Реферат Сравнительный анализ средств реализации понятийной категории имперсональности в английском и рус
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
«АСТРАХАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Допускается к защите
«___»________2010 г.
Зав. кафедрой
_________________
_________________
ДИПЛОМНая работа
«Сравнительный анализ средств реализации понятийной категории имперсональности в английском и русском языках»
Выполнил:
Студентка гр. _____
_________________
Специальность
_________________
Научный руководитель:
Чен М.А., к.ф.н., доцент
Астрахань - 2010
Содержание
Введение…………………………………………………………………………3-4
Глава 1. Категория имперсональности в языковой картине мира русского и английского языков
1.1. Категория лица в русском и английском языках……………………6-23
1.2. Категория персональности/имперсональности в английском
языке…………………………………………………………………………..24-38
Выводы по Главе 1………………………………………………………….39-40
Глава 2. Сравнительный анализ средств реализации понятийной категории имперсональности в английском и русском языках
2.1. Средства выражения имперсональности в английском языке……...42-47
2.2. Средства выражения имперсональности в русском языке………….48-55
2.3. Сравнительный анализ средств реализации имперсональности
в русском и английском языке…………………………………………….56-62
Выводы по Главе 2………………………………………………………….63-64
Заключение…………………………………………………………………..65-67
Библиографический список ………………………………………………..68-74
Введение
Национальная специфика языка более всего проявляется на уровне лексики, фразеологии, афористики. Но особое, национально-специфическое имеет место и в грамматическом строе языков, в частности, в синтаксисе. Изучение категории безличности и безличных предложений в русистике продолжается и до сих пор остается одной из актуальных проблем синтаксиса. Исходное понятие, на фоне которого исследуются безличные предложения, - это категория имперсональности как составляющие языковой картины мира английского и русского языков. Категорию безличности или имперсональности относят к индивидуальным свойствам языка. Безличные предложения - основной способ выражения категории имперсональности - были всегда в центре внимания лингвистических исследований.
Актуальность темы исследования определяется сложностью категории безличности, многообразием подходов к трактовке и классификации безличных предложений в лингвистической литературе и желанием в связи с этим систематизировать безличные предложения с учетом традиционных и новых классификационных схем.
Научная новизна обуславливается недостаточной исследованностью вопроса о национально-культурной специфике и стилистической обусловленности функционирования безличных предложений в английском и русском языках.
Практическая ценность данного исследования выражается в возможности непосредственного использования полученных цифровых данных и выводов в курсе практического и теоретического изучения основ английской грамматики, а также в ходе овладения практическими навыками двустороннего перевода безличных предложений.
Цель исследования курсовой работы является проведение сопоставительного анализа средств реализации понятийной категории имперсональности в английском и русском языках.
Для достижения поставленной цели необходимо выполнение ряда задач:
- изучить категорию лица в английском и русском языках;
- рассмотреть категорию персональности/имперсональности в английском языке;
- произвести сравнительный анализ исторической сформированности понятийной категории имперсональных конструкций в русском и английском языках;
- исследовать особенности перевода имперсональных конструкций в английском и русском языках;
- выявить лингвокультурологические особенности употребления имперсональных конструкций в английском и русском языках;
Объектом исследования являются языковые средства реализации категории имперсональности.
Предметом исследования являются понятийные категории лица в языке.
В ходе написания работы нам были использованы метод сплошной выборки и метод количественного анализа.
Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и приложений. Во введении обуславливается актуальность и проблематика исследования, а также его цель и задачи. В первой главе раскрываются понятия категории лица в языке, а также рассматривается сущность категорий персональности/имперсональности в английском языке. Вторая глава исследования посвящена сравнительному анализу средств реализации категории имперсональности в английском и русском языках. В заключении сделаны основные выводы по теме исследования. В приложении представлены табличные данные в виде цифровых выборок из ряда художественных произведений на русском и английском языках, взятых в качестве базы для проведения практического анализа.
Глава 1. Категория имперсональности в языковой картине мира русского и английского языков
Причины существования безличных конструкций в системах различных языков давно служат предметом споров синтаксистов, лингвокогнитологов и лингвокультурологов. Особенно много написано о пристрастии русских к бесподлежащным и безличным способам выражения различных типовых значений.
В современном русском языке личность / безличность выступает как полифункциональная оппозиция грамматических форм, во многом определяющая своеобразие устройства простого предложения. Именно полифункциональностью данной категории объясняется дискуссионность интерпретации ее различных проявлений в русском синтаксисе и трудность усвоения этих форм иностранными учащимися.
Категория безличности в силу особенностей ее структурной и содержательной организации неизменно привлекает внимание языковедов, что свидетельствует о сложности проблемы безличных отношений в системе языка. Безличные отношения связаны также с определенным выражением мысли, со специфичностью суждения, с понятием коммуникации средствами языка. Поэтому, естественно, они неоднократно являлись предметом изучения не только лингвистов, но и логиков (Панфилов В.3.,1963), психологов (Леонтьев А.А., 1972), философов (Филин Ф.П.,1970). Ученых различных школ и направлений интересуют причины возникновения безличных конструкций, а также вопрос о составности безличных предложений (Кошевая И., Г., 1982; Арват Н.Н., 1976; Расторгуева Т.А., 1954).
1.1.
Категория лица в русском и английском языках
Разнородность синтаксического типа безличных предложений приводит к тому, что проблематика его изучения не может быть ограничена лишь вопросами специфики синтаксических категорий в чисто языковом плане или в их отношении к логическим категориям. Возникает проблема частного и общего, что осложняет вопрос о критерии выделения изучаемого объекта и создает множество дополнительных аспектов исследования. Поэтому естественно, что изучение безличных предложений русского языка шло по различным линиям.
Наиболее актуальным сразу же оказался вопрос понимания самой категории безличности и на этой базе — поиски теоретических оснований для классификации безличных предложений.
Исследованием безличных предложений занимались языковеды разных направлений.
Представители логического направления (А.X. Востоков, Ф.И. Буслаев) рассматривали односоставные предложения как неполные, поскольку в предложении как синтаксической единице усматривалась обязательная двучленность структуры, связанная с построением логического суждения, которое мыслилось только как двучленное.
Представители историко-психологического и формально-грамматического направлений - так же, как и представители логико-грамматического направления, считали, что важнейшей частью предложения является сказуемое, что в нем вся сила высказывания, что без сказуемого не может быть предложения.
Дальнейшие этапы разработки общих вопросов категории безличности и классификации безличных предложений связаны прежде всего с именами авторов известных капитальных трудов по русскому синтаксису А.А. Шахматова и А.М. Пешковского. Недостаточно четко выявив сущность односоставности, А.А. Шахматов очень много сделал в описании отдельных видов односоставных предложений, в частности, безличных.
Толкование безличности в работах А.А. Шахматова находится в полном соответствии с его пониманием односоставности предложения вообще. За основу классификации безличных предложений А.А. Шахматов взял грамматический способ выражения главного члена, т.е. принцип, получивший в дальнейшем распространение во всех работах по данному вопросу.
Большинство лингвистов придерживалось того мнения, что безличные предложения представляют собой наследие той эпохи, когда первобытные люди, не имея представления ни о законах внешнего мира, ни о строении своего тела, чувствовали себя совершенно беспомощными в борьбе с природными стихиями и болезнями. Из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений возникают искаженные, фантастические представления дикарей об окружающей их действительности, убеждение, что болезни насылает и погоду делает неизвестная, непознанная сила. Освобождая безличные предложения от присущих им смысловых функций, соответствующие лингвисты тут же наполняли их другим содержанием, произвольно примышленным.
На современном этапе исследования проблемы возникновения безличных предложений у нас нет никаких оснований отождествлять историю происхождения религиозных верований и безличных предложений.
В конце 40-х годов заметно активизировалась работа советских языковедов в области диалектного синтаксиса. На базе усиленного собирания материала появляется ряд публикаций в том числе и по отдельным типам безличных предложении в говорах.
В последние десятилетия большой интерес у ученых вызывают наблюдаемые в памятниках безличные конструкции со страдательными причастиями среднего рода.
Гораздо меньше внимания исследователи уделили специальному изучению истории собственно глагольных безличных предложений русского языка.
На современном этапе исследования безличных предложений значителен интерес языковедов-русистов к вопросам происхождения безличных предложений. Именно по пути выяснения генезиса конкретных структурных разновидностей безличных предложений идут языковеды в своих историко-лингвистических исследованиях, касающихся данного синтаксического явления в русском и других славянских языках.
Интенсивная работа над историческим синтаксисом начала развиваться значительно позднее, чем над синтаксисом современного русского литературного языка. До последнего времени безличные предложения древнерусского языка еще требовали (а в отдельных случаях требуют и сейчас) инвентаризации, описательной работы в целях накопления научных данных о функционировании тех или иных типов в определенные, периоды жизни языка. Поэтому наибольшее, внимание историков языка, работавших над проблемой безличности, начиная с 40-х годов, было обращено на описание и изучение безличных предложений в памятниках того или иного периода, жанра или территории.
Безличные предложения так же, как любая другая грамматическая категория, не несут на себе печати какого-либо класса, не являются порождением идеологии какого-либо общества, поскольку язык создавался в течение веков всеми поколениями общества и для удовлетворения нужд всего общества.
В тех случаях, когда единственный главный член односоставного предложения выражается именительным падежом, он, независимо от выполняемой им функции, рассматривался представителями этих направлений в качестве сказуемого, а предложение в целом признавалось неполным предложением, где подлежащее опущено.
Лингвистами психологического направления не была достаточно выявлена специфика односоставных предложений, они признавали основой предложения сказуемое (А.А. Потебня, Д.Н. Овсянико-Куликовский).
Безусловная значимость роли категории лица в формировании коммуникативного потенциала предложения (высказывания) определила устойчивый интерес к ней как в традиционном (К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев, А. А. Шахматов, А. М. Пешковский, В. В. Виноградов, Р. О. Якобсон), так и в современном языкознании. Данные и другие исследования свидетельствуют о необходимости дальнейшего изучения категории лица на функциональной основе, поскольку именно функциональная грамматика направленная на описание закономерностей функционирования языковых единиц во взаимодействии с разноуровневыми языковыми элементами, дает возможность рассмотреть функциональное положение категории лица в языковой системе в непосредственной соотнесенности ее плана содержания и плана выражения с учетом как лексико-семантического и собственно грамматического аспектов, так и стилистических функций грамматических форм.
Как известно, одна из главных задач функционального подхода, прочно утвердившегося в современном языкознании и направленного на выявление «основной и глобальной функции языка – выражения мышления в процессе коммуникации» [Колшанский Г. В., с. 99], состоит в «специальной разработке динамического аспекта функционирования грамматических единиц и категорий во взаимодействии с элементами разных уровней языка, участвующими в выражении смысла выказывания» [Бондарко А. В., 89]. В плане сказанного особую важность для исследователей представляют категории, формирующие предикативную ось предложения. В числе таких категорий числится категория лица, которая квалифицируется учеными как универсальная категория, «присущая всем языкам и свойственная одновременно и языку и мышлению» [Шалютин С. М., с. 7]
Сложность языкового феномена категории лица требовала подходов, учитывающих как формальные способы выражения лица глагола, так и особенности коммуникации, ее логико-психологические основы. Представления о природе категории лица получили своеобразное развитие в работе А.М. Пешковского, который считал три лица тремя основными точками языкового сознания и определял лицо в качестве необходимой категории языковой и не только языковой мысли, присущей ей по самой ее сущности. Морфологически безличность выражается только одной формой в настоящем времени - 3-м л. ед. ч., в прошедшем времени - ср. рода ед. ч. Но важно, что эти формы при безличном употреблении глагола сознаются крайне смутно: это как бы не настоящее 3-е лицо ед. ч. и не настоящий средний род ед. числа. Все остальные глаголы, по сравнению с подобными, получают у А.М. Пешковского название личных. Сопоставляя личные и безличные глаголы, А.М. Пешковский указывает на то, что полной безличности в глаголе-сказуемом быть не может. Лицо здесь мыслится, хотя и с минимальной ясностью: «ведь без лица говорящего не может быть и речи, лицо говорящее необходимо предполагает внешний мир, их объемлющий, являющийся для них 3-м лицом» [А.М. Пешковский, с. 342].
Категория лица– внутрипарадигматическая, существующая в любой парадигме личных форм глагола, например, в русском языке. В английском языке категория лица выражена слабо. Она представлена фрагментно и асимметрично. Это остаточная категория. Категория лица указывает на субъект действия, выраженного глаголом: говорящий (первое лицо), собеседник говорящего (второе лицо), лицо или предмет, не участвующие в речи (третье лицо). Формы 1-го и 2-го лица отличаются от формы 3-го лица тем, что указывают на определенное лицо (подлежащее) (на говорящего или на его собеседника), в то время как форма 3-го лица не содержит указания на определенное лицо (или предмет), и подлежащее может быть выражено любым существительным. Р. О. Якобсон отнёс лицо к так называемым шифтерным категориям, то есть таким, значение которых зависит не только от описываемой ситуации, но и от ситуации говорения. [Р. О. Якобсон, с. 138] Действительно, значение первого лица единственного числа — участник, совпадающий с говорящим; соответственно, в ходе общения референт первого лица будет постоянно меняться.
Категория лица присуща в первую очередь личным и притяжательным местоимениям. Во многих языках существует и согласование глагола по лицу. Среди редких случаев — категория лица у предлогов (кельтские, семитские языки).
Большинство языков различают три лица: первое (говорящий или группа, в которую он входит; я, мы), второе (слушающий или группа, в которую он входит; ты, вы) и третье (участник, не являющийся ни говорящим, ни слушающим; он, она, оно, они). Формы лица выражают отнесенность действия к говорящему (формы 1 лица), к собеседнику (формы 2 лица) или к лицу, которое не является ни говорящим, ни собеседником, а также к неодушевленному предмету (формы 3 лица). Соответственно в глаголе выделяются значения собственно-личные (это значения 1 и 2 лица) и значение предметно-личное (это значение 3 лица). Формы 1 и 2 лица. Как выражающие отнесенность действия к участникам речевого акта противопоставлены формам 3 лица как не выражающим такой отнесенности. С этой характеристикой форм 3 лица связана и их способность выражать действие, не отнесенное ни к лицу, ни к предмету.
Категория лица как универсальная категория языка имеет сложную и многоаспектную семантику и обладает разнообразным арсеналом средств выражения. Категория лица выражает не только индивидуальные особенности, возможности человека, участие/неучастие в коммуникации, но и социальную систему, в которую он включен, то есть выполняемые им социальные функции, а также национальную этнокультурную специфику общения каждого языкового коллектива.
Говоря о том, что глагол имеет категорию лица, Ю.С.Маслов понимал ее широко, включая число, а также род и грамматический класс [Маслов Ю.С., с. 163].
В рамках подхода к категории лица как к компоненту, формирующему предикативность, излагал свою концепцию А.В.Исаченко. Он связывал грамматическое лицо с "личным" (то есть предикативным) употреблением глагольных форм, которое является основным, хотя и не единственным, по его мнению, их синтаксическим использованием [А.В.Исаченко 1960, с. 20; А.В.Исаченко 1962, с. 273-278]. Сложная квалификация личных форм в системе глагола, их употребления в ависимости от обозначения участников речевого акта, трактовка соотношения "лицо - субъект действия" высвечивали новые грани проблемы и новые возможные решения. Например, В.М.Никитевич наряду с противоположением трех форм в системе категории лица предлагает говорить о более высокой степени абстракции - оппозиции форм по признаку "указание на наличие субъекта" (личные глаголы) и "указание на отсутствие субъекта" (безличные глаголы). Если личные глаголы выражают действие в его отношении к субъекту, которым могут являться говорящий, собеседник, 3-е лицо, неопределенная группа лиц или все лица, то безличные обозначают бессубъектное действие либо действие с устраненным субъектом [В.М.Никитевич, 1962, c. 277- 278; В.М.Никитевич 1963, c. 204]. На основе принятой противопоставленности В.М.Никитевич утверждает не только принадлежность личных и безличных глаголов к одной категории, но и определяет их противоположные свойства, связанные с различной репрезентацией отношения к субъекту. Теория бинарных ппозиций находит применение при обосновании единства личных и езличных значений в глаголе как двух полюсов одного явления, одной рамматической категории - категории личности, по своему характеру ексико-грамматической категории, обращенной, по определению А.А.Юдина, к синтаксису [А.А.Юдин, c. 110]. Категория личности описывается в рамках привативной оппозиции, где сильный (маркированный, признаковый) член представлен системой личных форм глагола, а слабый (немаркированный, непризнаковый) член - системой безличных форм [А.А.Юдин, с. 59, 68]. Грамматическая личность и грамматическая безличность выражаются соотносительными системами глагольных форм, существуют в глаголе как реально противопоставляемые значения, указывают на соотнесенность либо несоотнесенность действия с грамматическим субъектом [А.А.Юдин, с. 73]. Признак "выраженность/невыраженность в глагольных формах отношения к грамматическому субъекту" определяет, с одной стороны, единство членов бинарной оппозиции (личных и безличных глаголов), с другой стороны, - их отличие от группы неспрягаемых (неличных, терминологии А.А.Юдина) форм глагола, которые не содержат указания "на положительное или отрицательное отношение обозначаемого действия к грамматическому субъекту". Неличные формы (к ним относятся в современном русском языке причастие, деепричастие, инфинитив) не выражают, по мнению ученого, ни категории личности, ни категории лица. Однако инфинитив в их ряду занимает особое положение, так как по своим функциональным свойствам он "отличается от непредикативных форм глагола и приближается к предикативным" [А.А.Юдин, с. 64-65, 149].
Лингвистическая традиция изложения материала на морфологической и морфолого-синтаксической основе показала необходимость поисков адекватного определения категории лица с учетом специфики речевого акта характеристики его участников. Большинство дефиниций в содержательном лане базируются на выражении отношения к ситуации речи (включая говорящего), иначе говоря, на противопоставленности значений 1-го лица как репрезентанта говорящего, 2-го лица как репрезентанта слушающего, собеседника, адресата, 3-го лица как любого субъекта высказывания, который не принимает участия в коммуникации, а также того, о ком говорят [Виноградов В.В., с. 254-294; Якобсон Р.О., 1972]; в формальном плане - на противопоставленности друг другу рядов глагольных форм, словоизмeнительных парадигм. Однако детализируется сущность грамматической категории лица учеными по- разному.
Традиционное обозначение "грамматическое лицо" связывается с выражением отношения, которое устанавливается между говорящим, субъектом речи ("автором" или отправителем речевого акта) и субъектом самого действия, обозначенного глаголом [Isaienko A.V., с. 273-274; см. также: Горак Г., с. 79]. Е.Н.Осипова считает, что категорией лица выражается позиция производителя действия в речевой коммуникации, представленной лицом говорящим и лицом слушающим, противопоставленным лицам, непосредственно не участвующим в данном акте речи [Isaienko A.V., с.63]. А.А.Юдин исходит из того, что в глаголе имеется система форм, обслуживающая процесс более высокого уровня абстракции - общение говорящего со слушающим. По мнению ученого, в основе грамматической категории лица глагола "лежит оппозиция значений и форм 2-го лица (адресата) и 1-го лица (говорящего), 3-го лица и 1-го, 2-го лица, указывающих на отношение действия и его агента к лицу говорящему" [А.А.Юдин, с. 75]. Морфологический критерий определения категориальной семантики лица, принятый в Русской грамматике, упорядочивает три лица в системе противопоставленных друг другу рядов форм по признаку выражения отнесенности или неотнесенности действия к участникам речевого акта. В соответствии с этим выделяются собственно-личные, предметно-личные значения глагола; противопоставляются формы 1 и
Многоаспектный характер глагольной категории лица позволяет исследователям выдвигать несколько релевантных признаков при характеристике отношения действия и действующего лица к партнерам по коммуникации. В.В.Востоков, например, считает, что дейктические особенности категории связаны с различением в речевом акте говорящего и его визави, слушающего, собеседника либо "третьего лица"; отношение говорящего к самому сообщению может способствовать выявлению авторства говорящего; выражение в предложении отношения "деятель-действие" указывает на различный характер агенса - определенного, неопределенного деятеля, самого говорящего, собеседника, третье лицо [В.В.Востоков, с. 132; В.В.Востоков, с. 35-36]. Терминологическая неоднозначность и отсутствие единых критериев определения того, что представляют собой рассматриваемые отношения, свойственны отечественным и зарубежным работам, в которых семантика лица трактуется с учетом его репрезентантов на функционально- синтаксической основе, в соотношении с понятиями подлежащего и субъекта.
В свое время полемизируя с Ф.И.Буслаевым и выступая против отождествления с подлежащим личных окончаний глагола, А.А.Потебня особо подчеркивал важнейший признак подлежащего - форму Им.п.; возражать против этого, полагал ученый, может только тот, для кого указание на функцию членов предложения есть грамматическая форма [А.А.Потебня, с. 80-81]. К этой же точке зрения склонялся Е.Ф.Будде, который был против квалификации косвенных падежей субъекта в качестве подлежащего и читал
форму Им.п. его обязательным морфологическим показателем [Будде Е.Ф.; см. также: Овсянико-Куликовский Д.Н., 1902].
Д.Н.Овсянико-Куликовский, говоря о различном понимании соотношения лицо - субъект - подлежащее, противопоставлял две точки зрения: когда наличие или отсутствие подлежащего определяет субъектность/бессубъектность предложения и понятие о подлежащем основано на соответствии лица существительного лицу глагольного сказуемого и точку зрения (также имеющую в виду наличие бессубъектных высказываний), когда подлежащее представляется как деятель, а сказуемое -
выражение деятельности подлежащего (подлинного, мнимого и т.д.) [Овсянико-Куликовский Д.Н., с. 176].
Исходя из изложенного выше, с учетом противоречивых трактовок рассматриваемых понятий и применительно к задачам данного исследования
в определении грамматической категории лица разграничиваются морфологический и синтаксический подходы.
В Оксфордском словаре дается следующее определение «лица» в грамматическом смысле: «Каждый из трех разрядов личных местоимений и каждое из соответствующих различий у глагола, обозначающее или указывающее соответственно на лицо говорящее (первое лицо), на лицо, к которому обращена речь (второе лицо), и на лицо, о котором говорят (третье лицо)...» (Oxford English Dictionary, second edition, edited by John Simpson and Edmund Weiner, Clarendon Press, 1989, twenty volumes, hardcover, ISBN 0-19-861186-2)
Однако, хотя это определение встречается в других словарях и в большинстве грамматик, по мнению О. Есперсена, оно ошибочно. Когда мы говорим «Я болен» или «Вы должны идти», лица, о которых идет речь, несомненно - «я» и «вы». Таким образом, по мнению исследователя, подлинное противопоставление будет следующее:
(1) лицо говорящее,
(2) лицо, к которому обращена речь,
(3) лицо, которое не является ни говорящим, ни адресатом речи.
В первом лице говорят о себе, во втором - о лице, к которому обращена речь, а в третьем - о том, кто не является ни тем, ни другим. [О. Есперсен, с. 245].
Во многих языках различие между тремя лицами проявляется не только у местоимений, но и у глаголов, например, в латыни (amo, amas, amat), в итальянском, древнееврейском, финском и др. языках. В этих языках во многих предложениях нет особого указания на подлежащее; вначале предложения типа ego amo, tu amas ограничивались лишь такими случаями, где было необходимо или желательно особо выделить «я» или «ты». С течением времени, однако, стало все более и более обычным добавлять местоимения даже тогда, когда не имелось в виду особо подчеркнуть их, а это, в свою очередь, создало условия для постепенного ослабления звуков в личных окончаниях глаголов и поэтому личные окончания для правильного понимания предложения становились все более и более излишними. Так, в английском языке мы находим одну и ту же форму в случаях I can, you can, he can, I saw, you saw, he saw и даже во множественном числе: we can, you can, they can, we saw, you saw, they saw - фонетические изменения и замена по аналогии шли рука об руку и привели к ликвидации прежних различий.
Эти различия, однако, полностью не исчезли: их остатки проявляются в английском языке I go, he goes и у других глаголов в форме 3-го лица единственного числа настоящего времени.
Как утверждает О. Есперсен, подобное состояние языка следует рассматривать как идеальное или логичное, поскольку различия по праву принадлежат первичному понятию, и нет никакой необходимости повторять их во вторичных словах. [О. Есперсен, с. 246]
В английском языке возникло новое различие между лицами во вспомогательных глаголах, которые употребляются для выражения будущности (I shall go, you will go, he will go) и для выражения обусловленной нереальности (I should go, you would go, he would go).
В английском языке форма глагола не указывает на то, какое лицо имеется в виду, но в других языках существует 3-е лицо повелительного наклонения. Здесь наблюдается конфликт между грамматическим 3-м лицом и понятийным 2-м лицом.
Наречием места, соответствующим 1-му лицу, является here «здесь». Если же для обозначения «не-здесь» есть два наречия, как в северных английских диалектах - there и yonder (yon, yond), то в таком случае можно сказать, что there «там» соответствует 2-му лицу, a yonder «за пределами» - 3-му лицу; однако нередко находим только одно наречие, выражающее оба понятия - в частности, в литературном английском языке, где yonder является устаревшим.
Понимание категории лица как формирующей предикативность, являющейся наиболее характерной и неотъемлемой от собственно глагольных образований (в отличие от имен), стремление разграничить личное и безличное в глаголе, субъектное и бессубъектное в предложении, морфологические и синтаксические условия выражения лица, охарактеризовать «не отсутствие грамматического лица, а известные его свойства» [Потебня А.А., с. 92] при отсутствии формально выраженного подлежащего - все это закладывало основу для дальнейших исследований категориальных признаков семантики лица.
Основное значение лица или субъекта в так называемых бесподлежащных, безличных предложениях неоднократно становилось предметом описания, анализа и обобщения в трудах отечественных и зарубежных ученых. В качестве одного из подходов к определению сущностных признаков субъекта предлагает Ю.А. Пупынин, рассматривая его в соотношении со средой: в предложениях, где отсутствует ориентация на центральную точку отсчета и позиция подлежащего исключена, все субстанциональные участники события понимаются нерасчлененно как среда проявления признака, обозначенного безличным предикатом. Соотношение субстанции и среды, их противопоставленность и в то же время сопоставимость на периферии предметности позволяют ученому установить дополнительные критерии различения двусоставности и односоставности предложения через призму той роли, которую играет субъектная доминанта высказывания: в двусоставных конструкциях источник действия становится началом отсчета в субстанциональном исчислении содержания высказывания, в односоставных - среда является началом отсчета, тогда как источник действия является несущественным [Пупынин Ю.А., с. 440].
Важно отметить, что в большинстве случаев между понятийным и грамматическим лицом существует полное соответствие, т. e., например, местоимение «я» и соответствующие глагольные формы употребляются там, где говорящий говорит о себе; так же обстоит дело и с другими лицами. Однако, нередко встречаются и отклонения: из угодливости, уважения или просто вежливости говорящий может избежать прямого упоминания своей личности; отсюда такие заменители в форме 3-го лица в английском и русском языках, как «Your humble servant» или «Ваш покорный слуга».
В восточных языках такое самоуничижение доведено до предела, и слова, первоначально означавшие «раб», «подданный», «слуга», стали обычными средствами выражения для «я». [О. Есперсен, с. 247] В Западной Европе с ее большим самоутверждением личности, такие выражения употребляются главным образом в шутливой речи.
Шутливым заменителем для «я» с отчетливым оттенком самоутверждения является англ. number one. В научных работах некоторые авторы, по мере возможности, избегают слова «я», употребляя пассивные конструкции и другие средства; а когда это бывает почему-либо невозможно, они говорят: «the author» или в русском «автор», «the (present) writer» или «писатель», «the reviewer» или «обозреватель» и т. п.
Известным примером полного исключения 1-го лица в целях придания повествованию максимально объективного характера является манера Цезаря, который повсюду употреблял имя «Цезарь» вместо местоимения 1-го лица. Такой прием употребляется еще и при разговоре взрослых с маленькими детьми, когда они, стремясь быть лучше понятыми, говорят о себе не «я», а «папа», «aunt Mary» и т. п. Вместо we или us иногда употребляется present company или в русском «присутствующая компания». Среди заменителей понятийного 2-го лица в русском языке, прежде всего, следует упомянуть отеческое «мы», которое часто употребляют учителя и врачи. При этом интересы говорящего отождествляются с интересами слушателя; отсюда оттенок доброты.
Также в английском языке существуют почтительные заменители, состоящие из притяжательного местоимения и названия качества:
your highness (= you that are so high),
your excellency,
your Majesty,
your Lordship
и
т
.
п
.
При обращении к ребенку употребляют иногда местоимение it; может быть, это происходит от привычки наполовину обращаться к ребенку, а наполовину только упоминать о нем, считая, что ребенок еще мал и не поймет, что ему говорят.
В системе английских сложных образований с притяжательными местоимениями (myself, yourself) наблюдается конфликт между грамматическим лицом (3-м) и понятийным лицом (1-м, 2-м); глагол обычно согласуется с понятийным лицом (myself am, yourself are), хотя иногда употребляется форма 3-го лица.
Исходя из изложенного выше, с учетом противоречивых трактовок рассматриваемых понятий в определении грамматической категории лица разграничиваются морфологический и синтаксический подходы. Это позволяет противопоставить глагольные формы по наличию или отсутствию морфологического показателя лица и по их семантике при обозначении участников/неучастников коммуникации [Шахматов А.А., с. 175], а также охарактеризовать формы 1,
«Функциональный подход к анализу языковых фактов дает возможность принципиально различать понятия морфологическое лицо, синтаксическое лицо и более широкое – поле персональности как группировку разноуровневых языковых средств, служащих для выражения различных вариантов отношения к лицу, и позволяет рассматривать категорию лица как полевую структуру, непосредственно соотнесенную с функционально-семантическим полем персональности. Функционально-семантическая категория лица/персональности находится во взаимодействии с другими функционально-семантическими категориями, что прослеживается как на уровне высказывания, так и на уровне целого текста. На уровне целого (прежде всего художественного) текста функционально-семантическая категория лица/персональности выполняет текстообразующую функцию, вступая во взаимодействие с другими текстообразующими категориями, в первую очередь с модальностью». [Степаненко К. А., с. 117]
«Функционально-семантические и прагматические характеристики средств выражения персональности дают возможность определять ее как категорию актуализационную, соотносящую с точки зрения говорящего обозначаемую ситуацию и ее участников с участниками речевого акта» [Бессарабова Г.А., с. 14]. Персональное содержание высказывания при этом строится на базе семантики предикативного синтаксического лица, а также непредикативных значений, объединенных функционально выражением отношения высказывания к говорящему или к другим участникам или неучастникам коммуникативного акта.
Различные подходы к определению языкового феномена лица, способов представления носителя предикативного признака, так или иначе затрагивают проблему участия субъекта, говорящего в формировании содержания высказывания. В современном языкознании за категорией лица закрепился статус субъектно-объектной категории.
Мы предлагаем понимать под категорией лица грамматическую категорию, выражающую отношения участников описываемой ситуации и участников речевого акта (говорящего и слушающего).
План содержания функционально-семантической категории лица/персональности имеет полифункциональный характер, выражающийся в ее способности выполнять не только структурные функции согласования сказуемого и подлежащего, но и собственно семантическую дейктическую функцию соотнесения участников ситуации, обозначаемой предложением, с участниками речевого акта. План выражения функционально-семантической категории лица/персональности, имеющей универсальный характер, содержит типологическую основу, что весьма отчетливо прослеживается как в составе конституентов соответствующего функционально-семантических поля в русском и английском языках, так и в их структурно-функциональной иерархии. Лицо – это важнейшая словоизменительная категория, выражающая отнесенность или неотнесенность действия и его субъекта к говорящему лицу. Грамматическое значение лица имеют все спрягаемые формы глаголов в русском языке, но выражается оно по-разному. Не все глаголы в русском языке имеют полный набор личных форм. Не имеют противопоставления по лицу безличные глаголы. Они обозначают действие вне отношения к субъекту действия.
Глагол в английском языке имеет три лица и два числа: единственное и множественное. Лицо и число выражаются непосредственно в глагольных формах только в следующих случаях: 1. в 3-ем лице единственного числа настоящего неопределенного времени посредством окончания –s/ -еs, кроме модальных глаголов и глаголов to have и to be. Модальные глаголы сохраняют одну и ту же форму для всех лиц в обоих числах. Глагол tо have имеет форму has в настоящем неопределенном времени в 3-ем лице единственного числа; 2. в формах глагола tо be в 1-м и в 3-м лицах единственного числа настоящего времени в отличие от форм to be во всех лицах множественного числа настоящего времени: I am; he/ she/ it is; we/ you/ they are. Кроме того, глагол to be имеет в прошедшем времени форму was для 1-го и 3-го лица в единственном числе и форму were для всех лиц во множественном числе; 3. во всех сложных глагольных формах, образуемых при помощи глагола to be или to have. В остальных случаях лицо и число глагола определяется не по форме глагола, а по лицу и числу местоимения, выполняющего функцию подлежащего или соответствующего подлежащему в данном предложении.
В современном английском языке сохранилась одна форма спряжения – форма третьего лица единственного числа. Во всех остальных случаях употребляется «чистая» основа инфинитива. Показателем лица (и числа) глагола служит соответствующее личное местоимение, без которого глагол, как правило, не употребляется: I write – you write – he writes.
Неличные формы глагола не имеют категории лица, числа, времени и наклонения. Лишь некоторые из них выражают вид и залог. Они не употребляются в функции простого сказуемого в предложении, но могут входить в состав составного сказуемого, а также могут выступать в функции почти всех остальных членов предложения. К неличным формам глагола относятся: инфинитив, причастие, герундий.
1.2.
Категория персональности/имперсональности в английском языке
Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и концептуализации мира. Выражаемые в нём значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков (Апресян Ю. Д., с. 350).
Логические схемы обыденного мышления встроены в язык. Языки обращаются с ними по-разному, расширяя возможности одних и отодвигая в тень другие. В этом сказывается, по В. фон Гумбольдту, духовная индивидуальность нации, та "живость языкового сознания, которая превращает язык в зеркало мира" (Арутюнова Н. Д., с. 793).
Обработанные языком познавательные структуры включаются в целостную систему знаний – языковую картину мира, локализующуюся в сознании индивида и способную обеспечивать ориентацию человека в окружающей среде и в определённой степени управлять его поведением. Обмен знаниями между людьми служит формированию и беспрерывному пополнению и уточнению общей, коллективной, принадлежащей всему данному обществу картины мира. В виде системы фреймов в памяти каждого индивида (в его нейропсихологических механизмах) хранится и общий для данного коллектива язык (знание языковых единиц и правил), выполняя роль программы, управляющей коммуникативным поведением индивида (Сусов И. П., с. 13).
В содержании благодаря организующей его форме выделяются смысловые единицы языка, а именно значения. Они различаются между собой и характеризуются каждое своим местом в языковой системе. В них кристаллизуется остающееся за пределами собственно языковой системы бесконечное множество элементов опыта, представлений и понятий (концептов). В какой-то степени смысловые пространства разных языков (из-за различий в культурах соответствующих этносоциальных коллективов) неодинаковы (Сусов И. П., с. 5).
В лингвистике не раз высказывалась мысль об антропоцентричности языка: для многих языковых значений представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчёта. Так, мы оцениваем размеры животных, соотнося их с размерами человеческого тела. "Человеческий фактор" входит, кроме того, во все оценочные слова и большинство слов, связанных с понятием нормы, ибо система норм – человеческое установление (Апресян Ю.Д., с. 648). Антропоцентрический принцип организации текста воплощается в возможности говорящего определить себя в категориях грамматики синтаксиса и морфологии (Слюсарева Н. А., с. 93).
Более того, говорящий эгоцентричен, временные и пространственные параметры он задаёт сам. С его Я соотнесены сейчас (в момент развёртывания его высказывания) и здесь (рядом с говорящим) (Сусов И. П., с. 13).
Выбором говорящего определяются модальность, залог и лицо, которые обслуживают коммуникативную функцию языка. Темпоральность, аспектуальность и число связаны с отражением ситуативных условий общения, т.е. с отражением мира в сознании, и обслуживают когнитивную функцию языка. Категория личности – безличности оказывается в наибольшей степени зависящей от выбора говорящего, точнее, воплощающей этот самовыбор самим фактом существования говорящего и произносимой им речи.
Универсальная семантико-синтаксическая категория личности – безличности состоит из трёх базовых элементов, которые отражают в сознании реальных предметных участников ситуации общения: говорящий – слушающий – предмет речи. Категория личности — безличности воплощается в общеязыковой и функционально-семантической категории лица, реализующейся в индоевропейских языках в парадигмах личных и притяжательных местоимений и в системе глагольного словоизменения (Слюсарева Н. А., с. 93).
Как грамматическая категория безличные предложения начали изучаться в XIX веке, однако, на первом этапе изучения безличными назывались фактически все односоставные предложения.
В научной литературе существуют различные толкования категории персональности. Некоторые исследователи (Н. А. Слюсарева, В. И. Карасик) под персональностью понимают систему признаков семантического субъекта, грамматически функционирующую как категория лица. При этом категория персональности определяет говорящего, участника речи и того, кто в речи не участвует. По мнению других ученых (Л. В. Шишкова, Т. Ю. Смирнова), персональность – это коммуникативный аспектпредложения, характеризующий участников ситуации, обозначаемой предложением, по отношению к участникам речевой ситуации. При этом важно подчеркнуть, что при любом подходе проблема описания разноуровневых средств, служащих в речи для выражения категориальной семантики персональности, коррелирует в современных исследованиях с вопросом о категории лица, план выражения которой также имеет полевый характер. Поэтому ее адекватное описание возможно лишь при учете как морфологических, синтаксических, так и лексико-семантических, функциональных, прагматических аспектов отдельных языковых единиц и всего высказывания.
В традиционной грамматике оппозиция личность / безличность часто пересекается с двумя сходными по названию, но различными по природе категориями: одушевленностью (иногда обозначаемой также термином "личность") / неодушевленностью ("неличностью") семантического актанта – носителя признака; категорией личности (персональности). Положение еще более осложняет пересечение указанных понятий с компонентами категории лица (персональности). Термины "1-е, 2-е и 3-е лицо" используются как для характеризации категориальной принадлежности актантов, так и для обозначения "грамматического лица" признакового компонента (глагола). При рассмотрении безличности как компонента функционально-семантического поля личности / безличности можно сказать, что в английском языке данное значение выражается не грамматически (как в русском языке), а лексически – местоименной формой 3-го лица единственного числа it. Таким образом, оппозиция личность / безличность грамматически здесь не выражена. Итак, грамматическая категория личности / безличности выступает как компонент, во многом определяющий своеобразие устройства и функционирования простого предложения в разноструктурных языках.
Коренные причины существования безличных конструкций в одних языках и отсутствия их в других служат предметом споров языковедов-синтаксистов, психолингвистов, этнофилософов. Сталкиваясь с разнообразием русских синтаксических конструкций, не имеющих прямых эквивалентов в некоторых других языках, иностранные ученые склонны подчас искать причины этого явления не в самой системе русского языка, а в каких-то специфических культурных традициях, в особенностях менталитета русского народа и в других экстралингвистических факторах.
Категория персональности/имперсональности (личности/безличности) является важной содержательной синтаксической категорией, которая выражает степень выделенности сознанием человека того референта действительности, ментальный аналог которого (концепт) формализуется в структуре предложения в функции подлежащего. Из такого понимания ее сущности следует, что анализ персональности/имперсональности может осуществляться с позиций прототипической теории [Rosch; Langacker], в свете которой она предстает в качестве градуальной категории, варьирующей в достаточно широком диапазоне между прототипическими личными предложениями и прототипическими безличными предложениями. Эти типы предложений представляют собой крайние точки, ограничивающие соответствующий речемыслительный континуум.
Прототипическими личными предложениями являются такие, в которых подлежащее выражено личным местоимением 1-го лица единственного числа:
I am a student.
I like reading.
В таких предложениях подлежащее всегда имеет максимально личный, определенный, выделенный, индивидный, уникальный характер. По мере ослабления этих признаков и нарастания им противоположных (невычленимость, неопределенность, обобщенность, неконкретность и размытость в референционном плане, нечеткость локализации в сетке пространственно-временных координат и т.п.) происходит и постепенный сдвиг в сторону безличных конструкций.
К отклоняющимся от прототипа в незначительной степени личным предложениям следует отнести такие, в которых подлежащее обозначает лицо, при том, что оно выражено либо одушевленным именем существительным, либо личным местоимением (но не I):
The passengers were leaving the plane.
The boy came into the room.
He
is
a
student
.
При этом следует указать на то, что категорию персональности/имперсональности или личности/безличности не следует отождествлять с категорией определенности/неопределенности, с которой она тесно связана, но которой она, вместе с тем, не идентична. В силу этого, предложения «A boy came into the room» и «The boy came into the room» следует трактовать как разные в плане реализации ими категории определенности/неопределенности, но одинаковые в плане реализации ими категории персональности/имперсональности.
На еще большем расстоянии от прототипа категории персональности отстоят предложения, подлежащие которых обозначают не-лицо и выражаются неодушевленными именами существительными:
A tree fell down.
The stone was large and heavy.
The building was constructed three years ago
.
Заметим, что подлежащие в таких предложениях именуют единичные объекты. На периферии предложений персонального типа находятся такие, подлежащие которых выражены существительными, обозначающими различные типы множественности, в частности «множественность дискретных объектов:
The desks in the classroom are all new;
Flowers
were
brought
in
,
внутреннюю множественность недискретных объектов:
Sugar
is
more
expensive
than
salt
;
The sand on the beach was pleasant to lie on;
Coffee and tea tend to grow in the warmer parts of the planet
,
множественность как массовидность, огромность, протяженность:
The snows of the
The waters of the Pacific are sometimes turbulent;
The sands of the
,
множественность
внутренне
дискретных
классов
:
The clergy are known for their piousness;
Police are present at every public event;
The leafage turned yellow and red very early that autumn
,
множественность форм проявления разного рода абстракций:
Joys and sorrows of love are known to everybody;
Friendships very often come from work;
Liberties are granted to everyone in democratic countries
)» [Худяков А. А., с. 25].
Категория персональности в подобных предложениях реализуется в весьма слабой степени, поскольку вычленение сознанием различных типов множественности в качестве референтов подлежащих является более сложной задачей, чем вычленение единичных дискретных объектов. Это видно хотя бы уже потому, что в целом ряде случаев требуются дополнительные интерпретационные усилия по осмыслению референта подлежащего либо как цельной единичности внутренне дискретных объектов, либо как их множественности.
В современной лингвистике безличные предложения делятся на «активно-процессные и пассивно-процессные». [Худяков А. А., с. 45]
Активно-процессные безличные предложения предполагают констатацию какого-то активного процесса, не отнесенного ни к какому лицу, ни к какому предмету. Формально это выражается наличием в качестве главного члена предложения безличного глагола 3 лица единственного числа. Такие предложения сложились уже достаточно поздно, тем более, их формирование двояко: во-первых, в условиях табуирования опускается словесный элемент, который обозначает производителя действия («It`s getting dark» « Темнеет»); во-вторых, нередко изначально создаются особые схемы предложения, не соотносимые с двусоставными (Вверху загрохотало).
В русском языке среди активно-процессных безличных предложений выделяют несколько разрядов:
· предложения, в которых фиксируется процесс обезличивания в определенных локально-временных рамках: В ветвях над нами зашумело;
· предложения, в которых обезличенный процесс раскрывается указанием на какой-либо признак: На веранде вкусно пахло выпечкой;
· предложения, в которых фиксируется указание на орудие действия: Солдата ранило пулей;
· односоставные предложения с указанием на адресата процесса: Нам за это влетит.
В пассивно-процессные безличных предложениях обезличенный процесс выражен страдательными причастиями (как правило, краткими) совершенного вида среднего рода: Там перекопано, В иске ему отказано.
Важно подчеркнуть, что как главный объект настоящего исследования безличные предложения не являются внутренне гомогенной группой, распадаясь на четыре основных подтипа:
-«безличные предложения, обозначающие сферу физических, эмоциональных и ментальных состояний человека;
-безличные предложения, используемые в качестве форм выражения категории модальности;
- безличные предложения, обозначающие местонахождение объекта;
-безличные предложения, обозначающие природные и погодные явления». [Худяков А. А., с. 73]
Последний подтип представляет собой прототипическое безличное предложение, так как именно он реализует субкатегорию безличности, так сказать, в «чистом» виде, наиболее очевидным и явным образом. Начнем, однако, рассмотрение безличных предложений в соответствии с обозначенным выше порядком их перечисления, а именно - от непрототипических к прототипическим.
Первым подтипом в нашем списке безличных предложений значится тот, что используется для обозначения физических, эмоциональных и умственных состояний человека. При этом необходимо с самого начала иметь в виду, что выделение данного подтипа представляется проблематичным для английского языка, так как номинативный характер его синтаксической типологии на современном этапе развития накладывает запрет на употребление подлежащего в форме иного падежа, чем номинатив.
Последнее обстоятельство крайне существенно, ибо лишь форма косвенного падежа подлежащего, выраженного существительным, является морфологическим маркером принадлежности предложения к числу безличных. Для английского языка положение еще более осложняется тем обстоятельством, что у именных частей речи (за исключением некоторых групп местоимений) категория падежа оказывается к настоящему времени полностью утраченной. Тем не менее, существуют достаточно веские основания считать, что рассматриваемый подтип безличности присущ и английскому языку в его современном состоянии. Рассмотрим эти основания.
Начнем с того, что категория персональности/имперсональности (личности/безличности), как было указано, является не только и не столько формальной, сколько содержательной. Отсюда следует, что форма, при всей ее важности, не может являться единственным и абсолютным критерием выделимости данной категории и ее субкатегориальных значений.
Следовательно, по отношению к предложениям типа I like it, несмотря на всю внешнюю схожесть с прототипическими личными предложениями, вовсе не очевидна справедливость утверждения, что I вычленяется сознанием говорящего в качестве активного лица, совершающего осознанные и целенаправленные действия в отношения кого-либо или чего-либо. Куда более правдоподобной представляется версия об интерпретации говорящим подлежащего I в предложениях подобного рода как репрезентанта концепта-экспериенсива - лица, испытывающего некую эмоцию или пребывающего в некотором психологическом состоянии, причины которого не создаются и не контролируются самим (I), не зависят от воли говорящего лица (I), являются не-лицом, а все предложение, следовательно, является безличным, имперсональным. Итак, для выделения в английском языке рассматриваемого подтипа безличности существуют семантико-когнитивные основания.
Еще один вид основания, позволяющий утвердительно ответить на вопрос о существовании рассматриваемого подтипа безличных предложений в английском языке, можно квалифицировать как онтогенетическое.
Онтогенез речи – это развитие речевой способности у отдельного человеческого индивида. Парное ему понятие – филогенез речи – определяется как развитие языковой способности у человека как биологического вида. На практике онтогенетические исследования сосредоточены на феномене детской речи, так как динамика овладения языком и формирования речевых умений и навыков прослеживается именно в детском возрасте. [Цейтлин С. Н., с. 89]
В плане интересующей нас проблемы лингвистами, изучающими речь англоговорящих детей, зафиксированы в качестве достаточно частотных и стабильных такие образования, как me knows it, me wants it, me likes it и т.п., отсутствующие в нормативном, «взрослом» английском. Причина распространенности таких конструкций в речи детей и их отсутствия в речи взрослых легко объяснима: ребенок, еще не подвергшийся процессу систематического обучения «правильной» (нормативной) грамматике в школьных условиях, руководствуется при выборе языковой структуры для выражения мысли интуицией и здравым смыслом. А интуиция и здравый смысл подсказывают ему, что для языкового обозначения испытываемых им физических, эмоциональных и ментальных состояний более естественным представляется использование безличных конструкций; ребенок, подсознательно чувствуя разницу между действием (например, «играть») и не-действием (например, «хотеть»), для обозначения первого выбирает личные конструкции (I play), а второго – безличные (me wants). Интересно, что необразованные и слабо владеющие грамотой взрослые люди могут сохранять рассматриваемый тип аграмматичности детской речи в течение всей жизни.
Наконец, постулировать существование в современном английском языке рассматриваемого подтипа безличности можно на основе принципов транслятологии – науки о межъязыковом переводе. По убеждению многих лингвистов, «перевод с одного языка на другой является достаточно надежным методом выявления скрытых категориальных и субкатегориальных значений в интересующем языке». [Цейтлин С. Н., с. 89]
Так, если английские предложения, являющиеся с формально-грамматической точки зрения личными, при переводе на другой язык регулярно представлены безличными аналогами, то это может являться важным аргументом в пользу признания и английских формально личных предложений семантически безличными.
Вполне подходящей иллюстрацией этого может служить перевод, осуществляемый с английского языка на русский. Регулярными и нормативными являются, например, следующие межъязыковые соответствия:
I
want
– мне хочется;
I
like
– мне нравится;
I
think
– мне думается;
he is unwell –
ему
нехорошо
;
he is cold/warm –
ему
холодно
/
тепло
;
I am comfortable –
мне
удобно
;
I
am
dizzy
– у меня кружится голова;
I am sick –
меня
тошнит
.
Возможность выделения в английском языке второго подтипа безличных предложений (таких, в которых выражается модальность) более очевидна, чем первого. Достаточно указать на конструкции типа it is possible..., it is necessary..., структурированные как прототипические безличные предложения с референциально «пустым» it в качестве формального подлежащего. Утверждения о том, что подобного рода конструкции не являются безличными, так как они вводят субъектные придаточные предложения, малоубедительны. Действительно, данные конструкции нормативно используются для ввода придаточных предложений или фраз неполной предикации:
It is necessary to be honest;
It is impossible to know everything
,
и, действительно, получающиеся сложные и полусложные предложения могут быть переструктурированы таким образом, что семантически «пустое» it исчезает, заменяясь на семантически содержательные элементы
To be honest is necessary;
To know everything is impossible
.
Однако, это не меняет что-либо в плане перехода подобных предложений из разряда безличных в разряд личных, так как подлежащие предложения остаются нереферентными: сознание не вычленяет лицо, группу лиц или предмет/предметы, обозначаемые подлежащими таких предложений.
Помимо проанализированных выше конструкций английский язык располагает и другими средствами выражения модальности. Речь может идти, в частности, о таком широко используемом средстве, как модальные глаголы. Предложения с модальными глаголами структурируются, как правило, по образцу личных:
I must go there now;
He can play tennis.
Однако, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что в таких предложениях личность контаминируется с безличностью. Это доказывается возможностью синонимических трансформаций, при которых происходит вычленение собственно безличного и собственно личного компонентов:
I must go now
→ It is necessary (
безличный
компонент
) that I (should) go now (
личный
компонент
);
He can play tennis
→ It is possible (
безличный
компонент
) for him to play tennis (
личный
компонент
).
Еще на один шаг ближе к прототипическим безличным предложениям стоят в английском языке безличные синтаксические конструкции, выражающие идею местонахождения, пребывания – так называемые экзистенциальные конструкции:
There is a book on the table;
There are flowers in the garden
.
Попытки интерпретировать there иначе, чем безличное подлежащее, не могут увенчаться успехом – даже если задаться целью трактовать there как наречие места со значением «там», к которому оно исторически восходит, экзистенциальные предложения все равно не превращаются в личные. Причина ясна: there, понимаемое как «там», остается референционно пустым, так как это слово не предметное, а признаковое.
Попытка истолкования рассматриваемых предложений как личных на том основании, что реальными подлежащими в них являются существительные (a book, flowers), наталкиваются на серьезные трудности. Дело в том, что личные предложения:
The book is on the table;
The flowers are in the garden
не являются синонимическими трансформами экзистенциальных предложений с there, так как они передают информацию разного рода, а потому не являются взаимозаменяемыми. Предложение There is a book on the table сообщает о том, какой именно предмет находится на столе, и может служить ответом на вопрос What is there on the table?, в то время как предложение The book is on the table есть сообщение о том, где именно находится известная говорящим книга, и может служить в качестве ответа на вопрос Where is the book?.
Перейдем теперь к описанию следующего типа безличных предложений, относимого нами к прототипу субкатегории безличности. Как было указано выше, в содержательном плане такие предложения описывают природные, погодные, стихийные явления и состояния, а в структурном плане характеризуются наличием формального подлежащего it, которое обнаруживает следующие признаки.
Во-первых, оно нереферентно и не соотносимо ни с каким концептом как информационно-содержательной единицей сознания. Во-вторых, несмотря на его референционную и семантико-когнитивную ущербность, его наличие в структуре предложения является обязательным.
Обязательность употребления it диктуется строевыми особенностями английского языка, который не выработал бесподлежащной модели предложения и потому предполагает в обязательном порядке заполнение соответствующей синтаксической позиции. Вот почему грамматичными являются варианты:
It
is
getting
dark
;
It
is
cold
;
It often rains in autumn
,
а варианты без формального подлежащего:
-Is getting dark;
-Is cold;
-
Often
rains
in
autumn
,
будучи осмысленными и семантически самодостаточными, являются аграмматичными.
В-третьих, невозможны никакие синонимические трансформации, позволившие бы заменить it другим языковым элементом. Любые трансформации привели бы либо к аграмматичности, либо к появлению несинонимичной замены.
В-четвертых, безличное it имеет омоним, вводящий личные предложения и заменяющий упомянутое ранее имя. Отсюда необходимость дифференциации между «It was getting cold» «Становилось холодно» (безличное предложение) и «I touched the iron. It was getting cold» «Я прикоснулся к утюгу. Он становился холодным» (личное предложение).
Проведенный выше когнитивный анализ категории персональности/имперсональности позволил выявить прототипический характер ее структурированности в английском языке и разнообразные способы ее выражения с акцентом на семантические обертоны каждой из релевантных форм. Причины существования безличных конструкций в системах различных языков давно служат предметом споров синтаксистов, лингвокогнитологов и лингвокультурологов. Особенно много написано о пристрастии русских к бесподлежащным и безличным способам выражения различных типовых значений. Личность / безличность выступает как полифункциональная оппозиция грамматических форм, во многом определяющая своеобразие устройства простого предложения. Именно полифункциональностью данной категории объясняется дискуссионность интерпретации ее различных проявлений в синтаксисе и трудность усвоения этих форм учащимися.
Выводы по Главе 1
Теоретическое исследование первой главы дипломной работы рассматривало сущность понятийной категории лица в английском и русском языках. В научной лингвистической литературе существует множество определений понятия категории лица в языке, однако, данная проблема остается дискуссионной. Основное значение лица или субъекта в так называемых бесподлежащных, безличных предложениях неоднократно становилось предметом описания, анализа и обобщения в трудах отечественных и зарубежных ученых. Представленные взгляды на соотношение понятий лицо - подлежащее - субъект, независимо от лингвистических концепций, в большинстве своем объединяет признание предложения основной коммуникативной единицей речи и основной единицей синтаксической системы. Функционально-семантические и прагматические характеристики средств выражения персональности дают возможность определять ее как категорию актуализационную, соотносящую с точки зрения говорящего обозначаемую ситуацию и ее участников с участниками речевого акта. Категория персональности/имперсональности (личности/безличности) является важной содержательной синтаксической категорией, которая выражает степень выделенности сознанием человека того референта действительности, ментальный аналог которого (концепт) формализуется в структуре предложения в функции подлежащего. В рамках настоящего исследования особый интерес представляет рассмотрение категории персональности/имперсональности в русском и английском языках. Прежде всего, следует отметить, что категорию имперсональности и связанную с ней категорию неопределенности относят к индивидуальным свойствам русского языка. Что касается средств формирования имперсональности в английском языке, то в связи с необходимостью иметь в английском предложении подлежащее, даже безличные предложения должны иметь подлежащее. Оформляется это различным способами, в частности с помощью конструкций с формальным подлежащим. Таким образом, проведенный когнитивный анализ категории персональности/имперсональности позволил выявить прототипический характер ее структурированности в английском языке и разнообразные способы ее выражения с акцентом на семантические обертоны каждой из релевантных форм.
Глава 2. Сравнительный анализ средств реализации понятийной категории имперсональности в английском и русском языке
Существует предположение, что возникновение безличных предложений связано с примитивным типом мышления, при котором предмет воспринимается нерасчлененно вместе с его признаками. Это нерасчлененное понятие, оформляясь в сознании человека одночленным суждением, выражалось в языке особым видом предложения, а именно безличным, йо мнению других ученых, безличные предложения, выражая двучленные суждения с субъектом и предикатом в своем составе, представляют собой двучленную конструкцию, где в окончании глагола имеется знак субъекта (Подробный исторический анализ возникновения безличных предложений см.: Галкина-Федорук Е. Л., с. 40-55). Своеобразие безличных предложений создается взаимодействием структурных и семантических факторов.
2.1. Средства реализации имперсональности в английском языке
Среди лингвистов существуют разноречивые мнения относительно статуса безличных предложений в английском языке. Синтаксис современного английского языка изобилует номинативными конструкциями. Английский язык обычно представляет все жизненные события, происходящие с нами, так, как будто мы всецело управляем ими, как будто все наши ожидания и надежды находятся под нашим контролем; даже ограничения и вынужденные действия представлены в нем именно с такой точки зрения. В английском языке примеры двух модальных значений, которые выражаются в предложениях, построенных по личной, номинативной модели, скорее составляют исключение, чем правило.
Например, значение необходимости не может быть выражено таким образом. Иными словами, чтобы дать адекватный перевод на русский язык английских предложений / must, I have to, их следует сначала представить в пациентивной перспективе, подчеркивая тот факт, что лицо, о котором идет речь, не контролирует ситуацию.
I have to leave.
Мне
придется
уйти
.
Что касается средств формирования имперсональности в английском языке, то в связи с необходимостью иметь в английском предложении подлежащее, даже безличные предложения должны иметь подлежащее. Оформляется это различным способами, в частности с помощью конструкций с формальным подлежащим. В качестве такого подлежащего употребляются местоимения it, one, they, you, we. Безличные предложения бывают трех типов, которые переводятся с помощью искусственного подлежащего и безличных глаголов.
1. Описывающие явления природы.
It is cold/ warm/ rain.
It is raining.
2. Определяющие время.
It is day/ night.
It is a quarter past ten.
3. Оценка явления.
It is pleasant.
It is not the custom here for men to raise their hats to each other.
Is it difficult to understand English money?
Но можно сказать: Yesterday was my birthday.
В качестве сказуемого применяется не только глагол to be, но и: can, seem, prove, live, occur и другие.
Очень много случаев, когда русским безличным предложениям, в которых сообщается о физическом или моральном состоянии человека, о его ощущениях и настроениях, соответствуют в английском языке личные предложения. В таких случаях сказуемое выражено сочетанием «to be + прилагательное».
I
am
cold
. Мне
холодно
I am not quite clear about the rest of the story.
Мне не совсем ясен конец этой истории.
Другие конструкции предложений, основанные на известных схемах.
Is this thing new/old?
Yes this thing is new/old.
Другие подобные пары слов:
Thing
/
thick
.
При контактах друг с другом.
Excuse me,
What is it?
Сложность языкового феномена категории лица требовала подходов, учитывающих как формальные способы выражения лица глагола, так и особенности коммуникации, ее логико-психологические основы. Представления о природе категории лица получили своеобразное развитие в работе А.М.Пешковского, который считал три лица тремя основными точками языкового сознания и определял лицо в качестве необходимой категории языковой и не только языковой мысли, присущей ей по самой ее сущности. Морфологически безличность выражается только одной формой в настоящем времени - 3-м л. ед. ч., в прошедшем времени - ср. рода ед. ч. Но важно, что эти формы при безличном употреблении глагола сознаются "крайне смутно": это как бы не настоящее 3-е лицо ед. ч. и не настоящий средний род ед. числа. Все остальные глаголы, по сравнению с подобными, получают у А.М.Пешковского название личных. Сопоставляя личные и безличные глаголы, А.М.Пешковский указывает на то, что полной безличности в глаголе-сказуемом быть не может. Лицо здесь мыслится, хотя и с минимальной ясностью: "ведь без лица говорящего не может быть и речи, лицо говорящее необходимо предполагает внешний мир, их объемлющий, являющийся для них 3-м лицом" [А.М.Пешковский, c. 342-343].
Приоритет морфологического критерия обнаружения категории лица, провозглашенный А.А.Шахматовым в 1-й четверти XX века, позволил дать ясную грамматическую трактовку форм, "обосложненных" представлением о производителе признака либо другом активном, пассивном признаке; определить значение форм, в которых есть морфологическое обнаружение лица (личные, безличные) и отсутствует таковое (инфинитив и др.); противопоставить семантику первого и второго лица третьему лицу единственного и множественного числа [А.А.Шахматов, с. 460-461].
Понимание категории лица как формирующей предикативность, являющейся наиболее характерной и неотъемлемой от собственно глагольных образований (в отличие от имен), стремление разграничить личное и безличное в глаголе, субъектное и бессубъектное в предложении, морфологические и синтаксические условия выражения лица, охарактеризовать "не отсутствие грамматического лица, а известные его свойства" [Потебня А.А., с. 92] при отсутствии формально выраженного подлежащего - все это закладывало основу для дальнейших исследований категориальных признаков семантики лица.
Значительные трудности при разграничении личность/безличность вызываются тем, что в английском (в других германских языках) безличные предложения строятся по модели личного предложения и имеют в своем составе подлежащее, хотя и определяемое как формальное. Например, предложения, подобные it is cold прямо противоположны предложениям типа "мне холодно": в первом случае содержание безлично, а структурное оформление личное во втором же случае, наоборот, содержание личное, а конструкция безличная" [Смирницкий А.И., с. 144].
Наряду с этим в последнее время высказываются предположения, что к безличным структурам могут быть отнесены предложения с десемантизированным THERE, где THERE выполняет роль структурного подлежащего Первым мысль о том* что данный тип предложений наряду с подобными в других языках соответствует русским безличным предложениям, высказал еще в
Ряд лингвистов относят к безличным аналогичные предложения с глаголами seem, happen, chance и др. [Винокурова Л.П.,1954]
Разногласия возникают, однако, по поводу правомерности отнесения к классу безличных предложения с предваряющим IT, типа it is difficult, за которым обычно следует инфинитив, герундий или придаточное предложение» Одни лингвисты относят подобный тип к личным предложениям, выделяя формальное подлежащее, выраженное вводным или предваряющим IT (introductory or anticipatory"it и настоящее (real subject ), следующее за глаголом» [Каушанская В.А., c. 229], Некоторые исследователи объединяют эти два элемента структуры в одно составное подлежащее. [Бархударов Л.С., с. 158]. Другие лингвисты считают данный тип предложений безличными, где предваряющее IT выступает единственным подлежащим, а придаточное предложение, инфинитив, герундий, служат уточнением, развитием содержания сказуемого [Смирницкий А.И. ,с. 158].
Следует отметить, что в ряде европейских языков существуют аналогичные конструкции, которые трактуются грамматистами как безличные: es gibt в немецком языке? и il у а - во французском [Адмони В.Г.,с. 34-51, Гак В.Г., с. 136-139].
Итак, вышеизложенное позволяет констатировать, что: а) до сих пор неясна грамматическая сущность категории безличности, б) еще не выработан унифицированный подход к определению, и описанию функционирования безличных предложений, в) не изучена в достаточной степени их семантическая организация, г) не решен вопрос о правомерности отнесения предложений с десемантизированным THERE к числу личных.
Таким образом, причины существования безличных конструкций в системе языка давно служат предметом споров синтаксистов, лингвокогнитологов и лингвокультурологов. Дальнейшее исследование дипломной работы предполагает проведение сравнительного анализа средств реализации рассмотренной категории на примере английского и русского языков.
2.2.
Средства реализации имперсональности в русском языке
Как известно, предложения, в которых предикативность[35] получает выражение в одном главном члене, который одновременно называет тот или другой предмет, явление, действие и устанавливает его отношение к действительности, что достигается как формами слов, так и интонационными средствами получили название односоставных.
Следует отметить, что в простейшем виде односоставные предложения состоят из одного знаменательного слова. Односоставные предложения представляют собой особый структурный тип предложения, отличный от двусоставных предложений, и наличие одного главного члена не служит показателем неполноты предложения.
Грамматическим центром односоставных предложений является один независимый главный член, с помощью которого выражается предикативность. Различия в форме главного члена служат основой для выделения типов односоставных предложений.
В современном русском языке существуют два основных типа односоставных предложений — глагольные и именные. В глагольных односоставных предложениях утверждается независимый признак (действие): В саду пели; Вам придется подождать; Быть грозе великой и т.п. В именных (субстантивных) односоставных предложениях утверждается или отрицается бытие предмета: Полночь; Опять зима; Сейчас не лето; Снегу-то!; Кругом ни деревца и т.п.
Независимые позиции главного члена в глагольных и именных односоставных предложениях существенно различаются. Глагольные формы по своей морфологической природе тяготеют к зависимому положению, к выражению признака, приписываемого субъекту. Поэтому постановка их в независимую позицию требует особых конструктивных условий: сама структура предложения определяет независимое положение глагольной формы. Так, словоформа спали, взятая отдельно, представляется зависимой и как бы предопределяет согласование с господствующей (именной) формой, однако в конструкции В доме уже спали эта форма занимает независимую позицию. Независимая позиция именной формы определяется либо прямым падежом (именительным), либо отсутствием в структуре предложения подчиняющего слова (независимый родительный).
Наблюдения лингвистов показывают, что в глагольных односоставных предложениях в роли главного члена могут выступать все основные спрягаемые формы и инфинитив. В именных предложениях в позиции главного члена употребляется лишь существительное (или субстантивированное слово) в именительном или родительном падеже.
Главный член в глагольных предложениях своими морфологическими формами выражает важнейшие грамматические категории модальности, темпоральности, а также персональности. В именных односоставных предложениях отсутствует возможность непосредственного морфологического выражения предикативных категорий, и они раскрываются с помощью конструктивных и интонационных показателей, то есть чисто синтаксическими средствами.
Семантической основой безличных предложений является отсутствие именно активного деятеля (или носителя признака), так как указание на деятеля (или носителя признака) в предложении все-таки может быть, однако в такой форме, которая не допускает грамматического подлежащего.
Из сказанного вытекает, что общим значением безличных предложений является утверждение независимого признака (действия), не соотнесенного с деятелем. Это значение передается главным членом предложения. Содержание главного члена безличных предложений составляют: а) обозначение независимого признака — действия, состояния; б) выражение несоотносительности действия с деятелем; в) указание на отношение высказывания к моменту речи (синтаксическое время). Показатель данных значений — форма безличности: 3-е лицо единственного числа, прошедшего времени, среднего рода.
В русском языкознании представлены различные классификации безличных предложений. Классики-лингвисты, определяя природу данных предложений, исходят из грамматической формы не только главного члена (сказуемого), но и других членов, обязательных или необязательных в данной конструкции. В связи с этим изучение безличных предложений русского языка ведется по различным линиям: психологическое направление (А.А. Потебня, Д.Н. Овсянико-Куликовский); логическое направление (А.Х. Востоков, Ф.И. Буслаев); историко-психологическое и формально-грамматическое направления (Ф.Ф. Фортунатов). Дальнейшее изучение безличных предложений связано с именами А.А. Шахматова, А.М. Пешковского.
В современном русском языке нет простой полярности личных и безличных предложений. Между этими двумя грамматическими типами предложений находятся промежуточные типы, образующиеся в силу различных причин. Вновь возникающие безличные предложения еще более обогащают сложный и богатый рисунок конструкций русского синтаксиса, давая неисчислимые возможности выражения тонких оттенков значений.
Для того, чтобы понять генезис безличных предложений, необходимо выявить, что такое безличные предложения в современном русском языке, установить их типы по значению и по структуре.
Анализ языкового материала позволяет утверждать, что в рассматриваемых конструкциях строй предложения отступает от строя двучленного суждения, так как в них нет соответствия членов предложения членам суждения.
Количество безличных предложений растет не только в связи с все более развивающимися и уточняющимися формами мышления, с расширением средств изобразительности, но и в связи различными грамматическими процессами, которые в конечном итоге обусловлены также осложнением содержания речи.
Русское языкознание дореволюционного периода, особенно прошлого века, достигло значительно больших успехов в области изучения морфологии, чем синтаксиса, несмотря на отдельные труды выдающихся русских синтаксистов, среди которых первым должно быть названо имя А.А. Потебни, а затем его учеников А.В. Попова, Д.Н. Овсянико-Куликовского. В связи с этим вполне закономерно повышенное внимание к синтаксису русского языка, характерное для современного периода исследования.
Изучение типов простого предложения — одна из важнейших сторон работы языковедов в области синтаксиса русского языка. Говоря об отдельных структурных типах с точки зрения широты проблематики, мы поставили бы безличные предложения на одно из первых мест. Многочисленность проблем, возникающих при изучении безличных конструкций, связана, главным образом, с тем, что этот особый тип односоставных предложений не представляет собою единства ни по структуре, ни по функциональному назначению отдельных членов. Вместе с тем бесспорно наличие общих языковых признаков, которые еще сто лет назад заставили А.X. Востокова объединить ряд разновидностей предложений под общим названием "безличные предложения", изучение их семантической структуры стало особенно актуальным в последние два десятилетия. Безличные предложения всегда были в поле зрения современных русистов. Однако изучение семантики этих предложений не выходило за рамки отделения их общеграмматического значения. Такие аспекты исследования данных предложений, как выделение семантических компонентов, взаимодействие лексического, морфологического уровней при формировании сложных предложений с соотносительными высказываниями, не нашли пока в лингвистической литературе полного отражения.
Семантической основой безличных предложений является отсутствие именно активного деятеля (или носителя признака), так как указание на деятеля (или носителя признака) в предложении все-таки может быть, однако в такой форме, которая не допускает грамматического подлежащего. Ср. примеры: Я пою легко и Мне поется легко. В безличном предложении Мне поется легко есть указание на действующее лицо (мне), однако форма глагола-сказуемого не допускает именительного падежа, его нельзя установить и по связи с другими словами, и действие представляется как протекающее независимо от деятеля. Примерно то же в следующих предложениях: Улица темна и На улице темно. В двусоставном предложении Улица темна обозначен носитель признака (улица), а в безличном На улице темно признак выступает как существующий безотносительно к его носителю, причем и признак-то несколько меняет свое качество: он переходит в состояние.
Грамматические типы безличных предложений довольно разнообразны. Наиболее четки по своему строению и выражаемому значению глагольные безличные предложения.
Глагольные безличные предложения составляют три группы:
1. В качестве главного члена безличного предложения употребляется безличный глагол (без суффикса -ся и с суффиксом -ся): светает, моросит, знобит, тошнит; нездоровится, спится, хочется, смеркается, дремлется и др. Эти глаголы имеют грамматическую форму третьего лица единственного числа, а в прошедшем времени - форму среднего рода единственного числа: светает - светало, знобит - знобило, смеркается - смеркалось и т.д. Но по значению эти глаголы таковы, что не допускают употребления при них имени существительного или местоимения в именительном падеже.
Категория лица в таких глаголах имеет чисто формальное значение, причем это застывшая форма именно третьего лица (или форма среднего рода), и другой быть не может. Действие, обозначенное этой формой, происходит независимо от деятеля, т.е. семантика таких глаголов несовместима с представлением об активном деятеле.
2. Довольно распространены в русском языке и многообразны по структуре и значению безличные предложения, главный член которых выражен личным глаголом в безличном употреблении. Личные глаголы в безличном употреблении теряют формы изменения и застывают в форме третьего лица единственного числа или в форме среднего рода. Ср. личные и безличные конструкции: Воздух свежеет. - На улице свежеет; Ветер воет. - В трубе воет; Солнце пригревало землю. - В полдень пригревало.
3. Главный член безличного предложения может быть выражен кратким страдательным причастием с суффиксом -н-, -ен- или -т-.
Наречные безличные предложения представлены в современном русском языке прежде всего предложениями с безлично-предикативными словами в роли главного члена. Это «наречия со значением состояния», этимологически связанные с краткими прилагательными и некоторыми именами существительными, семантической особенностью которых является выражение различных состояний: легко, весело, уютно, стыдно; жаль, охота, недосуг, пора. Значение безличности или, точнее, бессубъектности, в таких предложениях обнаруживается не в отношении деятеля, как в глагольных безличных предложениях, а в отношении носителя признака. Конкретно значение безличного предложения определяется значением безлично-предикативного слова. Семантико-стилистические возможности безличных предложений разных типов необыкновенно широки; особенно распространены они в художественной литературе, которая постоянно обогащается фактами разговорного языка. Посредством безличных конструкций возможно описать такие состояния, которые характеризуются неосознанностью, немотивированностью (ср.: не хочу - осознанное нежелание; не хочется - неосознанное нежелание). Кроме того, при помощи их можно придать действию особый оттенок легкости (мне говорится - мне легко говорить), и, наконец, безличные предложения незаменимы при необходимости выделить само действие и его результат (ср.: Град побил посевы. - Градом побило посевы). Тонкие оттенки значения, передаваемые безличными конструкциями, способствуют их широкому распространению в разговорной речи и в языке художественной литературы. Художественный контекст практически не ограничивает писателя в образовании безличных предложений, лексические ограничения в выборе форм сказуемого здесь снимаются, и в безличном значении употребляются глаголы, обычно не имеющие его. Функционально-грамматическая характеристика средств выражения персональности приводит в ряде исследований к отказу от рассмотрения оппозиции личность::безличность, в основе которой лежит принцип наличия/отсутствия при глаголе-сказуемом подлежащего в Именительном падеже. Констатация способности глагола предицировать субъект-имя со значением носителя предикативного признака в косвенном падеже выдвигает на первый план иные основания для противопоставленности синтаксических структур - по признаку зависимости или независимости действия (состояния) от воли субъекта. В результате важнейшим оказывается противопоставление: соотнесенность действия с субъектом - бессубъектность процесса [Золотова Г.А., с. 14-17]. Способы выражения значений персональности выявляются учеными при сопоставлении употреблений всех личных форм данного глагола, когда его смыслообразующая роль в предложении остается неизменной (Я читаю, ты читаешь, он читает), и случаев реализации только одной из форм, позволяющих говорить о существовании дефектно-личных предложений (например: Телега стучит по камням). Противопоставленные им конструкции с безличными значениями появляются в условиях, когда использование личных форм глагола в высказывании невозможно (Светает) [Girke W., с. 311-312, 321-323]. Функционально-семантические и прагматические характеристики средств выражения персональности дают возможность определять ее как категорию актуализационную, соотносящую с точки зрения говорящего обозначаемую ситуацию и ее участников с участниками речевого акта [Бессарабова Г.А., 1995; Химик В.В., 2000]. Персональное содержание высказывания при этом строится на базе семантики предикативного синтаксического лица, а также непредикативных значений, объединенных функционально выражением отношения высказывания к говорящему или к другим участникам или неучастникам коммуникативного акта. Характеризуя неоднородность признаков персональной семантики, реализуемой личными, безличными глаголами, инфинитивом, ученые отмечают, что определенно-личные, неопределенно-личные и обобщенно- личные значения представляют собой два полюса, из которых один наиболее
удален от понятия безличности, а другой находится с ней в непосредственном соседстве [Никитевич В.М., с. 278].
Существуют следующие виды безличных предложений в русском языке как средства выражение категории имперсональности:
1. «Глагольные модели безличных предложений со значением конкретно-физической среды проявления признака (Модель ВЕЧЕРЕЕТ/ ТЕМНЕЕТ, Модель ВЕЕТ ПРОХЛАДОЙ / ПАХНЕТ СМОЛОЙ, Модель СНЕГОМ ЗАНЕСЛО ДОРОГУ, Модель ДОРОГИ РАЗВЕЗЛО)
2. Глагольные модели безличных предложений со значением психофизической среды проявления признака (Модель МНЕ НЕЗДОРОВИТСЯ / МЕНЯ ЗНОБИТ /МНЕ ПОЛЕГЧАЛО, Модель ГОРЛО ПЕРШИТ/ В ГОРЛЕ ПЕРШИТ/СЕРДЦЕ ОТПУСТИЛО, Модель МЕНЯ УДАРИЛО ТОКОМ / РАНИЛО ПУЛЕЙ, Модель НОГУ СВЕЛО СУДОРОГОЙ /ГЛАЗА ЗАВОЛОКЛО СЛЕЗАМИ, Модель МЕНЯ ОСЕНИЛО и модель МЕНЯ НАПУГАЛО, Модель МЕНЯ ПОНЕСЛО (КУДА-ТО) и модель МЕНЯ ПОТЯНУЛО (КУДА-ТО), Модель МНЕ ПОВЕЗЛО, модель ПРОНЕСЛО, модель МНЕ ВЛЕТЕЛО, Модель МНЕ (НЕ) СПИТСЯ, Модель МНЕ ЗДЕСЬ НРАВИТСЯ)
3. Адъективные модели безличных предложений с конкретно-физической и психофизической средой проявления признака (Модель МОРОЗНО / ТЕПЛО / ВЕСЕЛО, Модель ВИДНО ДЕРЕВНЮ / СЛЫШНО ПЕСНЮ, Модель МНЕ ХОЛОДНО / ВЕСЕЛО / ЖАЛЬ ЕГО)».
[http://www.mirrabot.com/work/work_11769.html].
2.3.
Сравнительный анализ средств реализации имперсональности в русском и английском языках.
Функциональная грамматика, ориентированная в отличие от принципиальной логоцентричности классических грамматик на изучение целого набора явлений, устроенных по полевому принципу [Николаева Т.М., с. 68], оперирует построениями, для которых обязателен грамматикализованный центр (либо полицентричность), ядро и периферийная часть [Николаева Т.М., с. 69]. Рассмотрение связи признака с его носителем, формой выражения и трактовка категории лица с учетом функционального фактора дает возможность исследованиям в русле данного направления принципиально различать понятия морфологическое лицо и более широкое - персональность как группировку разноуровневых морфологических, синтаксических, лексических, а также комбинированных лексико-грамматических средств данного языка, служащих для выражения различных вариантов отношения к лицу [А.В.Бондарко, с. 7]. Функционально- семантическое поле персональности (=ФСП), по определению А.В.Бондарко, базируется на одноименной семантической категории, которая квалифицируется как "категория, характеризующая участников обозначаемой ситуации по отношению к участникам ситуации речи - прежде сего говорящему" [А.В.Бондарко, с. 5]. В аспекте предпринятого нами исследования важным является представление об иерархической организации грамматического центра поля персональности, в котором выделяется ядро (глагольные и местоименные формы 1 и 2 лица) и его окружение (формы 3 лица); содержание последних при обозначении лиц связано с переходом от центра к периферии, при указании на предметы и при выражении безличности - с собственно периферийной сферой семантики персональности. Семантические элементы персональных отношений составляют семантический центр персональности ("я", соотнесенное с "ты" в подсистеме участников речевого акта), промежуточную область между центром и периферией (указание на "третьи лица"), дальнюю периферию рассматриваемого "семантического пространства". Рассматривая "морфологическую категорию лица и ее поле", Х.-Р. Вемайер подчеркивает, что нецелесообразно говорить о категории лица по отношению ко всем средствам выражения его семантики. В первую очередь, она охватывает формальные средства выражения лица [Wehmeier H.-R., с. 3]. Ученый использует термины "макрополе" и "микрополе". Макрополе персональности структурируется с помощью микрополей, иерархическая организация которых предполагает наличие ядерных граммем и периферийных языковых средств выражения отношения к 1, 2, и 3 лицу [Wehmeier H.-R., с. 1].
Систематизация средств, которые могут указывать на персональность высказывания, в некоторых исследованиях дополняется описанием способов реализации намерений участников коммуникативного акта. Так, Й.Рихтер традиционному разграничению определенно-, неопределенно-, обобщенно- личных и безличных значений противопоставляет способность категории персональности сигнализировать о носителе предикативного признака и объединять по характеру этого признака разноструктурные высказывания. Например, варианты Я не могу спать и Мне не спится объединяются по принципу тождества носителя предикативного признака в рамках коммуникативного намерения говорящего. Различный способ выражения субъекта, носителя предикативного признака, манифестирует в первом случае "прямой субъект", в терминологии Й.Рихтера, во втором - "непрямой субъект" [Richter J., с. 111]. Проблема описания разноуровневых средств, служащих в речи для выражения категориальной семантики персональности, коррелирует в современных исследованиях с вопросом о категории лица. Приближение к ее адекватному описанию возможно при учете как морфологических, синтаксических, так и лексико-семантических, функциональных, прагматических аспектов отдельных языковых единиц и всего высказывания. Различные подходы, выдвигаемые в научных работах к определению языкового феномена лица, способов представления носителя предикативного признака, так или иначе затрагивают проблему участия субъекта, говорящего в формировании содержания высказывания [Ильенко С.Г., 1975; 1994]. При этом рассматриваются две плоскости отношений между 1-м лицом говорящего, 2-м лицом собеседника и 3-м лицом того, о ком говорят. Одну плоскость составляет отношение действия, выраженного предикатом, к его грамматическому (семантическому) субъекту; другая плоскость включает не только отношение действия к его производителю, но и отношение говорящего к обозначаемой в высказывании ситуации. Это создает базу для более полного описания потенциального набора языковых средств, способных выражать в контексте отношение к лицу, и для определения функционального диапазона ядерных и периферийных конституентов персональности в условиях наличия/отсутствия координирующей функции лица, характерной для глагола-сказуемого в его отношении к субъекту- подлежащему в рамках предложения. Особое положение форм 3 лица ед. ч. обеспечивается тем, что они, с одной стороны, могут обозначать действие (состояние) конкретного лица, субъекта, а также сближаться при функционировании с семантикой вариантов личного субъекта (например, неопределенно-личного), с другой стороны, противопоставляются всем личным глагольным формам, когда выступают с десемантизированным окончанием и служат для выражения непроизвольности действия, независимости его от субъекта. Это убеждает в том, что характеристика безличных глаголов в рамках противопоставленности личных форм безличным, субъектных конструкций бессубъектным является недостаточной.
В качестве практического материала для исследования мы взяли книгу С. Моэма «Луна и грош» на английском и русском языках. Методом сплошной выборки мы в английском варианте книги выявили следующие количественные значения средств выражения грамматической категории имперсональности:
1. it (модель «it is cold») – 549 единиц:
«
It is not without melancholy that I wander among my recollections of the world of letters in
» [
2. one (модель «one knows…») – 46 единиц:
«
Then we would speak of this publisher and of that, comparing the generosity of one with the meanness of another; we would argue whether it was better to go to one who gave handsome royalties or to another who “pushed” a book for all it was worth.
» [
3. they (модель «they say…») – 165 единиц:
«
She accepted the rules with which they played the game of life as valid for them, but never for a moment thought of regulating her own conduct in accordance with them.
» [
4. you (модель «you know…») – 396 единиц:
«
You'll meet him if you dine there.
» [
5. we (модель «we know…») – 209 единиц:
«“We don't know who the woman is, you know,” he said. “All we know is that the blackguard's gone to
6. there is/there are (модель «there is a pen on the table/there are pens on the table») – 50 единиц:
«There isn't a woman» [
7. предложения с глаголами seem, happen, chance (модель «he seems to know that»). Seem – 155 единиц, happen – 42 единицы, chance – 3 единицы:
«He seems to me to be possessed by some power which is using him for its own ends, and in whose hold he is as helpless as a fly in a spider's web.» [W. Somerset Maugham, с. 57].
Таким образом, нами было выявлено, что наиболее часто встречающимся средство выражения грамматической категории имперсональности в английском языке являются предложения с it в роли формального подлежащего в безличных предложениях, а наименее употребительным средством - one (модель «one knows…»).
В ходе анализа русской версии той же книги мы выявили присутствие в ней следующих конструкций, являющихся средствами выражение грамматической категории имперсональности в русском языке:
1. Глагольные модели безличных предложений со значением конкретно-физической среды проявления признака (Модель ВЕЧЕРЕЕТ/ ТЕМНЕЕТ, Модель ВЕЕТ ПРОХЛАДОЙ / ПАХНЕТ СМОЛОЙ, Модель СНЕГОМ ЗАНЕСЛО ДОРОГУ, Модель ДОРОГИ РАЗВЕЗЛО) – 140 единиц
«Со дня смерти Стрикленда не прошло и четырех лет, когда Морис Гюре опубликовал в «Меркюр де Франс» статью, которая спасла от забвения этого художника
». [Сомерсет Моэм, с. 4]
3. Глагольные модели безличных предложений со значением психофизической среды проявления признака (Модель МНЕ НЕЗДОРОВИТСЯ / МЕНЯ ЗНОБИТ /МНЕ ПОЛЕГЧАЛО, Модель ГОРЛО ПЕРШИТ/ В ГОРЛЕ ПЕРШИТ/СЕРДЦЕ ОТПУСТИЛО, Модель МЕНЯ УДАРИЛО ТОКОМ / РАНИЛО ПУЛЕЙ, Модель НОГУ СВЕЛО СУДОРОГОЙ /ГЛАЗА ЗАВОЛОКЛО СЛЕЗАМИ, Модель МЕНЯ ОСЕНИЛО и модель МЕНЯ НАПУГАЛО, Модель МЕНЯ ПОНЕСЛО (КУДА-ТО) и модель МЕНЯ ПОТЯНУЛО (КУДА-ТО), Модель МНЕ ПОВЕЗЛО, модель ПРОНЕСЛО, модель МНЕ ВЛЕТЕЛО, Модель МНЕ (НЕ) СПИТСЯ, Модель МНЕ ЗДЕСЬ НРАВИТСЯ) – 315 единиц
«
Когда я познакомился с Чарлзом Стриклендом, мне, по правде говоря, и в голову не пришло, что он какой-то необыкновенный человек.
» [Сомерсет Моэм, с. 2]
3. Адъективные модели безличных предложений с конкретно-физической и психофизической средой проявления признака (Модель МОРОЗНО / ТЕПЛО / ВЕСЕЛО, Модель ВИДНО ДЕРЕВНЮ / СЛЫШНО ПЕСНЮ, Модель МНЕ ХОЛОДНО / ВЕСЕЛО / ЖАЛЬ ЕГО) - 175 единиц
«Веласкес как художник был, вероятно, выше Эль Греко, но к нему привыкаешь и уже не так восхищаешься им, тогда как чувственный и трагический критянин открывает нам вечную жертвенность своей души». [Сомерсет Моэм, с. 3]
Таким образом, нами было выявлено, что наиболее часто встречающимся средство выражения грамматической категории имперсональности в русском языке являются Глагольные модели безличных предложений со значением психофизической среды проявления признака, а наименее употребительным средством - Глагольные модели безличных предложений со значением конкретно-физической среды проявления признака. В. М. Павлов, исследуя семантические особенности русских безличных предложений, определил их общую семантическую базу «устраненность субъекта из смысла предложения» [Павлов В. М., с. 3] Однако следует признать, что во многих русских безличных конструкциях субъект присутствует в семантике высказывания (ср.: Мне нездоровиться/меня сильно знобит). В случаях, когда субъект не выражается именем в именительном падеже, необходим определить, почему говорящий употребляет безличную, а не личную форму глагола (и структуру предложения), ср. соответствующие личные предложения: Я нездоров/я чувствую сильный озноб.
Что касается перевода имперсональных конструкций с английского на русский язык, то вы выяснили, что сопоставлять английские и русские безличные конструкции весьма сложно в виду того, что эти конструкции в каждом из языков характеризуются существенно различающимися формальными особенностями. Так, «в русском языке безличными считаются конструкции, имеющие следующие признаки: 1) отсутствие (и не возможность) подлежащего (т.е. именной группы в именительном падеже, вершина которой обозначает носителя предикативного признака, выраженного сказуемым), 2) употребление финитной формы глагола 3-его лица единственного числа (среднего рода в прошедшем времени (при невозможности форм глагола 1-го и 2-го лица (а в прошедшем времени отсутствие форм мужского и женского рода) Светает (Светаю*/ Светаешь*), Подморозило (Подморозил*/Подморозила*), Меня знобит/знобило (знобил*/знобила*), употребление предикативным наречий на –о, например: мне страшно/боязно. В свою очередь, английские безличные конструкции не могут иметь полнозначного подлежащего, вместо которого обязательно употребляется так называемое безличное it». [Иванова и др., с. 147]. При этом финитный глагол, как и в русском языке, может иметь только форму 3-его (но не 1-го и 2-го) лица единственного числа, ср.: it
is
(
I
am
*,
you
are
*)
raining
/
it
is
turning
cold
,
it
is
warm
today.
Основание для сравнения безличных конструкции в английском и русском языках является их общий смысловой признак, который можно определить как «устраненность из смысла высказывания представления об активно действующем субъекте» [Павлов В. М., с. 3]. Этот признак является, на наш взгляд, центральным для всей категории имперсональности, входящей в функционально-семантическое поле персональности. Отметим, что имперсональные конструкции входят в функционально-семантическое поле персональности как самостоятельное микрополе, имеющее свой центр и периферийные зоны, характеризующееся гомогенной семантикой (устраненность или «размытость» семантики персональности) и включающее разнотипные средства выражения соответствующих имперсональных ситуаций и состояний.
Выводы по Главе 2
В основе грамматической категории безличности лежит такой структурно-семантический критерий, как отсутствие в предложении личного подлежащего. Конструкция с асемантическим элементом THERE, наряду с конструкцией с IT, выступает в современном английском языке выразителем грамматической категории безличности. Безличные предложения, аналогично личным, формируются на основе двух принципов интеграции, по принципу бытия или обладания. Характер конструкции с THERE обеспечивает возможность раскрытия как именного центра, так и локального. Предложения с десемантизированным элементом THERE строятся по синтаксической модели безличности. Установлено, что структура и семантика безличных предложений определяется двумя формами корреляции: качественной и количественной.
В переводных русских текстах обычны русские конструкции, включающие личные, а не безличные формы глагола. Достаточно частым типом соответствия является перевод английской имперсональной конструкции с it посредство русской личной конструкции. Русские имперсональные конструкции, обозначающие физиологические состояния, чаще всего в английском зыке превращаются в предложения с личными формами (важно подчеркнуть, что в английском варианте очень часто в таких случаях появляется глагола to feel). Английские личные глагольные формы являются наиболее обычными переводческими соотвествиями русских имперсональных конструкций, обозначающих психо-эмоциональные состояния, причем и в этих случаях нередко в английском языке восстанавливается глагол to feel, смысл которого имплицитно присутствует в соответствующих русских имперсональных конструкциях. Английские конструкции с it и there являются мене частными. Русским имперсональным конструкциям чувственного восприятия соответствуют английские личные конструкции, в состав которых часто входит модальный глагол can. Английские имперсональные конструкции с one несут в себе оттенок модальности при переводе на русский язык. В таком случае в русском переводе появляется модальный глагол, не имеющий семантических соответствий в английском оригинале. Также часто используются в переводе такие средства, как употребление слов типа можно/нельзя и т.д.
Заключение
Подходя к изучению безличных предложений нужно всегда помнить, что только изучение грамматической и стилистической сторон языковых явлений в их органическом единстве даст возможность изучить их не формально, а глубоко, сознательно, раскрыть в каждом отдельном явлении его подлинное содержание, увидеть его в движении и функционировании в различных речевых и функционально-языковых стилях. Грамотность – это не только умение правильно писать, но и умение правильно, уместно употреблять речевые средства в различных контекстах, обстоятельствах, ситуациях и целях. Только такое изучение грамматических явлений, в том числе и безличных предложений, обеспечит высокую речевую культуру.
Большинство ученых придерживается мнения, что безличные предложения представляют собой наследие той эпохи, когда первобытные люди, не имея представления ни о законах внешнего мира, ни о строении своего тела, чувствовали себя совершенно беспомощными в борьбе с природными стихиями и болезнями. Из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений возникают искаженные, фантастические представления дикарей об окружающей их действительности, убеждение, что болезни насылает и погоду делает неизвестная сила.
Концептуальное осмысление категории лица ставит ученых перед необходимостью решения многих вопросов: о признаках лица как языковой универсалии, иерархии внутренней структуры, соотношении глагольных парадигм, оппозициях форм и значений и др. Теоретическая направленность исследований определяет различие дефиниций, классификаций, подходов к обоснованию категориальных признаков семантики лица в XX веке. Описание синтетического и аналитического способов выражения категории лица, обнаруживающей двойственность морфологической структуры, комментарии функционально-стилистического использования глагольных словоформ в сочетании с личными местоимениями и при намеренном их устранении определили целый комплекс проблем, нуждающихся в однозначном решении и касающихся структурно-грамматических различий категории лица и категории безличности.
В русском языке имеются по крайней мере 4 основных синтактико-семантических типа имперсональных конструкций: безличные конструкции, образованные абсолютно безличными глаголами (например: Смеркается), безличные конструкции, образованные личными глаголами в безличном употреблении (Например: В лесу пахнет грибами), безличные конструкции, образованные предикативными наречиями (Например: Ей страшно), безличные конструкции, образованные отрицательными словам нет/не было/не будет (например: У меня нет времени). Продуктивность этих конструкций разная.
В русском языке можно выделить не менее 10 смысловых типов имперсональных конструкций, но базовыми считаются 3, указные нами в Главе 2.
Рассмотрение английских имперсональных конструкций позволяет сделать следующее обобщение: основным способом перевод английских имперсональных конструкций на русский язык является русские личные конструкции, для перевода имперсональный конструкций с it чаще всего используются русские безличные предложения прежде всего дл выражения тех или иных состояний погоды/природы и модальных ситуаций. Имперсональные английские конструкции с вводными словами there и one чаще всего переводятся с конца (в первом случае) в виде личных предложений и через использование неопределенно-личных местоимений или личных местоимений в обобщающей функции.
Приведенные материалы показывают, что формальное и смысловое разнообразие, а также образность и экспрессивность средств перевода имперсональных конструкций составляют одну из наиболее характерных особенностей изучаемых языков, что тесно связано с такими семантическими уровнями высказывания, как прагматика и психосемантика. В меньшей степени семантика имперсональных конструкций связана специфическими отношениями с диалогикой и информатикой высказывания.
Основная, самая частотная, часть безличных предложений выражает интеллектуальное восприятие действительности (состояние природы и среды, физическое состояние живого мира, психо-эмоциональное состояние человека), а также волю человека или его стремления, желания (функция воздействия на других людей).
Необходимо так же отметить достоинство изучения безличных предложений на основе художественных текстов. Это позволяет учителю наглядно продемонстрировать учащимся способы функционирования безличных предложений в реальной речевой ситуации, показать им все многообразие таких предложений. И осуществить интеграцию уроков русского языка и литературы.
В заключение отметим, что исследования контрастивно-переводческого направления, аналогичные наблюдениям, изложенным в данной работе, должны учитывать материалы нескольких переводов одного оригинального текста. В таком случае оригинальный текст может считаться записью некоторого смысла, оформленного с помощью системотехники языка, на котором написан оригинальный текст, тогда как ряд переводческих вариантов может исследоваться с точки зрения выявления возможностей вариативности языковых средств и интерпретации смысла оригинала в переводах. Подчеркнем, что вариативность языковых средств и интерпретативность семантики высказывания считаются при этом важнейшими свойствами языка и речи.
Библиографический список
1. Адмони В.Г. Основы теории грамматики. - М.; Л., 1964.
2. Аксаков К.С. Полное собрание сочинений. - М., 1889. - Т.1.
3. Апресян, Ю.Д. Избранные труды. Тома I и II. M., 1995.
4. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999
5. Арват Н. Н. Семантическая структура безличных предложений в современном русском языке: Автореф. дис. ... докт. филол. наук. М., 1976.
6. Бессарабова Г.А., Соотношение системно-языкового и речевого аспектов категории персональности в языках (на материале односоставных глагольных предложений с определенно-личной семантикой). - Воронеж, 1995.
7. Бондарко А. В. О грамматике функционально-семантических полей. Серия литературы и языка. Том 43. № 6. 1984.
8. Бондарко А.В. Семантика лица // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. - СПб., 1991. С. 5-40
9. Будде Е.Ф. Основы синтаксиса русского языка. - 3-е изд. - Казань, 1914.
10. Бархударов Л. С. Язык и перевод. (Вопросы общей и частной теории перевода). М., "Междунар. отношения", 1975.
11. Буслаев Ф. П. Историческая грамматика русского языка. 1858.
- Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской грамматике. - М., 1975.
- Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). - М.; Л., 1947; 3-е изд., испр.: М., 1986.
- Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Ин-та русского языка АН СССР. Т. 2.- М.; Л., 1950. С. 39-79.
- Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // Вопросы языкознания, 1954, № 1. С. 3-29.
- Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения (На материале русского языка) // Вопросы грамматического строя. - М., 1955. С. 389-435.
- Виноградов В.В. О взаимодействии лексико-семантических уровней с грамматическими в структуре языка // Мысли о современном русском языке. - М., 1969. С. 5-23.
- Виноградов В.В. Избранные труды. Исследования по русской
- грамматике. - М., 1975.
- Виноградов В.В. Общелингвистические и грамматические взгляды акад. Л.В. Щербы // Виноградов В.В. История лингвистических учений. - М., 1978а. С. 154-183
- Виноградов В.В. Избранные труды. История русского литературного языка. - М., 1978б.
- Винокурова, Л.П. Грамматика английского языка. Издательство: Л.: Учпедгиз. Переплет: издательский картонаж; 338 страниц;
- Востоков В.В. О трех аспектах категории синтаксического лица //Лингвистический сборник. - Вып. 9. - М., 1977. С. 131-139.
- Востоков В.В. "Синтаксическое лицо" в сопоставлении с понятиями "субъект" и "деятель" // Лингвистический сборник. - Вып. 12. - М., 1978. С. 32-37.
- Галкина-Федорук Е.М. Безличные предложения в современном русском языке - М., 1958.
- Гак В.Г. Неопределенноличность в плане содержания и в плане выражения // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость / Отв. ред. А.В.Бондарко. - СПб., 1991. С. 72-86.
- Горак Г. Глагольные катего.ии лица, в.емени, наклонения и их использование (в словацком языке). - Brno, 1993. - 173 s. // РЖ. Социальные и гуманита.ные науки. За.убежная лите.ату.а, 1995, № 2. С. 79-81.
- Есперсен О. Философия грамматики. - М., 1958.
- Золотова Г.А. О принципах классификации простого предложения //Актуальные проблемы русского синтаксиса. - М., 1984. С. 14-35.
- Ильенко С.Г. Персонализация как важнейшая сторона категории предикативности // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков / Отв. ред. В.Г.Адмони. - Л.,1975. С. 154-159.
- Ильенко С.Г. Стилистические и синтаксические аспекты диалогичности // Исследования по художественному тексту. Ч. 1. - Саратов, 1994. С. 19-21.
- Исаченко А.В. О сравнительно-историческом изучении грамматических категорий в славянских языках // Slavia. Roinok XXI. -Praha, 1952-1955. S. 200-213.
- Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Морфология. Ч. II. - Братислава, 1960.
- Иванова И. П., Бурлакова B. В., Почепцов Г. Г. Теоретическая грамматика современного английского языка. — М.: Высшая школа, 1981. — 286 с.
- Кошевая И. Г. Теоретическая грамматика английского языка. - М.: Просвещение, 1982. - 336 с.
- Колшанский Г. В. О вербальности мышления. Серия литературы и языка. Том 36. № 1. 1977.
- Кобков, В.П. Замещение в английском языке [Текст] / В.П. Кобков. –Новосибирск, 1964. – 55 с.
- Каушанская В.Л., Ковнер Р.Л. и др. A grammar of the English language. Айрис-пресс, 2008.
- Кошевая И.Г. Принципы формирования грамматического значения в английском языке: Учеб. пособие (К типологии видо-временных связей). – М., 1976. – 132 с.
- Карасик, В.И. О типах дискурса / В.И. Карасик // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс. – Волгоград: Перемена, 2000.
- А.Н.Леонтьев. Проблемы развития психики. М., 1972.
- Маслов Ю.С. Введение в языкознание. - 2-е изд., перераб. и доп. - М., 1987.
- Никитевич В.М. Грамматические категории имени и глагола в русском языке. - Алма-Ата, 1962
- Никитевич В.М. Грамматические категории в современном русском языке. - М., 1963.
- Николаева Т.М. Теория функциональной грамматики как представление языковой данности (на материале четырех выпусков кн. "Теория функциональной грамматики") // Вопросы языкознания, 1995, № 1. С. 68-79.
- Овсянико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. - СПб., 1902.
- Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении.-5-е изд. - М., 1956.
- Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. III. - М., 1968.
- Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т. I-II. - Воронеж, 1874.; M., 1958
- Пумпянский А.Л. Чтение и перевод английской научной и технической литературы. Лексика. Грамматика. Фонетика. Упражнения. – М.: Наука, 1968.
- Панфилов В. 3., Грамматика и логика, М.—Л., 1963
- В. М. Павлов. Противоречия семантической структуры безличных предложений в русском языке. СПб.: «Наука», 1998. – 186 с. (ИЛИ РАН).
- Полтавцева, Е. С. Сравнительно-педагогический анализ развития европейских систем профессионального образования: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук: спец.: 13.00.08 /Е.С. Полтавцева; Институт развития профессионального образования Министерства образования и науки Российской Федерации; [науч.рук. А.Т. Глазунов]. - Ставрополь, 2004. -22с. Библиогр.: с. 21-22 (6 назв.)
- Пупынин Ю.А. Безличный предикат и субъектно-объектные отношения в русском языке // Вопросы языкознания, 1992, № 1. Русская грамматика, 1982, I
- Расторгуева Т.А. Очерки по исторической грамматике английского языка. Изд.2, доп. 2009. 168 с. ISBN 978-5-397-00680-4
- Степаненко К. А. К вопросу о функциональном статусе категории лица/К. А. Степаненко//Балтийский Филологический курьер. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. Вып. 7. с. 117. – 124 (0,6 пл.)
- Слюсарева Н.А. О семантической и функциональной сторонах языковых явлений // Теория языка. Методы его исследования и преподавания: К 100-летию со дня рождения Льва Владимировича Щербы. - Л., 1981. С. 243-249.
- Сомерсет Моэм. Луна и грош. М., "Правда", 1982. Пер. - Н.Ман.
- Oxford English Dictionary, second edition, edited by John Simpson and Edmund Weiner, Clarendon Press, 1989, twenty volumes, hardcover, ISBN 0-19-861186-2
- Слюсарева, Н.А. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. М., 1986.
- Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка. - М., 1957.
- Сусов, И.П. Формальный vs. функциональный подходы к языку // Лингвистический вестник. Вып. 2. Ижевск, 2000.
- Филин Ф.П. О названиях обуви в русском языке // Лексикографический сборник.- Вып.VI.- М., 1963.- С.166-171.
- Худяков А.А. Категория персональности/имперсональности: опыт анализа// Лексикология и грамматика с когнитивной точки зрения: сб. статей к юбилею профессора Н. А. Кобрина. - СПб.: Тритон, 2005.
- Химик В.В. Предикативность предложения и актуализационные функции высказывания // НДВШ. Филологические науки, 1986, № 1. С. 80-83.
- Химик В.В. Категория субъективности и ее выражение в русском языке. - Л., 1990.
- Химик В.В. Поэтика низкого, или просторечие как культурный феномен. — СПб., 2000.
- Цейтлин С.Н. Язык и ребенок: Лингвистика детской речи. – М., 2000.
- Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. - 4-е изд. - M., 1961.
- Шалютин С. М. Искусственный интеллект. Гносеологический аспект. М.: Мысль. 1985г. 199 с. мягкий переплет, обычный формат.
- Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. - 4-е изд. - M., 1961.
- Шишкова Л.В. Детинина А.В. Бибин О.А. Вводный фонетический курс немецкого языка. М.,1977
- Шишкова Л.В., Смирнова Т.Ю. Синтаксис современного немецкого языка. - М. Академия, 2003. -289 с.
- Юдин А.А. Категория лица глагола в современном русском языке (семантика лица глагола). - Рязань, 1976.
- Р. О. Якобсон Избранные работы по лингвистике. Серия: Корпус гуманитарных дисциплин. Издательство: БГК Им. И. А. Бодуэна Де Куртенэ. Мягкая обложка, 448 стр. ISBN 5-80157-118-3
- Якобсон Р.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол//Принципы типологического анализа языков различного строя. - М., 1972. С. 95-113.
- Якобсон Р.О. Избранные работы. - М., 1985.
- Ярцева В.Н. Проблема вариативности и взаимоотношение уровней грамматической системы языка // Вопросы языкознания, 1983, № 5. С. 17-24.
-
- Isaienko A.V. Die russische Sprache der Gegenwart.
- Quirk R., The Use of English, Longmans,
- Wehmeier H.-R. Zu einigen Fragen der funktional-semantischen
- Kategorie der Personalitat in der russischen Sprache der Gegenwart. -
- Richter J. Zur funktional-semantischen Kategorie der Personalitat im
- Russischen und zu ihrer Rolle fur die Beschreibung der unpersonlichen Satze //Michel G., Wilske L. (Hrsg.) Beitrage zur funktional-kommunikativen
- Beschreibung von Fremdsprachen. -
- Girke W. Zur Darstellung der unpersonlichen Satze im Slavischen //
- Archiv fur das Studium der neueren Sprachen. Bd. 213, 1976. S. 310-327.
