Мария Петровна Буйносова-Ростовская
Малоизвестная царица XVII века — Мария Петровна Буйносова-Ростовская. Она была женой второго выборного царя, Василия Ивановича Шуйского, прозванного в народе полуцарем. В течение всего периода его четырехлетнего правления на престол претендовал якобы спасшийся «царь Дмитрий Иванович», бывший на самом деле вторым самозванцем Лжедмитрием. Страна оказалась поделенной надвое, поэтому обоих государей в народе прозвали полуцарями. Лжедмитрий II правил в Тушине, В.И. Шуйский — в Москве. Ни тому, ни другому не удалось победить друг друга, судьбу их решили сами подданные, которым надоело бесконечное кровопролитие и междоусобие. Поэтому конец обоих был печален. Царица Мария Петровна полностью разделила трагическую участь своего мужа.
Точная дата рождения Марии Петровны 24 ноября (в этот день отмечалась ее память в Новодевичьем монастыре), а год неизвестен, и можно предположить, что на свет она появилась около 1590 года, поскольку женой царя стала в январе 1608 года. В детстве и юности она носила другое имя — Екатерина, но из-за того, что прежние государыни таким именем не назывались, она по просьбе жениха сменила его на более традиционное Мария.
Отцом будущей царицы был знатный князь Рюрикович Петр Иванович Буйносов. Он принадлежал к роду ростовских князей, которые несколько веков владели Ростовским княжеством и только в конце XV века потеряли его и перешли на службу к московскому государю Ивану III. В XVI веке род ростовских князей стал очень разветвленным, поэтому у многих появились самостоятельные фамилии, возникшие из прозвищ предков: Буйносовы, Катыревы, Лобановы, Бахтеяровы и др. Буйносом прозывался Иван Александрович Хохолков, а его потомки уже стали Буйносовыми.
Хотя Петр Иванович Буйносов был достаточно знатен, государеву службу ему пришлось начинать в 1573 году с должности городового воеводы в маленькой приграничной крепости Алатырь. Иван Грозный не любил родовитых князей и к своему двору их не приближал. Только после воцарения в 1584 году Федора Ивановича П.И. Буйносов стал полковым воеводой и начал служить в войске, оборонявшем южные границы страны.
Семья князя предположительно жила в родовом имении в Вотской пятине, которое было пожаловано его предкам взамен Ростовской земли. Екатерина была не единственным ребенком — у нее был старший брат Иван и две младшие сестры, Мария и Пелагея. Их воспитанием занималась мать. Известно лишь ее имя — Мария Ивановна. Скорее всего, она тоже была знатного рода, поскольку князья в то время не женились на простолюдинках. В раннем возрасте дети обычно получали домашнее образование. Их учителями были родители, мамки и няньки. Но в конце XVI века Петру Ивановичу был пожалован чин думного дворянина, и семья переехала в столицу. Там выстроили большой дом с множеством хозяйственных построек, садом и огородом, правда, не в центре, где уже не было свободных мест, а на территории Белого города. С этого времени дети стали получать знания уже от более квалифицированных педагогов из числа столичного духовенства и подьячих. Все знали, что царь Борис Годунов ценит знающих людей, владеющих всевозможными науками.
При царском дворе воинские таланты Петра Ивановича были оценены по достоинству. Во время Серпуховского похода царя в 1598 году ему доверили командовать всей артиллерией. В следующем году он один из главных воевод охранных полков, стоявших на берегу Оки. Б.Ф. Годунов любил титулованную знать, поэтому в 1603 году П.И. Буйносов получил боярский чин и начал заседать в Боярской думе. Более того, он вскоре вошел в ближний царский круг, став непременным участником различных званых обедов, приемов иностранных гостей, праздников.
Высокое положение отца даю возможность старшему сыну Ивану начать службу не с воеводства на окраине государства, а с почетной должности стольника при царском дворе. Постепенно подрастали и дочери. Все они были красивы, благонравны, хорошо образованны, поэтому Петр Иванович полагал, что проблем с женихами не будет. К тому же каждой из них он мог дать хорошее приданое, так как за свою службу постоянно получал новые земельные владения.
Однако скоро ситуация в стране настолько осложнилась, что о свадьбах уже никто не думал. В октябре 1604 года на территорию Русского государства вторгся самозванец, назвавшийся именем давно умершего царевича Дмитрия. Выступившее против него царское войско сражалось с переменным успехом, положение на фронте сохранялось напряженным. Хотя П.И. Буйносов был очень опытным воеводой, царь Борис не послал его на войну, а еще больше приблизил к себе, сделав главным советчиком по вопросам стратегии и тактики военных действий. Однако руководить армией из столицы было очень сложно.
Все члены семьи Петра Ивановича чувствовали, что самозванец представляет большую опасность. Во-первых, многие русские люди, будучи достаточно легковерными, с доверчивостью воспринимали его выдумки о подмене в детстве и тайном воспитании какими-то неизвестными людьми. Во-вторых, после репрессий в адрес Романовых и их многочисленных родственников царя Бориса не слишком любили. Сам князь нисколько не сомневался в том, что новоявленный «царевич Дмитрий» — наглый обманщик и авантюрист, и служить ему ни при каких условиях не собирался.
13 апреля 1605 года произошло печальное для Буйносовых событие — в послеобеденное время внезапно скончался царь Борис. Власть перешла к его вдове и царевичу Федору Борисовичу, решившим главной опорой трона сделать своих родственников и знатных князей - Ф.И. Мстиславского, В.И. и Д.И. Шуйских. Петр Иванович в их число не вошел. Даже в армию отправили не его, а другого князя ростовского - М.П. Катырева. Последующие события, однако, показали, что Буйносовым даже повезло, что они не вошли в ближний круг новых правителей.
Князь М.П. Катырев-Ростовский с небольшим окружением прискакал в Москву приблизительно в середине мая 1605 года, испуганный и крайне растерянный. Он рассказал своему родственнику о том, что стоявшая под Кромами царская армия почти в полном составе перешла на сторону Лжедмитрия. Все сторонники Годуновых либо бежали, либо были взяты под стражу. Защищать царицу Марию Григорьевну и царевича Федора было некому.
Петр Иванович, опасавшийся за судьбу своих детей, тут же принял решение отвезти семью в новгородское имение. В столице назревали тревожные перемены. Действительно, 1 июня москвичи подняли восстание и свергли вдову и сына царя Бориса. Но Буйносовы все это уже не видели, поскольку были далеко, в противном случае они также могли пострадать, поскольку всем было известно о любви к ним умершего монарха. С печалью узнали они, что 20 июня Лжедмитрий въехал в столицу и занял царский престол. При его дворе ростовским князьям было делать нечего. Там в фаворе были мнимые царские родственники Нагие, Романовы, Шереметевы, малознатные князья Мосальские, Голицыны и новый фаворит — П. Ф. Басманов. О прежней иерархии все, казалось, забыли, задавшись целью выслужиться перед откровенным обманщиком Лжедмитрием.
Вполне вероятно, Лжедмитрию донесли, что П.И. Буйносов не верит в его истинность, поэтому князя решили сослать подальше и назначили воеводой маленького приграничного городка Ливны. Это было равносильно ссылке и опале. Но Петр Иванович этому обрадовался, поскольку не желал и не умел притворяться, что видит в маленьком и некрасивом рыжеволосом парне царского сына.
Однако не все забыли об опальных Буйносовых. Вскоре выяснилось, что прекрасная Екатерина Буйносова навсегда запала в душу отцова приятеля князя В.И. Шуйского. Когда-то его женой была княжна Репнина, но она давно умерла, не оставив наследников. Царь Борис запрещал Шуйскому жениться, поскольку видел в нем соперника. Но Лжедмитрии, изображая из себя царского сына, был готов переженить всех знатных холостяков. Так, за Ф.И. Мстиславского он даже выдал замуж свою мнимую родственницу из рода Нагих. В.И. Шуйскому также было позволено обзавестись женой, но тот мечтал только о Екатерине и царских невест отвергал. Буйносовы же были в опале.
Можно предположить, что В.И. Шуйский сообщил Петру Ивановичу о своем желании породниться с ним. По всей вероятности, князь ответил, что при Лжедмитрии о свадьбе не может быть и речи. Это окончательно подтолкнуло Шуйского к организации заговора против самозванца. Кроме того, ему захотелось самому занять престол. Ведь царю любая княжна-красавица всегда готова отдать руку и сердце.
Когда Екатерине сообщили, что к ней сватается князь В.И. Шуйский, она наверняка пришла в ужас. Ведь он был старше ее отца, к тому же очень некрасивый: маленького роста, с красными подслеповатыми глазами, крючковатым носом, широким ртом и длинной седой бородой. Вместе с тем в его поведении чувствовалась какая-то фальшь и изворотливость. Не о таком женихе мечтала юная красавица. Мать с сестрами также были категорически против брака с уродливым стариком. Поэтому все были рады, что, пока на престоле Лжедмитрий, свадьба не состоится. Но они и представить себе не могли, на что способен влюбленный старик. Вернувшись в Москву, В.И. Шуйский начал вербовать сторонников из числа тех, кто не желал служить авантюристу и обманщику. Действовал он очень осторожно, поскольку первый заговор едва не привел его на плаху. Спасло его только то, что Лжедмитрий не захотел омрачать свое восшествие на трон казнью самого знатного Рюриковича. В число заговорщиков были включены братья, родственники и все, кто был недоволен правлением самозванца, а таких набиралось немало поскольку лжецарь женился на полячке-католичке и окружил себя родственниками, потеснив русскую знать.
Ранним утром 17 мая 1606 года заговорщики ворвались в царский дворец и расправились с мнимым царским сыном. Часть поляков из окружения его жены Марины Мнишек была убита, часть арестована. Власть в столице перешла в руки бояр во главе с В.И. Шуйским.
По закону следовало созвать Избирательный земский собор, на который должны были собраться представители от всех больших городов. Но главный заговорщик не хотел ждать, к тому же избиратели могли счесть его кандидатуру неподходящей для престола - старый, бездетный, даже в отдаленном родстве не состоявший с прежней Династией. Поэтому В.И. Шуйский решил ограничиться мнениями тех москвичей, которых он либо убедил, либо подкупил. К тому же после разграбления погребов поляков в городе началось массовое пьянство.
Уже 19 мая горожан созвали на Соборную площадь и предложили назвать имя нового царя. Подкупленные сторонниками князя Шуйского начали выкрикивать его имя. Полупьяная толпа их поддержала и на радостях подхватила своего избранника на руки и внесла прямо в царский дворец. С этого времени Василий Иванович стал нареченным царем. 1 июня, венчавшись на царство, он окончательно закрепил за собой престол. Только после этого по городам стали рассылаться грамоты, извещающие население страны о переменах в столице. Для многих они были полной неожиданностью, в том числе и для Екатерины и ее родственников.
Новый царь тут же отозвал П.И. Буйносова с дальнего воеводства и вновь ввел в состав Боярской думы, сын Иван опять стал служить стольником. Ближе к осени вся семья вновь собралась в большом московском доме. Из деревень привезли большие запасы продовольствия, чтобы зимой ни в чем не было нужды. Екатерине пришлось заняться обновлением гардероба, поскольку многие уже знали, что вскоре она станет царской невестой, и обращали на нее внимание во время выездов в город и посещения церквей.
Однако скоро выяснилось, что положение царя Василия очень непрочно. Уже летом поползли слухи, что «царь Дмитрий» спасся и живет в Самборе у своей тещи. Там он вербует новое войско для похода на Москву и свержения узурпатора Шуйского. Из-за этих вестей северские города не захотели поцеловать крест новому государю и собрались присоединиться к самозванцу. Следовало готовиться не к свадьбе, а к войне.
Неспокойно было и на Волге. Там грабил торговые суда еще один самозванец — якобы сын паря Федора Ивановича по имени Петр. В народе его прозвали Петрушей, поскольку в его истинность никто не верил. Все знали, что он простой казак Илья Коровин, но вокруг него сплотилось довольно много любителей легкой добычи, которые именем «царевича» обирали население юго-восточных городков.
Осенью к Москве подошло большое войско под началом И. Болотникова, который называл себя главным военачальником «царя Дмитрия Ивановича». Не встречая особого сопротивления, войско начало многодневную осаду города. Все верные В.И. Шуйскому воины взялись за ружье, были в их числе и П.И. Буйносов с сыном. В данном случае они защищали не только царя, но и свою семью. Ведь всем было ясно, что под знаменами Болотникова много голытьбы, которая в случае победы разграбит вес богатые дома в столице.
Только в конце ноября в стан болотниковцев удалось внести раскол. Лазутчики Шуйского убедили городовых воевод в том, что на самом деле никакого «царя Дмитрия» нет, а есть сброд, желающий обогатиться за счет грабежей и разбоев.
В декабре армия Болотникова была вынуждена отступить к Калуге. Там восставшие надеялись получить помощь из Польши и от Петруши, который уже был в Путивле.
На военном совете у царя Василия было решено окончательно разбить болотниковцев и не позволить им соединиться с войском самозванца-царе_вича. Выполнить эту задачу взялись царские родственник братья Д.И. и И.И. Шуйские, М.В. Скопин-Шуйский и наиболее преданные воеводы. Среди них оказался и П.И. Буйносов со своими родичами: А. Бахтеяровым-Ростовским и Ю. Присковым-Ростовским. Все они во главе небольших отрядов отправились на поля сражений у юго-западных городов.
Однако силы оказались неравными — у царских воевод было не более нескольких сотен стрельцов. Почти все они пали смертью храбрых, а некоторые даже приняли мученическую смерть, поскольку Петруша и его окружение ненавидели знать. Одних воевод сбросили с высоких крепостных башен, других утопили в реке, особо сопротивлявшихся вешали вверх ногами, распинали, прибив гвоздями к крестам руки и ноги, расстреливали в клочья из пушек. Среди погибших оказался и Петр Иванович Буйносов-Ростовский, который, будучи воеводой Белгорода, не захотел предать царя Василия и остался ему верным до конца.
Весть о гибели отца глубоко опечалила Екатерину и ее родственников, ведь для всей семьи он был главной опорой в трудную годину войн и смут. При дворе многие также сожалели о смерти доблестного и верного полководца, который никогда не изменял присяге и всегда оберегал родовую честь.
Сообщения о зверствах сторонников Петруши всех потрясли. Екатерину возмутило и напугало известие о том, что самозванец захватил в плен ее Дальнюю родственницу дочь князя Андрея Бахтеярова-Ростовского и сделал своей наложницей. Самого же князя он зверски убил. Получаюсь, что без надежного защитника она могла попасть в плен какому-нибудь свирепому казаку. В этих условиях брак с престарелым царем Василием Шуйским уже не казался таким непривлекательным.
К концу 1607 года В.И. Шуйскому удалось наконец-то расправиться с И. Болотниковым и Петрушей. В Туле их войска попали в осаду и 10 октября сдались. После этого положение царя упрочилось, и он вновь вспомнил о своих брачных планах. К женитьбе толкали его и придворные, поскольку следовало позаботиться о наследнике. Хотя официально считалось, что преемником царя должен стать брат Дмитрий Иванович, но и у того не было детей, и, значит, невозможно было продолжить династию.
Царь Василий не стал устраивать смотр невест, поскольку в его сердце давно была одна Екатерина Буйносова. На этот раз ее родственники с большой радостью восприняли сватовство Шуйского. В декабре начались приготовления к пышной свадьбе, на которой планировалось отпраздновать победу над всеми врагами и начало мирной и спокойной жизни.
Всегда скупой царь на этот раз решил расщедриться. Для платья невесты были присланы лучшие ткани, парча, бархат, шелка, для Украшений — золото и драгоценные камни. Екатерину заранее переселили в верхние царские покои и нарекли Марией, поскольку для будущей царицы имя Екатерина казалось неподходящим.
Сам жених решил преобразить свою неказистую внешность и, чтобы выглядеть моложе, сбрил седую бороду. Это вызвало большое возмущение у православного духовенства, но Василия Ивановича их мнение не интересовало. Он готовился заключить в объятия давно любимую им девушку.
6 января Мария Петровна Буйносова была официально названа царской невестой. Ни для кого это не стало неожиданностью. Расстроен был только царский брат Дмитрий Иванович, который лишался статуса наследника престола. В итоге его даже не пригласили на свадебное торжество.

Посаженым отцом был назначен младший брат царя Иван Иванович, прозванный за малый рост Пуговкой, Поскольку он не был женат, то посаженой матерью стала жена Дмитрия Ивановича Екатерина Григорьевна (сестра героини первой повести царицы Марии Григорьевны). Тысяцким стал Ф.И. Мстиславский, который по матери был родственником Шуйских. Его помощником — дядя невесты В.И. Буйносов-Ростовский. Первым дружкой жениха был молодой и подающий большие надежды военачальник М.В. Скопин-Шуйский, вторым дружкой — царский любимец И.Ф. Крюк-Колычев, Дружками Марии Петровны были назначены князь И.А. Хованский и И.М. Пушкин (оба — видные воеводы). Возможно, они состояли в каком-то родстве с невестой. У коня царя следовало ехать И.М. Воротынскому, который вскоре женился на сестре М.П. Буйносовой Марии; у саней невесты — В.М. Лобанову-Ростове кому, ее дальнему родственнику. В поезде, который сопровождал кортеж жениха и невесты, первыми были бояре князь И.В. Голицын и И.Н. Романов (по матери состоял в родстве с Шуйскими). У первой свечи стоял князь И.Н. Меньшой-Одоевский, у второй — князь П.И. Пронский.
Роспись царской свадьбы показывает, что главными участниками на ней были родственники жениха и невесты, а также знатные князья и воеводы. Они составляли ближний круг В.И. Шуйского и являлись опорой его трона. Вскоре после торжеств дядя Марии В.И. Буйносов получил боярство, брат же остался в стольниках, но вошел в ближнее окружение царицы.
Хотя муж юной красавицы был стар и некрасив, многие ей завидовали. Ведь ее жилищем стал царский дворец. Самые красивые и богатые наряды были теперь только у нее. Лучшие товары заморские купцы сначала приносили царице, и она могла выбрать любую вещь. Прежде очень скупой, Шуйский теперь ничего не жалел для своей любимой и был готов тратить на ее прихоти последние остатки царской казны. Он полностью изменил свой образ жизни — постник и святоша превратился в веселого гуляку, устраивавшего пышные выезды в загородные резиденции, поездки по монастырям, сопровождаемые пикниками и охотой.
Однако все эти развлечения очень скоро закончились. Летом 1608 года к Москве подошла большая армия Лжедмитрия II и расположилась па лугу в Тушине. Разбить или отогнать ее царь Василий был не в силах. Город оказался на осадном положении.
Для всех москвичей начались очень тяжелые дни; вскоре стало не хватать продовольствия, возникли эпидемии различных тяжелых болезней. Но особенно угнетало моральное расположение общества. Некоторые представители знати, особенно из числа молодежи, решили, что «царю Дмитрию» служить более выгодно, чем престарелому «шубнику». Так прозывали В.И. Шуйского за то, что в его родовом городе Шуе было развито шубное производство. Даже дальний родственник Марии Петровны князь И.М. Катырев-Ростовский попытался изменить царю, но был схвачен, разоблачен и отправлен в ссылку в Сибирь. С этого времени царь стал с большим подозрением относиться к ростовским князьям. К жене же он был необычайно нежен, поскольку она носила ребенка — долгожданного наследника.
Хотя в конце 1608 года положение осажденной столицы оставалось очень тяжелым, в царской семье случилось радостное событие — родилась дочь Анна. Об этом сразу сообщили во все города, сохранявшие верность царю Василию. Теперь государю приходилось думать не только о себе, но и о своей семье. Видя, что самому ему не справиться с грозным соперником, Шуйский решил попросить помощь у шведского короля, с которым был в дружеских отношениях. Для переговоров с ним в Новгород был отправлен М.В. Скопин-Шуйский со своим шурином С. Головиным. Несмотря на сложную ситуацию на северо-западе, царскому племяннику удалось получить хорошо вооруженный шведский полк, который влился в отряды Новгорода и близлежащих городов. Это войско уже в начале 1609 года двинулось на помощь царю Василию, однако не кратчайшей дорогой, а через Тверь, Ярославль и Калязин, поскольку все центральные районы были в руках тушинцев. Таким образом, ждать Скопина пришлось целый год.
В течение 1609 года обстановка в Москве была очень тяжелой. Горожане, недовольные бездействием царя, были готовы в любой момент поднять восстание и открыть ворота Лжедмитрию II. Только патриарх Гермoгeн всячески отговаривал их от измены, заявляя, что свержение православного монарха будет большим грехом.
Один раз москвичи не поддались уговорам и, собравшись на Лобном месте, стали требовать, чтобы В.И. Шуйский добровольно оставил престол, так как получил его незаконно, с помощью потаковников (сторонников) и без воли «всей земли», то есть всех жителей Русского государства. Многие заявляли, что царь — недостойный человек, грубый, нечестивый, пьяница и блудник. Это послужило сигналом к тому, чтобы ворваться в Кремль, а потом и в царский дворец.
Шум и крики очень напугали Марию Петровну. Она опасалась за себя, и за малютку дочь, и за мужа. Царь Василий решил защитить ее во что бы то ни стало. Смело вышел он на Красное крыльцо и громко крикнул крамольникам: «Как вы, клятвопреступники, посмели ворваться сюда? Кто вы такие, чтобы сводить меня с престола? Это дело не ваше, а бояр и выборных от городов. Поэтому убирайтесь отсюда, пока стрельцы не расправились с вами».
Посрамленные зачинщики бунта поспешили разойтись, а с ними и вся толпа. Боясь наказания, многие из них бежали в Тушино.
Сложившаяся ситуация очень спутала царицу Марию, особенно ее беспокоило будущее дочери. Поэтому она решила припрятать у своих родственниц некоторые ценные вещи: золотые сережки с изумрудами и рубинами, жемчужные ожерелья, соболиные шубки и постельное белье. Часть вещей отвезли к ее сестре Марии, часть — к родственнице Ирине Буйносовой и некоторым другим знакомым.
Но эти меры оказались напрасными — царевна умерла во младенчестве, самозванцу же не удалось взять Москву. Позднее все ценности пришлось продать, поскольку царю нечем было платить жалованье служилым людям.
Весь 1609 год Марии Ивановне приходилось добывать для мужа деньги. Ее ближним боярыням Соломонии Бахтеяровой, Анне Урусовой и Прасковье Колычевой приходилось спарывать жемчуг и драгоценные камни с одежды прежних царей и цариц и отдавать своим слугам на продажу. Самим боярыням это делать было неудобно. Вырученные деньги тут же отдавали ближним людям В.И. Шуйского: Семену Прозоровскому, Ивану Чепчугову и другим. Всего удалось добыть 17 тысяч рублей, что по тем временам было очень большой суммой.
На собственный обиход царице почти ничего не оставалось. На помин отца она смогла дать только 4 рубля, на сороковины дочери было потрачено всего несколько рублей, хотя по обычаю полагаюсь дать не менее 500 рублей. За целый год Мария Петровна потратила только 253 рубля. Для себя она лишь дважды покупала мыло и румяна. Все остальное ушло на жалованье прислужницам, на пожертвование в церкви и монастыри и на милостыню. 22 рубля на свои нужды выпросил брат Иван (за несколько раз).
Чтобы одарить своих ближних людей, царице приходилось брать вещи из царской казны, преимущественно шубки, летники, опашни, шапки и украшения. Позднее все это у них было конфисковано.
Несомненно, осадное положение заставило царскую семью жить очень скромно и совсем забыть о развлечениях и празднествах.
С этого времени царь В.И. Шуйский стал очень подозрительным и предпочитал опираться на своих родственников и близких жены. Боярство получил ее родич князь В.И. Бахтеяров-Ростовский. Вместе с ее дядей В.И. Буй носовым-Ростовским он вошел в Ближнюю думу.
Высокое положение Марии позволило ее младшим сестрам выгодно выйти замуж. Средняя сестра, Мария, стала женой одного из наиболее знатных князей — И.М. Воротынского. Он был сыном прославленного полководца М.И. Воротынского, спасшего Москву от полчищ крымского хана Девлет-Гирея в 1572 году. Правда, царствовавший тогда Иван Грозный не оценил его подвиг и, обвинив в чародействе, казнил. Сын, хотя и получил боярство, был далеко от трона и при Федоре Ивановиче, и при Борисе Годунове. Возвысил его только Лжедмитрий I, а при Василии Шуйском он стал одним из ведущих военачальников и близким царю человеком.
Самая младшая сестра царицы вышла замуж за князя А.Г. Долгорукова. Он сделал карьеру уже при царе Михаиле Федоровиче и прожил вместе с женой долгую жизнь.
Первая дочь Марии Петровны оказалась очень слабеньким ребенком и вскоре умерла. Это очень печалило Василия Шуйского. Но вскоре выяснилось, что царица вновь беременна. Все надежды теперь связывали со вторым ребенком, который должен был родиться в начале 1610 года.
Однако осенью 1609 года на территорию Русского государства вторгся новый враг — польский король Сигизмунд III. Под предлогом того, что царь заключил договор о взаимопомощи с его противником шведским королем Карлом IX, он осадил Смоленск и вознамерился ею захватить. Помочь жителям города было некому. М.В. Скопин сражался у Твери и Калязина, другая царская рать под началом Ф.И. Шереметева надолго застряла в Поволжье. В.И. Шуйский торопил обоих полководцев и просил как можно скорее снять осаду Москвы, но они не могли оставлять в тылу врагов.
Только в конце 1609 года полководцы-освободители подошли близко к Москве и обосновались в Александровой слободе. Но последний бросок к столице все откладывали. Мария Петровна считала это очень подозрительным. Возникал вопрос: а не задумали ли они взять власть в свои руки и свергнуть непопулярного царя? О том, что В.И. Шуйский был нелюбим подданными, царице было давно известно. Ведь он не смог отогнать Тушинского вора, окончательно истощил казну, которая из-за осады не наполнялась поступлениями из городов и Сибири.
Вскоре из Александровой слободы стали приходить тревожные вести. Некоторые городовые воеводы, в первую очередь рязанец П.П. Ляпунов, прямо называли молодого Скопина русским государем, царя Василия же они всячески поносили и обвиняли во всех смертных грехах. Но изменить ситуацию В.И. Шуйский не мог — у него не было ни войска, ни денег, ни достаточного количества верных сторонников. Он даже не осмеливался отправлять указы племяннику, у которого в руках были все рычаги власти, даже сбор налогов.
Радовало лишь то, что в начале 1610 года Тушинский лагерь окончательно развалился. Лжедмитрий II бежал в Калугу, его польские сторонники отправились под Смоленск служить своему королю Сигизмунду, а русские тушинцы просто разбежались.
Наконец в марте полководцы-победители торжественно въехали в столицу, восторженно приветствуемые жителями. Царь Василий и Мария Петровна притворились, что даже рады победе М.В. Скопина, но в глубине души к нему сохранялось настороженное отношение. Пиры и награждения были очень скромными, поскольку продовольствия в Москве было мало, кормить за казенный счет следовало еще и шведских наемников, которые после весенней распутицы должны были выступить против короля Сигизмунда и освободить Смоленск от блокадного кольца.
Марии Петровне стало казаться, что былые беды уходят в прошлое. Она вновь стала матерью и родила девочку, названную Анастасией. Хотя практики передачи престола женщинам не было, ее можно было удачно выдать замуж за отпрыска европейского королевского дома и закрепить за ней царскую власть. Беспокоило только слабое здоровье ребенка, ведь и отец был престарелым, и мать во время беременности испытала немало волнений и невзгод. Через несколько месяцев и этот ребенок умер.
Москвичи же наслаждались свободой и устраивали всевозможные домашние праздники. Самым желанным гостем на них был М.В. Скопин-Шуйский. В начале апреля сестра Марии Петровны Екатерина родила мальчика, названного Алексеем. По случаю его крестин в доме И.М. Воротынского был устроен пир. Крестным отцом младенца был приглашен Скопин, матерью — жена Д.И. Шуйского Екатерина Григорьевна. Всем было весело и радостно. В конце празднества кума по обычаю, поднесла куму перепивальную чашу с вином. Отведав его, молодой богатырь Скопин вдруг почувствовал себя плохо. Слуги отвезли его домой, но там его состояние ухудшилось. Срочно вызвали докторов, но они ничем не могли помочь умирающему князю. Всем стало ясно, что полководец отравлен, и отрава, судя по всему, была в перепивальной чаше. Однако доказать в то время это было невозможно. Через несколько дней мучений прославленный полководец скончался. Вся Москва горевала о потере. Только в царском дворе печаль была показной. Жене Скопина Елене выдали из казны 60 рублей на похороны. Царь Василий и Мария Петровна решили, что без Скопина их престолу уже ничто не будет угрожать. Увы, они жестоко просчитались. Вскоре оказалось, что защищать и подпирать шатающийся царский трон практически некому.
Известие о смерти знаменитого воеводы заставило активизироваться и короля Сигизмунда, и Лжедмитрия II. В начале лета к Москве двинулось польское войско под началом гетмана С. Жолкевского. Против него был направлен царский брат Д.И. Шуйский, бездарный полководец, во главе боеспособных полков, включавших шведских наемников. 23 июня 1610 года у села Клушино состоялась битва, закончившаяся полным разгромом русской армии. Шведы не захотели оставаться под началом Шуйского и прямо с поля боя отправились в сторону Новгорода, который позднее захватили. Остальные русские воины едва спаслись бегством. Путь к столице оказался открытым.
Несомненно, известие о клушинском разгроме у Царицы Марии могло вызвать только ужас. Становилось ясно, что их с мужем уже ничто не спасет. Москвичи каждый день готовы были поднять бунт, воинские люди разбежались, наемникам было нечем платить, а даром воевать никто из них не желал. Всем было ясно, что В.И. Шуйский обречен.
В это время из Калуги выступил с войском Лжедмитрий II. Он быстро взял сначала Пафнутьево-Боровский монастырь, потом — Николо-Угрешский и обосновался в Коломенском, Одновременно польское войско под началом С. Жолкевского достигло Новодевичьего монастыря. Сражаться с ними было некому.
Царице оставалось только молиться и утешать впавшего в отчаяние мужа. На этот раз его изворотливый ум не мог найти выхода. Ненависть подданных к нему была слишком велика. Они считали его виновным в том, что в стране уже несколько лет шла братоубийственная война и государство разваливалось на части.
17 июля 1610 года стало последним днем царствования Василия Шуйского и Марии Буйносовой. Утром на Лобном месте собралась большая толпа москвичей. Предводителями ее были рязанец Захарий Петрович Ляпунов и Хомутов. Они потребовали, чтобы бояре вышли к ним и совместно обсудили вопрос о царском престоле и борьбе с двумя грозными врагами. Однако большинство старших бояр предпочло не вступать в переговоры со смутьянами. Из Кремля вышел только царский свояк И.М. Воротынский. Довольно скоро его удалось убедить в том, что царю Василию лучше добровольно покинуть царский дворец и получить взамен бывшее Суздальское княжество. В противном случае бунтующие москвичи могли насильно свергнуть его и даже убить.
Воротынский отправился во дворец вместе с женой, сестрой Марии Петровны, и стал убеждать царя и царицу смириться с печальной участью и не провоцировать подданных на вооруженное восстание. Поначалу Василий Иванович гневался и грозился расправиться со всеми смутьянами, но в конце концов доводы жены и родственников признал убедительными. Ведь, упорствуя, он подвергал опасности не только свою жизнь, но и жизнь молодой царицы, братьев и даже родни. Мария же, поплакав, стала собирать вещи, чтобы поскорее переехать на старый боярский двор. Так из царицы она превратилась в княгиню и боярыню, то есть в одну из многих. Но на этом ее беды не закончились, они только начинались.
Власть в стране перешла в руки семи старших бояр. Боясь новых смут, они решили постричь царя Василия в монахи, чтобы ни у кого не возникло желания снова посалить его на престол.
Через несколько дней в боярский дом Шуйских вновь ворвались вооруженные люди. Без всяких объяснений они потащили В.И. Шуйского в Чудов монастырь, сорвали с него мирское платье и насильно начали совершать обряд пострижения. Бывший царь отказывался отвечать на обетные вопросы, и за него это пришлось сделать князю Тюфякину. Позднее это позволило патриарху Гермогену не признавать Шуйского монахом и считать постриженником самого Тюфякина. Правда, изменить что-либо в судьбе свергнутого монарха это уже не могло.
Мятежники не оставили в покое и Марию Петровну. Ведь она также имела права на царскую корону. На следующий день ее отвели в Ивановский монастырь и тоже постригли под именем Елена. Впереди ее ожидал каждодневный пост, молитвы и небольшая келья. Ее красота, живой блеск больших голубых глаз, румянец во всю щеку, алые уста и коса ниже пояса теперь никому не были нужны. Все скрывали монашеский куколь и черные одежды. Мирские радости остались в прошлом.
Оказавшись в келье, Мария — Елена долго рыдала. Ей было жаль свою так рано загубленную жизнь, дочерей, умерших в раннем возрасте, мужа с братьями, которых отвезли подальше от Москвы в Иосифо-Волоколамский монастырь. Там они оказались в плену у Жолкевского, отправившего их под Смоленск в ставку польского короля. Так впервые в русской истории царь оказался в плену у своего врага. Бывшей жене с ним встретиться уже не довелось. В плену В.И. Шуйский испытал много унижений и умер 12 сентября 1612 года.
Новое правительство, прозванное в народе «Семибоярщиной», не оставило Марию — Елену в покое. Оно решило именно ее обвинить в растрате царской казны. Над бывшей царицей устроил настоящий суд с пристрастными допросами и очными ставками со свидетелями.
Сначала Марию — Елену допрашивали Крутицкий митрополит Пафнутий и бояре И.С. Куракин и В.М. Мосальский. Их сменили дьяки С. Ефимьев и И. Юрьев. Они вызвали на очную ставку родственниц царицы, сестер Марию и Ирину, а также Софью и Соломониду Бахтеяровых и Фегинью Великую. Потом бывших хранителей ее казны Анну Шестакову и Анну Орлову заставили принести приходные и расходные книги. Все было проверено с большой тщательностью. Более того, дьяки приняли решение конфисковать все подарки царицы, которые она делала близким людям и служительницам. Это возмутило Марию Петровну, она смело заявила боярам: «Мало ли кого муж мой и я жаловали. Вы что же, у всех хотите все изъять. Расстрига был не лучше нас, но его подарки ни у кого не отнимали». Вспомнила она и то, что после смерти царя Бориса его жена Мария Григорьевна изъяла из царской казны и спрятала много всякого добра, но никто его искать не стал.
Несомненно, слова бывшей царицы были очень справедливыми. Все знали, что для себя ни она, ни муж ничего не взяли. Однако им нужно было платить наемникам, стрельцам, дьякам и другим служащим двора. Полагалось награждать и особо отличившихся. А у самого царя, кроме царских сокровищ, ничего не было — ведь казна не пополнялась ежегодными доходами в течение нескольких лет.
Смелые ответы Марии — Елены и убедительность ее объяснений поставили судей в тупик. Обвинять царицу в том, что она по своему усмотрению распоряжалась казной, было бессмысленно. На этом суд закончился. Некоторые бояре даже прониклись сочувствием к невольной монахине и решили не отдавать ее полякам, как всех Шуйских. Бывшую царицу лишь отправили подальше от столицы в суздальский Покровский монастырь, где когда-то оплакивала свою печальную участь первая Жена Василия III — Соломония Сабурова. Там была и другая затворница из царского рода — первая жена царевича Ивана Ивановича, Евдокия Юрьевна Сабурова, в монашестве Александра. Она проживала в монастыре с 1557 года и давно привыкла к однообразной монастырской жизни. Она научилась видеть в ней свои положительные стороны — где-то далеко бурлили политические события и междоусобные баталии: и гибель Ивана Ивановича от рук отца, и смерть самого грозного царя, и кончина бездетного Федора Ивановича, и избрание на престол Бориса Годунова, и крах его правления, и воцарение самозванца Лжедмитрия 1, и его свержение, и прочее, и прочее.
В монастыре всегда было тихо и спокойно: молитвы, чтение, рукоделие, душеспасительные беседы, встречи с редкими посетителями. Все это давало умиротворение и настраивало на философский лад. Дни шли за днями, каждый был похож на предыдущий. Правда, особо важные события все же проникали за толстые монастырские стены.
Летом 1612 года знатные постриженицы узнали, что в Суздаль прибыл руководитель Второго ополчения Дмитрий Михайлович Пожарский, захотел перед решающей битвой за Москву, занятую поляками, помолиться у могил предков. Его родовым" монастырем был Спасо-Ефимиев. Вполне возможно, он посетил и соседний Покровский, чтобы почтить знатных пострижениц. Ведь ополченцы, взяв в руки верховную власть, заботились о материальном обеспечении всех бывших лиц царского рода и считали себя их покровителями.
Несомненно, что Мария — Елена сочувствовала патриотам, поскольку их главными врагами были поляки, захватившие в плен ее мужа, и московские бояре, когда-то унижавшие ее царское достоинство во время пристрастных допросов. Поэтому она с радостью узнала, что в конце октября 1612 года Москва была полностью освобождена от интервентов. Теперь судьбу царского престола должен был решить представительный Земский собор. Он начал работать в конце декабря, но лишь 21 февраля было названо имя нового государя — Михаил Федорович Романов, двоюродный племянник царя Федора Ивановича.
Его избрание, видимо, обрадовало Марию — Елену, так как она когда-то была дружна с его матерью. Марфой Ивановной, урожденной Ксенией Ивановной Шестовой. Буйносовы даже состояли с новыми государями в дальнем родстве, поскольку сестра Михаила Татьяна была женой князя И.М. Катырева-Ростовского. Правда, в 1613 году Татьяны уже не было в живых.
Действительно, после того как Михаил Федорович взошел на престол и справился с первыми неотложными задачами, великая государыня старица Марфа Ивановна вспомнила о своей подруге и повелела перевести ее поближе к столице, в Новодевичий монастырь. Она стала часто ее навешать и к каждому празднику дарить подарки.
Через некоторое время по приказу царя Михаила Для знатной монахини возвели просторные палаты с хозяйственными постройками. Для обихода ей были выделены значительные средства и приставлены слуги. На новоселье прибыли сестры Мария и Пелагея с детьми. Царь прислал дорогой подарок — сорок прекрасных соболиных шкурок, из которых потом Мария — Елена сшила роскошную шубу. Эти маленькие радости скрасили ее однообразную жизнь.
Последние годы жизни бывшей царицы были вполне благополучными. Она провела их в полном довольстве, окруженная заботой великой государыни и сестер. Печалило лишь то, что прах мужа остался во враждебной Польше. Более того, по слухам, В.И. Шуйский был похоронен у перекрестка двух дорог и над могилой был не крест, а столб с назидательной надписью: «Здесь покоится прах московского государя Василия. Полякам на похвалу, Московскому государству на укоризну». Несомненно, эти слова оскорбляли память свергнутого монарха и как бы насмехались над его подданными. Поэтому Мария и Елена не раз обращалась к своей покровительнице с просьбой помочь перенести останки Шуйского на родину. В 1619 году, казалось, для этого представился благоприятный случай — по Деулинскому перемирию домой возвращались патриарх Филарет и все члены Смоленского посольства, когда-то арестованного Сигизмундом и отправленного в польский плен. В Москву смог вновь приехать даже И.И. Шуйский, который согласился служить Владиславу и не был, как его братья, под стражей. Он оказался единственным представителем в России когда-то многочисленного и могущественного рода суздальских князей. С его смертью род Шуйских угас.
Однако прах царя Василия перевезли на родину значительно позднее, уже после смерти его жены. В 1635 году по Поляновскому мирному договору после провальной Смоленской войны русским дипломатам удалось уговорить нового короля, Владислава, отдать прах русского царя. Он был перезахоронен в царской усыпальнице Архангельского собора. Несомненно, в реабилитации Шуйского большую роль сыграла Мария — Елена, никогда не забывавшая своего несчастного супруга, когда-то так горячо ее любившего.
Царица-монахиня тихо скончалась в 1626 году. По современным меркам она была еще достаточно молодой женщиной. Однако жизненные невзгоды быстро истощили ее организм и раньше времени свели в могилу. О ее смерти сообщил официальный Новый летописец. Во вкладной книге Новодевичьего монастыря об этом событии была сделана следующая запись под 24 ноября: «Память благоверной царицы и великой княгини Екатерины, во иноцех Елены, схимницы». Запись говорит о том. что в конце жизни царица вновь стала зваться своим крестильным именем Екатерина и вела аскетичный образ жизни. Ни о каких вкладах на помин ее души сведений нет. Возможно, вкладом стати постройки, в которых жила знатная монахиня.
Размышляя о печальной судьбе красавицы Марии — Екатерины Буйносовой, приходишь к выводу, что она стала одной из многочисленных жертв Смутного времени. Отец ее — надежда и опора семьи — погиб в боях с самозванцем Петрушей. Сама она вынуждена была стать женой престарелого и непопулярного паря, две ее дочери умерли, не выдержав тягот осадного положения, свою жизнь она завершила в монастырской келье, Не дождавшись старости.
Значительно удачнее сложилась жизнь младших сестер Марии Петровны. Средняя сестра. Мария, жена И.М. Воротынского, родила несколько детей, продолживших род князей Воротынских. Ее правнуку Михаилу Ивановичу даже удалось стать ближним боярином царя Алексея Михайловича. Умерла Мария в кругу семьи в 1628 году. Жизнь Пелагеи была продолжительной — она умерла в 1646 году Ее старший сын, Юрий Александрович Долгорукий, в царствование Алексея Михайловича стал видным боярином и полководцем.
По мужской линии род Буйносовых-Ростовских вскоре иссяк. В конце XVII века ни одного представителя этого рода уже не было.