Александр Сергеевич Пуш­кин в своей жизни очень много путешествовал. Он любил путе­шествовать. Порой его поездки были вынужденными. Так в 1833 году Пушкин отправляется в дальнюю дорогу – из Петербурга в Москву, а оттуда – в Оренбург и Уральск.

Что же заставило Александра Сергеевича отправиться в столь дальнюю дорогу? Ответ на этот вопрос заставляет обратиться к замыслам поэта.

Пушкин задумывается над судьбами российского дворян­ства, над отношением его к народу и народа к нему. Александр Сергеевич пишет одному из своих близких друзей: ”Путешествие нужно мне нравственно и физически”.

“Нравственно”. У Пушкина была особая причина рваться на восток. По воспоминаниям Марии Волконской, прощаясь с ней, Пушкин сказал: ”Я намерен написать книгу о Пугачёве. Я поеду на место, перееду через Урал, поеду дальше и явлюсь к вам просить пристанище в Нерченских рудниках”. Каково соседство в устах Пушкина: Пугачёв – и декабристы! О чём думал он, добравшись до Оренбурга, можно только догадываться. Но не мог он не думать о том, что как никогда близок – географически – к друзьям-декабристам.

“Физически”. Пушкин был в долгах, а расплатиться и обеспечить семье более или менее сносную жизнь он мог только литературным трудом.

В середине 1831 года поэт испрашивает разрешение на работу в архивах, объясняя это своим желанием написать «Историю Петра Великого и его наследников до государя Петра III».

К 1833 году Пушкин проделал огромную работу. Он изучил сотни печатных и рукописных источников, мало кому известные документы эпохи Петра. По подсчётам исследователей, более четырех тысяч документов. Он прочёл всё, что было напечатано о Пугачёве в России и Европе. Одновременно с этим им задумывает­ся  художественное произведение, посвящённое пугачёвским событиям 1773 года. Вникая в реальные факты со­бытий, Пушкин приходит к выводу о том, что ему необходимо побывать в местах, где бушевала пугачёвщина. Надо было своими глазами увидеть места, где разворачивались грозные события, услышать людей-очевидцев и записать их рассказы.

Так давайте и мы, вслед за Александром Сергеевичем, отправимся в далёкое путешествие по оренбургским степям.

Сентябрь 1833 года выдался сухим и холодным. Тройка мчала Пушкина в Оренбург. Слева и справа открывались хол­мистые просторы с небольшими лесками и зарослями кустар­ников. Спокойна степь. Александр Сергеевич “сочиняет” в ко­ляске. Тряска не мешала рифмам. Святило солнце или всплы­вала в вечернем небе луна – коляска уверенно катилась впе­рёд, поэт задумчиво смотрел вдаль, и губы его шевелились:

Свет наш солнышко! ты ходишь

Круглый год по небу, сводишь

Зиму с тёплою весной,

Всех нас видишь под собой.

Месяц, месяц мой дружок,

Позолоченный рожок!

Ты встаёшь во тьме глубокой

Круглолицый, светлоокий…

Возможно, именно по дороге в Оренбург были сделаны наброски двух сказок – «Сказки о мёртвой царевне и семи бо­гатырях» и «Сказки о рыбаке и рыбке». В дороге Пушкин запи­сывал в основном стихи. «История Пугачёва» требовала иных условий – распаковки книг, рукописей.

Я ехал в дальние края;

Не шумных … жаждал я,

Искал не злата, не честей

В пыли средь копий и мечей.

18 сентября Пушкин прибыл в Оренбург. Он мог бы прие­хать на день раньше, если бы не заяц. Когда выехал он из Симбирска, заяц перебежал дорогу. Пушкин был суеверен и приказал возвращаться. “Дорого бы дал я, чтобы быть борзой собакой, уж этого зайца я бы отыскал”, – написал он в письме жене.

В Оренбурге Александр Сергеевич остановился в загород­ном доме губернатора Василия Алексеевича Перовского. Они были знакомы ещё по Петербургу. Были даже дружны и гово­рили друг другу “ты”.

Вскоре, после первых расспросов и рассказов, Пушкина повёз в город чиновник губернской канцелярии, а так же его знакомый, Владимир Иванович Даль. Они посетили Неплюевское военное училище и его директора – инженер-капитана Константина Демьяно­вича Артюхова, добрейшего, умного и чрезвычайно забавного собеседника. Училище было своеобразным культурным центром – при нём работала типография, где печатались книги на русском и арабском языках.

                                   

Что нужно человеку после дальней и пыльной дороги? Константин Демьяно­вич пригласил Пушкина в прекрасную баню. Любезный хозяин кидал на каменку из особой кадки воду, настоянную на степных травах, предложил два рода веников – мягкий, берёзовый и более жёсткий, из дубовых веток, потчевал домашним пивом и мёдом. Не баня – рай, да ещё после долгой, утомительной дороги.

Затем было знакомство с городом. Он оказался невелик. Самым большим зданием в городе был гостиный двор. Он строился с военно-оборонительной целью, по типу крепости. Пушкин посетил и меновой двор – место, где происходил торг и обмен товаром с иноземными, азиатскими купцами.

Насыщенным и разнообразным по впечатлениям складывалось пребывание Пушкина в Оренбурге. Возможно, в этот же день Пушкин посетил и оренбургский архив. Там поэт сделал ряд важных выписок, которые пригодились ему в работе.

На следующий день вместе с Далем, Артюховым и, возможно, Перовским Пушкин поехал в казачью слободу Берду, расположенную в семи верстах от Оренбурга. “Мы поехали в Берды, бывшую столицу Пугачёва”, – пишет в воспоминаниях Даль.

В Берде разыгрывалось немало драматических событий с ноября 1773 по март 1774 годов. Во время осады Оренбурга Берда была центром повстанческой армии, пугачёвцы называли её Москвой. Отсюда Пугачёв водил свои отряды на приступы, а его атаманы отправлялись в дальние походы – к Уфе и Самаре, к Челябинску и Гурьеву, Казани и Кунгуру. Отсюда рассылались манифесты и воззвания к простому народу.

В своей дорожной книжке Пушкин записал: “В Берде Пугачёв жил в доме Константина Ситникова”. Мы можем увидеть этот дом глазами Пушкина в романе «Капитанская дочка». В главе «Мятежная слобода» он подробно описывает дом и обстановку в нём:

“Я вошёл в избу, или во дворец, как называли её мужики. Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на верёвочке, полотенце на гвозде, ухват в углу и широкий шесток, уставленный горшками, – всё было как в обыкновенной избе”.   

Но, самое главное, в Берде Александр Сергеевич находит старую казачку, которая знала, видела и помнила Пугачёва. Ирина Афанасьевна Бунтова, которой в 1833 году было семьдесят три года. Её отец служил в пугачёвском отряде. Он и рассказывал ей о событиях в Бердской слободе. Многое поведала поэту старая казачка. “Пушкин, – свидетельствовал Даль, – разговаривал с нею целое утро. Старуха спела также несколько песен, относившихся к тому же предмету, и Пушкин дал ей на прощанье червонец”. События и люди, как живые, вставали из этих рассказов. На её рассказ опирается сцена принятия Пугачёвым присяги в «Капитанской дочке»:

“Пугачёв сидел в креслах на крыльце комендантского дома. На нём был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза.

Жители начали присягать. Они подходили один за другим, целуя распятие и потом кланяясь самозванцу. Гарнизонные солдаты стояли тут же. Ротный портной, вооружённый тупыми своими ножницами, резал у них косы. Они, отряхиваясь, подходили к руке Пугачёва, который объявлял им прощение и принимал в свою шайку. Всё это продолжалось около трёх часов. Наконец Пугачёв встал с кресел и сошёл с крыльца в сопровождении своих старшин. Ему подвели белого коня, украшенного богатой сбруей. Два казака взяли его под руки и посадили на седло.”

 В тетрадь с «Оренбургскими записями» Пушкин заносит: ”В Берде Пугачёв был любим; его казаки никого не обижали”. Как известно, в народе верили, что Пугачёв – царь Пётр III.

“Весь чёрный народ был за Пугачёва. Духовенство ему доброжелательствовало. Одно дворянство было открытым образом на стороне правительства”. Такой вывод был сформулирован Пушкиным в «Замечаниях о бунте».

20 сентября Пушкин выехал из Оренбурга и всё утро находился под впечатлением забавного эпизода. Буквально перед отъездом Пушкина Перовский получил письмо от нижегородского губернатора Бутурлина, в котором было предупреждение о приезде Пушкина: “…должно быть, ему дано тайное поручение собирать сведения о неисправностях…” – писалось в послании.

Пушкин весело вспоминал это письмо. Без приключений Александр Сергеевич доехал до станицы Татищево. Теперь, после сведений, почерпнутых в столице края, он решил задержаться здесь.

Татищево, как военное укрепление, было заложено Иваном Кирилловым, который после смерти Петра устраивал крепости по всему течению реки Яика.

Некоторые знатоки творчества Пушкина утверждают, что Белогорская крепость из романа «Капитанская дочка» была прообразом крепости Татищево. Пушкин дважды побывал там  (по дороге в Оренбург и обратно). Уже поэтому можно предположить, что крепость прочно запечатлелась в его памяти. Именно здесь Пушкин получил впечатления от места действий и реальных баталий, и описал их на страницах «Истории Пугачева», а затем и «Капитанской дочки»:

“Белогорская крепость находилась в сорока верстах от Оренбурга. Дорога шла по крутому берегу Яика. У ворот я увидел старую чугунную пушку; улицы были тесны и кривы; избы низки и большею частью покрыты соломою”.

Следующим пунктом остановки Александра Сергеевича Пушкина была крепость Нижнеозёрная. От Татищевой до Нижнеозёрной дорога шла вдоль Урала, то приближаясь к реке, то удаляясь от неё. Русло реки здесь особенно прихотливо, извилисто. Правый берег, по которому ехал Пушкин, часто высок, крут, а у самой станции обрывается к воде утёсом.

Подъезжая к Нижнеозёрному Пушкин остановил коляску, достал дорожную тетрадь, чернильницу и перо, отошёл в сторону и несколькими штрихами набросал понравившийся пейзаж.  

В одном из залов Государственного музея А. С. Пушкина в Москве представлен рисунок: тройка скачет к домикам на обрыве к реке. Под ним аккуратная табличка: ”Рисунок из путевой тетради, видимо, во время поездки на реку Урал”.

Атаман Нижнеозёрной зауряд-сотник В. И. Агапов был уже извещён губернатором о приезде Пушкина. Встретил его со всем возможным радушием и почётом. Он показывал ему остатки крепостного вала, водил на берег Урала, собрал в станичную избу стариков, которые помнили восстание. От них-то Пушкин и услышал много интересного, записал в свою тетрадь, а потом использовал в работе над «Историей Пугачёва» и «Капитанской дочкой». Рассказы стариков подтверждали то, что он уже отчасти знал из письменных источников архивов. Воспоминания живых людей оказались полнее и содержательнее.

И вновь Пушкин садится в коляску и продолжает свой нелёгкий путь. Путь, пролегающий через степь, так далёк, что едешь и день, и два, а перед глазами всё та же бескрайняя картина степных просторов. Оставались позади бывшие крепости и форпосты – Рассыпная, Мухрановский, Кинделинский, Кирсановский, Рубежинский.

…Пой, ямщик! Я молча, жадно

Буду слушать голос твой.

Месяц ясный светит хладно,

Грустен ветра дальний вой…

Следующим остановочным пунктом Александра Сергеевича был Уральск. Уже вечерело, когда прибыл сюда поэт. Его коляска остановилась у каменного дома наказных атаманов.

Здесь Пушкина ждали. Сам атаман, полковник Покатинов, встречал гостя. Был здесь и ужин, и первый, до полуночи, разговор с начальником здешнего края.

Покатинов организовал встречу Пушкина с казачьими офицерами и рядовыми казаками – стариками, которые помнили восстание, а кое-кто принимал в нём активное участие на стороне Пугачёва.

Пушкин умел говорить с простыми людьми. Ни один начальник Уральского войска не смог бы заставить казаков быть искренними, а странный штатский человек с ясными голубыми глазами и располагающей к себе улыбкой вызывал доверие. Он так заразительно и безудержно смеялся, когда слышал о чём-нибудь смешном, что его собеседники сами начинали от души хохотать.

Была ещё одна причина, которая заставляла беседовавших с Пушкиным людей, тянуться к нему.

Полвека с лишним минуло с той пугачёвской поры, а впервые они видели не своего брата-казака, а барина, который с такой жадностью выслушивал их рассказы об их преступной, в глазах начальства, молодости. А ведь кое-кто из собеседников Пушкина был не только прощён после разгрома пугачёвского восстания, но и наказан. Одним из таких казаков был Михаил Денисович Пьянов, девяностопятилетний старик. Встреча с ним оставила глубокий след в сознании поэта. Пугачёв был посажёным отцом на свадьбе Пьянова. И вновь отмечает Пушкин в своих записях, что Пугачёва величали не иначе, как великим государем Петром Фёдоровичем.

В Уральске поэт ещё ближе знакомится с личностью Пугачёва. Память о восстании ещё жила здесь, и Пушкин осмотрел все городские достопримечательности и памятники, связанные с жизнью бунтаря. Почти все они находились в южной – самой старой – части Уральска, называвшейся “Курени”. Здесь был центр яицкого казачьего войска – кремль с собором Михаила Архангела, возведённый в середине XVIII века. Храм этот, сам походивший на крепость, с толстыми стенами, окнами-бойницами, земляным валом вокруг, выдержал многомесячную осаду пугачёвцев. Ему показывают Петропавловскую церковь, где венчали Пугачёва с яицкой казачкой Устиньей Кузнецовой, каменный дом, где праздновалась свадьба.

История судьбы девушки занимает воображение Пушкина, и он подробно записывает её.

Устинье Кузнецовой было семнадцать лет, когда её увидел Емельян Пугачёв. Заслал сватов, склонил близких к себе казаков согласиться на этот брак. Склонить же было не просто: казаки стали сомневаться в том, подлинный ли он царь. А те, кто продолжал верить в это, не были согласны с тем, что он от живой жены (что на троне) женится на другой. Но Пугачёв не посчитался ни с чем, и не только с “женой” на троне, но и с настоящей своей женой, которая вместе с его детьми, в это время жила на Дону.

Веры “царю” после его женитьбы стало меньше. “Подлинно ли – де ты государь, – спрашивала Устинья однажды, – и я сумневаюсь в том, потому что женился ты на казачке. И как – де я вижу, что ты меня обманул и заел мою молодость, ибо ты – человек старой, а я молодюхонька”. И чего-то не договаривала, отводила глаза, которые всё реже смотрели с вызовом и огоньком. Не радовали её ни парчовые сарафаны, ни богатая шуба, ни праздничные сороки (головной убор казачки), украшенные дорогим жемчугом.

Судьба Устиньи Кузнецовой трагична. Два неполных месяца замужества, тревожная слава, затем заключение, полная беззащитность.

В Уральске Пушкин услышал предания о Василии Плотникове – одном из первых сподвижников Пугачёва и возмутителе яицких казаков, здесь ему рассказали, как заговорщики – яицкие казаки – арестовали его, чтобы выдать властям и тем спасти себя.

Александр Сергеевич осмотрел заброшенное и обветшавшее здание войсковой канцелярии, где в середине сентября 1774 года в “особливом покое” содержался пленённый Пугачёв. Здесь он давал свои первые показания на допросе.

Немало новых сведений почерпнул Пушкин о Пугачёве в Уральске. Имена многих его собеседников не сохранились, но сохранилось переданное ими отношение к Пугачёву, которое так верно и бережно отразил Пушкин на страницах «Истории Пугачёва» и в романе «Капитанская дочка».

Сорок дней путешествия подходили к концу. Пушкин прощался с гостеприимным Уральском. Накануне отъезда, как и все последние дни, было холодно и сухо. Днём двадцать третьего сентября погода изменилась. “При выезде моём вечером пошёл дождь, первый по моём выезде”, – писал Пушкин жене, Наталье Николаевне.

Но, не смотря на обычные в ненастье неудобства и труд­ности, Пушкин не беспокоился. Главная цель путешествия была достигнута. Теперь можно было спокойно ехать в Бол­дино и садиться за работу.

КАЛЕНДАРЬ ОРЕНБУРГСКОЙ ПОЕЗДКИ А.С.ПУШКИНА

17 августа (четверг) утром Пушкин выехал из Петербурга по московско-петербург­скому тракту в Москву.

23 августа (среда) вечером Пушкин прибыл в Ярополец.

24 августа (четверг) днем поэт беседовал с тещей, осмотрел гробницу ее пращура, гетмана П. Д. Дорошенко, и отобрал десятка три книг из семейной библиотеки Гон­чаровых. Вечером Пушкин долго гулял по парку, а ночью выехал из Яропольца в Москву.

25 августа (пятница) в полдень поэт приехал в Москву и остановился у Гончаровых (на Большой Никитской улице). Здесь он пробыл четыре дня (до 29 августа).

29 августа (вторник) к вечеру, после "прощального" обеда, Пушкин выехал из Моск­вы в Нижний Новгород.

30, 31 августа и 1 сентября (среда, четверг и пятница) поэт находился в дороге.

2 сентября (суббота) утром Пушкин приехал в Нижний Новгород, остановился в номерах, нанес визит губернатору М. П. Бутурлину, отобедал у него, осмотрел досто­примечательности города, съездил на Нижегородскую ярмарку и написал два письма жене (пятое и шестое).

3 сентября (воскресенье) Пушкин после обеда выехал из Нижнего Новгорода в Ка­зань.

4 сентября (понедельник) и весь день 5 сентября поэт в дороге.

5 сентября (вторник), в 12-м часу (приблизительно в 23 ч. 30 мин.) Пушкин приехал в Казань и переночевал в гостинице старого Дворянского собрания.

6 сентября (среда) утром Пушкин отправился на окраину Казани, в Суконную сло­боду, где посетил так называемый Горлов кабак и там беседовал с 60-летним рабо­чим-суконщиком В.П.Бабиным о пугачевцах и их вожде (родители Бабина были со­временниками Пугачева, а сам он был тогда годовалым ребенком), о штурме ими Казани в июле 1774 г., о разгроме их правительственными войсками И. И. Михельсона и о ближайших последующих событиях. Осмотрел и "пугачёвские" места в слободе.
Вечером 6 сентября поэт обрабатывал запись своей беседы с Бабиным.

 
7 сентября (четверг) утром поэт один отправился по Сибирскому тракту к д.Троицкая Нокса (в 9-10 верстах от центра Казани), где когда-то Пугачев располо­жился боевым лагерем - перед наступлением на Казань.
На возвратном пути Пушкин объехал Арское поле и в 12 часов приехал к Казан­скому кремлю, где осмотрел все его исторические памятники.
Часов в 6 вечера Пушкин навестил старожила-купца Л.Ф.Крупенникова, в юности бывшего в плену у Пугачева.

 
8 сентября (пятница) около 6 часов 30 минут утра (восход солнца в этот день в 6 час. 12 мин.) поэт выехал из Казани в Симбирск.

9 сентября (суббота), часов в 6-7 вечера Пушкин прибыл в Симбирск и остановился в гостинице. Вскоре по приезде он навестил губернатора А.М.Загряжского (дальний родственник тещи поэта).

10 сентября (воскресенье) Пушкин "знакомился взором" с Симбирском, его цен­тром и окрестностями (в частности, с видом на Волгу и Заволжье), а также с его ис­торическими достопримечательностями.

11 сентября (понедельник) утром, зайдя в дом Языковых (на Спасской улице, 16) и не застав никого из братьев (Александра, Николая и Петра Михайловича), поэт от­правился в их имение - с. Языково (в 65 верстах от Симбирска). Приехал он сюда к вечеру, но застал лишь П. М. Языкова (известного тогда геолога). Здесь Пушкин и переночевал, с большим для себя удовольствием познакомившись с Петром Михай­ловичем, который заслуженно слыл и историком - знатоком местного края.

12 сентября (вторник) утром Пушкин написал (из Языкова) письмо жене (восьмое), а к вечеру был уже снова в Симбирске и навестил губернатора.
В ночь с 12 на 13 сентября поэт выехал в Оренбург, но вернулся днем 13-го в Сим­бирск (заяц перебежал дорогу).

14 сентября (четверг) поэт провел последнюю ночь в Симбирске (на квартире гу­бернатора).

15 сентября (пятница) рано утром Пушкин вторично выехал в Оренбург, уже дру­гой дорогой.

16 и 17 сентября (суббота и воскресенье) Пушкин в дороге.

18 сентября (понедельник) в 9-10 часов утра поэт прибыл в Оренбург и остановил­ся у губернатора В.А.Перовского (которого знал еще по Петербургу), на его приго­род­ной даче.
Здесь Пушкин встретился с В.И.Далем (с ним он тоже познакомился в Петербурге); тот служил чиновником особых поручений при В.А.Перовском.

19 сентября (вторник) Даль и Пушкин отправились в слободу Берды, бывшую "сто­лицу" Пугачева. Здесь поэт беседовал со старожилами о Пугачеве и его былых дея­ниях в Бердах и в Оренбуржье вообще.
Вернувшись из Берд, поэт в сопровождении Даля осмотрел достопримечательности Оренбурга и "пугачевские" места в нем.
 
20 сентября (среда) - примерно в 10 часов утра Пушкин выехал из Оренбурга в Уральск.

21 сентября (четверг) поздно вечером поэт приехал в Уральск и остановился у вой­скового атамана В.О.Покатилова.

22 сентября (пятница) Пушкин осмотрел "пугачевские" места в Уральске и беседо­вал о Пугачеве и пугачевцах со старожилами-казаками. Здесь же он записал мест­ные народные предания и песни о Пугачеве.

22 и 23 сентября (пятница и суббота) поэт присутствовал на организованных в его честь двух общественных обедах.

23 сентября (суббота) вечером Пушкин выехал из Уральска в Болдино.

24-28 сентября (воскресенье-четверг) Пушкин в дороге.

29 сентября (пятница) поэт в с. Языкове, в обществе трех братьев Языковых.

30 сентября (суббота) утром Пушкин выехал из Языкова.

1 октября (воскресенье) к вечеру поэт приехал в Болдино.

Библиография.

1. Смольников И. Ф. «Путешествие Пушкина в Оренбургский край»

2. Савельзон Вильям «Пушкин в Оренбурге»

3. Пушкин А. С. «Капитанская Дочка»

План.

1. Замыслы поэта, побудившие его ехать в Оренбург

2. Пушкин в дороге

3. Прибытие в Оренбург

4. Поездка в Берды – столицу Пугачёва

5. Разговор со старой казачкой

6. Остановка в Татищево

7. Беседа с очевидцами в Нижнеозёрской крепости

8. Уральск. Близкое знакомство с жизнью Пугачёва

9. Цель достигнута. Возвращение