Содержание
Введение
Глава I Берлинский кризис 1948 – 1949 гг.
Глава II Берлинский кризис 1953 гг.
Глава III Берлинский кризис 1958 – 1961 гг.
Заключение
Список использованной литературы

Введение
Характерной чертой кризисных ситуаций в Восточной Германии (позднее — ГДР) являлось то, что они зарождались и в основном проходили в Берлине — центре Европы, где как бы сходились интересы западных держав и СССР. Победный май 1945 г. отходил в прошлое, а вместе с ним — относительное взаимопонимание и терпимость вчерашних союзников. Хотя и те майские дни, ознаменовавшие собой окончание самой кровопролитной в истории человечества войны, думать о худшем не хотелось никому. В соответствии с Декларацией о поражении Германии, подписанной в Берлине 5 июня 1945 г., верховную власть в стране временно взяли на себя правительства СССР, США, Великобритании и Франции. Германия была разделена на четыре оккупационные зоны. В каждой из них верховная власть принадлежала главнокомандующему соответствующими оккупационными войсками. Вопросы, затрагивавшие Германию в целом, был призван разрешать Контрольный Совет (КС) в составе четырех главнокомандующих. Для управления в своей зоне оккупации советское правительство в июне 1945 г. создало специальный орган — Советскую военную администрацию в Германии (СВАГ). Трения между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции стали нарастать не по дням, а по часам. Первые серьезные противоречия между ними были вызваны поддержкой англичанами и американцами правительства преемника Гитлера гросс-адмирала Деница. В Кремле это восприняли как явное намерение Запада дистанцироваться от Москвы в послевоенном устройстве Германии. Особую активность при этом развили англичане. Однако авантюра со ставкой на правительство Деница закончилась провалом. 23 мая 1945 г. практически все члены этого правительства были арестованы самими же союзниками и после тщательного обыска доставлены в тюрьму Бад-Монца. Несмотря на свое поражение, Германия продолжала оставаться чрезвычайно важной величиной в геополитической расстановке сил. Каждая из держав-победительниц, стремясь изменить баланс сил в Европе и мире в свою пользу, делала ставку на побежденную страну и, как следствие, стремилась обеспечить себе в соответствующей зоне оккупации максимальную политическую поддержку. Взаимная подозрительность в отношениях сторон настоятельно требовала достижения соглашения о судьбе Германии. В результате тяжелейшей, бескомпромиссной войны у обоих народов накопилась взаимная ненависть, а только что закончившиеся в Берлине бои носили исключительно жестокий характер. Все это не могло не отражаться на состоянии отношений между оккупационными властями и местным немецким населением, равно как и на отношениях между бывшими союзниками.
Объектом исследования являются берлинские кризисы. Предметом же исследования выступает такое действие, как берлинский кризис 1948-1949 гг., 1953гг, 1958-1961гг. Целью данной работой выступает попытка изучить данную тему с теоретической точки зрения, выявить практические проблемы.
Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:
1. описать берлинский кризис 1948-1949 гг., выявить основные проблемы;
2.детально раскрыть берлинский кризис 1953 г, описать ход событий;
3. охарактеризовать берлинский кризис 1958-1961 гг.,
В курсовой работе были использованы следующие методы: логический, статистический, исторический.
Курсовая работа состоит из и введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы.

Глава I. Берлинский кризис 1948 – 1949 гг.
Уже в начале 1947 г. стало очевидно, что политический диалог союзников о путях развития Германии окончательно зашел в тупик. В ходе Московской сессии СМИД, проходившей в марте—апреле 1947 г., советская делегация возобновила требования по организа­ции поставок текущей продукции в счет репараций. Ее оппоненты настаивали на прекращении репарационных изъятий и предостав­лении немцам возможности восстановить экономическую систему.
Дискуссия не привела к какому-либо конкретному результату. Со­рвалась и попытка проведения совещания представителей всех гер­манских земель, посвященного выработке единой стратегии восста­новительных мероприятий. Следующая Лондонская сессия СМИД, состоявшаяся в ноябре—декабре 1947 г., завершилась также безрезуль­татно, даже без согласования места и времени следующей встречи.
Помимо жесткой позиции СССР в выплате репараций, обостре­ние германского вопроса было связано с изменением внешнеполи­тического курса США. Принятие «доктрины Трумэна» и начало от­крытой конфронтации двух «сверхдержав» в первую очередь отра­зилось на судьбах европейских стран. США начали рассматривать Европу в контексте блоковой стратегии. Одним из первых шагов на этом пути стала разработка программы «восстановления и раз­вития Европы» (план Маршалла). Принятый в июне 1947 г. и рас­смотренный на Парижской конференции в июле 1947 г., этот план был утвержден в качестве закона США в апреле 1948 г. Первона­чально ни Германия в целом, ни ее западные зоны не рассматрива­лись в качестве участника программы экономической помощи. Ситуация изменилась в 1948 г.В январе 1948 г. на совещании министров Бизоний было принято решение о проведении комплекса мер по подготовке экономичес­кой реформы в этих землях. Создавались верховный суд и цент­ральный банк, расширялись функции Экономического совета и цент­ральных управлений; объединенных в директорат. Был, достигнут компромисс, с французским правительством. После передачи под французское управление Саарской области в залог репарационных выплат Франция согласилась на присоединение своей оккупаци­онной зоны к англо-американской. В феврале 1948 г. была образо­вана Тризония. Саар же находился под контролем Франции до воз­вращения в состав ФРГ в 1957 г. по итогам референдума 1955 г. В феврале—июне 1948 г. состоялось два раунда Лондонской кон­ференции по германскому вопросу, на которой впервые не было со­ветской делегации, но зато участвовали представители Бельгии, Гол­ландии и Люксембурга. Конференция приняла решение о созыве Учредительного собрания для выработки конституции нового германского государства. В тот же период американская админист­рация приняла решение о распространении плана Маршалла на за­падные оккупационные зоны Германии. В соглашении по этому поводу оговаривалось, что возрождение экономики Западной Гер­мания является частью плана европейского развития на принци­пах индивидуальной свободы, свободных учреждений, построении «здоровых экономических условий, прочных международных свя­зей, обеспечения финансовой стабильности. Обеспечивались условия контроля американских специальных органов над ходом эко­номической реформы, снятие таможенных ограничений немецко­го рынка, продолжение политики демонополизации. За первый год реализации плана Маршалла Западная Германия получила от США 2,422 млрд. долл. (почти столько же, сколько Великобритания и Франция вместе взятые, и почти в три с половиной раза больше, чем Италия). Но поскольку часть германской продукции сразу на­чала поступать в США в счет погашения долга, то в итоге на долю Германии пришлась не самая крупная часть американской помо­щи — в общей сложности около 10 % (6,7 млрд. марок).
Ключевой проблемой для развертывания экономической реформы в Гер­мании являлось создание «твердых денег», ликвидация гибельных послед­ствий гиперинфляции.[1] В Экономическом совете еще с 1947 г. продолжалась активная дискуссия сторонников создания централизованного планового хо­зяйства и монетаристов. Группа экспертов под руководством Людвига Эрхард подготовила проект финансовой реформы, призванной избавиться от ог­ромной массы обесцененных денег. Сам Эрхард полагал, что проведение такой реформы следует сочетать с мерами по активному стимулированию про­изводства и защите наиболее уязвимых групп потребителей, рядом дополни­тельных мер по стабилизации потребительского рынка и активизации потре­бительской и производственной мотивации. Первоначальные предложения американской администрации по проведению реформы во всех четырех зо­нах оккупации к 1948 г. оказались нереалистичны, и предполагаемые мероп­риятия готовились лишь в пределах Тризонии.
Денежная реформа в западных зонах началась 20 июня 1948 г. Официаль­ное соотношение обмена было установлено в пропорции 10 рейхсмарокза одну,
новую немецкую марку (кроме того, каждый человек мог обменять 40 марок
по курсу 1:1). Получить на руки можно было вначале лишь 5 % обмениваемой
суммы. После проверки законности доходов налоговыми властями выдава­лось еще 20 %, затем — 10 %. Остальные 65 % ликвидировались. Окончатель­ная квота обмена составила 100 рейх-с марок за 6,5 немецких марок. Пенсии,
заработная плата, пособия пересчитывались в соотношении 1:1. Все старые
государственные обязательства аннулировались. Таким образом, огромная
денежная масса ликвидировалась. Появление «твердых денег» уничтожило
«черный рынок» и подорвало систему бартерных сделок.       
Через два дня после начала реформы был введен в действие пакет законо­дательных актов, отменявших централизованное планирование и освобождавших ценообразование. Но одновременно был сохранен ограничительный кон­троль над ценами на транспортные и почтовые услуги, основные продукты питания, жилье. Регулярно публиковались каталоги так называемых «умест­ных цен», учитывающих реальные издержки производства и «разумную при­быль». Была принята специальная программа «Каждому человеку» для обес­печения населения по сниженным ценам узкой номенклатурой самых необходимых товаров. Эрхард продолжал настаивать и на сохранении политики по пресечению крайних форм монополизма, развитии системы «государствен­ного предпринимательства» (прямого участия государства в производстве то­варов и услуг общественного значения, в развитии транспортной, энергетической, информационной инфраструктуры).
Подобный экономический меха­низм рассматривался Эрхардом как «социальное рыночной хозяйство», отве­чающее в равной степени интересам общества и личности.[2]
Успешная экономическая реформа 1948 г. сопровождалась обострением политической ситуации в Германии. Несмотря на наличие сведений о подго­товке обмена денежных купюр в западных зонах (западные губернаторы офи­циально известили советскую сторону о предстоящей реформе только за два дня до ее проведения, но оперативные данные позволяли проследить весь ход подготовки) СВАГ не предприняла каких-либо мер, предупреждающих появ­ление в Восточной Германии массы обесцененных старых марок, способной подорвать потребительский рынок. Правда, закрытая еще с 30 июня 1946 г. межзональная граница создавала определенную преграду, но исключением ос­тавался Берлин, разделенный на четыре сектора. 24 июня советские войска блокировали Западный Берлин, прервав все сообщение с западными зонами. Эта акция носила в большей степени политический характер. Именно 24 июня в советской зоне была осуществлена собственная реформа, в ходе которой на старые марки были наклеены особые купоны. Экономическая опасность при­тока денежной массы с Запада была, таким образом, в значительной степени снята. Блокада же Западного Берлина являлась средством давления на запад­ные державы с целью вынудить их к уступкам на переговорах. Итог акции оказался обратным.
Для спасения населения Западного Берлина США организовали "воздуш­ный мост. В течение последующих 324 дней с интервалом в несколько минут транспортные самолеты приземлялись на посадочную полосу аэродрома Темпельхоф. Ежедневно в город доставлялось 13 тыс. тонн продовольствия, что в три раза превышало уровень поставок в прежние месяцы. В качестве ответ­ной меры западные державы ввели эмбарго на поставки товаров в советскую зону. После сложных переговоров 30 августа 1948 г. была достигнута четы­рехсторонняя договоренность об изъятии западной марки из Берлина. Но ре­ализация ее затянулась по техническим причинам, а по мере оформления за­падногерманской государственности оказалась невозможной.
В разгар берлинского кризиса с 15 по 22 июля 1948 г. в Рюдесхайме состоялось совещание министров-президентов западных зе­мель, в ходе которого берлинский обер-бургомистр Эрнст Рейтер призвал к скорейшему созданию западногерманского государства-«ядра» с включением в него Западного Берлина. Участники сове­щания подтвердили решение о созыве Учредительного собрания к 1 сентября 1948 г. Но затем термины «Учредительное собрание» и «конституция» были сняты во избежание дискуссий о сепаратиз­ме. Из представителей земельных ландтагов был сформирован Пар­ламентский совет, получивший полномочия по разработке Основ­ного закона западногерманского государства как временной кон­ституции, призванной действовать до окончательного решения вопроса о воссоединении Германии.
В апреле 1949 г. Парламентскому совету был передан разрабо­танный тремя державами «Оккупационный статут», закрепляющий контроль США, Великобритании и Франции над внешней полити­кой Западной Германии, ее внешней торговлей и зарубежными ак­тивами, системой безопасности, а также конституционный конт­роль. 8 мая 1949 г. Парламентский совет принял Основной закон Федеративной Республики Германии, одобренный военными губер­наторами 12 мая (по совпадению в тот же день вступило в силу меж­союзническое соглашение о прекращении «блокады» Берлина и западной «контрблокады»). Торжественный акт обнародования Основного закона 23 мая стал днем образования ФРГ. Преобразо­вание института военных губернаторов в институт Верховных ко­миссаров западных держав в Германии 20 июня закрепило предос­тавление Западной Германии ограниченного суверенитета.
Одновременно происходило и становление восточногерманско­го государства. Еще в 1947 г. в советской зоне начал функциониро­вать Немецкий народный конгресс (ННК). В ходе его первого заседания в декабре 1947 г. была поставлена задача по развертыва­нию широкого народного движения за единую Германию. Второй ННК в марте 1948 г. выдвинул инициативу проведения референ­дума во всех немецких землях по поводу принятия закона о един­стве Германии. Но одновременно был образован Немецкий народный совет, получивший полномочия по подготовке проекта конститу­ции восточногерманского государства. Такой проект был подготов­лен представителями СЕПГ и принят на заседании Немецкого народного совета 19 марта 1949 г. Третий ННК, состоявшийся 29— 30 мая 1949 г., утвердил конституцию Германской Демократиче­ской Республики и провозгласил ведущей политической силой межпартийный Национальный фронт демократической Германии. 7 октября 1949 г., когда была образована временная Народная па­лата, стал официальным днем образования ГДР. Раскол Германии завершился. Последняя Парижская сессия СМИД, работавшая в мае—июне 1949 г., не предотвратила этот процесс. Германский воп­рос превратился в одну из наиболее сложных международных про­блем послевоенной истории.

Глава II Берлинский кризис 1953 гг.
Сразу после смерти И. Сталина в марте 1953 г. социально-экономические неурядицы дали себя знать почти во всех странах народной демократии. Однако с особой силой они заявили о себе в ГДР. Здесь политический режим во главе с В. Ульбрихтом с чисто немецкой педантичностью и целеустремленностью был нацелен на «форсирование» темпов строительства социализма и недопущение каких бы то ни было «отклонений» от этого пути.
Принятые в апреле 1950 г. законы требовали от немецких рабочих укрепления дисциплины, резкого повышения производительности труда. Естественно, отношение широких масс населения к таким законам было неоднозначным. Однако уже 28 мая 1953 г. Совет министров ГДР вновь потребовал повышения рабочих норм на производстве, обосновав это явно неудачно, в стандартном «советском» стиле, не учитывавшем специфики условий Германии того времени. В правительственном коммюнике с пафосом отмечалось: «Правительство Германской Демократической Республики приветствует инициативу рабочих по повышению норм выработки. Оно благодарит всех работников, которые повысили свои нормы за их большое патриотическое дело. Одновременно оно отвечает на пожелание рабочих по пересмотру и повышению норм». План экономического развития страны, принятый под воздействием советской стороны, предусматривал ускоренное развитие тяжелой промышленности, что, естественно, отражалось на работе отраслей, выпускавших потребительские товары. Населению ГДР было трудно понять это, особенно когда многие вещи повседневного спроса можно было получить только по карточкам. Уже в мае 1953 г. в Восточной Германии начались проявления массового недовольства. Но первоначально информация о недовольстве немецких рабочих была в Москве проигнорирована: рабочий класс Германии, мол, в любом случае жил лучше советского и. как следствие, просто не мог быть недоволен политическим режимом. Такая изначальная установка привела к тому, что к событиям 17 июня 1953 г. руководство Советского Союза оказалось просто неподготовленным. В целом информированность Кремля о настроениях немецких рабочих оставляла желать лучшего. Взрыв негодования, спровоцированный повышением цен на мармелад, в первый момент вызвал недоумение. Не только в Москве, но и в советских представительствах в Берлине не подозревали или игнорировали то, что мармелад составляет, чуть ли не основную часть завтрака немецкого рабочего. Во многом именно «мармеладный бунт» и явился началом кризиса 1953 г. 27 мая 1953 г. министр иностранных дел СССР В. Молотов, курировавший ситуацию в ГДР, вынес вопрос о положении в Германии на заседание Президиума Совета Министров СССР. На этом заседании был сделан решительный вывод: без наличия советских войск существующий в ГДР режим неустойчив.

Повышение статуса ГДР в отношениях с СССР сопровождалось усилением позиций Ульбрихта в восточногерманском руководстве. Используя опасения Хрущева по поводу возможности возникновения нового кризиса в «социалистическом лагере», как это было в Польше и Венгрии осенью 1956 г., Ульбрихт смог не допустить расширение десталинизации в духе решений ХХ съезда КПСС и расправился с оппозицией внутри руководства СЕПГ. [6]Оппозиционеры, идеологическим лидером которых был философ В. Харих, были в конце 1956 г. арестованы и осуждены в 1957 г. на длительные сроки заключения как члены «антигосударственной группы». Ссылаясь на польский вариант «национального социализма», Харих предлагал «третий путь» для всей Германии: «В воссоединенной Германии только СДПГ в союзе с настоящими социалистическими силами в СЕПГ сможет достичь социализма. Эта новая социалистическая партия немецкого рабочего класса, созданная из объединения СДПГ с реформированным СЕПГ, которая удалила бы сталинистов из своих рядов. Для Германии мы отклоняем исключительное требование коммунистической партии руководить строительством социализма».
Таким образом, предлагая сперва объединить Германию, а затем строить в ней социализм, оппозиционеры фактически отвергали курс Ульбрихта на достижение восточногерманской идентичности. Ульбрихт видел иное решение германской проблемы. 27 июля 1957 г. правительство ГДР обнародовало план «Путь немецкой нации к обеспечению мира и воссоединению Германии». В качестве первого шага предполагалось создание конфедерации ФРГ и ГДР на основе международного договора, образование на паритетных началах Общегерманского совета из представителей парламентов обоих государств, выход из НАТО и ОВД, вывод всех иностранных войск. Объединение рассматривалось как исключительно национальное дело немецкого народа. План конфедерации позволял обеспечить сохранение восточногерманской идентичности в рамках германской конфедерации. Для полного успеха замысла Ульбрихту требовалось международное признание ГДР. Он связывал реализацию своих планов с ужесточением политики СССР в германском вопросе. По мнению большинства современных исследователей, влияние Ульбрихта на советскую политику в германском вопросе существенно возросло в период между смертью Сталина (1953 г.) и возведением Берлинской стены (1961 г.) и было во многих моментах значительным в период второго Берлинского кризиса. СССР потребовал в ультимативной форме от западных держав в течение 6 месяцев предоставить статус «свободного и демилитаризованного города» для Западного Берлина. В случае несогласия Запада Хрущев обещал действовать в одностороннем порядке. Так начался второй Берлинский кризис. Помимо внешнеполитических мотивов, важнейшей причиной стремления советского руководства обеспечить срочное решение проблемы Западного Берлина было резкое ухудшение экономической ситуации в ГДР, вызванное возвращением Ульбрихта к идее «строительства социализма» . На V партийном съезде партии в июле 1958 г. Ульбрихт выдвинул тезис, что народное хозяйство ГДР должно развиваться так, чтобы доход на душу достиг и превзошел доход на душу населения Западной Германии. Этого можно было добиться, форсировав переход к социализму. Формула «догнать и перегнать ФРГ» не только подчеркивала «прогрессивный» характер восточногерманской идентичности, но и принимала в расчет установки Хрущева, на этот раз, «догнать и перегнать Америку». По мере усиления политики «строительства социализма» лавинообразно росло число перебежчиков из ГДР в ФРГ. Бегство почти всегда осуществлялась через Берлин: на электричке или метро, на велосипеде или пешком можно было просто и безопасно проникнуть из восточной части города в западный сектор. Пересечение же хорошо охраняемой межзональной границы между ГДР и ФРГ было сопряжено с высоким риском. Для жителей ГДР Западный Берлин был «витриной Запада», которая снижала эффективность антизападной пропаганды, поскольку программы радио и телевидения, которые транслировали западноберлинские станции, принимались на большей части ГДР. Западный Берлин был также форпостом многочисленных западных спецслужб.
В этих условиях партийным и государственным руководством Германской Демократической Республики все более овладевало чувство, что ГДР угрожает скорый экономический крах . Его можно было предотвратить, по мнению руководства ГДР, установив жесткий контроль над коммуникациями между двумя секторами Берлина. Ульбрихт хотел использовать советский ультиматум, чтобы не только решить берлинскую проблему, но и добиться международного признания ГДР. 5 декабря 1958 г. он сказал советскому послу М. Г. Первухину, что «текущий момент является поворотным пунктом в проблеме признания ГДР». Посредством заключения сепаратного мирного договора с СССР формально подтверждалось бы существование восточногерманской идентичности.
Уверенность Ульбрихта в скором достижении этой цели проявлялась в символических акциях. В октябре 1959 г. ГДР сделала знаковый шаг в определении своей идентичности. Черно-красно-золотой государственный флаг, который в течение 10 лет не отличался от флага ФРГ, был дополнен эмблемой: молот и циркуль в обрамлении венка колосьев.
Анализируя развитие Берлинского кризиса, многие исследователи приходят к выводу, что Ульбрихт провоцировал его обострение. Х. Харрисон обращает внимание на то, что заявление Ульбрихта на пресс-конференции 15 июня 1961 г. о том, что руководство ГДР не планирует установить стену между восточным и западным секторами Берлина, вызвало панику в ГДР и подтолкнуло Хрущева согласиться на выдвинутый в марте 1961 г. Ульбрихтом план установления барьера из колючей проволоки вокруг Западного Берлина. В конечном итоге, Берлинский кризис привел к возведению 13 августа 1961 г. стены (с согласия СССР и других стран ОВД) между восточным и западным секторами Берлина, а также вокруг Западного Берлина, по всей длине снабженной сторожевыми башнями с вооруженными часовыми, которые получили приказ стрелять в каждого, кто попытается перебраться через нее. [7]Отныне Берлинская стена стала символическим воплощением германского раскола. Как замечает Б.В. Петелин, оба германских государства продолжили путь к приобретению полного суверенитета и собственной национальной идентификации. Окончательно оформленный раскол Германии оказал глубокое влияние на национальное самосознание немцев, как на западе, так и на востоке Германии. Многим немцам строительство стены представлялось расплатой за «немецкую вину», которую необходимо просто принять. Эта позиция проявлялась все сильнее среди интеллектуалов Западной Германии. В ГДР же было широко распространено мнение, что в ФРГ слишком быстро порвали с «третьим рейхом» и восстановили связи с «веймарской демократией». Так, отмечает немецкий историк Х.-Й. Фишбек, из разделенного отношения к совместной истории возникало разделенное отношение к отныне также разделенной истории. Установление Берлинской стены, было, пожалуй, важнейшей попыткой преодолеть кризис не столько общегерманской, сколько восточногерманской идентичности: были жестко установлены границы между двумя Германиями. Берлинская стена устанавливала необходимые пространственные рамки восточногерманской идентичности, проводя разграничение между западной и восточной частями немецкой нации. Поэтому Ульбрихт оценил 13 августа 1961 г. как «второй день рождения ГДР». Возведение стены не остановило попыток Ульбрихта добиться от Хрущева заключения сепаратного мирного договора. Он считал сооружение стены «первой частью задачи подготовки мирного договора». В «самоуверенно-директивном тоне»⁷¹ он продолжал требовать от Хрущева, чтобы советская сторона форсировала мероприятия по подготовке мирного договора. Отказ от заключения договора привел бы, по мнению Ульбрихта, к срыву плана экономического развития ГДР в 1962 г. В конце концов, подобный шантаж спровоцировал негативную реакцию со стороны советского руководства. В мае 1962 г. Ульбрихт заявил советскому послу Первухину, что он не несет никакой ответственности за возможные осложнения вокруг стены. Его заявление вызвало, по мнению В.М. Зубока, «мини-кризис» в советско-восточногерманских отношениях. Ульбрихт был предупрежден, что любые действия в отношении Западного Берлина должны согласовываться с советской стороной. Ульбрихт объяснил этот инцидент в письме Хрущеву тем, что посол исказил его слова и дезинформировал Хрущева. Ульбрихт, указывает немецкий историк М. Лемке, продолжал курс на конфронтацию в германском вопросе, полагая этим добиться ускорения процесса получения суверенитета. В июне 1962 г. Хрущев на встрече с партийно-правительственной делегацией Чехословакии публично продемонстрировал растущее раздражение поведением Ульбрихта: «…товарищ Ульбрихт, например, заявил: “Так, может быть, я не должен строить социализм в ГДР?”[8] Товарищ Ульбрихт ставит вопрос так, как будто оказывает нам некую милость тем, что строит социализм. Постоянно требовал, например, скорейшего подписания мирного договора с ГДР. При этом мы все знаем, что уже достигли того, чего хотели достичь заключением договора. Однако подписание договора могло привести к экономической блокаде, прежде всего ГДР. Тогда бы товарищ Ульбрихт первым пришел и потребовал у нас золота. Он всегда приходит и требует от нас помощи. Но это навряд ли пойдет так дальше». Это цитата, как нельзя лучше, передает состояние отношений между лидерами ГДР и СССР во время и после Берлинского кризиса.
СССР не стал заключать сепаратный мирный договор с ГДР, на чем настаивал Ульбрихт, чтобы не связывать себе руки в германском вопросе. Москва ограничилась подписанием договора о дружбе, взаимопомощи и сотрудничестве между СССР и ГДР в июне 1964 г. Договор гарантировал «неприкосновенность границ ГДР» и предусматривал «существование двух суверенных немецких государств», уделяя, однако, основное внимание вопросам экономического сотрудничества. Это, конечно, было слабым утешением для Ульбрихта, и он пытался добиться его в идеологической сфере, уточняя определение восточногерманской идентичности.
Спустя год СЕПГ повторила требование в своей программе, принятой на VI съезде в январе 1963 г. ГДР была, как провозглашалось в программе, «во всех сферах политики и общественной жизни национальной и социальной альтернативой господствующему в Западной Германии империализму. Ее историческая миссия состоит в том, чтобы посредством широкого осуществления социализма в первом рабоче-крестьянском государстве создать прочную основу для того, чтобы во всей Германии рабочий класс принял руководство, монополистическая буржуазия была лишена власти, и национальный вопрос был решен в духе мира и общественного прогресса». Если бы эта победа была достигнута, то одновременно был бы решен и национальный вопрос, и преодолен кризис идентичности. Так эволюция в сфере идеологии — от идеи нейтральной единой Германии к концепции «двух Германий», принадлежащих к двум противоборствующим лагерям — отразила эволюция отношений ГДР и СССР. В этой эволюции, с нашей точки зрения, значительная роль принадлежала личным отношениям лидеров – Ульбрихта со Сталиным, а затем с Хрущевым. Поэтому в заключение мы рассмотрим их влияние на советско-восточногерманские отношения в 1949–1964 гг.
В отличие от Сталина, Хрущев пытался относиться к Ульбрихту как важному партнеру. Он всецело поддерживал Ульбрихта, имея с ним прямые доверительные контакты. А.М. Филитов отмечает, что между Хрущевым и Ульбрихтом сложились самые доверительные отношения еще со времен Сталинградского сражения, чем лидер ГДР часто пользовался. В дни Берлинского кризиса он, как пишет Х. Харрисон, буквально «командовал» Хрущевым, что создало ситуацию, когда «хвост вертит собакой». Удивительное превращение Ульбрихта из марионетки Москвы в «хвост собаки», В.М. Зубок пытается объяснить двумя обстоятельствами. В-первых, тем, что постоянное стремлением Ульбрихта продолжать «строительство социализма» в Восточной Германии вызывало симпатии Хрущева. Во-вторых, – умелой эксплуатацией боязни Хрущева «потерять» ГДР. Хрущев же чувствовал особую близость к первому немецкому государству «рабочих и крестьян», потому что полагал, что его существование оплачено ценою миллионов советских жизней в войне с нацистами. Эта эмоциональная близость, сопоставимая только с отношениями между Хрущевым и Кастро, возможно, объясняет, почему Ульбрихт мог неоднократно обманывать Хрущева своими пропагандистскими кампаниями оформления «витрины социализма». Но, расширив игровое пространство для Ульбрихта, Хрущев был вынужден терпеть односторонние действия ГДР. К концу своего правления Хрущев всерьез опасался, что Ульбрихт становится слишком самостоятельным. Хрущев объяснял поведение лидера ГДР ссылкой на престарелый возраст Ульбрихта: «Я знаю это чересчур хорошо на примере Сталина. В связи с огромной властью, которую имеет товарищ Ульбрихт, эти симптомы старости весьма опасны». В этих словах можно, при желании, обнаружить угрозу отстранить Ульбрихта от власти. Но история распорядилась иначе: в октябре 1964 г. на пенсию был отправлен Хрущев, а Ульбрихт оставался на должности первого секретаря ЦК СЕПГ до мая 1971 г.
Однако даже отличные личные отношения с Ульбрихтом не имели для Хрущева приоритетного значения, если речь шла о соблюдении советских интересов. Совсем недавно стали известны факты развертывания советских ракет средней дальности на территории ГДР. В 1958–1959 гг. 4 пусковые установки с 12 ракетами Р-5М с ядерными боеголовками с дальностью полета 1200 км были установлены на боевые позиции в обстановке строжайшей секретности и без уведомления правительства Восточной Германии. Эти факты еще раз показывают, что хотя Ульбрихт и добился интеграции Восточной Германии в советский блок, ему не удалось сделать ГДР суверенным и независимым государством в отношениях с СССР. Как при Сталине, так и при Хрущеве ее дальнейшая судьба зависела целиком от политики СССР в германском вопросе. Зависимость вела к недоверию и подозрительности Ульбрихта в отношении советских планов, поэтому он пытался получить гарантии сохранения ГДР. Являясь в сущности «государством-клиентом» Советского Союза, ГДР при Ульбрихте использовала заинтересованность Москвы в Восточной Германии в своих интересах. Ульбрихт, сделав ставку на конфронтацию Запада и СССР в германском вопросе, добился того, чтобы Берлинская стена стала уникальной

Заключение
В ходе Берлинского кризиса проявились различия между советской и восточногерманской позициями. Хрущев заявил Ульбрихту, что он использовал угрозу сепаратного подписания мирного договора в качестве «дамоклова меча», чтобы принудить Запад сесть за стол переговоров: «Я не знаю, доведем ли мы проблему подписания мирного договора с ГДР до реализации; однако, такая перспектива подействует отрезвляющим образом на западные державы и Западную Германию». Для Хрущева было важно поддерживать эту угрозу, поэтому он несколько раз продлевал срок выполнения ультиматума. В кризисной ситуации Хрущеву было важно удержать восточных немцев от односторонних шагов. Используя это обстоятельство, Ульбрихт добивался оказания Восточной Германии советской экономической помощи. Он предлагал в течение 2-х лет «объединить» экономику ГДР и СССР, чтобы ГДР была независима от поставок сырья из ФРГ. Руководитель ГДР просил советское руководство предоставить кредит ГДР для покрытия дефицита в торговле с СССР. Непосредственно кризис не ослабил, а наоборот укрепил позиции Ульбрихта, против которого и его сталинистского курса в тот момент существовала сильная оппозиция в СЕПГ (включая руководство), имевшая все основания надеяться на поддержку из Москвы. Кризис позволил Ульбрихту провести чистку партии от своих противников, обвинённых в пассивности и социал-демократическом уклоне. Таким образом, до конца года было исключено около 60 % избранных окружных комитетов СЕПГ.В целом второй Берлинский кризис способствовал упорядочиванию межгосударственных отношений между СССР и ГДР, введя их в правовое русло. Западные державы осуществили такую политику в отношении ФРГ еще раньше. В 1955 году был подписан Договор об отношениях между ГДР и СССР, а в 1957-м – Соглашение по временному нахождению советских войск на территории ГДР. В том же году охрана государственной границы ГДР была полностью передана восточногерманским пограничникам. Последующие события, особенно подавление Пражской весны в 1968 году, показали, что действия Советского Союза, направленные на укрепление суверенитета ГДР в военной сфере и в области безопасности, были оправданны. В результате ННА превратилась с советской помощью в лучшую армию Варшавского пакта, а ГДР оставалась самым верным идеологическим союзником СССР вплоть до своего драматического падения в конце восьмидесятых. События второго Берлинского кризиса нашли отражение в топонимике Берлина (Западного): широкий проспект от Бранденбургских ворот до Кайзердамм носит название «Улица 17 июня».

Список использованной литературы
1.                 Весь мир: Страны и столицы/ Авт.-сост.:Т.Л. Шереметьева,Т.О. Рагозина, - Мн.: ООО « Хорвест:, 2006.-976с.; ил.
2.                 «История России» под ред. А.А.Радугина. Издательство «Центр» М 2006.-325с.
3.                 История новейшего времени стран Европы и Америки 1918-1945 под редак-й Е.Ф. Языкова 2005.-156с.
4.                 История стран Европы и Америки в новейшее время в вопросах и ответах. М.В. Пономарев. М.2007.-257с.
5.                 Кредер А.А. Новейшая история XX век. Ч.1.-2 –е изд. М.: 2005г.-184с.
6.                 Новейшая история 1939-1975 гг. Курс лекций под ред. проф. Александрова В.В.2006-235с.
7.                 Орлов А.С. Георгиев. История России с древнейших времен до наших дней. Учебник. – М. «Проспект», 2006. – 544с.
8.                 От «Барбароссы» до « Терминолога». Взгляды с Запада/ Сост. Ю.И. Логинов: Перевод.- М.: Политиздат. 2006.-463с.
9.                 Пономарев М.В, Смиугнова С.Ю.Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Практическое пособие: Учеб. пособие для студентов Вузов: В 3 ч.- М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 2006 – Ч. 1. -278с.
10.            Пономарев М.В, Смиугнова С.Ю.Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Практическое пособие: Учеб. пособие для студентов Вузов: В 3 ч.- М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 2006 – Ч. 2. -278с.
11.            Пономарев М.В, Смиугнова С.Ю.Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Практическое пособие: Учеб. пособие для студентов Вузов: В 3 ч.- М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 2006 – Ч. 3. -278с.
12.            Подковиньский М.П. В окружение Гитлера: Документальная повесть М.: Международные отношения, 2005.-213с.
13.            Суверов В.М. История России 19-20 веков: учебное пособие/ Алт. гос. техн. ун-т им. И.И. Ползунова - Барнаул: Изд-во АлтГТУ,2005. – 228с.
14.            Страны и регионы мира: Экономико-политический справочник/ под ред. А.С. Булатов.- М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006.-624с.
15.            «Хрестоматия по истории России», М 2006 ,Издательство «Международные отношения» 2005.-325с.
16.            Щетинов Ю.А. История России.XX век: Учебное пособие. – М.: Агентство «Фаир», 2006. – 352с.

---