Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

Кафедра русской словесности и культурологии
Курсовая работа

Культы богов растительности






Содержание
Введение

1. Предпосылки появления культов богов растительности

1.1 Система магических верований

1.2 Отношение религии и магии

1.3 Институты колдунов-правителей и жрецов-правителей

1.4 Поклонение деревьям

1.5 Отношение полов и его влияние на растительность

1.6 Священный брак

1.7 Предание смерти божественного властителя

1.8 Умерщвление духа дерева

2. Культы богов растительности

2.1 Культы богов растительности

2.2 Адонис (Таммуз)

2.3 Аттис

2.4 Осирис

2.5 Исида

2.6 Дионис

2.7 Деметра и Персефона

Заключение

Список литературы






Введение
«Золотая ветвь» – фундаментальное исследование английского религиоведа и этнографа Джеймса Фрезера (1854-1941) – посвящена объяснению «любопытного явления, которое определяло порядок наследования должности жреца Дианы в Ариции». Огромный фактический материал, собранный Дж. Фрезером, позволил ему посредством сравнительно-исторического метода выявить связь между современностью и древней эпохой в религиозном плане, доказать и объяснить многовековой процесс трансформации первобытных верований в современные религии, обычаи и предрассудки. Нас же будет интересовать воплощение древних верований в египетской и греческой мифологии и литературе.

Итак, в древности рядом с озером Неми в Италии находилась священная роща и святилище Немийской (лесной) Дианы, и в ней из года в год происходило одно и то же трагическое и непонятное современному человеку событие. Озеро и роща были известны тогда под названием Арицийских. В священной роще росло дерево, каждодневно охраняемое мрачным, вооруженным человеком. Это был убийца-жрец, но охранять ему следовало не столько дерево, сколько свою должность, а вместе с ней и жизнь. Претендент в любой момент мог убить жреца и занять его место. Но закон святилища был таков, что занявшего это место тоже ожидала участь предшественника. С годами утрачивая здоровье, ловкость и силу, жрец подвергал себя все большей опасности. «Из года в год зимой и летом, в хорошую и плохую погоду, нес он свою одинокую вахту и только с риском для жизни урывками погружался в дрему». Суровая и зловещая фигура жреца плохо сочеталась с жизнерадостной итальянской природой.

Должность эта, обладание которой было столь зыбким, приносила, однако, царский титул. Закон святилища в Неми не имеет параллелей в классической древности, но его можно объяснить, заглянув еще дальше вглубь веков.

Исследуя вопрос выбора арицийского жреца, Фрезер углубляется в первопричины возникновения и становления магии и религии. Исследователь установил логическую взаимосвязь между древними магическими и религиозными представлениями и менее древними культами растительных богов.

Выделим в работе Фрезера следующие аспекты:

- система магических верований;

- отношение религии и магии;

- институты колдунов-правителей и жрецов-правителей;

- поклонение деревьям;

-отношение полов и его влияние на растительность;

- священный брак;

- предание смерти божественного властителя;

- умерщвление духа дерева;

- культы богов растительности.

Нам предстоит изучить их вслед за ним, чтобы затем перейти непосредственно к рассмотрению места конкретных растительных богов в мифологии и литературе.





1. Предпосылки появления культов богов растительности
1.1 Система магических верований
Существует два фундаментальных закона мышления: ассоциация идей по сходству и ассоциация идей по смежности в пространстве и во времени. Правильное их использование дает науку, неправильное рождает магию.

В теории магии два фундаментальных закона мышления приобретают формы закона подобия и закона соприкосновения и интерпретируются и применяются так следующим образом.

Закон подобия гласит: подобное производит подобное или следствие похоже на свою причину. Из этого принципа делается следствие, что можно произвести любое желаемое действие путем простого подражания ему.

Закон соприкосновения гласит: вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта. Из этого принципа делается вывод о том, что действие, которое проделывается с предметом, окажет воздействие и на личность, которая однажды была с этим предметом в соприкосновении.

Гомеопатической магией можно назвать колдовские приемы, основанные на законе подобия. Контагиозной магией могут быть названы колдовские приемы, основанные на законе соприкосновения или заражения.

Наиболее привычным применением принципа "подобное производит подобное" являются предпринимавшиеся многими народами в разные эпохи попытки нанести вред врагу или погубить его путем нанесения увечий его изображению или уничтожению последнего в полной уверенности, что человек, против которого направлены эти магические действия, испытает при этом те же страдания или умрет. Например, индейцы Северной Америки верят, что, нарисовав чью-то фигуру на песке, золе или глине или приняв за человеческое тело какой-то предмет, а затем проткнув его острой палкой или нанеся ему какое-то другое повреждение, они причиняют соответствующий вред изображенному лицу.

Самый привычный пример контагиозной магии – магическая симпатия, якобы существующая между человеком и частями его тела, волосами или ногтями. Тот, кто имеет у себя чьи-то волосы или ногти, может будто бы на любом расстоянии навязать свою волю их владельцу. Предрассудок этот распространен по всему миру. Например, В древней Мексике пуповину мальчика обычно отдавали воинам, и они зарывали ее на поле битвы, чтобы мальчик стал воином. Пуповину же девочки зарывали рядом с домашним очагом: считалось, что это возбудит в ней любовь ко всему домашнему и вкус к приготовлению пищи.

В первобытном обществе мы обычно обнаруживаем и так называемую общественную магию, практикуемую на благо всей общины. В таких случаях маг становится как бы общественным должностным лицом. Образование такой категории должностных лиц имело большое значение для развития общества в политическом и религиозном плане. Ведь когда благополучие всего племени ставится в зависимость от исполнения магических обрядов, колдун становится влиятельным и уважаемым лицом и может без труда добиться ранга вождя или короля. Неудивительно, что этот род занятий привлекает внимание наиболее способных и честолюбивых членов племени, так как в перспективе эта карьера, как никакая другая, сулит почет, богатство и власть. Самые смышленые из них начинают понимать, как легко можно одурачивать своих более доверчивых собратьев и обращать себе на пользу их суеверия. Это не значит, что колдун всегда плут и обманщик. Часто он бывает искренне убежден в том, что действительно обладает той удивительной силой, которой его наделяет легковерие соплеменников. Но чем он проницательнее, тем более вероятно, что он распознает заблуждения, которые соблазняют людей менее зорких. Способнейшие представители этой профессии, должно быть, становятся более или менее сознательными обманщиками. Именно эти люди благодаря выдающимся способностям обычно добиваются наибольшего почета и наивысшей власти.
1.2 Отношение религии и магии
Магия предполагает, что одно природное событие с необходимостью неизменно следует за другим без вмешательства духовного или личного агента. Фундаментальное допущение магии тождественно, таким образом, воззрению современной науки: в основе как магии, так и науки лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений. У мага нет сомнения в том, что одни и те же причины всегда будут порождать одни и те же следствия, что свершение нужного обряда, сопровождаемое определенными заклинаниями, неизбежно приведет к желаемому результату, если только колдовство не будет сведено на нет более сильными чарами другого колдуна.

Религия же состоит из теоретического и практического элементов, а именно из веры в существование высших сил и из стремления умилостивить их и угодить им. На первом месте, конечно, стоит вера, потому что, прежде чем угождать божеству, надо верить в его существование. Религия предполагает, что ход природных событий в какой-то мере эластичен и изменчив и что можно уговорить или побудить всемогущие сверхъестественные существа для нашей пользы вывести его из русла, в котором он обычно протекает. Предположение об эластичности и изменяемости природы прямо противоречит принципам магии и науки, которые считают, что природные процессы жестки и неизменны в своем течении, поэтому их невозможно вывести из своего русла ни уговорами и мольбами, ни угрозами и запугиванием. Различие между этими двумя соперничающими мировоззрениями зависит от ответа на следующий принципиально важный вопрос: носят ли управляющие миром силы сознательный и личный или бессознательный и безличный характер? Стремясь к умиротворению сверхъестественных сил, религия признает за богами сознательный и личный характер. Всякое умиротворение подразумевает, что умиротворяемое существо является сознательным и личным, что его поведение несет в себе какую-то долю неопределенности и что рассудительным обращением к его интересам, склонностям и эмоциям его можно убедить изменить свое поведение.

Итак, получается, что:

Магия – это мировоззрение, допускающая существование определенных неизменных законов (основанных на неправильном применении фундаментальных законов мышления), проявление которых можно точно вычислить и предвидеть. Религия – это мировоззрение, допускающее существование управляющих миром сознательных агентов, на которых можно воздействовать путем убеждения, умилостивления и умиротворения.

Радикальной противоположностью магии и религии объясняется та непреклонная враждебность, с которой священнослужители на всем протяжении истории относились к колдунам. Священника не могла не возмущать высокомерная самонадеянность колдуна, его надменность в отношении к высшим силам, бесстыдное притязание на обладание равной с ними властью.Но этот антагонизм, каким бы привычным он нам ни казался, по-видимому, появляется на сравнительно поздней стадии религии. На более ранних стадиях функции колдуна и священника часто сочетались или, вернее, не разделялись. Человек добивался благосклонности богов и духов с помощью молитв и жертвоприношений и одновременно с этим прибегал к чарам и заклинаниям, которые могли возыметь желаемое действие сами по себе, без помощи бога или дьявола. Короче говоря, человек совершал религиозные и магические обряды, произносил молитвы и заклинания на едином дыхании, при этом он не обращал внимания на теоретическую непоследовательность своего поведения, если всеми правдами и неправдами умудрялся достичь желаемого.

Слияние и соединение магии и религии в разные эпохи встречается у многих народов. Но есть основания полагать, что такое слияние не является изначальным и что было время, когда в удовлетворении желаний, которые выходят за пределы непосредственных животных вожделений, человек полагался единственно на магию. Во-первых, к предположению, что в истории человечества магия древнее религии, нас может склонить рассмотрение самых фундаментальных понятий магии и религии. Мы убедились, что магия является не более как ошибочным применением простейших интеллектуальных операций, а именно ассоциации идей по сходству и ассоциации идей по смежности. Религия же за видимой завесой природы предполагает действие стоящих над человеком сознательных или личных сил. Допущение личных агентов, очевидно, сложнее, чем простое признание сходства или смежности идей, а теория, ставящая ход природных явлений в зависимость от сознательно действующих сил, труднее для понимания. Для ее постижения требуется куда более высокий интеллектуальный уровень, чем для понимания того, что события и предметы следуют друг за другом по причине смежности или сходства. Даже животные ассоциируют идеи предметов, которые похожи друг на друга или встречались рядом друг с другом в их опыте. В противном случае они не прожили бы и дня. Но кто решится приписать животным веру в то, что природные явления находятся во власти множества невидимых животных или одного огромного, необычайно сильного животного, находящегося вне пределов видимого мира? Мы не будем, вероятно, несправедливы по отношению к бессловесным тварям, если оставим честь изобретения религиозной доктрины за человеческим разумом. Если магия выводится непосредственно из элементарных процессов мышления и является, по существу, ошибкой, в которую человеческий ум впадает почти спонтанно, то религия покоится на понятиях, которые едва ли по плечу интеллекту животного. На этом основании можно предположить, что в эволюции человеческого рода магия возникла раньше религии; что человек стремился подчинить природу своим желаниям силою чар и заклинаний до того, как стал предпринимать попытки задобрить и смягчить замкнутое, капризное и гневное божество нежной, вкрадчивой молитвой и жертвоприношениями.
1.3 Институты колдунов-правителей и жрецов-правителей
Соединение царского титула с выполнением жреческих обязанностей было в древнем мире обычным делом. Во многих случаях царей почитали не просто как священнослужителей, посредников между человеком и богом, но и как богов, способных оделить своих подданных и поклонников благами, которые, как правило, считаются находящимися вне компетенции смертных и испрашиваются путем молитвы и жертвоприношения у сверхъестественных, невидимых существ. Так, от царя часто ожидали воздействия в нужном направлении на погоду, чтобы зрели посевы и т.д.

Как уже говорилось выше, часто во главе общества вставал наиболее смышленый и изворотливый колдун. Впоследствии он начинал совмещать магические или религиозные и политические функции в оном лице. Таким образом, формируется культ человекобога.

Различают два типа человекобога: религиозный и магический. В первом случае предполагается, что существо высшего порядка вселяется в человека на более или менее продолжительный срок и проявляет свою сверхъестественную мощь и мудрость путем совершения чудес и изречения пророчеств. К данному типу человекобога подходит название вдохновенного и воплощенного: человеческое тело здесь всего лишь хрупкий скудельный сосуд, наполненный бессмертным божественным духом. Во втором случае человекобог-маг есть не более как человек, но человек, обладающий необычайной силой. На обладание подобной силой в меньшем объеме претендует большинство его соплеменников, ведь в примитивном обществе едва ли найдется хоть один человек, который на досуге не занимался бы магией. В то время как человекобоги первого, боговдохновенного типа черпают свою божественность от божества, которое снизошло до того, чтобы скрыть свое небесное сияние под унылым обличьем земного праха, человекобог второго типа черпает свою необычайную силу из некой физической общности с природой.

Во многих частях света верховный правитель происходит по прямой линии от древнего мага или знахаря. С момента обособления особого класса шаманов на него было возложено исполнение обязанностей, обеспечивающих безопасность и благосостояние общества. Эти люди постепенно достигают богатства и власти, а лучшие из них превращаются в священных владык. Для наиболее проницательных умов ложность магии с течением времени становится все более и более очевидной, и магия мало-помалу вытесняется религией. Другими словами, колдун уступает место жрецу, который, отказываясь от стремления непосредственно управлять ходом природных процессов на благо человека, старается достичь той же цели косвенным путем – путем обращения к богам.

Таким образом, появившийся в древности институт человекобога эволюционирует от колдунов-правителей к жрецам-правителям вместе с осознанием ложности магии и постепенным отказом от нее в пользу религии.
1.4. Поклонение деревьям
Растения всегда играли в жизни человека немаловажную роль. Древнего человека окружали страхи перед мощью дикой природы и боязнь остаться без урожая.

Первые страхи рождены богатой фантазией: большая часть суши была покрыта таинственными, неизведанными лесами, манящими и одновременно отпугивающими, населенными различными существами.

Мир в целом представлялся древнему человеку одушевленным; деревья и растения не составляют исключения из правила. Дикарь верил, что они обладают душами, подобными его собственной, и соответственно обращается с ними.

Из представления о деревьях и растениях как об одушевленных существах естественным образом вытекает их деление на деревья мужского и женского пола, которые могут сочетаться между собой браком в реальном, а не просто в метафорическом или поэтическом смысле слова. Но в то время как у высших видов животных половые органы обычно распределены между различными особями, у большинства растений они сосуществуют в каждой особи. Правило это, однако, никоим образом не является всеобщим; у многих видов растений растение мужского пола отличается от растения женского пола. Это, видимо, было подмечено некоторыми первобытными народами.

На основании изучения тевтонских слов, обозначающих храм, немецкий ученый, филолог и фольклорист XIX века Якоб Гримм сделал правдоподобное заключение, что древнейшими святилищами у германцев были естественные леса. В пользу наличия культа деревьев у крупных европейских народностей арийского происхождения имеются многочисленные свидетельства. Всем известно, что друиды у кельтов поклонялись дубам и что слово, которым они обозначали святилище, по происхождению и по значению тождественно с латинским словом nemus (роща или лесная просека), чей отзвук чувствуется в названии Неми. У германцев священные рощи были обычным явлением; поклонение деревьям не совсем исчезло и у их потомков. О том, насколько большое значение придавали этому поклонению в прежние времена, можно судить по жестокости наказания, которое по законам германцев ожидало всякого, кто осмелится содрать кору стоящего дерева. Преступнику вырезали пупок и пригвождали его к той части дерева, которую он ободрал; затем его вертели вокруг дерева до тех пор, пока кишки полностью не наматывались на ствол. Наказание это было явно направлено на то, чтобы заменить засохшую кору дерева живой тканью преступника. Действовал принцип зуб за зуб: жизнь человека за жизнь дерева.

Считалось, что деревья обладают следующими магическими способностями: дают женщинам способность забеременеть и даруют им легкие роды; дают скоту плодовитость; вызывают или производят дождь; рождают солнечный свет; служат пристанищем для душ предков.

Вышеприведенного перечня благотворных свойств, приписываемых духам деревьев, достаточно, чтобы понять, почему на народных праздниках европейских крестьян такие обычаи, как посадка Майского дерева, имели столь широкое распространение и играли столь значительную роль. Во многих частях Европы бытовал и продолжает бытовать обычай весной, ранним летом или даже на Иванов день направляться в леса, срубать дерево и приносить его в деревню, где оно устанавливалось при всеобщем ликовании, или срезать в лесу ветви и украшать ими каждый дом. Эти обычаи направлены на то, чтобы привлечь к каждой деревне и к каждому дому благодеяния, находящиеся во власти духа дерева.
1.5. Отношение полов и его влияние на растительность
Боязнь остаться без урожая – второй страх человека перед растительным миром - заставлял людей прибегать к магии для стимуляции роста культурных растений.

Верование в симпатическое воздействие полов на растительность побуждало одни народы предаваться необузданным страстям, а другие – попытаться достичь той же цели посредством воздержания.

Например, когда на побегах риса вот-вот должны были появиться цветы, в некоторых частях острова Ява земледельцы с женами ночью посещали свои поля и там вступали в половые сношения, чтобы способствовать росту посевов.

Напротив, от сева маиса до его жатвы индейцы из Никарагуа вели целомудренный образ жизни: не приближались к своим женам, спали отдельно от них, не употребляли в пищу соль, не пили ни какао, ни чучу – крепкий напиток из маиса.

Ответ на вопрос о том, почему сходные верования логически приводят разные народы к таким противоположным способам поведения, как строгое целомудрие и неприкрытый разгул, не заставит себя искать слишком долго, если стать на точку зрения дикаря. Дикарь, отождествляющий себя с природой, не может отделить собственные побудительные мотивы от способов, которыми природа пользуется для воспроизведения, он может прийти к одному из двух заключений:

- во-первых, он может сделать вывод, что, отдаваясь своим вожделениям, он принимает участие в размножении растений и животных;

- во-вторых, он может вообразить, что энергия, которую он не израсходует на воспроизведение собственного потомства, образует запас энергии, который другие представители растительного и животного царства смогут использовать для размножения.

Так что из одной и той же грубой философии, из одних и тех же примитивных представлений о природе и жизни дикарь может прийти к разным формам поведения.
1.6 Священный брак
Итак, согласно распространенному верованию, которое не лишено фактического основания, растения воспроизводятся путем соединения полов, и, в соответствии с принципом гомеопатической, или имитативной, магии, считается, что этому воспроизводству способствует действительный или символический брак мужчин и женщин, маскирующихся на время поддухов растительности. Магические представления такого рода играли существенную роль в европейских народных праздниках, а так как основаны они на чрезвычайно примитивном понимании природной закономерности, то их возникновение теряется в седой древности.

Наиболее долгое время в Европе сохранялся обычай выбирать 1 мая Майских Короля и Королеву, символизирующих священный брак растений. Этот обычай изначально соотносился с новым сельскохозяйственным годом и призван был вызывать плодородность земель, лишь затем он выродился в красочный маскарад-развлечение.
1.7 Предание смерти божественного властителя
Человек сотворил богов по образу и подобию своему и наделил их своими качествами и свойствами, в том числе и смертностью. Примеров смертных богов насчитывается множество.

Например, в начале нашей эры путешественникам, посетившим остров Крит, показывали могилу великого Зевса. Также считалось, что тело Диониса было захоронено в Дельфах, рядом с золотой статуей Аполлона. Не миновали смертности и египетские боги. Позднее, когда открытие искусства бальзамирования дало возможность предохранять тела от разложения на неопределенно долгое время и пробудило в человеческих душах надежду на бессмертие, плодами этого изобретения на равных правах с людьми воспользовались боги. Каждая область располагала гробницей с мумией покойного бога. Мумию Осириса можно было видеть в городе Мендес, город Тинис славился мумией Ангури, а Гелиополь удостоился чести обладать мумией бога Туму.

Если даже бог представлялся древнему человеку смертным, естественно, теми же свойствами будет наделен и человекобог – бог, вселившийся в бренную оболочку человеческого тела.

Первобытные народы обычно пребывали в убеждении, что и сохранность мира, и их собственная безопасность находятся в зависимости от таких боголюдей, воплощений божества. Поэтому они были крайне заинтересованы в том, чтобы ревностно заботиться о таких людях. Но никакая забота и никакие предосторожности не могли оградить богочеловека от старости и смерти. Верующие считались с этой печальной необходимостью и старались приспособиться к ней, чтобы избежать радикальных перемен и обезопасить свое будущее.

Логика древнего человека такова: если от жизни человекобога зависит ход природных явлений, то изменения в окружающем мире принесетего одряхление, а тем более его смерть? Существует единственный способ предотвратить эту опасность: при появлении первых признаков упадка сил богочеловека следует предать смерти, перенести его душу в тело сильного преемника. Таким образом, преследуется двойная выгода: во-первых, душа человекобога перехватывается для дальнейшей передачи преемнику; во-вторых, ко времени умерщвления крепость тела – а соответственно окружающий мир – еще не пришла в упадок.

Для подтверждения вышесказанного приведем следующие кровавые примеры.

Закон запрещал Царям Огня и Воды в Камбодже умирать естественной смертью. Если кто-нибудь из них серьезно заболевал и старейшинам казалось, что он не выживет, его закалывали ударом кинжала. Народности Конго придерживались того мнения, что, если верховный жрец Читоме умрет своей смертью, это приведет к гибели весь окружающий мир и земля, поддерживаемая единственно его мощью, тут же обратится в прах. Поэтому в дом верховного жреца, находящегося при смерти, приходил его преемник с веревкой или дубиной и с их помощью предавал его смерти.

Соперник правителя африканского племени шиллуков мог напасть на него в полном расцвете сил. В таком случае последнему пришлось бы отстаивать корону в смертельном единоборстве. По обычаям шиллуков сын правящего монарха имел право вызвать отца на поединок и в случае победы занять его трон. А так как у каждого шиллукского царька был большой гарем и множество сыновей, то число возможных претендентов на трон всегда было довольно значительным, и правящий властитель должен был крепко полагаться на силу своей длани. Но успешно напасть на властителя шиллуков можно было только ночью; в дневное время он был окружен друзьями и телохранителями, так что кандидат на трон не мог рассчитывать пробиться через их толпу и нанести решающий удар. Ночью же картина менялась. Вождь отпускал охрану и оставался один с любимыми женами в обнесенном стеной доме; вступиться за него мог только кто-нибудь из живших поблизости пастухов. С наступлением темноты для вождя начиналось опасное время. Говорят, что ночь он проводил в непрерывном бдении, крадучись обходил свои хижины в полном вооружении, вглядывался в глубокую тьму или замирал в каком-нибудь темном углу, безмолвный и настороженный, как часовой на посту. Когда, наконец, появлялся соперник, поединок проходил в зловещем молчании, прерываемом лишь стуком копий и щитов, потому что для вождя считалось делом чести не звать на помощь соседей-пастухов.

Все вышеперечисленные примеры умерщвления правителя, особенно последний, находятся в близком сходстве с порядком смены немийских жрецов, Царей Леса. Во всех случаях мы видим божественных царей, от жизни которых зависит плодородие людей, животных и растений и которые находят свою смерть в единоборстве или как-то иначе для того, чтобы передать преемникам свой божественный дух в полном расцвете сил, то есть не подточенным старостью или болезнью. По убеждению соплеменников, любой признак вырождения у царя повлечет за собой аналогичные симптомы у людей, животных и злаков.

В других случаях срок властвования монарха ограничивался определенным сроком, после которого его предавали смерти. Некоторым народам этот способ предотвращения физической деградации представлялся более безопасным и действенным, т.к. не нужно дожидаться критического момента – момента наступления телесной немощи правителя. Для этого срок обычно устанавливали непродолжительный. Распространенными были периоды в 12, 10, 8, 5 лет. Иногда в 1 год и даже меньше.

Например, в некоторых районах Южной Индии правителя выбирали сроком на 12 лет. По сообщению путешественников провинции Кучлакар "есть языческий храм, а в нем находится высокочтимый идол; раз в 12 лет в его честь устраивается роскошное пиршество, нечто вроде юбилейного торжества, на которое созываются все здешние язычники. Этот храм владеет большим количеством земли и получает значительные доходы. Местный царек управляет провинцией не более двенадцати лет, то есть от одного праздника до другого. Когда этот период подходит к концу, на праздник собираются несметные толпы людей, и большие деньги тратятся на угощение брахманов. Для царька воздвигается деревянный помост, задрапированный шелковой тканью. В день торжества под звуки музыки он в сопровождении пышной процессии отправляется к водоему, чтобы совершить омовение, после чего молится в храме местному божку. Затем царек на глазах собравшихся поднимается на помост, берет очень острый нож и начинает отрезать себе нос, губы, уши и остальные мягкие части тела. Отрезанные куски он поспешно отбрасывает, пока не начинает терять сознание от потери крови. В заключение он перерезает себе горло. Таков обряд принесения жертвы местному божку. Будущий преемник правителя должен находиться в толпе зрителей и оттуда взойти на трон".

Срок правления многих древнегреческих царей, по имеющимся сведениям, ограничивался восьмью годами. Во всяком случае, по окончании восьмилетнего срока царь мог исполнять свои гражданские и религиозные обязанности только в том случае, если принимал новое посвящение и получал, так сказать, свежий заряд божественной благодати. Закон Спарты требовал от эфоров, чтобы через каждые восемь лет они выбирали ясную, безлунную ночь и в молчании наблюдали за звездами на небе. Если во время этих ночных бдений эфорам случалось увидеть метеор или падающую звезду, это означало, что царь Спарты согрешил против богов. В таком случае эфоры отстраняли царя от исполнения его обязанностей до тех пор, пока его не восстанавливал в своих правах дельфийский или олимпийский оракул. Этот древний обычай не утратил своей силы в течение всего периода существования царской власти в Спарте.

Впоследствии древний обычай цареубийстваеще более смягчился. Царь ежегодно на короткий промежуток времени отрекается от престола, и его место занимает номинальный суверен. Однако в конце непродолжительного царствования последнего уже не убивают, хотя в иных случаях как воспоминание о времени, когда временного правителя действительно казнили, сохраняется инсценировка казни.

Например,в месяце меаке (феврале) король Камбоджи на три дня отрекался от престола. В эти дни он не занимался государственными делами. Вместо него временно правил Король Февраль. Эта должность передавалась по наследству в семье, находившейся в дальнем родстве с королевским домом, и переходила от отцов к сыновьям и от старших братьев к младшим. В благоприятный день, назначенный астрологами, временный король шествовал по городу в сопровождении торжественной процессии мандаринов. Сидя на королевском паланкине, он ехал верхом на королевском слоне, в сопровождении эскорта солдат, одетых в национальные костюмы, представителей соседних народов Сиама, Аннама, Лаоса и т.д. Вместо золотой короны на нем был белый остроконечный колпак, а другие знаки королевской власти были сделаны не из золота, инкрустированного бриллиантами, а из грубого дерева. Временный король оказывал настоящему королю надлежащие знаки уважения и на три дня получал от него власть вместе с соответствующими доходами. Затем в сопровождении свиты временный король обходил дворец и проходил по улицам столицы. На третий день после обычного шествия он приказывал с помощью слонов растоптать "рисовую гору" –деревянное сооружение, окруженное снопами риса. Люди брали с собой немного этого риса, чтобы обеспечить хороший урожай. Часть риса приносили королю, который отдавал распоряжение сварить его и отдать монахам.

Существовал также обычай приносить в жертву вместо правителя его старших сыновей.

Для спасения собственной жизни шведский король Аун, или Он, принес в городе Упсале в жертву богу Одину девять своих сыновей. После принесения в жертву второго сына король получил от бога ответ, что жизнь его продлится до тех пор, пока раз в девять лет он будет жертвовать одного сына. Ко времени жертвоприношения седьмого сына Он был еще жив, но ослаб до такой степени, что на прогулку его выносили прямо на троне. Девять лет после принесения в жертву восьмого сына король пролежал в постели. После смерти девятого сына его, как годовалого младенца, девять лет кормили из рога. Желанию же принести в жертву Одину последнего сына не суждено было сбыться: этому воспрепятствовали подданные Она. Итак, Он умер и был захоронен в королевском кургане в Упсале.

Наше объяснение обычая предавать смерти лиц божественного достоинства основывается на представлении о том, что душа убитого переходит к его преемнику. Прямое доказательство этого тезиса мы находим только у шиллуков. Умерщвление вождя совершается у шиллуков в идеально правильной форме, так как фундаментальным догматом их веры является признание того, что душа основателя династии имманентно пребывает в каждом из его преемников.Рассмотренные примеры дают нам основание предположить, что душа священного правителя или жреца, согласно существующему поверью, переходит к его преемнику. Племя шиллуков с берегов Белого Нила прибегает к систематическому умерщвлению своих правителей, новый же властелин при восшествии на трон обязан совершить обряд, направленный на то, чтобы овладеть священным и почитаемым духом его предшественников.

2.5 Исида
Определить изначальную функцию богини Исиды еще труднее, чем определить изначальный смысл фигуры Осириса. Атрибуты и эпитеты этой богини были настолько многочисленными, что в иероглифах она фигурирует под названиями "многоименной" или "тысячеименной". Попытаемся в сложной природе этой богини выделить исходное ядро, которое постепенно обросло другими элементами.

Как было доказано выше, брат и супруг Исиды Осирисв одной из своих ипостасей был богом хлеба; наверняка была богиней хлеба и она. Подтвердим наше предположение некоторыми основаниями. Если верить Диодору Сицилийскому, который черпал свои сведения, скорее всего, у египетского историка Манефона, египтяне приписывали Исиде открытие пшеницы и ячменя. В память о благодеянии, которым она одарила людей, на посвященных ей праздниках люди шествовали с побегами в руках. Еще одну подробность сообщает Блаженный Августин. Исида, по его словам, обнаружила ячмень во время принесения жертвы ее общим с Осирисом предкам (все они были царями) и показала свою находку – колосья ячменя – Осирису. Далее, египетские жнецы, срезав первые колосья, клали их на землю, били себя в грудь, причитали и обращались с молитвами к Исиде. Мы уже разглядели в этом обычае плач по хлебному духу, убитому ударом серпа. В числе эпитетов, которые применяются к Исиде в надписях, есть такие: "созидательница всего зеленого", "зеленая богиня, цветом подобная зеленеющей земле", "владычица хлеба", "госпожа пива", "госпожа изобилия". Исида, если верить Бругшу, "не только творит зеленое покрывало из растений, которое покрывает землю, но сама является зеленеющим хлебным полем, которое она олицетворяет". В пользу этого говорит и применяемый к ней эпитет sochir или sochet (что значит "хлебное поле", он продолжает сохранять это значение в коптском языке). Исиду считали богиней хлеба и греки, которые отождествляли ее с Деметрой. В греческой эпиграмме о ней говорится как о "дающей жизнь плодам земли", "матери хлебных колосьев", а в написанном в ее честь гимне Исида называет себя "царицей пшеничного поля" и именуется "той, на ком лежит попечение о плодородии борозд, засеянных пшеницей". Поэтому греческие и римские художники часто изображали богиню с хлебными колосьями на голове или в руке.

Древний образ Исиды как деревенской богини зерна, в честь которой справляли свои незамысловатые обряды египетские крестьяне, впоследствии перекрывался поздним образом утонченной святости. Исида теперь рисовалась поклонникам верной женой, нежной матерью, благодетельной царицей природы, окруженной ореолом нравственной чистоты и духовной святости. В этой возвышенной, преображенной форме богиня Исида завоевала себе множество приверженцев далеко за пределами своей родины. В сумбурном нагромождении религиозных систем, сопровождавших упадок античной государственности, ее культ был одним из самых популярных в Риме и во всей Римской империи. Обряды в честь Исиды выгодно отличались величественной сдержанностью, торжественностью, соблюдением внешних приличий и были пригодны для успокоения мятущихся и страдающих душ. В силу этих особенностей культ Исиды был особо притягателен для женщин, которым претили кровавые и распущенные ритуалы других восточных богинь.

Поэтому неудивительно, что в период упадка Рима, сопровождавшегося разрушением традиционных верований, культ Исиды стал еще более востребован. У многих верующих безмятежный образ богини, воплощающий душевную уравновешенность и обещавший бессмертие, вызывал религиозный экстаз, подобный тому, который в средние века вызывала у верующих дева Мария. Это сходство не случайно: Древний Египет внес немалый вклад разработку пышной символики и теологии католицизма. Например, изображение Исиды, кормящей грудью младенца Гора, настолько сходно с изображением Мадонны с младенцем, что некоторые невежественные христиане молились на него. И не исключено, что прекрасным эпитетом stella Maris – "Морская звезда" (так обращались к ней застигнутые бурей моряки) дева Мария обязана покровительнице мореплавателей Исиде. Чертами морской богини Исиду, вероятно, наделили греческие мореплаватели из Александрии. Они абсолютно чужды изначальному облику богини и национальному характеру египтян, которые, как известно, не любили моря. Настоящей stellaMaris, если принять эту гипотезу, будет Сириус, яркая звезда Исиды, которая июльским утром поднимается на востоке Средиземного моря над зеркальными водами, предвещая морякам хорошую погоду.
2.6 Дионис
Дионис (или Вакх) известен нам как олицетворение винограда и веселья, вызываемого виноградным вином. Экстатический культ этого бога с неистовыми танцами, захватывающей музыкой и неумеренным пьянством зародился, видимо, у грубых фракийских племен, известных своим пристрастием к вину. Ясному уму и трезвому темпераменту греков эти мистические учения и сумасбродные обряды были по сути своей чужды. Но если принять во внимание свойственную большинству людей любовь ко всему таинственному и склонность к высвобождению дикого начала, то мы поймем, почему этот культ, подобно пожару, распространялся по всей Греции до тех пор, пока бог, которого Гомер едва удостоил упоминанием, не стал популярнейшим богом греческого пантеона.

Сходство предания и ритуала Диониса с преданием и ритуалом Осириса побудило некоторых авторов, как древних, так и новых, утверждать, что Дионис не более как замаскированный Осирис, импортированный в Грецию из Египта. Однако подавляющее большинство свидетельств указывает на фракийское происхождение этого культа, а для объяснения сходства культов Диониса и Осириса достаточно сходства идей и обычаев, подготовивших почву для их возникновения.

Хотя характернейшими атрибутами Диониса были лозы, увешанные виноградными гроздьями, он был также и богом деревьев вообще. Почти все греки приносили жертвы Дионису Древесному. Одним из прозвищ, которое дали богу беотийцы, было имя Дионис-в-Дереве. Этот бог часто изображался в виде простого вертикального столба без рук, одетого плащом, с бородатой маской вместо головы и с лиственными побегами, пробивающимися из головы или из тела, – признаками лесного бога. Этот бог был покровителем культурных деревьев, земледельцы и садоводы обращались к нему с молитвами об ускорении роста деревьев. Дионису приписывали заслугу открытия всех древесных плодов, прежде всего яблок и фиг. К нему применяли такие эпитеты, как "хорошо плодоносящий", "хозяин зеленых плодов" и "заставляющий расти плоды". Одним из его прозвищ было Изобильный или Раскрывающийся (как о живительной влаге или о цветке), а в Аттике и в ахейском городе Патры Дионис именовался Цветущий. Афиняне приносили ему жертвы о ниспослании изобилия плодов. Кроме виноградной лозы ему были посвящены сосна, плющ и фиговое дерево.

Есть ряд важных свидетельств о том, что в Дионисе греки видели бога земледелия и хлеба. Мифы сообщают, что этот бог был на личном опыте знаком с трудом земледельца, что он был первым, кто запряг быков в плуг, который до того времени люди тянули вручную. Научив людей ходить за плугом по борозде и разбрасывать зерна, Дионис, по преданию, облегчил труд земледельца.
2.7 Деметра и Персефона
Дионис был не единственным греческим божеством, чей трагический миф и ритуал отражают увядание и возрождение растительности. В новом обличье тот же древний миф дает себя знать в предании о Деметре и Персефоне. В своей основе он идентичен сирийскому мифу об Афродите (Астарте) и Адонисе, фригийскому мифу о Кибеле и Аттисе, египетскому мифу об Исиде и Осирисе. В греческом мифе, как и в его азиатском и египетском прототипах, богиня оплакивает потерю возлюбленного, который персонифицирует растительность (прежде всего злаковые культуры), умирающую зимой и возрождающуюся весной.

Древнейшим письменным памятником, в котором содержится миф о Деметре и Персефоне, является гомеровский гимн Деметре, который специалисты датируют VII веком до нашей эры. Гимн, своими корнями возносится к глубоко древнему времени существования небольшого независимого государства Элевсин, имеет намерение объяснить происхождение Элевсинских мистерий. В гимне под тонким покрывалом поэтических образов явственно просматриваются представления его автора о природе и функциях обеих богинь – Деметры и Персефоны.

Согласно гимну, девушка Персефона собирала на свежем зеленом лугу цветы, когда под ней разверзлась земля.Возникнувший из бездны Плутон, царь мертвых,умчал ее на золотой колеснице и сделал царицей мрачного подземного мира. Ее скорбящая мать Деметра, скрыв свои пшеничные косы под траурным одеянием, искала Персефону по всему свету и, узнав о судьбе своей дочери от Солнца, в глубоком возмущении удалилась от богов и нашла себе убежище в Элевсине. Разгневанная понесенной утратой, богиня не давала посевам прорасти и поклялась, что ноги ее не будет на Олимпе и побеги не прорастут до тех пор, пока ей не возвратят дочь. Тщетно волы туда-сюда таскали плуги по борозде, тщетно сеятель бросал в коричневые борозды ячменные зерна – ничто не всходило на иссохшей, комковатой земле.

Люди вымерли бы от голода, а боги лишились бы своих жертвоприношений, если бы не на шутку обеспокоенный Зевс не приказал Плутону возвратить Деметре украденную Персефону. Суровый хозяин царства мертвых с улыбкой повиновался, но, прежде чем на золотой колеснице отослать свою королеву в верхний мир, он дал ей съесть зерно граната, чтобы Персефона вернулась к нему. Но Зевс оговорил, что с этих пор две трети каждого года Персефона будет проводить в верхнем мире в обществе богов и своей матери, а одну треть – в нижнем мире со своим мужем (оттуда она будет уходить, когда земля покрывается весенними цветами). Дочь в радости вернулась к свету солнца, и мать с ликованием бросилась ей на шею. Придя в восторг по случаю возвращения пропавшей дочери, Деметра заставила посевы пробиться из-под комьев вспаханной земли, тут же отяжелевшей под покровом листьев и плодов. Богиня показала это отрадное зрелище царю Келею и царевичам Триптолему, Эвмолпу и Диоклесу; больше того, она открыла им свои священные обряды и мистерии. Блажен, по словам поэта, смертный, которому довелось узреть такое. Но тот, кто не приобщился к этим таинствам при жизни, и после смерти, сойдя во мрак могилы, не обретет счастья. Затем обе богини удалились на Олимп, где в блаженстве проводят свою жизнь боги.

Главная задача, которую поэт поставил перед собой в этом гимне, – передать предание об основании Элевсинских мистерий богиней Деметрой. Кульминацией гимна является сцена преображения природы. По мановению богини голые пространства Элевсинской равнины вдруг покрываются безбрежным ковром спелого зерна. Благодетельная богиня демонстрирует содеянное членам элевсинского царского рода, обучает их сакраментальным обрядам и вместе со своей дочерью возносится на небеса. Триумфальным заключительным аккордом этого мифа является откровение таинств. Этот вывод подтверждает и детальный анализ содержания поэмы. Он показывает, что поэт дал не просто общее описание основания Элевсинских мистерий, на более или менее туманном мифологическом языке он дал объяснение происхождения частных обрядов, которые являлись важными составными частями праздника Деметры. В числе обрядов, на которые поэт многозначительно намекает, – предварительный пост для всех посвящаемых; факельное шествие; всенощное бдение; обычай сажать новопосвящаемых, которые должны быть скрыты от взоров и хранить молчание, на скамейки, покрытые овечьей шкурой; использование бранных выражений: отпускание непристойных шуток и, наконец, торжественное приобщение к богине глотком ячменного отвара из священной чаши.

Мы можем выделить первоначальное ядро этого мифа, освободив его от последующих наслоений.Элевсинские мистерии целиком посвящены хлебу, открытому Деметрой, и похищению Персефоны Плутоном. Три месяца – по другим сведениям шесть месяцев – эта богиня проводит в подземном царстве мертвых, а остальную часть года – среди живых людей в подлунном мире; в отсутствии этой богини ячменные зерна скрыты в земле, а голые поля лежат под паром; с ее возвращением земля одевается листьями и цветами, начинают пробиваться ростки. Конечно, мифическая Персефона является аллегорией растительности (прежде всего злаковых культур), которая проводит зимние месяцы под землей и распускается летом.

Портретное сходство изображений Деметры и Персефоны служит доказательством тождественности этих богинь друг другу. Кроме того, известно, что в великом святилище в Элевсине к ним обеим без особого различения их индивидуальных свойств и атрибутов постоянно применяли титул "две богини", как к воплощению некой единой божественной субстанции.

Из совокупности имеющихся данных можно заключить, что в сознании рядового грека эти богини были, прежде всего, олицетворениями хлебных злаков и что в таком представлении о нихзаключен будущий расцвет их культа. Конечно, в процессе многовекового развития религии на это элементарное представление наложились высшие моральные и интеллектуальные соображения, затмившие образ пшеницы или ячменя.

Образ зерна, которое зарывают в землю для того, чтобы оно взошло для новой, высшей жизни, естественно, вызывал в сознании людей аналогию с человеческой судьбой и укреплял в людях надежду на то, что и для человека за гробом, в неизвестном мире, излучающем высшее сияние, начнется лучшая, более счастливая жизнь. Одного этого простого аргумента совершенно достаточно для того, чтобы объяснить связь Элевсинской богини хлеба с таинством смерти и с надеждой на вечное блаженство. В подтверждение того, что посвящение в Элевсинские мистерии древние рассматривали как ключ к вратам рая, можно привести замечания относительно блаженства, которое уготовано посвященному в загробном мире, оброненные хорошо осведомленными авторами. Миф о Деметре и Персефоне является одним из немногих мифов, где солнечную ясность греческого гения затмила мрачная тень смерти. Поэтому, выводя данный миф из самых что ни на есть привычных природных процессов (из мрачного осеннего увядания и свежести весенней зелени), мы никоим образом не преуменьшаем его значения.






Заключение
Начавшись с простых человеческих заблуждений, пройдя через магию и религию, представление человека о жизни в какой-то момент вылилось в создание разветвленной системы мифологических богов. Немаловажное место в этой системе занимали боги растений, в основном сельскохозяйственных. Процесс их появления в сознании человечества сопровождался многочисленными экспериментами в области магии и религиозных поклонений. Первоначально человек включал растения в систему магических воздействий, пытался ускорить или нормализовать их рост с помощью магии. Позже человек стал поклоняться растению как обладающему разумом и душой существу.Эти подходы в свою очередь дали жизнь институтам колдунов- и жрецов-правителей. Эти институты в течение некоторого периода находились непосредственно у власти, и лишь затем они выродились в совершенно непонятный нашему современнику древний обычай. Пример такого вырождения – это царь-жрец в Неми. Кровавый обычай смены жреца предназначался для поддержания природы в стабильном состоянии, в обеспечении общества урожаем. Постепенно людьми отсеивалась магическая теория, как в корне неверная – наступил черед религии. И до той поры, пока наука полностью не вступила в свои права – права главного мировоззрения – человеческое сознание заполнилось религией.

Земледелие – занятие, составляющее основу жизни многих древних цивилизаций - расценивалось людьми как посланная свыше благодать, божественное откровение. Теперь, чтобы обезопасить себя от неурожая человек прибегал к жертвоприношениям и молитвам, пытаясь воздействовать на некоего небесного агента. По представлениям древнего времени за осуществление смены времен года, роста и увядания растительности отвечает бог. Многие боги изначально были богами растений, лишь потом им стали приписывать благодати, в окружении которых боги утратили истинное лицо.

Факт в том, что боги эти по сей день многими узнаваемы и популярны (чего стоит хотя бы слава Осириса). Рожденные человеческим сознанием, чтобы способствовать урожайности и обильному плодоношению, древние боги и сейчас способствуют появлению новых красок в живописи, скульптуре и литературе. Во все времена авторы обращались к архаичному символу бога, олицетворяющего культурные растения.






Список литературы:
1. Фрезер Д. Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1980

2. Малиновский Б. Магия, наука и религия.М.: «Рефл-бук», 1998

3. Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. М.: АН СССР, 1956

4. Нильссон М. Греческая народная религия. СПб.: "Алетейя", 1998

5. Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М.: "Прогресс", 1992

6. Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.

7. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т.

8. Тайны происхождения человеческих богов /С. М. Брюшинкин, М.:АСТ:Астрель, 2008

9. Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции — М.: ЗАО Фирма СТД, 2005.

10. Иванов В. "Дионис и прадионисийство", СПб, 2000.