ЭССЕ «о граДе Божьем»
План

1.      Исторический контекст и ментальность…1стр.

2.      «О Граде Божьем» как ответ Августина язычникам…1-2стр.

3.      Картина мира…2стр

4.      Аврелий Августин как патристик…2-4стр

5.      Структура произведения…4-19

6.      Назначение человека.Некоторые противоречия в работе и причина «долгожительства книги»

1.     Начало V века было одним из самых бедственных времен в истории римского государства. Нападения диких соседних племен, начавшееся с этого времени, были почти беспрерывны. Римская империя, еще раньше расстроенная и ослабленная малодушием и беспечностью прежних государей, не в силах была успешно противостоять нападениям диких племен В 410 году Рим был взят Аларихом и предан его воинами страшному разграблению. Самый город разрушен; жители побиты и обесчещены, частью взяты в плен; имущество, золото и драгоценные камни увезены; памятники искусства сожжены, уничтожены. Великий Рим, превратился в груды развалин. Впечатление, произведенное падением Рима на христиан, а особенно язычников, было потрясающее. Что за причина страшного события? Вопрос, в потрясенных умах язычников, привыкших видеть во всех событиях своей истории наказание или благодеяния богов. Две причины могли быть: одна — это боги наказывают своих почитателей за допущение христианства, не признающего богов; другая — это Бог христианский карает язычников за их вражду к христианам. Но язычники не могли допустить второй причины, потому что вместе с ними подверглись бедствиям разорения и христиане. Остается одно — Рим пал по вине христиан. И посыпались обличения на этих последних. Все восстало на Христа и христианство. Обличениям, хулам, клеветам, порицаниям, насмешкам, кажется, не предвиделось и конца. Положение христианства было опасно. Прежде язычество нападало на отдельные пункты христианского вероучения и обсуждало их спокойно. Теперь оно со всей силою, с раздражением обрушилось на все христианство в его внутреннем значении, как на причину падения Рима, обратилось на все пункты его, «осуждая и порицая их, как несогласные будто бы ни со здравым смыслом, ни с условиями государственной и общественной жизни», в то же время «и противопоставляя им свои собственные рациональные и мистические доктрины».Почитание римских богов — причина величия и славы империи; христианство, богохульно отрицающее тех богов, — причина падения Рима.

2.     Тогдашнее духовенство отличалось только невежеством, неразрывно связанным с ним суеверием, роскошью, богатством, жадностью, в силу всего этого нечистой жизнью и даже нетвердостью в самой вере.Аврелий Августин-единственный защитник христианства. В своем сочинении «О Граде Божием» он показал язычникам, что христианство не только не противоречит здравому смыслу и отвечает запросам, т.к. особенно и благодетельно для частной и общественной жизни людей. Христианство не только не был причиной паденияимперии,но еще Христос благодетельствовал римским язычникам.Язычество- ложь,оно именно и вело римских граждан к физическому и духовному растлению, а римскую империю к разрушению. Только Град Божий вечно стоит. В нем нужно жить.

3.     Существует два града: земной(где царит порок-Рим) и божий(благой, истинный,вечный- церковь).Вечная жизнь возле Бога и есть настоящий Град Божий, в отличие от символического наименования земного сообщества праведников, избранных для спасения. Но в вечности, за пределами времени, нет и истории. Человеческая деятельность, наша повседневная эмпирическая жизнь имеет место лишь по сю сторону Града Божьего, а в самом Граде человека, согласно Августину, ожидает "нескончаемый досуг". Таким образом, в соответствии со Священным Писанием история в учении Августина начинается отпадением человека от Бога и завершается его возвращением к Богу, в Град Божий. Всю её, следуя дням творения мира, христианский мыслитель делит на шесть веков. Первый век простирается от Адама до потопа; второй - от потопа до Авраама; третий - от Авраама до Давида; четвертый - от Давида до вавилонского пленения; пятый - от вавилонского пленения до рождества Христова; наконец, шестой - от Христа до конца света и Страшного Суда. Цель истории человечества — совершенствование добра и увеличение числа граждан Града Божьего. История человечества — процесс совершенствования будущих граждан Града Божьего и определения недостойных его. После этого для духа и тела человеческого наступит вечный покой. В эмпирическом плане исторический процесс протекает линейно. В нём время выступает неодолимой силой, обеспечивающей непрерывную смену и неповторимость событий. С метафизической точки зрения исторический процесс оказывается круговым движением, начало и конец которого ограничены вечностью. Возвращающийся в вечность человек уже совсем не тот, каким он вышел из рук Творца. Теперь он знает истину, которую выстрадал в мучительном опыте земной жизни. История начинается с катастрофы всемирно-исторического значения: первый человек свой первый свободный поступок осуществил во зло, пошел наперекор высшим заповедям. Грехопадение Адама сделало необходимым пришествие на землю Христа, посланного для спасения человечества. А в конце истории людей ожидает Страшный Суд. Каждому предстоит держать ответ за все свои помыслы и дела. При этом весь исторический процесс проходит под знаком свободы,но всё, что произошло было провидено Богом. Бог знал о будущем падении человека знает и то, что «дьявол, ввергнувший первых людей в искушение, при содействии благодати будет побежден человеком». Временная жизнь человечества есть преддверие вечной жизни. Эта конечная цель и наполняет смыслом всю земную историю. "Ибо какая иная цель наша, - заключает свою историческую теорию Августин, - как не та, чтобы достигнуть царства, которое не имеет конца" .

4.     Значение творений Блаженного Августина для последующего культурного развития Запада по своему масштабу несопоставимо с иными творениями патристики. Он может считаться истинным отцом западного христианства. В западной части бывшей Римской империи не очень хорошо знали произведения восточных Отцов церкви. Знакомство затруднялось языковыми трудностями: знатоков греческого языка среди деятелей западной церкви было не так много. На этом фоне Августин, писавший по-латыни, оказывался, конечно, более доступен и понятен, поскольку латынь была (и остается до сих пор) официальным языком римско-католической церкви. В то время как на Востоке было множество крупных богословов, на Западе Августин не имел себе равных, и его учение доминировало над латинской богословской мыслью вплоть до возникновения средневекового схоластицизма(Фома Аквинский).Самые известные из его произведений: «Исповедь», полемические сочинения против манихейства,донатистов,Пелагея,академиков, «О Троице», «О Граде Божьем», «О блаженной жизни», «О порядке», «Бессмертие души», «Отречение».

Онтология. Учение Августина о бытие представляет собой синтез христианского вероучения и неоплатоновской философии. Он отожде­ствляет высшую идею платонизма и неоплатонизма — идею Едино­го = Блага — с Богом, который оказывается источником бытия и блага и который есть всесовершенная истина, добро и красота. Божествен­ная Троица — Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух — отождествляют­ся с платонической триадой: идей Единого, Логосом (Мировой Ум) и Мировой душой.

Именно в силу своего происхождения от Бога все существующее в мире является благим. Зло при этом понимается как недостаток, порча, повреждение.

Космология и космогония. Бог создал мир из ничего (из небытия), и существование мира постоянно поддерживается Богом. Если бы творческая сила Бога иссякла, то мир сразу бы исчез (прекратил бы свое существование).

Мир ограничен в пространстве и времени, причем сами про­странство и время создаются Богом только вместе с миром (т.е. до возникновения мира не существовало времени). Мир есть только один, и никаких других миров до создания нашего мира не было. Сотворен­ный мир имеет строгую иерархическую структуру, где каждый предмет занимает определенное и целесообразное место в общем плане миро­здания. Внизу тварного мира находятся неодушевленные предметы и неразумные существа, а во главе — разумные существа, приближение или удаление которых от Бога зависит от их собственной воли. Так, дьявол по собственному желанию отпал от Бога, а затем вверг в грех и людей.

Гносеология. Из состояния греха падшие могут выйти, только соединившись с Богом. Для этого есть два пути: путь разума и путь авторитета.

По первому пути шли все древние (дохристианские философы), луч­шим из которых был Платон. Так как мир есть творение Бога, то изуче­ние мира позволяет нам приблизиться к пониманию Бога.

Второй путь возможен лишь при условии веры в Бога, которая дару­ется нам с Божьей помощью и прежде всего через Откровение (Свя­щенное Писание, т.е. Библию), данное Богом всем людям. Только на этом пути возможно подлинное постижение Бога, таким образом, у Ав­густина провозглашается примат веры над знанием («верить, чтобы понимать»).

У Августина неоплатоновское учение об экстазе как высшем спо­собе познания перерастает в христианское учение об озарении.

Учение о душе и сотериология. Душа нематериальна, она пред­ставляет собой самостоятельную субстанцию, она бессмертна. До свое­го грехопадения Адам и Ева были свободны в выборе: грешить или не грешить. После грехопадения и они, и все их потомки не могли не гре­шить. После искупительной жертвы Христа избранники Божьи опять получили возможность жить не греша.

В учении Августина важное место занимает концепция Бо­жественного предопределения и благодати.Бог еще до рожде­ния каждого человека предопределил одних людей к добру, спасению и блаженству, а других — к злу, погибели и мучениям. Добрую волю (т.е. волю к спасению) человек получает только благодаря даруемой ему Богом благодати

Значение философии Августина Блаженного в том, что им:

• уделено большое внимание проблеме истории (редкость для того времени);

• Церковь (часто подвластная государству и преследуемая в Римской империи) объявлена тоже властью наряду с государственной (а не элементом государства);

• обоснована идея господства Церкви над государством, а Римского Папы — над монархами — главная идея, за выдвижение которой и ее последующее воплощение в реальности католическая Церковь чтила и боготворила Августина Блаженного, особенно в средние века;

• выдвинута идея социального конформизма (смирение с бедностью и чужой властью), что также было крайне выгодно как Церкви, так и государству;

• воспевался человек, его красота, сила, совершенство, богоподобность (что также было редкостью для того времени и устраивало всех);

• одновременно человеку рекомендовалось умерщвлять плоть, развивать и возвышать дух, познавать Бога и полностью подчиняться Богу.

5.     Трактат «О Граде Божием», создававшийся между 413 и 426 годами, стал ответом Августина на об­винения, выдвигаемые против христианства язычниками после разграбления Рима в 410 году, и самым значительным его вкладом в запад­ную мысль. . В первых пяти книгах этого объемистого труда Августин указывает на то, что Рим пал по вине собственного эгоизма и безнравственности, но не по вине христианства, как об этом говорят. В последующих пяти книгах говорится о презренном язычестве и заблуждениях прежней философии. В остальных двенадцати книгах пишет о противоположности между светской (дьявольской) державой и царством божьим, воплощением которого является церковь; борьба между ними представлена как борьба добра и зла.



КНИГА 1

Книга открывается соображениями, вытекающими из факта разграбления Рима и призванными показать, что в дохристианские времена случались даже худшие вещи. Многие из язычников, приписывающих катастрофу христианству, заявляет святой, во время разграбления Рима сами искали убежища в церквах, которые готы, поскольку они были христианами, щадили. Напротив, во время разграбления Трои храм Юноны не мог предоставить никакой защиты, и боги не спасли город от разрушения. Римляне никогда не щадили храмов в побежденных городах; в данном отношении разграбление Рима было милосерднее большинства других, и это явилось результатом христианства.Бог принёс трудности и грешникам,и праведным,которые укрепляются в вере через трудности.Добрые также имеют мелкие грехи.Их задача бороться с грешниками,ставя их на истинный путь.Но т.к. они этого не делали в следствии своих грехов или нежелания вмешиваться из-за страха потери репутации и плохих последствий.Подвергаются наказаниям вместе не потому, что совместно вели дурную жизнь, а потому, что совместно (хотя и неравномерно, но, однако же, совместно) любили жизнь временную, которую добрые должны были бы презирать, чтобы дурные, будучи обличены и исправлены, наследовали жизнь вечную (а если бы не захотели быть в наследовании ее союзниками, пусть бы были терпимы и любимы как враги: ибо пока живут всегда остается надежда, что они изменят свою волю.Есть и иная причина, по которой добрые подвергаются временным бедствиям, — такая, какая имела место в отношении Иова: чтобы душа человеческая испытывала саму себя и, наконец, осознала, насколько она, в силу одного только благочестия, бескорыстно любит Бога. Христиане, пострадавшие при разграблении, не имеют никакого права роптать по нескольким причинам. Иные нечестивые готы могли преуспеть за их счет, но они будут покараны в грядущем мире; если бы всякий грех наказывался здесь, на земле, то не нужен был бы последний суд. То, что претерпели христиане, обратится, если они были благочестивы, для них в добро, ибо святые с потерей вещей временных ничего не теряют. Неважно, если тела их лежат непогребенными, ибо пожирающие их звери не помешают воскресению тел.В истории своих знаменитых мужей они имеют благороднейший пример того, что ради веры следует переносить плен даже добровольно. Марк Аттилий Регул доказал, что боги не приносят никакой пользы своим поклонникам для этого временного счастья: потому что сам он, преданный их культу, был побежден, взят в плен, и за то, что не хотел поступить иначе, чем так, как им клялся, был умерщвлен истязаниями казни.Этот благороднейший пример вынуждает их признать, что богов следует почитать не ради телесных благ или таких вещей, которые достаются человеку извне: потому что Регул пожелал лучше лишиться всего этого, чем оскорбить богов, которыми клялся. Затем Августин переходит к вопросу о благочестивых девственницах, насильственно оскверненных во время разграбления. Видимо, находились люди, которые считали, что эти женщины без всякой на то своей вины, утратили венец девственности. Святой весьма решительно выступает против этого взгляда. “Не осквернит оно (чужое сладострастие), если будет чужое". Целомудрие составляет душевную добродетель и не утрачивается от насилия, но утрачивается от намерения совершить грех, даже если оно и остается неисполненным. Августин утверждает, что Бог попустил насилиям, ибо пострадавшие слишком возгордились своим воздержанием. Грех совершить самоубийство для того, чтобы избежать насильственного осквернения; этот вывод ведет к длинному разбору случая с Лукрецией, которая не имела права убивать себя. Самоубийство всегда греховно.Защищая добродетельных женщин, повергшихся насилию, Августин делает одну оговорку: они не должны при этом испытывать сладострастия. В этом случае они грешницы.Язычникам :вы кто такие, чтобы с вами стоило говорить о ваших богах, а тем более о нашем Боге, который «страшен паче всех богов. Ибо все боги народов — идолы, а Господь небеса сотворил» А сребролюбивым и склонным к роскоши народ стал вследствие того благополучия, которое Сципион весьма предусмотрительно считал опасным, когда не хотел, чтобы разрушен был весьма обширный, укрепленный и богатый неприятельский город, чтобы похоть обуздывалась страхом, и, обузданная, не развивала роскоши, и с устранением роскоши не появлялось сребролюбия; при устранении этих пороков процветала бы и возрастала полезная для государства добродетель и существовала бы сообразная с добродетелью свобода. С каким бы усердием изгнал он из Рима и сами театральные зрелища, если бы осмелился воспротивиться тем, кого считал богами! Но он еще не понимал, что боги эти — демоны, или же, если и понимал, то думал, что их надобно скорее умилостивлять, чем презирать. В то время не было еще открыто язычникам небесное учение, которое, очищая сердце к исканию небесных и пренебесных предметов, изменило бы страстные движения человеческого чувства в смиренное благочестие и освободило бы от господства гордых демонов. Затем Августин переходит к нечестивости языческих богов. Например, “сценические игры, непотребные зрелища и суетные разгулы утверждены в Риме не благодаря порокам людей, а по повелению ваших богов". Лучше бы римляне воздавали божеские почести какому-нибудь добродетельному человеку, такому, как Сципион, чем этим безнравственным богам. Что же касается разграбления Рима, то оно не должно тревожить христиан, которые располагают убежищем в “странствующем граде божием".

КНИГА 2

Если бы свойственное человеку слабое разумение не осмеливалось противиться очевидной истине, а подчиняло свою немощь спасительному учению, как врачеванию, пока не исцелит его божественная помощь, получаемая от благочестивой веры, то людям здравомыслящим и выражающим свои мнения с достаточной ясностью не было бы нужды тратить много слов для того, чтобы доказать ошибочность того или иного ложно составившегося представления. Не забудь, впрочем, что, говоря все это, я имел дело еще с людьми необразованными, невежество которых породило и известную расхожую пословицу: «нет дождя, причина — христиане» Святотатственные зрелища питали нечестивых демонов их же пищей,божества и не заботились о жизни и нравах городов и народов, у которых почитались: безо всяких запрещений, которые внушали бы страх, они дозволяли им становиться худшими и терпеть большие и отвратительные убытки души. все почитатели таких богов, едва ими овладеет похоть, подправленная, как говорит Персей, жгучим ядом*, скорее смотрят на то, что делал Юпитер, чем на то чему учил Платон или что думал Катон. несколько далее прибавляет: «Наши Двенадцать таблиц, напротив того, назначив уголовные наказания за весьма немногие преступления, к числу этих преступлений нашли справедливым отнести и то, если бы кто пропел или сочинил стихи, бесславящие или позорящие другого. И это прекрасно. Жизнь наша должна принадлежать суду магистратов и законному разбирательству, а не фантазии поэтов; и слышать о себе позорные вещи мы должны не иначе, как при условии, что можем отвечать и защищаться в судебном порядке»(4книга Цицерона «О республике»).Языческие пиры , театр, поэзия-демонам служба. Сравни же теперь человечность Платона, изгоняющего поэтов из государства ради предупреждения развращения граждан, с божественностью богов, в честь себя требующих театральных игр. Платон своими рассуждениями если не убедил, то, по крайней мере, посоветовал легкомысленным и распущенным нравственно грекам, чтобы произведения подобного рода даже и не писались; напротив, боги настоятельно потребовали от солидных и умеренных римлян, чтобы такие произведения разыгрывались и на сцене, и не только разыгрывались, но посвящались и торжественно исполнялись в их честь. , боги римлян нисколько не заботились о том, чтобы отвратить от своих поклонников душевное зло, зло жизни и нравов, которое так велико, что их ученейшие мужи утверждают, что от него погибают республики и при целости городов; а, напротив, всячески старались, чтобы, как о том было сказано выше, это зло еще более увеличивалось(законы для жизни заимствованы).Приводятся примеры греховности Рим времён Ромула,Тертуллия,взятия Карфагена. Теперь, полагаю, ты видишь (да и всякий, кто обратит на это внимание, поймет весьма легко), в какую глубокую пропасть нравственного развращения повергнуто было римское государство до пришествия всевышнего нашего Царя(апокалипсизм).Путь эволюции истории.Посли пришествия Христа буйства стали сокращаться.До этого республика самая развращенная и распущенная. Почему же их боги не позаботились о сохранении республики, которую так горько оплакивает Цицерон еще задолго до воплощения Христова? Тот же, кто хвалит ее такой, какой она была в древние времена, также может, присмотревшись, увидеть, что была она и тогда не столько живою нравственно, сколько просто разукрашенной и принаряженной. Рим всегда, со времени похищения сабинянок, был мерзостен и несправедлив. Много глав посвящено обличению греховности римского империализма. Неправда и то, будто Рим не терпел бедствий до того, как христианство стало государственной религией; бедствия, которые он претерпел от галлов и гражданских войн, были ничуть не меньше, а может статься, и больше, чем те, которые он претерпел от готов.Римская республика погибала от развращения нравов, боги не сделали ничего для их исправления и улучшения, дабы спасти ее от гибели; напротив, они всячески содействовали развращению и ухудшению нравов, чтобы она погибла. Как злые люди, так и злые духи могут делать не все, что хотят, а лишь то, что им дозволяется распоряжением Того, судеб Которого никто не может ни постигнуть, ни справедливо укорить. Нужно следовать заповедям христовым и сопротивляться демонам(богам),ибо есть только один Бог.

КНИГА 3

Буду говорить лишь о том, что касается Рима и Римской империи, т. е. о том, что претерпел до пришествия Христова собственно сам город и те области, которые были соединены с ним в качестве союзных или покоренных силой оружия и входили как бы в тело его республики. Троя(если эти боги были до такой степени недовольны человеческими преступлениями, что, оскорбившись поступком Париса, предали оставленную ими Трою огню и мечу, то убитый брат Ромула должен был бы еще более вооружить их против римлян, чем оскорбленный греческий супруг вооружил против троянцев; братоубийство рождающегося государства должно было бы разгневать более, чем прелюбодеяние бывшего уже в силе. языческие боги стали покровительствовать Риму)Илион(город-сторонник Рима разрушен во время гражданских войн.богами не спасён«Оставив-де храмы и алтари, ушли все боги») На каком же разумном основании, после опыта несчастной Трои, вверен был богам илионским на сохранение Рим?.Быстрый рост гос-ва после победы над Карфагеном(Но постепенно сменило их время худое, Бешенство войн, неуемная жажда наживы),возвышение Рима через оказание благодеяний-заслуженно.Мир лучше войны. Поставленныйпод охрану стольких богов, Рим не должен был бы претерпеть и выстрадать столько великих и ужасных бедствий, из множества которых я напомню лишь некоторые. он оскорблял высочайшего и истинного Бога, Которому одному должны были принадлежать эти обряды религиозного почитания. Рим всегда, со времени похищения сабинянок, был мерзостен и несправедлив. Много глав посвящено обличению греховности римского империализма. Неправда и то, будто Рим не терпел бедствий до того, как христианство стало государственной религией; бедствия, которые он претерпел от галлов и гражданских войн, были ничуть не меньше, а может статься, и больше, чем те, которые он претерпел от готов.

КНИГА 4

Вместе с тем нужно было доказать, что ложные боги, которых они чтили явно, а некоторые и сейчас еще чтут тайно, суть нечистые духи и коварные демоны, — нечистые и коварные до такой степени, что услаждаются своими то ли действительными, то ли вымышленными злодеяниями, повелев прославлять эти злодеяния в дни своих праздников; это для того, чтобы слабая человеческая природа не могла воздерживаться от предосудительных поступков, коль скоро ей представляется для подражания в этом как бы божественный пример. Итак, рассмотрим теперь, как много дерзости в том, что обширность и долговременность существования Римской империи они приписывают этим своим богам, почитать которых совершением мерзких игр через мерзких же людей они считают даже делом благопристойным. Вообразим себе бедным, или еще лучше — человеком посредственного состояния, а другого — весьма богатым, но сильно удрученным страхами, снедаемым печалью, обуреваемым желаниями, не имеющим ни минуты спокойствия и душевного мира, живущим в атмосфере постоянных враждебных споров, умножающим ценою этих несчастий свое имение до бесконечности, и с умножением его умножающим самые тяжкие заботы; человека же посредственного состояния — довольствующимся своими малыми и скудными пожитками, милым для семьи, живущим в мире с родственниками, соседями и друзьями, религиозно благоговейным, приветливым характером, здоровым телом, бережливым в жизни, чистым в нравственном отношении и спокойным в своей совести.

Не знаю, будет ли кто-нибудь настолько сумасброден, чтобы усомниться, кому из них отдать предпочтение. Но как применимо это к двум отдельным людям, так и к двум семействам, к двум народам и к двум государствам; проводя такую параллель, мы весьма легко увидим, если будем наблюдательны, где находится суетность и где — счастье. Поэтому, когда почитается истинный Бог и Ему воздается поклонение действительными священнодействиями и добрыми нравами, бывает полезно могущественное и долговременное управление людей добродетельных. И полезно оно не столько для них самих, сколько для тех, кем они управляют. Что касается их самих, то для истинного их счастья, в котором хорошо проводится и настоящая жизнь, и получается потом жизнь вечная, достаточно благочестия и честности, представляющих собою великие дары Божий.Государства-шайки разбойников. Нин, царь ассирийский, первым из всех нарушил, вследствие жадности к власти, этот старинный и как бы прародительский для народов обычай мира. Если это государство сделалось столь великим и властвовало столь продолжительно безо всякой помощи богов, то почему же римским богам приписывается заслуга в деле расширения и долговременности существования Римской империи? Вести войны и путем покорения народов расширять государство представляется делом хорошим для людей дурных, но для добрых — это только дело необходимости. Иметь доброго и мирного соседа — большее счастье, нежели подчинять соседа плохого и воинственного. Желание ненавидеть или бояться кого-нибудь, чтобы было кого побеждать, — желание дурное. Несправедливость немало содействовала расширению их империи, вызывая на противозаконные действия людей, чтобы было с кем вести войны и благодаря этому увеличивать государство. Боги или вероломны, если оставляют своих и переходят к врагам или не настолько сильны, как подобает быть сильными богам, и потому могут быть побеждены политикой или силой людей.Ассирийское царство имело те же проблемы что и Рим(толпе богов ,к-ых почитали, приписывали могущество и сохранение империи).Разбор Римского пантеона-Бог всему творец.Громоздкость пантеона, хаотичность функций и отсутствие действий Юпитера(глава пантеона) при активности его подчиненных,к-ые самостоятельно принимают решения.Ярая критика язычества. Богини Счастье(Добродетель )нет в пантеоне,т.к. несчастливы люди в обширном гос-ве. Счастье справедливо разобиделась, что она была приглашена так поздно, и то не для чествования, а скорее, для поругания. ) оно — дар Божий, то следует искать того Бога, Который может даровать его, а вредное множество демонов оставить, ибо служит ему бессмысленная толпа безумцев, делая себе богов из даров Божиих, а самого Бога, дары Которого они собой представляют, оскорбляет упорством гордой воли. В играх гнуснейшие гистрионы воспевали, представляли и услаждали растлителя целомудрия — Юпитера. Если бы это было выдуманным, он должен был бы гневаться; если же он услаждался своими, хотя бы и вымышленными, преступлениями, то, когда чтили его, разве не служили ему, как дьяволу? Неужели же это он создал, распространял и сохранял Римское государство, — он, который был отвратительнее всякого римлянина, по мнению которого эти вещи были гнусными? Неужели это он ниспосылает счастье, — он, которого чтили как злобного и который еще более гневался, если его не чтили именно таким образом? Без воли истинного Бога они никоим образом не могли бы иметь царства; но если бы они не знали или отвергли этих многих и ложных богов, а знали единого истинного Бога и служили Ему искренней верой и нравственностью, то и здесь имели бы лучшее царство, и потом наследовании бы царство вечное, независимо от того, имели ли они здесь царство или не имели. Вырваться из суеверий. Итак, оный Бог, Виновник и Податель счастья, — поскольку один есть истинный Бог, — сам раздает земные царства и добрым, и злым. И делает Он это не без разбора и как бы случайно (ибо Он — Бог, а не Фортуна), но сообразно с порядком вещей и времен, — порядком для нас сокровенным, а Ему вполне известным. Этому порядку Он не подчинен, однако же, рабски, а царствует над ним, как Владыка, и располагает им, как Правитель. Но счастье Он ниспосылает только добрым. Это счастье могут иметь и не иметь подданные, могут иметь и не иметь царствующие. Полным оно будет в той жизни, где никто уже не будет рабом. Поэтому земные царства Он дает и добрым, и злым, чтобы Его почитатели, еще младенцы в духовном своем совершенствовании, не желали от Него этих даров как чего-то великого. В том заключается и таинственность Ветхого завета, в коем скрывался Новый, что в нем обетованы были и земные дары: люди, жившие духовной жизнью, и тогда понимали, хотя открыто еще и не проповедовали, как то, что теми временными вещами обозначалось, так и то, в каких дарах Божиих заключается истинное счастье. , Бог из нескольких человек размножил Свой народ в Египте и освободил его оттуда чудесными знамениями.

КНИГА 5

Астрология не только дурна, но и лжива; это может быть доказано различием судеб близнецов, имеющих один и тот же гороскоп. Стоическая концепция Судьбы (которая была связана с астрологией) является заблуждением, ибо ангелы и люди обладают свободной волей.Причина вещей, которая производит, но сама не производится, есть Бог. Правда, Богу предведомы наши грехи, но грешим мы совсем не по причине его предведсния. Римляне совершили много великого сперва из любви к свободе, а потом — из любви к господству и из страстного желания доброго о себе мнения и славы. Награда ожидает святых, терпящих здесь поношения за град Божий, ненавистный приверженцам этого мира. Тот град вечен. В нем никто не рождается, потому что никто не умирает. В нем истинное и полное счастье, — не богиня, а дар Божий. Оттуда получили мы залог веры, обнадеживающий нас в то время, пока, странствуя, мы вздыхаем о красоте его.Свобода и жажда человеческой славы — вот два побуждения, заставлявшие римлян совершать удивительные дела.  Ошибочно полагать, будто добродетель приносит несчастье, даже в настоящем мире: христианские императоры, когда они держались стези добродетели, были счастливы, даже если и не были удачливы, а Константин и Феодосий были к тому же и удачливы; с другой стороны, Иудейское царство существовало до тех пор, пока евреи держались истинной религии. Все в мире как произошло от Бога, так и содержится в бытии Его силою. Все в Его власти; Он всем управляет. Он дает царство и власть, кому, когда и насколько нужно. От него — быстрый и медленный исход войн, победа и поражение; от Него — блага временные и вечные; от Бога-Царя — полное счастье. — всеблагой Бог осыпал императора Константина, не поклонявшегося демонам, но чтившего именно истинного Бога, такими земными дарами, о каких никто не осмеливался даже мечтать. Он дал ему возможность создать город, союзный римскому государству, как бы дочь Древнего Рима, но без всякого демонского храма и без всякого идола.

КНИГА 6

Несмотря на все искусство врача, недуг может остаться непобедимым не по вине врача, а по нежеланию лечиться больного. Было бы бессмысленнейшей глупостью просить или надеяться на вечную жизнь от таких богов, которые в настоящей кратковременной и бедственной жизни и в том, что касается ее поддержания и подкрепления, считаются надзирающими за столь мелкими частностями, что если бы у одного из них попросили что-либо находящееся во власти и ведении другого, то это показалось бы несообразным и нелепым до такой степени, что было бы весьма похожим на дурачество мимов.Книги Варрона о языческом наследии.По Варрону божественные вещи установлены людьми. Но истинная религия установлена не каким-либо земным государством, но сама созидает небесный град. Ее внушает и ей учит своих истинных почитателей истинный Бог, Податель вечной жизни. Видит как должны отличаться божественные вещи от человеческой лживости и пустоты; но в вопросах общественного культа боится затронуть ошибочные народные мнения и обычаи, хотя, когда так или иначе рассматриваешь их и сам сознаешься, и вся литература провозглашает, что они несогласны с природой даже таких богов, каких слабый человеческий разум представляет себе в стихиях этого мира.Сенека против «кровавого» поклонения богам. Никто из тех богов, которых чтут так постыдно и которые еще постыднее гневаются, если их таким образом не чтут, обличая этим самих себя как нечистых духов. А если кто не дает счастья, то каким образом он может даровать вечную жизнь? Ибо вечной жизнью мы называем такую, в которой обретается бесконечное счастье.

КНИГИ 7-8

В 7-й книге"О граде Божием" Августин излагает свое отношение к древнегреческой философии в форме краткого историко-философского экскурса. Он пишет о том, что греческая философия возникает сразу в двух школах - италийской и ионийской. Основоположником первой был Пифагор. второй - Фалес Милетский. Августин указывает на то, что Пифагор первым стал употреблять термин "философия". От Фалеса через Анаксимандра. Анаксимена. Анаксагора. Диогена Аполлоннйского и Архелая философия приходит к Сократу. Именно Сократ первым направил философию на изучение нравов; до этого изучали природу. Сократ первым стал понимать, что познать Бога и вещи можно лишь чистой душой. Однако Сократ был таким человеком, что выводил на свет глупость своих современников. за что его не любили и в конце концов казнили. Впоследствии же стали почитать до того, что одного из его врагов, как пишет Августин, по навету которого Сократ был казнен, толпа растерзала, а второй спасся только бегством из Афин. Образовалось множество школ. Однако все они брали какой-то аспект сократовской философии, и только Платон был лучшим учеником Сократа, сумевшим развить истинные черты сократовской философии. Правда, Платон имеет своим первоисточником философию не только Сократа, но и Пифагора. Как указывает Августин, от Пифагора Платон взял созерцательную часть - исследование истины, а деятельную часть - устроение жизненных вопросов - он взял от Сократа. Всю философию Платона Августин разделяет на три части: натуральная (то есть физическая) часть, рациональная (логика) и этическая. Во всех своих частях Платон показал, что он выше всех античных философов и единственный, кто вплотную приблизился к положениям христианства. В физической части Платон первым показал, что Бог нематериален, что Он выше всякого изменчивого и в материальной, и в душевной жизни. Платон первым показал также, что все существует благодаря Богу, что Бог все сотворил, Сам не будучи сотворенным. и что, наблюдая изменчивость мира, понимая, что мир все-таки познаваем, и стремясь таким образом к истине, Платон первым узнал о том, что существуют некоторые нематериальные образы - идеи. Не зная фразы из Послания к Римлянам ап.Павла о том, что"Невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы", Платон понял все это, еще не живя во времена Августина. В логической (рациональной) части Платон также был выше всех философов. поскольку доказал, что постигаемое умом выше того, что постигается чувствами. И в этике. нравственной части своей философии. Платон также был выше всех остальных, ибо, во-первых, показал, что блажен лишь тот, кто познал Бога; что познание Бога есть высшее благо (это тот взгляд, который содержится и в Св.Писании). Августин высказывает две противоположные точки зрения. С одной стороны, он пишет, что Платон пришел к этому путем своих собственных философских размышлений, а с другой - он пишет, что Платон какое-то время жил в Египте и, как указывают некоторые, мог слышать пророка Иеремию (хотя сам Августин и доказывает, что он Платон жил позднее). Другие говорят, что Платон мог читать Септуагинту, хотя Августин доказывает, что Платон жил раньше, но соглашается с тем, что тем или иным способом Платон познакомился, будучи в Египте, с мудростью, изложенной в Ветхом Завете. Хотя, по всей видимости, Платон просто описал то, что сказано в книге Исхода ("Я есмь Сущий"), и в диалоге"Тимей" изложил то, что изложено в первых главах книги Бытия. Другие диалоги Августин цитирует. не называя их названия или просто включая мысли из них в контекст своих собственных размышлений.К остальным философским школам у Августина отношение достаточно противоречивое. Он описывает свое отношение к стоикам и обращает внимание только на их учении о душе, точнее о страстях в душе. Некоторые стоики утверждают, что мудрец, должен не иметь страстей, и в этом Платон выше стоиков. Августин тем не менее описывает случай, который встречается в "Аттических ночах" у Авла Геллия, когда некий стоик плыл на корабле и разыгрался шторм. Все заметили, как этот стоик страшно испугался и побледнел, и, когда шторм утих, все стали смеяться над ним: как же так, ты провозглашаешь воздержание от страстей, а сам испугался больше всех. На что этот философ сказал:"Вам за ваши пустые души бояться нечего, а мне за мою божественную душу есть чего бояться". И дальше, как пишет Августин, Авл Геллий описывает, как философ доказывает, что мудрец отнюдь не должен не иметь страстей, он обязан только ими владеть. Это, по мнению Августина. роднит стоиков с платониками и возвышает этих философов. Эпикурейскую школу Августин выставляет в самом неприглядном свете, и, вероятно, от Августина пошел миф об эпикурейцах как о философах. практикующих только лишь чувственные наслаждения, хотя в своей теории познания Августин часто соглашался с эпикурейцами и многое взял именно от их гносеологии. Философов-киников Августин называл "собачьими философами", сводя всю их философию к половой разнузданности. Про Плотина Августин пишет, что в нем вновь воссияло светлое лицо Платона. У него Августин вычитал многие истины Св.Писания, а самое главное, Августин взял его метод, благодаря которому смог преодолеть свой собственный скептицизм и свое собственное манихейство, решить проблему зла и доказать, что истина существует и является познаваемой. Августин очень много, может быть, больше всего, посвящает страниц анализу философии Порфирия (и даже не философии. а демонологии) и называет Порфирия ученейшим из философов и видит превосходство Порфирия над Плотином в том, что он гораздо ближе подходит к христианской трактовке ипостаси. Порфирий отказался от идеи о круговороте душ, преодолев таким образом заблуждение о перевоплощении людей; отказался от учения о знании как припоминании; учил о благодати Божией; учил об уважении к Богу и к евреям.Также подробно разбирается традиции религии Египта и поминание мертвых для укрепления позиции христианского учения.
КНИГА 9
Из этой книги стоика Эпиктета, говорит Агеллий, он прочитал, что, по учению стоиков, когда мысленные образы, называемые ими фантазиями, возникновение и время возникновения которых в нашем уме не зависит от нашей воли, идут от предметов страшных и ужасных, то они неизбежно волнуют ум и мудрого; так что на короткое время он и бледнеет от страха, и подвергается скорби, как страстям, предваряющим деятельность ума и рассудка. Но из этого-де, не следует, чтобы в его уме образовалось дурное расположение, одобрение или сочувствие злу. мудрый не подвержен страстям и волнениям, может быть, потому, что эти страсти и волнения не омрачают никаким заблуждением и не подвергают никакой опасности его мудрость, благодаря которой он и мудр. Но они возникают и в душе мудрого, хотя и не нарушая при этом ясности его мудрости, — возникают под впечатлением того, что стоики называют выгодами или невыгодами и чему не хотят дать имени блага или зла. ум, в котором твердо держится подобное понятие, не допускает никаким волнениям, хотя бы они и возникали в низших частях души, иметь над собой преобладающую силу вопреки разуму; напротив того, он сам господствует над ними и своим несочувствием, а еще более — сопротивлением им, устанавливает царство добродетели. Стоики ведь часто порицают и милосердие; но было бы во много раз почтеннее, если бы вышеупомянутый стоик был тронут милосердием к человеку, нуждающемуся в помощи, нежели поддался страху перед кораблекрушением. Святые ангелы не испытывают, например, ни гнева, когда наказывают тех, которые подлежат наказанию с их стороны в силу вечного божественного закона, ни сострадания, когда являются на помощь к несчастным, ни страха, когда спасают тех из находящихся в опасности, которых любят.Рассматривается мировоззрение платоника Апулея(о демонах и человеке). Демоны, которых философы поставили между людьми и богами в качестве посредников, хотя и могут сказать о душе и теле: «Одно у нас общее с богами, а другое — с людьми», но, будучи как бы перевернутыми и подвешенными головою вниз, с блаженными богами разделяют рабствующее тело, а со злополучными людьми — господствующий дух; в низшей части возвеличены, а в высшей — унижены. Боги оскверняются от звука человеческого голоса; и вследствие этого имеют в качестве посредников демонов, которые им, поставленным вдали от людей, делают эти звуки известными, чтобы сами они оставались чуждыми всякой скверны.

КНИГА 10

В неоплатонизме верховное божество абсолютно безличностно, безымянно; оно - всего лишь абстрактная вещь: единица, число. Единое Плотина, хотя и выше всего и является богом всех богов, совершенно не имеет никакого собственного имени и не имеет своей биографии. Ему чужда какая-нибудь священная история, т.е. оно так же безлично, как и та природа, конечным обожествлением которой оно является. Оно не есть кто-нибудь, и обращение к нему человека не есть обращение к кому-нибудь. Это просто теоретически мыслимый и холодно переживаемый предел всего существующего" . Проблеме чувственного восприятия. Действительно, это серьезная проблема для Августина. С одной стороны, Августин стремится в своей теории познания следовать неоплатоникам. считая, что подобное познается подобным, а поскольку Бог нематериален, то и познать Бога можно лишь методом самопознания, постижения своей души. С другой стороны, Августин не может пойти до конца за Плотином и другими платониками платониками и не считает, что реальностью обладает только умопостигаемый мир, что мир чувственный есть мир зла и небытия. Августин. конечно же, считает, что мир материальный сотворен Богом и потому он так же хорош и добр (ибо это есть"хорошо весьма", как сказано в Писании). Поэтому чувства также дают определенную степень истины. Он лишь намечает некоторые этапы на пути от чувственного материального объекта, которые посредством создания образов переходят в физиологический образ, от него - в память и воображение. Таким образом, создается некоторый нематериальный образ материального предмета материального предмета.

Язычники, увлеченные неоплатонизмом, считали тело препятствием для спасения; поэтому, с их точки зрения, тела нужно всячески избегать. А христианство учит, что Сын Божий нарочно воспринял человеческое тело, чтобы спасти людей. Так создавалась в умах язычников дилемма относительно христианства, ни понять, ни разрешить которой они не могли и из-за которой нападали на него.Однако основной упор Августин все-таки делает на рассудочное, разумное познание и указывает, что кроме познания чувственного, которое является по своей природе изменчивым, существует и познание умопостигаемое. Кроме чувственного мира, изменчивого по себе, существует и мир умопостигаемый  - мир неизменный, вечный. Это доказывается, в частности, тем, что (как указывал Августин еще в споре со скептиками), к примеру, истины математики - истины всегда. Три плюс семь равняется десяти всегда, это не зависит ни от каких материальных условий; даже если вся материя исчезнет, эта истина останется. Поэтому эта истина (поскольку она истинна всегда, вечна и неизменяема) не выводима из чувственного восприятия.

КНИГА 11

Начинается вторая часть сочинения о Граде Божием, в которой говорится о начале, распространении и предназначенном конце двух градов, небесного и земного. В настоящей книге Бл. Августин прежде всего указывает первоначальные зачатки этих двух градов в предшествовавшем им различении ангелов добрых и злых, и по этому поводу говорит о сотворении мира, которое описывается в св. Писании в начале книги Бытия. Некоторый Град Божий, гражданами коего мы страстно желаем быть в силу той любви, которую вдохнул в нас Основатель его. Граждане земного града предпочитают своих Богов этому Основателю Града Святого, не ведая, что Он есть Бог богов, -- богов не ложных, т. е. нечестивых и гордых, которые, лишившись Его неизменяемого и общего всем света и ограничившись жалким могуществом, создают для себя некоторым образом частные самодержавства и от обольщенных подданых требуют божеских почестей, а богов благочестивых и святых, находящих более удовольствия в том, чтобы себя самих подчинить одному Богу, чем -- многих себе, и самим почитать Бога, чем быть почитаемыми за Бога. Но врагам этого святого Града мы ответили при помощи Господа и Царя нашего, как могли, в предыдущих десяти книгах. Теперь же, зная, чего от меня ждут, и не забывая своей обязанности, начну говорить со всегдашним упованием на помощь того же Господа и Царя нашего, насколько возмогу, о начале, распространении и предназначенном конце обоих Градов, т. е. земного и небесного, о которых я сказал, что они в настоящем веке некоторым образом переплетены и друг с другом смешаны; а прежде всего скажу о первоначальных зачатках двух этих Градов в предшествовавшем им разделении ангелов. О познании Бога, понятие о Котором люди приобретают только чрез Посредника между Богом и людьми -- человека Иисуса Христа.Вся природа сотворена Богом. говорит Он самою истиною, если кто способен слушать умом, а не телом. Говорит Он в этом случае к той части человека, которая в человеке лучше остальных, из которых, как известно, состоит человек, и лучше которого только сам Бог. Ибо как скоро существует прямое убеждение, а если оно не возможно -- по крайней мере вера, что человек создан по образу Божию; то частью, которою он наиболее приближается к верховному Богу, будет, конечно, та часть его, коею он возвышается над своими низшими частями, общими у него даже с животными. Сын Божий, восприяв человечество и не утеряв Божества, упрочил и утвердил эту самую веру, дабы она была путем к Богу человека чрез Богочеловека. Он-то и есть Посредник между Богом и человеком -- человек Иисус Христос. Вот почему Он -- посредник, почему -- человек и почему – путь.Он же есть и -- Бог и человек: как Бог -- Он цель, к которой идут, как человек -- Он путь, по которому идут. В отношении того, что удалено от наших чувств, поколику мы не можем знать его при помощи собственного свидетельства, мы непременно требуем постороннего свидетельства, и верим тем, относительно которых не сомневаемся, что оно не удалено или не было удалено от их чувств. Итак, как относительно предметов видимых, которых мы не видим сами, мы доверяем видевшим их, и также точно поступаем и в отношении остальных вещей, подлежащих тому или иному телесному чувству: так и в отношении того, что чувствуется душою или умом (ибо и это совершенно справедливо называется чувством -- sensus; откуда происходит и само слово s e n t e n t i a), т. е. в отношении тех невидимых вещей, которые удалены от нашего внутреннего чувства, мы должны верить тем, которые познали поставленные в оном бестелесном свете и созерцают в нем пребывающее. Из всего видимого величайшее есть мир; из всего невидимого величайшее Бог. Что существует мир, это видим, что есть Бог, этому мы верим. А что Бог сотворил мир -- мы никому не можем без колебания верить, кроме самого же Бога. Если утверждают, что душа совечна Богу, то никоим образом не могут объяснить, откуда произошло новое для нее несчастие, которого она никогда прежде от вечности не знала. Если же скажут, что ее счастье и несчастие чередовались от вечности, то неизбежно должны сказать, что и сама она от вечности подвержена переменам. Она никогда не была поистине блаженною, а теперь начала быть блаженною некоторым новым неложным блаженством, и следовательно признать, что с нею совершилось нечто новое, и притом нечто величайшее и прекраснейшее, чего никогда прежде от вечности с нею не было. Раз испытав несчастие, она, будучи освобождена от него, никогда потом не будет несчастною: то они, конечно, не усомнятся, что это возможно только при неизменяемости совета Божия. В таком случае пусть верят, что и мир мог быть сотворенным во времени, но что и Бог, творя мир, тем не менее не изменил от того своего вечного совета и воли. соглашающиеся с тем, что Бог есть Творец мира, но спрашивающие, что мы можем ответить относительно времени сотворения мира, должны подумать, что они сами ответят относительно пространства, занимаемого миром. Ибо как возможен вопрос о том, почему именно тогда, а не прежде сотворен мир; так возможен вопрос и о том, почему мир именно здесь, а не где-нибудь в другом месте.Эпикур(множестов миров). Если они скажут, что сотворен один мир, хотя по своей телесной массе и чрезвычайно огромной, но мир -- конечный, пространством своим ограниченный, и сотворен действием Божиим: то что ответят они о безграничных пространствах вне мира, в объяснение, почему Бог перестал в них действовать, то же самое пусть ответят себе и о бесконечных временах до мира, в объяснение того, почему Бог в эти времена оставался без действия. Бог, в вечности которого нет никакого изменения, есть Творец и Устроитель времени. Мир сотворен не во времени, но вместе со временем. О простой и неизменяемой Троице единого Бога -- Отца и Сына и Святого Духа, у которого не иное -- свойство и не иное -- сущность Есть только одно простое, и потому единственно неизменяемое благо -- это Бог. Этим Благом сотворены все блага, но не простые, а потому и изменяемые. Я говорю сотворены, т. е. соделаны, нерождены. Ибо рожденное от простого блага равно просто, и есть тоже, что и то, от которого Оно рождено. Этих двух мы называем Отцем и Сыном, и эти два вместе с Духом Святым суть един Бог. Сей Дух Отца и Сына в священном Писании называется Святым Духом, в некотором особенном смысле этого слова. И Он есть иной, чем Отец и Сын; потому что Он ни Отец, ни Сын; но говорю -- иной, а не иное: потому что и сие благо одинаково просто, и также неизменяемо и совечно. И эта Троица есть един Бог, и не теряет своей простоты от того, что Троица. Ибо эту природу блага мы называем простою не потому, что в ней один Отец, или один Сын, или один Дух Святой; и не потому, чтобы эта Троица существоала только по имени без самостоятельности лиц, как думали еретики савеллиане. Но она называется простою по той причине, что то что имеет, и есть она сама за исключением того, что говорится о каждом лице по отношению к другому. Ибо хотя Отец имеет Сына, однакож Он не есть Сын; и Сын имеет Отца, тем не менее Он не Отец. Ни сосуд не есть жидкость, ни тело -- цвет, ни воздух -- свет или теплота, ни душа -- мудрость. Он того они могут лишиться этих вещей, которые они имеют, перейти в другие состояния или изменить свойства: сосуд, например, может освободиться от жидкости, которою он наполнен; тело может потерять цвет; воздух может омрачиться и охладеть, и душа сделаться неразумною. Но если тело будет нетленным, как обещается это святым в воскресении, то хотя оно и будет иметь неутратимое свойство самого нетления; однако, поколику телесная субстанция останется, не будет само нетление. Ибо нетление в каждой отдельной части тела будет цельным, и не будет там большим, а здесь меньшим: потому что ни одна часть не будет нетленнее другой; но само тело в целом будет больше, нежели в части; однако же хотя в нем одна часть будет объемистее, другая меньше, более объемистая часть не будет нетленнее той, которая меньше. Итак, иное есть тело, которое не во всей свой части есть целое тело; и иное -- нетление, которое в каждой части есть целое: потому что каждая часть нетленного тела, хотя она и неровна прочим частям, в равной степени нетленна. Для примера: от того, что палец меньше целой руки, рука не будет нетленнее пальца. Ибо Бог не творил ничего не зная, как не творит, строго говоря, даже и какой-либо человек художник; если же Он сотворил все зная, то, без сомнения, Он сотворил то, что знал. Отсюда вытекает нечто удивительное, но тем не менее истинное, именно -- что этот мир не мог бы быть известным нам, если бы не существовал; но если бы Богу он не был известен, то и не мог бы существовать.Но Бог не тогда только узнал, что оно добро, когда оно было сотворено: ничего этого и не было бы, если бы оно не было Ему известно. Итак, когда Бог видит, что добро то, чего ни в каком случае не было бы, если бы Он не видел его прежде, чем оно явилось; то Он научает, а не научается, что это добро. Знание Божие отнюдь не имеет такого разнообразия, чтобы в нем иначе представлялось то, что будет. Ибо Бог презирает будущее, взирает на настоящее, и озирает прошедшее не по-нашему, но некоторым иным образом, далеко отличным от обыкновенного образа нашего мышления. Не переменяя мысли из одного в другое, Он видит, но совершенно неизменяемым образом. /Из того, что совершается во времени, будущее, например, еще не существует, настоящее только что существует, прошедшее уже не существует; но Он все это обнимает в постоянном и вечном настоящем. И не иначе созерцает Он глазами, и иначе умом; потому что Он не состоит из души и тела; не иначе теперь, не иначе прежде, и не иначе после: потому что Его знание не изменяется как наше, по различию времени, настоящего, прошедшего и будущего От мысли к мысли не переходит намерение того, в чьем бестелесном созерцании все, что Он знает, существует одновременно вместе. Он так знает времена без всяких понятий временного свойства, как приводит в движение временное без всяких движение временного свойства. И потому там, где Он видел добрым то, что сотворил, там, он видел доброе, чтобы сотворить его. И то, что Он увидел сотворенным, не удвоило Его знания или не увеличило его в некоторой части, так как бы Он имел менее знания прежде, чем сотворил то, что увидел: Он не действовал бы с таким совершенством, если бы не было так совершенно Его знание, к которому ничего не прибавилось от Его дел. Вот почему, если бы нам нужно было дать понятие о Том, Кто сотворил свет, достаточно было сказать: Бог сотворил свет. Но если нужно было дать понятие не только о том, кто сотворил, но и том, посредством чего сотворил, Но так как нам нужно было указать на три вещи, особенно важные для познания твари, а именно: кто сотворил ее, чрез что сотворил, почему сотворил; то и говорится: И сказал  Б о г:  д а  б у д ет с в е тИ в и д ит Бог свет как добро. Нет творца превосходнее Бога, ни художества действительнее слова Божия, ни причины лучше той, чтобы благо было сотворено благим Богом. И Платон за самую основательную причину сотворения мира признает то, что благие творения должны были произойти от благого Бога, -- читал ли он это, или, может быть, узнал от тех, которые читали, или при своем весьма проницательном уме узрел невидимое Божие твореньми помышляемое, или научился у тех, которые домыслились до этого. Бог презирает будущее, взирает на настоящее, и озирает прошедшее не по-нашему, но некоторым иным образом, далеко отличным от обыкновенного образа нашего мышления. О божественной Троице, которая по всему творению рассяела признаки своей троичности Веруем, непоколебимо содержим и искренно проповедуем, что Отец родил Слово, т. е. Премудрость, чрез которую все сотворено, единородного Сына, единый -- единого, вечный -- совечного, высочайший благий -- равно благого; и что Дух Святый есть вместе Дух и Отца и Сына, и сам единосущен и совечен обоим; и что все это есть Троица по свойству лиц, и один Бог по нераздельному божеству, как и один всемогущий по нераздельному всемогуществу; но так однако же, что когда спрашивается об одном из них, говорим в ответ, что каждый из них есть и Бог и всемогущий, а когда обо всех вместе, -- то не три Бога или три всемогущих, но один Бог всемогущий: таково в трех нераздельное единство, и так оно должно быть исповедуемо. В силу этого же и философы, насколько то можно понять, порешили разделить систему философии на три части, или, вернее -- успели заметить, что она делится на три части (ибо не сами они установили, чтобы это было так, а скорее нашли, что это так), из которых первая называется физикою, другая логикою, третья этикою. Поелику я должен существоать, чтобы обманываться, даже если бы и обманывался; то никакого нет сомнения, что я не обманываюсь в том, что знаю о своем существовании. О бытии и знании, и о любви к тому и другому. мы любить самую любовь, которою мы должны любим и бытие и знание, чтобы более приблизиться к образу Божественной Троицы.

КНИГА 12

В этой кн. бл. Августин сначала рассуждает об ангелах, и именно о том, откуда у одних добрая воля, у других злая, и что было причиною блаженства ангелов добрых и злополучия злых. Затем, он говорит о сотворении человека и учит, что он создан не от вечности, а во времени, и не иным Творцом, а Богом. Злая воля служит причиной злого действия; для злой же воли ничто не служит причиною. Когда воля, оставивши высшее, обращается к низшему, она делается злою не потому, что то, к чему она обратилась, зло, а потому, что самое обращение ее имеет превратное свойство. божественная природа никогда и ни в каком отношении не может иметь убыли; а то, что создано из ничего, может убывать. Кто имеет превратную любовь к благу какой-либо природы, тот, хотя бы и достиг его, делается сам злым при обладании благом, и несчастным, как лишившийся лучшего блага. Здесь ожидается имеющая последовать вечная жизнь, а там познается хотя блаженная жизнь, но не вечная, а долженствующая некогда быть утраченною.Бог творит. Круговращения, в которых душа представлялась по необходимости имеющею возвращаться к одним и тем же несчастиям, опровергнуты. Бог создал человека по образу своему.

КНИГА 13

В этой книге блаж. Августин учит, что смерть в отношении к людям имеет значение наказания, и что она произошла от греха Адамова. Хотя душа человеческая справедливо признается бессмертною, однако и для нее существует некоторая своего рода смерть. Она потому называется бессмертною, что не перестает в известном виде и в некоторой степени жить и чувствовать; тело же называется смертным потому, что не может вполне лишиться жизни и совершенно не в состоянии жить само собою. Но смерть души бывает тогда, когда ее оставляет Бог; подобно тому, как смерть тела случается тогда, когда его оставляет душа. Ибо то последнее и вечное наказание, о котором мы скажем подробнее в своем месте, справедливо называется смертию души, потому что она не живет Богом; но как можно назвать его смертию тела, когда оно будет жить душею? Ведь иначе оно не могло бы чувствовать самых тех телесных мучений, которые будут после воскресения. жизнь в телах нечестивых есть жизнь не души, а тела. Такую жизнь могут сообщать им даже умершие, то есть оставленные Богом души, своею собственною, какою бы то ни было жизнью, вследствие которой они и бессмертны. о первой телесной смерти можно сказать, что она добра для добрых и зла для злых. Вторая же ни для кого не бывает доброю, так как никто из добрых не подвергается ей. С того момента, как кто-либо начинает быть в этом теле, подлежащем смерти, для него всегда дело идет о приближении смерти. жизни есть вообще не иное что, как путь к смерти, на котором никому не дозволяется остановиться на несколько времени или идти несколько медленеее, -- но все вынуждены по необходимости одинаково подвигаться и равномерно приближаться. О телах святых после воскресения, которые будут духовными, но так, что плоть не превратится в дух. Что следует понимать под телом душевным и телом духовным, или кто умирающие в Адаме и кто оживотворяемые во Христе. Когда же Бог словами: Адаме где еси (Быт. III, 9), указал на смерть души, совершившуюся вследствие оставления Его, и словами: Земля еси и в землю отыдеши (Быт. III, 19), обозначил смерть тела, совершающуюся вследствия оставления его душою; то потому, вероятно, ничего не сказал о второй смерти, что восхотел, чтобы она была сокрытою ради домостроительства Нового Завета, в котором о второй смерти возвещается с полною ясностью; так, что первоначально делается известною та первая смерть, которая обща для всех, как произшедшая из того греха, который в одном сделался общим для всех; вторая же смерть вовсе не есть общая для всех, по причине призванных по предведению: Их же бо предуведетех и предустави, говорит апостол, сообразных быти образу Сына Своего, яко быти Ему первородну во многих братиях (Рим. VIII, 28, 29). Последних от второй смерти избавила чрез Ходатая Божия благодать. Итак, первый человек был создан, как говорит апостол, с душевным телом. Апостол хотел объяснить, что такое тело душевное Далее апостол указывает новое, наиболее очевидное различие между тем и другим человеком, говоря: Первый человек от земли перстен, второй человек с небесе небесный. Яко в перстен, тако в и иперстнии, и яко в небесный, таци же и небеснии. И яко же облекохомся во образ перстного, да облечемся и во образ небесного. В образ перстного человека вследствие расположения преступления и смерти, которую нам дало рождение; но облекаемся во образа небесного человека по благодати помилования и жизни вечной. Нужно понимать то дуновение, посредством которого б ы с т ь ч е л о в е к в д у ш у ж и в у, и то, которое совершил Господь, говоря: п р и м и т е Д у х С в я т. Человек образованный из праха земного, или из грязи (ибо это был влажный прах), или -- чтобы сказать выразительнее, как сказало Писание -- эта п е р с т о т з е м л и стала, по учению апостола, телом душевным, когда получила душу .Дуновение Божие представляется исшедшим из уст Божиих; если мы признаем его за душу: то естественно должны будем признать, что она одной и той же природы. Люди же, получившие благодать Божию, сограждане святых ангелов, пребывающих в блаженной жизни, так облекутся в тела духовные, что не будут более ни грешить, ни умирать. Бессмертие их, подобное ангельскому, не в состоянии будет уничтожить грех; природа же телесная хотя и будет оставаться, но в ней уже совершенно не останется никакого тления или косности. Если похоть не повинующихся членов возникла в первых людях из греха неповиновения, когда их оставила благодать Божия; если это-то и заставило их открыть глаза на наготу свою, то есть обратить на нее более внимания, и покрыть свои срамные члены, так как бесстыдное движение их не повиновалось их воле: то каким образом они рождали бы детей, если бы оставались без греха в том состоянии, как были сотворены.

КНИГА 14

В книге XIV в свете высшего понимания природы зла в человеке, представленного в Книге Бытия, подвергается критике отрицательное отношение Платона к телесному началу и стоиков – к страстям. Св. Августин дает весьма сочувственную характеристику Платону, которого он ставит выше всех других философов. Все другие должны уступить ему “которые преданным телу умом видели для природы телесные начала" : то в воде, как Фалес, то в воздухе, как Анаксимен, то в огне, как стоики, то в атомах... как Эпикур. Все они были материалистами; Платон же отвергал материализм. Платон понимал, что Бог не есть некая телесная вещь, но что все существующее в мире имеет свое бытие от Бога и от чего-то неизменного. Прав был Платон и тогда, когда утверждал, что чувственное восприятие не является источником истины. Платоники гораздо выше других философов в логике и этике и наиболее близки к христианству. “Плотин пользуется известностью как лучше других, по крайней мере во времена, ближайшие к нам, понявший Платона". Что же касается Аристотеля, то он уступал Платону, но намного превосходил всех остальных. Однако и Платон и Аристотель утверждали, что все боги добры и всем им нужно воздавать божеские почести.Возражая стоикам, осуждавшим всякие страсти, св. Августин заявляет, что страсти, волнующие души христиан, могут побуждать их к добродетели; гнев или сострадание per se (сами по себе — лат.) не должны предаваться осуждению, но прежде следует выяснить, какая причина вызывает эти страсти.Платоники придерживались правильного воззрения о Боге, но заблуждались относительно богов. Заблуждались они и в том, что не признавали доктрины воплощения.На протяжении многих страниц св. Августин в связи с проблемой неоплатонизма обсуждает вопрос об ангелах и демонах. Ангелы могут быть добрыми и злыми, но демоны всегда злы. Знание временных предметов оскверняет ангелов (хотя они обладают им). Заодно с Платоном св. Августин утверждает, что чувственный мир ниже мира вечного.

КНИГА 15

В книге XV дается определение сущности двух «градов», земного и небесного, один из которых зиждется на любви к себе, олицетворяемой библейским Каином, а другой – на любви к Богу, олицетворяемой Авелем, и рассказывается о том, как эти два противоположных града сосуществовали в истории. Со времени грехопадения мир всегда был разделен на два града, из которых один будет царствовать вечно с Богом, а другой пребудет в вечной муке с Сатаной. Каин принадлежит граду дьявола, Авель — граду Божьему. Авель по милости и благодаря предопределению был странником на земле и гражданином на небе. Патриархи принадлежали граду Божьему. Разбор смерти Мафусаила приводит св. Августина к спорному вопросу о сопоставлении “Перевода семидесяти толковников" и Вульгаты. Дата смерти Мафусаила, указанная в “Переводе семидесяти толковников", приводит к заключению, что Мафусаил пережил потоп и прожил ещё четырнадцать лет, чего быть не могло, ибо он не был в ковчеге. Вульгата, следуя древнееврейским рукописям, дает дату, из которой следует, что Мафусаил умер в самый год потопа. Св. Августин заявляет, что правда в этом вопросе должна быть на стороне св. Иеронима и древнееврейских рукописей. Некоторые утверждали, что евреи из злобы к христианам сознательно подделали древнееврейские рукописи; это предположение св. Августин отвергает. С другой стороны, “Перевод семидесяти толковников" должен быть признан боговдохновенным. Остается заключить одно — писцы Птолемея допустили ошибки при переписывании “Перевода семидесяти толковников". Говоря о переводах Ветхого завета, св. Августин заявляет: “Перевод Семидесяти принят Церковью так, как бы он был единственным, и находится в употреблении у греческих христианских народов, из которых весьма многие не знают даже, существует ли ещё другой какой-либо. С перевода Семидесяти сделан перевод и латинский, находящийся в употреблении в латинских церквах. В наше ещё время жил пресвитер Иероним, человек учёнейший, сведущий во всех трех языках, переведший Священные писания на латинский язык не с греческого, а с еврейского. Но, несмотря на то, что Иудеи признают его ученый перевод правильным, а перевод Семидесяти во многих местах — погрешительным, однако церкви Христовы полагают, что никого не следует предпочитать авторитету стольких людей, избранных из этого дела тогдашним первосвященником". Св. Августин принимает предание о том, что хотя семьдесят переводчиков сидели за своей работой отдельно один от другого, в словах их было удивительное согласие, и усматривает в этом доказательство боговдохновенности “Перевода семидесяти толковников". Но древнееврейский текст тоже боговдохновлён. Это заключение оставляет вопрос об авторитетности перевода Иеронима нерешённым. Может быть, св. Августин принял бы более решительно сторону Иеронима, если бы два святых не поссорились из-за вопроса о приспособленческих тенденциях в поведении св. Петра.

КНИГИ 16-18

 Августин обрисовывает земную историю двух градов: Каин и Авель, Сара и Агарь, Рем и Ромул. Между Ноем и Авраамом свидетельства о Граде Божьем весьма скудны. Одна­ко с Авраамом его история выходит на свет, и в ней можно различить обетования, в конце концов испол­ненные Христом. Ветхий Завет ста­новится кладезем «символов». Парал­лельно истории Града Божьего раз­вивается судьба земного града, для которого характерна беспрестанная борьба, ибо человечество не храни­ло верность Абсолютному Бытию. С помощью Рима Бог решил «покорить весь мир, чтобы свести его в единое общество, в государство, где правит закон, и ниспослать ему прочный и обширный мир». Но какой ценой — ценой кровопролития и войн! Тем временем в трудные времена слезы учат Церковь надеж­де. Распространяясь под опекой духа и во исполнение пророчеств, до Второго Пришествия она пребыва­ет странствующим Градом Божьим.

КНИГА 19

В Девятнадцатой книге Августин доводит повествование до современности и выступает в поддержку хри­стианской, а не платонической эти­ки. говорится о значении мира для человеческого сообщества, конечной целью которого является достижение вечного мира в Боге. Христиане убеждены в том, что вечная жизнь — это высшее благо и что добродетели реальны лишь для верующего в Бога. Философы тер­пят неудачу из-за того, что они ищут временного, а не вечного. Христиа­не тоже жаждут покоя и признают, что, пока не преодолена их смерт­ная природа, такой покой относи­телен, но они ищут его в послуша­нии Богу и, веруя, уже обрели его. Философы такой веры лишены.

КНИГИ 19-22
В заключительных трех книгах Августин заглядывает в будущее. Он не приемлет милленаризма. Тысяче­летним царством называется либо тысячелетие после пришествия Хри­ста, либо весь оставшийся миру срок. Как только Церковь начала свое ше­ствие из Иудеи по всему миру, Дья­вол оказался связан. Два града — Град Бога и Град Дьявола достигнут пика своего развития ко дню последнего суда, которому посвящена 21 книга. В отличие от Оригена, Августин не надеялся на искупление всех, тем бо­лее Дьявола. Даже верные католики должны остеречься: спасение зави­сит от праведной жизни, а не просто от крещения, Евхаристии или подания милостыни. Ни еретики, ни раскольники, ни дурные католики не избегнут наказания, не покаявшись. В 22-й книге Августин обрисовывает вечное блаженство Града Божьего, но отводит значительную ее часть учению о воскресении и чудесах. Он утверждает, что Церковь не оскудела чудесами и в его дни. Пусть языческие философы отрицают Воскресение, пишет Августин, они все равно согласны с христианами относительно воздаяний после смерти; более того, и Платон и Порфирий верили в то, что Бог может совершить и невозможное. В Вечном Граде христиане достигнут совершенной свободы, и их воли без остатка сольются с волей Бога в обетованном субботнем Покое
6Августин считал,что не все демоны — цари земного царства. Есть у них один князь, «злейший царь» земного царства — дьявол (XI, 33. С. 229; XVII, 16. С. 265; XVIII, 41. С. 67; 51. С. 85). Он, низвергнутый со своими клевретами с неба (XI, 33. С. 229), основал враждебное Богу царство.Члены этого царства. Это — нечистые духи и нечестивые люди, не почитающие Бога. (XVIII, 18. С. 24)По характеристике членов царства земного. Это все — себялюбцы, поставляющие центром своей жизни себя самих, всецело привязанные к земле, люди земных выгод и низших, плотских пожеланий, страстей.Название царства земного — «враги Царства Божия», ясно определяет отношение  первого ко второму. Вражда — вот общий характер этих отношений. В частности, дьявол воздвигал еретиков, противодействовавших христианскому учению. Но этим он принес только пользу членам Царства Божия, упражняя, а стало быть, и укрепляя в них терпение. (XVIII, 51. С. 85)Впрочем, враждебные отношения царства земного к Царству Божию не мешают тому, что оба царства живут вместе, перемешаны, переплетены(I, 35. С. 59; XIX, 26. С. 158), даже в настоящей земной жизни пользуются некоторыми одними и теми же вещами (XIX, 17. С. 139-141)Да и в отношении настроения членов обоих царств в  период здешней земной жизни не может быть установлен окончательно, раз навсегда их (членов) состав. Теперь, в земной жизни среди членов царства земного могут скрываться будущие члены Царства Божия, равно и среди членов Царства Божия — будущие члены царста земного. В период земной жизни возможны переходы членов царств из одного в другое. (I, 35. С. 58-59)
Сомнение уже само по себе выступает границей по отношению к скептицизму, ибо в качестве факта оно становится несомненным. "Без всяких фантазий и без всякой обманчивой игры призраков, - пишет Августин, - для меня в высшей степени несомненно, что я существую, что я это знаю, что я люблю. Я не боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны Академиков, которые могли бы сказать: "А что если ты обманываешься?" "Если я обманываюсь, то поэтому уже существую" (IV С. 216-217)

Влиянием своим она была обязана идее о разделении церкви и государства, ясно подразумевавшей, что государство могло стать частью града Божьего, лишь подчинившись церкви во всех религиозных •вопросах. С тех пор как эта идея была возвещена св. Августином, она всегда была элементом учения церкви. В течение всех средних веков, в период постепенного роста власти папства и на всем протяжении конфликта между папством и Империей, св. Августин поставлял западной церкви доктрины, служившие теоретическим оправданием её политики. Иудейское государство в легендарные времена судей и в историческую эпоху после возвращения из вавилонского пленения было теократией; христианское государство должно подражать ему в этом отношении. Немощность императоров и большинства средневековых монархов дала возможность церкви в значительной мере претворить в жизнь идеал града Божьего. На Востоке, где император был могущественным владыкой, историческое развитие никогда не шло в этом направлении и церковь осталась в значительно большем подчинении государству, чем это было на Западе.

Реформация, возродившая доктрину св. Августина о спасении, отбросила его теократическое учение и встала на платформу эрастианизма; это было вызвано в основном практическими надобностями борьбы против католицизма. Эрастианизм — учение о подчинении церкви государству. Однако протестантскому эрастианизму недоставало убежденности, и те протестанты, которые проявляли наибольшее рвение в делах веры, остались по-прежнему под влиянием св. Августина. Часть его доктрины переняли также анабаптисты, “люди пятой монархии" и квакеры, но они придавали меньше значения церкви. Св. Августин придерживался точки зрения предопределения и вместе с тем настаивал на необходимости крещения для спасения; эти две доктрины плохо согласуются между собой, и представители крайних направлений в протестантизме последнюю доктрину отбросили. Но эсхатология их осталась августинианской.

“О граде Божьем" содержит не много принципиально оригинального. Эсхатология имеет еврейское происхождение и проникла в христианство в основном через Апокалипсис. Доктрина предопределения и избрания является паулинистской, хотя по сравнению с тем, что мы находим в Посланиях св. Павла, св. Августин придал ей гораздо более полное и логическое развитие. Идея о различии между священной и мирской историей совершенно ясно выражена в Ветхом завете. Заслуга св. Августина заключалась в том, что он свел эти элементы воедино и соотнес их с историей своего собственного времени таким образом, что христиане смогли принять факт крушения Западной империи и последующий период хаоса, не подвергая чересчур суровому испытанию свои религиозные верования.

Еврейский образец истории, прошлой и грядущей, характеризуется чертами, позволяющими ему во все времена находить могучий отклик в сердцах угнетенных и несчастных.
.