Содержание
Введение……………………………………………………………….2

Глава
I
. Ислам в современной Турции

1.1 Основные течения Ислама в Турции……………………………………..5

1.2. Исламская Турция или светское государство?......................................13
Глава
II
. Исламский фактор и Евросоюз

2.1

Вестернизация Турции и политика Мустафы Кемаля Ататюрка
……19

2.2. Развитие отношений Турции и Евросоюза……………………………..23
Заключение……………………………………………………………………...34
Список использованной литературы………………………………………..37
Введение

Тема данной курсовой: «Ислам и политика в современной Турции».

Целью данной курсовой является исследование влияния исламского фактора на внутреннюю и внешнюю политику Турции.

На современном этапе становится актуальной тема Ислама в Турции. Является ли она светским или Исламским государством.

Об исламе много говорят и пишут, вкладывая в это слово смысл, как правило, адаптированный к социально-политическим реалиям в отдельных странах и в мире в целом. Исламская тематика конъюнктурна, и одно из важных следствий этого — неизбежные искажения подлинного содержания данного учения, ксенофобия и откровенная враждебность, прежде всего христианского мира, к исламскому сообществу.

      История сыграла с исламом злую шутку, сделав самую молодую из основных религий мира символом отсталости, маргинальности, превратив ее в идейный источник экстремизма и международного терроризма. Следует, однако, оговориться, что речь идет преимущественно о западно-христианском историческом видении, которое придает взаимоотношениям двух мировых религий характер межцивилизационных отношений, детерминируемых как кризисные и конфликтные.

Следует отметить, что, вопреки свойственному западному обществу обыденному взгляду на ислам как на целостный, непонятный и, в силу этого, изначально враждебный (особенно после событий сентября 2001 г.) феномен, ислам многолик. Среди более 40 стран можно найти и вполне светские государства с демократическим, авторитарным или даже тоталитарным режимом, и теократические с законодательством, основанном на шариате, различающиеся по степени своей ортодоксальности. Еще более велики различия в самой религии: между суннитами, шиитами, алевитами, а также огромным количеством учений, сект, общин и организаций — от умеренных до экстремистских. Существуют и значительные различия между отдельными государствами с точки зрения экономического и военного потенциалов. Все это делает мир ислама крайне неоднородным, наполненным противоречиями и конфликтами, в том числе военными, сопоставимыми по своей интенсивности с любыми межцивилизационными столкновениями.

К исламским странам, несмотря на светский характер государства, закрепленный законодательно и осуществляемый на практике вот уже многие десятилетия, относится Турция. Причем таковой ее считает как мировое сообщество, так и подавляющая часть самого турецкого общества, включая правящую элиту. Для подобной самоидентификации есть все основания, прежде всего с исторической точки зрения. В 1999 г., когда турки торжественно праздновали 700-летие своей государственности, исполнилось лишь 75 лет со дня принятия первой республиканской конституции. Естественно, что за многие столетия безраздельного господства ислама он прочно укоренился в общественном сознании турецкого народа, вошел в национальные традиции, стал основой государственной идеологии как внутри страны, так и во внешней политике.

      

Специфическая роль ислама в Турции в различные периоды истории, да и в настоящее время, во многом объясняется геополитическим положением страны, динамично менявшимся в течение столетий, и неоднородным многонациональным и многоконфессиональным ее составом. Турция, как и Россия, — это классический пример государства, находящегося на стыке цивилизаций и даже располагающегося в двух частях света. Процесс ее становления, расцвета, ослабления, а также нынешнего развития может служить иллюстрацией сложного и многозначного взаимодействия государств, принадлежащих к различным культурам, имеющих разные экономические уклады, опыт государственности, свои специфические национальные интересы и традиционные сферы влияния.

Известно, что самосознание, самооценка и способности в полной мере проявляются или усиливаются тогда, когда приходится отвечать на серьезные вызовы. Это относится и к единой Европе - преимущественно функциональному проекту, начинавшемуся, казалось бы, с минимальных программ сотрудничества (уголь и сталь, атомная энергия, свободная торговля), но с твердой уверенностью в том, что этот проект шаг за шагом превратится в нечто совершенно иное, намного более значительное.

Вряд ли отцы-основатели сообщества ожидали, что дело пойдет так, как оно затем пошло, и, возможно, были бы довольны результатами, достигнутыми на сегодняшний день. Но никуда не денешься от того факта, что единая Европа родилась не в виде зрелого государственного образования, не как Афина, вышедшая из головы отца богов Зевса уже в доспехах. Европа развивалась постепенно, преодолевая строгие ограничения, превратившись теперь в весьма своеобразное сооружение, многие параметры которого не поддаются определению.

Расширение или, как предпочитают говорить некоторые эксперты, определение внешних границ сообщества – нынешних и, более того, тех границ, которые будут существовать в конце этого процесса и которые мы сами пока не включаем в наши размышления о возможных размерах Европы – это один из самых серьезных вызовов, на которые придется отвечать Европе. Расширение или следовавшие один за другим его этапы оказывали огромное влияние на формирование европейских учреждений и на европейскую политику, и в ближайшие годы это влияние еще больше усилится.
Глава
I
. Ислам в современной Турции

1.1          
 Основные течения Ислама в Турции
В последние десятилетия в мировой политике все большее значение приобретает исламский фактор. От имени ислама и под его знаменами ведут деятельность страны, политические партии, международные, региональные и местные общественные организации, экстремистские и террористические группы.

Турция является одной из немногих мусульманских стран, в которых ислам отделен от государства. Но, несмотря на то, что Турецкая Республика — светское государство, ислам остается одним из главных сюжетов в картине его политической жизни.

Признаки возросшего значения ислама особенно заметны на бытовом уровне. На улицах крупных городов сейчас можно встретить множество девушек, головы которых покрыты платками по мусульманскому обычаю, и юношей, носящих бороду, чего практически не наблюдалось в течение всего республиканского периода развития Турции. Повсюду возникают и активно развиваются религиозные ордена, мусульманские благотворительные общества, а также массовые организации и коммерческие структуры, непосредственно связанные с исламскими партиями.

С начала 90-х гг. XX в. влияние ислама на политическую жизнь страны стало стремительно расти. Это было связано с рядом причин, главной из которых явилось разочарование населения в пути, выбранном для страны представителями «светских» партий. В условиях постоянного экономического кризиса, роста безработицы взоры простых турок обернулись к религии.

Несмотря на реформы Ататюрка, ислам остается важнейшим элементом влияния на общество. Он сохранился и развился в форме орденов, сект и поклонения духовным лидерам шейхам. Эти ордена и секты в той или иной степени влияют на политику страны через своих представителей в партиях и в меджлисе страны.

Хотя ислам в какой-то степени и сплачивал людей на основе общности религии, но национальные противоречия в мусульманских странах отнюдь не исчезли. Это нашло отражение в разных течениях в мусульманской религии, в расколах и сектах. Можно назвать следующие основные течения в исламе: сунниты (они являются самой большой по численности группой), шииты, суфии, последователи хариджизма и вакхабизма.

Некоторые ученые утверждают, что различное в зависимости от местного контекста толкование ислама в мире приводит в результате к различным «исламам», поскольку “явно существуют серьезные разногласия по поводу того, что является фундаментальной основой ислама, и как ее следует трактовать”[1]. По настойчивому замечанию одного из авторов, “ разновидностей ислама существует столь же много, сколь многочисленными являются ситуации, определяющие их формирование”[2].

Аналогично, с точки зрения социологии в Турции существует несколько разновидностей ислама. Попробуем осветить эти различные сосуществующие вместе в данной стране виды неофициального и официального ислама.

Государственный ислам: Лозаннский ислам (Лозан исламы). Официальная государственная исламская религия и ислам населения Анатолии и деревенских жителей даже во времена Османской империи отличались существенными различиями. Широко распространенные религиозные практики получили институционное выражение в виде суфийских орденов. В процессе превращения многих районов в населенные пункты главы этих орденов были связующим звеном между правителями и простыми людьми. Ислам играл роль объединяющего посредника между местным обществом и политической структурой. Местные жители разделяли с элитой религиозные убеждения, и религия создавала фундамент культуры, формировавшей политическую законность. Таким образом, посредством ислама оформилось единое многообразие мнений, однако взаимоотношения с исламом и, конечно, его практики у правящей элиты и масс сложились различные.

В процессе модернизации, начатой в стране в начале ХХ века Мустафой Кемалем Ататюрком, был установлен принцип секуляризма — религия не вмешивается в дела государства и политику. Государство Турции взяло на себя роль “светского муджтахида (толкователя религиозных законов)” и стало трактовать ислам в соответствии со своими идеологическими убеждениями. Некоторые исследователи дают название «Лозан исламы (Лозаннский ислам)» данному итогу официальных секуляристских толкований религиозных законов, что является государственным, то есть официальным видом ислама в Турции[3].

Печь шла об «очищенной» религии, свободной от мистики и святых, и присутствия самостоятельных религиозных учреждений. Это позволяло жестко контролировать религию. Чтобы подчинить религию политической надстройке, государство в течение длительного периода времени пыталось создать свой собственный вариант ислама. В государственном варианте ислама уже не существовало конфликта между религией и турецким модернизмом, включавшим в себя модернизированное национальное государство, секуляризм, демократию и отсутствие для религии роли в общественной жизни. Целью Управления по вопросам религии было создание смоделированного под Турцию национального и модернизированного ислама, однозначно ограничивающего межнациональные связи и их роль, не поддерживающего международных или межнациональных отношений с другими государствами, и конкретно ограниченного официальными границами национального государства, установленными Лозаннским договором от 1924 г. между Турцией и Европейскими державами. Статья 27 Лозаннского договора гласила: «Правительство Турции или государственные органы не могут ни по какой причине осуществлять ни власть, ни юрисдикцию в политических, законодательных или административных вопросах за пределами территории Турции по отношению к гражданам территории, находящейся под суверенитетом или протекторатом другой державы, подписавшей настоящий Договор, или по отношению к гражданам территории, отделенной от Турции»[4].

Турецкое государство стремилось превратить религию в свою “помощницу”. Такое представление о религии рассматривало ее в свете ответственности за моральное состояние нации.

Образование и обучение вопросам религии и этики должно происходить под контролем и наблюдением государства. Обучение религиозной культуре и образование в вопросах морали должны быть обязательными предметами программы начальной и средней школы. Любое иное религиозное образование и обучение является предметом выбора индивидуума, а в отношении малолетних детей — просьбы их законного представителя.

В результате религиозные учреждения были привязаны к системе государственной бюрократии. Впоследствии на протяжении всего республиканского периода государство начало вмешиваться в вопросы религии. Одним из инструментов этого вмешательства и контроля было Управление по делам религии, созданное в 1923 г. В более поздних конституциях, разработанных после государственных переворотов 60-х и 80-х годов прошлого века, его место в системе государственной власти было еще раз подтверждено.

Вскоре после создания Управления по делам религии государство предприняло попытку установить контроль посредством данного государственного органа над всей исламской деятельностью. В результате религиозные учреждения оказались привязанными к государственной бюрократии и потеряли автономию.

Управление имеет разветвленную организацию. Оно контролирует все 86 тысяч мечетей и нанимает на работу имамов, муфтиев и муэдзинов, которые становятся в результате государственными служащими с соответствующей оплатой. Муфтии служат в качестве связующего звена между местными верующими и государством. Они также осуществляют управление за имамами, прикрепленными к каждой мечети, и обеспечивают их утвержденными сверху текстами проповедей и другими материалами. Имамы не только являются составной частью административной структуры, но они также идеологически подвластны решениям, принимаемым главенствующими над ними, которые отражаются в объявлениях, что они делают, и читаемых ими проповедях.

Такая жесткая структура надзора оставляла имамам весьма незначительную свободу собственного трактования религии. Учителя, учебники и учебные программы всех религиозных школ находятся под непосредственным контролем Генерального директора управления по вопросам религиозного образования, являющегося самостоятельным подразделением Министерства образования.

За последние годы место гражданского ислама в жизни турецкого общества и его влияние на нее изменилось. После смерти Мустафы Кемаля Ататюрка в 1938 г. начался период изменений, и к началу 40-х годов правящая элита была вынуждена сдаться под давлением демократизации. В 1950 г. Республиканская народная партия, которую основал Мустафа Кемаль Ататюрк, проиграла на выборах, и Турция начала испытывать рост новых исламских настроений. Присутствие конкурирующих политических партий означало, что стало возможным проявлять в сфере общественной жизни иные интересы, что также значило послабление возрождению ислама. Стали открываться исламские школы, и было разрешено религиозное обучение частным образом.

Хотя гражданский ислам официально изъят из общественной жизни, он по-прежнему остается глубоко укоренившимся в сердце и разуме турецкого народа. Несмотря на то, что государство продолжает следить за бывшими религиозными лидерами, их преемниками и религиозными деятелями, тем в определенной мере все-таки удалось восстановить свое влияние на общественную жизнь путем вовлечения в религиозную атмосферу широких масс.

Как подтверждает одно из недавних исследований по Турции, «активное присутствие ислама отличает практически все области турецкой жизни… Этот ислам является не заменой или альтернативой современному миру, а составной частью жизни»[5].

Изменения, наблюдаемые на общественном уровне, являются еще более значительными. Примером может служить возвращение в среде исламских кругов к фетвам (религиозные тексты). Сборники «фетва» превратились в бестселлеры.

В 90-е годы усилилось движение радикального ислама. Деятельность радикальных исламских организаций в Турции была ориентирована на установление в стране исламского строя, и во многом предопределялась влиянием иранского примера. Получив в эти годы широкое распространение в условиях глубоких социальных и политических проблем, сторонники радикальных исламских преобразований, развернув насилие и террор, усугубляли негативные тенденции, имевшие место в турецком обществе. Эти группы пользовались достаточно широкой иранской поддержкой и часто действовали движимые иранскими региональными политическими и стратегическими интересами. В силу того, что реакция турецких властей на террористическую деятельность исламских группировок в прошлом была относительно вялой и ограничивалась лишь временными мерами, в следствие чего лидеры этих групп и их спонсоры резко активизировались в надежде свергнуть светский демократический режим в Турции.

По началу считалось, что маргинальность сильных исламских групп в Турции, в отличие от энергичной вооруженной оппозиции в Египте или Алжире, не представляют особой опасности. Однако, в свою очередь, лидеры и спонсоры этих экстремистских организаций полагали, что насилием против светских символов турецкого государства они действительно смогут установить в стране исламскую форму правления.

Сторонники исламских реформ относительно их отношений с соседним Ираном и влияния, оказываемого на них идеями иранской революции, отмечают, что Иран следует рассматривать как пример и руководящий принцип, однако программа, стратегия и тактика исламских преобразований заложена в Коране и не исходит от конкретного исламского государства.

Стратегические цели радикальных религиозных движений должны реализовываться в три этапа. Первая стадия, называемая “таблиг” заключается в необходимости доведения до населения исламского призыва, в ходе которой следует убеждать людей принять исламскую религию, установить исламское государство и шариатское правление. Вторая стадия носит название “джамаат” и призывает к реструктурированию действующих исламских общин в соответствии с требованиями первой стадии. Третья заключительная стадия, в ходе которой объявляется “джихад”, подразумевает призыв к вооруженной борьбе для защиты исламского образа жизни.

Итак, можно сделать некоторые выводы. Ислам в современной Турции, несмотря на проводимую в начале века политику модернизации общества, по-прежнему оказывает значительное влияние на повседневную жизнь общества. Это проявляется в том, что некоторые религиозные группы и ордена поддерживают вполне светские партии; в том, что происламские партии действуют в рамках закона и пользуются демократическими средствами для достижения своих целей; а также в том, что исламские ордена и религиозные группы, в основной массе, не подрывают своими действиями принципы светского характера государства.


1.2. Исламская Турция или светское государство?
Турция была и в прежние века светским государством: османский халифат представлял собой не что иное как систему власти, в которой религия была четко подчинена государству, для нее была характерна секуляризация религии, которая могла бы иметь место, если бы, скажем, Генрих VIII стал королем Рима. Так же, как никому не придет в голову сомневаться в светском характере Объединенного Королевства, по той причине, что королева одновременно является главой англиканской церкви, очевиден тот факт, что Османская империя была формой секуляризации ислама, причем далеко не первой в истории.

Тем не менее, ни османская, ни кемалистская модель не могли разрешить проблем, возникающих при соединении ислама с политикой. Ислам в том виде, который нам известен, не допускает разграничения между религией и государством, он признает правительство лишь тогда, когда оно правоверное, то есть исламское. Это, конечно, не является убеждением всех мусульман; очень большое их число живет в странах, где политическая легитимность обусловлена вещами, никак не связанными с религией. Становится все очевиднее, что перспектива «господства ислама» не привлекает большинство людей, живущих в странах, где ислам является преобладающей религией.

Очевидно, с другой стороны, и то, что подобное разграничение религии и политики не было с легкостью воспринято в Европе, оно вызревало в течение многих веков, было оплачено потоками крови. На поверхность политической жизни Европы вновь и вновь всплывают «интегральные» тенденции, свидетельствующие о том, насколько сложно отделять личную этику от политических предпочтений. Дебаты вокруг абортов, эвтаназии, границ медицины и науки – они постоянно возникают в Европе, будучи тесно связаны с религиозными убеждениями.

На фоне этих размышлений создается впечатление, что понимание необходимости отделения религии от государства в мусульманских государствах в целом пока еще развито не в такой степени, как в Европе. Этот факт может иметь множество разных объяснений. Некоторые комментаторы указывают на недостаточный уровень развития общей политической культуры в большинстве этих стран, в которых политические дискуссии сильно ограничены уже в течение многих десятилетий и, очевидно, будут ограничены впредь: монополия на оппозиционные политические дискуссии остается за стенами мечетей. Другие считают, что ислам настолько отличается от других религий, что не может признать отделения религии от государства. Вопрос о том, почему это так, остается открытым, что дает повод к серьезному беспокойству. Политический ислам – это опасный феномен, поскольку может вести к фанатизму, для которого, как все мы знаем, порой характерно презрение к человеческой жизни.

     Однако существовали попытки отказа от ислама как государственной религии и средства объединения нации вызвали необходимость выработки консолидирующей идеологии. Ататюрк провозгласил шесть основных принципов, формирующих основу турецкой нации: политическая общность, общие язык, территория и родословная, общность истории, общность морали. Кемалисты полагали, что в результате устранения этнических и культурных различий возникнет новая однородная общность. На практике, в условиях широкого применения различных форм принуждения, это вело к насильственному отуречиванию и массовому выселению тех, кто отказывался от вынужденной ассимиляции. Республиканские лидеры считали турками всех, кто исповедовал ислам. Это привело к принятию мусульманской веры частью армян, греков и даже евреев. Курды — наиболее многочисленная группа из национальных меньшинств — вообще были названы «горными турками».

    Европе не могут быть безразличны тенденции, имеющие место в исламском мире. Напротив: европейцы кровно заинтересованы в том, чтобы оказывать поддержку тем странам, которые защищают принцип секуляризации, хотя большинство их населения исповедует ислам. Турция не одинока в этой категории государств, но она, несомненно, является одним из самых важных и ярких ее представителей. В Турции существуют течения и движения, которые мы причисляем к политическому исламу, и эти силы, конечно, не выступают за то, чтобы страна все больше сближалась с Европой и стала, в конечном счете, членом Европейского Союза. На мой взгляд, эти силы не стоит недооценивать. В то же время их сопротивление обязательно надо преодолевать, причем европейская перспектива для Турции является в этом деле важнейшим средством.

Не приходится сомневаться в том, что граждане Турции, которые связывают с Европой надежды на лучшее будущее своей страны и терпеливо работают над тем, чтобы она стала членом Союза, одновременно стремятся к созданию условий для более четкого отделения религии от государства.

Светская природа турецкого государства остается хрупкой и, возможно, обратимой, так же как и его демократические институты или политика макроэкономической стабилизации и укрепления доверия к силам рынка при распределении ресурсов. В этом Турция ничем не отличается от других стран-кандидатов: все они хотят вступить в Союз, некоторые готовы взять на себя значительные, но краткосрочные политические издержки, поскольку видят в ЕС якорь, который поможет их пока еще слабым демократиям справиться со сложными экономическими проблемами переходного периода. Если бы это было не так, расширение ЕС потеряло бы значительную часть своей динамики и неотложности.

   Проевропейские силы в Турции прекрасно понимают, что их страна в отрыве от остальной Европы рискует поставить под вопрос свои демократические и светские институты, а также свою экономическую политику. Европейскому Союзу не нравится (не без основания) опека государственных органов со стороны турецких военных, но ведь эта опека является – недостаточной и краткосрочной – реакцией на хрупкость этих органов, которую можно преодолеть лишь тогда, когда Турция теснее сомкнется с остальной Европой. Вдохновляемые исламом политические силы Турции не приемлют сближения страны с ЕС, в прошлом они пытались – с умеренным успехом – в качестве альтернативы выстроить взаимосвязи с арабскими государствами, Ираном и Центральной Азией. Может быть, эта стратегия не является очень уж привлекательной альтернативой сближению с ЕС – как дополнение она, наверное, все-таки намного интереснее, чем как альтернатива, и все же она остается важной темой политических дискуссий в Турции. Европейская ориентация – это не преопределенный заранее результат турецкой политики; она представляет собой сильное, но неустойчивое течение, которое требует как от Турции, так и от ЕС неослабевающих усилий.»[6]

Развитие такого сложного социально-политического организма, как государство, немыслимо без противоречий и конфликтов. В конечном итоге именно они являются одним из необходимых условий его саморазвития, если, конечно, своевременно выделить конструктивную составляющую и правильно выбрать способ их разрешения. Противоречие, связанное с ролью ислама в нынешней и будущей жизни Турции, занимает особое место в ряду других и способно при недостаточном внимании и упрощенном подходе породить серьезный кризис с самыми негативными последствиями для турецкой государственности.

«За 80 лет существования Турецкой республики в ее конституцию неоднократно вносились изменения и дополнения, но неизменными оставались основные принципы. Статья II гласит: «Турецкая республика является демократическим, светским и социальным государством, управляемым соответственно закону, имея в виду следование идее общественного мира, национальной солидарности и справедливости; уважение прав человека; лояльность национализму Ататюрка…»[7]. Конституция признает за гражданами широкие права, в том числе право свободного вероисповедания. В то же время специально оговаривается, что религиозное образование находится под контролем государства, а религия не может быть использована в политических целях.

      Отдельная статья конституции (ст. 136) посвящена Управлению по делам религий, созданному при аппарате премьер-министра еще при Ататюрке и представляющему собой основу так называемого «государственного ислама» — совокупности административных и религиозных учреждений, находящихся под контролем государства и используемых в целях подчинения религии политическим задачам руководства страны. В данной статье предусматривается соблюдение принципа секуляризма, невмешательства в политику, следование интересам национальной солидарности и целостности. В настоящее время УДР контролирует деятельность более 80 тыс. мечетей, имамы которых имеют статус государственных служащих, а также всю систему религиозного образования.           К государственному исламу с полным основанием можно отнести деятельность Генерального штаба, который непосредственно занимается проблемами отношений государства и радикального ислама. В его структуре создана специальная рабочая группа, аккумулирующая данные о тех религиозных объединениях, которые могут представлять угрозу светскому режиму. Основываясь на этой информации, представители Генерального штаба в Совете национальной безопасности инициируют принятие мер по предупреждению незаконной деятельности радикальных исламистов. Одна из основных задач Генштаба — предупреждение политизации ислама в армейской среде.»[8]

Предстоит выявить и решить целый ряд проблем, ислам – одна из них. Эта проблема существует не столько на уровне дипломатических отношений между Анкарой и Брюсселем (исходя из светских предпочтений обеих сторон, эта тема не вызовет в данной сфере особых разногласий), но на уровне общественного мнения и, следовательно, в дебатах избранных представителей народа ислам еще долго будет оставаться актуальной темой. В этом нет ничего странного или уникального. Предубеждений и сомнений, обусловленных религиозными, языковыми или географическими факторами, среди европейцев имеется достаточно. Надо считать большим успехом, что это взаимное недоверие в большинстве случаев уже не приводит к кровопролитию, хотя такие эксцессы еще порой случаются – трагические события последних лет памятны всем.
Глава
II
. Исламский фактор и Евросоюз
2.1
Вестернизация Турции и политика Мустафы Кемаля Ататюрка
Важно рассматривать отношение Турции к Европейскому Союзу в связи со стремлением страны к модернизации по западному образцу. Без признания силы и глубины этих усилий было бы совсем невозможно правильно оценить развитие этой страны в течении последних пятидесяти лет и волну реформистского восторга в ней. Если бы не было сильного эмоционального обязательства по выполнению этой цели, то могущественные противники вестернизации достигли бы большого успеха. Без идеологической воли этаблированной государственной элиты - стать частью Европы евроазиатские фантазии некоторых вытеснили бы европейские надежды. В конце концов, именно это: глубоко укоренённое наследие кемализма, закат империи османов и убеждение, что Турция- европейская страна- стало препятствием для антиевропейских, авторитарных сторонников вестернизации.

Процесс модернизации начался более 200 лет назад, когда на стыке ХVIII и ХIX столетий в Турции начались реформы, получившие название «Низами Джедид» («Новый порядок»). Они были призваны устранить отставание от европейских держав в государственных и особенно в военных делах. Для обеспечения армии современным оружием и обмундированием строились оружейные заводы и мануфактуры. При реорганизации армии и государства использовались европейские труды  по военному делу, фортификации, математике и др. однако уже тогда религиозные деятели выступали против реформ, ссылаясь на их несовместимость с установками Корана и шариата, и первый султан- реформатор Селим III в 1807 году был свергнут. Ветер перемен временно стих.

Успешнее пошли реформы «Танзимата»  («Преобразований») в середине XIX столетия. Отношения Турции  с европейскими государствами вышли на новый уровень сотрудничества. Были приняты законы, стимулировавшие развитие промышленности на базе европейской техники. Поощрялся приток иностранного капитала, создавались благоприятные условия для деятельности иностранного капитала, создавались условия для деятельности иностранных предпринимателей. Тогда же стали увлекаться европейской роскошью и французской модой. Тем не менее, противодействие духовенства и других традиционалистов вводимым новациям продолжалось. Что ограничивало масштабы реформ. Новой вехой «европеизации» стало принятие в 1876 году Конституции, впервые ограничившей власть султана- халифа, являвшегося одновременно духовным главой всех мусульман. В этом важнейшем нормативно-правовом акте провозглашались принципы личной свободы и равенства всех подданных империи, безопасности личной собственности и неприкосновенности жилища, свободы печати; вводилось обязательное начальное обучение. Но спустя два года не устроивший султана состав парламента был распущен и действие конституции было приостановлено. Установление султанатом режима «зулума» (деспотии, гнета) не вызвало протестов у стран Запада,  так, как сохранялась свобода проникновения иностранного капитала в турецкую экономику, а предоставленные займы прочно привязали империю к  странам-займодавцам. Поскольку Османское государство было не в состоянии возвращать долги, эти страны добились от султана права самим собирать  налоги и пошлины. Так, независимо от воли реформаторов, Турция постепенно стала превращаться в фактическую полуколонию Запада. Вскоре руководители Османского государства, чтобы раз и навсегда покончить с англо-французским диктатом, сменили внешнеполитические ориентиры и в первой мировой войне выступила на стороне кайзеровской Германии против стран Антанты. Расчёт, однако, оказался ошибочным, и Османская империя, потерпев поражение, была оккупирована войсками Англии, Франции, а затем и Греции. Страны-победительницы не только отобрали все подвластные туркам территории, но и решили резко ослабить некогда мощнейшую державу мира.

Таким образом, с одной стороны, османский этап вестернизации закончился для Турции полным крахом, так как в итоге привлечения иностранного капитала западных держав, Турция была не в состоянии покрывать долги, которые возникли в силу слабости её экономики. Также Турция оказалась в числе государств, проигравших в первой мировой войне  и тем самым, потеряв статус мировой державы. Но с другой стороны, были  и положительные стороны - иностранный капитал, который привлекался с конца XIX века и до первой мировой войны, оказал положительное влияние, несмотря на то, что Турция превратилась в государство-должника. Иностранный капитал сформировал предпосылки и условия к дальнейшей модернизации Турции. Стоит отметить, что положительную роль сыграла европеизация общественной жизни Турции. Все больше жители Турции стали приобщаться к европейской роскоши и моде, многие знатные турки, стали владеть французским, английским языками. На турецкий язык переводились произведения английских, французских, немецких писателей. По образцам Запада стали строить дворцы. В страну стали приглашать европейские специалисты, которые занимались совершенствованием государственного аппарата и реорганизации армии.
Оккупация Османской империи, превращение султана в марионетку западных держав подняли население на национально-освободительную борьбу, которую возглавил Мустафа Кемаль Ататюрк. В кровопролитных сражениях кемалистам удалось нанести поражение войскам султана и оккупантам. Вскоре в октябре 1923 года прекратил своё существование султанат, и была провозглашена турецкая республика, первым президентом которой стал Мустафа Кемаль.

С основанием Турецкой республики процесс модернизации  получил новый стимул. Республиканские реформы, начало которым положили  Кемаль Ататюрк и его сторонники, были нацелены на создание современного светского государства. Основной целью новой республики было достижение уровня «современной (т.е. европейской) цивилизации. Поэтому революционный режим в Анкаре с первых дней стремился к интеграции стран в политическую систему Европы. В 1924-1928 годах были установлены дипломатические отношения с Англией, Францией, Германией, а так же с США. Турецкое правительство, стремясь восстановить доверие Европы, обязалось выплатить значительную часть прежних долгов. Действительно, «восстановленное доверие» позволило получать новые кредиты, которые стали отягощать старые, османские долги. В 1932 году республика вступила в Лигу Наций, что также сблизило её с государствами Запада.

Смерть Ататюрка в 1938 году не остановила процесс вестернизации, но заметно снизил его темпы. Под воздействием внешних и внутренних факторов нарастал раскол в правящей элите и турецком обществе. Вестернизаторы и традиционалисты, перегруппировав силы, повели борьбу за альтернативные концепции развития. С одной стороны, стремились развивать с западными странами торгово-экономические и политические отношения, а с другой – приступили к восстановлению традиционных исламских ценностей.

2.2. Развитие отношений Турции и Евросоюза

После второй мировой войны Турция присоединилась к  институциональным рамкам западного союза и стала членом Совета Европы.

 Наиболее быстрый и, пожалуй, единственно возможный в условиях слабой экономики выход был найден в подключении Турции к послевоенным экономическим программам западных стран, в том числе и путем вхождения в различные их организации и группировки. В первую очередь следует упомянуть об участии Турции в "плане Маршалла" - в 1948 г. страна вошла в Организацию европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС), позднее преобразованную в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Хотя средства, полученные Турцией в рамках "плана Маршалла", были американскими, сам факт ее подключения к указанной программе стал не только свидетельством принятия Турцией прозападной ориентации, но и первым шагом на пути координации своей экономической политики с западными странами.

Ранее, в 1947 г. Турция вступила в МВФ и МБРР. в 1951 г.-в ГАТТ, а в 1952 г., одновременно с Грецией, - в НАТО.

Очередной шаг на пути дальнейшего сближения с западными, в первую очередь - европейскими, странами Турция сделала в 1958 году. К середине этого года в экономике страны явственно обозначились кризисные явления. Причиной кризиса стала поспешная либерализация внешнеэкономических связей страны, смешение приоритетов во внутренней экономической политике. Для стабилизации экономического положения в стране правительство А.Мендереса обратилось за помощью к ОЕЭС. Помощь по "стабилизационной программе Мендереса" стала первым случаем значительной технической и экономической помощи Турции со стороны европейских стран, в том числе входивших в состав ЕЭС (Европейский Экономический Союз). С этого момента ее сотрудничество с западноевропейскими странами приобрело характер многостороннего взаимодействия; при этом США утратили роль ведущего и единственного донора Турции.

Таким образом, к рубежу 50-60-х годов США начали терять прежние доминирующие позиции в системе внешних связей Турции, уступая их странам Западной Европы. Как представляется, уровень экономического взаимодействия, достигнутый между Турцией и европейскими странами к указанному периоду, в сочетании с продолжением кемалистского курса на европеизацию страны, обеспечивал предпосылки, подтолкнувшие Турцию к попытке перевода этого сотрудничества на уровень интеграционного сближения со странами ЕЭС, что и было воплощено в ее ассоциированном членстве в этой организации.

Первое ходатайство о членстве в Европейском Экономическом Союзе Турция подала ещё 31 июля 1959 года при правительстве Мендереса, буквально через год после основания этой организации. 25 марта 1957 года в Риме был подписан договор, учредивший ЕЭС, который вступил в силу с 1 января 1958 года. Главные цели Договора о ЕЭС состоялись в создании таможенного союза и общего рынка, предусматривающего свободное движение товаров, лиц, капиталов и услуг на территории Сообщества.  Переговоры 31 июля 1959 года правительства Иненю привели к подписанию в Анкаре 12 сентября 1963 года Договора об ассоциации, вступившего в силу с 1 декабря 1964 года.[9] Это событие положило начало структурированному процессу движения Турции к интеграции в ведущую европейскую экономическую группировку, а сам Анкарский договор стал основополагающим, базовым документом Турецко-европейского сотрудничества.

Экономическая цель ассоциации Турции с ЕЭС состояла, как декларировалось в Договоре, в «постоянном укреплении отношений между народами Турции и народами, объединенными в ЕЭС», и «ликвидации разрыва, существующей между турецкой экономикой и экономикой стран-членов Сообщества».  Важная особенность данного документа, на  которую часто обращают внимание в Турции,  состоит в том, что его статьей № 28 был предусмотрено получение Турцией статуса полноправного члена Сообщества в течение срока осуществления договора.

Можно сказать, что Договор явился отражением долгосрочных стратегических установок обеих сторон на взаимное сближение.

Мотивы сближения Турции к интеграции в ЕЭС обозначены О.Сезером - автором брошюры «Европейское сообщество и его отношения с Турцией»:

·        Турция приняла вестернизацию в качестве государственной политики, вступив во многие организации, таких как НАТО или ОЭСР. Естественным результатом этой политики стало решение о членстве в Европейском сообществе, преследовавшем цель экономического и политического союза с Европой;

·        Турция планирует воспользоваться применяемыми Сообществом различными таможенными льготами;

·        Турция рассчитывала на благотворное воздействие, которое должна была оказать на её экономику финансовая помощь, полученная в рамках создаваемой в рамках ЕЭС ассоциации.

Вероятно, именно из таких общих соображений и исходили в Анкаре при принятии решения о подачи заявки на вступление в ЕЭС.

Что касается ЕЭС, то можно выделить следующие моменты его заинтересованности в сотрудничестве с Турцией:

·        Обеспечение стабильности в Восточном Средиземноморье путём интеграции основных государств региона-Греции и Турции- в систему обороны Запада;

·        Укрепление роли Турции в качестве «заслона» от СССР;

·        Использование Турции в качестве моста на Ближний и Средний Восток.

Договор предусматривал три основных этапа интеграции Турции в ЕЭС. На первом, подготовительном, предусматривалось предоставление преференции для ряда важных сельскохозяйственных товаров турецкого экспорта (таких, как необработанный табак, изюм, инжир, фундук). Преференции были представлены в визе тарифных контингентов. То есть льготный размер пошлин распространялся только на определённое количество товара; при превышении данного количества применялась обычная пошлина. Кроме того, в соответствии с первым финансовым протоколом, подписанным вместе с Договором, Турции выделялись значительные кредиты для строительства инфраструктурных объектов.

Этот этап должен был продлиться пять лет. Предусматривалось и возможное его продление до девяти лет, однако этого не потребовалось. По условиям договора, в течение этого периода Турция не предоставляла ЕЭС встречных преференций.

Второй этап (собственно переходный) начал осуществляться в соответствии с Дополнительным протоколом, подписанным 23 ноября 1970 года. Он предусматривал поэтапное снижение Турцией пошлин и равнозначных налогов и сборов, постепенную отмену количественных и равнозначных ограничений и поэтапное принятие единого внешнего тарифа Сообщества. При этом либерализационные меры в пользу ЕЭС  должны были носить необратимый характер.

Снижение и отмену пошлин и ограничений при импорте из ЕЭС промышленных товаров планировалось произвести в рамках двух различных режимов: для товаров, которые Турция не производила, импортные пошлины должны были быть полностью ликвидированы в течение 12 лет, а для товаров, производимых турецкой промышленностью, переходный период составлял 22 года. Кроме того, в течение 22 лет предусматривалось принятие единого внешнего тарифа. В свою очередь,  ЕЭС должно было снять тарифы и ограничения на импорт турецких промышленных товаров, кроме некоторых категорий, где снятия ограничений растягивалось на 12 лет. В области сельскохозяйственного импорта из Турции ЕЭС должно было в течение 22 лет установить преференции на примерно 90 процентов турецкого экспорта.

На третьем, заключительном этапе, предусматривалось завершить создание таможенного союза (Турция должна была полностью либерализовать импорт промышленных товаров ЕЭС к концу 1995 года), выработать и принять регламент турецкой рабочей силы и капитала. Предполагалось, что с 1995 года Турция станет полноправным членом Европейского сообщества.[10]

Но за годы, прошедшие с подписания Анкарского договора, отношения Турции и ЕЭС, преобразовавшимся  в Европейский Союз (ЕС), переживали взлёты и падения, периоды успешной реализации намеченных интеграции и практически полного прекращения диалога, после того, когда к власти в результате военного путча пришли военные.  В 1981 году ЕЭС приостановил с ней контакты, приняв решение о том, что заявка о полноправном членстве Турции может быть подана ею только после восстановления демократии в  стране, что стало возможно лишь после 1983 года, когда военный режим сменился гражданской администрацией, и в республике прошли свободные выборы. В 1987 году Турция вновь подала заявку на полное членство в ЕС, но Европейская комиссия  отклонила ходатайство Турции, обосновав это своей перегруженностью, но подтвердила возможность вступления Турции в эту организацию.

Окончание «холодной войны» побудило Европейское Сообщество повернуться спиной к Турции, поскольку для трансатлантического альянса измерение безопасности уже не имело первостепенного значения, т.к. советская угроза исчезла. ЕС был занят проблемами объединения Германии и должен был задуматься о своём расширении, чтобы стабилизировать восточную часть континента. Долгое время турецкая элита не осознавала, насколько изменились условия европейского контекста, которые - в отличие оттого, что было раньше, - делали невозможным толерантное отношение к несовершенной демократии с её дефицитами в ситуации с правами человека. В ходе гражданской войны, которая велась под руководством Курдской рабочей партии (КРП), была снята с повестки дня программа демократизации. Отношения между Турцией и ЕС испортила и убежденность части государственной элиты, что Европа (и в особенности  Германия) если не поддерживают, то по меньшей мере терпят КПР. Таким образом, итог 90-х годов для отношений между ЕС и Турцией и, в особенности, Германии и Турции был негативным.

Несмотря на эту испорченную атмосферу, 18 декабря 1989 года Комиссия Европейских сообществ (КЕС) опубликовала два документа:  «Мнение Комиссии по заявке Турции на вступление в Сообщество» и доклад «Турецкая экономика: структура и развитие», который представлял собой развернутый анализ состояния турецкой экономики, в том числе её сравнение с Грецией, Испанией и Португалией как наименее развитыми членами Турции в ЕЭС на данном этапе. Кроме того, Комиссия заявила о том, что «вопрос о расширении Сообщества должен быть   рассмотрен только после объективной оценки реального осуществления мер по интеграции внутри ЕЭС, которые планировались на конец 1992 года».[11]

5 февраля 1990 года Совет без изменений принял доклад КЕС. Не подвергнув сомнению, статус Турции как ассоциированного члена, он, тем не менее, не назначил дату начала переговоров о полноправном вступлении Турции в ЕЭС. Кроме того, заявка Турции не была рассмотрена в Европарламенте, как того требует процедура. И всё же 6 июня 1990 года КЕС разработала и представила Совету программу, получившую название «Пакет Мэтьюса». В ней предусматривались конкретные меры по созданию в 1995 году таможенного союза, а также сотрудничество с Турцией в области политики, промышленности и сельского хозяйства.[12] Однако противодействие Греции, причиной которого послужили ее территориальные споры с Турцией в Эгейском море и присутствие турецких войск на Кипре, нивелировало вышеупомянутую инициативу Еврокомиссии.



В процессе подготовки к созданию таможенного союза с ЕС Турция в торговле со странами, входящими в этот блок, снизила пошлины на импортные товары с 19,7% в 1993 г. до 12,8% в 1994 г., что для нее было нелегко, поскольку торговый дефицит с ЕС рос и составлял в 1993 г. 5 миллиардов долларов.[13] ЕС рассматривал меры государственного содействия экспорту как проявление несправедливой конкуренции. Турецкое правительство вынуждено было считаться с подобными требованиями Евросоюза. В начале октября 1993 года во все государственные организации Турции был разослан утвержденный президентом С.Демирелем циркуляр премьер-министра, в котором указывалось, что необходимо поэтапно отменить все поощрительные меры и субсидии, не соответствующие законодательству ЕС. На деле это означало ликвидацию прямых денежных субсидий (в том числе на транспортные цели или экспортные отрасли) и ряда налоговых льгот.


        6 марта 1995 года в Брюсселе было подписано соглашение о создании таможенного союза Турции и Европейского Союза (ЕС). В соответствии с ним были отменены пошлины во взаимной торговле промышленными товарами; Турция прекратила практику взимания с импорта из стран ЕС сборов в Фонд массового жилищного строительства (ТКФ), были полностью ликвидированы количественные ограничения на экспорт, в частности квоты на турецкую текстильную продукцию, а также контингенты, ограничивавшие импорт турецких продуктов нефтепереработки. Турция начала применять в отношении импорта из третьих стран Единый внешний тариф (ЕВТ) ЕС. Таким образом, произошло снижение защитных мер во взаимной торговле Турции и ЕЭС.
Важным дополнением к соглашению о таможенном союзе стало соглашение между Турцией и Европейским сообществом угля и стали (ЕОУС) о свободной торговле, которое вступило в силу 1 августа 1996 г. В рамках этого соглашения страны ЕС отменили пошлины на турецкие товары, входящие в компетенцию ЕОУС (изделия черной металлургии, являющиеся продуктами первой стадии переработки). Турции было предоставлено право осуществить подобное снижение на 142 наименования соответствующих товаров постепенно, в течение трех лет.
В 1999 году на ЕС приходилось 47% экспорта Турции, а импорт из стран Евросоюза достиг 51% от общего объема. В странах ЕС работало почти 2 млн. турецких иммигрантов, а на инвалютных счетах турецких рабочих находилось 13 млрд. долларов. Объем взаимной торговли товарами превышал 28 млрд. долларов в год.[14]
Серьезным препятствием для принятия Турции в ЕС является сохраняющийся разрыв в уровнях социально-экономического развития. Турция опережает наименее развитые страны ЕС: Испанию, Португалию и Грецию лишь по темпу роста ВВП, экспорта и размерам дефицита государственного бюджета. Пока, тем не менее, с точки зрения показателей эффективности экономики, Турция не вписывается в рамки, приемлемые для страны-члена Евросоюза.
        Несмотря на очевидные прорывы в экономическом сотрудничестве сторон, на интенсивных переговорах с представителями Евросоюза в начале 1995 года Турции не удалось добиться включения в итоговые документы положения о повышении уровня политического диалога с ЕС, ориентированного на перспективу полноправного вступления страны в эту организацию. Отдельно в докладе Еврокомиссии от 13 декабря 1995 года были сформулированы основные области, заслуживающие внимания для вступления Турции в ЕС: конституция 1982 года, соблюдение прав человека и поиск политического решения курдской проблемы.

Таким образом, Турция, ещё не являясь членом Европейского Сообщества, вошла в его составляющую - Таможенный союз.

 Это событие имело огромное значение для Турции со всех точек зрения. Во-первых, достижение Таможенного союза с ЕС стало важным этапом на пути к полноправному членству в Евросоюзе. Несмотря на значительные трудности  этого шага, Турция сумела к намеченной дате (то есть к 1995 году) реализовать свои обязательства перед ЕС и таким образом завершить второй этап программы интеграции в ЕС.

Во-вторых, с переходом в режим таможенного союза с ЕС кардинально изменились условия функционирования экономики страны, которая с этого момента не защищена протекционистскими барьерами.[15]

Подписание соглашения о таможенном союзе ещё раз продемонстрировало заинтересованность Евросоюза в развитии отношений с Турцией, прежде всего ради сохранения её в целом прозападной ориентации, стремления к закреплению за ней статуса «полноценного» европейского государства. Создание таможенного союза Турции и ЕС в очередной раз затронуло вопрос о путях развития турецко-европейского сотрудничества и о перспективах вхождения Турции в ЕС. Однако, несмотря на вроде бы достигнутый успех в сотрудничестве Турции с ЕС, некоторые разногласия всё же оставались.

Вскоре 7 февраля 1992 году в Маастрихе был подписан договор о Европейском Союзе. Важные цели данного договора состоят в создании Экономического и валютного союза, переход к общей внешней политике и политике безопасности и сотрудничество государств-членов в области внутренней политики. Но с преобразованием Европейского Экономического сообщества отношения Турции и ЕС продолжали ухудшаться.

Особо острый характер отношения Турции с ЕС приобрели в конце 1997 года в связи с обнародованием планов Евросоюза о начале переговоров о полноправном членстве с Польшей, Чехией, Венгрией, Словенией, Эстонией и Кипром. В Анкаре воспринималось весьма болезненно то обстоятельство, что ни в этом, ни в «перспективном» списке кандидатов на вступление в ЕС Турция вообще не была обозначена.

После состоявшегося в декабре 1997 года саммита ЕС в Люксембурге отношения Турции и Европейского Союза были отмечены нарастающим охлаждением. Дело в том, что ЕС не разработал ясной и удовлетворительной для Анкары концепции своих отношений с Турцией, в турецко-европейских отношениях преобладала большей частью неопределённость по поводу путей выхода из сложившегося тупика. Возражения по поводу вступления Турции в ЕС были резюмированы в заявлении Люксембургского премьер-министра о том, что Турция, в которой практикуются пытки, не может сидеть за столом Европейского Союза. После этой встречи турецкий премьер-министр Месут Йилмаз обвинил ЕС в возведении новой, «культурной» Берлинской стены, что подтверждалось религиозной дискриминацией Турции.[16]

Однако в декабре 1999 года на саммите Европейского союза в Хельсинки Турция, наконец, официально была включена в список претендентов в члены Евросоюза. ЕС провозгласил, что «Турция является страной - кандидатом на вступление в Союз с учетом критериев, предъявленных остальным кандидатам».

 Однако, ориентированные на Запад перемены, осуществлявшиеся в Турции в течение без малого трех столетий, находятся в настоящее время в критической фазе. Результат рассмотрения заявки Турции на вступление в Европейский Союз, если все-таки будут преодолены препятствия, мешающие этому шагу, станет оценкой попытки османско-республиканской Турции добиться трансформации своей цивилизации.

От Турции, как потенциального члена Европейского Союза, ожидают выполнения выработанных в Копенгагене критериев:

·        построение действующей рыночной экономики, которая  сможет утвердить себя в международной конкуренции;

·        принятие государством обязательства не использовать силу или угрозу применения силы во внутриевропейских конфликтах, включая те, что существуют между Турцией и Грецией, а также Турцией и Кипром;

·        развитие действующей демократии, в условиях которой защищаются всеобщие права граждан, а вооруженные силы подчиняются избранным гражданским властям.

·        Принять общие правила, стандарты и политику, составляющие основу законодательства ЕС, включая приверженность целям политического, экономического и валютного союза.

Турция обязалась соблюдать правила и уставные требования Европейского Союза. Однако за ней было закреплено лишь право «однажды присоединиться».


Заключение
Несмотря на очевидный рост влияния исламского фактора, ориентация на Запад — важнейшее направление современной внешней политики Турции. Общие границы с Ираком, ситуация в котором далека от стабильной, и Ираном, одним из возможных объектов силового воздействия со стороны США, а также общая курдская проблема требуют от Турции гибкой, взвешенной региональной внешней политики, которая всесторонне учитывала бы влияние исламского фактора, в том числе внутри страны. Не меньшие гибкость и взвешенность требуются от США и их союзников, принявших на себя роль борцов с глобальным террором. Провозгласив исламизм общим врагом так называемого «мирового сообщества», они сделали реальной угрозу провокаций со стороны сил мирового терроризма, направленных на длительный и кровопролитный конфликт, который действительно может перерасти в «столкновение цивилизаций» . Как только вступление Турции обрело реальную перспективу, хоть и отодвинутую на 10-15 лет, европейская общественность не на шутку заволновалась. Выяснилось, что не все европейцы готовы жить в одном интеграционном объединении с 70-миллионной республикой, которая для них "слишком большая, бедная, далекая мусульманская страна".

    «Не всем по душе, что Европа постепенно, а в последнее десятилетие все более стремительно превращается "в расово-этническую салатницу". Существуют проблемы социальной, политической и культурной интеграции иммигрантов исламской традиции, что не связано с повышением ими материального благополучия. Многие европейцы испугались немедленного притока рабочей силы из Турции. Анкара поспешила заверить, что введет ограничения на свободу ее перемещения.

Роль Турции в будущем может возрасти многократно, и анкарские руководители не скрывают своей цели - в ближайшие годы войти в число 10 важнейших мировых держав, подтвердив делом предвидение папы Иоанна XXIII

Несмотря на возражения большинства европейцев, на декабрьском саммите ЕС 2004 года возобладала протурецкая позиция Европейской Комиссии, и "детищу Ататюрка" было окончательно решено открыть двери в ЕС, хотя с целым рядом оговорок и максимально растянув сроки. Это событие ознаменовало собой некий узловой момент истории, когда был выбран не самый простой вариант европейского будущего. Ведь еще раньше такие мусульманские страны, как Албания и Босния, начали также рассматриваться в качестве потенциальных членов ЕС. Многие аналитики увидели в этом развитие необратимого процесса глобализации. А в дебатах по вопросу о будущем Европы и вступлении в ЕС крупной мусульманской державы - столкновение двух глобальных политических клубов, условно названных "христианским", защищающим культурно-исторический базис европейской интеграции, в который входят Франция, Бельгия, Австрия, Германия (несмотря на заявления Г. Шредера), Нидерланды, Кипр, и элитарным - "общечеловеческим".

История и нынешнее положение ислама в Турции, — стране, лежащей на стыке двух частей света и двух цивилизаций, — свидетельствуют о возможности (при всей сложности этого процесса) их взаимодействия и существования светского государства в исламской стране. В результате использования ислама как инструмента политики происходит "политизация и идеологизация всей традиционной среды", что вольно или невольно ведет к постепенной секуляризации ислама в Турции, а это, видимо, облегчит пребывание мусульманского государства в "общеевропейском доме". Однако нужны годы, чтобы привести полностью свое законодательство, экономику, государственную и политические системы в соответствие с нормами ЕС.
Список использованной литературы


1.     Турция между Европой и Азией. М.: Институт востоковедения РАН – Крафт, 2001 г.

2.     Моисеев П.П, Старченков Г.И. «Стратегии экономического развития Турции»:// «Народы Азии и Африки сегодня». 2003 г., №7,

3.     Старченков Г.И  «Турция: долгий путь в Евросоюз»: // «Современная Европа», 2002 г. №4.

4.     Кунаков В.В. «Турция и ЕС: проблемы экономической интеграции», Институт изучения Израиля и Ближнего Востока. М., 1999 г.

5.     Савельева. А. «Между Европой и Азией»: // «Народы Азии и Африки Сегодня»,2003 г. №7.

6.     Соли Озель «Долгий путь в Европу»: // «Internationale Politik»,2004.№6.

7.     «Internationale Politik», 1998 г. №1.

8.      http://rosvesty.ru/ numbers/1709/problema/

9.     http://www.eur.ru/ru/index.htm

10.  Поздняков Э., Ганжа С. «Новые страны на пороге Европейского союза.: // «МНИМО»  М. 1999 г. №3

---