Социально-психологический подход объясняет «суицидальное поведение социально-психологическими или индивидуальными факторами» [9, с. 150]. Потеря смысла жизни – вот факт, который мы можем увидеть в личности, которая подвержена суицидальной активностью. Как указал Франкл В., «что связанная с этим экзистенциальная тревога переживается как ужас перед безнадежностью, ощущение пустоты и бессмысленности, страх вины и осуждения» [соавтор 9, с. 150; 19].
«суицидальное поведение рассматривается как следствие социально-психологической дезадаптации личности, возникающей под влиянием различного рода психотравмирующих и стрессогенных факторов, в том числе в результате социальной незащищенности и нарушения механизмов взаимодействия между индивидом и его средой (Амбрумова.А.Г.)» [35].
Амбрумова А.Г. и ряд других исследователей расценивают суицидальное поведение как следствие социально-психологической дезадаптации личности в условиях микросоциального конфликта. [соавтор 9, с. 150; 2, 3, 20,4]
«Под дезадаптацией понимают несоответствие социально-психологического и психофизиологического статуса человека требованиям ситуации жизнедеятельности, который в свою очередь не позволяет ему адаптироваться в условиях среды его существования» [13, с. 87]. Простыми словами, дезадаптация – «это несоответствие организма и среды» [9, с. 150].
Авторы в соавторстве с Зимановской Е.В., считают что социально-психологическая дезадаптация может проявляться в разных степенях и в различных формах. Они выделяют «лимитирующую (непатологическую) и трансформирующую (патологическую) дезадаптацию» [9, с. 150]. Обе эти формы могут нести парциальный (частичный) и тотальный(всеобщий) характер.
В экстремальных ситуациях, личность неодинаково перестраивает приспособительную тактику. Первая группа индивидов, сохраняют общий уровень адаптации, за счет пластичности и резервов. Вторая группа индивидов, временно снижает уровень адаптивности, но без серьезного слома основных направлений адаптации. У такой группы не появляются патологических форм адаптации. При тех же условиях, возможность появление патологических форм адаптации зависит от присутствия индивидуальных проблем (к примеру, нервные расстройства). Если таковы проблемы имеются, то «в таких случаях социально-психологическая дезадаптация влечет за собой качественную трансформацию приспособительного процесса» [9, с. 151]. «Этот вариант, по мнению А.Г. Амбрумовой, характерен для пограничных расстройств, при которых наиболее подвержены срыву ценностно-ориентационная и коммуникативная деятельность при общем снижении интенсивности и пластичности процесса приспособления. Психотические расстройства представляют собой глобальную дезадаптацию с переходом на качественно новый уровень патологического реагирования» [9, с. 151]. Далее, личность переживает две фазы (соц.-псих. в динамике): Предиспозиционную и суицидальную. Предиспозиционная (присутствие дезадаптации) не является прямым фактором, провоцирующим суицидальную активность. Условием, для перехода в суицидальную активность, служит наличие конфликта, который переживает личность. По природе своей конфликт может быть межличностный и внутриличностный. «В том и другом случае он образуется из двух или нескольких разнонаправленных тенденций, одну из которых составляет основная, актуальная в данный момент потребность человека, а другой – тенденция, препятствующая ее удовлетворению» [9, с. 151]. Значимость сферы конфликта и система резервных адаптационных механизмов влияют на разрешенность данного конфликта. «Конфликт, превышающий порог дезадаптации личности, является кризисным» [9, с. 151]. Самоубийство возможно лишь в том случае, если у индивида, в условиях предиспозиционной дезадаптации, не будет возможности реальными способами «изменить конфликтную ситуацию» [9, с. 151].
Эдвин Шнейдман, опираясь на психологические потребности суицидентов, считал, что ключевыми моментами в суицидальной активности является два фактора: душевная боль, которая перекрывает сознание человека и состояние фрустрации, «то есть искажение наиболее значимой потребности личности» [9, с. 151]. Он приводит свою типологию людей, которые своим поведением, часто сознательно, приближаются к собственной смерти, основываясь на выделенные два фактора.
·                   Искатели смерти – люди, которые сознательно стремятся к своей смерти. В итоге спасти таких людей крайне сложно.
·                   Инициаторы смерти. Это люди, которые находясь в плачевном состоянии (например, болея неизлечимыми болезнями), понимая, что они скоро умрут, не выдерживая, стремятся поскорее избавиться от страданий (например, отключают себя от систем жизнеобеспечения).
·                   Игроки со смертью бывают двух типов: которые собственно ведут рискованный образ жизни (играют в русскую рулетку, занимаются опасными видами спорта) и те, которые одобряют собственную смерть, хотя не предпринимают никаких мер по приближению к ней [23].
Психопатологический подход рассматривает самоубийства под призмой проявления острых или хронических психических заболеваний. Данный подход имеет место в суицидальной активности, но уже доказано, что самоубийству подвержены не только больные психическими болезнями люди, но и здоровые. Лишь ограничивается острыми психотическими состояниями и депрессией, психопатологический подход не выходит за эти рамки.
Э. Дюркгейм предложил свои подходы. Он «делил самоубийства на виды в зависимости от особенностей социальных связей индивида: аномическое, фаталистическое, альтруистическое, эгоистическое» [соавтор 9, с. 145; 18, с. 239]. Причина аномического самоубийства является, как было уже сказано выше, серьезного разногласия между личностью и средой, которая его окружает. Фаталистическое вызвано личностной трагедией (гибель друга, потеря работоспособности, несчастная любовь). Альтруистическое самоубийство осуществляется ради других (или мнимого альтруизма) людей, либо ради великой (так же возможно иллюзорно-великой) цели. К причинам эгоистического самоубийства относят «уход от неблагоприятных ситуаций – конфликтов, неприемлемых требований» [9, с. 145].
В 60-е годы Морисом Фарбером был введен Закон Фарбера. Гласит он так: «Частота самоубийств в популяции прямо пропорциональна количеству индивидов, отличающихся повышенной ранимостью, и масштабу лишений, характерных для этой популяции» [соавтор 30; 21, с. 165–166]. Если перевести определение в формулу, то получится: S = f (V, D), где S – вероятность самоубийства; f – функция; V – повышенная ранимость (vulnerability); D – масштаб общественных лишений (deprivation).
Следовательно, эта концепция включает в себя социологическую переменную D, взятую из теории Дюркгейма и личностную переменную V из теории психоанализа. При показателях, «когда легко ранимый человек оказывается в экстремальном положении (V=maximum, D=maximum)», суицидальный исход наиболее вероятен. [30]
«Часты случаи суицида и тогда, когда человек с достаточно устойчивой психикой оказывается в невыносимо тяжелой общественной ситуации (V=0, D=maximum). Фарбер приводит пример скачкообразного возрастания D: после того, как Берлин в одну ночь был поделен надвое (13 августа 1961 г.), уровень самоубийств в восточном секторе увеличился в 25 раз, хотя величина V, разумеется осталась неизменной» [30].
Если же величина V очень велика, то для побуждения к самоубийству объективных лишений может и не понадобиться (V=maximum, D=0).
Однако влияние наследственности, в Теории Фарбера, не играет ни какой роли. Но сама наследственность мало изучена, т. к. нет фактических данных, которые могли бы объяснить, имеет ли место быть данному феномену среди возможных причин суицидальной активности.
Большое количество ученых пытались раскрыть феномен по-своему. (Джеймс Хиллмен, Герри Стек Салливен, Карен Хорни, Норман Фебероу, А. Альварес, Элизабет Кюблер-Росс, и т. д.) [23]. Вагин Ю. и др. его коллеги попытались объяснить самоубийство с точки зрения тифоанализа. Эта концепция является обобщением всех былых данных, можно ее считать одной из последних глубоко проникающих теорий в феномен самоубийства на сегодняшний день.
1.2 Суицидальная активность
«Тифоанализ (от нем. tiefe – глубокий) – психологическая и психотерапевтическая концепция, относящаяся к динамическому направлению психологии и медицины» [33]. Данное явление основывается на монистической концепции влечений, и считается что единственный человеческий инстинкт – инстинкт смерти. Авитальная активность является одной из разновидностей данного инстинкта. Самоубийство является лишь частью введенной активности, но имеющее свою специфичность и особенность.
Авитальная активность направлена на разрушение или усугубления оптимальных психологических, физических или социальных условий индивида. Витальная же полностью противоположна.
Для изучения суицидальной активности нам нужно выделить систему авитальной активности. Следовательно, Вагин ввел четыре формы авитальной активности:
1. Пресуицидальная активность
·                   экспектинг (синдром ожидания);
·                   астенические состояния и усталость от жизни;
·                   нежелание жить;
·                   желание умереть.
2. Суицидальная активность
·                   суицидальные мысли;
·                   суицидальные тенденции;
·                   суицидальная готовность;
·                   суицидальные попытки;
·                   завершённый суицид.
3. Парасуицидальная активность
·                   аскетическая активность;
·                   пренебрежение здоровьем и отказ от лечения;
·                   самоповреждения;
·                   рискованное поведение;
·                   аддиктивное (субстанционное) поведение;
·                   антисоциальное поведение.
4. Десоциальная активность
·                   снижение социальной активности (уединение и уход в монастырь, обет молчания, нежелание иметь семью и детей и т. п.);
·                   аддиктивное (несубстанционное) поведение.
[29, с. 130–131]
Нас интересует суицидальная активность. Достаточно новое понятие имеет два объяснения. Первое выглядит так: «Суицидальная активность – это любая внешняя и внутренняя активность, направленная стремлением лишения себя жизни» [22]. Второе объяснение сложнее, но оно более полно, чем первое: «Суицидальная активность – форма авитальной активности, направленная на сознательное прекращение собственного биологического функционирования (жизни)» [34].
По мнению Вагина Ю.В. открыв способ заработать на креативности человек, ринулся изучать, впихивать в свое будущее поколение (чисто из благих намерений для обеспечения последующего существования) как можно больше информации, чем может вписать в себя биологическая, физико-химическая матрица, или по другому когнитивная сетка (передающаяся по наследству, на основе которой формируется психика) [29, с. 35]. И чтобы справиться с суровыми условиями (предполагается, что данные социокультурные условия за последние десятилетия являются: «безработица среди молодёжи, возрастающие требования к работоспособности и давление отбора в школе и вузе при одновременном снижении шансов на достойное будущее» [29, с. 67–68; 26]), нужно обладать большим запасом энергией [29, с. 36], благоприятными социальными условиями [29, с. 37] и сложной когнитивной сеткой. Вполне вероятно появление защитных механизмов при отрицательном эффекте всех биологических мер организма на данное «надругательство». Условие кризиса аутентичности в данной ситуации усугубляет положение, усиливает напряжение. И когда ничего уже не остается, человеческое сознание подключает механизмы авитальной активности как последней эффективной мерой по избавлению разрывающего на части внутреннего конфликта. Данное предположение является неустойчивым на сегодняшний день, но до известной степени вполне разумное объяснение феномена самоубийства среди здоровой подростковой среды.
Далее требуется изучить феномен изнутри, разобрать механизмы суицидальной активности, а именно форму данной структуры.
1.3 Формы суицидальной активности
1.                Суицидальные мысли;
2.                Суицидальные тенденции;
3.                Суицидальная готовность;
4.                Суицидальные попытки;
5.                Завершенный суицид. [29]
Из-за того что С.А. изучалась первоначально в суицидологии, на эту активность следует обратить должное внимание.
1.                Суицидальные мысли – это внутренняя активность личности направленная на представления о возможности осуществить лишения себя жизни в реальности. С данного этапа и начинается С.А.
Вагин Ю. заметил, что человек, хочет он думать о суициде или не хочет, всеравно будет знать, что такое суицид, т. к. с самого детства через средства массовой информации (или через язык, сверстников) поступает и осознается личностью, как один из выходов, следовательно, от осознания, что есть самоубийство, мы никуда не денемся. Хотя данный феномен до конца не изучен и требует последующего исследования.
2.                Суицидальные тенденции – это «мыслительная активность, связанная с представлениями о возможности и желательности собственной смерти и принятием решения» [29, с. 162–163].
Суицидальные тенденции возникают, когда противосуицидальные мотивы «сдают свою позицию» и начинают преобладать суицидальные мотивы. Этот переход происходит плавно, от суицидальных мыслей к суицидальным тенденциям. В этот период возникает психоэмоциональное состояние – суицидальная готовность.
Вагин Ю.В. выделил семь основных мотивационно-когнитивных суицидальных комплексов (осознанных): альтруистические, аномические, анестетические, инструментальные, аутопунитические, гетеропунитические, поствитальные. Однако данные мотивы не следует считать закрытыми от других мотивов. Данные мотивы являются сложной внутренней системой, при разной степенью выраженности каждого. Вагин Ю.Р. замечает, что многие мотивационные компоненты не осознаются самим индивидом.
o        Альтруистические мотивы несут в себе смысл желания умереть, «чтобы всем было только лучше». Человек считает, что он своим присутствием только «мешает» и видит эффективное решение проблем только в самоубийстве.
В подростковой среде данные мотивы сочетаются с «мотивацией самонаказания» [29, с. 139]. Подростки считают, что по тем или иным причинам они виновны в проблемах близких людей. У девочек-подростков (не исключено что и у мальчиков), данная мотивация может быть причиной межличностных любовных проблем. Они считают, что их смерть будет «лекарством от всех бед» для своих любимых, то есть обвиняют себя во всех проблемах. А горесть любимые переживут и найдут новую любовь. Такие подростки хотят, чтобы другие были счастливы, не оставляя шансов быть счастливым самому.
Схожими по мотивационному комплексу с суицидальным поведением пожилых людей, есть тип подростков, обладающих тяжёлыми соматическими или психическими заболеваниями. Данная форма переживается сильнее, если подростки не могут самостоятельно содержать и обслуживать себя.
Блокировать суицидальное поведение при преобладании данной мотивации возможно, только когда подросток осознает то чувство вины, которое будут испытывать близкие ему люди, после попытки самоубийства их любимого человека.
В подростковом возрасте человеку важно показать и доказать собственную значимость для общества. Но когда данный процесс проходит безуспешно есть возможность появления «псевдоальтруистические» модели суицидального поведения, когда подросток «придумал» пользу окружающим людям.
o        Аномические мотивы выражают потерю смысла и интереса к жизни, исчезновение сил для существования. Впечатление что в будущем нет ничего хорошего, все хорошее уже ушло в прошлое. В подростковом возрасте аномическая мотивация отражает не соответствие ожиданиям и суицидент-подросток не видит дальнейшего смысла своей жизни.
Эмиль Дюркгейм в свое время выделил аномическую мотивацию как самостоятельный фактор. Он писал, что «всякое живое существо может жить, а тем более чувствовать себя счастливым только при том условии, что его потребности находят себе достаточно удовлетворения. В противном случае, то есть, если живое существо требует большего или просто иного, чем то, что находится в его распоряжении, жизнь для него неизбежно становится непрерывной цепью страданий. Стремление, не находящее себе удовлетворения неизбежно атрофируется, а так как желание жить есть по существу своему производное всех других желаний, то оно не может не ослабеть, если все прочие чувства притупляются» [соавтор 29, с. 140; 7].
Также, потерей смысла жизни может служить нежелание молодой личности отдать немного своей независимости ради благ жизни, предпочитают умереть на пике своих возможностей, красоты и благополучия. Абрамович в начале ХХ века писал: «Молодость часто безумна в гордом сознании истинно королевского величия своей поэзии, своей романтики и не хочет унизить этого величия в пыли и грязи жизненной мертвечины» [29, с. 141].
Кризис аутентичности тесно связан с аномической мотивацией и проявляется обычно в старшем подростковом и юношеском возрасте.
Блокировать суицидальное поведение при аномической мотивации лучшим способом является «подписание противосуицидального договора». Дать время суициденту подумать, выждать время до окончательного решения и не прибегать к самоубийству. Человек остается свободным в праве выбора между жизнью и смертью. Но если человек думает, что ничего не случится за это время, то и ничего и не будет изменяться. Эффективнее если его заключать в устной форме.
o        Анестетические мотивы «отражают представление о том, что только смерть может избавить подростка от внутренних психологических страданий, невозможность больше терпеть ситуацию, невозможность найти другие пути избавиться от бесконечной и мучительной душевной боли» [29, с. 143].
Амбрумова по этому поводу считает, что невыносимая душевная боль (по Амбрумовой «психалгия») мешает сознанию как то задействовать прошлый опыт для решения проблемной ситуации, лишая возможности предвидеть свое будущее. В этом сознательном вакууме человек испытывая тяжелые переживания и стремиться от них избавиться как можно скорее.
Данной мотивировке свойственны мощные импульсивные эмоциональные реакции, которые в короткий срок, сковывая сознание, могут привести человека к самоубийству. В таких случаях влияние противосуицидальных мехонизмов малоэффективно – при возможности используется принудительное удержание.
В большинстве случаев со временем боль утихает, состояние человека нормализуется. Проявляется это критической оценкой своего поведения, включение противосуицидальных механизмов. При отсутствии данной реакции или же сохранении душевной боли (в любой ее форме) следует прибегнуть к срочному вмешательству психотерапевта.
o        Инструментальные мотивы выражаются в применении «козырной карты» когда других вариантов человек не видит и не может изменить неблагоприятную ситуацию. Человек ссылается на самоубийство как на самый последний и самый веский аргумент, который может хотя бы что-то доказать. Другая форма этой мотивировки выражается простом привлечении внимания к себе.
В подростковой среде данная мотивировка имеет лишь шантажно-манипулятивную природу и когда подросток заведомо точно знает что тот или иной способ невреден, он прибегает к действиям. Опаснее, когда человек выбирая данный способ привлечения внимания, из-за отсутствия точных знаний летальности, может предпринять угрожающие жизнью методы, не желая смертельных исходов. Если шантаж проходит удачно, то при другой сложной ситуации индивид будет шаблонно выбирать данные способы для достижения своих целей. Ходя по «лезвию ножа», т. к. человек ни знает толком, что его может убить, подвергает себя смертельному риску.
Вагин Ю.В. и другие исследователи (Лазарашвили И.С., Ковалёв В.В.) заметили, что возможна трансформация от истинных попыток к демонстративно-шантажным, и не исключают повторных истинных попыток. Лазарашвили замечал, что здесь существует сложность определения, истины ли или лишь демонстративны действия суицидента, т. к. при разных обстоятельствах и в разное время индивид может как истинно, так и демонстративно пытаться покончить с собой.
Вагин подчеркивает важности детской инструментальной мотивации, т.к. дети до 14 лет не воспринимают смерть в реальном свете. Для детей смерть не имеет своего полного значения, а лишь принимает форму избавления от сложных проблем. Они считают, что после смерти вновь возродиться и уже не будет тех проблем, которые толкнули ребенка на лишение себя жизни.
o        Аутопунитические мотивы показывают желание наказать себя, не допуская продолжения собственного существования.
В истории культуры человечества, имея на то веские основания, считались и возможно сейчас считаются нормой этики. Возможность искупления своей вины дала человеку закрепленную психическую установку, которая не осознается самими носителями культуры. Возможно и сейчас, находят больше понимания со стороны окружающих те самоубийства, которые основываются на истинном искуплении вины.
Подростки, под влиянием гипертрофированности чувств, максимализма и «чёрно-белого» подхода к жизни, способны подвергать себя опасности под воздействием менее серьезных ситуаций.
Депрессия в данной мотивационно-когнитивной среде (и вообще по своей природе) является извращением конфликтной ситуации. Причем, в данной ситуации самообвинение и саморазложение вытекают из болезненного состояния личности. В депрессии человек сам не способен критически оценить свое состояние. Вагин Ю. считает, что суицидальные мысли присутствуют у любого пациента, находящегося в депрессии. Чем сильнее скрывая от окружающих свои мысли, тем закономерно повышается риск реализации самоубийства.
Когда аутопунитическая мотивация соеденяется с альтруистической, срывается важный противосуицидальный защитный механизм – «необходимость жить ради других» [29, с. 148]. В итоге личность считает, что всем близким будет лучше, если ее не станет. Вагин подчеркивает, что данное сочетание является опасным в плане суицидальной активности.
o        Гетеропунитическая мотивация показывает желание отомстить, причинить боль, быть палачом кому-то, быть проблемой для окружающих, вызвать муки совести.
В подростковой среде данная мотивация типична и носит защитный и компенсаторный непатологический характер, не выходя за границы мыслительной активности. Свойственно данное поведение младшему и средне подростковому возрасту. Однако для старшего подросткового возраста данное поведение может перейти на уровень поведенческой активности, чаще всего являясь с присутствием инструментальной мотивацией.
o        Поставительная мотивация выражает мысли о смерти индивида как о дороге к новой жизни, уйти к тому, кого нет в живых, надежда на хороший исход после смерти для себя.
В данном мотивационно-когнитивном комплексе религия играет противосуицидальную роль, т. к. в истории религии была введена догма, что самоубийц на том свете ждут вечные муки. Поэтому наличие стойких религиозных убеждений (христианской или исламской) является наиболее эффективным «блокадным» свойством суицидальной активности.
Как мы уже написали, что противосуицидальная мотивировка имеет тот же уровень силы что и суицидальные мотивы, следовательно по подробнее изучим противосуицидальные мотивы.
Вагин Ю.В. выделил девять таких мотивов [29, с 152]: витальную мотивацию; религиозную мотивацию; этические мотивы; моральные мотивы; эстетические мотивы; нарциссическую мотивацию; когнитивную надежду; временную инфляцию; финальную неопределенность. Рассмотрим их вкратце.
Витальные (или провитальные) мотивы отображают естественный страх перед смертью. Основную роль в этом играет инстинкт самосохранения.
Религиозные мотивы отображают страх обречь свою душу на вечные страдания. Данная мотивировка образована религиозными взглядами о грехе самоубийства.
Этические мотивы отображают нежелание делать больно близким и окружающим людям, жить ради тех, кто рядом. В подростковой среде данный вид противосуицидальной мотивации неэффективен и даже опасен, т. к. ценность собственной личности выше.
Моральные мотивы отображают слабость и трусость самоубийства. Убежденность, что человек идя на такой поступок абсолютно безволен. Нежелание осуждения. Желание сохранить чистую душу и светлую историю. Однако самоубийство вряд ли можно назвать трусостью и слабостью, оно наоборот требует усилий над витальными мотивами. Но, то, что подростки, уходя из жизни, обесценивают смысл бытия родителей и прародителей, это следует помнить и воспринимать как норму. В случаях подросткового поведения следует соблюдать осторожность при беседе с подростком, т. к. в данном возрасте является характерное отрицательное восприятие норм и стандартов.
Эстетические мотивы являются отображением не красивого поступка самоубийства, страх перед последствиями обезображивания своего тела. Человека останавливает тот или иной способ самоубийство из-за его эстетической причины.
Нарциссические мотивы отображает нежелание бросать дела на полпути, надежда на светлое будущее. Основывается мотивировка на любви и жалости к себе. Для избавления суицидальной активности Вагин предлагает способ «психотерапевтической метафоры» [29, с. 159].
Мотивы когнитивной надежды отображают желание суицидента найти другой способ решения проблемы. Надежда на другое решение проблемы. И если сам суицидент не знает решения, он уверен, что кто-нибудь другой сталкивался, либо знает выход из сложившейся ситуации.
Мотивы временной инфляции отображают надежду на время. Уверенность что время излечивает самые тяжелые раны. Пережить сложный период жизни, если проблема не решается.
Мотивы финальной неопределённости отображает неуверенность в фатальности попытки, незнание надежных способов самоубийства. Страх быть калекой всю жизнь могут остановить желание умереть.
Как уже было сказано выше, преобладание суицидальных мотивов порождают суицидальные тенденции, в это время появляется суицидальная готовность.
3.                Суицидальная готовность, так или иначе, будет обнаружена окружающими. Проявляться она будет внезапным изменением поведения, которое направленно на «прощание» со всем тем, что связывало его в жизни. Неожиданные подарки, «прощальные» речи. Человек, находясь в той же конфликтной ситуации внезапно успокаивается.
Другая форма суицидальной готовности проявляется как суицидальная угроза (словесное обозначение суицидальных мыслей, тенденций и готовности) [29, с. 163]. Интересный факт, что в пресуицидальный период суициденты имели мотивировку сообщить о своих мыслях окружающим, но на них, по тем или иным причинам, окружающие не обратили должного внимания.
Суицидальное поведение, как считает Вагин Ю.Р., начинается с суицидальных попыток и завершенного самоубийства.
4.                Суицидальные попытки могут быть как истинными, так и демонстративными. Истинные попытки являются собственно покушением на свою жизнь. Демонстративные попытки (суицид-игра) не несут фатальной направленности, а лишь имитацией суицидального поведения для достижения определенного результата в жизни.
Как отмечает Вагин Ю.Р., в подростковом возрасте сложно отличить эти два вида попыток, следовательно, подходящим решением принято считать все суицидальные попытки подростков как истинные. В детском возрасте очевидные формы суицидальной активности принято считать за несчастный случай, т. к. уже отмечалось, что дети до 14 лет воспринимают смерть как состояние, после которого жизнь будет продолжаться без былых проблем.
При неудачи или незавершенного самоубийства на смену суицидального периода приходит постсуицидальный период. На этой стадии суицидальный период теряет свою актуальность.
Далее изучению подвергнется детско-родительские отношения как среда, которая взаимосвязана с суицидальной активностью.

2. Суицидальная активность в связи с детско-родительскими отношениями
2.1 Определение детско-родительских отношений
Детско-родительские отношения – «это система разнообразных чувств родителей по отношению к ребенку, а также ребенка по отношению к родителям, особенностей восприятия, понимания характера личности и поступков друг друга» [31].
Конфликт (проблема отцов и детей) между поколениями вполне нормален и неизбежен, т. к. причина тому различие поколения. И эта различие не несет ни зла ни добра, и, следовательно, не могут быть абсолютно гармоничны. Весь вопрос, в какой форме проходит этот конфликт [16, с. 105]. Благоприятным исходом для семей будет умно взвешенные отношения, в основе которых будет разделение каждого члена друг от друга в систему, где у каждого будет свое место роль и направления. По мнению автора, негативный исход возможен, если, в семье будут преобладать раздражительность, авторитарность, неспособность принять или понять другого человека [16, с. 105].
Оптимальная родительская позиция работает на главных трех требованиях: адекватность, гибкость и прогностичность [16, с. 106].
Адекватность родителей базируется на реальной и точной оценке особенностей своего ребенка. Умение взрослых видеть, понимать и уважать индивидуальность своего чада. Если родители концентрируются на желании добиться от своих детей, какого-то определенного результата, не учтив его знания возможности и склонности, то возможны негативные последствия такой установки.
Гибкость убеждений родителей состоит в готовности и способности видоизменения стиля общения, способов воздействия на ребенка, т. к. он взрослеет, а так же условия жизни семьи подвластны временным изменениям. При условии отсутствия подобных позиций, неспособность родителей приводит к препятствиям для общения, бунта, непослушания на все нормы и требования.
Прогностичность позиции взрослых заключается в умении предвидеть будущие шаги и предпринимать своевременные меры (а именно изменение общего подхода к ребенку) для оптимального развития ребенка.
Также типы семейного отношения (тактики воспитания) влияют на развитие ребенка, его личностные особенности. Прохорова О.Г. выделяет четыре типа: «диктат, опека, невмешательство и сотрудничество» [16, с. 110].
Диктат в семьях несет смысл подавления одного члена семьи всех остальных. Нормой такого отношения является предьявление норм морали, нормы поведения в обществе. Однако если диктат исходит из цели самого процесса подавления, насилия, желание утвердить собственное превосходство над более слабым, то мы получим лицемерного, грубого подростка. А если данные защитные механизмы не помогут и диктат «задавит» эту подростковую защиту, то и сломается личностная самостоятельность, инициативность, не будет должного чувства собственного достоинства и веры в себя. И такому подростку будет очень сложно возвратить свои потерянные качества, будет сложно развиваться.
Опека в семьях воздействуя на подростков (детей) несет смысл ограждения вторых от внешней среды. Все силы родителей направлены на удовлетворение всех потребностей ребенка. Формирование личности является в такой ситуации незначительной. Таким детям, как и при остром диктате, сложно будет адаптироваться к коллективам и вообще во внешней среде. У таких детей отсутствует самостоятельность, инициативность. Такие дети, в будущем взрослые являются отстраненными от решения личных вопросов, в том числе проблемы семьи.
Невмешательство в семьях рассчитано на разделение родительского поколения от детского. Таким образом, обеспечивая ту самую самостоятельность для дальнейшей жизни. Преувеличение данной тактики является родительская холодность, безразличие к ребенку. Нежелание родителей быть воспитателями своих детей. Возможно, при определенных обстоятельствах, холодность может послужить травмирующим воздействием на ребенка. Он будет считать что он никому не нужен, в последствии возможно будет предпринимать попытки «заработать» любовь (родителей, окружающих, друзей).
Сотрудничество – система взаимоотношений в семье, которая располагает «опосредованность межличностных отношений в семье общими целями и задачами совместной деятельности, ее организацией и высокими нравственными ценностями» [16, с. 112]. При данном типе взаимоотношений, ребенок способен преодолевать свой эгоистичный индивидуализм. И на фоне дружеской обстановки, где каждый может обратиться за помощью к другому, где родители общаются на равных с детьми, возможен благоприятный исход.
Однако взаимоотношение в каждой семье абсолютно индивидуальны [17, с. 51–52] и ситуации впоследствии являются не одинаковыми, поэтому нельзя считать данные типы отношений как нечто догматичное и должное по которым люди могут, смело «надевать» маски и выполнять свои роли по книгам. Об этом не нужно забывать.
Большее значение на самооценку влияние стиль семейного воспитания. Таких стилей автор выявил три: «демократический, авторитарный, попустительский» [16, с. 113]. При демократическом (стиль согласия) стиле учитывается интерес ребенка. Авторитарный (стиль подавления) стиль несет смысл навязывания ребенку мнения родителей. Попустительский стиль предоставляет ребенка самому себе.
Тип воспитания так же влияет на ребенка. По поведению ребенка (адекватный – неадекватный) можно понять какие именно условия преобладают в семье. Заниженная самооценка может говорить о том, что в семье родители либо постоянно порицают ребенка, либо ставят перед ним завышенные задачи. Неадекватность есть результат завышенной самооценки. В таких семьях обстановка очень мягкая для воспитания ребенка. Его вознаграждают за мелкие достижения и очень редко наказывают. Причем материальное вознаграждения для ребенка становится на первый план как смысл поощрение. Адекватное поведение предполагает гибкой системы похвалы и наказаний. Опускаются похвалы и восхищения, редко дарят подарки за поступки, жесткие наказания исключены. Высокая самооценка (но не завышенная) предполагает что в семье обращают внимание к личности (интересам, вкусам, отношениям с друзьями) ребенка, плюс родители остаются достаточно требовательными. Унизительные наказания также исключены, а похвала предоставляется только за заслуженные поступки. Пониженная самооценка (не обязательно сильно низкая) есть следствие большей свободы в семье. Она несет смысл родительской бесконтрольности, которая не исключено есть результат равнодушия к ребенку и среди членов семьи.
Также в становлении личности и в эмоциональной среде ребенка имеет значение уровень притязаний, как уже было замечено самооценка и достойная мотивация. Успех индивидом вполне достижим, если будут присутствовать такие свойства: «высокий уровень притязаний, завышенная самооценка и престижная мотивация» [16, с. 116]. Противоположно успеху возможен исход неуспеха, свойства личности, которые в будущем и настоящем не сулят ничего многообещающего: «низкий уровень притязаний и низкая самооценка» [16, с. 116].
Также, есть отклонения в поведении ребенка, которые могут стать личностными особенностями. А именно: тревожность, демонстративность и «уход от реальности» [16, с. 117].
Высокая тревожность приобретает личностный характер, если родители постоянно недовольны учебной деятельностью ребенка. В последствии такая личность будет ожидать неуспех в учебе, будет еще сильней занижена самооценка. Из-за усугубления проявления самостоятельности ребенок начинает следовать всем указаниям взрослых. Боязнь проявить инициативу. Эффективный способ разорвать такую взаимозависимость, по мнению автора, «изменить установки и оценки родителей» [16, с. 117]. Концентрация внимания взрослых на малейших достижениях, не порицая за мелкие ошибки, способствуют снижению уровня тревожности, следовательно, повышению успеваемости.
Демонстративность показывает повышенную потребность ребенка в успехах и внимании окружающих. Причиной такого поведения является недостаточности внимании взрослых. Ребенок впоследствии чувствует свою заброшенность в семье, никому ненужность. Но бывают ситуации, когда у ребенка присутствует гипертрофированная потребность в эмоциональном контакте. Такое поведения, как не парадоксально бы звучало, является избытком избалованности детей. В этих ситуациях, когда ребенок добивается любым способом внимания взрослых, мы можем наблюдать отклонение в поведении (например, Лучше пусть будут обращать внимание, ругают, чем не замечают, что у них есть ребенок со своими интересами, вкусами, отношениями). Исправить положения смогут взрослые, такими действиями как: обходиться без нотаций и назиданий, как можно меньше делать эмоциональных замечаний, не обращать внимание на легкие проступки и наказывать за крупные [16, с. 118].
«Уход от реальности» встречается в тех случаях, если у ребенка присутствуют два прошлых свойства личности: демонстративность и тревожность. Имея сильную потребность во внимании реализовать эту потребность очень сложно из-за наличия тревожности. Подобных подростков можно распознать по наличию таких внешних личностных проявлениях как: стремление быть незамеченными, опасение неодобрения своим поведением, стремление выполнить требования взрослых. Неудовлетворение потребности во внимании обостряет данное поведение. Коррекция такой ситуации возможна, если будет исходить поощрение активности детей взрослыми.
Был рассмотрен феномен детско-родительских отношений как самостоятельный фактор. Далее будет рассматриваться фактор дисгармоничной семьи как фактор, связанный с суицидальной активностью.
2.2 Дисгармоничность семьи как фактор, провоцирующий суицидальную активность
По Платонову, можно выделить пять социально-психологических типов семей, в которых вполне возможно появления суицидальной активности:
1. «Дезинтегрированная семья, характерными особенностями которой являются обособленность ее членов, формальность отношений, отсутствие эмоциональных связей между ними. Особенно опасная ситуация может сложиться в частично дезинтегрированной семье, в которой кто-то оказался в одиночестве перед объединившимися против него родственниками» [15, с. 190–191].
Здесь, по-видимому, идет речь о том, как человек воспринимает данную ситуацию. Если он смирился с такой участью (либо дистанцировался от негативных эмоций) то в таком случае не возникнет суицидальной опасности, потому что человек просто не будет воспринимать данную эмоциональную связь, либо найдет себе замену (например, понимание очень близкого друга, прародителя или другого родственника). Но придав вес (сознательно или бессознательно) формальности отношений возникают переживания и в неразрешимой ситуации человек склонен к самоубийству. Таким «бедным родственникам» остается лишь смириться со своей участью либо совершить самоубийство.
2. «Суперинтегрированная семья, где нарушается чувство личной автономности ее членов, которые настолько «вжились» друг в друга, что не мыслят жить врозь, отдельно. В такой семье смерть одного обнажает абсолютную беспомощность другого» [15, с. 191].
Вообще смыслом для существования родителей есть дети, уже отсюда вытекает вывод, что подобная интеграция является нормой [29, с. 155–156]. В меньшей или в большей степени это выражено, но смысл остается тот же. Однако если дети вживаются в родителей (растворяя себя в родителях), то данный факт носит предостерегающий характер. Возможно, здесь можно сказать о невозможности ребенка существовать во взрослом мире самостоятельно, т. к. ребенок не повзрослел, не может нести за себя ответственность. Под действием родительской позиции, придание несовместимой роли ребенку [16, с. 107–108], последний остается неспособным к будущей интеграции в обществе. Из сложившейся ситуации у такого индивида остается два выбора: либо смириться с участью и ждать своей гибели, либо бороться с конфликтной ситуацией.
3. «Дисгармоничная семья, характеризующаяся рассогласованием целей, потребностей ее членов, отсутствием взаимной ориентации на общность и согласие, нежеланием поступиться собственными интересами и привычками. В таких семьях лидирующий член семьи постоянно навязывает остальным свои привычки, требует изменить поведение, стремится заставить всех членов семьи вести себя в соответствии с неприемлемыми для них ценностными ориентациями» [15, с. 191].
Возможно, диктат, который проявляет «глава» семьи вытекает из раздутого эгоизма, преувеличение собственной персоны. Это походит на подростковую поведенческую среду, где значимость подростка выше остальных окружающих. Вероятно, не перейдя во взрослую жизнь, по Кьеркегору не перейдя от эстетического в этический тип [29, с. 47–48], хотя внешне возможно виден переход, но по сути человек продолжает относиться негативно к реальности, остается быть выше, значимее остальных. Возможно имея врожденную приспособляемость к сложным условиям жизни, данный диктат не будет сильно влиять на людей. Но если человек не способен совладать с суровым внешним воздействием, то остается лишь включить защитные механизмы. Может быть при тупиковой нерешенности конфликта и возникает суицидальную активность.
4. «Закрытая самодостаточная семья, для членов которой семья является основной сферой приложения сил, единственным смыслом жизни; все остальное – работа, внесемейные отношения и пр. – рассматривается лишь как средство для поддержания и обеспечения семейного благополучия. Какой-либо кризис в главной сфере жизнедеятельности – семье – грозит обернуться для ее членов суицидоопасной ситуацией» [15, с. 191].
Такое поведение достаточно близко и схоже с таким аддиктивным поведением как лэрнинг и трудоголизм [29, с. 59]. Полное растворения себя в семье. Это может быть вызвано чувством несоответствия к требованиям окружающей среды и комплексом неполноценности. Личность сужает и ограничивает себя, т. к. испытывает трудности формирования групповой идентичности, способность брать на себя ответственность. Возможно и воздействие такого факта, как становления единственным смыслом жизни родителей воспитание ребенка [16, с. 119]. Либо потребность родителей в достижении своей цели. Ребенок выполняет функцию продолжения начатого дела, и индивидуальность в этом случае не берется в расчет [16, с. 119]. В итоге, потеря независимости, искажение природных возможностей ребенка, неприспособленность к кризисам, которая в свою очередь включает механизмы защиты. Что в дальнейшем оправдывает суицидальную активность как защитную реакцию на неразрешимую, душевно раздирающую безвыходную ситуацию.
5. «Консервативная семья, основной особенностью которой является неспособность адаптироваться к изменчивым внешним условиям. Если один из членов такой семьи оказывается вовлеченным в конфликт, развернувшийся вне семьи, другие члены семьи в силу своих консервативных установок не могут прийти ему на помощь и дистанцируются от конфликта или принимают сторону противника. Подобная ситуация может восприниматься как предательство и привести к самоубийству» [15, с. 191].
Все вышеперечисленные социально-психологические типы семей могут быть внешне благополучны либо не благополучны. «Характеристика неблагополучных семей, т. е. семей, где ребенку плохо, очень разнообразна – это могут быть семьи, где родители жестоко обращаются с детьми, не занимаются их воспитанием, где родители ведут аморальный образ жизни, занимаются эксплуатацией детей, бросают детей, запугивают их «для их же блага», не создают условий для нормального развития и т. д. Семейное неблагополучие порождает массу проблем в поведении детей, их развитии, образе жизни и приводит к нарушению ценностных ориентации» [26]. Но может быть и так что ребенок из неблагополучной семьи поняв что от него не будет толку может проявить суицидальную активность. Осознание своей ненужности всегда порождало занижение самооценки, чувство одиночества, чувство неудачи. Причем, кризис аутентичности (эффект мрачного и безрадостного будущего) может сыграть закрепляющую роль в формировании суицидальной активности.
Попытка понять подростком свое Я, свое место в жизни проходит через взаимодействие между личностью и окружающими его людьми. Самые близкие кто может помочь своему ребенку освоиться в обществе это родители. Однако родители, если они не являются лучшими друзьями подростка, косвенно влияют на него, а именно как наставники, как носители психологической информации, опытные люди, которые уже интегрировались в обществе. Обязательный факт, если человек не может себя защитить, способствует заниженной самооценки. Среди сверстников не знание как защищаться, может породить унижающую роль и в последствии обстоятельства, требующие адекватных защитных механизмов будут давить на неокрепшую личность. «Общеизвестно, что отец в семье символизирует силу и защиту, и, когда отца нет, ребенок этой защиты лишается. «Нет отца» – это еще не значит, что семья неполная и мать воспитывает ребенка одна. Дело в том, что отец может «присутствовать» в семье физически, а психологически быть ребенком и как значимое лицо не восприниматься. Вот и получается, что вроде и есть отец, и нет его. И не к кому ребенку идти, когда ему страшно. Мама – это ласка, доброта, нежность, но мама не защитник и никогда им не будет. Или папа будет для ребенка защитой, или защитника у ребенка не будет никакого. Особенно неблагоприятным психологическое отсутствие отца в семье бывает для мальчиков. В психологии есть такое понятие- идентификация, то есть восприятие себя подобным другому. Иными словами, с кого бы ребенок хотел брать пример, кому бы хотел подражать – отцу или матери» [25].
«Наиболее универсальной и тяжелой реакцией на любое, а не только на сексуально насилие, является низкая самооценка, которая способствует сохранению и закреплена психологических нарушений, связанных с насилием. Личность с низкой самооценке переживает чувство вины, стыда, для нее характерны постоянная убежденность собственной неполноценности, в том, что «ты хуже всех». Вследствие этого ребенку трудно добиться успеха, уважения окружающих, общение их со сверстниками взрослыми затруднено» [26].
«Среди этих детей, даже во взрослом состоянии, отмечается высокая частота депрессий. Это проявляется в приступах беспокойства, безотчетной тоски, чувств одиночества, в нарушениях сна – последнее очень характерно для большинства детей живущих в неблагополучных семьях. В более старшем возрасте у подростков могут наблюдаться попытки покончить с собой» [26].
«Чувствуя себя несчастным, обделенным, приспосабливаясь к ненормальным условиям существования, пытаясь найти выход из создавшегося положения, они и сами могут стать шантажистами. Это, в частности, относится к сексуальному насилию, когда в обмен на обещание хранить секрет и не ломать привычной семейной жизни, дети вымогают у взрослых насильников деньги, подарки. Можно выделить два проявляющихся одновременно аспекта этих последствий: – вред для жертвы; – вред для общества» [26].
«Дети, пережившие любой вид насилия, испытывают трудности социализации: у них нарушены связи с взрослыми, нет соответствующих навыков общения со сверстниками, они не обладают достаточным уровнем знаний и эрудицией, чтобы завоевать авторитет в школе» [26].
Место родителей в подростковом возрасте занимают косвенное положение. Однако сформированность у подростка чувства доверия, самостоятельности, защищенности, предприимчивости, умелости до подросткового возраста способствует облегчению идентификации [24]. Если это не выработано, то подросток обладает такими свойствами как: недоверчивость, неуверенность, чувство вины и сознания своей неполноценности. Спутанность ролей (спутанности идентичности) также возникает при трудностях самоидентификации. Жизнь подростка, в нездоровой среде, усугубляя временным фактором и изменениями в собственной личности, давят на неопытную подрастающую личность. Суицидальная активность рассматривается в таком случае ребенком как «сладкое» избавление от нависшей тяжести, снижая риск неудач в будущем. Теряется индивидуальность, теряется и смысл жизни.