Функции государства в переходной экономике
В плановой экономике государство играет решающую роль в развитии всех социально-экономических процессов. Оно непосредственно формирует воспроизводственные пропорции, определяет через систему директивных заданий основные хозяйственные связи и параметры деятельности каждого предприятия: объем и ассортимент производимой продукции, цены, поставщиков средств производства и потребителей готовой продукции. До предприятий (имеющих крайне низкую степень экономической самостоятельности) доводятся директивные задания по повышению производительности труда и снижению себестоимости продукции, по внедрению новой техники и формированию фонда оплаты труда и т.п. При построении системы государственного регулирования экономики здесь господствует - при некоторых различиях в степени экономической самостоятельности предприятий в отдельных странах с плановой экономикой -принцип "максимальной возможности": все экономические процессы, которые в принципе поддаются централизованному регулированию, должны управляться государственными органами.
В свободной рыночной экономике основным регулятором хозяйственных связей является рынок. Государственное регулирование играет вспомогательную роль (при дифференциации степени правительственного вмешательства в экономику по различным странам). Оно строится на основе принципа "необходимости": только в тех сферах, где рыночные регуляторы в силу различных причин неэффективны, допустимо и целесообразно государственное регулирование.
Изменение основополагающего принципа функционирования системы государственного регулирования - одно из главных стартовых условий перехода к рыночной экономике. Но такое изменение на практике протекает на фоне непрекращающихся в теории дискуссий о роли и функциях государства в переходный период - между либеральными экономистами и экономистами-государственниками. Либералы убеждены, что в большинстве сфер экономической жизни деятельность государственных органов несравненно менее результативна, чем деятельность частных фирм. Поэтому повышение народнохозяйственной эффективности в переходный период возможно лишь при условии, если государство уйдет из всех сфер, где его может заменить частник, если оно станет небольшим и дешевым, а его доля в перераспределении национального дохода будет значительно снижена. Особое историческое наследие России видится ими не столько в гигантской территории и в традициях мощного бюрократического государства, сколько в невероятно высоком уровне коррумпированности государственного аппарата, в результате чего реализация им даже элементарных общественных функций оказалась фактически парализованной. Вместе с тем либеральные ученые, опирающиеся на монетаристскую теорию, признают, что некоторые экономические функции (прежде всего регулирование денежно-кредитной сферы) не могут не находиться в исключительной компетентности государства в лице независимого от исполнительной власти центрального банка.
Господство в теории либеральных взглядов по данной проблеме и широкое представительство либералов во власти вплоть до конца 90-х гг. далеко не случайны и имеют объективные причины. Сама необходимость перехода от централизованно планируемой к рыночной экономике в значительной мере обусловлена обозначившейся в 70-80-е г.г. тенденцией к снижению уровня реального управления народным хозяйством. Стало ясно, что сверхогосударствленная экономика перестала обеспечивать экономический рост, подъем эффективности производства, усвоение достижений научно-технической революции и т.п. Решение этих стратегических задач потребовало открытия простора стихийно действующему рыночному механизму саморегулирования. Но реальное противоречие переходной экономики состоит в том, что сам этот переход к рыночной экономике может быть осуществлен опять-таки лишь сознательно, при активном участии государства. Функционирование отечественной экономики в 90-е гг. развенчало ранее господствовавший в теории либеральный миф, что, будучи освобожденным от деформирующего вмешательства государства, рынок в нашей стране сам по себе сформируется эффективные предприятия и институты. В связи с этим в переходной экономике решается как бы двуединая задача: встраивание государственного регулирования в нарождающиеся рыночные отношения одновременно с разгосударствлением и приватизацией. Иными словами, здесь происходит борьба двух определяющих и взаимно противоречивых тенденций. С одной стороны, государственное регулирование экономических процессов теряет всеобъемлющий характер, и степень государственного вмешательства в экономику уменьшается. С другой стороны, происходит изменение форм и методов государственного регулирования.
Первая из этих тенденций связана с либерализацией, приватизацией, децентрализацией экономики и объясняется сокращением возможностей реформируемого государства к принуждению, сжатием объема контролируемых им ресурсов. Вторая же тенденция связана с преобразованием самого государства: его выходом на рынок, обязанностью брать на себя на начальном этапе часть функций еще неразвитого рынка. Деформации, внесенные в действие данных тенденций формирующимся российским рынком, повлекли за собой всеобщее разочарование в действенности его механизмов. Как следствие, общим местом большинства политических программ конца 90-х гг. стало в нашей стране положение о необходимости усиления регулирующей роли государства. Прежние надежды на рынок - по принципу маятника - сменились диаметрально противоположными по направлению надеждами на государство.
Последовательно проводившими данную линию и раньше экономисты-государственники полагают, что вмешательство государства в экономическую жизнь должно быть крупномасштабным и всеобъемлющим, а само государство - могущественным и потому весьма дорогим. При этом нередки ссылки на особые российские условия и, в частности, на историческое и географическое наследие России. Беспорядок в общественной жизни в переходный период зачастую воспринимается как результат недостаточности государственного регулирования, "самоустранения" государства от решения ключевых социально-экономических задач. "Пример России, - отмечает Л.И. Абалкин, - войдет во все учебники и хрестоматии начала ХХI в. как яркая иллюстрация того, к чему приводит вытеснение государства из сферы экономики.
Между тем, отвечая на вопрос о целесообразном уровне вмешательства государства в переходную экономику необходимо руководствоваться не какими-либо интуитивными догадками, а научным анализом факторов, определяющих интенсивность государственной интервенции в хозяйственную жизнь. К числу таких факторов необходимо отнести:
сформировавшаяся в стране модель переходной экономической системы;
модель государственного регулирования, которую правительство кладет в основу проводимой им экономической политики - склоняется оно в большей степени на рекомендации монетаристов, кейнсианцев, теоретиков "экономики предложения" или же обладает собственной концепцией транзитологии;
состояние конъюнктуры, складывающейся в данный момент в национальной экономике: преодолен ли уже трансформационный спад, достигнут ли докризисный объем производства или же сжатие национального продукта продолжается;
правящая партия, реально выдвигаемые ею макроэкономические цели, а также фаза борьбы за власть (развертывается предвыборная борьба или наступил момент, когда победившая партия должна доказать свою способность эти цели реализовать);
степень самостоятельности проводимой правительством экономической политики, что в решающей степени связано с объемом внешней задолженности страны международным финансовым организациям.
Для экономической литературы, посвященной проблеме перехода к рынку, характерно стремление абсолютизировать одну из сторон описанного выше противоречия: либо, мистифицируя всесилие монетаризма, преувеличить разрушающую государство сторону данного перехода, либо, наоборот, чрезмерно раздуть конструктивную роль правительства в построении рыночной экономики. При этом в научной литературе середины 80-х г. г. господствовало представление о высокой степени управляемости процесса трансформации централизованно планируемой экономики в рыночную. Однако за исключением Китая во всех других постсоциалистических странах иллюзией оказалось представление о том, что данный процесс будет протекать в форме некоей "социальной инженерии", что мощное государство, исходя из соображений либо социальной справедливости, либо экономической эффективности, будет привносить новые эффективные рыночно ориентированные механизмы, постепенно вытесняя механизмы планового регулирования. По мнению Е. Гайдара , это - наиболее серьезная ошибка науки, опровергнутая жизнью.
Переход к рыночной экономике обычно начинается иначе - когда традиционные институты власти теряют способность к эффективному контролю над страной, а потому не могут реально противодействовать ослаблению своего политического влияния. Как отмечает А. Ослунд , постсоциалистическое государство по природе своей очень слабое. Оно и раньше было узурпировано бюрократами, оппортунистически преследующими прежде всего свои собственные интересы. Но с появлением богатого класса предпринимателей возникли возможности участия чиновников в крупномасштабной коррупции. Кроме того, при сохранении (с учетом многочисленных внебюджетных фондов) высокого уровня правительственных расходов - 50-60% ВНП - на пути коррупции существует крайне мало препятствий. Государственные чиновники к тому же глубоко деморализованы, часто не имеют необходимого образования и не разделяют веры в ценности демократического общества. Их жалование недостаточно высоко и его рост отстает от темпов инфляции. Степень деморализации чиновников (и соответственно степень их коррумпированности), по оценке А. Ослунда, ниже всего в Чехии, ограничена в других странах Восточной и Центральной Европы, очень высока в балканских государствах и еще выше в республиках бывшего СССР. Отсюда директором Стокгольмского института экономики стран Восточной Европы делается вывод: "Выступать за более активную роль государства на ранних этапах переходного периода - значит поддерживать передачу власти и финансовых средств коррумпированным кругам" .
Однако вполне осознавая опасность бюрократизации и коррупции, многие ученые в то же время не склонны постоянно уповать на действенность рыночных механизмов и частной инициативы как главных движущих сил в переходный к рынку период. Уход государства из социально-экономической сферы и нарушение экономической координации, по мнению Я. Корнаи, способны привести к 2 крайне негативным последствиям, ставящим под сомнение саму возможность изменения типа экономической системы. Обычно происходящий при этом стремительный спад объема производства, во-первых, сопровождается снижением уровня социальной стабильности в обществе, всеобщим разочарованием в демократии и усиливающейся тягой к "сильной руке". И действительно, в условиях усилившегося в последнее время обнищания российского населения возрастает опасность использования демократической процедуры выборов для прихода к власти в нашей стране прежних коммунистических лидеров. Характерно в данной связи, что последние опросы общественного мнения показывают, что в стране растет число тех, кто предпочел бы росту цен жизнь в условиях контролируемых государством потребительских цен и товарного дефицита.
Во-вторых, возрастает риск оказаться в ситуации, когда падение производства в целом остановилось, однако выход на траекторию экономического роста займет весьма значительный временной интервал. Причем выйти из этой ситуации (а еще лучше - избежать ее) можно только при более активном участии государства в экономической жизни. Такая государственная интервенция в хозяйственную жизнь - это не возврат "назад" к командной экономике, но это - и не радикальное движение только "вперед" со слепой надеждой на внутренние силы рынка.
Таким образом, роль государства в переходной экономике выше, чем в уже сложившемся рыночном хозяйстве. Это связано с двумя основными причинами. Во-первых, на переходном этапе рынок находится в стадии формирования, и по причине отсутствия сформировавшихся субъектов рынка, да и самой его инфраструктуры регулирующие возможности рыночного механизма недостаточно высоки - и это обусловливает необходимость более интенсивного вмешательства государства в экономические процессы. Во-вторых, переход от планового хозяйства к рыночному не происходит автоматически, стихийно. Рассчитывать на то, что рынок сам разрешит все проблемы российской экономики, не приходится. Рыночный механизм в переходной экономике вопреки иллюзиям мистифицированного монетаризма не возникает стихийно, а создается обществом при активном участии государства. "Сам по себе, - отмечает С. Меньшиков, - рождается только капитализм "первоначального накопления" из феодализма и мафиозный капитализм - из социализма. Эта закономерность повсеместно доказана на практике даже в сравнительно благополучной Восточной Европе".
Государство призвано регулировать сам процесс перехода, стимулировать создание инфраструктуры рынка, условий его нормального функционирования.
Все функции государства в переходной экономике можно условно разделить на 2 группы. Во-первых, это функции по созданию условий эффективного функционирования рынка. Во-вторых, это функции по дополнению и корректировке действия собственно рыночных регуляторов.
К первой группе относятся функции обеспечения правовой базы функционирования рыночного хозяйства, а также функция стимулирования и защиты конкуренции как главной движущей силы в рыночной среде.
Ко второй группе относятся функции перераспределения доходов, корректировки размещения ресурсов, обеспечения макроэкономической стабилизации и стимулирования экономического роста.
Названные функции характерны как для переходной, так и для развитой рыночной экономики. Однако на этапе перехода к рынку реализация каждой из этих функций характеризуется рядом особенностей.
Так, если в сформировавшемся рыночном хозяйстве обеспечение правовой базы функционирования экономики реализуется в основном путем контроля за применением действующего законодательства и внесения в него частичных корректировок, то на переходном этапе необходимо заново создавать всю правовую базу хозяйствования. Новое хозяйственное законодательство должно четко определять права собственности и гарантии выполнения контрактов, регламентировать деятельность развивающихся институтов рыночного хозяйства - коммерческих банков, бирж, инвестиционных фондов и т.п., создавать правовые основы антимонопольного регулирования. Необходимы новые, адекватные условиям рынка налоговое законодательство, система законов по защите прав потребителя и социальному обеспечению и т.д. Кроме того, требуется правовое обеспечение такого специфического процесса переходного этапа, как массовая приватизация государственной собственности.
Правовая основа хозяйствования должна быть стабильной. Постоянные и существенные изменения в хозяйственном законодательстве оказывают дестабилизирующее воздействие на экономику, формируя у предпринимателей и домохозяйств чувство неуверенности в завтрашнем дне. В то же время на новом хозяйственном праве, создаваемом в сжатые сроки на начальном этапе перехода к рынку, неминуемо лежит печать компромисса между различными партиями, оно к тому же не апробировано практикой, а потому весьма несовершенно и нуждается в существенной корректировке. В результате в переходной экономике весьма острым становится объективное противоречие между требованием стабильности хозяйственного законодательства и необходимостью его совершенствования. И прежде чем вносить те или иные коррективы в правовые нормы хозяйствования, необходимо всякий раз соизмерять предполагаемый положительный эффект вносимых изменений с ущербом от нарушения принципа правовой стабильности.
Известно, что рыночные механизмы не обеспечивают рационального с общественной точки зрения размещения ресурсов в тех случаях, когда речь идет о производстве, сопровождающемся внешними эффектами, или о создании общественных благ. В этих условиях государство берет на себя функцию корректировки размещения ресурсов. Спецификой переходной экономики является наличие особых проблем, усложняющих реализацию данной функции государственного регулирования. Дело в том, что для стран, вступающих в этап перехода к рынку, характерны острейшие экологические проблемы, перешедшие по наследству от административно-командной системы. Для их решения необходимо резко ужесточить ограничения на вредные выбросы, значительно повысить налоги на производителей, использующих экологически опасные технологии, и т.п. Однако производители в массе своей технологически и финансово не готовы создавать продукцию с меньшим вредоносным внешним эффектом. Поэтому попытки быстро изменить экологическую ситуацию путем введения жестких нормативов, санкций и дополнительных налогов неминуемо выльются в значительное сокращение объема производства, что усилит экономический спад, характерный для начала переходного периода. Решение проблемы возможно путем постепенного ужесточения политики регулирования отрицательных внешних эффектов с заранее, за несколько лет объявленными очередными изменениями экологических нормативов, размеров налогов, штрафов и т.п. Это позволило бы предприятиям заранее приспосабливаться к грядущим изменениям и отреагировать на них внедрением экологически безопасной технологии, а не резким сокращением производства.
Регулирование процесса перераспределения ресурсов в производство общественных и квазиобщественных благ в переходной экономике осложняется из-за высокой инфляции. Как известно, от высокой инфляции больше всего страдают лица с относительно стабильными номинальными доходами, к которым, в частности, относятся работники бюджетных отраслей. Начинается переток квалифицированных научных, педагогических и др. кадров в сферы деятельности, приносящие более высокие доходы. Для того, чтобы воспрепятствовать этому процессу, сохранить кадровый потенциал в жизненно важных для развития общества сферах, обязательным элементом политики размещения ресурсов на переходном этапе должна быть система защиты доходов работников бюджетной сферы от инфляции.
Чем выше темпы инфляции и глубже спад в переходной экономике, тем выше роль стабилизационной функции государственного регулирования - традиционными средствами бюджетно-налоговой и кредитно-денежной политики.
Основная сложность стабилизационного регулирования на переходном этапе связана с тем, что высокие темпы инфляции сочетаются здесь с глубоким экономическим спадом. В этих условиях стимулирующая фискальная и монетарная политика, направленная на преодоление спада, способствует усилению инфляции. И наоборот, ужесточение денежно-кредитной и фискальной политики, направленное на подавление инфляции, способствует углублению кризисного падения производства. Перед государством встает сложнейшая проблема сочетания "жесткости" и "мягкости" в экономическом регулировании.
На первом этапе перехода к рынку главной обязанностью государства является обычно проведение достаточно жесткой макроэкономической политики, недопущение инфляции в таких размерах, когда она становится разрушительной. "Можно спорить о том, - отмечает Е. Ясин, - что такое "достаточно жесткая", но с тем, что государство должно осуществлять контроль за денежной сферой, за количеством денег в обращении, я думаю, не будут спорить ни либералы, ни государственники".
На более поздних этапах переходного периода по мере снижения инфляции, а затем и остановки падения производства все более актуальной становится функция стимулирования экономического роста. К этому моменту у государства появляется возможность увеличить финансирование фундаментальной науки и образования, что способствует ускорению НТП, уменьшает тяжесть налогового бремени, что стимулирует рост деловой активности, более активно использовать налоговую и кредитно-денежную политику как средство стимулирования технического прогресса и роста инвестиций.
Но помимо этого в период постсоциалистического переходного развития государству следует инициировать образование и активно поддерживать развитие основных элементов рыночной экономики, включая финансовый и фондовый рынки, институты регулирования рынка труда и занятости, инфраструктуру рыночной экономики в целом. Под непосредственным управлением государства должно происходить формирование новой системы отношений собственности, присущей смешанной, многоукладной экономике. Самостийно данный процесс в исторически обозримой перспективе в принципе не может произойти.
Становление малого предпринимательства, в том числе и фермерского хозяйства, невозможно без поддержки и государственного регулирования, В последнем нуждаются и современные высокоорганизованные структуры типа финансово-промышленных групп и аналогичных им образований, которые являются столпами современной рыночной экономики во всем мире.
Как видим, государство в переходной экономике выступает в роли инициатора реформ и субъекта, ответственного за их направленность и конкретную реализацию.
При этом все же надо опасаться перегрузки выполнением чрезмерных функций и без того ослабленного государства.
Как видим, роль государства качественно различается на этапах становления, формирования рыночной экономики и в условиях функционирования уже сложившейся, хорошо отлаженной и отрегулированной экономики рыночного типа. Самоорганизация, а рынок - классический образец самоорганизации - , присуща достаточно устойчивым системам и мало эффективна в период перехода от одной системы к другой. Важно иметь в виду и то обстоятельство, что в условиях социально-экономической трансформации принцип самоорганизации способствует усилению консервативной, защитной функции, возврату экономики в прежнее состояние, укоренению старых традиций. К тому же отсутствие каких-либо регулирующих начал в период трансформации ведет к неизбежному нарастанию хаотических процессов.
Роль государства нельзя однозначно трактовать и на разных этапах трансформации постсоциалистических стран. На исходном этапе для обеспечения перелома в социально-экономической динамике оправдан временный уход государства из многих сфер, что может означать осуществление и "шоковой терапии". Но через некоторое время по мере нарастания масштабов трансформационного спада правительство должно приложить все силы (в определенных границах, не нарушая рыночную направленность преобразований) для минимизации масштабов обозначившегося спада. Причем чем шире комбинация кризисообразующих факторов, чем с большим опозданием национальная экономика вступила на путь рыночных преобразований, тем масштабнее может быть государственное вмешательство. Именно такую стадию перехода переживает российская экономика. Поэтому при определении направлений государственного регулирования, мы должны сегодня отдавать себе отчет в том, что речь идет об экономике, находящейся в затяжном кризисе, во многом носящем неклассический, нетрадиционный характер (в отличие от классического структурного или циклического спада).
Но когда падение воспроизводства удается остановить и тем более когда возобновляется экономический рост - вызванный к жизни приватизацией и другими рыночными факторами - интенсивность государственной интервенции в хозяйственную жизнь может постепенно ослабляться в духе либеральных подходов.
                                  Приоритеты в макроэкономических целях Российского правительства
Конечной целью производства является потребление, а главной макроэкономической целью государства, его самоцелью выступает рост уровня жизни населения. Поэтому при всем многообразии макроэкономических ориентиров деятельности любого кабинета министров безусловный приоритет должен принадлежать тем из них, которые напрямую работают на народное благосостояние.
При определении приоритетов в макроэкономических целях российского правительства следует исходить из того, что Россия является страной относительно низкого уровня экономического развития? В начале 90-х гг. по уровню экономического развития и уровню жизни Россия в 4-5 раз отставала от США и большинства западноевропейских стран. Это отставание в последние годы еще более возросло. Поэтому главной долгосрочной целью экономической политики должно стать сокращение отставания, повышение темпов экономического роста, а на этой основе - и подъем уровня жизни населения нашей страны. России требуются колоссальные средства для финансирования бюджетных отраслей, для поддержки социально уязвимых слоев населения, реконструкции устаревшей производственной и социальной инфраструктуры, для поддержания разумного уровня обороноспособности, для хозяйственного освоения северных и восточных территорий. Эти средства можно получить лишь тогда, когда страна станет богатой, для чего и требуются высокие темпы экономического роста. "Темпы - превыше всего" - эта идеология догоняющего экономического развития стала одной из наиболее характерных черт российского общественного менталитета на протяжении столетий. Именно ею руководствовались практически все российские реформаторы - Петр I, Александр II, С.Ю. Витте, П.А. Столыпин. Именно она стала формулой сталинской реконструкции: "Мы должны преодолеть за 10 лет тот путь, который другие страны прошли за 100 лет, иначе нас сомнут". Н.С. Хрущев, в свою очередь, выдвигал лозунг "Догоним и перегоним". Бесспорный приоритет цели экономического роста страны признавался и в горбачевском раннеперестроечном "ускорении".

Между тем в России цели экономического роста, как и цели повышения уровня жизни, увеличения производительности труда и эффективности производства, снижения безработицы, расширения сбыта российской продукции на внутреннем и мировом рынках, до конца 90-х гг. оказались отодвинутыми на задний план и даже не упоминались в официальных программных документах. Инструментальные цели - такие, как стабильность и конвертируемость рубля, открытость национальной экономики, темпы приватизации и т.п. - вытесняли стратегические ориентиры благосостояния, превращаясь в самоцели. Вместо показателей уровня и качества жизни, объема производства и экономической эффективности в качестве оценочных и отчетных показателей использовались показатели количества приватизированных показателей, темпов инфляции, доли свободных цен и другие, отражающие инструментальную, а не целевую составляющую экономической политики. В условиях катастрофического падения производства, уровня жизни, разрушения научного и оборонного потенциалов власти рапортуют о якобы имеющихся успехах, основываясь на нередко бессмысленных показателях. Фигурирующие в Заявлении правительства и Центрального банка России в адрес Международного валютного фонда инструментальные цели - обеспечение свободного функционирования рынка товаров и доступа к факторам производства, достижение устойчивости платежного баланса и снижение инфляции - важны лишь для осуществления контроля над проводимой правительством политикой и создания условий для иностранного капитала. Общественному сознанию навязывается мысль о естественности и даже объективной предопределенности глубокого экономического спада и обнищания населения в период реформ. На самом же деле требуется смена концепции регулирования экономики в направлении признания главенства экономического роста как естественной цели экономической политики в любой стране.
Нельзя не заметить и того очевидного обстоятельства, что сегодня в рамках и радикальных, и консервативных вариантов экономической политики в России выдвигаются в общем-то сходные цели:
поддержка уровня жизни населения, а затем и его повышение;
взятие под контроль инфляции и вслед за этим достижение финансовой стабилизации;
обеспечение уровня инвестиций, необходимых для сохранения и упрочения производственного и научно-технического потенциала;
стабилизация производства, занятости а затем их подъем;
ускорение рыночных преобразований для быстрейшего задействования механизмов, способных в значительной степени самостоятельно достичь всех указанных целей;
прекращение роста внешней задолженности.
Различие же предлагаемых вариантов состоит в том, какие приоритеты присваиваются этим макроэкономическим целям:
Радикальный вариант: (6) - (2) - (5) - (1) - (4) - (3).
Консервативный вариант: (4) - (1) - (3) - (6) - (2) - (5).
С 1992 г. одним из главных приоритетов радикально настроенного правительства является положительный торговый баланс как способ сокращения внешнего долга России и победы над инфляцией (через сокращение расходов бюджета на обслуживание внешнего долга). Для этого неуклонно наращивался экспорт энергоносителей и сырья. Между тем обозначившаяся с середины 80-х г.г. долгосрочная тенденция к снижению относительных цен на эти товары на мировом рынке делает бесперспективной подобную ориентацию и требует во внешнеэкономической политике перехода от экспорта сырья и экспорту продукции обрабатывающей промышленности.
Правительством также была принята на вооружение концепция, по которой в условиях высокой инфляции невозможны реальные сбережения и инвестиции, не исчезнут нехватка оборотных средств и неплатежи, невозможен подъем производства. Отдавая тем самым приоритет контролю за инфляцией, радикалы пытаются достичь этой цели средствами ограничения денежной массы. Поддержка производства и инвестиций при этом подчинены приоритетам жесткой денежно-кредитной политики. Им же тем более подчиняется цель поддержки уровня жизни населения, поскольку антиинфляционная политика и ускоренные рыночные преобразования способны в краткосрочной перспективе усилить трансформационный спад и временно снизить уровень жизни. Расчет радикалов - на то, что скорейшая финансовая стабилизация, быстрая приватизация и другие институциональные изменения позволят в относительно короткие сроки миновать самую тяжелую фазу кризиса (пусть даже ценой его углубления), чтобы потом появились здоровые рыночные стимулы для инвестиций и экономического роста страны.
Поскольку во властных структурах России до самого последнего времени преобладали радикально настроенные политики, то подобные взгляды отражались в приоритетах российского правительства, в частности, в структуре расходной части федерального бюджета. Именно в фактических расходах бюджета, в их отклонениях от запланированных в законе находят отражение реальные (в отличие от нередко декларируемых) приоритеты правительства. И в последние годы, как отмечает С. Глазьев,- "наиболее приоритетными являются расходы на обслуживание государственного долга, в то время как расходы, наиболее целесообразные с точки зрения обеспечения экономического роста (на науку, образование, инвестиции) в реальных решениях не рассматриваются в качестве приоритетных и фактически финансируются по "остаточному принципу"".
В рамках консервативного варианта борьба с инфляцией в существующих политических условиях отодвигается на второй план, ибо связанные с поддержкой производства дотации и льготные кредиты, а также социальные программы требуют немалых денег. Российскому правительству предлагается в соответствии с рекомендациями кейнсианской теории временно - хотя бы на период экономического спада - примириться с бюджетным дефицитом и галопирующей инфляцией. Но если меры по поддержке производства дадут результат, то рост товарной массы признается способным догнать денежную массы и затормозить рост общего уровня цен. Утверждается также, что до решения об ускорении реформ необходимо принять антикризисные меры, которые поддержат производство и население, даже если придется рыночные реформы приостановить. Не следует также стремиться в условиях кризиса к стремительному сокращению внешней задолженности государства, ограничиваясь лишь исключением ее неуправляемого роста.
Между тем мифом является существование альтернативы: борьба с инфляцией или подъем производства. Данные важнейшие цели - не взаимоисключающие, а взаимодополняющие, требующие скоординированной политики государства, направленной на их одновременное достижение. Методологически порочной является такая логика рассуждений: если сначала поднять производство, произвести товары, то инфляция сама собой исчезнет. Заблуждением следует признать и альтернативный взгляд, будто бы любое ограничение дефицита госбюджета и кредитной экспансии является антипроизводственным. Напротив, именно результативная антиинфляционная политика признается в качестве важнейшего фактора, толкающего производство вверх. Б. Федоров резонно замечает, что "сторонники" подъема производства всегда забывают сказать, за счет чего они его собираются поднимать. Да, есть некий (до определенного предела) резон в реализации концепции дефицитного финансирования. Но одно дело если возрастающий вследствие поддержки производства бюджетный дефицит покрывается - как в послевоенной Германии, Японии - за счет роста внешнего и внутреннего долга, привлечения дополнительных средств (часть которых пойдет на реальные инвестиции в народное хозяйство). И совсем другое - если дефицит покрывается в основном за счет эмиссии денег и раскручивания инфляционного механизма, мгновенно обесценивающего выделяемые на подъем производства финансово-кредитные ресурсы.
В сложившихся условиях борьба с инфляцией и борьба со спадом и безработицей не являются альтернативами. Всякое правительство, проводя комплексное лечение больного - переходной российской экономики - будет вынуждено совместно решать эти задачи, оставаясь в крайне узкой области разумных решений.
Предположим, правительством поставлена обособленная задача преодоления спада, протекающего в условиях инфляции. Для этого необходимы прежде всего крупные инвестиции, которые были бы направлены на рост производства. Такого рода инвестиции требуют:
переоценки имеющихся производственных фондов, находящихся как в собственности государственных предприятий, так и предприятий всех других форм собственности;
индексация амортизационных отчислений, поскольку без этого невозможно не только расширенное, но даже простое воспроизводство выбывающего оборудования;
индексация заработной платы, поскольку без повышения хотя бы номинального уровня доходов работников невозможно обеспечить сколько-нибудь интенсивный и производительный труд, а значит и экономический рост;
предоставление дешевых кредитов и понижение налогов, поскольку налоги на прибыль предприятий, превышающие некий предел, оказывают дестимулирующее воздействие на деловую активность.
В условиях сохраняющегося огосударствления экономики главным источником финансовых ресурсов для решения всех этих задач является государственный бюджет. Однако он и без того сверх меры дефицитен. Если же мы добавим к уже имеющейся инфляционной нагрузке, связанной с дефицитом бюджета, необходимость получить откуда-то дополнительные финансовые ресурсы для инвестиций, переоценки фондов, индексации амортизационных отчислений и заработной платы, дешевого кредита, да при этом еще снизим налоги, то инфляционная нагрузка на госбюджет возрастет неимоверно, а единственным источником финансирования всех этих вливаний в экономику окажется простое печатание денег. Следовательно, попытки бороться со спадом вызывают (если мы используем традиционные меры регулирования) огромную инфляцию. А в условиях такой инфляции неизбежно дальнейшее усиление спада, поскольку обесценение денег и кредита приведет к дальнейшему обесценению фондов, амортизационных отчислений, заработной платы и т.д. Круг замкнулся.
Безусловно, этот замкнутый круг можно было бы разорвать, если бы в переходной экономике нашлись возможности для крупных инвестиций за счет других источников, нежели инфляционное финансирование через госбюджет. Такие источники можно найти либо в отечественном частном секторе, либо в помощи других стран. В нынешней России эти возможности невелики.
Итак, бороться с экономическим спадом инфляционными мерами (а иных мер, как выяснилось, реально нет) - это означает в конечном счете углубить спад. Но может быть реально преодолеть инфляцию, протекающую в условиях падающего производства?
Для осуществления антиинфляционных мероприятий необходимо резкое снижение объемов инфляционного финансирования и кредитования: свертывание социальных и других расходов из государственного бюджета; отказ от индексации амортизационных отчислений и заработной платы или осуществление ее в относительно незначительных масштабах, прекращение поддержки государственных предприятий. Негативные последствия подобной политики уже имеют эмпирическое подтверждение в России и ряде других постсоциалистических стран. Антиинфляционная монетаристская модель вызывает в экономике либо волну массовых банкротств, прежде всего в промышленном секторе, либо массовую натурализацию производства в самых разнообразных формах - от нарастания бартерных сделок и взаимных долгов предприятий до прямого свертывания производства. Но в любом случае это означает лавинообразный спад. Массовые банкротства - это прямая деиндустриализация страны. Массовая натурализация производства это резкое снижение эффективности и тем самым все тот же экономический спад.
Этот спад не может не вызвать еще более резкого падения доходов государственного бюджета (одна из причин: в переходной экономике присутствует мультипликативный эффект неплатежей в госбюджет при ухудшении финансового положения предприятий, причем неплатежей существенно больших, чем этого можно было бы ожидать исключительно в результате сокращения доходов при прежних налоговых ставках). А возрастающий вследствие этого бюджетный дефицит порождает дальнейшее раскручивание инфляционной спирали.
Таким образом, борьба с инфляцией в переходной экономике за счет экономического спада или борьба с экономическим спадом за счет инфляции в равной степени являются бесперспективными для преодоления социально-экономического кризиса. Следовательно, сегодня в России нет классического выбора между инфляцией и безработицей. Нам еще долго придется жить имея и то, и другое. Без инфляции нельзя избежать обвального краха значительной части отечественного экономического потенциала, без безработицы мы не начнем процесс "выбраковки" нежизнеспособных производств и не сможем обуздать аппетиты наших промышленных монополистов. Весь вопрос в мере инфляции и мере безработицы. И успех или неудача в поисках этого оптимального сочетания зависит не от приверженности правительства марксизму, кейнсианству или монетаризму, а от его профессионализма, маневренности и чувства меры и прежде всего от степени его контроля над ситуацией в стране.
Следует учитывать, что сегодня небольшая инфляция (около 3-4 % в месяц) в России попросту необходима:
для перестройки ценовых соотношений;
для обеспечения минимальных стимулов производству и предпринимательству (подогрев экономики в условиях, когда рубль еще не является достаточным стимулом: хотя бы побольше этих рублей из-за инфляции).
При высоких темпах инфляции не только не будет оживления производства, но, напротив, им становится невыгодно заниматься. По мнению Н. Шмелева, предельный уровень инфляции в нашей стране, при котором еще может развиваться производство, составляет 25-30% в год. Если темпы роста общего уровня цен не выйдут за эти пределы, и если регулярно (скажем, раз в 3 месяца) будет производиться индексация зарплаты, пенсий, стипендий, депозитов, процента, долгов, основного и оборотного капитала, то такая умеренная и контролируемая инфляция, вызывая удешевление кредита, может породить определенный рост инвестиций и ускорение экономической динамики российского общества
Россия никак не может выйти из круга "дурной цикличности": либо ускорение инфляции при смягчении проблемы неплатежей, либо подавление инфляции ценой стремительного разрастания масштабов неплатежей, порождаемого ими спада производства и безработицы. Открыто проинфляционная политика, массированный без разбора (неселективный) вброс денег в российскую экономику, ослабляя на время проблему неплатежей, вгоняет страну в очередную инфляционную фазу этой "дурной цикличности". При столь же тотальной, неселективной антиинфляционной политике, как это происходит сейчас, неизбежны дальнейший спад производства, резкий скачок безработицы и взрывоопасное ухудшение общей социальной ситуации.
Между тем эта дилемма- либо инфляция, либо неплатежи (со спадом и безработицей) - в значительной мере является искусственной. Существует третий, срединный путь между этими двумя крайностями: умеренный, "точечный" вброс денег в экономику, в ее наиболее узкие места и вместе с тем проведение целенаправленной политики подавления главных причин инфляции. Речь идет прежде всего о таких аспектах этой политики, как выравнивание доходов и расходов бюджета, антимонопольное регулирование, структурные преобразования вплоть до закрытия нежизнеспособных производств, массированная поддержка мелкого и среднего предпринимательства, стимулирование притока иностранных инвестиций. Вопрос лишь в том, достаточно ли у нынешнего руководства страны понимания проблемы. профессиональной подготовленности и решимости проводить эту политику третьего пути в жизнь.
Масштабы искусственного сжатия денежной массы в стране позволяют надеяться, что подобные "точечные" вливания новых бюджетных денег либо вообще не отразятся на инфляции, либо она повысится дополнительно в пределах 2% в месяц. В случае постановки такой цели вопрос будет заключаться лишь в том, чтобы выбрать объекты первоочередной "расшивки" и определить необходимые для этого пределы увеличения денежной массы.
Вывод: единственно разумный образ действий состоит в сочетании жесткой (но не предельно) финансово-кредитной политики, не дающей инфляции более 40% в год, с избирательной государственной поддержкой предприятий, оказываемой лучше всего под проекты инвестиций или реорганизации при посредничестве банков или других неправительственных финансовых институтов. Т.е. поддержка предприятий идет не столько из бюджета, и не только за счет бюджетного дефицита. Если разработан эффективный проект, то банки помогают кредитами, а прибыль делится условно пополам.
В первые годы реформ в постсоциалистических странах вопрос о том, является ли денежная стабилизация необходимой предпосылкой восстановления экономического роста или, напротив, только рост объема производства позволяет стабилизировать финансы и денежное обращение, широко дискутировался в экономической литературе. К настоящему времени этот вопрос прояснился. На основе анализа данных, характеризующих развитие стран Латинской Америки, Азии и Африки, доказано, что высокая (превышающая 40% годовых) инфляция создает серьезные препятствия на пути экономического роста. Последние исследования показывают, что данный вывод в полной мере относится и к постсоциалистическим странам. В подавляющем большинстве случаев рост ВВП начинается лишь после того, как при помощи проведения соответствующей денежной политики удается подавить инфляцию до достаточно низких значений. Правда, в качестве контрпримеров, призванных продемонстрировать возможность устойчивого роста при высокой инфляции, до последнего времени приводили опыт Болгарии и Румынии. Развитие событий в Болгарии в 1996 г. (сочетание вспышки инфляции и падения производства, возобновление тотального дефицита на рынке, очередей и ряда других атрибутов плановой экономики) позволяют снять вопрос об устойчивости роста в этой стране. В Румынии сочетание ускорения инфляции и снижения темпов экономического роста в 1996 г. не позволяет говорить об его устойчивости в этой стране. В общем случае экономический рост возобновляется примерно через два года после запуска серьезной программы финансовой стабилизации. В странах, к 1995 г. начавших экономический рост, средняя продолжительность переходной рецессии составляла 3.6 года (среднее падение объемов производства - 33.6%).
Таким образом, снижение инфляции до уровня ниже 40% если и не выступает в качестве достаточной предпосылки устойчивого экономического роста, то по меньшей мере является необходимой.
Правительства некоторых постсоциалистических стран (Польши, Чехии, Словакии, Словении и др.) оказались способными осознать данную закономерность и реализовали энергичную программу дезинфляции. Именно эти страны раньше других начали наращивать объемы производства. В других (России, Беларусь, Казахстан, Украина и др.) правительства в течение длительного периода пытались решать проблемы выхода из кризиса за счет ускорения темпов роста денежной массы, обосновывая это заботой о поддержании производства и решении социальных проблем. Результаты были стандартными, хорошо описанными в литературе, посвященной экономике популизма : ускорение инфляции, бегство от национальных денег, резкое падение валютного курса, долларизация экономики, усиление социальной дифференциации и дальнейшее падение производства. В таких странах трансформационный спад оказался более продолжительным и глубоким. В некоторых случаях, чтобы убедить правительства в том, что программу денежной стабилизации все-таки придется реализовывать, потребовалось несколько всплесков инфляции. Опыт показал: постсоциалистическую денежную стабилизацию можно откладывать, но от нее нельзя отказаться.
Все государства СНГ (кроме Молдавии) провели по меньшей мере по одному эксперименту с популистской политикой, пытаясь решить проблемы развития за счет ускорения роста денежной массы и эмиссионного финансирования бюджета. Так, на Украине форсированный рост денежной массы в течение 4 квартала 1992 г. - трех первых кварталов 1993 г. привел к быстрому снижению курса национальной валюты, падению доверия населения к национальным деньгам, росту долларизации экономики. Украинские власти винят в происходящем валютных спекулянтов и в конце лета 1993 г. закрывают межбанковскую валютную биржу. Осенью 1993 г. экономика переходит в режим гиперинфляции, скорость денежного обращения быстро растет, темпы роста цен существенно опережают темпы роста денежной массы. Правительство отвечает на это расширением административного контроля цен и возвратом к экономике дефицита. Реальная заработная плата, превышавшая в 1992 г. российский уровень (109% к российскому), ко 2 кварталу 1994г. снижается до 44 % российской. К осени 1994 г. украинские власти убеждаются в бесперспективности пребывания экономики в инфляционном режиме, необходимости поворота к политике либерализации и финансовой стабилизации.
В России инфляционный "эксперимент" носил более мягкий характер. К началу 1994 г. были созданы основные экономические предпосылки денежной стабилизации и решена проблема рублевой зоны. Темпы увеличения денежной массы в последние месяцы 1993 г. были устойчиво низкими, темпы роста цен быстро падали. Однако предшествующие годы кризисного развития подорвали базу политической поддержки стабилизационной политики. Правительство с апреля 1994 г. резко повышает темпы роста денежной массы. Последовавшие за этим повышение темпов инфляции, рост доли малообеспеченных слоев населения, резкое падение реальной заработной платы привели правительство к выводу о бесперспективности проинфляционной политики, необходимости проведения денежной стабилизации. Данный негативный опыт должен быть учтен в конце 1998 г., когда социальная база возобновления проинфляционного курса в нашей стране опять расширилась.
Конечно, после преодоления финансового кризиса 1998 г., то есть после приведения темпов роста цен в приемлемые границы, возникнет необходимость внесения некоторых корректив в приоритеты экономической политики. В связи с тем, что спад в России оказался намного более глубоким, чем ожидалось, остановка его объективно становится проблемой номер один. Уже в 1996 г. , после достижения невысокого (менее 40 % годовых) уровня инфляции, правительство России должно было бы выдвинуть цель экономического роста в качестве главного приоритета проводимой им экономической политики. Нынешнего кризисного состояния отечественной экономики можно было бы избежать, если бы подобная смена приоритетов макроэкономического регулирования изменила положение в российской промышленности, т.е. если бы удалось превратить развитие промышленности, производства и инвестиций вместо экспорта сырья и капитала в движущую силу экономической политики.
Столкновение в современной России различных представлений о политических приоритетах (экономический рост при забвении инфляции; финансовая стабилизация с отдалением во времени цели поддержки отечественного производства и др.) происходит из-за того, что любая рациональная стратегия развития российской экономики неизбежно влечет за собой сокращение прибыли тех, кому была выгодна ранее осуществлявшаяся экономическая политика. Например, не секрет, что любая рациональная политика, направленная на спасение национальной экономики, будет подразумевать подчинение экспорта энергоресурсов и металлов интересам российской обрабатывающей промышленности, а также возврат большей части вывезенного из страны капитала для инвестирования в промышленность России.
Признав необходимость корректировки приоритетов, правительство России должно проводить умеренную финансово-экономическую политику, в рамках которой необходимо находить в каждый данный момент оптимальное сочетание между целями подавления инфляции и поддержки производства - главных макроэкономических целей на обозримую перспективу. Но после нахождения этого сочетания правительству не следует допускать значительных компромиссов в принципиальных вопросах экономической политики. Политика компромиссов не гарантирует ни поддержки, ни даже нейтральности тех политических сил, с которыми реформаторы идут на соглашения. Такая политика лишь подрывает политические позиции реформаторов и увеличивает силу их политических оппонентов.