XVIII
ВЕК В МИРОВОЙ ИСТОРИИ
ОГЛАВЛЕНИЕ

   

         Раздел 4.2.
XVIII
век в мировой истории:

         Мишина И.А., Жарова Л.Н. Европа на пути модернизации

              общественной и духовной жизни. Характерные черты

              эпохи Просвещения………………………………………….1

          Запад и Восток в XVIII веке……………………………………9

          Мишина И.А., Жарова Л.Н. «Золотой век» европейского 

              абсолютизма ………………………………………………….15
И.А.Мишина

Л.Н.Жарова
Европа на пути модернизации общественной и духовной жизни. Характерные черты эпохи Просвещения

XV-XVII вв. в Западной Европе называются эпохой Возрождения. Однако объективно эту эпоху следовало бы характеризовать как эпоху Перехода, потому что она является мостом к системе общественных отношений и культуре Нового времени. Именно в эту эпоху закладываются предпосылки буржуазных общественных отношений, меняется отношение церкви и государства, формируется мировоззрение гуманизма как основы нового ceкулярного сознания. В полной мере становление характерных черт эпохи Нового времени осуществляется в XVIII веке.

XVIII век в жизни народов Европы и Америки — это время величайших культурных, социально-экономических и политических сдвигов. В исторической науке эпоха Нового времени обычно связывается с утверждением буржуазных отношений в Западной Европе. Действительно, это важная социально-экономическая характеристика данной эпохи. Но в Новое время одновременно с этим процессом происходили и другие глобальные процессы, охватившие структуру цивилизации в целом. Становление в Западной Европе эпохии Нового времени означало цивилизационный сдвиг: разрушение устоев традиционной европейской цивилизации и утверждение новой. Этот сдвиг получил название модернизации.

Модернизация — это сложный многогранный процесс, проте­кавший в Европе в течение полутора столетий и охвативший все сферы жизни общества. В сфере производства модернизация озна­чала индустриализацию — постоянно нарастающее использование машин. В социальной сфере модернизация тесно связана с урбаниза­цией — небывалым ростом городов, который привел к преобладаю­щему их положению в экономической жизнедеятельности общества. В политической сфере модернизация означала демократизацию по­литических структур, закладывание предпосылок для формирова­ния гражданского общества и правового государства. В духовной сфере модернизация связана с секуляризацией — высвобождением всех сфер общественной и личной жизни из-под опеки религии и церкви, их обмирщения, а также интенсивное развитие грамотности, образования, научного знания о природе и обществе.

Все эти неразрывно связанные друг с другом процессы измени­ли эмоционально-психологические установки человека, его ментали­тет. Дух традиционализма уступает место установкам на изменение и развитие. Человек традиционной цивилизации был уверен в стабиль­ности окружающего его мира. Этот мир воспринимался им как нечто неизменное, существующее согласно изначально данным Божествен­ным законам. Человек Нового времени считает возможным познать за­коны природы и общества и на основе этого знания изменить природу и общество в соответствии со своими желаниями и потребностями.

Государственная власть, социальное устройство общества также лишается божественной санкции. Они истолковываются как человеческий продукт и подлежат, если это нужно, изменениям. Не случайно Новое время — это эпоха социальных революций, созна­тельных попыток насильственно переустроить общественную жизнь. В целом можно сказать, что Новое время создало Нового че­ловека. Человек Нового времени, модернизованный человек — это мобильная личность, которая быстро приспосабливается к измене­ниям, происходящим в окружающей среде.

Идейной основой модернизации общественной жизни в Новое время стала идеология Просвещения. XVIII в. в Европе также назы­вают Эпохой Просвещения. Деятели эпохи Просвещения оставили глубокий след в философии, науке, искусстве, литературе и полити­ке. Они выработали новое мировоззрение, призванное раскрепос­тить человеческую мысль, освободить ее от рамок средневекового традиционализма.

Философской основой мировоззрения эпохи Просвещения был рационализм. Идеологи Просвещения, отражая взгляды и по­требности буржуазии в ее борьбе против феодализма и его духовной опоры католической церкви, рассматривали разум как наиболее важную характеристику человека, предпосылку и наиболее яркое проявление всех его других качеств: свободы, самодеятельности, aктивности и т.д. Человек, как разумное существо, с точки зрения деятелей Просвещения, призван переустроить общество на разумных основаниях. На этой основе декларировалось право людей на coциальную революцию. Существенную черту идеологии эпохи Просвещения отмечал Ф.Энгельс: «Великие люди, которые во Франции просвещали головы для приближающейся революции, выступали крайне революционно. Никаких внешних авторитетов какого-то бы то ни было рода они не признавали. Религия, понимание природы, государственный строй — все должно было быть подвергнуто самой беспощадной критике, все должно было предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него, мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т.20. С.16).

Европа XVIII века в цивилизационном отношении еще представляла собой целостное образование. Народы Европы отличались по уровню экономического развития, политической организации, характеру культуры. Поэтому идеология Просвещения в каждой стране отличалась своими национальными особенностями.  

В наиболее ярких, классических формах идеология Просвещения развивалась во Франции. Французское Просвещение XVIII в. оказало значительное воздействие не только на собственную страну, но и на целый ряд других стран. Французская литература и французский язык сделались модными в Европе, а Франция стала центром всей европейской интеллектуальной жизни.

Крупнейшими представителями французского Просвещения были: Вольтер (Франсуа Мари Аруэ), Ж.-Ж.Руссо, Ш.Монтескье, П.А.Гольбах, К.А.Гельвеций, Д.Дидро.                       

Общественно-политическая жизнь Франции в XVIII в. характеризовалась большими пережитками феодализма. В борьбе со старой аристократией просветители не могли опереться на общественное мнение, на правительство, относящееся к ним враждебно. Во Франции они не имели такого влияния в обществе, как в Англии и Шотландии, были своего рода «отщепенцами.

Большинство видных деятелей французского Просвещения подвергались преследованиям за свои убеждения. Дени Дидро побы­вал в заключении в Венсенском замке (королевская тюрьма), Воль­тер — в Бастилии, Гельвеций был вынужден отречься от своей кни­ги «Об уме». По цензурным соображениям не раз приостанавлива­лось печатание знаменитой Энциклопедии, выходившей в свет отдельными томами с 1751 по 1772 гг.

Постоянные конфликты с властями создали французским просветителям репутацию радикалов. При всем своем радикализме французские просветители проявляли умеренность и осторожность, когда ставился на обсуждение один из основных принципов, на которых базировалась европейская государственность — прин­цип монархизма.

Во Франции идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную разрабатывал Шарль Монтескье (1689 - 1755). Изучая причины возникновения того или иного госу­дарственного строя, он утверждал, что законодательство страны зависит от формы правления. Главным средством обеспечения законности он считал принцип «разделения властей». Монтескье считал, что «дух законов» того или иного народа определяется объ­ективными предпосылками: климатом, почвой, территорией, рели­гией, численностью населения, формами хозяйственной деятель­ности и др.

Конфликты французских просветителей с католической цер­ковью объяснялись ее идеологической непримиримостью, догматиз­мом, и это исключало возможность компромисса.

Характерные черты эпохи Просвещения, ее проблемы и сам человеческий тип просветителя: философа, писателя, общественно­го деятеля — ярче всего воплотились в творчестве и в самой жизни Вольтера (1694-1778). Его имя стало как бы символом эпохи, дало на­звание целому идейному течению европейского масштаба - вольте­рьянству»).

Большое место в творчестве Вольтера занимают историче­ские труды: «История Карла XII» (1731), «Век Людовика XIV» (1751), «Россия при Петре Великом» (1759). В трудах Вольтера по­литическим антагонистом Карла XII выступает Петр Ш — монарх-реформатор и просветитель. Для Вольтера на первый план выдвинулась независимая политика Петра, ограничившего полномочия церкви чисто религиозными делами. В книге «Опыт о нравах и духе народов» Вольтер написал: «Каждого человека формирует его век, очень немногие поднимаются над нравами своего времени». Он, Вольтер, был таким, каким его создал XVIII век, и он же, Вольтер, был в числе тех просветителей, кто поднял­ся над ним.

Часть французских просветителей надеялась на сотрудниче­ство с властями в решении конкретных проблем управления стра­ной. Среди них выделялась группа экономистов-физиократов (от греческих слов «физис» — природа и «кратос» — власть), во главе которых стояли Франсуа Кенэ и Анн Робер Тюрго.

Сознание недостижимости целей Просвещения мирными, эво­люционными путями побудило многих из них примкнуть к неприми­римой оппозиции. Их протест принимал форму атеизма, резкой кри­тики религии и церкви, характерных для философов-материалис­тов — Руссо, Дидро, Гольбаха, Гельвеция и др.

Жан-Жак Руссо (1712 - 1778) в трактате «Об общественному говоре...» (1762) обосновал право народа на свержение абсолютизма. Он писал: «Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно, недействителен. Если Английский народ считает себя свободньм, то он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов парламента: как только они избраны — он раб, он ничто. В древних республиках и даже монархиях народ никогда не представителей, само это слово было неизвестно.

Будучи деистом по своим философским взглядам, он осуждал официальную церковь и религиозную нетерпимость. Руссо разделял общую веру просветителей на природу как гармоническую систему, частью которой был человек. Но он был убежден, что сам человек разрушил это «естественное состояние» и окружил себя противоречащими закону природы учреждениями. Исчезло равенство, появилась собственность «и обширные леса превратились в радующие глаз нивы, которые надо было орошать человеческим потом и на которых вскоре были посеяны и выросли вместе с урожаем рабством нищета». Но если нельзя вернуться к «естественному состоянию», то еще можно, устранив неравенство, восстановить утраченные добродетели. Сделать это не просто, потому что на страже неравенства стоит деспотизм. Требуется сила, чтобы его низвергнуть: «Восстание, которое приводит к убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, - это акт столь же закономерный, как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных».

Эта мысль вдохновляла поколение революционеров конца XVIII в., которое разделяло идеи Руссо, а вместе с ним негативное отношение и ко всему строю, основанному на свободе рыночной торгов­ли. Стремясь возродить утраченные добродетели, он объявлял их ос­новным носителем народ, трудящиеся низы общества. Так как народ не способен понять, в чем заключаются его истинные интересы, то ему нужен мудрый правитель, соответствующие законы и политика. 

Значительное развитие просветительское движение получило в Англии. Английское просветительство не было однородно по своим устремлениям. «Великие остроумцы» начала XVIII в. отличались друг от друга отношением к современному обществу и государ­ственному строю. Одни из них — Джозеф Аддисон, Ричард Стиль, Колли Сбор — пытались перевоспитать людей путем моральной проповеди и лишь осторожно и с оговорками отмечали недостатки современного им политического строя Англии.

Другие, к числу которых относились Джонатан Свифт и Джон Арбетнот, стремились вскрыть недостатки современного им общества представлявшееся им далеко не совершенным. При этом они в значи­тельной степени учитывали и интересы угнетенного народа.

На характер английского Просвещения повлияли также его неконфликтные отношения с религией и церковью. Объяснялось это тем, что англиканская церковь не противопоставляла себя католиче­ской, и в какой-то мере пропагандировали веротерпимость.

В политической программе английских просветителей нет ра­дикальных лозунгов и боевых призывов. Причина понята: большин­ство политических целей Просвещения было достигнуто в Англии еще в начале XVIII в.

В основных чертах политическая программа английского Просвещения была сформулирована еще в XVII веке филосо­фом-материалистом Джоном Локком (1632-1704) — создателем идейно-политической доктрины либерализма. Взгляды Локка в значительной степени воплотились в политическом строе Анг­лии: были закреплены основные права и свободы граждан, пред­ставительное правление, религиозная терпимость, неприкосно­венность собственности. Все это в основном соответствовало це­лям просветителей.

Просветительное движение в Шотландии опиралось на интел­лектуальный потенциал университетов Эдинбурга, Глазго и Абер­дина. Один из просветителей — Дэвид Юм (1711-1776) — философ, историк, экономист. Современное ему общество Юм рассматривал как плюралистическое, основанное на разделении труда и различи­ях в положении людей. По его мнению, не может быть стабильным общество, не уважающее социальных и религиозных различий меж­ду людьми. В свою очередь гражданин, не признающий, что его бла­гополучие связано с благополучием всего общества, не может быть добродетельным.

Большое влияние на европейское Просвещение оказал эконо­мист Адам Смит (1723-1790). Общество мыслилось ему гигантской мануфактурой, а разделение труда — всеобщей формой сотрудни­чества людей в интересах «богатства народов». Интерес просветите­лей к экономической теории отражал общее повышение престижа хозяйственной деятельности. Увидев преимущества рынка, Смит тем не менее выражал опасение, что его экономические законы могут привести к социальной и нравственной деградации наемных рабо­чих. В такое состояние, — считал он, — должны неизбежно впадать трудящиеся бедняки, если только правительство не приложит уси­лий для предотвращения этого.

Просвещение в Германии представляло собой сложное и про­тиворечивое явление прежде всего в силу политической раздроб­ленности страны. Один из парадоксов немецкого Просвещения за­ключался в том, что оно в какой-то мере поощрялось правящими классами, отсюда и его преимущественно умозрительный теорети­ческий характер.

Одним из родоначальников немецкого Просвещения был Иммануил Кант (1724-1804), профессор университета в Кенигсбе почетный член Петербургской Академии наук (1794). Особенно значителен его вклад в разработку концепции правового государства, назначение которого он видел не в заботе о практических потребностях общества, а в поддержании режима справедливости между ними. Гарантию от деспотизма Кант видел не в формах правления (республика, монархия), а в разделении властей.

Специфика социально-исторического развития Германии определила своеобразие немецкого Просвещения. Просветительские идеалы свободы и личного достоинства, обличение деспотизма отразились в самой общей и довольно отвлеченной форме. Только в npоизведениях Лессинга и в драмах молодого Шиллера они получил конкретное воплощение. Борьба за национальную самобытность немецкой литературы ведется Лессингом, развивающим идеи Дидро Клопштоком, тяготеющим к сентиментализму, и поколением 1770-годов — Гердером, Гете, писателями «Бури и натиска».

Многообразие путей, которыми шло Просвещение, сделало его уникальной лабораторией человеческой мысли. Именно там истоки основополагающих идей либерализма, социализма и коммунизма, повлиявших на мировое развитие в XIX- XX веках.

XVIII век вошел в историю как век просвещенного абсолютиз­ма. Политика абсолютизма в ряде европейских стран, выражающаяся в уничтожении «сверху» и в преобразовании наиболее устаревших фе­одальных институтов. Его содержанием стало уничтожение инквизи­ции, секуляризация церковного имущества, закрытие монастырей, от­мена податных привилегий дворянства и обложение дворянских и цер­ковных земель налогами. Именно в этот период наблюдается подъем уровня народного образования, вводится принцип свободы совести, в некоторых случаях проявляется забота о низших классах.

Однако главным в политике просвещенного абсолютизма стало провозглашение принципа «одно право для всех», что отразилось в создании равного для всех гражданского права. Такая политика имела огромные последствия сословно-социального характера, ли­шив преимуществ привилегированные сословия. Таким образом, в социальной эволюции Европы настал конец господствующему поло­жению старых земледельческих классов.

Проведение политики просвещенного абсолютизма в опреде­ленной мере явилось отражением идей Просветителей. Используя популярность их идей, они изображали свою деятельность как «союз философов и государей». Но главным побудительным мотивом стало осознание монархии нарастающей слабости их опоры — земельных собственников и укрепление позиций третьего сословия в лице бур­жуазии.

В наибольшей мере программа просвещенного абсолютизма была осуществлена в Австрии, Пруссии, Португалии, Неаполитан­ском королевстве, России. В других странах она была реализована лишь частично. Проведение этой политики не сняло политического напряжения в обществе. Абсолютизм — форма мертвая. Он не может улучшаться, оставаясь абсолютизмом, а если улучшается — значит перестает им быть.

Великая французская революция оказала огромное влияние на развитие европейских стран. Ее последствия — политические, эконо­мические, социальные — носили долговременный характер и придали динамизм историческому процессу. Восприятие идей французской революции населением Европы не оставляло место сомнениям, что де­спотический режим в просвещенной или непросвещенной форме от­жил свое время, что залог будущего экономического процветания ев­ропейская буржуазия видела в освобождении от абсолютизма.

XVIII век стал веком промежуточным, приготовлением для исторических процессов, развернувшихся в последующий период. Борьба между буржуазией и землевладельцами не была закончена, ее завершило следующее поколение.

Другим наследием XVIII в., доставшимся следующему веку, была борьба буржуазии и пролетариата, и ее прогноз не был еще оче­виден. XIX век позволил европейцам зримо ощутить плоды индуст­риальной революции, необходимые предпосылки которой были за­ложены в XVIII веке.
//
История России (Россия в мировой цивилизации): Учебное пособие для вузов
/
Под ред. А.А.Радугина. М., 1997. С. 110 – 117.

Да здравствует государственный интерес!

От религиозной общности — к государственной.  Средневековый западноевропеец ощущал себя прежде всего христианином, а затем уже крестья­нином или ремесленником, фран­ком или провансальцем. В XVI—XVII вв. религиозная при­надлежность уже не могла служить объединяющим и прими­ряющим началом: отношения между людьми на религиозной почве нередко доходили до крайней враждебности.

Все чаще и чаще на вопрос, кто же они, люди называли свою государственную принадлежность: подданные короля Франции или Испании, граждане Голландской или Швей­царской республики.

Осознание людьми своей государственной принадлежности было в конечном счете следствием тех процессов, которые происходили в XVI—XVII вв.: изменений в представлениях о мире, постепенного разрушения традиционного общества, освобождения государств из-под церковной опеки.

В XVII—XVIII вв. народы еще не оказывали заметного влияния на политику своих государств. Поэтому государст­венный интерес формировался без их непосредственного уча­стия. Но это вовсе не означает, что мнение отдельных людей и групп, общества в целом вообще не учитывалось.

Приблизительно с середины XVII до середины XVIII в. ин­тересы абсолютных монархов большинства стран Европы в сущности совпадали с интересами подавляющего большин­ства населения этих стран. Этот период нередко называют "золотым веком" абсолютизма.

«Государство – это я!». Как видим, преодоление последствий "войны всех против всех" и дальнейшее развитие стран Ев­ропы было невозможно без многократного усиления власти правителей. Общество в тот период еще не могло нала­дить управление своими, делами, а традиционные отно­шения уже не обеспечивали устойчивости и порядка. Поэ­тому усиление королевской власти в ряде стран Европы, и в частности во Франции, приветствовалось большинством на­селения; государственный интерес понимался во Франции как поддержка подданными неограниченной власти короля и обя­занность короля охранять права и привилегии подданных.

Фраза "Государство — это я!" принадлежит "королю-солнцу" Людовику XIV. Он считал, что монарх должен быть и законодателем, и исполнителем государственных решений;

что одному лишь королю принадлежат достоинство и величие государства, и единственный смысл жизни остальных фран­цузов — приумножение славы и успехов своего короля;

придворный этикет подчеркивает его сверхъестественное про­исхождение, да и сам французский язык, по мнению Людо­вика,-совершенствуется для того, чтобы служить возвеличе­нию его персоны. И король, и его подданные были уверены в том, что королевская власть имеет божественное проис­хождение.

Король обладал суверенитетом, то есть полной независи­мостью от своих подданных. Суверенитет короля означал так­же его исключительное право издавать законы, объявлять войну и заключать мир, набирать войско, назначать чиновников, взимать налоги, вершить суд, присваивать чины и звания и даже следить за дисциплиной священников.      

Но, обладая такой властью, король должен был oxpaнять права всех французских сословий: духовенства, дворянства и "третьего сословия", в которое входили все остальные под» данные — крестьяне, ремесленники, купцы, а с XVI в. — буржуа и рабочие. Именно "третье сословие" платило налоги и выполняло различные повинности в пользу первых двух, а также в пользу государства в целом.

Королевские указы приобретали силу закона только тогда, когда регистрировались верховным судом, или так называе­мым Парижским парламентом. Если парламент считал указ незаконным, то мог отказаться его регистрировать. При Ришелье суды были поставлены под государственный контроль, но уже в начале XVIII в. без согласия провинциальных "пар­ламентов" королевские указы не действовали.

"Колесики" и "винтики" государственного механизма. Ни на одно из старых сословий в полной мере опираться было уже невозможно. Во-первых, в условиях разрушения традиционного общества грани­цы между сословиями размывались. Нищие дворяне, нередко — беднее своих крестьян, и одворянившиеся буржуа были типичным явлением того времени. Во-вторых, сословия нередко состояли из групп с противопо­ложными интересами — например, крестьян и ростовщиков. Дворянство тоже уже было неоднородным. Всех дворян ус­ловно можно было разделить на дворян шпаги и дворян мантии. Первые — дворяне с рождения, обладавшие, поми­мо богатых родословных, многими традиционными привиле­гиями. Дворяне мантии (название происходит от принятого у судей и адвокатов обычая облачаться при исполнении своих обязанностей в мантии) — это вчерашние буржуа, купившие государственные должности, а вместе с ними — дворянское звание и право не платить налоги. Они не могли похвастать-. ся длинным списком знатных предков: "новых дворян" возвеличил король, и они были в гораздо большей зависимости от его милостей, чем их родовитые соперники. Между дворя­нами шпаги и дворянами мантии шла постоянная борьба за влияние на короля.

Но и дворянство шпаги было неоднородно. Сравнительно не­большую часть составляла аристократия, надеявшаяся ограни­чить власть короля. Обедневшие же дворяне без титулов стре­мились, подобно д'Артаньяну, отдать свою шпагу на службу ко­ролю. Их судьба всецело зависела от монаршей воли; по сво­ему положению они были ближе к дворянам мантии.

В борьбе с аристократией король опирался на служилое дворянство (небогатые дворяне шпаги и дворяне мантии).

Дворяне, имевшие должности или чины, будучи проводника­ми политики государства, составляли особую касту чиновниче­ства, или бюрократии. Бюрократия сосредоточила в своих ру­ках все управление страной. Именно чиновники были теми "колесиками" и "винтиками", которые должны были с точно­стью часового механизма гарантировать исполнение указов и постановлений высшей власти по всей Франции — вплоть до самой отдаленной деревни; именно их усилиями во многом обеспечивалась жизнедеятельность государства.

Почти все чиновничьи должности продавались и становились пожизненными. Поскольку должность передавалась по на­следству, то достаточно уверенно и независимо чувствовал себя и сын чиновника. Должности, наряду с дворянским зва­нием, приносили немалый доход. Взятки и поборы с населения не считались злоупореблениями, так как входили в условия владения должностью. Можно только представить себе, какой произвол царил в среде бюрократии. Правительство знало об этом: часть должностей государству удавалось выкупать и на­значать на них проверенных людей. Существовали должности, которые не покупались и не прода­вались, и в их числе — должность интенданта. Интенданты следили за действиями губернаторов провинций, от которых зависело поступление налогов в казну. Они получали коро­левское жалование и пользовались доверием короля. Дело доходило до того, что король запрещал губернаторам без раз­решения интендантов посещать вверенные им провинции.

Дворянин-бюрократ, находящийся на службе у короля, и дворянин, владеющий по наследству привилегиями и потому напрямую не зависящий от короля, — это были уже совершенно разные дворяне. Первые, как наиболее "полезные" королю, вытесняли вторых из системы управления страной.

В отличие от прежних времен вся Франция теперь подчи­нялась одним и тем же королевским указам. Все распоряже­ния писались на северофранцузском языке. Это ломало замк­нутость отдельных областей, вырабатывало единый стиль жизни и мысли, язык, привычки, взгляды, вкусы людей, не­зависимо от их положения в обществе.

Абсолютизм и его система управления усиливали ощущение государственной общности у людей различных сословий и групп.

"Золотое" правило абсолютизма. В XV — первой половине XVIII в. правители Европы считали, что могу­щество страны измеряется прежде всего количеством золота в казне. На­копление звонкой монеты было "золотым" правилом всех монархов и правительств Европы. Такая политика получила название меркантилизма.                         

Как накопить золото? Этот вопрос был одним из важней­ших государственных вопросов. Ведь без золота невозможно управлять страной, вести войны, строить каналы и дороги, открывать университеты, содержать роскошный дворец и ода­ривать придворных.

Проблему денег разные государства решали по-разному.

Абсолютные монархи Испании и Португалии одну за другой снаряжали экспедиции в заморские страны. Помимо золота и серебра, испанские и португальские купцы привозили тропи­ческие товары, которые продавались на европейском рынке. Многие страны Европы приобретали колонии, население ко­торых подвергалось нещадной эксплуатации. Нередко короли пополняли казну за счет пиратства и флибустьерства. Однако для большинства стран, имевших выход на Атлантиче­ское побережье, основным источником пополнения казны счи­талась торговля. Здесь действовало свое "золотое" правило: продавать за границу нужно больше товаров, чем покупать. Тогда деньги будут приумножаться. Торговали, как правило, изделиями мануфактурного и ремес­ленного производства, так как продукты сельского хозяйства стоили дешевле. К тому же нельзя было оставлять без сырья собственные мануфактуры.

В целях пополнения казны государи различных европей­ских стран стремились развивать собственные мануфактурное и ремесленное производства. Однако сначала их нужно было оградить от иностранных конкурентов. Для этого повыша­лись таможенные пошлины на импортные товары. Местные товары стоили дешевле, а поэтому охотнее раскупались. Та­кая политика государства, направленная на защиту своей промышленности, называется протекционизмом.

Звонкую монету государство получало и в виде налогов со своих подданных. Именно с этой целью многие государи и их министры стремились не допускать обнищания крестьян.

Нередко, нуждаясь в деньгах, монархи занимали крупные суммы у буржуазии, далеко не всегда возвращая их назад. Если деньги нужны были срочно, короли могли продать пра­во сбора налогов на какой-нибудь территории богатому от­купщику. Выплачивая королю сразу приблизительную сумму годового налога, откупщик затем многократно увеличивал свои доходы, выколачивая с населения гораздо большие деньги.

Государство обогащалось также за счет продажи должно­стей, иногда и перепродажей — когда владельцам дворянских патентов заново предлагалось купить их должность. В ряде стран начались гонения на евреев: их вынуждали покидать места постоянного проживания, отбирали имущество; затем в виде большой милости, а на самом деле с целью прибрать к рукам их капиталы, многим разрешали вернуться.

Как видим, государство активно вмешивалось в экономиче­скую жизнь, причем на первых порах такое вмешательство приносило заметные плоды. Давайте познакомимся с резуль­татами меркантильной экономической политики (на примере Франции и Пруссии), а также с людьми, чьи имена навсегда вошли в историю "золотого века" абсолютизма.

Своим расцветом французский абсолютизм был во многом обязан Жану Батисту Кольберу — генералу-контролеру финансов в 1666—1683 гг. Выходец из провинциальной бур­жуазной семьи, Кольбер сумел продвинуться по службе благо­даря личным способностям и безукоризненной честности. При нем благоустраивались проезжие дороги, углублялись русла рек, осушались болота, строились каналы и порты. Кольбер оказывал государственную помощь крестьянам, упо­рядочил взимание с них налогов, выписывал из-за границы улучшенные породы скота, всячески поощрял ведение лесного хозяйства. При Кольбере во Франции началась добыча ка­менного угля, развивались металлургия, производство фар­фора, гобеленов, зеркал; безопасными стали дороги.

Тяжелое наследие досталось Фридриху Вильгельму Прус­скому (1620—1688) из династии Гогенцоллернов: страна, разоренная Тридцатилетней войной, напоминала огромную кровоточащую рану. Но уже в конце XVII в. Пруссия очень внушительно заявила о себе. Фридрих Вильгельм, правивший в 1640—1688 гг. и известный под именем Великого курфюрста, сумел не только покон­чить с вассальной зависимостью от Польши, но и существенно увеличить размеры Пруссии. На опустевшие после войны зем­ли он пригласил 200 тысяч французов-гугенотов, спасавшихся от преследований; по его приказу строились новые дороги, прокладывались каналы, создавался флот. Будучи образованным человеком. Великий курфюрст открыл много школ. Берлин, который в годы Тридцатилетней войны был заштатным гарнизонным городком, стал при нем значи­тельным культурным центром. Университет и публичная биб­лиотека, издательства, типографии и книжные магазины при­умножали славу прусской столицы и самого курфюрста.

И во Франции, и в Пруссии уже действовала государствен­ная почта и осуществлялись пассажирские перевозки между городами.

Но к середине XVIII в. меркантилизм уже не столько уско­рял, сколько тормозил развитие экономики. Чтобы как мож­но меньше покупать за границей, государства стремились производить самостоятельно буквально всё. Такая экономика напоминала огромное натуральное хозяйство. Огражденные от конкуренции местные владельцы мануфактур не имели стимула к улучшению качества и снижению стоимости своих товаров. Буржуазия испытывала все больше неудобств от то­го, что государство принуждало ее производить лишь выгод­ные казне товары, в определенных количествах и по опреде­ленным ценам.

Меркантилизм неизбежно должен был уступить место свободной торговле, при которой государство уже не должно было в той же степени, что и раньше, вмешиваться в эконо­мику.
//
Мишина И.А., Жарова Л.Н. Становление современной цивилизации

 
(XVII – XVIII
вв.). М., 1995. С. 72 – 86.