Темный под крестным целованием обещал в виде выкупа дать «сколько может»; в «Новгородской летописи» указывается: «Царь Махмет взя на нем (Василии) окупа 200 000 рублей, а иное Бог весть»; в «Псков­ской» — «Князь великий окуп посулил от злата и сребра, и от портища всякого, и от коней, и от доспехов 29 500 рублей». После себя Лука Кузьмич оставил единственного сына Федора.

Строгановы были владельцами оброчных статей в Новгород­ских землях, а сын Луки Кузьмича, Федор Строганов, со своими сыно­вьями начал осваивать новые угодья и перебрался в Сольвычегодск, где продолжал заниматься соляными промыслами. Старшие его сыно­вья умерли довольно рано, и сведения об их деятельности практически отсутствуют. Младший же его сын, Аника (или Иоанникий) Федоро­вич, родился в 1488 году в Новгороде. Его заботой было продолжить и улучшить начатую еще отцом раз­работку соли в Сольвычегодске, варницы он привел в «лучшее прибыточное состоя­ние» и в непродолжительном времени стал получать от них «знатную прибыль». Когда же подросли его сыновья, Яков, Григорий и Семен, и в Сольвычегодске для деятельности всех стало тесно, он, усмотрев в Коль­ской губе богатые солью места, построил и там варницы, которые в те­чение долгих лет считались самыми доходными и обильными.

Иоанникий Федоро­вич был человеком на редкость предприимчивым и энергичным, своими умелыми действиями положил твердое и прочное основание родо­вым богатствам, которые еще более расширились при сыновьях его — Яко­ве, Григории и Семене, ставших родоначальницами трех ветвей рода. Стар­шие две линии вскоре угасли. Именно при них семья Строгановых по­лучила в свое владение земли в Перми, Прикамье и Зауралье. Кроме собственных промыслов и коммерции Иоанникий Федорович выпол­нял поручения Иоанна IV, ему была выдана гра­мота, которой он был уполномочен наблюдать за тем, чтобы проезжающие из Архангельска в Москву английские и иные иноземные купцы не смели продавать свои товары в розницу, а лишь оптом, чтобы они не покупали пеньки и из нее не вили канатов, и далее, чтобы земские люди «железоделаемых домниц» не имели и иностранцам не продавали железа; на него возложена была также обязанность ежегодно отправлять в Москву состав­ленные им ведомости о том, сколько и какого именно корабельного лесу куплено англичанами и какими вообще они торгуют товарами; наконец, ему было поручено из привозных «немецких» товаров «что надлежало по вольной цене покупать и ко двору в Москву посылать». Аккуратное и доб­росовестное исполнение им этих поручений засвидетельствовано тремя гра­мотами от 1552, 1555 и 1560 годов. Кроме торговых дел, поручались Стро­ганову и другие, что видно, например, из грамоты 18 мая 1562 года, в ко­торой ему предписывалось собирать с сольвычегодских посадских и других людей оброчный хлеб и для его бережения построить особые житницы.

Свои обширные доходы Строганов получал не столько от соляных промыслов, сколько от торговли с иностранными купцами, приходившими к нему с «заморскими» товарами, и с туземными инородцами, от кото­рых он в обмен часто на разные безделки приобретал «мягкую и доро­гую рухлядь», т. е. меха. Прослышав о том, что эти товары в большом изобилии имеются у жителей за Уральским хребтом, Строганов снарядил экспедицию из десяти человек и отправил ее в Сибирь, поручив ей завя­зать торговые сношения с тамошним населением и, кроме того, наказав ей подробно и «с крайним прилежанием проведать о всех обстоятельст­вах», касавшихся сибирских инородцев, а возвратясь — «обстоятельно ему о том сказать». Когда же посланные пришли обратно «во всякой це­лости, с радостными известиями и не малым прибыточным товаром», Строганов сообразил все открывающиеся выгоды от торговли с заураль­скими туземцами и в следующем году отправил к ним некоторых из сво­их родственников и доверенных лиц с разным мелочным товаром и с приказанием, чтобы они «внутрь той земли жительство их (инородцев) еще далее проведать старались». Перейдя за Уральский хребет, новые по­сланные встретили на Оби остяков и других туземцев и, «весьма друже­любно поступая и лаская их», выменяли у них на свои дешевые товары дорогие меха соболей, лисиц и пр. Завязанные таким образом торговые сношения с зауральским населением еще более увеличили и без того значительные богатства Строганова и дали ему возможность расширить свои владения путем покупки земель в Печезерском и Колоторском уез­дах. При всей своей коммерческой сметке и беззастенчивом грабеже уральских и сибирских жителей Иоанникий Федорович был очень религиозен, построил в целом ряде волостей и приходов на Устюге и других местах на свои деньги несколько церквей, храм в Сольвычегодске и делал щедрые пожертвования на монастыри.

Строга­нов в 1557 году поехал в Москву и объявил при царском дворе о выгодах этой торговли, а также о тех сведениях, которые ему удалось добыть о сибир­ских инородцах и о Сибири вообще.

Сообщениям Строганова при дворе было придано важное значение, и вскоре после этого в Сибирь стали посылаться купцы и послы.

Донесение свое Строганов сделал, однако, далеко не бескорыстно, вы­просив себе за него «немалое награждение», именно — громадную пло­щадь сравнительно малообитаемой, но «всем изобильной и к поселению весьма способной» земли по Каме в Перми Великой. Иоанн IV первой жалованной грамотою от 4 апреля 1558 года на имя среднего сына Аники Федоровича, Григория, пожаловал их общею сложностью 3 415 840 десятин, в пользование роду Строгановых, причем сверх проси­мых льгот дал владельцам еще право в течение ближайших 20 лет бес­пошлинно вести торговлю, но ограничил их в «делании руд»: «буде най­дут руду серебряную, или медную, или оловянную, их не делать», а тот­час отписывать об этом государевым казначеям.

Предприимчивость Иоанникия Строганова заставляла его постоян­но расширять рамки своей деятельности. Он развивал торговлю с местным населением (в основном меновую), приобретая драгоценные меха. Торговые операции Строганова простерлись и за Урал, сделав более интенсивными связи с Сибирью.

Строганов был женат два раза; первая жена, Мавра, умерла в 1544 году еще в Сольвычегодске; вторая (имя неизвестно) — в Камгорте в 1567 году (родилась в 1510 году). После кончины второй жены Строга­нов, уже глубокий старик, оставил Каму и переехал в Сольвычегодск к младшему сыну, Семену, но, пожив у него недолгое время и почувство­вав «тягость старости своей и в силах своих умаление», принял иночест­во под именем Иоасафа. В монастыре он вскоре заболел и в 1570 году умер, 80 лет и 10 месяцев от роду.

В 1564 году за Григорием Аникиевичем был записан построенный им совместно с отцом городок Орел. Пока на Каме жил Ани­ка, Григорий Аникиевич вместе с братом Яковом хотя и принимали уча­стие в постройке острожков и городков и во всех хозяйственных делах, но в общем играли подчиненную роль. Только после отъезда отца в 1567 году к младшему сыну Семену они, оставшись в Перми Великой, стали полно­властными распорядителями и инициаторами дальнейших мероприятий по колонизации края. В 1568 году на пожалованных Якову землях братья по­ставили по Чусовой, Сылве и Яйве ряд острожков, в том числе Чусовский городок с крепостью, снабдили их «всяким военным скорострельным сна­рядом», завели ратную дружину, поставили слободы и соляные варницы и, привлекая всякими льготами людей, обещая, успешно и довольно быст­ро населили пустынные до тех пор места. Вскоре по смерти отца (1570 год) перм­ские владения Строгановых стали подвергаться систематическим нападени­ям со стороны вогуличей и остяков, почему Григорий Аникиевич и Яков, имея в сравнении с обширностью своих земель недостаточное количество оборонительных средств и укрепленных мест, в 1570 году обратились к Иоанну с просьбой о разрешении построить новые городки,— «ради пресе­чения опасности с вогульцами соседства и для приведения их под Россий­скую державу», и по получении соответственной грамоты тотчас возвели два «крепких острожка» — Яйвенский и Сылвенский. Однако опас­ность вскоре стала угрожать и с другой стороны, именно от окрестных та­тар и черемис, которые в качестве исконных владельцев пожалованных Григорию Аникиевичу в 1558 году земель, постепенно вытесняемые и огра­ничиваемые в своих правах на звериные и рыбные ловли, стали все чаще показывать признаки своего недовольства; в 1572 году среди них вдруг вспыхнуло восстание, к которому присоединились и некоторые другие пле­мена, или в настоящем чувствовавшие тягость нового соседства. Однако опас­ность вскоре стала угрожать и с другой стороны, именно от окрестных та­тар и черемис, которые в качестве исконных владельцев пожалованных Григорию Аникиевичу в 1558 году земель, постепенно вытесняемые и огра­ничиваемые в своих правах на звериные и рыбные ловли, стали все чаще показывать признаки своего недовольства; в 1572 году среди них вдруг вспыхнуло восстание. Братья из­брали воеводу, дали ему «охочих казаков», присоединили к отряду многих мирных остяков и вогуличей и в свою очередь напали на успокоив­шихся уже «бунтовщиков» совершенно для них неожиданно. Этот поход, сопровождавшийся со стороны туземцев большими жертвами, надолго усмирил всех окрестных инородцев.

Самые главные земельные приобретения у Строгановых образовались из мест, пожалован­ных им многочисленными и разновременными грамотами московских госу­дарей. Уже 9 апреля 1519 года им была дана грамота на соляные про­мыслы, «дикие леса и Соль Кочаловскую в вечное владение» — в Соль­вычегодском крае. Во второй половине XVI века они распространяют свои владения в Перми Великой: вторая грамота — 2 февраля 1564 года дана при жизни Аники Федоровича. Вслед за этими дарами посыпались и другие. По вычислению знатока истории рода Строгановых, Ф. А. Волегова, осно­ванному на архивных данных, разновременно пожалованные им земли со­ставляли:

25 марта 1568 года по реке Чусовой — 1 129 218 десятин; 7 апреля 1597 года (при Федоре Иоанновиче) по Каме — протяжением в 254 версты и площадью в 586 382 десятины; 15 сентября 1615 года (при Михаиле Федоровиче) опять по Каме — 163 280 десятин; по грамоте 1685 года (при Иоанне и Петре Алексееви­чах) по реке Веслянке — 604 212 десятин; 29 сентября 1694 года по ре­ке Лологе — 254 741 десятину и 2 июля 1701 года отданы Зырянские промыслы в 3 634 десятины. Кроме того, грамотой от 30 мая 1574 года пожалованы им также обширные земли за Уральским хребтом — 1 225 049 десятин. А всего — 10 382 347 десятин.

Сначала земли жаловались Строгановым лишь во временное владение, но каждый новый государь при восшествии на престол неизменно под­тверждал их права на все прежде им пожалованное; всесильный же со­временник Петра Великого, Григорий Дмитриевич Строганов, исходатайст­вовал у этого государя грамоту, утверждающую его и его наследников в вечном владении всеми местами. В этих дарах правительство зашло на­столько далеко, что впоследствии, в конце XVIII и начале XIX века, убедившись в своей ошибке, само было вынуждено вести со Строгановы­ми в интересах казны продолжительные и сложные земельные процессы, в результате которых в разное время у Строгановых было отнято 3 743 282 десятины. При таких условиях тягаться со Строгановыми мел­ким чердынским и усольским людям не было никакой возможности; от­сюда становится легко понятным один из способов их утверждения на землях — способ захватный. Есть даже сведения, что Яков Аникиевич таким путем присвоил себе свыше 3 1/2 миллиона десятин. Жалованные Строгановым земли официально считались в большинстве случаев «пусты­ми», на деле же были заселены, хотя и весьма слабо, различными ино­родческими племенами, которые, относясь к новым владельцам вначале довольно равнодушно и пассивно, по мере распространения их могущества и роста испытываемых притеснений стали защищать свои древние права часто с оружием в руках. Отсюда многочисленные стычки, а иногда и форменные кровопролитные войны, происходившие между местными або­ригенами и первыми представителями Строгановых и заполнившие собою вторую половину XVI и первую XVII столетий истории Пермского края. Борьба между разрозненными полудикими инородцами и Строгановыми, владевшими дисциплинированной и удовлетворительно вооруженной воен­ной силой, была, понятно, неравной, и каждая новая вспышка ее конча­лась или уходом туземцев в глубокие лесные дебри, или же, что чаще, порабощением их, в то время как могущество Строгановых параллельно с этим возрастало: «Это была целая эпопея в истории землевладения в Перми Великой»,— характеризует этот период А. И. Дмитриев.

В расширении влияния Строгановых видел серьезную угрозу и си­бирский хан Кучум. Братьям Строгановым приходилось строить укреп­ленные городки и остроги и содержать большое количество военной силы для защиты своих людей и промыслов от набегов и разорения. У них были средства на эту защиту, но им катастрофически не хватало людей, способных на ратное дело. Строгановы со свойственной им сметливостью нашли выход из этого положения. Они послали к казакам «ласковую грамоту» (предводитель Ярмак), в которой предлагали оставить разбой и поступить к ним «на службу честную» и стать «воинами царя Белаго». По сути, они предлагали казакам заниматься хорошо извест­ным им ратным делом без контроля военного начальства и на выгод­ных условиях.

Имея столь значительную военную силу, Стогановы не стали оста­навливаться на достигнутом. Им необходимо было избавиться от по­стоянной угрозы их благополучию и процветанию. Еще их дед, Иоан­никий Федорович, указывал на грандиозные перспективы торговли с Сибирью. Завоевание этого региона имело огромное значение для все­го государства.

В 1581 году Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгано­вы полностью снарядили большой военный отряд во главе с Ермаком для похода в Сибирь, включив дополнительно в войско Ермака Тимо­феевича значительное число своих людей. Снаряжение это обошлось им в огромную по тому времени сумму — около двадцати тысяч руб­лей, что было бы не под силу даже государственной казне. Основной целью похода Ермака было уничтожение власти хана Кучума, что по­зволило бы беспрепятственно захватить сибирские земли и обез­опасить торговые пути, и завоевание поселения Мангазея, окрестности которого изобиловали пушным зверем. На самом деле поход Ермака одной лишь Мангазеей не ограничился. С 1581 по 1584 год в результа­те нескольких крупных кровопролитных сражений и множества более мелких вооруженных столкновений с местным населением Сибирское ханство Кучума, простиравшееся по рекам Туре, Тоболу и Иртышу, было разгромлено. О походе Ермака Тимофеевича в народе было сло­жено множество легенд и преданий, по некоторым из которых Ермак уже после победы над ханом Кучумом утонул в Иртыше во время ноч­ного разведывательного рейда.

Несмотря на успехи сибирского похода и всю его важность для страны не обошлось, как в большинстве больших начинаний, без кляуз и доносов. Чердынский воевода, воспользовавшись набегом местных племен на пермские земли Строгановых, донес царю о «самоуправ­стве» Максима и Никиты, о том, что братья Строгановы самовольно послали в Сибирь разбойный отряд казаков, оставив без охраны пермс­кие территории. На самом же деле еще предки Максима и Никиты Строгановых по царской грамоте имели право воевать с Сибирью, не спрашивая всякий раз на то соизволения государя.

На пермские земли Строгановых во время сибирского похода Ермака Тимофеевича действительно дважды нападал местный владетель Бехбелей во главе немалого отряда вогулов. В первый раз он ограбил и сжег несколько деревень, но Максим и его дядя Семен Строгановы со своим войском настигли и разбили его. На следующий год Бехбелей попытался захватить принадлежавший Строгановым Орел-городск, но не сумел сделать этого и стал разорять окрестные деревни. К Максиму и Семену присоединился со своим отрядом и Никита Строганов. В же­стоком сражении войско Бехбелея было разбито, а сам он попал в плен и вскоре скончался от полученных в бою ран. Все эти события были преподнесены в доносе Чердынского воеводы в извращенном виде, а Строгановы обвинялись в том, что оставили свои земли без защиты, погнавшись за богатствами.

Царь Иван был рассержен и отправил Строгановым «гневную гра­моту», обвинив их в «воровстве и измене». Чтобы не подвергаться опале, Строгановы должны были лично объясниться с царем и спешно выехали в Москву. Известия о походе Ермака были самыми благопри­ятными, он одержал несколько крупных военных побед, и к тому же в Москву вовремя подоспел посланный Ермаком Тимофеевичем Иван Кольцо, свидетель успешного похода. Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгановы подробно описали государю всю историю и цели сибирского похода и просили завоеванные земли «взять под царс­кую руку». Строгановы были реабилитированы. Царь не только пере­стал гневаться на них, но и предоставил им право беспошлинной тор­говли на завоеванных их радением территориях.

Вступив на престол в 1584 году, Федор Иванович подтвердил право Строгановых на все дарованные им его предшественниками владения и льготы, а 7 апреля 1597 года пожаловал Никиту Гри­горьевича обширными землями «ниже Великия Перми (т. е. Чердыни)... По Каме-реке (правой стороне) полтретьяста верст, и от казаки полосмаста верст», с притоками, островами, лесами и пр., площадью всего в 586 380 десятин, разрешив ему строить там острожки, варить соль и дав 15-летнюю льготу от платежа всяких повинностей. На реке Очере Никита Григорьевич построил Очерский острожек, основал селение Охань (ныне го­род Оханск) и монастырь под именем «Оханской Богородской пустыни», а в 10 верстах от Орла, найдя богатые соляные залежи, поставил соляные вар­ницы и положил основание городку Новое Усолье. 12 марта 1599 года все пожалованные Строгановым грамоты были подтверждены царем Борисом. Еще во время царствования Федора Ивановича братья Максим и Никита Строгановы оказывали необходимую Москве военную помощь. А в смутное время они предоставляли своих ратников для борьбы с поляками и пожертво­вали в опустевшую государственную казну значительные денежные суммы. Вычислено, что Строгановы во время междуцарствия и при Михаиле Фе­доровиче пожертвовали деньгами 841 762 рубля, что на современный счет составит около 4 миллионов рублей. В отличие от многих других богатых людей, получавших из казны заклады под свои денежные ссуды, братья Строгановы отказались от закладов и не приняли назад своих денег. Они «прибыли себе не искали, а служили и работали великому государю и всему Московскому государству верою и правдою во всем». В 1610 году благодарный Строгановым царь Василий Шуйский, никогда не встречавший от них отказа на свои просьбы, повелел им, их потомкам и потомкам Се мена Иоанникиевича писаться с «-вичем» и даровал им особое звание «именитых людей», которое носили только Строгановы.

Избранный в 1613 году на царство Михаил Федорович грамотой от 30 июля 1614 года подтвердил в полной силе все прежде дарованные Строгановым земли и льготы, а 15 сентября следующего года пожаловал братьям «пустые места» вверх по Каме, от реки Ошана до реки Тулвы, протяжением на 35 верст и площадью в 163 280 десятин, в вечное вла­дение, с правом ставить остроги и варить соль и с десятилетней льготой от платежа всяких повинностей. За год до этого Андрей и Петр Семено­вичи, с одной стороны, и их двоюродный брат Максим Яковлевич, с дру­гой, поделили на равные части оставшийся после раздела 1584 года в об­щем владении небольшой участок с железной рудой. В 1616 году они вместе с тем Максимом Яковлевичем и Никитой Григорьевичем Стро­гановыми, во главе значительного отряда из своих и наемных людей, разбили возмутившихся татар, которые, соединившись с черемисами, во­тяками, башкирами и другими инородцами, напали на Казань, Оссу и Сарапул и грозили опустошить и разграбить строгановские вотчины.

В 1624 году братья вновь получили от царя Михаила Федоровича под­твердительную грамоту на все прежние владения и льготы, в числе послед­них особенно существенны: право не быть судимыми на местах, а лишь в Москве, в день Благовещенья, затем право «не быть у веры», т. е. при присяге взамен себя ставить своих людей, наконец, свобода от всяких мес­тных налогов и государственных платежей не местным сборщикам, а не­посредственно в московские Казанский и Мещерский дворцы или приказы.

Денежную помощь братья оказывали и Михаилу Федоровичу, который на них за их заслуги и богатство смотрел даже как на особое исключение среди подданных государства.

В звании особого почетного сосло­вия, именитых людей, Строгановы пользовались многими преимущества­ми — неподсудностью обыкновенным властям (подлежали только личному царскому суду), правом строить города и крепости, содержать ратных лю­дей, лить пушки, воевать с владетелями Сибири, вести беспошлинную торговлю с азиатскими и иными инородцами, самим судить своих людей, льготой от всяких постоев, многих податей и денег, свободой от личной присяги и пр. В административном и судебном отношениях вотчины Строгановых, занимавшие добрую половину Перми Великой, представляли нечто самостоятельное, неподвластное государевым наместникам и воево­дам. Это было как бы вассальное государство со своими законами, уста­новлениями, распорядками и управлением. Именитые владетели имели исключительное право чуть ли не по всем делам сноситься непосредст­венно с центральными государственными учреждениями в Москве, минуя местную администрацию. Строгановы пользовались большим почетом при дворе. В «Соборном Уложении» 1649 года Алексея Михайловича права Строгановых фиксированы были даже в особой статье (ст. 94, глава X).

Григорий Дмитриевич был последним «именитым человеком». Его трое сыновей Александр, Николай и Сергей Петром Великим за заслуги предков в 1722 году были возведены в баронское достоинство. Они первые в роде поступают на государственную службу и начинают вести придворный образ жизни.

Из трех семейных ветвей, пошедших от сыновей Иоанникия Федо­ровича Строганова, жизнеспособной оказалась лишь одна, остальные две пресеклись через несколько поколений. Никита Григорьевич Стро­ганов умер бездетным в 1620 году, на нем оборвалась линия Григория Иоанникие­вича. О нем следует еще упомянуть, что, будучи очень набожным че­ловеком, он построил много церквей и несколько монастырей, которым дал земли и часто дарил богатую утварь. Его часть имущества была раз­делена на две равные части, одна из которых поступила в общее владе­ние детей Семена (Андрея и Петра), а другая досталась сыновьям Мак­сима Яковлевича (также Максиму и Ивану). Сам Максим Яковлевич ко времени смерти Никиты Григорьевича или вскоре после этого за старо­стью почти совершенно устранился от ведения хозяйства. Впрочем, буду­чи уже не у дел, он высмотрел на реке Чусовой очень богатое солью место и велел поставить там варницы. Когда он умер, в точности неиз­вестно, вернее всего — между 1621 —1623 годами. Ему наследовали сыновья Иван и Максим; третий сын, Владимир, умер еще при его жизни. А спустя некоторое время наследовали также и отцу.

Из произведенной в 1623—1624 годах посланным из Москвы чиновником Кайсаровым переписи видно, что во владении братьев в это время была ровно половина всех ро­довых вотчин и имуществ (другой половиной владело потомство Семена Аникиевича), в которой состояло 2 городка, 45 деревень, 32 починка, 3 церкви, 14 соляных варниц, 14 лавок, 84 мельницы, 525 дворов и около 800 взрослых душ мужского пола, не считая инородцев. Неизвестно по ка­ким причинам, но управление своими вотчинами братья повели совершенно неудовлетворительно и уже вскоре по смерти отца настолько запустили хо­зяйство, что около 1626 года принуждены были заложить часть своих зе­мель за 4 600 рублей купцам Василью Шорнику, Якиму Патокину и Ни­китникову. Так как после они не оказались в состоянии внести залоговой суммы, то за них в 1639 году земли были выкуплены детьми Семена Ани­киевича, Андреем и Петром, которые часть, доставшуюся Ивану Максимо­вичу и Максиму от Никиты Григорьевича Строганова, присоединили к сво­им владениям, им же оставили лишь вотчины, унаследованные от отца. С этих пор главное место по управлению имениями занимает сын Ивана Максимовича, Даниил, своей энергичной деятельностью вскоре вполне вос­становивший пошатнувшиеся дела, братья же отступают на задний план.

Максим Максимович умер около 1650 года, не оставив потомства. Вся его имущественная часть перешла к племяннику, Даниилу Ивановичу, который вскоре наследовал и Ивану Максимовичу, скончавшемуся в 1654 году.

Даниил Иванович Строга­нов был в большом почете при дворе царя Алексея Михайловича, делавший большие денежные взносы в государственную казну. На парадных обедах у государя и у патриарха он сидел за одним столом с родовитыми боярами. С двумя знатными боярскими семьями он и по­роднился, выдав замуж своих дочерей. Стефанида Даниловна Строга­нова стала женой князя Петра Урусова, Анна Даниловна Строганова вышла за боярина Сергея Милославского. Мужского же потомства у Даниила Ивановича не было.

После отца и дяди оставшись полным владетелем вотчин, все­го в общей сложности одной трети всех состоявших во владении рода зе­мель, Строганов своим энергичным управлением не только привел это достояние в цветущий вид, но и расширил его путем покупки разных населенных мест, в том числе села Воскресенского, что на Кишарти, приобретенного у Андрея и Бориса Елисеевых. По переписи Чемезова (1641 год) он владел 3 городками, 50 деревнями, 8 починками, 420 дво­рами и 1500 душами мужского пола; в 1647 году (перепись Елизарова) городков было 5, деревень 60, починков 19, дворов 535 и мужских взрос­лых душ около 2 тысяч; наконец, в 1678 году, несколько лет спустя по­сле его смерти, в оставленных им вотчинах состояло уже 6 городков, 73 деревни, 83 починка, свыше тысячи дворов и свыше 5 тысяч мужских душ (не считая инородцев); кроме того, много дворов и лавок в Москве, Устюге и Сольвычегодске.

Эти значительные средства Строгановых позволяли ему откликаться щедрыми денежными взносами, а также и ратной помощью на всякую просьбу царя Алексея Михайловича. Об этом свидетельствует грамота Алексея Михайловича от 12 марта 1661 года, в которой царь благодарит его за присылку в Москву на службу «даточных людей».

Умер Строганов около 1668 года, вместе с его смертью угасла мужская линия, происходившая от старшего сына Аники Строганова — Якова Аникиевича. Все вотчины достались его жене Агафье Тимофеевне и двум дочерям. Агафья Тимофеевна не­надолго пережила мужа, и по ее кончине во владение имуществами вступила младшая дочь, Анна, а в 1681 году после замужества все имущества передала именитому человеку Григорию Дмитриевичу, который со своей стороны обеспечил ее солидным приданым и уплатил некоторые долги ее покойного отца.

От третьего сына Семена Иоанникиевича, Андрея Семеновича, по­шла единственная семейная линия, давшая множество потомков. Анд­рей Строганов, как и его двоюродные братья Максим и Никита, помо­гал царю Василию Шуйскому деньгами и военной силой. Большую по­мощь оказал он воеводам Д.Т. Трубецкому, Д.М. Пожарскому, а также Прокопию Ляпунову в борьбе с поляками и был включен грамотой Ва­силия Шуйского в число «именитых людей». Сын Андрея Семеновича, Дмитрий Андреевич, вместе со своим двоюродным братом Федором Петровичем, продолжая семейные традиции, оказывали всемерную поддержку первым государям Романовым, Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу. Они сыграли важную роль в отражении серь­езных набегов башкир и татар на Прикамье.

Дмитрий Андреевич и Федор Петрович владели двумя третями всех родовых вотчин и земель, остальная же треть находилась в пользовании старшей линии рода, происходившей от Якова Аникиевича. По переписи Чемезова (1641 год) в их вотчинах состо­яло: 7 городков, 113 деревень, 15 починков, 844 двора и 3050 душ муж­ского пола; по следующей переписи Елизарова (1647 год) — 9 городков, 119 деревень, 37 починков, 1067 дворов и свыше 4 тысяч мужских душ; наконец, в 1678 г. (перепись князя Вельского) — городков 12, дере­вень 103, починков 70, около 2 000 дворов и около 8 000 взрослых муж­ских душ.

Исключительные услуги государству и богатство Строгановых постави­ли весь род также в исключительное положение, которое при жизни Дмитрия Андреевича и Федора Петровича было закреплено в наи­более важном государственном акте — «Уложении» Алексея Михайловича. В этом «Уложении» Строгановым была посвящена отдельная статья - 94, глава X,— которая гласила: «А кто обесчестит именитых лю­дей Строгановых, а по суду или сыску сыщется про то до прямя, и им правит за бесчестье 100 рублей человеку». Благодаря тем же обстоятель­ствам, Дмитрий Андреевич и Федор Петрович пользовались большим по­четом как при царском, так и при патриаршем дворе. При короновании Алексея Михайловича они поднесли царю «власти и чины» — «кубок се­ребряный, золоченый, атлас на серебряной земле, камку кызылбашскую и 40 соболей».

Дмитрий Андреевич умер в 1673 году, в глубокой старости и погребен в Троицко-Сергиевом монастыре, у полуденных врат Соборной церкви. После себя оставил дочь Пелагею (умерла вскоре после отца и погребена подле него) и сына, изве­стного именитого человека Григория Дмитриевича. Федор Петрович скон­чался в 1681 году и наследников мужского пола не оставил (единственный его сын Алексей умер еще ребенком). Ему наследовала жена, Анна Ники­тична, и две дочери — Екатерина и Марфа Федоровны (вышли замуж: первая за Алексея Петровича Салтыкова, вторая — за Михаила Тимофее­вича Лихачева). Анна Никитична как вотчины, так и соляные промыслы содержала в «весьма хорошем присмотре», значительно расширила площадь пахотной и сенокосной земли, построила много новых варниц, заменила обветшавшие «росольные» трубы новыми и привела несколько запущенные промыслы в лучшее состояние. Около 1688 года две трети своих владений она передала Григорию Дмитриевичу Строганову, который вскоре получил и остальную треть и вместе с тем сделался едино­личным владельцем всех родовых вотчин и имуществ.

Григорий Дмитриевич (1656—1715), ко­торый остался единственным наследником всех неисчислимых владе­ний и капиталов Строгановых. Так же, как и его предшественники, он оказал широкую поддержку государствен­ным начинаниям. Очень щедрой была его денежная помощь Петру I, и особенно важна она была во время Северной войны, когда, кроме де­нежных пожертвований, Григорий Строганов на свой счет построил и снарядил фрегат. Петр I высоко ценил помощь Строганова. Он под­твердил его право на все владения и существенно расширил их восе­мью жалованными грамотами.

Григорий Дмитриевич Строганов был последним «именитым человеком», трем сыновьям его в 1712 году Петр даровал за заслуги предков баронский титул. Александр, Николай и Сергей Строгановы, сыновья Григория Дмитриевича, были не только первыми баронами в этой семье, но и первыми ее членами вступившими на государственную службу. Благодаря своему богатству и личным качествам они заняли высокое место при дворе. На свадьбе с княжной Шереметевой старшего из братьев, Александра Григорьеви­ча, посаженым отцом был сам император Петр I, причем «довольно на том браке изволил веселиться купно с государынею Императрицею, их высочествами принцессами и прочими знатными особами». Впослед­ствии Александр Григорьевич еще дважды вступал в брак и через за­мужество своих дочерей породнился с князьями Голицыными и Ша­ховскими. Александр Григорьевич был образованным человеком и, как и все члены его семьи, щедрым благотворителем. Его брат Сергей Гри­горьевич был, кроме того, знатоком и покровителем искусства. В сво­ем доме, выстроенном самим Растрелли, Сергей Григорьевич основал прекрасную картинную галерею.

От отца Строгановы унаследовали несколько солеваренных промыс­лов, наиболее богатыми и доходными из которых были Новоусольские, Ленвенские и Зырянские. К сожалению, соляной промысел братьев Строгановых в то время переживал кризис. Для этого были объективные причины. С каждой варницы, при 1 поваре, 1 подварке, дрововозах, 1 мешкодержателе и 2 уминалыциках, они получали в сут­ки 100—120 пудов соли, что в общем составляло свыше 3 миллионов пудов ежегодной добычи. Вся вываренная соль, согласно условию, заключенному еще их отцом с правительством, ставилась за определенную плату в казну, причем Строгановы обязаны были доставлять ее в Нижний Новгород. Эта операция производилась на особых судах, Нагрузка, сплав и транспортирование бичевой требовали, конечно, значительного рабочего состава,— на каждое судно от 160 до 250 человек, а на все (около 30) — от 5 до 7 тысяч человек (не говоря уже о варке соли, которая, впрочем, производилась обыкновенно своими крепостными). Найти такую массу людей при тогдашней слабой населенности пермских и со­седних с ними земель было делом не легким. Тем не менее Строгановы, поставлявшие в казну сначала 2 миллиона, а с 1731 по 1742 годы даже миллиона пудов соли ежегодно и бывшие не только самыми крупными,
но почти единственными поставщиками этого продукта. Братья Строгановы как и предыдущие поколения этой се­мьи, столкнулись с нехваткой людских ресурсов. До 1742 года эта проблема решалась путем привлечения бродяг, беглых и беспаспортных, которые благодаря приемлемым условиям охотно шли к Строгановым на работу. Однако после указа 1742 года, категоричес­ки воспрещавшего принимать людей не только беспаспортных, но даже с письменными паспортами, на работу можно было брать только немногочисленных владельцев печатных паспортов. В отдаленных пер­мских землях таких находилось немного. Строгановы попытались ис­пользовать все свое влияние и обратились в Сенат с просьбой сделать для них исключение за солидные взносы в казну, но получили отказ. Тогда они подали императрице Елизавете Петровне челобитную, в ко­торой просили взять за соответствующее вознаграждение их соляные промыслы в государственную казну. Рассмотрение этого дела тянулось несколько лет. В это время возникла серьезная конкуренция строгановской соляной монополии — началась активная разработка соляных ме­сторождений озера Эльтон. Соль эта была дешевле строгановской. Большинство промыслов Строгановых не выдержало конкуренции, и значительное количество их соляных варниц было закрыто.

В начале 1744 года братья повторили свою просьбу о разрешении им иметь людей без печатных паспортов. Сенат отказал. На это Строгано­вы ответили в мае решительной челобитной, в которой, ссылаясь на понесенные в предыдущем году убытки, на полную невозможность на­ходить удовлетворяющих требованиям указа рабочих и на отсутствие у них денег для завершения текущей соляной кампании, а тем более для приготовлений к завару следующего года,— просили Сенат принять их промыслы за соответственное вознаграждение в казну. Вопрос был сложный, и Сенат предпочел отмалчиваться. Только осенью Строгановым было заявлено, что просьба их не подлежит удовлетворению, они же в случае несвоевременной доставки соли будут штрафованы. Ничего не до­бившись от Сената, братья обратились с челобитной о снятии с них со­ляных заводов в казну к самой императрице Елизавете Петровне, до раз­решения же дела обещали «сколько возможности есть, пополнение чи­нить».

В следующем 1745 году повторилась старая история, рельефно вскрыва­ющая одну из главных бед России XVIII века — недостаток в рабочих ру­ках. В январе Сенат донес государыне, что им определено выдать Строга­новым заимообразно 30 тысяч рублей, но они, не желая входить в долги, денег не берут; в феврале Строгановы заявили Сенату, что соль готова, рабочих же для спуска ее по рекам найти не могут; предлагаемых денег не берут, так как не надеются их возвратить, притом эта сумма помочь им не может ввиду необходимости иметь не менее 200 тысяч рублей

Се­нат вновь прибег к старому средству — командировал тех же Юшкова и Домашнева вербовать рабочих и дал губернаторам и воеводам северо-вос­точных губерний приказ под страхом ответственности высылать на работы (опять-таки за счет Строгановых) государственных крестьян. Помимо этого, командированным велено было Сенатом в течение года прожить на про­мыслах Строгановых и определить, во что обходится последним выварка и доставка соли (это поручение было вызвано новым доносом о больших при-былях, будто бы получаемых Строгановыми). Расследование обнаружило, что сама выварка дает прибыль, но от перевозки в Нижний получается громадный убыток, значительно превышающий выгоды от добычи соли. К 1 апреля, по донесению Строгановых, не было еще ни одного рабочего, позднее же кое-кто был найден, но и те, уже обзадаточенные Юшковым, большею частью не явились, или возвратили задаток, или же вместо себя прислали малолетних и увечных, о чем братья снова жаловались в Сенат. Последнему, по-видимому, наскучили постоянные жалобы Строгановых, по­чему он определил: впредь Строгановым о соляных делах представлять и решения требовать от соляной конторы, которая уже сама в нужных случа­ях будет обращаться в Сенат. Однако и для него вскоре стало ясным, что жалобы Строгановых не были пустыми; в непродолжительном времени та­ковые посыпались и от мелких пермских солепромышленников, из них не­которые, например, Григорий Демидов, совсем отказались варить соль, и от промышленников Астраханской губернии. Осенью 1745 года Строгановы опять доносили, что не в состоянии продолжать дела, указывая на этот раз, кроме обычных причин, еще и на недостаток в дровах, которых на выварку более чем 2 700 тысяч пудов (вместо требуемых 3 миллионов) не хватит. Сенат ответил: во что бы то ни стало выварить все 3 миллиона пудов, так как в противном случае, вследствие разорения мелких промыш­ленников, грозит соляной голод. На это летом 1746 года последовало доношение Строгановых: Высочайшей резолюции на их просьбу еще не после­довало, Сенат принуждает их дело продолжать, а они пришли в такую не­состоятельность, что платить лодейным работникам «капиталу у себя не имеют», понадобится же не менее 100 тысяч рублей, о займе которых они и просят. Таких денег в распоряжении Сената не оказалось, и он ассигно­вал лишь 42 399 рублей,— все, что было в наличности в соляной конторе. В конце 1746 года Строгановы заявляли о недостатке в дровах, в мае сле­дующего года снова жаловались на свое «изнеможение», указав еще на убытки, причиненные им пожаром в Твери, где у них сгорели дом и амба­ры с солью; в июне было констатировано, что они недоварили миллион пу­дов соли, на что Сенат ответил указом с «крепким подтверждением» недо­статок пополнить во что бы то ни стало. Строгановы отказались. Сенат оп­ределил — выварить и поставить 3 миллиона пудов «без рассуждениев». В 1748 году Строгановы недоварили 2 миллиона пудов. Последовал указ Се­ната с «крайним подтверждением». В ответ на это братья просили сложить с них обязательство бесплатной поставки 100 тысяч пудов соли, взятое на себя еще отцом их за уступку ему бывших казенных Зырянских промыс­лов, с течением времени истощившихся. Сенат путем публикации попытал­ся найти лиц, согласных взять на себя эти промыслы на тех же условиях. Отозвался лишь Пыскорский монастырь, но и тот поставил такие дополни­тельные условия, что Сенат предпочел отказаться от его услуг и о просьбе Строгановых доложил императрице, на что и последовало ее согласие. На­конец, в 1750 году Елизавета Петровна с целью положить конец всем неу­рядицам в соляном деле повелела провозную плату увеличить Строгановым на 3 копейки с пуда соли, доставленной в Нижний, перевозку же в верхо­вые города, наиболее убыточную, производить за счет казны. Для послед­ней и Сената все затруднения разрешились довольно неожиданно — увели­чением эксплуатации Эльтонского озера, соль которого постепенно вытес­нила добываемую в других местах. В 1752 году Строгановым разрешено было ставить только 2 миллиона пудов, а вскоре всего 1 миллион. Строга­новым же соль Эльтонского озера причинила непоправимый вред, так как отняла всякую надежду на переход их промыслов в казну, ближайшим же следствием этого была необходимость сократить производство и закрыть многие варницы. Таким образом, цветущие и доходные когда-то промыслы постепенно потеряли свое былое значение, а вместе с этим пало и значе­ние Строгановых как единственных почти солепромышленников в России.

В 1740 году бароны Строгановы поделили между собою находившиеся до того в общей собственности владения в Москве и под Москвою, состо­явшие из деревень и домов, а в 1749 году был произведен раздел также и пермских вотчин и соляных промыслов. С этой целью все их имущест­ва были переписаны и разделены на три равные части, а затем брошен жребий. Каждому из братьев досталось по третьей части Новоусольских, Ленвенских, Зырянских и Чусовских соляных промыслов, кроме того, Александр Григорьевич получил 6 сел по Каме, 2 по Чусовой, 4 по Сылве и по 1 на Косве и Яйве; Николай Григорьевич — Орел-городок, село Косвинское, 3 села по Инве, 8 по Обве и еще 1000 душ крестьян; Сер­гей Григорьевич — села Романово и Булатово, село Слудское на Каме, 5 сел по Инве, 8 по Обве, в том числе Очерский острожек, и село Ни­кольское на Яйве.

В заключение остается упомянуть о деятельности баронов Строгановых в качестве металлозаводчиков. Еще предкам их, а затем при Петре Вели­ком в 1721 году и им самим было дано разрешение искать руду и, если окажется, разрабатывать ее. Занятые все время солеварением, они долгое время не обращали почти никакого внимания на новую отрасль промыш­ленности. В 1723 году на их землях были построены четыре казенных медноплавильных завода — Ягошихинский, Пыскорский, Висимский и Мотовилихинский,— а вскоре и они сами построили небольшой медноплавильный завод для собственных нужд. После раздела 1749 года каждый из братьев уже более внимательно относится к выплавке металлов. Александр Гри­горьевич построил заводы Югокамский и Нытвинский с 2 доменными печа­ми; его третья супруга — завод Хохловский; Николай Григорьевич — медноплавильные Томанский и Пожевский и железоплавильные при реке Кыпу; Сергей Григорьевич — медноплавильный Билимбеевский на реке Добрянке с 2 доменными печами и 2 молотами и железоплавильные Очер­ский и Саткинский. Пока построенные казною заводы ею же и экс­плуатировались, никаких недоразумений у Строгановых с администрацией заводов не возникало; но в 1757 году они были подарены графу Роману Илларионовичу Воронцову и графу Ивану Григорьевичу Чернышеву, кото­рые, особенно последний, повели дело хищническим образом, расширяя свои владения за счет земель Строгановых. С ними, а также с графом Петром Шуваловым и Акинфием Демидовым у Строгановых в последние годы их жизни возникает ряд земельных недоразумений, часто переходя­щих в длительные и сложные судебные процессы и тяжбы.

Строганов Николай Григорьевич, второй сын именитого человека Гри­гория Дмитриевича Строганова, родился 2 октября 1700 года в Воронеже, где в это время находились его родители, а также и Петр Великий, на­блюдавший за постройкой флота. Восприемником мальчика был сам царь, который сделал новорожденному щедрый подарок в виде обширных зе­мель по рекам Обве, Инве и Косве. В 1724 году вышел указ Петра I о том, чтобы помещики, в вотчинах которых находятся беглые крестьяне, поспешили возвратить их прежним владельцам, под угрозой платежа по­следним пожилых денег за все годы проживания у них чужих крепост­ных. Так как в вотчинах Николая Григорьевича и его братьев Александ­ра и Сергея нашли приют себе немало беглых от других помещиков и новый указ грозил большими денежными потерями, то Строганов, по со­вету с братьями, решил поехать в пермские владения, чтобы самолично произвести ревизию в данном отношении. Туда он прибыл в 1725 году со свойственником Афанасием Извековым. По неопытности или другим при­чинам, но Строганов, после тщательной переписи крестьян, детального домашнего следствия, сличения устных показаний с документами, рас­спросов сведующих лиц и старожилов и пр., нашел беглых помещичьих людей всего несколько душ (вообще гораздо больше, но почти все они были признаны государственными крестьянами, за которых помещики от­ветственности не подвергались). Впоследствии оказалось, однако, что их на самом деле было значительно больше, но они или были утаены адми­нистрацией имений, или же сами скрывали имена своих прежних господ, возвращаться к которым не имели никакой охоты, тем более что у Стро­гановых крестьянам в общем жилось довольно сносно. Как бы то ни бы­ло, Строгановым пришлось уплатить за них «немалые деньги». В 1726 го­ду Николай Григорьевич женился на Прасковье Ивановне Бутурлиной. В следующем году вместе с супругой и тем же Извековым вновь ездил в пермские вотчины для установления денежных и хлебных оброков с кре­стьян, урегулирования промысловых работ и вопроса о расположении при селах владельческих пашни и сенных покосов; все это было им исполне­но «точию со льготами» для крестьян. Елизавета Петровна пожаловала его сначала в «штатские», затем в тайные советники, а также орденами Александра Невского и святой Анны. Скончался Строганов в июне 1758 года, оставив трех сыновей: Григория, Александра и Сергея, и трех дочерей: Марию, вышедшую замуж за графа Мартына Карловича Скав-ронского и тем самым породнившую Строгановых с царствующим домом, Анну (родилась 2 июня 1734 года, умерла 1 марта 1813 года), замужем за князем Михаилом Ивановичем Долгоруковым, и Софию (родилась 29 сентября 1736 года, умерла 12 октября 1790 года), замужем за гене­рал-поручиком Степаном Матвеевичем Ржевским.

Строганов Александр Григорьевич, граф, генерал-адъютант, член Госу­дарственного совета, родился в 1795 году. Воспитание получил в корпусе инженеров путей сообщения, по окончании курса которого поступил в лейб-гвардии артиллерийскую бригаду. В 1834 году Строганов был назначен товарищем министра внутренних дел, каковым пробыл до 1836 года, когда получил пост генерал-губернатора чернигов­ского, полтавского и харьковского, а с 1839 года по 1841 год управлял министерством внутренних дел. Членом Государственного совета состоял с 1849 года. Пробыв год (1854) военным губернатором Петербурга, он по­том был около 9 лет новороссийским и бессарабским генерал-губернато­ром. В бытность в Одессе Строганов интересовался деятельностью тамош­него «Общества истории и древностей Российских», был его президентом и сделал много ценных пожертвований в его музей. В 1857 году он представил государю свой проект о преобразовании Ришельевского лицея в Новороссийский университет с двумя факультетами, юридическим и аг­рономическим, но по финансовым соображениям осуществление проекта было тогда отложено. После отставки от должности новороссийского гене­рал-губернатора Строганов был избран почетным гражданином Одессы, в которой на покое и провел последние годы жизни. Громадная его библио­тека, согласно завещанию, досталась Томскому университету.

Строганов Александр Сергеевич президент Императорской академии ху­дожеств, директор Публичной библиотеки, первый граф в роде, один из наиболее выдающихся русских меценатов, покровитель и щедрый благотворитель искусства и науки, единственный сын барона Сергея Григорьевича Строганова, ро­дился 3 января 1733 года. Получив в доме отца под руководством лучших учительских сил блестящее по тому времени образование, для довершения его Строганов в 1752 году в сопровождении француза Антуана отправился за границу. Посетив Берлин, где он радушно был принят генералом, впос­ледствии фельдмаршалом Кейтом, раньше бывшим на русской службе, и где осмотрел картинные галереи, библиотеки и дворцы, Строганов через Ганновер, Ганау, Франкфурт-на-Майне и Страсбург в конце года достиг Женевы, осматривая по дороге все достопримечательности в области искусства, науки и промышленной техники. В Женеве он пробыл два года и это время посвятил преимущественно слушанию лекций тамошних выдающихся профессоров, особенно историка Вернета, с которым остался в дружествен­ных отношениях на всю жизнь. Южный город с его разнообразной жизнью и разноплеменным населением настолько понравился Строганову, что он просил дозволения у отца остаться в нем и дольше, но получил отказ в этом и в сентябре 1754 года переехал в Италию, где в течение зимы этого и всего следующего года, облегчая себе путь рекомендательными письмами графа М. И. Воронцова к владетельным особам и академика Миллера к ученым лицам, осмотрел художественные сокровища Турина, Милана, Ве­роны, Болоньи, Венеции и Рима. Не оставив без внимания почти ни одно­го музея, сделав всюду ценные покупки, послужившие основанием собран­ных им впоследствии богатейших коллекций, и завязав знакомства с выда­ющимися учеными и особенно художниками, Строганов из Италии напра­вился в Париж, в котором пробыл также два года, предаваясь светским удовольствиям и в то же время изучая физику, химию, металлургию и по­сещая фабрики и заводы. Особенно замечательно, что для него, распола­гавшего громадными денежными средствами и более чем прекрасными для блестящей карьеры связями, это изучение разных научных отраслей было не пустой фразой, не простой ширмой для прикрытия широкой светской жизни, а действительным трудом и даже любимым занятием; за время сво­его путешествия он вполне усвоил немецкий и итальянский языки, не го­воря уже о французском, который был ему не менее, если не более род­ным, чем русский.

Кончина отца заставила Строганова вернуться в 1757 году в Петер­бург, где он, по желанию Елизаветы Петровны, вскоре женился на доче­ри графа М. И. Воронцова, Анне Михайловне. В день обручения, на ко­тором присутствовала сама императрица, он был пожалован в камер-юн­керы, вместе с этим вступив в придворную службу. Желая выказать Строганову свое расположение, государыня в октябре 1760 года команди­ровала его в Вену для принесения приветствий австрийскому двору по случаю бракосочетания эрцгерцога Иосифа; там он от вдовствовавшей им­ператрицы Марии-Терезии получил 29 мая 1761 года взамен унаследован­ного баронского титула титул графа Римской империи, данный ему, как сказано в дипломе, «в ознаменование к нему истинного благоволения».

Последовавшие в скором времени политические события разрушили семейное счастье Строганова. Вместе с низвержением Петра III пал и граф Воронцов, который в качестве канцлера играл первую роль в госу­дарстве. Супруга Строганова вместе с отцом была безусловной сторонни­цей павшего императора, сам же Строганов находился в числе привер­женцев воцарившейся Екатерины II. Этот разлад в политических воззре­ниях сказался и в семейных отношениях: между супругами возник рас­кол, завершившийся в 1764 году возвращением супруги Строганова в дом отца. Начатое вслед за этим дело о разводе тянулось вплоть до 1769 го­да, когда Анна Михайловна внезапно скончалась. Насколько известно, во всем этом деле Строганов вел себя в высшей степени корректно.

Елизавета Петровна относилась к Строганову, который был ее посто­янным собеседником, чрезвычайно благосклонно. Не менее милостиво бы­ло отношение к нему и Екатерины II, в первый же год своего царствова­ния пожаловавшей его в камергеры, в 1770 году чином тайного, а через 5 лет — действительного тайного советника и сенатором. И при этой им­ператрице он был одним из ее постоянных собеседников и даже партне­ров в модной тогда игре бостон, сопровождал ее в путешествиях по Фин­ляндии, Белоруссии, в Ригу и Крым. Особенно ценила государыня Стро­ганова за его остроумие.

В начале 1771 года Строганов вторично вступил в брак. Избранницей его была княжна Екатерина Трубецкая, прославившаяся своей красотой. После свадьбы Строгановы уехали из России, их единственный сын Павел родился в Париже 7 июня 1772 года. По возвращении в Россию в 1779 году Александра Сергеевича вновь постигло семейное несчастье, жена ушла от него. Он занялся воспитанием сына, собиранием произведений искусства и Меценатством. Строганов оказал поддержку таким выдающимся деятелям русской культуры.

В 1800 году Строганов стал президентом Академии художеств, и для нее настало поистине золотое время. Строганов щедро помогал мо­лодым талантам, финансируя их образование за границей в значитель­ной степени из собственных капиталов.

Александр Сергеевич Строганов был одним из тех редких людей кому удавалось, находясь в самой гуще придворной жизни, не участво­вать ни в каких политических интригах. Благодаря доброжелательному характеру ему удалось сохранить свое положение при дворе при оче­редной смене правительства, когда на престол взошел император Па­вел. В 1798 году Строганов получил от Павла I титул графа Российс­кой империи. И в царствование Александра I Строганов пользовался благосклонностью императора.

Он облегчил жизнь огромному количеству кресть­ян — только в пермских владения Строганова их было более восем­надцати тысяч. Будучи сенатором, Строганов не раз поднимал вопрос об устройстве для них школ. Талантливый русский архитектор Воронихин вышел из крепостных крестьян Строганова.

Последние десять лет жизни Александра Сергеевича Строганова были посвящены строительству Казанского собора в Петербурге, в ко­торое было вложено немало и его собственных средств. Такая широкая благотворительная деятельность, требовавшая огромных денежных затрат, расстроила капитал Строганова, и сыну его в наследство доста­лись значительные долги.

Павел Александрович Строганов (1774—1817), сын Александр Сергеевича, не мог не получить прекрасного образования при таком отце. Он был блестящим и влиятельным придворным, одним из советников императора Александра I. Обладая ясным умом, он вошел вместе с Кочубеем и Новосильцевым в «Комитет общественной без опасности» и разрабатывал проекты необходимых реформ. Впоследствии он состоял на дипломатической службе. В 1807 году, во время шведской войны, уже являясь сенатором и занимая очень высокое положение, он добровольцем вступил в ряды лейб-гвардии. Будучи командиром гренадерского полка, он продемонстрировал тог да немалое мужество, а позже принимал участие в сражениях с французами при Бородино, Краоне и Париже. Его единственный сын Александр также участвовал в военных действиях и погиб в бою при Краоне. Это горе подорвало силы Павла Александровича, и он скончался в 1817 году. Таким образом эта ветвь семьи Строга­новых прервалась по мужской линии. Его дочь, Наталья Павловна Строганова, вышла замуж за своего дальнего родственника, извест­ного российского деятеля просвещения Сергея Григорьевича Стро­ганова, и графский титул перешел к нему.

Таким образом, осталась только ветвь, пошедшая от Николая Гри­горьевича (1700—1758), среднего из трех братьев — сыновей знамени­того Григория Дмитриевича Строганова. У Николая Григорьевича было три сына и три дочери. Его дочь Мария вышла замуж за графа Скавронского, и Строгановы породнились с царствующим домом.

Потомки Николая Григорьевича Строганова были, как и их пред­шественники, известными в России людьми, видными государственны­ми и общественными деятелями. Один из них, Григорий Александро­вич Строганов (1770—1857), состоял на дипломатической службе в Швеции и Испании, был послом в Турции. В 1826 году в день своей коронации император Николай I пожаловал ему титул графа.

Граф Александр Григорьевич Строганов (1795—1891), сын Григория Александровича, после окончания корпуса инженеров путей сооб­щения успешно начал военную карьеру и во время войны с Наполео­ном в составе артиллерийской лейб-гвардейской бригады участвовал во многих сражениях, в том числе под Лейпцигом и Дрезденом, и во взятии Парижа. Позже он продолжил государственную службу, зани­жая штатские должности: был губернатором в ряде областей Малорос­сии, возглавлял Министерство внутренних дел, был членом Государ-ственного совета. В течение долгого времени он был новороссийским и бессарабским генерал-губернатором. Александр Григорьевич Строга­нов являлся президентом одесского общества истории и древностей России, оказывал щедрую помощь одесскому музею. Свою библиоте­ку он завещал Томскому университету.

Еще один достойный представитель этой семьи, Сергей Григорье­вич Строганов (1794—1882), всю жизнь числился на военной службе, проявил немалое мужество в Бородинском сражении, принимал участие в Крымской войне 1854—1855 годов, однако наиболее яркой и плодотворной была его деятельность на сугубо гражданском поприще. Российское просвещение многим обязано Сергею Григорьевичу. Не смотря на то, что он находился в чине генерал-адъютанта и занимал высокие посты, Строганов был равнодушен к своей карьере. Сергей Григорьевич отличался сильным и независимым характером, умел твердо отстаивать свои убеждения, даже если они противоречили мне­нию высших лиц в государстве. Конечно, солидное состояние позволя­ло Строганову не зависеть от карьеры. Благодаря своим благородным душевным качествам и глубокой образованности Сергей Григорьевич Строганов был избран воспитателем сыновей императора, великих кня­зей Николая, Александра, Владимира и Алексея Александровичей.

В 1825 году на свои средства Сергей Григорьевич основал первую в Москве рисовальную школу. С 1835 до 1847 года он был попечите­лем Московского учебного округа. В 1840 году Строганов проявил всю свойственную ему твердость характера и прогрессивность мышле­ния, резко протестуя против секретного правительственного циркуля­ра, рекомендовавшего ограничить представителям низших сословий доступ к университетскому образованию. Пытался он также, впрочем тщетно, добиться более приемлемых для писателей условий цензуры. В результате в 1847 году Строганов поссорился с реакционно настро­енным министром С.С. Уваровым и оставил свой пост.

Позже Сергей Григорьевич Строганов возглавлял комиссию, рас­сматривавшую проект реформы образования, разработанный новым министром просвещения, графом Д.А. Толстым. Реформа эта предпо­лагала разделение образования на реальное и классическое, с четко вы­раженной специализацией и различиями в составе преподаваемых предметов. Подобная реформа была нужной и своевременной, так как позволяла лучше подготавливать учащихся для последующего получе­ния высшего образования в технических и гуманитарных областях. Граф Строганов был сторонником этой реформы и активно отстаивал ее положения.

Особый интерес Сергей Григорьевич Строганов проявлял к исто­рии и, в частности, археологии. Более тридцати лет он был председате­лем Общества истории и древностей российских при Московском уни­верситете, являлся также основателем Археологической комиссии, ко­торая по его инициативе проводила раскопки на юге России и на Чер­номорском побережье. Эта работа была очень ценна для исторической науки, так как находки этой комиссии предоставили много данных о Боспоре Киммерийском и его скифских областях. Увлекала также гра­фа Строганова древняя архитектура, в особенности византийская и древнерусская. В этой области он был отнюдь не дилетантом и написал книгу о Дмитриевском соборе во Владимире. На средства Строга­нова печатались исторические труды и других авторов. В сферу инте­ресов Строганова входило также собирание произведений живописи (он существенно пополнил семейную галерею). Он был также велико­лепным знатоком старинной иконописи и собрал богатую коллекцию древних икон. Сын Сергея Григорьевича, Александр Сергеевич Строганов, также увлекался историей и археологией, являлся членом Петербургского ар­хеологического общества и был известным нумизматом. Его богатая коллекция средневековых европейских монет послужила развитию ну­мизматики не только как рода коллекционирования, но и как науки.

Потомки Строгановых продолжали занимать видное положение в государстве. Один их них, Александр Григорьевич Строганов, был чле­ном Государственного совета, а другой, Григорий Александрович Строганов, породнился с императорской семьей, став супругом вели­кой княгини Марии Николаевны.

Литература

1. 
   Сурмина И.А., Усова Ю.В. Самые знаменитые династии России.- М.: Вече, 2002.
   
2. 
   1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов/ Сост. О. Платонова, Ю. Башилова. – М.: Современник, 1995.
   

Приложение


Спиридон

Строгановы


Григорий

Анна

Сергей

Аникий

Семен

Владимир

Афанасий

Осип

Степан

Павел

Екатерина

Григорий

Александр

Анна

Николай

Григорий

Александр

Александр

Сергей

Александр

Мария

Федор

Степанида

Лука

Даниил

Косьма

Иван

Андрей

Максим

Петр

Максим

Федор

Яков

Дмитрий

Никита

Григорий







Сергей

Николай

Елена

Алексей

Валентин

Ольга

Аделаида

Наталья

Александр

Елизавета

Александр







Александр

Павел

Григорий

Николай

Григорий

Виктор

Сергей

Марианна

Наталья