Реферат

Реферат Характеристика эпохи Екатерины Второй современниками и потомками

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 23.11.2024





Федеральное агентство по образованию

Уральская Государственная Юридическая Академия

Институт Права и Предпринимательства

Кафедра истории государства и права

Отечественная история
Характеристика эпохи Екатерины Второй современниками и потомками

(реферат)
                                                       
                                                         Исполнитель: 124 группа   

Аверина Светлана Валерьевна

                                                         Руководитель:

                                                         старший преподаватель

                                                         Сорокина Любовь Николаевна
Екатеринбург 2009

Оглавление:
1.   Введение

2.     Глава 1. Оценка эпохи Екатерины Второй современниками.

3.   Глава 2. Оценка эпохи Екатерины Второй потомками.

4.   Заключение.

5.   Список использованной литературы.
Введение.

«Устроено губерний по новому образцу 29, городов построено 144, конвенций и трактатов заключено 30, побед одержано 78, замечательных указов издано 88, указов для облегчения народа - 123, итого 492 дела!»- так было написано в инвентаре деяний Екатерины Второй за 19 лет царствования, который ей представил граф Безбородко в 1781 году. К этому можно прибавить, что Екатерина отвоевала у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. душ обоего пола, так что число жителей ее империи с 19 млн. в 1762 г. возросло к 1796 г. до 36 млн., армия со 162 тыс. человек усилена до 312 тыс., флот, в 1757 г. состоявший из 21 линейного корабля и 6 фрегатов, в 1790 г. считал в своем составе 67 линейных кораблей и 40 фрегатов, сумма государственных доходов с 16 млн. руб. поднялась до 69 млн., т. е. увеличилась более чем вчетверо, успехи промышленности выразились в умножении числа фабрик с 500 до 2 тыс., успехи внешней торговли балтийской - в увеличении ввоза и вывоза с 9 млн. до 44 млн. руб., черноморской, Екатериною и созданной с 390 тыс. в 1776 г. до 1900 тыс. руб. в 1796 г., рост внутреннего оборота обозначился выпуском монеты в 34 года царствования на 148 млн. руб., тогда как в 62 предшествовавших года ее выпущено было только на 97 млн. Значение финансовых успехов Екатерины ослаблялось тем, что видное участие в них имел питейный доход, который в продолжение царствования увеличен был почти вшестеро и к концу его составлял почти третью часть всего бюджета доходов. Притом Екатерина оставила более 200 млн. долга, что почти равнялось доходу последних 3 1/2 лет царствования.

«Для Екатерины II наступила историческая давность. Это налагает некоторые особые обязательства на мысль, обращающуюся к обсуждению ее деятельности, устанавливает известное отношение к предмету, подсказывает точку зрения. Царствование Екатерины II - это целая эпоха нашей истории, а исторические эпохи обыкновенно не замыкаются в пределы людского века, не кончаются с жизнью своих творцов. И время Екатерины II пережило ее самое, по крайней мере после четырехлетнего перерыва было официально воскрешено манифестом второго ее преемника, объявившего, что он будет царствовать по законам и по сердцу своей бабки. Екатерину и по смерти ее восхваляли или порицали, как восхваляют или порицают живого человека, стараясь поддержать или изменить его деятельность. И Екатерины II не миновал столь обычный и печальный вид бессмертия - тревожить и ссорить людей и по смерти. Ее имя служило мишенью для полемического прицела в противников или приверженцев ее политического направления. Живые интересы и мнения боролись на ее могиле. Уронить ее бюст или удержать на пьедестале значило тогда дать то или другое направление жизни».[1]

Одни говорили о той эпохе с восторженным воодушевлением, с замиранием сердца. Блестящий век, принесший России ее бессмертную славу, «время героев и героических дел», как говорил Ключевский В. О.

По мнению других, все это был лишь грандиозным представлением, созданным для одной цели – прославления его создательницы; великолепные учреждения заводились для того только, чтобы прослыть их основательницей, а затем оставлялись в пренебрежении, без надлежащего надзора.

Каждый имеет право на свою, отличную от других, точку зрения по этому вопросу. Перед непосредственным начало хотелось бы привести слова Ключевского В. О.: «Счеты потомства с Екатериной II сведены. Для нас она не может быть ни знаменем, ни мишенью; для нас она только предмет изучения».
Глава 1

Оценка Эпохи Екатерины Второй современниками.

Екатерины век, ее роскошный двор,

Созвездие имен сопутников Фелицы,

Народной повести блестящие страницы,

Сановники, вожди, хор избранных певцов,

Глашатаи побед Державин и Петров –

Все облекалось в жизнь, в движенье и в глаголы.

П. А. Вяземский

...Плачевное состояние, о коем токмо должно просить Бога, чтоб лучшим царствованием сие зло истреблено было.

Князь Щербатов

Важность и ценность деяний государя — понятия относительные, оценка деятельности Екатерины II вызывала острые споры среди историков, как русских, так и нерусских. После Петра I только Екатерина II вызывала такие противоречивые мнения. Среди современников Екатерины Второй были как ее сторонники, так и противники. Наиболее резкое и полное выражение взглядов порицателей Екатерины Второй находим в известной записке "О повреждении нравов в России" князя Щербатова, служившего при дворе Екатерины II, историографа и публициста, человека образованного и патриота с твердыми убеждениями.

Автор писал записку про себя, не для публики, незадолго до своей смерти, случившейся в 1790 г., и собрал в этом труде свои воспоминания, наблюдения и размышления о нравственной жизни высшего русского общества XVIII в., закончив нарисованную им мрачную картину словами: «...плачевное состояние, о коем токмо должно просить бога, чтоб лучшим царствованием сие зло истреблено было». 

Также заслуживает внимания Известный дорожный сон Радищева, рассказанный в "Путешествии из С.-Петербурга в Москву 1790 г." в главе "Спасская Повесть" злая карикатура царствования Екатерины II. Александр Радищев в начале книги объявил о своем желании увидеть мир таким, каким он есть: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человеческими уязвлена стала[2]». Чужеземец в родной стране, он обнаруживает рабство, в котором живет крестьянство, питающее рабовладельцев — помещиков. «Звери алчные, пиявицы ненасытные, — обращается он к дворянам-рабовладельцам, включая в их число и себя, — что крестьянину мы оставляем? То, чего отнять не можем, — воздух. Да, один воздух... Закон запрещает отъяти у него жизнь. Но разве мгновенно. Сколько способов отъяти ее у него постепенно! С одной стороны — почти всесилие; с другой — немощь беззащитная. Ибо помещик в отношении крестьянина есть законодатель, судия, исполнитель своего решения и, по желанию своему, истец, против которого ответчик ничего сказать не может. Се жребий заклепанного во узы, се жребий заключенного в смрадной темнице, се жребий вола в ярме[3]».

«Путешествие из Петербурга в Москву» появилось в конце царствования Екатерины II, в то время, когда основные административные реформы были завершены. Одинокий голос Радищева не был услышан и не мог быть услышан, ибо выражал взгляды ничтожного меньшинства. Книга Радищева стала известна только после ее публикации в 1858 г. Герценом в Лондоне. Но и здесь круг читателей был очень узким. Первое полное научное издание «Путешествия» появилось лишь в 1905 г. Но только когда большевикам понадобились благородные предки, Радищев был превращен в «революционера», «отца русской интеллигенции», стал иконой.

Человек другого поколения и образа мыслей, ультралиберал с заграничным университетским образованием, проникнутый самыми передовыми идеями века и любивший отечество не меньше князя Щербатова, понимавший и признававший величие Петра I, сошелся во взгляде на переживаемое ими время со старым доморощенным ультраконсерватором, все сочувствия которого тяготели к допетровской старине.

Что еще замечательнее, к этим «печальным часовым у двух разных дверей», как назвал князя Щербатова и Радищева один позднейший писатель, присоединяется любимый внук Екатерины, ставший потом вторым ее преемником, которого она еще в пеленках оторвала от семьи, чтобы воспитать его по своей педагогике и в своих идеях: на положение дел в государстве за последние годы жизни бабушки, которые он мог наблюдать, он смотрел не светлее князя Щербатова и Радищева. «В наших делах писал он Кочубею за полгода до смерти Екатерины господствует неимоверный беспорядок: грабят со всех сторон, все части управляются дурно, порядок, кажется, изгнан отовсюду. Я всякий раз страдаю, признается он в другом месте письма когда должен являться на придворную сцену, и кровь портится во мне при виде низостей, совершаемых другими на каждом шагу для получения внешних отличий, не стоящих в моих глазах медного гроша».

Во второй половине XVIII в. по России путешествовало немало иностранцев. Как правило, вернувшись домой, они критиковали в своих путевых заметках нравы, политическое устройство российской империи. Иногда это вызывало гнев в Санкт-Петербурге. В 1770 г., после публикации в Париже «Путешествия в Сибирь», французского аббата, астронома, члена Академии наук Жана Шапп д'Отроша, Екатерина лично ответила на книгу памфлетом «Антидот». Она сочла себя оскорбленной замечаниями ученого аббата относительно помещиков, которые «продают своих рабов, как в других странах продают скот», и выраженной им надеждой на то, что императрица не ограничится предоставлением свободы дворянству, но даст возможность воспользоваться «этим благом всем своим подданным».

И все же это были одинокие голоса, которые были слышны очень немногим, за исключением разве книги Радищева, раздавались шепотом, про себя или в тесном кругу и потому не могли расстраивать хорового суждения, так красноречиво выраженного в "Похвальном слове" Карамзина.

По определению современника И. И. Бецкого, отличительной чертой царствования Екатерины Второй по мимо ее постепенных не насильственных преобразований было то как писал Н. М. Карамзин, что следствием очищения самодержавия от «примесей тиранства» были спокойствие сердец, успехи приятностей светских, знаний, разума[4].

Мемуары Сегюра заслуживают должного внимания ввиду своей важности и представляющей интерес информации, содержащейся в них.

Воспоминания Луи-Филиппа Сегюра – один из немногих источников, всесторонне рассматривающих политику Екатерины II, её ближайшее окружение, реформаторскую деятельность. Его воспоминания весьма отличаются от стандартных дневниковых записей, поскольку представляют широкую панораму событий в России в период правления этой государыни.

  Луи-Филипп Сегюр (1753 – 1830) – потомок аристократического рода, сын военного министра при французском короле Людовике XIV. Его семья была знакома со многими просветителями, в том числе Вольтером. Борьба колоний против Англии за независимость подвигнула Сегюра участвовать в войне. По возвращении на родину он был назначен представителем Франции при петербургском дворе, где он и провел около пяти лет с марта 1785 по начало октября 1789 года.

Сегюр видит в императрице выдающегося государственного деятеля, реформы которой сравнимы с деятельностью величайших королей Европы, и незаурядную личность с редкостным доброжелательным характером присущим ей обаянием красивой и умной женщины. Его привлекает и деятельность императрицы как просветительницы общества, женщине покровительствующей науками приводящей Россию от состояния варварского, азиатского к просвещенному, европейскому. Сегюр повествует о законах, которые издала монархиня, покровительствующие дворянству и практически не затрагивающие мужиков, находящихся в рабском, но вполне счастливом состоянии, ввиду отсутствия нищеты в государстве. Екатерина предстает продолжательницей славных дел Петра, его преемницей, довершившей его начинания.

«Двор ее (Екатерины Второй), - писал граф Д. Сегюр в 1780-х гг., - был местом свиданий всех государей и всех знаменитых лиц ее века. До нее Петербург, построенный в пределах стужи и льдов, оставался почти незамеченным, и, казалось, находилось в Азии. В ее царствование Россия стала державою европейскою. Петербург занял видное место между столицами образованного мира, и царский престол возвысился на череду престолов самых могущественных и значительных[5]».

Сегюр замечает, что Екатерина, как поистине незаурядный политический деятель весьма успешно совмещала активную внешнюю политику и преобразовательную деятельность: «Между тем как войска Екатерины распространяли ее славу и владения, она деятельно занималась мерами преобразований в управлении государством и развитием народного образования.»

Сегюр многократно восхищается преобразовательной деятельностью императрицы, которая своими законами смогла обеспечить процветание страны на несколько веков. Дипломат сообщает, что помимо издания новых законов Екатерина преобразовала старые, навела порядок в судебном законодательстве: «Русские законы представляли хаос; государи издавали новые законы, не уничтожая старых, судьи…судили произвольно. Екатерина… учредила правильные суды и старалась ввести единство в судопроизводстве» . Это, несомненно, важное преобразование, проведенное императрицей, позволило Сегюру невольно сравнить её с другими государями, причем Екатерина в своей реформаторской законодательной деятельности ничуть не уступает, а порой и превосходит их.

Французский дипломат обозревает безграничную деятельность Екатерины, как градостроительницы, попечительницы образования, законодательницы и просветительницы. Порой создается впечатление, что образ императрицы весьма идеализирован, абсолютно лишен недостатков, представлен как прекрасный идеал правителя. Однако за этой картиной не следует искать личного подобострастия графа, его склонности к преувеличениям. Скорее, наоборот. Сегюр выражал даже не свою личную позицию, а мнение о российской правительнице, укоренившееся в Европе. Именно возглавляемая такой сильной монархиней, Россия действительно представляла собой величайшую силу, заставляющую трепетать всю Европу. Екатерининская эпоха реформ и преобразований весьма точно отраженна Сегюром.

В памяти людей, оплакивавших смерть Екатерины, прежде всего выступали из прожитой дали явления, особенно сильно поразившие в свое время их воображение и чувство: Ларга, Кагул, Чесма, Рымник и победные празднества, слезы, пролитые при чтении "Наказа", Комиссия 1767 г., торжественные собрания и речи наместников и дворянских предводителей при открытии губернских учреждений, блестящие оды, придворные маскарады, на которых в десятках дворцовых комнат толпилось 8540 масок, путешествие императрицы в Крым со встречавшими ее на пути иллюминациями на 50 верст в окружности, с волшебными дворцами и садами, в одну ночь созданными.

Крупнейший поэт екатерининской эпохи, автор многочисленных од. прославлявших «Фелицу» (так он называл царицу), Гаврила Державин (1743—1816) занимал важные государственные посты и хорошо разбирался в политике. Свои «Записки» он писал уже после смерти императрицы, поэтому позволил себе легкую критику. «Сия мудрая и сильная Государыня, ежели в суждении строгого потомства не удержит по вечность имя великой, то потому только, что не всегда держалась священной справедливости, но угождала своим окружающим, а паче своим любимцам, как бы боясь раздражить их[6]».

Известный поэт XVII века Сумароков А. П. написал «Оду государыне императрице Екатерине Второй» по случаю ее вхождения на престол:

Во все пространные границы

К Екатерининым сынам

Воззри с горящей колесницы,

Воззри с небес, о солнце, к нам;

Будь нашей радости свидетель,

И кая ныне добродетель

Российский украшает трон;

Подобье види райску крину,

Красу держав, красу корон,

Премудрую Екатерину.[7]

Поэт сравнивает императрицу с ангелом с небес, восшедшим на российский престол:

Ликуй, Российская держава!

Мир, наше счастие внемли!

А ты, Екатерины слава,

Гласись вовек по всей земли!

Чего желать России боле?

Минерва на ея престоле,

Щедрота царствует над ней!

Астрея с небеси спустилась

И в прежней красоте своей

На землю паки возвратилась.

Многие другие поэты того времени писали хвалебные оды Екатерине. Пожалуй, самыми знаменитыми произведениями, посвященными императрице, можно назвать стихи Гаврилы Державина и «Историческое похвальное слово императрице Екатерине Второй» Карамзина.

Русское дворянство екатерининской эпохи, упоенное, по выражению Ключевского, медовым месяцем свободы. Избавившись от страха, возбужденного «злодеем-Пугачевым», оно искало себе место между Россией и Западом. Западные путешественники не переставали удивляться российской отсталости. Уильям Кокс, побывавший в 1784 г. в Польше и России, подчеркивал «отсталость русского крестьянина», имея в виду как сельскохозяйственные орудия, которыми он пользовался, так и его экономическое и социальное положение. Россию конца XVIII в. он сравнивал с Европой XI и XII вв. Английский путешественник полагал, что «положение не улучшится до тех пор, пока большинство будет находиться в абсолютном рабстве[8]». С этой точкой зрения в России был согласен, может быть, только Радищев. То, что Коксу и другим западным наблюдателям казалось «отсталостью», т.е. недостатком, слабостью, дворянским идеологам представлялось преимуществом, силой. «Если здесь, — писал Фонвизин своему другу Я. Булгакову из Парижа, — прежде нас начали, то по крайне мере мы, начиная жить, можем дать себе такую форму, какую хотим, и избегнуть тех неудобств и зол, которые здесь вкоренились. Nous commensous etils finissent. Я думаю, что тот, кто родился, посчастливее того, кто умирает[9]»

Страх побуждал Екатерину неустанно повторять о «всеобщем желании», обосновывающем ее право на трон. Расхождения с истиной ее не беспокоили. Поэт и министр Гаврила Державин, хорошо знавший императрицу, и в целом оценивавший ее деятельность положительно, писал: «Она управляла государством и самим правосудием более по политике или своим видам, нежели по святой правде[10]». Поэт и государственный деятель знал, конечно, что в истории было немного правителей, действовавших «по святой правде». Подчеркивая приоритет политики и личных интересов в действиях государыни, которую он воспевал под именем Фелицы, Державин подчеркивал обдуманность поведения Екатерины. Постоянно напоминая о своем «праве» на престол, она знала, что бесконечные повторения убедят верноподданных в законности ее пребывания на троне.

Мать народа — строгая, но справедливая. Такое впечатление о себе создавала Екатерина. Этот образ творили западные поклонники Северной Минервы: их стараниями он утверждался в Западной Европе и оттуда приходил в Россию. Репутация справедливой государыни, о чем Екатерина очень заботилась, поддерживалась и укреплялась репутацией строгости.

Современники видели ее по-разному, даже независимо от возраста: одни говорят о голубых глазах, другие о карих, говорят о высоком росте, хотя она была очень невысокой. Лучше всех об этих разногласиях сказала сама Екатерина. «Говорили, — пишет она в «Записках», — что я прекрасна, как день и поразительно хороша; правду сказать, я никогда не считала себя чрезвычайно красивой, но я нравилась и полагаю, что в этом и была моя сила[11]». Пушкин, иногда называвший Екатерину «Тартюфом в юбке», описал ее так: «Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало нежность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую[12]». Певец женщин и любви умело польстил императрице: в тот момент, когда она появилась на страницах «Капитанской дочки», ей было 45 лет.

Все души успокоились, все лица оживились", - говорит Карамзин, воспроизводя настроение, постепенно складывавшееся в обществе из всех этих столь непривычных впечатлений, какие оно тогда переживало. Это настроение восторженно выражалось при народных встречах Екатерины, особенно во время ее путешествия по Волге в 1767 г. Екатерина писала с дороги, что даже "иноплеменников", т. е. дипломатический корпус, ее сопровождавший, не раз прошибали слезы при виде народной радости, с какой ее встречали, а в Костроме граф Чернышев весь парадный обед проплакал, растроганный "благочинным и ласковым обхождением" местного дворянства, что в Казани готовы были постелить себя вместо ковра под ее ноги, а в одном месте в церкви мужики принялись свечи подавать, прося поставить их перед матушкой-царицей: это простонародный волжский ответ парижским философам, величавшим Екатерину царскосельской Минервой. Чтение "Наказа" в Комиссии 1767 г. депутаты слушали с восхищением, многие плакали, особенно от слов 520-й статьи: "Боже сохрани, чтобы после окончания сего законодательства был какой народ больше справедлив и, следовательно, больше процветающ на земли; намерение законов наших было бы не исполнено - несчастие, до которого я дожить не желаю". Плакали при встречах императрицы, при чтении ее манифестов и "Наказа", плакали за парадными обедами в ее присутствии, плакали от радости при мысли, что бироновское прошлое уже не вернется; никогда, кажется, не было пролито в России столько радостных политических слез, как в первые годы царствования Екатерины II.
                                                   
Глава 2.

Оценка эпохи Екатерины Второй потомками.

Историки, по разному оценивая результаты деятельности Екатерины II, единодушно признают, что она занималась вопросами законотворчества, административными проблемами, большое внимание уделяла внешней политике и многими другими. Все историки согласны, что, взойдя на трон, императрица встретила многочисленные трудности. Прежде всего, чрезвычайно сомнительными были права Екатерины на престол. Супруга свергнутого императора и мать наследника имела, в лучшем случае, основание быть регентшей до совершеннолетия Павла, которому в год переворота было 12 лет. Не говоря о том, что споры об отце наследника (в числе нескольких кандидатов никогда не было Петра III) продолжаются историками по сей день, Екатерина была чужестранкой.

Мало какой из периодов русской истории имеет такое количество источников, дающих возможность его всестороннего изучения. Прежде всего позаботилась о документации императрица: она оставила записки, чрезвычайно откровенную автобиографию, к сожалению, доведенную только до последних месяцев жизни Елизаветы; сохранились тысячи написанных ею писем — к близким, министрам, иностранным корреспондентам. Екатерина II не могла, казалось, жить, если она не держала в руках пера. По ее примеру много писали современники. Подробные дневники вели секретари императрицы.

Василий Ключевский заметил, что «неудачное самодержавие перестает быть законным[13]». Перефразируя его, можно сказать, что удачное самодержавие становится законным. Екатерина твердо верила в свою удачу. Прежде всего, она знала, чего хочет. В отличие от всех своих предшественников, кроме Петра I, она долго и старательно готовилась к должности, о которой мечтала со дня своего приезда в Россию. В отличие от Петра, который учился быть царем, строя корабли, обучаясь военному делу и путешествуя по заграницам, Екатерина готовилась стать императрицей, читая книги и оттачивая свое умение воздействовать на людей.

Современники, знавшие Екатерину лично или по письмам, принимавшиеся разбирать ее характер, начинали обычно с ума. Василий Ключевский, отмечая этот факт, полагает, что «Екатерина была просто умна и ничего более, если только это малость. У нее был ум не особенно тонкий и глубокий, зато гибкий и осторожный, сообразительный, умный ум, который знал свое место и время и не колол глаз другим. Екатерина умела быть умна кстати и в меру. Она, которой со всех сторон напевали в уши о ее великом уме, так простодушно признавалась доктору Циммерману на верху своей славы, что знала весьма много людей несравненно умнее ее. У нее вообще не было никакой выдающейся способности, одного господствующего таланта, который давил бы все остальные силы, нарушая равновесие духа. Но у нее был один счастливый дар, производивший наиболее сильное впечатление: памятливость, наблюдательность, догадливость, чутье положения, уменье быстро схватить и обобщить все наличные данные, чтобы вовремя принять решение, выбрать тон, в случае надобности благоразумная мораль и умеренно согретое чувство - все эти мелкие пружины, из деятельности которых слагается ежедневная житейская работа ума, Екатерина умела приводить в движение легко и ежеминутно, когда бы это ни понадобилось, без заметного для зрителя усилия[14]».  Екатерина обладала важнейшим качеством государственного деятеля: она прекрасно понимала реальную ситуацию и свое место в ней.

Один из лучших знатоков царствования Екатерины II — С.Д. Барсков считал главным оружием царицы ложь. «Всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим оружием, владела им, как виртуоз, и обманывала родителей, гувернантку, мужа, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков[15]».

Историки частенько дают идеализированный портрет «просвещенной императрицы», которая думала, что «нормы и методы регулярного государства, дополненные программой активного, динамичного и производительного общества, одобряются всеми просвещенными кругами русского общества». Иначе говоря: «Она еще сохраняла иллюзии и не знала, что желает общество, которым правила уже пять лет[16]».

Не все, конечно, историки. «Свобода, душа всех вещей! Без тебя все мертво» — приводя этот текст записи, сделанной Екатериной, едва вступившей на престол, Василий Ключевский безжалостно комментирует: «Это были, конечно, политические эксцессы, юношеские увлечения тридцатипятилетнего женского сердца[17]». Александр Кизеветтер, тщательно анализировавший деятельность Екатерины, приходит к выводу, что «распространенное представление о том, что до созыва Комиссии 1767 г. Екатерина царила на высотах радикализма, рискуя вступить в распрю с требованиями сословного эгоизма дворянства, пока во имя самосохранения не отвернулась от своих идеалов», при изучении документов «блекнет и испаряется». Историк доказывает, что Екатерина не имела намерения освобождать крестьян, с самого начала ее целью было ограничение законом размера крепостных повинностей. Долгое время ходило мнение, что императрица выразила свое желание отменить крепостное право в тех параграфах Наказа, которые она выбросила из окончательного текста, поняв настроения депутатов Комиссии. Публикация в конце XIX в. академического издания Наказа, включавшего все пропущенные места, подтвердили, что далее ограничения размера крепостных повинностей и признания за крепостными права собственности на движимое имущество, она не пошла.

Алексей Толстой в своей иронической поэме «История государства Российского...» (1868) замечает, что Екатерина на советы Вольтера и Дидро дать народу, «которому вы мать» свободу, ответила «прикреплением украинцев к земле».

По-разному оценивая царствование Екатерины II, историки единодушно согласны с тем, что она была «дворянской императрицей», что при ней завершился «основной процесс XVIII в. — создание дворянской привилегии, утвержденной на порабощение народа[18]». Соглашаясь с тем, что одним из важнейших итогов деятельности Екатерины было упрочение дворянства как правящего слоя России, историки расходятся, нередко в противоположные стороны, при оценке характера русского дворянства. Екатерина дата им полную свободу, отдала в их полное распоряжение крестьян-рабов, одновременно введя в обиход новые понятия, такие, как «добронравие», «человечество», «человеколюбие», «отечество», «граждане», «чувствительность», «чувствования человеческого сердца». Поставила вопросы, которые будут обсуждаться следующими поколениями: Россия и Запад, новая Россия и древняя, национальный характер. Значительный толчок получила культура: в екатерининское время забрасываются в почву зерна, которые дадут через несколько десятилетий золотой век русской культуры.

Особое мнение имеют историки  и на счет русского дворянства времен Екатерины Второй. Лев Гумилев соглашался с мыслями Дениса Фонвизина: «Конечно, если мы сравниваем себя с современными западноевропейцами или американцами, то сравнение не в нашу пользу; мы огорчаемся и совершенно напрасно... Европейцы старше нас на 500 лет, и то, что переживаем мы сегодня, Западная Европа переживала в конце XV—начале XVI вв.». Русский историк напоминает, что «тихая и спокойная Франция при Миттеране, для которой террористический акт — событие, в XV в.. точно так же как Россия в XX, полыхала в огне гражданской войны, только сражались в ней не белые и красные, а сторонники герцога Орлеанского и герцога Бургундского. Повешенные на деревьях люди расценивались тогда французами, как привычный элемент родного пейзажа[19]».

Молодость — народа, государства — была убедительным аргументом, опровергавшим все критические замечания относительно отсталости.

Дворянин конца XVIII в., которому, как пишет Василий Ключевский, предстояло вести русское общество по пути прогресса, был странным существом. «Его общественное положение покоилось на политической несправедливости и венчалось жизненным бездельем. С рук сельского дьячка-учителя он переходил в руки француза-гувернера, завершал образование в итальянском театре или французском ресторане и доканчивал дни свои в московском или деревенском кабинете с книжкой Вольтера в руках... Все усвоенные им манеры, привычки, вкусы, симпатии, самый язык — все было чужое, привозное, а дома у него не было никаких живых органических связей с окружающим, никакого серьезного житейского дела». Мастер выразительных формул, Ключевский дает беспощадный портрет дворянина: «Чужой между своими, он старался стать своим между чужими, был в европейском обществе каким-то приемышем. В Европе на него смотрели как на переодетого татарина, а дома видели в нем родившегося в России француза[20]».

Семь десятилетий спустя, во второй половине 50-х годов XX в., Владимир Вейдле, свидетель большевистской революции и эмигрант, считал, что из всего того, что Петр I сделал для России, «дворянство едва ли не лучшее». Важнейшее качество русского дворянства, считает В. Вейдле, это то, что оно было одновременно правящим и культурным слоем: «Дворянство и создало культуру петербургской России». В. Ключевский, конечно, этого не отрицал, но подчеркивал чуждость этой культуры подавляющему большинству народа. В. Вейдле, восхваляя заслуги дворянства, признает, что имелась «непримиренность культурных традиций... несогласованность культуры вертикальной с культурой горизонтальной» и «неизменная безучастность народа и к тому, как живут верхи, и, что важнее, к тому, что они творят[21]»

В 1989 г., пытаясь понять смысл «перестройки», Натан Эйдельман, наиболее популярный историк своего времени, обратился к прошлому. О дворянах он писал: «Яркие, талантливые, оригинальные, очень способные, на все способные люди (от высот просвещения до низкого зверства включительно) русские дворяне поставляли России в XVIII в. почти всех активно действующих в государственном смысле лиц; они (как уже не раз говорилось) были особенно сильно отделены от народных «низов», в то время как Франция, по словам знаменитого историка Токвилля, «была страна, где люди стали наиболее похожи друг на друга[22]»

Американский историк Марк Раев, оценивающий административные реформы Екатерины II значительно более положительно, чем русские либеральные историки XIX в., считает важнейшей причиной, помешавшей укреплению «сословий» и автономных промежуточных инстанций, — отсутствие стабильной и цельной правовой системы. «Россия, конечно же, располагала органами правосудия, и екатерининское законодательство их улучшило, особенно ограничением процедуры дознания. Но органы правосудия и дознания были сведены воедино и являлись одной из составных частей имперской администрации; они не обладали ни автономией деятельности, ни независимыми критериями. Таким образом, правосудие было полностью отдано на произвол чиновников[23]».

Совестные суды, созданные реформой, имели целью решения мелких конфликтов между частными лицами, прежде всего связанных со спорами о наследстве, с мелкими посягательствами на собственность. Существование совестного суда, учрежденного в интересах населения, задержало введение в России правового государства. Пьеса А. Островского «Горячее сердце» (1868) хорошо объясняет парадокс. Один из героев пьесы, судья, выходит на площадь решать конфликты и обращается к толпе, пришедшей посмотреть на суд, с вопросом: как судить: по совести или по закону. Показывая на стопку лежащих перед ним на столе книг, он добавляет: вот сколько законов. Он слышит в ответ: по совести суди, батюшка, по совести.

Разногласия у историков вызывает и внешняя политика Екатерины Второй, а точнее, ее мотивы. Ключевский В. О. говорил о том, что личные интересы имелись, совершенно очевидно, у Екатерины. Ей нужна была слава, «нужны были громкие дела, крупные, для всех очевидные успехи, чтобы оправдать свое воцарение и заслужить любовь подданных, для приобретения которой она, по ее признанию, ничем не пренебрегала[24]». Сергей Соловьев, автор «Истории России с древнейших времен» в 29 томах, писал о совпадении личных интересов государя и государства, имеющем особый характер в самодержавном государстве. Русский царь не может не быть самодержцем, поскольку размеры государства навязывают этот образ правления. Проникновение идей свободы в западноевропейском смысле в русское общество сделало необходимым, по мнению историка, определить понятие свободы в самодержавном государстве. Сергей Соловьев рассуждает логично: цель и объект самодержавного государства — слава граждан, государства и государя; национальная гордость создает у народа, управляемого самодержавно, ощущение свободы, побуждающее к великим делам и благу подданных не меньше, чем сама свобода[25].

 «Внешняя политика, — резюмирует Василий Ключевский, — самая блестящая сторона политической деятельности Екатерины. Когда хотят сказать самое лучшее, что можно сказать о ее царствовании, то говорят о ее внешних деяниях...»[26]. Мнение это разделяется всеми историками, оно было очевидно и для современников.

Однако, уже в советский период деятельность этой императрицы пытались представить лишь как попытку повторения петровских преобразований, а саму Екатерину - личностью несамостоятельную, подверженную влиянию мошенников и фаворитов. При изучении истории XVIII века предпочтение отдавалось Петру и его реформам, Екатерина представала в роли последовательницы императора, а её деятельность – бледной тенью петровских реформ. Видимо, этим объясняется незначительное число монографий о правлении этой женщины, изданных в советское время. Хотя конец 80 – начало 90 годов характеризуется оживлением интереса к личности императрицы: переиздаются воспоминания о Екатерине её современников, появляется ряд интересных работ и монографий.

В деятельности Екатерины Второй есть много моментов, в отношении которых историки придерживаются одного мнения, но есть и моменты, вызывающие горячие споры. В целом историки и российские и зарубежные относятся достаточно критически к эпохе Екатерины, выделяя как минусы в ее политике, так и достижения.
Заключение.

Историческое   значение   екатерининской   эпохи чрезвычайно велико именно потому, что  в  эту  эпоху  были  подведены  итоги предыдущей    истории,    завершились    исторические    процессы,    раньше развивавшиеся. Эта способность  Екатерины  доводить  до  конца,  до  полного разрешения те вопросы, какие ей ставила история, заставляет всех признать  в ней первостепенного исторического деятеля, независимо от её личных ошибок  и слабостей.

    Способность Екатерины подводить итог видна в  русской дипломатии эпохи Екатерины и в решении основных   задач,  унаследованные  ею  от  XVII  века; закрепление  достижений Петра Великого в Прибалтике;  воссоединение   земель населенных родственными русскому народу белорусами и украинцами.  Завоевание решающего голоса в делах общеевропейских.

     От того, что в конце XVIII века политика российского абсолютизма  была

направлена на сохранение  и  укрепление  феодально-крепостнического   строя, господствующего  положения  дворян  в  экономике   и   политической   жизни, Екатерина II  вступив  на  престол  в  период  обострения  классовой  борьбы крестьянства против крепостнического гнета,  пытается   привлечь  к  анализу проблем  и  поиску  путей  выхода  из  них  просвещенных  людей,  признанных западным миром. Это прекрасно видно  из  попыток  привлечь  их  к  одной  из крупных акций политики «просвещенного абсолютизма», а именно  к  конкурсу  о праве крестьян иметь в собственности землю

     С кончиной  императрицы  Екатерины  закончилась  целая  эпоха  русской истории. Сама Екатерина и ее сподвижники сумели, опираясь на народные  силы, достичь блестящих успехов и  во  внешней  политике,  военных  акциях,  и  во внутреннем устройстве, и в культурных начинаниях.
Список использованной литературы:
1.          Вейдле В. Задачи России.

2.          Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. М.: 2001.-124 с.

3.          Записка из известных всем происшествием и подлинных дел, заключающая в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. СПб., Б. г.- 339 с.

4.          Записки Державина. С. 387.

5.          Золотой век Екатерины Великой: Воспоминания /Изд. подг. В.М.Боковой и Н.Ч.Цимбаевым. – М.: 1996. – 330 с.

6.          Кизеветтер А. Россия// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1900. Т. 28.

7.          Ключевский В. О. Императрица Екатерина Вторая (1729-1796). М.:1991.

8.          Ключевский В. О. Курс русской истории. Пб., 1922. Т. 5.

9.          Ключевский В. О. Литературные портреты. М., 1991.- 454 с.

10.    Кокс В. Путешествие в Польшу, Россию... Лондон, 1784

11.    Пушкин А.С. Капитанская дочка// Сочинения. В 3 т. М., 1954. Т. 3. С. 525.

12.    Радищев А.С. Избранное. М., 1959. С. 61.

13.    Раев М. Понять дореволюционную Россию: Государство и общество в Российской империи. Лондон, 1990. С. 117.

14.    Раев М. Указ. соч. Лондон, 1991. С. 127.

15.    Россия XVIII века глазами иностранцев. – Л.: Лениздат, 1989. – 544 с.

16.    Соловьев С. История России с древнейших времен. СПб., Б. г. Т. 6. С. 338-339

17.    Сочинения Екатерины II/ Сост. и автор вст. статьи О.Н. Михайлов. М. 1990. С. 118.

18.    Сумароков А. П.  Избранные произведения. Л., 1957

19.    Фонвизин Д.И. Сочинения. Т. 1. С. 493.

20.    Цит. по: Российская дипломатия в портретах. М.: 1995.- 82 с.

21.    Эйдельман Н. «Революция сверху» в России. М., 1989.- 73 с.



[1] Ключевский В. О. Императрица Екатерина Вторая (1729-1796)

[2] Радищев А.С. Избранное. М., 1959. С. 61.

[3] Радищев А.С. Избранное. М., 1959. С. 219.

[4] Золотой век Екатерины Великой: Воспоминания /Изд. подг. В.М.Боковой и Н.Ч.Цимбаевым. – М.: 1996. – 330 с. С47.

[5] Россия XVIII века глазами иностранцев. – Л.: Лениздат, 1989. – 544 с. С230

[6] Записки Державина. С. 387.

[7] А.П. Сумароков. Избранные произведения. Л., 1957.

[8] Кокс В. Путешествие в Польшу, Россию... Лондон, 1784.

[9] Фонвизин Д.И. Сочинения. Т. 1. С. 493.

[10] Записка из известных всем происшествием и подлинных дел, заключающая в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. СПб., Б. г. С. 339.

[11] Сочинения Екатерины II/ Сост. и автор вст. статьи О.Н. Михайлов. М. 1990. С. 118.

[12] Пушкин А.С. Капитанская дочка// Сочинения. В 3 т. М., 1954. Т. 3. С. 525.



[13] Ключевский В. О. Литературные портреты. М., 1991. С. 454.

[14] Ключевский В. О. Императрица Екатерина Вторая (1729-1796)

[15] Цит. по: Российская дипломатия в портретах. С. 82.

[16] Раев М. Понять дореволюционную Россию: Государство и общество в Российской империи. Лондон, 1990. С. 117.

[17] Ключевский В. Курс русской истории. Пб., 1922. Т. 5. С. 44.

[18] Кизеветтер А. Россия// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1900. Т. 28. С. 477.



[19] Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии. С. 184.

[20] Ключевский В. Курс русской истории. Т. 5. С. 147.

[21] Вейдле В. Задачи России. С. 88, 89

[22] Эйдельман Н. «Революция сверху» в России. М., 1989. С. 73.

[23] Раев М. Указ. соч. С. 127.

[24] Ключевский Б. О. Литературные портреты. С. 379.

[25] Соловьев С. История России с древнейших времен. СПб., Б. г. Т. 6. С. 338-339.

[26] Ключевский В. Курс русской истории. Т. 5. С. 26.

1. Доклад на тему Микоплазменная пневмония
2. Статья Возрождая целостность обществознания. Современная западная социология аналитический портрет
3. Диплом Этапы реструктуризации элетроэнергетики в российской экономике
4. Реферат на тему My Stage In Moral Development Essay Research
5. Реферат Формирование конституционной монархии в Англии
6. Курсовая на тему Стиль менеджмента
7. Сочинение на тему Ахматова а. - Тема родины в поэзии анны ахматовой
8. Реферат Особенности питания в пожилом и старческом возрасте
9. Реферат Механизм ценообразования в туризме на примере туристской компании Терра тур - плюс
10. Реферат Таможенная экспертиза качества непродовольственных товаров