Реферат Религия в Древнем Китае
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Введение
Если Индия - царство религий, а религиозное мышление индийца насыщено метафизическими спекуляциями, то Китай являет собой цивилизацию иного типа. Социальная этика и административная практика здесь всегда играли значительно большую роль, нежели мистические абстракции и индивидуалистические поиски спасения. Трезвый и рационалистически мыслящий китаец никогда не задумывался слишком много над таинствами бытия и проблемами жизни и смерти, зато он всегда видел перед собой эталон высшей добродетели и считал своим священным долгом ему подражать. Если характерная этнопсихологическая особенность индийца - его интровертивность, ведшая в своем крайнем выражении к аскезе, йоге, монашеству строгого стиля, к стремлению индивида раствориться в Абсолюте и тем спасти свою бессмертную душу от сковывающей ее материальной оболочки, то истинный китаец выше всего ценил как раз материальную оболочку, т. е. свою жизнь. Величайшими и общепризнанными пророками здесь считались, прежде всего те, кто учил жить достойно и в соответствии с принятой нормой, жить ради жизни, а не во имя блаженства на том свете или спасения от страданий. При этом этически детерминированный рационализм был доминантой, определявшей нормы социально-семейной жизни китайца.
Конфуцианство
Легенды повествуют о том, что когда Лао-Цзы был очень стар, его посетил ученый молодой человек из соседней провинции. Этот молодой человек , который провел большую часть своей жизни в учении, явился, чтобы задать несколько вопросов. Как и Лао-Цзы, он был озабочен состоянием жизни в Китае. Он также верил в то, что в старые добрые времена "Золотого Века" жизнь людей была лучше, да и страна в целом была более процветающей. Этим молодым человеком был Конфуций. Он пришел к этим убеждениям путем длительного изучения и исследования древней китайской литературы. По мере того как он собирал и переводил классическую литературу, он нашел то, что по его мнению, было ключом к разгадке более счастливой жизни прежних дней. Чтобы по-настоящему понять философию Конфуция, мы по-прежнему обращаемся к его комментариям по поводу этой классики. Аналекты - рассказы о Конфуции, а также и его рассуждения о жизненных ситуациях - это повествование о том, что нужно делать, чтобы достичь блага.
И Лао-Цзы, и Конфуций были обеспокоены социальной и нравственной незрелостью своего поколения. На вызов, брошенный жизнью, Лао-Цзы дал радикальный ответ, что законы и обычаи его времени противоестественны, и поэтому следует уклоняться от их исполнения. Конфуций как истинный консерватор учил, что следует сохранять и должным образом развивать все лучшее, что осталось от прошлого. В этом прошлом находится ключ к настоящему и грядущему. Он не стремился основать ни новую религию, ни новую этическую систему.
Перед Конфуцием встали те же основные вопросы, которые занимали Лао-Цзы. Что такое жизнь? Как я могу наилучшим образом прожить в этом мире? Как жить, чтобы быть счастливым? Кто я? За частью ответов Конфуций, как и Лао-Цзы, обратился к природе и Дао. Он заметил, что все в природе находится в гармонии друг с другом. Он пришел к заключению, что человек может учиться у природы. Самое лучшее, что люди могут сделать в этом мире, это следовать путем природы и гармонии.
Как и для Лао-Цзы, гармония в то время была идеалом и для Конфуция. Так в чем же разница между этими двумя людьми? Прежде всего, это были две очень разные личности. Во всех проблемах, с которыми они сталкивались, несходство их точек зрения определяло различие решений, которые они предлагали. В то время, как Лао-Цзы склонялся к тому, чтобы быть "индивидуалистом", Конфуций полагал, что главная ответственность человека - - это ответственность перед обществом. Человек не является человеком в отрыве от своих собратьев. Таким образом, гармония для человека означает гармонию с другими людьми. Лао-Цзы полагал, что главной обязанностью человека было познать себя и достичь гармонии непосредственно с Дао. А Конфуций полагал, что человек обязан сотрудничать с другими и выполнять те требования, которые предъявляет ему общество. Безусловно, корни такого рода взаимодействия находятся в Дао, но уровень человеческого опыта является той промежуточной точкой, через которую люди выражают свою связь со вселенной. Когда личность развивает свою способность к гармонии с близкими, она становится способной понять всеобщую гармонию.
Конфуций видел, что не все люди ведут себя в соответствии с правилами сотрудничества и взаимной помощи. Для его практического ума это означало только то, что люди нуждаются в некоторых определенных правилах. В своих трудах Конфуций придавал особое значение таким правилам, воспроизводя и интерпретируя древние традиции китайского общества. Он не видел необходимости в добавлении новых правил. Его долгом, как он его понимал, было обобщить и передать потомкам сведения о старых традициях и нормах поведения в китайском обществе. Он не писал ничего нового, так как верил древним и любил их.
Все правила первоначально возникают из человеческих потребностей. Таким образом появляются все хорошие законы. Совместное проживание людей создает проблемы, и правила вырабатываются, чтобы разрешать эти проблемы. Там, где живет вместе множество людей, существует больше проблем, чем там, где людей мало. Органы управления огромного города гораздо более сложные, чем органы управления крошечной деревушки. Население Китая уже сейчас велико. И в основном благодаря Конфуцию, в стране сохранилось множество правил. Все эти правила являются попытками сделать жизнь более благополучной. Они не должны навязываться, как правила дорожного движения. Они более похожи на правила хорошего тона.
Правила представляют собой наибольшую ценность, когда они конкретны. Люди, предпочитающие жить в организованном обществе, чувствуют себя более уютно, когда существуют определенные правила, представляющие собой единую целостную систему. Именно поэтому в течение многих лет конфуцианцы придавали огромное значение многосложным сборникам правил, охватывающих все, начиная с того, как провести время с другом, и заканчивая тем, как поклоняться предкам. Предписано, как одеваться и как вести беседу. В правила внесены даже позы и походка, поэтому тот, кто искренне старался, мог сделать все правильно. Следование правилам показывало реальное стремление сотрудничать со своими собратьями.
Для того чтобы люди могли узнать, как им следует жить, Конфуций описал "совершенного человека", "царственного человека". Конфуций назвал его "царственным" из-за своей веры в то, что правители были учителями. Однако каждый в любое время мог жить как совершенный человек.
Совершенный человек вырабатывал в своем характере Пять Постоянных Добродетелей, которые он тренировал до тех пор, пока они не становились такими же естественными, как дыхание. Благие деяния были его неотъемлемой частью. Когда Конфуций говорил о себе, что только после семидесяти он смог следовать велениям своего сердца, не переступая границ правильного, он чересчур скромничал. Тем не менее истинный конфуцианец не жалеет времени на то, чтобы сделать правильный образ жизни столь привычным, чтобы поступать правильно даже не задумываясь.
Истинное отношение Первая из Пяти Постоянных Добродетелей касается отношений с другими людьми. Совершенный человек стремится быть в гармонии с людьми. Он знает, что не сможет выполнить свою задачу в жизни до тех пор, пока не будет жить в ладу с другими. Правильное отношение выражается в поведении. В людях скрыто зерно такого отношения, но ему надо помочь прорасти. Под таким добродетельным отношением иногда понимают закон самоконтроля.
Истинное поведение Второй Постоянной Добродетелью является надлежащий образ действий. Человек благородного ума изучил правила поведения. Он знает, как применять их в каждой ситуации, с которой он сталкивается. Он знает все правила этикета, которые определяют, что именно требуется от человека в каждой конкретной социальной ситуации. Он знает все церемонии и ритуалы, относящиеся к почитанию предков. Он знает, как сесть, как встать, как беседовать, как ходить, как владеть своим лицом при любых обстоятельствах. Тем не менее все эти ритуалы и действия не имеют значения, если в человеке нет правильного отношения. "Если у человека нет милосердия, то какой ему прок от церемоний".
Истинное знание Третьей Постоянной Добродетелью является знание. Совершенный человек - это человек знающий. Он должен быть образован,'для того чтобы точно соответствовать требованиям. Целью конфуцианца было постепенное развитие до уровня, когда выученные правила становятся привычкой. Предметами, которые формируют у человека правильные нравственные привычки, являются история, литература и гражданское право, составляющие китайскую классику. Совершенный человек так планирует свое образование, чтобы в него вошли все эти необходимые предметы. Веками классика составляла основу образования в Китае. Современная эпоха ввела новые области знания, однако конфуцианец по-прежнему относится с уважением к классике.
Когда Конфуций подчеркивал важность образования, он не предлагал ничего нового. Он повторял то, что говорили древние, и придавал этому особое значение. Общественный порядок зиждется на основах морали - морали надлежащих слов и поступков. Как и древние, Конфуций считал, что мораль должна использоваться во все сферах жизни, но особенно важно ее применение в сфере управления, так как правители являются учителями для всех. Они могут преподать урок нравственности, когда сами являются примером высокой нравственности и добродетели. Только через это мог бы окончательно установиться новый золотой век, когда все люди относились бы друг к другу доброжелательно и с уважением.
Истинное состояние духа Согласно Четвертой Постоянной Добродетели совершенный человек должен развить такое состояние духа, которое необходимо, чтобы оставаться верным себе и милосердным к своим ближним. Он должен обладать такими качествами, чтобы все, что он делает, было достойным вкладом в общество. Что бы он ни делал - это улучшает человеческие отношения.
Истинное постоянство Значение Последней из Пяти Постоянных Добродетелей выделено в самом названии - это постоянство. Достигнув первых четырех добродетелей, совершенный человек упорно их придерживается. Он неизменно добр и полезен. Он знает, что он должен делать в каждом конкретном случае, и всегда знает, как сделать это. Поскольку он прорастил семена добродетели в глубине своей души, он находится в гармонии со всем в этой вселенной. Поскольку он находится в гармонии с самим собой, он - часть космической гармонии. Вот почему он может сделать все, что нужно, когда это необходимо.
Конфуцианцы часто говорили об "истинной гуманности". Человек может прийти к ней, потому что, как считали конфуцианцы, она присутствует в каждом еще при рождении. Эти природные доброта и любовь могут быть развиты через чувство полезности для других. Самый известный конфуцианец более позднего времени Мен-Цзы подчеркивал природную доброту человека. Когда он и Конфуций говорили о человеческой доброте, они имели в виду его способность жить в постоянном согласии с другими людьми. Как мы видели, сначала нужно пройти целый курс подготовки. Должны быть усовершенствованы поведение, привычки, образ мыслей и суждения, Когда человек разовьет себя до уровня совершенного человека, он сможет быть душевным, полезным и добрым. "Семена" доброты в его душе сделают возможными эти качества. Человек становится способным на такое количество хороших дел, что китайцы даже не пытаются перечислить их одно за другим. Их "Золотое правило" выражено через отрицание, тем не менее оно полно смысла для других. "Не делай другому того, чего не хочешь себе".
В качестве одного из аспектов своей теории, направленной на то, чтобы сделать праведную жизнь доступной для каждого, конфуцианцы подчеркивали пять типов важных межличностных взаимоотношений, которые требовали доброты и такта. Когда-то они преподавались каждому школьнику, однако, эта система образования была упразднена в начале нашего века. Но многие конфуцианцы по-прежнему считают, что если бы каждый приложил "Пять Постоянных Добродетелей" к этим пяти типам взаимоотношений, начался бы настоящий золотой век. Если счастью и гармонии суждено быть, то десять человек, вовлеченных в эти связи, должны проявлять добродетельность в своем поведении и в отношении друг к другу, если они:
· муж и жена
· отец и сын
· старший брат и младший брат
· начальник и подчиненный
· друг и друг
Следует отметить, что обе стороны в таком взаимодействии имеют определенные обязательства. Каждый несет ответственность за то, чтобы действовать, говорить и думать в соответствии с понятиями о доброте и сотрудничестве. Кто-то может возразить, что все это не может быть абсолютным. Что же делать людям одиноким? Но конфуцианцы действительно придерживались идеалов доброты и милосердия ко всем своим ближним и ко всем людям на земле. Однако один человек не сталкивается со всеми другими людьми на земле. Его круг общения ограничен. Именно по этой причине перечислены только пять типов межличностных отношений. Действительно, гораздо лучше, когда человек относится доброжелательно и с уважением к нескольким людям, с которыми он общается часто, чем торжественно провозглашать о своей "любви" ко всем людям. Он никогда не узнает всех людей. Правильная жизнь заключается в правильных действиях по отношению к людям, с которыми постоянно встречаешься в повседневной жизни.
Конфуцианское централизованное государство, существовавшее за счет ренты-налога с крестьян, не поощряло чрезмерного развития частного землевладения. Коль скоро усиление частного сектора переходило допустимые границы, это вело к значительному снижению доходов казны и расстройству всей административной системы. Возникал кризис, и в этот момент начинал действовать конфуцианский тезис об ответственности императоров и их чиновников за дурное управление. Кризис преодолевался, но чаще всего сопровождавшее его восстание развеивало в прах все, что было достигнуто частным сектором: о какой гарантии прав частных владельцев могла идти речь в дни, когда страна была в пламени войны, а власть осуществлялась крестьянскими вождями или иноплеменными захватчиками, экспроприировавшими всех и вся? После кризиса центральная власть в лице нового императора и его окружения становилась сильнее, а частный сектор должен был начинать все заново.
Примерно такую же роль играло конфуцианство и в социальных процессах. Центральной власти в Китае всегда противостояли различные могущественные кланы и корпорации: ремесленные и торговые объединения, землячества, секты, тайные общества и т.п., которые в какой-то мере нейтрализовывали и ограничивали всемогущество центральной администрации. Они были основаны все на тех же конфуцианских принципах строгого патернализма, железной дисциплины и строжайшего церемониала (несмотря на то, что многие из этих корпораций, особенно секты и тайные общества, чаще всего были даосско-буддийскими, а не конфуцианскими). Поэтому в периоды кризисов и восстаний, когда центральная власть ослабевала и фактически сходила на нет, они играли немаловажную роль как в выполнении функций местной власти и защиты элементарного порядка, так и в качестве местной основы, на которой сравнительно легко возрождалась новая власть с конфуцианством в качестве ее неизменной идеологической и организационной опоры.
Наконец, конфуцианство выступало и как регулятор во взаимоотношениях страны с Небом и – от имени Неба – с различными племенами и народами, населявшими мир. Конфуцианство поддержало и вознесло созданный еще в шаньско-чжоуское время культ правителя, императора, «сына Неба», управляющего Поднебесной от имени великого Неба. С течением времени сложился подлинный культ Поднебесной, Срединного государства, рассматривавшегося как центр Вселенной, вершина мировой цивилизации, средоточие истины, мудрости, знания и культуры, реализация священной воли Неба. Отсюда был только шаг до разделения всего мира на цивилизованный Китай и некультурных варваров, населявших окраины, прозябавших в темноте и невежестве и черпавших знания и культуру из одного только источника– из центра мира, из Китая. Любое прибытие в Китай иностранцев всегда рассматривалось как признание сюзеренитета сына Неба, как готовность принять культурные ценности великого Китая. Многие соседи Китая – гунны, тоба? монголы, маньчжуры, – спорадически завоевывавшие Срединную империю и даже основывавшие свои династии, со временем неизменно окитаивались, что укрепляло в китайцах сознание превосходства их культуры. Оказавшимся на императорском троне варварам-завоевателям всегда приходилось – за неимением альтернативы – принимать конфуцианскую систему администрации, и это тоже как бы подтверждало концепцию о вечности и совершенстве конфуцианства и регулировавшейся им китайской империи, китайской цивилизации.
Религия ли конфуцианство? В конкретных условиях китайской империи конфуцианство играло роль основной религии, выполняло функции официальной государственной идеологии. Выдвинутая им на первый план и тщательно культивируемая социальная этика с ее ориентацией на моральное усовершенствование индивида в рамках корпораций и в пределах строго фиксированных, освященных авторитетом древности норм была, по существу, эквивалентом той слепой и окрашенной мистикой, порой даже экстазом веры, которая лежит в основе других религий. Эта замена была логичной, естественной именно в Китае, где рациональное начало еще в древности оттеснило эмоции и мистику, Высшим Божеством считалось строгое и ориентированное на добродетель Небо и где в качестве великого пророка выступал не вероучитель, склонный к видениям и откровениям (будь то Иисус, Моисей, Мухаммед или Будда), а мудрец-моралист Конфуций.
Не будучи религией в полном смысле слова, конфуцианство стало большим, нежели просто религия. Конфуцианство – это также и политика, и административная система, и верховный регулятор экономических и социальных процессов – словом, основа всего китайского образа жизни, принцип организации китайского общества, квинтэссенция китайской цивилизации. В определенном смысле можно сказать, что именно благодаря конфуцианству со всем его культом древности и консерватизмом китайское государство и общество не только просуществовало свыше двух тысяч лет в почти не менявшемся виде, но и приобрело такую гигантскую силу консервативной инерции, что революционный XX век, вроде бы покончивший с конфуцианством как официальной идеологией и активно развенчавший эту доктрину, пока еще далеко не вправе считать себя победившим все восходящие к конфуцианству и питающиеся его соками консервативные традиции. Более того, в свете современных процессов трансформации и вестернизации Востока многое в этом смысле выглядит как раз наоборот. В течение двух с лишним тысяч лет конфуцианство формировало умы и чувства китайцев, влияло на их убеждения, психологию, поведение, мышление, речь, восприятие, на их быт и уклад жизни. В этом смысле конфуцианство не уступает ни одной из великих религий мира, а кое в чем и превосходит их. Конфуцианство заметно окрасило в свои тона всю национальную культуру Китая, национальный характер его населения. Оно сумело стать незаменимым, причем эта его незаменимость отнюдь не осталась в прошлом. Дело в том, что многие воспитанные конфуцианством черты национального характера (и не только самих китайцев, но и всех тех, кто так или иначе исторически был причастен к конфуцианской цивилизации) – социальная дисциплина в сочетании с умением в случае нужды довольствоваться малым и не роптать; трудолюбие и любовь к знаниям, к постижению нового и умению использовать это новое во имя упрочения устоявшегося старого; постоянный импульс к самоусовершенствованию и соревновательности в стремлении занять более высокое по сравнению с другими положение; крепость социально-семейных связей, перерастающая в прочность связей деловых в современном мире, да и многое другое – активно способствовали тому феномену, который проявил себя сперва в начале века (феномен Японии), а затем в послевоенное время, когда конфуциански ориентированные страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии стали одна за другой поражать мир своими успехами.
Даосизм
Верхи китайского общества жили по конфуцианским нормам, исполняли обряды и ритуалы в честь предков, Неба и Земли, согласно требованиям Лицзи. Любой из тех, кто находился выше уровня простолюдинов или стремился выдвинуться из их среды, должен был подчинить свою жизнь строгому соблюдению этих норм и церемоний; без знания и соблюдения их никто не мог рассчитывать на уважение, престиж, успех в жизни. Однако ни общество в целом, ни человек в отдельности, как бы ни были они скованы официальными догмами конфуцианства, не могли всегда руководствоваться только ими. Ведь за пределами конфуцианства оставалось мистическое и иррациональное, не говоря уже о древней мифологии и примитивных предрассудках. А без всего этого человек, даже умело затянутый в подгонявшийся под него веками конфуцианский мундир, не мог время от времени не испытывать чувство духовного дискомфорта. Экзистенциональ-ная функция религии в этих условиях выпала на долю даосизма – учения, ставившего своей целью раскрыть перед человеком тайны мироздания, вечные проблемы жизни и смерти.
Конфуций не признавал духов и скептически относился к суевериям и метафизическим спекуляциям: «Мы не знаем, что такое жизнь, – говаривал он, – как же можем мы знать, что такое смерть?» (Луньюй, гл. XI, § 11). Неудивительно, что все смутное, подсознательное, относившееся к сфере неподконтрольных разуму чувств, конфуцианство оставляло в стороне. Но все это продолжало существовать, будь то суеверия простого народа или философские искания творчески мыслящих и ищущих индивидов. В предханьское время и особенно в начале эпохи Хань (II в. до н. э.) – очень насыщенную для истории Китая пору, когда складывалось и принимало свой окончательный вид уже реформированное ханьское конфуцианство, все эти верования и обряды были объединены в рамках оформлявшейся параллельно с конфуцианством религии даосов – религиозного даосизма.
Философия даосизма
Даосизм возник в чжоуском Китае практически почти одновременно с учением Конфуция в виде самостоятельной философской доктрины. Основателем философии даосов считается древнекитайский философ Лао-цзы. Старший современник Конфуция, о котором – в отличие от Конфуция – в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера, Лао-цзы считается современными исследователями фигурой легендарной. Легенды повествуют о его чудесном рождении (мать носила его несколько десятков лет и родила стариком – откуда и имя его, «Старый ребенок», хотя тот же знак цзы означал одновременно и понятие «философ», так что имя его можно переводить как «Старый философ») и о его уходе из Китая. Идя на запад, Лао-цзы любезно согласился оставить смотрителю пограничной заставы свое сочинение – Дао-дэ цзин.
В трактате Дао-дэ цзин (сер. III в. до н. э.) излагаются основы даосизма, философии Лао-цзы. В центре доктрины – учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично. Его никто не создал, но все происходит от него. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное и неисчерпаемое, безымянное и бесформенное, оно дает начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао. Познать Дао, следовать ему, слиться с ним – в этом смысл, цель и счастье жизни. Проявляется же Дао через свою эманацию – через дэ, и если Дао все порождает, то дэ все вскармливает.
Трудно отделаться от впечатления, что концепция Дао во многом, вплоть до второстепенных деталей, напоминает многократно зафиксированную в упанишадах индо-арийскую концепцию великого Брахмана, безликого Абсолюта, эманация которого сотворила видимый феноменальный мир и слиться с которым (уйти от феноменального мира) было целью древнеиндийских философов, брахманов, отшельников и аскетов. Если прибавить к этому, что и высшей целью древнекитайских даосов-философов было уйти от страстей и суетности жизни к первобытности прошлого, к простоте и естественности, что именно среди даосов были первые в древнем Китае отшельники-аскеты, о чьем подвижничестве с уважением отзывался и сам Конфуций, то сходство покажется еще более очевидным и загадочным. Чем объяснить его? На этот вопрос ответить нелегкого прямом заимствовании говорить трудно, ибо для этого нет документальных оснований, кроме разве что легенды о путешествии Лао-цзы на запад. Но и эта легенда не объясняет, а лишь запутывает проблему: Лао-цзы не мог принести в Индию философию, с которой там были знакомы не менее чем за полтысячелетия до его рождения. Можно лишь предположить, что сам факт путешествия показывает, что и в то отдаленное время оно не было невозможным и что, следовательно, не только из Китая на запад, но и с запада (в том числе и из Индии) в Китай могли перемещаться люди и их идеи.
В своей конкретной практической деятельности даосизм в Китае, однако, мало чем напоминал практику брахманизма. На китайской почве рационализм одолевал любую мистику, заставляя ее уходить в сторону, забиваться в углы, где она только и могла сохраняться. Так случилось и с даосизмом. Хотя в даосском трактате «Чжуан-цзы» (IV-III вв. до н. э.) и говорилось о том, что жизнь и смерть – понятия относительные, акцент явно был сделан на жизнь, на то, как ее следует организовать. Мистические же уклоны в этом трактате, выражавшиеся, в частности, в упоминаниях о фантастическом долголетии (800,1200 лет) и даже бессмертии, которых могут достичь праведные отшельники, приблизившиеся к Дао, сыграли немаловажную роль в трансформации философского даосизма в даосизм религиозный.
Даосизм о достижении бессмертия
Тело человека являет собой микрокосм, который, в принципе следует уподобить макрокосму, т.е. Вселенной. Подобно тому как Вселенная функционирует в ходе взаимодействия Неба и Земли, сил инь и ян, имеет звезды, планеты и т.п., организм человека – это тоже скопление духов и божественных сил, результат взаимодействия мужского и женского начал. Стремящийся к достижению бессмертия должен прежде всего постараться создать для всех этих духов-монад (их 36 тыс.) такие условия, чтобы они не пожелали покинуть тело. Еще лучше –специальными средствами усилить их позиции, дабы они стали преобладающим элементом тела, вследствие чего тело дематериализуется и человек становится бессмертным. Но как достичь этого?
Прежде всего, даосы предлагали ограничение в еде – путь, до предела изученный индийскими аскетами-отшельниками. Кандидат в бессмертные должен был отказаться вначале от мяса и вина, потом вообще от любой грубой и пряной пищи (духи не выносят запаха крови и вообще никаких резких запахов), затем от овощей и зерна, которые все же укрепляют материальное начало в организме. Постепенно удлиняя перерывы между приемами пищи, следовало научиться обходиться совсем немногим – легкими фруктовыми суфле, пилюлями и микстурами из орехов, корицы, ревеня и т.п. Специальные снадобья готовились по строгим рецептам, ибо их состав определялся и магической силой ингредиентов. Следовало также научиться утолять голод с помощью собственной слюны.
Другим важным элементом достижения бессмертия были физические и дыхательные упражнения, начиная от невинных движений и поз (позы тигра, оленя, аиста, черепахи) до инструкций по общению между полами. В комплекс этих упражнений входило постукивание зубами, потирание висков, взъерошивание волос, а также умение владеть своим дыханием, задерживать его, превращать его в едва заметное – «утробное». Влияние физической и дыхательной гимнастики йогов и вообще системы йоги здесь проявляется достаточно отчетливо. Однако даосизм был все-таки китайским учением, даже если на него и было оказано определенное воздействие извне. И это нагляднее всего проявляется в том, сколь большое значение даосская теория достижения бессмертия придавала моральным факторам. Причем морали именно в китайском смысле – в плане добродетельных поступков, демонстрации высоких моральных качеств. Чтобы стать бессмертным, кандидат должен был совершить не менее 1200 добродетельных акций, при этом даже один безнравственный поступок сводил все на нет.
На подготовку к бессмертию должно было уходить немало времени и сил, фактически вся жизнь, причем все это было лишь прелюдией к завершающему акту–слиянию дематериализованного организма с великим Дао. Эта трансформация человека в бессмертного считалась очень непростой, доступной лишь для немногих. Сам акт перевоплощения почитался настолько священным и таинственным, что никто его не мог зафиксировать. Просто был человек – и нет его. Он не умер, но исчез, покинул свою телесную оболочку, дематериализовался, вознесся на небо, стал бессмертным.
Наученные судьбой своих предшественников, казненных императорами Цинь Ши-хуанди и У-ди, даосы усердно разъясняли, что видимая смерть – это еще не доказательство неудачи: вполне вероятно, что умерший вознесся на небо и достиг бессмертия. В качестве аргумента даосы умело пользовались легендами, в обилии созданными ими же. Вот, например, легенда о Вэй Бо-яне, авторе одного из ханьских трактатов о поисках бессмертия. Рассказывают, будто он изготовил волшебные пилюли и отправился с учениками и собакой в горы, дабы там попытаться обрести бессмертие. Сначала дали пилюлю собаке –она издохла; это не смутило Вэя – он принял пилюлю и упал бездыханным. Веря в то, что это лишь видимая смерть, за ним последовал один из учеников – с тем же результатом. Остальные вернулись домой, чтобы потом прийти за телами и похоронить их. Когда они ушли, принявшие пилюли воскресли и превратились в бессмертных, а неповерившим своим спутникам оставили соответствующую записку.
Самое интересное в легенде – ее назидательность: именно после смерти и наступает бессмертие, поэтому видимую смерть можно считать мнимой. Такой поворот в даосском культе бессмертия был закономерен. Ведь императоров, поощрявших даосов и покровительствовавших им, интересовали отнюдь не изнуряющие посты и самоограничения. Они не стремились научиться питаться слюной – их интересовали именно пилюли, талисманы и волшебные эликсиры. И даосы старались угодить своим царственным патронам. В китайских летописях упоминается, что в IX в. четверо императоров династии Тан преждевременно расстались с жизнью именно из-за злоупотребления даосскими препаратами. Конечно, запись в официальном (конфуцианском) источнике – еще не убедительное доказательство. Однако нет оснований и сомневаться: для образованных и рационалистически мысливших кон-фуцианцев шарлатанство даосских магов и легковерие правителей были очевидны, что и оказалось зафиксированным в источниках. При этом весьма вероятно, что некоторые танские императоры не воспринимали такого рода смерть как свидетельство неудачи – возможно, они тоже верили, что это путь к подлинному бессмертию. Однако стоит заметить, что случаи смерти от злоупотребления пилюлями были нечасты, причем скорей среди поверивших даосам и страстно желавших бессмертия императоров, чем среди самих даосов.
Псевдонауки даосов
Увлечение волшебными эликсирами и пилюлями в средневековом Китае вызвало бурное развитие алхимии. Получавшие средства от императоров даосы-алхимики упорно работали над трансмутацией металлов, над обработкой минералов и продуктов органического мира, выдумывая все новые способы приготовления волшебных препаратов. В китайской алхимии, как в арабской или европейской, в ходе бесчисленных опытов по методу проб и ошибок совершались и полезные побочные открытия (например, был открыт порох). Но эти побочные открытия теоретически не осмыслялись, поэтому они и не сыграли существенной роли в развитии естественных и технических наук. Этому, как упоминалось, способствовала и официальная позиция конфуцианства, считавшего наукой только гуманитарные знания в их конфуцианской интерпретации. Неудивительно, что алхимия, как и некоторые другие протонаучные дисциплины, так и остались в руках даосов псевдонауками.
В их числе была и астрология – наука, которой занимаюсь еще древние конфуцианцы. В отличие от конфуцианцев, бдительно следивших за светилами и использовавших их перемещения и небесные феномены в политической борьбе, даосы видели в астрологии возможности для гаданий и предсказаний. Хорошо зная небосвод, расположение звезд и планет, даосы составили немало астрологических карт, атласов и календарей, с прмощью которых делали выводы о том, под какой звездой человеЕ родился, какова его судьба и т.п. Став в средневековом Китае монополистами в области оккультных наук, даосы составляли гороскопы и делали предсказания; причем без совета даосского гадателя никто обычно не начинал серьезного дела, а женитьба в Китае всегда начиналась с обмена гороскопами, точнее, с присылки гороскопа невесты в дом жениха.
Одной из популярных оккультных наук была геомантия (фэн-шуй). Связав небесные явления, звезды и планеты со знаками зодиака и странами света, с космическими силами и символами (Небо, Земля, инь, ян, пять первоэлементов и т.п.), геоманты разработали сложную систему взаимодействия между всеми этими силами и земным рельефом. Только при благоприятном сочетании небесных сил участок земли считался подходящим для строительства, устройства могилы или приобретения Е собственность. Даосская геомантия всегда имела успех: даже самые утонченные, рафинированные и презиравшие суеверия конфуцианцы не пренебрегали ею. Напротив, в необходимых случаях они обращались к даосам-гадателям за советом и содействием. Даосские гадатели обставляли всю процедуру гадания с величайшей тщательностью и серьезностью. Показательно, что компас, одно из величайших изобретений китайцев, появился именно в недрах геомантии и для ее нужд, т.е. для ориентировки на местности.
Много сделали даосы для китайской медицины. Опираясь на практический опыт знахарей-шаманов и придав этому опыту свои мистические выкладки и магические приемы, даосы в процессе поисков бессмертия познакомились с анатомией и функциями человеческого организма. Хотя научную основу физиологии человека они не знали, многие их рекомендации, лечебные средства и методы оказывались достаточно обоснованными и давали положительные результаты. Однако следует заметить, что сами даосы, да и их пациенты, всегда больше надежд возлагали не на лекарственные препараты, а на сопровождавшие их магические приемы и заклинания, на обереги и талисманы, на волшебные свойства некоторых предметов, например бронзовых зеркал, выявлять нечистую силу. Кстати, все болезни даосы считали наказанием за грехи, и больные для своего блага должны были не столько лечиться, сколько «очищаться» с помощью даосского мага.
Заключение
Религия по-китайски – zongjiao (цзун-цзяо). Где jiao – учение, а zong – христианский. Нетрудно догадаться, откуда пошел термин. И ислам, и христианство приравниваются к конфуцианству и даосизму – это просто учения, тогда как религия в понимании европейца – поклонение высшим силам, в реальность которых он верит, образ жизни, идеология, система символов, моральных правил, обрядов и культовых действий, исходящая из представлений об общем порядке бытия, и едва ли учение. По крайней мере европеец скорее определит религию через веру, нежели через слово «учение». И намного правильнее было бы вместо термина «католическое учение» в значении «католицизм» использовать словосочетание «католическая вера». Но с понятием «вера» в китайском языке те же сложности.
Когда китаец говорит Wo xiangxin shangdi (я верю в Бога), он имеет в виду, что верит в христианского Бога. Если он говорит, что верит в Будду, эта фраза не используется. Слово «вера» в этом значении вошло в китайский язык не так давно и только с приходом христианства. Таким образом, вера в Бога для европейца сопряжена с тем, что Бог милосерден и вездесущ, что не поставит на жизненном пути человека больше преград, чем тот может преодолеть. Для большинства китайцев же сказать «я верю в Бога» равносильно тому, как сказать «я верю в существование Бога». Но ведь вера в Бога и вера в Его существование – не одно и то же. Скорее первое включает в себя второе и много чего еще. Китаец, однако, зачастую далек от этого «много чего еще».
Список литературы
1. История и культурология. Под ред. Шишовой Н.В. М., 2000. п. 3.3.
2. Васильев Л.С. История религий Востока. М., 2006.
3. Токарев С.А. Религии в истории народов мира. М., 2005.
