Экономическое развитие России: традиции и реформы

Содержание

ВВЕДЕНИЕ

Любая модель развития национальной экономики не только представляет собой своеобразное сочетание внутренних и внешних факторов, определяемых национальными или геополитическими особенностями, но и имеет специфику, относящуюся к различным историческим этапам и связанную с базовыми условиями на каждом из них. Поэтому в процессе любых реформ ключевой вопрос - это вопрос о соответствии выбранной модели экономического развития и адекватных ей институтов национальным традиционным институциональным формам, выработанным на протяжении столетий, среди которых одной из основных представляется национальный экономический менталитет. То есть это вопрос о соотношении традиций общества с процессами обновления.

Связь между экономической теорией и хозяйственным поведением индивидов и домохозяйств кажется достаточно однозначной: теория обобщает универсальные принципы рационального поведения и становится, в свою очередь, методологической основой для разработки экономической политики отдельных фирм и государ­ства в целом. Однако в странах примерно равного уровня развития и хозяйственное поведение людей, и струк­туры бизнеса, и экономическая политика редко одинаковы - каждая страна ищет и находит свои варианты ре­шения универсальных проблем. Экономическая теория определяет спектр возможных решений. Но какие имен­но из них целесообразно выбрать в каждом конкретном случае, трудно решить без углубленного изучения настоящего и прошлого каждой отдельно взятой страны, ее потенциала, ее социальных стереотипов, а в более общем смысле - без анализа ее национальной экономической ментальности.

Таким образом, традиции и реформы, учитывающие данные традиции и менталитет являются взаимосвязанными направлениями развития экономики России.

Целью данной курсовой работы является изучение экономического развития России в процессе реформ с позиций национального экономического менталитета и институциональной модели.

Задачами курсовой работы являются:

- изучение сущности и содержания российского экономического менталитета;

- рассмотрение прошлого и настоящего институциональной модели российской экономики;

- изучение экономических реформ в истории современной России.

Данный вопросы достаточно изучены в трудах Бессоновой О., Нуреева Р.М., Герасимова А.И., Фонотова А.Г.

Источниками информации для написания работы послужили труды российских ученых в области экономики.

ГЛАВА 1. РОССИЙСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ И ОСОБЕННОСТИ ТРАДИЦИОННОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ

Любая модель развития национальной экономики не только представляет собой своеобразное сочетание внутренних и внешних факторов, определяемых национальными или геополитическими особенностями, но и имеет специфику, относящуюся к различным историческим этапам и связанную с базовыми условиями на каждом из них. Поэтому в процессе любых реформ ключевой вопрос - это вопрос о соответствии выбранной модели экономического развития и адекватных ей институтов национальным традиционным институциональным формам, выработанным на протяжении столетий, среди которых одной из основных представляется национальный экономический менталитет. То есть это вопрос о соотношении традиций общества с процессами обновления.

Рассмотрим основные понятия национального экономического менталитета и влияния традиций на развитие экономики России.

1.1 Содержание и структура национальной экономической ментальности

Связь между экономической теорией и хозяйственным поведением индивидов и домохозяйств кажется достаточно однозначной: теория обобщает универсальные принципы рационального поведения и становится, в свою очередь, методологической основой для разработки экономической политики отдельных фирм и государ­ства в целом. Однако в странах примерно равного уровня развития и хозяйственное поведение людей, и струк­туры бизнеса, и экономическая политика редко одинаковы - каждая страна ищет и находит свои варианты ре­шения универсальных проблем. Экономическая теория определяет спектр возможных решений. Но какие имен­но из них целесообразно выбрать в каждом конкретном случае, трудно решить без углубленного изучения настоящего и прошлого каждой отдельно взятой страны, ее потенциала, ее социальных стереотипов, а в более общем смысле - без анализа ее национальной экономической ментальности. Именно национальная экономиче­ская ментальность является основополагающим элементом хорошо известного неоинституционалистам фено­мена path dependency - зависимости от предшествующего развития.

В целом можно вести речь о присутствии в сознании человека некоего стержня, который может при разных внешних условиях выступать в разных обличиях, но при всем при этом он является единым для всего сообщества, к которому принадлежит данный индивид, и служит как бы его внутрикультурным интегратором. Менталитет (ментальность) как характеристика психологической жизни людей является системой взглядов, оценок, норм и умонастроений, основывающейся на имеющихся в данном обществе знаниях и верованиях и задающей вместе с доминирующими потребностями и архетипами коллективного бессознательного иерар­хию ценностей, а значит и характерные для представителей данной общности убеждения, идеалы, склонности, интересы и другие социальные установки, отличающие эту общность от других.

Каждая социальная группа имеет свои ментальные особенности. Сколько существует типов социаль­ной стратификации, столько существует и видов ментальности. Каждый индивид, поскольку он одновременно входит в несколько социальных групп, является носителем разных видов ментальности - этнической, классо­вой, гендерной, конфессиональной и т.д. Поскольку предметом изучения является специ­фика экономического развития России, то из различных видов ментальности нас должна интересовать в первую очередь национальная хозяйственная ментальность (национальная хозяйственная культура). [11; с. 122]

Национальная ментальность - это социально-психологическое состояние этнического сообщества (нации, народности, народа), отражающее результаты длительного и устойчивого воздействия естественно-географических и социально-экономических условий формирования и развития этого сообщества. Нацио­нальный менталитет отражает в себе историю нации и не может оторваться, уйти от тех базовых ценностей, морали, норм, которые его формировали. С другой стороны, сформировавшийся менталитет теперь уже сам организует энергию членов общества и, таким образом, побуждает их поступать так, как они должны, испыты­вая удовлетворение от своих действий, соответствующих требованиям культуры. Теперь уже национальная ментальность во многом определяет пути в будущее, определяет характер развития, те формы, орудия и спосо­бы деятельности, которые адекватны потребностям национальной культуры. Качественное изменение преобла­дающих в национальном менталитете ценностей и стереотипов нормативного поведения - процесс длительный и чрезвычайно болезненный, особенно если это происходит под воздействием насильственных факторов.

Национальная ментальность влияет на все сферы жизни общества, в том числе и на хозяйственную дея­тельность. Особенности экономических ценностей и норм поведения, характерные в той или иной степени для всех представителей какой-либо этнической группы, характеризуют ее национальную эко­номическую ментальность. Влияние национальной экономической ментальности на хозяйственное развитие современной России (как, впрочем, и любой другой страны) выглядит в самом общем виде так (рис. 1):



Рис. 1. Влияние ментальности на становление экономических институтов
Таким образом, на­циональная экономическая ментальность (основополагающий неформальный институт) формируется под влия­нием объективных условий жизни нации и определяет характер социально-экономических норм (формальных институтов), которые, в свою очередь, формируют историческую траекторию хозяйственного развития нации.

По поводу структуры национальной экономической ментальности какой-либо относительно общепри­знанной концепции еще нет. Будем считать основными элементами национальной экономической ментальности (или национальной хозяйственной культуры) стереотипы потребления, нормы и образцы соци­ального взаимодействия, организационные формы хозяйственной жизнедеятельности, ценностно-мотивационное отношение к труду и к богатству, степень восприимчивости к зарубежному опыту (рис. 2). [11; с. 123-125]



Рис. 2. Основные элементы национальной экономической ментальности.

Экономисты считают главным принципом рациональной экономической жизнедеятельности максими­зирующее поведение: принимая ответственные решения, индивид (или коллектив) стремится либо максимизи­ровать свою выгоду от использования ограниченных ресурсов, либо минимизировать затраты ресурсов при достижении необходимого результата. Следует помнить, что для человека всегда важно не только быть бога­тым (иметь много потребительских благ), но и «сохранять свое лицо» в глазах окружающих. Поэтому максимизирующее поведение предполагает максимизацию как дохода, так и престижа. Различия в хозяйственной культуре ведут к различиям и в максимизирующем поведении.

1.2 Факторы, сформировавшие российскую экономическую ментальность

Экономическая ментальность россиян нынешнего времени отражает длительную и трагическую историю нашей страны с XIV - XV вв. (именно это время принято считать началом этногенеза русских - этнического ядра со­временных россиян) до наших дней. Можно выделить, по крайней мере, четыре группы факторы, которые, накладываясь друг на друга, обусловливают заведомую невозможность развития в России классического, «евро­пейского» капитализма:

1. 
   мобилизационно-коммунальная производственная среда - фактор, который действует с самых начальных моментов развития российской цивилизации;
   
2. 
   православная этика - фактор, оказывающий сильное влияние на развитие национальной культуры уже ты­сячу лет;
   
3. 
   догоняющая модернизация, которая на протяжении трех столетий заставляет российское общество нахо­диться в состоянии постоянной мобилизации;
   
4. 
   советский «эксперимент», под воздействием которого в течение более 70 лет осуществлялось целенаправ­ленное идеологическое воспитание россиян.
   

Рассмотрим подробнее, какие именно ценности культивировались, а какие, наоборот, выпалывались под воздействием этих факторов. [10; с. 76-77]

Наиболее стабильным фактором хозяйственной жизнедеятельности любого народа является, конечно, природно-географическая среда (объективные естественные производительные силы). Материально-технологическая среда жизнедеятельности россиян, которые вплоть до середины XX в. оставались в основном крестьянским сообществом, связана прежде всего с особенностями земледельческого производства. Ее следует охарактеризовать как мобилизационно-коммунальную, то есть такую, которая создает аритмию производства и требует коллективных усилий под единым руководством.

Естественно-географическим условием развития русского этноса является короткий производствен­ный цикл. Северный континентальный климат, короткое и холодное лето заставляют осуществлять базовую, сельскохозяйственную деятельность в режиме не равномерного расходования сил, а импульсной мобилизации. Это значит, что в течение примерно 100 летних дней русский крестьянин трудился на пределе сил, а остальное время года вынужденно оставался свободным.

Следующей природно-географической особенностью, обусловившей специфику российской экономи­ческой культуры, является существование в режиме выживания: зона неустойчивого земледелия оставляла мало возможностей для накопления излишков, а следовательно, для значительного социального расслоения. Объективные условия хозяйственной дея­тельности российских крестьян обусловили длительное сохранение и даже периодическую регенерацию об­щинных форм организации социально-экономической жизни. Важнейшей характеристикой общинных форм поведения являлась реципрокация при помощи многочисленных обычаев уравнительного перераспределения, таких как потлач (дарения излишков), помочи (совместная трудовая деятельность), «наряды миром», толоки, складчина. Реципрокный характер такого обмена означал, что обмен осуществлялся между равными, а получе­ние помощи накладывало на получателя обязательство немедленно отозваться на призыв оказавшего ему по­мощь, когда последний будет в ней нуждаться. В основе нормативной базы «моральной экономики» сельской общины в России, как и везде, лежали представления о человеке как принадлежности целого, коллектива, и о традиции как высшей ценности в сравнении с новациями. [10; с. 78-79]

Слабая взаимосвязь между личным трудом и уровнем жизни сформировала фаталистические черты национального характера, экстернализацию контроля над событиями жизни индивида. Фатализм - это оборотная сторона традиционализма, нежелания менять что-либо собствен­ными усилиями. Фаталистические черты русской культуры прослеживаются даже в языке, в котором четко видны характеристики неагентивности - ощущения того, что людям неподвластна их собственная жизнь, что их способность контролировать жизненные события ограничена. В русском языке люди выступают скорее не как «деятели», а как «претерпеватели». Фатализм национального характера обусловливает низкие ранги активно-достижительских ценностей и в современной России, в то время как, по результатам исследований, ранги ценностей, связанных с возможностью не работать, в России значительно выше, чем в западных странах.

Низкопродуктивное земледелие доиндустриальной России обусловило также слабое развитие городов, которое в доиндустриальных обществах определяется масштабами аграрного прибавочного продукта.

На развитие русской цивилизации неизгладимый отпечаток наложило принятие христианства в его православной разновидности с характерными для него низкими оценками мирского труда, обрядоверием и цезарепапизмом.

Восточно-христианская религиозная традиция рассматривала труд как неприятную необходимость, наказание человечеству за перво­родный грех. Русское православие не давало высших духовных санкций для активной работы в миру. Подобные факторы обусловили «нерыночность» рус­ского национального характера, преобладание этики выживания, отношение к накопительству и собственности как к отрицательным ценностям. Русский праведник стесняется требовать адекватную плату за свой труд, опасаясь проявить жадность, погоню за мелкой и презренной выгодой. Подобный «сверхэкономизм» создает мощные преграды для развития рыночного хозяйства: человек, желающий жить «по совести», предпочитает полунищенский труд «грязному» бизнесу, а предприниматель обречен жить в атмосфере морального вакуума, чувствовать себя иностранцем в собственной стране. [10; с. 80-82]

«Антиэкономизм» православия обусловил существование бедности как типа культуры. Русской куль­туре свойственно более терпимое и гуманное, чем на Западе, сочувственное отношение к неудачникам хозяйст­венной деятельности, а сама по себе бедность не воспринималась как признак отверженности. Помощь бедным составляла важнейшую нравственную обязанность христианина. Таким образом, православное христианство при помощи этических норм закрепило перераспределительные обычаи крестьянской общины.

Таким образом, русское православие культивировало традиционализм российской экономической культуры. «Традиционалистский» строй мышления выражается, в частности, в том, что человек не склонен за­работать больше, он просто хочет жить так, как привык. Как отмечал еще М. Вебер, при затруднениях тради­ционалисты не меняют строй жизни, а сокращают потребности. Это высказывание М. Вебера подтверждается и результатами современных исследований. Так, в провинциальных городах России падение денежных доходов населения в 1990-е гг. не сопровождалось активизацией экономического поведения. Основной реакцией на ма­териальные трудности было и во многом остается не приспособление к рыночной экономике, а бегство от нее.

Сильное государство, которое одновременно является субъектом насилия по отноше­нию к индивиду, а с другой стороны, выступающее источником любого возможного блага, формировало тип личности, отчужденной от управления страной, но, с другой стороны, редко открыто противостоящей государ­ственному насилию. Указанные особенности порождали особую этику неформальных отношений контроля и распределения ресурсов. Институты пожалований и жалоб обусловили приспособление к специфическим кана­лам получения материальных благ - не через независимость и свободную конкуренцию, а через лояльность к власти. Формировались персонифицированные «социально ориентированные» экономические стратегии, в от­личие от «рыночноориентированных» на Западе. Отсюда - гипертрофия надежд «маленького человека» на вер­ховную власть, оправдание ее вмешательства в жизнь общества, что нередко уравнивалось и с оправданием самоволия.

Российское общество и в наши дни по традиции остается неэмансипированным от власти. Монархиче­ская традиция, наивная русская вера в «доброго царя», ожидание Вождя, Хозяина, Лидера во многом преобла­дают в сознании народных масс вплоть до конца ХХ в. Точка опоры у россиян вынесена вовне, связана с вер­ховной государственной властью. В России, в отличие от стран Запада, исторически сложился тип обществен­ной системы, для которого характерны «перевернутые» отношения собственности и власти, в основе которого лежит эффективность власти, а не эффективность собственности.

Социалистическая революция 1917 года в России ознаменовала собой новый этап развития раздаточ­ной экономики. Социалистический эксперимент оказался возможен (и жизнеспособен) в стране с давними тра­дициями коммунальности, уравнительного распределения, доминирования политических задач над экономиче­скими, внеэкономического принуждения со стороны государства, которому слабо развитое гражданское обще­ство делегирует бремя ответственности за себя. Парадокс заключался в том, что советская система не противо­речила народному желанию быть зависимыми от доброго и справедливого Царя, Отца, Хозяина. Место благо­детеля теперь заняло Заботливое Государство. Родившись из традиций государственного патернализма, коллективизма и традиционализма, советский вариант социалистической идеологии стал мощным фактором их укрепления.

Подобно тому, как столетиями ранее все слои населения законодательно прикреплялись к земле, отны­не все трудоспособное население было прикреплено к государственным предприятиям и организациям, вне которых оно просто не могло иметь законных средств к существованию. Новым в экономических отношениях стал запрет частной собственности на средства производства, всеобщее обязательное участие в производствен­ной и управленческой деятельности на объектах единой государственной собственности. [10; с. 83-85]

Итак, рассмотрение исторических аспектов формирования российской экономической ментальности позволяет увидеть комплекс факторов, которые действуют сонаправленно, закрепляя в качестве основопола­гающих такие ценности, как коллективизм, государственный патернализм и традиционализм.

Хозяйственные ценности и нормы российской цивилизации создают принципиальные различия между российскими и западными социально-экономическими институтами. Если западные общества уже в доиндустриальную эпоху сформировались как система конкурирующих друг с другом относительно самостоятельных институтов, то в России все институты являются лишь частями единой нерасчленимой системой и не могут обособляться без угрозы кризиса российской цивилизации. Это приводит, в конечном счете, к объективному складыванию системы институтов, характерной для восточной институциональной матрицы.

Поскольку в России точка опоры вынесена вовне, связана не с гражданским обществом, а с верховной государственной властью, то в ней, в отличие от стран Запада, исторически сложился тип общественной систе­мы, для которого характерны отношения власти-собственности, схожие с обществами «азиатского способа производства». Важнейшей чертой российской экономической культуры была и все еще остается непримени­мость западного принципа священности и неприкосновенности частной собственности.

Российской национальной традицией, перекочевавшей из дореволюционной России в советскую и да­лее - в квазирыночную, является слабая правовая защищенность субъектов экономической деятельности, со­ставляющей частью которой является слабая защита прав собственности. Высокие издержки по спецификации и защите частных прав способствовали формированию и преобладанию в России институтов общественной, а не частной, собственности.

Сложность выбора пути реформирования российской экономики заключается в том, что, в то время как российская экономическая культура больше тяготеет к восточному типу, более привлекательным и престиж­ным для России традиционно остается Запад, за основу реформирования в ходе российских модернизаций все время брались западные модели. То же самое происходит и сегодня.

Этот вывод, в свою очередь, позволяет утверждать, что в ближайшие годы российские экономические реформы неизбежно будут наталкиваться на «эффект постизма», «налог прошлого», «постсостояния» в массо­вом сознании. Он заключается в резком противоборстве старого и нового, противоречии между радикальным отторжением старого («дурное отрицание») и стремлением к максимальному его удержанию как чего-то ста­бильного, стойкой и привычной опоры. Это пример того, как «предыдущее тащит назад», когда прежние струк­туры и образы мышления стремятся обрести новую жизнь в новых структурах и новом мышлении. [10; с. 86-88]

Таким образом, в процессе любых реформ экономики ключевой вопрос - это вопрос о соответствии выбранной модели экономического развития и адекватных ей институтов национальным традиционным институциональным формам, выработанным на протяжении столетий, среди которых одной из основных представляется национальный экономический менталитет. То есть это вопрос о соотношении традиций общества с процессами обновления. Национальная ментальность - это социально-психологическое состояние этнического сообщества (нации, народности, народа), отражающее результаты длительного и устойчивого воздействия естественно-географических и социально-экономических условий формирования и развития этого сообщества. Экономическая ментальность россиян нынешнего времени отражает длительную и трагическую историю нашей страны с XIV - XV вв.: мобилизационно-коммунальная производственная среда - фактор, который действует с самых начальных моментов развития российской цивилизации; православная этика - фактор, оказывающий сильное влияние на развитие национальной культуры уже ты­сячу лет; догоняющая модернизация, которая на протяжении трех столетий заставляет российское общество нахо­диться в состоянии постоянной мобилизации; советский «эксперимент», под воздействием которого в течение более 70 лет осуществлялось целенаправ­ленное идеологическое воспитание россиян.

ГЛАВА 2. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ: ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

2.1 Раздаточная экономика – базис российской цивилизации

Институциональные рамки хозяйственной деятельности в России в значительной степени задаются го­сударством. Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на гражданское общество. Идея сильной (вплоть до диктаторской) государственной власти в России имеет очень глубокие корни, связанные с российскими особенностями процессов политогенеза и модернизации.

С IX в., с самого начала формирования государственности, в России складывается и затем постоянно воспроизводится хозяйственная система, которую О.Э. Бессонова называет «раздаточная экономика». [1; с. 31-32]

В ареале российского государства для обеспечения единства локальных сред сформировалось институциональное ядро с доминированием раздаточных институтов. Это означает, что выживание суперэтноса в данном географическом ареале обеспечивается базовыми институтами раздаточного типа, а рыночные институты являются лишь вспомогательными компенсаторными, проявляющими себя доминантными только в период институциональных трансформаций.

Институт общественно-служебной собственности. Собственность в раздаточной экономике передается хозяйствующим субъектам под условие выполнения правил ее использования и управляется государственными органами. Общественно-служебную собственность отличают два признака: доступ к ней осуществляется только в форме службы, а права по ее распоряжению распределены между хозяйствующими субъектами и в полном объеме не принадлежат никому.

В основе экономической организации раздаточного типа лежит служебный труд – участие в трудовом процессе на объектах общественно-служебной собственности и (или) выполнение определенных функций в интересах всего общества. Служебный труд носит обязательный характер, обусловленный внешними по отношению к каждому субъекту условиями, и означает выполнение определенных, предписанных обществом функций и обязанностей.

Обеспечение материальных условий для выполнения служебных обязанностей в рамках общественно-служебной собственности осуществляется через институт раздач. Объектами раздач могут выступать все виды материальных ресурсов и нематериальных условий: земля, рабочая сила, деньги, жилье, услуги, продукты, права и льготы. Институт раздач предопределяет также и формы владения материальными объектами, поскольку раздаче подлежат не только сами объекты, но и объем прав по их распоряжению, посредством которых определяются правила владения и использования этих объектов.

Выполнение производственных задач и формирование общественного богатства происходит через институт сдач, который представляет собой механизм аккумуляции материальных благ, ресурсов и услуг с целью их распределения через институт раздач.

Движущим механизмом раздаточной экономики является координация сдаточно-раздаточных потоков, при которой каждый субъект стремится к максимизации своей доли, как соотношения между полученными раздачами и произведенными сдачами; а на уровне общества этот механизм обеспечивает баланс потоков сдач-раздач, что в существенной мере определяет социально-экономическую политику государства.

Сигналы обратной связи, отражающие реакцию участников общественного воспроизводства на возникающие проблемы, передаются через институт административных жалоб. Раздаточная экономика находится в состоянии эффективного функционирования, если основу системы административных жалоб составляют жалобы-обращения. Если уровень жалоб-обращений превышает нормальный, то они скрыто накапливаются на уровне предприятий и организаций, а затем «выплескиваются» в средства массовой информации или направляются как проблемные сигналы прямо в центральные органы управления. Увеличение доли латентных жалоб и жалоб-сигналов означает ухудшение экономического положения. Когда такие жалобы приобретают массовый характер, они свидетельствуют о кризисе раздаточной экономики. [1; с. 34]

Институт рыночной торговли и частного предпринимательства в раздаточной экономике занимает особое, компенсаторное положение. Им охватывается вся торговая и предпринимательская деятельность вне сферы государственного управления. Этот институт осуществляет функции по освоению рискованных сфер экономики в стабильных фазах, и выполняет задачи воспроизводства в тех случаях, когда раздаточные институты находятся в кризисе; но главное – это его инновационная роль в апробировании новых методов хозяйствования и технологий.

2.2 Институциональная траектория развития экономики России

В рамках общей теории институциональных трансформаций было показано, что институциональное развитие России — это последовательное чередование исторических циклов, в которых базовые институты раздаточной экономики приобретали адекватные формы, позволяющие отвечать на вызовы конкретного этапа в развитии России (см. рис.3). Между этими циклами располагались трансформационные фазы, институциональная среда которых носила квазирыночный характер.

I цикл длился с конца IX в. и до конца XII в., процесс первичной трансформации пришелся на XIII – XV вв. Основу хозяйства этого цикла составлял общинный раздаток. В рамках общины старейшина распоряжался ресурсами, распределял занятия, раздавал пищу и одежду с учетом жалоб членов общин. Управление государством осуществлялось князьями с помощью урочного механизма, при котором сбор дани осуществлялся на основе установленного «урока». Этот механизм обеспечивал выполнение функций управления и обороны князем с его дружиной.



Рис. 3. Институциональная траектория развития России

II цикл охватывал XV-XIX вв., очередная трансформация происходила с 1861 по 1917гг. В этот период господствовал поместный раздаток, при котором вся земля и средства производства раздавались ступенчато: государство наделяло помещиков, а они – крестьян. Потоки сдач также были двухступенчатыми: один – в государственную казну в виде податей и повинностей, а другой поток в виде оброка и барщины направлялся помещику на основе крепостного права. При этом помещики были обязаны служить по военным и хозяйственным делам государства на основе поместного права. В этот период окончательно сложилась ведомственная система, когда управленческие функции были закреплены за определенными ведомствами, принимавшими решения с учетом челобитных от всех слоев населения. [2; с. 76-77]

III цикл продолжался с 1917 до 1990 гг. и базировался на административном раздатке, затем последовала третья трансформационная фаза с 1991 по 2000 гг. В этот цикл общественно-служебная собственность приобрела характер государственной, т.е. была прекращена раздача объектов в условное владение. В рамках этой собственности вся произведенная продукция сдавалась, а все ресурсы раздавались на основе государственного плана. Иерархическая модель управления упорядочивала хозяйственную жизнь по территориально-отраслевому принципу. Многоуровневость управляемого объекта породила к жизни многоканальную систему приема жалоб, обеспечивающую обнаружение узких мест.

В каждом институциональном цикле выделяются четыре фазы с определенными механизмами и типовым сюжетом. Начало цикла – это перинатальная фаза, она протекала в борьбе и конфликтах, которые являются следствием реализации трех механизмов: национализации, коллективизации и социальной фильтрации.

С помощью механизма национализации государство осуществляло процесс изъятия имущества у частных лиц (с компенсацией или без) и перевод его в общественно-служебную собственность. В процессе национализации происходило принятие новых норм и правил функционирования всей экономики. Национализация подкреплялась механизмом коллективизации, посредством которого частные организации преобразовывались либо в государственные, либо в огосударствленные (кооперативные, арендные, откупные) формы. С помощью механизма социальной фильтрации частные лица возвращались на службу государства независимо от их прежнего социального статуса. Для лиц, отказывающихся осуществить переход на государственную службу и оказывающих сопротивление, включался репрессивный механизм как составная часть механизма социальной фильтрации.

За перинатальной следует структурированная фаза – основной период институционального цикла, в рамках которого работают базовые институты раздаточного типа в конкретно-исторических формах. Институциональное ядро переходит в устойчивое состояние, и происходит замена механизмов перинатальной фазы базовым хозяйственным механизмом, включающим единую систему нормативов, ведомственную систему управления, установленную Центром систему цен, общехозяйственное штатное расписание, систему обязательной регистрации по месту жительства, директивные производственные задания, государственную форму хозяйственных организаций, безналичную систему финансирования, обеспечение жильем и социальными благами лиц, состоящих на службе у государства.

Эти элементы базового механизма раздаточной экономики имели место на всех трех институциональных циклах, но в разных исторических формах. На первом цикле действовал урочный механизм, на втором – тягловый, на третьем – плановый. Каждая форма базового механизма – это результат адаптации к новым трудовым отношениям, усовершенствованным технологиям, расширению экономического пространства. [2; с. 78-80]

Фаза институционального исчерпания представляет собой завершение структурированной фазы. В ней происходит осознание неэффективности конкретной трудовой модели и проводится серия реформ. Но в отличие от реформ предыдущей фазы, направленных на усиление раздаточного характера экономики, реформы фазы исчерпания  предоставляли все большую самостоятельность низовым субъектам хозяйствования. Но такое внедрение «хозрасчета» запускало стихийно действующий механизм перераспределения ресурсов от непосредственных производителей к управленцам всех уровней. Этот латентный механизм действовал на протяжении всей фазы институционального исчерпания и, в конечном счете, приводил к социальной поляризации управляемых и управляющих.
Увеличение управленческого слоя и геометрический рост затрат на его содержание, с одной стороны, снижение реальных доходов населения и усиление кризисных тенденций в экономике, с другой, вызывало политическую нестабильность и неизбежность осуществления радикальных мер по изменению соотношения базовых и компенсаторных институтов, введению частной собственности и отношений купли-продажи как базовых. Тем более что для преодоления нарастающего кризиса, институт рыночной торговли и частного предпринимательства спонтанно расширял спектр действия в нелегальных теневых формах. Логическим завершением этой серии реформ становилось включение механизма приватизации, с помощью которого объекты общественно-служебной собственности передавались в частные руки. Тем самым окончательно ликвидировалась доминирующая роль раздаточных институтов.

Таким образом, институциональные рамки хозяйственной деятельности в России в значительной степени задаются го­сударством. Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на гражданское общество. Идея сильной (вплоть до диктаторской) государственной власти в России имеет очень глубокие корни, связанные с российскими особенностями процессов политогенеза и модернизации. С IX в., с самого начала формирования государственности, в России складывается и затем постоянно воспроизводится хозяйственная система, которую О.Э. Бессонова называет «раздаточная экономика». Выполнение производственных задач и формирование общественного богатства происходит через институт сдач, который представляет собой механизм аккумуляции материальных благ, ресурсов и услуг с целью их распределения через институт раздач. В рамках общей теории институциональных трансформаций было показано, что институциональное развитие России — это последовательное чередование исторических циклов, в которых базовые институты раздаточной экономики приобретали адекватные формы, позволяющие отвечать на вызовы конкретного этапа в развитии России. Между этими циклами располагались трансформационные фазы, институциональная среда которых носила квазирыночный характер.

ГЛАВА 3. ЭКОНОМИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ В ИСТОРИИ
СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

3.1 «Догоняющая модернизация» в России

Важнейшим фактором, обусловившим примат роли государства в экономической жизни, были особенности процессов модернизации России. Российский вариант «догоняющего развития» был связан с «ре­волюциями сверху», истоками которых была вынужденная необходимость (экономическая отсталость, военные поражения от западных стран). К наиболее острым проблемам модернизации страны, которая не производит собственных культурных образцов, а заимствует их у Запада, относятся «искусственный» характер самих мо­дернизаций, несоответствие структурно-технологических инноваций существующим социально- экономическим институтам. Это объясняется проблемой конгруэнтности институтов стран - экспортеров и импортеров экономических, технологических и социальных инноваций.

Изменение российских экономических, политических и социальных институтов носило дискретный характер, в значительной степени определялось прямым заимствованием норм, регулирующим взаимодействие экономических агентов, из социально-экономических систем, в которых индивиды обладают другим менталитетом, поведенческими установками. Подобные структурные несоответствия сильно искажают первоначальный замысел реформ, а культурные об­разцы всегда на шаг отстают от изменений в технологиях.

Мобилизационное развитие, как назвал А.Г. Фонотов такой тип социально-экономической эволюции, может путем огромных затрат ресурсов судорожными рывка­ми временно сокращать разрыв между Россией и Западом, но затем он вновь и вновь восстанавливается и даже растет. Вестернизация России, начиная с Петра I, проводилась по инициативе верхов, поэтому обычно она ока­зывалась делом активного меньшинства (элиты), масса же народа чаще всего служила, по выражению А.И. Герцена, «мясом освобождения».

Все модернизации инициировались его главным агентом - государством, проводились в форсированно-мобилизационном темпе, за счет и на основе архаических структур. Так, к началу ХХ века в России утверждается «небоскребный» капитализм, развитие которого в основном шло «сверху», путем властного вмешательства государства и при широком участии иностранного капитала и который поэтому лишь в малой степени выступал в своей классической форме - свободной конкуренции. [5]

Следствием запаздывающих модернизаций являются радикальные общественные изменения, социаль­ная цена которых достаточно высока. Поскольку реформы не вызревали в результате естественного развития социально-экономических институтов, а насаждались сверху, они долго оставались «насилием над массами». К жизни в режиме мобилизации, связанной с сельскохозяйственными циклами, и этике выживания русского кре­стьянства запаздывающие модернизации добавили и высокую степень нестабильности.

Тяжелые модернизации заложили в психологию народа страх перед реформами, отношение к ним как к стихийному бедствию, недове­рие к власти. Пассивное сопротивление реформам сбавляет темпы и даже качественно трансформирует их. Тем самым в них закладываются механизмы отставания, необходимость новой, и опять запаздывающей, модернизации.

В условиях, когда завтрашний день непредсказуем и может нести как неожиданные взлеты, так и угро­зы потерять все, «рациональной» формой поведения населения становится жизнь сегодняшним днем.

В подобных же (если еще не более сильных) условиях нестабильности существует элита. Эгоизм, гедо­нистическая идеология, демонстративное потребление, высокая степень неравенства - неотъемлемые черты общества неорганичной модернизации. В модернизирующемся «вдогонку» обществе элита отличается «син­дромом временщика», нерациональным, негибким поведением. Характерной чертой «зависимой модернизации» является анклавное развитие - существование точечных «островков благополучия» на фоне всеобщей бедности, которые мало влияют на окружение. Характерно, что при искусственных модернизациях обычно выигрывает меньшинство. [5]

3.2 Реформы в экономике России в постсоветский период

В 1986 году внутренние источники советской экономики, во многом построенной по принципу импор­тозамещающей индустриализации, были истощены. Попыткой осуществить столь необходимые реформы (од­нако в рамках социалистического выбора) стала политика «ускорения». М.С. Горбачеву удавалось привлекать солидные западные кредиты под обещания демократических реформ. Внешние заимствования направлялись на реализацию грандиозных проектов, формируя огромные заделы производства. Но весь пар опять уходил в свисток, так как советская система не была способна к повышению отдачи от инвестиций.

Выбор в качестве альтернативы радикальным реформам варианта политики построения социализма «с человеческим лицом» был во многом обусловлен феноменом «исторической обусловленности» или, другими словами, зависимости текущего состояния экономики от траектории предшествующего развития. Опираясь на опыт Чехословакии, Венгрии, Югославии и Китая (кстати, не очень удачный), советское руководство планиро­вало наделить госпредприятия значительными свободами, оставив всю систему планового распределения в це­лом без изменений. Выходят Законы «Об индивидуальной трудовой деятельности» и «О государственном пред­приятии (объединении)», предполагавшие большую самостоятельность предприятий и ростки производствен­ной демократии (выборность директоров).

В дополнение к уникальному сочетанию старых и новых институ­тов, регламентирующих зачастую несовпадающие типы обменов, появились Законы «О кооперации» и «Об аренде и арендных отношениях», положившие начало трансформации отношений собственности, развитию реальных рыночных отношений и частного предпринимательства. Так называемый «эффект более позднего развития» не уберег от проблем, неизбежно возникающих в силу принципиального несовершенства институтов, и результаты оказались далеки от ожидаемых. Формально государственные ресурсы стали перекачиваться в частный сектор, еще больше снижая эффективность государственного.

Распад СССР стал одним из крупнейших событий мировой истории конца ХХ века. Распад СЭВ и «парад суверенитетов» союзных республик имели следствием разрыв традиционных экономических связей, что предопределило падение взаимного товарооборота и объемов производства, сокращение рынков сбыта. Центр лишился существенной доли перераспределяемых им ресурсов - главного рычага своего влияния. Попытка создать экономический союз на основе горизонтальных связей между предприятиями не увенчалась успехом во многом из-за политических разногласий. Агонией старой политико-экономической системы стало выступление ГКЧП в августе 1991, после провала которого стало ясно: восстановление прежней системы невозможно, а множество альтернатив будущего развития России фактически сократилось до двух взаимоисключающих вари­антов.

Первым был путь эволюционного развития - планомерное выстраивание новых экономических и по­литических институтов, постепенный отказ от плановой системы в экономике при сохранении большой доли государственных закупок и одновременной поддержке механизмов рыночной конкуренции. [9]

Но осенью 1991 года такой вариант развития событий был уже нереализуем. Россия не имела необходимых институтов госу­дарственности, окончательно утратив инструменты контроля. В результате перестают заключаться обязатель­ные хоздоговора на следующий год, фактически прекращаются поставки зерна, государство становится бан­кротом, а валютные резервы страны исчерпаны. В действительности эти обстоятельства предопределили и по­следовательность будущих институциональных преобразований, сделав невозможными воплощение в жизнь программы «500 дней» Г. А. Явлинского (проведение сначала приватизации, потом - либерализации) и директо­ра Института народнохозяйственного прогнозирования Ю.В. Яременко (структурная перестройка экономики как необходимое условие либерализации).

В конце 1991 года в условиях полного разрушения финансовой системы времени на институциональ­ные и структурные преобразования, призванные дополнять либерализацию экономики, не оставалось времени. В условиях инфляционного, платежного и общего системного кризисов России предстояло пойти по иному пути, а именно — решиться на радикальные меры: либерализацию цен и хозяйственных связей при резком ужесточении бюджетно-денежной политики, открытие экономики (нулевые импортные пошлины и ограниче­ния на ввоз), затем - приватизацию, финансовую стабилизацию и структурные реформы.

Первыми результатами либерализации цен стали: уменьшение финансовой несбалансированности за счет введения НДС и существенного снижения ценовых субсидий, ликвидация денежного навеса, появление механизмов более эффективного распределения ресурсов в экономике на основе конкуренции, устранение де­фицита товаров, структурный сдвиг в сторону демилитаризации экономики.

Оборотная сторона «шоковой терапии» состояла в ускорении темпов падения производства и подрыве политической базы для финансовой стабилизации. Дополнительными факторами, объясняющими феномен «от­ложенной» стабилизации, стали отсутствие в Конституции четкого механизма взаимодействия между тремя ветвями власти и огромная инерция бюрократического рынка, вошедшего в кровь и плоть новых начинаний. Непоследовательность денежной и бюджетной политики была обусловлена, по сути, коалиционным характе­ром исполнительной власти, причем к традиционно мощным аграрному и военно-промышленному лобби доба­вились группы давления, выражающие интересы ТЭК, импортеров и банковского сектора. [9]

В условиях слабой демократии рентоориентированное поведение групп интересов (что в принципе ни­чем не отличается от кланово-административной системы бюрократического рынка) и, как следствие, политика «мягкого вхождения в рынок» вызвали многочисленные популистские решения, подорвавшие систему государ­ственных финансов и инициировавшие фискальный кризис.

Хронология основных реформ и их последствий:

• 
  19 декабря 1991 — постановление Правительства РСФСР № 55 «О мерах по либерализации цен».
  
• 
  январь 1992 — либерализация цен, гиперинфляция, начало ваучерной приватизации.
  
• 
  29 января 1992 — Указ о свободе торговли.
  
• 
  11 июня 1992 — постановлением Верховного Совета Российской Федерации № 2980-I утверждена «Государственная программа приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 г.»
  
• 
  июль-сентябрь 1993 — падение темпов инфляции, отмена рубля СССР (денежная реформа).
  
• 
  1 января 1998 — 1000-кратная деноминация рубля.
  
• 
  с 17 августа 1998 — экономический кризис, дефолт по внутренним обязательствам (ГКО, ОФЗ), четырёхкратный обвал курса рубля.
  

В начале 1992 г. в стране начала проводиться радикальная экономическая реформа, в частности, 2 января 1992 г. вступил в силу Указ Президента РСФСР «О мерах по либерализации цен». Уже в первые месяцы года рынок стал наполняться потребительскими товарами, но монетарная политика эмиссии денег (в том числе и в бывших союзных республиках) привела к гиперинфляции: резкому снижению реальных зарплат и пенсий, обесцениванию банковских накоплений, резкому падению уровня жизни.

В 1992 году одновременно с либерализацией внутренних цен была произведена либерализация внешней торговли. Она была осуществлена задолго до того, как внутренние цены пришли к равновесным значениям. Как следствие продажа некоторых сырьевых ресурсов (нефти, цветных металлов, топлива) в условиях низких экспортных тарифов, разницы внутренних и мировых цен, слабого контроля на таможне стала сверхприбыльной. Как писал академик РАН В. М. Полтерович, при такой доходности внешних операций с сырьём инвестиции в развитие производства потеряли смысл, а «целью стало получение доступа к внешнеторговым операциям». По мнению В. М. Полтеровича, «это способствовало росту коррупции и преступности, росту неравенства, повышению внутренних цен и спаду производства». Другим следствием либерализации торговли стал поток дешёвых импортных потребительских товаров, устремившийся на российский рынок. Этот поток привёл к обрушению отечественной лёгкой промышленности, которая к 1998 году стала производить менее 10 % от уровня до начала реформ.

3 июля 1991 года Верховный Совет РСФСР принял закон «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», в статье 17 которого было записано: «определение начальной цены для продажи предприятия по конкурсу (на аукционе) или величины уставного капитала акционерного общества» должно производиться «на основании оценки предприятия по его предполагаемой доходности (в случае его сохранения)». Вопреки этому Госкомимущество с января 1992 года стало разрабатывать методику оценки приватизируемых предприятий по остаточной стоимости их имущества без учёта инфляции. В результате многие предприятия были проданы по ценам, в десятки раз меньшим их реальной стоимости. [7; с. 21-22]

Летом 1992 года началось осуществление программы приватизации. К тому времени в результате проведённой либерализации цен российские предприятия остались практически без оборотных средств. Реформаторы стремились провести приватизацию максимально быстро, потому что главной целью приватизации они видели не создание эффективной системы хозяйствования, а формирование слоя собственников как социальной опоры реформ. «Обвальный» характер приватизации предопределил её практически бесплатный характер и массовые нарушения законодательства.

В 1990-х годах ряд крупнейших российских предприятий были приватизированы на залоговых аукционах и перешли в руки новых владельцев по ценам, многократно заниженным по сравнению с их реальной стоимостью. 145 тыс. государственных предприятий было передано новым владельцам по в десятки тысяч раз заниженной общей стоимости всего около $1 млрд. Из 500 крупнейших российских предприятий примерно 80 % были проданы по цене менее $8 млн каждое.

Представим основные результаты реформ:

- реформы 1990-х годов (в частности, максимальная либерализация экономической деятельности, произвольное распределение госсобственности, финансовая стабилизация за счёт жёсткого ограничения совокупного спроса) привели к созданию убогой квазирыночной системы, особенностями которой были «беспрецедентная натурализация хозяйственной деятельности, устойчивое значительное превышение процентной ставкой уровня отдачи капитала в реальном секторе и неизбежная в этих условиях ориентация всей экономики на финансово-торговые спекуляции и растаскивание ранее созданного богатства, хронический фискальный кризис, вызванный возникновением «дурной последовательности»: «дефицит бюджета — сокращение государственных расходов — спад производства и разрастание неплатежей — сокращение налоговых поступлений — дефицит бюджета».

- под влиянием гиперинфляции произошла глубокая деформация всех стоимостных пропорций и соотношения цен на продукцию отдельных отраслей, изменившая стоимостные основания финансовой, бюджетной и кредитно-денежной системы. Индекс потребительских цен с 1992 г. по 1995 г. увеличился в 1187 раз, а номинальная зарплата — в 616 раз. Тарифы на грузовые перевозки увеличились за те годы в 9,3 тыс. раз, а индекс цен реализации продукции сельского хозяйства производителями продукции повысился всего в 780 раз, в 4,5 раз меньше, чем в промышленности. Неравновесие доходов и расходов достигло за годы преобразований такого уровня, что механизм неплатежей перестал справляться с его сбалансированием. [7; с. 23-24]

- заметное обеднение едва ли не большинства населения России в начале 90-х годов: жизненный уровень основной массы населения снизился по многим характеристикам в 1,5-2 раза — до показателей 60-70-х годов.

- структура промышленного производства за годы преобразований также изменилась. Произошло снижение наукоемких производств, техническая деградация экономики, свертывание современных технологий. Падение производства в России по своим масштабам и длительности значительно превысило все известные в истории кризисы мирного времени. В машиностроении, промышленном строительстве, легкой, пищевой промышленности и во многих других важнейших отраслях производство сократилось в 4—5 раз, расходы на научные исследования и конструкторские разработки — в 10 раз, а по отдельным направлениям — в 15—20 раз.

- в 1992—1997 годах расходы на науку сократились в 6 раз.

- при переходе к рыночной экономике появился рынок труда, увеличилась безработица.

- либерализация ценообразования сняла проблемы товарного дефицита конца 80-х, но вызвала снижение жизненного уровня большинства населения, гиперинфляцию (ликвидации сбережений).

- либерализация цен и либерализация внешней торговли привели к высоким темпам роста цен в российской экономике, а также к кардинальным и негативным для развития экономики изменениям ценовых пропорций.

Относительно быстрое восстановление промышленности после финансового кризиса 1998 года про­изошло на фоне нового всплеска в изменении относительных цен в экономике, что подталкивает микроагентов к модификации способов организации бизнеса. Однако следует признать, что вызванное двукратным падением реального курса рубля оживление в экономике, практически целиком основанное на эффекте импортозамещения, а также высоких ценах на нефть, происходит в прежних институциональных рамках и, во многом именно поэтому, принципиально неустойчиво.

Независимость банковского сектора от реального позволила быстро преодолеть последнему последствия финансового кризиса, но делает невозможным перспективу долгосрочного подъема промышленности, основанного на привлечении инвестиций.

Таким образом, можно утверждать, что с достижением относительной финансовой стабилизации за­вершился первый, самый сложный и самый важный этап геополитической и социально-экономической транс­формации в России. Сформированная на этом этапе институциональная структура определяет рамки реально существующей в настоящее время экономики и возможности для ее дальнейшего реформирования. [7; с. 25-27]

В новое тысячелетие российская экономика вступила с уже сформировавшимся институциональным базисом, который будет определять характер дальнейшей экономической трансформации. Длительный период неопределенности в отношении политики государства в области институционального планирования предоста­вил возможность экономическим агентам адаптироваться к существующей «недореформированной» структуре, и это требует от правительства более решительных и последовательных действий в области институциональ­ных реформ.

Говоря о результатах прошедших преобразований в области формирования институтов рыночной эко­номики, следует выделить создание, прежде всего, института национальной государственности.

Созданы независимый Центральный Банк и институты финансовой системы: рынки корпоративных ценных бумаг, региональных и муниципальных облигаций, частная депозитарная и регистраторская системы, индустрия аудита и брокерских услуг и т.д.

3.3 Проблемы и перспективы экономического развития России

Россия сегодня имеет монетарную экономику с наемным трудом, правда, с некоторыми ограничениями. Она пока не управляется рыночным соглашением, то есть еще не является рыночной экономикой. При наличии финансового отношения без финансового рынка и плохо установленных и плохо контролируемых прав собственности едва ли можно квалифицировать ее как экономику с капиталистическим началом, даже монополистическим. Напротив, можно отметить, что это экономика с финансовой олигархией, осуществляющая отчасти первичное накопление капитала.

Следовательно, главная проблема для России - развитие рыночной экономики на базе монетарной экономики с наемным трудом и финансовой олигархией, то есть приведение в действие рыночного соглашения. Тенденция к разбросу цен как раз и свидетельствует об отсутствии единого рынка. Эта трудность установления рыночного соглашения и служит одним из проявлений российской специфики или, в более общем плане, тем, что отделяет постсоветский «первый мир» от «второго мира» - Центральной Европы.

Основные очаги сопротивления рынку находятся в России за пределами производственной системы, вдали от давления конечного платежеспособного спроса. Напротив, они близки к власти как к центральной, так и региональной.
Чего же не хватает России, чтобы перейти к рынку? Прежде всего - правовой регуляции, которая не выступает в России частью исторического наследства. Право определяет отношения между равными - правила игры, одинаковые для всех и являющиеся предпосылками установления рыночного соглашения. Это именно то, что обычно называют конкуренцией. Напротив, российская вертикальная организация способствует тому, чтобы систематически избегать этого правила.

Каково возможное будущее российской экономики? Первый путь состоит в следовании традиционной схеме, согласно которой модернизация российского общества осуществляется «сверху», государством или правящей верхушкой. Это как раз путь, выбранный российскими реформаторами, но «завязший» в олигархических интересах и рентоориентированной логике. Условием реализации такого сценария является усиление центральной государственной власти, которое может быть достигнуто только путем эволюции в сторону авторитарности.
Второй сценарий ведет к формированию слабого государства и победе финансовой олигархии. Это катастрофический сценарий с экономическим застоем и огромной социальной дифференциацией за счет перераспределения ренты, что наблюдалось в Латинской Америке, Азии или даже в Африке. Вполне возможно вмешательство армии для обеспечения социального мира. Способна ли в таком случае финансовая олигархия изменить свое поведение и стать основным субъектом модернизации страны, борясь с установками на получение ренты? Подобное возможно лишь при угрозе наступления политических изменений, опасных для олигархии, которая решит тогда объединить силы реформаторов, чтобы выжить, и революционизировать общество, чтобы предотвратить угрозу. [3]

Может быть, Россию спасет третий сценарий, к сожалению маловероятный. Это - демократический вариант, требующий прихода к власти новых людей, способных предложить план развития, который найдет отклик у населения. Основным условием является «освобождение» бюджета от финансовой олигархии. Сценарий был бы в данном случае близким к польскому: инициатива мелких предпринимателей постепенно изменила бы соглашения и правила игры, действующие в экономике, которые затем распространяется на крупные приватизированные предприятия, враждебно относящиеся к изменениям. Можно поручиться, что при таком сценарии впервые в своей истории российское общество может модернизироваться «снизу».

В новое тысячелетие Россия вошла с проблемой бедности. В числе «новых бедных» больше других рискуют оказаться менее квалифицированные и менее образованные работники ВПК, гигантов тяжелой промышленности, отсталых производств, которые, вероятнее всего, перейдут в разряд нищих. Нуждающимися и необеспеченными могут стать значительные контингенты квалифицированных, хорошо образованных молодых работников ВПК, гигантов промышленности, а также депрессивных регионов. Именно в среде квалифицированных работников ВПК, тяжелой промышленности, прикладной науки локализуется фокус, центральная точка современной российской бедности. В ближайшие 15 - 20 лет именно они останутся лучшей частью трудового потенциала России.

Выравнивание доходов в обществе произойдет лишь в результате действия ряда факторов, связанных с долгосрочными тенденциями экономического роста, фискальной политикой государства и перераспределением доходов посредством трансфертных платежей, проведением активной государственной политики доходов. Последняя призвана решать две главные задачи: регулировать рост заработной платы с целью стабилизации цен и поддерживать уровень доходов посредством программ социального страхования и государственной помощи. Один из признаков оптимизации распределения доходов в обществе - преобладающее возрастание доли средних доходов и значительное сокращение доли наиболее высоких доходов в общем «котле». В рамках политики регулирования доходов перспективно - об этом свидетельствует опыт ФРГ - освоение механизмов добровольного (автономного от государства) регулирования заработной платы, предоставляющих союзам предпринимателей и наемных работников право на свободные переговоры по заключению тарифных соглашений без вмешательства государства. Роль государства при такой системе - определение законодательных рамок, регулирующих трудовые отношения. [3]

Главной проблемой современного периода формирования научных экономических систем в отечественной экономической науке можно считать проблему совмещения универсальных подходов, выработанных мировой экономической мыслью, с необходимостью отражения сложной картины современной экономической действительности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Любая модель развития национальной экономики не только представляет собой своеобразное сочетание внутренних и внешних факторов, определяемых национальными или геополитическими особенностями, но и имеет специфику, относящуюся к различным историческим этапам и связанную с базовыми условиями на каждом из них. Поэтому в процессе любых реформ ключевой вопрос - это вопрос о соответствии выбранной модели экономического развития и адекватных ей институтов национальным традиционным институциональным формам, выработанным на протяжении столетий, среди которых одной из основных представляется национальный экономический менталитет. То есть это вопрос о соотношении традиций общества с процессами обновления.

Национальная ментальность - это социально-психологическое состояние этнического сообщества (нации, народности, народа), отражающее результаты длительного и устойчивого воздействия естественно-географических и социально-экономических условий формирования и развития этого сообщества.

Экономическая ментальность россиян нынешнего времени отражает длительную и трагическую историю нашей страны с XIV - XV вв.: мобилизационно-коммунальная производственная среда - фактор, который действует с самых начальных моментов развития российской цивилизации; православная этика - фактор, оказывающий сильное влияние на развитие национальной культуры уже ты­сячу лет; догоняющая модернизация, которая на протяжении трех столетий заставляет российское общество нахо­диться в состоянии постоянной мобилизации; советский «эксперимент», под воздействием которого в течение более 70 лет осуществлялось целенаправ­ленное идеологическое воспитание россиян.

Институциональные рамки хозяйственной деятельности в России в значительной степени задаются го­сударством. Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на гражданское общество. Идея сильной (вплоть до диктаторской) государственной власти в России имеет очень глубокие корни, связанные с российскими особенностями процессов политогенеза и модернизации.

С IX в., с самого начала формирования государственности, в России складывается и затем постоянно воспроизводится хозяйственная система, которую О.Э. Бессонова называет "раздаточная экономика". Выполнение производственных задач и формирование общественного богатства происходит через институт сдач, который представляет собой механизм аккумуляции материальных благ, ресурсов и услуг с целью их распределения через институт раздач.

В рамках общей теории институциональных трансформаций было показано, что институциональное развитие России — это последовательное чередование исторических циклов, в которых базовые институты раздаточной экономики приобретали адекватные формы, позволяющие отвечать на вызовы конкретного этапа в развитии России. Между этими циклами располагались трансформационные фазы, институциональная среда которых носила квазирыночный характер.

В процессе развития экономики России происходит сочетание традиций общества (менталитета) с процессами обновления (модернизации).

Важнейшим фактором, обусловившим примат роли государства в экономической жизни, были особенности процессов модернизации России. Российский вариант «догоняющего развития» был связан с «ре­волюциями сверху», истоками которых была вынужденная необходимость (экономическая отсталость, военные поражения от западных стран). К наиболее острым проблемам модернизации страны, которая не производит собственных культурных образцов, а заимствует их у Запада, относятся «искусственный» характер самих мо­дернизаций, несоответствие структурно-технологических инноваций существующим социально- экономическим институтам. Это объясняется проблемой конгруэнтности институтов стран - экспортеров и импортеров экономических, технологических и социальных инноваций.

Тяжелые модернизации заложили в психологию народа страх перед реформами, отношение к ним как к стихийному бедствию, недове­рие к власти. Пассивное сопротивление реформам сбавляет темпы и даже качественно трансформирует их. Тем самым в них закладываются механизмы отставания, необходимость новой, и опять запаздывающей, модернизации.

В истории современной России (постсоветской) основные реформы происходили в 1991-1998 гг.

В конце 1991 года в условиях полного разрушения финансовой системы времени на институциональ­ные и структурные преобразования, призванные дополнять либерализацию экономики, не оставалось времени. В условиях инфляционного, платежного и общего системного кризисов России предстояло пойти по иному пути, а именно — решиться на радикальные меры: либерализацию цен и хозяйственных связей при резком ужесточении бюджетно-денежной политики, открытие экономики (нулевые импортные пошлины и ограниче­ния на ввоз), затем - приватизацию, финансовую стабилизацию и структурные реформы.

Либерализация цен и либерализация внешней торговли привели к высоким темпам роста цен в российской экономике, а также к кардинальным и негативным для развития экономики изменениям ценовых пропорций.

В 1990-х годах ряд крупнейших российских предприятий были приватизированы на залоговых аукционах и перешли в руки новых владельцев по ценам, многократно заниженным по сравнению с их реальной стоимостью.

С достижением относительной финансовой стабилизации после 1998 г. за­вершился первый, самый сложный и самый важный этап геополитической и социально-экономической транс­формации в России. Сформированная на этом этапе институциональная структура определяет рамки реально существующей в настоящее время экономики и возможности для ее дальнейшего реформирования.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. 
   Бессонова О.Э. Общая теория институциональных трансформаций как новая картина мира // Общественные науки и современность.  - 2008. - № 2.
   
2. 
   Бессонова О.Э. Раздаточная экономика России: эволюция через трансформации.  М.: РОССПЭН, 2009.
   
3. 
   Буайе Р., Бруссо Э., Кайе А.,Фавро О.К созданию институциональной политической экономии // Экономическая социология. 2008. Т. 9. № 3.
   
4. 
   Булатов А.С. Экономика. – М.: Экономистъ, 2008.
   
5. 
   Герасимов И. Российская ментальность и модернизация. // ОНС. - 2004. - №4.
   
6. 
   Дроздова Н.П. Неоинституциональная концепция экономической истории России: постановка вопроса. // Вестник СПбГУ. Сер. 5. 2006. Вып. 3.
   
7. 
   Микульский К. Российское общество: проблема выбора социально-экономической модели. // Общество и экономика. - 2009. - № 3-4.
   
8. 
   Милов Л.В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства. / Общественные науки и современность. - 1995. - N1
   
9. 
   Нестеренко А. Переходный период закончился. Что дальше? // Вопросы экономики. - 2000. - N6.
   
10. 
    Нуреев Р.М. Экономика развития: модели становления рыночной экономики. М.: Норма, 2008.
    
11. 
    Нуреев Р.М. Экономические субъекты постсоветской России. – М.: Норма, 2009.
    
12. 
    Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному // http://science.csa.ru/info/fonotov.