Содержание

Введение                                                                    Глава 1. Этические проблемы - исторический экскурс Глава 2. Терроризм – как актуальная этическая проблема современности.       2.1. Терроризм – как порождение глобализации.       2.2.  Как выиграть войну с террористами.       2.3. Идея ненасилия как объединяющая основа различных культур. Глава 3.  Этические проблемы виртуализации коммуникационных процессов. 3.1  Информационная безопасность (защита данных). 3.2. Этика Интернета: торжество свободы морального выбора или разгул анонимной аморальности? 3.3. Разработка моральных кодексов Интернета как воплощение компьютерной этики. Заключение Библиографический список

3 5 6 6 8 9 14 16 18 20 23 25

  Введение.

Мы живем в необычное время: мир ищет свою дорогу в будущее. Информационное, техническое, экономическое развитие, количество используемой человечеством энергии (т.е. природных ресурсов) – все это влечет новую ситуацию существования человечества.

К сбоям в системе «человечество» могут привести неравномерное распределение информационных и энергетических ресурсов: так, население богатых стран потребляет 60 % мировых ресурсов, в то время как демографический взрыв переживают совсем другие страны.

За несколько последних столетий понятие «человек» существенно изменилось. Назарчук А.В.[1] говорит о смерти «человека природы», который потреблял природные ресурсы и о рождении «человека культуры», который обеспечивает свое существование не потребляя природные ресурсы, а перерабатывая их. Он все менее зависит от реальностей природы, и все более – от социальной и технологической ситуации культуры. «Прежняя культурная ситуация, характеризующаяся балансом репродуктивных потребностей и культурно-продуктивной активности человечества, сменяется ситуацией, когда культурно-производительная деятельность далеко опережает репродуктивную потребность». В результате возникает новый мир, не имеющий аналогов в природе и истории. Соответственно,  традиционные формы и механизмы жизни, которые были ответственны за самосохранение человечества, перестают действовать. В результате возникает чувство глобальной угрозы существованию: никто не может сказать, способно ли человечество поставить под контроль те силы развития, которые оно вызвало к жизни или «или оно уже находится в руках иррациональной «логики вещей».

Совокупность изменений социума, объединяемых понятием «глобализация», – одно из проявлений указанной исторической мутации. (Глобализация — процесс всемирной экономической, политической и культурной интеграции и унификации. Основным следствием этого является мировое разделение труда, миграция в масштабах всей планеты капитала, человеческих и производственных ресурсов, стандартизация законодательства, экономических и технологических процессов, а также сближение и слияние культур разных стран. Это объективный процесс, который носит системный характер, то есть охватывает все сферы жизни общества. В результате глобализации мир становится более связанным и более зависимым от всех его субъектов. Происходит как увеличение количества общих для групп государств проблем, так и расширение числа и типов интегрирующихся субъектов)

 Если до сих пор происходящая мутация вызывала опасные, но локальные и потому контролируемые кризисы, – к ним можно причислить политические революции, разрушительные мировые войны прошедшего столетия, раскол мира в «борьбе систем», – то глобализация обозначает новый – уже не локальный – масштаб проблем. Роковой вопрос прогресса – ведет ли он к увеличению или уменьшению управляемости мира – в этом случае может иметь как положительный, так и отрицательный ответ. Ответ на него можно найти, обращаясь к механизмам управления, контроля человечества над этими процессами. Говоря о механизмах контроля, мы обращаемся в первую очередь к морали, праву и политике как основным сферам саморегуляции социума. Если политика и отчасти право указывают на оперативные возможности управления исторической ситуацией, то этика несет в себе фундаментальные основания последних. Поэтому понимание и постановка этических проблем, а также возможных вариантов решения этих проблем является особенно актуальной задачей современного общества.

Предметом данной работы является выявление актуальных этических проблем современности, поиск решений этих проблем.

Задачи: рассмотреть этические проблемы с точки зрения истории, выявить этические проблемы современности в условиях процесса глобализации, рассмотреть возможности поиска решений данных этических проблем.
Глава 1. Этические проблемы - исторический экскурс.

Основными проблемами этики на протяжении всей истории существования человечества были проблема критериев добра и зла, смысла жизни и существования человека, проблема существования справедливости и должного. Термин «этика» был впервые употреблён Аристотелем как обозначение особой области исследования «практической» философии, ибо она пытается ответить на вопрос: что мы должны делать? Основной целью этики Аристотель называл счастье — деятельность души в полноте добродетели, то есть самореализацию. Самореализация человека — это разумные поступки, которые избегают крайностей и держатся золотой середины. Поэтому основная добродетель — это умеренность и благоразумие.

Примечательно, что так называемое «золотое правило этики» — «не делай другим того, чего не желаешь себе», сформулировано Конфуцием[2] не только вне греческой философской традиции, но и до рождения Аристотеля.
Глава 2. Терроризм – как актуальная этическая проблема современности

Рассматривая актуальные этические проблемы современности я хотела бы остановиться на некоторых из них, которые, как мне представляется, имеют наибольшее значение.

2.1. Терроризм – как порождение глобализации

Одним из порождений глобализации и технического прогресса стал терроризм. Глобализация породила терроризм как глобальную угрозу и в то же время получила от него сокрушительный удар. Ощущение опасности, риска стало всеобщим и постоянным. "Общество риска" превратилось в реальность. Автор этого термина, немецкий социолог У. Бек, раскрывая его содержание, указывал на состояние всеобъемлющего страха, все более овладевающее людьми: "Опасность представляет "разрушительная сила войны"[3]. Язык опасности заразен: социальная нужда иерархична, новая опасность, напротив, демократична. Она поражает и богатых и бедных. Потрясения затрагивают все области. Рынки разрушаются, правовые системы не охватывают состава преступлений, правительствам предъявляются обвинения, и они одновременно получают новые шансы действовать. Глобализация отразилась на исламских странах преимущественно негативно. Двери глобальной экономики оказались для них в целом закрыты. Культура этих стран по-прежнему очень далека от западной, а традиции и обычаи выдержали испытание на прочность. Поскольку исламские культуры, в отличие от христианских, не заняты постоянной выработкой новых и пересмотром старых мировоззрений (как на социальном, так и на индивидуальном уровнях), ислам продолжает определять повседневную жизнь верующих мусульман, удерживая ее от радикальных перемен. Видимой дестабилизирующей (атакующей) стороной являются исламские радикальные организации, представляющие из себя надгосударственные образования, действующие на основании собственных, внутренних представлений об этических (духовных) ценностях.

Объектами террористических актов служат государства, не разделяющие систему духовных ценностей террористов или поддерживающие ее (системы) прямых оппонентов (например, Израиль). Страны, которые являются целями для террористов, в большинстве своем - лидирующие представители т.н. западного, или техногенного пути развития. С точки зрения обывателя - это места комфортного проживания, мировые лидеры общества потребления - США, Европейское сообщество, Саудовская Аравия. Сопоставляя вышеприведенные данные, можно прийти к выводу о взаимосвязи фактически уже идущей мировой террористической войны и общего кризиса современной цивилизации, существование и развитие которого констатируют крупнейшие ученые в различных сферах познания.

Суть этого кризиса абсолютно точно выразил директор Института философии РАН, академик Степин: для продолжения успешного развития цивилизации необходима новая нравственная, этическая система, объединяющая все человечество. Международный терроризм можно рассматривать как некий рефлекс, выброс отчаяния и бессильной злобы в ответ на методически нарастающее и бесцеремонное господство Запада над всем миром. Поэтому в духовном и политическом плане борьба с ним совпадает с вопросом об альтернативных сценариях глобализации. Ясно, что культуры, народы, государства подошли к такой стадии взаимодействия, когда отношения между ними приобретают качественно новый характер и многократно разделенное человечество ищет новые формы синтеза. Как сделать так, и можно ли сделать так, чтобы это происходило во благо всех культур, народов и государств или, по крайней мере, без существенных, очевидных потерь для них? Этот поставленный реальной историей вопрос является вызовом для общественной науки, включая этику. Народы хотят знать, куда ведет, во имя чего осуществляется глобализация, какую человеческую, духовную перспективу она обещает, и самое главное, всем ли найдется достойное место в новом глобализированном мире, на каком языке в нем будут разговаривать, каким богам там будут молиться.
3.2. Как выиграть войну с террористами.

 Гусейнов считает, что чтобы выиграть войну с террористами, надо поменять их позитивный идеал, нужно отыграть доверие, которого Запад лишился.[4]

В связи с терроризмом,  А.А. Гусейнов выделяет два вопроса требующих философского исследования.[5]

Первый  вопрос – это вопрос вины. Гегель говорил, что невинного страдания не бывает. Люди действительно связаны между собой не только в добре, но и во зле. Террористы исходят (по факту, а часто и по сознательно формулируемому самооправданию) из мысли о коллективной вине. Считается, что мы как граждане России со-ответственны за действия своего правительства, например, войну в Чечне. Американцы со-ответственны за политику США. Ведь действительно существует коллективная вина. У человечества есть опыт исторического переживания и философского осмысления этого феномена – духовное переосмысление немцами, в том числе простыми немцами  своего отношения к нацизму, своей роли, косвенной причастности к нему. Где пределы коллективной вины, как она связана с индивидуальной виной – в философии и этике нет ответов на эту тему.

Второй вопрос – о так называемом радикальном зле человеческой природы, точнее говоря, о тех конкретных формах в виде нравов и душевных состояний, в которых это радикальное зло может закрепиться, материализоваться. Гусейнов считает, что необходимо тематизировать эти встречающиеся среди людей звероподобные состояния, которые находятся за пределами порочности – они больше и хуже, чем порочность. [6]

3.3. Идея ненасилия как объединяющая основа различных культур.

Сказать, что такое терроризм и, само главное, выработать адекватное, совершенно непримиримое отношение к нему, мы сможем только в рамках общего негативного отношения к насилию. Насилие есть зло. Всегда есть зло. Его нельзя считать этически нейтральным средством, которое может быть употреблено иногда во благо, а иногда во зло. Терроризм, особенно международный терроризм, представляет собой самую кричащую форму насилия. Необходимо различать два вопроса. Один – как относиться к насилию, когда оно уже состоялось. Здесь уже все определяется практической целесообразностью. Вплоть до ответного насилия, без которого, к сожалению, часто нельзя обойтись. И совсем другой вопрос уже чисто философского плана – возможен ли и если да, то как возможен мир, в котором бы не было насилия? Отвечая на него, мы говорим, что насилие нельзя преодолеть насилием. Здесь есть только один путь – отказа от насилия. Путь ненасилия. И чтобы двигаться по нему, нам надо понять, что насилие есть нечто противоположное морали, гуманизму.

 Отказ от насилия при этом ни в коем случае не есть отказ от самой борьбы за социальную справедливость. В качестве ответа на ситуацию социальной несправедливости (многообразные формы угнетения человека человеком) в реальном историческом опыте чаще всего сознательно культивировались две различные нравственно-политические стратегии – смирения (покорности) и насильственного сопротивления. В рамках такой альтернативы насильственное сопротивление является, несомненно, более предпочтительной позицией и с точки зрения эффективности поведения и с точки зрения его нравственного качества. В случае насильственного ответа на несправедливость люди, даже если признать, что они используют неадекватные средства, сохраняют ответственность за цели, в то время как покорность означает не только отказ от насилия как средства борьбы, но и от справедливости как единственно достойной человека общественной цели. Известно высказывание М.Ганди, согласно которому смелое использование физической силы намного предпочтительней трусости. [7]

Наряду с покорностью и ответным насилием в ситуации социальной несправедливости существует еще одна (третья) стратегия поведения – ненасильственное сопротивление, которое схоже с ответным насилием в том, что оно ориентирует деятельность на социальную справедливость, и отличается от него тем, что обязуется достичь этого без применения насилия. Ненасилие отрицает силу в деструктивной, разрушительной форме насилия, но не силу вообще. Оно само есть выражение силы, которая является более сильной, чем сила насильственной борьбы.  Ненасилие – не просто отказ от насилия, альтернатива ему. Оно является вместе с тем постнасильственной стадией.  Оно представляет собой позицию общественных сил и индивидов, которые вполне могут практиковать насильственное противостояние, более того, в той или иной форме практиковали его, но которые способны на большее и идут дальше, открывают новые – более высокие – возможности исторического и личностного развития. Если насильственную борьбу считать выражением героизма, то ненасильственную борьбу следовало бы назвать сверхгероизмом.

Идея ненасилия по степени зрелости, месту в культуре человека и человечества вполне способна стать объединяющей основой разных культур.

Ненасилие нельзя считать открытием выдающихся людей, оно заложено в самом фундаменте человеческого бытия. Как писал Ганди, мир существует, движимый любовью, ибо, если бы враждебность была движущей силой мира, он давно бы погиб.[8] В этом смысле идеал ненасилия есть нечто очень близкое, органичное всем людям. И задача заключается не столько в том, чтобы постепенно интегрировать и начать практиковать ненасильственные способы деятельности, сколько в том, чтобы отказаться от тех особых и исключительных случаев насилия, которые все еще принято считать оправданными, законными, справедливыми.

Идея ненасилия универсальна, присуща всем религиям и культурам, определяющим духовное и культурное многообразие современного мира. Никто не может сказать: это исключительно иудаистская идея, буддийская идея, конфуцианская идея, индуистская идея, христианская идея, исламская идея. Точно также никто не может сказать, что она чужда какому-либо из этих религиозно-культурных комплексов. В том-то и дело, что каждый из них может считать ее своей. Это та несомненная и, возможно, единственная платформа, на которой все они могут объединиться, которая, говоря точнее, их уже объединяет, объединяет если и не актуально, то в своих глубинных духовных истоках.

Более того, ненасилие представляет собой такой гуманистический проект, который может быть обоснован и мотивирован как в рамках религиозного, так рационально-прагматического взгляда на мир. И этим он адекватен и современному состоянию умов, которое характеризуется плюрализмом мировоззрений, и современному состоянию культуры, в рамках которой мировоззренческие символы веры не имеют решающего влияния на нормы практического поведения.

Еще одна, исключительно важная особенность программы ненасилия, позволяющая ей претендовать на роль идеальной, духовно организующей основы жизни человека и человечества независимо от их религиозно-культурных, национально-исторических и других различий состоит в том, что она имеет негативный характер. Она является ограничивающим условием деятельности, но не ее позитивным содержанием. Это – запрет на определенные действия. Ненасилие обнаруживаается не в том, что человек делает, а в том, что он не делает. Ненасилие есть отказ от насилия. Почему данная особенность является в интересующем нас плане преимуществом?

Во-первых, благодаря этому ненасилие оказывается действенной программой. Для позитивного действия требуются желания, мотивы, над которыми человек не властен. Негативность действия состоит в запрете на осуществление определенных желаний и мотивов в том случае, если они возникают, что полностью подконтрольно его сознательной воле. Человек не может сделать так, чтобы он непременно чего-то захотел. Но он всегда может отказаться от того, что он хочет. Нельзя, совершенно нереально требовать от человека, чтобы у него не появлялось спонтанного желания прибегнуть к силе, отомстить, убить – это невозможно в силу его биологической природы и законов социальности. Однако вполне реально требовать, чтобы человек заблокировал данное желание, погасил его в себе, не дал ему выхода – это полностью соответствует регулятивным возможностям разума, сознательной воли человека.

Во-вторых, негативное действие может быть не только категорически-действенным, но и общезначимым. Позитивные поступки, т.е. поступки в собственном смысле слова, всегда конкретны, индивидуальны, замкнуты на частные обстоятельства. Они по определению также бесконечно многообразны, как бесконечно многообразны индивиды в их жизненных ситуациях. Невозможно себе даже представить, чтобы все люди совершали одинаковые поступки. Другое дело – негативные действия, запреты. Поскольку они являются результатом разумно обоснованного и сознательно решения, то они могут быть столь же общезначимыми, сколь общезначим разум и сознательная воля. Поэтому вполне реально представить картину, когда все люди могут не совершать поступки, относительно которых они пришли ко всеобщему пониманию и согласию, что они не должны их совершать.

В-третьих, ненасилие в качестве негативного поступка исключает возможность морализирующего самообмана. Для понимания нравственного качества позитивного поступка очень важны мотивы, по которым он совершен. Но разобраться в них крайне сложно. Мы знаем, что зло всегда скрывается под личиной добра, выдает себя за добро. В случае ненасилия как негативного поступка, не совершаемого в силу запрета, психологические основания для морального самообмана, для того, чтобы зло выдавать за добро, отсутствуют. Здесь не важны мотивы, в силу которых не совершается поступок. Здесь важен сам факт того, что он не совершен. Моральный мотив морально запрещенного поступка состоит в том, что этот поступок не состоялся. А в вопросе о том, состоялся ли запрещенный поступок или нет, обмануться невозможно.

В-четвертых, программа ненасилия не требует духовных пастырей, идеологов и пропагандистов, как особой специально выделенной группы лиц, которые бы стояли на ее страже, были бы посредниками между ней и принимающими эту программу реальными индивидами. Программа ненасилия сама сама по себе так ясна, очевидна, а ее применение так однозначно, что в этом легко и безошибочно может разобраться любой человек в здравом уме, который хочет это сделать.

Наконец, в-пятых, преимущество ненасилия как ограничивающего принципа деятельности состоит в том, что оно обозначает ее пространство, но не затрагивает конкретного содержания деятельности. Это – предельно свободная, расковывающая творческие силы человека нравственная программа, с точки зрения которой можно делать все, кроме одного: нельзя совершать насилие над человеком. И она совершенно не предполагает унификации цивилизационно-культурных различий. Таким образом, ненасилие – та новая и ближайшая духовная высота, которую предстоит взять человечеству и которую оно может взять только объединенными усилиями.

Глава 3.  Этические проблемы виртуализации коммуникационных процессов.

Еще одним порождением процесса глобализации является виртуализация коммуникационных процессов. Понятие виртуального общества, отмеченное любовью фантастов и журналистов, воспринимается в академических аудиториях с величайшей подозрительностью. Между тем, информация и коммуникация, являющиеся элементами технологической и социальной инфрастуктуры, превращаются в определенном смысле в самостоятельную величину и реальность.  Буквальный перевод от слова virtue (добродетель, ценность; virtual – фактический, действительный) подразумевает, что нематериальные  ценности начинают доминировать над реальными вещами. Виртуализация проявляет себя не в том, что нечто материальное становится имматериальным, дела обстоят с точностью до наоборот: то, что прежде было виртуальным, начинает материализоваться. Происходит взрывной рост  «оцифрованного мира»: от «цифровых продуктов» до технологии последнего поколения, основанной на сложной вычислительной технике.  Важный эффект «виртуальной революции» заключается также в замене традиционных способов коммуникации и управления, требовавших физического контакта, удаленными интеракциями. Стремительно развиваются электронный бизнес, организация телеработы, электронный документооборот.

Кроме того, происходит доминирование средств массовой информации. Массмедиа перестают быть «средством», напротив, средством становится то, что совершается вокруг них. Доступ и постоянное приобщение к медиа-информации является для современного человека необходимым условием интеграции в постоянно изменяющуюся жизнь общества. Это касается процессов участия в управлении обществом, досуга и даже потребления, которые являются в значительной части медиа-процессами (выборы, развлечения, реклама).  Понятие «виртуальности» выражает «легкость» материальных ресурсов, какую они приобрели в эпоху информатизации, их «невесомость» и нематериальность. Без глобальной размерности «виртуальность» не имела бы пространства для «полета». Без виртуальности же не могут быть поняты источники глобализации. Именно в виртуальном пространстве снимаются многие ограничения, накладываемые пространством и временем; виртуальные перемещения ценностей лежат в основе стремительных реальных перемещений ресурсов, виртуальная структура информационных и коммуникационных потоков позволяет на порядок увеличить сложность «реальных систем».  Виртуальность предоставляет человечеству новые степени свободы. Но это означает и появление новых рисков, связанных с более стремительной динамикой социальных институтов и связанной с этим утратой способности предвидения, расчета, контроля.

Поскольку виртуальная коммуникация — это сравнительно новое культурное явление, понятная, отчетливая и эффективная система моральной регуляции в этой сфере еще не сложилась. Более того, виртуальной коммуникации присущи такие характеристики, которые позволяют некоторым авторам рассматривать ее как воплощение либертарианского, даже анархического идеала. Виртуальная коммуникация предоставляет человеку невиданные ранее возможности в плане реализации личной свободы, бросая вызов его моральной природе, что порождает немало этических проблем как общетеоретического, так и прикладного характера, связанных, в частности, с распространением принудительной и агрессивной Интернет-рекламы, порнографии, пропаганды насилия, вторжением в частную жизнь, нарушением общепризнанных норм авторского права и многими другими аспектами.

3.1. Информационная безопасность (защита данных)

В соответствии с доктриной информационной безопасности Российской Федерации[9] к числу основных объектов обеспечения информационной безопасности в сфере духовной жизни относятся: достоинство личности, свобода совести, свобода массовой информации, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и др. Очевидно, что под влиянием современных медийных систем носителей разделительная черта между сферами частной жизни и общественной исчезает. Это касается не только проблемы журналистского вторжения в частную жизнь, но также контроля и безопасности данных. Современные системы обработки облегчают воровство данных. Хакеры снова и снова доказывают, что для данных, хранящихся на электронных носителях, нет безопасных мест. Все большее количество соединений внутри одной фирмы и телефонных линий снаружи облегчает хакерам кражу данных, фальсификацию трансакций и засылку вирусов. Экономическая преступность, касающаяся манипуляции данными и кражи данных, без сомнения, является ключевой проблемой электронных сетей. Несмотря на современное техническое вооружение, невозможно предотвратить доступ к данным неуполномоченных лиц.  Конфиденциальность может быть обеспечена здесь лишь ограниченно. Абсолютной надежности в отношении объективности и точности информации не существовало и не может существовать при любом состоянии источников и средств информации. Однако всегда были и есть более или менее внушающие доверие источники. Ключевая проблема сегодня заключается в том, что в таком медийном средстве, как Интернет, едва ли существует редакционный контроль над достоверностью информации. В Интернете каждый автор является собственным издателем. Однако гласность и мнимая свобода от цензуры медийного средства скрывают серьезную опасность. Свобода от цензуры и анонимность медийного средства образуют питательную среду для появления весьма сомнительной информации. По этой причине многие настаивают на предоставлении определенным предложениям в сети своего рода знака качества, что могло бы ограничить число недостоверных источников.[10]

Рассмотренные проблемные ситуации информационной этики во многом являются отражением фундаментальной дилеммы медиаэтики в целом, суть которой в одновременном обеспечении и ограничении информационных прав на:    

1) свободный доступ к источникам информации и ограничение, и сокрытие информации;                            

 2) свободное и беспрепятственное выражение и распространение информации (право на информационную свободу) и на защиту от тоталитарной информации (религиозного мракобесия, идеологии терроризма, насилия, секса) отдельных категорий граждан (несовершеннолетних, психически неустойчивых и др.).

Частичному смягчению указанных конфликтных ситуаций могло бы способствовать выполнение следующих моральных принципов (добродетелей) информационной этики.[11]

•Добродетель разъяснения статуса информации. Эту добродетель можно рассматривать как ключ к этическому пониманию информационной и библиотечной науки, ибо она содержит обязательство постоянной умеренности дисциплины. Таким образом, если бы информационная этика критически относилась к новым информационным мифам и постоянно заново называла границы своей передающей деятельности, то это означало бы, что клиенту, насколько это возможно, объясняют

статус имеющейся информации (называют критерии отбора, технические проблемы и там, где это возможно, автора информации).

• Добродетель готовности к диалогу с профессиональными сообществами и клиентами. Эта добродетель подчеркивает, что коммуникативные способности являются ключом к ответственному обращению с информацией. Тот, кто способен выяснять с профессиональными сообществами статус и воздействие информации, кто в состоянии прояснять с клиентами цели информации и консультировать их в соответствии с этим, может ответственно передавать информацию, т.е. обеспечивать высокую степень ее надежности и достоверности.
3.2. Этика Интернета: торжество свободы морального выбора или разгул анонимной аморальности?

Острота конфликтов и дилемм медиаэтики как свидетельство формирования новой моральной реальности, стоящей по ту сторону добра и зла, с особой силой заявляет о себе в области Интернета. Право на свободный доступ к информации и свободное выражение мнений (право на информационную свободу) приходит здесь в резкое столкновение с правом на защиту общества от тоталитарной информации (насилия, порнографии и т.п.) отдельных категорий граждан, прежде всего  несовершеннолетних. Каким образом юридически регулировать данные права, учитывая медийную специфику Интернета? Если, к примеру, можно запретить подросткам вход в порномагазины и кинотеатры, в которых демонстрируются перегруженные сценами насилия фильмы, то следует ли им также запретить вести поиски в Интернете? Однако современная образовательная политика, напротив, направлена на то, чтобы оснастить школы компьютерами и активно приучать школьников к пользованию Интернетом. Значит ли это, что необходимо ограничивать выход в Интернет или делать его выборочным, блокируя запрещенные сайты? Решение этого вопроса упирается прежде всего в правовую оценку медийного статуса Интернета. С одной стороны, Интернет является информационным средством, допускающим прямую коммуникацию, подобно телефонной связи. И в этом смысле он целиком подпадает под защиту частной сферы. Но с другой стороны, Интернет как средство обращается к анонимной общественности и делает анонимные предложения, что придает ему функцию радио (в плане общественного воздействия и  общественного резонанса), а это предполагает уже правовую ответственность за нарушение общественного порядка и оскорбление общественной нравственности. Возможно ли техническое и этико-правовое решение данной дилеммы? В своей работе Медиаэтика в эпоху Интернета . Зандботе[12] попытался определить этико-правовые нормы общения в Интернете. По его мнению, невозможно навязать Интернету этические нормы извне, со стороны общества, не втянутого на массовом уровне в мировую паутину. Эти нормы можно вывести только изнутри, на основе уже сложившихся прагматических правил поведения, которые с недавних пор получили название нетикет.

Задача состоит в том, чтобы осмысленно применять и по-новому интерпретировать для данной ситуации уже существующие законы и формы общения. С одной стороны, необходимо найти компромисс между правилами, которые регулируют наше общение друг с другом в реальной жизни, а с другой - требуется принимать во внимание правила общения и нормы отношений, постепенно складывающиеся в виртуальных сообществах Интернета. Задача состоит не в том, чтобы изобрести этику Интернета, а в том, чтобы развить эту этику путем интерпретации существующих форм общения в Интернете и ее переплетения с  миром offline. Основываясь на философии прагматизма, которая проводит постепенную дифференциацию между моралью и благоразумием, Зандботе считает, что пользователь должен полагаться на самоконтроль информационного средства и на имеющиеся в сети прецеденты санкционирования тех или иных информационных инноваций[13]. Основное моральное требование сводится к тому, чтобы не навлекать на себя гнев интернет-сообщества и не оказаться объектом уголовного преследования

в результате информационных акций, заслуживающих штрафа. Действуя по правилам интернет-сообщества, каждый может оптимально реализовать право как на свободное выражение мнения, так и на получение информации из общедоступных источников. Здесь наиболее полно проявляется основное право информационной свободы, гарантирующее информирование не столько из источников, сколько на основе источника. Все это позволяет заключить, что в Интернете формируется новая медийная действительность, в которой, по словам Зандботе, многообразные уже существующие законы, нормативные регуляции, стандарты и способы действий сплетаются в новую трансгеографическую и сверхнациональную форму жизни.[14]
3.3. Разработка моральных кодексов Интернета как воплощение компьютерной этики.

Наиболее яркое свое воплощение компьютерная этика получила в области разработки моральных кодексов. Весьма показательно отношение к рассматриваемой проблеме в США, где первый кодекс компьютерной этики был разработан еще в 1979 году. Принятие кодекса было продиктовано пониманием того, что инженеры, учёные и технологи результатами своей деятельности определяют качество и условия жизни всех людей в информационном обществе. Поэтому в преамбуле кодекса подчёркивается жизненно важная необходимость соблюдения всех норм этики при разработке и эксплуатации средств информационных технологий. Впоследствии были разработаны и приняты кодексы во многих других организациях США, связанных со сферой информационных технологий, таких как «Ассоциация разработчиков компьютерных технологий» (АСМ), «Ассоциация менеджеров информационных технологий» (DPMA), «Ассоциация пользователей информационных технологий в США» (1ТАА), «Ассоциация сертифицированных компьютерных профессионалов» (ICCP). На основе этических стандартов, используемых в кодексах, «Международная федерация по информационным технологиям» (IFIP) рекомендовала принять кодексы компьютерной этики национальным организациям других стран с учётом местных культурных и этических традиций. Содержание отдельных кодексов отличается друг от друга, но в их основе лежит некоторый инвариантный набор моральных установок которые условно могут быть сведены к следующим:

1.      не использовать компьютер с целью повредить другим людям;

2.      не создавать помех и не вмешиваться в работу других пользователей компьютерных сетей;

3.      не пользоваться файлами, не предназначенными для свободного использования;

4.      не использовать компьютер для воровства;

5.      не использовать компьютер для распространения ложной информации;

6.      не использовать ворованное программное обеспечение;

7.      не присваивать чужую интеллектуальную собственность;

8.      не использовать компьютерное оборудование или сетевые ресурсы без разрешения или соответствующей компенсации;

9.      думать о возможных общественных последствиях программ, которые Вы пишите или систем, которые Вы разрабатываете;

10.  использовать компьютер с самоограничениями, которые показывают Вашу предупредительность и уважение к другим людям.

Предварительные исследования по данной проблеме показали, практически все существующие кодексы по компьютерной этике опираются на содержании общечеловеческих ценностей. Они не регламентируют выполнение конкретных действий, совершаемых в той или иной ситуации, а создают основу для принятия индивидуальных нравственных решений. Следует отметить, что выполнение правил, зафиксированных в подобных кодексах, зависит, прежде всего, от порядочности человека; что же касается возможного принуждения и контролирования, то это очень сложная проблема, вызывающая массу коллизий, ведь сами правила могут быть слишком общими и неопределенными, а это, в свою очередь, затрудняет оценку того или иного конкретного случая или поступка.

В США, Австралии, Великобритании и некоторых других странах созданы институты, исследующие проблемы социального воздействия компьютерных технологий на личность и общество, разрабатывающие соответствующие рекомендации и методы их внедрения в общественное сознание, в учебных заведениях вводятся специальные курсы по компьютерной (информационной) этике. Нормы и принципы, изложенные в различных кодексах, отражают прикладной характер компьютерной этики. В их основе лежат некоторые традиционные, общепринятые этические представления, выступающие критерием оценки отдельных поступков.

Рассмотренные здесь проблемы и положения компьютерной этики составляют лишь часть реального многообразия ее тем. В компьютерной этике существуют как достаточно разработанные разделы, связанные с общими и профессиональными моральными кодексами, так и совершенно новые, обсуждаемые сравнительно недавно, что только увеличивает практическое значение этой дисциплины в современном мире, будущее которого в значительной мере зависит и от тех решений, к которым придет компьютерная этика. К сожалению в нашей стране практически не существует специальных исследований по проблемам компьютерной этики, а также переводов работ, издаваемых в США и странах западной Европы. Там эта дисциплина развивается не только на теоретическом уровне, но и осуществляются конкретные попытки приложения результатов исследования к практической деятельности, а также внедрению различных курсов по компьютерной или информационной этике в учебные заведения. У нас обсуждение этих проблем иногда затрагивается в специальных компьютерных изданиях, прежде всего газетах и журналах, но не получает широкого распространения и, как правило, не вызывает дискуссий. Практически все проблемы компьютерной этики носят «открытый» характер, затрагивая, по мере развития информационных технологий, все большее количество людей и обусловливая новые вопросы, требующие ответов. Наиболее острыми и актуальными можно считать проблемы, связанные с оценкой деятельности хакеров, защитой авторских прав и прав личности в информационном пространстве. Но даже в тех областях компьютерной этики, где разработан теоретический фундамент анализа моральных проблем и выработаны конкретные нормы, принципы и рекомендации, как, например, в компьютерных кодексах, возникают такие дилеммы, которые не имеют очевидного правильного решения.
Заключение

Несомненно, что терроризм и виртуализация коммуникативного общения не являются единственными проблемами современного мира. Глобализация порождает целый массив этических проблем, отражающих различные грани проблемы международной справедливости в различных социальных сферах. До сих пор дискуссия о глобализации ведется экспертами преимущественно на их собственном локально-профессиональном поле; задача этики – объединить локальные аспекты в перспективу единой этической оценки. В каждой сфере современного мира глобализация проблематизируется по своему: если с экономикой связаны проблемы распределения и экономического роста, то политика сталкивается с угрозой дестабилизации институтов, а культура – с опасностью полной или частичной дезинтеграции. Столь же различными могут быть способы решений проблем в каждой из них.

Формат настоящей работы не позволяет осветить все этические проблемы, которые возникают в ходе дискуссии о процессах глобализации. Это касается, в том числе, таких ключевых проблемных областей, как биоэтика и экологическая этика. Хотя эти области представляют собой идеальный пример проблем, являющихся предметом внимания общественности с точки зрения этики, само их содержание не связано непосредственным образом с глобализацией. Тем не менее, глобализация, заставляя задуматься о судьбах планеты, открывает одновременно планетарную перспективу, которая делает очевидной хрупкость и незащищенность экосистемы Земли перед лицом растущей человеческой активности.

Тем не менее, настоящая работа позволяет сделать выводы, что глобальная цивилизация является общечеловеческой цивилизацией. Она выражает, с одной стороны, единство биологической природы всех людей, с другой – социокультурную целостность человечества. Идея глобальной цивилизации исходит из того, что человек и человечество внутренне едины, что они представляют собой взаимоотражения друг друга. Лишь то, что является необходимым для развития индивидуальной природы человека, представляет ценность для человечества в целом, и наоборот. Глобальная цивилизация, с одной стороны, вводит индивида в сферу человеческого «рода», с другой – превращает силы «рода» в способности индивида. Подлинный смысл глобальной цивилизации состоит в том, что она гуманизирует (очеловечивает) процесс глобализации и глобализирует человеческую природу. Глобальная цивилизация делает ударение на глубинной природе человека, и в этом смысле она выступает как подлинно гуманистическая цивилизация. Мы должны понимать, что решение любых этических проблем зависит прежде всего от нас, от наших нравственных убеждений, ценностей. «Путь человечества к духовному единению, преодоление глобальных кризисов есть «путь в себе» как нравственное самосовершенствование и как постижение высших духовных смыслов бытия, через осмысление того, что человек, природа, космос являют собой единое целое»[15].
Библиографический список

  

1.     Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. Актуальный документ. –М.: Ось, 2004

2.     Галинская, И.Л. Компьютерная этика, информационная этика, киберэтика / И.Л. Галинская // Россия и соврем. мир. - 2001. - № 2.

3.      История этических учений: Учебник / Под ред. А.А. Гусейнова. - М.: Гардарики, 2003.

4.      Мораль и насилие: Императив ненасилия // Этика: Учебник для философских факультетов / Под общ. ред. А.А. Гусейнова, Е.Л. Дубко. М.: Гардарики, 2006.

5.     Назарчук А.В. Этика глобализирующегося общества. – М.: Директ-Медиа, 2002.

6.      Овчинникова К.А. Россия и «глобальное гражданское общество» // 1917 – 2007: Уроки СССР и будущее России Доклады и выступления международной науч. конф. / Под общ. ред. А.В. Бузгалина, А.И. Колганова. М.: ЛЕНАНД, 2007.

7.     Федотова В.Г. Россия в глобальном и внутреннем мире (2000)// «Мир России»,  № 4.С. 92 Терроризм в современном мире. Опыт междисциплинарного анализа (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2005. № 6.

---