Малков П.Ю.

Одно из самых таинственных событий, описываемых в христианской Книге Книг — Библии — грехопадение человека. Этот сюжет во все времена ставил перед читателями многочисленные вопросы. И вот один из них: что это за загадочное «древо познания добра и зла», после вкушения плода которого человек утратил свой первый дом — Эдем, или Рай, потерял прежнее благодатное «соседство» с Богом, «запросто» ходившим неподалеку от Адама и Евы по Райскому саду?

Известно, что описанное в библейской книге Бытия древо познания добра и зла — то самое, что привело Адама и Еву ко грехопадению, — как и всякое другое растение, насадил в Эдемском саду Сам Господь. Как повествует Библия, «произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» (книга Бытия 2:9). Но это если действительно так, то зачем же Бог приготовил для человека подобную «провокацию», подтолкнувшую первых людей ко греху? Зачем Он произрастил такое растение, которое оказалось ядовитым для человеческой души? Совместимо ли все это с утверждениями о том, что Бог — милосерден и любвеобилен по отношению к Своим творениям? Ведь Бог никак не может хотеть зла для человека, а наоборот, должен стремиться оградить людей от всякой опасности. Но в то же время мы ясно видим из библейского рассказа, что Он готовит для Адама и Евы как бы некую смертоносную «приманку». Правда, сотворив «древо познания», Бог сразу же предупреждает человека об исходящей от этого растения угрозе: «и заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (книга Бытия 2:15-17). И все же недоумение остается: зачем Ему вообще было нужно творить это «опасное» древо?

Итак, перед нами возникает целый ряд вопросов. И первый из них — было ли это дерево по своей природе плохим, злым? Ответ здесь дает сама Библия, утверждающая, что абсолютно все сотворенное Богом было «хорошо весьма» (книга Бытия 1:31)? О том же свидетельствуют и древние церковные писатели-богословы — Святые Отцы. Например, живший во II веке святитель Феофил Антиохийский пишет об этом так: «прекрасно было само по себе древо познания, прекрасен был и его плод». Другой же древний христианский писатель — святитель Григорий Богослов (IV в.) — говорит: «древо Познания было насаждено… не злонамеренно, и запрещено не по зависти; напротив, оно было хорошо для употребляющих благовременно».

Но если это действительно так, то почему же тогда вкушение Адамом и Евой плодов этого древа оказалось греховным и даже смертельным?

Прежде чем ответить на этот вопрос и изложить учение Церкви о древе познания, следует заметить: не нужно думать, что толкуя, разъясняя некоторые из сторон православного вероучения, все церковные писатели лишь механически повторяют друг за другом те или иные мысли и утверждения. У древних Святых Отцов порой можно найти и отдельные расхождения во мнениях. Однако все Отцы оказываются согласны в главном — в том, без чего православие перестало бы быть православием. Именно поэтому и в вопросе о древе познания добра и зла святоотеческие суждения всегда согласны в важнейшем, основном, хотя иногда и различаются в частностях. Так, все Святые Отцы утверждают, что само по себе это древо не было плохим, ядовитым, губительным для человека, пожелавшего вкусить от его плодов. Плох здесь был лишь сам этот людской поступок. А вот уже вопрос о том, для чего Бог сотворил это древо, для чего оно Им было изначально предназначено, решается церковными писателями различно.

Некоторые из них считают, что природная сущность, «порода» этого дерева вообще не играет здесь никакой роли. Кстати говоря, если некоторые древние христианские толкователи Библии и начинали рассуждать о том, какого же «сорта» было древо познания, то чаще всего они называли здесь отнюдь не яблоню — как могли бы наверное ожидать многие, а смоковницу. Идея о том, что Ева съела именно яблоко — довольно поздняя по времени возникновения. Она появилась в средневековой Европе, и уже отсюда, благодаря шедеврам западноевропейской живописи и знакомству с католической духовной литературой, проникла и к нам в Россию. Последствия подобных заимствований сегодня можно наблюдать, например, в московском метро — в виде рекламных плакатов с призывом «уступить соблазну», с изображением девушки, с наслаждением откусывающей здоровенный кусок спелого яблока…

Но те христианские толкователи, что считают плоды древа познания самыми обычными древесными плодами, говорят прежде всего не о природе этого растения, а о смысле связанной с ним заповеди. По их мысли, Бог как бы «наугад» выбирает из многих схожих деревьев лишь одно, при этом запрещая людям вкушать его плоды — для испытания верности и нравственной твердости человека. И если бы Адам и Ева выдержали предложенное им испытание и исполнили данную им Богом заповедь, то рано или поздно они получили бы от Бога благословение вкусить плодов и от этого «запретного» древа. И тогда эти плоды уже ничем не смогли бы им повредить.

Так в чем же смысл установления Богом этой эдемской заповеди?

Во-первых, как поясняет нам церковное учение, Бог испытывает здесь человеческую свободу, дает людям право выбирать между Ним, их Творцом, и жизнью вне Бога — по их же собственной горделивой воле. Человек сотворен свободным, и в этой свободе ему дано даже такое страшное право, как возможность отречься от своего Создателя — пусть даже и себе на погибель. Тогда в Эдемском саду Адам и Ева предпочли именно это: вместо верности Богу и Его заповеди, вместо осознания того, что подлинная власть над мирозданием принадлежит отнюдь не им, они выбрали сиюминутное и преходящее удовольствие, следствием которого стала их нравственная и физическая гибель.

Во-вторых, данная Адаму и Еве заповедь — это не только некий «отрицательный», «негативный» запрет, испытывающий их «моральную стойкость». Заповедь эта имеет и свое положительное значение — подобное тому, что имеет сегодня православный пост. Ведь православный пост это не только запрет вкушать все мясные и молочные продукты. Смысл его состоит прежде всего в добровольной самоотдаче, в смиренном отсечении собственной воли ради послушания Христу, а отсюда — и в духовном совершенствовании. Через самоочищение от страстей и второстепенных житейских привязанностей христианин должен приготовиться к встрече с тем праздником, что ожидает его в конце долгого пощения (будь то, например, Пасха или Рождество Христово), как к новой достойной встрече с Богом. То же самое, вероятно, должно было произойти и с Адамом и Евой, если бы они выдержали тот, наиболее древний в истории человечества, пост — как наложенное на них послушание по терпеливому возделыванию собственных душ. Однако все произошло совсем иначе…

Среди Святых Отцов существует, впрочем, и иная точка зрения на природу этого райского древа. Многие из них считали его не обыденной смоковницей, но воспринимали как «духовное растение», придавая глубокий смысл и самим его плодам, и возможности их вкушения. Они думали, что дерево познания добра и зла действительно может даровать человеку некое высшее знание о Боге и мире. Но при этом они утверждали, что Бог запретил человеку вкушать от этого древа отнюдь не потому, что Он стремился утаить от Адама некое более совершенное знание о Самом Себе, а потому, что считал такое вкушение несвоевременным. Как пишет святитель Феофил Антиохийский, в плоде этого древа «ничего другого не было, кроме только познания. Познание же прекрасно, если кто им хорошо пользуется. По возрасту этот Адам был еще младенцем, почему и не мог принять надлежащим образом познания. Ибо и теперь дитя, тотчас по рождении, не может есть хлеб, но прежде питается молоком, потом, с увеличением возраста, переходит к твердой пище. Тоже было и с Адамом».

Мы не знаем доподлинно, каков был бы результат «законного», благословленного Самим Богом вкушения первыми людьми плодов от древа познания… Святые Отцы об этом подробно никогда не говорят. Приобрели ли бы здесь Адам и Ева некую особую мудрость, новый духовный опыт причастности Божеству?.. Ответов у Святых Отцов мы почти не находим. И все же кое-что об этом они говорят. Так преподобный Ефрем Сирин (IV в.) пишет, почти приравнивая плоды древа познания добра и зла к плодам другого райского растения — древа жизни: «два древа насадил Бог в раю — древо Жизни и древо Познания: оба они — благословенные источники всех благ. При их посредстве человек может уподобляться Богу, — при посредстве жизни не знать смерти, и при посредстве мудрости не знать заблуждения». В еще одном памятнике восточно-христианской литературы — в проповеди на праздник Сретения, приписываемой святителю Кириллу Иерусалимскому (IV в.), древом жизни и древом познания именуется Сам Христос. При этом образы двух райских деревьев явно соотносятся древним церковным писателем с Таинством таинств Православной Церкви — с Причащением, или Евхаристией. Для св. Кирилла райские деревья — это, прежде всего, прообразы того христианского Таинства, в котором верующие могут достигать предельного единения со Христом, приобщаясь Его Святого Тела и Его Святой Крови. Вероятно, что-то подобное — в смысле достижения предельной богопричастности и полноты богообщения — должно было произойти и с Адамом и Евой, если бы они оказались духовно готовыми вкусить от древа познания. Но вместо того, чтобы дождаться своего часа и получить плод этого древа как дар, как награду из рук своего Создателя, они дерзновенно вкусили этот плод по собственной воле — на погибель себе.

Божественная благодать может действовать на человека различно. Если он готов и достоин ее воспринять, она может вознести его на предельные вершины богопричастности. Но если человек оказывается внутренне не способен к получению того или иного из Божественных даров — это может стать для него причиной страданий, болезни и даже смерти. Еще апостол Павел писал о том, что многие из тех, кто причащался Тела и Крови Христовых недостойно, болели и даже умирали (1 Послание к Коринфянам 11:27-30). Вероятно, что-то в этом роде и произошло с первыми людьми: вкусив от райского древа в состоянии горделивого самопревозношения и, по сути, внутреннего богопротивления, они оказались пожжены тем морем благодати, к которому дерзнули преступить самовольно. И — вместо возможной богопричастности и свободного участия в славе Божественной жизни — «уступили соблазну», соделались «рабами греха», обрекли себя на страдания и смерть…

Человек так и не узнал подлинного вкуса плодов древа познания добра и зла. Он попробовал их по наущению «змия», но в то же мгновение их сок смешался для него с горечью горделивого самопревозношения, с ядом богоотступничества. И все же ныне — в новом искупленном нашем состоянии, после пришествия в мир Христа — мы можем наконец ощутить их чистый аромат. Это происходит с нами в Православной Церкви: в ее таинствах и богослужении, в присущих ей путях нашего освящения и подлинного богопознания. Ведь здесь мы вступаем в тот новый райский сад, что, как оказывается, даже превосходит по своей славе древний Эдем, — в христианский храм, зачастую именуемый «небом на земле». Именно в нем мы и вкушаем от тех плодов небесной славы, что дарована Вселюбящим Богом Его возрожденному творению.