Реферат Источники права Древней Руси 2
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Источники права
Процесс возникновения права так же сложен, как и процесс возникновения государства. И протекают оба этих процесса одновременно. Если отталкиваться от положения, что реализация права обеспечивается государством, то приходится признать, что право не может возникнуть раньше государства. Естественно, и в догосударственный период имелись нормы, регулировавшие отношения в обществе: нормы морали, религиозные нормы, нормы обычаев. Они соблюдались прежде всего благодаря авторитету традиций, общественного мнения и религиозных верований. Эта сила была, пожалуй, сильнее угрозы наказания со стороны государства.
Обычное право. Отношение государства к обычаям племенного строя и периода военной демократии было неодинаково. Одни обычаи регулировали отношения, в которые государство не считало нужным вмешиваться, предоставляя населению самому решать, соблюдать их или не соблюдать. Эти нормы так и действовали как нормы обычаев. В частности, государство не вмешивалось в ход проведения сельскохозяйственных работ, здесь продолжал действовать календарь - древнейший обычай, определявший дни начала пахоты, сева и пр. Другие обычаи оказались вредными в новых условиях, и государство всеми силами стремилось их изжить. Так, в связи с переходом в руки государственных органов суда по наиболее тяжким правонарушениям (например, убийству, разбою) государство преследует суд и расправу общины над преступниками, что нашло отражение и в древнейших законах, например, в ст. 33 Краткой Правды. Еще одну категорию обычаев составляли те, в соблюдении которых государство было настолько заинтересовано, что готово было всеми силами принуждать к их исполнению.
Нормы этих обычаев становились таким образом обычно-правовыми и в совокупности явили собой древнейший, первый по времени возникновения источник права - обычное право. Итак, нормы догосударственного периода как бы плавно врастают в право. Примечательно, что право у славян обозначалось общим термином "правда".
Древние обычаи, воспринятые государством в качестве правовых и ставшие древнейшим источником права, хотя и не были записаны, достаточно хорошо сохранились в памяти народа. Подобно обычаям племенного строя, нормы обычного права были облечены в форму поговорок, пословиц, песен, сказаний.
В сфере уголовного права нормы обычного права действовали достаточно долго. В начале XI века Ярослав законодательным путем закрепил правовой обычай кровной мести, внеся в него свои изменения и дополнения. Регулирование имущественных отношений нормами обычного права осуществлялось тоже в течение достаточно длительного времени, поскольку государство не спешило вмешиваться в сферу частных отношений. Длительное время законодатель не касался порядка заключения договоров, оставляя это на усмотрение сторон. Лишь конфликты, возникавшие на этой почве, заставляли государство так или иначе реагировать. Особое значение приобретали символы и обряды, долженствующие заставить стороны исполнить обязательство не только при помощи хорошо запоминающихся свидетелям и самим сторонам действий, но и с опорой на религиозные верования. Можно назвать следующие символы, активно использовавшиеся в обрядах, которые сопровождали заключение договоров: рукобитье, руковица, ключ, дерн и пр. Однако постепенно, с развитием экономических связей, порядок заключения договоров упрощается, символы и обряды из норм права вновь переходят в разряд норм обычая, к соблюдению которых государство относится, скорее, безразлично, чем отрицательно.
Среди норм обычного права, регулировавших имущественные отношения, выделяются нормы, регулировавшие отношения между купцами. Купцы были связаны единством профессиональных интересов. Внутри их сообщества складывались свои нормы поведения, основанные на солидарности интересов, взаимном доверии. В ряде случаев купцы не пользовались сугубо формальными способами заключения договоров. Так складывались обычаи торгового оборота. Значение купечества в жизни государства заставляло законодателя учитывать эти обычаи, а суды опираться на них при разрешении споров. В результате из норм обычаев, действовавших в среде купечества, создавалось торговое обычное право. В ряде случаев государство издает специальные нормативно-правовые акты, включающие нормы торговых обычаев. Из обычаев торгового оборота, нормативно-правовых актов, принятых на их основе, постепенно начинает складываться торговое право, являющееся подотраслью гражданского.
Семейно-брачные отношения до Крещения Руси регулировались исключительно обычным правом. Христианство с его серьезным отношением к браку и семье вступило в непримиримую борьбу с семейно-брачными обычаями дохристианского общества. Однако вытесненные из права обычаи времен язычества еще долго (если не до наших дней) соседствовали с нормами церковного права, регулировавшими семейно-брачные отношения в христианской Руси. Совершенно особой сферой действия норм обычного права было регулирование внутри- и межобщинных отношений. Здесь правовой обычай сохранялся длительное время в неизменном виде.
В области публичного права (помимо сферы уголовного права) нормами обычного права определялись порядок деятельности органов государства и их компетенция, порядок формирования войска, сбор налогов и пр.
Обычное право как источник права удобен своей консервативностью: его нормы широко известны и к ним привыкли. Соблюдение норм правового обычая, помимо силы государственного принуждения, обеспечивается и их сакральным, религиозным, характером. Однако экономическое, социальное и политическое развитие общества требует урегулирования тех отношений, которые были неизвестны ранее или способ регулирования которых в силу изменившихся обстоятельств должен измениться. Здесь обычное право как источник права не подходит: его нормы складываются слишком медленно, а .изменить старые практически невозможно. Вот тогда и появляется новый источник права - нормативно-правовой акт.
Нормативно-правовой акт. Будучи вторым после правового обычая по времени возникновения, нормативно-правовой акт постепенно вытесняет его и становится первым по значению источником древнерусского права. Первоначально нормативно-правовой акт опирался на правовой обычай, но в дальнейшем используется судебная практика; при регулировании семейно-брачных и в какой-то степени имущественных отношений происходит заимствование норм иностранного права, главным образом болгарского и византийского.
Нормативно-правовой акт как источник права обладал неоспоримыми преимуществами: он очень гибок - его нетрудно отменить или изменить. Письменная форма облегчала уяснение его содержания и давала возможность проконтролировать правильность исполнения.
Первые нормативно-правовые акты, вероятно, регулировали отношения, не урегулированные нормами обычного права. Исходя из этого, в качестве первых нормативно-правовых актов можно назвать акты, устанавливавшие порядок регулирования отношений между обществом, объединенным в общины, и людьми, находящимися вне общин, под непосредственной защитой князя. Это прежде всего дружинники, купцы, изгои, иностранцы.
Международные договоры также являют нам один из наиболее древних примеров нормативно-правовых актов.
Крещение Руси потребовало урегулирования отношений между церковью и государством.
Нормативно-правовые акты, принимаемые князьями, назывались, как правило, "устав", "покон". Одним из источников княжеского законодательства были правовые обычаи, которые несколько изменялись или дополнялись законом. Другим важнейшим источником княжеского законодательства служила судебная практика. Разрешение конкретного спора ставило перед князем подчас сложную проблему: ему приходилось при вынесении решения создавать правовую норму. Казуистический способ изложения правового материала дает нам достаточно примеров подобного правотворчества.
Нормативно-правовой акт, как правило, принимался в связи с конкретными обстоятельствами. Поэтому в законах часто отсутствуют положения, совершенно необходимые с точки зрения современного юриста. Так, в Русской Правде полностью отсутствует норма о порядке заключения договора мены. Это естественно для древнего законодательства: зачем записывать то, что и так известно.
К важнейшим нормативно-правовым актам Древнерусского государства относятся: договоры Руси с Византией (или Руси с Греками), Русская Правда, церковные уставы, а также сборники церковных законов, пришедшие к нам из Византии.
Упоминания о договорах Руси с Византией и тексты некоторых из них содержатся в Повести Временных лет под 907, 911, 944, 971 гг. Подлинность их в настоящее время не вызывает сомнений. Оспаривается лишь факт заключения договора в 907 году. Ряд исследователей предполагает, что в 907 году было заключено предварительное соглашение, а в 911 году развивающий и дополняющий его договор. Договоры Руси с Византией заключались после окончания военных походов Руси на Византию. Успех похода влиял на содержание договора. Договоры регулировали широкий круг отношений: определяли внешнюю
политику государств, имущественные отношения; много норм посвящено преступлению и наказанию. Особенностью договоров является сочетание в них норм византийского и русского права. Характерна отсылка к "Закону русскому", по которому судили русских в Византии.
Такие нормативно-правовые акты, как церковные княжеские уставы и Русская Правда, -документы сложного состава. В их основе лежит несколько княжеских грамот, дополненных отдельными статьями и с течением времени объединенных в единое целое.
Первоначальный текст древнего документа называется протографом. С него переписчики делали копии, называемые списками. Поскольку подлинные тексты древнейших памятников письменности (протографы) не могли сохраниться до наших дней, исследователи пользуются сравнительно поздними списками. Для удобства списки получают названия, как правило, по имени владельца или исследователя, а также по месту нахождения.
Дошедшие до нашего времени списки, близкие по содержанию, могут различаться внутренним расположением материала, особенностями терминологии, наличием или отсутствием в тексте тех или иных фрагментов. Списки документа, близкие по внутреннему расположению материала, содержанию и терминологии, объединяются в редакции. Редакция исторического документа включает в себя деятельность законодателя и работу переписчика, так как переписчик объединяет имеющиеся в его распоряжении нормативно-правовые акты, располагает их в том порядке, который считает наиболее удачным, иногда вносит дополнения и редакторскую правку.
Центральное место среди нормативно-правовых актов Древней Руси занимает Русская Правда. Русская Правда - памятник светского права. Она включает в себя нормы различных отраслей, но основное число норм посвящено уголовному и процессуальному праву. Русская Правда известна в нескольких редакциях: Краткой, Пространной и Сокращенной (из Пространной).
Древнейшей редакцией признается Краткая. Известно только два древнейших списка Краткой редакции Русской Правды: Академический и Археографический. Исследователи различают несколько составных частей в этой редакции:
1) Древнейшую Правду, Правду Ярослава, - ст. 1-18;
2) Правду Ярославичей - ст. 19-28 с дополнениями - ст. 29-41;
3) Покои вирный - ст. 42;
4) Устав мостников - ст. 43.
Как целостный памятник права Краткая Правда оформилась, полагает большинство исследователей, в 1076-1093 гг., т. е. во время княжения сына Ярослава - Всеволода.
Пространная редакция сохранилась в большом числе списков (более 100). Текст ее дошел до нас в составе многочисленных юридических сборников, что говорит об использовании этого нормативно-правового акта на практике. К наиболее древним относятся списки, помещенные в юридических сборниках, известных под названием Кормчих и Мерил Праведных. Кормчая, что означает руководящая, направляющая, или Номаканон (закон, правило), включала в себя нормы церковного и светского права. Сборник "Мерило Праведное" состоит из двух частей, первая из которых включает поучения о праведных судах, а вторая - содержит нормы из различных юридических памятников, заимствованных из Кормчей.
Структурно в Пространной Правде самим переписчиком выделяются две части: Суд Ярослава Владимировича (ст. 1- 52) и Устав Владимира Всеволодовича (ст. 53-121). Источниками Суда Ярослава Владимировича называют:
1) Краткую Правду,
2) судебную практику и дополнительные статьи. Временем появления этой части Пространной Правды считают конец XI - начало XII века, до княжения Владимира Мономаха. Устав Владимира Всеволодовича Мономаха состоит из целого ряда законов, направленных на реорганизацию, реформирование существующих социально-экономических отношений. Исследователи выделяют в нем Устав о резах (ст. 53), Банкрутский устав (ст. 54, 55), Устав о закупах (ст. 56-62, 64) и Устав о холопах (ст. 63, НО и след.). Как единое целое Пространная Правда оформляется к середине XII века.
Сокращенная Правда рассматривается в настоящее время как памятник права Московского княжества XV века.
Особое место в системе права христианского государства занимает каноническое (церковное) право. Оно в каком-то смысле международное, поскольку многие его нормы общие для всех христианских народов и государств. Это объясняется тем, что материальным первоисточником таких норм служит Божественная воля Основателя Церкви. "Правовые заповеди Спасителя и постановления, изданные боговдохновенными апостолами.., содержащиеся в Священном писании, а также заповеди, не вошедшие в Писание, но хранившиеся в церкви изначально.., составляют, по общепринятой у канонистов терминологии, Божественное право (jus divinum)". Таким образом, в Божественное право входят правовые нормы, содержащиеся в Священных Книгах (Ветхий и Новый Заветы) и в Священном Предании.
Важное место в каноническом праве принадлежит и нормам, выработанным самой Церковью. К ним прежде всего относятся Правила Святых апостолов, Вселенских и Поместных Соборов и Святых Отцов. Имеются и иные источники, которые подробно изучаются каноническим правом.
Однако христианская церковь, несмотря на свой Вселенский характер, существует в конкретных государствах. Правовые нормы, принимаемые государством, могут регулировать как правовое положение церкви в государстве, так и внутрицерковное устройство. Если в первом случае нормы государства являются безусловным источником права, то возможность регулирования государством внутрицерковных отношений безоговорочно признается только протестантами. Католики в принципе отрицают возможность государства вмешиваться в дела церкви. Для православных признание возможности государственного регулирования внутрицерковных отношений обусловливалось, во-первых, православием самого носителя государственной власти - монарха и, во-вторых, одобрением их православным духовенством.
Крещение Руси вызвало необходимость урегулировать отношения между церковью и государством. С этой целью князьями принимаются уставные грамоты. Позднее на их основе создаются уставы, в состав которых входит одна или несколько уставных грамот, дополненных более поздними статьями. Особое место в древнерусском праве принадлежит княжеским церковным уставам: Уставу князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных и Уставу князя Ярослава о церковных судах.
Устав князя Владимира разграничивает великокняжескую и церковную юрисдикцию, передавая на рассмотрение церковного суда семейные преступления, колдовство, а также разрешение споров между церковными людьми, в число которых входили не только церковнослужители, но и зависимое от церкви население.
Устав князя Ярослава (в Краткой и Пространной редакциях) развивает основные положения Устава князя Владимира. Примечательно, что в Уставе князя Ярослава содержатся санкции, присущие именно русскому праву: штрафы, несмотря на то, что в византийском праве, на которое опирался русский законодатель при регулировании отношений с церковью, господствовали телесные наказания. В Устав Ярослава включены и нормы семейного права, в том числе основания для развода.
Из Византии через Болгарию пришли на Русь два сборника церковных законов, бывших в то время в употреблении: Свод законов, или Номаканон, антиохийского юриста VI века Иоанна Схоластика (впоследствии Константинопольского патриарха), а также Номаканон в окончательной редакции, приписываемый патриарху Фотию.
Первый сборник представлял собой систематизированное собрание церковных правил, разделенных на 50 титулов, часто в соединении с извлечениями из Новелл Юстиниана. Второй сборник состоял из 14 титулов и содержал в первой части предметный указатель к имеющимся в нем законам, а во второй - их полный текст, причем законы в этом сборнике были помещены в хронологическом порядке. Оба сборника были уже переведены на славянский язык. Они содержали не только нормы церковного права, но и иные законы, изданные императором применительно к условиям греческой жизни.
Если по своему положению русская митрополия подчинялась Константинопольскому патриарху, то вряд ли можно было ожидать подчинения Древнерусского государства византийскому императору. Поэтому нормы канонического права действовали на Руси неукоснительно, императорские же указы по нецерковным делам теряли на Руси нормативно-правовой характер.
Заглянуть в жизнь древнерусского населения, причем в такую скрытую от посторонних глаз ее сторону, как семейная жизнь, и интересно и небесполезно в научном отношении. Но сделать это трудно. Насколько позволяют немногочисленные источники, постараемся все же выяснить, что представляли собой семья и брак во времена Киевской Руси. В русском средневековье известны два основных типа семьи с переходными стадиями между ними. Малая семья, состоявший из супругов и их детей, еще не вступивших в брак, жила в отдельном небольшом жилище, имела свое хозяйство и была первичным производственным коллективом. Наряду с ней существовала и большая семья, или «род», как ее называют источники. Эта семья состояла из стариков — родителей, их сыновей с женами и внуков. Малая семья выделялась из состава большой. Возникновение ее было вызвано повышением производительности труда и достаточной рентабельностью небольшого хозяйства. Но малая семья оказывалась менее стойкой в борьбе с силами природы, в социальных столкновениях с более зажиточными и сильными семьями, а также с властью формировавшегося феодального государства, облагавшего население данями, судебными штрафами и пошлинами. Роль большой семьи в древнерусском обществе не совсем ясна. Члены большой семьи были связаны между собой общностью политических и имущественных прав, например, наследования выморочного (не имевшего прямых наследников) имущества; права наказания убийцы (это право было затем отнято государственной властью). Большая семья была экзогамна: между ее членами, даже троюродными братьями и сестрами, были запрещены браки. Члены большой семьи не обязательно жили под одной кровлей. Трудно проследить роль этой семьи как производственного коллектива. В таком качестве она выступала, очевидно, прежде всего там, где население, переселившееся со старых земледельческих территорий на новые, лесные, было вынуждено первоначально осваивать эти земли большими коллективами. Затем вновь возобладали малые семьи.
Кроме малой и большой семьи, существовала более крупная общественная группа, нередко выступавшая защитником старого строя и как бы соперником формирующегося феодального государства. Это была свободная соседская община — организация, в которую входили большие и малые семьи, жившие в одном либо нескольких селениях. На ранней стадии своего развития такая община в лице старших или выборных ее представителей обладала властью по отношению к тем семьям, которые входили в нее, имела ряд важных административных и судебных функций. Но это продолжалось до тех пор, пока княжеская власть, а затем и церковь не экспроприировали одну за другой эти функции. Нормы семейного права Древнерусского государства регулировали взаимоотношения внутри малой и большой семей, а также отношения членов семей с общиной и государством. С развитием классового строя, усилением раннефеодального государства рядом со старыми общественными группами возникали новые, ставшие хорошо известными уже в феодальный период истории. Человек средневековья являлся составной частью определенной социальной группы, вне которой он не имел ни прав, ни обязанностей. Основу семейного и брачного права XI—XII вв. составляли нормы, возникшие во взаимоотношениях семьи с общиной и формировавшимся государством еще в языческое время. Уже тогда в Киевской и Переяславской землях победила моногамия, а брак путем умыкания невесты стал пережитком, сохранившись лишь в виде обряда. Архаичные нормы брака в то время еще имели место в менее развитых районах — лесных частях Руси, в бассейнах Верхнего Днепра, Припяти, Оки, где были более сильны пережитки первобытнообщинного строя. Заимствованная из Византии, богатая традициями христианская церковь после ее официального учреждения на Руси в конце X в., пытаясь приспособиться к местным условиям, сама частично изменялась и опиралась на те нормы, которые нашла на Руси. К середине XI в. в результате этого взаимодействия древних языческих норм и привнесенных сюда христианских оформились основы древнерусского семейного и брачного права, которые были отчасти зафиксированы в 1051 — 1053 гг. в специальном кодексе, известном под названием «Устав князя Ярослава о церковных судах». В XI—XIII вв. ряд норм семейного и брачного права нашел отражение в княжеских кодексах — Краткой и Пространной редакциях «Русской Правды», в летописях, в пергаменных и берестяных грамотах. [217]
Церковь на Руси присвоила себе право утверждения брака и пропагандировала, что заключение его является одним из божественных таинств, непостижимых для человека. Однако церковное оформление брака — «венчание» очень долго не могло вытеснить прежних обычаев «свадьбы». В 1080-х годах современник отмечал, что венчаются только бояре и князья, а простые люди устраивают по-прежнему свадьбы с плясками и музыкой. Церковь вынуждена была мириться с этим, а церковные суды, сталкиваясь с необходимостью решать дела о разводах и наследстве, практически признавали законными такие невенчанные браки. Свадьбе предшествовала помолвка, сговор; ей сопутствовала трапеза у родителей невесты, причем обязательными блюдами были пирог-каравай и сыр. Отказ жениха от брака после сговора считался позором для невесты и компенсировался денежной суммой, к которой церковная власть добавляла еще и штраф в свою пользу. «Если из-за девушки будет разрезан сыр, а потом сделают не так, за сыр гривну, а за оскорбление ей 3 гривны, а что потеряно, то ей заплатить, а митрополиту 6 гривен», — читаем в «Уставе князя Ярослава».
Условия заключения брака были довольно сложными. Запрещались браки между родственниками. Церковь отказывалась венчать людей, бывших родственниками даже в шестом поколении, то есть не разрешались браки между троюродными братьями и сестрами. Лишь их дети могли жениться между собой. Брачным возрастом для мужчин считались 15 лет, для женщин меньше: 13-14. Однако эти нормы нередко не соблюдались. Служители христианской церкви на Руси, как и адепты других религиозных культов, проповедовали исключительность своей веры и запрещали браки христиан с иноверцами, а также с некрещеными «от нашего языка», то есть местными, древнерусскими язычниками. Языковых и государственных различий раннефеодальное брачное право на Руси не знало. Что касается заключения браков между лицами, принадлежавшими к разным социальным группам, то корпоративный характер общества делал их редким исключением, хотя формально такие браки не возбранялись. Фактически браки между представителями знати (князьями и боярами) и представительницами социальных низов (крестьянками и рабынями) не признавались законными и не скреплялись церковью. В этом случае крестьянки и рабыни выступали как наложницы, «меньшицы» — младшие, «вторые» жены. Женитьба свободного на рабыне без предварительного договора с ее хозяином, предусмотренного Пространной правдой (XII в.), вела к потере им свободы и закабалению. Что касается брака свободной с рабом («холопом»), то, согласно более поздним источникам, он вел к тому же. Эта классовая норма отчасти предотвращала заключение браков между свободными и холопами.
Согласно существовавшим на Руси после принятия христианства правовым нормам, можно было заключать не более двух браков. Даже смерть одного из супругов во втором браке не давала права оставшемуся в живых вступить в третий брак. Церковнослужителю, благословившему такой союз даже по неведению, грозило лишение сана. В памятниках XIV—XV вв. нашли отражение те поправки, которые государственные и церковные власти были вынуждены сделать к этим жестким правилам. Например, в Новгороде дети от третьего и четвертого браков признавались наследниками, а третий брак в виде исключения разрешался в том случае, «если кто будет молод, а детей не будет у него ни от первого брака, ни от второго». Вероятно, подобные поправки приходилось делать и раньше.
Определенную роль при заключении первого брака играли родители жениха и невесты, которые, имели даже право заставить своих детей вступить в брак. «Устав князя Ярослава» предписывал карать родителей только в тех случаях, когда они, насильно принудив к браку или запретив его, вызывали тем самым покушение на самоубийство или же самоубийство: «Если девушка не захочет замуж, а отец и мать выдадут силой, а она что-либо сделает над собой, отец и мать отвечают перед митрополитом». Родители по отношению к детям имели не только большие права, но и многие обязанности. «Устав князя Ярослава» предусматривал ответственность за обеспечение детей и устройство их в жизни. Невыдача дочери замуж каралась штрафом в пользу митрополита: «Если девушка из великих бояр не выйдет замуж, родители платят митрополиту 5 гривен золота, а меньших бояр — гривна золота, а нарочитых людей — 12 гривен серебра, а простой чади — гривна серебра». Согласно древнерусскому праву, при наличии в семье наследников-сыновей дочери не получали наследства, но поступали на иждивение своих братьев: «Если будет сестра в доме, то наследство ей не полагается, но братья выдадут ее замуж, дав в приданое, что смогут». Поскольку в византийском церковном праве подобная норма об ответственности родителей перед детьми неизвестна, можно предположить, что здесь зафиксировано древнерусское право языческого времени, по которому община или другая власть вменяла в обязанность родителям обеспечить замужество дочери.
Где бы ни жила древнерусская семья, в южных лесостепных и степных полосах или в северных лесных районах, основным источником ее существования был труд мужчины. Женщина активно помогала вести хозяйство, а также рожала и вскармливала многочисленных детей, немалая часть которых, однако, умирала в детстве. Регулирования деторождения почти не существовало, хотя уже были известны народные «зелья», вызывавшие выкидыш. На вопрос священника, принимавшего исповедь, «будет ли грехом, если женщина во время работы выбросит младенца», новгородский епископ XII в. отвечал: «Если это не результат зелья — нет за это епитимьи». При условии большой смертности детей и сравнительно короткой жизни крестьян (как правило, до 40-45 лет) практически не ограниченное деторождение было важнейшим источником увеличения народонаселения. Общественная система никак не обеспечивала средствами существования людей в старости, и содержание их ложилось только на их детей.
Традиции языческого времени допускали регулируемые добрачные связи. Но рождение ребенка у незамужней женщины расценивалось церковью, как «гражданская смерть» будущей невесты: «Если у девушки, живущей у отца и матери, родится ребенок, или у вдовы, то, обвинив ее, передать ее в дом церковный», учреждение монастырского типа. Так же поступали в отношении незамужней женщины, у которой родится ребенок.
Большая часть движимого имущества семьи являлась собственностью мужа. Жена не разделяла прав мужа на имущества, нажитое в их совместном хозяйствовании. Однако она обладала частью собственности, полученной ею в приданое. Приданое — это довольно раннее общественное явление. Оно возникнет при переходе к классовому обществу, когда большая семья уже изживает себя, но брак еще не рассматривается как стойкий и труднорасторжимый институт, каким он стал в классовом обществе. Приданое — имущество, включавшее одежду, предметы домашнего хозяйства и прочее, что получала невеста от своих родителей и приносила в дом к жениху, — являлось как бы залогом возможности ее существования вне хозяйства будущего мужа: невеста входила с этим имуществом в новую семью и в том случае, если старый брак расторгался или ее прежний муж умирал. После смерти жены право на наследование ее приданого сохраняли только ее собственные дети. Формирование частной крестьянской собственности на землю в Древней Руси значительно задерживалось там, где оказывалась сильной традиционная коллективная собственница — сельская община, тормозившая процесс имущественной дифференциации и классообразования в деревне. Женщины привилегированных сословий — княгини, боярыни — могли быть собственницами сел, даже городов, как, например, вдова князя Владимира Васильковича (XIII в.).
Между супругами существовали обязанности по взаимному содержанию. Ни муж, ни жена не имели права оставить друг друга, если один из них был тяжело болен: «Если будет у жены тяжелый недуг, или слепота, или долгая болезнь, то ее нельзя оставить: также и жена не может оставить мужа» («Устав князя Ярослава»). Здесь, очевидно, речь идет не о формальном разводе, после которого супруг имел право вступать в новый брак, а лишь об оставлении супруга без помощи. Право решать внутрисемейные вопросы, касавшиеся отношений между мужем и женой, а также жены с окружавшим ее миром, как и право наказания за проступки, [219] принадлежало мужу. «Устав князя Ярослава» преследует наказанием со стороны церковной власти только в тех случаях, когда мужчина оскорблял или бил чужую жену. Подобные же действия по отношению к собственной жене расценивались не как преступление, а как выполнение долга. Сельской общине, княжеским тиунам, церкви, органам городской администрации был подвластен только муж, но не жена. Правда, церковь обладала большой моральной властью через духовника-священника. Но митрополичьи и епископские служащие вмешивались в конфликты, где одной из сторон являлась женщина, только при заключении и расторжении брака.
Развод супругов в Древней Руси допускался. Ему предшествовало судебное разбирательство с привлечением свидетелей. В раннее время, по крайней мере в XI—XII вв., когда венчание в церкви не стало еще общераспространенным явлением, власти стремились сохранить не только церковный, «законный» брак, но и тот, в заключении которого церковь не принимала участия и который осуждала: «Если муж разойдется с женой по своей воле и будут они венчанные, то митрополиту 12 гривен, если невенчанные, митрополиту 6 гривен». Признавалось несколько причин для законного развода. Новгородские правила епископа Нифонта (1180-е годы) называют две из них: измену жены или физическую неспособность мужа к браку. Измена мужа не служила таким основанием и лишь наказывалась епитимьей. Допускался также развод с наложением епитимьи на три года, «если будет очень худо, так что муж не сможет жить с женой или жена с мужем», а также тогда, когда муж «начнет красть одежду жены или пропивать». Появление древнерусского цельного кодекса норм «распуста» (развода) относится ко второй половине XII — началу XIII века. Он вошел в Пространную редакцию «Устава князя Ярослава». В нем нашли место нормы развода только из-за проступка жены. Так, муж имел право оставить жену в случае ее прелюбодеяния, подтвержденного свидетелями (это рассматривалось в качестве морального ущерба мужу); в случае общения жены с чужими людьми вне дома без разрешения мужа, что являлось угрозой для ее (и, следовательно, его) чести; за ее покушение на жизнь мужа или соучастие в таком покушении (несообщение мужу о нем); при участии в ограблении мужа или соучастии в таком ограблении. Это нормы, известные в Византии.
Что касается развода по вине мужа, то, судя по более поздним записям, жена могла уйти от мужа в том случае, если он клеветнически обвинял ее в измене, то есть не мог доказать того свидетельскими показаниями. Покушение мужа на жизнь жены также служило основанием для развода. Как же поступали при самовольном расторжении брака и заключении нового, не утвержденного властью? В этом случае второй брак считался недействительным. А судьба первого брака зависела от того, кто именно являлся активной стороной в его расторжении: муж, взявший вторую жену, был обязан вернуться к первой и уплатить штраф митрополиту; самый факт оставления мужем жены не был законным основанием для развода. Размер штрафа зависел от социального положения семьи. Кроме штрафа, по архаичным нормам XI в. боярин был обязан возместить жене большую сумму «за срам» (за оскорбление). Если уходила к другому жена, то ответственным за это нарушение считалась не она (ибо не была достаточно правомочна), а ее новый муж. Именно он платил митрополиту «продажу» (штраф). Назад, к первому мужу, такая женщина не возвращалась: это был как раз случай законного развода по ее вине. Ее передавали в дом церковный. Статьи «Устава князя Ярослава» не говорят о правах бывших мужей в результате наведения «порядка», но оба (второй — после епитимьи), по-видимому, могли вступать в новые церковные браки. Что касается детей, то в памятниках того времени нет сведений о том, что при решении вопросов о разводе принимались во внимание их интересы.
Семейное и брачное право Древнерусского государства — это право раннеклассового общества, в котором шел активный процесс феодализации, охватывавший все большее число общинников, прежде зависевших только от верховной государственной власти. Как видим, это правило включало многие местные дохристианские нормы, не противоречившие классовому строю. Дальнейшее же развитие феодальных отношений на Руси привело к заметным изменениям в семейном и брачном праве.
Наследство в Русской Правде носит название статка или задницы, то есть того, что оставляет после себя уходящий в другой мир. Русская Правда, перечисляя вещи, переходящие к наследникам, знает лишь движимости (дом, двор, товар, рабов, скот), ничего не говоря о землях, очевидно, в силу того, что право собственности на землю находилось, как мы уже отмечали, в стадии становления и не достигло того уровня, при котором закон определяет процедуру передачи собственности по наследству. Наследование осуществлялось по двум основаниям: по завещанию и по закону (или по обычаю). Наследование по завещанию (ряду) по своей сути не отличалось от наследования по закону, ибо допускало к наследованию только тех лиц, которые бы и без него вступили в обладание имуществом. То есть завещание имело целью не изменение обычного (законного) порядка наследования, а лишь простое распределение имущества между законными наследниками.
Согласно выражению «если без языка умрет», завещания в древности выражались в словесной форме как коллективная воля всей семьи под руководством её главы –- отца. А вообще правом делать завещание обладали в Русской Правде отец и мать по отношению к детям и муж по отношению к жене (выдел части имущества).
Кто же обладал правом наследования? Исключительно члены семьи. Лицам, не принадлежащим семье, завещать имущество было нельзя. Как правило, имущество делилось поровну между всеми сыновьями без преимуществ старшинства. Более того, младший сын пользовался той привилегией, что в его долю всегда входил дом с двором. Она объясняется, вероятно, тем обстоятельством, что старшие братья ко времени открытия наследства успевали уже обзавестись собственным хозяйством.
Разрушение патриархальных отношений рождает тенденцию к развитию свободы завещательных распоряжений, но она не выходит за рамки права отца завещать одним сыновьям и лишать наследства других. Кроме того, христианские традиции заставляют включать в число наследников церковь, получающую часть имущества «по душе» (на помин души). Важно отметить, что матери располагали большей свободой распоряжения своим имуществом, чем отцы. «А матерня часть детям ненадобна, – гласит закон, – кому мать захочет, тому и отдаст». Мать могла отдать добро одному из сыновей первого или второго мужа, если он был, отдать тому, кто был к ней «добр». Если же все сыновья оказывались «недобрыми», непочтительными («лихими»), то можно было отдавать имущество дочерям. Таково было наследование по завещанию.
В наследовании по закону участвовали дети умершего, вдова и церковь. Жена могла пользоваться имуществом или его частью только до смерти, после чего оно переходило к детям. После матери наследовали те дети, у которых она проживала. К наследованию без завещания призывались все сыновья («паки без ряду умрет, то всем детем»). Дочери же при сыновьях исключались от наследства, ибо, выйдя замуж, основав свою семью, они полностью переходили на обеспечение мужа. Единственное, на что они могли претендовать, это содержание до замужества и приданое при вступлении в брак. Дочери смердов не могли наследовать и при отсутствии сыновей-наследников. Имущество таких семей считалось выморочным и поступало в княжескую казну. «Аще смерд умре, то задница князю, аще будут дщери у него дома, то даяти ни нее, аще будут замужем, то не даяти части им». Только имущество бояр, не имевших сыновей, переходило по наследству к дочерям (ст. 91 Пр. Пр.).
От наследства исключались также незаконнорожденные дети (вне церковного брака) и дети от рабынь – наложниц, которые по смерти отца получали вместе с матерью лишь свободу.
Итак, можно сделать вывод, что наследование по древнерусскому праву ограничивалось тесным кругом семьи. Боковые родичи не имели никаких прав на наследство. Этот принцип постепенно меняется, и можно говорить о том, что именно в расширении круга родственников, призываемых к наследованию, состоит, как мы увидим далее, сущность исторического развития русского наследственного права. Этот процесс идет параллельно с расширением прав частной собственности, с ростом индивидуализма и значения личности, с постепенным ослаблением связей между членами родственного союза – семьи.
1) «Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссиею» (РИБ). Т. VI СПБ. 1908, стб. 18.
2) «Памятники русского права». Вып. 1. М. 1952, стр. 269.
3) Там же, стр. 119.
4) «Памятники русского права». Вып. 2. М. 1953, стр. 165; РИБ. Т. VI, стр. 273.
5) «Памятники русского права». Вып. 1, стр. 118.
6) РИБ. Т. VI, стр. 58.
7) «Памятники русского права». Вып. 2, стр. 27.
