Учение Руссо о государстве и праве. В противовес ложному, порочному и пагубному для человечества направлению развития общества и государства, показанному в «Рассуждении о происхождении неравенства», Руссо в трактате «Об общественном договоре или принципы политического права» развивает новую концепцию создания Политического организма как подлинного договора между народами и правителями. Следует сказать, что в «Общественном договоре»  почти совершенно отсутствуют черты исторического реализма. В этом отношении «Общественный договор»  значительно отличается от «Рассуждения о происхождении неравенства». Это абстрактное, строго рационалистическое рассуждение.

Ставя перед собой задачу выяснения и исследования принципов политического права Руссо подразумевает под этим исследование принципов законного и надежного правления, а не закономерностей исторической действительности, определяющей конкретные, исторически существующие формы права. Иными словами, Руссо интересует не то, что есть, а то, что должно быть. Вместе с тем он показывает также как свобода превратилась в законную несвободу. Система «Общественного договора» - не обобщение существующего, не философия истории, а идеал, облеченный в одежды естественно-правовой теории. Противоречие между этим политическим идеалом и политическое действительностью Руссо прекрасно понимает.

Общественный строй не есть нечто, данное человеку природой, утверждает Руссо. Если это так, если нормы общественного порядке не могут быть выведены непосредственно из природы, то возникает вопрос, что же лежит в их основе. Ни один человек не имеет естественной власти на себе подобным. Свобода – следствие природы человека, она должна сохранять силу и в общественных условиях. Власть не может поэтому основываться на так называемом праве сильнейшего. Самый термин «право сильнейшего» страдает внутренним противоречием. Сила – это физическая мощь, и из ее проявлений не может быть выведено никакого права. Силе приходится повиноваться, но когда нас заставляют повиноваться силой, незачем уже прибавлять к этой силе слово «право»; оно в этом случае уже ничего не обозначает. Человек обязан повиноваться только законной власти. Т.к. основанием законной власти не может быть ни природа, ни сила, то остается прийти к заключению, что таким основанием является соглашение, договор. Народ становится народом в результате договора, только этот акт создает общество. «Одно лицо может подчинить себе множество других лиц и господствовать над ними. Это будет скопление людей, в котором можно различить господина и рабов. Но такое скопление людей нельзя считать ни народом, ни ассоциацией, ни политическим телом».

Общественный договор – необходимое условие законной власти, необходимая предпосылка нормальной политической системы. Но в то же время для Руссо заключение договора есть определенный момент исторического развития, момент, отмечающий переход из естественного состояния в состояние гражданское. Эта теория договорного происхождения гражданского общества в «Происхождении неравенства» стоит в центре внимания автора. В «Общественном договоре» она занимает подчиненное положение, понятие договора как политической нормы оттесняет на второй план понятие договора как исторической гипотезы. В связи с этим изменением основного интереса Руссо происходит, однако, любопытное изменение в исторической оценке договора. В «Происхождении неравенства» договор является результатом обмана, актом, закрепляющим неравенство, дающим новую силу богатым, подчиняющим человеческий род труду, рабству и нищете. Такую характеристику договора было трудно согласовать с системой, в которой договор кладется в основу всех политических норм. Не удивительно, что Руссо подчеркивает в своем политическом трактате другие стороны первоначального договора, дает ему иное освещение. В связи с этим иное освещение получает и переход от естественного состояния к общественному.

В естественном состоянии человек противопоставляет враждебной ему среде только свои индивидуальные силы. Но наступает момент, когда этих индивидуальных сил оказывается уже недостаточно для преодоления препятствий, вредящих существованию людей. Тогда естественное состояние не может уже более сохраняться:  «…род человеческий погиб бы, если бы не изменил образа своего существования». Люди оказываются вынужденными соединить свои силы, образовать сумму сил, которая могла бы повинуясь единому двигателю, обеспечить жизнь человечества. Это соединение сил и достигается путем общественного договора. Т.о. переход в гражданское состояние спасает род человеческий от гибели . Но это еще не все , что может сказать Руссо в защиту договора и гражданского состояния. Договор производит в человеке замечательные превращения. Его поступки приобретают впервые нравственный характер. Справедливость заменяет место инстинкта, голос долга – место физического импульса, право – место вожделения. «Человек должен был бы без конца благословлять тот счастливый момент, – пишет Руссо -  когда он вышел из естественного состояния, когда он из тупого и ограниченного животного превратился в разумное существо и человека». Эта реабилитация гражданского состояния не превращает, конечно, Руссо в апологета существующих общественных отношений. Он по-прежнему признает, что человек в гражданском состоянии зачастую бывает низведен ниже того положения, из которого он вышел (т.е. ниже положения человека в естественном состоянии) но в новой теории Руссо, в отличие от старой, факты этого рода относятся целиком за счет злоупотреблений гражданского состояния, но не его существа.

Задача, которую должен разрешить общественный договор дана у Руссо как задача, вытекающая из некоторых гипотетических потребностей определенного исторического момента. Но его условия формулированы так, что в них уже содержаться основные положения нормального, с точки зрения Руссо, политического порядка: « … найти форму ассоциации, которая всеми общими силами охраняет и защищает личность и имущество каждого своего члена и в которой каждый, соединяясь со всеми, повинуется все-таки только себе самому и остается таким же свободным, как раньше». Этими положениями определяются природа и содержание общественного договора. Сущность общественного договора сводится к следующему: «… каждый из нас отдает свою личность в общее владение и всю свою силу подчиняет верховному распоряжению общей воли; мы получаем организм, каждый член которого составляет неразрывную часть целого». Каждое лицо отчуждается в пользу общины целиком со всеми своими правами. Но, отдавая себя целиком всем, человек не отдает себя никому. Эквивалент того, что личность теряет, уступая общине господство над собой, она получает как член общины в виде права общины господствовать над всеми другими. В результате рождается моральный и коллективный организм, имеющий свое «я», свою жизнь и волю. Это и есть гражданская община, или республика. Верховная власть не есть нечто отличное от гражданской общины; это та же община в активном состоянии.

Верховная власть по существу своему неограниченна. Никакое решение не может обязать ее по отношению к ней же, ибо она тождественна с народным организмом. Не может быть никакого основного закона, связывающего народный организм. Народ вправе отменить даже общественный договор. С другой стороны, нет никакой нужды в  гарантиях , защищающих подданных от верховной власти. Невозможно, чтобы политическое тело пожелало вредить своим членам. Наоборот, необходимы гарантии, обеспечивающие выполнение подданными их обязательств по отношению к верховной власти, так как у индивида есть частные интересы, которые может не совпадать с интересами общими. Поэтому общественный договор молчаливо предусматривает, что верховная власть принуждает подчиниться общей воле гражданина, который отказывается повиноваться «это означает, - говорит Руссо, - лишь то, что его заставят быть свободным».

«Общественный договор дает политическому телу неограниченную власть над всеми его членами». Эта власть распространяется и на самую жизнь гражданина. Жизнь в гражданском состоянии не есть уже простой дар природы она – условный дар государства. Целью общественного договора является сохранения жизни договаривающихся. Но для сохранения своей жизни при помощи других, человек должен быть готов также и отдать ее за других, когда это понадобится. Если гражданину говорят : для государства необходимо , чтобы ты умер , - он должен умереть. Отдавая себя целиком общине, индивид тем самым отдает ей и принадлежащее ему имущества. Руссо утверждает, что в силу общественного договора государства является хозяином всего имущества всех своих членов. Но, принимая имущество частных лиц, государство не отнимает его у них, а обеспечивает за ними законное владение. Только государство превращает захват в право, а пользование – в собственность. Право собственности – создание государства;  и оно всегда подчинено верховному праву на все земли, которое остается за общиной. Руссо заканчивает этот ряд рассуждений о собственности выводом, еще раз свидетельствующим об его отказе от позиций, которую он занимал в отношении гражданского состояния в «Происхождении неравенства». «Основной договор, - утверждает Руссо, - отнюдь не разрушает естественного равенства. Наоборот, он замещает физическое неравенство природы моральным и законным равенством. Если люди могут быть не равны по силе и по уму, то они становятся равными по договору и праву».

Вместе с тем Руссо отмечает, что “при дурных Правлениях это равенство лишь кажущееся и обманчивое; оно служит лишь для того, чтобы бедняка удерживать в его нищете, а за богачом сохранить все то, что он присвоил”. Не отрицая самой частной собственности, Руссо вместе с тем выступает за относительное выравнивание имущественного положения граждан и с этих эгалитаристских позиций критикует роскошь и излишки, по­ляризацию богатства и бедности. В общественном состоянии, считает Руссо, “ни один гражданин не должен обладать столь значительным достатком, чтобы иметь возможность купить другого, и ни один— быть настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать; это предполагает в том, что касается до знатных и богатых, ограничение размеров их имущества и влияния, что же касается до людей малых— умерение скаредности и алчности”.

В основе общественного договора и правомочий формируемо­го суверенитета лежит общая воля. Руссо при этом подчеркива­ет отличие общей воли от воли всех: первая имеет в виду общие интересы, вторая — интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявленной воли частных лиц. “Но,— поясняет он,— отбросьте из этих изъявлений воли, взаимно уничтожаю­щиеся крайности; в результате сложения оставшихся расхож­дений получится общая воля”.

Целью государства является общее благо; направлять государство поэтому может только общая воля. Общая воля направляет верховную власть в государстве. Понятие верховной власти у Руссо целиком отождествляется с понятием законодательной власти. Верховная власть или общая воля принимает решения имеющие общее значение. Именно такие решения называются законами. Но политическое тело должно обладать как волей, так и силой. Последняя есть власть исполнительная. Ее действия не имеют всеобщего значения, они состоят из отдельных актов, которые не входят в компетенцию верховной власти. Агент общественной силы, приводящий ее в действие согласно решениям общественной воли, - такова исполнительная власть. Ее нельзя смешивать с верховным властелином, по отношению к которому она является простым исполнителем. Отправление исполнительной власти называется правительством; человек или орган, на который возложена, называется государем или магистратом. Акт, которым учреждается правительство, не есть договор между народом и государем. Немыслим договор, в котором одна сторона обязуется повелевать, а другая повиноваться. Есть лишь один договор – договор, образующий гражданскую общину. Всякий договор, который ограничивал бы верховную власть народа, уничтожил бы основной общественный договор. Носители исполнительной власти не начальники народа, а его чиновники; он может назначить и сменять их, когда ему угодно; их функции основываются не на договоре, а на повиновении долгу, возложенному на них государством.

Говоря о формах правления Руссо отмечает, что они представляют из себя лишь формы организации исполнительной власти. Верховная власть остается за народом при любой форме правления. Но народ может вручить исполнительную власть большей части народа, или небольшому числу людей или одному человеку. В первой случае получается демократия, во втором – аристократия, в третьем – монархия. Руссо утверждает, что каждая из этих форм может быть наилучшей при одних условиях и наихудшей при других. Для государства при данных отношениях может быть хорошей только одна форма правления, но при изменении этих отношений изменяется и наилучшая для этого государства форма правления. Народ всегда вправе отменить существующую форму правления и учредить новую. К числу условий, определяющих форму правления, Руссо, - следуя трафарету, предложенному Монтескье, - относит климат, размеры государства, плотность его населения. (Так, в странах с богатой плодородной почвой наиболее целесообразна монархия, в странах со средним избытком свободный строй. Демократия подходит для небольших государства, аристократия – для средних, монархия – для небольших. Следует однако отметить, что Руссо, как и Монтескье, знает способ соединения могущества большого государства с гражданским строем небольшого – эту проблему разрешает федеративная система.

По количеству магистратов в Правительстве Руссо выделяет три вида форм правительства: демократию, аристократию и монархию. Демократию как организацию исполнительной власти, Руссо считает практически невозможной. Она «никогда не существовала и никогда не будет существовать». Народ вручает правление самому себе или большей его части. Чтобы больше стало граждан-магистратов, чем граждан частных лиц должно быть тотальное политическое участие в делах государства. Однако нельзя представить, что народ все время собран для отправления функций исполнительной власти. К тому же занятие правительственными делами может отвлечь внимание народа как законодателя от общих целей. Демократический способ правления пригоден не для людей, а для богов – делает вывод Руссо. Монархия – самая мощная форма правления. В ней все пружины государственного механизма сосредоточены в одной руке. Но зато ни при какой другой форме частная воля не обладает такой большой силой. Частная воля может легко все себе подчинить и направить силу администрации во вред государству. Монархи никогда не довольствуются той властью, которую им дает любовь народа. Они всегда отдают предпочтение принципу, который приносит им непосредственную пользу. Поэтому они стремятся не к тому, чтобы народ был процветающим и грозным, а к тому, чтобы он был слаб и беден, чтобы он не мог им противостоять. Главный недостаток монархии состоит в том, что при ней возвышаются обычно плуты и интриганы, которые, достигнув своими происками высоких должностей, сразу же обнаруживают перед обществом свою глупость. Т.о. бесспорно отрицательное отношение Руссо к монархии.

Наилучшей формой правления Руссо считает ту, при которой должностные лица избираются народом. Общественное уважение создается честностью, просвещением, опытом. Поэтому народное избрание гарантируют мудрость правительства. Такое правление Руссо называет выборной аристократией. Он знает конечно и другие виды аристократии : патриархальную и наследственную. Патриархальная, или власть старейших, годится только для первобытных народов; наследственная, при которой власть переходит от одного к другому в пределах богатых патрицианских фамилий, - наихудшая форма правления. Выборная аристократия есть аристократия в настоящем смысле слова, т.е. правление лучших.

Правительство, даже избранное народом, осуществляет исполнительную власть в пределах существующих законов. Правительство получает свое существование от верховного властелина – народа. Господствующей волей правительства как органа подчиненного должна быть всеобщая воля, т.е. закон. Когда правительство управляет государством не по законам, оно захватывает верховную власть. А захват правительством верховной власти есть нарушение общественного договора и разрушение государства. Чтобы противодействовать опасности захвата верховной власти правителями, Руссо рекомендует установить законом определенные сроки для особых периодических народных собраний, - сроки, которые никто не мог бы отменить и отложить. Указанные  собрания имеют по отношению к форме правления учредительные функции. На каждом таком собрании должны быть прежде всего поставлены два вопроса: угодно ли верховному властителю сохранить существующую форму правления? Угодно ли народу оставить заведование ею в руках тех, на кого оно возложено в данное время?

Т.о. Руссо стремится поставить исполнительную власть в условия, которые затруднили бы для нее вторжение в сферу компетенции народа-законодателя. Тем не менее он признает, что бывают исторические моменты, когда исполнительной власти могут быть предоставлены полномочия управлять, не считаясь с законами, и приостановить на время деятельность верховной  власти народа, приостановить священную силу законов, и особым актом возложить заботу об общественной безопасности на «достойнейшего», т.е. учредить диктатуру и избрать диктатора. При этом Руссо подчеркивал краткосрочный характер такой диктатуры, которая ни в коем случае не должная быть продлена.

Итак, в зависимости от того, кому вручена исполнительная власть Руссо различает такие формы правления, как демократия, аристократия, монархия. Вместе с тем в реальной жизни чаще встречаются смешанные формы правительства. Эти различия в учении Руссо играют подчиненную роль, поскольку предполагается, что во всех формах правления суверенитет и законодательная власть принадлежит всему народу. При этом всякое правление посредством законов Руссо считает республиканским правлением. Народ, по Руссо, имеет право изменить форму правления, т.е. Правительство подотчетно народу.

Суверенитет народа проявляется в осуществлении им законодательной власти. Вступая в полемику с идеологами либеральной буржуазии, Руссо доказывал, что политическая свобода возможна лишь в том государстве, где законодательствует народ. Участие всех граждан в законодательной власти исключает принятие решений, которые нанесли бы ущерб отдельным лицам. «Подданные не нуждаются в гарантии против суверенной власти, ибо невозможно предположить, чтобы организм захотел вредить всем своим членам». Свобода, по определению Руссо, состоит в том, чтобы граждане находились под защитой законов и сами их принимали. 

Руссо различает четыре рода законов: политические, граж­данские, уголовные и законы четвертого рода, “наиболее важ­ные из всех”, — “нравы, обычаи и особенно мнение обществен­ное”. При этом он подчеркивает, что к его теме общественного договора относятся только политические законы.

Руссо подчеркивает, что предмет политического закона имеет общий характер, т.е. закон рассматривает подданных как целое (а не как индивидов), а действия как отвлеченные (но не как отдельные поступки). Закон вполне может установить, - утверждает он, - что будут существовать привилегии, но он не может предоставить таковые никакому определенному лицу. Закон есть непосредственное волеизъявление народа. «Все распоряжения, которые самовластно делает какой-либо частный человек, кем бы он ни был, никоим образом законами не являются». Народ не ошибается относительно своих интересов, он просто не умеет их правильно выразить, сопоставить различные мнения и т.д. В связи с этим на первых порах, при переходе к новому строю, потребуется мудрый законодатель, которому предстоит раскрыть народу его же собственные интересы и подготовить граждан  к осуществлению суверенной власти.    Исходя из этого, можно вывести следующее определение политического  закона.  Закон (политический) – решение общего характера, непосредственно утвержденное народом. 

Закон – выражение общей воли, которая всегда стремится к общему благу. Следовательно, и всякое законодательство (система законов) должно вести к этой цели. Общее благо выражается в первую очередь в двух вещах – в свободе и в равенстве. Свобода и равенство должны быть, следовательно, руководящими принципами хорошего законодательства. Свобода, подчеркивает Руссо, вообще не может существовать без равен­ства. “Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничто­жить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранять его”. Однако из этого не следует, что законодательство должно быть одинаковым для разных стран. Наоборот, оно должно приспосабливаться к местному положению и к характеру обитателей каждой страны. Законодательная система неизбежно содержит ряд правил, общих для всех, но наряду с этим в ней должны быть особенности, делающие ее пригодной именно для данного народа.