Реферат Уголовное преследование 4
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Содержание
Введение. 3
Глава I. Понятие, сущность и значение уголовного преследования
1.1 Понятие и сущность уголовного преследования. 6
1.2 Значение уголовного преследования. 15
Глава 2. Виды, формы, сроки и субъекты уголовного преследования
2.1 Виды и формы уголовного преследования. 18
2.2 Сроки и субъекты уголовного преследования. 21
Заключение. 34
Библиографический список. 36
Введение
В цивилизованной правовой действительности каждый правовой институт или отдельные нормы права имеют глубокие социальные корни и учреждаются для выполнения определенных общественно значимых функций. Являясь выражением воли государства и народа и имея в основе своей социально-политическую природу, они всегда вызываются к жизни как ответная реакция на назревшие социально-экономические потребности существующего строя, преследуют цель наиболее эффективного регулирования конкретных общественных отношений.
Но общественные отношения, правоприменительная практика, как известно, постоянно развиваются, каждый этап развития выдвигает свои задачи, наполняет их новым конкретным содержанием. А закон должен улавливать пульс общественной жизни, отражать объективные ее запросы и служить этим задачам.
Актуальность выбранной темы обусловлена новизной данного института уголовно-процессуального права. Проблемы уголовного преследования рассматривали в своих работах такие видные отечественные ученые, как С.И. Викторский, Д.Г. Тальберг, И.Я. Фойницкий.[1] Однако после введения в действие нового УПК РФ ряд вопросов утратил свою актуальность, а многие проблемы, ранее считавшиеся разрешенными, наоборот, вновь потребовали рассмотрения. В частности, представляется необходимым проанализировать некоторые положения, касающиеся понятия функции уголовного преследования, а также ее характеристик.
Дискуссионным в теории уголовно-процессуальной науки является также вопрос о начале реализации функции уголовного преследования, а также действительном ее содержании. Проблемными, в частности, оказались вопросы о включении в содержание функции уголовного преследования мер оперативно-розыскного характера, призванных изобличать подозреваемого в совершении деяния, запрещенного уголовным законом, и соответственно о начале реализации функции уголовного преследования именно с момента начала применения указанных мер.
Чтобы ответить на указанный вопрос, надлежит осмыслить и оценить социальную полезность целей уголовного преследования, ибо именно в целях правовой материи, в их содержании находят отражение объективные социальные потребности, именно в них «все социальные цели уже представлены в правовой форме». Базируясь на этом, можно сказать, что обозначенные в законе цели уголовного преследования есть правовое выражение тех социальных причин, которые определяют необходимость упомянутого института как средства решения задач уголовного процесса.
На основании всего вышеуказанного целью настоящей дипломной работы является анализ уголовного преследования как уголовно-процессуального института, которая, в свою очередь, обусловила следующие задачи исследования;
1. Рассмотрение истории возникновения и развития института уголовного преследования в российском праве.
2. Анализ видов, форм, сроков и субъектов уголовного преследования согласно действующему законодательству.
4. Анализ особенностей публичного, частно-публичного и частного уголовного преследования
4. Рассмотрение проблем, возникающих в практике использования данного института.
Новизна данной работы обусловлена, наряду с новизной самого института уголовного преследования, также и постоянным обновлением и совершенствованием уголовно-процессуального законодательства, в частности и норм об уголовном преследовании. Рассматриваться в данной работе будут положения действующего УПК РФ, и других законов и прочих нормативных актов, а также практика применения норм об уголовном преследовании российским высшими судебными органами.
Глава I. Понятие, сущность и значение уголовного преследования
1.1 Понятие и сущность уголовного преследования
Уголовное преследование, в соответствии с п. 55 ст. 5 УПК РФ, – процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого. В этом контексте главное то, что изобличение как процессуальная деятельность осуществляется в отношении подозреваемого и обвиняемого.
С начала XIX в. осуществление уголовного преследования было поручено органам прокуратуры. Как ни странно, до недавнего времени законодательно этот термин определен не был. Лишь в ст.9 УПК РСФСР 1922 г. указывалось, что прокуратура обязана возбуждать уголовное преследование перед судебными и следственными органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению.[2] Данная формулировка в УПК РСФСР 1961 г. воспроизведена не была, а сам термин «уголовное преследование» заменили на другой – «возбуждение уголовного дела».
В существовавшей обвинительной модели досудебного уголовного процесса с уголовным преследованием часто ассоциировалось все уголовное судопроизводство, включая и деятельность суда.
Таким образом, законодательное определение данного термина в УПК РФ является прогрессивным шагом: оно призвано уточнить, какие именно участники уголовного судопроизводства наделены соответствующей функцией, с какого момента она возникает и какие юридически значимые последствия порождает.
Приведенное законодательное определение уголовного преследования устанавливает следующие признаки, характеризующие уголовное преследование как один из видов уголовно-процессуальной деятельности:
а) данная деятельность является процессуальной, т.е. происходит в рамках уголовно-процессуального законодательства;
б) она осуществляется стороной обвинения, т.е. прокурором, а также следователем, начальником следственного отдела, дознавателем, частным обвинителем, потерпевшим, его законным представителем, гражданским истцом и его представителем;
в) имеет целью изобличение как подозреваемого, так и обвиняемого в совершении преступления.
г) имеет в зависимости от субъекта виды: частное, публичное, частно-публичное.
На мой взгляд, стоит обратить внимание на ряд несоответствий в данной дефиниции.
Прежде всего, в ст. 5 УПК РФ содержатся понятия, которые невозможно четко соединить между собой. В частности, согласно п. 55 лицами, в отношении которых осуществляется уголовное преследование, являются подозреваемый и обвиняемый. Однако в приведенном в п. 46 ст. 5 УПК РФ перечне участников со стороны защиты подозреваемый не упоминается. Тем самым, по моему мнению, существенно нарушен процессуальный паритет, поскольку функции уголовного преследования, реализующейся в отношении подозреваемого, не противостоит функция защиты этого же подозреваемого. Более того, данная ситуация прямо нарушает положения ст. 16 УПК РФ, в которой закреплены правила, входящие в содержание принципа обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту. Это, несомненно, требует дополнения содержащегося в п. 46 ст. 5 УПК РФ перечня участников уголовного судопроизводства со стороны защиты такой процессуальной фигурой, как подозреваемый.
Далее, в п. 45 упоминавшейся ст. 5 УПК РФ в качестве синонимов употребляются термины «функция обвинения» и «функция уголовного преследования». Из этого как минимум вытекает, что уголовное преследование и обвинение – идентичные категории. Заметим, что ранее данную позицию поддерживали многие научные деятели (И.Я. Фойницкий, М.С. Строгович и др.[3]).
Так, М.С. Строгович писал, что «уголовное преследование – это обвинение как процессуальная функция, т.е. обвинительная деятельность».[4] Вместе с тем данный подход вполне соответствовал действительности того времени, когда по общему правилу на досудебные стадии производства по уголовному делу адвокат не допускался. Поэтому термином «обвинение» обозначалась практически вся досудебная деятельность по установлению лица, совершившего преступление, независимо от имевшегося у него процессуального статуса.
В настоящее время УПК РФ четко разделил статусы свидетеля, подозреваемого и обвиняемого, полагаем, что именно поэтому вопрос о том, являются ли термины «уголовное преследование» и «обвинение» равнозначными, приобрел совершенно иное звучание и стал весьма актуальным. Следует, однако, иметь в виду, что категория обвинения применяется только в отношении лиц, которые приобрели процессуальный статус обвиняемых, тогда как уголовному преследованию фактически могут подвергаться и те, в отношении которых не было вынесено формальное решение о признании их подозреваемыми или привлечении их в качестве обвиняемых.
Частично ответ на поставленный вопрос дал сам законодатель, поскольку при сопоставлении положений п. 22 и п. 55 ст. 5 УПК РФ обнаруживается парадоксальная ситуация. С одной стороны, в первом из названных пунктов однозначно говорится о том, что обвинение – это утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом (данный порядок закреплен в главе 23 УПК РФ).
Когда эти два определения «сходятся» в п. 45 ст. 5 УПК РФ, то становится очевидным, что термин «уголовное преследование» шире, поскольку включает в себя деятельность в отношении не только обвиняемого, но и подозреваемого.
Весьма важным в рамках моей работы видится вопрос о сущности и содержании уголовного преследования. Исследованию данной проблемы уделяли значительное внимание многие авторы. Наиболее обширное определение было предложено профессором М.С. Строговичем. Он отмечал, что уголовное преследование представляют собой сложную деятельность, в которую « входят, прежде всего, действия следственных органов и прокуратуры, заключающиеся в собирании доказательств, уличающих обвиняемого или устанавливающих отягчающие его вину обстоятельства. Затем в уголовное преследование входят действия органов следствия и прокуратуры, заключающиеся в применении принудительных мер, обеспечивающих изобличение обвиняемого и применение к нему наказания (привлечение к уголовной ответственности, применение меры пресечения, вызов на допрос, производство обыска и др.). Наконец, к уголовному преследованию относятся действия прокуратуры, которые направлены на то, чтобы обосновать перед судом предъявленное обвинение, убедить суд в виновности обвиняемого и необходимости применить к нему заслуженное наказание (передача прокурором дела в суд с обвинительным заключением, участие прокурора в подготовительном и судебном заседании)».[5]
Данное определение, как представляется, подчеркивает всю многогранность деятельности, осуществляемой следователем и прокурором. Вместе с тем обратим внимание на то, что М.С. Строгович соотносит данную деятельность исключительно с процессуальной фигурой обвиняемого. По моему мнению, говоря о собирании доказательств, уличающих, по мнению автора, обвиняемого, следует иметь в виду, что уже на момент привлечения лица в качестве обвиняемого по уголовному делу должны быть собраны достаточные доказательства, подтверждающие виновность данного лица в совершении преступления, а значит необходимо говорить и об уголовном преследовании в отношении подозреваемого.
Рассматривая уголовное преследование, А.П. Лобанов определяет его как деятельность следователя, лица, производящего дознание (органа дознания), прокурора, состоящую в собирании фактических данных совершения преступления подозреваемым, обвиняемым, устанавливающую отягчающие и смягчающие вину обстоятельств, а также применение мер процессуального принуждения к подозреваемому и обвиняемому и поддержание обвинения в суде.[6] Тем самым автор «приближает» начало уголовного преследования и говорит о том, что в его содержание входит собирание доказательств, подтверждающих совершение преступления не только обвиняемым, но и подозреваемым.
В.В. Гаврилов содержанием уголовного преследования считает «возбуждение уголовного дела, задержание подозреваемого, применение меры пресечения, предъявление обвинения, составление обвинительного заключения и его утверждение прокурором, направление дела в суд и как вершина уголовного преследования – поддержание обвинения в суде».[7] В данном случае в содержание уголовного преследования ученый помещает два «разноплановых» действия: предъявление обвинения и составление обвинительного заключения с его последующим утверждением прокурором. Статус обвиняемого лицо приобретает не в момент предъявления обвинения, а после его составления и подписания следователем. В то же время обвинительное заключение приобретает юридическую силу не с момента его составления, а после утверждения прокурором. Поэтому в качестве следующей «отправной точки» уголовного преследования следует указать именно момент утверждения прокурором обвинительного заключения в порядке, установленном ст. 221 УПК РФ.
Другой автор, М.А. Ворончихин, предлагает в содержание уголовного преследования включать не только комплекс действий и отношений, связанных с осуждением лица, но и обеспечение правового режима отбывания назначенного по приговору суда наказания. Представляется, что режим фактического отбывания наказания регулируется нормами уголовно-исполнительного права и не может входить в содержание уголовного преследования, а представляет собой его результат. Другое дело, что уголовное преследование может осуществляться на стадии уголовного судопроизводства, именуемой «исполнение приговора» и регламентированной разделом XIV УПК РФ. Так, при рассмотрении судом вопросов, связанных с исполнением приговора, в судебном заседании вправе участвовать прокурор.
Весьма актуальной в плане выявления сущности функции уголовного преследования является проблема соотношения уголовного преследования и предварительного расследования преступлений. Е.Л. Никитин обозначил функцию расследования преступлений в качестве подфункции уголовного преследования, ссылаясь при этом на формулировку ст.31 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»: «Осуществляя уголовное преследование, органы прокуратуры проводят расследование по делам о преступлениях, отнесенных уголовно-процессуальным законодательством к их компетенции».[8]
По моему мнению, сама по себе ссылка на действующее законодательство в данном случае не становится аргументом, поскольку задачей уголовно-процессуальной науки является совершенствование действующего законодательства в случае его несовершенства. Что же касается самого разрешения проблемы, то более обоснованной мне представляется позиция А.Г. Халиулина, который пишет о несовпадении понятий «расследование» и «уголовное преследование».[9]
Действительно, нередко в рамках предварительного расследования производятся процессуальные действия, которые к уголовному преследованию непосредственного отношения не имеют (а иногда, наоборот, оказывают на уголовное преследование прямо противоположное воздействие). Например, это бывает при удовлетворении ходатайства обвиняемого о производстве следственных действий, подтверждающих его невиновность или меньшую виновность. Однако с точки зрения формальной логики я не вполне согласна с утверждением уважаемого автора о несовпадении данных понятий и в связи с тем, что предварительное расследование осуществляется на досудебных стадиях уголовного процесса, а уголовное преследование – и в судебных стадиях. Тот факт, что предварительное расследование на судебных стадиях не осуществляется, является аксиомой, поэтому изначально речь может идти о соотношении данных понятий лишь применительно к досудебному производству.
Довольно полное определение функции уголовного преследования применительно к деятельности прокурора с учетом положений УПК РФ приводит в своем диссертационном исследовании Е.Д. Болтошев. По его мнению, функция уголовного преследования, осуществляемая прокурором на досудебных стадиях, представляет собой «регулируемое уголовно-процессуальным законом направление деятельности, заключающееся в возбуждении уголовного дела против конкретного лица либо даче согласия на такое возбуждение органам расследования, сборе достаточных доказательств, изобличающих подозреваемого в совершении преступления и для привлечения его в качестве обвиняемого, проведении процессуальных действий, допускаемых по решению суда, но требующих предварительного согласия прокурора, либо проводящихся с санкции прокурора, в том числе по применению мер пресечения и иных мер процессуального принуждения с целью предотвращения негативного воздействия на нормальный ход расследования и его окончание с обвинительным заключением или обвинительным актом для направления уголовного дела в суд, а также в принятии мер по возобновлению уголовного преследования лиц, подозреваемых в совершении преступления, в случае незаконного и необоснованного отказа органов расследования в возбуждении против них уголовного дела либо его прекращении».[10] Вместе с тем вопрос о том, относится ли к «чистой» функции уголовного преследования дача прокурором согласия на проведение процессуальных действий, допускаемых по решению суда, является весьма дискуссионным. По моему мнению, в данном случае эта деятельность одновременно в определенной своей части является надзорной, а в другой – имеет характер уголовного преследования. Причем если проследить динамику принятия прокурором решения, то вначале он должен проверить законность, обоснованность и мотивированность решения следователя и, лишь убедившись в его соответствии требованиям ч.4 ст.7 УПК РФ, инициировать уголовное преследование.
Наиболее значимым по сравнению со всеми изложенными позициями, по моему мнению, является предложение А.Г. Халиулина включить в содержание уголовного преследования следующие действия и решения:
а) возбуждение уголовного дела в отношении конкретного лица;
б) производство следственных действий, направленных на собирание в отношении конкретного лица обвинительных доказательств;
в) выдвижение в отношении конкретного лица подозрения в совершении преступления;
г) формулирование и предъявление обвинения в преступлении;
д) производство следственных действий, направленных на доказывание выдвинутого обвинения;
е) направление дела в суд с обвинительным заключением;
ж) поддержание обвинения перед судом.[11]
В целом я согласна с автором в том, что функция уголовного преследования не реализуется на так называемых проверочных стадиях, а также в рамках стадии исполнения приговора и стадии возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Действительно, объем уголовного преследования и его результаты уже оформлены, поэтому все действия прокурора в данном случае направлены не на привлечение лица к уголовной ответственности, а представляют собой лишь дополнительное обоснование обвинительного тезиса.
Все изложенное позволяет сделать вывод о том, что в содержание функции уголовного преследования входит принятие следующих процессуальных решений и совершение следующих процессуальных действий:
а) принятие решений, которыми лицу предоставляется статус подозреваемого или обвиняемого;
б) производство следственных действий, в результате которых были получены обвинительные доказательства;
в) избрание в отношении лица мер пресечения или иных мер процессуального принуждения;
г) санкционирование прокурором решений следователя (дознавателя) о производстве следственных действий, в результате которых были получены обвинительные доказательства;
д) санкционирование прокурором ходатайств следователя (дознавателя) об избрании меры пресечения, если это возможно не иначе как по судебному решению;
е) утверждение прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта);
ж) участие представителей стороны обвинения (уголовного преследования) в производстве в суде первой и апелляционной инстанции.
Определив решения и действия, входящие в содержание функции уголовного преследования, можно предложить следующее развернутое определение сущности уголовного преследования.
Сущность уголовного преследования – это соответствующее назначению уголовного судопроизводства осуществление деятельности по предоставлению лицу статуса подозреваемого и обвиняемого, производству следственных действий, в результате которых были получены обвинительные доказательства, избранию в отношении лица мер пресечения, санкционированию прокурором ходатайств следователя (дознавателя) об избрании меры пресечения, если это возможно не иначе как по судебному решению, утверждению прокурором обвинительного заключения (обвинительного акта), а также по участию представителей стороны обвинения в судебном разбирательстве и на стадии исполнения приговора при рассмотрении судом вопросов о замене осужденному наказания в случае злостного уклонения от его отбывания.
1.2 Значение уголовного преследования
Значение уголовного преследования заключается в том, что оно является основным средством защиты публичного интереса в уголовном процессе.
Публичный интерес – это охраняемый законом интерес, за которым стоят общество и государство. В уголовном судопроизводстве публичный интерес выражается в создании обстановки неотвратимости наказания за совершенное преступление и привлечении к уголовной ответственности виновных. Он выражается также в обязанности государственных органов и должностных лиц в пределах своей компетенции обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина, интересов общества и государства. Защищая публичный интерес, уполномоченные органы и должностные лица осуществляют свои функции, как правило, независимо от воли отдельных организаций и граждан.
Совершение преступления должно влечь за собой уголовную ответственность. Предпосылкой наступления такой ответственности является уголовное преследование, под которым понимается, прежде всего, деятельность, осуществляемая, как отмечалось выше, прокурором, следователем, дознавателем, другими участниками со стороны обвинения. Суд исключен из числа органов, осуществляющих уголовное преследование (ч. 3 ст. 15 УПК РФ). Если первичная информация о готовящемся или совершенном преступлении поступает в суд, то она должна незамедлительно направляться органу или должностному лицу, наделенному полномочиями по проверке такого рода информации и принятию соответствующих решений.
В зависимости от характера и тяжести совершенного преступления уголовное преследование, включая поддержание обвинения в суде, подразделяется на три вида – публичное, частно-публичное и частное. Соответственно принято различать три категории уголовных дел – дела публичного, частно-публичного и частного обвинения.
О правомерности ссылок на принцип публичности как на одну из основ уголовного преследования говорит также-то обстоятельство, что подавляющее большинство составляет первая из названных трех категорий уголовных дел – дела публичного обвинения.
Значение уголовного преследования велико, тем более на современном этапе, когда преступность в стране достигла уровня, реально угрожающего жизненно важным устоям общества, гарантированным законом правам и свободам граждан, национальной безопасности, социально-экономическому развитию и стабильности государства. Усиливаются ее организованность, агрессивность и профессионализм, появляются новые, все более опасные виды преступлений. Происходит сращивание экономической и насильственной преступности, получают распространение убийства, терроризм, бандитизм, разбойные нападения, похищения людей, захваты заложников, незаконный оборот оружия, наркобизнес и другие, тяжкие и особо тяжкие виды преступлений.
При этих условиях многократно возрастает роль уголовного преследования в борьбе с преступностью, ибо без расследования преступлений, без успешного решения процедурных вопросов в установленном законом порядке невозможно эффективно реализовать нормы уголовного закона. Именно в силу своего призвания воплотить в жизнь положения Уголовного кодекса РФ по конкретным делам, оно является необходимым средством борьбы с преступными проявлениями. В тех случаях, когда преступления связаны с посягательствами на личность, ее права и свободы, уголовное преследование обеспечивает уголовно-правовую защиту этих общечеловеческих ценностей, а также реализацию конституционного принципа доступа потерпевшего к правосудию и возмещения ему причиненного вреда (ст. 52 Конституции РФ).
Таким образом, уголовное преследование в сфере публичных отношений предполагает функцию государства по привлечению лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений, к уголовной ответственности и поддержанию государственного обвинения в суде. Привлечение лица к ответственности, которое происходит на досудебных стадиях уголовного процесса, связано с применением мер государственного принуждения, в том числе достаточно суровых, таких, как, например, задержание или заключение под стражу. Это обусловливает особую важность правильного понимания правовой природы уголовного преследования и его соотношения с расследованием уголовных дел. Однако, как показывает действующая нормативная база и позиция ряда правоведов, в этом принципиальном вопросе до сих пор отсутствует четкое представление о понятии уголовного преследования, а также сохраняются несомненные, на мой взгляд, заблуждения.
В связи с этим требует скорейшей корректировки и действующее российское законодательство, определяющее понятие уголовного преследования.
Глава II. Виды, формы, сроки и субъекты уголовного преследования 2.1 Виды и формы уголовного преследования
Определяя виды уголовного преследования, закон рассматривает их как различные порядки осуществления обвинения. Поэтому виды уголовного преследования - это виды обвинения. Как указывает в ч.1 ст. 20 УПК, в зависимости от характера и тяжести совершенного преступления уголовное преследование, включая обвинение в суде, осуществляется в публичном, частно-публичном и частном порядке.
В соответствии с этим все уголовные дела подразделены на три категории в зависимости от содержания преступлений, по поводу которых ведется производство.
Самой распространенной категорией дел являются дела, по которым уголовное преследование осуществляется в публичном порядке, т.е. дела публичного обвинения. Они составляют большинство уголовных дел. При производстве по этим делам уголовное преследование отдано полностью в ведение государственных органов и должностных лиц, наделяемых полномочиями участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения (прокурор, следователь, дознаватель, органы дознания). Закон возлагает на эти органы и должностные лица обязанность в каждом случае обнаружения признаков преступления принимать все предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении (ч. 2 ст. 21 УПК РФ).
К делам частно-публичного обвинения отнесены дела лишь о 9 разновидностях преступлений.[12] Основная особенность производства по этим делам заключается в том, что они могут быть возбуждены только при наличии жалобы лица, которому соответствующим деянием причинен вред. Дальнейшее производство выполняется по общим правилам, т.е. в порядке, установленном для дел публичного обвинения.
Дела частного обвинения – это дела о 4 разновидностях преступлений.[13] Специфика этих дел состоит, прежде всего, в том, что они могут быть возбуждены лишь при наличии жалобы потерпевшего (частного обвинителя) и должны быть прекращены в случае его примирения с обвиняемым.
Закон различает роль потерпевшего применительно к различным видам уголовного преследования. Если по делам публичного и частно-публичного обвинения потерпевший, его законный представитель и (или) представитель вправе участвовать в уголовном преследовании, то по делам частного обвинения он выдвигает и поддерживает обвинение (ст.22 УПК)
Уголовное преследование производится в формах дознания и предварительного следствия. Закон определяет дознание как форму предварительного расследования, осуществляемого дознавателем по уголовному делу, по которому предварительное следствие не обязательно (п. 8 ст. 5 УПК РФ). Орган дознания (дознаватель) осуществляет свою деятельность в двух формах – путем производства неотложных следственных действий по делам, по которым обязательно предварительное следствие и посредством полного расследования по делам, не требующим предварительного следствия, т.е. дознания (ч.1 ст.150 УПК РФ). Первая из форм дознанием не именуется, а представляет собой специфическую деятельность, предшествующую предварительному следствию.
В первом случае деятельность органа дознания (дознавателя) представляет собой первоначальный этап расследования («по горячим следам») и имеет целью проведение неотложных следственных действий для установления и закрепления следов преступления с последующей передачей уголовного дела прокурору. Срок такой деятельности – 10 суток (ч.1 ст.152 УПК РФ).
Во втором случае дознание представляет собой упрощенное предварительное расследование. Оно отличается от предварительного следствия: 1) по субъекту проведения; 2) по процессуальной форме 3) по степени процессуальной самостоятельности (обжалование дознавателем указаний прокурора не приостанавливает их исполнения – (ч. 4 ст. 41 УПК РФ).
Закон предусматривает проведение дознания по широкому кругу уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести. К предметной, т.е. определяемой квалификацией деяния, подследственности органов дознания отнесены статьи УК РФ, которые охватывают множество составов преступлений (о посягательстве на личность, здоровье граждан, общественный порядок, экологию, порядок осуществления правосудия, собственность, экономику, порядок управления и др.). Максимальная мера наказания по уголовным делам, подследственным органам дознания, – пять лет лишения свободы. Особенностью подследственности является то, что дознание ведется только по уголовным делам, возбуждаемым в отношении конкретных лиц.
Однако неясно, кто будет расследовать уголовные дела о преступлениях, относящихся к предметной подследственности органов дознания, если лицо, совершившее деяние, неизвестно (например, дела о кражах, мошенничестве, грабеже без отягчающих обстоятельств и т.д.). Представляется, что этот вопрос должен быть урегулирован законодателем.
Статья 150 УПК РФ включает в подследственность органов дознания и дела частного обвинения (ч.1 ст. 115,ч.1 ст. 116, ч. 1 ст. 129, ст. 130 УК РФ). При этом следует иметь в виду, что закон (ч. 1 ст. 318 УПК РФ) устанавливает, что такие уголовные дела возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его законным представителем мировому судье, по общему правилу не требуют предварительного расследования и непосредственно после возбуждения рассматриваются мировым судьей.
По письменному указанию прокурора уголовные дела о преступлениях, указанных в п. 1 ч. 3 статьи 150 УПК РФ, могут быть переданы для производства предварительного следствия. Это следует признать целесообразным в тех случаях, когда по уголовному делу, расследуемому в форме дознания, выявится большое количество соучастников, появятся иные сложности в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию, и т.п. Поэтому прокурор вправе передать уголовное дело следователю, не дожидаясь окончания срока дознания. Кроме того, следует иметь в виду, что закрепленное ч. 4 комментируемой статьи правило не имеет в виду случаи, когда уголовное дело «автоматически» передается прокурором следователю при истечении предельных сроков дознания, установленных в ч. 3 ст. 223 УПК РФ (т.е. 30 суток).
2.2 Субъекты и сроки уголовного преследования
Уголовное преследование представляет собой сложный комплекс процессуальных действий, осуществляемых на всем протяжении производства по уголовному делу. Поэтому, несомненно, актуален вопрос о компетенции участников уголовного судопроизводства, выступающих на стороне обвинения, тождественного понятию уголовного преследования.
Несмотря на то, что в УПК РФ, в отличие от действовавшего ранее УПК РСФСР, данные лица обозначаются словом «участники», представляется, что применительно к уголовному преследованию более целесообразно использовать термин «субъекты». Дело в том, что уголовное преследование осуществляется в рамках правоотношений, регламентируемых нормами уголовно-процессуального права. Иное противоречило бы самой сути состязательного уголовного процесса, поскольку превращение лица, в отношении которого ведется уголовное преследование, в объект преследования, является характерным признаком инквизиционной деятельности. Поэтому следует иметь в виду, что под субъектами в данном смысле понимаются участники правоотношений, обладающие соответствующими субъективными правами и юридическими обязанностями.[14] При этом определяющее значение имеет тот факт, что все государственные органы, юридические, должностные и физические лица, тем либо иным образом связанные с производством по уголовному делу, вступают между собой в специфические уголовно-процессуальные правоотношения. Вот наиболее характерные свойства подобных отношений:
а) они регламентированы действующим законодательством;
б) возникают и развиваются только в рамках производства по конкретному уголовному делу (или при разрешении вопроса о его возбуждении);
в) выражаются в наличии у участников правоотношений уголовно-процессуальной правоспособности и дееспособности;
г) предусматривают наличие у одной из сторон определенных прав, а у другой соответствующих им обязанностей.
В соответствии с п. 47 ст. 5 УПК РФ сторону обвинения (в нашей терминологии – уголовного преследования) представляют: прокурор, следователь, руководитель следственного органа, дознаватель, частный обвинитель, потерпевший, его законный представитель и представитель, гражданский истец и его представитель.
Названные процессуальные фигуры являются носителями функции уголовного преследования. Это означает, что данная функция не может быть реализована без активной деятельности участников уголовного судопроизводства, наделенных соответствующими правами.
Вместе с тем сущность состязательного уголовного процесса состоит в том, что у противоположной стороны (стороны защиты от уголовного преследования, состав которой указан в п. 46 ст. 5 УПК РФ) возникают лишь процессуальные обязанности, соответствующие процессуальным правам субъектов уголовного преследования. Хотя сторона уголовного преследования наделена полномочиями выдвигать в отношении лица обвинение, у противоположной стороны отсутствует обязанность с таким обвинением согласиться. Это следует иметь в виду при характеристике полномочий субъектов уголовного преследования.
При сопоставлении содержания п. 47 ст. 5 с положениями разд. II («Участники уголовного судопроизводства») УПК РФ становится очевидным, что все субъекты уголовного преследования относятся к участникам со стороны обвинения (которым посвящена гл. 6 УПК РФ). В рамках имеющегося в данной главе перечня все субъекты уголовного преследования можно распределить на две группы:
а) органы и должностные лица уголовного судопроизводства (прокурор, следователь, дознаватель, органы дознания и предварительного следствия);
б) лица, вовлеченные в производство по уголовному делу (потерпевший (физическое или юридическое лицо).
Допустимо применение еще одного основания для классификации – в зависимости от характера интересов, имеющихся у той либо иной группы. Однако и в этом случае все субъекты уголовного преследования также разделятся на аналогичные группы, поскольку органы и должностные лица уголовного судопроизводства отстаивают государственные интересы, а лица, вовлеченные в производство по уголовному делу, свои собственные интересы или интересы представляемых ими лиц. Предлагаемая классификация позволяет выявить характер уголовного преследования, осуществляемого той либо иной группой субъектов. Для субъектов первой группы уголовное преследование относится к сфере их полномочий, под которыми понимаются и право, и обязанность одновременно. Вторая же группа субъектов характеризуется наличием прав осуществлять уголовное преследование при отсутствии аналогичной обязанности.
К органам и должностным лицам уголовного судопроизводства, осуществляющим функцию уголовного преследования, как упоминалось, УПК РФ в первую очередь относит прокурора.[15] Генеральный прокурор РФ в приказе № 39 от 5 июля 2003 г. определил, что в досудебном производстве прокурор является руководителем уголовного преследования.
Такое положение представляется вполне оправданным, поскольку, с одной стороны, оно предоставляет прокурору возможность регулировать нагрузку, возлагаемую на подчиненных прокурорских работников, и позволяет прокурорам (в широком смысле) накапливать практический опыт обвинительной деятельности, а с другой стороны – не создает прецедента неправомерного использования полномочий прокурора по уголовному преследованию помощниками прокуроров, прокурорами отделов и управлений.
Следующим субъектом уголовного преследования из числа указанных в п. 47 ст. 5 УПК РФ является следователь. В настоящее время законодательно выделяются следователи прокуратуры, следователи органов федеральной службы безопасности, следователи органов внутренних дел и следователи органов по контролю за незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Все они обладают равными полномочиями независимо от ведомства, в котором предусмотрена должность следователя. На следователей в полной мере распространяются положения, относящиеся к представителям стороны обвинения (уголовного преследования). Будучи представителями государства, следователи обладают четко закрепленными в законе процессуальными полномочиями, которые одновременно являются для них и правами (поскольку позволяют осуществлять процессуальные действия и принимать процессуальные решения), и обязанностями (так как ненадлежащее или несвоевременное использование своих прав может являться должностным нарушением, если не содержит признаков иного правонарушения). Функция уголовного преследования, реализуемая следователем, в разное время интересовала многих исследователей.[16]
Позитивно оценивая подавляющее большинство высказанных ими предложений, вместе с тем обратим внимание на те проблемы, которые до настоящего времени не нашли разрешения ни на законодательном уровне, ни в уголовно-процессуальной науке. Как известно, закрепленные в ст. 38 и иных статьях УПК РФ полномочия следователя позволяют ему использовать широкий спектр возможностей для установления действительных обстоятельств совершения деяния.
Вместе с тем при сравнении содержания компетенции следователя с теми правами, которые имелись у него в соответствии со ст. 127 УПК РСФСР, очевидным становится существенное уменьшение его процессуальной самостоятельности. Так, в ч. 1 ст. 127 утратившего ныне силу УПК РСФСР было сказано: «При производстве предварительного следствия все решения о направлении следствия и производстве следственных действий следователь принимает самостоятельно, за исключением случаев, когда законом предусмотрено получение санкции от прокурора, и несет полную ответственность за их законное и своевременное проведение». А в силу п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ следователь вправе самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с Кодексом требуется получение судебного решения или согласия следственного органа.
Данное положение представляется вполне оправданным, поскольку в УПК РФ реализована новая для отечественного уголовного судопроизводства концепция объединения усилий государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование.
В настоящее же время, давая согласие на процессуальные решения и действия следователя, прокурор тем самым не только осуществляет надзор за его процессуальной деятельностью, но и осуществляет функцию уголовного преследования.
Остановимся и на проблеме осуществления следователями уголовного преследования в ходе производимого ими дознания. Федеральным законом от 29 мая 2002 г. на следователей было возложено осуществление дознания, чтобы соблюдались кратчайшие сроки досудебного производства, а уголовное преследование осуществлялось наиболее квалифицированно. Именно это вызвало внесение изменений не только в ст. 151 УПК РФ, устанавливающую правила подследственности, но и в п. 41 ст. 5 УПК РФ, в соответствии с которым следователь обозначен как должностное лицо, уполномоченное осуществлять предварительное следствие по уголовному делу, а также иные полномочия, предусмотренные УПК РФ.
Следующим в перечне субъектов уголовного преследования из числа закрепленных в п. 47 ст. 5 УПК РФ является начальник следственного отдела.
Процессуальная фигура начальника следственного отдела в качестве участника уголовного судопроизводства со стороны обвинения появилась в УПК РФ в соответствии с Федеральным законом от 29 мая 2002 г. № 58-ФЗ. Процессуальное положение начальника следственного отдела ученые-процессуалисты не подвергали столь тщательному изучению, как процессуальное положение прокурора или следователя.[17] Некоторые авторы сводили статус данного должностного лица к полномочиям, несколько усеченным по сравнению с полномочиями прокурора и не выявляли его собственной, специфической компетенции. Поэтому я согласна с позицией Е.Д. Болтошева, по мнению которого «начальник следственного отдела не должен выходить за рамки своих полномочий и вторгаться в сферу деятельности прокурора. Последний не должен без необходимости подменять начальника следственного отдела и брать на себя обязанности по организации расследования по делам следователей правоохранительных ведомств, поскольку это ведет к распылению сил и препятствует осуществлению основного предназначения прокурора – надзору за законностью расследования преступлений».[18]
Нельзя не признавать того факта, что полномочия начальника следственного отдела как субъекта уголовного преследования в некоторой своей части идентичны полномочиям прокурора. Например, и прокурор, и начальник следственного отдела вправе давать следователю письменные указания. Начальник следственного отдела, осуществляя функцию уголовного преследования, может отменять необоснованные постановления следователя о приостановлении предварительного следствия, а также вносить прокурору ходатайство об отмене иных незаконных или необоснованных постановлений следователя. Вместе с тем начальник следственного отдела наделен и собственной компетенцией, отличной от компетенции прокурора. Так, при производстве по уголовному делу он может осуществлять полномочия не только следователя, но и руководителя следственной группы (ст. 163 УПК РФ).
Несмотря на прямое подчинение следователя начальнику следственного отдела по организационно-служебным вопросам процессуальные отношения между ними должны строиться в строгом соответствии с законом. Я не разделяю точку зрения Д.А. Влезько, который считает, что следователь должен выполнять не только письменные указания, но и устные распоряжения начальника следственного отдела.[19] Представляется, что автор смешивает два вида отношений, существующих между следователем и начальником следственного отдела – служебные и процессуальные, то есть возникающие в связи с производством по конкретному уголовному делу. Естественно, следователь обязан выполнять устные распоряжения начальника, касающиеся, например, соблюдения служебной дисциплины. Однако, устные указания начальника следственного отдела имеют исключительно информационное значение и уголовно-процессуальных правоотношений не порождают.
Как и прокурор, начальник следственного отдела в числе прочих процессуальных средств реализует функцию уголовного преследования путем дачи следователю письменных указаний в порядке, установленном в ч. 4 ст. 39 УПК РФ. Если у следователя иная точка зрения, он имеет возможность представить прокурору материалы уголовного дела и свои письменные возражения на указания начальника следственного отдела.
Следующим субъектом уголовного преследования в силу п. 47 ст. 5 УПК РФ является частный обвинитель.
В соответствии с п. 59 ст. 5 Кодекса частным обвинителем становится потерпевший или его законный представитель по уголовным делам частного обвинения. Тем самым законодатель подчеркнул, что по данной категории уголовных дел потерпевший и иные указанные лица приобретают качественно новые права. Именно от их волеизъявления зависят объем и содержание обвинения. Частный обвинитель вправе в любой момент изменить обвинение, а также полностью отказаться от уголовного преследования.
Следующая группа субъектов уголовного преследования, названная в п. 47 ст. 5 УПК РФ, представлена потерпевшим, а также его законным представителем и представителем.
Что касается потерпевшего по уголовным делам частно-публичного и публичного обвинения, то возможность его причисления к субъектам уголовного преследования сомнений не вызывает. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что потерпевший и в утратившем силу УПК РСФСР, и в ныне действующем УПК РФ имеет значительно меньше прав, чем участники со стороны защиты (подозреваемый и обвиняемый).
Также надо признать, что в положениях, определяющих статус потерпевшего (ч. 2 ст. 42 УПК РФ), формулировка некоторых его прав не в полной мере обеспечивает надлежащее участие потерпевшего и его представителей в уголовном преследовании.
В частности, в п. 1 данной части указано, что потерпевший вправе «знать о предъявленном обвиняемому обвинении». Отсутствие четко установленного объема прав в данном случае порождает различную правоприменительную практику, что затрудняет реализацию потерпевшим функции уголовного преследования.
Кроме того, в п. 8 ч. 2 ст. 42 УПК РФ закреплено право потерпевшего иметь представителя, тогда как в п. 47 ст. 5 УПК РФ процессуальные фигуры представителя и законного представителя разделены. Представителями потерпевшего в соответствии с ч. 1 ст. 45 УПК РФ могут быть адвокаты, а законными представителями в силу п. 12 ст. 5 являются родители, усыновители, опекуны или попечители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого либо потерпевшего, представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый либо потерпевший. Таким образом, используя терминологию Кодекса, точнее было бы обозначить в п. 8 ч. 2 ст. 42 УПК РФ право потерпевшего иметь представителя и законного представителя.
Особого внимания и нового подхода требует вопрос о наличии в уголовном судопроизводстве такого лица, как гражданский истец.
Само существование данной процессуальной фигуры в качестве самостоятельного участника уголовного судопроизводства вызывает значительные сомнения. Его наличие было целесообразно ранее, когда потерпевшим признавалось лишь физическое лицо, тогда как гражданский иск мог предъявляться и с целью компенсации вреда, причиненного юридическому лицу. В настоящее же время в соответствии с ч. 1 ст. 42 УПК РФ потерпевшим признается и юридическое лицо в случае причинения вреда его имуществу и деловой репутации. Поэтому статусы потерпевшего и гражданского истца полностью совпадают, как и осуществляемые ими функции уголовного преследования в части, касающейся гражданского иска.
Естественно, полномочия всех рассмотренных выше участников уголовного судопроизводства существенно различаются. Данные особенности обусловлены неодинаковой ролью того либо иного участника в реализации функции уголовного преследования, что, в свою очередь, непосредственно зависит от форм уголовного преследования, а также видов, в которых уголовное преследование может осуществляться.
Истечение сроков давности уголовного преследования определяется на основании ст. 78 УК РФ, в которой установлены сроки давности и сформулированы основные правила их применения.
Лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления истекли следующие сроки: а) два года после совершения преступления небольшой тяжести; б) шесть лет после совершения преступления средней тяжести; в) десять лет после совершения тяжкого преступления; г) пятнадцать лет после совершения особо тяжкого преступления.
Виды преступлений, отнесенные к той или иной категории, определены в ст. 15 УК РФ.
При решении вопроса о прекращении уголовных дел за истечением сроков давности особое внимание следует обращать на правильность квалификации действий лица и точное исчисление сроков давности привлечения его к уголовной ответственности. Необходимо соблюдать требования закона об обратной силе, если предусмотренное УК РФ увеличение или ужесточение санкций за совершение преступления влечет за собой увеличение срока давности.
Сроки давности исчисляются со дня совершения преступления и до момента вступления приговора суда в законную силу. В случае совершения лицом нового преступления сроки давности по каждому преступлению исчисляются самостоятельно.
Срок давности по длящимся преступлениям начинает течь с момента, когда лицо явилось с повинной или было задержано, а при продолжаемых преступлениях срок давности начинает течь с момента исполнения последнего деяния, образующего это продолжаемое преступление.
Сроки давности, предусмотренные ст. 78 и 83 УК РФ, при освобождении несовершеннолетних от уголовной ответственности сокращаются наполовину.
Уголовные дела, приостановленные вследствие неустановления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, подлежат прекращению по истечении сроков давности, указанных в ст. 78 УК РФ, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
При решении вопроса о прекращении уголовного дела за истечением сроков давности следует выяснить, не были ли приостановлены сроки давности. Течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, уклоняется от следствия или суда. В этом случае течение сроков давности возобновляется с момента задержания указанного лица или явки его с повинной.
Вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом. На этом основании дело не может быть прекращено в стадии предварительного расследования. Если суд не сочтет возможным освободить указанное лицо от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, то смертная казнь и пожизненное лишение свободы не применяются.
К лицам, совершившим преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренные ст. 353, 356, 357 и 358 УК РФ, сроки давности не применяются.
Весьма актуальным был и остается вопрос об определении момента, с которого начинается уголовное преследование в отношении подозреваемого и обвиняемого. Его важность обусловлена тем, что именно с этого момента лицо должно получать возможность защищаться от уголовного преследования всеми, не запрещенными законом средствами и способами. Как представляется, само по себе указание в УПК РФ на тот факт, что уголовное преследование осуществляется в отношении подозреваемого и обвиняемого, не позволяет в полной мере разрешить поставленную задачу. Лицо может находиться в положении подозреваемого или обвиняемого некоторое время, и необходимо четко определить исходную точку. Несомненно, начало уголовного преследования должно осуществляться с момента приобретения лицом соответствующего процессуального статуса. Для подозреваемого этот момент, в соответствии с ч. 1 ст. 46 УПК РФ, наступает в одном из следующих случаев: а) при возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица; б) при задержании лица по подозрению в совершении преступления; в) при применении к лицу меры пресечения до предъявления обвинения; г) при уведомлении о подозрении в совершении преступления. Таким образом, именно с совершением одного из этих действий законодатель связывает начало реализации функции уголовного преследования.
Однако подобное указание в законе на момент появления в уголовном деле процессуальной фигуры подозреваемого с точки зрения юридической техники и соотношения с иными нормами весьма далеко от совершенства. Наибольший интерес в рамках настоящего исследования представляет анализ соотношения начальных моментов уголовного преследования и защиты от него. В ряде случаев между данными процессуальными функциями наблюдается явная несоразмерность.
Так, если обратить внимание на содержание ст. 49 УПК РФ, несложно заметить, что лицо приобретает возможность пользоваться помощью защитника в числе прочих случаев с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. Но в п. 15 ст. 5 УПК РФ, к которой данное положение отсылает, момент фактического задержания как таковой не обозначен. Он обозначен лишь посредством синонима – «момент фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления». Проблема состоит в том, что термин «момент фактического задержания» привнесен в отечественное законодательство из англо-саксонской системы права, в которой он во множестве прецедентов обозначен как начальный момент, с которого лицо утратило возможность свободно передвигаться. В нашем же кодифицированном законодательстве данный момент толкуется неоднозначно, в связи с чем необходимо его законодательное разъяснение.
Далее, в п. 55 ст. 5 УПК РФ указано, что уголовное преследование осуществляется в отношении не только обвиняемого, но и подозреваемого, с чем я полностью согласна. Однако в ч. 3 ст. 49 УПК РФ говорится о том, что защитник участвует в уголовном деле с момента фактического задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, в случаях применения к нему в соответствии со ст. 100 УПК РФ меры пресечения в виде заключения под стражу. Таким образом, применение иных мер пресечения в отношении подозреваемого не дает ему возможности приглашать защитника. Тем самым функции уголовного преследования не противостоит функция защиты от него, что существенно нарушает положения принципа состязательности (ст. 15 УПК РФ). Более того, это правило, по сути, перечеркивается иными нормами, также содержащимися в ч. 3 ст. 49 УПК РФ. Дело в том, что в соответствии с п. 5 ч. 3 данной статьи в числе прочих моментов возможность пользоваться помощью защитника предоставляется лицу с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления. Поэтому следует признать, что в одной и той же статье и даже части этой статьи содержатся одновременно и более узкая и более широкая трактовка момента начала защиты от уголовного преследования.
Следующую весьма интересную проблему, касающуюся начального момента возникновения функции уголовного преследования, отметила профессор З.Ф. Коврига: «Уголовное преследование осуществляется в целях изобличения подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления. Поэтому, строго говоря, если в качестве подозреваемого или обвиняемого фигурирует лицо, не причастное к совершению преступления, то деятельность по его «изобличению» нельзя назвать уголовным преследованием».[20] Я обращаю внимание на своевременность поставленного вопроса, поскольку действительно существуют случаи, когда лицо подвергается «преследованию ради преследования», т.е. к нему применяются меры принуждения без достаточных оснований, исключительно с целью получения «признательных» показаний. Вместе с тем представляется, что автор смешивает понятия «уголовное преследование» и «функция уголовного преследования». В описанной автором ситуации, когда в положение подозреваемого или обвиняемого поставлено не причастное к совершению преступления лицо, уголовное преследование, по нашему мнению, существует, но оно является незаконным. Другое дело, что должностные лица, осуществляющие незаконное уголовное преследование, функцию уголовного преследования при этом не реализуют, поскольку данная функция (как и функция защиты от уголовного преследования) всегда соответствует закону по определению. Если уголовное преследование незаконно, то содержанием функции уголовного преследования оно не охватывается.
Заключение
Подводя основной итог работы, хотелось бы еще раз отметить некоторые положения. Целью исследования являлся анализ уголовного преследования как уголовно-процессуального института.
Все уголовное преследование во всех его структурных элементах и звеньях – от возбуждения уголовного дела дознавателем, следователем, прокурором до поддержания государственного обвинения в суде прокурором (либо иным назначенным им соответствующим должностным лицом) – по своему определению имеет единую цель – обвинение. Нет возбужденного уголовного дела – в принципе быть не может уголовного преследования кого-либо в совершении какого-либо преступления.
И потому не случайно в приведенном выше законодательном определении говорится о том, что уголовное преследование осуществляется стороной обвинения не в отношении подозреваемого, обвиняемого, а в целях изобличения его в совершении преступления.
Более того, не только непосредственное изобличение конкретного лица в совершении преступления является предметом уголовного преследования в широком смысле этого понятия. В первую очередь в его канву входит установление самого факта события преступления. Об этом со всей определенностью, на мой взгляд, свидетельствует ст. 21 УПК РФ, именуемая «Обязанность осуществления уголовного преследования», ч. 2 которой гласит: «В каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные настоящим Кодексом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления». Тем самым закон совершенно однозначно и недвусмысленно подчеркивает единство самой сущности уголовного преследования и выделяет некоторые его структурные элементы.
В этой связи нам на сегодняшний день представляется, что уголовное преследование есть процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения, и целенаправленная каждым ее представителем в пределах своей компетенции на обнаружение преступлений, выявление и законное и обоснованное изобличение подозреваемого, обвиняемого в его совершении.
Соответственно уголовное преследование следует истолковывать не только как процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения, но и как правовой институт, регулирующий эту деятельность. Как институт оно складывается из норм, имеющих отношение к данной деятельности, начиная с возбуждения уголовного процесса и кончая последней стадией уголовного процесса. Его источником являются нормы различных отраслей права: международного, конституционного, уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, гражданского, прокурорско-надзорного, трудового, семейного и т.д. Отсюда названный институт носит межотраслевой, многоплановый, комплексный характер. Его суть как регулятора – адресованное органам обвинения требование принять все дозволенные меры, чтобы достичь целей уголовного преследования: защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Несмотря на то, что в уголовно-процессуальном законодательстве выделена специальная глава, посвященная уголовному преследованию, оно не является какой-то обособленной правовой категорией, а, напротив, тесно связано со всеми другими уголовно-процессуальными институтами, взаимодействует с ними. Поскольку уголовное преследование как деятельность есть способ выполнения задач уголовного судопроизводства, достижению этой цели служит все уголовно-процессуальное право.
Таким образом, уголовное преследование – многофакторное, многостадийное, имеющее сложную структуру явление. И оно не завершается вынесением и вступлением в законную силу обвинительного приговора, а продолжается и в последующих стадиях уголовного процесса, если, разумеется, есть к тому надлежащие предпосылки.
Библиографический список
Нормативные акты
1. Конституция Российской Федерации.- Новосибирск: Сиб. унив. изд- во, 2008.-32 с.
2. Уголовный Кодекс Российской Федерации (по состоянию на 1.10.2009 года). – Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2009. -159 с.
3. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации (по состоянию на 1.02.2010 года).- Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2010. - 221 с.
4. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях (по состоянию на 1.10.2009 года). – Новосибирск: Сиб. унив. изд-во, 2009.- 319 с.
Специальная литература
1. Болтошев Е.Д. Функции прокурора в досудебных стадиях уголовного процесса. – М., 2008.- С. 14,17
2. Влезько Д.В. Проблемы организационных функций начальника следственного отдела.– Краснодар, 2007.- С.11
3. Гаврилов В.В. Слово государственному обвинителю. Поддержание государственного обвинения в суде. – Саратов, 2006. – С. 18
4. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под. ред. В.В. Мозякова. – М.: Издательство «Экзамен XXI», 2002.
5. Комаров С.А., Малько А.В. Теория государства и права. – М., 2008. – С. 183.
6. Клочков В.В., Рябцев В.П. Цели и задачи прокуратуры/Научная информация по вопросам борьбы с преступностью.– М., 2008.– С. 113
7. Лобанов А.П. Функции уголовного преследования и защиты в российском судопроизводстве: – М., 2008. – С. 12.
8. Мешков М.В. Процессуальное положение начальника следственного отдела. – М., 2008.- С.8
9. Никитин Е.Л. Актуальные проблемы прокурорской деятельности при осуществлении уголовного преследования:- СПб ., 2008. С. 56.
10. Петрухин И.Л., Башкатов Л.Н. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учеб.-2-е изд., - М.: Проспект, 2009. - С. 94
11. Строгович М.С. Уголовное преследование. – М., 2006.- С. 57
12. Строгович М.С. Курс уголовного процесса.– М., 2006.- С.194
13. Уголовный процесс: Учебное пособие / Под ред. З.Ф. Ковриги, Н.П. Кузнецова. – Воронеж, 2008.- С.52
14. Халиулин А.Г. Осуществление функции уголовного преследования прокуратурой России. – Кемерово, 2007.С. 47-49
Судебная практика
15. Постановление Конституционного Суда РФ № 11-П от 27 июня 2000 г. «По делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст. 2882.
16. Определение Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 300-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 116, 211, 218, 219 и 220 УПК РСФСР в связи с запросом Президиума Верховного Суда РФ по жалобам ряда граждан» // Вестник Конституционного Суда РФ. – 2003. – № 1. – С. 38 – 42.
17. О практике рассмотрения судами жалоб и дел о преступлениях, предусмотренных ст. 112, ч. 1 ст. 130 и ст. 131 УК РСФСР: Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 25 сентября 1979 г. № 4 // Комментарий к постановлениям Пленумов Верховных Судов РФ (РСФСР) по уголовным делам. 2001.
18. По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно – процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 года № 1-П // СЗ РФ. 2000. № 5. Ст. 611.
[1] Викторский С.И. Русский уголовный процесс. – М., 2008; Тальберг Д.Г. Русское уголовное судопроизводство. – Киев, 2008. – Т. 1; Фойницкий Д.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Пг., 2008. – Т. 2.
[2] Речь шла о возбуждении уголовного преследования в отношении конкретных лиц.
[3] Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. – Спб., 2008. – Т. 2. – С. 3 – 7; Строгович М.С. Уголовное преследование. – М., 2006. – С. 15.
[4] Строгович М.С. Курс уголовного процесса. – М., 2006. – С. 194.
[5] Строгович М.С. Уголовное преследование. – М., 2006. – С. 57.
[6] Лобанов А.П. Функции уголовного преследования и защиты в российском судопроизводстве:– М., 2008. – С. 12.
[7] Гаврилов В.В. Слово государственному обвинителю. Поддержание государственного обвинения в суде. – Саратов, 2006. – С. 18.
[8] Никитин Е.Л. Актуальные проблемы прокурорской деятельности при осуществлении уголовного преследования.– СПб., 2008. С. 56.
[9] Халиулин А.Г. Осуществление функции уголовного преследования прокуратурой России. – Кемерово, 2007. – С. 48 – 49.
[10] Болтошев Е.Д. Функции прокурора в досудебных стадиях уголовного процесса. – М., 2008. – С. 14.
[11] Халиулин А.Г. Осуществление функции уголовного преследования прокуратурой России.- Кемерово, 2007.- С. 47.
[12] Об изнасиловании, не содержащем отягчающих вину признаков (ч. 1 ст. 131 УК РФ), о насильственных действиях сексуального характера, не содержащих отягчающих вину признаков (ч. 1 ст. 132 УК РФ), нарушении равноправия граждан (ч. 1 ст. 136 УК РФ), нарушении неприкосновенности частной жизни (ч. 1 ст. 137 УК РФ), нарушении тайны переписки или иных сообщений (ч. 1 ст. 138 УК РФ), нарушении неприкосновенности жилища (ч. 1 ст. 139 УК РФ), необоснованном отказе в приеме на работу женщины (ст. 145 УК РФ), нарушении авторских и смежных прав (ч. 1 ст. 146 УК РФ) и нарушении изобретательских и патентных прав (ч. 1 ст. 147 УК РФ).
[13] Об умышленном причинении легкого вреда здоровью (ст. 115 УК РФ), о побоях (ст. 116 УК РФ), клевете (ч. 1 ст. 129 УК РФ) и оскорблении (ст. 130 УК РФ).
[14] Комаров С.А., Малько А.В. Теория государства и права. – М., 2008. – С. 183.
[15] Клочков В.В., Рябцев В.П. Цели и задачи прокуратуры // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью.– М., 2008. – С. 113
[16] Онищук З.М. Следователь в уголовном процессе. – М., 2000; Михайлов А.Р. Отдельное поручение следователя. – М., 2006. – С. 67; Воронин Э.И. Процессуальное положение следователя органов внутренних дел. – Саратов, 2008.
[17] Мешков М.В. Процессуальное положение начальника следственного отдела.– М., 2008; Влезько Д.В. Проблемы организационных функций начальника следственного отдела. – Краснодар, 2007. С.8.
[18] Болтошев Е.Д. Функции прокурора в досудебных стадиях уголовного процесса– М., 2008. – С. 17.
[19] Влезько Д.А. Проблемы организационных функций начальника следственного отдела.– Краснодар, 2007 - С. 11.
[20] Уголовный процесс: Учебное пособие / Под ред. З.Ф. Ковриги, Н.П. Кузнецова. – Воронеж, 2008. – С. 52.
