоевропейцев. Расселяясь и на север, индонезийцы к концу И тысячелетия до н. э. достигли Южной Японии и Южной Кореи. Формирование современной этнолингвистической карты Зарубежной Азии.
Наибольшие изменения в этнической карте современной Зарубежной Азии произошли в I тысячелетии до н. э. В эту эпоху большая часть населения запада Малой Азии эллинизируется, а на востоке ее преобладает картвельское (грузинское) и армянское население. Среди семитского населения Восточного Средиземноморья диалектная раздробленность сменяется повсеместным преобладанием арамейского языка. В Северной Индии пришедшие сюда из Средней Азии народы индоарийского происхождения занимают всю Индо-Гангскую низменность, частично уничтожив, частично ассимилировав носителей и саму культуру протоиндийской (хараппской) цивилизации, пришедшей в упадок еще до их прихода. Они оттесняют на юг и юго-восток дравидоязычное и мундоязычное население.
Иранское население, питаемое все новыми и новыми волнами из Средней Азии, распространяется не только по всему нынешнему Ирану и Афганистану, но и доходит до Двуречья на западе и Северной Индии на востоке, где растворяется среди массы индоарийского населения.
Племена иньцев и чжоусцев, создавшие первое в Восточной Азии государство в бассейне Хуанхэ, кладут начало образованию древнекитайской народности, которая быстро разрастается, распространяясь к югу, ассимилируя местные «юэскис» (преимущественно тайские и индонезийские) племена, и к рубежу нашей эры доходит до границ Вьетнама, где на основе местных «юэских», т. е. вьетских, племен, этнически родственных тайским, мон-кхмерским и индонезийским, в это время создается древнейшее вьетнамское государственное образование, первое в Индокитае, — Аулак. В Корее и Японии на фоне местного аборигенного этнического субстрата (в Корее предположительно палеоазиатского, в Японии преимущественно айнского) развертывается взаимодействие между индонезийскими мигрантами с юга и алтаеязычными с севера (из районов нынешней Маньчжурии), которое заканчивается возобладанием северных языковых и культурных традиций.
К началу нашей эры контуры распространении наиболее крупных этнолингвистических групп Южной и Восточной Азии, таких, как семитские, иранские, индоарийские, дравидийские, мундасские, мон-кхмерские племена и народности, китайцы, вьетнамцы, древнекорейские и древнеяпонские племена — принимают очертания, в основном близкие к современным.
Процессы, происходившие в Юго-Западной, Южной и Восточной Азии, в
новую эру не изменили принципиально этой этнической картины, но в ряде отношений дополнили ее. Так, начиная с VII в. вследствие расселения арабов, образования арабских государств и связанного с этим распространения ислама основная масса семитоязычного населения переходит на арабский язык. При этом границы ее распространения несколько расширяются, сдвигаясь к северу и северо-востоку, особенно в Двуречье. Еще с IV в. началось широкое движение на запад и юго-запад из степей Центральной Азии тюркских кочевых племен. Смешиваясь с более древним земледельческим населением, эти племена на своем пути в значительной степени оседают и переходят к земледелию, воспринимают культуру, образ, жизни местного населения, отчасти и его антропологический тип, но передают местному населению свой язык. Так происходит тюркизация ираноязычного населения почти всего Синьцзяна и значительной части Средней Азии. На севере Ирана, в некоторых районах Закавказья и в Малой Азии тюркизируются разные кавказоязычные, армяноязычные и грекоязычные группы. Отдельные вкрапления тюркского кочевого населения попадают и сохраняются в окружении ираноязычной среды и значительно южнее указанных территорий. В самой же Центральной Азии на месте ушедших тюркских племен распространяются монгольские, до этого сосредоточенные только в Восточной Монголии.
Существенные изменения происходят и в этнической карте Юго-Восточной Азии. Здесь сильно сокращается область расселения индонезийцев (чамов) и мон-кхмерских народов, ассимилируемых в Восточном Индокитае вьетнамцами, в Центральном Индокитае — тайскими народами, а в Западном Индокитае — бирманцами, продвигающимися в долины крупных рек Индокитая с севера. На крайнем востоке Азии к концу I тысячелетия н. э. завершается консолидация корейской и японской народностей.
На современной этнической карте районы расселения арабов в Юго-Западной Азии приблизительно совпадают с политическими границами арабских стран (кроме Ирака, северную часть которого населяют курды). Турки сосредоточены в Турции, персы и ряд других иранских народностей (гилянцы, луры, бахтиары и пр.) — в Иране. Основная территория расселения курдов находится на стыке границ Турции, Ирана, Ирака и Сирии, охватывая соприкасающиеся области всех этих государств. Иранский Азербайджан заселен в основном азербайджанцами, участки расселения других тюркских народов вкраплены во многих районах Ирана. В Афганистане пуштуны сосредоточены на юге страны, а север ее занят многочисленными таджикоязычными и тюркоязычными народами. Часть пуштунов живет за пределами Афганистана, в соседнем Пакистане. Очень пестрый этнический состав населения и большинстве стран Южной Азии: Пакистане, Индии, Непале, Шри Ланке. Напротив, в Бангладеш решительно преобладают бенгальцы, а национальные меньшинства малочисленны. Народы таких языковых семей и групп, как индоарийская, дравидийская, мунда-сантальская, буришекая, почти не представлены за пределами Южной Азии, если не считать эмигрантов.
В странах Индокитая: Бирме, Таиланде, Лаосе, Вьетнаме — наряду с составляющим большинство в каждой стране основным этносом, расселенным на низменности, имеется много национальных меньшинств тибето-бирманской, тайской, мон-кхмерской, мяо-яоекой и индонезийской языковой принадлежности, живущих чрезвычайно рассеянно и чересполосно, преимущественно в окраинных и горных местностях. Часто границы этнических ареалов почти полностью соответствуют границам высотной ландшафтной зональности. Это делает горный Индокитай, особенно северный, одним из наиболее сложных и пестрых по этническому составу районов мира. В Кампучии и Малайзии малые народы не столь многочисленны.
В большинстве стран Юго-Восточной Азии имеется большое число китайских иммигрантов. Особенно высок их процент в Малайзии, а в Сингапуре они составляют основное население. Большинство народов Малайзии, Индонезии и Филиппин говорит на индонезийских языках малайско-полинезийской (австронезийской) семьи. Крупнейшие из этих народов: яванцы и сунды — на Яве, различные группы малайцев, язык которых лег в основу государственных языков Малайзии и Индонезии, висайя и тага-лы — на Филиппинах (язык последних объявлен государственным языком Филиппин). На северной Хальмахере и на Тиморе живут народы, языки которых не относятся к малайско-полинезийским. Некоторые исследователи сближают их с языками папуасов, живущих вместе с меланезийцами на крайнем востоке Индонезии.
Хотя в Китае собственно китайцы (хань) составляют более 90% населения, кроме них в стране насчитывается еще несколько десятков крупных и малых народов, причем в Синьцчяне они до недавнего времени составляли, а в Тибете и сейчас составляют большинство населения. Юго-Западный Китай по пестроте этнического состава населения и по характеру его расселения сходен с соседними районами Северного Индокитая. Довольно однородна по своему этническому составу МНР, где монголы-халха составляют более 90% населения, и лишь на западе страны имеются национальные меньшинства. Япония и Корея представляют собой редкий случай практически однонациональных стран, где инонациональное население не составляет и 1 % от общего числа жителей.
При всей пестроте и этнолингвистическом многообразии Зарубежной Азии более половины ее населения говорит на языках, принадлежащих к крупнейшим в мире по численности говорящих. Таковы языки: китайский, хиндустани, бенгальский, японский, — на каждом из которых говорят более 100 млн. человек. К числу важнейших языков мира, как по количеству говорящих, так и по международной историко-культурной значимости, принадлежат арабский и персидский. В качестве государственного языка и языка межэтнического общения в Малайзии и Индонезии в последние годы большое значение приобрел малайский язык, который в видоизмененной форме получил в Индонезии название индонезийского (ба-хаса индонесиа). В ряде стран — в Индии, Пакистане, Бангладеш, Шри Ланке, Бирме, Сингапуре, Малайзии, на Филиппинах — очень большую роль играет английский язык как один из основных языков прессы, преподавания, делопроизводства.
В Зарубежной Азии представлены все типы этнических общностей, от высокоразвитых и полностью консолидированных наций, как японцы, до небольших племен, все еще живущих в условиях первобытнообщинного строя и обладающих архаичной социальной структурой, как малочисленные народы лесных собирателей кха-тонг-лыонг в Индокитае и кубу в Индонезии. Даже основные этносы ряда стран, например пуштуны в Афганистане, могут одновременно сочетать и тенденцию консолидации в нацию, и пережитки племенного деления.
Для Зарубежной Азии характерно, что страны этого региона — развивающиеся, многие из которых в недалеком прошлом были колониями или полуколониями империалистических держав. В своем экономическом, культурном, социальном развитии они еще сильно отстают от европейских. В то же время в отличие от большинства развивающихся стран Африки и Латинской Америки преобладающие этносы основных азиатских стран имеют давнюю письменную историю, не уступающую по древности истории многих европейских народов, уходящую порой корнями не только в раннее средневековье, но и в античность, Соответственно они имеют не только богатые, но и весьма давние и устоявшиеся культурные традиции. Поэтому перед формирующимися нациями Азии стоит задача приобщения к своим национальным культурным ценностям всего населения страны, как правило, весьма разнородного, и консолидации его в единую нацию. Однако, сами по себе прогрессивные, такие устремления в тех случаях, когда они принимают классово ограниченный характер, проводятся принудительно, без учета законных стремлений национальных меньшинств к развитию своих самобытных культур, что нередко вызывает обострения во взаимоотношениях разных народов одной страны.
Хозяйственно-культурные типы в Зарубежной Азии. На этническую структуру населения Зарубежной Азии и в настоящее время продолжает оказывать большое влияние неравномерность социально-экономического развития живущих здесь народов и наличие в их составе самых разных хозяйственно-культурных типов.
Один из древнейших ныне сохранившихся типов — тип собирателей и охотников лесов жаркого пояса. Его представителями можно считать в Южной и Юго-Восточной Азии веддов Шри Ланки, чен-чу, мудугаров, бирхоров и некоторые другие малые народы Индии, мрабри (юм-бри) Таиланда, семангов и отчасти сеноев Малакки, кубу Суматры, пунанов Калимантана, тоала Сулавеси, аэта Филиппинских островов. Для всех этих обитателей азиатских тропиков, постоянно меняющих в поисках пищи места своих временных стоянок, характерны примитивные формы построек в виде ветровых заслонов, жилищ на деревьях или временных хижин из ветвей, коры и листьев, простой лук и стрелы, употребление палки-копалки для выкапывания съедобных клубней, корней и т. п. Возникновение и распространение мотыжного земледелия привело к постепенному сокращению ареала рассматриваемого типа. Процесс этот, начавшийся в неолите, прослеживается до настоящего времени. Семанги, сенои, аэта и многие другие охотничье - собирательские группы Юго-Восточной Азии переходят к мотыжному земледелию почти буквально на наших глазах.
Своеобразный хозяйственно-культурный тип до недавнего времени был характерен для береговых обитателей Андаманских островов, по общему социально-экономическому и культурному уровню близких к перечисленным народам, но занимавшихся главным образом приморским собирательством и рыболовством (в частности, при помощи стрел и лука оригинальной S-образной формы). Близкие аналогии этому типу береговых собирателей и рыболовов жаркого пояса прослеживаются у маукен, или селунов («морских кочевников») архипелага Мергуи, оранглаутов Индонезии и Филиппин. Археологические материалы дают возможность установить, что в прошлом этот тип был широко распространен на юго-востоке и юге Азии. Более или менее устойчивая оседлость, характерная для многих групп прибрежных собирателей и рыболовов, создавала, вероятно, благоприятные условия для сравнительно раннего перехода их к мотыжному земледелию.
По степени развития производительных сил с типами охотников, собирателей и рыболовов жаркого и влажного пояса сходен другой тип — охотников степей и полупустынь. Данные археологии позволяют предполагать, что в далеком прошлом — в период позднего палеолита и мезолита — он был распространен в степях и полупустынях Центральной и Юго-Западной Азии. Несмотря на значительные культурные различия между отдельными племенами, всем им были свойственны большая подвижность, применение коллективной загонной охоты, широкое использование метательного оружия (в частности, различных арканов и пращи), сооружение легких временных жилищ с жердяным остовом, ношение плащеобразной одежды, а иногда и обуви из шкур животных. Тип этот в пределах Зарубежной Азии до настоящего времени не сохранился.
Особый хозяйственно-культурный тип представляют горные собиратели, охотники и рыболовы, живущие в возвышенных районах Южной и Юго-Восточной Азии (например, ну и дулун Юго-Западного Китая). Для них характерна большая, чем для собирателей тропических и субтропических лесов, роль охоты и особенно рыболовства в горных реках и в связи с этим большая степень оседлости; они регулярно совершают сезонные передвижения с возвращением на места постоянного зимнего жительства. Очень вероятно, что рассматриваемый тип в прошлом преобладал среди предков многих тибето- бирманских народов. Аналогии хозяйственно-культурному типу горных охотников, собирателей и рыболовов можно найти большей частью в виде пережитков у народов других высокогорных районов Центральной и Юго-Западной Азии.
К хозяйственно-культурным типам первой группы должен быть отнесен также тип приморских собирателей и рыболовов умеренного пояса, аналогичный описанному выше типу собирателей в тропиках и субтропиках, но отличающийся от последнего специфическими особенностями, развивающимися в условиях более прохладного климата. Тип этот был очень характерен для многих мезолитических и неолитических племен приморских районов зоны средних широт. На востоке Азии он господствовал среди древних племен береговых районов Восточного Китая, Кореи, Японских островов, где многие его черты сохранились в виде пережитков до настоящего времени у айнов и частично у японцев. Главным занятием айнов до заимствования земледелия у японцев было рыболовство (преимущественно речное). Рыбу ловили сетями, а также острогами оригинального устройства, имевшими поворотные крючки для захвата рыбы. Лов производился и с берегов, и с лодок, которые в старину представляли собой простые долбленые однодеревки. На взморье айнские женщины собирали съедобных моллюсков и ракообразных. Известную хозяйственную роль играла охота. Интересно, что айны — единственный народ, который, живя так далеко на севере, пользовался луком с отравленными стрелами.
Из хозяйственно-культурных типов второй группы для влажных тропиков и отчасти субтропиков характерен тип мотыжно-палочных (ручных) земледельцев жаркого пояса, развившийся здесь еще в конце мезолита или начале неолита на основе различных охотничье-собиратсльских и рыболовческих групп. В настоящее время к данному типу относятся некоторые небольшие народы Индии, Индокитая, Южного Китая, Индонезии и Филиппин, не знакомые с пашенным земледелием. У каждого из этих народов есть свои этнографические особенности, но большинству из них свойственны такие общие черты, как культивирование клубнеплодов и корнеплодов (в первую очередь таро и ямса), местами богарного (суходольного) риса, а также банана, сахарного тростника, различных видов пальм (кокосовой, саговой и др.), употребление в качестве основного орудия обработки почвы сажального кола, развившегося из палки-копалки; очень большая, иногда преобладающая, роль женского труда в сельском хозяйстве, появление одомашненной собаки и у некоторых групп населения свиньи и домашней птицы. Для них характерна сравнительно прочная оседлость, каркасно-столбовые постоянные жилища (часто на сваях), поясная одежда из растительных волокон; наличие гончарства без гончарного круга; изготовление материи из луба; широкое использование бамбука в качестве строительного материала и для изготовления различных хозяйственных и бытовых предметов, высоко развитое искусство плетения. В питании растительная пища преобладает над животной, а в составе последней — рыбные блюда над мясными, что указывает на первоначальное возникновение земледелия преимущественно у собирательско-рыболовческих, а не у охотничьих племен.
Ко второй группе относится также хозяйственно-культурный тип высокогорных земледельцев, характерный для многих народов группы и (лоло), а также — в специфическом варианте — для части тибетцев (преимущественно в бассейне верхней Брахмапутры — Цангпо) и близких к ним этнических общностей. Для этого типа, сложившегося в условиях умеренного и даже прохладного климата, характерны холодоустойчивые сельскохозяйственные культуры: овес, ячмень, отчасти пшеница, гречиха, конопля, сурепка. Рис известен повсеместно, хотя имеет второстепенное значение. Животноводство играет подсобную, но значительную роль; в составе стада много овец и коз, а в Тибете — также яков. Жилище разнообразно: наряду с глинобитными, саманными и сырцово-кирпичными постройками встречаются срубные, каменныи и комбинированные дома. В питании большое место занимают всевозможные лепешки (овсяные, гречневые, кукурузные, заменяемые в Тибете ячменной цзамбой); мясо здесь (особенно в Тибете) едят чаще, чем земледельцы тропиков и субтропиков. Тибетцы употребляют молочные продукты, в частности выдержанное топленое коровье масло. В большом ходу кирпичный черный чай. В костюме видную роль играют меховые, войлочные и шерстяные накидки, а также меховые безрукавки. У тибетцев распространены суконные халаты и шубы.
К зоне преобладания типов мотыжных земледельцев жаркого пояса и высокогорных районов с неолитического периода прилегала столь же обширная, область распространения хозяйственно-культурного типа мотыжных земледельцев степей и сухих предгорий. Новейшие археологические материалы, относящиеся к земледельческим племенам восточного Средиземноморья конца мезолита и начала неолита, позволяют предполагать, что тип этот является древнейшим из всех типов второй группы. К нему, несомненно, относились многие неолитические группы населения Юго-Западной, Центральной и Восточной Азии. Для всех этих племенных групп были характерны следующие особенности: развитое мотыжное земледелие с преобладающей ролью зерновых (в первую очередь пшеницы и проса) и возделыванием различных бахчевых, в особенности тыквы; наличие крупного и мелкого рогатого скота; оседлый образ жизни; в быту — плоскодонная керамика, часто с богатой полихромной росписью, изготовлявшаяся первоначально без гончарного круга; прямоугольное жилище с земляным полом и стенами из глины, самана, сырцового кирпича или плетня, обмазанного глиной; развитое ткачество и изготовление шитой одежды преимущественно из хлопчатобумажных тканей; преобладание растительной пищи, в частности различного рода лепешек и густых каш. На базе рассматриваемого типа еще до развития пашенного земледелия сложились древнейшие классовые общества Двуречья, других стран Юго-Западной Азии, северо-запада Индии и Китая.
Скотоводческие типы второй группы начали формироваться в Азии, вероятно, позднее земледельческих, скорее всего во II тысячелетии до н. э,, когда возникло первое великое разделение труда между земледельческими оседлыми и скотоводческими, преимущественно кочевыми, племенами. Окончательному размежеванию этих двух групп предшествовал длительный период постепенного роста роли скотоводства в комплексном хозяйстве населения степей и полупустынь, которое было генетически связано с древними племенами охотников и собирателей этой зоны. В процессе дальнейшего развития и специализации пастушеско-земледельческих групп сложился хозяйственно-культурный тип скотоводов-кочевников степей и полупустынь. Областью его формирования в Азии были открытые ландшафты засушливой зоны, где не было возможностей для широкого развития искусственного орошения, но зато имелись обильные пастбища. Из домашних животных основную хозяйственную роль здесь играли лошади, крупный и мелкий рогатый скот, в особенности овцы, наиболее приспособленные к длительным перегонам, а в некоторых полупустынных и пустынных областях также верблюды. Основу питания составляла мясная и молочная пища, в связи с чем вырабатывались различные способы приготовления молочных продуктов: сыра, квашеного молока, а также напитков типа кумыса, араки и т. п. Главным типом жилищ скотоводов-кочевников были различные переносные шатры или юрты, крытые полотнищами из шерсти или реже кожей (в настоящее время иногда — брезентом). Утварь, в частности посуда, также была преимущественно кожаной. Гончарство, как правило, отсутствовало. Одежда была шерстяной, кожаной, меховой. Очень характерны мужские и женские штаны с широким шагом, удобные при верховой езде, распашные куртки и халаты. Кожаными, валяными, реже меховыми были также головные уборы и обувь. Характерными представителями рассматриваемого типа были в Азии ираноязычные саки и массагеты, а также многочисленные тюркские и монгольские народы древности и средневековья (например, гунны). Из современных этносов кочевниками-скотоводами были в недалеком прошлом, а частично являются и теперь, монголы МНР и Внутренней Монголии (КНР), киргизы, казахи и некоторые другие народы Северного Китая, а также различные тюркские, иранские, арабские племена Юго-Западной Азии.
На высокогорных плато Северного и Западного Тибета сложился еще один своеобразный хозяйственно-культурный тип второй группы — тип высокогорных скотоводов-кочевников. Экономической основой этого типа является животноводство с небольшими перекочевками па полупустынных холодных горных плато. В состав стада высокогорных скотоводов входят яки, их помеси с коровами (сарлыки или цзо), овцы, козы, крупный рогатый скот и лошади. Очень характерно развитие всех отраслей домашнего производства и ремесла, связанных с переработкой животного сырья (кожевенное и шерстобитное дело, прядение и ткачество шерсти). Основное жилище высокогорных скотоводов — переносный прямоугольный шатер на жердяном каркасе, покрытый шкурами животных, кошмами или полотнищами шерстяной, чаще всего черной ткани. Утварь и посуда большей частью кожаные, деревянные или чугунные; керамики почти нет. В питании существенная роль принадлежит вареному мясу, салу, топленому выдержанному маслу, кислому молоку. Наиболее распространенные способы приготовления мясных кушаний — варка в подвесном или укрепленном на треноге чугунном котле и поджаривание на вертеле над открытым очагом. Главные элементы костюма: суконные халаты и штаны, меховые шубы, кожаные сапоги, меховые шапки разной формы. Халат или шубу обычно носят на левом плече (при открытом правом); в жаркое время эта одежда может быть целиком спущена до пояса и завязана вокруг талии. Этот обычай связан с резкими суточными колебаниями температуры.
Из всех хозяйственно-культурных типов третьей группы древнейшим является тип пашенных земледельцев засушливой зоны. Именно в пределах этой зоны, первоначально в долинах Тигра и Евфрата, а позднее в долинах Инда, Янцзы и Хуанхэ, на основе развитого мотыжного земледелия с применением искусственного орошения возникли древнейшие очаги земледельческого хозяйства с использованием тягловой силы крупного рогатого скота. Для пашенных земледельцев засушливого пояса характерно унаследованное еще от мотыжных земледельцев преобладание в составе сельскохозяйственных культур засухоустойчивых злаков: пшеницы, проса, сорго, чумизы и др. Наряду со злаками издавна широкое распространение получили различные бобовые, а также бахчевые (тыквы, позднее дыни, арбузы), виноград и плодовые деревья. Высокой степени развития достигло искусственное орошение, одной из форм которого является арычная система. У земледельцев этой зоны появились все основные орудия труда, связанные с сельским хозяйством, в том числе различные формы плугов, всевозможные виды борон, жатвенных ножей и серпов. В качестве тягловой силы используются быки, обычно холощеные (волы), в меньшей степени коровы и ослы. Транспортным средством служат большей частью двуколки — арбы с большими колесами.
Преобладающие виды жилища— глинобитные, саманные, сырцово- и обожженно - кирпичные, реже каменные, прямоугольные дома с земляным полом, плоскими и плоско-двускатными крышами.
Главная пища — растительная: пресный и кислый хлеб, лепешки, каши, мучные похлебки; в меньшей мере— молочная, мясная или рыбная. Широко распространены всевозможные острые приправы. Из напитков в большом количестве употребляется кислое молоко и виноградное вино.
Высокого развития достигло ткачество, в том числе узорное. Одежда главным образом хлопчатобумажная, нередко также шерстяная, по покрою очень разнообразная, но с первоначальным преобладанием несшитых полотнищ, носимых в качестве набедренных повязок, плечевых накидок, туник или обертываемых вокруг всего тела на манер индийских сари. До настоящего времени хозяйственно-культурный тип пашенных земледельцев засушливого пояса остается преобладающим у народов почти всего Средиземноморья, Юго-Западной Азии, Северо-Западного Индостана, Северного и отчасти Центрального Китая и Кореи.
К народам азиатских субтропиков и тропиков пахотные орудия проникли с запада и севера сравнительно поздно. До XVIII—XIX вв. ареал распространения этих орудий в пределах указанной климатической зоны ограничивался экономически наиболее развитыми и густонаселенными, преимущественно долинными, областями Южной и Юго-Восточной Азии (Восточный, Центральный и Южный Индостан, Шри Ланка, Индокитай, юг Китая и Японии, Западная Индонезия, приморские районы Филиппин). Понятно поэтому, что развившийся здесь хозяйственно-культурный тип пашенных земледельцев влажных тропиков и субтропиков унаследовал многие характерные черты предшествовавшего ему типа ручных земледельцев тех же стран.
Однако в связи с переходом к пашенной обработке земли у народов Южной и Юго-Восточной Азии сложились и некоторые новые хозяйственные и культурные особенности: интенсивное заливное рисоводство, искусственное орошение в условиях избытка воды (главным образом для ее рационального распределения), использование буйволов в качестве основной тягловой силы. Наряду с рисом широкое распространение получили культуры различных тепло- и влаголюбивых овощей и фруктов (в частности, бананов и цитрусовых), а также чай, который впервые стал выращиваться именно на юго-востоке Азии. Позднее слабое внедрение пахотных орудий компенсируется во многих районах Азии (Южный Китай, Япония, в меньшей степени — Индокитай и Индонезия) широким применением удобрений (в частности, фекалий), высоким уровнем развития ирригации и созданием так называемой грядковой системы земледелия, при которой сельскохозяйственные культуры —главным образом разные овощи, бобовые и клубнеплоды— выращиваются на узких, возвышенных полосах земли, тщательно разрыхляемой и унавоживаемой.
С проникновением пахотных орудий из Индии и Китая в XVIII—XIX ив. у народов высокогорных районов (тибетцев, ицзу, ну, дулун и др.) сложился своеобразный хозяйственно-культурный тип высокогорных пашенных земледельцев, для которого характерно сочетание признаков, свойственных мотыжным земледельцам этой зоны, с особенностями, заимствованными у долинных народов Южной и Восточной Азии, давно использовавших домашних животных при сельскохозяйственных работах. Плуги здесь преобладают тяжелые, с полозами, отвалами и широкими лопатообразными лемехами. В качестве тягловой силы используются главным образом быки и коровы, буйволов мало. Основные сельскохозяйственные культуры, а также характерные черты домашнего производства, жилища, пищи, утвари и одежды с распространением пашенного земледелия остались у перечисленных народов почти неизменными.
Историко-этнографические области. Сопоставление важнейших хозяйственно- культурных типов Зарубежной Азии между собой, а также с аналогичными типами других частей ойкумены показывает, что они не связаны с какими-либо определенными этническими, языковыми или расовыми группами, но зато всегда соответствуют определенному уровню развития производительных сил общества и определенной естественно-географической среде. Совершенно иной характер имеют историко-этнографические (или историко-культурные) области, представляющие собой части ойкумены, у населения которых в силу общности социально-экономического развития, длительных связей и взаимного влияния складываются сходные культурно-бытовые (этнографические) особенности. В отличие от хозяйственно-культурных типов историко-этнографические области всегда включают народы, расселенные на смежных территориях и реально связанные между собой, хотя и различающиеся часто по уровню и направлению экономического развития.
В пределах современной Зарубежной Азии выделяется пять крупнейших историко-этнографических областей или историко-культурных регионов. Такими регионами следует считать, во-первых Юго-Западную Азию, включающую все арабские страны Восточного Средиземноморья и Аравии, Иран, Афганистан, Турции Кипр, Израиль, во-вторых, Центральную Азию (МНР и три национальных района КНР: Внутренняя Монголия, Синьцзян и Тибет), в-третьих, Южную Азию (Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал, Шри Ланка и Мальдивские острова), в-четвертых, Юго-Восточную Азию— с подразделением на материковую (индокитайскую) и островную (индонезийско-филиппинскую части; и, наконец, Восточную Азию (большая часть Китая, Кореи и Японии). Границы между этими регионами менялись. Так, юг Китая до первых веков н. э. с историко-этнографической точки зрения входил в состав Юго-Восточной (а не Восточной) Азии.
Юго-западноазиатский историко-этнографический регион был областью возникновения древнейших очагов ручного (мотыжно-палочного), а позднее и пашенного- земледелия с широким использованием ирригации в предгорных районах. На протяжении всей истории народы-земледельцы тесно общались здесь с различными скотоводческими племенами пустынь и полупустынь жаркого, засушливого пояса. Расовый состав населения Юго-западноазиатского региона всегда характеризовался преобладанием южных темных европеоидов (меланохроев) переднеазиатской или арменоидной, отчасти средиземноморской (на западе) и индопамирской (на востоке) групп. Проникновение с востока тюркских племен вызвало внедрение в население Афганистана, Ирана и Малой Азии монголоидных элементов, которые, однако, не были значительными. Этническая история рассматриваемого региона характеризуется взаимодействием различных индоевропейских: эллинских, армянских и особенно иранских, народов с семитами, среди которых главную роль играли начиная с раннего средневековья арабские этносы, создавшие одну из самых высоких культур мира. Внутри Юго-западноазиатского историко-этнографического региона намечаются несколько областей: малоазийская, прибрежная средиземноморская, месопотамская, аравийская, иранская, афганистанская.
Центральноазиатский историко-этнографический регион был зоной развития на базе степной охоты и собирательства различных животноводческих хозяйственно-культурных типов (кочевн ики степей и полупустынь, высокогорные скотоводы), которые взаимодействовали с земледельческими группами того же ландшафтно-климатического пояса. Антропологически население этой провинции принадлежит к континентальным монголоидам (в Синьцзяне и отчасти в Монголии смешанным с темными европеоидами), только на юге (в Тибете) имеет место переход к тихоокеанским монголоидам. Этническая история Центральной Азии характеризуется взаимодействием народов алтайской языковой семьи: тюрков, монголов и отчасти тунгусо-маньчжуров — с народами китайско-тибетской семьи— собственно тибетцами и близкими к ним племенами, а позднее с китайцами. На западных рубежах региона большую этногенетическую роль играли также индоевропейские, главным образом иранские, народы. В пределах региона могут быть выделены несколько историко-этнографических областей: монгольская, синьцзянская, тибетская.
Южноазиатский историко-этнографический регион — один из самых ярко очерченных в мире— охватывает южноазиатский субконтинент вместе с предгорьями Гималаев, Шри Ланкой и мелкими островами Индийского океана. На севере субконтинента в бассейнах Инда и Ганга с Брахмапутрой, по крайней мере с III—II тысячелетий до н. э., соседствуют, влияя друг на друга, земледельцы (сначала ручные, позднее пашенные) двух ландшафтно-климатических зон: жаркой и сухой на западе и еще более жаркой, но влажной на востоке. Южная часть региона-— полуостровная и островная— на протяжении всей истории была мозаикой разнообразных хозяйственно-культурных типов, включая такие их локальные варианты, как буйволоводы- тода в горах Нильгири, собиратели и охотники бирхоры района Чхота Нагпур или ведды Шри Ланки, приморские собиратели и рыболовы Андаманских островов. Антропологически на юге Азии с глубокой древности смешиваются в различных пропорциях веддоидные аборигены с южными темными европеоидами, пришедг шими со стороны Ирана, и южные монголоиды, происходящие из Юго-Восточной Азии. Этническая история Южно-азиатского региона пронизана взаимодействием мунда, генетически связанных, по-видимому, с мон - кхмерами Индокитая, дравидов, распространившихся с северо-запада, индоарийцев, прошедших позднее по тем же путям, и, наконец, тибето-бирманцев, населяющих северную и северовосточную часть южноазиатского субконтинента. Внутри провинции могут быть выделены североиндийская, деканская, а также шриланкийская области. В Восточноазиатском историко-этнографическом регионе с глубокой древности (по крайней мере, с мезолита и неолита) развивались хозяйственно-культурные типы двух климатических зон: субтропической влажной (к югу от Циньлина и на морских островах) и умеренной засушливой (на севере Китая и в Корее). Типы первой группы здесь почти исчезли, просуществовав дольше всего на Тайване, Рюкю и на севере Японии (у айнов). Типы второй группы — мотыжные земледельцы субтропических влажных лесов и засушливых степей— достигли наивысшего развития в южной полосе региона, где они преобладали среди различных тибето-бирманских, мон-кхмерских и индонезийских народов вплоть до XVII—XIX вв. Типы третьей группы распространились с севера на юг вместе с расселением таи и китайцев начиная с
I тысячелетия до н. э. Приемы пашенного земледелия были принесены на север этого региона в бассейн Хуанхэ, по-видимому, из Средней и Юго-Западной Азии. Этногенетически Восточная Азия — зона формирования тихоокеанских монголоидов и народов китайско-тибетской языковой семьи, а также маньчжуров, корейцев и японцев. Тихоокеанские монголоиды, продвигаясь с севера на юг, взаимодействовапи с древними австралоидными расами, которые входили в состав мон- кхмеров, индонезийцев, айнов, от части также предков вьетнамцев и тайских народов, обитавших в пределах Восточноазиатского региона до расселения
здесь китайцев и японцев. Восточная Азия включает четыре ясно выраженные
историко-этнографические области: северокитайскую, корейскую, японскую и
южнокитайскую, в прошлом расо- и этногенетически тесно связанную с Индокитаем.
Для Юго-восточноазиатского историко-этнографического региона характерно развитие и взаимодействие различных хозяйственно-культурных типов, сложившихся во влажных тропиках и в субтропиках: лесных собирателей и охотников со своеобразным горным вариантом, береговых собирателей «даров моря» и рыболовов, мотыжных земледельцев жаркого пояса, наконец, пашенных земледельцев той же климатической зоны. Все перечисленные типы, кроме последнего, возникли в пределах Юго-Восточной Азии. Пашенное же земледелие проникло сюда сравнительно поздно (в первых веках н. э.), скорее всего двумя путями (из Индии и из Китая) и распространилось далеко не повсеместно. Этническая история этого региона характеризуется взаимодействием древнего аборигенного населения, принадлежавшего к австралоидным расам и говорившего, вероятно, на языках папуасского и австралийского типов, с более поздними переселенцами, которые входили в контактную южноазиатскую расовую группу — австралоидно - монголоидную, а лингвистически относились к индонезийцам и мон-кхмерам, позднее также к вьетнамцам, таи, тибсто-бирманцам, мяо-яо и китайцам. Переселение это, начавшееся в середине II тысячелетия до н. э. из южных районов Восточной Азии, продолжается до настоящего времени. В пределах Юго- Восточной Азии отчетливо выделяются материковая и островная части с подразделением первой на западноиндокитайскую (Бирма, Таиланд) и восточноиндокитайскую (Лаос, Кампучия, Вьетнам), а второй — на западноиндонезийскую (Суматра, Ява, Мадура, Бали, Калимантан и соседние мелкие острова), восточноиндонезийскую (все остальные острова Малайского архипелага) и филиппинскую области.
Религии и верования народов Зарубежной Азии. Основные черты современной религиозной ситуации в странах Азии сложились достаточно давно, еще в период средневековья. В ряде случаев конфессиональные границы и различия накладываются на этнические, еще более усложняя и без того сложную этническую картину. В практике межэтнических отношений конфессиональный признак может подменять собой этнический, создавая определенное надэтническое самосознание. Именно так прокламировалась «национальная» общность индийских мусульман, на основании которой и было создано государство Пакистан. Однако время показало, что подобная подмена обычно действует лишь ограниченное время, и этническое самосознание может вновь возобладать над религиозным, когда этому будут способствовать экономические и политические обстоятельства. Это и было продемонстрировано провозглашением Бангладеш.
В других случаях единый этнос может быть по религиозному принципу разделен на ряд весьма обособленных и даже конфликтующих этноконфессиональных общностей, примером чего может служить разделение панджабского этноса на мусульман, индусов и сикхов с собственными путями развития каждой этноконфессиональной группы.
Ислам в форме шиизма - является господствующей религией в Иране и в южных районах Ирака, а в своеобразной разновидности его — зейдизме также в Йеменской Арабской Республике. В форме суннизма ислам преобладает почти во всех остальных странах Юго-Западной Азии (кроме Израиля, Ливана и Кипра). Начало распространения этой религии относится к VII в. Ислам исповедует также подавляющее большинство населения Афганистана, Пакистана, Бангладеш и Индонезии, равно как и малайское население Малайзии. Много мусульман в Индии, где в ряде мест, таких, как Кашмир, они составляют даже большинство населения, и в Китае, где помимо мусульман из тюркоязычных народностей имеется китаеязычная народность хуэй, исповедующая ислам, дисперсно расселенная по всей стране и образующая компактное большинство в Нинся-Хуэйском автономном районе. В других странах Зарубежной Азии прослойки мусульман незначительны. К ним относятся жители Мальдивских островов, «мавры» Шри Ланки, араканьцы в Бирме, чамы в Кампучии и Вьетнаме, малайцы на юге Таиланда, «моро» на юге Филиппин.
Индуизм, ставший в средние века господствующей религией главных народов Индии, развился на основе более раннего брахманизма, который включил в себя как многие черты ведической религии древних индоарийцев, так и различные культы доарийского (дравидского и мундаского) населения Южной Азии. Индуизм распространен, если не считать эмигрантов, почти исключительно в Индии, Непале, Бангладеш и Шри Ланке (у тамилов), в меньшей степени в Пакистане, в древней брахманистской форме — у балийцев в Индонезии. Из индуизма еще в древности (VI в. до н. э.) выделился джайнизм, а в средние века (XVI в. н. э.) — сикхизм; обе эти религии остались чисто индийскими. Напротив, буддизм, возникший 2500 лет назад первоначально в рамках все тех же индийских религиозных представлений, стал мировой религией, в своих разных вариантах широко распространенной во многих странах. Как это ни парадоксально, в самой Индии, буддизм в наши дни исповедует очень небольшое число верующих, в основном в Махараштре и в пригималайских районах. В форме ламаизма буддизм исповедуется в Непале, Бутане, Монголии и тибетском районе КНР. Различные секты северного буддизма — махаяны распространены в Китае, Корее, Японии и Вьетнаме, где параллельно с ними существуют и местные культы. В тех странах, где буддизм распространился в южной форме хинаяны, или тхеравады, т. с. в Шри Ланке, Бирме, Таиланде, Кампучии, Лаосе, он стал господствующей религией, одним из основных факторов общественной жизни и прочно внедрился в сам образ жизни населения.
Христианство сравнительно мало распространено у народов Зарубежной Азии, за исключением населения Филиппин, где католичество (внедренное там испанскими колонизаторами) является господствующей религией. Сравнительно много христиан в Ливане (марониты, католики, православные), в Южной Индии— в штате Керала, в некоторых районах Индонезии (амбонцы, минахасы). Деятельность различных, преимущественно протестантских, миссий имела известный успех среди некоторых малых народов Индии, не воспринявших индуизма (кха-си, нага и др.), Бирмы (карены) и в других местах.
Еще в первые века н. э. в Юго-Западной и Центральной Азии очень широко были распространены культы, восходящие к древнеиранской религии— маздеизму. Это были зороастризм— государственная религия сасанидского Ирана, митраизм и манихейство в Восточном Средиземноморье и соседних странах, религия бон— в Тибете и др. Эти культы затем почти повсюду были вытеснены или поглощены христианством, исламом или буддизмом. В наше время их остатки представлены религиями небольших этноконфессиональных групп курдов-йезидов в Турции, Иране и Ираке, а также огнепоклонников- гебров в Иране и зороастрийцев- парсов в Бомбее и Гуджарате.
В Израиле государственной религией является иудаизм, сложившийся среди древних евреев в I тысячелетии до н. э. и ставший в настоящее время в капиталистических странах опорой сионизма — реакционного националистического учения, которое используется для оправдания израильской агрессии.
В Китае в первых веках н. э. оформились в качестве религий даосизм и конфуцианство, сочетающие элементы идеалистических философских систем VI—V вв. до н. э. с различными народными верованиями и культами, в особенности с культом предков. Даосизм, сохраняющийся до нашего времени главным образом на юге КНР среди китайцев и национальных меньшинств, впитал в себя различные магические шаманские и другие культы и отличается крайним мистицизмом. Конфуцианство, бывшее с конца III в. до н. э. до буржуазной революции
В Японии на базе местных анимистических верований и шаманских культов сформировался в раннефеодальном периоде синтоизм, ставший национальной религией японцев и до
На протяжении многих веков религиозные различия между разными группами населения Зарубежной Азии играли весьма существенную роль в их истории, вызывая конфессиональную рознь, войны, переселения народов, а в некоторых случаях— образование новых этнокультурных общностей, таких, например, как сикхи в Индии. В настоящее время влияние религии повсеместно падает, хотя в ряде стран религия (особенно ислам) остается важным фактором общественной жизни. В то же время во многих странах Зарубежной Азии все большее распространение получают идеи атеизма, материалистического мировоззрения, а также настроения религиозного безразличия.
Демографо- географический обзор. Зарубежная Азия по численности населения далеко опережает остальные части света. В
В динамике роста населения Зарубежной Азии за последние столетия происходили большие колебания. Полагают, что до начала XIX в. население этой части света в целом росло несколько быстрее, чем население других районов мира, и составляло в
Характер естественного движения населения Зарубежной Азии оставался неизменным примерно до 30-х годов XX в. Затем темпы прироста стали постепенно возрастать, главным образом за счет снижения смертности от эпидемических болезней. Эта тенденция к сокращению смертности усилилась после второй мировой войны, когда многие страны Азии сбросили колониальное господство и встали на путь независимого развития. В изменившихся условиях возросли возможности для использования достижений медицины в борьбе с распространенными заболеваниями, для проведения противоэпидемических и санитарно-гигиенических мероприятий, для повышения жизненного уровня населения. Уровень рождаемости остался чрезвычайно высоким вследствие вековых традиций многодетности, связанных в значительной степени с социально-экономической отсталостью этих стран.
Как свидетельствует статистика, в результате снижения смертности, особенно детской, после
В ряде освободившихся от колониальной зависимости стран наблюдается несоответствие между высокими темпами естественного прироста населения и относительно менее высокими темпами роста национальной экономики, что осложняет преодоление трудностей на пути независимого экономического и культурного развития этих стран. В Индии, Пакистане, Шри Ланке и некоторых других государствах для преодоления этого несоответствия с 60-х годов официально стала осуществляться демографическая политика, направленная на сокращение рождаемости, известная под названием «политика планирования семьи». Программы планирования семьи к настоящему времени формально охватывают около 80% населения Зарубежной Азии. Несмотря на то что мероприятия по планированию семьи осуществляются в развивающихся странах Азии на правительственном уровне, они не дали сколько-нибудь существенных результатов. Главная трудность — сохранение достаточно сильных социально-экономических стимулов к многодетности и, наоборот, недостаточность материальных стимулов, побуждающих людей сознательно ограничивать рождаемость. По мере того как социально-экономический и культурный прогресс будет утверждаться в развивающихся странах, традиции многодетности будут уступать дорогу малодетной семье. Программы планирования семьи, с их широкой пропагандой медицинских знаний, способствуют реализации нового типа воспроизводства населения с пониженной рождаемостью, при ничком уровне смертности. Будучи связанными с задачами охраны материнства и младенчества, эти программы призваны сыграть положительную роль в сокращении высокой смертности женщин и детей из-за ранних браков, слишком частых родов, нелегальных абортов и т. д.
Согласно прогнозам демографической службы ООН, 70-е годы будут отмечены самыми высокими темпами роста населения мира, в том числе Зарубежной Азии, за всю историю человечества. Снижение темпов роста населения начнется, по прогнозу ООН, с
Рост численности населения Зарубежной Азии сопровождается ростом средней продолжительности жизни. Тенденция к возрастанию продолжительности жизни, начавшая проявляться после второй мировой войны, сейчас, очевидно, будет усиливаться. Например, в Индии средняя продолжительность жизни возросла с 32 лет в
Население Зарубежной Азии характеризуется «молодостью» возрастного состава. Здесь очень велик удельный вес детских и юношеских возрастов и низок удельный вес пожилых людей. В начале 70-х годов дети до 14 лет составляли в рассматриваемом регионе 42%, а в мире в целом — лишь 37%. Люди пожилого возраста (60 лет и старше) составляли здесь только 5% против 8% для мира в целом.
Миграции, т. е. механическое движение населения, существенно не влияют на общую тенденцию возрастания численности населения Зарубежной Азии, так как масштабы их незначительны по сравнению с общей численностью населения и даже по сравнению со среднегодовым приростом азиатского населения, составляющим около 50 млн. человек. Эмиграция — отток азиатов за пределы региона, в современную эпоху невелика. В настоящее время вне Зарубежной Азии живет около 7 млн. выходцев из нее, сосредоточенные большей частью в Америке и Африке. Очевидно, что изменения в численности населения Азии происходят и, по всей вероятности, будут происходить главным образом за счет естественного прироста.
Однако межгосударственные миграции в пределах Зарубежной Азии достигают существенных размеров. История их уходит корнями в эпоху зарождения капитализма в странах Азии, когда в результате обезземеливания крестьян и разорения ремесленников миллионы людей устремлялись в поисках работы в другие края. Со второй половины XIX в. большие масштабы приобрела эмиграция из Китая, главным образом в страны Юго-Восточной Азии, где европейские колонизаторы стали развивать плантационное хозяйство. По этой же причине происходило активное перемещение населения из Индии на Цейлон. На этом острове в процессе длительной эмиграции из южной дравидской Индии осело около миллиона индийцев, составляющих ныне значительную прослойку населения Щри Ланки и играющих активную роль в экономической жизни страны. Основная масса индийцев в Шри Ланке — рабочие на чайных и других плантациях. Эмигранты из Непала многочисленны в Ассаме и некоторых других горных районах Индии, где они нанимаются на строительные работы. Много непальцев в крупных городах Индии, особенно в Калькутте, где они часто работают в качестве сторожей, домашней прислуги и т.н.
Больших размеров достигли миграции в период борьбы за национальное освобождение и образование независимых государств на территории Азии. Особенно массовые перемещения населения были вызваны столкновениями религиозных групп, спровоцированными империалистическими кругами. Так, в 1947—1950 гг. в результате раздела по религиозному признаку бывшей Британской Индии в Индию переселилось свыше 10 млн. пакистанских индусов, а в Пакистан устремилось 8 млн. беженцев-мусульман. Во время индо-пакистанской войны в Индию хлынул поток беженцев-бенгальцев из Восточного Пакистана, которые после образования Республики Бангладеш были репатриированы на родину. Во время арабо-израильской войны
По средней плотности населения (75 человек на 1 кв. км) Зарубежная Азия занимает второе место среди частей света, уступая только Зарубежной Европе (94 человека на 1 кв. км). Если же рассматривать плотность только сельского населения (56 человек на 1 кв. км), то здесь она выше, чем во всех остальных частях света. В Зарубежной Азии в настоящее время сконцентрирована большая часть сельского населения мира.
Размещено население по территории региона крайне неравномерно. Наиболее густо заселены удобные для интенсивного поливного земледелия долины рек и прибрежные равнины. К числу наиболее плотно заселенных районов с древней культурой рисосеяния относятся приморские районы и долины крупнейших рек Южного и Центрального Китая, низменности на юге Японии, долины рек Ганга и Брахмапутры и восточное побережье Индостана, долины рек Меконга и Хонгха (Красной) в Индокитае, южная часть Кореи, остров Ява и некоторые другие районы Индонезии. Здесь менее чем на 1/10 территории всей Зарубежной Азии сосредоточены 3/4 се населения. Некоторые из этих районов имеют чрезвычайно высокую плотность сельского населения — от 1000 до 1500 человек на 1 кв. км. Такая большая плотность, которую можно сравнить лишь с плотностью населения в дельте Нила, обусловлена трудоемкой культурой риса, дающего здесь 2—3 урожая в год. Вместе с тем Центральная Азия и часть Юго-Западной Азии заселены крайне редко, главным образом кочевниками-скотоводами. Обширные территории, запятые пустынями, полупустынями и горными хребтами, вообще не имеют постоянного населения: пустыни Руб-эль-Хали в Саудовской Аравии, Деште-Кевир в Иране, Такла-Макан и Гоби в Центральной Азии, высокогорные области Тибета, Гималаев, Гиндукуша. Среди наименее заселенных государств Азии надо назвать Монгольскую Народную Республику и Саудовскую Аравию, средняя плотность населения в которых составляет соответственно 1 и 3 человека на 1 кв. км. Самая высокая средняя для страны плотность населения — в Бангладеш (500 человек на 1 кв. км).
Хотя нынешний уровень урбанизации в Зарубежной Азии значительно ниже, чем в большинстве других частей света, темпы роста городских жителей в последние десятилетия здесь существенно возросли. Особенно внушительны абсолютные размеры прироста городского населения в этих странах. Особенность урбанизации в Зарубежной Азии — опережающие темпы роста городского населения в развивающихся странах по сравнению с темпами роста промышленности, строительства и инфраструктуры. Происходит так называемая «ложная урбанизация», при которой рост городов сопровождается увеличением разрыва между ростом численности городских жителей и подлинным приобщением людей к городскому образу жизни по характеру занятости, уровню образования, культуры и т. д. Азиатские города, с их слабой индустриальной базой, не в состоянии «переварить» чрезмерный приток населения, покидающего деревни из-за обострившегося относительного аграрного перенаселения.
Специфической чертой урбанизации в странах Зарубежной Азии является сосредоточение основной части городских жителей в крупных городах. Доля горожан, проживающих в городах с числом жителей более 100 тыс., составляет здесь 60% (в мире в целом — 35%). Более 40 городов Зарубежной Азии перешли по числу жителей миллионный рубеж. По предположению демографов, к
