Реферат Статус монарха в конституционных монархиях
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Содержание:
Введение………………………………………………………………………….….2
1. Понятие, виды и роль конституционной монархии……………………..…5
2. Статус монарха в конституционных монархиях…………………………..13
3. Особенности монархии в некоторых странах………………………………27
Заключение………………………………………………………………………...33
Список литературы……………………………………………………...………..37
Введение
Институт монархии составляет реальный элемент - по крайней мере, в качестве внешней политико-юридической характеристики - конституционного строя более чем четверти всех современных государств Европы. В то же время все европейские монархические государства представляют собой образцы современного, с развитой политической и правовой культурой государственного устройства, сложившегося в результате политически эволюционных процессов Нового и Новейшего времени, а собственно монархии в них - исторически традиционные формы правления.
Практически все светские европейские монархии в их современном виде сложились в итоге двух исторических волн политического обновления и вызванного им государственного переустройства: 1) преобразования абсолютизма в ограниченные конституционные монархии в первой половине XIX столетия и 2) дальнейшей эволюции в так называемые парламентские монархии в ХХ столетии. Эти две "волны" характеризуют не только два исторически своеобразных этапа, но и два сменяющих один другой государственных типа монархии, которые принято выделять в качестве возможных в рамках современного государственного устройства.
Большинство конституционных монархических государств обрели современную форму в ходе конституционного обновления уже второй половины ХХ в. и в этом смысле принадлежат к типу парламентской монархии, среди властных государственных институтов которой собственно монархии по определению оставлено лишь подчиненное, а иногда условное место. Однако сохранение рядом государств конституционного строя XIX в. (и даже более раннего), своеобразие национально-государственных традиций этих стран изначально не позволяет объединить все европейские монархии в единый тип государственного устройства.
Вместе с тем обозначение ряда государств Европы (главным образом, расположенных на Северо-западе Европы и в Скандинавии) как парламентских монархий в настоящих условиях не может служить достаточной или исчерпывающей характеристикой их государственного устройства - имея в виду не только вполне закономерное расхождение формально-юридических свойств конституционного строя с реальностью государственно-правовых отношений, но и само качество конституционной правоспособности монархии относительно других институтов парламентского строя.
Исторический процесс преобразования традиционной для этих стран монархии в современный вид парламентской проходил исключительно путем постепенного вытеснения монарха из конституционных сфер законодательной, затем исполнительной власти и замещения его полномочий полномочиями парламентских или подконтрольных парламенту институтов. В силу исторических или политических условий произошло не просто изменение полномочий монарха, но, по сути, перерождение монархии как института государственного строя.
Едва ли не самым показательным примером в этом направлении может считаться новейшая Конституция Испании
1. Понятие, виды и роль конституционной монархии
Конституционная (ограниченная) монархия является особой разновидностью монархической формы правления, при которой власть монарха ограничена конституцией, имеется выборный законодательный орган - парламент и независимые суды. Такая монархия впервые возникла в Великобритании в конце ХVII в. в результате буржуазной революции.
Монархии делятся на два вида: представительные, или дуалистические монархии, и монархии парламентарные. И в тех, и в других монарх делит власть с парламентом, но в то время, как в первых за ним остается вся исполнительная власть, во вторых она осуществляется правительством, ответственным перед парламентом.
Дуалистическая монархия.
Дуалистическая монархия является исторически переходной формой от абсолютной монархии к парламентарной. Власть монарха ограничена конституцией. При дуалистической монархии правительство несет формально двойную ответственность перед монархом и парламентом, но реально подчиняется, как правило, воле монарха.
Парламентарная монархия.
Парламентарная монархия - более прогрессивный вид конституционной монархии. Характеризуется тем, что монарх чисто номинально выполняет свои функции. Даже если конституция наделяет его большими полномочиями (как напр., в Нидерландах, Дании), он не может ими самостоятельно воспользоваться. Все исходящие от монарха акты нуждаются в официальном одобрении министров. В ряде парламентарных монархий (Япония, Швеция) монарх по конституции даже формально не имеет сколько-нибудь значительных полномочий.
Обычным юридическим способом ограничения власти монарха является постановление, что никакое его повеление не имеет силы, пока оно не контрассигновано соответствующим министром. При этом, в монархии первого типа министры ответственны только перед самим монархом, и им же назначаются или смещаются; обязанность монарха подчиняться парламенту в законодательной сфере гарантируется в таких государствах правом парламента вотировать бюджет.
В монархиях второго типа министры ответственны перед парламентом и несмотря на то, что их назначение выполняется монархом, снятие министров с должности может инициироваться парламентскими вотумами недоверия. В государствах последнего типа у монарха осталось очень мало реальной власти. Никакое его желание, даже такое частное, как относительно помилования преступника, фактически не может быть исполнено, если оно вызывает недовольство парламента. Иногда парламенты даже ограничивают свободу монархов в их частных делах. Юридически за монархом остается громадная власть: и окончательное утверждение законов, и их исполнение, и назначение и смещение всех чиновников, и объявление войны, и заключение мира — все это лежит на нем, однако он может выполнять всё это лишь в согласии с волей народа, выражаемой парламентом. Монарх «царствует, но не управляет»; однако и он представляет свое государство, является его символом.
Было бы неправильно сказать, что в таких государствах активная роль монарха сведена к нулю. Если монарх желает, он может тормозить правильный ход государственной машины, вызывая министерские кризисы, отказывая в своей санкции парламентским постановлениям, распуская парламент, производя давление на него или на избирателей и проч. Еще значительнее его роль, если он хочет действовать конституционно; являясь главным представителем государства и исполнителем воли народа, он несет различные функции, важные в особенности в области иностранной политики, а также в моменты кризисов и конфликтов в области внутренней.
Примеры дуалистической монархии: Иордания, Марокко, Кувейт (последнюю иногда относят к абсолютной монархии).
Конституционные монархии: Великобритания, Нидерланды, Бельгия, Дания, Норвегия, Швеция, Испания, Лихтенштейн, Монако, Андорра, Япония, Камбоджа, Малайзия, Таиланд, Бутан, Иордания, Кувейт, ОАЭ, Марокко, Лесото.
Статус монархии во всех европейских монархических государствах определен на основе писаных конституционных актов XIX и, главным образом, ХХ в. (только для Великобритании это акты XVII-XVIII вв. и конституционные обычаи позднейшего времени). За исключением двух октроированных - Основного закона Ватикана
Конституционное определение основ государственного устройства и, соответственно, изначальное место института монархии (что является если не всецело юридически определяющим, то, по крайней мере, показательным моментом в уяснении правовой позиции) в конституционных актах европейских монархий представлено по-разному. Это отражает не только различные традиции конституционно-правовых доктрин, но и различия исходного отношения к государственной функции и роли монарха, характерные для разных типов новой монархии.
В этом отношении доминируют два подвида конституционных позиций. Одна позиция, общая для выраженных парламентских монархий, либо умалчивает о первоопределении принципа государственного строя и характеризует монарха только как главу государства: конституции Бельгии (косвенно согласно ст. 87), Швеции (ст. 5), либо совмещают такую характеристику с декларацией устройства в виде "парламентской монархии" (Конституция Испании, ст. 1.3 и 56.1) или "парламентского режима правления" (Конституция Андорры, ст. 4). Вторая позиция декларировано определяет государство как "королевство" (Великобритания) или "герцогство" (Люксембург) либо оперирует несколько более юридически значащими понятиями о "конституционной монархии" как форме правления (Конституция Дании, ст. 2; сходно: Конституция Лихтенштейна, ст. 2), "ограниченной и наследственной монархии" (Конституция Норвегии, ст. 1), "наследственной и конституционной монархии" как "принципе правления" (Конституция Монако, ст. 2). Показательно, что второй подвид конституционного определения не декларирует монарха как главу государства (за исключением Конституции Люксембурга, ст. 33).
Все европейские монархии конституционно представлены как единоличные. Исключение представляет Андорра, где функцией главы государства наделяются двое соправителей (ст. 43), выражающих двойной суверенитет в отношении Андорры со стороны Франции и епископа Урхельского, но и здесь доминирование парламентских институтов допускает временное нефункционирование одного из соправителей при признании правомочности действий второго.
За исключением отмеченного своеобразия института главы государства Андорры и выборной пожизненной теократической монархии Ватикана, все иные европейские монархии наследственные. В конституциях Лихтенштейна (ст. 2), Монако (ст. 2), Норвегии (ст. 1) это составляет часть исходного определения государственного строя, хотя в последней не является абсолютным условием. Престолонаследие во всех без исключения наследственных монархиях основано на династическом начале. Конституции монархических государств содержат поэтому, как правило, достаточно подробные и юридически специальные правоположения (или даже целые разделы), посвященные определению династии и принципов престолонаследия.
Конституирование принципов престолонаследия - не только объяснимо важный элемент монархии. В конституционной позиции по этому вопросу - один из ключевых моментов в понимании сущности современной монархии в целом и ее отношения к "монархическому принципу", а также одно из показательных свойств парламентской монархии. За исключением Конституции Норвегии, где династия не персонифицирована, остальные, как правило, утверждают право наследия престола строго за определенными династиями и даже ветвями династий: в Бельгии - за саксен-кобургской, начиная с Леопольда I (ст. 85), в Великобритании - за ганноверской/виндзорской, начиная с Вильгельма и Марии (Act of Settlement, 1701), в Дании - за ветвью шлезвиг-гольштейнской, начиная с потомков Христиана Х (Закон о престолонаследии, ст. 1), в Испании - за ветвью дома Бурбонов с короля Хуана-Карлоса I (ст. 57.1). В большинстве случаев династия была как бы конституционно первоопределена заново и с подразумеваемым разрывом всей исторической линии династий и принятых в них принципов престолонаследия, а сами эти изменения осознанно были сопряжены с принятием конституционных актов, закладывавших основы новых монархий (в Бельгии - первой Конституции
Таким образом, в важнейшем вопросе своей преемственности монархии были связаны с той или иной формой конституционного соглашения с нацией или условной выборностью.
Напротив, конституционные акты так называемых малых государств Европы однозначно устранялись от вторжения общегосударственным законом в принципы престолонаследия, объявляя их подчиненными собственным "законам правящего княжеского дома" (Конституция Лихтенштейна, ст. 3) или исторической традиции рода правителя (Конституция Люксембурга, ст. 3; Конституция Монако, ст. 10, и др.).
Принципы престолонаследия в новых монархиях в целом укладываются в рамки известных исторических систем престолонаследия. В Бельгии (ст. 85 и IX.I. абз. 2) принята салическая система - с переходом престола только по мужской линии на основе первородства и при безусловном исключении женщин. В Люксембурге, Лихтенштейне, Монако, Нидерландах сохранена историческая австрийская система - с наследованием мужчинами по праву старшинства при возможности перехода престола к женщинам в случае пресечения мужской линии. Наконец, в крупнейших парламентских монархиях (Великобритании, Дании, Испании, Норвегии) конституирована кастильская система, основанная на предпочтении мужчин женщинам только в пределах одной линии. Новейшие поправки в Акт о престолонаследии Швеции (§ 1) сформировали там совершенно особую вариацию системы передачи прав на престол - с уравнением прав мужчин и женщин при соблюдении принципа первородства, тем самым введя в престолонаследие начало, характерное, скорее, для современного избирательного права в отношении главы государства.
Одним из краеугольных начал публично-правовой доктрины всех, включая монархические, европейских государств и, соответственно, конституционной позиции с момента формирования современной государственности стал принцип народного суверенитета. В соотношении с институтом монархии это нашло выражение в том, что в подавляющем большинстве конституций смена монарха (то есть реализация престолонаследия) сопряжена с той или иной формой выраженного и обязательного согласия парламентских институтов. За исключением Великобритании, не реализуется, в частности, один из кардинальных для подлинного "монархического принципа" элемент подразумеваемой непрерывности власти монарха - Le Roi est mort, vive le Roi. До принесения присяги нового монарха перед представительными институтами престол прямо считается вакантным либо такая присяга означает факт вступления на престол. Ни одна из конституций даже не упоминает ранее столь юридически существенной процедуры коронации. Во вторую очередь, это сопряжение отражается на самих принципах престолонаследия. При отсутствии наследников согласно признанной конституциями системе и линии, царствующий монарх вправе выбрать преемника только при согласии представительного органа либо, в случае полного пресечения династии, представительный орган сам вправе избрать наследника престола. Под контроль представительных органов полностью поставлен институт регентства - в случае несовершеннолетия наследника или иных обстоятельств. В так называемых малых государствах (Лихтенштейн, Люксембург, Монако) сохранена традиционная самостоятельность монарха в этих вопросах.
Еще одним выражением указанной доктринальной взаимосвязи стало наличие в конституциях большинства государств - и прежде всего тех, где господствующей или прямо официальной религией признана та или другая вариация протестантизма, - ряда безусловных требований к личности монарха, без соблюдения которых его право на престол либо объявляется ничтожным, либо не реализуется. Наиболее детализированы эти требования в Конституции Норвегии, согласно которой Король обязан поддерживать евангелически-лютеранскую религию (ст. 4), проживать в государстве не менее шести месяцев в году (ст. 11), не имеет права принять корону другого государства без согласия Стортинга (ст. 11, абз. 2). Сходный перечень условий содержат конституции Дании (ст. 5, 6), Швеции (Акт о престолонаследии, § 4). Прототипом и в известной мере образцом конституирования таких условий стал английский Act of Settlement
Еще более широко представлено в конституциях крупных современных монархий требование к реальному или возможному наследнику престола не вступать в брак без разрешения царствующего монарха или даже парламента. Нарушение требования приравнивается либо к отречению от престола, либо к потере прав на него в будущем. Тем самым формирование института царствующей фамилии поставлено также под контроль не только правящего монарха (что традиционно), но и представительных институтов. Показательно, с другой стороны, что конституционное право Лихтенштейна, Люксембурга, Монако не содержит подобных регламентаций. По аналогии с общей гражданской дееспособностью или с требованиями пассивного избирательного права (либо даже с повышенным возрастным цензом - как в Швеции: 25 лет) в конституциях решается вопрос о возрасте совершеннолетия монарха: от 18 до 21 года. Тогда как исторически в интересах престолонаследия устанавливался, напротив, пониженный (сравнительно с общей частноправовой дееспособностью) возраст совершеннолетия монарха.
2. Статус монарха в конституционных монархиях
Наиболее показательной характеристикой монархии согласно конституциям европейских государств - и, соответственно, исходной "точкой отсчета" в определении сущности и объема ее конституционной роли - является установление безусловно подзаконного статуса монарха и его деятельности. За исключением Основного Закона Ватикана, все другие конституционные акты определили либо обязательность присяги монарха в соблюдении им конституции и законов своего государства, либо прямую зависимость полномочий монарха только от предписаний конституции и законов. В ряде случаев эта обязательная для конституционной монархии характеристика дополнена специальными условиями. Так, согласно Конституции Испании Король обязуется "исполнять и защищать" Конституцию и законы, а также "уважать права граждан и автономию сообществ" (ст. 61.1), Конституция Нидерландов обязывает монарха "добросовестно исполнять полномочия", возложенные на него (ст. 32). Конституция Нидерландов оговаривает, что даже управление королевским домом должно осуществляться "с учетом общественных интересов" (ст. 41).
Одним из частных следствий общего подзаконного статуса монарха стало практическое исчезновение из публично-правовых отношений такого показательного института, как присяга подданных монарху (сохраняется только конституционным правом Лихтенштейна - ст. 13, и для народных представителей - Нидерландов, ст. 54 Конституции
В большинстве европейских монархий под общую власть закона (а тем самым - представительных органов) поставлена финансовая обособленность монарха, которая способна составить социальную опору самостоятельности его власти. Исполнение монархом государственной функции конституционно обеспечивается в виде цивильного листа. В зависимости от национальной традиции цивильный лист определяется или на срок правления очередного монарха, или ежегодно. В последнем случае обеспечение государственной деятельности монарха уже ничем не выделяется из государственного бюджета страны в целом. (Конституция Андорры прямо говорит о "бюджетных дотациях" - ст. 47; Конституция Швеции вообще не специализирует в госбюджете содержание главы государства.)
В ряде случаев оговаривается обеспечение законом и содержание королевской фамилии (Великобритания, Дания, Нидерланды). Напротив, в Лихтенштейне, где установлен совместный с представительным органом контроль князя государственной казны, и в Монако конституции не вторгаются в регулирование имущественного положения монархии, признавая (как в Конституции Монако, ст. 34) его подчиненным собственным статутам княжеского дома. Только Конституция Нидерландов оговаривает налоговый иммунитет имуществ монарха (ст. 40.1), который составляет одну из существенных частей королевской прерогативы вообще.
Первым из важнейших следствий общего подзаконного статуса монарха становится резкое ограничение его законодательной роли - вплоть до установленного конституциями полного неучастия в делах законодательства. Однако в характеристике законодательной роли монарха спектр конституционных вариантов несколько шире.
Согласно Основному Закону Ватикана (единственному в этом отношении) за правителем сохранена полнота законодательной власти (ст. 1), хотя и делегированной особой комиссии; это характерно для монархии абсолютной. Более сложный вариант конституционно-правового отношения составляет наделение по конституции монарха и парламентского органа совместными законодательными полномочиями. Эти совместные полномочия могут подразумевать реальное участие монарха в делах законодательства. Таковыми несомненно являются законодательные полномочия монарха (характерные именно для конституционного монарха) в так называемых малых государствах Европы: одобрение монарха определяет судьбу закона, вследствие чего он подписывает и обнародует законы, монарху принадлежит законодательная инициатива (причем по Конституции Монако - в качестве княжеской прерогативы).
Внешне сходными являются законодательные полномочия монарха в Бельгии, Великобритании и Дании: конституционно декларировано, что монарх осуществляет законодательную власть совместно либо, как в Великобритании, корона считается составной частью парламента. На монарха в этих странах возложено полномочие утверждать и обнародовать законы (Конституция Дании предоставляет монарху также право непосредственной законодательной инициативы - ср. ст. 21), но уже без реального влияния на содержание законодательного предположения.
Формально волеизъявление монарха юридически полномочно предопределить судьбу принятого парламентарным органом законопроекта. Однако реальность конституционно-правовых отношений здесь в большей мере определяется политически. Так, при номинальном сохранении за британским монархом права законодательного вето на решения парламента, фактически оно не применялось с
Третий вариант представляет признание раздельных законодательных полномочий монарха и парламента. Фактически их содержание аналогично варианту "скрытых" полномочий: монарху предоставляется право утверждения и обнародования принятых парламентом законов с неприменяемым или невозможным отлагательным вето. По сути, в этом случае монарх выполняет ту же функцию, что и глава государства при парламентско-президентском строе. (Что соотносится с характерным для парламентских монархий общим конституционным определением монарха только как главы государства.) Наконец, четвертый вариант характеризуется полным и декларированным отстранением монарха от участия в законодательном процессе: согласно конституции Швеции парламентарный орган есть единственный выразитель законодательной власти, монарх не участвует ни в законодательной инициативе, ни в утверждении законов.
Вторым из принципиальных следствий рассмотренного выше общего подзаконного статуса монарха стало существенное ограничение роли монарха в пересмотре конституции.
Только конституции Бельгии (ст. 195, § 3) и Монако (ст. 94) - опосредованно выразившие традицию французской конституционно-правовой доктрины c присущим ей пониманием роли главы государства как условного суверена - установили, что пересмотр конституции может быть предметом согласованного решения монарха и парламента. Фактически это подразумевается и Конституцией Андорры (ст. 105-107). В остальных из крупных парламентских монархий конституционные акты (даже если для монарха оговаривается специфическое право законодательной инициативы в этом вопросе - см. Конституция Нидерландов, ст. 137-138) могут быть пересмотрены или видоизменены без всякого участия монарха.
Полномочие издания собственных законодательных актов сохранено за монархом в тех конституциях, где значителен пласт конституционных правоположений XIX в., и лишь факультативно: при условии соответствия конституции, по ограниченному кругу вопросов и, главное, только в качестве временной меры - до утверждения или отклонения ближайшей сессией парламентского органа. Прочие конституции такой возможности даже не подразумевают.
Как видно, помимо номинального (или реального) полномочия утверждения и обнародования законов другие проявления законодательной функции монарха фрагментарны либо лишены определяющего значения.
Более сложной является картина участия монарха в отправлении исполнительной власти - второй из определяющих характеристик реализации безусловного для современных европейских конституций принципа "разделения властей". Примерно в половине конституций содержится общая декларация о главенстве монарха в отправлении исполнительной власти. Однако эти декларации не предрешают существа подразумеваемых полномочий в данной сфере. Конституции Дании (ст. 3), Лихтенштейна (ст. 10), Монако (ст. 3) и Норвегии (ст. 3) однозначно вверяют монарху полноту исполнительной власти, но только в двух последних государствах монарх реализует ее непосредственно. В Бельгии и Люксембурге декларации о предоставлении монарху исполнительной власти оговорены "пределами конституции и законов", то есть только в подразумеваемых или перечисляемых прямо конституциями полномочиях. Очевидно, что полномочия в сфере исполнительной власти конституционная доктрина определяет как следствие общей делегации монарху народного суверенитета, - иными словами, формально они являются полномочиями главы государства. Именно в этом качестве понимается позиция монарха по отношению к исполнительной власти в конституционных актах Андорры, Великобритании, Испании, Нидерландов, Швеции. Прямых положений об участии монарха в исполнительной власти здесь нет, но конкретная организация институтов правительственной и административной деятельности предполагает номинальную санкцию с его стороны.
Таким образом, сущность функции монарха в сфере исполнительной власти может быть понята лишь посредством его конституционно-правовых отношений с конкретными правительственными институтами. И лишь Конституция Норвегии, сохраняя характерные для ранних конституционных монархий Европы установки, раскрывает в конкретных правоположениях содержание исполнительно-властной деятельности монарха: монарх сам назначает правительство (Государственный совет), сам распределяет дела между членами правительства, вправе увольнять их по собственному усмотрению (ст. 12-14, 22), а также санкционирует назначение и увольнение, с некоторыми ограничениями, всех прочих государственных служащих (ст. 21-22), обеспечивает соответствующую официальному вероисповеданию религиозную политику в государстве (ст. 16), правительственную деятельность в хозяйственно-экономической и финансовой сферах (ст. 17-18), управляет государственными имуществами (ст. 19). Осуществление ряда наиболее общественно значимых правительственных полномочий оговорено согласием парламента (ст. 17, 19) и особыми взаимоотношениями с правительством, которые предусматривают ряд условий, равно общих и для всех других конституций.
Центральным вопросом конституционных отношений в сфере исполнительной власти объективно становится, таким образом, организация правительства и форма участия в этом монарха.
Структура политических взаимоотношений парламентарной монархии изначально предполагает определяющую роль народного представительства в организации правительства, во-первых, и в контроле за содержанием его политической деятельности, во-вторых. Такая ситуация характеризует конституционный строй, и в особенности реальность конституционно-правовых отношений большинства европейских монархий, хотя собственно конституции формально решают вопрос по-разному. Действуя в качестве главы государства, монарх может только оформлять юридически факт образования правительства, которое предварительно избрано представительным органом или связано конституционно обязательным вотумом доверия со стороны парламента; при этом варианте монарх стоит вне правительства и никак организационно не взаимодействует с его работой и политикой (по Конституции Швеции Правительство вообще чисто парламентское и организуется парламентом).
Почти столь же распространен конституционный вариант, когда монарх номинально возглавляет правительство из назначенных им министров, вправе увольнять министров, реорганизовывать высшие правительственные институты без всякого правового участия парламентских институтов; однако в дальнейшем такое правительство или прямо признается ответственным перед парламентом (как в Люксембурге - ст. 80-81 Конституции), или подразумевается с ним взаимодействующим (Конституция Дании, ст. 32.2), или в своей политической деятельности связано традицией (существующей в виде конституционного соглашения) представлять интересы парламентского большинства (Великобритания). В последнем случае парламентское правительство вообще юридически как бы не существует, составляя часть королевского так называемого Тайного совета, правительственная роль которого гарантирована конституционно, что, впрочем, составляет показательную особенность конституционного строя именно Великобритании. В Испании непосредственная возможность Короля председательствовать в Правительстве оговорена специальным приглашением его главы (ст. 62g).
Вне общих рамок конституционно-правовых принципов парламентской монархии находится организация правительства в Лихтенштейне и в Монако. Здесь правительство назначается монархом и ответственно перед ним (в Лихтенштейне - перед Князем и Парламентом совместно). Монарх вправе направлять и организовывать правительственную деятельность, включая издание указов, ордонансов и т.п. в порядке верховного управления. Однако только в конституционном строе Монако организация Правительства не сопрягается с установлением двух важнейших начал, определяющих юридические и реальные политические взаимоотношения монарха и правительства, - принципа безответственности монарха и связанного с ним правила обязательной контрасигнатуры его правительственных решений министрами.
Установление принципа безответственности монарха во взаимосвязи с правилом контрасигнатуры было еще одной исторически ранней формой конституционного подчинения правительственной деятельности, номинально или даже фактически возглавлявшейся монархом, контролю со стороны парламента или иного представительного органа. В конституционных актах, например, Великобритании (первой, вместе со Швецией, ставшей на этот путь), правило обязательной подписи министра на документе правительственного значения (с возложением тем самым политической и юридической ответственности за этот документ на него, а не на монарха, пусть даже подписавшего документ) фиксируется с
Контрасигнатуре безусловно подлежат любые нормативные акты, издаваемые от имени монарха, нередко - назначения на административные должности. Тем самым где прямо, где опосредованно создается форма парламентского контроля за деятельностью исполнительной власти и взаимодействия политики правительства и линии парламента, который, в свою очередь, вправе потребовать отставки правительства, отстранения министра от должности или даже возбуждения уголовного преследования в отношении министра.
Попутным, но не менее существенным следствием этого узла конституционно-правовых отношений стало специальное оговаривание в конституциях невозможности для монарха (при сохранении за ним, впрочем, права помилования) освобождать от ответственности своих министров либо вообще, либо без согласия парламента. Это является как бы конституционной "компенсацией" личной безответственности монарха, которая напрямую не декларирована только в конституциях Испании, Лихтенштейна и Норвегии (в конституциях Люксембурга, ст. 4, и Монако, ст. 3, принцип представлен позитивно - через установление неприкосновенности Князя). Правило контрасигнатуры принципиально важно не только для понимания конституционной сущности чисто правительственной функции монарха; оно становится практическим ограничителем возможностей монарха по реализации и ряда иных конституционных полномочий - имея в виду деятельность парламента, вооруженные силы государства, международные отношения и т.д.
Во взаимоотношениях монарха с парламентарным органом своей страны большинство конституций исходят из начала неподконтрольности народного представительства в его организационной и политической деятельности. Только конституции Монако (ст. 46, 74), Люксембурга (ст. 74) и Лихтенштейна (ст. 48, ч. 1, ст. 54-55) установили безусловное право монарха на роспуск парламентарного органа (в Лихтенштейне - с оговоркой в отношении выраженной воли народа, то есть референдума). В остальных конституциях это право монарха выражено либо чисто номинально, либо обставлено существенными оговорками (с условием обязательных новых выборов в установленный конституцией срок, при согласии правительства, только в случае необразования парламентом правительства и т.п.). Действуя в качестве главы государства, монарх декларирует открытие и закрытие сессий парламента, подписывает акты парламента, иногда может продлевать сессии или назначать чрезвычайные собрания. Но наряду с этим конституции подразумевают (или прямо устанавливают) как бы юридическую необязательность этих действий монарха либо нереализуемость его действия вопреки интересу парламента - последнее, как правило, посредством того же правила контрасигнатуры, необходимого для практически административного вмешательства главы государства в работу парламента. Поэтому, в частности, право роспуска палат монархом, даже признанное конституционно, на практике реализуется весьма особо, создавая новую реальность конституционно-правовых отношений. В Швеции монарх даже в качестве главы государства вообще не имеет влияния на созыв, роспуск и т.д. Риксдага: все эти функции выполняет Правительство.
Некоторую важную особенность сохраняет конституция Великобритании: номинально монарх вправе распустить Парламент в любой момент, без его участия в открытии сессии и произнесения речи с программой Правительства парламент как бы не считается законным; монарху принадлежит право утверждения омбудсмена (с
Сходным сочетанием конституционных дозволений и сдержек, в том числе практически-юридического свойства, характеризуются полномочия монарха в сфере военной политики и международных отношений, которые сохраняются за ним традиционно либо как за главой государства. За исключением Андорры и Швеции, конституции полагают монарха как верховного главнокомандующего вооруженными силами страны. Монарх вправе производить назначения на военные должности, присваивать воинские звания и т.п.Однако использование вооруженных сил оговорено или согласием парламента (как в Великобритании, Дании), или наличием специального законодательства. Самостоятельное решение монарха в этих вопросах сдерживается, помимо иного, тем же правилом контрасигнатуры. В практике реализации конституционных правомочий формируется нередко противоположное общим декларативным правило: так, в Великобритании номинально все назначения на военные должности и присвоение званий производится от имени короны, но реально с 1860-х гг. монарх, как правило, не подписывает приказов по военным ведомствам и патентов на чины. Полнота военной власти монарха подразумевается (специальных постановлений на этот счет нет) только конституциями Лихтенштейна и Монако, исходя из закрепленной за князем исполнительной власти или специально оговоренной обязанности принимать меры по безопасности страны.
Внешнеполитическая функция монарха во всех практически конституциях выражается в трех полномочиях: подписывать и денонсировать международные договоры, объявлять войну и заключать мир, назначать дипломатических представителей своей страны и аккредитовать при своей особе дипломатических представителей других государств. Лишь по Конституции Монако это право Князя безусловно: он единолично представляет государство в международных отношениях и только извещает Народное собрание о международных соглашениях (ст. 13-14). Без участия соправителей невозможны международные соглашения по Конституции Андорры (ст. 45h, 66, ч. 3). В остальных случаях монарх действует только номинально, в качестве главы государства, подписывая или денонсируя договоры по решению парламента, либо по предусмотренным конституцией основаниям, либо при участии правительства, причем государственно-существенные вопросы (уступка территории, государственные обязательства и т.д.) также предполагают согласие представительных институтов. Эти же ограничения действительны и при решении вопросов о войне и мире.
Особенности национальной конституционно-правовой традиции могут отражаться разве что в том, что указание монарха об использовании вооруженных сил при обороне страны действительно и без предварительного согласия парламента (Великобритания, Дания). Параллельно конституциями изредка оговорено право монарха на объявление военного положения в стране, но в соответствии с законами, существующими на этот счет. В большинстве же монархических государств объявление военного или чрезвычайного положения входит в компетенцию правительства, а издание монархом нормативных указов в течение военного положения подчинено общим нормам об издании временных законов, если таковые допущены конституционно.
При решении вопросов о взаимоотношениях с парламентом, законодательной инициативе монарха, вопросов войны и мира, заключения договоров и др. конституции ряда государств предусмотрели посредствующую роль высших совещательных органов правительственного значения: Государственного совета в Дании (ст. 17), Совета Короны в Монако (ст. 75-77), Государственного совета в Норвегии. В Монако это особый консультационный орган, образуемый на паритетных началах Князем и Парламентом. В Дании и Норвегии Государственный совет - исторически сложившаяся расширенная форма деятельности того же правительства, возглавляемая монархом, с участием наследника престола, других лиц.
Важнейшая составляющая особого статуса монарха и едва ли не самое показательное из проявлений "монархического принципа" прежнего государственного права - королевская прерогатива - представлена современными конституциями в крайне ограниченном виде полномочий, во-первых, и при подчинении наиболее существенных из них закону, во-вторых. Право монарха на чеканку монеты (выпуск денежных знаков) и все, что с этим связано, только в Конституции Люксембурга декларировано без оговорок (ст. 39). В иных случаях это право реализуется только в силу закона. Из иных составляющих прерогатив сохранены лишь права монарха на пожалование дворянства и на пожалование титулов, орденов, награждений, причем иногда оговорки о подзаконности присутствуют и здесь. По существу же эти пожалования (в связи с упразднением связанных с дворянством, орденами, титулами и т.п.привилегий в гражданском праве государств) в современных условиях превратились в вариант почетных званий или государственных наград (за исключением, пожалуй, Великобритании), которые монарх присваивает от имени государства. Только назначения на должности своего двора и организацию двора конституции оставляют в полномочном распоряжении монарха, однако реально королевский двор, со своими отношениями с правительственными учреждениями, в качестве государственной институции сохраняется только в Великобритании и, с оговорками, в Монако.
Современные конституции полностью лишают монарха участия в судебной власти. Единственно в Ватикане правитель декларировано наделен судебной властью (ст. 1 Основного Закона), а также назначает всех судей своего государства (ст. 10), сохраняя за собою верховные права помилования, смягчения наказаний и т.д. (ст. 18). В Монако судебная власть номинально сохранена за Князем, который конституционно делегирует ее судам (ст. 88). Во всех других монархических государствах судебная власть конституирована как полностью самостоятельная, в организации и отправлении которой монарху места нет. Даже если за монархом сохранено право назначения судей, эти назначения производятся пожизненно, то есть без возможности в дальнейшем оказывать разовое влияние на действия суда (Конституция Нидерландов, ст. 117, ч. 1). В полномочиях монарха сохраняется только право помилования преступников и смягчения наказаний. Но нередко (например, в Монако, Нидерландах, Норвегии) и эта прерогатива монарха обставлена необходимостью либо предварительного ходатайства суда, либо рекомендаций правительства или парламента. Хотя в общем судебная власть в стране осуществляется от имени монарха. В силу особенностей конституционной традиции, иногда за монархом оставлено право направления обвинений в высшую судебную инстанцию страны.
В малых государствах Европы конституционно сохранилось участие монарха в организации высшей судебной власти: назначение состава высших судов при согласии парламента, утверждение председателя высшего суда, назначение судей так называемого административного трибунала и, частично, конституционного суда.
Очевидный процесс замещения в целом реальных конституционных полномочий монарха номинальными, переключение его компетенции с политического правления страной на "права ободрять, предостерегать, поощрять" (как охарактеризовал полномочия английского монарха еще У. Бэджгот) вызвал к жизни новое доктринальное представление об особой функции монарха, не связанной с собственно отправлением государственной власти. Это представление нашло отражение в некоторых из современных конституций. По новой доктрине, монарх - прежде всего "символ единства и гарант национальной независимости", а также "арбитр и гарант стабильной деятельности публичных властей". В наиболее доктринально детализированном виде эти представления наши выражение в Конституции Испании, где помимо указанных положений декларирована особая функция монарха как хранителя исторической целостности отношений государства-метрополии с бывшими колониями и хранителя государственного единства в условиях конституционного признания особого внутреннего строения государства.
Декларирование (или признание) особой идейно-символической функции монарха имеет значение, минимум, для двух направлений его политической роли. Монарх выступает как гарант государственного порядка в интересах нации в целом в условиях ситуативного обострения борьбы политических партий или даже социальных классов, отражающегося на государственных институтах: как воплощение единства государства в условиях его федерализации или автономизации (Испания, Нидерланды), включая вызывающее сходные тенденции государственное многоязычие страны (как в Андорре, Бельгии, Люксембурге), или как символ особой межгосударственной общности в рамках международных отношений стран - бывших империй (Великобритания, Испания). И если первое направление - арена чисто практической политики и формирование реальности государственно-правовых отношений, могущих и расходиться с конституционной доктриной, то второе - следствие особого конституционного статуса монарха, вытекающего из природы монархии, который в этой роли не может быть заменен никаким иным из государственных институтов.
3. Особенности монархии в некоторых странах
Рассмотрим статус монарха, способ осуществления полномочий, ограничение королевской власти на примере 3-х стран: Великобритании, Японии, Испании.
Начнем с титула. Во всех трех странах глава государства - монарх, именуемый в каждой стране по-разному - в Испании и Великобритании это Король (Королева), в Японии – Император.
Порядок наследования:
В Великобритании и Испании действует кастильская система наследования.
Великобритания - трон покойного короля переходит к старшему сыну, либо, если сына нет – к старшей дочери. Принадлежит ему по праву рождения, т.е. он наследует и занимает её пожизненно. Английский монарх должен быть протестантом по вероисповеданию и не может состоять в браке с католиком.
Испания – ст.57 1. Испанская Корона наследуется преемниками Его Величества Дона Хуана Карлоса I де Борбон, законного наследника исторической династии. Наследование престола осуществляется в обычном порядке первородства и представительства, отдается предпочтение предшествующей ветви перед последующими , в той же ветви — более близкой степени родства, при той же степени родства — мужчине перед женщиной, при том же поле — старшему перед младшим.
2. Наследный Принц со дня его рождения или же с момента, когда он таковым будет провозглашен, обретает достоинство Принца Астурийского, так же, как и все остальные титулы, традиционно относящиеся к наследнику испанской Короны,
3. В случае, если угасают все ветви династии, имеющие право на наследование Короны, Генеральные Кортесы решают вопрос о наследовании в наиболее подходящей для интересов Испании форме.
В Японии же - салическая система – трон наследуют только мужчины.
ст.2 “Императорский трон является династическим и наследуется в соответствии с Законом об императорской фамилии, принятым Парламентом".
Конституция Великобритании запрещает брак с католиком, Конституция Испании ограничивает обладателя права на наследование Короны в свободе выбора, при заключении брака ст.57 п.4. "Тот, кто обладая правом на наследование Короны, заключит брак, несмотря на запрет Короля или Генеральных Кортесов, лишается, равно как и его потомки, права на наследование Короны".
Руководство страной:
Во всех трех странах монарх является символом единства нации (государства) и осуществляет функции, предоставленные ему Конституцией и законами. Лицо неприкосновенное и не несущее какой-либо ответственности.
Наиболее "бесправен", на мой взгляд, Император Японии. Он не наделен полномочиями, связанными с осуществлением государственной власти, не занимается государственной политикой и ни при каких обстоятельствах не может действовать без санкции кабинета. Японская конституция, таким образом, сохранив монархическую форму правления, превратила императора в чисто символическую фигуру, наделенную лишь церемониальными полномочиями внешнеполитического характера, присутствует на официальных торжествах, национальных праздниках, подписывает документы, представляемые ему премьер-министром.
Действующий император и его супруга ведут демократический образ жизни: помогают обслуживающему персоналу раскладывать стулья при поездках на пикник и за город, как обычные граждане соблюдают правила дорожного движения, не пользуясь какими-то преимуществами.
В Великобритании, в отличии от Японии и Испании монарх является составной частью Парламента. Но на деле также как и монарх Японии в законодательстве не участвует и исполнительной властью не обладает (страной руководит “правительство его (ее) Величества” – кабинет министров во главе с Премьер–министром).
Испанский король охарактеризован в ч. 1 ст. 56 Испанской конституции 1978 года: “…Король – осуществляет представительство испанского государства в международных отношениях, и особенно в отношениях с теми народами, с которыми его связывает историческая общность, и осуществляет функции, которые предоставлены ему Конституцией и законами”. Подобная характеристика не встречается ни в Конституции Великобритании ни в Конституции Японии.
В Великобритании, за редким исключением, все входящие в компетенцию королевы действия осуществляются правительством, кабинетом, премьер–министром и министрами, Японская монархия отдает большинство властных полномочий парламенту.
Главы государств в основном обладают идентичными полномочиями, хотя в каждой стране имеются свои особенности. Условно их можно разделить на полномочия:
1. В области государственного управления – право главы государства участвовать в формировании правительства, право назначения гражданских и военных чиновников, право осуществлять верховное главнокомандование вооруженными силами, правом объявления чрезвычайного положения на территории страны.
Великобритания - премьер - министр, формально назначается монархом, а фактически им всегда становится лидер политической партии, получившей на выборах большинство мест в палате общин.
Испания – Король обладает полномочиями предлагать Конгрессу депутатов кандидатуру председателя Правительства, назначать его на должность и смещать в соответствии с конституционными положениями. По предложению председателя правительства Король назначает и смещает с должности членов испанского Правительства. Король может председательствовать на заседаниях Правительства, когда сочтет это необходимым.
Япония – правительство может формироваться обеими палатами Парламента, но официально назначается указом Императора. Избранный премьер-министр рассматривает кандидатуры на министерские посты, которые представляются ему различными фракциями Парламента. Все члены кабинета утверждаются указом Императора.
Таким образом в Испании и Великобритании монарх назначает, а в Японии подтверждает назначение на должность членов Правительства.
В отличие от Японии, Король Великобритании и Испании является (юридически) Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами.
2. В законодательной области – право созывать парламент на очередные сессии, при определенных условиях прерывать сессию парламента, право роспуска нижней палаты и назначения очередных или внеочередных выборов, право законодательной инициативы (в виде посланий президента и тронной речи монарха), право вето (запрет, налагаемый главой государства на закон, которое может быть преодолено парламентом).
Великобритания – Король открывает ежегодную сессию парламента, выступая с ежегодной программой действий на предстоящий год. По указанию правительства может распустить палату общин (нижнюю палату парламента) с назначением даты новых выборов.
Испания – Король назначает выборы в Генеральные кортесы, созывает их на сессии, а также по предложению Правительства может досрочно их распускать.
Япония – Император созывает парламент на сессии и распускает нижнюю палату, назначает дату выборов в парламент.
Роль монарха в отношениях с Парламентом во всех трех странах равнозначна.
Королева Великобритании подписывает законы и теоретически обладает правом абсолютного вето, которое состоит в том, что отказ главы государства утвердить принятый парламентом законопроект является окончательным и безусловным и преодолеть его нельзя. Однако оно не применяется в настоящее время и рассматривается как резервное средство на случай серьезных политических кризисов.
Конституция Японии и Испании права законодательной инициативы и права вето в отношении законов парламента монарху не предоставляет.
3. Во внешнеполитической области – право назначать послов и иных дипломатических агентов, принимать дипломатических представителей иностранных государств, право подписания международных договоров и соглашений, право объявления войны и заключения мира, хотя для этого требуется санкция парламента.
Великобритания - Монарх – глава британского Содружества, поэтому промульгирует конституции стран, входящих в британское Содружество. Согласно королевской прерогативе, заключает договоры с иностранными державами, управляет зависимыми колониями, решает вопросы расширения физических границ суверенитета Короны.
Испания - В области внешних отношений Король объявляет о принятии Испанией на себя международных обязательств, посредством договоров в соответствии с Конституцией и законами. С предварительного согласия кортесов Король может объявлять войну и заключать мир. Король назначает послов и других дипломатических представителей Испании. Иностранные представители в Испании также аккредитованы при нем. В отличие от Японии, где руководство внешней политикой относится к компетенции Кабинета министров, и, следовательно, Император не является главой государства, представляющим Японию в отношениях с иностранными государствами, в Испании, согласно ст.56 Конституции, Король "… осуществляет высшее представительство испанского государства в международных отношениях…".
Япония - Император совершает действия внешнеполитического характера. На него возложено подтверждение полномочий и верительных грамот послов и посланников, подтверждение ратификационных грамот и других дипломатических документов, но с совета и одобрения Кабинета (ст.7).
4. Иные полномочия и прерогативы – право помилования, смягчения или замены наказания, изменения приговора, право награждения орденами, медалями и иными знаками отличия, право присвоения почетных званий и титулов.
Как Великобритании, так в Испании и Японии монарх обладает правом на награждение орденами. В Великобритании и Испании – правом на присвоение почетных званий.
Монарх Испании и Великобритании – осуществляет право помилования, Император Японии – подтверждает всеобщие и частичные амнистии, смягчения и отсрочки наказаний, восстановления в правах.
Таким образом, хотелось бы отметить, что монархия производит сегодня впечатление института исключительно церемониального, практически без обязанностей и без прав. Хотя крайне редкое использование королевской прерогативы вовсе не означает ее властного бессилия. Да и что мы понимаем под термином "власть"? В трех представленных монархических странах, монархи имеют возможность влиять на политику. В конституциях этих монархических государств имеется статья, в соответствии с которой монарх утверждает премьер-министра или подписывает законы. А ведь может и не утвердить, наложить вето (Великобритания)! Тот факт, что современные монархи этим своим правом не пользуются, еще не говорит о том, что его у них нет. Просто они уже привыкли жить в согласии с парламентом и народом и стремятся избегать конституционных кризисов.
Из трех рассмотренных стран, наиболее отдаленной (на мой взгляд) от монархии, в том ее значении, которое исторически заложено в само понятие "Монархия", является Япония, а страной, где монарх обладает реальной властью - Испания.
Заключение
Сравнительно-систематический анализ функций и полномочий, которыми характеризуется институт конституционной монархии в современных странах, показывает, во-первых, наличие в них двух существенно различающихся пониманий этих функции и полномочий (очевидно взаимосвязанных с различными типами государственной формы вообще), и во-вторых, наличие несколько большего числа конституционных доктрин, взаимодействующих с национальными особенностями государственно-политической жизни и собственно конституционной регламентации.
Общей особенностью правополагания института монархии практически во всех монархических конституциях является то, что государственные полномочия монарха, его участие в отправлении государственной власти вообще регламентируются с позиций конституционных дозволений и сдержек, подобно иным, в частности, представительным институтам, но не путем правовой детализации статуса и функции, имманентных понятию монархии и содержанию "монархического принципа".
Несмотря на то, что полномочия, признаваемые за монархами большинством европейских конституций, многообразны, существенны, хотя не решающие в делах власти и, как правило, исчерпываются чисто декоративными функциями (за каким-нибудь единственным исключением), однозначно определенная оценка их конституционного статуса невозможна и, во всяком случае, наталкивается на проблему государственно-правового критерия: какая совокупность прав и иных условий присутствия в конституционных отношениях необходима и достаточна для признания подлинной, а не номинальной монархичности формы государства? В особенности потому, что политически и социологически очевидно: "Истинные короли исчезли - одни за другими".
Критерий единовластности в сочетании с совокупностью значимых государственных полномочий определяющим быть не может. Современный конституционный строй президентских республик во многих случаях предполагает намного большее юридически и политически реализуемое сосредоточение государственной власти в руках одного президента, который, опираясь на особые плебисцитарные формы избрания, способен приобрести преобладающее среди иных институтов значение в государстве - настолько, что его власть (например, во Франции) небезосновательно сопоставляют с монархией, и не всегда в пользу последней.
По-видимому, кардинальные отличия монархии от иных форм монократического правления (и, соответственно, вариантов государственного устройства) связаны, как было отмечено одним из старых германских государствоведов, с постулированием в государственно-правовых отношениях наличия собственного права монарха, не подвластного в том числе непосредственному конституционному регулированию. Иначе все, даже самые объемные и нелимитированные государственные правомочия монарха означают лишь полномочия, делегированные ему иной, потенциально вышестоящей властью.
По отношению к конституционному восприятию "собственного права монарха" наиважнейшим можно полагать регламентирование принципов престолонаследия, порядка смены престола и т.п. Включение этих принципов в общую подзаконную сферу, тем более увязывание престолонаследия с той или иной формой выраженного согласия органов народного представительства, ранее прочего означают отказ от кардинального элемента "монархического принципа". В этой связи лишь конституции Лихтенштейна и Монако сохранили признание собственных законов княжеских домов, не вторгаясь конституционно в их содержание. В сочетании с другими особенностями конституционного оформления полномочий правителей - от участия в законодательстве до контроля судебной власти - это позволяет расценивать конституционный строй названных государств как единственных в Европе, отчетливо сохраняющих монархический принцип в виде конституционной монархии.
Статус монарха во всех иных европейских государствах ничем существенно не отличается (по государственным функциям и по объему конституционных полномочий, по взаимодействию с иными государственными институтами и по исходному конституционному определению) от статуса главы государства парламентско-президентских республик. За исключением Великобритании, нигде не существует в качестве государственного института королевский двор, невозможна конституционно одна из важнейших функций нереспубликанского главы государства - роль арбитра между властями государства с подразумеваемыми конституционно путями реализации этого политического арбитража. Отошел в прошлое и столь важный аспект государственно-правового существования монархии, как ее особое идейно-правовое восприятие персоны монарха и тем более его прерогатив, - то, что иногда обозначают как "магию монархии". Именно такой статус характерен для парламентской монархии и конституирован в большинстве крупных государств: Бельгии, Дании, Испании, Люксембурге, Нидерландах, Норвегии. Швеция в этом ряду заняла совсем особое место, поскольку конституционные реформы 1974-1979 гг. в ней преобразовали монархию в номинальное обозначение главы государства без каких-либо властных полномочий. Особое место в этом ряду - но в принципиально другом отношении - занимает Великобритания, поскольку сложившаяся исторически конституция (в сочетании с рядом других, выше отмеченных элементов) сохраняет за монархией потенциальные функцию и полномочия, выходящие за рамки парламентской монархии, но не реализуемые в силу особенностей текущих конституционно-правовых отношений. Равным образом расширенное представление о государственных полномочиях монарха, присутствующее в конституциях Дании и Норвегии, составляет своеобразие только конституционной доктрины, обусловленной исторической традицией конституционного регулирования, в рамках единого государственного типа.
Отмеченные особенности конституционного строя парламентской монархии как своего рода современной quasi-монархии позволяют предположить вполне определенный ответ на вопрос о причинах продолжения существования института монархии в структуре современных европейских государств несмотря на то, что именно в юридическом смысле вопрос о поисках социологической причинности изначально праздный. Институт монархии сохраняется не потому, что это элемент некоего социально-демагогического прагматизма или соучастник "игры в демократию"*(146), но потому, что в своей конституционной реализации он стал не более как одним из вариантов института главы государства парламентско-республиканского устройства, к формированию которого монархия имела самое непосредственное историческое отношение. Вариантом, тесно связанным с особенностями национальных государственно-правовых и культурных традиций, в том числе обеспечивших в большинстве этих стран ареволюционное политическое развитие до современного уровня конституционной стабильности, обладающим в известном смысле качествами и достоинствами, не заменяемыми никаким иным строением этого государственного института даже в той ограниченной роли, что присуща современному государству.
Список использованной литературы
1. Симонишвили Л.Р., Формы правления история и современность, М.: Флинта: МПСИ, 2007.
2. Мухаев Р.Т., Политология, М.: Юнити-Дана, 2008.
3.
Конституционное (государственное) право зарубежных стран / Отв. ред. Б.А. Страшун. М., 1993. Т. 1; М., 1995. Т. 2. 1996.
4. Современные зарубежные конституции. М. МЮИ.1992.
5. “Конституции зарубежных государств” Под. ред. М.В. Боглая, Ю. И. Лейбо, Л. М. Энтина.
6.
Чиркин, В.Е. Конституционное право зарубежных стран: Учебник / В.Е. Чиркин. – М.: Юристъ, 2002.
7.
История государства и права зарубежных стран. Часть 2: Учебник для вузов / Под ред. Н.А. Крашенинниковой, О.А. Жидкова. - М.: Академия, 1999.
8. Абрамов . В.С. Статус монарха // государство и право 1999.
9. Василенко . И.А. Институт госуправления в Великобритании // проблемы теории и практики управления .1997 . № 6.
10. Теория государства и права - Учебник (под ред. М.Н. Марченко) 2004.
