Реферат История наркоза
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Содержание
Введение
1. Становление Уильяма Мортона
2. Открытие совместного зубоврачебного предприятия
3. Открытие Хораса Уэллса
4. Поиск и исследования Уильяма Мортона
5. Открытие Уильяма Моротона
6. Первая операция под наркозом
7. Эра анестезии
8. Итоги
Заключение
Литература
Введение
Официальная медицина, энциклопедии мира и многочисленные учебники хирургии приоритет открытия эфирного наркоза связывают с именем американского дантиста Уильяма Мортона и датируют это событие 16 октября 1846 года. В тот день в Бостоне, в Массачусетском многопрофильном госпитале, который существует и поныне, дантист Уильям Мортон впервые публично применил эфирный наркоз для операции больного с сосудистой опухолью на шее. Пациента оперировал главный хирург госпиталя, 68- летний доктор Джон Воррен, операция прошла успешно, больной проснулся, не почувствовав боли, и доктор Воррен воскликнул: «Господа, это не надувательство!» Для наркоза Мортон использовал серный эфир, он назвал его «Летион», по имени реки забвения «Лета» из греческой мифологии. Миф гласит, что глоток воды из неё стирает из памяти любую боль.
Однако события 150-летней давности не так однозначны, как может показаться на первый взгляд. В американской медицинской литературе до сих пор полемизируют: кого же считать изобретателем газового наркоза. Дискуссия ведётся вокруг четырех имен: дантиста Уильям Мортона, врача и химика Чарльса Джексона, дантиста Горация Веллса и доктора Кроуфорда Лонга.
1. Становление Уильяма Мортона
Уильям Томас Грин Мортон (William Thomas Green Morton, 1819-1868) родился в Чарльтоне (штат Массачузетс, США) в семье фермеров Джеймса Мортона и Ребекки Ниидхэм. Его отец имел торговую лавку и сельскохозяйственную ферму, на которой мальчик и провел своё детство. В 1827 г. для того, чтобы Уильям мог посещать школу, его семья перебралась в Норт Чарльтон. Еще в школе Мортон проявлял интерес к медицине и часто беседовал с местным доктором, который нисколько не поощрял стремления мальчика к врачебной профессии, а, наоборот, охлаждал его мечты, ссылаясь на собственный тяжелый, неблагодарный труд. В школе Мортон сторонился от общения с одноклассниками и часто уединялся в поисках и коллекционировании минералов. Он не оставлял своих мечтаний о врачебной карьере, но в то время, когда он должен был начать свое медицинское образование, отец его совершенно разорился.
Юноша попытался открыть собственное дело, но из-за отсутствия жизненного опыта не смог добиться успеха, постоянно разбрасывался от одного занятия к другому. Поработав немного в Бостоне в в издательской фирме, он вернулся домой и начал вести дела в отцовской торговой лавке. Мечтая стать крупным и независимым коммерсантом, он начал проводить различные финансовые и торговые операции, но вскоре окончательно развалил не только свои проекты, но отцовский бизнес.
Тогда он решил вернуться к своим мечтам о медицинской профессии. Но так как для полного курса врачебного образования требовался долгий срок, а на отцовскую материальную поддержку уже нельзя было рассчитывать, Мортон помирился на зубоврачебной карьере и в 1840 г. поступил в только что открывшуюся зубоврачебную школу в Балтиморе.
Надо заметить, что в первой половине 19 века стоматология в США была профессией весьма примитивной и отсталой. От дантиста требовалось лишь умение «выдёргивать» зубы, лишь немногие могли и умели делать большее. В больших городах США имелись немногочисленные хорошие специалисты в стоматологии, но в огромном своём большинстве представители данной профессии были невежественными самоучками. Когда они вырывали зубы, то часто довольствовались лишь их отламыванием, и не смущались, когда оставляли корень зуба. Спрос даже на столь примитивное и недоброкачественное зубоврачевание обеспечивался тем, что острая зубная боль относится к числу самых непереносимых страданий, толкающих заболевших искать помощи у кого угодно.
Поэтому в 1840 г. группа наиболее видных зубных врачей, собравшись в г. Балтиморе, организовала «Американское общество зубных хирургов» и Колледж зубной хирургии, ставший первой настоящей зубоврачебной школой в США. Мортону посчастливилось попасть в первый набор студентов в этой школе. И хотя эта школа была первой настоящей зубоврачебной школой, учрежденной в США, теоретический уровень преподавания, так и практические навыки, получаемые студентами, стояли пока еще не особенно высоко, и молодой Мортон по окончании курса обучения вряд ли чувствовал себя вполне уверенным для самостоятельной практики. Может быть, именно поэтому, получив диплом, Мортон не рискнул ехать сразу в Бостон, а в течение двух лет практиковал в двух маленьких городках (Фармингтон и Гешир) штата Коннектикут. Совершенно не имея никакого практического опыта, для начала Мортон решил пройти хотя бы какую-нибудь практическую учебу у более опытного дантиста. А так как Мортон практиковал неподалеку от г. Хартфорда, судьба вскоре свела его с другим пионером газового наркоза Хорасом Уэллсом.
2. Открытие совместного зубоврачебного предприятия
Хорас Уэллс (Horace Wells, 1815-1848). С 1838 г. Уэллс занимался зубоврачебной практикой в Хартфорде. При этом он был дантистом-самоучкой и не имел специального образования.
Они познакомились и договорились открыть совместно зубоврачебное предприятие в огромном ближнем городе Бостоне. Уэллс имел проверенный практический стаж и собственный опыт, а Мортон обладал законченным специальным образованием, да ещё вдобавок секретом по части зубного протезирования и коронок, который он купил за 500 долларов. Оба молодых компаньона были уверены в предстоящем успехе и предвкушали скорое обогащение. Для аренды помещения в Бостоне и материального обзаведения понадобились деньги. Оба молодых человека сумели убедить некую пожилую даму, и та одолжила им тысячу долларов для открытия кабинета.
Они не поскупились на необходимую рекламу и усердно публиковали в газетах объявления о новом методе зубных коронок, обещая вернуть обратно деньги тем, кто окажется недовольным их работой. Реклама действовала надежно, и сотни пациентов поднимались по лестнице на второй этаж их совместного кабинета. Но почти весь поток клиентов вскоре же спускался обратно, узнав, что протезированию должна неминуемо предшествовать мучительная экстракция всех зубных корешков, оставленных другими дантистами.
Расторгнув дело с Мортоном, Уэллс вернулся обратно в Хартфорд, где продолжал свою весьма скромную деятельность дантиста еще в течение года.
А Уимльям Мортон, оставшись один, упорно добивался новой клиентуры, старательно совершенствовал технику протезирования, успешно применял изобретенную им промежуточную замазку и методически искал всевозможных, самых разнообразных способов обезболивания. Дела его постепенно стали лучше, и еще через год он мог полностью расплатиться со своей кредиторшей.
3. Открытие Хораса Уэллса
А в это время в Хартфорде, куда уехал Хорас Уэллс, происходили интересные события. 10 декабря 1844 г. Хорас Уэллс посетил общественную демонстрацию эффектов ингаляции «веселящего газа» (закиси азота) и пришел к заключению, что аналгетический эффект газа можно успешно использовать при очень болезненной манипуляции - экстракции зуба.
Рано утром 11 декабря 1844 г. он отправился в гостиницу, в которой остановился гастролирующий лектор и демонстратор Гарднер Квинси Кольтон (Colton, Gardner Quincy, 1814-1898), чтобы попросить у него некоторое количество закиси азота. Уэллс смог убедить Кольтона согласиться, пообещав ему долю барышей из того, что, несомненно, должно было стать весьма прибыльным делом.
Получив согласие, Уэллс решил испробовать обезболивающее действие закиси азота, прежде всего, на самом себе, и обратился к другому хартфордскому дантисту, Джону Риггсу (John M. Riggs) с просьбой, чтобы тот удалил у него один здоровый зуб.
Все собрались в приёмной Риггса в тот же день в послеобеденное время. Кольтон принёс газ, и сам лично сделал ингаляцию большой дозы Уэллсу, а Риггс, воспользовавшись хорошим наркозом, вырвал у коллеги один из здоровых моляров. Уэллс вскоре очнулся и с крайним энтузиазмом воскликнул: «Наступила новая эра в экстракции зубов!». Он уверял всех присутствующих, что не почувствовал ни малейшей боли, и что в процессе самой ингаляции он испытывал замечательно приятные ощущения. Это событие стало первым использованием закиси азота для обезболивания в стоматологии
4. Поиск и исследования Уильяма Мортона
Неудача Хораса Уэллса, произошедшая на глазах его бывшего партнера Уильяма Томаса Мортона, не только не расхолодила целеустремленного Мортона, но, и, наоборот, показала ему, что нельзя рассчитывать на скорое и легкое разрешение проблемы без настойчивых опытов, упорного труда и терпения. Напротив, неоднократные безболезненные экстракции зубов у отдельных больных Уэллса доказывали Мортону, что успех в поиске средства обезболивания возможен.
Но основной целью Мортона было найти средство надежного обезболивания, как при зубных экстракциях, так и при обработке зубов для протезирования. Он посещал все лекции о месмеризме в надежде, что этим путем удастся обезболить хотя бы некоторых, особо податливых внушению пациентов. Мортон сам пытался месмеризировать своих клиентов, но без всякого успеха. Как и многие другие дантисты, Мортон давно уже попробовал различные наркотические средства и многократно пытался ослабить чувствительность, напаивая своих пациентов допьяна. Это мало помогало, и Мортон перешел к большим дозам опия.
Вот одна из записей в приемной книге Мортона за тот период: «Mrs. S. нуждается в экстракции всех зубов обеих челюстей. Начато давать опиаты около 12 часов. Дано сначала 150 капель лауданум (опий). Через 20 минут дано дополнительно 150. Выждано 10 минут и дано 100 капель еще. Дано 200 капель еще с интервалом 5 минут. Общее количество принятого - 500 капель за 45 минут. По получении этого она была сонлива, но могла дойти до кресла. Немедленно после экстракции первого зуба её вырвало. Рвота продолжалась в течение часа, за каковое время остаток зубов был извлечен. Она была в сознании, но нечувствительной в значительной степени. По возвращении домой уже продолжалась рвота с промежутками в течение всего послеобеденного времени. Полностью выздоровела в течение недели».
Применявшиеся Мортоном дозы опия были на грани переносимого и могли причинить тяжелое отравление. Обезболивающее же действие опия было явно недостаточным и далеко не окупало его опасных токсических свойств. Мортон все это отчетливо видел и, разумеется, далек был от мысли удовлетворяться такой несовершенной анестезией. Нужно было пробовать что-нибудь другое.
В первые месяцы своего студенчества Мортон, пока еще не обзавелся отдельным домашним хозяйством, питался и даже поселился в квартире Джексона. Проживание на квартире у преподавателя медицинской школы создавало особо выгодные возможности для интересных бесед со своим преподавателем не только за обеденным столом, но и после ужина, в семейной обстановке. А по диапазону и разнообразию своих специальных знаний Джексон мог быть исключительно интересным собеседником.
Не раз, конечно, за совместным ужином Мортон слышал от Джексона о различных свойствах серного эфира. Джексон упомянул также о местном действии эфира и снижении чувствительности при его испарении на коже. На прямой вопрос Мортона о возможности использовать местное применение обезболивания эфиром в зубной практике Джексон ответил утвердительно и снабдил его стеклянной капельницей.
Через несколько дней к Мортону обратилась некая мисс Паротт из Голчестера по поводу сильных болей в кариозном зубе и умоляла облегчить страдания. К сожалению, достигнутый с помощью местного применения эфира эффект некоторой аналгезии был очень кратковременным, ибо обусловливался только быстрым испарением эфира и вызванным этим местным замораживанием.
Тогда у Мортона родилась мысль попробовать не местное, а общее воздействие эфира, хотя он, конечно, помнил неудачу Хораса Уэллса с наркозом закисью азота.
Более подробно о действии эфира Мортон конечно бы мог узнать у Джексона, но у них произошла ссора, и они перестали видеться. Мортон ко всем своим разнообразным занятиям прибавил себе еще и роль воскресного проповедника, поэтому он стал систематически опаздывать к воскресному обеду, чем сильно раздражал пунктуального Джексона. После очередного опоздания Мортона к воскресному обеду между ними произошел неприятный разговор, закончившийся тем, что Мортон собрал пожитки и вместе со своей молодой женой покинул дом Джексона. Происшедшая размолвка надолго исключала возможность консультаций по вопросам возможного применения эфира для наркоза.
Оставалось искать самостоятельно необходимую информацию в книгах. В справочнике Перейра (Pereir) «Materia Medica» под заголовком «Эфир» Мортон прочел: «Пары эфира вдыхают при спазматической астме, хроническом катаре, коклюше и диспепсии и чтобы помочь при случайной ингаляции хлорного газа».
Очевидно, Мортон прочел и работу Майкла Фарадея (Michael Faraday, 1791-1867), в то время работавшего у Гемфри Дэви (Humphry Davy, 1778-1829), опубликованную в 1818 г. в «Трехмесячном журнале науки и искусств» («Quarterly journal of science and arts»). У Фарадея было написано по поводу эфира следующее:
5. Открытие Уильяма Моротон
Выйдя от Джексона, Мортон тотчас же отправился в аптеку Барнета. С трудом сдерживая волнение, он заказал различные лекарства и в заключение, как бы кстати, пузырек эфира высшей ректификации. Вернувшись домой, он дал распоряжение никому не беспокоить его в кабинете и тотчас приступил к опыту на самом себе. Вот текст из доклада Мортона, пересланного им много позже в Парижскую академию искусств и наук:
«Я приобрел эфир у Барнета и, забравши трубку и флакон, заперся в комнате, уселся в операционное кресло и начал ингаляцию. Я нашел, что эфир чрезвычайно крепок и что он частично удушает меня, но не производит желаемого действия. Тогда я намочил мой носовой платок и стал вдыхать из него. Я глянул на свои часы и вскоре потерял сознание.
Когда я очнулся, я почувствовал оцепенение в членах с ощущением похожим на мурашки, и я отдал бы весь свет за то, чтобы кто-нибудь пришел и разбудил меня. На миг я понял, что я умру в этом состоянии, и что мир только пожалеет и посмеется над моим безумием. В дальнейшем я почувствовал легкий зуд в конце моего третьего пальца и сделал попытку тронуть его большим пальцем, но без успеха. При второй попытке я дотронулся, но при этом не ощутил чувствительности. Я по очереди поднимал руку и пощипывал бедро, но мог отметить, что чувствительность была неполной. Я попытался встать со своего кресла, но упал обратно. Постепенно у меня вернулись силы в конечностях и полное сознание. Я тотчас посмотрел на мои часы и нашел, что я был нечувствительным приблизительно 7-8 минут. Я твердо убежден, что в течение этого времени зуб можно было бы вырвать без ощущения боли или сознания».
Радость Мортона не имела границ. Он танцевал, обнимал своих ассистентов и подробно обсуждал с Хайденом замечательные перспективы этого открытия. Только тут Хайден полностью осознал, ради чего Мортон столько времени и столь непонятным образом запускал свои дела и недостаточно времени уделял приему больных. Теперь Мортон сгорал от нетерпения, просматривая список пациентов, записанных на завтра, и готов уже был на самом себе пробовать экстракцию под наркозом, как вдруг сама судьба послала им экстренного пациента.
30 сентября 1846 г., в среду, в шесть часов вечера к Мортону обратился молодой музыкант Эбен Фрост. Вот что писал об этом сам Мортон: «К вечеру мужчина, живущий в Бостоне, пришел, испытывая большие боли и желая удалить зуб. Он боялся операции и просил его месмеризировать. Я сказал ему, что имею кое-что получше, и, смочив мой носовой платок эфиром, дал ему для ингаляции. Он сделался бессознательным почти немедленно. Было темно, а доктор Хайден держал лампу, пока я вырвал крепко сидевший малый коренной зуб. Больших изменений пульса и релаксации мускулов не было. Он очнулся через минуту и не знал ничего, что было ему сделано. Он остался на некоторое время, разговаривая по поводу эксперимента. Это было 30 сентября 1846 г.».
А вот и текст расписки самого Фроста, заверенной подписью Хайдена: «Настоящим удостоверяю, что я обратился к доктору Мортону в шесть часов нынче вечером (30 сентября 1846 г.), страдая невыносимой зубной болью, доктор Мортон вынул свой карманный платок, намочил его своим составом, которым я дышал около полуминуты, а затем впал в сон. Через мгновение я очнулся и увидел мой зуб лежащим на полу. Я не испытал ни малейшей боли и, оставшись двадцать минут в его приемной после того, не почувствовал никакого неприятного эффекта от операции».
6. Первая операция под наркозом
И вот, наконец, на квартиру Мортона для ознакомления с безболезненными зубными экстракциями явился Генри Бигелоу (Henry Jacob Bigelow, 1818-1871), один из известных хирургов знаменитого Массачузетского общей больницы в Бостоне.
Положение создалось довольно щекотливое. Ведь для того, чтобы рассчитывать на апробацию и поддержку Бигелоу, Мортон должен был сообщить ему состав своего наркотического средства, без чего положительно нельзя было рассчитывать на то, чтобы больничные врачи стали применять такой наркоз на своих больных в городской больнице. А Мортон, не будучи сам врачом и следуя общепринятым для зубных врачей правилам, стремился засекретить и запатентовать свое открытие.
Поэтому трудно понять, как мог согласиться на применение такого «секретного средства» на своем больном главный хирург Массачузетской общей больницы Джон Коллинз Уоррен (John Collins Warren, 1778-1856).
По-видимому, Бигелоу либо сам понял, что «состав» Мортона представляет собой серный эфир, либо по полученным впечатлениям он смог уверить Уоррена в достаточной безопасности этого средства. Что ни говорить, а как в те времена, так и теперь нельзя не подивиться той смелости, с которой Уоррен и Бигелоу позволили неизвестному молодому дантисту применить свое секретное средство для усыпления больного при большой, тяжелой операции. И хотя победителей не судят, тем не менее, в поднявшейся шумихе, неизбежной вокруг всякого важного события, конкуренты и всевозможные присяжные критики и моралисты не раз и в довольно резкой форме осуждали хирургов Массачузетской общей больницы за проявленную излишнюю доверчивость и либерализм.
7. Эра анестезии
Необходимо осознать важную роль самого Джона Коллинза Уоррена в том, что с 16 октября 1846 г. началась эра анестезии. Ответственность за проведение общественной демонстрации эфирного наркоза на серьезной операции взял на себя именно он. Уоррен рисковал, приглашая никому не известного дантиста (а Мортон и был всего лишь дантистом, не имевшим права заниматься чем-нибудь другим, кроме лечения зубов), чтобы провести наркоз секретным средством (в эфир добавили померанцевое масло, чтобы замаскировать известный многим запах эфира). Тем более, что в 1845 г. здесь же потерпел неудачу Хорас Уэллс, пытаясь выполнить безболезненно эксНа следующий день, 17 октября 1846 г., там же, доктор Джордж Хейуорд (George Hayward) произвел еще одну операцию под эфирным наркозом: удаление большой жировой опухоли на плече. Наркотизатором был, разумеется, сам Мортон. Успех был полный: больная не проявила никаких признаков боли, за исключением самых последних минут, когда изредка она стонала, но, проснувшись, сказала, что это было вследствие тяжелого сновидения.
Сомнений не оставалось; в хирургии оказалась разрешенной одна из главных проблем - нечувствительность при операциях. Надо было как можно шире оповестить хирургов и распространить это благодеяние. Именно так понимали дело Уоррен, Бигелоу, Хейуорд и другие врачи Массачузет-ской общей больницы. Это был их моральный долг, этого безоговорочно требовала нормальная врачебная этика.
Эта интересная фотография была сделана, по всей видимости, в Массачузетской Общей больнице, спустя некоторое время после успешной публичной демонстрации У.Т.Мортоном эфирного наркоза. Мортон (в жилете), на заднем плане снимка, уже, находясь в лучах славы первооткрывателя эфирного наркоза, инструктирует одного из коллег, как надо давать наркоз. Дж.К.Уоррен в правом нижнем углу снимка (руки расположены на бедре пациента). Возможно, этот снимок относится к событиям 7 ноября 1846 г., когда хирург Массачузетской Общей больницы George Hayward произвел ампутацию нижней конечности и резекцию нижней челюсти под эфирным наркозом. Это были третья и четвертая, официально документированные операции, на которых дантист Уильям Томас Грин Мортон присутствовал в качестве анестезиолога
8. Итоги
Джексон прожил долгую жизнь, пережив всех своих противников и конкурентов. Беспокойный он был человек, завистливый и тяжелый. Из всех претендентов на великое открытие он был не только самым образованным, но, несомненно, и наиболее талантливым человеком, а его ученые степени и научные заслуги в различных отраслях служили надежной защитой от дурных подозрений.
Может быть, его душевная неуравновешенность давно уже стояла на грани патологии. Последние годы своей жизни (1873-1880) он провел в приюте для психически больных. Бесспорно одно, что в практическом применении эфирных наркозов Джексон не имел никакого участия, а теоретических сведений он сам имел, вероятно, не больше того, что известно было об эфире из многих книг и справочников. Но своими претензиями он не только отнял у Мортона честь и славу открытия наркоза и вполне заслуженную им премию, но и многолетней, систематической травлей разорил и погубил его окончательно.
В 1873 г. Джексон был помещен в приют для психически больных «McLean» в Сомервилле (штат Массачузетс), где находился до самой своей смерти.
Как сложилась дальнейшая судьба Мортона? Поглощенный мыслью и стремлениями отстоять свое мировое открытие и тем самым выбиться из нищеты, Мортон совершенно забросил зубоврачебную деятельность. Зиму он проводил в Вашингтоне, все еще надеясь добиться благоприятного решения Конгресса, а на лето уезжал на свою маленькую ферму близ Бостона, занимаясь сельским хозяйством. Он испытывал жестокую нужду, которую изредка облегчала помощь друзей и сборы, проводимые различными общественными организациями. Нужда временами была такая, что Мортону приходилось закладывать в ломбард наиболее дорогие для него вещи: личные зубоврачебные инструменты, даже золотую парижскую медаль и орден св. Владимира, присланный ему царем Николаем I. Когда же кредиторы узнали о демарше Джексона в пользу Лонга и стало очевидно, что Мортон не получит премии Конгресса, то все имущество его было описано и продано с молотка.
Положение Мортона не улучшилось и после гражданской войны 1861-1865 гг., во время которой Мортон неоднократно давал эфирные наркозы раненым. Несмотря на всю очевидность благодетельной роли эфирных наркозов при операциях, военное министерство осталось совершенно безучастным к судьбе самого Мортона.
В июле 1868 г., в то самое время, когда происходила общественная подписка в пользу Мортона в Нью-Йорке, в одном из ежемесячных журналов появился новый пасквиль, автор которого пытался доказывать, что истинным изобретателем наркоза является не Мортон, а Джексон. Статья эта, по словам жены, взволновала Мортона так сильно, как этого не случалось раньше. Он поехал в Нью-Йорк, где в то время была необычайная жара. От этой ли духоты или от чрезмерных переживаний Мортону стало так плохо, что он телеграммой вызвал жену. Под влиянием лечения он стал довольно быстро поправляться и решил переехать в гостиницу. Когда они проезжали через Центральный парк, он жаловался на сонливость, но отказался отдать вожжи жене или повернуть обратно.
«Только что мы должны были выехать из парка, - писала его жена, - не говоря ни слова, он выпрыгнул из экипажа и несколько мгновений стоял на земле в большой растерянности. Увидев, что собирается толпа прохожих, я вынула из его кармана часы, кошелек, а также два его ордена и золотую медаль. Вскоре он потерял сознание и я была вынуждена позвать на помощь полисмена и проходившего аптекаря, которые помогли мне. Мы положили моего мужа на траву, но он был уже в безнадежном состоянии».
В течение часа Элизабет Мортон искала подходящий транспорт и, наконец, перевезла мужа в больницу св. Луки. Он был уже без признаков жизни.
«С первого же взгляда, - писала она, - старший хирург узнал его и спросил меня: «Это доктор Мортон?». Я просто ответила: «Да». После минутного молчания он повернулся к группе интернов и сказал им: «Молодые люди, вы видите лежащим перед вами человека, который дал роду людскому для освобождения от страданий больше того, чем кто-либо из когда-либо живших на земле. Да, и вот все, что он когда-либо получил за это».
Похоронен Мортон в Бостоне, на кладбище «Mount Auburn Cemetery», на том же самом кладбище, где и покоится Чарльз Джексон. На его похоронах присутствовало много известных бостонских врачей. На могиле Генри Джэкоб Бигелоу поместил следующую надпись: «Вильям Т. Г. Мортон, изобретатель и создатель анестезирующих ингаляций, кем боль в хирургии была предупреждена и уничтожена, до которого во все времена хирургия была ужасом, после которого наука получила управление над болью».
Памятник эфиру, установленный в 1868 г. в городском парке Бостона.
Надпись на памятнике:
«В ознаменование открытия нечувствительности к боли, вызываемой ингаляцией эфира, впервые показанной в Массачузетской Общей больнице в Бостоне 16 октября 1846 г.».
Дом Мортона, в котором он проводил свои первые эксперименты с эфиром.
Здание Массачузетской Общей больницы, бережно сохраненное до настоящего времени и называемое теперь «Эфирным домом».
Памятник Мортону на бостонском кладбище «Mount Auburn Cemetery».
Заключение
С течением времени метод общего обезболивания совершенствовался (были созданы специальная техника, лекарственные препараты, аппаратура), и теперь даже выделилась специальность анестезиология.
В операционной имеются приборы, с помощью которых строго дозируется количество необходимого вещества. Но пока еще не создан препарат, применение которого было бы во всех случаях абсолютно безопасным и эффективным. Выбор того или иного обезболивающего средства и метода его введения является делом чрезвычайной важности, требует большой осторожности и внимания. При этом учитывается личный опыт врача-наркотизатора, физическое, нервно-психическое состояние больного, длительность операции, а также ряд других факторов.
В последние годы в нашей стране разрабатывается новый метод обезболивания - электронаркоз. Воздействием токов определенной формы и интенсивности вызывается глубокий сон.
Многообразие анестезирующих средств и методов их применения позволяет осуществлять различные по времени и тяжести операции. Хирургам стали доступны такие области, которые раньше были совершенно недосягаемы.
Литература
1. Юдин С.С. Избранные произведения. Вопросы обезболивания в хирургии. Медгиз. 1960.
2. Беляевский А.Д., Монченко Г.Д. Очерки по истории анестезиологии (фрагмент монографии) // Вестник интенсивной терапии. - 1999. - № 2.
3. Жоров И.С. Общее обезболивание в хирургии. - М.: Медгиз, 1959.
4. Загорский А.К. Обзор работ по хирургии // Хирургия. - 1897. - № 8.
5. Иванов А. Медицинское обозрение. - 1902. - Т. VII . - № 10 .тракцию зуба, ингалируя больному закись азота
