Народнохозяйственные интересы России в регионе АТР стимулируются наличием в нем капиталов, технологий, а также нужного стране сырья, относительно дешевых транспортных путей через Тихий океан и по  трансарктическим маршрутам. Со своей стороны Россия способна участвовать в региональных интеграционных процессах своими сырьевыми ресурсами, технологиями, предоставлять кратчайшие транзитные пути в Европу, телекоммуникационные системы, свой рекреационный потенциал в Сибири и на Дальнем Востоке, передавать опыт борьбы со стихийными бедствиями и развития малых народов, использовать свой транспортный и рыболовный потенциал в Тихоокеанском бассейн.
Вместе с тем обращается внимание  на наличие проблем и рисков для России. Главная проблема состоит в том, что при недостаточной вовлеченности Сибири, Дальнего Востока и крайнего Северо-Востока в общероссийское развитие форсирование сотрудничества в регионе АТЭС несет угрозу превращения этих районов из интегральной в прошлом части отечественного рынка во внешние рынки сопредельных с Россией государств.
Однако такая угроза вполне преодолима путем совершенствования федеративных отношений и поиска путей для закрепления участия дальневосточных и восточносибирских субъектов федерации в общефедеральных доходах от внешнеэкономической деятельности.
         Это предопределяет необходимость, как сказано в Концепции, выделения азиатско-тихоокеанского направления в качестве одного из приоритетных в российской внешней политике. В экономической сфере предстоит наращивать объемы хозяйственного сотрудничества со всеми субрегионами АТЭС, обеспечивая индустриализацию российского экспорта за счет машиностроения, химической промышленности, ядерной энергетики, а также услуг транспорта и транзита, телекоммуникаций, предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций и стихийных бедствий, рыбопромысловой деятельности, военно-технического сотрудничества,  стабильных поставок энергоносителей через сеть проектируемых магистральных нефте-   и газопроводов и линий электропередачи; закреплять имеющиеся торговые возможности через российские инвестиции в экономику стран АТЭС, налаживать сотрудничество в финансовой сфере, на рынках ценных бумаг; проводить линию на гармонизацию таможенных процедур, требований стандартизации и сертификации, стимулировать выход предприятий Сибири и Дальнего Востока на рынки АТЭС.  Следует искать пути увеличения импорта и привлечения инвестиций из стран АТЭС для социально-экономического развития Сибири и Дальнего Востока.
         Ставится задача укреплять наше политическое и дипломатическое присутствие в регионе, развивать отношения с субрегиональными интеграционными группировками, вести дело к полномасштабному участию в региональных банках развития, стремиться к вовлеченности в евроазиатский диалог, налаживанию диалога СНГ – АТЭС, в том числе с опорой на  Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС).
         Важной представляется задача освоить технику участия в АТЭС и его рабочих органах на правительственном и неправительственном уровнях, в многостороннем и двустороннем формате, обеспечивать адекватный уровень представительства  России в наиболее важных мероприятиях АТЭС.
Задачи Концепции нашли свое развитие и детализацию в докладе "Стратегия России в АТР в XXI веке", подготовленном в 2000 г. учеными Института Дальнего Востока и других научных учреждений РАН.  В докладе предложены следующие  направления участия России в АТР:
развитие нефтяных и газовых ресурсов Дальнего Востока и Сибири и сооружение на пространстве Северо-Восточной Азии сети нефте- и газопроводов, а также линий передачи электроэнергии, которые бы стали основой будущей экономической интеграции России в АТР;
использование "геотранспортного" положения России как естественного моста между Европой и Азией; привлечение иностранной рабочей силы для освоения малонаселенных сибирских и дальневосточных регионов на основе строгого соблюдения иммиграционного законодательства, контролирующего процесс сотрудничества со странами – экспортерами рабочей силы, прежде всего Китаем, КНДР и Вьетнамом; использование  все еще существенного научного потенциала;
создание  стратегического резервного нефтяного фонда с участием России, Китая, Японии и Южной Кореи и др. как основы энергетической безопасности стран региона.
При этом в докладе подчеркивалось, что "главное внимание должно быть сосредоточено на идее создания международной транспортной инфраструктуры и международной топливно-энергетической системы Северо-Восточной Азии, охватывающей Сибирь, Дальний Восток и наших соседей по региону".
          Хотя наиболее значимые из этих направлений уже находятся в стадии практической реализации или серьезно обсуждаются с заинтересованными странами, их значение как рассчитанной на длительную перспективу стратегии интеграции России в АТР достаточно обоснованно оспаривается некоторыми другими учеными. Так, в выполненном по заказу Минэкономразвития России в 2002 году докладе СОПС «Проблемы и перспективы участия России в форуме «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (руководитель В.Г. Введенский)[52] отмечается, что «перечисленные цели  являются ярким проявлением "стратегии аутсайдера" и отражают фактическое игнорирование авторами сформировавшихся к настоящему времени базовых векторов тихоокеанской интеграции.
Ориентация на достижение вышеуказанных целей в порядке их перечисления будет по существу, означать окончательный вывод России из сферы макро-регионального высокотехнологичного обмена, закрепление ее положения в качестве поставщика "первичных" услуг и дальнейшее углубление сырьевой специализации национальной экономики. Вместе с тем сказанное не отрицает необходимости реализации вышеуказанных задач. Просто спектр этих задач должен быть несколько шире, учитывая не только российские сравнительные преимущества, но и тенденции развития стран – экономик АТЭС.»
Ученые СОПС полагают, что приведенные  направления экономического взаимодействия могут быть использованы в качестве тактических целей для создания финансового резерва восточных  регионов и последующего прорыва в область сотрудничества в наукоемких отраслях.[53] Что же касается стратегических ориентиров, то  по их мнению, следует стремиться к создание зоны интенсивного международного  экономического сотрудничества по оси Урал – Южная Сибирь – Приморье – Северо-Восточный Китай – Республика Корея. Выполнение подобной задачи подразумевает  вступление ряда азиатских регионов России в стадию опережающего технологического подъема, что, в свою очередь, вряд ли возможно без радикальной отраслевой перестройки российской экономики в целом. Авторы отмечают, что  реальные предпосылки к началу движения по указанному пути на сегодняшний день в России не совсем очевидны. Работа по определению перспективных секторов развития на базе технологических инноваций находится еще в начальной стадии, что пока не позволяет говорить о конкретных направлениях отраслевой специализации в рамках АТР и АТЭС для Российской Федерации в целом и ее азиатских регионов в частности. Вместе с тем, авторы полагают, что Россия имеет гораздо больше возможностей технологического, а впоследствии и внешнеэкономического прорыва в передовых наукоемких, нежели в традиционных отраслях. Разработка тихоокеанской экономической стратегии России должна быть тесно увязана с определением секторальных приоритетов структурной перестройки национальной экономики, особенно в восточных регионах страны.
           На практике основным  способом  участия России в азиатско-тихоокеанском  сотрудничестве, вследствие  объективных и субъективных причин,  по-прежнему  остаются  двусторонние отношения,  при этом возрастает роль  таких российских партнеров в АТР, как США, Китай, Япония, Республика Корея и некоторые другие, торгово-экономические отношения с которыми в последние годы находятся на подъеме.
С учетом реального развития экономических связей в регионе АТР возникает необходимость определенного уточнения, если не пересмотра,  ряда положений Концепции нашего сотрудничества в регионе и выработки продуманной торговой политики для азиатско-тихоокеанского направления.
Видимо, настало время отказаться от известного преувеличения роли форума АТЭС как главного источника подъема районов Сибири и Дальнего Востока России. В то же время следует использовать в национальных интересах то, на что нацелен АТЭС – создание условий для свободной торговли и инвестиций в регионе, внедрение в практику торгово-экономических отношений стран-участниц общепризнанных норм и правил международной торговли и многосторонних соглашений ВТО.   
         При этом  следует учитывать активно развернувшийся в начале XXI века процесс заключения региональных торговых соглашений и создания зон свободной торговли. По данным ВТО, в настоящее время в регионе имеется несколько десятков торговых объединений разного уровня и ведутся переговоры о формировании по меньшей мере 30 зон свободной торговли на двустороннем, многостороннем, региональном и трансрегиональном уровне. Российским предпринимателям в ближайшей перспективе необходимо всесторонне проанализировать выгоды и последствия от участия в проводимой в АТЭС работе по региональным переговорам, определить соответствующие национальным интересам формы взаимодействия с действующими и формирующимися  торговыми блоками в АТР.
         Современные цели и задачи АТЭС и их значение для России. АТЭС, учрежденный как совещательный форум по сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе,  объединил страны с весьма различным уровнем, условиями и перспективами экономического развития. Это предопределило с самого начала отказ от разработки и подписания обязывающих многосторонних соглашений и создания институциональных структур, характерных для интеграционных группировок в других регионах. В качестве фундаментальных принципов были избраны добровольность – принятие обязательств, которые являются посильными для  страны – участника на конкретном этапе, достижение соглашений на основе консенсуса в результате последовательного и целенаправленного поиска общих подходов, ответственность стран за выполнение добровольно взятых обязательств и последовательное соблюдение в практической деятельности норм и правил многосторонней торговой системы (ВТО).
         В основе такого достаточно гибкого и нацеленного на перспективу подхода лежит реализуемая в АТЭС концепция  «открытого регионализма», предусматривающая откр отказ от замкнутости или дискриминационных мер в части торговли и инвестиций в отношении стран и территорий за пределами объединения; нацеленность участников преимущественно на экономические проблемы  в интересах обеспечения ускоренного роста в регионе.
Главные долгосрочные цели  АТЭС были определены в заявлении лидеров экономик АТЭС об «общей решимости» обеспечить расширение сотрудничества в целях развития в регионе и установления режима свободной и открытой торговли и  инвестиций к 2010 году для развитых и к 2020 году для развивающихся стран АТЭС (так называемые «Богорские цели» 1994 года).  Эти цели включают взаимодействие стран на трех уровнях: реализацию мер, добровольно намеченных отдельными странами АТЭС; выполнение  коллективных программ;  действия, связанные с многосторонними форумами. Каждая страна АТЭС обязалась разработать индивидуальный план действий и определить степень своего участия в коллективном плане.    
           Вместе с тем особенности развития мировой экономики и торговли в первые годы нового века, возникшие проблемы и угрозы безопасности поставили перед форумом новые задачи и привели к существенному дополнению и пересмотру ранее заявленных целей. Была  проведена значительная работа по актуализации «Богорских целей» и ранее принятого плана действий. Новые вызовы выдвинули перед АТЭС новые задачи.
         Так в повестку дня на 2004 год были включены три основные проблемы: обеспечение безопасности для торговли и инвестиций, движения товаров и людей в качестве важного условия дальнейшего развития; поддержка мировой торговой системы и ведущихся многосторонних торговых переговоров в  рамках ВТО; содействие созданию адекватной структуры мировой финансовой системы в целях предотвращения любых потрясений в этой сфере.  
         Новые задачи и одновременно некоторая «приземленность» современных направлений деятельности АТЭС вызывает необходимость уточнения российских подходов к деятельности в рамках форума и в более широком плане – выявлению реальных путей использования своего участия в АТЭС для решения стратегических и тактических задач расширения экономических связей в АТР, решения накапливающихся проблем вхождения в мировую торговую систему и совершенствования механизмов и практики внешнеторговой деятельности.
         Следует, очевидно, еще раз подчеркнуть, что конкретные проблемы расширения торговли, привлечения иностранных инвестиций, реализации крупных проектов и т.п., могут решаться, главным образом, усилиями конкретных экономических операторов на двусторонней или многосторонней основе, естественно, при должной поддержке (и возможно, участии) государства. Особенно это относится к экономическим связям с нашими крупнейшими партнерами в АТР – США, Китаем, Японией, Республикой Корея, в перспективе – Мексикой, странами АСЕАН. АТЭС в этом плане  может сыграть роль форума для согласования общих целей, неформального обсуждения на высшем уровне проблем, представляющих общий интерес, закрепления расширяющегося участия России в решении глобальных и региональных проблем, а также широкого привлечения деловых кругов к реализации взаимовыгодных программ.
По-видимому, пришло время поставить вопрос о подготовке новой концепции участия России в АТР и АТЭС с учетом современных реалий, экономического положения страны, конкретных целей по обеспечению экономического и социального развития и устойчивого роста, взвешенного анализа внешнеэкономических факторов и торгово-политических задач, в том числе в АТР, реальных условий и возможностей использовать экономические связи в АТР для реального содействия развитию восточных регионов России. 
6.ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ
УЧАСТИЯ РОССИИ В ПРОЦЕССАХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
 В последние десятилетия процессы глобализации все больше сочетаются с активизацией процессов регионализации, причем не только на мега-уровне (ЕС, СНГ, АТР и др.), но и макро- и мезоуровнях (напр. сотрудничество еврорегионов, приграничное сотрудничество). По этим вопросам в России, других странах и в рамках международных организаций вышло значительное количество научных трудов теоретического и прикладного характера. Однако до сих пор вне поля зрения большинства исследователей остается вопрос об экономическом районировании нашей страны с ее огромными пространствами применительно к внешнему фактору.
Даже в таком фундаментальном труде РАН «Стратегии макрорегионов России. Методологические подходы, приоритеты и пути реализации»[54] к сожалению полностью обойдены вопросы их внешнеэкономических связей, хотя существующая государственная и таможенная статистика позволяет провести необходимый анализ. В связи с этим в данном докладе мы считали необходимым затронуть эту тему в специальном разделе как с позиции особенностей геоэкономического положения каждого из внутрироссийских макрорегионов, учитывая пространства России, так и предложить на обсуждение свои оценки перспектив изменения во внешнеэкономических позициях этих макрорегионов в период до 2025 г.
          Можно предположить, что мировые процессы глобализации и регионализации будут оказывать все большее непосредственное влияние на экономическое районирование во всех без исключения странах, особенно таких крупных в территориальном отношении, как Россия. Как отмечал акад. А.Г.Гранберг «Многие «средние» и даже «малые» страны также обладают опытом решения региональных проблем. Уместно заметить, что главное здесь – не масштаб страны, а ее региональное многообразие и степень активности региональной политики государства.»[55]
          Одним из проявлений активной региональной политики государства является экономическое районирование страны. У его истоков нашей стране стояли Н.Н.Колосовский,  Н.Н.Баранский и др. От 8 крупных районов плана ГОЭЛРО (1920 г.), через 10 экономических районов РСФСР в утвержденной в 1963-1966 гг. сетке районирования[56], просуществовавшей почти 40 лет, Россия пришла в начале ХХ1 в. к новому этапу официального государственного районирования – семи федеральным округам. Среди ученых-регионалистов, экономико-географов и руководителей субъектов РФ продолжаются дискуссии относительно внутреннего состава округов и их конфигурации на основе различных аргументов. Не втягиваясь в эту дискуссию, отметим, что учреждение в 2000 г. семи федеральных округов в качестве крупных административных единиц позволило укрепить вертикаль центральной власти в новой политической системе и на деле реализовать предложения ученых-регионалистов и экономико-географов Н.Н.Баранского, П.М.Алампиева, Н.Н.Некрасова, А.Е.Пробста, А.И.Ведищева, В.В.Кистанова и ряда других о необходимости использования сети крупных экономических районов в нашей стране не только для целей перспективного планирования и некоторых позиций статистического учета, но прежде всего для активной государственной работы по рациональному размещению на научных основах производительных сил или, как сейчас принято говорить, факторов производства. Можно, конечно, вести дискуссию о том, насколько контуры этих округов совпадают с прежней сеткой крупных экономических районов СССР, но со времен Петра I  и Екатерины П территориально-административные реформы в России проводятся регулярно и нет объективных препятствий для их продолжения.
          Отечественная статистика в принципе позволяет вести сопоставление   основных экономических показателей, в том числе внешней торговли, включая инновации, по семи федеральным округам. Однако следует отметить расхождения в учетных данных общегосударственной и таможенной статистик[57], первая из которых фиксирует показатели по месту производства и потребления (погрузки-выгрузки) экспортных и импортных товаров, вторая же – по месту регистрации участников внешнеторговой деятельности, в результате чего мы сталкиваемся с такими казусами, как первое место Москвы среди субъектов РФ по экспорту нефти, газа и военно-технической продукции, хотя они добываются и производятся в других регионах. Тем не менее с некоторыми оговорками мы предпочитаем вести анализ именно по данным таможенной статистики, которая пока более детально рассматривает экспорт и импорт товаров и его географическое распределение.
          На основе данных региональной таможенной статистики  за 2002 год в ЦВЭИ РАН были осуществлены сценарные оценки развития российской внешней торговли до 2025 г. в двух вариантах – инерционном и инновационном по 7 федеральным округам и семи укрупненным основным товарным группам (см. таблицы 1-11 Приложения)[58]. Из анализа разработанного табличного материала, в котором специалист и сам разберется и  который потому нет необходимости описывать традиционными словами «как видно из таблицы…», целесообразно отметить следующие тенденции:
-         в целом динамика экспорта за рассматриваемый период в инновационном сценарии опережает динамику экспорта в инерционном сценарии (3,7 раза к 2,8 раза), но такое опережение касается не всех товарных групп, а только ТЭК (3,7 раза к 2,6 раза), химической продукции (3,7 к 2,07 раза), металлов (3,7 к 2,2 раза), прочих товаров (3,7 к 1,4 раза), в то время как по продовольствию, лесобумажной и машиностроительной продукции картина обратная (3,7 к 4,96, 3,7 к 3,9 и 3,7 к 5 разам соответственно), что уже объяснялось в третьем разделе.
-         По импорту во всех товарных группах преимущество в динамике за рассматриваемый период за инновационным сценарием, в том числе: в целом –  8,29 к 5,19 раза, по ТЭК – 8,2 к 5,4, по продовольствию – 8,3 к 4,5, по химической продукции – 8,3 к 4,5, по лесобумажной продукции – 9,7 к 4,9, по металлам – 8,4 к 4,8, по продукции машиностроения – 8,3 к 4,6, по прочим товарам – 8,25 к 6,3 раза. (дифференциация по регионам показана в таблицах Приложения)
-         под воздействием развития транспортной инфраструктуры заметна     диверсификация направлений экспорта и импорта продукции ТЭК  (нефть, газ, уголь, нефтепродукты, электроэнергия);
-         ощутимо повышение доли Дальневосточного федерального округа, особенно таких субъектов федерации, как Сахалинская область, Якутия, Приморский и Хабаровский края, а также Сибирского федерального округа;
-         увеличение связей Южного и Приволжского федеральных округов с азиатской частью СНГ;
-         достаточно четкое распределение в ориентации связей федеральных округов России по геоэкономическим направлениям: Центральный и Северо-Западный округа – страны Евросоюза и европейской части СНГ; Уральский и Приволжский округа – в основном азиатская часть СНГ; Уральский, Сибирский и Дальневосточный федеральные округа – в основном страны АТР.

7.ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ВАЛЮТНОЙ СИСТЕМЫ И ДВИЖЕНИЯ КАПИТАЛА

 

          Для оценки развития позиции России в геоэкономическом пространстве в длительной перспективе важное значение имеет рассмотрение валютно-финансовых вопросов будущего. При этом необходимо представить себе не только изменения, связанные с особенностями российской экономики, но прежде всего те сдвиги, которые могут произойти в мировой валютной  и финансовой системах, поскольку эти сдвиги могут оказать самое существенное влияние на ситуацию в нашей стране и экономические отношения с ее стратегическими партнерами. Именно поэтому анализ проблематики в данном разделе начат с вопросов мирохозяйственного значения, а затем этот фон сохраняется и при дальнейшем изложении.

7.1. ВЗГЛЯД НА БУДУЩЕЕ УСТРОЙСТВО МИРОВОЙ ВАЛЮТНОЙ СИСТЕМЫ[59]

Валютные отношения всегда тесно переплетались с мировой политикой, ориентируясь на расклад политической картины мира. Одно дело, если эти отношения выражают конструктивное сотрудничество стран, и совсем другое – их конфронтацию.
          Есть мнение, что на будущее устройство мировой валютной системы решающее влияние окажет не политическая карта мира, а глобализация, якобы диктующая необходимость экономического единения стран. Трудно сказать, что произойдет в отдаленном будущем, но пока, судя по фактам, глобализация представляется как джунгли, где обитатели часто игнорируют интересы друг друга. По существу, идет ломка экономических границ, в том числе путем навязывания богатыми странами менее развитым политики беспредельной валютной либерализации для более широкого открытия их местных рынков иностранному капиталу, чему активно способствует МВФ, «штампуя» заявки обращающихся к нему стран признать их валюту конвертируемой не только по текущим, но и капитальным операциям, закрывая глаза на явную неготовность к этому национальных экономик заявителей.
          Представляется, что сегодня глобализация не содействует развитию объективного процесса  экономической интеграции, нередко выступая в качестве его противовеса, ибо интеграция требует от участников солидарности, соответствующей организации, координации экономической и валютной политики, а глобализация – максимальной свободы действий, которая в первую очередь распространяется на страны, обладающие большей экономической силой, мощным капиталом. Все сказанное не позволяет сейчас слишком далеко заглядывать в будущее мирового валютного устройства мира. Достаточно, наверное, ограничиться ожиданием окончания первого десятилетия ХХ1 в. и, возможно, серединой второго десятилетия. При этом, думается, не стоит ограничиваться академическими рассуждениями, хотя это, бесспорно, само по себе важно, но и попробовать определиться с возможной позицией России, если в ближайшее время будет созвана, как это ожидается отдельными странами, новая валютно-финансовая конференция под эгидой ООН.
          Если проводить реформу мировой валютной системы в ближайшее время, то Россия, хотя и выступает за многополярный мир, значит и против господства одной валюты в глобальной валютной системе, пока еще не сможет предложить  подключить к ней в качестве одного из элементов свой рубль, который еще не готов широко обслуживать международные экономические отношения. Значит, на конференции будет идти речь о том же долларе, а теперь и евро. Говоря о будущем доллара в мировой валютной системе, надо, видимо, исходить из его прошлого и настоящего. Без этого трудно прогнозировать будущее.
          Практика минувшего столетия показала: бесполезно убеждать США в том, что их валюта де-факто является мировой в том смысле, что она выступает главным международным платежным и резервным средством, а потому должна учитывать интересы и других участников мировой валютной системы. Прошлое и настоящее убеждают в том, что такой валютой доллар США не является и не может быть по определению.
          Американцы показали миру, что доллар в первую очередь – национальная валюта Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить 1971 и 1973 годы: тогда США дважды сепаратно, без предупреждения других участников Бреттон-Вудской валютной системы девальвировали доллар, отменили его обмен на золото для центральных банков и правительственных учреждений, нарушив тем самым межгосударственные договоренности. То же наблюдается и сегодня. Финансовые и денежные власти, а за ними и американский президент открыто заявили, что сильный доллар им сейчас не нужен, а как это повлияет на других участников системы – их не волнует. По настоянию последних в начале 2004 года прошли две встречи министров финансов, которые закончились принятием «размытых» итоговых документов, рекомендующих придерживаться базовых требований рынка. Ясно, что США не намерены поддерживать свою валюту во имя солидарности с партнерами в рамках координации валютно–экономической  политики. Так реально обстоят дела с долларом как мировой валютой.
          Что касается евро, то он выражает прежде всего интересы группы стран, объединившихся в экономическом и валютном союзе и потому не может выражать интересы всех участников мировой валютной системы.
          В связи с такими оценками возникает вопрос, какой из инструментов может выражать эти интересы? –Только золото, способное по-настоящему быть интернациональными деньгами, и еще специально созданная мировая валюта, эмитируемая с этой целью Мировым банком, взаимодействующим с мировым правительством в виде, например, некой межгосударственной экономической комиссии.
          Но ни то, ни другое невозможно. Золото, надо полагать, необратимо демонетизировано и возврата к нему как к мировым деньгам быть не может. Что же касается мировой валюты, о которой, по крайней мере в академических кругах, периодически говорят, то это не только спорно, но и столь далеко по возможности реализации, что обсуждать данную проблему в начале ХХ1 века, пожалуй, преждевременно. Даже если мы поставим этот вопрос иначе, как задачу повышения эффективности координации валютной политики через саммиты МВФ и глав государств «большой восьмерки», то и в этом случае нас ожидает неудача. Мы привыкли мировую валютную систему определять как форму организации международных валютных отношений, закрепленных межгосударственными соглашениями. В данном определении ключевыми являются слова «организация» и «соглашение». В этих словах заключается политическая воля государств действовать организованно, и так, как договорились, а не вопреки соглашению.
          В действительности вместо солидарности страны, в первую очередь ведущие, действуют по принципу «каждый за себя, и никто за всех». Вместо организованных действий по формированию валютных курсов их устанавливают так, как это в данный момент выгодно конкретной стране. И это официально закреплено Ямайскими межгосударственными соглашениями. Они предоставляют странам право выбора любого режима валютного курса. Но это не способствует стабилизации валютных курсов, сводит на «нет» координацию валютно-экономической политики ведущих стран. В отсутствии их валютной солидарности многим теперь видится одна из причин мировой экономики. Спорить с этим не приходится. Вопрос состоит в том, как добиться валютной солидарности стран, если нет  действительно мировой валюты и международные экономические отношения обслуживает преимущественно национальная валюта одной страны – США, а в обозримой перспективе возможно к ней добавится и евро. Но и евро не мировая, а групповая денежная единица.
          Поэтому серьезно реформировать действующую ныне Ямайскую мировую валютную систему политической волей государств, видимо, будет сложно. В перспективе, пока еще трудно сказать насколько обозримой, среднесрочной или долгосрочной, Ямайская валютная система начнет как бы сама трансформироваться под влиянием процесса глобализации  из формы организации международных валютных отношений, сознательно навязанной одной страной или узкой группой ведущих стран, в совокупность взаимосвязанных национальных и международных (региональных) систем, функционирующих на основе требований глобального рынка. Именно он, глобальный рынок продиктует странам выбор валют, которые могут обслуживать международные экономические отношения. Договоренности стран будут следовать за рынком, а не впереди него. Последний и «подскажет» странам, какую или какие национальные валюты целесообразно им использовать в качестве главных международных и платежных средств.
При этом есть уверенность, что рынок сохранит доллар США в качестве одного из таких средств, учитывая экономическую мощь страны и ее политическое влияние в мире. Тот же рынок , по всей вероятности, придаст статус мировой валюты евро, если конечно, Евросоюз не распадется вследствие накапливающихся в результате  его расширения противоречий.
          Станет ли мировая валютная система полицентрической? Можно предположить, что в будущем параллельно с мировой валютной системой станут создаваться международные (региональные) валютные системы. Основанием для такого предположения является процесс развития международных региональных экономических объединений.
          В настоящее время в мировой экономике действует около 200 таких объединений экономической направленности. Некоторые из них в своей политике опираются на формирование и развитие зон свободной торговли и таможенных союзов, что позволяет считать их интеграционными. В регионализации современной полицентрической системы международных экономических отношений эти страны усматривают главную отличительную черту таких отношений.
          Возникновение региональных международных экономических объединений, с одной стороны, можно рассматривать как проявление процесса глобализации, а с другой – как противовес ему, ибо она, глобализация, не отвечает потребностям данных регионов, вступивших на путь интеграции, которая, в свою очередь, требует создания определенных механизмов взаимодействия, включая валютно-финансовые. Поэтому, надо полагать, возникновение международных (региональных) валютных систем станет процессом объективным. Сейчас вероятность этого усиливается в связи с нестабильностью действующей валютной системы.
          Участников международных региональных экономических объединений не может не тревожить накопление валютных противоречий в этой системе, что в последние годы проявилось, в частности, в серии региональных кризисов: в ЕВС в 1992 г., в Юго-Восточной Азии в 1997 г., России в 1998 г., Турции в 2001 г., Аргентине в 2002 г. Далеко не эффективными оказались валютные интервенции и политика процентных ставок. Страны обращают внимание на деформирование связи платежных балансов с валютными курсами. Все более заметной становится противоречивость результатов привязки слабых валют к сильным. Многие страны начинает раздражать долларизация внутренних расчетов и они пытаются от нее избавиться.
          В настоящее время к наиболее продвинутым в интеграционно-валютном отношении можно отнести такие международные региональные объединения, как : Ассоциация государств Юго-Восточной Азии -  АСЕАН, Общий рынок Южного конуса – Меркосур, Андское сообщество. Придерживаясь интеграционной политики, эти международные объединения придают большое значение поиску эффективных валютных механизмов, способствующих реализации такой политики в интересах объединившихся стран. Возможно, они встанут на путь создания коллективных валют.
          Такое высокоразвитое экономическое объединение, каким сегодня является Европейский союз, уже создало собственную международную (региональную) валютную систему с единой валютой, частично поглотив отдельно формировавшееся ранее объединение под названием «Центрально-европейское соглашение о свободной торговле (ЦЕФТН)».
          В будущем вероятно развитие и такой тенденции, как формирование валютных зон вокруг сильных национальных валют, доказавших свою способность обслуживать международные экономические отношения. Это будут зоны, отличные от тех, которые сформировались во время и после Второй мировой войны под диктатом метрополий. Участники новых валютных зон станут равноправными, наряду с базовой денежной единицей валютной зоны обслуживать взаимные экономические связи будут и другие национальные валюты в режиме их взаимной конвертируемости.
          В числе главных и зональных валют в перспективе видится китайский юань, который станет, очевидно, обслуживать Центральную и Юго-Восточную Азию, а также товарообмен с российским Дальним Востоком. Предпосылки к этому быстро формируются в связи с опережающей остальные страны динамикой развития китайской экономики и ее валютно-финансового потенциала. Курс юаня остается стабильным с 1995 г., а с 2005 г. Китай намерен ревальвировать свою валюту на 10%. Разработана и реализуется программа ее полной конвертируемости. Соперником юаня в Азии будет выступать японская йена, претендуя на то, чтобы возглавить в этом регионе валютную зону.
          Что касается СНГ, то наиболее вероятной денежной единицей валютной зоны, если она начнет формироваться, явится российский рубль, ориентированный на полную конвертируемость.
          Однако заглядывая в будущее, целесообразно было бы оценить возможность создания наряду с коллективными единых наднациональных валют. Если иметь в виду среднесрочную перспективу, то мы не предвидим ни политических, ни экономических условий для повторения в других регионах мира феномена евро. Возможно, России и Белоруссии удастся завершить создание нового типа единой валюты, которой будет российский рубль. Но пока рассмотрение вопроса о переходе на единую валюту переносится с 2005 г. на 2006 г., хотя необходимые документы уже подготовлены. Тем не менее скорее всего такая модель вряд ли когда-либо может быть воспроизведена в силу  специфики российско-белорусских отношений другими странами, объединившимися в региональные международные экономические организации.
          Учитывая вышеизложенное, применительно к будущему стоило бы говорить не только о переустройстве собственно валютной системы в существующем до сих пор ее понимании, а скорее о создании нового валютного механизма, способного обслуживать  как глобальное экономическое пространство, так и его региональные части с их особыми интересами. Исходя из этого, такой механизм видится как своеобразная «пирамида».
          Ее основу составит собственно мировая валютная система. Оставаясь формой организации международных валютных отношений, продиктованной глобальным рынком, именно она, а не политическая воля государств, определит валюты, способные удовлетворить потребности его участников. Следующими звеньями «пирамиды» нового валютного механизма станут международные (региональные) валютные системы и валютные зоны, а также наднациональные валютные системы, взаимодействующие между собой, будучи обновленными по международным стандартам.
          В числе валют, которые глобальный рынок «рекомендует» использовать в своих целях, можно предположить, будут доллар США, евро и, с большой долей вероятности, китайский юань. Российский же рубль даже в среднесрочной перспективе шансов на это, видимо, иметь не будет даже с учетом его обеспечения  энергоресурсами из-за недостаточной мощи в целом экономики России на мировом фоне и ее ограниченного влияния на мирохозяйственные  процессы.[60]
          В изложенной схеме создания нового мирового валютного механизма не упомянут элемент, который бы содействовал стабилизации валютных курсов. Такого механизма, по сути, нет и в Ямайской валютной системе. Представляется, что это задача саммитов глав государств, министров финансов и руководителей национальных банков стран «большой восьмерки», а  в дальнейшем – «двадцатки», куда входит и Китай, которыми будут учитываться интересы других «пользователей» нового мирового валютного механизма. Политических лидеров решить эту задачу вынудят транснациональные корпорации (ТНК), роль которых неуклонно возрастает в мировой экономике. Внутри ТНК фактически реализуются принципы планового хозяйства. Цены здесь устанавливаются не рынком, а сознательной волей корпораций в рамках их стратегии. На внутрифирменные операции ТНК сейчас приходится, по некоторым данным, от трети до двух пятых мировой торговли. Последняя осуществляется сегодня преимущественно по долгосрочным договорам, а их, наверное, можно считать разновидностью плана, где требуется стабильность валютного курса. Но включать эту задачу в межгосударственные договоренности о создании нового мирового валютного механизма, видимо, не стоит. Глобализация предполагает возможность применения различных разновидностей режимов с учетом интересов различных стран.
          Если будет созвана новая международная валютно-финансовая конференция под эгидой ООН, на ней стоило бы обсудить вопрос о направлениях реформирования институтов, обслуживающих мировую валютную систему, прежде всего МВФ. Определяя такие направления на будущее, следовало бы исходить из негативных сторон деятельности Фонда в настоящем и прошлом. А эта деятельность свидетельствует о том, что МВФ оказался неготовым принять решительные меры к ослаблению  разрушительного характера финансового кризиса в 1998 году в странах с переходной экономикой; предлагал рекомендации преимущественно для преодоления чисто макроэкономического кризиса путем резкого повышения процентных ставок и бюджетных ограничений; отрицал необходимость принятия неотложных мер с целью приостановки оттока капитала из стран с развивающимися рынками; чрезмерно политизировал и идеологизировал свою деятельность.
          В связи с этим Фонду предстоит нацелить свои действия на предоставление такой финансовой и интеллектуальной поддержки нуждающимся странам, которая способствовала бы на деле их экономическому росту. Важно также повысить роль Всемирного банка в оказании помощи бедным странам, которым он мог бы предоставлять не только кредиты, но и гранты. Главное, чтобы институциональная структура нового мирового валютного механизма содействовала предотвращению в дальнейшем глубоких и затяжных международных кризисов или, по крайней мере, смягчала их негативные последствия.      
7.2. О СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ ВАЛЮТНЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ В ДОЛГОСРОЧНОМ ПЕРИОДЕ
         При определении стратегии развития валютных отношений и валютного рынка в России необходимо определить перспективы развития и совершенствования их основных, связанных тесно между собой структурных элементов, таких как:
         конвертируемость рубля,
         эффективный курс рубля,
         достаточность официальных золото-валютных резервов.
         Одним из важных ключевых вопросов, определяющих не только развитие валютного рынка России, но и ее экономки в целом, а также во многом влияющим на эффективность участия в мировом хозяйстве, является степень конвертируемости национальной валюты – рубля.
         Предполагается, что в России будут созданы условия для полной конвертируемости рубля, т.е. включая операции по счету движения капитала, к 2007 г. Задача достижения полной конвертируемости рубля была поставлена в ежегодном послании к Федеральному собранию Президентом РФ В.В. Путиным, о чем также было заявлено министром финансов А.Кудриным в ходе встречи глав фискальных ведомств и казначейств стран Большой восьмерки в Довиле, прошедшей в мае 2003 г.
         Оценивая возможности российской экономики американский экономист Дж. Сорос считает, что свободная конвертируемость рубля возможна не ранее 2008 г. Прежде чем будет введена свободная конвертируемость рубля, должны быть созданы для этого предпосылки.
         Переход к полной конвертируемости российского рубля в 2007 г. – это задача вполне реальная. Вместе с тем, необходимо уточнить, что же понимается под полной конвертируемостью валюты.
         Можно выделить формальный подход, т.е. юридически оформленную конвертируемость валюты путем отмены всех валютных ограничений как по текущим, так и по капитальным операциям платежного баланса. Российское правительство подтвердило необратимость присоединения к статье VIII Устава Международного валютного фонда, что обеспечивает конвертируемость рубля по текущим операциям, беспрепятственное перемещение капиталов и доходов нерезидентов. По степени снятия ограничений на валютные операции формально конвертируемость различается как частичная, полная, внутренняя и внешняя.
         В настоящее время уже существует внутренняя конвертируемость российского рубля. Это подтверждается наличием высоко ликвидного внутреннего валютного рынка с ежедневным оборотом, достигающим, по данным ММВБ, примерно в 15 млрд. долл. и со спрэдом по операциям рубль-доллар в 1-2 копейки. При этом сохраняется ряд ограничений по операциям платежного баланса, связанным с движением капитала.
         С принятием в декабре 2004 г. новой редакции федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» начался следующий этап к достижению полной внешней конвертируемости рубля, которая предполагает отмену ограничений не только по текущим операциям платежного баланса, но и по операциям, связанным с движением капитала. В отличие от ранее действующей редакции закона «О валютном регулировании и валютном контроле» концептуально новый закон основан на принципе «все, что не запрещено законом, разрешено». Из такого подхода следует, если порядок проведения валютных операций и порядок использования счетов не установлены органами валютного регулирования в соответствии с федеральным законом, то валютные операции осуществляются, открываются счета и операции по ним проводятся без ограничений. Однако, такой подход соответствует уже развитым валютным отношениям страны, в которой действие монополистического фактора настолько ограничено, что государству нет необходимости лишний раз вмешиваться для поддержания стабильности национальной валюты. В условиях сохраняющейся зависимости российского валютного рынка и всей финансово-кредитной сферы страны от конъюнктуры мировых цен на энергоносители и существование естественных монополий органам валютного регулирования необходимо постоянно отслеживать ситуацию на валютном рынке для предотвращения скачков валютного курса и оттока капитала из страны.
         Кроме того, содержание новой редакции закона, направленное на дальнейшую либерализацию валютного рынка, нуждается в некотором уточнении, исходя из практики его применения. Это касается перечня видов имущества, относимого к валютным ценностям, в число которых не попали драгоценные металлы и драгоценные камни. Поскольку последние перестали быть объектом валютного регулирования, то операции с ними, осуществляемые коммерческими банками, срочно требуют дополнительного регулирования. С точки зрения обеспечения экономической безопасности страны рынок драгоценных металлов и драгоценных камней выполняет важную роль. Это касается поддержания международной ликвидности России за счет операций по покупке и продаже золота и драгоценностей для пополнения официальных золото-валютных резервов, а также и операций коммерческих банков на внутреннем и внешнем рынке золота.
         Сохранение в указанном законе порядка резервирования по отдельным операциям на срок не более двух лет в определенной сумме (от 20 до 100 процентов от суммы проводимой операции) в валюте Российской Федерации повышает издержки банков России при совершении операций на валютном рынке. Порядок резервирования не стимулирует их проводить работу по мобилизации временно свободных денежных средств населения и предприятий.
         В то же время сохранение порядка обязательной продажи не выше 30% валютной выручки экспортеров на ММВБ, внебиржевом рынке или напрямую Банку России позволяет успешно наращивать официальные валютные резервы. Однако, основными поставщиками экспортной выручки являются тридцать крупнейших холдингов, развитая финансовая инфраструктура которых позволяет им ограничивать ее поступление в Россию до уровня необходимого для поддержания деятельности в стране. Практически порядку обязательной продажи валютной выручки следует только мелкий и средний бизнес. Тем не менее, учитывая, что порядок обязательной продажи валютной выручки является основой механизма поддержания валютного курса, сохранение его вполне оправдано.
         В целом концепция нового федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» предполагает с 2007 г. отмену практически всех ограничений, связанных с трансграничным движением капитала, достижение равенства прав резидентов и нерезидентов при осуществлении текущих операций и операций, связанных с движением капитала. Однако, выбор указанной даты снятия валютных ограничений недостаточно обоснован, а в концепции закона преобладает в основном инструментальный подход, что в конечном счете, не отвечает экономическому смыслу достижения полной конвертируемости национальной валюты. Снятие валютных ограничений по капитальным операциям обеспечивает лишь формальную конвертируемость рубля, но не решает ключевой проблемы реальной конвертируемости – отсутствие устойчивого спроса на российскую валюту со стороны нерезидентов и отечественных экспортеров.
         Реальная конвертируемость валюты, экономически подкрепляется степенью участия страны в мирохозяйственных связях. Спрос на рубли будет возрастать по мере укрепления конкурентоспособности российской экономики и роста числа и объема российских товаров на мировом рынке. По экспертной оценке о реальной конвертируемости рубля можно говорить в случае, если доля готовой продукции в российском экспорте превысит 45-50% (в настоящее время эта величина на уровне 8-10%).
         Однако и степень реальной полной конвертируемости валюты, как показывает мировой опыт, может быть различной. В случае, если страна объявляет свою валюту свободно обратимой, то это по определению МВФ (статья V «Операции и сделки Фонда») должно соответствовать понятию «свободно используемая валюта (freely usable currency), что предполагает отсутствие ограничений для всех участников валютных отношений на операции с такой валютой. Но реально, к числу свободно используемых валют сам МВФ относит: доллар США, евро, йену и фунт стерлингов. Другими словами, МВФ косвенным образом признает, что отсутствие в стране юридических ограничений для использования ее валюты по всем статьям платежного баланса еще не достаточно, чтобы валюта приобрела полный международный статус.
         При определении стратегии развития валютных отношений следует учитывать, что будучи даже свободно конвертируемой валюты не всегда может участвовать в обслуживании международных экономических отношений страны-эмитента, поскольку не неё предъявляется ограниченный спрос, как правило, только со стороны участников внутреннего валютного рынка. А спрос со стороны экономических партнеров может быть незначительным, поскольку в операциях с  внешнеторговыми партнерами им необходима другая иностранная валюта. Для того чтобы минимизировать конверсионные издержки участники внешнеэкономических связей стремятся использовать высоко ликвидные валюты, к числу которых относится в первую очередь доллар США, что подтверждается степенью его использования в международном обороте. Ежедневно с долларом США совершается 90,4% конверсионных операции мирового валютного рынка из 174,5% (совокупный среднедневной объем валютообменных операций в мире составляет 200%) обменных операций с валютами промышленно развитых стран[61]. Ведущее место доллара США в международных расчетах поддерживается значительной долей американского валютного рынка в общем объеме операций мирового валютного рынка (см. таблицу 1).
Таблица № 1. Среднедневной оборот валютного рынка стран Большой восьмерки[62].

№	Страна	Оборот млрд. долл.		Доля рынка (в %)
		1998 г.	2001 г.	1998 г.	2001 г.
1.	Великобритания	637	504	32,5	31,1
2.	США	351	254	17,9	15,7
3.	Япония	136	147	6,9	9,1
4.	Германия	94,0	88,0	4,8	5,4
5.	Франция	72,0	48,0	3,7	3,0
6.	Канада	37	42	1,9	2,6
7.	Италия	28	17	1,4	1,0
8.	Россия	7	10	0,4	0,6
	Итого	1362	1110	69,5	68,5
	Общемировой оборот	1969	1618	100	100

         Доля конверсионных операций России в объеме глобального валютного рынка достигает лишь 0,6%. Переход к конвертируемости рубля создаст условия для расширения использования рубля в международных расчетах. Иногда как важнейший признак свободной конвертируемости валюты называют наличие котировки валюты за рубежом. Однако этот формальный признак должен быть следствием реального спроса на российскую валюту со стороны ее внешнеэкономических партнеров. Использование рубля в качестве валюты цены и валюты платежа является стратегической задачей, которая может быть постепенно решена в результате достижения конкурентоспособности российской экономики.
         При недостаточной степени конкурентоспособности российской экономики существование порядка котировки рубля иностранными банками может создавать ряд проблем, без решения которых поддержание конвертируемости российской валюты будет сложным. Сегодня примером признания рубля мировым сообществом стала торговля срочными рублевыми контрактами (фьючерсами) на Чикагской товарной бирже с апреля 1998 г. Продажа фьючерсных контрактов по 500 тыс. рублей сроком исполнения 6 месяцев дала возможность нерезидентам страховать валютные риски при осуществлении операции на российском валютном рынке. Ряд иностранных банков и транснациональных корпораций в РФ начали размещать облигации в рублях. В то же время валютные спекулянты получили возможность в некоторой степени влиять на курс рубля.
         Таким образом, установление международного статуса российской валюты через ее конвертируемость связано с решением такой стратегической задачи как использование рубля в качестве валюты цены и валюты платежа. Появление рубля в обращении на международных рынках, наряду с ведущими валютами мира – долларом, евро, фунтом стерлинга, швейцарским франком, т.е. теми валютами, которые МВФ называет свободно используемыми для платежей по международным операциям, предполагает превращение его в предмет активной торговли на мировых валютных рынках.
         Российские сторонники снятия ограничений на трансграничное движение капитала обычно подчеркивают, что за счет притока иностранных инвестиций можно получить определенные выгоды:
1.                             возможность пополнения дефицита внутренних инвестиций при отсутствии необходимого объема сбережений;
2.                             обеспечивать диверсификацию источников финансирования;
3.                             привлекать иностранный капитал по низкой процентной ставке;
         Другие специалисты подчеркивают, что на практике отсутствуют доказательства воздействия конвертируемости по капитальным операциям на темпы экономического роста. Профессор Гарвардского Университета Дэни Родрик в статье, посвященной анализу проблем конвертируемости валют по капитальным операциям 23 развивающихся стран подчеркивает, что не существует доказательств того, что в странах, снявших ограничения на операции с капиталом, экономика растет быстрее, инвестиции больше, а инфляция ниже[63].
         В то же время, рассматривая переход к свободной конвертируемости рубля как стратегическую задачу, следует учитывать ряд проблем и условий для роста рисков при совершении с ним операций на валютном рынке.
         1. Увеличение ликвидных рублевых средств, находящихся в распоряжении нерезидентов создает предпосылки для неорганизованного «стадного» поведения инвесторов, обмена их на иностранную валюту и ее вывоз в условиях кризиса в другую страну, обеспечивая обвал валютного курса национальной валюты России. Учитывая угрозу финансовых кризисов и возможные макроэкономические последствия, целый ряд стран, после введения конвертируемости своих валют по операциям, связанным с движением капитала, через некоторое время от нее отказались. (См. таблицу 2)
Таблица 2. Страны, которые ввели конвертируемости валют по счету движения капитала Платежного баланса[64].

Страна	Год введения конвертируемости	Год отказа от конвертируемости
Аргентина	1994	2001
Боливия	1987	1996
Гондурас	1973	1980
Индонезия	1973	1997
Иран	1975	1978
Малайзия	1974	1997
Мексика	1973	1982
Парагвай	1983	1984
Уругвай	1979	1993
Эквадор	1973	1993

         2. Снятие ограничений по капитальным операциям создает условия для легальной утечки капитала. Если вывоз капитала способствует развитию экономики страны, его вывозящей, т.к. прибыль инвестируется в ее экономику, то бегство и утечка капитала имеют только негативные последствия. С этой точки зрения либерализация капитальных операций при отсутствии условий более прибыльного использования капиталов в России способствует только оттоку российских капиталов за рубеж, а недостаточно благоприятный инвестиционный климат не создает условий для притока иностранных капиталов.
         3. Рассматривая переход к полной конвертируемости рубля и увеличение открытости экономики как условия для притока иностранных инвестиций, нельзя не учитывать уменьшение степени управляемости национальной экономикой. В условиях финансовой глобализации на международные инвестиционные потоки влияют не только факторы, которые могут контролироваться национальными денежными властями, но и факторы, которые меняются под влиянием внешних условий, как это было в конце 90-х годов ХХ века в странах Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Открытость их валютных и финансовых рынков для «горячих» валютных потоков из развитых стран создала условия для валютного шока и экономического кризиса.
         4. Недостаточно четкое определение структуры валютных ценностей создает условия для злоупотреблений. В соответствии с законом РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» дается исчерпывающий список «текущих» операций с валютой, которые не требуют лицензии ЦБ РФ на их осуществление, а для проведения «операций, связанных с движением капитала», хотя их число существенно ограничено, но все же необходимо наличие разрешения. Введено деление ценных бумаг на «внутренние ценные бумаги» и «внешние ценные бумаги», которое не используется в гражданском законодательстве. Как внутренние ценные бумаги трактуются эмиссионные ценные бумаги, номинальная стоимость которых указана в валюте Российской Федерации и выпуск которых зарегистрирован в России или же ценные бумаги, удостоверяющие право на получение валюты Российской Федерации. Под внешними ценными бумагами понимаются те, которые в соответствии с данным федеральным законом не могут быть отнесены к внутренним ценным бумагам. Однако признаки, положенные в основу данной классификации не всегда позволяют четко определить категорию ценной бумаги, что затрудняет использование принципов валютного регулирования. Таким образом, работа по совершенствованию закона «О валютном регулировании и валютном контроле» должна быть продолжена.
         5. Улучшение инвестиционного климата и либерализация политики валютного регулирования по операциям, связанным с движением капитала платежного баланса создают условия для притока иностранного капитала. Тем не менее, как подчеркивает Главный экономист Всемирного банка Дж.Стиглиц, развивающимся странам необходимо управлять валютным рынком. Обновление валютного регулирования операций с капиталом может повысить доверие иностранных инвесторов к стране и способствовать притоку иностранных инвестиций. В то же время целесообразно использовать меры, ограничивающие чрезмерное поступление в страну краткосрочных обязательств в иностранной валюте. Можно установить порядок обязательного депонирования краткосрочных инвестиций при репатриации прибыли для нерезидентов как меру, предотвращающую чрезмерный отток из страны валютных средств. Однако для перехода к полной конвертируемости этого недостаточно.
         Когда ставится задача перехода к реальной полной конвертируемости рубля, то предполагается превращение его в резервную валюту, т.е. в одну из ключевых валют, которые накапливаются в официальных резервах стран для выполнения своих обязательств перед своими внешнеэкономическими партнерами. Первым шагом на пути к достижению такого статуса конвертируемости рубля могло бы стать расширение его использования в рамках СНГ. Рост доли рубля в расчетах между странами СНГ является подтверждением расширения степени его конвертируемости. Поскольку теперь страны – внешнеторговые партнеры России по СНГ, для сокращения трансакционных издержек могут обходиться без доллара, используя рубль в расчетах между собой, для чего они должны его накапливать. Другими словами, рубль может уже в недалеком будущем стать резервной валютой.
         При определении стратегии перехода к свободной конвертируемости рубля к числу факторов, свидетельствующих в пользу постепенного перехода, относится необходимость поддержания стабильного курса рубля. В этих целях используются валютные интервенции Банка России с использованием официальных золотовалютных резервов. Пока в России сохраняется тесная зависимость между механизмом поддержания курса рубля и объемом валютной выручки экспортеров, существует возможность сокращения валютных резервов, которые сейчас обеспечивают стабильность рубля. Следует учитывать, что при полной конвертируемости российский валютный рынок окажется под сильным влиянием операций за пределами России и задача – поддержания стабильного курса рубля станет для Центрального Банка РФ значительно сложнее.
         Следствием маленького объема российского валютного рынка при полной конвертируемости рубля может стать рост его волатильности (изменчивости) и неустойчивости. Учитывая, что источником поддержания курса рубля являются официальные валютные резервы, размер которых должен быть во-первых - достаточным, во-вторых – своевременно пополняться. И первое, и второе пока слишком сильно зависят от высоких цен на рынке энергоносителей. Следовательно, переход к полной конвертируемости рубля должен решаться одновременно с созданием и расширением других значительных по объему источников поступления валюты, существенного совершенствования структуры экспорта и сокращения импорта той продукции, которая могла бы производиться российскими предприятиями.
         С проблемой конвертируемости национальной валюты связана и структура официальных золотовалютных резервов. Недостаточно наращивать золото-валютные резервы, целесообразно диверсифицировать структуру валютного портфеля официальных золотовалютных резервов, размер которых постепенно приближается к 100 млрд. долл. США. Назрела необходимость законодательно урегулировать порядок их формирования и использования. В этой связи целесообразно разработать и принять федеральный закон о принципах управления государственными золото-валютными резервами и определить права, обязанности и ответственность федеральных органов исполнительной власти за эффективное управление ими. Целесообразно сформулировать уровень достаточности золото-валютных резервов, превышение которого позволяет использовать иностранную валюту на развитие экономики.
         Одновременно с наращиванием официальных резервов происходит постепенное укрепление курса рубля, в результате которого уменьшается экспортная выручка, но при этом растет выручка российских импортеров. По данным Банка России, положительное сальдо торгового баланса России в апреле 2003 г. уменьшилось на 26,3% по сравнению с мартом 2003 г., т.е. на 1,5 млрд. долл. в том числе из-за укрепления курса рубля. В целом за 2003 г. средние экспортные цены выросли на 10% (цены на нефть – на 15%) за счет чего экспортеры получили дополнительные доходы в сумме 12 млрд. долл., но за счет укрепления рубля около 9 млрд. долл. было «съедено» курсовой разницей. Это примерно четвертая часть годового ВВП, удвоение которого является главной стратегической задачей. Одновременно происходит переосмысление отношения к доллару как единственной надежной резервной валюте. Этому способствовало замедление темпов роста промышленного производства в США, рост дефицита торгового и платежного балансов, ослабляющих доллар и как следствие отток инвестиций из американской экономики. Например, зона евро стала одним из прибежищ для инвестиций Саудовской Аравии, которые по экспертным оценкам составили 200 млрд. долл. (примерно треть общих вложений в США).
         Укрепление рубля на фоне ослабления доллара США ставит вопрос – до какой степени выгодно России укрепление ее валюты? Каким должен быть эффективный курс рубля? Будет ли выгодно России использовать рубль как единую валюту стран СНГ? Ответы на эти вопросы требуется найти, чтобы определить стратегию развития российского валютного рынка.
7.3.  РОССИЯ В МИРОВЫХ ИНВЕСТИЦИОННЫХ ПОТОКАХ
Долгосрочный устойчивый экономический рост в России может быть обеспечен при условии активного включения страны в мировые инвестиционные потоки. Развернувшиеся в конце прошлого века процессы глобализации и региональной интеграции сопровождаются усилением мобильности капитала. Участие России в международном инвестиционном обмене имеет свои особенности. Как в сфере привлечения внешних инвестиций, так и в вывозе капитала за рубеж наша страна «не вписалась» в те закономерности и особенности трансграничного перемещения, которые типичны для развитых стран, государств развивающегося мира и других стран с переходной экономикой.
Специфика России заключается в том, что, будучи страной с переходной экономикой, она вывозит капитала намного больше, чем ввозит. При этом большинство отраслей российской экономики, кроме экспортно-ориентированных, испытывают нехватку средств для финансирования инвестиций.
 Вывоз капитала происходит, как по государственной линии – наращивание золотовалютных резервов, выплаты по внешнему долгу, государственные кредиты или гарантии по ним, так и по частной – банками и нефинансовыми предприятиями (в том числе в нелегальной и полулегальной формах), домашними хозяйствами (покупка наличной иностранной валюты). Мы вывозим капитал почти так же интенсивно, как некоторые  развитые страны, но  по большей части он оседает в виде депозитов в иностранных банках,  а его инвестиционная составляющая крайне мала. 
Качество ввозимого капитала также нельзя назвать удовлетворительным. В нем преобладают инвестиции в ссудной форме (в основном в виде кредитов, включая кредиты международных финансовых организаций и правительств  иностранных государств). Объемы поступающих в Россию прямых инвестиций (по 4 млрд. долл. ежегодно) по мировым меркам крайне незначительны.  По этому показателю мы существенно отстаем от стран ЦВЕ, государств СНГ, не говоря уже о Китае. Практически отсутствуют иностранные инвестиции в «портфельной» форме, которые во всем мире обеспечивают переток капитала из финансовой сферы в реальный сектор экономики. В значительной степени поступающий в страну капитал имеет российское происхождение и представляет собой репатриацию ранее вывезенной из страны прибыли. Иностранные инвестиции пока не стали ключевым источником новейших технологий в производстве и управлении, фактором трансформации институциональной среды.
Если существующее положение кардинально не изменится до конца десятилетия, это будет означать, что Россия так и не смогла эффективно включиться в международные потоки капитала. То есть экономическое развитие будет происходить по инерционному (пессимистическому) сценарию. Такой сценарий предполагает сохранение прежних годовых объемов притока прямых иностранных инвестиций с увеличением их в отдельные годы на 1-2 млрд. долларов. Определять общую картину, по-прежнему, будут инвестиции в единичные крупные проекты, преимущественно в топливно-сырьевой отрасли, пищевой промышленности и торговле. Портфельный инвестор будет продолжать настороженно относиться к акциям российских предприятий, предпочитая им эмитентов из других стран, а   приток ссудных инвестиций, подверженный циклическим колебаниям, будет зависеть от конъюнктуры мировых рынков. С точки зрения вывоза капитала при инерционном сценарии развития  сохраняется дисбаланс между валовыми сбережениями и инвестициями и не находящий применения в стране капитал продолжает вывозиться государством и частным сектором.
Вместе с тем в настоящее время сложились реальные предпосылки для перехода к эволюционному пути развития. Страна располагает богатыми природными ресурсами, находясь в выгодном географическом положении  между экономически развитыми Европой и Японией и бурно развивающимся  Китаем, последние годы демонстрирует высокие темпы прироста ВВП, обладает значительным рыночным потенциалом при растущей платежеспособности населения. Все это вместе с определенными успехами в экономической сфере (снижение налогового бремени, существенное уменьшение отношения внешнего долга к ВВП, признание за страной статуса рыночной экономики, исключение из черного списка ФАТФ, повышение кредитного рейтинга) позволило России войти в 2004 году в десятку наиболее привлекательных для инвестиций стран мира[65].
При оптимистическом сценарии развития к 2010 г. разрыв между валовыми сбережениями и накоплениями сокращается  с нынешних 11-12% до 1,5% ВВП.   Происходит постепенное наращивание прямых иностранных инвестиций, на 1,5 - 2 млрд. долл. в год, а с 2011 года наступает радикальный перелом с ежегодным увеличением прироста капитала до 5 млрд. долл., что позволит к концу второго десятилетия выйти на ежегодный объем прямых инвестиций в размере 60 млрд. долл.
 По мере увеличения капитализации российских компаний и становления фондового рынка, можно рассчитывать на значительное повышение удельного веса иностранных портфельных инвестиций. В отношении иностранного ссудного капитала необходимо сформировать  такую экономико-правовую систему, при которой он мог бы трансформироваться в производственные инвестиции, а его спекулятивная составляющая была бы минимизирована.  Постепенная ликвидации диспропорций между прямыми, портфельными и прочими инвестициями приведет к тому, что в 2020-2025 гг. соотношение между ними будет примерно одинаковым, а совокупный объем превысит 200 млрд. долл. в год.
Более активному  притоку иностранных инвестиций  будет способствовать повышение прозрачности отечественного бизнеса, переход на международные стандарты отчетности, комплекс мер по защите прав миноритарных акционеров, рост капитализации компаний, повышение инвестиционных рейтингов, развитие фондового рынка и  совершенствование банковской системы. Необходимо также  свести к минимуму препятствия на пути иностранных инвестиций, вызванные неэффективностью российской  бюрократической системы,  коррупцией, слабой работой правоохранительных и судебных органов. 
В части добывающих отраслей стратегию развития страны надо строить, как это делали Канада, Австралия, Норвегия, повышая их эффективность путем внедрения новейших научных разработок. Наиболее перспективными для инвестиций должны стать производства, связанные с более глубокой переработкой сырья,   практическим приложением науки в области черной и цветной металлургии, рыбном и лесном хозяйстве. Подъем этих отраслей на качественно иной инновационный уровень, позволит, в том числе, довести  существующие в стране проекты,  связанные с высокими технологиями до промышленного внедрения. Очень важно создать условия для прихода инвесторов  в развитие инфраструктуры, прежде всего транспортной. Еще одно направление будущего – инвестиции в человеческий капитал – программы образования, научной подготовки, повышения квалификации как госслужащих, так и представителей частного бизнеса.
География распределения иностранных инвестиций, когда 10    регионов-лидеров  привлекают 75%  капитала, в том числе Москва – 50% , должна претерпеть изменения. При этом выравнивание инвестиционных условий в регионах следуют проводить путем стимулирования экономического развития   успешных субъектов таким образом, чтобы они распространяли импульсы экономической  активности  и втягивали в цепочки добавления стоимости соседей-аутсайдеров.
Приток иностранных инвестиций должен сопровождаться сокращением нелегального оттока капитала из страны и более активным возвращением  ранее вывезенных средств. По оценкам МЭРТ сокращение вывоза капитала вдвое позволило бы увеличить  внутренние инвестиции на 1/3.[66]   Легальный  вывоз частного капитала  будет возрастать. В 2015-2025 гг. зарубежная экспансия российских топливно-сырьевых компаний должна смениться выходом на внешние рынки российских предприятий  обрабатывающей промышленности, в том числе работающих в сегменте высоких технологий. 
Экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью, как правило, нуждается в государственной поддержке, поэтому целесообразно существенно увеличить объемы государственного кредитования и страхования. Вывоз капитала по этой линии было бы желательно довести в следующем десятилетии до 10-15 млрд. долл. в год.     
 Внешний долг Российской Федерации складывается из долга органов государственного управления и частного долга банков и нефинансовых предприятий. В текущем десятилетии происходит сокращение государственной части долга и рост его частной составляющей (табл.1), что является позитивной тенденцией. В настоящее время по основным показателям долговой нагрузки РФ относится к государствам  с умеренным уровнем государственного внешнего долга – 27% ВВП, против 89,5% в начале 2000 года. Возобновление  доступа на международные рынки капитала позволило российским компаниям повысить свою ликвидность, удлинить сроки погашения долгов и привлечь средства для крупномасштабных инвестиционных проектов.   Улучшению условий привлечения внешних источников финансирования в значительной степени способствовало повышение российского суверенного рейтинга, влекущее за собой изменение корпоративных рейтингов. Тенденция увеличения частных
заимствований и сокращения государственного долга сохраниться и до 2025 года. Проблема заключается в том, что, при сохраняющихся темпах прироста корпоративных заимствований,  совокупный государственный и частный долг уже концу десятилетия может достичь 60% ВВП, т.е. порога за которым наступает риск дефолта, поэтому государству придется регулировать   заемную деятельность российских компаний.  
 Что касается государственного долга, то стратегия управления    должна исходить из его специфики  и особенностей  структуры. Государственный долг отличает высокая стоимость обслуживания, сложившаяся, в том числе, в силу проводимой в 90-х годах политики.  Из 88 млрд. долларов подлежащих погашению в период с 2003 по 2008 гг. 32,5 млрд. долларов (37%)  приходится на процентные платежи (табл.3) .
Распределение сроков платежей по обслуживанию и погашению государственного внешнего долга характеризуется крайней неравномерностью, основная нагрузка приходится на текущее десятилетие.
В сложившейся структуре внешнего долга (табл.2) преобладают нерыночные составляющие, которые трудно управляемы с точки зрения возможности проведения операций, направленных на уменьшение объема задолженности, а также снижения процентных, валютных и иных рисков. Основная часть задолженности, оформленная рыночными инструментами, представлена еврооблигациями РФ со сроками погашения в 2003-2030 гг., а также облигациями внутреннего валютного займа со сроком погашения в 2003-2011 гг. На эти инструменты приходится  лишь 37% долга.
Для российского долга характерен широкий диапазон применяемых процентных ставок. Максимальная процентная ставка составляет 12,75% годовых (по облигационному займу с окончательным сроком погашения в 2028 г.), минимальная – 3,0% годовых (долг по ОВГВЗ). 
Политика в области государственного внешнего долга  должна обеспечивать снижение абсолютных и относительных  его размеров, удешевление обслуживания и улучшение структуры.
У нас в стране накоплен опыт реструктуризации долга с последующей  капитализацией процентных платежей и увеличением основной части долга. Очевидно, что этот путь не выгоден. Другое дело - уменьшение процентных платежей путем рефинансирования, замещения коротких и дорогих  обязательств  более длинными и дешевыми в обслуживании. Удешевление внешних заимствований возможно лишь при условии достижения Россией более высокого кредитного рейтинга, поэтому – получение инвестиционного рейтинга и его последующее увеличение – одна из задач ближайших лет.
Другим направлением оптимизации государственного внешнего долга является замещение более дорогого в обслуживании внешнего долга более дешевым внутренним.   Сегодня ситуация на российском финансовом рынке позволяет разместить ГКО под 6% годовых, а «цена» внешнего долга составляет от 8 до 12%. Как показывает мировой опыт, разумные операции на рынке внутреннего долга (а не использование его для затыкания бюджетных дыр) могут оказать стимулирующее воздействие на экономику.
Накопленные Банком России валютные резервы РФ к январю 2004 года достигли рекордной величины в  76,9 млрд. долларов.  Около трети резервов размещено в виде банковских депозитов в банках категории ААА, другая часть в долговых облигациях экономически развитых стран. Доходность этих вложений составляет 3-6% годовых в пересчете на доллары США, в то время как российские долговые обязательства размещались в рамках доходности 7-14%. После того как валютные резервы достигли порога финансовой стабильности, актуальным становится более активное и эффективное их использование, в том числе и  на погашение внешнего долга.
Задача разработки государственной концепции управления внешним долгом была поставлена Президентом России еще в апреле 2001. Спустя два года Министерство финансов представило документ «Об основных направлениях политики Правительства Российской Федерации в сфере государственного долга на 2003-2005 годы и комплексе мер  по ее реализации», в котором так и не просматривается целостная система управления государственным долгом, а даются только ее отдельные фрагменты. До сих пор не создан орган, ответственный за разработку и проведение в жизнь  четкой стратегии урегулирования внешних долгов с учетом краткосрочной и долгосрочной перспективы.   В стране отсутствуют единая база данных по госдолгу, и  единая методология учета внешних долговых обязательств. Цифры, которые приводят Минфин, Банк России и Счетная палата отличаются между собой на миллиарды долларов.   Известны случаи, когда по одним и тем же обязательствам Россия платила дважды.
Все более очевидна необходимость сосредоточить в едином центре (это может быть, к примеру, подразделение на базе Минфина) работу по управлению внешним и внутренним долгом страны, а также активами государства. Эта же структура должна отслеживать внешние заимствования регионов и корпораций и оценивать их риски. Сосредоточение обслуживания долга в рамках единого органа позволит осуществлять его комплексный мониторинг, повысит эффективность управления долговыми обязательствами путем диверсификации финансово-кредитного портфеля: выдачи, продажи, покупки ценных бумаг, активных операций с ними на вторичном рынке, сделок «своп», реструктуризации, обмена долговых обязательств на участие в капитале акционерных обществ и т.д.
Реализация указанных мероприятий, одновременно с неукоснительным соблюдением графика платежей, позволит к 2011 году существенно сократить  размеры государственного внешнего долга, оптимизировать его структуру, снизить нагрузку на бюджет по обслуживанию долга. В дальнейшем будет происходить увеличение частной составляющей российского долга, а его государственную часть следует поддерживать в диапазоне 15-20% ВВП  при стоимости обслуживания 6-7%.                                                                                
  Для формирования валютных резервов необходимо определить: во-первых, объемы, достаточные для защиты экономики от негативных воздействий мирового рынка, во-вторых, способы эффективного размещения этих средств с учетом их ликвидности и прибыльности. Золотовалютные резервы играют двоякую роль в поддержании экономического роста и макроэкономического равновесия. С одной стороны их накопление обеспечивает экономическую безопасность и  позволяет поддерживать курс национальной валюты, а с другой – рост валютных резервов означает отвлечение части валовых национальных сбережений на финансирование «остального мира».
 Достигнутый к 1 января 2004 г. объем резервов  (76,9 млрд. долл.)  почти на 50% превышает уровень, обеспечивающий внешнюю платежеспособность страны (годовые выплаты по частному и государственному долгу плюс трехмесячный объем импорта) и является предметом дискуссий в современной экономической литературе. Речь идет о создании механизмов использования резервных активов для стимулирования инвестиций. Здесь можно выделить три направления.
Во-первых, досрочное погашение внешнего долга, либо покупка Банком России внешних долговых обязательств государства с последующей их реструктуризацией. Это уменьшит долговую нагрузку на бюджет и позволит стимулировать инвестиционную активность.
Во-вторых, стимулирование импорта инвестиционного оборудования посредством государственного кредитования и /или страхования таких поставок, а также формирование централизованного фонда, обеспечивающего хеджирования валютных рисков по кредитам под покупку оборудования. Как правило, предприятия обрабатывающих отраслей не располагают достаточным объемом собственных ресурсов для масштабных закупок качественного импортного оборудования.
В-третьих, использование резервных активов для кредитования вложений российских компаний в зарубежные производственные активы (формирование инфраструктуры сбыта российской продукции с высокой добавленной стоимостью за рубежом, расширение кооперационных связей с производственными структурами, господствующими на соответствующих внешних рынках, создание каналов проникновения на рынки с высокой конкуренцией и др.).
Реализация  этих проектов потребует формирования механизма взаимодействия государства и частных компаний, включающего отбор проектов, оценку эффективности вложений, контроль над использованием финансовых средств и др.                                                    
Укрепление национального производства, развитие инвестиционных процессов, создание соответствующей финансовой инфраструктуры должны привести к тому, что в 2020-2025 гг. будет происходить свободный переток капиталов, как между различными сферами российской экономики, так между ней и внешней средой.

Таблица.1 Структура внешнего долга резидентов РФ (по международной методологии)

Получатели кредитов	1 января 2003 г.       млрд. долл.	1 января 2004 г.          млрд. долл.
Органы государственного управления Банковская система (без участия  в капитале) Нефинансовые предприятия (без участия в капитале) Органы денежно-кредитного регулирования	97,7               14,2              33,8         7,5	99,2           24,8                            50,3                     7,8
Всего:	153,2	182,1

Источник: Банк России
Таблица.2  Стоимостная структура государственного
внешнего долга РФ (млрд. долл. США)

Категория  долга	Погашение (% от долга) 2003 (%)     2004 (%)      2005 (%)
Международные организации	18,6            15,49            13,06
Парижский клуб	6,71              6,22              6,06
Еврооблигации	4,59              2,85            10,14
ОВГВЗ	24,23             0,00               0,00
Прочее	-                     -                   -

Источник: Минфин РФ
Таблица.3 Платежи по погашению и обслуживанию государственного внешнего долга Российской Федерации (млрд. долл. США)

Категория задолженности	2003  долг    %	2004  долг    %	2005   долг    %	2006  долг    %	2007 долг    %	2008   долг    %
Официальные кредиторы	4,48   2,33	4,07  2,74	4,01  2,61	2,31 1,82	2,39  1,7	2,52  1,58
Ценные бумаги в  в иностранной валюте	3,65  3,27	1,12  3,05	3,67  3,17	2,84 2,35	3,69 2,35	3,64  2,24
Долг перед МФО	2,71  0,66	2,26  0,59	1,91  0,54	1,75 0,17	1,30 0,12	0,88  0,09
Кредиты Банка России Минфину	0,00  0,22	0,70  0,31	1,20 0,27	1,70 0,16	2,60 0,13	0,00
Всего	10,85  6,47	8,15   6,70	10,97  6,60	8,61   4,49	9,97   4,30	7,04   3,91
Итого	17,32	14,85	17,38	13,10	14,27	10,94

Источник: Минфин РФ
8.     ЗАКЛЮЧЕНИЕ
          В данной работе мы стремились на основе максимально свежих оценок, расчетов и статистических данных представить комплексный взгляд на взаимозависимость  факторов формирования долговременных процессов развития внешнеэкономических связей, опирающийся на совокупность прогнозных (сценарных) оценок как экономического, так и внешнеполитического характера, что и составляет основу  для принятия решений по вопросам стратегической безопасности (без специфики военно-стратегических вопросов). Наиболее принципиальные положения  в тексте  выделены жирным шрифтом.
          Выводы, к которым пришли авторы, вкратце сводятся к следующему:
-                                 Наименее сложным представляется прогнозирование последствий вовлечения в сферу внешнеэкономической деятельности результатов научно-технического прогресса и демографических сдвигов, поскольку они уже заложены в объективные оценки статистического и информационно-аналитического характера. Речь, конечно, идет не о новых открытиях в период до 2025 г., а о тех технологиях 5 и 6 укладов, которые уже известны и могут быть освоены в этот период производителями и, что особенно важно, потребителями;
-                                 Более сложным представляется получение оценок, касающихся объемных и, соответственно, структурных показателей внешней торговли. Главным барьером здесь является слабое улавливание тенденций движения мировых базисных цен и цен международных товарных и региональных рынков, хотя такие элементы влияния на их предсказуемость, как правила ВТО (глобализация) и взаимодействия в рамках региональных экономических организаций (региональзация) в кратко- и среднесрочных периодах позволяют сделать приблизительные оценки. Что касается долгосрочного периода, мы за основу так же берем цены, сложившиеся в 2000 и 2002 гг. и ведем дальнейшие оценки на этой базе, что, конечно, несколько снижает их достоверность. В то же время известная инерционность товарного наполнения торговых связей, оказания (и пользования ими) услуг дает основания для применения такого метода оценок с их корректировкой на инновационную и геополитическую составляющие;
**Все инвестиции относятся к категории «прочих», т.е. краткосрочных, что характерно для офшоров, как промежуточных пунктов движения капитала («серого»)
***Без учета операций финансовых властей и банков
Комментируя таблицу 1 с точки зрения тенденций в изменениях  позиций стратегических партнеров России к 2025 году, необходимо отметить следующее:
1) С четвертого на первое место выдвинется Китай. Уже сегодня в импорте России из этой страны треть занимают машины и оборудование, в то время как в российском экспорте в КНР они составляют только 14,5%. Причем китайское оборудование относится, как правило, к 5-6 технологическим укладам на основе хай-тека, а наше, за исключением некоторых видов военной техники, - состоит из традиционных 3-4 укладов.
Китайские официальные круги заявили  недавно о задаче доведения товарооборота с Россией  до 100 млрд. долл. [6] Если обозначить временные рамки 2025 годом, то это означает семикратный скачок к уровню 2003 г., где среднегодовые темпы роста должны составить 22,5%. Возникает вопрос за счет чего может это произойти? Видимо экспорт из России возрастет за счет резкого увеличения поставок сырой нефти и газа из Восточной Сибири, необработанного леса и продукции ВПК, прежде всего из Дальневосточного федерального округа, а из КНР – товаров народного потребления, особенно бытовой техники, а также некоторых видов управляющих  систем по обслуживанию производства и торговли.
Вместе с тем надо будет найти выход из стихийного процесса обезлюднения Дальнего Востока и вероятности экономического захвата гражданами КНР российских территорий в южном поясе Сибирского и Дальневосточного федеральных округов.[7] Сейчас число китайцев, более или менее постоянно проживающих в России, по разным оценкам, составляет от 200 тыс. до 2 млн. человек. Наиболее взвешенные, внушающие доверия оценки – от 200 до 450 тыс. человек. Китайский бизнес успешно теснит российский в торговле, производстве продуктов питания и товаров народного потребления, строительстве, усиливает сырьевую направленность российских приграничных районов. Эти процессы могут усилиться в условиях членства обеих стран в ВТО, устав которого однозначно руководствуется принципом национального режима, т.е. предоставления предпринимателям из стран-членов ВТО таких же условий, что и национальным. Так что через несколько десятилетий мы сможем вдруг осознать, что Китай в экономическом плане вернул себе 1 млн. кв. км, которые он утратил в Х1Х веке.[8] Один из вариантов смягчения данной ситуации, на наш взгляд, - подготовка генерального соглашения о принципах создания на указанных российских территориях совместных компаний, где РФ предоставляет природные ресурсы за определенные рентные платежи, интеллектуальные услуги науки и образования, КНР – трудовые ресурсы, некоторые технологии и транспортно-экспедиционные услуги. Необходимо продумать и другие, не только юридические, гарантии сохранения прав России на ее исконные восточные территории. Например, активизировать якутский (тюркский) акцент во взаимодействии с китайской диаспорой на Дальнем Востоке.
Можно предположить, что связи с КНР в перспективе станут стержневой основой  экономического взаимодействия России с АТР, основательно укрепив многостороннее сотрудничество прежде всего в СВА (Россия, Китай, обе Кореи, Монголия) и окажут заметное влияние на развитие связей с севером США и Канады.
2)    Следует ожидать более весомых результатов сотрудничества на постсоветском пространстве, прежде всего путем углубления связей России на новых технологических основах с Украиной, Белоруссией и Казахстаном. Вместе взятые, они уже сегодня опережают слившиеся воедино две бывшие Германии (ФРГ и ГДР, вторая из которых занимала первое место в товарообороте СССР) – 30,3 млрд. долл. против 18,6 млрд. долл. в 2003 г. Есть много аргументов в пользу второго места этих стратегических партнеров в перспективе: от традиций внутриотраслевой производственной и научно-технической кооперации до однородной технической (энергетика, транспорт, связь, стандарты) и интеллектуальной (наука, образование, культура) инфраструктуры.
          Вместе с тем хотелось бы отметить следующее: начав исследования и публикации по проблематике постсоветского пространства  с середины 1991 года, т.е. еще до формального распада СССР, и имея на сегодняшний день солидные работы по данной теме, [9] Центр пришел к выводу, что с точки зрения экономической и политической безопасности России основным ориентиром ее внешней и внешнеэкономической политики, несмотря на более продвинутые достижения в отношениях с отдельными субгруппировками на этом пространстве, является СНГ в целом, ибо для будущего нашей страны с вышеупомянутой точки зрения важен весь «пояс» окружающих ее новых независимых государств, а не только входящих в ОРИ-ЕЭП или в ЕврАзЭС.
3)    Явным стратегическим партнером №3 в товарообороте России останутся такие страны ЕС, как Германия, Италия, Нидерланды, Польша, Великобритания и Финляндия. Их совокупный нынешний товарооборот с нашей страной в 58,2 млрд. долл. вероятно сохранится в близких объемах с учетом стабильной взаимодополняемости структур экспорта и импорта (экспорт из России преимущественно топливно-сырьевых товаров и импорт из этих стран преимущественно машин и оборудования).
4)    Наконец, есть и такая категория стратегических партнеров, как системообразующие страны различных континентов и геоэкономических регионов. К этой группе мы относим США, Турцию, Индию и Бразилию.
Ориентация на укрепление экономических связей с Турцией, которая уже сегодня опередила по объему товарооборота с Россией такую мощную державу как Япония, определяется тем, что из числа ближневосточных стран именно она в значительной мере является экономическим и политическим барьером от терроризма и наркобизнеса на пути в страны СНГ, в том числе и в Россию, а светский характер турецкого государства, с которым имеет особые отношения ряд стран СНГ, способствует сбалансированности отношений между христианством и мусульманством на постсоветском пространстве, включая саму Россию.
Индия, в перспективе вторая после Китая держава мира, хотя сегодня ее товарооборот с РФ не слишком велик –3,3 млрд. долл. в 2003 г. (14 место), однако обращает внимание уже нынешняя наиболее высокая доля машин и оборудования в российском экспорте именно в эту страну (43%) и лекарственных препаратов в импорте из Индии (36%), что создает в перспективе условия для взаимного сотрудничества в области высоких технологий.
Бразилия, в будущем третья страна в мире по своему экономическому потенциалу, сегодня находится в третьем десятке стран по объему товарооборота с Россией, где в российском экспорте преобладает химическая продукция (93%), а в импорте мясо и табачное сырье (св. 53%).  Представляется, что столь узкая экспортно-импортная специализация двусторонних отношений – временное явление и Бразилия, располагающая высокоразвитым машиностроением, может стать для России не только важным партнером в производственной и научно-технической кооперации, но и опорной точкой  для развития и диверсификации экономических отношений с такими странами Южной Америки, как Аргентина, Чили, Боливия, Уругвай и Парагвай, в том числе по новым технологиям переработки биомассы как источника пищи, кормов и энергии.

Отвлекаясь от роли США как мирового геополитического лидера, который для всех, за редким исключением, является стратегическим партнером, и от того навязчивого внимания, с каким «опекают» Россию наиболее влиятельные советологи-русологи от З.Бжезиньского до К.Райс, нельзя не учитывать роль США как экономического лидера региональной организации «Нафта», товарооборот членов которой с Россией достигает 7,9 млрд. долл. Для России «Нафта» имеет особое значение не столько как регион атлантического сотрудничества, сколько как один из субрегионов АТР, ориентированный на совместные интересы в освоении российских восточных территорий. Особенно это касается деятельности США и Канады в арктической и субарктической зонах..

Нельзя обойти молчанием и такой казус отечественной внешнеторговой статистики как российский экспорт на Виргинские острова (брит.) в Центральной Америке, где проживает около 15 тыс. жителей – в основном потомков рабов, привезенных из Африки. Они, видимо, и не подозревают, что   статистика Федеральной таможенной службы РФ ежегодно списывает на островитян потребление 12-15 млн. т нефти и нефтепродуктов на сумму 2,5 – 3 млрд. долл. или 170-200 млн. долл. на каждого из них. Фактически же, конечно, острова – это лишь место регистрации в офшоре, а потребители совсем другие, о чем известно не только менеджменту олигархических структур, но и государственным органам. Но, как отмечает директор ВНИКИ А.Н.Спартак, в платежном балансе России до сих пор не расшифрованы утечки капитала по внешнеторговым каналам и они проходят по статье «чистые ошибки и пропуски».[10] Не слишком ли их много для страны, претендующей на звание цивилизованной рыночной экономики? И, естественно, мы этот казус не берем в учет, как и факт регистрации таможенной статистикой Москвы в качестве главного региона-экспортера российских нефти и газа.
В качестве одного из важнейших направлений стратегического партнерства мы рассматриваем участие России в «Большой восьмерке». Она представляет собой один из ключевых неформальных механизмов координации финансово-экономического и международно-политического курса ведущих индустриальных государств мира. Зародившись в 1975 г. как практика регулярных закрытых узких встреч западных лидеров, к настоящему времени «восьмерка» выросла в один из наиболее влиятельных международных институтов.
Роль «восьмерки» в международной системе определяется прежде всего реальным политическим, экономическим, да и военным «весом» участников клуба.[11] И дело не в том, что ведущие страны «золотого миллиарда» вынуждены были пригласить в свой состав для обсуждения мировых проблем далеко не самую богатую, но обладающую стратегическим оружием мирового значения державу, а прежде всего в тех возможностях для сотрудничества в области реализации крупномасштабных проектов на коллективной основе, которую создает это альянс.
Учитывая такие обстоятельства, полагали бы полезным в интересах и России, и мирового сообщества в целом в 2006 году, когда хозяином очередного саммита будет Россия, внести на обсуждение наши предложения об углублении долгосрочного сотрудничества в нескольких проектах, таких как космический мониторинг окружающей среды и трансконтинентальных перевозок, использование трансконтинентальных маршрутов (Севморпуть, Транссиб с его северными ответвлениями, газопроводные и водопроводные магистральные системы, автомобильная магистраль Варшава-Минск-Москва-Владивосток для контейнерных и иных перевозок). Однако эта тема заслуживает отдельной проработки и самостоятельного изложения.
3. ВАРИАНТНЫЕ СЦЕНАРИИ РАЗВИТИЯ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ РОССИИ ДО 2025 ГОДА
          Предварительные замечания. Излагаемые здесь оценки не являются классическим прогнозом в том понимании, которое содержится, например, в книге проф. Государственного университета управления В.В.Полякова «Мировой рынок: вопросы прогнозирования»[12]. Но в указанной работе в качестве метода анализа предусматривается разработка сценариев как стадии, предшествующей собственно прогнозным оценкам, в которых применяется более сложная техника расчетов.  В федеральном законе «О государственном прогнозировании и программах  социально-экономического развития Российской Федерации», принятом 20 июля 1995 г. (115-ФЗ), отмечается важность наряду с иными прогнозными исследованиями именно внешнеэкономических прогнозов, причем в нескольких вариантах с учетом вероятностного воздействия внутренних и внешних политических, экономических и других факторов.
При этом прогноз социально-экономического развития на долгосрочную перспективу, составной частью которого является внешнеэкономический блок, разрабатывается раз в пять лет на десятилетний период. Поскольку нами рассматривается гораздо более длительный период, в котором можно уловить лишь наиболее долговременные тенденции, связанные прежде всего с демографическим и инновационным факторами, но никак не с ценовым и спросовым, т.е. конъюнктурными, вероятностные оценки, вытекающие из сценариев, предшествуя в таких случаях долгосрочным прогнозам как необходимый этап, отнюдь не заменяют сами прогнозы. 
Для периода до 2010 г. включительно нами использованы оценки, содержащиеся в последних монографиях ЦВЭИ РАН, изданных «Наукой» в 2003 г., где рассматриваются основные тенденции развития внешней торговли России, прежде всего на основе разбора таких документов, как подготовленные Центром стратегических исследований и рассмотренные в Правительстве РФ в 2001 году «Основные направления социально-экономического развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу», более поздние «Сценарные условия … до 2006 г.» и некоторые другие.[13]
Для периода 2011-2025 гг. мы применили собственные оценки, основанные на анализе тенденций развития науки и техники, последствий демографического спада в России (ограничение возможностей производства трудоемкой продукции и снижение внутреннего спроса на топливно-сырьевые ресурсы и товары длительного пользования). Подобного рода оценки содержатся также в монографиях Б.Н.Кузыка и Ю.В.Яковца «Россия – 2050: стратегия инновационного прорыва», ИМЭМО РАН «Мир на рубеже тысячелетий – прогноз развития мировой экономики до 2015 г.» и «Инновационная экономика», монографии ЦЭМИ РАН «Наука и высокие технологии на рубеже третьего тысячелетия», материалах Центра стратегических разработок и «Прогноза технологического развития экономики России с учетом новых мировых интеграционных процессов» Комплексной программы Президиума РАН.
 
Два сценария развития внешней торговли России на среднесрочную перспективу – инерционный и инновационный.
На рубеже ХХ1 в. стало очевидным, что развиваться по старому, на основе сложившейся экономической и внешнеторговой структуры , Россия больше не может. Движение в русле инерционного сценария, как подтверждает практика первых лет нового века, обрекает нашу страну на замедление экономического роста, постоянное отставание от других стран в области научно-технического прогресса и эффективности производства, а следовательно и благосостояния населения, что в дальнейшем чревато полной утратой способности страны к самостоятельному развитию.
Ситуация усугубляется возникновением дополнительных противоречий, связанных с нарастанием темпов процесса глобализации. Открывая новые возможности для приобщения к достижениям мировой науки и техники, более рационального использования производственных и финансовых ресурсов, он одновременно усиливает угрозу выталкивания отстающих стран на обочину цивилизации.
Имеются и более резкие оценки, касающиеся нашего будущего. Так директор ВНИКИ А.Н.Спартак рассматривает продолжение топливно-сырьевой специализации России в качестве подрыва устойчивого развития нации, ее жизни, фактически, за счет будущих поколений.[14]
В этих условиях все острее становится проблема выбора Россией оптимальной стратегии социально-экономического развития на длительную перспективу, где роль внешнего фактора была бы определена с учетом отмеченных глобальных вызовов. Страна нуждается не только в использовании факторов динамизации роста экономики, но и в ее серьезной структурной перестройке, обеспечивающей устойчивое продвижение вперед. Неотъемлемой частью такой стратегии должна стать внешнеэкономическая стратегия, ориентирующая всех участников внешнеэкономической деятельности на последовательную реализацию на международных рынках нынешних и потенциальных конкурентных возможностей России.
Как показывает мировая практика, для будущего решающее значение приобретают не столько сами размеры экономического роста, ибо они производны от различных факторов, сколько качество и стабильность процесса динамизации экономики, зависящие от эффективности хозяйственной деятельности. А это требует решительного поворота страны к инновационной модели развития за счет интенсивного использования потенциала научно-технических знаний, полномасштабного освоения высоких технологий, что и ведет к конечному результату - глубокой перестройке структуры производства и внешнеэкономических связей.
В дальнейших рассуждениях и предложениях мы попытаемся сравнить два сценария развития – инерционный и инновационный.
На различного рода совещаниях неоднократно подчеркивалась необходимость перехода России на инновационный путь развития, стимулирования приоритетного роста лидирующих отраслей технического прогресса и осуществления на этой основе  коренной модернизации отечественной экономики в целях резкого повышения производительности труда и национальной конкурентоспособности в целом.
И в Основных направлениях на долгосрочную перспективу, и в Сценарных условиях до 2006 года содержится немало общих положений, предусматривающих стимулирование структурной перестройки экономики в пользу наукоемких секторов, технологическое перевооружение промышленности, оказание приоритетной государственной поддержки объектам и сферам, способствующим инновационному технологическому прорыву, диверсификацию товарной структуры экспорта за счет увеличения поставок продукции обрабатывающих отраслей, особенно высокотехнологичной и т.д. Принят ряд среднесрочных программ по развитию информационно-коммуникационных технологий, электроники, авиакосмического комплекса и ряда других отраслей – носителей технического и социального прогресса.
Обращает на себя внимание тот факт, что в официальных стратегических проектировках до 2010 г. предусмотрен среднегодовой темп роста экспорта в 3%, что ниже темпа намечаемого увеличения ВВП (5%).
В то же время проектируется ускоренное развитие импорта – на 8,3% в среднем за год, то есть с заметным опережением роста ВВП. Пока нет достаточно конкретной структурной привязки к указанной динамике, а это весьма важно, поскольку расширение доступа иностранных товаров на российский рынок чревато подавлением возможностей развития отечественного производства в ряде обрабатывающих отраслей на начальном пути их конкурентоспособного становления. К тому же, чем шире открыт рынок страны для товарного импорта, тем слабее заинтересованность зарубежных инвесторов в продвижении производственных капиталовложений на этот рынок. В любом случае  необходимы меры по изменению пропорций между закупками потребительских товаров, с одной стороны, и высокотехнологичной продукции, с другой, естественно, с учетом критериев ВТО.
          Что касается возможностей, возникающих при использовании инновационного сценария, то прежде всего здесь не обойтись без основательного законодательного обустройства избранных направлений диверсификации российского экспорта и особенно импорта. Не следует забывать, что весьма эффективный «новый курс» президента США Рузвельта стал действенным именно благодаря конкретной законодательной поддержке, а не простому уважению к нему со стороны предпринимателей и профсоюзов.
Другим важным фактором является осознание наиболее зрелыми представителями предпринимательского сектора того, что традиционные отрасли производства, которыми они занимаются, не будут иметь перспектив спроса ни в стране, ни за рубежом без постоянного насыщения их инновациями. И образцом в этом деле может служить подписанное в конце 2003 г. Генеральное соглашение о сотрудничестве Российской академии наук и компании «Норильский никель» о совместных работах в области водородной энергетики.[15]
Особенностью многих соображений отечественных авторов, в целом весьма содержательных, относительно инновационного фактора в экспортном потенциале России, по нашему мнению, является то, что чаще всего инновационный или инновационированный товар (услуга) пока рассматриваются самостоятельно и изолированно от всего массива экспортных потоков.[16] Но Россия – не Финляндия, бедная сырьевыми ресурсами и поэтому выискивающая дополнительные экспортные ниши, например, в сфере телекоммуникаций, вне связи со своим народнохозяйственным комплексом, но с учетом спроса на международных рынках. Для такой страны как наша, представляется, что сначала надо пройти стадию самонасыщения результатами научно-технического прогресса, а затем уже экспортировать их в составе традиционных экспортных товаров, а не только как самостоятельные результаты. Думается, что в стратегической перспективе ситуация будет развиваться именно в таком направлении, прежде всего не столько под воздействием  не известно кем определяемой и на кого влияющей так называемой «государственной промышленной политики», сколько благодаря «корыстным» устремлениям российских предпринимателей, которые будут вынуждены выйти на новый виток конкуренции с зарубежными партнерами путем вложения средств в инновационную составляющую своего производства и своей продукции, будь то металлургия, добыча и переработка нефти и газа, лесная и бумажная промышленность, судостроение или энергомашиностроение.
В условиях жесткой конкуренции на международных рынках даже сохранение нынешнего уровня экспорта станет результатом значительных усилий со стороны производителей. Поэтому ожидаемое некоторыми «волшебное» резкое ускорение его динамики  за счет включения инновационного фактора вряд ли возможно. Гораздо большая часть этого фактора уйдет на поддержание уже сложившихся темпов экспорта различных товаров с учетом роста требований импортеров к потребительским свойствам завозимой из России продукции, особенно в связи с присоединением к ВТО. Таким образом инновационный вектор вовсе не означает простого ускорения динамики развития факторов экономического роста и функционирования экономики путем их приращения к действующим. Зерно проблемы состоит в том, что значительная часть новых факторов уйдет на замещение ранее действовавших или на их кардинальную трансформацию, а темпы могут меняться незначительно. Возникает вопрос, в чем же тогда эффект? На наш взгляд, эффект состоит в достижении ощутимого комфорта производственной деятельности и потребления благ в рамках жизнедеятельности одного поколения. Такая формулировка, на наш взгляд, в наибольшей степени соответствует духу опубликованного в 2004 г. доклада Всемирной комиссии по социальным аспектам глобализации, вобравшего в себя итоговые оценки наиболее авторитетных экспертов, признанных ООН.[17]     
Возможности изменения структуры отечественной внешней торговли  до 2010 г. и в последующий период тесно связаны с моделью многовекторной международной специализации России, представляющей собой сочетание традиционных топливно-сырьевых товаров с инновационно-насыщенной продукцией в экспорте и потребительских товаров с инвестиционным оборудованием в импорте. Ответ на вопрос относительно прогнозируемых сдвигов в отечественной внешней торговле можно было бы дать, приняв во внимание возможные темпы прироста экспорта и импорта по семи основным товарным группам, в которые входят:
Продукция топливно-энергетического комплекса включая нефть и нефтепродукты;
Продовольствие и сельскохозяйственное сырье;
Продукция химической  промышленности;
Древесина и изделия из нее;
Металлы и изделия из них;
Машиностроительная  продукция;
Прочие товары (одежда, обувь, кожевенное сырье, меха, драгоценные металлы и минералы и др.)
Анализ полученных результатов в обобщённом виде приводится далее по трём блокам – возможная динамика физических объёмов, структура внешней торговли  и  направления диверсификации круга  внешнеторговых партнёров России на перспективу до 2025 года.
Возможная динамика физических объемов экспорта. В настоящее время  Россия, превратившаяся в прошлом веке из экспортера в импортера продовольствия и сельскохозяйственного сырья, начинает возрождать экспорт сельхозпродукции, в первую очередь в европейские страны. Преимущества отечественных аграрных товаров очевидны – они сравнительно дешевы и экологически чисты. Поэтому в ближайшей перспективе при некотором улучшении ситуации в агропромышленном комплексе ежегодные приросты этой группы товаров могут достичь не менее 1,1% по инновационному сценарию, против 1,0% по инерционному сценарию.
Согласно Энергетической стратегии Российской Федерации на период до 2020 года,[18] Россия намерена отреагировать на сдвиги в размещении мировых потребностей в энергоресурсах прежде всего отказом от моноевропейской ориентации своего экспорта, а также активным наращиванием импорта и транзита энергоресурсов, в первую очередь из стран Центральной Азии.
Важным компонентом экспортной политики России будет диверсификация рынков как по видам энергоресурсов, так и по регионам. После 2005 г. замедлится бурный рост доли нефти и нефтепродуктов в энергетическом экспорте страны (60% в 2002 г.) за счет повышения доли газа и увеличения экспорта угля и электроэнергии. Главным же направлением диверсификации экспорта, обеспечивающим снижение ценовых и политических рисков, станет освоение новых рынков сбыта, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе: к 2020 г. туда прогнозируется направить 25-28% российского экспорта энергоресурсов.
Однако в первое десятилетие текущего века основным для России по-прежнему будет рынок Западной и Центральной Европы. Доминирующим энергоресурсом здесь останется нефть: ее доля в суммарном энергопотреблении сохранится на уровне 40-41% до 2010 г., после чего будет медленно снижаться. Россия, как и прежде, будет присутствовать на европейском рынке со стабильными объемами нефти, если цены на нее не упадут. Более динамичен в Европе рынок природного газа, и при стабильных или растущих мировых ценах экспорт в Европу российского газа увеличится к 2010 г. на 20-25% по сравнению с 2000 г., а затем стабилизируется вследствие взятых на себя странами ЕС обязательств по ограничению импорта из одного источника.
Оценки перспектив развития энергетики европейских стран СНГ показывают, что более половины потребности этих стран будут обеспечивать импортные энергоресурсы, в основном газ, нефть и нефтепродукты из России при возрастающей доле их поставок из Средней Азии и Казахстана. Продолжится интеграция энергетического сектора стран СНГ, в том числе и путем совместного освоения месторождений нефти и газа, сооружения совместных транзитных энергетических коммуникаций.
Россия уже обозначила рост интереса к участию на энергетических рынках АТР путем разработки проектов освоения ресурсов нефти и газа на шельфе Сахалина. Ожидается, что их реализация обеспечит добычу 20 млрд. куб. м газа и 24 млн. т нефти, которые пойдут преимущественно на экспорт. Наиболее крупными и эффективными являются проекты экспорта в Китай (а через него – в Корею) по меньшей мере, 30 млрд. куб. м природного газа по трубопроводам из Восточной Сибири, Якутии и острова Сахалин.[19]
Высокие приросты объемов экспорта продукции обрабатывающей промышленности (7-13% за четыре последних года прошлого века) и неполная загрузка имеющихся в ней мощностей, казалось бы позволяют рассчитывать на дальнейшее ускоренное увеличение поставок готовой продукции на внешние рынки. Однако для отраслей, выпускающих изделия первого передела и полуфабрикатов – металлов, удобрений и лесоматериалов – это маловероятно.
Рост экспорта упомянутых товаров будет затруднен по целому ряду причин. Стимулировавший вывоз за границу эффект девальвации рубля, который существенно повысил рентабельность экспорта в металлургии, химии и лесной промышленности, к настоящему времени в основном исчерпан. Высокий уровень износа основных фондов в данных секторах промышленности (более 50%) ставит под вопрос сохранение достигнутых объемов экспорта в условиях ожидаемого увеличения внутреннего потребления их продукции. Из-за ухудшения мировой конъюнктуры и ограничений со стороны отдельных стран на импорт из России российские экспортеры, в частности производители цветных и отдельных видов проката черных металлов, уже в начале нового века сталкиваются с серьезными трудностями в реализации своей продукции на внешних рынках. Поэтому в рассматриваемой перспективе можно ожидать относительно умеренных, приростов экспорта данных видов продукции по инновационному сценарию на 7% в среднем за год против 5% по инерционному сценарию.
Положение, сложившееся в машиностроении, также не дает оснований рассчитывать в ближайшие годы на ускоренное увеличение экспорта машин,  оборудования и транспортных средств. Незначительные и прежде   возможности российских машиностроителей производить продукцию, отвечающую требованиям мировых рынков по потребительским свойствам и качеству, за последние годы сузились в результате усилившегося отставания отечественного производства от мирового технологического уровня. Некоторые аналитики считают, что отечественные машины и оборудование гражданского назначения вообще не могут стать серьезной альтернативой вывозу сырья. Надежды на улучшение структуры экспорта они связывают исключительно с авиакосмической промышленностью, программированием,  ядерной энергетикой и высокими технологиями. Однако не стоит безоговорочно сбрасывать со счетов экспортный потенциал других отраслей, в частности судостроения и электронной промышленности, а также возможности осуществления поставок за рубеж новых поколений комплектного оборудования энергетического и металлургического машиностроения.
Кроме того следует иметь в виду, что в наступившем десятилетии увеличение российского экспорта машин и оборудования будет зависеть от военно-политической ситуации в мире и спроса развивающихся стран на вооружения и военную технику, на которые приходится заметная доля отечественного машинотехнического экспорта. Не исключено, что поставки отдельных видов высокотехнологичной военной продукции будут увеличиваться.[20]
В целом же приросты экспорта данной группы товаров могут составить около 5% в год по инновационному сценарию против 3% по инерционному.  Некоторого увеличения темпов прироста экспорта машин и оборудования можно ожидать только к концу десятилетия при условии проведения технической модернизации в отдельных отраслях машиностроения.
Динамика импорта по двум сценариям. В условиях расширения внутреннего спроса и снижения в последние годы мировых цен на товары российского импорта вполне возможен динамичный рост ввоза из-за границы продукции и производственного, и потребительского назначения.
Приросты импорта продовольствия и сельскохозяйственного сырья, в том числе текстильного, могут кратно увеличиться по сравнению с концом 90-х гг. при этом годовой прирост по обоим сценариям будет значительным, в том числе по инерционному – 20% и инновационному – 25%. Однако по мере насыщения внутреннего рынка ежегодные приросты закупок за рубежом продовольственных товаров скорее всего будут снижаться.[21] Можно ожидать незначительного увеличения импорта минерально-сырьевых ресурсов. В частности, продукции топливно-энергетического комплекса по двум сценариям всего на 2 и 2,5% соответственно. В то же время, вполне вероятными представляются достаточно быстрые годовые приросты импорта готовой продукции, прежде всего товаров химической и целлюлозно-бумажной промышленности (от 3 до 8%), потребности в которых у отечественной промышленности традиционно высоки. Несколько меньшими могут оказаться темпы увеличения ввоза металлов и изделий из них (2% и 3% по двум сценариям соответственно).
Модернизация российской экономики объективно потребует расширения ввоза в страну современных машин и оборудования. При улучшении финансового состояния предприятий в текущем десятилетии, в том числе и в результате снижения налогового бремени, улучшения платежной дисциплины и действия других факторов, можно ожидать  ускоренного увеличения  объемов поставок из-за рубежа машин и оборудования по инновационному сценарию до 5% в год против 2 % по инерционному.
Было бы упрощением предполагать, что развитие внешней торговли будет происходить только по восходящей линии. Не исключено, что темпы прироста экспорта и импорта по товарным группам в отдельные годы будут колебаться, оказываясь то выше, то ниже прогнозных значений.  Это представляется естественным в силу неравномерности развития отраслей экономики и изменения отраслевых предпочтений среди предпринимателей, уже сегодня осуществляющих перелив капитала в рамках крупных промышленных холдингов.
Возможная структура внешней торговли. При ожидаемых среднегодовых темпах прироста физических объемов экспорта и импорта по товарным группам структура внешней торговли к концу десятилетия претерпит некоторые изменения. В отечественном экспорте на 10% сократится удельный вес топливно-сырьевых товаров и соответственно увеличится доля готовой продукции. Вместе с тем доля в экспорте машин и оборудования останется практически на прежнем уровне. Даже при удвоении возможных среднегодовых темпов прироста поставок  машиностроительной продукции (до 5% в год) ее доля вырастет примерно до 8,7%.
Структура импорта серьезных изменений не претерпит. В нем на 2% уменьшится доля машин и оборудования и примерно на столько же вырастет удельный вес химической продукции и готовых изделий.
Таким образом при всем желании роль страны в международном обмене вряд ли за десятилетие заметно изменится. Россия останется для остальных стран источником сырья и материалоемкой продукции и рынком сбыта их готовых изделий.
Некоторые особенности сценарного развития российской внешней
торговли в период 2011-2025 гг.
Если мы представим себе геоэкономическую карту мира, скажем, 2025 года, то скорее всего обнаружим, что даже расширенная ЕС займет в товарообороте России отнюдь не предполагаемые отдельными исследователями 50 и более процентов, а более умеренную долю – примерно 36% против 26% в 2002 г., что объясняется прежде всего ориентацией комплекса обрабатывающей промышленности «новых» стран-членов ЕС и их услуг в силу принадлежности  ее монополиям «старой» Западной Европы именно на  обслуживание этой части рынка, а также введенными ограничителями на объемы импорта из России топливно-сырьевых ресурсов (не более одной третьей общего объема импорта из одного источника).  В то же время возрастет доля стран АТЭС, соответственно, с 9,5 до 35% в связи ожидаемым резким увеличением поставок энергоресурсов в Китай, Республику Корея и Японию, а также машинотехнической продукции двойного назначения в страны Юго-Восточной Азии. Одновременно  предполагается увеличение доли стран СНГ, соответственно, с 17 до 24-25% за счет углубления сотрудничества России в рамках отдельных субрегиональных образований Содружества. России предстоит также поделиться с этими странами по вышеуказанным причинам сложившимися экспортными квотами топливно-сырьевых ресурсов в ЕС, хотя частично и по российским трубопроводам.[22]
При этом не следует сбрасывать со счетов такой фактор участия России в процессах глобальной регионализации (т.е. в формировании основных мировых центров экономической силы) как разноудаленность от них различных субъектов Федерации. Соответственно в России можно выделить достаточно конкретные зоны притяжения к тем или иным центрам .
Так по данным региональной статистики товарооборота за 2001 г. выше средней по России (18,2%) долей связей со странами СНГ обладают Приволжский (32,6%) и Южный (20,4%) федеральные округа. Близок к среднему показателю Сибирский федеральный округ (16,5%). У остальных федеральных округов значительный перевес в пользу стран дальнего зарубежья.  Особенно этим характеризуются Северо-Западный (95,7%) и Дальневосточный (99,2%) федеральные округа, первый из которых явно ориентирован на Западную Европу, второй – на страны Азиатско-Тихоокеанского региона, прежде всего на Китай, Японию и оба корейских государства. Вместе с Сибирским федеральным округом, который также в значительной мере имеет восточный вектор ориентации внешней торговли они занимают в российском товарообороте с дальним зарубежьем 15% (17,2 млрд. долл.).
К основным особенностям сценария на период после 2010 г. можно отнести:
более заметный разброс показателей между инерционным и инновационным сценариями в целом;
стабилизацию соотношений между геоэкономическими направлениями внешней торговли России;
заметное возрастание роли трубопроводного транспорта в экспортных перевозках в страны ЕС и АТЭС, в импортных перевозках из стран СНГ;
существенное увеличение интермодальных перевозок по направлениям  Восточная Сибирь и Якутия – Севморпуть – Северо-Восток АТР, Аляска и северо-западные провинции и территории Канады; Центральный и Северо-Западный федеральные округа России – Украина, восточная часть ЕС; север Урала – Севморпуть – север Западной Европы;
большую вероятность появления новых транспортных артерий, особенно в направлении север Сибири и Дальнего Востока – север АТЭС  (железнодорожные, автомобильные, водные и трубопроводные перевозки), а также новых транспортных средств (сухогрузов и танкеров подводного плавания под арктическими льдами, дирижаблей для вывоза продукции из зоны вечной мерзлоты с сохранением экологического состояния природы) и межматериковых переходов (напр. Чукотка – Аляска, Сахалин – Хоккайдо).
 Обоснование трендов по инновационному варианту на период 2011-2025 гг .по основным товарным группам таможенной статистики
(1)   Продукция ТЭК. Предполагается сокращение или стабилизация экспорта угля и сырой нефти на уровне 2010 г. по тоннажу с ростом цен на15-20% на конец прогнозируемого периода; значительный рост (в2,5 раза) экспорта газа в ЕС и АТР, электроэнергии в КНР, а также импорта (транзита) газа и нефти из центральноазиатских республик СНГ. Ожидается, что в этот период товарный характер приобретет водородная энергетика и новые способы хранения водорода позволят использовать его, а также топливные элементы в качестве предмета международной торговли.[23]
(2)   Продовольствие и сельскохозяйственное сырье. Рост экспорта зерна в ЕС и АТР, отдельных видов мясопродукции и льна в ЕС на 10-15% на конец периода; увеличение импорта плодоовощной продукции из стран СНГ на 7-10%.
(3)   Продукция химической промышленности. Стабилизация экспорта по тоннажу удобрений при росте их стоимости за счет повышения доли полезного вещества на 10%; рост экспорта и импорта полупродуктов для производства полиэтилена и полипропилена (на 10%), рост экспорта и импорта композитных материалов с химическими свойствами на основе нанотехнологий по стоимости вдвое, имея в виду, что это, как правило, малотоннажная продукция.
(4)   Древесина и изделия из нее. Исходим из того, что экспорт деловой необработанной древесины будет ориентирован главным образом на КНР (фактор избыточных трудовых ресурсов), в остальные страны будет осуществляться экспорт пиломатериалов по строго обозначенным заказчиком размерам, балансов, фанеры, древесных плит, бумажной продукции, что позволит при стабилизации весовых объемов увеличить в 4 раза на конец прогнозируемого периода стоимостные объемы экспорта и стабилизировать импорт в обоих вариантах.
(5)   Металлы и изделия из них. Ожидается стабилизация экспорта простых видов проката черных металлов (заготовки для переката, балки и швеллеры, рельсы, трубы) и цветных металлов, увеличение экспорта и импорта композитных конструкционных материалов с заданными свойствами различного назначения по стоимости на 15%, по весу на 10%.
(6)   Машиностроительная продукция. Вероятнее всего, что географические направления экспорта машин, оборудования, приборов и установок, транспортных средств станут более дифференцированными по укладам: изделия, относимые к 3-4 укладам будут более характерны для торговли со странами СНГ, что будет определяться как квалификацией эксплуатационников, так и необходимостью обновления оборудования на действующих предприятиях лишь с некоторыми усовершенствованиями. При этом основные партнеры России – Белоруссия, Украина и Казахстан. Связи со странами ЕС и АТР будут основаны на обмене машинами и оборудованием преимущественно 5-6 укладов, причем эти уклады (например, в авиа- и автомобильной промышленности, судостроении и т.п.) определяются не столько назначением машины, сколько ее насыщенностью системами управления и приборами именно этих укладов. Вероятность импорта подавляющего большинства такого оборудования из АТР даже выше, чем из ЕС. Рост экспорта можно оценивать в 2,5, импорта – в 2 раза. В то же время предполагается, что за пределами 2010 г. мы перейдем, в основном, от догоняющего развития к развитию преимущественно на собственной технико-технологической основе. Это будет означать, что закупки машин и оборудования будут постепенно во многом замещаться приобретением лицензий и ноу-хау, в т.ч. и от фактически российских венчурных фирм, находящихся за рубежом и работающих на средства международных инновационных
фондов.[24] Что касается более отдаленного периода, то здесь следует принять во внимание оценки таких авторитетных ученых, как Б.Н.Кузык и Ю.В.Яковец, которые считают, что при развитии по инновационному сценарию доля пятого технологического уклада в российском промышленном производстве возрастет с 3% в 2000 г. до 30-35% в 2050 г.; доля шестого уклада, который будет осваиваться с десятых годов, достигнет к концу периода 15-18% за счет сокращения доли четвертого и третьего укладов. Это станет основой существенного повышения конкурентоспособности отечественной готовой продукции, значительного роста ее доли как в мировом экспорте, так и на внутреннем рынке, проведения активной политики импортозамещения.[25]
(7)   Прочие товары. Предполагается значительный рост импорта товаров народного потребления в составе прочих товаров (на30-50 %), в т.ч. обуви, белья, готового платья, игрушек как из ЕС, так и АТР, и удвоение импорта бытовой техники из тех же групп стран с учетом роста покупательной способности населения РФ. Стоимость экспорта прочих изделий может заметно возрасти за счет таких товаров как бриллианты и ювелирные изделия из золота, выпуск которых налажен на предприятиях Республики Саха (Якутия) и в других регионах России.
При дальнейшей проработке региональной части прогнозного сценария внешней торговли России до 2025 г. специалистам в области транспортного проектирования важно было бы детализировать такие вопросы как развитие новых транспортных маршрутов и интермодальных перевозок, создание более безопасных и эргономичных типов транспортных средств и перевозочных емкостей для агрессивных химических продуктов и малотоннажных грузов, в т.ч. узлов и деталей сложных приборов и механизмов.
 
4. СТРАТЕГИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ВНЕШНЕТОРГОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Для того, чтобы ориентироваться в обосновании подготовки тех или иных решений, связанных с регулированием внешнеэкономической деятельности как тактических мероприятий правительства, необходимо представлять всю совокупность тенденций стратегического характера, воздействующих на этот процесс в условиях длительной перспективы. Естественно, что во всех деталях предвидеть его невозможно, но представить себе основные опорные точки развития этого процесса, имея в виду преемственность и взаимосвязь его составляющих, вполне доступно.[26]
Вступивший в действие в 2004 г.Федеральный закон «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности», предусматривает право на ведение внешней торговли  любыми российскими и иностранными лицами, как юридическими, так и физическими. Это право может быть ограничено лишь в случаях, предусмотренных международными договорами и федеральными законами Российской Федерации (ст. 10).
По данным Федеральной таможенной службы на начало  2003 г. общее число участников внешнеторговой деятельности (ВТД) составило 75 тыс. В зависимости от функционального предназначения их можно подразделить на следующие группы:[27]
1.                    Экспортеры-производители, в т.ч. производственные объединения и организации; консорциумы-объединения предприятий производственной и внешнеэкономической деятельности; совместные предприятия.
2.                    Организации-посредники, в т.ч. внешнеторговые организации; торговые дома, ассоциации внешнеторговых, производственных, транспортных, складских, научно-исследовательских, информационных, а также банковских и страховых организаций, входящих в их состав; государственные специализированные внешнеэкономические организации и фирмы, входящие в МЭРТ; трейдинговые компании; банки; международные неправительственные организации.
3.          Содействующие организации, в т.ч. ассоциации внешнеэкономической деятельности; торгово-промышленные палаты; союзы производителей и экспортеров (по характеру внешнеторговых операций – это экспортеры, импортеры, специализированные посредники); таможенные брокеры; комиссионеры.
На международных рынках Россия представлена главным образом крупными компаниями базовых отраслей экономики, в капитале некоторых из них участвует государство, (Газпром, Транснефть, РАО ЕЭС и др.). На долю так называемых «крупных плательщиков» налогов и сборов, число которых составляет около 1,5 тыс. или 2% от всех участников внешней торговли, приходится 2/3 поступлений в федеральный бюджет. Критериями отнесения фирм к данной категории служат  объем экспортно-импортных операций, а также сумма таможенных платежей, уплаченных в течение года.
Около 50 тыс. участников ВТД – это малые и средние предприятия (МСП) в т.ч. примерно 10 тыс. в экспорте и 40 тыс. в импорте. Определенная часть экспорта и импорта осуществляется предпринимателями без образования юридического лица (неорганизованная торговля). Удельный вес МСП в экспорте России составляет около 15%, их участие в импортных операциях существенно шире. По экспертным оценкам, ежегодный ввоз товаров народного потребления составляет около 35 млрд. долл., из них примерно 10 млрд. долл. приходится на долю так называемых «челноков».
В соответствии с вышеуказанным Законом (ст.6) в ведении государственных органов Российской Федерации в области внешнеторговой деятельности, в частности, находятся:
-формирование концепции и стратегии развития внешнеторговых связей и основных принципов торговой политики Российской Федерации;
-защита экономического суверенитета и экономических интересов Российской Федерации, экономических интересов субъектов Российской Федерации и российских лиц внешнеторговой деятельности, в том числе таможенно-тарифное и нетарифное регулирование, а также государственное регулирование деятельности в области подтверждения соответствия товаров обязательным требованиям в связи с их ввозом в Российскую Федерацию и вывозом из Российской Федерации;
-установление показателей статистической отчетности внешнеторговой деятельности, обязательных на всей территории Российской Федерации;
-заключение международных договоров Российской Федерации в области внешнеэкономических связей;
-учреждение, содержание и ликвидация торговых представительств Российской Федерации в иностранных государствах;
-участие в деятельности международных экономических организаций и реализации решений, принятых этими организациями.
Крупные российские компании, как правило, осуществляют операции на внешнем рынке не через государственные внешнеторговые организации, а в рамках своих коммерческих подразделений. Эту тенденцию можно проследить на примере ГМК «Норильский никель», крупнейшего в мире производителя и поставщика платиноидов на мировой рынок (около 55% мирового рынка палладия, 25% -никеля, 15%-платины и др.) До последнего времени экспорт его продукции осуществлялся через ВО «Алмазювелирэкспорт». Но 2 года тому назад была сформирована компания «Norimet Ltd», являющаяся стопроцентной «дочкой» «Норникеля»,  ставшая единственным дистрибьютором этих металлов на внешних рынках. Общеизвестна лидирующая роль на мировом рынке российских компаний нефтегазового комплекса, имеющих свою сбытовую сеть за рубежом (Юкос, Газпром, Лукойл и др.)
В докладе МЭРТ о конкурентоспособности российской экономики[28] отмечается, что одним из основных факторов её повышения является активизация борьбы с монополиями. Вместе с тем, следует иметь в виду, что в условиях рыночной экономики их функции и методы работы значительно модифицируются, концентрируясь не столько на решении оперативных вопросов, сколько на участии в выработке стратегической линии в отношении международных экономических организаций и наших внешнеторговых партнеров.
Примерно два десятка экспортно-импортных объединений перестали быть агентами государства и ведут частный бизнес.[29] В этой связи представляется в целом оправданным взятый курс на приватизацию их из формы государственных унитарных предприятий (ГУП) в акционерные    компании.
Необходимое более четкое и ясное определение места торговых представительств России за рубежом в новом механизме организации ВТД. Сеть торговых представительств Российской Федерации в иностранных государствах создавалась десятилетиями, закреплена международными договорами страны и стала неотъемлемой составной частью государственного аппарата. В условиях плановой экономики торгпредства доказали свою способность выступать как эффективный инструмент реализации внешнеторговой политики страны, обеспечения национальных хозяйственных интересов за рубежом.
После демонтажа государственной монополии внешней торговли торгпредства оказались практически лишенными властных, распорядительных функций. К томе же, в стране возникло множество регулирующих ведомств в этой области, которые зачастую либо сознательно обходят торгпредства, либо пытаются создавать за рубежом свою собственную представительскую сеть.
До 1995 г. у страны было 130 торгпредств за рубежом. В настоящее время действуют 90. МЭРТ предлагает сократить их число до 29, сохранив в основном в тех странах, где значительные объемы межгосударственной торговли. Остальные торгпредства организационно предлагается преобразовать в отделы при посольствах.[30]
Как уже отмечалось, крупные российские компании создают за рубежом свою собственную представительскую сеть. В то же время мелкие и средние фирмы, как правило, заинтересованы в деятельности на территории иностранных партнеров российских посредников, способствующих продвижению товаров и услуг этих фирм на внешние рынки. Поэтому несомненно в обозримой перспективе роль торговых представительств как легитимного защитника национальных экономических интересов всех участников ВТД должна, видимо, сохраниться в той или иной форме.
Прогресс в динамике и структуре внешней торговли  в ближайшие годы будет в значительной мере обусловлен расширением масштабов участия малого и среднего бизнеса в международном разделении труда.
Для привлечения ресурсов крупных предприятий в целях развития внешнеэкономической деятельности среднего и малого бизнеса можно было бы использовать получившую широкое распространение на Западе и дающую значительный экономический эффект систему контрактных отношений крупных и мелких фирм (франчайзинг). Ее суть состоит в том, что крупная головная фирма предоставляет малой фирме за плату исключительное право использовать свою торговую марку, при необходимости выделяет кредит на льготных условиях, оказывает различного рода консультационные услуги, сдает в аренду оборудование и т.п.
В развитых странах разработаны специальные программы поддержки организации и деятельности рискового (венчурного) предпринимательства. В его основе лежит способность предприятий аккумулировать из различных источников финансовые средства под прогрессивные научно-технические проекты. Венчурные предприятия оперативно решают вопросы разработки и доведения до стадии промышленного образца большинства нововведений, что создает благоприятные условия для экспансии на внешнем рынке. Подсчитано, что на решение этих задач малые фирмы затрачивают примерно в 4 раза меньше времени, чем крупные предприятия, поэтому правительства развитых стран выделяют на это большие субсидии.
Изменение геополитического положения России и поиски в направлении  наполнения реальным содержанием ее федерального статуса обусловили повышение роли субъектов РФ в выработке и осуществлении внешнеэкономической политики, предопределили изменения в территориальной структуре внешнеэкономических связей         страны. Сегодня в России определяющая роль в программировании, инициировании и финансировании региональных потоков внешнеэкономических связей принадлежит местной администрации, опирающейся на предпринимательские структуры своих регионов и контакты с зарубежными инвесторами. Показательно, что из 14 республик, областей и краев, лидирующих в стране по абсолютному и среднедушевому объему промышленного производства 12 субъектов Федерации лидируют и по объему экспорта.
Для многих российских регионов весьма важным направлением экономической и социальной деятельности является приграничное сотрудничество. На долю приграничных районов приходится 15% экспорта России. Это сотрудничество помогает решать проблемы занятости и доходов населения, наполнения товарами регионального рынка, привлечения иностранных технологий. Важную роль в приграничном сотрудничестве играют рамочные межправительственные соглашения и двусторонние договоры между администрациями приграничных районов в России и соседних стран.[31]
Существенную роль в деле согласования внешнеэкономической политики регионов и федерального Центра играет  Координационный совет по международным и внешнеэкономическим связям при МИД РФ, в рамках которого регулярно обсуждаются перспективы и приоритеты участия России в ВТД. С 2002 г. МИД начал открывать свои представительства в столицах федеральных округов, а также в ряде приграничных регионов для более эффективного содействия использованию их торгово-экономического потенциала на внешних рынках.
По мнению многих хозяйственников часть функций, прежде выполнявшихся министерствами и другими органами исполнительной власти должна перейти к общественным организациям. Такого рода практика накоплена в зарубежных странах с развитой рыночной экономикой. Очевидно, в РФ необходим соответствующий закон об общественных объединениях в реальном секторе экономики.
Ведущую роль в системе общественных объединений, влияющих на развитие внешнеэкономического сотрудничества с зарубежными партнерами, играет Торгово-промышленная палата РФ. ТПП действует на основе закона РФ "0 торгово-промышленных палатах в Российской Федерации", который определяет общие правовые, экономические и социальные основы создания торгово-промышленных палат в РФ, устанавливает организационно-правовые формы и направления их деятельности, а также определяет принципы их взаимоотношений с государством.
Основными целями создания Торгово-промышленной палаты было: содействие развитию экономики Российской Федерации, ее интегрирования в мировую хозяйственную систему, формированию современной финансовой и торговой инфраструктуры, созданию благоприятных условий для предпринимательской деятельности, всемерному развитию всех торгово-экономических и научно-технических связей предпринимателей РФ с партнерами зарубежных стран.
Как отмечалось в разработанной ТПП РФ Концепции по вступлению в ВТО, необходимо поднять роль палат в формировании постоянно действующих механизмов для защиты важнейших отраслей экономики, регионов, мелкого и среднего бизнеса от возрастающей импортной конкуренции, стимулировании промышленного экспорта и создания для этого необходимых финансовых условий. ТПП считает целесообразным передачу системе торгово-промышленных палат РФ функций контроля за качеством экспортной и импортной продукции, выдаче в соответствии с международной практикой сертификатов происхождения товаров. Учитывая большую значимость развития инновационных проектов, важность подключения к ним широких кругов российского предпринимательства, заслуживает внимания предложение возложить на ТПП функции по обеспечению участия российских организаций и отдельных изобретателей в международных салонах изобретений и высоких технологий.
Недавно в ТПП подготовлен и внесен в Госдуму новый вариант закона  «О Торгово-промышленной палате Российской Федерации»[32] Проектом предусматривается участие ТПП в регулировании предпринимательской деятельности (до настоящего времени это была прерогатива государства в лице МЭРТа  и Минюста). В частности, ТПП намерена осуществлять реестр саморегулирующихся организаций; выдавать международные таможенные документы для временного ввоза или вывоза товаров; осуществлять экспертную и аудиторскую деятельность; принимать участие в управлении инвестиционными, коммерческими и иными предпринимательскими рисками.
За последние годы в организации внешнеэкономической деятельности России обозначилась новая весьма важная и перспективная тенденция к объединению предприятий, выступающих на внешних рынках. Возникли и действуют союзы производителей и экспортеров лесоматериалов, рыбы, металлопродукции, минеральных удобрений, зерна, нефти и др. Заинтересованность в координации своих действий на мировом рынке реализуют также экспортеры машиностроительной продукции.
Принципиальная особенность отраслевых союзов состоит в том, что они создаются на добровольной основе различными хозяйственными субъектами, объединяют как производственные, так и внешнеторговые предприятия. По сути дела, формируется новое организационное звено, имеющее целью представительство интересов своих членов перед государственными органами и всестороннее содействие им в работе на внешних рынках. 
Опыт большинства зарубежных стран свидетельствует, что отраслевые объединения производителей и экспортеров достаточно эффективно действуют в условиях рыночной экономики. Не подмена государственных структур, а разграничение полномочий - основной принцип такого взаимодействия. В контакте с государственными органами они участвуют в разработке нормативно-правовой базы, определяют основные компоненты внешнеэкономической стратегии, занимаются научными разработками, стандартизацией и статистикой. Например, Немецкий союз машиностроителей определяет высокие требования к техническому уровню продукции, производимой входящими в него предприятиями; квотирует производство; определяет объемы экспорта; ведет переговоры с правительством о льготах той или иной отрасли.
Для решения стоящих перед российской экономикой задач необходима разработка официально утверждаемой долгосрочной экономической стратегии, составной частью которой станет и внешнеэкономический комплекс. Вероятно в ней должна содержаться система отраслевых приоритетов и элементы индикативного планирования. Российские ученые предлагают разбить процесс реализации стратегии на  следующие этапы.[33]
Основываясь на этих соображениях, с нашими коррективами, мы приводим эту периодизацию:
Первый (2004-2010) – этап преодоления последствий кризиса основного и человеческого капитала, где роль государственного влияния на ВТД будет еще высока..
Второй (2011-2015) – этап завершения модернизации и принципиального обновления машиностроительного комплекса на инновационной основе, экспансия продукции российской инвестиционной сферы на мировом рынке, сокращение доли традиционных товаров в экспорте за счет инновационных продуктов. При этом роль государства сводится лишь к коррективам стратегического характера в области международных товарных и финансовых потоков.
Третий (2016-2025) – этап подлинной  либерализации российской экономики и внешнеэкономических связей, где роль государства ограничивается, как и в других странах с рыночной экономикой, необходимой дипломатической и кредитной поддержкой саморегулируемых хозяйственных и научно-технических организаций. Вместе с тем на всех этапах сохраняется постоянная функция государства, связанная с наполнением доходной части бюджета отчислениями от внешнеторговой деятельности.
В то же время считаем необходимым обратить внимание на важный вывод, сделанный российским экономистом-исследователем А.Реем: по его мнению «международная конкурентная стратегия государства в силу большой протяженности временных отрезков и инерционности процессов на международном и межотраслевых уровнях на самом деле не является стратегией в привычном смысле – комплексом собранных воедино инструктивно-доктринальных принципов, принятых единоличным или коллегиальным органом и сравнительно редко изменяемых. Под международной конкурентной стратегией здесь и далее, - отмечает он, - понимаются общие черты устойчивых элементов стратегий национальных компаний на мировом рынке, образующиеся в силу сходства внешних условий и находящие свое выражение во внешнеэкономической, промышленной и научно-технической политике государства лишь постольку, поскольку эти стратегии приносят прибыль. Последнее условие позволяет связать воедино источники конечного спроса на продукцию национальных компаний (то есть модели экономического роста) и политэкономические причины объективной устойчивости международной конкурентной стратегии на протяжении нескольких поколений.»[34] Думается, что в условиях России эта оценка пока соответствует, в основном, отношениям между государством и топливно-сырьевыми компаниями. Другим отраслям по мере их трансформации из совокупности разрозненных предприятий в вертикально и горизонтально структурированные концерны еще только предстоит стать равнозначными партнерами государства.[35]
 
                  
5. ГЕОЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ
МЕЖДУНАРОДНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА РОССИИ
5.1. РОССИЯ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ
5.1.1. Россия и европейская часть постсоветского пространства
Чтобы представить себе достаточно отдаленное будущее отношений России с бывшими советскими республиками – ныне самостоятельными государствами, следует прежде всего определиться в том, какие из ныне разделяющих нас противоречий являются объективными, а следовательно неодолимыми, а какие вызваны субъективными и тактическими соображениями правящих элит и их ближайшего окружения, и могут быть с течением времени при общем стремлении преодолены.
Если говорить о странах Балтии, то ситуация после их вступления в НАТО и ЕС абсолютно ясна и отношения с ними сегодня и в перспективе – это отношения с неотъемлемой составной частью всего западноевропейского мира. При этом и в перспективе будет  сохраняться достаточно высокий уровень экономического взаимодействия в области транспорта, углеводородного топлива и сырья по сложившейся за многие годы модели сотрудничества России с Финляндией. Русскоговорящая диаспора  стран Балтии, составляющая заметную величину, вероятно сохранит свой удельный вес в населении этих стран и в будущем, однако для нее, особенно молодой части, поддержание знания родного языка как средства взаимного и международного общения уже не будет элементом ностальгии по «единой и неделимой России» и они, полностью вписавшись в жизнедеятельность своих государств, будут ощущать себя нормальными европейцами и строить свои, в том числе и коммерческие отношения с российскими предпринимательскими кругами, станут исходя из интересов бизнеса, а не так называемого «зова крови».
Что касается юго-западного фланга постсоветского пространства, то здесь степень неопределенности все еще высока. Республика Молдова достаточно четко ориентирована на соседнюю Румынию и это не тактика руководства, а истинные стремления большинства населения, где объединяющими факторами являются язык и историческое прошлое. Приднестровье как часть Бессарабии, входившая в межвоенный период в качестве автономии в УССР, а до этого – с ХУШ в. – в состав России, хотя территориально и меньше Молдовы, но в промышленном отношении гораздо более развито[36] и поэтому, несмотря на отсутствие международно-правового статуса, претендует на равное партнерство, в т.ч. и переориентацию будущего альянса, если удастся его создать, с Румынии на Украину и Россию.
 В случае длительного застоя в нормализации отношений между двумя частями послевоенной Молдавии, выход, хотя может быть и не окончательный, на наш взгляд, лежит в проведении через ОБСЕ акта о добровольном вхождении Приднепровской молдавской республики (ПМР) на правах автономии в состав Украины, где она и находилась под другим названием, но в тех же территориальных рамках в межвоенный период.
 И все же главными для России с точки зрения ее стратегической международной безопасности являются ее отношения с Украиной и Белоруссией. Противоречия между политическим руководством России и Белоруссии, обострившиеся в последнее время, как бы ни выставляли наши СМИ их в виде капризов белорусского президента,  связаны прежде всего с разными представлениями о путях трансформации экономических и политических систем постсоветского общества. Наш западный сосед, как известно, весьма настороженно относится к российском опыту приватизации, приведшей к появлению узкой кучки олигархов, пытающейся, в том числе  и через РСПП, влиять на внутриполитические процессы в стране и ближнем зарубежье,  опасается реализации такой модели в рамках союзного государства, которая бы привела к фактическому поглощению Белоруссии Россией. Наиболее яркое отражение это находит в позиции самого нынешнего белорусского президента, который в недалеком прошлом был горячим сторонником  и проводником концепции экономического слияния с Россией, столкнувшись с практикой ее реализации сегодня вынужден маневрировать между пророссийскими силами и течениями национального самоопределения в своей стране.
 Конечно, никакой политический лидер не вечен, но за период его правления уже воспитано новое поколение белорусского народа, основная масса которого исходит из определенной системы взглядов на белорусско-российские отношения. Эта система взглядов базируется на таких постулатах как:
-                     братские славянские народы не оставят друг друга в беде;
-                     Белоруссия является для России рубежом и гарантом безопасности на западном стыке с НАТО и ближайшей к калининградскому анклаву наиболее дружественной территорией;
-                     Белоруссия сохраняет свои позиции в качестве «сборочного цеха» для России и других стран СНГ, и производственно-технические и кооперационные связи на основе высоких технологий при всех различиях в моделях функционирования экономик имеют тенденции к росту;
-                     что касается различий в моделях функционирования экономик, то они нивелируются, как показывает всемирный опыт, через единообразие систем в рамках ТНК и к этому в конечном итоге дело и идет через такие корпорации как РАО ЕЭС, Газпром и др.;
-                     В то же время белорусы в своей массе не стремятся стать 90-м субъектом РФ, пусть даже с такими привилегиями как, например, у Башкирии, Татарстана или Якутии.
 Поэтому нельзя исключать, что к концу первой четверти ХХ1 века в наших отношениях сложится сочетание тесного экономического союза с сохранением государственной самостоятельности Белоруссии, что немаловажно  и с точки зрения внешней атрибутики (членство в ООН и СБСЕ, прямое участие в международных мероприятиях, культурное самоопределение).
 Сложнее с долгосрочным прогнозированием ситуации в Украине.[37] Во-первых, в столь краткий исторический период трудно ожидать значительного перелома в языково-культурной интеграции населения различных частей этой страны независимо от того, сохранится она в качестве президентской, или станет парламентской республикой, совместятся ли элементы ОРИ-ЕЭП с ОЭП ЕС, или одержит верх одна из этих концепций. Во-вторых,  решение проблемы внутренней интеграции Украины скорее будет лежать в плоскости ее федерализации по опыту Германии, США и России. Тогда появилась бы возможность взаимно  интегрировать крупные регионы Украины  на основе разделения функций между ними и федеральным центром, решающим общенациональные задачи развития,  опираясь на экономические и культурологические аспекты зон приграничного  притяжения различных «земель», что соответствует концепции регионального сотрудничества, разработанной в рамках Совета Европы и признанной большинством государств, в том числе Россией и Украиной.[38] В этом случае вполне нормально будет восприниматься тяготение южных и восточных земель Украины к региональному сотрудничеству с югом и центральным черноземьем России, Закарпатья и Буковины – со странами ЦВЕ в составе ЕС. Нельзя исключать также появления в Украине новых автономий, базирующихся исключительно на этнических особенностях, а не политических предпочтениях своего населения.
 Что касается выбора дальнейшей ориентации Украины на включение в европейскую или евразийскую интеграцию, то по мнению представителя молодого поколения постсоветской экономической науки в Украине, президента Центра антикризисных исследований Ярослава Жалило эта дилемма представляется надуманной. Надуманность ее обусловлена несовместимостью этих векторов во времени: евроинтеграция – стратегическая цель отдаленной перспективы, формирование единого экономического пространства – вопрос, который следует решать сегодня. Несомненно, выбор для Украины все же существует, но он состоит отнюдь не в выборе между интеграционными альтернативами, а в поиске источников ресурсного обеспечения колоссального скачка, который необходим в экономической и социальной сферах, а также возможностей повышения конкурентоспособности национальной экономики, ее приближения к нормам «европейского общежития».[39]
В итоге своих размышлений украинский аналитик делает весьма взвешенный, на наш взгляд, вывод: «Впрочем, на данном этапе украинские политические круги, увы, еще не готовы к тому, чтобы активно содействовать развитию интеграционного процесса ЕЭП в наиболее выгодном для нашей республики направлении. К сожалению чрезмерная политизация вопроса о вхождении в эту организацию не предлагает альтернативы пассивному принятию выработанных вне участия Украины интеграционных моделей.
Поэтому, по всей видимости, даже в случае ратификации договора (о ЕЭП – прим. авторов), мы станем свидетелями затягивания принятых решений под маркой фразеологии евровыбора и под воздействием испытанной политики Евросоюза, направленной на поддержание равноудаленности Украины как от России, так и от Европы. Такая позиция приведет к тому, что Украина еще длительное время не сможет использовать потенциальные преимущества региональной интеграции. Но она в полной мере ощутит все «прелести» статуса «серой зоны», расположенной между двумя ключевыми геополитическими игроками, убежища опальных полукриминальных российских капиталов и поля их битвы с капиталами, вытесняемыми из новых, то есть центральноевропейских стран-членов ЕС.»[40] К этой, весьма сочной оценке, трудно что-либо добавить, тем более что она исходит из авторитетных аналитических кругов самой Украины.

 

 

5.1.2. Россия и Закавказье

Интересы России в этом регионе имеют самый широкий спектр. В силу объективных исторических, географических, экономических и политических причин она остается тесно связанной с Азербайджаном, Арменией и Грузией. Имеются и весомые военно-стратегические  мотивы сохранения тесных отношений с государствами Закавказья. Нестабильность в этом потенциально конфликтном регионе оказывает сильное влияние на положение в Северном Кавказе и в целом на безопасности России. Закавказский вектор является самым "горячим" направлением российской внешней политики, которое особо выделяется динамизмом, сложностью и остротой решаемых проблем, имеющих геостратегическое измерение.
Большое геоэкономическое значение зоны Закавказья для России определяется многими факторами. В регионе находятся перспективные крупные залежи углеводородного сырья в прилегающей зоне Каспия, а также имеются запасы ряда полиметаллических руд. В ближайшей перспективе возрастает стратегическое значение закавказских стран как транзитного региона, через территории которых начинают прокладывать транспортные маршруты, газопроводы и нефтепроводы, связывающие Европу и Азию.
В регионе расположены ряд крупных промышленных предприятий и энергетических объектов, которые нуждаются в инвестициях и налаживании взаимовыгодных кооперационных связей. Наконец, важной предпосылкой развития сотрудничества является защита прав соотечественников, проживающих в государствах Закавказья, регулирование вопросов трудовой миграции.
Несмотря на наличие благоприятных предпосылок, отношения России с закавказскими государствами складываются сложно и противоречиво. Реализация российских интересов осуществляется в условиях острых этнополитических конфликтов, осложняющих становление новых независимых государств.
Это обусловлено: противоречивой и непоследовательной политикой лидеров новых независимых государств Закавказья, сложной и острой социально-экономической обстановкой в регионе, нерешенными территориальными конфликтами, противодействием отдельных западных государств сближению бывших советских республик.
Тяжелое экономическое положение последних вынуждает их искать пути выхода из экономического кризиса за пределами постсоветского пространства. Ситуация усугубляется экономической слабостью России, которая не может оказывать необходимую экономическую помощь закавказским партнерам, стать для них надежной опорой, способствующей выходу из глубокого кризиса. Негативную роль сыграли и просчеты, допущенные в 90-е гг. российским руководством в отношениях с государствами Южного Кавказа.
            Несмотря на  эти сложности, Россия по-прежнему остается основным торговым партнером закавказских государств. В 2003 году товарооборот с Россией в общем объеме торговли Азербайджана составил 10,2%, а в обмене со странами СНГ – 44,9%, в Армении соответственно – 15,5% и 69,3%, в Грузии – 15,0% и 39,3%. Однако степень их взаимозависимости уже значительно меньше, чем это было в начале 1990-х годов.
Экономическая разруха после распада СССР и скромный потенциал обусловливают незначительные объемы взаимного товарооборота стран Закавказья с Россией. Их доля в общем объеме товарооборота России в 2003 году оставалась весьма скромной всего 0,5%, а в ее обмене со странами СНГ – 3,1%. Двусторонний товарообмен носит несбалансированный характер. В 2003 году положительное сальдо России в торговле с Азербайджаном составило 235,7 млн. долларов, с Арменией – 113,2 и с Грузией – 74,2. В общем объеме торговли России с закавказскими странами в 2003 году на долю Азербайджана приходилось 50,2%, Армении – 28,5% и Грузии – 21,3%.
Сокращение  объемов  взаимной  торговли  ведет к  уменьшению экономического присутствия России в закавказском регионе.[41] Эта тенденция для нас особенно опасна в настоящее время, когда в регионе идет интенсивный процесс формирования новых экономических структур и рынков. В результате освобождающиеся производственные и торговые ниши переходят под контроль фирм дальнего зарубежья. Поэтому сегодня России необходимо проявить большую активность в освоении закавказских  рынков , ибо вскоре они станут труднодоступными.
В этом контексте важной основой экономического взаимодействия России со странами Южного Кавказа являются производственные и инвестиционные связи промышленных объединений и компаний. Однако такие связи не получили должного развития. Инвестиционная активность российского капитала в Закавказье  проявляется в меньших масштабах, чем в других странах. Основной сферой приложения российских инвестиций в Закавказье  пока является топливно-энергетический комплекс. Концерн "Лукойл" ведет разведку и освоение месторождений нефти на азербайджанском шельфе Каспия. Компания "Газпром" является основным поставщиком природного газа в закавказские страны. РАО "ЕЭС России" поставляет не только электроэнергию, но осуществляет генерацию и эксплуатацию энергосетей государств Закавказья. Развитию производственного взаимодействия мешают неурегулированность конфликтов, транспортные, торговые и правовые барьеры. К этим трудностям следует также отнести разрыв и переориентацию многих хозяйственных связей, возросшую конкуренцию со стороны западных фирм, слабые инвестиционные возможности российских компаний.
В настоящее время в Азербайджане действует около 300 компаний с участием российского капитала. Однако  по объему вложенных инвестиций в азербайджанскую экономику (229 млн. долл.) к началу 2001 г. Россия занимала пятое место после США — 1248,2 млн. долларов, Турции — 691,6, Великобритании — 678,8, Норвегии — 275[42].
Азербайджанский лидер И. Алиев, выражая намерение обеспечить преемственность курса своего отца, выступает за сохранение и укрепление связей с Россией. Стремление Баку к модернизации своей промышленности будет означать возрастание значимости взаимодействия с Россией, причем не только в добыче и транспортировке азербайджанской нефти. Актуальными становятся кооперация в машиностроении, строительстве железнодорожного транспортного коридора "Север-Юг", расширение сельскохозяйственного экспорта в Россию. Азербайджан уже сделал шаги навстречу России в вопросе выработки нового статуса Каспийского моря, осуществлении поставок нефти по нефтепроводу "Баку-Новороссийск".
 Более широкое участие российского капитала в экономике Азербайджана на основе создания финансово-промышленных групп, оказания содействия в сооружении, реконструкции, модернизации и эксплуатации азербайджанских предприятий предусмотрено при реализации  Программы экономического сотрудничества Азербайджана и России до 2010 года,  где также отражены меры системного характера, связанные с установлением таможенных правил и процедур, гармонизацией законодательства, созданием режима свободной торговли, расширением межрегиональных и приграничных связей. К концу  текущего 10-летия  поставлена задача увеличить взаимный товарооборот до 1 млрд. долларов в год против 513,9 млн. долларов в 2003 году[43].
По объемам инвестиций в экономику Армении Россия продолжает занимать одно из ведущих мест. За прошедшие 10 лет (1992-2002 гг.) они составили 217 млн. долларов, в т.ч. в 2002 г. – около 30 млн. долларов. По этому показателю Россия уступает только Греции, общий объем вложений которой составил 245,4 млн. долларов. На сегодня в Армении действует 2608 предприятий с участием иностранного капитала, из них 625 – с российскими инвестициями (около 24%)[44]. Российские инвестиции в Армению  направляются преимущественно в топливно-энергетический комплекс, цветную металлургию, химическую, пищевкусовую, кондитерскую промышленности и банковский сектор.
Руководство Армении в реализации политического курса проявляет многовекторность, прагматизм и гибкость, сочетая интеграционные процессы в рамках СНГ с сотрудничеством с западными экономическими и политическими структурами. В отношениях с НАТО Армения проявляет взвешенность и стремится строить их с учетом задач военно-политического партнерства с Россией. Наиболее серьезно развивается сотрудничество в топливно-энергетическом комплексе и в военно-технической отрасли, что отвечает интересам двух стран. В счет погашения государственного долга Армения передала в собственность России пять армянских предприятий, среди которых Разданская ТЭС, имеющая 30% всех электроэнергетических мощностей. Рассматривается вопрос участия России в строительстве газопровода Иран-Армения.
Успешное продвижение российского капитала на рынок Армении во многом зависит от решения проблемы Нагорного Карабаха и нормализации грузино-абхазских отношений. Неурегулированность этих вопросов привела к нарушению коммуникаций и повышению зависимости от  транспортного фактора во внешнеэкономических отношениях России и Армении. Трудности на пути российских товаров пока возникают также из-за недостаточной гармонизации нормативно-законодательных актов, в частности, защиты инвестиций, налогового и таможенного законодательства.
Низкий уровень инвестиционного взаимодействия России с Грузией во многом обусловлен политико-экономическим и финансовым положением последней, которая по многим показателям рассматривается предпринимателями как зона высокого риска для крупных капиталовложений. Поэтому российский капитал до последнего времени не проявлял особой активности  в отношении приватизируемых в Грузии промышленных объектов, накопленные долги и состояние основных фондов многих из которых требуют значительных капитальных вложений.
Российский бизнес в целом уступает по своим масштабам инвесторам из дальнего зарубежья. Так, на долю российских инвесторов в Грузии приходится порядка 1,5–2% общего объема капиталовложений при инвестициях третьих государств на уровне почти 34 процента. В Грузии действует более 200 совместных предприятий с участием российского капитала. Большинство из них являются небольшими торговыми фирмами.
Между Россией и Грузией накопилось немало проблем. Среди них порядок и сроки вывода российских военных баз с территории Грузии, визовый режим, статус грузинских автономий. Новый грузинский президент понимает, что от Москвы во многом зависит обеспечение  территориальной целостности его страны и подъем разрушенной экономики.
Российские инвесторы в последнее время получили от нового руководства Грузии твердые гарантии защиты их капиталов. В России этим гарантиям поверили особенно после того как министерство экономики республики возглавил один из крупнейших российских предпринимателей К. Бендукидзе. Премьер-министр Грузии З. Жвания предложил российской стороне пакет инвестиционных предложений общей стоимостью несколько миллиардов долларов. Основными направлениями вложений инвестиций в Грузии являются энергетика, сельское хозяйство, пищевая и перерабатывающая промышленности, туризм, развитие инфраструктуры дорог[45]. Предлагается создать совместное российско-грузинское предприятие по экспорту газа в Турцию. Российские бизнесмены оценивают грузинские предложения как перспективные.
Грузинское руководство решило больше не мешать России вступать в ВТО, подписав 28 мая 2004 года с российской стороной протокол о завершении переговоров об условиях вступления России в ВТО. Правительство Грузии надеется, что в ответ российское правительство пойдет на реструктуризацию грузинского долга, достигшего 320 млн. долларов. Дальнейшее развитие российско-грузинского экономического сотрудничества в значительной мере зависит от урегулирования абхазского и южноосетинского конфликтов, создания климата доверия и добрососедства. Видимо начало в деле создания такого климата лежит в восстановлении принципа национальной автономии для народов Абхазии и Южной Осетии.
Рассматривая долговременные перспективы взаимодействия России с Закавказьем, мы исходим из того, что на рубеже двух столетий геополитическая ситуация на постсоветском пространстве в целом и в особенности в этом регионе кардинально изменилась. Новые независимые государства Закавказья стали ареной мирового стратегического соперничества основных международных экономических центров и геополитических блоков, заинтересованных в осуществлении контроля над сырьевыми и энергетическими ресурсами, транспортными коммуникациями, ведущими из Европы в Азию.
Сегодня в борьбе за сферы влияния в Закавказье активно участвуют различные игроки, намерения которых отнюдь не совпадают с исторически сложившимися геополитическими интересами России. Так, США считают этот регион зоной своих стратегических интересов. Евросоюз заинтересован в своих аспектах влияния на Закавказье , который богат ресурсами и географически расположен на пути коммуникаций из Азии в Европу. Турция желает получить рычаги воздействия на страны Закавказья, максимально используя свое транзитное географическое положение. Иран, располагающий серьезными запасами углеводородов на Каспии, стремится через Закавказье  выйти на европейский рынок энергетических ресурсов.
Политика западных государств в Закавказье  направлена на вытеснение России из этого важного региона. Особенно наглядно это проявляется в борьбе за доступ к добыче каспийской нефти и контроле за маршрутами ее транспортировки. Положение осложняется тем, что руководители закавказских государств, хотя и в разной степени, стратегически ориентированы на США и НАТО, надеясь с помощью более богатых стран решить свои проблемы обеспечения безопасности и получения экономической помощи.
Все эти обстоятельства заметно меняют ситуацию в закавказском регионе, ведут к снижению влияния России в политической, экономической и военной сфере при одновременном усилении присутствия здесь США, стран НАТО, ЕС,  Турции и Ирана. Долгосрочное воздействие этих факторов на эволюцию обстановки в странах Южного Кавказа требует от России серьезного переосмысления своей стратегии в отношении закавказского сегмента постсоветского пространства. "Уход" России из этого региона чреват для нее серьезными осложнениями в будущем.
Сегодня в контексте процессов глобализации необходимо проанализировать ее различные аспекты, чтобы лучше понять имеющиеся возможности и вызовы для России. Речь идет о выработке новой стратегии, в основу которой следует положить принцип рассмотрения Закавказья как единой с Северным Кавказом России геоэкономической зоны. Такой подход, с одной стороны, позволит сконцентрировать усилия на решении крупных трансграничных проектов, имеющих общий характер и ключевое значение для закавказских стран и все более возрастающее — для России. К ним, например, относятся международные проекты добычи и транспортировки энергоресурсов шельфа Каспия, строительства евроазиатских транспортных коридоров "Север-Юг" и TRACECA. Их реализация способна существенно изменить геополитическую ситуацию в регионе, превратив его в коммуникационный узел глобального значения.
С другой стороны, это будет способствовать повышению эффективности двустороннего взаимодействия России с каждой страной Закавказья, применению, в опоре на других членов региона, к решению отдельных проблем дифференцированного подхода, отражающего специфику политических и экономических взаимоотношений. Благодаря координации разрозненных усилий российских компаний и банков в рамках двусторонних связей, представляется возможность выйти на эффективное решение общих проблем развития экономики Кавказа, в реализации которых заинтересована российская сторона.
В целях укрепления экономических позиций России в Закавказье  необходимо полнее использовать потенциал Торгово-промышленной палаты, союзов и объединений промышленников и предпринимателей. В интересах координации усилий российских союзов и объединений предпринимателей целесообразно создать своего рода Деловой совет по Кавказу. В его рамках можно было бы  вырабатывать варианты объединения усилий и ресурсов для участия на рынке Закавказья в проектах кооперации по развитию сырьевой базы и производственных мощностей, приватизации промышленных объектов. Для поддержки наиболее значимых проектов развития сотрудничества и кооперации в производстве конкурентоспособной продукции, строительстве энергетических и промышленных объектов, трансграничных транспортных коммуникаций целесообразно было бы сформировать из государственных и частных финансовых средств, прежде всего Южного федерального округа РФ, стран Закавказья и сопредельных государств, специальный инвестиционный фонд. В интересах активизации контактов с закавказскими партнерами целесообразно инициировать создание ассоциаций делового сотрудничества, регулярное проведение региональных экономических форумов и конференций в рамках всего кавказского региона.
Таким образом, долгосрочная стратегия России в отношениях с закавказскими государствами должна исходить из рассмотрения их как целостного региона, связанного тесным сотрудничеством с российским Северным Кавказом. В перспективе это облегчит выход на устойчивое стратегическое партнерство в формировании единого экономического и, особенно, оборонного пространства, что немаловажно для южных границ СНГ.
Только в этом случае, по мнению авторов доклада, геополитическая и геоэкономическая ситуация на Кавказе в XXI столетии станет более предсказуемой и совместно регулируемой как в отношениях между ними и между каждым из этих государств с Россией, так и во  взаимодействии с США, НАТО, Евросоюзом, Турцией, Ираном и другими странами мира. Наша задача – найти общее понимание в этом вопросе прежде всего с руководством  закавказских государств.
 

5.1.3. Россия и Центральная Азия

Закрепление России на рынках Центральной Азии становится частью стратегической задачи организации постсоветского экономического пространства. Если попытки структурировать слабо организованное экономическое пространство СНГ в том или ином формате закончатся неудачей, оно окажется периферией таких центров экономической мощи как ЕС и Атлантическим регионом в целом на Западе, АТР- на востоке, Китаем – на юге. В одиночку Россия, не говоря уже о странах Центральной Азии, не сможет успешно противостоять центробежным воздействиям экономически организованных соседей.
Расширение емкости российского рынка за счет поддержания активных торгово-экономических связей со странами региона с их более чем 56-миллионным населением – важный фактор повышения конкурентоспособности России в глобальной экономике, где успешно функционировать способны структуры с емкостью рынка порядка 300 млн. потребителей. Такие рынки в состоянии не только успешно развиваться, но и в высокой степени устойчивы по отношению к внешним шокам и вызовам глобализации. Центральноазиатские государства предъявляют и, очевидно, будут предъявлять в ближайшие 10-15 лет спрос на продукцию российского машиностроения, химической промышленности, минеральное сырье, что, помимо расширения рынка, стимулирует работу российских предприятий по повышению конкурентоспособности выпускаемой ими продукции.
Сотрудничество с государствами региона, учитывая их богатейшие сырьевые ресурсы, либо отсутствующие в России, либо имеющиеся в недостаточном количестве (меднопорфировые, колчеданные руды, хлопок и особенно нефть и газ) сохраняют важное значение для обеспечения воспроизводственных процессов в российской экономике. Особая ставка делается на ресурсы Каспия. Конструктивные связи с государствами региона играет все более важную роль в обеспечении национальной безопасности России, испытывающей в Центральной Азии  такие угрозы, как территориальные претензии, чреватые перерастанием в конфликты и войны; национализм и религиозный фундаментализм; техногенные и экологические катастрофы; стихийные миграционные процессы; наркобизнес; усиление международного терроризма и т.д.
Центральноазиатский регион – важный коммуникационный центр на стыке Европы и Азии. Участие России в развитии транспортных маршрутов Восток-Запад и Север-Юг будет способствовать росту торговых потоков, привлечению иностранных инвестиций, увеличению доходов от предоставления транспортных услуг.
Вместе с тем отсутствие у России четкой и адекватной современным реалиям экономической политики по отношению к центральноазиатским государствам СНГ до настоящего времени не позволяет в полной мере использовать имеющийся потенциал сотрудничества с этими странами для решения как долгосрочных, так и текущих экономических проблем.
Лишь появление в Центральной Азии американских военных баз после 11.09.2001 г. заставило Россию вновь повернуться лицом к региону. Сегодня позиции США обозначены еще более четко. В одной из своих  статей последнего времени З.Бжезиньский прямо говорит: «Поскольку надежный доступ к энергоресурсам по разумным ценам жизненно важен для трех наиболее динамично развивающихся регионов – Северной Америки, Европы и Восточной Азии, - стратегическое доминирование в этих странах (от Казахстана и Азербайджана до Саудовской Аравии- прим. автора), даже в форме соглашений о сотрудничестве, было бы решающим вкладом в дело укрепления гегемонистских позиций США в мире»[46]. В июне 2004 г. между правительствами США и пяти центральноазиатских республик подписано рамочное соглашение о развитии отношений в области торговли и инвестиций, предусматривающее меры по расширению международной торговли и привлечению иностранных инвестиций, а также по налаживанию торговых отношений между центральноазиатскими республиками СНГ и Афганистаном в целях укрепления региональной стабильности и безопасности. Учрежден Совет по торговле и инвестициям, призванный проводить мониторинг торгово-инвестиционного сотрудничества, выявлять возможности его расширения, рассматривать вопросы, связанные с интеллектуальной собственностью, защитой окружающей среды, проводить консультации по экономическим вопросам и т.д.
На роль ключевого игрока в регионе выдвигается и Китай, не только демонстрирующий в последнее время растущую заинтересованность в его сырьевых ресурсах и емких рынках сбыта, но и явные претензии на политическое влияние в Центральной Азии. О серьезности намерений Китая свидетельствует масштаб намеченных финансовых вливаний в экономику стран Центральной Азии, прежде всего Узбекистана. На саммите ШОС в июне 2004г. председатель КНР Ху Цзиньтао объявил о выделении 900 млн. долл. на развитие экономических отношений в рамках ШОС. Учитывая, что Казахстан и Россия практически отказались от привлечения государственных кредитов на двусторонней основе, а возможности Киргизии и Таджикистана ограничены, можно ожидать, что большую часть этого кредита получит Узбекистан. Кроме того, Китай предложил финансовое содействие Узбекистану на общую сумму 350 млн. долл.[47]. Столь значительные кредиты на льготных условиях Китай предоставляет очень редко и лишь тем странам, которые включаются в сферу его геополитических интересов. Не исключено, что усиление позиций в Центральной Азии может быть использовано Китаем для изменения нынешней конфигурации его взаимодействия с Россией.
Избранные Россией для налаживания сотрудничества с Центральной Азией методы, на наш взгляд, вряд ли окажутся достаточно эффективными, поскольку базируются на представлениях вчерашнего дня и не учитывают новых целей и ориентиров стран региона, стремящихся выйти на траекторию устойчивого развития, обрести достойное место в современной глобальной экономике-экономике знаний и нуждающихся в сильных партнерах или союзниках, способных оказать реальную помощь в противостоянии угрозам и вызовам глобализации, избегая при этом хотя бы прямого политического нажима и требований, затрагивающих национальный суверенитет.
Внешнеэкономические стратегии цетральноазиатских государств, находящихся фактически на начальных этапах строительства индустриального общества, базируются в основном на импортозамещении в сочетании с мерами по наращиванию экспорта природно-сырьевых ресурсов. В дальнейшем предполагается переход к экспортоориентированной модели, сопровождающийся прогрессивными изменениями в структуре экспорта, значительным повышением в нем доли продукции обрабатывающих отраслей, в т.ч. высокотехнологичных, в развитии и модернизации которых основная ставка делается на иностранных инвесторов.
Россия пытается в новых условиях строить сотрудничество со странами региона, опираясь на устаревшие геополитические постулаты и иллюзорные представления о том, что «нам нельзя друг без друга», давно уже опровергнутые практикой. Не определив достаточно четко стратегических геоэкономических целей в Центральной Азии, она пытается восстановить прежнее доминирование в регионе, по сути вольно или невольно возрождая прежнюю модель взаимодействия – промышленный центр – аграрно-сырьевая периферия. Ту же модель центральноазиатским республикам предлагает и Запад, наращивающий свое присутствие в регионе, и Китай, недвусмысленно обозначивший подобную цель. Однако экономический и политический ресурс Запада, а в скором времени – Китая делает их более конкурентоспособными на этом поле по сравнению с Россией.
При несомненно положительном влиянии притока российских инвестиций на развитие ТЭК центральноазиатских республик этот процесс носит неоднозначный характер. Содействуя увеличению производственного потенциала нефтегазовой отрасли, это сотрудничество лишь в малой степени облегчает центральноазиатским государствам решение одной их важнейших внешнеэкономических задач – увеличения экспорта энергоносителей – одного из основных источников финансирования национальных программ развития. Инвестируя в ТЭК центральноазиатских стран, российские компании, вполне естественно, руководствуются прежде всего собственными интересами. В соответствии с заключенными долгосрочными соглашениями «Газпром», замыкая на себя значительную часть газового экспорта центральноазиатских республик, получает возможность закупать этот газ, используемый в основном для внутренних нужд, по выгодным для него ценам, одновременно увеличивая объемы своего экспорта на рынки вне СНГ, где цены значительно выше.
         Россия пытается удержать контроль и над путями транспортировки нефти. Впрочем, контролировать транспортировку нефти России гораздо сложнее, чем газа, поскольку в этой области она сталкивается с сильнейшей конкуренцией западных нефтяных компаний, все прочнее утверждающихся на Каспии при поддержке прикаспийских государств.
Таким образом российские инвестиции в ТЭК центральноазиатских государств, сопровождающиеся нарастанием противоречий между хозяйствующими субъектами стран-партнеров, скорее усиливают центробежные тенденции в СНГ, чем способствуют консолидации экономического пространства Содружества.
Несмотря на видимую заинтересованность России в формировании транспортного коридора «Север-Юг», она значительно отстает по уровню развития своей портовой инфраструктуры от Ирана. И если российские порты окажутся не в состоянии обслуживать растущий объем перевозок из Индии, Пакистана и других азиатских стран в Европу, поток грузов может быть переориентирован на иранские порты, а оттуда в обход России пойдет по маршрутам транспортного коридора ТРАСЕКА.
Расширяя взаимодействие с центральноазиатскими странами в сфере ТЭК и в транспортной инфраструктуре, Россия активизирует пространственный ресурс сотрудничества, делая ставку на преимущества своего географического положения как евразийского государства. При этом упускается из виду, что ориентация России на Запад заставляет страны региона, по меткому замечанию З.Бжезиньского, все больше воспринимать ее как бывшую европейскую колониальную державу и все меньше- как родственное евразийское государство[48]. В отсутствии внятной общенациональной стратегии взаимодействия со странами Центральной Азии нескоординированные действия хозяйствующих субъектов, руководствующих прежде всего соображениями коммерческой выгоды, ведут к тому, что наиболее востребованный в постиндустриальной экономике интеллектуальный ресурс оказывается отодвинутым на задний план. Сотрудничество сконцентрировано в основном в нижних этажах экономики, высокотехнологичные и наукоемкие отрасли включены в него лишь в очень малой степени. Если намеченные вложения «Газпрома» и «Лукойла» в нефтегазовую промышленность Узбекистана оцениваются в 2,5 млрд. долл., то вложения российских компаний в обрабатывающие отрасли измеряются лишь десятками миллионов долларов. Даже в ТЭК, где сотрудничество получило значительное развитие, оно охватывает по преимуществу базовые отрасли,  в очень малой степени затрагивая переработку энергоносителей, сферу научно-технического содействия и передачу технологий.
Между тем центральноазиатские страны стремятся развивать более быстрыми темпами производство не нефтегазового сырья, а продуктов его переработки. В частности, ставя стратегическую задачу- занять видное место на рынке нефтепродуктов Европы и Роcсии, они в последние годы ведут широкомасштабные работы по расширению и модернизации своих НПЗ. Повышение в результате этих работ глубины переработки с 50% до 85% - выше чем у многих российских производителей – позволяет центральноазиатским странам начать конкурировать с Россией на самых перспективных сегментах рынка нефтепродуктов – высокооктанового неэтилированного бензина, керосина, низкосернистого дизельного топлива, высококачественных масел. О серьезности намерений центральноазиатских государств занять твердые позиции на рынке нефтепродуктов свидетельствует их стремление связать рост инвестиций в проекты по добыче углеродов с увеличением производства продуктов их переработки.
Западные инвесторы поддерживают курс стран региона на диверсификацию ТЭК. Россия же, которую центральноазиатские страны опережают в выборе эффективной стратегии развития ТЭК, по-прежнему рассматривает их преимущественно как экспортеров сырья, что не способствует упрочению ее экономического присутствия в регионе.


         В принципе вряд ли стоит спорить с тем, что наши внутренние цены на газ и электроэнергию должны сближаться с мировыми. Вопрос лишь в том, как быстро должно происходить повышение российских цен. ПО нашему мнению, процесс сближения цен должен быть растянут по времени на несколько лет: отечественным производителям газа и электроэнергии нужно будет выработать механизмы, компенсирующие неизбежное снижение эффективности экспорта и инвестиционных возможностей, а остальным отраслям народного хозяйства – выбрать варианты развития при растущих затратах на энергоснабжение. Радикальное и единовременное повышение цен, которого требует ЕС, - не в интересах России.
         И, наконец, третья крупная проблема – налаживание интеграционного взаимодействия между Россией и ЕС, контуры которого продолжают обсуждаться в режиме постоянного диалога с 2001 г. Речь идет о создании общего европейского экономического пространства (ОЕЭП) и зоны свободной торговли. Создана совместная рабочая группа высокого уровня, которая должна была к концу 2003 г. разработать концепцию формирования ОЕЭП.
         На наш взгляд, практические шаги в направлении интегрирования можно было бы предпринимать лишь после присоединения нашей страны к ВТО, условия которого определят общий режим экономического взаимодействия со всеми государствами мира, зафиксируют разумный уровень защиты отечественных рынков и продолжительность переходного периода – срока, в течение которого Россия обязуется снизить уровень такой защиты. Сохранение определенного уровня защиты позволит российскому бизнесу постепенно адаптироваться к усилению соперничества с иностранными компаниями, приведет его к осознанию необходимости осуществления мер, направленных на повышение конкурентоспособности производимых товаров и услуг.
         Приступать к ликвидации в отношениях с ЕС тарифных и нетарифных барьеров на пути движения товаров, услуг и капиталов, т.е. начать продвижение к региональному интегрированию, можно было бы по мере роста способности нашего предпринимательства к конкурентной борьбе. Иными словами, переходу к полному открытию внутреннего рынка для европейских компаний должен предшествовать этап регулирования уровня иностранной конкуренции с помощью тарифных и нетарифных инструментов, которые будут согласованы при присоединении России к ВТО.
         Само собой, последствия перехода к режиму свободной торговли с ЕС должны быть достаточно достоверно спрогнозированы как с точки зрения расширения притока импортных товаров и услуг на российский рынок, так и в плане уменьшения таможенных доходов бюджета, за счет которых в настоящее время осуществляется финансирование реального сектора и социальных программ. Последнее особенно важно потому, что на Евросоюз приходится почти две пятых внешнеторгового оборота России и, следовательно, примерно такая же часть поступлений от взимания таможенных пошлин.
         Вхождение России в ОЕЭП потребует от нашей страны принятия целого ряда норм хозяйственного и внешнеторгового законодательства, идентичных действующим в Евросоюзе, что может позитивно сказаться на состоянии отечественной экономической среды. Однако нельзя при этом забывать, что Россия никак не сможет влиять на дальнейшие изменения в европейском законодательстве и неизбежно будет вынуждена воспринимать вырабатываемые единой Европой правила, что может привести к утрате самостоятельности в проведении внутренней экономической политики.
         Следует также учитывать, что Россия намерена одновременно с ОЕЭП строить единое экономическое пространство с Белоруссией, Казахстаном и Украиной. Включение нашей страны сразу в два экономических пространства маловероятно: на том и другом пространстве действуют отличающиеся друг от друга нормы хозяйственного права и внешнеэкономические режимы, стандарты финансовой отчетности, деловая этика и стиль ведения бизнеса. Поэтому, чисто теоретически, Россия могла бы интегрироваться в оба пространства поэтапно: вначале вместе с другими членами ОРИ идти к относительной унификации хозяйственного права в «четверке», а затем – к сближению законодательства «четверки» с законодательством ЕС. Однако в практическом плане решение этих задач зависит не только от России и даже в случае благоприятного развития событий потребует достаточно длительного времени.
         Непростые вопросы, стоящие на повестке дня в отношениях с объединенной Европой, не дают оснований рассчитывать на то, российско-европейское сотрудничество в ближайшем и более отдаленном будущем будет развиваться безоблачно и только по восходящей линии. Евросоюз, если судить не по официальным заявлениям, а по практическим действиям его комиссий в последние годы, не склонен рассматривать нашу страну как равноправного партнера и считает вполне допустимым осуществлять в отношении нее определенный диктат. В этих условиях России предстоит приложить серьезные усилия к отстаиванию своих интересов и находить такие развязки возникающих проблем, которые сводили бы к минимуму возможное негативное влияние на ее экономику изменений в режиме взаимодействия с Европой, включая и его интеграционный аспект. Уже сегодня следовало бы с учетом имеющегося опыта начать готовиться к дальнейшему расширению ЕС,[50] которое может обернуться возникновением новых трудностей в сфере экономических отношений с ним.
(текст перевести в шрифт 14 и устранить пробелы!)
5.3. РОССИЯ И  ГЕОЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗОНА АТР
Геоэкономическая зона АТР, ее роль в мировом хозяйстве
и  во внешнеэкономических связях России
            Азиатско-Тихоокеанский мега-регион - совокупность стран Азии, Северной и Южной Америк, Австралии и Океании,  расположенных по окружности Тихого океана, справедливо рассматривается  как единая геоэкономическая зона. В начале XXI века он сохранил свою роль  самого быстроразвивающегося  района мира. Достаточно отметить, что в АТР входят три из четырех мировых центров силы (по определению российского Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования - ЦМАК) – США, Япония и Китай, четвертый центр – Европейский Союз.
В настоящее время к этому мега-региону можно отнести около 60 стран и территорий, которые чрезвычайно разнятся по уровню экономического развития.  В данный регион входят крупнейшая мировая держава – США, такие высоко развитые страны как Япония, Канада, Австралия, Новая Зеландия, а также Мексика и Республика Корея – все эти государства входят в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), быстро развивающиеся государства Восточной и Юго-Восточной Азии – Китай, ряд стран АСЕАН, прибрежные государства Южной Америки и большая группа наименее развитых стран ЮВА и Океании.
После вступления в 1998 г. в форум Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС) Россия получила важный шанс не только обозначить свою роль в Азиатско-Тихоокеанском регионе, но и значительно расширить внешнеэкономические связи, в первую очередь в интересах ускоренного развития дальневосточных и сибирских районов страны, более активно подключиться к глобальным процессам экономического развития.
Экономический потенциал данного мега-региона и его место в мировой экономике и торговле в первую очередь определяется странами, объединяемыми АТЭС. Этот пока еще неформальный форум включает 21 страну и территорию с населением  2561 млн. человек и совокупным ВВП порядка 19,3 трлн. долларов. На их долю  приходится более 40% мирового экспорта и 43% мирового импорта  - соответственно 2,9 и 3,1 трлн. долларов (по  оценке ВТО мировой экспорт в 2003 году достиг 7,4 трлн. долларов, а  импорт 7,1 трлн. долларов). Объемы внутрирегиональной торговли превышают 70% внешнеторгового оборота стран-участниц форума.
 К началу нового столетия -  в  2000 году товарооборот России со странами участниками Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества составил 21 млрд. долларов или 15% общего внешнеторгового оборота страны. Российский экспорт в эти страны достиг 15,5 млрд. долларов, а импорт составил 5,4 млрд. долларов (соответственно 15 и 16,1% общих объемов российского экспорта и импорта). В 2003 году на долю стран АТЭС пришлось 16,1% общего объема внешнеторгового оборота России, а в первом квартале 2004 доля стран АТЭС несколько увеличилась. Ее основными торговыми партнерами в регионе являются США – 36,5% общего объема торговли с АТР, экспорт 4,6, импорт 2,7 млрд. долларов; КНР - соответственно 30%, экспорт 5,2 и импорт 0,95 млрд. долларов; Япония - 16%, 2,7 и 0,6 млрд. долларов; Республика Корея - 7%, 971 и 357 млн. долларов.
В торговле России с экономиками АТЭС в целом и большинством стран – членов Форума в отдельности сложился постоянный и значительный положительный баланс - превышение российского экспорта над импортом  составляет от 1,5 до 3 раз. Устойчивый дефицит в торговле отмечен лишь с пятью тихоокеанскими странами: Канадой, Австралией, Новой Зеландией и Индонезией. Это на деле означает масштабный вывоз из России сырья и полуфабрикатов.
          Внешняя торговля России с экономиками АТЭС  в значительной мере замкнута на четыре  страны: США, Китай, Японию и Республику Корея. Их доля в суммарном обороте торговли Россия – АТЭС  практически остается неизменной  (86,2% в 2001 году), при этом удельный вес Китая возрос  (до 31,4%) при некотором сокращении доли США (31,9%) и Японии  (15,7%). Доля России в совокупном товарообороте стран – членов АТЭС является незначительной (около 2,5% в 2000 г.). Россия не занимает сколько-нибудь значимых позиций в торговле тихоокеанских государств. Наибольшие показатели достигнуты в торговых отношениях с Китаем (удельный вес  в общем объеме китайской внешней торговли в 2001 г. составил 3,8%) и Вьетнамом (немногим более 3%). Во внешней торговле других стран – участниц Форума доля России обычно не превышает 1%.
Товарная структура торговли России с основными странами за последние годы не претерпела существенных изменений и основывается на сырьевом экспорте. В среднесрочной перспективе вряд ли можно рассчитывать на  значительное  увеличение удельного веса машиностроительной продукции в российском экспорте в азиатско-тихоокеанские государства. В качестве немногочисленных исключений могут рассматриваться Китай и Вьетнам, прежде всего в плане расширения рынков сбыта отечественного комплектного оборудования и отдельных видов машинотехнических изделий.
В целом же позиции России на рынках готовой продукции гражданского назначения и высокотехнологичных изделий  являются весьма слабыми. Удельный вес отечественных машин, оборудования и транспортных средств в общем объеме экспорта этих товаров экономиками АТЭС не превышает 0,5%, а его стоимостные показатели многократно уступают аналогичным величинам не только  промышленно развитых государств, но и  новых индустриальных стран АТР (объемы вывоза товаров данной группы из России составляют 2% от уровня США, 3% - от уровня Японии, 9% - от уровня Мексики и Южной Кореи и т.д.). За вычетом поставок вооружений и спецтехники, а также машин и оборудования в рамках технического содействия, объем российской машинно-технической продукции, реально конкурентоспособной на азиатско-тихоокеанских рынках, исходя из расчетов специалистов ВНИКИ, составляет примерно 0,4-0,5 млрд. долл., что, по самым оптимальным оценкам, не превышает одной сотой процента от суммарного мега-регионального экспорта соответствующих изделий. В начале нового столетия Россия вывозила в 5 раз меньше машинно-технических изделий, чем Таиланд, в 8 раз меньше, чем Мексика, в 10 раз меньше, чем Китай и в 14 раз меньше, чем Малайзия и Южная Корея[51].
В этих условиях в среднесрочной перспективе одним из немногих резервов расширения машиностроительного экспорта из России в тихоокеанские страны являются поставки вооружений. В 2000 г. доля Российской Федерации в мировом экспорте вооружений достигла почти 30% - до одной трети  поставок осуществляется в страны Восточной Азии. Кроме того, имеются возможности расширения поставок в отдельные государства мега-региона оборудования и услуг для  атомных электростанций (удельный вес России в мировом экспорте по этим позициям оценивается в 11%). В первую очередь это касается КНР и Вьетнама, где такое сотрудничество имеет давние традиции.
 
          Незначительна роль России в сфере торговли услугами  в мега-регионе. Ее удельный вес  в общем объеме торговли услугами в рамках АТЭС может быть оценен на уровне около 1%, при этом свыше 80% российского экспорта услуг в азиатско-тихоокеанские страны приходится на  туризм и транспортные услуги.
Результаты развития инвестиционного взаимодействия России с экономиками Форума за последние годы можно в целом охарактеризовать как более благоприятные.
К 2000 году общий объем накопленных инвестиций стран - членов АТЭС в российскую экономику достиг 7,2 млрд. долларов или 24,5% общего объема иностранных инвестиций, в том числе прямых инвестиций - около 5 млрд. долларов или почти 40%. На долю США, Японии,  Канады и Республики Корея приходится 97,5% всех инвестиций (96,5 % прямых) из общей доли, приходящейся на все страны АТЭС, в том числе на США приходится более 88%, при этом  доля прямых американских инвестиций достигает 91%.
На российском рынке инвестиций присутствует также Китай, Австралия и Сингапур, которые вложили в российскую экономику порядка 170 млн. долларов, в том числе более 150 млн. долларов прямых инвестиций.
Суммарные инвестиции Тайваня, Новой Зеландии, Индонезии, Таиланда и Малайзии оцениваются в 8,1 млн. долларов. Крайне мала доля Вьетнама и Филиппин, а Чили, Перу и Бруней в инвестиционной деятельности на территории России не участвуют.
Основными отраслями, в которые направляются инвестиции из стран АТЭС, являются добыча и переработка нефти, автомобилестроение, легкая промышленность, производство и переработка сельскохозяйственной продукции, заготовка и первичная обработка древесины, строительство, добыча золота, торгово-посреднические и консультационные услуги.
 Суммарный отток капитала из России в 2000 г. (поступления за 2000 г. минус чистый приток за 2000 г.) составил около 9 млрд. долл.; из них более 1,3 млрд. долл. (или 15%) пришлось на  страны АТР.
Россия заключила межправительственные соглашения о взаимной поддержке и защите инвестиций с США. Канадой, КНР, Республикой Корея.
Однако нельзя не отметить, что само по себе участие России в АТЭС не привело к возрастанию удельного веса тихоокеанских экономик в российской внешней торговле и в объеме привлекаемых в страну зарубежных инвестиций. Доля экономик АТЭС во внешней торговле России в последние годы в целом не претерпела принципиальных изменений.
По степени вовлеченности во внутрирегиональную торговлю Россия выглядит достаточно скромно по сравнению со всеми без исключения экономиками АТЭС. В 2000 году странами, в наименьшей степени ориентированными в своей внешней торговле на партнеров по Форуму, являлись Чили, Перу и США (удельный вес экономик АТЭС в их экспорте составлял соответственно 53,6%, 54,6% и 64,7%). Для большинства других тихоокеанских стран и территорий этот показатель превышал 70%, а для отдельных экономик – 90% (Канада – 93,4%, Мексика – 92,1%, Бруней – 95,5%). На этом фоне внешнеторговые интересы России на азиатско-тихоокеанском направлении вряд ли могут быть охарактеризованы, как приоритетные.
                                                     Россия в АТР и АТЭС
          Приоритеты внешнеэкономической политики России в АТР и в рамках форума АТЭС  определены в Концепции внешней политики Российской Федерации и Концепции участия России в форуме «Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС) – оба этих документа были одобрены в 2000 году.
          Документ по АТЭС является развитием ряда положений общей концепции, в частности, определяющих возрастающее значение Азии во внешней политике России как евроазиатской державы, что обусловлено прямой принадлежностью России к этому динамично развивающемуся региону, необходимостью экономического подъема Сибири и Дальнего Востока. В этом смысле упор делается на активизацию участия России в основных интеграционных структурах АТР, в том числе АТЭС.
         В Концепции ставится стратегическая цель: проводя активную политику на европейском и азиатском направлении, поднять уровень политического и хозяйственного сотрудничества с регионом АТЭС до уровня, ранее достигнутого Россией в Европе. При этом учитывается, что стратегическая обстановка в регионе АТР не несет непосредственных угроз для России, экономические факторы главенствуют над  военно-политическими.