Введение                                                        3

1. Сущность институционализма                                       4
2. Основные течения институциональной теории                  9

      2.1. Социально-психологический институционализм          9

      2.2. Социально-правовой институционализм                 15

      2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм        16

    Заключение                                                      18

                                  Введение

       Термин  “институционализм”  происходит  от   слова   “институт”   или

“институция”, под которым понимается определенный обычай, порядок,  принятый

в обществе, а также  закрепление  обычаев  в  виде  закона  или  учреждения.

Идеологи институционализма относили к институтам  как  надстроечные,  так  и

экономические   явления:   государство,   семью,   частную    собственность,

корпорации,  систему  денежного  обращения  и   др.   Расплывчатое   понятие

“институт”  тем  не  менее  носило  уже  отмеченную  идейную  нагрузку:  оно

означало стремление к расширению предмета экономической науки,  включение  в

анализ неэкономических явлений и учреждений.

       Институционализм зародился в США на рубеже XIX и XX вв.  Три  крупных

экономиста стоят у его истоков: Торстейн Веблен, Джон Коммонс и  Уэсли  Клэр

Митчелл.  Рассмотрение  этого  течения  в  целом  показывает,  как  на  фоне

развертывания   кризиса   “институционализм”   как   специфическое   течение

буржуазной  политической  экономии  и  в   наши   дни   насчитывает   немало

сторонников.  Вопрос  об  особенностях  институционализма  представляет  тем

больший интерес, что после второй мировой войны это течение стало  одним  из

ведущих в современной буржуазной  политической  экономии.  Оно  представлено

такими буржуазными теоретиками, как Дж. Гэлбрейт, Л. Грачи,  В.  Гордон,  Г.

Мюрдаль, Р. Хейлбронер и др.

                        1. Сущность институционализма

       В  начале  XX  в.   ученые-экономисты   США,   активизировав   анализ

усилившихся  монополистических   тенденций   в   экономике   и   содействуя

“антитрестовской”  политике  собственной  страны,  обрели  статус   лидеров

концепций   социального   контроля    над    экономикой,    осуществляемого

разнообразными методами.  Их  теории  положили  начало  новому  направлению

экономической   мысли,   которое   ныне   принято    называть    социально-

институциональным или просто институционализмом.

       Институционализм   —   это   в   определенном   смысле   альтернатива

неоклассическому направлению экономической теории. Если неоклассики исходят

из смитианского тезиса о совершенстве рыночного хозяйственного механизма  и

саморегулируемости экономики и придерживаются “чистой экономической науки”,

то  институционалисты  движущей  силой  экономики  наряду  с  материальными

факторами считают также духовные, моральные,  правовые  и  другие  факторы,

рассматриваемые в историческом контексте. Другими словами, институционализм

в качестве предмета своего  анализа  выдвигает  как  экономические,  так  и

неэкономические  проблемы  социально-экономического  развития.   При   этом

объекты  исследования,  институты,  не  подразделяются  на  первичные   или

вторичные и не противопоставляются друг другу.

      Коренная черта институционализма состоит в том, что он переворачивает

вверх дном реальные зависимости общественной  жизни,  изображая  в  качестве

решающего  момента  неэкономические  явления  и  факторы.  Предметом   своих

изысканий институционализм объявляет различного рода надстроечные явления  —

морально-этические, правовые, организационные и  т.п.  —  и  их  влияние  на

экономические отношения. Таким образом, неосновные,  вторичные  и  третичные

зависимости изображаются в качестве определяющих и основных. Построенные  на

таком идеалистическом подходе институциональные теории  фактически  отрицают

решающую  роль  экономических  отношений  людей   в   системе   общественных

отношений.

       Вместе    с    тем    антимонополистическая    социальная     позиция

институционализма  подчас  наталкивает  его  теоретиков  на   реалистический

подход к  характеристике  движущих  сил  социально-экономических  процессов.

Так, Т.  Веблен,  трактуя  социально-экономические  институты  общества  как

своего  рода  обычаи,   поднимается   тем   не   менее   до   понимания   их

обусловленности   экономическими   процессами.   О   социально-экономических

институтах  он  писал:  “Такими  институтами  являются   привычные   способы

осуществления  процесса  общественной  жизни  в  ее  связи  с   материальным

окружением, в котором живет общество”. И далее: “И можно сказать, что  силы,

воздействующие на реорганизацию социальных институтов, являются  в  конечном

счете почти всецело экономическими по своей природе”[1].

       Институционализм не имеет сколько-нибудь единой экономической теории.

И  особое  течение  буржуазной  политической  экономии  его   представителей

объединяет  методология.  Все   они   растворяют   общественно   порожденные

отношения людей в институциях и подменяют тем самым собственно  политическую

экономию вульгарной буржуазной социологией, опираются на  метод  “социальной

психологии”  и  плоский  эволюционизм,  не  признающий  революционных   форм

общественного развития. Такой подход  к  трактовке  движущих  сил  социально

экономических явлений приводил к подмене политической экономии  социологией.

“...Веблен,—   писал   Жамс,—   интересовался   больше   социологией,    чем

действительной экономической наукой.  Его  увлекала  социология,  окрашенная

морализмом, и этика, к которой он присоединял всевозможные  религиозные  или

традиционные элементы. Веблен  никогда  не  стремился  к  объяснению.  Он  с

горечью судил и осуждал”[2].

       Появление институционализма вызвано идеологическими  и  практическими

потребностями немонополистической буржуазии. Опасность раскрытия  внутренних

законов  развития  капитализма  и  потребность  этой   части   буржуазии   в

идеологическом  обосновании  ее  интересов  и   практических   рекомендациях

экономической   науки   возрастали    параллельно,    по    мере    развития

капиталистического  обобществления   производства,   его   монополизации   и

огосударствления.

       Это обстоятельство и  объясняет  отношение  институционализма  как  к

предшествующим  ему,  так  и  к  следующим  за   ним   течениям   буржуазной

политической экономии.  С  одной  стороны,  институционализм  выступает  как

своего рода наследник исторической школы буржуазной  политической  экономии,

перенявший у нее  описательный  метод,  вульгарный  эволюционизм,  отрицание

абстрактного метода, общих законов развития  экономики  различных  стран.  С

другой  стороны,  институционализм  выступает  как  противник   абстрактной,

“чистой” теории, типичной для концепций предельной полезности  и  предельной

производительности. Обвиняя их в  оторванности  от  практики,  в  чрезмерном

теоретизировании,  институционалисты  заявляли,  что  наука  должна   только

описывать  и  регистрировать  явления,  не  претендуя  на  их  теоретическую

разработку.  Вместе  с  тем   они   переняли   у   маржинализма   вульгарный

психологический метод,  приспособив  его  к  новым  условиям  идеологической

борьбы.  Если   маржинализм   подчеркивал   определяющую   роль   психологии

хозяйствующих  индивидов,  то  институционализм  делает  упор  на  групповую

психологию. Подход к экономическим процессам с точки  зрения  решающей  роли

“социальной психологии” позволял дать описание  некоторых  новых  социальных

аспектов экономической жизни эпохи империализма, что исключалось  с  позиции

методологии маржинализма.

      В   области   методологии   институционализм,   по    мнению    многих

исследователей,  имеет  много  общего  с   исторической   школой   Германии.

Например, В.  Леонтьев  пишет,  что  выдающиеся  представители  американской

экономической мысли, имея в виду Т. Веблена  и  У.  К.  Митчелла,  “в  своей

критике  количественных  аналитических   методов   в   экономической   науке

продолжили общую линию  немецкой  исторической  школы.  Частично  это  можно

объяснить тем обстоятельством, что на рубеже веков влияние немецкой школы  в

США было столь же велико, а возможно,  и  более  значительно,  чем   влияние

английской”[3].

       Следует, однако, отметить, что историзм и  учет  факторов  социальной

среды для  обоснования  путей  экономического  роста  хотя  и  символизируют

схожесть методологических принципов институционализма и  исторической  школы

Германии, но отнюдь не  означают  полной  и  безоговорочной  преемственности

традиций последней.  И  причин  здесь  несколько.  Во-первых,  находясь  под

теоретическим влиянием А. Смита, немецкие  авторы  второй  половины  XIX  в.

всецело поддерживали юнкерские круги Пруссии в их борьбе  за  утверждение  в

Германии свободы торговли и  других  принципов  экономического  либерализма,

включая     необходимость     неограниченной      свободной      конкуренции

предпринимателей.  Во-вторых,  историзм  в  исследованиях   немецкой   школы

проявлялся преимущественно в утверждении  естественного  характера  рыночных

экономических   отношений   и   поддержке   положения   об    автоматическом

установлении  равновесия   в   экономике   на   всем   протяжении   развития

человеческого общества. И, в-третьих, в трудах  авторов  исторической  школы

Германии   не   допускались   даже   какие-либо   намеки   на    возможность

реформирования экономической жизни  общества  на  принципах,  ограничивающих

“свободное предпринимательство”.

       Институционализм,  таким  образом,  являет  собой  качественно  новое

направление  экономической  мысли.  Он  вобрал  в  себя  лучшие   теоретико-

методологические достижения предшествовавших школ  экономической  теории,  и

прежде  всего   основанные   на   математике   и   математическом   аппарате

маржинальные  принципы  экономического   анализа   неоклассиков   (в   части

выявления тенденций в развитии экономики и изменений конъюнктуры  рынка),  а

также  методологический  инструментарий  исторической  школы  Германии  (для

исследования проблем “социальной психологии” общества).

       Во многом похожее суждение высказывает М. Блауг, по мнению  которого,

“пытаясь определить суть “институционализма”, мы  обнаруживаем  три  черты,

относящиеся к области методологии:

      1)   неудовлетворенность   высоким   уровнем   абстракции,   присущим

неоклассике, и в особенности статическим  характером  ортодоксальной  теории

цен;

      2)  стремление  к   интеграции   экономической   теории   с   другими

общественными  науками,  или   “вера   в   преимущества   междисциплинарного

подхода”;

      3)   недовольство   недостаточной   эмпиричностью   классической    и

неоклассической    теорий,     призыв     к     детальным     количественным

исследованиям”[4].

      По некоторым оценкам, отсчет времени возникновения институционального

направления  экономической  мысли  следует  начинать  с  даты  опубликования

монографии Т. Веблена “Теория праздного класса”,  т.е.  с  1899  г.  Однако,

учитывая появившиеся позднее не менее значимые публикации Дж. Коммонса и  У.

Митчелла,  обозначившие  зарождение  как   бы   новых   течений   в   рамках

институционализма,  период  четкого  формирования  идей  и  концепций  этого

направления экономической теории в единое целое приходится все же на  20-30-

е гг. XX в.

      Труды названных американских ученых и  их  последователей  объединяет

антимонопольная направленность, идея учета  влияния  на  экономический  рост

всей совокупности общественных отношений  и  необходимости  государственного

вмешательства  в  экономику.  Причем  в  последней  части  можно   упомянуть

требование усилить “контроль  общества  над  бизнесом”,  вынесенное  Дж.  Б.

Кларком даже в заголовок своей одноименной книги, изданной  в  1926  г.  Как

писал Ф. Хайек, “если монополии  в  каких-то  сферах  неизбежны,  то  лучшим

является решение, которое  до  недавнего  времени  предпочитали  американцы,

контроль сильного правительства над частными  монополиями.  Последовательное

проведение  в  жизнь  этой  концепции  обещает  гораздо   более   позитивные

результаты, чем непосредственное государственное управление”[5].

      Представители раннего институциопализма (Г. Веблен, У. Гамильтон,  Д.

Коммонс, У. Митчелл)  подменяют  анализ  экономических  законов  капитализма

описанием  и  систематизацией  различных  социальных  явлений  и  процессов,

именуемых ими институциями. Категория институции весьма  неопределенна.  Под

институциями  понимаются  либо  различного  рода  социальные   явления   как

базисного, так и надстроечного характера  (налоги  и  семья,  государство  и

профсоюзы, конкуренция  и  монополии,  частная  собственность  и  финансовая

система и т.п.), либо лежащие в их основе, как  полагают  институционалисты,

различного  рода  психологические, 

основывал на своеобразном преломлении теории эволюции  природы  Ч.  Дарвина.

Отталкиваясь от ее постулатов,  он,  в  частности,  пытался  аргументировать

положение   об   актуальности   в   человеческом   обществе    “борьбы    за

существование”.  При  этом  им  используется  историческая  оценка  развития

“институтов”  общества,  в  которой  отрицаются  марксистские  положения   о

“классовой эксплуатации” и “исторической миссии” рабочего класса. Исходя  из

того, что человек  в  своей  деятельности  (в  том  числе  и  хозяйственной)

руководствуется подсознательными инстинктами, отражающими его  биологическую

природу,  Т.  Веблен  сделал  попытку  “объяснить”   социально-экономические

явления современного ему  капитализма  биологическими  причинами.  В  основе

экономической деятельности людей лежат, по Т. Веблену,  три  движущие  силы:

родительское чувство, инстинкт материнства и любознательность, искажаемые  и

уродуемые отношениями частной собственности. В конце  XIX  в.  новым  словом

буржуазной  психологии  была  трактовка  инстинкта  как   наиболее   важного

элемента человеческого поведения.

       В теории “праздного класса”, судя по содержанию одноименной книги  Т.

Веблена,   отношение   этого   “имущего   непроизводственного”   класса    к

экономическому процессу характеризуется как отношение “стяжательства,  а  не

производства, эксплуатации,  а  не  полезности”.  Этот  класс,  по  Веблену,

предпочитает  “обычаи  мира  бизнеса”,  сложившиеся  “под   направляющим   и

избирательным действием законов хищничества или паразитизма”.  В  частности,

для представителей именно этого класса могут, очевидно, существовать  особые

цены на товары, символизирующие показатель их “престижности”, а не  истинное

проявление закона спроса, что  ныне  принято  называть  “эффектом  Веблена”.

Последний  характеризует  ситуацию,  при  которой  снижение  цены  на  товар

воспринимается  покупателем  как  ухудшение  его  качества  или  утрата  его

“актуальности” либо  “престижности”  среди  населения  и  тогда  этот  товар

перестает  пользоваться  покупательским  спросом,  а  в  обратной  ситуации,

напротив объем покупок с ростом цены  может  возрасти.  Поэтому  “финансовые

слои,  —  заключает  Т.  Веблен,  —  имеют  известную  заинтересованность  в

приспособлении   финансовых   институтов...   Отсюда   более    или    менее

последовательное стремление праздного класса направлять развитие  институтов

по тому пути, который бы отвечал денежным целям,  формирующим  экономическую

жизнь праздного класса”[17].

   Итак, эволюция общественной структуры — это, говоря  словам  Т.  Веблена,

“процесс естественного отбора институтов” в “борьбе за существование”[18].

   Немарксистская позиция Т.  Веблена  наиболее  очевидна  в  его  концепции

реформ.  Так,  критикуя  “паразитический”   образ   жизни   занятых   только

финансовой деятельностью рантье — владельцев особой  (абсентеистской)  формы

частной собственности, а также осуждая подчинение  сферы  “индустрии”  миром

“бизнеса”, стремящегося в лице финансистов и крупных  предпринимателей  лишь

“к возможно большей прибыли”, он  ратовал  не  за  революционное  устранение

“классового антагонизма” и победу “диктатуры пролетариата”, а за  дальнейшую

эволюцию общества, сопровождаемую реформированием[19].

   Сценарий  реформ  Т.  Веблена  состоит  в  неуклонном  ускорении  научно-

технического   прогресса   и    возрастании    роли    инженерно-технической

интеллигенции. По его убеждению, интеллигенция, рабочие,  техники  и  другие

участники производства представляют  сферу  “индустрии”  и  преследуют  цель

оптимизации   и   повышения   эффективности   процесса   производства.   Они

предопределяют растущую зависимость “бизнеса” от  “индустриальной  системы”,

неотвратимость   “паралича   старого   порядка”   и   перехода   власти    к

представителям инженерно-технической интеллигенции.

   В результате реформ Т. Веблен предвидел  установление  “нового  порядка”,

при котором руководство промышленным  производством  страны  будет  передано

специальному  “совету  техников”,  и  “индустриальная  система”   перестанет

служить интересам “абсентеистских собственников”  (монополистов),  поскольку

мотивом технократии и индустриалов явится не “денежная выгода”,  а  служение

интересам всего общества.
                  2.2. Социально-правовой институционализм

       Джон Р. Коммонс (1862-1945), исследуя такие  коллективные  институты,

как семья, профсоюзы,  торговые  объединения,  производственные  корпорации,

государство, правовые  отношения  и  другие,  приоритетное  внимание  уделял

юридико-правовым   институтам,    стал    лидером    юридического    течения

институционализма. При этом он исходил из неприятия идей о классовой  борьбе

рабочих, а также, говоря его словами, стремления  “сделать  систему  бизнеса

эффективной настолько, чтобы она заслуживала сохранения”.

       Правовой аспект Дж. Коммонс использовал и в выдвинутой  им  концепции

стоимости, в соответствии с которой стоимость  товарной  продукции  есть  не

что иное, как результат юридического соглашения  “коллективных  институтов”.

А к последним он относил союзы корпораций, профсоюзов, политических  партий,

выражающих профессиональные интересы социальных групп и слоев населения.

       Марксистскому учению о классовой борьбе Дж. Коммонс  противопоставлял

положение о проведении государством  реформ  в  области  законодательства  и

создании правительства,  представленного  лидерами  различных  “коллективных

институтов”. Он был убежден в необходимости создания  такого  правительства,

которое  было  бы  подконтрольно   общественному   мнению   и   осуществляло

демонополизацию экономики.

       Эволюция капитализма свободной  конкуренции  в  финансовую  стадию  —

центральная  идея  его  главных  трудов  “Правовые  основания   капитализма”

(1924), “Институциональная экономика.  Ее  место  в  политической  экономии”

(1934)  и  других.  В  них  рассматриваются  проблемы,  вызванные  усилением

“социального конфликта” из-за  “нечестной”  (монополистической)  конкуренции

предпринимателей. Государственные правовые решения  в  рамках  экономических

реформ, как  полагает  этот  автор,  устранят  противоречия  и  конфликты  в

обществе, ознаменуют переход к стадии административного капитализма.

       Как известно из истории  экономики,  юридические  (правовые)  аспекты

“коллективных   действий”   Дж.   Коммонса,   равно   как    антимонопольные

реформаторские  идеи  в  трудах  Т.  Веблена,  нашли  реальное  практическое

применение  уже  в  30-е  гг.,  в  период  так  называемого  “нового  курса”

президента США Ф. Рузвельта.
              2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм

       Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) —ученик и последователь Т. Веблена. Из

уважения  к  заслугам  и  памяти  своего  учителя  У.   Митчелл   подготовил

посмертный сборник “Учение Веблена”, включив в него избранные извлечения  из

его книг и статей.

       У. Митчелл в своей основной публикации “Лекции о типах  экономической

теории” (1935) исходил прежде всего  из  идей  Т.  Веблена.  Следуя  им,  он

настаивал  на  взаимосвязи  экономических  проблем  с  неэкономическими,   в

частности с проблемами  социологии,  культуры  и  другими,  обусловливающими

психологию, поведение мотивы деятельности людей в обществе.

       Тем не менее в экономической литературе  этого  ученого  воспринимают

нередко как представителя концепции “измерения без теории” (после  появления

одноименной статьи Т Коопманса, посвященной критике научных исследований  У.

Митчелла и его последователей), или, как выразился В.  Леонтьев,  “основного

антитеоретического направления американской экономической мысли”

       Личный вклад У. Митчелла  в  институциональную  теорию  состоит,  во-

первых,  в  выявлении  влияния  на  экономические  факторы   (в   категориях

денежного   обращения,   кредита,   финансов   и   др.)    так    называемых

неэкономических факторов  (в  том  числе  психологических,  поведенческих  и

прочих)  посредством   конкурентного   изучения   цифровых   показателей   и

установления закономерностей в колебаниях (конъюнктуре) этих показателей  на

базе широкого массива статистических данных по фактическому материалу  и  ее

математической обработки.  И  во-вторых,  в  попытке  обоснования  концепции

бескризисного  цикла  посредством   различных   вариантов   государственного

вмешательства в экономику.

       Особую  известность  в  США  У.  Митчеллу  принесло   признание   его

основателем Национального бюро экономических исследований и одним из  первых

исследователей циклических  явлений  в  экономике.  Он  считал  возможным  и

необходимым государственное воздействие на  экономику  в  области  денежных,

финансовых и  кредитных  факторов  во  взаимосвязи  с  социально-культурными

проблемами и с учетом психологического анализа.

       Представители эмпирико-прогностического течения институционализма еще

в 20-е гг. в своем  “конъюнктурном  барометре”  в  Гарварде  публиковали  по

итогам “анализа динамических рядов”  первые  прогнозы  экономического  роста

путем построения кривых” представляющих  средние  индексы  ряда  показателей

национального хозяйства. Лежащие в основе новой отрасли экономической  науки

— эконометрики — математика и статистика,  позволявшие  У.  Митчеллу  и  его

коллегам рассчитывать длительность “малых” и  “больших”  циклов,  нацеливали

на попытки конституировать модели  бескризисного  (нециклического)  развития

экономики, предсказывать отклонения в  динамике  показателей,  предотвращать

их  спад.   Средством   смягчения   циклических   колебаний   и   достижения

благоприятной экономической  конъюнктуры  должно,  по  мнению  У.  Митчелла,

явиться  создание   специального   государственного   планирующего   органа.

Планирование при этом предполагалось  не  директивное,  а  рекомендательное,

основанное на научном прогнозировании реальных и достижимых конечных целей.

       Неквалифицированный   прогноз   “Гарвардского   барометра”   накануне

экономического кризиса 1929—1933 гг., предвещавший “процветание  экономики”,

показал  несовершенство  методологической  базы  исследований  тех  лет,  но

убедительно    продемонстрировал     правильность     главного     положения

институционалистов 20—30-х гг.  о  необходимости  социального  контроля  над

экономикой.

                                 Заключение

       Экономическое  и  историческое  значение  институционализма  поистине

велико. Э.  Жамс,  например,  видел  его  в  том,  что  представители  этого

направления  дали  описание   новых   условии   развития   капиталистической

экономики, связанных с  переходом  к  монополистическому  капитализму.  “При

отсутствии перманентных  теоретических  законов,—  писал  он,  имея  в  виду

отрицание   институ-ционалистами   закономерного   характера   экономических

процессов,— вклад институционализма состоял в  весьма  углубленном  описании

экономических  условий   и   конфликтов   интересов   современности.   .   .

Институционализм показал, как  мало  наша  экономика,  не  будучи  абсолютно

монополистической,    соответствует    классической    картине     свободной

конкуренции”  Появление  институционализма  вызвало  существенный  сдвиг   в

буржуазной политической экономии — от описания  и  апологии  преимущественно

исторического прошлого капитализма (характерных для  исторической  школы)  и

оторванных  от  реальной  жизни  схоластических  абстракций  маржинализма  к

описанию и классификации действительно  существующих  экономических  явлений

капитализма.

       Таким  образом,  институционализм  является  одним  из  теоретических

предшественников  возникшей  в  30-е  гг.  кейнсианской   и   неолиберальной

концепции государственного регулирования экономики, основной  идеей  которой

является вмешательство государства в экономику.