Реферат Культура и история
Работа добавлена на сайт bukvasha.net: 2015-10-28Поможем написать учебную работу
Если у вас возникли сложности с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой - мы готовы помочь.
Предоплата всего
от 25%
Подписываем
договор
Реферат
на тему: «Культура и история»
Выполнила:
Проверила:
Содержание
1. Ведение______________________________________________________1
2. Культура и история____________________________________________3
2.1. Культура как историческая категория_______________________3
2.2. Анализ взаимосвязи истории и культуры____________________10
2.3. Философы об отношениях культуры истории________________13
2.4. Развитие представлений о взаимодействии
культуры и истории__________________________________________17
2.5. Теории культурно-исторического процесса___________________20
3. Заключение___________________________________________________27
Список литературы
История и культура являются неотъемлемыми составляющими общесва, государства и всей мировой цивилизации в целом. Чтобы прогнозировать будущее, не совершать роковых ошибок прошлого необходимо учитывать опыт прошлых поколений, также не забывая и о приемственности традиций и культуры своих предков, сохранении самобытности этносов, народов, наций. Вместе с тем, на современном этапе – глобализации и сотрудничества между странами не следует забывать и о таком понятии, как диалог культур.
Актуальность данной темы заключается в том, что культура и история связаны между собой неразрывно, а на данном этапе исторического развития проявляется некоторая недооценка столь значимого аспекта. На всем протяжении исторического развития мировой цивилизации по мере совершенствования государства, хода истории, а прежде всего сознания человека, менялась и культура.
Начиная с первых дней жизни человек познает окружающую реальность сначала через семью, затем школу, институт. Все эти общественные институты дают знания в самых разнообразных сферах общественной жизни, формируют мировоззрение, собственное мнение. Тогда человек может сам решать и отстаивать собственную точку зрения, свои взгляды в том числе и историю, культуру.
Существуют объективные законы истории, в соответствии с которыми человечество идет по пути исторического, в том числе культурного прогресса.
Исторический прогресс однолинеен: он представляют собою движение вперед по единой, общей для всего человечества магистрали. Человеческое общество проходит ряд закономерно сменяющих друг друга стадий, каждая из которых характеризуется определенным уровнем развития культуры.
Переходя от одной стадии к другой, общество постепенно поднимается на все более высокий уровень культуры.В каждую историческую эпоху существуют народы, находящиеся на разных стадиях прогресса и соответственно с разным уровнем культурного развития.
Целью данной работы является соотношение понятий «история» и «культура» с точки зрения их непосредственной взаимосвязи, исторических событий. В подтверждение
многогранности данной темы, работа содержит мнение различных деятелей культуры, науки, искусства, приводя в качестве примера их позицию.
2. Культура и история
2.1. Культура как историческая категория
Первое, что приходит на ум при попытке толкования слова «культура», - ее понимание как совокупности достижений общества в результате материального духовного развития. Однако культура - это не только результат, но и сам процесс сознательной деятельности, в ходе которого изменяется не только окружающая среда, но и он сам. «Человек становится вполне человеком только в процессе культуры, и лишь в ней, на ее вершинах, находят свое выражение его самые высокие стремления и возможности, - писал Г.П. Федотов. - Только по этим достижениям можно судить о природе или назначении человека» [1; c.161]. Иными словами, культура не сводится лишь к накопленному материальному и духовному богатству, но представляет собой непрерывный творческий акт, единственный способ существования человечества. При этом культура - не случайное хаотическое нагромождение плодов человеческого разума и труда и не стихийный, бесцельный процесс, а сложнейшая, исторически развивающаяся система норм и взаимоотношений, сложившихся за сотни тысяч лет внутри биологического вида и направленных на его выживание и совершенствование. В основе культуры, согласно ее материалистическим концепциям, лежит некий «материальный базис», «развитие производства», а согласно идеалистическим концепциям - некий «мировой разум», «мировой дух» (Гегель) или «божественное провидение» (религиозные философы).
Естественно, все вышеприведенные рассуждения о культуре есть не что иное, как еще одна из бесчисленных попыток ее определения, отнюдь не претендующего на истину в последней инстанции. Каждому, кто интересуется культурой, глубоко «переживает» и понимает ее, представляется возможность предложить свою собственную дефиницию. И, говоря о культуре, совсем необязательно заучивать какие-либо формулировки. Однако в дидактических целях читателю, пытающемуся разобраться в том, что такое культура, важно помнить, что это понятие, по крайней мере, семизначное, вернее, семиаспектное. Культура - это: а) и «результат», б) и «процесс», в) и «деятельность», г) и «способ», д) и «отношения», е) и «норма», ж) и «система», главным и единственным субъектом и преимущественным объектом которых является сам человек. Вторым объектом культуры, помимо человека - ее творца и одновременно продукта, - выступает природа, окружающий мир, лежащий как бы «по ту сторону добра и зла».
Культура - основной отличительный признак, разделяющий человека и животный мир [2; c.134]. Человек начинается с первого культурного акта, выраженного в разумной деятельности, т.е. в труде. Из этого первого акта, как из крошечного зернышка, брошенного на благодатную почву, в течение тысячелетий выросло могучее древо
познания, связанное с человеческим интеллектом и воплощенное в науке; общественные отношения, определяемые чувством нравственности и составляющие предмет этики; а также огромный мир искусства, порожденный присущим человеку чувством гармонии и красоты и составляющий предмет эстетики.
Признавая культуру порождением человека как «венца творения», не следует впадать, однако, и в другую крайность - культурный максимализм, т.е. полный отрыв культуры от жизни, прежде всего в ее чисто биологических проявлениях. Способность ощущать, мыслить, различать добро и зло - свойство, которым наделен организм для своего сохранения и развития. Поэтому не может быть культуры без физиологии, а духовности - без жизненности. Такой подход к культуре, в отличие от ее понимания как автономной, чисто духовной сферы, стал пробивать себе дорогу лишь в Новое время. Вот как об этом пишет испанский культуролог X. Ортега-и-Гасет, создатель философии «жизненного разума», или так называемого рациовитализма: «Существенной чертой нового мироощущения является именно решимость никогда и нигде не придавать забвению то, что духовные функции, или культура, являются одновременно биологическими функциями. Культура не может руководствоваться исключительно своими объективными, или трансвитальными, законами, она в то же время подчиняется и законам жизни. Нами управляют два противоположных императива. Человек, живое существо, должен быть благ - приказывает один из них, императив культуры. Благо должно быть человечным, жизненным, следовательно, совместимым с жизнью и необходимым ей - говорит другой, жизненный императив. Обобщив их, мы приходим к такому двухстороннему предписанию: жизнь должна быть культурной, но и культура обязана быть жизненной. Речь идет, таким образом, о двух инстанциях, которые регулируют и направляют друг друга. Любой перевес в сторону одной из них неизбежно приводит к вырождению. Бескультурная жизнь -- это варварство; безжизненная культура - византинизм» [3; c.70].
Голландский историк Й. Хейзинга. В книге «Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV-XV вв. во Франции и Нидерландах» (1919) он реконструировал смысловое содержание ушедшей культуры, которое оказывается нашим литературно-эстетическим отношением к прошлому: «История – это духовная форма, в которой культура отдает себе отчет о своем прошлом».[4; с. 112]
Если посмотреть на мировую историю под углом зрения научно-технического прогресса, то каждому ясно, что это неуклонный процесс по восходящей, от менее к более сложному, от низшего к высшему, от примитивного к совершенному, от каменного топора
к новейшему компьютеру и искусственному интеллекту. Казалось бы, и вся культура, неотъемлемой, но отнюдь не определяющей частью которой являются наука и техника, должна развиваться также непрерывно по восходящей стремясь к слиянию с «мировым разумом», по терминологии Гегеля, или воплотившись в некоем совершенном коммунистическом обществе, как учит марксизм-ленинизм. Однако некоторые весьма авторитетные ученые-культурологи не без оснований сомневались в абсолютном поступательном движении культуры (О. Шпенглер, А. Вебер) или выдвигали теорию его цикличности (А. Тойнби, П. Сорокин и др.), проводя различие между общественно-экономическими и собственно культурными процессами. Да и сам Маркс в разгар промышленной революции, весьма высоко оценивая достижения античной культуры, считал, что они продолжают служить «нормой и недосягаемым образцом». Нельзя отрицать, что и в наше время люди отчетливо ощущают: научно-технический прогресс словно обгоняет духовную культуру, которая развивается скачками, с необычайными взлетами и падениями, не связанными с уровнем материального производства. В качестве одного из классических примеров несоответствия между собственно культурным и общественно-экономическим (по А. Веберу, «цивилизационным») процессами обычно приводят золотой век русской культуры, протекавший в условиях социальной и промышленной отсталости России XX столетия.
Заслуживает внимания точка зрения на войну и таких выдающихся мыслителей XX в., как 3. Фрейд и А. Эйнштейн. В письме «Неизбежна ли война?» Фрейд в 1932 г. писал великому физику: «Вы удивляетесь тому, насколько легко людей охватывает военная истерия, и полагаете, что в людях есть некий инстинкт ненависти и уничтожения, который подталкивает их к войне. И опять я должен полностью согласиться с вами... Желание лишить человека его агрессивных наклонностей практически неосуществимо... Ведь война как будто вытекает из самой природы вещей, имеет под собой твердую биологическую основу, и на практике ее едва ли можно изменить» [5; c.101].
Однако, если задать себе вопрос, какую роль играют войны и революции в развитии культуры, то ответ, думается, будет один: исключительно отрицательную. Ведь любые междоусобицы отвлекают огромные массы людей от созидательного творческого труда. Как известно, разрушать всегда легче, чем строить, и во времена сражений и гражданских смут человек впадает в соблазн морального «расслабления» и, ссылаясь на ложные «идеалы» - не важно какие, национальные или классовые, - снимает с себя чувство личной ответственности за творимое им зло. В нем как бы временно пробуждается уснувший под благотворным воздействием культуры звероподобный пращур. «В революционные эпохи, - писал Бердяев, - обыкновенно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется
инстинктами масс». Пафос связан с отрицательным отношением к прошлому. Следовательно, с презрением к «родному пепелищу» и «отеческим гробам». Революционные перехлесты ведут не только к уничтожению огромных материальных и духовных ценностей, накопленных предыдущими поколениями, но и к изгнанию, физическому истреблению и вымиранию человеческого «культурного слоя», «духовной элиты», или, проще говоря, интеллигенции, если, конечно, под этим широким термином не понимать пресловутые «левые силы». Именно деятельность этих последних в прямом и переносном смысле слова превращается в кровавые сабельные удары «революционных конников» по живому телу культуры, отбрасывая ее на целые десятилетия и даже столетия и приводя к гибели некогда цветущие цивилизации.
Лучшие умы человечества мечтали о том времени, когда в мире не будет войн и революций. Для их изжития предлагались разные варианты, и не в последнюю очередь насильственное уничтожение неравенства между людьми, обычно выливавшееся в физическое, истребление сословий и классов. Но исторический опыт показывает: против войн и революций как разгула в человеке его первобытного «звериного» начала есть лишь одно-единственное лекарство - высокий уровень национальной культуры того или иного народа, его гуманистический потенциал. И не случайно, конечно, никто ныне не ждет революции или неспровоцированной извне войны в Швеции, Швейцарии или любой другой процветающей стране Европы, Азии или Америки. Кровь во имя ложно понятых национальных или классовых интересов льется главным образом на голодной и обездоленной «периферии», где для развития материальной и духовной культуры порой просто не хватает средств.
У культуры как исторической категории есть и еще одно очень важное свойство - быть своеобразным барометром надвигающихся социальных потрясений. По мнению Н.А. Бердяева, например, вся русская литература XIX в. свидетельствовала о надвигавшейся революции, а русские писатели, особенно поэты, были полны «жутких предчувствий» грядущей катастрофы.
Резкие перемены в духовной культуре общества становятся как бы прологом революционной бури. Так было накануне 1789 г. во Франции, накануне и в годы Первой мировой войны в России, когда в декабре 1908 г. А. Блок писал: «Так или иначе, мы переживаем страшный кризис. Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа. Мы видим себя уже как бы на фоне зарева...». А вот еще одно красноречивое свидетельство пророческой функции культуры: еще в 1903 г. великий А.П: Чехов Предсказывал: «Года через два, может, три... настанут в России такие события, которые все перевернут вверх дном. Мы переживем
такое же время, которое переживали наши отцы накануне Крымской кампании. Только нас ожидает еще худшее испытание. Я это знаю наверняка». Нечто подобное происходит и в наши дни. И люди не должны позволить втянуть себя в очередную оргию насилия, ибо, как говорил Бисмарк: «Революции чаще всего готовят утописты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи» [6; c.146].
Противостояние господствующей культуре, рождение новых ценностных и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Рождение христианства есть, по сути своей, контркультурный феномен.
Первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей породило в последней множество драматических ситуаций. И это не было случайностью. «Нерон устроил ночное освещение в парках, на гуляньях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители - а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов - смотрели, как умирают христиане» [3; c.71].
О том, что христианство было тогда контркультурным феноменом, свидетельствует и тот факт, что против него выступали древние писатели, философы, армия, мощное огромное государство. Тем не менее христианство тогда не только выстояло, но и победило. В той же мере отход от христианской культуры предполагает вначале смену ценностных установок. «Европейская культура XIX в., - отмечает И.А. Ильин, - есть, по существу, уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени все более обособляется от христианства, но не только от него - она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар» [2; c.82].
В известном смысле можно сказать, что всякая новая культура, культура конкретной эпохи рождается как осознание кризиса предшествующей духовной ситуации. С этой точки зрения «первое осевое время», о котором пишет К. Ясперс, есть своеобразный выход из кризиса культуры эпохи возникновения мировых религий. Христианство тоже возникло как разрыв в языческом сознании античности. Контркультурным было движение
киников в античности. Средневековье есть ренессанс древнего гнозиса (тайного знания) в той же мере, в какой Возрождение можно считать возвратом к античной культуре.
Э. Тирьякян еще в середине 70-х годов признал контркультурные феномены мощными катализаторами культурно-исторического творчества. «Глубокое изучение эзотерической культуры, - писал он, - считающейся архаикой западной культуры, по нашему мнению, проливает свет на главные источники изменений в структуре современного общества, которые определяют коллективные представления о природной и социальной реальности». Мысль Тирьякяна сводится к тому, что «оккультные» и «эзотерические» контркультурные феномены представляют собой определенное звено между патриархальной и современной культурами.
Важной особенностью культуры является то, что ее объективные структуры, всегда, в конечном счете, замыкаются на личностное приятие (или неприятие), толкование, воспроизведение и изменение. Вхождение в культуру (инкультурация) может «автоматически» обеспечиваться механизмами культуры, но может также быть проблемой, требующей моральных и творческих усилий (что бывает, как правило, при столкновении разнородных культур или при конфликте поколений, мировоззрений и т. п.). Таким образом, соотнесение себя с культурой есть одно из фундаментальных свойств личности.
Столь же важна культура для самоопределения человеческой цивилизации на всех уровнях его существования от общины до цивилизации. Как историческая форма, культура всегда существует в виде конкретного локального симбиоза технологий, поведенческих ритуалов и обычаев, социальных норм, моральных и религиозных ценностей, мировоззренческих построений и целей. Цельность этой системе придает как сумма объективированных продуктов культуры, так и ее «язык», т.е. относительно понятная в рамках данной культуры знаковая система.
Выделение культуры как особого аспекта бытия позволяет учесть и исследовать то, что иначе минует и обыденную, и научную обстановку. Так, одна и та же религиозная идея порождает, изменяясь в разных культурах, существенные конфессиональные различия (напр., католицизм и православие); формальное принятие принципов «рыночной экономики», связанных с англосаксонской культурой, в специфической культурной среде (Россия, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка) дает самые разные результаты; одна и та же конституция дает разный политический эффект в культуре с развитыми традициями активного гражданского общества и в культуре с патерналистским отношением к государству и т. п. В этих случаях внутренняя логика идей или процессов
взаимодействует с логикой культурной обусловленности, чем создается новое измерение реальности, нуждающееся в специальном, культурологическом анализе. Поэтому не одно и то же напр., «политика» и «политическая культура», «труд» и «трудовая культура» и т.д.
Культура в отличие от отдельных, «региональных» направлений человеческой деятельности, не создается целенаправленными актами, но является объективным результатом их суммы или — с другой стороны — исходным условием их осуществления. Культуральный подход предполагает поэтому не только анализ локальных достижений того или иного типа знания, умения, поведения, но и сравнительный, компаративистский анализ явлений со сходной культурной «внутренней формой». Это создает непреодолимые пока наукой методологические трудности (как, например, корректно идентифицировать «импрессионизм» в живописи и «импрессионизм» в музыке, при том, что их сходство не совсем ясно?), но все же является необходимой задачей наук о культуре, поскольку позволяет выявлять общие процессы, «большие» стили, системы ценностей: то, что называется «духом времени».
Из существования культуры как общечеловеческого способа освоения природы не следует, что сами собой понятны ее нормы, ценности, язык, символы, мировоззренческие схемы. Любая состоявшаяся культура непонятна «извне» и требует расшифровки, познания. Так же не является безусловной та или иная качественная градация культур: культура налична как многообразие вариантов, и попытка определить их «ценность» (какой бы ее критерий мы ни выбрали) так же сомнительна, как определение сравнительной ценности биологических видов. В то же время, оценочный анализ возможен там, где можно содержательно сформулировать «цель» данной культуры или определенной стадии ее развития. (Хотя история показывает, что «незрелые» формы культуры со временем могут оцениваться как привлекательная альтернатива или же раскрывать свои непонятые ранее глубины, в чем заключается ее многосторонность, большое количество граней).
Классификация культур предполагает выделение их в:
1) временной, исторической последовательности (это имеет смысл в тех случаях, когда прослеживается преемственность культур; например: античность — средневековье — новое время);
2) региональной обособленности, связанной, как правило, с географическими, этническими, политическими и языковыми разграничениями;
3) идеального содержания, т. е. отделимого от этнического субстрата и передаваемого традицией комплекса норм, ценностей, идей, технологий, стилей (в чем состоит один из узких смыслов слова культура);
4) иерархии качественных уровней (что зависит от вводимых критериев «совершенства»);
5) блоков сосуществующих культур (основания сосуществования могут быть самыми разными: территориальная близость, религиозное единство, экономическая целесообразность, политический союз, имперская оболочка и т.д.). Классификация культур, по какому бы принципу она ни проводилась, позволяет выявлять фундаментальные механизмы их самоосуществления и взаимодействия, а также находить способы объяснения их наследия.[7, с.8-13]
2.2. Анализ взаимосвязи истории и культуры
В старину, особенно в древнюю эпоху, условия общественной жизни изменялись медленно. Поэтому история представлялась людям в виде калейдоскопа повторяющихся событий. Из века в век люди рождают детей, радуются и печалятся, любят и ненавидят, развлекаются, трудятся, умирают. Меняются поколения, и все повторяется снова и снова. Как сказано в Библии, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» [8; c.10].
Анализируя изученный материал, следует, что разнообразие культур - очевидный исторический факт. Существует ли какое-либо единство в этом разнообразии? Каковы место и роль локальных культур в мировом культурно-историческом процессе? Есть ли какие-то закономерности, определяющие развитие отдельных культур и общечеловеческой культуры в целом? Ответы на подобные вопросы и дает подробное изучение культурно-исторического процесса.
Попытки создания теоретической концепции, которая раскрыла бы закономерности культурно-исторического процесса, предпринимались многими философами и учеными. Однако общепризнанной историко-культурологической теории до сих пор нет. Итак, с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. Прогресс - закон исторического развития человечества. Однако уже в глубокой древности родилось представление о том, что с течением времени происходят какие-то перемены в жизни общества. В лучшую или худшую сторону?
Согласно древнегреческому поэту Гесиоду, жизнь людей и сами люди постепенно деградируют, становятся все хуже и хуже. Идеализация прошлого и пессимистический
взгляд в будущее - очень характерное настроение для эпохи распада родовых отношений и возникновения классовых антагонизмов. Это-настроение отразилось также в иудейском, а затем и христианском учении об утраченном рае и грядущем Страшном суде и конце света. Недовольство существующими порядками и впоследствии заставляло людей сожалеть о прошлой, по их мнению, более счастливой жизни. Возвратиться от пороков цивилизации назад к «золотому» веку призывал в XVIII веке Руссо. Этот призыв повторяют и сегодня многие люди, напуганные социальными конфликтами, экологическими проблемами, угрозой гибели человечества.
Противоположное понимание истории человечества связано с идеей прогресса, утверждающей, что с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. С 17-18 веков, в эпоху формирования индустриального общества и быстрого развития науки и техники, философы-просветители пытались осмыслить историю как путь совершенствования общества на основе развития культуры. Уверенность в том, что освобождение человеческого разума от религиозного догматизма и ломка феодальных устоев приведут к созданию нового, рационального общественного устройства - «царства разума», порождала социалистические проекты разумной организации общества. «Золотой век» человечества рисовался не в прошлом, а в будущем.
Идея прогресса стала одной из самых популярных в общественной мысли 18-19 веков. Предполагалось, что существуют единые законы истории, которые определяют последовательность этапов этого продвижения, так что все народы, хотя и с разной скоростью, движутся по одному и тому же историческому пути. Повсюду на Земле этапы общественного развития с железной необходимостью сменяют друг друга, поэтому все народы рано или поздно проходят в принципе одинаковые стадии общественного развития, и развитие культуры везде протекает по одним и тем же законам [9; c.17]. В философии выдвигались различные взгляды относительно движущих сил общественного прогресса и законов истории, определяющих его ход и последовательность сменяющих друг друга состояний общества и культуры.
Общим понятием, объединяющим историю и культурологию, является ментальность. Его широкое использование привело к появлению разнообразных толкований этого термина. Первые научные определения ментальности были даны в 30-е годы нашего столетия французскими историками-анналистами, которыми она рассматривалась как устойчивая настроенность внутреннего мира людей, сплачивающая их в социальные и исторические общности, как совокупность установок и предрасположенностей индивидов к определенному типу мышления и действия.
Ментальность, с одной стороны, есть результат культуры и традиций, а с другой – сама является глубинным источником развития культуры. П. Гуревич подчеркивает отличие ментальности от общественных настроений и идеологии, поскольку они изменчивы. Ментальность отличается более устойчивым характером. Она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания. Ментальность объединяет рациональное и интуитивное, общественное и индивидуальное, сознательное и бессознательное.
Ментальность связана с национальными представлениями о картине мира, проявляющимися в мифологии, фольклоре, обычаях, обрядах, формах религиозного культа, в философии, литературе, искусстве, общественно-политическом, государственно-правовом, морально-этическом развитии нации. Но картина мира существует как осознанное представление, а ментальность в большей степени реализуется в определенных формах поведения, переживается эмоционально. [11; с. 22-23]
В конкретных исследованиях различают детскую, национальную, тоталитарную, европейскую, африканскую, бюрократическую и иные виды ментальности. Наряду с указанным термином применяется также термин «менталитет».
Одной из общих категорий истории и культуры является понятие исторического времени. С ним связана периодизация как форма количественного (временного) обозначения историко-культурных процессов. Историки-гуманисты в числе первых разделили всемирную историю на определенные периоды, рассматривая средневековье как период упадка культуры, а свое время – как ее возрождение. Идеологи Просвещения (Ж.-Ж. Руссо) делили историю человечества на три периода: естественного, дикого и цивилизованного состояния. Марксистская периодизация основана на смене форм собственности. Она подразделяет всемирно-исторический процесс на пять общественно-экономических формаций, которые следуют друг за другом. У. Ростоу, Д. Белл, О. Тоффлер основой периодизации историко-культурных процессов считали развитие орудий труда. В соответствии с этим они подразделяют историческое развитие на периоды традиционного индустриального и постиндустриального общества.
Однако история и культура должны рассматриваться не только синхронно, в едином времени, но и диахронно, предполагая особую продолжительность жизни отдельных стран и народов, каждый из которых переживает периоды своего рождения, расцвета, кризиса или распада. В теориях локальных цивилизаций, периодизация строится по принципу циклически повторяющихся стадий. Например, английский историк А. Тойнби выделял в цивилизациях стадии зарождения, роста, разложения и гибели.
2.3. Философы об отношениях культуры и истории
Культура — результат творческой жизнедеятельности человека. Где же развертывается человеческая активность? В истории. Именно история в течение многих столетий рассматривалась в философии как сфера, в которой раскрывает свое богатство человеческий дух. Вот почему нередко культура и история воспринимаются как тождественные понятия. На самом деле между ними обнаруживается глубокое концептуальное и содержательное различие. Противостояние истории и культуры рождает множество мировоззренческих проблем, которые изучаются в истории культуры, в философии культуры.
В нашей отечественной литературе в течение многих десятилетий подчеркивалась мысль об историческом подходе к культуре. «Культура не может быть понята, если ее рассматривать абстрактно, вне истории. Чтобы научно объяснить природу культуры, надо исходить из анализа сущности исторического процесса, из исследования развития человека в процессе истории. Короче говоря, чтобы понять культуру, надо осмыслить историю в ее различных измерениях и в ее целостности. Поэтому философия культуры опирается на материалистическое понимание истории и исходит из него. Вместе с тем анализ культуры в таком ее понимании обогащает само материалистическое понимание истории ».
В такой трактовке механизм противостояния истории и культуры утрачивает свой драматизм. Проблема враждебности культуры и истории даже не ставится. Получается, будто исторический взгляд на культуру автоматически рождает глубокое воззрение на природу этого феномена, а исследование культуры в конечном счете позволяет глубже осознать динамику социальных процессов. Где же на самом деле в полной мере развертывается человеческая активность - в истории или в культуре? Не сковывает ли культура живые спонтанные ресурсы исторического процесса?
Само собой понятно, что культура обнаруживает себя в истории. Вне истории говорить о развертывании культуры не представляется возможным. Западный культурантрополог,исследовательница архаических народов Океании Маргарет Мид отмечала в своих работах, что в «генах нет ни грама культуры». Культура, стало быть, социальное явление, возникшее в результате общественных запросов. Она, несомненно, продукт истории. Культура обусловлена потребностью общества в закреплении и передаче совокупного духовного опыта.
К. Ясперс: «осевое время»
Немецкий философ К. Ясперс (1883—1969) в ряде своих работ («Духовная ситуация времени», «Истоки истории и ее цель», «Истина, свобода и мир») пытается рассмотреть
противостояние истории и культуры как отражение внутренних человеческих потенций. Само название работы «Истоки истории и ее цель» свидетельствует о ее телеологической направленности. Исторический процесс ограничен началом и концом, которые, однако, не следует понимать как некую реальность: они познаются лишь в «мерцании символов». Внутри этих рамок история делится на четыре больших периода—доистория, древние культуры, период «осевого времени» и технический век, расцвет которого относится к нашему времени .
Немецкий философ определяет четыре главные проблемы истории: 1) Что было решающим для человека в доисторический период? 2) Как возникли великие культуры древности? 3) В чем сущность «осевого времени» и какова причина его появления? 4)Каков ы причины развития науки и техники и наступления технического века? Рассматривая эти вопросы, Ясперс делит весь исторический процесс на доисторию и всемирную историю, к которой относит наше настоящее и будущее.
Так, идея империи, по мнению Ясперса, которая к концу осевого времени вновь обретает силу и в политическом отношении завершает этот период, заимствована у великих культур древности. Однако если первоначально эта идея была творческим принципом культур, то теперь она становится принципом консервации и стабилизации гибнущей культуры. Создается впечатление, будто принцип, который некогда служил импульсом развития, принцип, фактически деспотичный, теперь вновь утверждается, но уже в качестве осознанно деспотического, и, замораживая, ведет к окостенению и застылости.
Вначале осевое время ограничено в пространственном отношении, но исторически оно становится всеохватывающим. Народы, не воспринявшие идей осевого периода, остаются на уровне природного существования, их жизнь неисторична, подобно жизни множества людей на протяжении десятков тысяч и сотен тысяч лет. Люди вне сфер, составляющих осевое время, либо остались в стороне, либо вошли в соприкосновение с каким либо из центров духовного изучения. В последнем случае они вошли в историю. Так, в орбиту осевого времени были втянуты на Западе германские и славянские народы, на Востоке — японцы, малайцы и сиамцы.
Для многих пребывающих на уровне природного существования народов такого рода соприкосновение означало вымирание. Все жившие после осевого времени люди либо оставались на уровне первобытных народов, либо принимали участие в новом, единственно основополагающем ходе событий. Первобытные народы в период существования истории являют собой пережиток доистории, сфера которой все время сокращается вплоть до ее полного исчезновения, и это происходит только теперь.
По мнению Ясперса, осевое время, принятое за отправную точку, определяет вопросы и масштабы, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию. Предшествующие ему великие культуры древности теряют свою специфику. Народы, которые были их носителями, становятся для нас неразличимыми по мере того, как они примыкают к движению осевого времени. Доисторические народы остаются доисторическими вплотьдотого времени, пока они не растворяются в историческом развитии, идущем от осевого времени. В противном случае они вымирают. Осевое время ассимилирует все остальное. Если отталкиваться от него, то мировая история обретает структуру и единство, способные устоять во времени, по крайней мере, устоявшие до сего времени.
Итак, в истории Ясперс выделяет четыре «среза »: возникновение языков, изобретение орудий, начало использования огня; возникновение высоких культур в Египте, Месопотамии, Индии и позже в Китае в 3— 5 м тыс. до н.э.; духовное основоположение человечества, происшедшее aVIll— II вв.до н.э.одновременной независимо в Китае, Индии, Персии, Палестине, Греции; подготовленное в Европе с конца средневековья рождение научно технической эры, которая духовно конституируется в XVII в., приобретает всеохватывающий характер с конца XVIII в. и получает чрезвычайно быстрое развитие в XX в.
Третий «срез» представляет собой, по Ясперсу, своеобразную «ось мирового времени», этап, на котором возникает современный нам человек со своими представлениями о присущих ему возможностях и границах осознания себя как Самости; с теми представлениями об ответственности, которые существуют и в наши дни. На этом этапе происходит становление истории человечества, тогда как до «осевого времени» имели место лишь локальные истории. Ясперс высказывает предположение, что не исключено продвижение человечества к новому «осевому времени», способному породить основу подлинной человеческой истории.
Диктат культуры?
Можно сделать допущение, согласно которому история развивается спонтанно как никем не спланированное грандиозное действо. Люди творят историю свободно, не соблюдая никаких правил, не следуя никаким канонам. Культура же лишена такой раскрепощенности. Она скреплена ценностным ядром, которое задает строгие нормы человеческого поведения. Античная культура, скажем, целиком поглощала человека. Что это означает? Через культуру он утрачивал собственную стихийность и свободу. Культура, следовательно, враждебна истории, выступает в роли ее куратора.
По мнению В. И. Полищука, история, первоначально существовавшая как личное творчество того же Геродота и мало отличавшаяся от творчества в культуре, со временем становится чем-то противоположным культуре. Культура в его истолковании есть только видимость прогресса. В Новое время, как показывает он, наука об истории тяготела к «мысленному удалению» из человеческого бытия всего, что имеет непосредственное отношение к человеку. Понятие культуры становится зависимым от понятия истории. Именно исторический взгляд на человека стал культурным взглядом. То, что история делается человеком, оказалось более существенным чем то, что делает человек в истории.
Однако история не может развиваться вне рамок культуры. Вот почему у нее нет другого средства для спонтанного саморазвертывания исторического потенциала, кроме культуры. Историческое творчество рождает культурный космос, но оно также размывает его, устраняет, предлагая новые формы ценностных связей междулюдьми. Рожденная культура ускоряет динамику исторического развития, убыстряеттемпы общественных преобразований. Таким образом, связь культуры и истории многомерна.
Линейность истории — враг культуры, потому что лишает ее плодотворных и неожиданных духовных сдвигов. Прогресс можно изучать, следовательно, как понятие, характеризующее определенное развитие, которому, если говорить в самой общей форме, присуще движение от низшего к высшему. Идею прогресса не зря называют современной религией или эрзацем ее. Эта идея подразумевает веру в разумное понимание, в «науку» истории, сочетается с некоторым детерминизмом, включает в себя синтез прошлого и предсказание будущего.
2.4. Развитие представлений о взаимодействии культуры и истории
В древности, до зарождения христианства, под «историей» понимали повседневную борьбу городов и империй, хороших и плохих правителей, когда одни возвышались, а другие терпели крах, но когда не было какого либо последовательного изменения в одном направлении, которое могло бы составить смысл истории. Таким образом, история, которую знали люди во времена античной древности, не имела направления. Та история, которая имела направление, создавая технику, литературу, умение управлять государством, находилась вне их поля зрения.
Вместе с тем у древних греков существовала своя философия, своя космогония и своя религия. В своих философских трудах они допускали теоретическую возможность восходящего биологического и культурного развития человечества, но не верили в его практическое воплощение. Если они были готовы усмотреть какое либо движение истории, то лишь такое, которое шло по нисходящей линии от золотого века и героев прошлого. Как и многие философы стран Востока, большинство греческих мыслителей
придерживалось цикличной теории истории. Другие представляли историю в плане версий о грехопадении или совершенно бесцельных движений.
Английский историк культуры С. Поллард отмечает, что в философии Аристотеля, Платона, Эпикура, Лукреция, Сенеки есть идея развития, что иудейско христианские представления о внешнем мире были более историчны, чем идеи эллинизма. Согласно этим представлениям, «история - это не просто ход времени, но единственная в своем роде драма, смысл которой складывается отчасти под влиянием извне, вследствие необъяснимого божественного вмешательства в человеческие дела, а отчасти также и под влиянием собственных исторических событий, происходивших в жизни людей и в жизни народов ».
Предыстория идеи прогресса окончилась приблизительно на закате XVII в. Стал наблюдаться более научный подход к изучению истории, хотя пока это было не более чем честное обращение с первоисточниками и озабоченность скорее историей человечества, нежели историей избранного народа или историей избранного общества. XVII век, век просвещения, впервые подошел к рассмотрению судеб человечества с оптимистической точки зрения. В конце столетия высказывались твердые убеждения относительно неизбежности прогресса в области благосостояния, в цивилизации, в социальной организации человеческого общества, в искусстве и литературе, даже в человеческой природе и в биологическом строении человека.
Идея поступательного развития, идея прогресса в конце XVIII— начале XIX в. становится преобладающей в понимании человеческой истории. Более того, в системах немецкой классической философии она становится универсальной. Гегель, например, рассматривал историю как процесс, в котором человеческая мысль достигает самопознания. Прогресс трактовался им как движение к достижению свободы, отождествляемой с подчинением всеобщей воле.
В XX в . концепция прогресса в философии культуры подверглась критике. Тем не менее проблема соотношения культуры и истории обрела особую остроту. Многие философы культуры усилили внимание к изучению «неразгаданных» тайн социальной динамики, к распознаванию механизмов общественного развития, канализу исторических судеб культуры. Эта тематика вышла за рамки академических дисциплин, трактующих проблемы исторического знания. В результате идейно теоретический комплекс, традиционно обозначаемый в западной литературе как философия истории, заметно расширился.
В философию культуры стали проникать всевозможные психоаналитические, структуралистские, антропологические методы осмысления социально исторической
реальности, которые расшатали прежние представления о социальном факте, особен ностяхи основаниях общественного процесса.
Последовательно рязвертываемый исторический процесс нередко стал описываться как вереница случайностей. История в такой трактовке оказалась своеобразной проекцией социального утопизма, несчастной, истомившейся жертвой так называемых «самоорганизующихся» прогнозов. В философии культуры появилось даже понятие «эффект Эдипа», которым обозначали всякое отклонение от «нормального» хода истории под влиянием любого прогноза, завладевшегосознаниемлюдей и ставшего для них реальным ориентиром поведения.
Другая тенденция философии культуры проявилась в том, что представление об объективности и связности исторического процесса подверглось критике и решительной реконструкции. Отвергая традиционные критерии и основания исторического развития, исследователи все чаще стали говорить о непредсказуемом и хаотичном движении общественных событий.
Так, итальянский историк культуры Э. Гарен, анализируя специфику историзма нашего столетия, пришел к убеждению, что чувство истории как осмысленного и сцепленного потока свершений было присуще, по видимому, весьма непродолжительному периоду европейской истории философии, примерно от начала XIX в. до первой трети XX столетия. В это время еще существовали определенные общезначимые нормы, помогающие исследовать исторический процесс в его целостности. Позже, несмотря на развитие исторических наук, накопление фактов и систематизацию разнообразных сведений, по мнению Э. Гарена, историзм подвергся демонтажу.
Изобилие историософских концепций, различного рода сценариев историко-культурных матриц, предвещающих появление новых цивилизаций, одушевлено идеей поливариантности социального развития. Многие проницательные философы культуры подчеркивали, что распад историзма связан вовсе не с крахом его оснований, а с отторжением изживших себя трафаретов. В философии культуры устраняется не идея протяженности истории во времени, связанности и предвидимости ее событий, а преодолевается упрощенный историзм. Возрастает интерес к попыткам постичь направленность всемирной истории, ее истоки и смысл, возникает потребность в более углубленном осознании исторического опыта тысячелетий.
В XX в. актуализировалась специфическая тематика нелинейного ественного развития. Широкое распространение получ и ли схемы культурного плюрализма, обоснованные в трудах О. Шпенглера, П. Сорокина, А. Тойнби. Предполагалось, что социальная динамика может реализовываться в самой невероятной последовательности: в форме круговоротов,
эпициклов, спиралей, челночных бросков и, наконец, в виде непроизвольного, хаотичного движения.
В этой связи усилилась критика «фаустовского» или даже «прометеевского» духа европейской культуры, которая выдвинула идеал свободной, созидающей и последовательно раскрывающей себя личности. Корень зла усматривался нередко в иудео-христианской религиозной традиции, которая восславила, как утверждают некоторые философы культуры (Л.Уайт, П.Тиллих), экспансионизм человека, его готовность сорвать с природы присущий ей ореол священности.
Многие философы стремились придать универсальное значение единственной схеме, по существу, исключающей открытость истории и абсолютизирующей некое непреложное движение исторических событий. Радикальное преображение историзма было связано с критикой примитивно эволюционных, линейно стадиальных схем, отождествляющих общественный процесс с природным, биологическим. Постепенно изживалась инерция причинно следственного детерминизма, разбивались оковы неумолимых законов, якобы постоянно выводящих историю на некий магистральный путь. В этой системе рассуждений история оказывалась многовариантной, открытой по отношению к живому творчеству народов, сопряженной с интенсивным культурным созиданием. [12, с.39]
2.5. Теории культурно-исторического процесса
С ходом истории условия жизни людей постепенно меняются. Прогресс-закон исторического и культурного развития человечества. Для подтверждения данного высказывания стоит привести примеры. Так, в западноевропейской философии XIX века с точки зрения поиска общих законов истории, по мнению автора, представляется возможность показать точки зрения Сен-Симон и Конта, которые считали, что историческое развитие человечества проходит три стадии: теологическую («детство»), метафизическую («юность»), позитивную («зрелость»). Гегель же считал, что смысл истории состоит в создании условий для деятельности человеческого разума, посредством которой Абсолютная Идея, воплощаясь в нем, познает сама себя. Исторический прогресс состоит в развитии свободы, проходя четыре этапа: восточный, греческий, римский и германский.
С точки зрения марксизма, существуют следующие положения:
1. История развивается по объективным законам.
2. Общественный прогресс обусловлен развитием материального производства.
3. Общественное бытие определяет общественное сознание и культуру.
Основными историческими типами общества являлись социально-экономические формации: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и социалистическая.
Стоит рассмотреть развитие культуры в зеркале европейской культуры XIX века. Во всех рассмотренных учениях утверждается:
Н. Данилевский: Россия и Европа.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) – видный представитель славянофильского течения в русской общественной мысли XIX века. В своем главном труде – книге «Россия и Европа» - Данилевский отвергает взгляд на европейскую (романо-германскую) культуру как наивысшую и обязательную форму, которую должна принять культура всех народов Земли. История человечества знает и другие цивилизации, которые возникли, существовали и развивались независимо и самостоятельно от нее. Китай, например, в свое время достиг недосягаемого и поныне совершенства в изготовлении тканей, фарфора, земледелии, искусственном рыболовстве. У китайцев богатая литература, философия. Правда прогресс данной культуры давно прекратился, но не ожидает ли такая судьба Европу? Европейская цивилизация так же не тождественная общечеловеческой, как и китайская.
По Н. Данилевскому о соотношении культуры и истории России и Европы следует, что европейская цивилизация не является наивысшей и обязательной формой, которую должны принять все народы. Идея полилинейности: существуют разные культурно-исторические типы развития народов всех народов Земли.
Жизненный цикл культурно-исторических типов проходит здесь в 4 этапа:
Способы взаимодействия культур:
О. Шпенглер: Закат Европы.
Культурные миры замкнуты и взаимонепроницаемы; каждая культура живет своей особой жизнью, она рождается, достигает зрелости, стареет и умирает. «Великие культуры»: 1)египетская, 2)античная, 3)индийская, 4)вавилонская, 5)китайская, 6)арабская, 7)западная и 8)мексиканская.
Душа культуры – особая идея, которая стремится выразиться в культурной деятельности народа. Выражается в просимволе культуры, характеризующем ее разнообразные проявленияю
Просимвол античной культуры – ограниченное материальное тело.
Просимвол арабской культуры – миир-пещера; душа культуры – магическая.
Просимвол западной культуры – бесконечность, «чистое» безграничное пространство. Душа европейской культуры, неудовлетворенная пребыванием в границах достигнутого, нацеленная на бесконечное движение к неизведанному,- фаустова душа.
Цивилизация – умирающая культура. Современное состояние западного мира предрекает его близкую и неизбежную гибель. [13, с.13]
А.Тойнби: Постижение истории.
Всемирная история – история различных цивилизаций, сосуществующих рядом друг с другом.
Существующие ныне цивилизации: западная, православная, индуистская, китайская, дальневосточная ( в Корее и Японии), иранская, арабская..
П.Сорокин: Социальная и культурная динамика.
Типология культуры: в основе ее – различие представлений о природе реальности, о природе человеческих потребностей и способе их удовлетворения.
В этих типах культур различны:
Общая картина культурно-исторического процесса в европейском регионе на протяжении трех тысячелетий:
Современная западная культура переживает кризис. На смену ей должна прийти новая идеационная культура.
От первобытной культуры к феодальной.
Первобытная культура: синкретизм и традиционность. Три направления эволюции: скотоводство, земледелие, ремесло.
Выход на главную магистраль развития культуры – через ремесло и образование городов.
Феодальная культура – система 4-х субкультур:
От традиционной культуры к креативной.
Культура Ренессанса – переход от феодального типа культуры к буржуазному.
Основные течения в развитии культуры XVIII-XX веках:
Буржуазная культура:
Смена традиционализма креативизмом. Что, безусловно, принесло в культурные традиции новые веяния, новшества, что содействовало развитию многих отраслей неразрывно связанных с культурой, в том числе и истории.
Три подсистемы:
Современная культурная ситуация.
Постмодернизм – новый тип культуры, перелом в истории мировой культуры, поиск путей к преодолению разрыва между элитарной и массовой культурой, традициями и новаторством, Западом и Востоком, эпоха «многомерного» диалога как способа существования культура и человека в культуре.
Три ступени развития культуры:
От раздробленности – к культурному единству человечества.
Альтернативные подходы к пониманию культурно-исторического процесса:
Альтернативу можно преодолеть исходя из того, что при полилинейности и разнообразии культур в них существуют одинаковые компоненты – универсалии культуры. Наличие их определяет общность и единство всех культур.
Культурное объединение человечества – формирование единой мировой культуры.
В прошлом, когда связи между локальными культурами были слабыми, история шла полилинейно. В современную эпоху связи между культурами растут, и антропологическое единство человечества дополняется его культуным единством. Полилинейность сменяется однолинейным прогрессом – движением к единому общему аттрактору. Две тенденции: сохранение уникальности и движение к синтезу культур. [14, с.449]
3. Заключение
Обособленное существование народов в течение долгого исторического прошлого вело к тому, что универсалии своих культур воспринимались людьми как нормы, действующие лишь в рамках их общества, а за пределами его не обязательные. По мере преодоления национальной замкнутости обнаруживается наличие в разных культурах одних и тех же универсалий (хотя и выраженных в разных формах). Развитие связей между народами все больше делает эти универсалии нормами отношений между людьми независимо от их национальности и места проживания. Культурные универсалии осознаются как всеобщие, общечеловеческие идеалы и ценности.
В современную эпоху практически все народы и государства втянуты в общую сеть контактов и образуют полный противоречий, но единый человеческий мир. Локальные культурно-исторические процессы сливаются в целостный мировой культурно-исторический процесс. Увеличивается степень знакомства людей с культурными традициями других народов, углубляется понимание понимание специфики других культур, складываются общие оценки культурных достижений. Таким образом, антропологическое единство человечества как биологического рода дополняется сейчас его культурным единством.
Если до современной эпохи история складывалась из независимых друг от друга циклов эволюции замкнутых культур или цивилизаций, то включение отдельных культур в единый мировой процесс означает, что для них больше нет ни независимости, ни замкнутости, ни цикличности, приводящей к их гибели. Они получают возможность развиваться, осваивая и модифицируя по-новому достижения других культур, и обогащать мировую своими достижениями.
Возникающее ныне – впервые в истории – культурное единство человечества принципиально изменяет механизмы, определяющие до сих пор судьбу отдельных культур и цивилизаций. Представляется справедливой мысль М.Кагана, что наступает новая эра, в которой на авансцену всемирной истории выходит «многомерный диалог» культур. Участие в этом диалоге становится важнейшим условием развития любой культуры. Степень усвоения той или иной цивилизационной культурой мировых достижений и способность ее обогатить мировую культуру своими достижениями можно рассматривать как критерии ее уровня развития. В этом смысле следует говорить не только о разнообразии культур, но и о разнице между более и менее развитыми культурами. Однако чем больше втягивается отсталая культура в мировой культурный
процесс, тем скорее поднимается уровень ее развития. Выравнивание уровней развития культур – одна из характерных черт современной эпохи.
Единство мировой культуры, ее неразрывная связь с историей создает почву для согласования и унификации различных форм, в которых проявляются и выражаются в разных культурах универсалии, общечеловеческие нормы, ценности и идеалы. Наверное, какие-то специфические черты национальных культур при этом будут утрачиваться. Так, впрочем, было всегда. Но чем культура своеобразнее, тем больший вклад она способная внести в мировую культуру, и, таким образом, сохранить свои уникальные черты. Перспективы дальнейшего развития мировой культуры во многом зависят от того, как будет складываться взаимодействие двух противоположных тенденций – сохранения уникальности культур и движение к их синтезу.
Таким образом, рассмотрев историческое развитие культуры в контексте истории на примере различных стран, с точки зрения философов, мыслителей становится очевидно, что с ранних этапов развития человечества все развивается, прогрессирует, синтезируется. Но вместе с тем, индивидуальные черты и особенности продолжают сохраняться, оставаться прежними, либо же деформироваться, приспосабливаясь к новым веяниям, течениям, новой качественно лучшей жизни. В итоге мы видим то, как неразрывно связана культура и история, это части единого целого наследия человечества, поэтому и рассматривать их стоит в единстве, целостности.
Список используемой литературы
1. Культурология: Учебное пособие для ВУЗов / Под ред. А.А. Радугина. -М., 1996.
2. Кармин А.С. и др. Культурология: Учебник. -СПб., 2005.
3. Введение в культурологию: Учеб. пособие для вузов / Под ред. Е.В.Попова.-М.: ВЛАДОС, 1996.
4. История и культурология. Шишова Н.В., Акулич Т.В., Бойко М.И. и др. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Логос, 2000 — 456 с.
5. Культурология в вопросах и ответах: Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 1997.
6. Гуревич П.С. Культурология: Учебник. -М., 2005.
7Журавлева И.А. Культурология: Учебное пособие. - Тула: Тульский гос. ун-т, 2007. - 119с.
8. Жаркова С.Ю., Семенов М.О. Идея общественного прогресса. // Социс. 2005. № 9.
9. Бухаров А.Ю. Развитие культуры в зеркале европейской культуры. // Вопросы философии. 2006. № 4.
10 Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопр. филос. 1990. № 4.
11. Кондаков И. Введение в историю русской культуры. М.: Наука, 1994.
12. Гуревич П.С. Философия культуры. М. Аспект прсс. 1995.
13. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль, 1995.
14. Кармин А.С., Новикова Е.С. Культурология. – СПб.: Питер, 2004. – 464 с.
на тему: «Культура и история»
Выполнила:
Проверила:
Содержание
1. Ведение______________________________________________________1
2. Культура и история____________________________________________3
2.1. Культура как историческая категория_______________________3
2.2. Анализ взаимосвязи истории и культуры____________________10
2.3. Философы об отношениях культуры истории________________13
2.4. Развитие представлений о взаимодействии
культуры и истории__________________________________________17
2.5. Теории культурно-исторического процесса___________________20
3. Заключение___________________________________________________27
Список литературы
Введение
История и культура являются неотъемлемыми составляющими общесва, государства и всей мировой цивилизации в целом. Чтобы прогнозировать будущее, не совершать роковых ошибок прошлого необходимо учитывать опыт прошлых поколений, также не забывая и о приемственности традиций и культуры своих предков, сохранении самобытности этносов, народов, наций. Вместе с тем, на современном этапе – глобализации и сотрудничества между странами не следует забывать и о таком понятии, как диалог культур.
Актуальность данной темы заключается в том, что культура и история связаны между собой неразрывно, а на данном этапе исторического развития проявляется некоторая недооценка столь значимого аспекта. На всем протяжении исторического развития мировой цивилизации по мере совершенствования государства, хода истории, а прежде всего сознания человека, менялась и культура.
Начиная с первых дней жизни человек познает окружающую реальность сначала через семью, затем школу, институт. Все эти общественные институты дают знания в самых разнообразных сферах общественной жизни, формируют мировоззрение, собственное мнение. Тогда человек может сам решать и отстаивать собственную точку зрения, свои взгляды в том числе и историю, культуру.
Существуют объективные законы истории, в соответствии с которыми человечество идет по пути исторического, в том числе культурного прогресса.
Исторический прогресс однолинеен: он представляют собою движение вперед по единой, общей для всего человечества магистрали. Человеческое общество проходит ряд закономерно сменяющих друг друга стадий, каждая из которых характеризуется определенным уровнем развития культуры.
Переходя от одной стадии к другой, общество постепенно поднимается на все более высокий уровень культуры.В каждую историческую эпоху существуют народы, находящиеся на разных стадиях прогресса и соответственно с разным уровнем культурного развития.
Целью данной работы является соотношение понятий «история» и «культура» с точки зрения их непосредственной взаимосвязи, исторических событий. В подтверждение
многогранности данной темы, работа содержит мнение различных деятелей культуры, науки, искусства, приводя в качестве примера их позицию.
2. Культура и история
2.1. Культура как историческая категория
Первое, что приходит на ум при попытке толкования слова «культура», - ее понимание как совокупности достижений общества в результате материального духовного развития. Однако культура - это не только результат, но и сам процесс сознательной деятельности, в ходе которого изменяется не только окружающая среда, но и он сам. «Человек становится вполне человеком только в процессе культуры, и лишь в ней, на ее вершинах, находят свое выражение его самые высокие стремления и возможности, - писал Г.П. Федотов. - Только по этим достижениям можно судить о природе или назначении человека» [1; c.161]. Иными словами, культура не сводится лишь к накопленному материальному и духовному богатству, но представляет собой непрерывный творческий акт, единственный способ существования человечества. При этом культура - не случайное хаотическое нагромождение плодов человеческого разума и труда и не стихийный, бесцельный процесс, а сложнейшая, исторически развивающаяся система норм и взаимоотношений, сложившихся за сотни тысяч лет внутри биологического вида и направленных на его выживание и совершенствование. В основе культуры, согласно ее материалистическим концепциям, лежит некий «материальный базис», «развитие производства», а согласно идеалистическим концепциям - некий «мировой разум», «мировой дух» (Гегель) или «божественное провидение» (религиозные философы).
Естественно, все вышеприведенные рассуждения о культуре есть не что иное, как еще одна из бесчисленных попыток ее определения, отнюдь не претендующего на истину в последней инстанции. Каждому, кто интересуется культурой, глубоко «переживает» и понимает ее, представляется возможность предложить свою собственную дефиницию. И, говоря о культуре, совсем необязательно заучивать какие-либо формулировки. Однако в дидактических целях читателю, пытающемуся разобраться в том, что такое культура, важно помнить, что это понятие, по крайней мере, семизначное, вернее, семиаспектное. Культура - это: а) и «результат», б) и «процесс», в) и «деятельность», г) и «способ», д) и «отношения», е) и «норма», ж) и «система», главным и единственным субъектом и преимущественным объектом которых является сам человек. Вторым объектом культуры, помимо человека - ее творца и одновременно продукта, - выступает природа, окружающий мир, лежащий как бы «по ту сторону добра и зла».
Культура - основной отличительный признак, разделяющий человека и животный мир [2; c.134]. Человек начинается с первого культурного акта, выраженного в разумной деятельности, т.е. в труде. Из этого первого акта, как из крошечного зернышка, брошенного на благодатную почву, в течение тысячелетий выросло могучее древо
познания, связанное с человеческим интеллектом и воплощенное в науке; общественные отношения, определяемые чувством нравственности и составляющие предмет этики; а также огромный мир искусства, порожденный присущим человеку чувством гармонии и красоты и составляющий предмет эстетики.
Признавая культуру порождением человека как «венца творения», не следует впадать, однако, и в другую крайность - культурный максимализм, т.е. полный отрыв культуры от жизни, прежде всего в ее чисто биологических проявлениях. Способность ощущать, мыслить, различать добро и зло - свойство, которым наделен организм для своего сохранения и развития. Поэтому не может быть культуры без физиологии, а духовности - без жизненности. Такой подход к культуре, в отличие от ее понимания как автономной, чисто духовной сферы, стал пробивать себе дорогу лишь в Новое время. Вот как об этом пишет испанский культуролог X. Ортега-и-Гасет, создатель философии «жизненного разума», или так называемого рациовитализма: «Существенной чертой нового мироощущения является именно решимость никогда и нигде не придавать забвению то, что духовные функции, или культура, являются одновременно биологическими функциями. Культура не может руководствоваться исключительно своими объективными, или трансвитальными, законами, она в то же время подчиняется и законам жизни. Нами управляют два противоположных императива. Человек, живое существо, должен быть благ - приказывает один из них, императив культуры. Благо должно быть человечным, жизненным, следовательно, совместимым с жизнью и необходимым ей - говорит другой, жизненный императив. Обобщив их, мы приходим к такому двухстороннему предписанию: жизнь должна быть культурной, но и культура обязана быть жизненной. Речь идет, таким образом, о двух инстанциях, которые регулируют и направляют друг друга. Любой перевес в сторону одной из них неизбежно приводит к вырождению. Бескультурная жизнь -- это варварство; безжизненная культура - византинизм» [3; c.70].
Голландский историк Й. Хейзинга. В книге «Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV-XV вв. во Франции и Нидерландах» (1919) он реконструировал смысловое содержание ушедшей культуры, которое оказывается нашим литературно-эстетическим отношением к прошлому: «История – это духовная форма, в которой культура отдает себе отчет о своем прошлом».[4; с. 112]
Если посмотреть на мировую историю под углом зрения научно-технического прогресса, то каждому ясно, что это неуклонный процесс по восходящей, от менее к более сложному, от низшего к высшему, от примитивного к совершенному, от каменного топора
к новейшему компьютеру и искусственному интеллекту. Казалось бы, и вся культура, неотъемлемой, но отнюдь не определяющей частью которой являются наука и техника, должна развиваться также непрерывно по восходящей стремясь к слиянию с «мировым разумом», по терминологии Гегеля, или воплотившись в некоем совершенном коммунистическом обществе, как учит марксизм-ленинизм. Однако некоторые весьма авторитетные ученые-культурологи не без оснований сомневались в абсолютном поступательном движении культуры (О. Шпенглер, А. Вебер) или выдвигали теорию его цикличности (А. Тойнби, П. Сорокин и др.), проводя различие между общественно-экономическими и собственно культурными процессами. Да и сам Маркс в разгар промышленной революции, весьма высоко оценивая достижения античной культуры, считал, что они продолжают служить «нормой и недосягаемым образцом». Нельзя отрицать, что и в наше время люди отчетливо ощущают: научно-технический прогресс словно обгоняет духовную культуру, которая развивается скачками, с необычайными взлетами и падениями, не связанными с уровнем материального производства. В качестве одного из классических примеров несоответствия между собственно культурным и общественно-экономическим (по А. Веберу, «цивилизационным») процессами обычно приводят золотой век русской культуры, протекавший в условиях социальной и промышленной отсталости России XX столетия.
Заслуживает внимания точка зрения на войну и таких выдающихся мыслителей XX в., как 3. Фрейд и А. Эйнштейн. В письме «Неизбежна ли война?» Фрейд в 1932 г. писал великому физику: «Вы удивляетесь тому, насколько легко людей охватывает военная истерия, и полагаете, что в людях есть некий инстинкт ненависти и уничтожения, который подталкивает их к войне. И опять я должен полностью согласиться с вами... Желание лишить человека его агрессивных наклонностей практически неосуществимо... Ведь война как будто вытекает из самой природы вещей, имеет под собой твердую биологическую основу, и на практике ее едва ли можно изменить» [5; c.101].
Однако, если задать себе вопрос, какую роль играют войны и революции в развитии культуры, то ответ, думается, будет один: исключительно отрицательную. Ведь любые междоусобицы отвлекают огромные массы людей от созидательного творческого труда. Как известно, разрушать всегда легче, чем строить, и во времена сражений и гражданских смут человек впадает в соблазн морального «расслабления» и, ссылаясь на ложные «идеалы» - не важно какие, национальные или классовые, - снимает с себя чувство личной ответственности за творимое им зло. В нем как бы временно пробуждается уснувший под благотворным воздействием культуры звероподобный пращур. «В революционные эпохи, - писал Бердяев, - обыкновенно правит кучка демагогов, которая ловко пользуется
инстинктами масс». Пафос связан с отрицательным отношением к прошлому. Следовательно, с презрением к «родному пепелищу» и «отеческим гробам». Революционные перехлесты ведут не только к уничтожению огромных материальных и духовных ценностей, накопленных предыдущими поколениями, но и к изгнанию, физическому истреблению и вымиранию человеческого «культурного слоя», «духовной элиты», или, проще говоря, интеллигенции, если, конечно, под этим широким термином не понимать пресловутые «левые силы». Именно деятельность этих последних в прямом и переносном смысле слова превращается в кровавые сабельные удары «революционных конников» по живому телу культуры, отбрасывая ее на целые десятилетия и даже столетия и приводя к гибели некогда цветущие цивилизации.
Лучшие умы человечества мечтали о том времени, когда в мире не будет войн и революций. Для их изжития предлагались разные варианты, и не в последнюю очередь насильственное уничтожение неравенства между людьми, обычно выливавшееся в физическое, истребление сословий и классов. Но исторический опыт показывает: против войн и революций как разгула в человеке его первобытного «звериного» начала есть лишь одно-единственное лекарство - высокий уровень национальной культуры того или иного народа, его гуманистический потенциал. И не случайно, конечно, никто ныне не ждет революции или неспровоцированной извне войны в Швеции, Швейцарии или любой другой процветающей стране Европы, Азии или Америки. Кровь во имя ложно понятых национальных или классовых интересов льется главным образом на голодной и обездоленной «периферии», где для развития материальной и духовной культуры порой просто не хватает средств.
У культуры как исторической категории есть и еще одно очень важное свойство - быть своеобразным барометром надвигающихся социальных потрясений. По мнению Н.А. Бердяева, например, вся русская литература XIX в. свидетельствовала о надвигавшейся революции, а русские писатели, особенно поэты, были полны «жутких предчувствий» грядущей катастрофы.
Резкие перемены в духовной культуре общества становятся как бы прологом революционной бури. Так было накануне 1789 г. во Франции, накануне и в годы Первой мировой войны в России, когда в декабре 1908 г. А. Блок писал: «Так или иначе, мы переживаем страшный кризис. Мы еще не знаем в точности, каких нам ждать событий, но в сердце нашем уже отклонилась стрелка сейсмографа. Мы видим себя уже как бы на фоне зарева...». А вот еще одно красноречивое свидетельство пророческой функции культуры: еще в 1903 г. великий А.П: Чехов Предсказывал: «Года через два, может, три... настанут в России такие события, которые все перевернут вверх дном. Мы переживем
такое же время, которое переживали наши отцы накануне Крымской кампании. Только нас ожидает еще худшее испытание. Я это знаю наверняка». Нечто подобное происходит и в наши дни. И люди не должны позволить втянуть себя в очередную оргию насилия, ибо, как говорил Бисмарк: «Революции чаще всего готовят утописты, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи» [6; c.146].
Противостояние господствующей культуре, рождение новых ценностных и практических установок можно рассматривать как процесс, постоянно воспроизводящий себя в мировой культуре. Рождение христианства есть, по сути своей, контркультурный феномен.
Первое столкновение молодой, нарождающейся христианской Церкви с мощной, властной Римской империей породило в последней множество драматических ситуаций. И это не было случайностью. «Нерон устроил ночное освещение в парках, на гуляньях народных: вдоль аллей, по которым прогуливалась отдыхающая публика, многие христиане были привязаны к столбам, облиты горючим веществом и подожжены. Эти живые факелы освещали аллеи, а по аллеям ездил на колеснице в костюме жокея император и любовался агонией людей. Иных зашивали в звериные шкуры, бросали на растерзание львам и огромным псам на арене цирка, чтобы зрители - а у римлян был кровожадный обычай наблюдать за смертью гладиаторов - смотрели, как умирают христиане» [3; c.71].
О том, что христианство было тогда контркультурным феноменом, свидетельствует и тот факт, что против него выступали древние писатели, философы, армия, мощное огромное государство. Тем не менее христианство тогда не только выстояло, но и победило. В той же мере отход от христианской культуры предполагает вначале смену ценностных установок. «Европейская культура XIX в., - отмечает И.А. Ильин, - есть, по существу, уже светская, секуляризованная культура: светская наука, светское искусство, светское правосознание, светски осмысливаемое хозяйство, светское восприятие мира и объяснение мироздания. Культура нашего времени все более обособляется от христианства, но не только от него - она вообще утрачивает религиозный дух, и смысл, и дар» [2; c.82].
В известном смысле можно сказать, что всякая новая культура, культура конкретной эпохи рождается как осознание кризиса предшествующей духовной ситуации. С этой точки зрения «первое осевое время», о котором пишет К. Ясперс, есть своеобразный выход из кризиса культуры эпохи возникновения мировых религий. Христианство тоже возникло как разрыв в языческом сознании античности. Контркультурным было движение
киников в античности. Средневековье есть ренессанс древнего гнозиса (тайного знания) в той же мере, в какой Возрождение можно считать возвратом к античной культуре.
Э. Тирьякян еще в середине 70-х годов признал контркультурные феномены мощными катализаторами культурно-исторического творчества. «Глубокое изучение эзотерической культуры, - писал он, - считающейся архаикой западной культуры, по нашему мнению, проливает свет на главные источники изменений в структуре современного общества, которые определяют коллективные представления о природной и социальной реальности». Мысль Тирьякяна сводится к тому, что «оккультные» и «эзотерические» контркультурные феномены представляют собой определенное звено между патриархальной и современной культурами.
Важной особенностью культуры является то, что ее объективные структуры, всегда, в конечном счете, замыкаются на личностное приятие (или неприятие), толкование, воспроизведение и изменение. Вхождение в культуру (инкультурация) может «автоматически» обеспечиваться механизмами культуры, но может также быть проблемой, требующей моральных и творческих усилий (что бывает, как правило, при столкновении разнородных культур или при конфликте поколений, мировоззрений и т. п.). Таким образом, соотнесение себя с культурой есть одно из фундаментальных свойств личности.
Столь же важна культура для самоопределения человеческой цивилизации на всех уровнях его существования от общины до цивилизации. Как историческая форма, культура всегда существует в виде конкретного локального симбиоза технологий, поведенческих ритуалов и обычаев, социальных норм, моральных и религиозных ценностей, мировоззренческих построений и целей. Цельность этой системе придает как сумма объективированных продуктов культуры, так и ее «язык», т.е. относительно понятная в рамках данной культуры знаковая система.
Выделение культуры как особого аспекта бытия позволяет учесть и исследовать то, что иначе минует и обыденную, и научную обстановку. Так, одна и та же религиозная идея порождает, изменяясь в разных культурах, существенные конфессиональные различия (напр., католицизм и православие); формальное принятие принципов «рыночной экономики», связанных с англосаксонской культурой, в специфической культурной среде (Россия, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка) дает самые разные результаты; одна и та же конституция дает разный политический эффект в культуре с развитыми традициями активного гражданского общества и в культуре с патерналистским отношением к государству и т. п. В этих случаях внутренняя логика идей или процессов
взаимодействует с логикой культурной обусловленности, чем создается новое измерение реальности, нуждающееся в специальном, культурологическом анализе. Поэтому не одно и то же напр., «политика» и «политическая культура», «труд» и «трудовая культура» и т.д.
Культура в отличие от отдельных, «региональных» направлений человеческой деятельности, не создается целенаправленными актами, но является объективным результатом их суммы или — с другой стороны — исходным условием их осуществления. Культуральный подход предполагает поэтому не только анализ локальных достижений того или иного типа знания, умения, поведения, но и сравнительный, компаративистский анализ явлений со сходной культурной «внутренней формой». Это создает непреодолимые пока наукой методологические трудности (как, например, корректно идентифицировать «импрессионизм» в живописи и «импрессионизм» в музыке, при том, что их сходство не совсем ясно?), но все же является необходимой задачей наук о культуре, поскольку позволяет выявлять общие процессы, «большие» стили, системы ценностей: то, что называется «духом времени».
Из существования культуры как общечеловеческого способа освоения природы не следует, что сами собой понятны ее нормы, ценности, язык, символы, мировоззренческие схемы. Любая состоявшаяся культура непонятна «извне» и требует расшифровки, познания. Так же не является безусловной та или иная качественная градация культур: культура налична как многообразие вариантов, и попытка определить их «ценность» (какой бы ее критерий мы ни выбрали) так же сомнительна, как определение сравнительной ценности биологических видов. В то же время, оценочный анализ возможен там, где можно содержательно сформулировать «цель» данной культуры или определенной стадии ее развития. (Хотя история показывает, что «незрелые» формы культуры со временем могут оцениваться как привлекательная альтернатива или же раскрывать свои непонятые ранее глубины, в чем заключается ее многосторонность, большое количество граней).
Классификация культур предполагает выделение их в:
1) временной, исторической последовательности (это имеет смысл в тех случаях, когда прослеживается преемственность культур; например: античность — средневековье — новое время);
2) региональной обособленности, связанной, как правило, с географическими, этническими, политическими и языковыми разграничениями;
3) идеального содержания, т. е. отделимого от этнического субстрата и передаваемого традицией комплекса норм, ценностей, идей, технологий, стилей (в чем состоит один из узких смыслов слова культура);
4) иерархии качественных уровней (что зависит от вводимых критериев «совершенства»);
5) блоков сосуществующих культур (основания сосуществования могут быть самыми разными: территориальная близость, религиозное единство, экономическая целесообразность, политический союз, имперская оболочка и т.д.). Классификация культур, по какому бы принципу она ни проводилась, позволяет выявлять фундаментальные механизмы их самоосуществления и взаимодействия, а также находить способы объяснения их наследия.[7, с.8-13]
2.2. Анализ взаимосвязи истории и культуры
В старину, особенно в древнюю эпоху, условия общественной жизни изменялись медленно. Поэтому история представлялась людям в виде калейдоскопа повторяющихся событий. Из века в век люди рождают детей, радуются и печалятся, любят и ненавидят, развлекаются, трудятся, умирают. Меняются поколения, и все повторяется снова и снова. Как сказано в Библии, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» [8; c.10].
Анализируя изученный материал, следует, что разнообразие культур - очевидный исторический факт. Существует ли какое-либо единство в этом разнообразии? Каковы место и роль локальных культур в мировом культурно-историческом процессе? Есть ли какие-то закономерности, определяющие развитие отдельных культур и общечеловеческой культуры в целом? Ответы на подобные вопросы и дает подробное изучение культурно-исторического процесса.
Попытки создания теоретической концепции, которая раскрыла бы закономерности культурно-исторического процесса, предпринимались многими философами и учеными. Однако общепризнанной историко-культурологической теории до сих пор нет. Итак, с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. Прогресс - закон исторического развития человечества. Однако уже в глубокой древности родилось представление о том, что с течением времени происходят какие-то перемены в жизни общества. В лучшую или худшую сторону?
Согласно древнегреческому поэту Гесиоду, жизнь людей и сами люди постепенно деградируют, становятся все хуже и хуже. Идеализация прошлого и пессимистический
взгляд в будущее - очень характерное настроение для эпохи распада родовых отношений и возникновения классовых антагонизмов. Это-настроение отразилось также в иудейском, а затем и христианском учении об утраченном рае и грядущем Страшном суде и конце света. Недовольство существующими порядками и впоследствии заставляло людей сожалеть о прошлой, по их мнению, более счастливой жизни. Возвратиться от пороков цивилизации назад к «золотому» веку призывал в XVIII веке Руссо. Этот призыв повторяют и сегодня многие люди, напуганные социальными конфликтами, экологическими проблемами, угрозой гибели человечества.
Противоположное понимание истории человечества связано с идеей прогресса, утверждающей, что с ходом истории условия жизни людей постепенно меняются в лучшую сторону. С 17-18 веков, в эпоху формирования индустриального общества и быстрого развития науки и техники, философы-просветители пытались осмыслить историю как путь совершенствования общества на основе развития культуры. Уверенность в том, что освобождение человеческого разума от религиозного догматизма и ломка феодальных устоев приведут к созданию нового, рационального общественного устройства - «царства разума», порождала социалистические проекты разумной организации общества. «Золотой век» человечества рисовался не в прошлом, а в будущем.
Идея прогресса стала одной из самых популярных в общественной мысли 18-19 веков. Предполагалось, что существуют единые законы истории, которые определяют последовательность этапов этого продвижения, так что все народы, хотя и с разной скоростью, движутся по одному и тому же историческому пути. Повсюду на Земле этапы общественного развития с железной необходимостью сменяют друг друга, поэтому все народы рано или поздно проходят в принципе одинаковые стадии общественного развития, и развитие культуры везде протекает по одним и тем же законам [9; c.17]. В философии выдвигались различные взгляды относительно движущих сил общественного прогресса и законов истории, определяющих его ход и последовательность сменяющих друг друга состояний общества и культуры.
Общим понятием, объединяющим историю и культурологию, является ментальность. Его широкое использование привело к появлению разнообразных толкований этого термина. Первые научные определения ментальности были даны в 30-е годы нашего столетия французскими историками-анналистами, которыми она рассматривалась как устойчивая настроенность внутреннего мира людей, сплачивающая их в социальные и исторические общности, как совокупность установок и предрасположенностей индивидов к определенному типу мышления и действия.
Ментальность, с одной стороны, есть результат культуры и традиций, а с другой – сама является глубинным источником развития культуры. П. Гуревич подчеркивает отличие ментальности от общественных настроений и идеологии, поскольку они изменчивы. Ментальность отличается более устойчивым характером. Она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания. Ментальность объединяет рациональное и интуитивное, общественное и индивидуальное, сознательное и бессознательное.
Ментальность связана с национальными представлениями о картине мира, проявляющимися в мифологии, фольклоре, обычаях, обрядах, формах религиозного культа, в философии, литературе, искусстве, общественно-политическом, государственно-правовом, морально-этическом развитии нации. Но картина мира существует как осознанное представление, а ментальность в большей степени реализуется в определенных формах поведения, переживается эмоционально. [11; с. 22-23]
В конкретных исследованиях различают детскую, национальную, тоталитарную, европейскую, африканскую, бюрократическую и иные виды ментальности. Наряду с указанным термином применяется также термин «менталитет».
Одной из общих категорий истории и культуры является понятие исторического времени. С ним связана периодизация как форма количественного (временного) обозначения историко-культурных процессов. Историки-гуманисты в числе первых разделили всемирную историю на определенные периоды, рассматривая средневековье как период упадка культуры, а свое время – как ее возрождение. Идеологи Просвещения (Ж.-Ж. Руссо) делили историю человечества на три периода: естественного, дикого и цивилизованного состояния. Марксистская периодизация основана на смене форм собственности. Она подразделяет всемирно-исторический процесс на пять общественно-экономических формаций, которые следуют друг за другом. У. Ростоу, Д. Белл, О. Тоффлер основой периодизации историко-культурных процессов считали развитие орудий труда. В соответствии с этим они подразделяют историческое развитие на периоды традиционного индустриального и постиндустриального общества.
Однако история и культура должны рассматриваться не только синхронно, в едином времени, но и диахронно, предполагая особую продолжительность жизни отдельных стран и народов, каждый из которых переживает периоды своего рождения, расцвета, кризиса или распада. В теориях локальных цивилизаций, периодизация строится по принципу циклически повторяющихся стадий. Например, английский историк А. Тойнби выделял в цивилизациях стадии зарождения, роста, разложения и гибели.
2.3. Философы об отношениях культуры и истории
Культура — результат творческой жизнедеятельности человека. Где же развертывается человеческая активность? В истории. Именно история в течение многих столетий рассматривалась в философии как сфера, в которой раскрывает свое богатство человеческий дух. Вот почему нередко культура и история воспринимаются как тождественные понятия. На самом деле между ними обнаруживается глубокое концептуальное и содержательное различие. Противостояние истории и культуры рождает множество мировоззренческих проблем, которые изучаются в истории культуры, в философии культуры.
В нашей отечественной литературе в течение многих десятилетий подчеркивалась мысль об историческом подходе к культуре. «Культура не может быть понята, если ее рассматривать абстрактно, вне истории. Чтобы научно объяснить природу культуры, надо исходить из анализа сущности исторического процесса, из исследования развития человека в процессе истории. Короче говоря, чтобы понять культуру, надо осмыслить историю в ее различных измерениях и в ее целостности. Поэтому философия культуры опирается на материалистическое понимание истории и исходит из него. Вместе с тем анализ культуры в таком ее понимании обогащает само материалистическое понимание истории ».
В такой трактовке механизм противостояния истории и культуры утрачивает свой драматизм. Проблема враждебности культуры и истории даже не ставится. Получается, будто исторический взгляд на культуру автоматически рождает глубокое воззрение на природу этого феномена, а исследование культуры в конечном счете позволяет глубже осознать динамику социальных процессов. Где же на самом деле в полной мере развертывается человеческая активность - в истории или в культуре? Не сковывает ли культура живые спонтанные ресурсы исторического процесса?
Само собой понятно, что культура обнаруживает себя в истории. Вне истории говорить о развертывании культуры не представляется возможным. Западный культурантрополог,исследовательница архаических народов Океании Маргарет Мид отмечала в своих работах, что в «генах нет ни грама культуры». Культура, стало быть, социальное явление, возникшее в результате общественных запросов. Она, несомненно, продукт истории. Культура обусловлена потребностью общества в закреплении и передаче совокупного духовного опыта.
К. Ясперс: «осевое время»
Немецкий философ К. Ясперс (1883—1969) в ряде своих работ («Духовная ситуация времени», «Истоки истории и ее цель», «Истина, свобода и мир») пытается рассмотреть
противостояние истории и культуры как отражение внутренних человеческих потенций. Само название работы «Истоки истории и ее цель» свидетельствует о ее телеологической направленности. Исторический процесс ограничен началом и концом, которые, однако, не следует понимать как некую реальность: они познаются лишь в «мерцании символов». Внутри этих рамок история делится на четыре больших периода—доистория, древние культуры, период «осевого времени» и технический век, расцвет которого относится к нашему времени .
Немецкий философ определяет четыре главные проблемы истории: 1) Что было решающим для человека в доисторический период? 2) Как возникли великие культуры древности? 3) В чем сущность «осевого времени» и какова причина его появления? 4)Каков ы причины развития науки и техники и наступления технического века? Рассматривая эти вопросы, Ясперс делит весь исторический процесс на доисторию и всемирную историю, к которой относит наше настоящее и будущее.
Так, идея империи, по мнению Ясперса, которая к концу осевого времени вновь обретает силу и в политическом отношении завершает этот период, заимствована у великих культур древности. Однако если первоначально эта идея была творческим принципом культур, то теперь она становится принципом консервации и стабилизации гибнущей культуры. Создается впечатление, будто принцип, который некогда служил импульсом развития, принцип, фактически деспотичный, теперь вновь утверждается, но уже в качестве осознанно деспотического, и, замораживая, ведет к окостенению и застылости.
Вначале осевое время ограничено в пространственном отношении, но исторически оно становится всеохватывающим. Народы, не воспринявшие идей осевого периода, остаются на уровне природного существования, их жизнь неисторична, подобно жизни множества людей на протяжении десятков тысяч и сотен тысяч лет. Люди вне сфер, составляющих осевое время, либо остались в стороне, либо вошли в соприкосновение с каким либо из центров духовного изучения. В последнем случае они вошли в историю. Так, в орбиту осевого времени были втянуты на Западе германские и славянские народы, на Востоке — японцы, малайцы и сиамцы.
Для многих пребывающих на уровне природного существования народов такого рода соприкосновение означало вымирание. Все жившие после осевого времени люди либо оставались на уровне первобытных народов, либо принимали участие в новом, единственно основополагающем ходе событий. Первобытные народы в период существования истории являют собой пережиток доистории, сфера которой все время сокращается вплоть до ее полного исчезновения, и это происходит только теперь.
По мнению Ясперса, осевое время, принятое за отправную точку, определяет вопросы и масштабы, прилагаемые ко всему предшествующему и последующему развитию. Предшествующие ему великие культуры древности теряют свою специфику. Народы, которые были их носителями, становятся для нас неразличимыми по мере того, как они примыкают к движению осевого времени. Доисторические народы остаются доисторическими вплотьдотого времени, пока они не растворяются в историческом развитии, идущем от осевого времени. В противном случае они вымирают. Осевое время ассимилирует все остальное. Если отталкиваться от него, то мировая история обретает структуру и единство, способные устоять во времени, по крайней мере, устоявшие до сего времени.
Итак, в истории Ясперс выделяет четыре «среза »: возникновение языков, изобретение орудий, начало использования огня; возникновение высоких культур в Египте, Месопотамии, Индии и позже в Китае в 3— 5 м тыс. до н.э.; духовное основоположение человечества, происшедшее aVIll— II вв.до н.э.одновременной независимо в Китае, Индии, Персии, Палестине, Греции; подготовленное в Европе с конца средневековья рождение научно технической эры, которая духовно конституируется в XVII в., приобретает всеохватывающий характер с конца XVIII в. и получает чрезвычайно быстрое развитие в XX в.
Третий «срез» представляет собой, по Ясперсу, своеобразную «ось мирового времени», этап, на котором возникает современный нам человек со своими представлениями о присущих ему возможностях и границах осознания себя как Самости; с теми представлениями об ответственности, которые существуют и в наши дни. На этом этапе происходит становление истории человечества, тогда как до «осевого времени» имели место лишь локальные истории. Ясперс высказывает предположение, что не исключено продвижение человечества к новому «осевому времени», способному породить основу подлинной человеческой истории.
Диктат культуры?
Можно сделать допущение, согласно которому история развивается спонтанно как никем не спланированное грандиозное действо. Люди творят историю свободно, не соблюдая никаких правил, не следуя никаким канонам. Культура же лишена такой раскрепощенности. Она скреплена ценностным ядром, которое задает строгие нормы человеческого поведения. Античная культура, скажем, целиком поглощала человека. Что это означает? Через культуру он утрачивал собственную стихийность и свободу. Культура, следовательно, враждебна истории, выступает в роли ее куратора.
По мнению В. И. Полищука, история, первоначально существовавшая как личное творчество того же Геродота и мало отличавшаяся от творчества в культуре, со временем становится чем-то противоположным культуре. Культура в его истолковании есть только видимость прогресса. В Новое время, как показывает он, наука об истории тяготела к «мысленному удалению» из человеческого бытия всего, что имеет непосредственное отношение к человеку. Понятие культуры становится зависимым от понятия истории. Именно исторический взгляд на человека стал культурным взглядом. То, что история делается человеком, оказалось более существенным чем то, что делает человек в истории.
Однако история не может развиваться вне рамок культуры. Вот почему у нее нет другого средства для спонтанного саморазвертывания исторического потенциала, кроме культуры. Историческое творчество рождает культурный космос, но оно также размывает его, устраняет, предлагая новые формы ценностных связей междулюдьми. Рожденная культура ускоряет динамику исторического развития, убыстряеттемпы общественных преобразований. Таким образом, связь культуры и истории многомерна.
Линейность истории — враг культуры, потому что лишает ее плодотворных и неожиданных духовных сдвигов. Прогресс можно изучать, следовательно, как понятие, характеризующее определенное развитие, которому, если говорить в самой общей форме, присуще движение от низшего к высшему. Идею прогресса не зря называют современной религией или эрзацем ее. Эта идея подразумевает веру в разумное понимание, в «науку» истории, сочетается с некоторым детерминизмом, включает в себя синтез прошлого и предсказание будущего.
2.4. Развитие представлений о взаимодействии культуры и истории
В древности, до зарождения христианства, под «историей» понимали повседневную борьбу городов и империй, хороших и плохих правителей, когда одни возвышались, а другие терпели крах, но когда не было какого либо последовательного изменения в одном направлении, которое могло бы составить смысл истории. Таким образом, история, которую знали люди во времена античной древности, не имела направления. Та история, которая имела направление, создавая технику, литературу, умение управлять государством, находилась вне их поля зрения.
Вместе с тем у древних греков существовала своя философия, своя космогония и своя религия. В своих философских трудах они допускали теоретическую возможность восходящего биологического и культурного развития человечества, но не верили в его практическое воплощение. Если они были готовы усмотреть какое либо движение истории, то лишь такое, которое шло по нисходящей линии от золотого века и героев прошлого. Как и многие философы стран Востока, большинство греческих мыслителей
придерживалось цикличной теории истории. Другие представляли историю в плане версий о грехопадении или совершенно бесцельных движений.
Английский историк культуры С. Поллард отмечает, что в философии Аристотеля, Платона, Эпикура, Лукреция, Сенеки есть идея развития, что иудейско христианские представления о внешнем мире были более историчны, чем идеи эллинизма. Согласно этим представлениям, «история - это не просто ход времени, но единственная в своем роде драма, смысл которой складывается отчасти под влиянием извне, вследствие необъяснимого божественного вмешательства в человеческие дела, а отчасти также и под влиянием собственных исторических событий, происходивших в жизни людей и в жизни народов ».
Предыстория идеи прогресса окончилась приблизительно на закате XVII в. Стал наблюдаться более научный подход к изучению истории, хотя пока это было не более чем честное обращение с первоисточниками и озабоченность скорее историей человечества, нежели историей избранного народа или историей избранного общества. XVII век, век просвещения, впервые подошел к рассмотрению судеб человечества с оптимистической точки зрения. В конце столетия высказывались твердые убеждения относительно неизбежности прогресса в области благосостояния, в цивилизации, в социальной организации человеческого общества, в искусстве и литературе, даже в человеческой природе и в биологическом строении человека.
Идея поступательного развития, идея прогресса в конце XVIII— начале XIX в. становится преобладающей в понимании человеческой истории. Более того, в системах немецкой классической философии она становится универсальной. Гегель, например, рассматривал историю как процесс, в котором человеческая мысль достигает самопознания. Прогресс трактовался им как движение к достижению свободы, отождествляемой с подчинением всеобщей воле.
В XX в . концепция прогресса в философии культуры подверглась критике. Тем не менее проблема соотношения культуры и истории обрела особую остроту. Многие философы культуры усилили внимание к изучению «неразгаданных» тайн социальной динамики, к распознаванию механизмов общественного развития, канализу исторических судеб культуры. Эта тематика вышла за рамки академических дисциплин, трактующих проблемы исторического знания. В результате идейно теоретический комплекс, традиционно обозначаемый в западной литературе как философия истории, заметно расширился.
В философию культуры стали проникать всевозможные психоаналитические, структуралистские, антропологические методы осмысления социально исторической
реальности, которые расшатали прежние представления о социальном факте, особен ностяхи основаниях общественного процесса.
Последовательно рязвертываемый исторический процесс нередко стал описываться как вереница случайностей. История в такой трактовке оказалась своеобразной проекцией социального утопизма, несчастной, истомившейся жертвой так называемых «самоорганизующихся» прогнозов. В философии культуры появилось даже понятие «эффект Эдипа», которым обозначали всякое отклонение от «нормального» хода истории под влиянием любого прогноза, завладевшегосознаниемлюдей и ставшего для них реальным ориентиром поведения.
Другая тенденция философии культуры проявилась в том, что представление об объективности и связности исторического процесса подверглось критике и решительной реконструкции. Отвергая традиционные критерии и основания исторического развития, исследователи все чаще стали говорить о непредсказуемом и хаотичном движении общественных событий.
Так, итальянский историк культуры Э. Гарен, анализируя специфику историзма нашего столетия, пришел к убеждению, что чувство истории как осмысленного и сцепленного потока свершений было присуще, по видимому, весьма непродолжительному периоду европейской истории философии, примерно от начала XIX в. до первой трети XX столетия. В это время еще существовали определенные общезначимые нормы, помогающие исследовать исторический процесс в его целостности. Позже, несмотря на развитие исторических наук, накопление фактов и систематизацию разнообразных сведений, по мнению Э. Гарена, историзм подвергся демонтажу.
Изобилие историософских концепций, различного рода сценариев историко-культурных матриц, предвещающих появление новых цивилизаций, одушевлено идеей поливариантности социального развития. Многие проницательные философы культуры подчеркивали, что распад историзма связан вовсе не с крахом его оснований, а с отторжением изживших себя трафаретов. В философии культуры устраняется не идея протяженности истории во времени, связанности и предвидимости ее событий, а преодолевается упрощенный историзм. Возрастает интерес к попыткам постичь направленность всемирной истории, ее истоки и смысл, возникает потребность в более углубленном осознании исторического опыта тысячелетий.
В XX в. актуализировалась специфическая тематика нелинейного ественного развития. Широкое распространение получ и ли схемы культурного плюрализма, обоснованные в трудах О. Шпенглера, П. Сорокина, А. Тойнби. Предполагалось, что социальная динамика может реализовываться в самой невероятной последовательности: в форме круговоротов,
эпициклов, спиралей, челночных бросков и, наконец, в виде непроизвольного, хаотичного движения.
В этой связи усилилась критика «фаустовского» или даже «прометеевского» духа европейской культуры, которая выдвинула идеал свободной, созидающей и последовательно раскрывающей себя личности. Корень зла усматривался нередко в иудео-христианской религиозной традиции, которая восславила, как утверждают некоторые философы культуры (Л.Уайт, П.Тиллих), экспансионизм человека, его готовность сорвать с природы присущий ей ореол священности.
Многие философы стремились придать универсальное значение единственной схеме, по существу, исключающей открытость истории и абсолютизирующей некое непреложное движение исторических событий. Радикальное преображение историзма было связано с критикой примитивно эволюционных, линейно стадиальных схем, отождествляющих общественный процесс с природным, биологическим. Постепенно изживалась инерция причинно следственного детерминизма, разбивались оковы неумолимых законов, якобы постоянно выводящих историю на некий магистральный путь. В этой системе рассуждений история оказывалась многовариантной, открытой по отношению к живому творчеству народов, сопряженной с интенсивным культурным созиданием. [12, с.39]
2.5. Теории культурно-исторического процесса
С ходом истории условия жизни людей постепенно меняются. Прогресс-закон исторического и культурного развития человечества. Для подтверждения данного высказывания стоит привести примеры. Так, в западноевропейской философии XIX века с точки зрения поиска общих законов истории, по мнению автора, представляется возможность показать точки зрения Сен-Симон и Конта, которые считали, что историческое развитие человечества проходит три стадии: теологическую («детство»), метафизическую («юность»), позитивную («зрелость»). Гегель же считал, что смысл истории состоит в создании условий для деятельности человеческого разума, посредством которой Абсолютная Идея, воплощаясь в нем, познает сама себя. Исторический прогресс состоит в развитии свободы, проходя четыре этапа: восточный, греческий, римский и германский.
С точки зрения марксизма, существуют следующие положения:
1. История развивается по объективным законам.
2. Общественный прогресс обусловлен развитием материального производства.
3. Общественное бытие определяет общественное сознание и культуру.
Основными историческими типами общества являлись социально-экономические формации: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и социалистическая.
Стоит рассмотреть развитие культуры в зеркале европейской культуры XIX века. Во всех рассмотренных учениях утверждается:
Существуют объективные законы истории, в соответствии с которыми человечество идет по пути исторического, в том числе и культурного прогресса.
Исторический прогресс однолинеен: все страны и народы идут по одному пути – через ряд закономерно сменяющих друг друга стадий развития, каждая из которых характеризуется определенным типом культуры.
В каждую историческую эпоху существуют народы, находящиеся на разных стадиях прогресса. Европейская культура – наиболее передовая культура эпохи, образец для остальных народов (европоцентризм).
Н. Данилевский: Россия и Европа.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) – видный представитель славянофильского течения в русской общественной мысли XIX века. В своем главном труде – книге «Россия и Европа» - Данилевский отвергает взгляд на европейскую (романо-германскую) культуру как наивысшую и обязательную форму, которую должна принять культура всех народов Земли. История человечества знает и другие цивилизации, которые возникли, существовали и развивались независимо и самостоятельно от нее. Китай, например, в свое время достиг недосягаемого и поныне совершенства в изготовлении тканей, фарфора, земледелии, искусственном рыболовстве. У китайцев богатая литература, философия. Правда прогресс данной культуры давно прекратился, но не ожидает ли такая судьба Европу? Европейская цивилизация так же не тождественная общечеловеческой, как и китайская.
По Н. Данилевскому о соотношении культуры и истории России и Европы следует, что европейская цивилизация не является наивысшей и обязательной формой, которую должны принять все народы. Идея полилинейности: существуют разные культурно-исторические типы развития народов всех народов Земли.
Жизненный цикл культурно-исторических типов проходит здесь в 4 этапа:
Подготовительный – смешение племен в единый народ, формирование его языка и других особенностей, составляющих его самобытность;
Складывание государства, обеспечивающего политическое и культурное единство, создающего условия для развития творческой силы;
Период расцвета – реализация накопленного потенциала в произведениях науки, искусства, философии, в развитии гражданских и политических учреждений, техники и экономики;
Застой жизни – «апатия» культуры.
Прогресс здесь рассматривается как движение человечества не в одном направлении, а разных направлениях исторической деятельности.
Способы взаимодействия культур:
«прополка» - насаждение чужой цивилизации и уничтожение существовавшей ранее культуры;
«прививка» - пересадка в культуру элементов чужой цивилизации;
«почвенное удобрение» - усвоение результатов более зрелой цивилизации (достижений науки, техники, искусства, промышленности и др.).
О. Шпенглер: Закат Европы.
Культурные миры замкнуты и взаимонепроницаемы; каждая культура живет своей особой жизнью, она рождается, достигает зрелости, стареет и умирает. «Великие культуры»: 1)египетская, 2)античная, 3)индийская, 4)вавилонская, 5)китайская, 6)арабская, 7)западная и 8)мексиканская.
Душа культуры – особая идея, которая стремится выразиться в культурной деятельности народа. Выражается в просимволе культуры, характеризующем ее разнообразные проявленияю
Просимвол античной культуры – ограниченное материальное тело.
Просимвол арабской культуры – миир-пещера; душа культуры – магическая.
Просимвол западной культуры – бесконечность, «чистое» безграничное пространство. Душа европейской культуры, неудовлетворенная пребыванием в границах достигнутого, нацеленная на бесконечное движение к неизведанному,- фаустова душа.
Цивилизация – умирающая культура. Современное состояние западного мира предрекает его близкую и неизбежную гибель. [13, с.13]
А.Тойнби: Постижение истории.
Всемирная история – история различных цивилизаций, сосуществующих рядом друг с другом.
Существующие ныне цивилизации: западная, православная, индуистская, китайская, дальневосточная ( в Корее и Японии), иранская, арабская..
П.Сорокин: Социальная и культурная динамика.
Типология культуры: в основе ее – различие представлений о природе реальности, о природе человеческих потребностей и способе их удовлетворения.
Идеационная культура: реальность имеет сверхчувственную природу, т.е. в основе окружающего мира лежит сверхъестественное бытие, главные потребности - духовные, способ удовлетворения потребностей – не столько изменение окружающей среды, сколько трансформация личности, минимизация физических нужд.
Сенсетивная культура – реальность обладает чувственной природой, т.е. никакой сверхъестественной реальности не существует; то, что представлено в наших органах чувств, и принимается за подлинную реальность; потребности и стремления главным образом материальные; способ их удовлетворения – приспособление и эксплуатация внешней среды.
Идеалистическая культура – реальность частично является чувственной, материальной и частично – сверчувственной, духовной; важны и духовные, и материальные потребности, но духовные ценности и выше; способ удовлетворения потребностей – и трансформация внешней среды, и совершенствование духовного мира личности.
В этих типах культур различны:
Мировоззрение
Система истины
Формы искусства и эстетические ценности
Этические ценности и принципы
Правовая система
Общая картина культурно-исторического процесса в европейском регионе на протяжении трех тысячелетий:
Современная западная культура переживает кризис. На смену ей должна прийти новая идеационная культура.
От первобытной культуры к феодальной.
Первобытная культура: синкретизм и традиционность. Три направления эволюции: скотоводство, земледелие, ремесло.
Выход на главную магистраль развития культуры – через ремесло и образование городов.
Феодальная культура – система 4-х субкультур:
Религиозная – «культура храма и монастыря»
Светско-аристократическая – «культура замка и дворца»
Простонародная (фольклорная) – «культура села и хутора»
Бюргерская – «культура средневекового города», требующая знаний и умений, рождающая побудительные силы для развития.
От традиционной культуры к креативной.
Культура Ренессанса – переход от феодального типа культуры к буржуазному.
Освобождение от религиозного мистицизма
Осознание единства телесного и духовного, «открытие личности»
Основные течения в развитии культуры XVIII-XX веках:
Просвещение
Романтизм
Позитивизм
Модернизм
Постмодернизм
Буржуазная культура:
Смена традиционализма креативизмом. Что, безусловно, принесло в культурные традиции новые веяния, новшества, что содействовало развитию многих отраслей неразрывно связанных с культурой, в том числе и истории.
Три подсистемы:
Массовая субкультура.
Элитарная субкультура.
Пережитки фольклора.
Современная культурная ситуация.
Постмодернизм – новый тип культуры, перелом в истории мировой культуры, поиск путей к преодолению разрыва между элитарной и массовой культурой, традициями и новаторством, Западом и Востоком, эпоха «многомерного» диалога как способа существования культура и человека в культуре.
Три ступени развития культуры:
Теоцентристская – имела своей основой мифологическое сознание, которое достигло высшей своей формы в мировых религиях и истории феодализма.
Натуроцентристская – началась с эпохи Возрождения, поставила на место богов природу: ей поклоняются, ее изучают, преобразовывают, изображают в искусстве.
Антропоцентристская – с середины XX века. Переход к ней – смысл современного периода истории.
От раздробленности – к культурному единству человечества.
Альтернативные подходы к пониманию культурно-исторического процесса:
Однолинейность: все страны и народы движутся по одной и той же магистрали культурного развития. Одни из них (западные) вырываются в этом движении вперед, достигая более высокой ступени развития культуры. Другие отстают и застревают на более низком культурном уровне, но рано или поздно их культура тоже должна подняться на эту ступень.
Полилинейность: история человечества предстает история как история отдельных обществ (стран, народов), существующих в течение какого-то ограниченного времени. Культуры этих обществ рождаются и
умирают вместе с ними. Универсального, охватывающего все общества процесса развития не существует. Культуры разных обществ не сопоставимы, сравнить их по уровню развития нельзя, потому что каждая из них развивается по-своему.
Альтернативу можно преодолеть исходя из того, что при полилинейности и разнообразии культур в них существуют одинаковые компоненты – универсалии культуры. Наличие их определяет общность и единство всех культур.
Культурное объединение человечества – формирование единой мировой культуры.
В прошлом, когда связи между локальными культурами были слабыми, история шла полилинейно. В современную эпоху связи между культурами растут, и антропологическое единство человечества дополняется его культуным единством. Полилинейность сменяется однолинейным прогрессом – движением к единому общему аттрактору. Две тенденции: сохранение уникальности и движение к синтезу культур. [14, с.449]
3. Заключение
Обособленное существование народов в течение долгого исторического прошлого вело к тому, что универсалии своих культур воспринимались людьми как нормы, действующие лишь в рамках их общества, а за пределами его не обязательные. По мере преодоления национальной замкнутости обнаруживается наличие в разных культурах одних и тех же универсалий (хотя и выраженных в разных формах). Развитие связей между народами все больше делает эти универсалии нормами отношений между людьми независимо от их национальности и места проживания. Культурные универсалии осознаются как всеобщие, общечеловеческие идеалы и ценности.
В современную эпоху практически все народы и государства втянуты в общую сеть контактов и образуют полный противоречий, но единый человеческий мир. Локальные культурно-исторические процессы сливаются в целостный мировой культурно-исторический процесс. Увеличивается степень знакомства людей с культурными традициями других народов, углубляется понимание понимание специфики других культур, складываются общие оценки культурных достижений. Таким образом, антропологическое единство человечества как биологического рода дополняется сейчас его культурным единством.
Если до современной эпохи история складывалась из независимых друг от друга циклов эволюции замкнутых культур или цивилизаций, то включение отдельных культур в единый мировой процесс означает, что для них больше нет ни независимости, ни замкнутости, ни цикличности, приводящей к их гибели. Они получают возможность развиваться, осваивая и модифицируя по-новому достижения других культур, и обогащать мировую своими достижениями.
Возникающее ныне – впервые в истории – культурное единство человечества принципиально изменяет механизмы, определяющие до сих пор судьбу отдельных культур и цивилизаций. Представляется справедливой мысль М.Кагана, что наступает новая эра, в которой на авансцену всемирной истории выходит «многомерный диалог» культур. Участие в этом диалоге становится важнейшим условием развития любой культуры. Степень усвоения той или иной цивилизационной культурой мировых достижений и способность ее обогатить мировую культуру своими достижениями можно рассматривать как критерии ее уровня развития. В этом смысле следует говорить не только о разнообразии культур, но и о разнице между более и менее развитыми культурами. Однако чем больше втягивается отсталая культура в мировой культурный
процесс, тем скорее поднимается уровень ее развития. Выравнивание уровней развития культур – одна из характерных черт современной эпохи.
Единство мировой культуры, ее неразрывная связь с историей создает почву для согласования и унификации различных форм, в которых проявляются и выражаются в разных культурах универсалии, общечеловеческие нормы, ценности и идеалы. Наверное, какие-то специфические черты национальных культур при этом будут утрачиваться. Так, впрочем, было всегда. Но чем культура своеобразнее, тем больший вклад она способная внести в мировую культуру, и, таким образом, сохранить свои уникальные черты. Перспективы дальнейшего развития мировой культуры во многом зависят от того, как будет складываться взаимодействие двух противоположных тенденций – сохранения уникальности культур и движение к их синтезу.
Таким образом, рассмотрев историческое развитие культуры в контексте истории на примере различных стран, с точки зрения философов, мыслителей становится очевидно, что с ранних этапов развития человечества все развивается, прогрессирует, синтезируется. Но вместе с тем, индивидуальные черты и особенности продолжают сохраняться, оставаться прежними, либо же деформироваться, приспосабливаясь к новым веяниям, течениям, новой качественно лучшей жизни. В итоге мы видим то, как неразрывно связана культура и история, это части единого целого наследия человечества, поэтому и рассматривать их стоит в единстве, целостности.
Список используемой литературы
1. Культурология: Учебное пособие для ВУЗов / Под ред. А.А. Радугина. -М., 1996.
2. Кармин А.С. и др. Культурология: Учебник. -СПб., 2005.
3. Введение в культурологию: Учеб. пособие для вузов / Под ред. Е.В.Попова.-М.: ВЛАДОС, 1996.
4. История и культурология. Шишова Н.В., Акулич Т.В., Бойко М.И. и др. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Логос, 2000 — 456 с.
5. Культурология в вопросах и ответах: Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 1997.
6. Гуревич П.С. Культурология: Учебник. -М., 2005.
7Журавлева И.А. Культурология: Учебное пособие. - Тула: Тульский гос. ун-т, 2007. - 119с.
8. Жаркова С.Ю., Семенов М.О. Идея общественного прогресса. // Социс. 2005. № 9.
9. Бухаров А.Ю. Развитие культуры в зеркале европейской культуры. // Вопросы философии. 2006. № 4.
10 Гуревич А.Я. Социальная история и историческая наука // Вопр. филос. 1990. № 4.
11. Кондаков И. Введение в историю русской культуры. М.: Наука, 1994.
12. Гуревич П.С. Философия культуры. М. Аспект прсс. 1995.
13. Шпенглер О. Закат Европы. М.: Мысль, 1995.
14. Кармин А.С., Новикова Е.С. Культурология. – СПб.: Питер, 2004. – 464 с.
