Реферат

Реферат Отражение в мифологии восточных славян явлений политической и правовой жизни

Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28

Поможем написать учебную работу

Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.

Предоплата всего

от 25%

Подписываем

договор

Выберите тип работы:

Скидка 25% при заказе до 25.11.2024





СОДЕРЖАНИЕ

Введение........................................................................................................... 2

Отражение в мифологии восточных славян явлении политической и правовой жизни   4

Заключение..................................................................................................... 23

Список литературы........................................................................................ 24

Введение


В 1988 г. исполняется 1000 лет крещению Руси. Цель выступлений, проповедей, печатных публикаций церковников сводится к тому, чтобы показать, прежде всего, непреходящее значение этого события для исторических судеб Руси. Крещение Руси они трактуют как "божье ниспослание" на русский народ, с которого началось политическое и культурное развитие Руси, русского народа, до того пребывавшего в дикости, невежестве и варварстве. Согласно некоторым современным церковным авторам дохристианское общество Древней Руси — "смрадный и жестокий мир", где господствовало "темное, озлобленное, мстительное язычество". Вот почему "обращение к временам дохристианским, правильное освещение их — не просто дань интересу к старине или удовлетворение естественной любознательности. Оно необходимо для опровержения богословских измышлений в области отечественной истории, разоблачения попыток церковников-эмигрантов использовать эти измышления в антисоветских целях"'.

Вместе с тем имелись и в корне противоположные взгляды на дохристианские верования восточных славян. Они восходят к великому русскому ученому-энциклопедисту М. В. Ломоносову. Он активно интересовался древнерусской мифологией, проводя сравнительно-исторические параллели с греческой и римской языческими религиями. В связи с этим он замечал: "Древнее многобожие в России, сходствующее с греческим и римским, подтверждается еще, сверх письменных известий, другими примечаниями. Что значат известные в сказках полканы, из человека и коня сложенные, как греческих центавров? Не гиганты ли волоты? Не нимфы ли в кустах и при ручьях сельскою простотою мнимые русалки? Не соответствует ли царь морской Нептуну, чуды его тритонам? Чур — поставленному на меже между пашнями термину?". Он отождествлял древнерусского Перуна с античным Зевсом и заключал: "Мы бы имели много басней (мифов), как греки, есть ли бы науки в идолопоклонстве у россиян были".

Время подтвердило проницательность великого Ломоносова. Отвечая дореволюционным скептикам, видный советский этнограф и религиовед С.А. Токарев пишет: "Но дело, видимо, просто в недостаточной изученности религии древних славян и в скудости источников. Знай мы о ней столь же, сколько о религии, например, древних римлян, славянская религия едва ли показалась бы нам более убогой и жалкой, чем римская". В настоящее время растет интерес к изучению восточнославянского и древнерусского язычества, совершенствуются методы его исследования. Комплексно используются современная методика и данные таких наук, как история, философия, этнография, лингвистика, археология и др. Много ценного привнесли в исследование язычества работы В.Я. Проппа, В.Н. Топорова и В.В. Иванова, Б.А. Успенского, С.А. Токарева, Б.А. Рыбакова. Их труды показывают богатство, разнообразие и своеобразие языческих представлений как целостной, развивающейся во времени религиозной и мировоззренческой системы наших далеких предков.

Выбранная мною тема «Отражение в мифологии восточных славян явлений политической и правовой жизни», является, несомненно, актуальной, теоретически и практически значимой.

Цель работы – рассмотреть особенности отражения в мифологии восточных славян явлений политической и правовой жизни.

Работа состоит из введения, одного раздела, заключения и списка литературы.

Отражение в мифологии восточных славян явлении политической и правовой жизни


Вначале несколько слов о самом термине "язычество". Он литературного происхождения. Произошел от церковнославянского слова "языци", т.е. "народы", "иноземцы". Таким образом, русские книжники эпохи Киевской Руси — христиане по вере — как бы "отгораживались" от народов, еще не крещенных. В современной науке под язычеством понимается комплекс религиозных обрядов, верований, представлений, предшествовавший возникновению мировых религий (христианства, магометанства, буддизма) и послуживший их основой.

Язычество древних славян имеет глубокие корни. Истоки его видятся за много тысячелетий до начала нашей эры. А отголоски сохранялись до недавнего времени. Говоря о своеобразии в эволюции и формах восточнославянского и древнерусского язычества, мы не должны забывать, что его развитие не шло в стороне от путей, по которым развивались языческие комплексы других нардов. При всех различиях в условиях существования — социальных, географических, климатических — необходимо помнить о прохождении одинаковых стадий в становлении языческих воззрений у разных народов.[1]

Входя в мир славянского язычества, мы должны также четко представлять, что его развитие опосредовано окружающей человека природной средой и господствующими общественными отношениями.

По мнению известного советского ученого-религиеведа И.А.Крывелева, общая особенность мышления человека в древности состояла в том, что его объектом и материалом были предметы и явления, входившие в непосредственное окружение человека и имевшие для него жизненное значение. Поэтому и религиозные представления вначале относились к предметам и явлениям ближайшего окружения, притом к тем, которые были вплетены в жизнедеятельность человека.

До нашего времени дошли источники, свидетельствующие о поклонении древних славян таким предметам и явлениям. Автор "Хождения Богородицы по мукам" — произведения XII — XIII вв. — пишет, что "они все бога прозваша: солнце и месяц, землю и воду, звери и чади". Знаменитый русский церковный деятель XII в. Кирилл Туровский в одной из своих проповедей яростно восклицал: "Ужо бо не нарекутся Богом стихия, ни солнце, ни огнь, ни источници, ни деревеса!" Отсюда видно, что на ранней стадии язычники-славяне поклонялись различным неодушевленным и одушевленным предметам, обожествляли силы природы.

Вера в сверхъестественные возможности какого-либо объекта называется фетишизмом. Фетишизм могли быть добычливые орудия охоты, деревья, плоды которых утоляют голод, и т.д. Первоначально предмет сам по себе воспринимался как проявление естественных сил. С усложнением мышления человека, задаваясь вопросом об источнике этих сил, начинает думать, что их носителем является существующая в объекте какая-то неведомая ему сила — своеобразный двойник данного объекта. Зримый образ этого "двойника" еще не сложился в сознании людей, и он выступал безликим и бесформенным, не оторванным от предмета. Это уже новая форма развития первобытных верований — анимизм.

У восточных славян отголосками фетишизма и анимизма, преломленных тысячелетиями, было поклонение, например, камням, деревьям, рощам. Культ каменных фетишей — очень древний. Вполне возможно, что у древних славян он возник из почитания каменных орудий, необходимых в охоте и хозяйстве.. во всяком случае, у древних римлян существовал культ первобытного кремневого орудия — "ударника" (отсюда и бог Юпитер носил еще имя Феретрий — ударник). Культ камней оказался у славян весьма живучим. "Слово Иоанна Златоуста" (по русскому списку XIV в., но написанное гораздо раньше) при перечислении мест, куда русские "приходяще молятсь" и "жертву приносящу", называет "камения". Среди белорусов до недавнего времени существовало поверье, что в седую старину камни говорили, существовали, росли и размножались, как люди.

На берегу Плещеева озера в древнем русском городе Переяславле-Залесском до сих пор лежит камень-валун — Синь-камень весом 12 т. В дославянские времена ему поклонялись туземное население язычников-мерян. Сменившие мерю в IX — XI вв. славяне продолжали поклоняться камню. При встрече весны камень украшали лентами и цветами, вокруг него водили хороводы. Вот как об этом пиала летопись: "Бысть во граде Перславле камень за Борисом и Глебом (имеется в виду церковь Бориса и Глеба) в бояраку, в нем же вселися демон (дух), мечты творя и привлагая к себе ис Переаславля людей: мужей и жен и детей их и разсевая сердца в праздники великих верховных апостолов Петра и Павла. И они слухашу его и к нему стекахуся из году в год и творяху ему почесть". Несмотря на отчаянную борьбу церковников с камнем (его и топили и закапывали), камень "дожил" до наших дней. Известны и другие каменные фетиши, например "Конь-камень" на острове Коневиц на Ладожском озере, которому местные жители приносили в жертву лошадей. Фетиши могли изготовляться и самим людьми. Существуют русские сказки, в которых перед смертью мать завещает дочери чудесную куклу. Кукла — дух материнского рода. Согласно обычаю душу покойной надо кормить, а она будет защищать падчерицу в чужом роде.[2]

Объектом поклонения восточных славян были также деревья, рощи, лес. О почитании деревьев упоминается в "Житии Константина Муромского", о молитве "в дрова" сообщает и "Слово Иоанна Златоуста" в северных районах Руси существовал культ березы. По преданию на месте города Белозерска раньше росли березы, которым приносились жертвы. Культ березы сохранялся и позже. В 1636 г. нижегородские священники жаловались в своей челобитной, что "собиратся жены и девицы подъ древа, подъ березы, и приносятъ яко жертвы, пироги и каши и яичницы и поклоняс березамъ оучнуть походя песни сатанинские приплетая пети и дланми плескати, и всяко бесятся".

В приднепровье был распространен культ дуба. Византийский император Константин Багрянородный в своем сочинении "Об управлении государством" (948 — 952), основываясь на личных впечатлениях, писал о россах — русских, что они в походе "у весьма великого дуба приносили в жертву живых птиц". Два мощных "священных" дуба были обнаружены уже в нашем веке на перекрестке двух торговых путей средневековья "из варяг в греки" и из Киева в Чернигов. Их подняли со дна Десны и Днепра в 1909 и 1975 гг. при расчистке дна этих рек. Радиоуглеродный анализ второго из этих дубов показал, что он перестал существовать (вероятно, упал вследствие подмыва берега) в середине VIII в. Ученые считают, что, по-видимому, "священные" дубы росли в "священных" рощах, которые также являлись объектом поклонения древних славян.

Обнаруженные дубы указывали и на другой пласт верований язычников-славян. Стволы деревьев на высоте нескольких метров (там, где начинали расходиться ветви) были симметрично и прочно засажены кабаньи челюсти. Наряду с почитанием дуба днепровские славяне поклонялись священным животным — диким кабанам-вепрям. Древнерусские летописи и былины неоднократно повествуют об охоте на вепря и торжественном поедании кабаньего мяса на княжеских пирах. Некоторые исследователи видят в этих "вепревых" угощениях отголоски обрядового поедания мяса вепря, связанного с древним культом. Здесь мы встречаемся уже с тотемизмом и культом животных.

Тотемизм — это вера в происхождение человеческого рода от какого-либо вида животных. Появление тотемизма прежде всего связано с организацией рода как общественной ячейки существования людей в первобытном обществе. Человек в рамках рода осознает общность происхождения всех его членов. Но возникает вопрос: а как произошел сам род, люди данного рода? Существование анимистических воззрений окружающая природа помогают ответить на него. Разные роды произошли от разных предков, а предки (духи — двойники к тому времени перешли от статического состояния к мобильному, что дало возможность говорить о "переселяемости" и "оборачиваемости") происходят от представителей животного мира, которые наиболее похожи, по мнению тотемистов, на людей. Образ тотемистического первопредка возник как религиозное отражение структуры родового общества, построенного по принципу генеалогического древа. Этот вид первобытно-религиозных верований широко распространен у различных народов мира — от австралийских аборигенов до народностей нашего Крайнего Севера.[3]

Вопрос о тотемистическом культу у восточных славян довольно сложен. Возможно, что в ряде случаев мы сталкиваемся с трансформацией тотемизма в культ предков в образе животных, отголоски "звериных" культов прослеживается в ранних церковных поучениях. В упоминающемся уже "Хождении Богородицы по мукам" сообщается, что славяне "богаты прозваша" зверей ("тварей"). Отцы церкви неистовствовали, когда новообращенные христиане продолжали соблюдать "бесовские" обряды, при которых их участники "надевали на себя звериные шкуры", плясали, скакали и пели "бесовские" песни. Тотемистические игры в медведя ("комоедица") сохранились в белоруской деревне до второй половины XIX в. Здесь, видимо, можно усмотреть пережиток ритуальных плясок на празднике тотема, который известен и изучен у народов Крайнего Севера и многих других.

Элементы тотемизма прослеживаются и в более позднем, уже земледельческом, обряде "вырывания бороды" — последних колосьев с поля. При этом поются особые песни, призывающие на помощь волков, лисиц, медведей и других животных. Наиболее ярко подтверждают существование тотемизма у восточных славян архаические пласты русских народных сказок, прежде всего волшебных и о животных. Тотемным животным выступает в сказке чудесная корова, помогающая падчерице. Падчерица не ест мяса коровы и с почетом ее хоронит. В данном случае отношение к корове определяется представлением, что тотем может спасти человека, предупредить его об опасности. Причинением вреда тотему наносит вред и связанному с ним человеку.

Зачастую в сказках животных называют лисичка-систричка, волк-братик, медведь-дедушка. Это в определенной мере свидетельствует о представлении о кровно родственных связях человека и животных. Интересно, что австралийцы, у которых тотемизм в чистом виде существовал еще в прошлом веке, называли своих тотемных животных: "это наш отец", "это наш друг". Глубоко архаические воззрения о родстве человека и животных донесла до нас сказка "Медведь — Липовая нога" восточнославянского происхождения. Мужик, повстречавший медведя, в схватке отрубает ему лапу и приносит ее домой бабе. Старуха сдирает с лапы кожу и ставит лапу варить (медвежье мясо), а сама начинает прясть медвежью шерсть. Медведь же, сделав из липы деревянную ногу, идет в спящее село, вламывается в избу и съедает обидчиков. Медведь мстит по всем правилам кровнородственной мести: око за око, зуб за зуб. Раз его мясо едят, значит и он ест живых людей.

Здесь прослеживается архаический мотив нарушения запрета убивать и употреблять в пищу тотемное животное. Вместе с тем в сказках описывается и ситуация, когда зверь преданно следует священной родственной связи и обязательствам, вытекающим из нее. Так, в сказке об Иване-царевиче и Сером волке в начале волк убивает коня Ивана. А затем клянется царевичу служить "верой и правдой". С точки зрения тотемизма, пишет В.П.Аникин, "понятно почему сказочный волк, причинив вред человеку, считает себя обязанным возместить урон верной службой. Родственная связь считалась священной, и нарушение ее каралось. Когда поступки шли вразрез с родовой моралью, они требовали возмещения и возмещения самого точного. Волк съел коня, он сам служит герою конем. Он берет на себя обязанность помогать человеку добровольно, без принуждения и для него родственные связи священны. Логика первобытного мышления здесь несомненна".

Тотемический уровень сознания отражает сюжеты о брачных отношениях человека и зверя. Психология первобытного человека допускала возможность брачных союзов между животными и людьми, а сами животные нередко воспринимались как непосредственные родственники человека. Всем известны русские сказки, в которых медведь проживает с бабой, змеи летают по ночам к женщинам, человек может рождаться от коровы, кабана, собаки, быка, а из яиц могут вылупляться мальчики.

В этой связи показательна сказка восточных славян об Иванушке-Медвежье ушко — сыне человека и медведя. Медведь (медведица) встречает женщину (мужчину) и уводит ее (его) в берлогу. У них рождается мальчик: "совсем человек, только уши медвежьи" ("до пояса человек, а от пояса медведь"). Этот персонаж отличается необычайной и неуемной силой (в шесть лет выворачивает дуб с корнем из земли и т.д.). В результате его полузвериного происхождения у него две силы: человечья и медвежья.[4]

В другой сказке — "Девушка и медведь" — рассказывается о побеге трех сестер из медвежьей берлоги, куда их хитростью затащил медведь. Это уже свидетельствует об отражении в сознании неприятия и стремления избежать брачных связей человека с животными. Фольклорные рассказы о похищении девушек или женщин зверем приобретают иной раз неожиданно реалистический характер. В 1925 г. в Олонецкой губернии произошел такой случай. В одну из деревень повадился ходить медведь, который загрызал скот. По совету стариков, "чтобы убить медведя", жители решили сделать "медвежью свадьбу", "девкой отделаться" — отдать медведю девушку "на совесть… как в старь деды делали… самую раскрасавицу". По жребию выбрали девушку, одели в наряд невесты и, несмотря на ее сопротивление, отвели в лес к медвежьему логову, где привязали к дереву: "Не осуди, Настюшка, ублажай медведюшек. Заступись за нас, кормилица, не дай лютой смертью изойти".

Разновидности культа предков в облике животных является оборотничество. В русских былинах Вольга охотится в образе сокола, обращается в муравья, когда надо пролезть через подворотню из рыбьего зуба. Русская сказка широко использует мотив превращения прекрасной девушки-невесты в лебедя, утку, лягушку. "Царевна обернулась белой лебедью и полетела с корабля"; "Упала, ударилась в корабль, и превратилась в уточку и улетела"; "А лягушка ночью выпрыгнула на крыльцо, оземь грянулась и стала царевной-красавицей". У восточных славян интересны поверья о людях-волках — волколаках. Вера в волколаков и рассказы о них были особенно распространены у белорусов и украинцев, а также у великоруссов. Одни рассказы говорят о колдунах, умеющих превращаться в волков, другие — о людях, превращенных в волков. Вера в оборотничество, недостаточно еще изучена наукой, — свидетельство существовавшего поклонения восточных славян животным.

Отрыв духа-"двойника" от объекта, которому он присущ, наряду с тотемизмом порождает веру в души мертвых, а также культ предков. Вероятно одной и форм этого культа было почитание Рода и рожаниц, возникшего в связи с разрастанием и усилением родов и укреплением родовой организации. Как полагает известный ленинградский историк В.В.Мавродин, в последнее время была высказана точка зрения, что род был верховным божеством славян до Перуна. Однако вряд ли в условиях политической и экономической разобщенности древних славян, замкнутости славян мог существовать верховный бог, подчиняющий себе всех остальных.

Другим социальным фактором возникновения культа предков послужило выделение в роде возрастной группы старейшин. Их почитаемость в земной жизни сказывалась на отношении к ним родичей после смерти. След этой формы культа сохранился в известном образе Чура или Щура. По мнению видного советского этнографа С.А. Токарева, это был почитаемый предок — родоначальник. Сохранившиеся сейчас в детских играх восклицания "Чур меня!", "Чур, это мое!" — означали в древности заклинания, призывания Чура на помощь. Что Чур-Щур был именно предок видно из слова "пращур", прапредок. На культ предков указывает и сохранившийся обычай поминания умерших родителей в определенные дни года. Археологи фиксируют появление культа предков в курганных и простых захоронениях.

Невидимые духи — души предков и родичей, двойники фетишизируемых предметов и явлений, объекты тотемистического культа постепенно "населяют" окружающий древнего славянина мир. Уже не сам предмет является объектом почитания. Поклонение относится к живущему в нем духу, демону. Не сам предмет, а именно они оказывают положительное или отрицательное влияние на ход событий в мире и на судьбы людей.

Язычество восходит на новую ступень. Эта стадия полидемонизма. Демоны — ранние двойники реальных вещей и явлений объективного мира, а также людей, но покинувшие своих реальных носителей и ставшие самостоятельными существами. Они приобретают антропоморфный образ. Теперь и лес, и вода-матушка, и даже жилище — земное и неземное, где находятся души мертвых становятся обитаемыми, в них поселяются демоны. Именно демонов населяющих то или иное природное пространство, имеет в виду средневековые авторы, когда пишут, что славяне поклоняются водным и лесным стихиям.[5]

Как отмечает византийский писатель VI в. Прокопий Кесарийский, славяне "почитают реки и нимф, и всякие другие божества". Митрополит Иоанн в "Правеле церковном вкратце" — наставлении для древнерусских церковников XI в. — как о повальном явлении сообщает о поклонении болотам, колодцам с живущими там духами: "еже жруть бесов и болотом и кладезем".

Таким образом, стечением времени духи, первоначально представлявшие однородную массу, начинают различаться. Прежде всего — по месту обитания, становясь "хозяином места". Современные исследователи различают демонических персонажей сферы "вне дома" (лес, поле, болото и т.д.), сферы "дом", сферы "ниже земли" и "выше земли", а также персонажи, связанные с определенным периодом времени (полуденица, полуночь и др.). отличаются они и отношением к человеку: злые и добрые.

В водной стихии, считали древние славяне, жили берегини и водяные. Берегини, а позднее вилы и русалки — это женские духи рек, озер, колодцев, прудов и т.д. По народным поверьям, весной русалки выходят на берег, качаются на ветвях, расчесывают свои длинные зеленые волосы, поют песни, заманивают прохожих и стараются защекотать их до смерти. С русалками связаны также представления о погибших в воде женщинах, девушках, о некрещеных умерших детях. Видимо, здесь на образ русалок наслоились отголоски культа мертвых. Но русалки — и духи растительности: деревьев и трав, цветов и хлебов — ведь они дают растениям жизненную влагу, посылают благодатный дождь на поле. Водяной — косматый, с бородой по колено, злой, проказливый и мстительный старик, живет на дне рек и озер, в омутах.

Леший обитает на деревьях или в дуплах. По ночам он дико кричит, выглядывая из-за старого дуба (вспомним, что дуб тоже связан с языческими верованиями).

На полях в высокой траве или в высоких колосьях живут полевики — козлообразные существа. Возникновение их образа говорит нам о развитии земледелия. Полевики могли быть мужского и женского пола.

В жилище "хозяин" домовой — маленький горбатенький старикашка. Он — покровитель дома, домашнего хозяйства. В зависимости от конкретного "местопребывания" его называли дворовым, овинником, гуменником, банником. Если о нем заботиться, то он помогает в хозяйстве. "Царь хозяюшка дворовой! Царица хозяюшка дворовица! И дарую я цебе и хлебом и солью и низким поклоном, а што сам ем, пью, тем цебе дарю; а ты, хозяюшка-бацюшка и хозяюшка-матушка, мене береги и скоцину блюдзи", — говаривали в старину. Если же его не кормить, то он душит кур, беспокоит своей возней ночью. Тогда он превращается в проклятого "беса хоромо-жителя", так называли домового церковнослужители ("Слово св.Василия о посте" — памятник XIV в.)[6]

Таким образом, у восточных славян на протяжении многих веков складывался своеобразный пантеон демонов, или низших божеств. С течением времени на их первоначальные функции наслаивались новые. Поэтому в ряде случаев до нас дошли их полуфункциональные образы. Пример тому, как отмечалось выше, — русалки. Между демонами существовали отношения, отражающие родственные и бытовые связи людей. У славянских демонов существовала определенная иерархия: среди них были начальники и подчиненные старшие и младшие. Домовой имеет семью: жену (домаха, домовиха), детей. Леший также может иметь парный персонаж — лесную хозяйку (лехачиху, лешавиху). Русалки считались дочерьми водяного. В одном из письменных памятников XIX в. о вилах говорится, что "их же числом тридевять сестрениц, глаголят невегласи и мнять богинями". Домовые ходят в гости друг к другу, иногда ссорятся и даже дерутся. Домовой водит знакомство, а иногда воюет с банниками, лесовиками и полевиками, а с водяными непримиримо враждует. "Все эти духи близкие и родные или друзья и кумовья", — говорили русские крестьяне. Видимо, главой рожаниц — духов рода, рождения и плодородия был боровой.

Из сказанного очевидно, что у восточных славян сложилась достаточно развитая система так называемой низшей мифологии, или демонологии. Наиболее известны представители "низшей мифологии" древних греков и римлян. Античным богам-олимпийцам во главе с Зевсом предшествовали, а в дальнейшем сопровождали в их земной жизни демоны — полубоги различного "ранга": нимфы, наяды, сатиры, герои и т.д.

Демонические верования приближали восточных славян к следующему этапу развития языческой религии — политеизму, т.е. вере в богов. О том, что демонизм, развиваясь, являлся предшественником политеизма, недвусмысленно говорит "Слово об идолах". Его автор — первый систематизатор и периодизатор славянских верований — пишет: "Се же славене начали трапезу ставити Роду и рожаницам переже Перуна бога их. А прежде того клали требы упырям и берегиням". Но из этого отнюдь не следует, что Род до Перуна был верховным славянским богом. Наряду с другими низшими мифологическими существами он предшествовал политеистическим божествам на предыдущей стадии развития язычества.

Но поступательно движение язычества, появление его новых форм и разновидностей в то же время не мешали сохранению старых верований. К концу I тыс. н.э. у восточных славян имело место удивительное сосуществование всех слоев языческих верований. Впрочем, очевидно, только нам это смешение представляется неким хаосом, для наших предков все было естественно и гармонично. В целом же к этому времени восточное славянство стояло уже у порога политеистических воззрений.

Будущие боги киевского пантеона не сразу взошли на свой Олимп. Их происхождение — в тех же фетишистских и анимистических представлениях и природных культах праславян II — I тыс. до н.э. В X в. они уже предстают зримо.

"Повесть временных лет" сообщает, что при заключении договоров Руси с Византией — важных событиях в истории восточных славян в X в. — русские "кляшася оружьем своим и Перуном богом своим и Волосом, скотьим богом". Так мы впервые встречаемся с восточнославянскими богами. Образы Перуна и Волоса восходят к праславянским мифологическим представлениям. Они связаны между собой как персонажи "грозового мифа". Согласно этому мифу, реконструированному В.В. Ивановым и В.Н. Топоровым, обитающий на небе или на вершине горы бог грозы Перун преследует за похищение скота или людей своего змеевидного врага, живущего на земле, — Волоса. Преследуемый громовержцем Волос (Велес) прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову. В свою очередь, Перун во время поединка расщепляет дерево, раскалывает камень, мечет стрелы. Свою победу Перун символизирует дождем, приносящим плодородие.

Как видим, в древнем мифе отразились различные стадии религиозных представлений, а также взаимосвязь высших божеств с объектами различных форм верований, предшествовавших политеизму. Перун выступает здесь как бог грозы, молнии и грома. Вместе с тем в процессе развития общественных отношений Перуну-громовержцу становятся присущими и военные функции. Дореволюционные приверженцы пресловутой норманнской теории объявляли Перуна богом норманнов — варягов, завоевателей Руси.

После работ известного исследователя языческих древностей Е.В. Аничкова в науке укоренилось представление о позднем происхождении Перуна, связанном с появлением князей, дружины, в целом с развитием феодального общества на Руси. Перун является богом-воителем и покровителем феодалов. "Эта мысль Е.В. Аничкова мне представляется верной и плодотворной", — пишет Б.А. Рыбаков. Однако В.В. Иванов и В.Н. Топоров усматривают военные функции Перуна уже в индоевропейской традиции. Вместе с тем исследователи в рамках устоявшейся традиции считают его "покровителем военной дружины и ее представителя (у славян — князя), особенно на Руси".[7]

С такой трактовкой Перуна трудно согласиться — нет оснований его военное предназначение связывать только с княжеской дружиной, тем более как феодальным институтом. Известно, что восточные славяне во втор. пол. I тыс. н.э. были воинственным народом, а сами воины — смелыми, храбрыми и мужественными. В это время в военных действиях участвуют не только дружинники, но и все мужское население — "вои". Простые общинники были вооружены, как показывают новейшие исследования И.Я. Фроянова, и позднее — в XI — XII вв. Основной военной силой выступали волостные общинные ополчения.

Таким образом, и простой славянский общинник, и представитель формирующейся социальной верхушки Руси видели в Перуне "создателя молний", бога-воителя, "владыку всего". Это подметил еще в начале нашего века Н.М. Гальковский, который писал: "Мы имеем ясные указания, что Перун был почитаем простым народом". Летописные сообщения дают возможность полагать, что Перун пользовался особым почитанием на юге восточнославянского ареала. Из записи 945 г. мы узнаем, что в Киеве — центре одного из южных племен — полян на холме стоял идол Перуна.

А как оказался в Киеве Волос? И почему русские люди приносили ему присягу? Волос, или Велес, — бог скота, торговли и богатства, так как скот в древности зачастую служил меновой денежной единицей и являлся богатством. Из этого иногда выводится, что Велес был божеством господствующей торговой верхушки Руси (В.О. Ключевский, Е.В. Аничков, Н.В. Румянцев).

Новейшие же исследования свидетельствуют о том, что культ Велеса — очень древний. Архаический миф мы уже приводили выше. Согласно исследованиям Б.А. Рыбакова культ Велеса возник в эпоху охотничьего хозяйства и долгое время был связан с культом медведя. С переходом к скотоводству этот бог становится покровителем домашнего скота ("скотий бог"), по-прежнему сохраняя свои древние функции. Культ Велеса опирался на развитое скотоводство, которое по своему значению в Древней Руси не уступало земледелию.

Как свидетельствуют данные, полученные в разных областях гуманитарных наук, культ Велеса преобладал на северных и восточных территориях "Руси всей".

Действительно, в Ростове еще в конце XI в. в Велесовом конце (район города) стоял каменный идол Велеса, которому поклонялись многочисленные язычники.

В Новгороде эпохи средних веков существовала Волосовая улица. По новгородской земле разбросаны селения с названиями, производными от Волоса (Велеса).

Следует также учесть, что в IX в. началась колонизация ильменскими словенами, населявшими будущую новгородскую землю, междуречья Оки и Волги, где жили финно-угорские племена. Именно новгородские колонисты привнесли культ своего общеплеменного бога Велеса в северо-восточный регион Руси.

Летописи рисуют нам картины народных волнений, возникавших — особенно в северных регионах Древней Руси — на такого рода почве в XI — XIII вв. В них, безусловно, присутствует социальная окраска — борьба различных по имущественному и общественному положению групп населения (однако эта борьба не носила классового характера, ибо в обществе того времени еще только шел процесс классообразования), но не менее ярко видны в них и языческие магические мотивы.

Об одном из них рассказывается в летописи под 1024 г. "В се же лето въсташа волъстви в Суждали, избиваху старую чадь по дьяволю наущению и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятежь велик и голод по всей той стране…". Сразу же необходимо отметить, что "мятеж" происходит внутри единой классово не разделенной общины: кроме волхвов, старой чади, летопись в числе активно действующих лиц упоминает и "всих людьев". Все они входят в свободную общину.[8]

Конфликт был обусловлен голодом, возникшим в результате неурожаев, длившихся несколько лет подряд. В этой экстремальной — при большой зависимости человека от природных условий — ситуации, волхвы — лидеры общества, традиционно совмещавшие общественные и сакральные (в данном случае — языческие) функции, с одобрения народа стали уничтожать "старую чадь" — выделившихся из общества зажиточных людей. Умерщвление ее имело особый, ритуальный смысл, что можно понять из слов о "бесованье". "Чадь" обвинялась в том, что она держит урожай ("гобино").

Согласно И.Я. Фроянову это нужно истолковывать так, что она препятствует росту злаковых, т.е. урожая. Осведомленными здесь являются одни лишь волхвы, выступая в роли провидцев, взору которых доступны сокровенные тайны. Только они знали причину постигшего народ несчастья, находя ее в кознях "старой чади", держащей "гобино". Здесь разумелась сверхчувствительность волхвов в области языческого миропонимания.

По языческим нравам, чтобы восстановить благополучие общины, людей, скрывающих урожай или отрицательно влияющих на него (или на приплод скота и т.д.), убивали или изгоняли, предварительно разорив. Похожие обычаи имели широкое распространение у народов мира на архаической стадии их развития, будь то европейцы, азиаты или африканцы.

Аналогичная ситуация сложилась и в 1071 г. в Ростовской области. "Бывши бо единою скудости в Ростовской области", — сообщает летописец. Естественно, что вновь возникла необходимость найти виновников. Тогда два ярославских волхва заявили, что они "свеве, кто обилье держить". Поднимаясь от Ярославля вверх по Волге вместе с "людями инеми", которых оказалось в Белоозере (конечном пункте "путешествия") триста человек, они, "кде приидуча в погост, ту же нарекаста лучьшие жены", указывали, кто из них "жито держить", а кто мед, рыбу, скору (меха). Мужское население посещаемых волхвами погостов, поддаваясь царившим строгим языческим нравам и видя в волхвах посредников между людьми и божествами, безропотно "привожаху к нима сестры своя, матери и жены своя". Этого требовал жреческий ритуал. Волхвы "в мечте прорезавша за плечемь (у женщин), вынимаста любо жито, любо рыбу".

Однако дело этим не ограничивалось, и волхвы "убивашета многы жены, и именье их отъимашет собе". Таким образом, на сей раз объектом ритуальных убийств стали "лучшие жены", держащие "обилье" (хлеб, мед, рыбу, меха). Безусловно они принадлежали к знатным семьям погостских общин и уже поэтому могли подлежать по языческим законам умерщвлению. Но они могли быть также подозреваемыми в обладании колдовскими чарами, наводящими на людей злые силы. Колдовская подоплека деяний "лучших жен" видна из слов волхвов: "аще истребиве сих, будеть гобино", т.е. пресечение зла, идущего от "жен", было возможно только в результате их истребления.

"Урожайность земли… — писал по этому поводу В.Л. Комарович, — могла быть отнята у нее женщинами; но посредством женщин не может быть возвращена ей…". "Благодетелями" могли стать только волхвы. И действительно, "именье" убитых "жен" волхвы "отъимашети собе".

В этом И.Я. Фроянов увидел архаический смысл. Язычник, населяя духами предметы окружающего его мира, считал, что и в вещах, принадлежащих человеку, заключена частица самого владельца вещей. На имуществе "жен" поэтому лежала печать действия злых сил, ведовства. "Именье" убитых могло стать безопасным только в результате очищения, пройдя через руки волхвов.

Однако очищения не получилось. Вмешались княжеские даньщики, и волхвы сами оказались на месте убитых жен. Волхвов вначале убили, а затем "повесиша я на дубе". Но ночью на дерево влез медведь, "угрыз ею и снесть". Во всех этих "посмертных" делах также нельзя не увидеть языческих мотивов. Дуб, как нам известно, являлся священным деревом. Повешение на дубе поэтому было бы святотатством для язычников. Волхвы, волхвы, видимо, были не повешены, а похоронены среди ветвей священного дерева. А это говорит о почести, оказанной волхвам, которые воспринимались людьми как существа высшего порядка по сравнению с "простыми смертными". "Погребение" в ветвях языческой "святыни" — свидетельство прославления покойных. Медведь — тоже священное животное. И его проделку (перегрызание веревки и унесение волхвов в лес) следует понимать как своеобразное "воскресение" и "вознесение" волхвов в глазах общинников-язычников.

В то же время, что и в ростовской земле, неурожай разразился и в Новгороде. Обеспокоенные этим и "прильщенные" волхвом новгородцы выступили против княжеской и епископской администрации. "И разделишася на двое, — рассказывает летописец, — князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва".

Весь Новгород, вся городская община, куда входили не только "простьцы", но и местные бояре и богатые купцы (по отношению к ним князь, епископ и дружина были пришлыми, чужими) решили "погубити епископа".

Епископ, будучи одним из общественных лидеров, нес, как и полагается ему по языческим меркам, ответственность за процветание народа. В данном же случае он предстает как не справившийся с обязанностями по обеспечению благополучия новгородской общины. В подобной ситуации обычай требовал человеческой жертвы. И только благодаря решительности Глеба, зарубившего волхва, епископ Федор не был убит.

Но этим лишь было отсрочено осуществление языческого обряда, т.к. с уничтожением волхва не устранялась главная причина конфликта, состоявшая в недостатке жизненных припасов. В конце концов новгородцы добились своего. Вскоре и епископ и князь погибли.

Наконец, известно, что в той же обстановке "скудости" в Новгороде в 1227 г. опять появилось четверо волхвов. "Многими волхованиями, и потворами, и знамениями" они восстановили народную массу против новгородского владыки — архиепископа Антония. И хотя волхвов "вринуша во огнь", языческое сознание новгородского "людья" вновь "заработало". Предвидя не благоприятные для себя последствия, Антоний по своей воле поспешно покидает кафедру. Неудача постигла и его преемника архиепископа Арсения, которого постановлением веча изгнали.[9]

Таким образом, как и в предыдущих случаях, новгородцы вину за нескончаемые дожди, препятствовавшие севу озимых и уборке сена, возложили на одного из своих руководителей — на архиепископа. Арсений должен был прекратить дождь, губивший урожай и грозивший голодом. Только укрывшись в Софийском соборе, "злодей" избежал смерти.

Вскоре же, видимо по аналогичным соображениям, новгородцы изгнали остальных правителей: князя, посадница, тысяцкого. Голод продолжал свирепствовать в новгородской земле и в 1230 г. тогда вновь произошло смещение в Новгороде должностных лиц.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что Древняя Русь и после принятия христианства являла собой в мировоззренческом отношении, и в практических действиях языческое общество лишь с формальным существованием в нем элементов христианской веры и культа. Большинство языческих верований и обычаев продолжали соблюдаться без или с малым привнесением в них христианских норм и в XI, и в XII, и в XIII вв., а иногда и в более позднее время.

Заключение


Таким образом, осмысливание вышеизложенных данных приводит нас к выводу, что Древняя Русь и после принятия христианства являла собой и в мировоззренческом отношении, и в практических действиях языческое общество лишь с формальным существованием в нем элементов христианской веры и культа. Большинство языческих верований и обычаев продолжали соблюдаться без или с малым привнесением в них христианских норм и в XI, и в XII, и в XIII вв., а иногда и в более позднее время. Синкретическое смешение языческой и христианской религий происходит уже в Московской Руси. Именно источники послемонгольского периода говорятнам о "двоеверноживущих".

Определенную роль в повороте к христианству сыграло монголо-татарское нашествие и установление ига над русскими землями. Отвлеченный, а потому и чуждый ранее догмат искупления за грехи в условиях ужасных последствий завоевания хищных степняков становится реальностью.

Список литературы


1.     Волошина Т. А. , C. Н. Астапов «Языческая мифология славян», Ростов-на-Дону, 2005.

2.     Ключевский В. О. «Исторические портреты», Москва, 2007.

3.     Кожевников Л. «Славянские языческие Боги, духи и нечистая сила», Казань, 2004.

4.     Рыбаков Б. А. «Язычество древних славян», Москва, 2006.

5.     Семёнова М. «Мы — Славяне!», Cанкт-Петербург, 2005.

6.     Сидельченко В. Н. «В мире легенд и мифов», Санкт-Петербург, 2007.

7.     Фаминцын Г. «Божества древних славян», Санкт-Петербург, 2005.

8.     «Энциклопедия славянской мифологии», изд. «Астрель», 2006.



[1] Волошина Т. А. , C. Н. Астапов «Языческая мифология славян», Ростов-на-Дону, 2005.



[2] Волошина Т. А. , C. Н. Астапов «Языческая мифология славян», Ростов-на-Дону, 2005.



[3] Кожевников Л. «Славянские языческие Боги, духи и нечистая сила», Казань, 2004.



[4] Кожевников Л. «Славянские языческие Боги, духи и нечистая сила», Казань, 2004.



[5] Рыбаков Б. А. «Язычество древних славян», Москва, 2006.



[6] Рыбаков Б. А. «Язычество древних славян», Москва, 2006.



[7] Фаминцын Г. «Божества древних славян», Санкт-Петербург, 2005.



[8] Фаминцын Г. «Божества древних славян», Санкт-Петербург, 2005.



[9] Фаминцын Г. «Божества древних славян», Санкт-Петербург, 2005.



1. Реферат на тему Jim Crow Laws Essay Research Paper Jim
2. Реферат Специальные методы корпоративного налогового менеджмента
3. Лекция Эффективный менеджмент
4. Реферат на тему Astrology Essay Research Paper it was about
5. Реферат Статус суддів
6. Реферат на тему Essay
7. Реферат на тему The Widsom Of Teams Essay Research Paper
8. Реферат Рынок спирта история, перспективы, прогнозы
9. Реферат на тему Конкурсное производство 2
10. Реферат на тему Modern Music Essay Research Paper Music has